Сташеф Кристофер. Чародей поневоле

   — Довольно! — Катарина повернулась, с презрением оттолкнув щуплого советника. Бром О'Берин и гвардейцы двинулись за ней. Огромные дубовые двери распахнулись перед ними. Род рискнул бросить быстрый взгляд через плечо. Лицо Дюрера расплылось в злорадной улыбке, глаза его светились торжеством.
   Самый верный способ заставить девчонку сделать что-то — всячески отговаривать ее от этого...
   Бром привел королевскую свиту в огромное помещение со сводчатым потолком. Свет проникал сквозь ряды фонарных* ^[31] окон, прорезанных во всех четырех стенах. На пятидесятифутовой высоте через весь зал тянулась, словно хребет, потолочная балка. От нее к гранитным стенам отходили дубовые ребра. С потолка свисали две огромные люстры из кованого железа с горящими в канделябрах свечами.
   Они прошли к возвышавшемуся на десять футов над уровнем пола помосту, на котором стоял огромный золоченый трон.
   Бром провел их к нему вокруг помоста. Гвардейцы выстроились по обеим сторонам трона, а Катарина сделала последние полшага и встала, стройная и гордая, подле него, глядя поверх голов сгрудившихся внизу людей.
   Здесь собрались представители всех слоев населения.
   Огромный зал был набит битком от ступенек помоста до тройных дверей в противоположном конце помещения.
   На переднем плане в напоминающих песочные часы деревянных креслах, поставленных полукругом в двадцати футах от ведущих к трону ступеней, сидели двенадцать Великих Лордов. За ними стояли сорок-пятьдесят пожилых мужчин, облаченных в коричневые, серые или темно-зеленые одежды с бархатными воротничками. На голове у них красовались маленькие квадратные фетровые шляпы, на необъятных животах покачивались массивные серебряные и золотые цепочки. Бюргеры, догадался Род, местные чиновники, торговцы, мастера гильдий, словом, буржуазия.
   Позади них виднелись черные рясы духовенства, ну а еще дальше толпились крестьяне, одетые в залатанную одежду унылых тонов. Род был уверен, что большинство крестьян пригнали с дворцовой кухни, дабы на Верховном Суде присутствовали представители всех классов. В центре толпы простолюдинов стояли четверо солдат в зелено-золотом — цветах королевы, а между ними переминались с ноги на ногу двое крестьян — один молодой, другой старый. Оба, явно перепуганные до смерти, нервно мяли в руках свои шапки. У старика была длинная седая борода, юнец же был чисто выбрит.
   Одеждой им служили темные рубахи из грубого полотна и плотно облегающие брюки из той же ткани. Рядом с ними стоял священник, чувствующий себя так же неловко, как и они.
   Все взгляды были прикованы к королеве. Катарина прекрасно понимала это. Она еще больше выпрямилась и оставалась в этой позе, пока в зале не воцарилась полная тишина. Затем она медленно села, а Бром пристроился, скрестив ноги, подле нее.
   Тупые концы пик глухо стукнули о камень — Род и остальные гвардейцы стали по стойке «вольно», отставив пики под углом двадцать градусов. Бром прогремел на весь зал:
   — Кто сегодня предстанет перед королевой?
   Вперед вышел герольд с пергаментным свитком и зачитал список, состоящий из двадцати пунктов. Первой стояла петиция двенадцати вельмож, последней — петиция крестьян.
   Катарина стиснула подлокотники трона и сказала высоким ясным голосом:
   — Господь наш говорил: униженные да будут возвышены, последние да станут первыми. Поэтому давайте сначала заслушаем показания этих двух крестьян.
   На миг все от изумления смолкли. Затем поднялся старый лорд Логайр и вскричал:
   — Показания! Неужели они Вам так необходимы, что Вы ставите эту деревенщину впереди знатнейших из Ваших вельмож?
   — Милорд, — огрызнулась Катарина, — вы забыли о своем месте при моем дворе.
   — Нет, это Вы забылись! Вы не уважаете традиции, а также все законы, которые Вам с детства внушал Ваш отец!
   Старый лорд выпрямился во весь рост и свирепо посмотрел на нее.
   — Ваш отец никогда не обесчестил бы своих вассалов! — прогремел он.
   — Опомнись, старик! — холодно и надменно ответила Катарина. — Я бы все отдала, чтобы мой отец был до сих пор жив, но он умер, и теперь правлю я!
   — Правишь! — губы Логайра скривились в усмешке. — Это не правление, а тирания!
