Страница:
Конечно, страх перемен — чувство глупое. Впрочем, что-то не припомню эмоций, которые порождались бы интеллектом.
По стене полз жук — насекомое, цель жизни которого заключалась в пересечении границы. По одну сторону подстерегала смерть, по другую — притаилась жизнь. Он не мучился сомнениями, а просто полз.
Кейран Халкион — похожее существо, только обладает большими способностями. Но проявить их можно, только сумев пересечь грань, шагнув на новую ступень развития. Однако вот парадокс — блестящие возможности означают удвоенную ответственность. Не от нее ли так хотелось бежать? Если не уверен в себе, то как ты будешь отвечать за других?
На верхнем уровне Храма было пустынно. Только углу сидела серая фигура. Усмехнувшись, я попытался прощупать ее сознание, но опять потерпел неудачу. Сегодня явно не мой день.
Человек медленно повернул голову, узнал меня и вновь уставился на чернеющий внизу лес.
Пристроившись рядом, я, извиняясь, произнес:
— Вот уже не думал застать здесь кого-нибудь, Стриен.
Тот, чей возраст давно преодолел отметку молодости, откликнулся:
— Мне нравится одиночество. Компания внизу не то чтобы раздражает, но мешает думать.
— Намек? Мне уйти?
— Нет. Ты — исключение. С тобой интересно.
Паутина мыслей покрыла пергаментную кожу, подчеркнув мешки под глазами и скорбные складки около губ.
— Твое присутствие, Кейран, не причиняет боли. Редкое качество в наши дни.
— Спасибо на добром слове.
— Без обид, Кейран. Не умею себя вести в приличном обществе, постоянно срываюсь и хамлю. Ты любишь общаться? Я — нет. Долгие годы моей единственной компанией в Беспине были раввксы — черные мусорщики с огромными перепончатыми крыльями. У них весьма своеобразная психология, если это можно назвать психологией. Они прилетали, только если их звали, и оставались ровно столько, сколько было мне нужно.
— Лучшая черта друга — не быть назойливым.
— Наверное… Постоянно слышать чужие голоса в своей голове, чувствовать желания и эмоции окружающих, которые пользуются этим. Мне приходилось гнать всех прочь. Потом Люк Скайуокер научил блокировать сознание и вернул в мою жизнь тайну, волшебство.
— Тайну?
— Ну да, как и в твоем случае.
— В моем?
— Ты долгое время был закрыт, но сейчас все замки рассыпались. Боль, которую тебе причиняют ежедневные открытия, сравнима разве только с раной, нанесенной лазерным мечом. Не так ли? Но! Вместе с нею ты становишься иным.
Мнения о Стриене давно уже разделились. Одни называли его старым дураком, не способным ни на какой поступок, другие — мизантропом, третьи — великим. Узнав Стриена поближе, я был готов присоединиться к третьей группе. Стриен обладал уникальными способностями к восприятию.
— По поводу меча — что ты имеешь в виду?
Широкая улыбка:
— Ты не любишь Ганториса.
— Чтобы понять это, не нужно быть джедаем.
— Конечно. Но и он тебя не любит. Помнишь сегодняшнее упражнение?
— Когда Ганторис зашвырнул камешки?
— Да. И тебе не стоит расстраиваться по этому поводу. Когда они вместе с Люком прибыли в Беспин и стали уговаривать меня, то Ганторис продемонстрировал нечто похожее. Он давно научился подобным штучкам.
Забавно! Значит, Ганторис не новичок. Он давно уже знает, как общаться посредством Силы и как ее использовать. И Люк не остановил его хвастливые упражнения. Конечно, на то могут быть тысячи причин, но, ситх побери, так нечестно! По крайней мере, можно было остановить Ганториса!
Не знаю, какую цель преследовал мастер, но в душе остался неприятный осадок. Однако! Даже эта полезная информация не сделала меня ближе к Силе.
— Можно вопрос, Стриен?
— Пожалуйста. Но и я задам тебе тоже.
— Стриен, как именно ты ощущаешь в себе Силу?
— Хороший вопрос. Если мыслить образами, то Сила — эти, скажем, десять камней, которые с трудом умещаются в хрупкой коробке, рассчитанной всего лишь на пять. И при этом я чувствую легкую щекотку, словно пыль медленно оседает на солнце. Ощущение проходит сквозь всего меня, и я чувствую, что живу не зря. Не знаю, как объяснить… Легкий поцелуй на рассвете, когда одновременно баюкают сон и явь. И когда просыпаешься, становишься иным. Чуть лучше, чуть добрее, чуть справедливей.
— Хм…
— А для тебя? Что Сила значит для тебя?
Со стороны мы, вероятно, походили на двух малолеток, впервые познавших сами знаете что.
— Стриен, весь фокус в том, что не знаю. Я не чувствую ее. Вообще ничего не чувствую.
— Все впереди.
— Надеюсь.
— Кейран, а теперь позволь задать вопрос тебе.
— Угу.
— Не угукай, дело близится к ночи. Помнишь, мастер Скайуокер говорил нам о темной стороне и как зло разнообразно и безжалостно. А я упомянул мусорщиков и наше странное с ними общение. Так вот, среди них был один, который выглядел гораздо симпатичнее и дружелюбнее, чем остальные. Хотя, что значит «гораздо»! Все познается в сравнении. Мне показалось, что мусорщик не безнадежен, и я принялся его учить. Будешь смеяться, но очень хотелось посмотреть, как он танцует…
Смеяться не хотелось, поскольку одиночество и горечь, прозвучавшие в голосе Стриена, оказались непритворными.
— Продолжай.
— Я был уверен, что если захочу по-настоящему воздействовать на него, то он мне подчинится. Однако время шло, и ничего не получалось. Я становился агрессивным, испытывая к нему почти ненависть. А потом догадался использовать Силу, чтобы он станцевал для меня под музыку. Хоть один раз, но станцевал. А потом… Нет, я не ранил его, я кормил и хотел сделать как лучше. Кто же знал, что он не выдержит.
Снаружи свистел ветер, прибивая к прозрачной поверхности мокрые листья, похожие на мертвые лица.
— Вот я и не знаю, на чьей стороне тогда выступал. Было ли мое эгоистическое желание проявлением зла или же…
— Сложно сказать…
— А ты попробуй.
Дыхание, вырвавшееся из груди мутным облаком, поплыло к потолку, создавая причудливые очертания.
