Соло Всеслав. Астральное тело-1, Скоморох или Начало Магии (Как стать магом - 1)

   - Ну, так как? - переспросил я в улыбке озадаченно молчавшую Зою Карловну. Она смотрела мне под ноги и часто моргала.
   - А-ха-ха-ха-ха! - расхохоталась она, наконец понявши в чем дело, но замолчала и засуетилась открывать кабинет...
   Так неожиданно прервалась моя шутка, но не прервалось мое желание! Да, именно желание одолевало мою натуру сейчас. И я это понимал с полной ответственностью перед собою! Проверять себя, - так проверять!.. "Решайся на что-либо: сразу, мгновенно, или не решайся совсем..." - вспомнил я наставление Ивана и ринулся в большое фойе через зал...
   И нестерпимая радость и сила обдавала меня с ног до головы! И я, наверное, слишком сильно дернул кинозальскую дверь на себя, ибо контролер, хотя и громила в плечах и по росту, чуть не вывалился из кинозала ко мне под ноги! Видимо, он стоял в кинозале и держался за ручку двери, и, может, не так уж слабо держался!
   - Ой, извините! - сказал я контролеру спешно, оглядев его с ног до головы. "Но зачем ты держал дверь?.." - подумал я.
   - Ничего страшного! - ответил контролер.
   "Если в зале что-то и существовало, чего нельзя мне было видеть, - думал я, продолжая анализировать, - то теперь наверняка уж поздно... Этот следы замел! Он в их компании, это вне сомнения!.."
   - Ну, как там, все в порядке? - спросил я.
   - Фильм дерьмовый! - ответил контролер.
   - Опять с премией пролетим! - послышался ехидный голос позади меня. Я обернулся: это подошел Палыч.
   Круг замкнулся. Отступать было некуда. Мои скандалы с Палычем всегда начинались вот так: с его стороны оттачивались копья для решающей схватки, там, в кинобудке, а с моей стороны, здесь, внизу, в кабинете. А потом возникала подобная ситуация для стычки. Я насторожился.
   - Плана в этом месяце опять не будет, Сергей Александрович! - подтвердил свою позицию контролер.
   - А я тут при чем? - было ощетинился я.
   - Вы же директор... - улыбчиво, умиленно произнес Палыч, чуть ли не в реверансе!
   - Ну, так и что же?.. А вы киномеханик! - съязвил я как можно отрешеннее.
   - Это ваше дело: фильмы заказывать, Сергей Александрович! - раздраженно выкрикнул он, глянув на контролера. Начиналась атака.
   - Конечно! - предательски подтвердил контролер.
   Но я уже успокоил себя полностью. Мне даже стали они безразличны оба: контролер и киномеханик.
   "Какой-то глупый разговор", - сказал я про себя. - "Надо его заканчивать..." Палыч набирал обороты. Это было хорошо видно по его манере входить в раж: кулаки в карманах брюк, и от этого карманы оттопырены, немного покачивается всем туловищем, плечи приподняты.
   И тут в зале неожиданно послышался разношерстный свист и какие-то крики. В следующее мгновение из зала выскочил и наткнулся на Палыча мальчик, лет десяти, худенький. Он жалко потирал свое плечо, потому что ударился о киномеханика.
   - Шпаненок, куда летишь?! - возмутился тот.
   - Дядя, звука нет! - сказал мальчик.
   Наверное, Палыч чувствовал, как его авторитет безупречного работника падает в моем лице. Он побелел от злобы, прикусил нижнюю губу от досады.
   - Сколько раз я тебе говорил, - рухнул его гнев на ошалевшего контролера, - в зале надо быть. Стоишь здесь... мать твою. Рот разинул!
   Контролер тут же, вслед за мальчиком, исчез в зале, а Палыч будто десятилетний кинулся к себе в кинобудку через фойе, поскользнулся у дверей и едва не растянулся.
   - Кирилыч! - заорал он где-то на лестнице своему напарнику.
   - Ого! - отозвался тот радостно.
   - Звука, звука нет в зале! Мать твою! - и еще что-то орал Палыч, но уже было не разобрать что. Дверь в кинобудку с оглушительным треском захлопнулась! Словно затрещину отвесила!