   Потрясенный зал умолк, затем по нему, все нарастая, пополз шепот.
   — Измена! Измена, измена! Измена!
   Бром О'Берин поднялся, дрожа от ярости.
   — Теперь, милорд Логайр, вы должны пасть на колени и просить прощения у Ее Величества королевы, иначе вы будете навеки осуждены как изменник трону.
   Лицо Логайра окаменело, он выпрямился, расправил плечи и выставил вперед подбородок, но прежде, чем старик успел сказать хоть слово, Катарина произнесла глухим дрожащим голосом:
   — Можете не просить прощения, ибо оно не будет дано. Принимая во внимание тяжесть оскорблений, нанесенных королевской особе, вы, милорд Логайр, отныне и на веки веков изгоняетесь из Зала Суда и из круга моих приближенных.
   Старый герцог медленно поднял взгляд и встретился глазами с Катариной.
   — Как же так, малышка? — пробормотал он, и Род с изумлением увидел слезы в уголках глаз старика. — Деточка, неужели ты обойдешься с отцом так же, как обошлась с сыном?
   Лицо Катарины стало мертвенно-бледным. Она привстала с трона.
   — Так поспеши же покинуть место сие, милорд Логайр! — голос Брома дрожал от ярости. — Поторопись, или я спущу на тебя собак!
   Логайр опустил взгляд на Брома.
   — Спустишь собак? Не сомневаюсь в этом, ведь ты самый верный сторожевой пес нашей доброй королевы! — Он снова посмотрел на Катарину. — Эх, леди, леди! А я-то мечтал умилостивить тебя борзой, прежде чем умру.
   Катарина вновь села и гордо выпрямилась.
   — У меня есть мастифф* ^[32], милорд, и пусть держат ухо востро мои враги!
   Старик медленно кивнул, его полные горя глаза никак не могли оторваться от ее лица.
   — Значит, ты будешь считать меня своим врагом...
   Катарина еще больше задрала нос.
   Глаза Логайра посуровели. Холодная гордость стерла скорбь с его лица.
   Он резко развернулся и направился через весь зал к выходу. Толпа раздалась перед ним, образовав узкий проход. Гвардейцы по обеим сторонам огромной центральной двери встали по стойке «смирно» и распахнули порталы.
   Герцог замер на пороге и взглянул поверх голов на Катарину. Его низкий старческий голос в последний раз прозвучал в этом зале.
   — И все же прими от меня, Катарина, которую я звал когда-то своей племянницей, мой последний дар, — произнес он неожиданно мягко, почти дружелюбно. — Покуда я жив, можешь не бояться армии Логайра.
   Он помедлил мгновение, глядя ей прямо в глаза, затем, взмахнув полами плаща, повернулся и исчез.
   Целых три вдоха в зале царило гробовое молчание, затем остальные одиннадцать Великих Лордов поднялись, как один, и двинулись гуськом к огромной центральной двери, отправившись вслед за Логайром в изгнание.
   — Ну и как она решила дело тех двух крестьян? — спросил Векс. Род скакал верхом на роботе-коне по склону холма за стеной замка. Он сказал конюху, что хочет «поразмяться», но на самом деле ему нужно было посоветоваться с Вексом относительно того, Что Все Это Значило.
   — О, — ответил он, — она поддержала решение приходского священника: самым подходящим наказанием для парня является брак. Старику это не слишком понравилось, но тут Катарина достала из рукава туза — пареньку придется содержать тестя на старости лет. Услышав это, старик усмехнулся, а жених ушел с таким видом, будто был не вполне уверен в том, что вышел из схватки победителем.
   — Превосходное решение, — пробормотал Векс. — Возможно, юной леди стоит всерьез заняться юриспруденцией.
   — Да чем угодно, лишь бы не лезла в политику... Славные закаты на этой планете.
   Они скакали навстречу заходящему солнцу. Его угасающий шар окрасил небо в багровые и золотистые тона от горизонта почти до самого зенита.
   — Да, — выдал справку робот, — закаты здесь так великолепны благодаря густой, почти в полтора раза плотнее земной, атмосфере. Однако на этой широте из-за наклона оси планеты, который равен...
   — Верно, верно, я занес все это в бортовой журнал, как только мы приземлились. Не забивай мне голову, будь так любезен... Я заметил, что лучи солнца приобрели кроваво-красный оттенок...
   — Весьма кстати, — буркнул Векс.
   — М-м-да. Это возвращает нас с небес на землю, не так ли? Что если грядет еще одно убийство?