— Если следовать тому, чему нас учил мастер Скайуокер, то ты, Стриен, безусловно был на стороне тьмы. Но, по-моему, то, что ты сделал — ни хорошо, ни плохо. Просто страница твоей жизни, пусть не очень удачная. Забыть не забудешь, но прошлое не должно становиться препятствием для будущего.
В глазах Стриена отразились две серебряные, почерневшие от времени и дождя звезды:
— А сам ты, ты сможешь противостоять своему прошлому?
— ?!
— Поговаривают, Кейран Халкион происходит из старинной семьи джедаев. Поговаривают, он сражался на стороне Альянса. Поговаривают, он был счастлив.
— Что правда, то правда.
— Но сейчас у тебя не лучшие времена. Твоя прошлая жизнь не отпускает и мешает сделать шаг вперед. Иногда мне кажется, что ты боишься забыть что-то важное для себя…
— Есть вещи, есть чувства, есть дни и ночи, которые не забываются. Их помнят вопреки всему. Моя проблема в другом — я не знаю, хочу ли быть джедаем.
— Что ж, признание настолько абсурдно, что я верю в твою искренность. Потрясающе! — Стриен смеялся, наблюдая за моим растерянным лицом. — По прошествии столь долгого времени ты все еще сомневаешься?! Браво!
— Это глупо?
— Нет, Кейран. Это мудро. И я завидую тебе белой завистью.
У остальных возникли проблемы с вариациями процесса, который я назвал — энерготолчок.
Впрочем, и у меня иногда не получалось жонглировать массивными предметами — отбрасывать, притягивать, подбрасывать. Когда на вас с бешеной скоростью летит массивный булыжник, так и хочется пригнуться.
Люк сперва ругался, потом в сотый раз читал лекцию о том, что «размеры значения не имеют».
Мы уже настолько сроднились, что порой пытались возражать — имеет, еще как имеет!
Преодолеть свои сомненья было гораздо труднее, чем медитировать на глазах у всех.
Еще одна неудача — вместо того чтобы пустить по воде в чашке мелкую рябь, я ее опрокинул.
Отфыркиваясь и стараясь не обращать внимания на смешки, пробурчал, что еще только учусь.
Другие рассказывали о потоках энергии, струящихся вокруг, и только я, словно бесчувственный чурбан, ежился от мороза, не понимая, в чем дело. И дело даже не в желании все бросить и идти разыскивать Миракс пешком, исследуя каждый утолок Галактики. Никак я не мог отделаться от ощущения, что пока тут прохлаждаюсь и играю камешками, она где-то мерзнет, бедняжка. Ну не желало мое внутреннее "я" раскрываться, и все тут!
И все же ситуация была не безнадежна. И последующие события доказали это.
Мы все уселись вокруг серого валуна, врытого в землю. Указав на него, Люк промолвил:
— Вы уже знаете, что размер не имеет значения. Да-да, действительно так. И следовательно, задание покажется вам простым. Валун — лишь верхушка огромного камня, покоящегося глубоко в земле. Мы не знаем, насколько он огромен и как глубоко сидит. Чтобы вытащить его вручную, потребуется сотня человек и несколько недель. С помощью Силы каждый из вас сможет в одиночку вытащить эту скалу. И переместить куда-нибудь, желательно в уединенное место… Кто попробует первым?
Естественно, первым подскочил Ганторис:
— Учитель, позволь мне.
Взметнулась и вторая рука. Моя…
— Учитель, позволь мне.
Ганторис зашелся в грубом хохоте:
— Видали! Да у нею же ничего не выйдет!
Люк раздраженно цыкнул на него. И — мне:
— Уверен в своих силах, Кейран? Готов?
— Я уверен в том, что должен сделать это. Концентрируясь на маленьких предметах, я тем самым блокирую свое "я", не желающее размениваться по мелочам. Мне кажется, что-то большое поможет сдвинуть мои проблемы с места, — скаламбурив, я внимательно осмотрел каждого. — Я должен сдвинуть этот валун, и, следовательно, сдвину. Кто-нибудь возражает?
Молчание.
Уже неплохо. Конечно, риск велик. Если и на сей раз последует неудача, то прийти в себя будет ох, как непросто. Более того, меня вот уже несколько недель не покидало ощущение слежки. Словно темные силы готовились поймать Кейрана Халкиона в ловушку, в тот самый момент, когда он окажется особо уязвимым. А сейчас моя душа была на редкость ранима. И все же, кто не рискует, тот не выигрывает. Надоело топтаться на месте.
Учитель не возражал:
— Если считаешь нужным, делай.
Закрыв глаза, я медленно опустился на землю. Глубокий вдох заставил работать легкие, выпуская на волю потаенные чувства. Мое я ощутило Тионне — справа, потом Стриена — слева. Потом сверкающие нити протянулись и к остальным. Теперь мы были единое целое. Через них протянулся первый круг энергии, пока еще слабый, нечеткий, но с каждым вдохом он креп и расширялся, захватывая все большее пространство.
Внутри что-то екнуло, и мое истинное я вырвалось навстречу Силе, ликуя от восторга и наслаждения. Круги энергии увеличивались, ощущение мира стало настолько пронзительно, что захотелось в нем навсегда раствориться, стать одной из теплых волн, ласкавших сейчас тело.
Я чувствовал свет, воздух, воду, деревья и кусты, я знал, где сейчас находится даже самое маленькое существо Йавина.
Циркуляция энергии перешла с духовного на физический уровень. Она проникала в ноздри, касалась, словно легкий поцелуй, губ и легко дула на ресницы. Так было лишь однажды, когда Миракс сказала, что любит меня. И сейчас мне далее показалось, что где-то вдали я слышу слабые мысли Миракс. Но мелькнув однажды, они исчезли. Зато я ощутил гордый смех отца и нежный запах материнских духов, обрывки разговоров друзей и бормотание Свистуна, убирающего наш дом. Все это сплелось в один пульсирующий клубок внутри меня.
Теперь я представлял мощный сгусток Силы. Сгусток выбросил тонкий сильный луч и коснулся камня. Поверхность чуть нагрета, шершавая на ощупь. Я вдруг увидел, как сотни лет назад его — осколок астероида — выбросило сюда и вогнало наполовину в землю.
Луч осторожно шел по диаметру. Там, где он соприкасался с коричневой поверхностью, осыпалась мелкая крошка.
Итак, глыбу нужно вытащить, поднять вверх и забросить так, чтобы результат эксперимента был более чем очевидным.
Чтобы немного облегчить себе задачу, я вообразил, что имею дело с гнилым зубом великана.