   Мне доставил удовольствие такой ход событий. Это сработал во мне Человек-Ветер. Я торжествовал!..
   На втором этаже занималось несколько групп ритмической гимнастики. Этим самым удавалось как-то, худо-бедно, подрабатывать наличные деньги для различных нужд нашего скромного увеселительного заведения. Открывалась возможность приобретать необходимые культ- и канцтовары, стоящие больше десятирублевых чеков, установленной разовой нормы по смете.
   Поскольку в кинотеатре материально-ответственным лицом является директор, мне приходилось три раза в неделю выставлять и убирать комплект радиоаппаратуры. Она хранилась в библиотеке, и мне ее надо было каждый раз перетаскивать в комнату напротив и обратно в библиотеку. Правда, за это я получал доплату в сорок рублей, но зато и косились на меня в кинопрокате, а непосредственное начальство даже пыталось искать пути запретить мне подрабатывать!
   Я зашел в библиотеку. На книжных полках, напротив стола, в расшатанных книжных рядах рылись дети: две девочки и мальчик. За столом величественно восседала Екатерина Васильевна.
   Мы обменялись приветствиями.
   - Как у вас тут с любовью? - спросил я у Екатерины и, напрямик подойдя к ней, нагнулся и поцеловал ее в щеку.
   - О-о!.. Какой вы!.. Сергей Александрович... - обалдело сверкнув лукавыми глазами, произнесла она умиленно.
   Но ничего не говоря больше и не делая красивой сцены с продолжением, я отвернулся от Екатерины Васильевны и пошел прочь по своим делам. Ощущая пристально-изумленный взгляд ее у себя на спине, я быстренько, за два прихода, перетащил аппаратуру куда полагается.
   Я закрыл комнату на ключ. Я потом буду еще подробно вспоминать об этом. У Тани, девушки-выпускницы хореографического отделения культпросветучилища, имелся свой ключ от этой комнаты.
   Дверь в мой кабинет была немного приоткрыта. Я хотел уже войти к себе, как услышал:
   - А-а- ха-ха-ха-ха! Вы шутник! - послышался хохотливый голос Зои Карловны. Она все еще разговаривала по телефону.
   Я остановил свою руку, и она неподвижно зависла в воздухе, едва не коснувшись двери. Так я и оставался стоять на месте и вслушиваться:
   - Нет, нет!.. Я же сказала - нет!.. Вы меня не так поняли!.. Я сегодня занята!.. Что?.. Хо-хо!.. А?.. Да!.. Да!.. Еще будет!.. Я говорю - еще будет! Да, Да!.. Безусловно!.. Конечно!.. Как и договорились!.. Адью, Остап Моисеевич!.. - В кабинете послышались шаги. "Значит, разговор закончился". подумал я и резко открыл дверь: деловито прошел к вешалке и стал озабоченно раздеваться. Мне казалось, что у меня на лбу было написано, что я подслушивал. И поэтому я отвернулся от Зои Карловны, испытывая неловкость. Человек-Ветер улетучился, чувства и навязчивые образы повисли надо мною и засасывали мою сущность в себя. Возникло состояние дискомфорта.
   - Спасибо, Сергей Александрович, - поблагодарила библиотекарь.
   - Да, да... Не за что... Зоя Карловна... - отрывисто отвечал я, потому что уже нервно выдергивал в этот момент из рукавов кожаной куртки на меху свои руки.
   - Давайте помогу! - обратилась Зоя Карловна.
   - Нет... Спасибо... Я сам... - отчеканил я, краснея от усердия. Зоя Карловна направилась к двери. Наконец-то мне удалось стащить с себя куртку. Я повесил ее на вешалку рядом со своей спортивной шапочкой.
   - Ну, я пошла, - сказал Зоя Карловна, уже в дверях. Ключи настоле, - добавила она.
   - Ага! - ответил я, подкивнув.
   Дверь в кабинет захлопнулась. Я остался один. "Остап Моисеевич..." - прозвучало у меня в голове... Из разговора по телефону я, конечно же, ничего не понял, но... "Остап Моисеевич" снова прозвучало у меня в голове... "Это он... Вчерашний... К Богу! - мелькнуло у меня в голове. - Прочь, прочь лукавые!"