   — Не убийство, Род, — покушение.
   — Ну хорошо, покушение. Прости меня за неудачный термин и давай перейдем к делу.
   Векс сделал секундную паузу, помещая новые данные в заранее подготовленный доклад.
   — Политическая борьба на острове Грамарай ведется между тремя независимыми партиями: роялистской и двумя антироялистскими. В роялистскую фракцию входят королева, ее главный советник — некий Бром О'Берин, духовенство, королевская армия, телохранители королевы, а также группа эсперов, известных здесь как «ведьмы».
   — А как насчет судей?
   — Я как раз собирался сказать, что государственных служащих можно также отнести к роялистской фракции, за исключением тех чиновников, чья продажность вынуждает их противиться реформам королевы.
   — М-м-да. Я как-то забыл о коррупции. Есть ли у Плантагенет еще сторонники?
   — Да. Подвид Homo Sapiens, отличающийся ярко выраженной карликовостью и известный в народе как «эльфы».
   — Ну, во всяком случае, они вроде бы не против нее, — пробормотал Род.
   — Примечательно, что антироялистские фракции так и не объединили свои усилия в целях совместной борьбы против трона.
   Одна фракция — аристократы во главе с двенадцатью герцогами и графами. Их лидер — герцог Логайр. Стоит отметить, что аристократы едины в своей оппозиции королеве. Подобное единодушие среди аристократов феодальной культуры не имеет аналогов в истории и, следовательно, должно рассматриваться как аномалия.
   — Какова же причина возникновения этого странного объединенного фронта?
   — Данное согласие можно рассматривать как результат влияния группы так называемых советников, каждый из которых является главным консультантом одного из двенадцати Великих Лордов. Сходство физического облика членов данной группы указывает...
   Род резко опустил голову и уставился на уши робота коня.
   — Повтори!
   — Все советники отличаются сутулостью, крайней худобой, плешивостью, бледной кожей, а также пожилым возрастом.
   Род поджал губы.
   — О-очень интересно! Но лично я не вижу во всем этом ничего особенного.
   — Подобный физический облик характерен для крайне развитого технологического общества, в котором взята под контроль продолжительность жизни, а также регулируется метаболизм и подверженность воздействию ультрафиолета.
   — Современная медицина и бледность завсегдатаев баров, — кивнул Род. — Но зачем им понадобилось так сутулиться?
   — Можно предположить, что это часть их имиджа. Они желают выглядеть подобострастными, хотя нелепость их поведения доказывает, что подобные манеры им не свойственны.
   — Финегл, закон Реверса, — кивнул Род. — Продолжай.
   — Роялистская фракция стремится к упрочению центральной власти. Советники же, похоже, делают все, чтобы ее ликвидировать, установив при этом политический строй, известный как воеводства.
   — Который является разновидностью анархии, — добавил Род.
   — Вот именно. Таким образом, напрашивается предположение, что советники замыслили сперва разбить страну на воеводства, затем — на приходы, дабы в конце концов прийти к полной анархии.
   — Так вот почему они стремятся убить Катарину!
   — Совершенно верно. Надо использовать любую возможность ликвидировать центральную власть.
   — Значит, королева в опасности. Давай-ка вернемся в замок.
   Он натянул поводья, но Векс отказался подчиниться.
   — Пока что опасность ей не грозит, Род. Мифология данной культуры требует, чтобы перед чьей-либо смертью на крыше дома обреченного видели призрак, известный как «баньши». А тот появляется лишь после захода солнца.
   Род посмотрел на небо. Уже наступили сумерки, но на горизонте еще пылали последние искры заката.
   — Ладно, Векс. У тебя есть еще минут пятнадцать, максимум — полчаса.
   — Свидетельства принадлежности советников к обществу, обладающему высокоразвитой технологией, — монотонно бубнил робот, — указывают на то, что они прибыли с другой планеты, поскольку единственное государство на этой планете — королевство Катарины, которое находится на средневековом уровне развития. Другая антироялистская партия также несет печать инопланетного происхождения.
   — Мне кажется, что я это уже слышал раньше, — задумчиво сказал Род. — Прокручиваешь все заново, да?
   — Конечно. Вторая антироялистская фракция известна как Дом Кловиса. Название предположительно происходит от ритуала избрания древних королей. Рядовой состав Дома Кловиса — это нищие, воры, а также другие преступники и изгои. Их номинальным лидером является объявленный вне закона аристократ — туан Логайр.