После первой энергетической волны зуб зашатался. Медленно, очень медленно я начал его раскачивать. Миллиметр здесь, миллиметр там… Они, миллиметры, в свою очередь, превращались в сантиметры. Четыре. Шесть. Двадцать…
Земля начала проседать, образовывая маленькую, но яму. Каскад мелких камешков стал сильнее.
Наконец, резец покачнулся, но мне этого было мало. Сила, пульсирующая внутри, обещала успех.
Камень крякнул, словно седовласый старец, и стал медленно выползать из своего векового дупла.
Рядом со мной кто-то изумленно ахнул, но я пока не открывал глаз, сосредоточившись на восприятии. Сомневаться не приходилось, поскольку сейчас мне было подвластно все. Или почти все.
Земля прогнулась, и огромный валун взмыл вверх, словно легкое перышко.
Мое тело сотрясла конвульсивная волна. Только тогда я открыл глаза и прямо перед собой увидел улыбающегося Люка Скайуокера.
Остальные, оцепенев от шока, запрокинули головы. Над нами, словно танцуя, кружился гигантский камень.
Рот Тионне округлился в восхищенном «О!».
Стриен автоматически выдирал из поредевшей бороды клочки волос.
Кам раскачивался из стороны в сторону, не в силах выйти из транса.
Остальные выглядели не лучше, но и не хуже. Разве что за исключением Ганториса. У того был на редкость глупый вид.
Ну, хватит. Пора заканчивать!
Невидимый луч мастерски рассек валун на четыре равные части. Они закружились и, отлетев на безопасное расстояние, мягко упали на землю в виде креста. Одна сторона смотрела на запад, другая — на восток, третья — на север, четвертая — на юг.
Мной овладело смешанное чувство усталости и победы.
Все молчали, только в насмешливых глазах Люка я уловил одобрение и гордость.
Первый нарушил идиллию Ганторис:
— Что это было?
— То, что сделал Кейран, было слияние с Силой. Он нашел свой собственный ключ. Ключ, который приведет Кейрана к таинству.
Глава 12
По стене полз жук — насекомое, цель жизни которого заключалась в пересечении границы. По одну сторону подстерегала смерть, по другую — притаилась жизнь. Он не мучился сомнениями, а просто полз.
Кейран Халкион — похожее существо, только обладает большими способностями. Но проявить их можно, только сумев пересечь грань, шагнув на новую ступень развития. Однако вот парадокс — блестящие возможности означают удвоенную ответственность. Не от нее ли так хотелось бежать? Если не уверен в себе, то как ты будешь отвечать за других?
На верхнем уровне Храма было пустынно. Только углу сидела серая фигура. Усмехнувшись, я попытался прощупать ее сознание, но опять потерпел неудачу. Сегодня явно не мой день.
Человек медленно повернул голову, узнал меня и вновь уставился на чернеющий внизу лес.
Пристроившись рядом, я, извиняясь, произнес:
— Вот уже не думал застать здесь кого-нибудь, Стриен.
Тот, чей возраст давно преодолел отметку молодости, откликнулся:
— Мне нравится одиночество. Компания внизу не то чтобы раздражает, но мешает думать.
— Намек? Мне уйти?
— Нет. Ты — исключение. С тобой интересно.
Паутина мыслей покрыла пергаментную кожу, подчеркнув мешки под глазами и скорбные складки около губ.
— Твое присутствие, Кейран, не причиняет боли. Редкое качество в наши дни.
— Спасибо на добром слове.
— Без обид, Кейран. Не умею себя вести в приличном обществе, постоянно срываюсь и хамлю. Ты любишь общаться? Я — нет. Долгие годы моей единственной компанией в Беспине были раввксы — черные мусорщики с огромными перепончатыми крыльями. У них весьма своеобразная психология, если это можно назвать психологией. Они прилетали, только если их звали, и оставались ровно столько, сколько было мне нужно.
— Лучшая черта друга — не быть назойливым.
— Наверное… Постоянно слышать чужие голоса в своей голове, чувствовать желания и эмоции окружающих, которые пользуются этим. Мне приходилось гнать всех прочь. Потом Люк Скайуокер научил блокировать сознание и вернул в мою жизнь тайну, волшебство.
— Тайну?
— Ну да, как и в твоем случае.
— В моем?
— Ты долгое время был закрыт, но сейчас все замки рассыпались. Боль, которую тебе причиняют ежедневные открытия, сравнима разве только с раной, нанесенной лазерным мечом. Не так ли? Но! Вместе с нею ты становишься иным.
Мнения о Стриене давно уже разделились. Одни называли его старым дураком, не способным ни на какой поступок, другие — мизантропом, третьи — великим. Узнав Стриена поближе, я был готов присоединиться к третьей группе. Стриен обладал уникальными способностями к восприятию.
— По поводу меча — что ты имеешь в виду?
Широкая улыбка:
— Ты не любишь Ганториса.
— Чтобы понять это, не нужно быть джедаем.
— Конечно. Но и он тебя не любит. Помнишь сегодняшнее упражнение?
— Когда Ганторис зашвырнул камешки?
— Да. И тебе не стоит расстраиваться по этому поводу. Когда они вместе с Люком прибыли в Беспин и стали уговаривать меня, то Ганторис продемонстрировал нечто похожее. Он давно научился подобным штучкам.
Забавно! Значит, Ганторис не новичок. Он давно уже знает, как общаться посредством Силы и как ее использовать. И Люк не остановил его хвастливые упражнения. Конечно, на то могут быть тысячи причин, но, ситх побери, так нечестно! По крайней мере, можно было остановить Ганториса!
Не знаю, какую цель преследовал мастер, но в душе остался неприятный осадок. Однако! Даже эта полезная информация не сделала меня ближе к Силе.
— Можно вопрос, Стриен?
— Пожалуйста. Но и я задам тебе тоже.
— Стриен, как именно ты ощущаешь в себе Силу?
— Хороший вопрос. Если мыслить образами, то Сила — эти, скажем, десять камней, которые с трудом умещаются в хрупкой коробке, рассчитанной всего лишь на пять. И при этом я чувствую легкую щекотку, словно пыль медленно оседает на солнце. Ощущение проходит сквозь всего меня, и я чувствую, что живу не зря. Не знаю, как объяснить… Легкий поцелуй на рассвете, когда одновременно баюкают сон и явь. И когда просыпаешься, становишься иным. Чуть лучше, чуть добрее, чуть справедливей.
— Хм…
— А для тебя? Что Сила значит для тебя?
Со стороны мы, вероятно, походили на двух малолеток, впервые познавших сами знаете что.
— Стриен, весь фокус в том, что не знаю. Я не чувствую ее. Вообще ничего не чувствую.