   Я быстро достал из сейфа крохотную библию в нежно-мягком зеленом переплете из полиэтилена, сел за рабочий стол и разлистнул этот священный памятник человечества наугад, где придется. Я загадал, что меня ожидает, и начал читать вслух:
   "И пришел Ангел Господень из Галгала в Бохим, и сказал: Я вывел вас из Египта и ввел вас в землю, о которой клялся отцам вашим - дать вам, и сказал Я: "Не нарушу завета Моего с Вами во век.
   И Вы не вступайте в союз с жителями земли сей; жертвенники их разрушьте". Но вы не послушали гласа Моего. Что вы это сделали?
   И потому говорю Я: не изгоню их от вас, и будут они вам петлею, и боги их будут для вас сетью.
   Когда Ангел Господень сказал слова сии всем сынам Израилевым, то народ поднял громкий вопль и заплакал.
   От сего и называют то..."
   В дверь неожиданно резко постучали... Я замер... Постучали еще раз, внушительнее.
   - Да! - выкрикнул я. - Войдите, - и испуганно притаился за столом, сидя. Дверь уверенно раскрылась нараспашку! В кабинет вошла, вот я совсем не ожидал, Катя! И я успокоился.
   Кате было всего четырнадцать лет, живет напротив кинотеатра, известна своим легким поведением. Частенько я замечал, как три-четыре подростка затаскивали ее по вечерам в одну из беседок кинотеатра за плетень из дикого винограда.
   Катя очень красивая: курносая, круглолицая, с голубыми глазами, через плечо толстая белая коса крепко заплетена.
   Эта девочка мне нравилась своим прямым и игривым нравом.
   - Можно? - спросила она.
   - Ты же уже вошла, и видишь, что я не против. Значит, проходи! - сказал я.
   - И правда! - воскликнула театрально Катя.
   - Ты по делу? - спросил я.
   - Нет, - сказала она, - просто поболтать!.. Мне можно раздеться?
   - Конечно... Вон, пальто на вешалку повесь.
   - Да вижу я, куда вешать...
   - А что тогда спрашиваешь?!!
   - Проверить: злой ты или нет, Сергей Александрович.
   - Как видишь, добрый!
   - Это еще надо подтвердить! - сказала Катя.
   - Если надо, подтвердим! - отпарировал я.
   Катя сняла пальто. Я не встал ей помочь, потому как сомневался, что подобные манеры с моей стороны окажутся в ее стиле.
   Она еще никогда не заходила ко мне в гости. Изредка мы переговаривались в малом фойе или на улице, да и то больше по части порядка. А сегодняшнее посещение меня удивило. Словно выявилось подземное течение и потекло серебристым ручейком снаружи...
   Теперь, раздевшись, Катя выглядела совсем привлекательно! Ее отец работал директором бетонного завода, и одевалась она внушительно! На Кате уютно и красиво сидела короткая джинсовая юбка, индийская, с золотыми переливами на черном фоне, кофточка.
   Катя расстегнула кофточку, и под ней обнаружилась приталенная коттоновая рубашка. На правой руке у девочки сиял золотой перстень с граненым рубином. Катя, проходя от вешалки, не останавливаясь, по пути захватила стул и села на него слева от меня, облокотившись на стол.
   Мы смотрели друг на друга.
   - Ну, что? - спросила она.
   - Ничего! - ответил я, будто вовлекаясь в игру.
   - Что у тебя новенького, Сергей Александрович?
   - Да вот же, ты пришла! - сказал я и протянул руку, провел указательным пальцем Кате по носу, едва прикоснувшись к нему.
   - А дальше что? - спросила она.
   Настроение у меня поднималось, я отодвинул библию в сторону.
   - А ты хотела бы что-то еще? - спросил я, не отводя глаз от Кати.
   - Ну, ты же сам хочешь, я вижу! - сказала девочка, нагловато улыбаясь мне в лицо.
   - Да... Нюх у тебя собачий! - сказал я. - Хочу!
   - Так в чем же дело, давай, - предложила Катя.
   С минуту я молчал и сидел неподвижно. Во мне шла борьба!