   — Минуточку, — прервал его Род. — Номинальным лидером?
   — Да, — подтвердил Векс. — На первый взгляд Дом Кловиса, с точки зрения организации, недалеко ушел от толпы, но более глубокий анализ позволяет обнаружить сплоченное ядро, одной из задач которого является добыча пропитания и одежды для членов Дома.
   — Но ведь именно этим и занимается Туан!
   — Разве? Кто снабжает обитателей Дома Кловиса самым необходимым?
   — Ну, Туан дает деньги трактирщику — этой маленькой кривобокой мартышке, которую они зовут Пересмешником.
   — Вот именно.
   — Так ты хочешь сказать, — медленно произнес Род, — что Пересмешник использует Туана в качестве источника финансирования и вождя-марионетки, в то время как истинный босс — он сам?
   — Мне кажется, все говорит в пользу данного предположения. Каков физический облик Пересмешника, Род?
   — Отталкивающий.
   — А как он заработал кличку «Пересмешник»?
   — Ну, предполагается, что он своего рода «Человек с Тысячью Лиц»...
   — И все же, как он выглядит. Род?
   — Э-э... — Род откинул голову назад, прикрыл глаза и вызвал образ Пересмешника. — Ростом он примерно метр семьдесят, ходит все время сгорбившись, будто у него искривлен позвоночник, телосложение... весьма хрупкое, будто он съедает всего калорий двести в день... волос на голове почти не осталось...
   Он резко открыл глаза.
   — Эй! Да он выглядит точь в точь как советники!
   — А значит, он, судя по всему, выходец из общества, обладающего высокоразвитой технологией, — подвел итог Векс. — И, следовательно, тоже прилетел с другой планеты. В пользу данного предположения говорит и его политическое кредо, изложенное в речи Туана перед толпой черни.
   — Значит, Туан еще и рупор, — вставил Род. — Ну, конечно. Сам он ни за что не додумался бы до диктатуры пролетариата.
   — Следует также отметить, что в Доме Кловиса больше нет никого, кто был бы похож на Пересмешника.
   — Да-а! — кивнул Род, потирая подбородок. — Он играет в одиночку. Его команда состоит из бродяг, обученных поддерживать его.
   — Долгосрочной целью Пересмешника, — продолжил Векс, — является, скорее всего, установление диктатуры. Следовательно, ему нужно посадить на трон такого человека, которым он сможет манипулировать.
   — Туана.
   — Совершенно верно. Но сперва он должен прикончить королеву.
   — Так значит, и советники, и Дом Кловиса жаждут крови королевы?
   — Вот именно. Хотя ничто не указывает на то, что они объединили свои силы. Если между ними что-то и есть, так это скорее соперничество.
   — Дублирование усилий — это весьма неразумно. Но какова цель их пребывания здесь, Векс?
   — Можно предположить, что они — представители двух различных обществ, каждое из которых желает контролировать природные ресурсы Грамарая.
   Род нахмурился.
   — Я не слышал, чтобы тут нашли какие-то редкие минералы.
   — Я имел в виду человеческие ресурсы, Род.
   У Рода расширились глаза.
   — Эсперы! Конечно! Они здесь из-за ведьм!
   — Или эльфов, — напомнил Векс.
   Род нахмурился.
   — Какой им прок от эльфов?
   — На сей счет у меня нет приемлемой гипотезы. Однако подобная возможность логически допустима.
   — Ладно, — фыркнул Род, — оставайся со своим логическим допущением, а я ставлю на ведьм. Тот, кто монополизирует рынок телепатов, будет властвовать в Галактике. Эй! — оторопел он от ужаса. — Ведь они и впрямь смогут управлять Галактикой!
   — Ставки высоки, — пробормотал Векс.
   — У меня на сей счет есть... — начал Род, но его прервал пронзительный, словно скрежет гвоздя по стеклу, отдаленный вой.
   Векс развернулся. Род посмотрел на замок.
   Чуть ниже восточной башни на стене колыхалась призрачная тень, похожая на светящуюся гнилушку или блуждающий огонек.
   Должно быть, она была огромной, ибо даже с такого расстояния Род различал детали. Фигура была обряжена в лохмотья савана, сквозь которые Род мог разглядеть чувственное женское тело.
   Картину завершала кроличья голова с острыми резцами.
   Баньши снова принялся визжать. Низкий стон перешел в пронзительный крик, затем — в оглушительный вой, который не умолкал до тех пор, пока барабанные перепонки Рода не запросили пощады.