— Все впереди.
— Надеюсь.
— Кейран, а теперь позволь задать вопрос тебе.
— Угу.
— Не угукай, дело близится к ночи. Помнишь, мастер Скайуокер говорил нам о темной стороне и как зло разнообразно и безжалостно. А я упомянул мусорщиков и наше странное с ними общение. Так вот, среди них был один, который выглядел гораздо симпатичнее и дружелюбнее, чем остальные. Хотя, что значит «гораздо»! Все познается в сравнении. Мне показалось, что мусорщик не безнадежен, и я принялся его учить. Будешь смеяться, но очень хотелось посмотреть, как он танцует…
Смеяться не хотелось, поскольку одиночество и горечь, прозвучавшие в голосе Стриена, оказались непритворными.
— Продолжай.
— Я был уверен, что если захочу по-настоящему воздействовать на него, то он мне подчинится. Однако время шло, и ничего не получалось. Я становился агрессивным, испытывая к нему почти ненависть. А потом догадался использовать Силу, чтобы он станцевал для меня под музыку. Хоть один раз, но станцевал. А потом… Нет, я не ранил его, я кормил и хотел сделать как лучше. Кто же знал, что он не выдержит.
Снаружи свистел ветер, прибивая к прозрачной поверхности мокрые листья, похожие на мертвые лица.
— Вот я и не знаю, на чьей стороне тогда выступал. Было ли мое эгоистическое желание проявлением зла или же…
— Сложно сказать…
— А ты попробуй.
Дыхание, вырвавшееся из груди мутным облаком, поплыло к потолку, создавая причудливые очертания.
— Если следовать тому, чему нас учил мастер Скайуокер, то ты, Стриен, безусловно был на стороне тьмы. Но, по-моему, то, что ты сделал — ни хорошо, ни плохо. Просто страница твоей жизни, пусть не очень удачная. Забыть не забудешь, но прошлое не должно становиться препятствием для будущего.
В глазах Стриена отразились две серебряные, почерневшие от времени и дождя звезды:
— А сам ты, ты сможешь противостоять своему прошлому?
— ?!
— Поговаривают, Кейран Халкион происходит из старинной семьи джедаев. Поговаривают, он сражался на стороне Альянса. Поговаривают, он был счастлив.
— Что правда, то правда.
— Но сейчас у тебя не лучшие времена. Твоя прошлая жизнь не отпускает и мешает сделать шаг вперед. Иногда мне кажется, что ты боишься забыть что-то важное для себя…
— Есть вещи, есть чувства, есть дни и ночи, которые не забываются. Их помнят вопреки всему. Моя проблема в другом — я не знаю, хочу ли быть джедаем.
— Что ж, признание настолько абсурдно, что я верю в твою искренность. Потрясающе! — Стриен смеялся, наблюдая за моим растерянным лицом. — По прошествии столь долгого времени ты все еще сомневаешься?! Браво!
— Это глупо?
— Нет, Кейран. Это мудро. И я завидую тебе белой завистью.
* * *
Следующие несколько дней мы провели в постоянных упражнениях. И мне все еще никак не удавалось почувствовать Силу.У остальных возникли проблемы с вариациями процесса, который я назвал — энерготолчок.
Впрочем, и у меня иногда не получалось жонглировать массивными предметами — отбрасывать, притягивать, подбрасывать. Когда на вас с бешеной скоростью летит массивный булыжник, так и хочется пригнуться.
Люк сперва ругался, потом в сотый раз читал лекцию о том, что «размеры значения не имеют».
Мы уже настолько сроднились, что порой пытались возражать — имеет, еще как имеет!
Преодолеть свои сомненья было гораздо труднее, чем медитировать на глазах у всех.
Еще одна неудача — вместо того чтобы пустить по воде в чашке мелкую рябь, я ее опрокинул.
Отфыркиваясь и стараясь не обращать внимания на смешки, пробурчал, что еще только учусь.
Другие рассказывали о потоках энергии, струящихся вокруг, и только я, словно бесчувственный чурбан, ежился от мороза, не понимая, в чем дело. И дело даже не в желании все бросить и идти разыскивать Миракс пешком, исследуя каждый утолок Галактики. Никак я не мог отделаться от ощущения, что пока тут прохлаждаюсь и играю камешками, она где-то мерзнет, бедняжка. Ну не желало мое внутреннее "я" раскрываться, и все тут!
И все же ситуация была не безнадежна. И последующие события доказали это.
Мы все уселись вокруг серого валуна, врытого в землю. Указав на него, Люк промолвил:
— Вы уже знаете, что размер не имеет значения. Да-да, действительно так. И следовательно, задание покажется вам простым. Валун — лишь верхушка огромного камня, покоящегося глубоко в земле. Мы не знаем, насколько он огромен и как глубоко сидит. Чтобы вытащить его вручную, потребуется сотня человек и несколько недель. С помощью Силы каждый из вас сможет в одиночку вытащить эту скалу. И переместить куда-нибудь, желательно в уединенное место… Кто попробует первым?
Естественно, первым подскочил Ганторис:
— Учитель, позволь мне.
Взметнулась и вторая рука. Моя…
— Учитель, позволь мне.
Ганторис зашелся в грубом хохоте:
— Видали! Да у нею же ничего не выйдет!
Люк раздраженно цыкнул на него. И — мне:
— Уверен в своих силах, Кейран? Готов?
— Я уверен в том, что должен сделать это. Концентрируясь на маленьких предметах, я тем самым блокирую свое "я", не желающее размениваться по мелочам. Мне кажется, что-то большое поможет сдвинуть мои проблемы с места, — скаламбурив, я внимательно осмотрел каждого. — Я должен сдвинуть этот валун, и, следовательно, сдвину. Кто-нибудь возражает?
Молчание.
Уже неплохо. Конечно, риск велик. Если и на сей раз последует неудача, то прийти в себя будет ох, как непросто. Более того, меня вот уже несколько недель не покидало ощущение слежки. Словно темные силы готовились поймать Кейрана Халкиона в ловушку, в тот самый момент, когда он окажется особо уязвимым. А сейчас моя душа была на редкость ранима. И все же, кто не рискует, тот не выигрывает. Надоело топтаться на месте.
Учитель не возражал:
— Если считаешь нужным, делай.
Закрыв глаза, я медленно опустился на землю. Глубокий вдох заставил работать легкие, выпуская на волю потаенные чувства. Мое я ощутило Тионне — справа, потом Стриена — слева. Потом сверкающие нити протянулись и к остальным. Теперь мы были единое целое. Через них протянулся первый круг энергии, пока еще слабый, нечеткий, но с каждым вдохом он креп и расширялся, захватывая все большее пространство.