   Снова меня щекотало и подталкивало на решительность соблазнительное чувство свободы прикосновений! Но ей же четырнадцать лет! "Решайся или не решайся!" - диктовал я себе. - "Раз уж ты впустил птичку, то... ты уже решился! И все остальное будет лишь отговорками!"
   Я подсел поближе к девочке и посмотрел ей в глаза. Больше я ничего не говорил Я расстегивал пуговицы на коттоновой рубашке. Катя едва водила плечами, и ее груди казались отзывчивыми, оживали в моих ладонях!..
   Я почувствовал прилив неистового наслаждения во всем своем теле. Я не ведал, что я творил!..
   - Ой, Сереженька!.. Хватит... Не могу... О-е-е-е-ей!.. металась Катенька. Наконец все закончилось.
   Катя медленно встала с моих коленей и только начала застегивать рубашку, как в кабинет кто-то требовательно постучал!
   "Господи! - воскликнул я про себя, - я же не запер дверь!" Катю будто неведомая сила отнесла в сторону на соседний стул, она сгребла одним движением коттоновую рубашку у себя на груди в том месте, где не успела застегнуть пуговицы.
   Поодаль от меня сидела молодая проститутка и застегивала свои злополучные пуговицы, на столе у меня лежала в стороне раскрытая библия, и это кабинет директора!
   Едва я успел захлопнуть книгу и сунуть ее в верхний ящик стола, как в кабинет, не дожидаясь ответа на вторичный стук, вошел участковый милиционер! Он приостановился, словно оценивая ситуацию, присмотрелся к девочке. Катя сидела согнувшись, полубоком от участкового.
   От сокрушительных ударов сердца у меня подрагивала голова, руки дрожали, и я их убрал со стола на колени.
   - Здравствуйте, - наконец-то решился негромко вымолвить я.
   - Здравствуйте! - громыхнул тяжелым голосом участковый. - Чем занимаетесь? - поинтересовался он.
   - Вот, - указал я кивком на Катю. - Профилактическая беседа. Уговариваю Катю, после десятого поступать в культпросветучилище.
   - После десятого на постоянную работу в беседку? громыхнул милиционер. - А, Катька?
   - А вам какое дело! - повернулась к нему девочка. Тайком она уже успела дозастегнуть все оставшиеся пуговицы, и теперь ее могло выдать лишь раскрасневшееся лицо и вспотевшая челка.
   - Ты что, здесь физзарядкой занималась? - хохотнул он.
   - Танцевала! - ядовито выкрикнула Катя.
   - С голой задницей? - прищурившись, подморгнул мне лейтенант и состроил отвратительную гримасу девочке.
   - Да нет! - опомнился я. - Она в самом деле танцевала!
   - С чего это вдруг?! - спросил, недоумевая, милиционер.
   - А просто так! - выкрикнула девочка, вскочила со стула, схватила пальто и выскочила из кабинета под звериный хохот участкового.
   - Ишь ты!.. Ха-ха-ха!.. - крикнул он и вдогонку успел шлепнуть Катю по заднице своей громадной рукой.
   Я молчал. А что я мог сказать!..
   "Однако я очень чувствительно на все прореагировал!" мысленно подчеркнул я свое состояние.
   - Сергей Александрович! - властно обратился ко мне уча-стковый. - Я тут у вас в кабинете с одним человеком побеседую, - он даже не спросил разрешения.
   - Да, да, пожалуйста, - не задумываясь согласился я, будто вслух для самого себя, потому что лейтенант даже не обратил внимание на мое согласие, ибо в это время он уже громыхал раскатисто своим голосом в малое фойе:
   - Тряпкин!.. Заходи сюда!..
   В кабинет зашел Тряпкин: худой, длинный, но плечистый, лет тридцати пяти. Они оба, участковый и Тряпкин, прошли по кабинету и сели друг против друга, точно явились ко мне на прием...
   Тряпкин выглядел ужасно, на руках всевозможные завитушки татуировок, переносица вмята и сдвинута в сторону, глаза грязного цвета, губы тонкие, жестокие, лицо длинное, лоб скошенный, волосы короткие, ежиком. В руках он перебирал по кругу замусоленную шапку, сидел в расстегнутой фуфайке, на груди красовалась тельняшка, на шее висела половинка потрепанного шарфа. Участковый начал:
   - Ну что, косой! Я твою блатхату скоро прикрою... Когда прекратишь?