   — Векс, — вздохнул он, — что ты видишь?
   — Баньши, Род.
   Род проскакал, пробежал, пролетел сквозь и через пять пар часовых по пути к покоям королевы. Но там, у ее дверей, он встретил непреодолимый шлагбаум метровой высоты — Бром О'Берин стоял, широко расставив ноги и уперев руки в бока.
   — Ты что-то задержался, — буркнул человечек. Лицо его было алым от гнева, но в глубине глаз таился страх.
   — Я несся во весь опор, — ответил, тяжело дыша, Род. — Ей угрожает опасность?
   Бром хмыкнул.
   — Да, угрожает, хотя пока неясно откуда. Ты должен стоять этой ночью на страже у кровати королевы, чародей.
   Род напрягся.
   — Я не чародей, — сказал он. — Я обыкновенный солдат удачи, который немного разбирается в науке.
   Бром нетерпеливо кивнул головой.
   — Сейчас не время для пустых споров. Называй себя, как твоей душе угодно — поваром, плотником или каменщиком, все равно ты обладаешь чародейской силой. Но мы зря теряем время.
   Он постучал тыльной стороной ладони в дверь, та распахнулась и наружу вышел часовой. Он отдал им честь и посторонился. Бром мрачно улыбнулся и переступил через порог.
   — Ты боишься оставлять меня одного у себя за спиной?
   — Вроде того, — сказал Бром.
   — Я так и понял.
   Часовой вошел следом за ними и закрыл дверь. Комната была большая, с четырьмя прикрытыми ставнями узкими окнами, смотрящими на одну сторону. Пол покрывали выделанные шкуры, стены были задрапированы шелком, бархатом и гобеленами. В небольшом очаге плясало пламя.
   Катарина сидела на большой кровати с пологом на четырех столбах, прикрытая до пояса стеганым одеялом и шкурами. Ее распущенные волосы спадали на плечи, обтянутые бархатным, с горностаевой оторочкой, халатом. Королеву окружали щебечущие фрейлины, несколько служанок и двое пажей.
   Род опустился на колени подле постели.
   — Ваше Величество, простите меня за медлительность!
   Она холодно взглянула на Него.
   — Я и не знала, что вас звали.
   И Катарина отвернулась. Род, нахмурившись, смотрел на нее.
   Королева сидела, откинувшись на восемь или девять обтянутых сатином пуховых подушек и прикрыв глаза от блаженства. На ее губах играла едва заметная улыбка. Она наслаждалась тем, что впервые за прошедший день пребывала в подлинной роскоши.
   Возможно, Катарина в данный момент находилась в смертельной опасности, но она явно об этом не подозревала.
   Бром, как водится, сохранил все в тайне.
   Королева протянула руку к одной из фрейлин, и женщина подала ей кубок с подогретым вином. Катарина грациозным движением поднесла его к губам.
   — Тпрру! — Род вскочил на ноги, перехватил левой рукой кубок на полпути и убрал его подальше, одновременно доставая правой рукой свой «рог единорога».
   Катарина изумленно уставилась на него, затем глаза ее сузились, а лицо раскраснелось.
   — В чем дело, сударь?
   Но Род во все глаза глядел на ножны кинжала — «рог единорога». Вдруг у него за ухом раздался голос Векса.
   — Субстанция в анализаторе токсична для человеческого метаболизма.
   Но ведь Род не успел налить в рог ни капли вина. В нем не было ничего... Кроме воздуха.
   Род нажал шишечку, и рог приобрел пурпурный оттенок.
   Катарина в ужасе уставилась на ставшую фиолетовой поверхность ножен кинжала.
   — Что это значит, сударь? — ахнула она.
   — Отравленный воздух, — отрезал Род. Он сунул кубок служанке и оглядел комнату. Что-то здесь испускало ядовитый газ. Очаг. Род подошел к камину и подержал рог перевернутым над пламенем, но ножны, напротив, посветлели и стали бледно лиловыми.
   — Не здесь, — Род развернулся, поднимаясь на ноги. Он прошелся по комнате, держа рог перед собой, словно свечу. Цвет ножен не изменился.
   Род нахмурился и почесал в затылке. Куда он сам поместил бы баллончик с ядовитым газом? Как можно ближе к королеве, конечно.
   Род повернулся и медленно пошел к кровати с балдахином.
   Когда он приблизился к Катарине, ножны вновь стали фиолетовыми.