Внутри что-то екнуло, и мое истинное я вырвалось навстречу Силе, ликуя от восторга и наслаждения. Круги энергии увеличивались, ощущение мира стало настолько пронзительно, что захотелось в нем навсегда раствориться, стать одной из теплых волн, ласкавших сейчас тело.
Я чувствовал свет, воздух, воду, деревья и кусты, я знал, где сейчас находится даже самое маленькое существо Йавина.
Циркуляция энергии перешла с духовного на физический уровень. Она проникала в ноздри, касалась, словно легкий поцелуй, губ и легко дула на ресницы. Так было лишь однажды, когда Миракс сказала, что любит меня. И сейчас мне далее показалось, что где-то вдали я слышу слабые мысли Миракс. Но мелькнув однажды, они исчезли. Зато я ощутил гордый смех отца и нежный запах материнских духов, обрывки разговоров друзей и бормотание Свистуна, убирающего наш дом. Все это сплелось в один пульсирующий клубок внутри меня.
Теперь я представлял мощный сгусток Силы. Сгусток выбросил тонкий сильный луч и коснулся камня. Поверхность чуть нагрета, шершавая на ощупь. Я вдруг увидел, как сотни лет назад его — осколок астероида — выбросило сюда и вогнало наполовину в землю.
Луч осторожно шел по диаметру. Там, где он соприкасался с коричневой поверхностью, осыпалась мелкая крошка.
Итак, глыбу нужно вытащить, поднять вверх и забросить так, чтобы результат эксперимента был более чем очевидным.
Чтобы немного облегчить себе задачу, я вообразил, что имею дело с гнилым зубом великана.
После первой энергетической волны зуб зашатался. Медленно, очень медленно я начал его раскачивать. Миллиметр здесь, миллиметр там… Они, миллиметры, в свою очередь, превращались в сантиметры. Четыре. Шесть. Двадцать…
Земля начала проседать, образовывая маленькую, но яму. Каскад мелких камешков стал сильнее.
Наконец, резец покачнулся, но мне этого было мало. Сила, пульсирующая внутри, обещала успех.
Камень крякнул, словно седовласый старец, и стал медленно выползать из своего векового дупла.
Рядом со мной кто-то изумленно ахнул, но я пока не открывал глаз, сосредоточившись на восприятии. Сомневаться не приходилось, поскольку сейчас мне было подвластно все. Или почти все.
Земля прогнулась, и огромный валун взмыл вверх, словно легкое перышко.
Мое тело сотрясла конвульсивная волна. Только тогда я открыл глаза и прямо перед собой увидел улыбающегося Люка Скайуокера.
Остальные, оцепенев от шока, запрокинули головы. Над нами, словно танцуя, кружился гигантский камень.
Рот Тионне округлился в восхищенном «О!».
Стриен автоматически выдирал из поредевшей бороды клочки волос.
Кам раскачивался из стороны в сторону, не в силах выйти из транса.
Остальные выглядели не лучше, но и не хуже. Разве что за исключением Ганториса. У того был на редкость глупый вид.
Ну, хватит. Пора заканчивать!
Невидимый луч мастерски рассек валун на четыре равные части. Они закружились и, отлетев на безопасное расстояние, мягко упали на землю в виде креста. Одна сторона смотрела на запад, другая — на восток, третья — на север, четвертая — на юг.
Мной овладело смешанное чувство усталости и победы.
Все молчали, только в насмешливых глазах Люка я уловил одобрение и гордость.
Первый нарушил идиллию Ганторис:
— Что это было?
— То, что сделал Кейран, было слияние с Силой. Он нашел свой собственный ключ. Ключ, который приведет Кейрана к таинству.
Глава 12
На следующее утро мастер Скайуокер ждал меня неподалеку от Храма. Увидев его, я остановился, пытаясь нормализовать дыхание, что после очередного экстремального общения с голубыми жуками не сразу удалось.
— Вот упрямец! Кейран, ты же можешь восстановиться при помощи специальной методики.
— Знаю, мастер. Но сознательно отказываюсь. Пока что. Пускай организм сам решает, что ему нужно, а то избалую, неровен час. Да и смешно задействовать Силу, чтобы залечить простую царапину или унять боль в легких.
— Старого вояку видно издалека.
— Не такой уж и старый, сэр!
— Да ладно тебе… обижаться.
Люк распахнул плащ, и у него на шее обнаружился кристалл молочного цвета, сверкнувший на солнце, словно приглашая заглянуть в него.
— Помнишь, что это такое?
— Холокрон джедаев. Он содержит истории, судьбы джедаев и прочую информацию, касающуюся ордена. Информацию, которая собиралась в течение многих лет. Тионне использовала его, чтобы изучить историю джедаев. Она говорила, что у врат знаний стоит хранитель по имени Бодо Баас.
— Совершенно верно!
Люк пропустил молочный куб сквозь пальцы.
Кристалл мягко засветился белым цветом, похожим на утренний туман, и вдруг в нем возникли смутные очертания насекомообразного существа. Зеленый призрак, умеющий мыслить и, как следствие, существующий внутри камня.
Призрак церемонно поклонился Люку:
— Приветствую вас, мастер! — И уже иным тоном обратился ко мне: — Я — Бодо Баас, хранитель Холокрона. У вас есть ко мне вопросы?
Люк задумчиво разглядывал мерцающую голограмму:
— Образ Бодо — результат кропотливых исследований. Модель выполняет сразу несколько функций. Бодо хранит, анализирует, запоминает информацию. Очень полезная локальная программа, убедишься сам. Максимум данных в удобном изложении. Я специально принес холокрон, пытаясь понять природу того, что произошло с тобой. Бодо поможет тебе.
— Неужели?
— Опять не веришь? Почему-то по прошествии времени самые простые вещи вызывают наибольшее сопротивление. Хранитель, объясни, пожалуйста, для Кейрана Халкиона понятие «измененного сознания».
Хранитель обернулся ко мне и зачастил тоненьким скрипучим голоском:
— Навыки джедаев подразделяются на три уровня. Внутренний контроль — возможность узнавать и чувствовать Силу внутри себя и использовать для своих нужд. Внешнее чувство — вторая ступень, благодаря которой джедай черпает Силу из внешних источников. Сила становится связующим звеном между Вселенной и рыцарем. Третий и самый сложный уровень позволяет джедаю модифицировать Силу и перераспределять ее. Используя все три уровня, джедай может воздействовать на Вселенную, в зависимости от собственных целей. Сила, которую называют «измененным сознанием», как раз и объединяет в себе все три уровня. Джедай может внушать все, что он захочет, может вторгаться в чужие души. Это самая мощная сила, обладающая подчас разрушительным эффектом. Порабощение чужой воли трудно назвать благородным действием, а если такой методикой владеет человек, находящийся на темной стороне, последствия трудно предсказать.