   - Клянусь я, Сень, - обратился Тряпкин к милиционеру. Я не знал. Вот, на палец - отрежь, если не так!
   - Да пошел ты к черту со своим пальцем! Все ты прекрасно знал! Баланду мне заправляешь!
   - Нет, Сень... Слышь, я правду говорю, - участковый отмахнулся рукой. - Ну вот, не веришь! - сказал Тряпкин. Ну не знал я!.. На палец, вот, держи!.. Режь, если знал! Гадом буду, не знал!
   - А что это за запах? - спросил участковый, вынюхивая воздух вокруг себя.
   - Сень, ты че? - недоумевая, спросил Тряпкин.
   - Сергей Александрович, вы чувствуете, чем пахнет? обратился милиционер ко мне.
   - А чем, я что-то не чувствую, - удивился я.
   - Ну как же чем, перегаром! Кто же это пиво пил, а? пристально прищурившись, поинтересовался участковый, то ли у меня, то ли Тряпкина, и я насторожился... Дело в том, что я утром сегодня и в самом деле выпил за завтраком стакан пива... "Ну и нюх же у Дубинина!" - притаившись, подумал я.
   - Сень, я чист, как стеклышко... Вчера - да... Сегодня...
   - Да нет же, - не отступал участковый. - Пивом же прет вовсю! - и он еще раз принюхался.
   Но тут в кабинет постучались.
   - Войдите, - поскорее выкрикнул я своему спасителю. Я испытывал угрызение совести перед ни в чем неповинным, трезвым Тряпкиным, но не мог же я признаться Дубинину!
   Спасителем оказался мой кассир. Он принес мне письмо из кинопроката. Я распечатал конверт, кассир стоял и ожидал, что там. Я прочел. В деловом тексте говорилось, что наш кинотеатр имеет некую задолженность за конец прошлого года и что по этому поводу мне надлежит срочно явиться в кинопрокат для выяснения причины задолженности. Я сообщил об этом кассиру, тот пожал плечами и посоветовал поехать в кинопрокат с бухгалтером, и сегодня же. В письме красовалась приписка: "...в случае... прекратится выдача кинофильмов по плану".
   Я извинился перед участковым, объяснил ему, что мне необходимо немедленно отлучиться в город. Участковый неохотно вывел Тряпкина в малое фойе, а я быстренько оделся, вышел из кабинета и закрыл его. Со второго этажа доносилась ритмичная музыка, - это начались занятия гимнастикой.С огромным удовольствием я освободился от помещения кинотеатра и вышел на улицу. В кинопрокат я поехал один. Бухгалтера должен был подослать кассир, которому я дал задание сходить к бухгалтеру домой и предупредить его о письме; у нашего финансиста был сегодня выходной, но я надеялся на встречу кассира с ним, на везение.
   Троллейбусные окна были забелены морозом, будто витринные стекла магазина, в котором идет ремонт. А когда человека заключают в какие-то пространственные рамки, того же троллейбуса, он начинает видеть вокруг и замечать то, на что бы не обратил внимание раньше. Пространство улицы отсекалось и ощущалось только его течение. Пассажирам разглядывать и замечать приходилось только то, что в салоне. Простор всегда порождает снисходительность и доброту, иногда безумие! А теперь пространственная теснота проявила суету и мелочность.
   Я стоял, беспокойно покачиваясь на месте, и раздумывал о кинопрокате... Неподалеку от меня сидел у окна какой-то парень, где-то моих лет: откусывал большие куски от сливочного мороженого в вафельном стаканчике. Над его головой красовался красненький компостер.
   - Сынок, пробей! - протянула помятый талон этому парню какая-то грязно одетая старуха.
   - У меня руки заняты, - отрезал парень и спокойно продолжал есть лакомый кусочек замороженного молока.
   Талон выхватил у старухи из рук и нервно пробил наискось, как попало, пассажир, сидящий рядом с жующим парнем.