   Дрожа от страха, королева завороженно уставилась на рог. Род медленно опустился на колени. Рог приобрел пурпурный оттенок, становясь все темнее и темнее.
   Род откинул простыню и заглянул под кровать. Перед ним на каменном полу курилась жаровня.
   Ухватившись за длинную ручку, он рванул жаровню на себя, затем перевернул рог над одной из дырочек в крышке... если ему не изменяет память, отверстий там быть не должно... Рог стал траурно-черным.
   Род поднял взгляд на Катарину. Та прикусила костяшки пальцев, чтобы не закричать.
   Повернувшись, Род протянул жаровню часовому.
   — Возьми и выброси это в ров, — приказал он. Часовой бросил копье, схватил жаровню и вышел, держа ее как можно дальше от себя.
   Род медленно повернулся обратно к Катарине.
   — Мы вновь перехитрили баньши, моя королева.
   Катарина вынула дрожащую руку изо рта, затем плотно сжала губы, на миг крепко зажмурилась и сжала кулачки так, что побелели костяшки пальцев. Когда она вновь открыла глаза, в них пылал дикий огонь, по губам ее скользнула едва заметная улыбка.
   — Господин Гэллоуглас, останьтесь со мной. Все остальные — удалитесь!
   Род судорожно сглотнул и почувствовал слабость в членах. В тот миг ему показалось, что она самая прекрасная женщина на всем всем свете.
   Гвардейцы, фрейлины и пажи со всех ног кинулись к двери, грозя устроить там грандиозную давку.
   Карлик рявкнул, и пробка рассосалась. Через тридцать секунд в комнате остались лишь королева, Род и Бром О'Берин.
   — Бром, — скомандовала Катарина, не сводя глаз с лица Рода. Ее улыбка начала превращаться в оскал.
   — Бром О'Берин, вы тоже оставьте нас.
   Мгновение Бром возмущенно смотрел на нее, затем плечи его поникли, и он неуклюже поклонился.
   — Хорошо, моя королева.
   Дверь тихо закрылась за ним.
   Катарина медленно откинулась на подушки. Она лениво потянулась с кошачьей грацией и взяла Рода за руку. У нее была очень мягкая ладонь.
   — Вы уже дважды спасли мне жизнь, господин Гэллоуглас.
   Ее голос напоминал бархатистое мурлыканье.
   — Это моя... моя привилегия, моя королева. — Род выругал себя за то, что вел себя словно мальчишка, пойманный за чтением «Веселого холма».
   Катарина мило нахмурилась, поджав подбородок и коснувшись губ указательным пальцем.
   Затем она улыбнулась и перекатилась набок. Бархатный халат приоткрылся. Здесь явно было принято спать голышом.
   «Помни, паренек, — сказал себе Род, — ты всего лишь странствующий коммивояжер. Ты проснешься утром и снова отправишься в путь. Ты здесь для того, чтобы насаждать демократию, а не ухаживать за королевой. Нечестно злоупотреблять ее благодарностью тебе, если ты не собираешься остаться здесь навсегда...» Но имели ли эти доводы хоть какую-нибудь силу?
   Катарина играла висевшим у нее на шее амулетом. Ее зубки покусывали нижнюю губу. Она смотрела на него, словно кошка, прикидывающая на глазок размеры канарейки.
   — Солдаты со щитами без герба, — промурлыкала она, имеют определенную репутацию...
   У нее были влажные и очень полные губы.
   Род почувствовал, как его губы зашевелились, и услышал свой собственный запинающийся голос:
   — Подобно... подобно тому, как моя королева жаждет искоренить зло в ее стране, я... надеюсь смыть пятно с репутации солдат удачи. Я сделаю все... для блага Вашего Величества.
   Катарина лежала так неподвижно, что на миг показалось, будто сама кровь застыла у нее в жилах.
   Затем глаза ее посуровели, и молчание в комнате стало весьма натянутым.
   Она села, подобрав полы халата.
   — Ты заслуживаешь всяческих похвал, господин Гэллоуглас. Я и впрямь счастлива иметь рядом с собой таких верных слуг.
   В ее голосе звучала лишь легкая издевка, что при данных обстоятельствах делало ей честь, подумал Род. Она вновь посмотрела ему прямо в глаза.
   — Прими благодарность королевы за спасение ее жизни.
   Род преклонил колено.
   — Я действительно счастлива, — продолжала Катарина, — что мне так верно служат. Ты спас мне жизнь, и мне кажется, что мало кто из солдат так прямо и безоговорочно поставил бы меня на место, как это сделал ты.