— Очень интересно. А ты что думаешь, Люк?
— Когда штурмовики искали двух дроидов на Татуине, Оби-Ван именно так убеждал солдат, что они ошиблись адресом. И что это не те дроиды, которых они ищут. И-таки убедил.
— Аналогичная история случилась со мной на «Лусанкии». Меня тогда разыскивали, и я сделал все, чтобы меня не заметили. Удивительно, однако, получилось.
Глаза Люка изумленно распахнулись:
— Ты хочешь сказать, что тебе удался этот фокус даже без особых навыков?
— А что такого? Это плохо?
— Напротив. Твое признание многое объясняет. Насколько хранитель смог определить, ты обладаешь очень мощными и весьма редкими способностями. По-моему, у тебя врожденный талант. И теперь семена таланта упали в благодатную почву.
— Почва — я?
— Ты-ты.
— Вот уж не думал. Я ведь даже не знаю, как получается. Просто получается, и все тут. Не уверен, что смогу воздействовать на чужое сознание. Хотя на «Лусанкии» последствия для штурмовиков оказались кошмарными. Б-р-р!
— Кейран, наличие таланта — еще не гарантия постоянного успеха. Мне как-то пришлось общаться с Джаббой Хаттом, я хотел выручить друзей. Попробовал повлиять на него, но ничего не получилось. Может, у хаттов мозги не так устроены, а может, у них просто сильная воля, но на них этот фокус не действует.
— Что же, мне теперь всю жизнь твердить, что нельзя поддаваться темной стороне?
— Запомни, Кейран, что сейчас ты самая лакомая добыча для Тьмы. Тьма очень любит тех, кто хочет добиться всего сразу и побыстрее. Ты же принадлежишь к типу наиболее нетерпеливых. Будь осторожен. В ближайшее время ты сменишь партнера, и я постараюсь определить предел твоих возможностей.
— А в этот предел входит убеждение Ганториса и остальных в том, что наш всезнайка — по сути, пустышка?
— Тьфу! Ты все о том же! — Люк не сдержал улыбки. — Право, детские шалости! Что бы ни случилось, ты все равно останешься пилотом и воином. Пожалуйста, оставь Ганториса в покое. Возможно, вам придется вместе работать. А твоя откровенная антипатия…
— Мастер, мне он действительно не нравится. Ну не нравится! Он напоминает мне одного пилота из Разбойного эскадрона. Мы с Брором Джасом не поладили с первой же секунды, но потом… хорошими друзьями мы так и не стали, но научились понимать друг друга.
Скайуокер укоризненно посмотрел мне в глаза:
— Ганторису пришлось многое испытать. Он умудрился так сплотить народ на Эол Шатак, что они сумели выжить в ужасных условиях. Несмотря на суровый и часто жестокий вид, он не так уж плох. Да, тщеславен, да, честолюбив. Но он никогда не ударит тебя. По крайней мере, физически.
— Вот! А то я уж было пустил скупую мужскую слезу. Но за разъяснение спасибо.
— Возможно, ты поможешь ему.
Меня аж замутило, но я вежливо осклабился:
— Постараюсь.
— Ты должен.
— Если он мне поможет. Если он будет мешать, то все усилия пойдут прахом.
— Договорились! А теперь — к трапезе, к трапезе. Нынче трудный день, трудный для всех. Приступаем к заключительной части курса джедая.
Было здорово находить в себе новые возможности и с восторгом экспериментировать. Друзья только посмеивались, когда я устраивал невинные розыгрыши. Узнав, например, что Тионне мечтает перекрасить волосы, я удумал недурственную идею…
Посадив красавицу перед зеркалом, начал внушать ей необходимую информацию.
Сменив несколько вариантов, мы остановились на светло-каштановом. Но Тионне так и не решилась сменить имидж. Увы, немного не рассчитал свои возможности. Я переключился на цветы — букеты из свежесрезанных оркид в комнате Кираны Ти теперь каждый час были другого цвета.
Мастер Скайуокер нашел мои эксперименты забавными и полезными. С каждым днем он уделял мне все больше внимания. Во время индивидуальных сеансов я учился концентрироваться и преобразовывать энергию.
Люк настраивал всех слушателей чувствовать себя комфортно и свободно, черпая Силу из окружающих источников. Ни о какой дисциплине не шло и речи — Люк сардонически ухмылялся, когда кто-нибудь из нас требовал придать занятиям организованность и порядок. А зря! Ибо каждый из нас чувствовал Силу по-своему. В итоге очередная встреча превращалась в энергетический бедлам. А Люку нравилось. Видимо, эти дни напоминали ему прежние времена его ученичества.
Однажды глубокой ночью нас разбудили и собрали в одном из туннелей замка, где никто еще не бывал. Сонные, зевающие до ломоты в скулах, мы оглядывали потемневшие от времени ступени, ведущие в темень. Холодный сырой воздух предательски проникал под теплые плащи, заставляя поеживаться.
Вниз и вниз. Мы спускались, поддерживая друг друга. Наконец идущие впереди остановились.
Я увидел напротив Тионне мерцающий влажный свет. Он шел от стены.
Ганторис осторожно приблизился и попытался до нее дотронуться. До стены, разумеется, не до Тионне. Но тут же одернул руку.
Люк, не проронив ни слова, отстранил торопыгу и нажал на секретную панель.
Стена медленно, с жутким скрипом, поползла в сторону. Мы увидели извилистый лаз.
Я шел последним. Впереди Люк освещал дорогу.
По обеим сторонам журчала пещерная весна: сталактиты и сталагмиты образовывали замысловатые фигуры — безмолвных стражей подземного лабиринта. Под ногами мелкой россыпью хрустели камешки и что-то еще, о чьем истинном происхождении не хотелось думать. Путь перекрыло огромное озеро, удивительно чистое, глубокое и синее. Вода в нем казалась живой и яркой в окружении белых минералов.
— Почти у цели, — изрек Люк и погасил фонарь.
Двое из группы глуховато взроптали, но их быстро прервали. Свет почему-то казался вызывающим и ненужным. Стеклянная гладь светилась изнутри, словно магическое зеркало.