   - Будьте добры! - некая женщина похлопала все того же парня по плечу. - Пробейте, пожалуйста, - и она протянула к его лицу свой талон. Парень глянул на нее и отвернулся, ничего не сказав.
   Женщина, недоумевая, снова потянулась и похлопала парня по плечу.
   - Молодой человек, - сказала она раздраженно. Прокомпостируйте талон, пожалуйста!
   - Чем? - повернувшись к возмущенной женщине лицом, азартно спросил парень, показывая ей руку с мороженым.
   И этот талон, снова, нервно пробил пассажир, сидящий рядом с жующим парнем. Так ситуация повторялась в разных вариантах, а парень все твердил:
   - Чем?! - и показывал руку с мороженым.
   Обстановка зрела скандальная. И вот на очередной вопрос жующего парня "Чем?!" выкрикнул ответ тоже парень, но чуть помоложе, он стоял у соседнего кресла, выдерживал натиск толпы.
   - Рукой! Рукой! - крикнул он.
   Жующий парень повернулся на этот протест всем туловищем и оказался сидящим полубоком к нему:
   - Да пошел ты! - огрызнулся он. - Понапридумывали!.. Все личность хотят воспитать!.. Вы же стадо!.. Как в тюрьме живете!.. С какой стати я должен, обязан, видите ли, пробивать тебе талон! А?! Да я, может, в упор видеть и слышать никого не хочу!.. Ну и страна! Невозможно быть независимым! Попробуй только поступить по-своему!.. Так тебе и вонючие талоны начнут под нос подсовывать, и по плечу хлопать, врываясь к тебе, словно ты кому-то что-то обязан!.. Да пошли вы все к черту!.. Живите своей жизнью, а я буду жить своею!..
   Удивительно, но парня никто не перебивал. Все слушали или делали вид, что не обращают внимания.
   - Все, - выкрикивал парень, словно лозунги, - как нарочно придумано!.. Какой-то придурок сообразил компостеры расположить так, чтобы обязательно кто-то являлся общественным контролером!.. Да пошли вы все!..
   - Я плачу за проезд и не хочу оказывать никаких услуг! Я еду, и все!.. С какой стати вы мне в душу лезете? А?! В нос тычете, по плечу хлопаете!.. Орете на меня, приказываете! Все сделано, как нарочно, чтобы разозлить человека, привести его в ярость, чтобы не застоялся, не задумался, что он человек!..
   - Ну, что?! - будто злил публику парень, - зацепили, поиздевались, а теперь приумолкли, безвинно, да?! Дьяволы! Будьте вы прокляты!..
   Подоспела моя остановка, я выскочил из троллейбуса.
   "И все-таки в чем-то этот парень был прав.." - подумал я, стоя на перекрестке и ожидая зеленого сигнала светофора.
   ... В здании кинопроката находился и Совет по кино, и Союз кинематографистов, и студия кинохроники.
   Я шел по его длинному, длинному коридору. По пути перехлопывались, перестукивались двери со всевозможными табличками. Это звучал своеобразный язык стуков и хлопков, двери жили и, наверное, уставали за день не меньше людей... Мне казалось, что двери помоложе вертелись на своих никелированных петлях туда-сюда легко и свободно, бесшумно витая в воздухе, а двери постарше скрипели, точно от боли в суставах своих!.. Я проходил и такие двери, которые, было похоже, открывались и закрывались, будто на цыпочках. Это были двери больших и маленьких начальников... Словом, здесь повсюду суетились люди: неожиданно сходились в кучку и так же неожиданно рассыпались на все четыре стороны, исчезали и появлялись, будто призраки, или мне просто это все так представлялось: расплывчато и нереально.
   Когда я вошел в бухгалтерию, там уже сидел мой перепуганный бухгалтер и о чем-то спорил с главным, кротко высказывая свою правоту.
   Оказалось, что наш финансовый бог кинотеатра успел прикатить сюда вперед меня на такси!