— Это особое упражнение, дозволяющее абсолютно раствориться в Силе. Здесь идеальная температура. Вы можете плавать, нырять, качаться на воде. В общем, все, что угодно. Ваша стихия — вам в ней и…
По глади озера пробежала мелкая рябь, и все опять стихло.
Скинув одежду, я ступил, ощущая меняющееся мягкое дно. Тело окутала прохлада, легкий ветерок взъерошил волосы. Вода ласкала меня, принимая, словно гигантское ласковое лоно.
Внезапно сознание обожгла горькая мысль: как мало мы с Миракс были вместе, как бесшабашно расходовали время, оставляя любовь на потом!
Рядом со мной плескались смутные тени — другие адепты заново познавали мир.
Откуда-то сверху нас накрыл чей-то голос.
— Нет эмоций, только покой… — произносил он слова древнего кодекса с такой убежденностью, что я невольно стал повторять вслед за ним. — Нет неведения, только знание… нет страсти, только спокойствие… Смерти нет — только Великая Сила…
Мой голос сливался с голосами остальных учеников. Учитель попросил нас с помощью воды и тепла освободиться, так чтобы мы могли почувствовать Силу. Я, расслабившись, лежал на спине, слушал, как эхо моего пульса наполняет мне уши. Я сконцентрировался на этом звуке, зная, что именно так звучит жизнь.
Она вбирала каждого из нас. Не жадно — бережно. Разглаживая любое сомнение и тревогу в шелковистую водную гладь.
Даже если б сейчас Миракс позвала меня, не услышал бы: стихия закрывала собой весь мир, даруя покой и тишину. Казалось, что в этом чувстве нет и не может быть никаких ограничений. Оно безгранично. Оно — абсолютная истина…
И вдруг эту гармонию нарушил диссонанс — опасность! Импульс настолько сильный, что, не выдержав внезапного удара, я камнем ушел в глубину. К счастью, умея плавать, вынырнул и огляделся.
— Вот упрямец! Кейран, ты же можешь восстановиться при помощи специальной методики.
— Знаю, мастер. Но сознательно отказываюсь. Пока что. Пускай организм сам решает, что ему нужно, а то избалую, неровен час. Да и смешно задействовать Силу, чтобы залечить простую царапину или унять боль в легких.
— Старого вояку видно издалека.
— Не такой уж и старый, сэр!
— Да ладно тебе… обижаться.
Люк распахнул плащ, и у него на шее обнаружился кристалл молочного цвета, сверкнувший на солнце, словно приглашая заглянуть в него.
— Помнишь, что это такое?
— Холокрон джедаев. Он содержит истории, судьбы джедаев и прочую информацию, касающуюся ордена. Информацию, которая собиралась в течение многих лет. Тионне использовала его, чтобы изучить историю джедаев. Она говорила, что у врат знаний стоит хранитель по имени Бодо Баас.
— Совершенно верно!
Люк пропустил молочный куб сквозь пальцы.
Кристалл мягко засветился белым цветом, похожим на утренний туман, и вдруг в нем возникли смутные очертания насекомообразного существа. Зеленый призрак, умеющий мыслить и, как следствие, существующий внутри камня.
Призрак церемонно поклонился Люку:
— Приветствую вас, мастер! — И уже иным тоном обратился ко мне: — Я — Бодо Баас, хранитель Холокрона. У вас есть ко мне вопросы?
Люк задумчиво разглядывал мерцающую голограмму:
— Образ Бодо — результат кропотливых исследований. Модель выполняет сразу несколько функций. Бодо хранит, анализирует, запоминает информацию. Очень полезная локальная программа, убедишься сам. Максимум данных в удобном изложении. Я специально принес холокрон, пытаясь понять природу того, что произошло с тобой. Бодо поможет тебе.
— Неужели?
— Опять не веришь? Почему-то по прошествии времени самые простые вещи вызывают наибольшее сопротивление. Хранитель, объясни, пожалуйста, для Кейрана Халкиона понятие «измененного сознания».
Хранитель обернулся ко мне и зачастил тоненьким скрипучим голоском:
— Навыки джедаев подразделяются на три уровня. Внутренний контроль — возможность узнавать и чувствовать Силу внутри себя и использовать для своих нужд. Внешнее чувство — вторая ступень, благодаря которой джедай черпает Силу из внешних источников. Сила становится связующим звеном между Вселенной и рыцарем. Третий и самый сложный уровень позволяет джедаю модифицировать Силу и перераспределять ее. Используя все три уровня, джедай может воздействовать на Вселенную, в зависимости от собственных целей. Сила, которую называют «измененным сознанием», как раз и объединяет в себе все три уровня. Джедай может внушать все, что он захочет, может вторгаться в чужие души. Это самая мощная сила, обладающая подчас разрушительным эффектом. Порабощение чужой воли трудно назвать благородным действием, а если такой методикой владеет человек, находящийся на темной стороне, последствия трудно предсказать.
— Очень интересно. А ты что думаешь, Люк?
— Когда штурмовики искали двух дроидов на Татуине, Оби-Ван именно так убеждал солдат, что они ошиблись адресом. И что это не те дроиды, которых они ищут. И-таки убедил.
— Аналогичная история случилась со мной на «Лусанкии». Меня тогда разыскивали, и я сделал все, чтобы меня не заметили. Удивительно, однако, получилось.
Глаза Люка изумленно распахнулись:
— Ты хочешь сказать, что тебе удался этот фокус даже без особых навыков?
— А что такого? Это плохо?
— Напротив. Твое признание многое объясняет. Насколько хранитель смог определить, ты обладаешь очень мощными и весьма редкими способностями. По-моему, у тебя врожденный талант. И теперь семена таланта упали в благодатную почву.
— Почва — я?
— Ты-ты.
— Вот уж не думал. Я ведь даже не знаю, как получается. Просто получается, и все тут. Не уверен, что смогу воздействовать на чужое сознание. Хотя на «Лусанкии» последствия для штурмовиков оказались кошмарными. Б-р-р!
— Кейран, наличие таланта — еще не гарантия постоянного успеха. Мне как-то пришлось общаться с Джаббой Хаттом, я хотел выручить друзей. Попробовал повлиять на него, но ничего не получилось. Может, у хаттов мозги не так устроены, а может, у них просто сильная воля, но на них этот фокус не действует.
— Что же, мне теперь всю жизнь твердить, что нельзя поддаваться темной стороне?
— Запомни, Кейран, что сейчас ты самая лакомая добыча для Тьмы. Тьма очень любит тех, кто хочет добиться всего сразу и побыстрее. Ты же принадлежишь к типу наиболее нетерпеливых. Будь осторожен. В ближайшее время ты сменишь партнера, и я постараюсь определить предел твоих возможностей.
— А в этот предел входит убеждение Ганториса и остальных в том, что наш всезнайка — по сути, пустышка?
— Тьфу! Ты все о том же! — Люк не сдержал улыбки. — Право, детские шалости! Что бы ни случилось, ты все равно останешься пилотом и воином. Пожалуйста, оставь Ганториса в покое. Возможно, вам придется вместе работать. А твоя откровенная антипатия…
— Мастер, мне он действительно не нравится. Ну не нравится! Он напоминает мне одного пилота из Разбойного эскадрона. Мы с Брором Джасом не поладили с первой же секунды, но потом… хорошими друзьями мы так и не стали, но научились понимать друг друга.
Скайуокер укоризненно посмотрел мне в глаза:
— Ганторису пришлось многое испытать. Он умудрился так сплотить народ на Эол Шатак, что они сумели выжить в ужасных условиях. Несмотря на суровый и часто жестокий вид, он не так уж плох. Да, тщеславен, да, честолюбив. Но он никогда не ударит тебя. По крайней мере, физически.
— Вот! А то я уж было пустил скупую мужскую слезу. Но за разъяснение спасибо.
— Возможно, ты поможешь ему.
Меня аж замутило, но я вежливо осклабился:
— Постараюсь.
— Ты должен.
— Если он мне поможет. Если он будет мешать, то все усилия пойдут прахом.
— Договорились! А теперь — к трапезе, к трапезе. Нынче трудный день, трудный для всех. Приступаем к заключительной части курса джедая.
* * *
Последующие дни оказались не хуже. Открытие следовало за открытием. Первое общение с Силой послужило катализатором. Кейран Халкион дорвался до запретного плода, и он оказался сладок. Ох, как сладок.Было здорово находить в себе новые возможности и с восторгом экспериментировать. Друзья только посмеивались, когда я устраивал невинные розыгрыши. Узнав, например, что Тионне мечтает перекрасить волосы, я удумал недурственную идею…
Посадив красавицу перед зеркалом, начал внушать ей необходимую информацию.
Сменив несколько вариантов, мы остановились на светло-каштановом. Но Тионне так и не решилась сменить имидж. Увы, немного не рассчитал свои возможности. Я переключился на цветы — букеты из свежесрезанных оркид в комнате Кираны Ти теперь каждый час были другого цвета.
Мастер Скайуокер нашел мои эксперименты забавными и полезными. С каждым днем он уделял мне все больше внимания. Во время индивидуальных сеансов я учился концентрироваться и преобразовывать энергию.
Люк настраивал всех слушателей чувствовать себя комфортно и свободно, черпая Силу из окружающих источников. Ни о какой дисциплине не шло и речи — Люк сардонически ухмылялся, когда кто-нибудь из нас требовал придать занятиям организованность и порядок. А зря! Ибо каждый из нас чувствовал Силу по-своему. В итоге очередная встреча превращалась в энергетический бедлам. А Люку нравилось. Видимо, эти дни напоминали ему прежние времена его ученичества.
Однажды глубокой ночью нас разбудили и собрали в одном из туннелей замка, где никто еще не бывал. Сонные, зевающие до ломоты в скулах, мы оглядывали потемневшие от времени ступени, ведущие в темень. Холодный сырой воздух предательски проникал под теплые плащи, заставляя поеживаться.
Вниз и вниз. Мы спускались, поддерживая друг друга. Наконец идущие впереди остановились.
Я увидел напротив Тионне мерцающий влажный свет. Он шел от стены.
Ганторис осторожно приблизился и попытался до нее дотронуться. До стены, разумеется, не до Тионне. Но тут же одернул руку.
Люк, не проронив ни слова, отстранил торопыгу и нажал на секретную панель.
Стена медленно, с жутким скрипом, поползла в сторону. Мы увидели извилистый лаз.
Я шел последним. Впереди Люк освещал дорогу.
По обеим сторонам журчала пещерная весна: сталактиты и сталагмиты образовывали замысловатые фигуры — безмолвных стражей подземного лабиринта. Под ногами мелкой россыпью хрустели камешки и что-то еще, о чьем истинном происхождении не хотелось думать. Путь перекрыло огромное озеро, удивительно чистое, глубокое и синее. Вода в нем казалась живой и яркой в окружении белых минералов.
— Почти у цели, — изрек Люк и погасил фонарь.
Двое из группы глуховато взроптали, но их быстро прервали. Свет почему-то казался вызывающим и ненужным. Стеклянная гладь светилась изнутри, словно магическое зеркало.
— Это особое упражнение, дозволяющее абсолютно раствориться в Силе. Здесь идеальная температура. Вы можете плавать, нырять, качаться на воде. В общем, все, что угодно. Ваша стихия — вам в ней и…
По глади озера пробежала мелкая рябь, и все опять стихло.
Скинув одежду, я ступил, ощущая меняющееся мягкое дно. Тело окутала прохлада, легкий ветерок взъерошил волосы. Вода ласкала меня, принимая, словно гигантское ласковое лоно.
Внезапно сознание обожгла горькая мысль: как мало мы с Миракс были вместе, как бесшабашно расходовали время, оставляя любовь на потом!
Рядом со мной плескались смутные тени — другие адепты заново познавали мир.
Откуда-то сверху нас накрыл чей-то голос.
— Нет эмоций, только покой… — произносил он слова древнего кодекса с такой убежденностью, что я невольно стал повторять вслед за ним. — Нет неведения, только знание… нет страсти, только спокойствие… Смерти нет — только Великая Сила…
Мой голос сливался с голосами остальных учеников. Учитель попросил нас с помощью воды и тепла освободиться, так чтобы мы могли почувствовать Силу. Я, расслабившись, лежал на спине, слушал, как эхо моего пульса наполняет мне уши. Я сконцентрировался на этом звуке, зная, что именно так звучит жизнь.
Она вбирала каждого из нас. Не жадно — бережно. Разглаживая любое сомнение и тревогу в шелковистую водную гладь.
Даже если б сейчас Миракс позвала меня, не услышал бы: стихия закрывала собой весь мир, даруя покой и тишину. Казалось, что в этом чувстве нет и не может быть никаких ограничений. Оно безгранично. Оно — абсолютная истина…
И вдруг эту гармонию нарушил диссонанс — опасность! Импульс настолько сильный, что, не выдержав внезапного удара, я камнем ушел в глубину. К счастью, умея плавать, вынырнул и огляделся.