   Здесь меня и его песочили часа три, не меньше... Мы уже сидели в изнеможении. На столе главного выросли целые стопы толстых папок с бумагами и бумажками, в которых рябило от цифр и всевозможных символических описаний, столько было перерыто документов, дабы определить подтверждение задолженности... Но... Все оказалось тщетным, словно таинственная задолженность нашего кинотеатра выросла ниоткуда, а письмо отпечатано и прислано в наш адрес по прихоти чьей-то злой руки и души, но поскольку злополучное письмо это было подписано рукой самого главного, то он продолжал упорные, сонливые поиски и в конце концов нам повезло! Определилось обратное - кинопрокат за прошлый год задолжал нашему кинотеатру семь рублей двадцать копеек!
   На эту сумму денег мне выдали на складе кинопроката пачку агитафиш некогда шедших кинофильмов, и я уже собирался с рулоном этих афиш под мышкой выйти из здания кинопроката, как со второго этажа меня окликнула девушка из опостылевшей бухгалтерии:
   - Сергей Александрович!.. Не уходите!.. - она показалась мне взволнованной. - Вас к телефону. - Мой бухгалтер, успокоившись, уже уехал домой продолжать жить свой выходной день, а я снова, лениво на этот раз, поплелся на второй этаж.
   Мне подали трубку.
   - Алло! - сказал я в полном безразличии.
   - Алло! Сергей Александрович?! - послышался рыдающий голос Тани, той самой выпускницы культпросветучилища, что вела у меня в кинотеатре группы ритмической гимнастики.
   Я был озадачен и даже немного встревожен.
   - Кто вас обидел? Что случилось? Почему вы плачете?.. Да не ревите же вы, - потребовал я.
   - Сергей Александрович!.. - приостановив рыдания, всхлипывая, сообщила Таня. - У меня магнитофон украли!
   - Как?
   - Да, вот так - украли!
   - Когда?
   - Сейчас только!
   - Может, кто пошутил?
   - Нет... - всхлипывала тяжело Таня. - Я все обегала! снова разрыдалась она.
   - Тьфу ты! Подождите реветь! Успокойтесь. Ну, я прошу вас. Умница. Все. Танечка, как это произошло?
   - Я вниз перекусить пошла, минут десять меня не было...
   - А комнату, конечно же, не заперли? - возмутился я.
   - Забыла, Сергей Александрович! - опять зарыдала Таня.
   - Татьяна, перестаньте!.. Вы милицию вызвали?
   - Да. Они уже приезжали, все обследовали...
   - И что?
   - Нам с вами нужно сегодня к ним в отделение подъехать, - снова ревела Таня.
   - Ладно... Выезжайте сейчас же, и я тоже еду! - приказал я. - Вы слышите меня или нет. Да прекратите же реветь!
   - Слышу, Сергей Александрович.
   - Слушайте внимательно: через полчаса я жду вас в отделении. Все, - строго сказал я и положил трубку. И я направился в милицию.
   Ровно через полчаса у входа в районное отделение милиции я ожидал Татьяну. Минут через десять-пятнадцать подъехала и она, заплаканная, ее сильно беспокоило, что придется за свою халатность выплачивать кинотеатру стоимость исчезнувшего магнитофона.
   Мне с большим трудом удалось тогда достать этот злополучный магнитофон для нужд кинотеатра, рекламу тоже делали с его помощью, и вот теперь он пропал! Канул!
   - Вряд ли мы его найдем! - сообщил следователь мне и Татьяне после нескольких часов изнурительного допроса, кто и как поставил аппаратуру, кто и как запер проклятую дверь, кто и где, почему находился во время кражи, и прочее, и прочее...
   - А сейчас, - сказал следователь, откладывая дело по нашему магнитофону в сторону, - пройдите, пожалуйста, в комнату напротив и оставьте свои отпечатки пальцев для следствия.
   Тут я совсем сник. Татьяна опять разревелась и мне пришлось договориться со следователем, что главная виновница пропажи откатает свои отпечатки через пару дней, как успокоится.
   Гадостно, неприятно и мерзко откатывать свои отпечатки пальцев! Меня посадили за стол, какой-то парень в штатском каждый мой палец усердно пачкал в чем-то черном и прикладывал к листу бумаги, разлинованному на ячейки. У меня взяли даже отпечатки ладоней. Потом этот в штатском куда-то ушел ненадолго, вернулся, извинился и снова стал откатывать мои отпечатки на другом листе.