Степаненко Владимир. Замарайка

   - Ты за кем гонишься?
   Толстый мальчишка не ответил. Нельзя говорить женщине, куда ты собрался, если не хочешь вернуться с охоты пустым. Есямэта был очень суеверен.
   - Я думала, ты Хосейку ловишь! - засмеялась Нярвей. - Он тоже пролетел сломя голову.
   "Наверное, раньше меня заметил уток, - подумал Есямэта, злясь по-настоящему. - Мое ружье, пусть отдает. Я тоже хочу охотиться!"
   Пробежав еще немного, Есямэта увидел около бугра капкан на лисицу. Он удивился. Охотники давно сняли капканы. Смазали жиром, чтобы железо не ржавело. Началась пора линьки песцов и лисиц.
   Есямэта поднял капкан. Цепь закрутилась вокруг куста яры. Заметил на скобе несколько волосков и запекшиеся капли крови. Поднял капкан и обнюхал. Но недавний дождь смыл все запахи с железа.
   - Хосейка догонял лисицу! - Есямэта хлопнул себя по лбу. - Почему я сразу не догадался? На капкане черные волоски. Хосейка говорил о лисице. Как ему везет! Рыбу не мог вытащить, лисицу чуть не поймал. А вдруг она черно-бурая?
   Есямэта испуганно огляделся по сторонам. Пошел к Нярвей.
   Девочка сидела на прежнем месте, следила за огнем. В чугуне варился суп. Есямэта пристально смотрел на Нярвей. Старался догадаться, что она видела. Ждал от нее вопросов. Но Нярвей не обращала внимания на толстяка. Открыла крышку и принялась мешать в чугуне.
   Сытный пар наваристой оленины защекотал ноздри Есямэте. Он подогнул ноги и сел на латы напротив девочки.
   Нярвей налила себе в обливную миску супа. Медленно стала таскать деревянной ложкой большие куски жирной оленины.
   - Хосейка побежал на озеро к гагарам! - сказала Нярвей и засмеялась.
   - Шилохвостки пролетели! - обиженно буркнул Есямэта. Немного помолчал, чтобы вдоволь насладиться открытой тайной, и обронил: - Хосейка черно-бурую лисицу догонял!
   - Кого? - Нярвей забыла, что в ложке у нее кусок мяса.
   - Лисицу! - Есямэта взял с ложки кусок мяса и принялся жевать.
   Но Нярвей не заметила.
   - Большую лисицу! - Есямэта спокойно смотрел на рыжую девочку, наслаждаясь ее замешательством. - С капканом убежала.
   - С капканом?
   Есямэта взял из руки девочки деревянную ложку и поймал в обливной миске жирные ребра. С наслаждением принялся грызть.
   - Да, с капканом.
   - Хосейка поймал лисицу?
   - Ты должна знать! А не у меня спрашивать. Ты знаешь, где сели утки, где кормились?
   Нярвей выбежала из чума. Бросилась к берегу реки, где стоял чум старой Хороли.
   Есямэта, тяжело дыша, с трудом поспевал за девочкой. Никогда он не думал, что рыжая девчонка умела так быстро бегать. В кармане гремели медные патроны, ударяясь друг о друга. Он остановился и распихал патроны по разным карманам.
   - Хосейка! - громко закричала, подбегая к чуму, Нярвей. И несколько раз ударила ладонью по шкурам. - Хосейка!
   Но из чума никто не выглянул, не ответил. Нярвей отвернула нюк и заглянула в глубину чума.
   На шкурах лежала Лапа. Тоскливо посмотрела на девочку.
   - Лапа, где хозяин? Нет Хосейки, - разочарованно сказала Нярвей и повернулась к Есямэте. - Наверное, в школу убежал?
   Девочка внимательно осмотрела полутемный чум, потом обошла все грузовые нарты. Нигде ей не попалась шкура черно-бурой лисицы.
   Есямэта не отставал от Нярвей, внимательно приглядываясь к вещам.
   - Ты обманул меня? - Нярвей прищурила глаза и в упор посмотрела на толстяка.
   - Почему обманул? - Есямэта сильно дернул Нярвей за руку и потащил за собой. Толстяк привел ее к кустам яры, где лежал капкан.
   - Разуй шире глаза и смотри!
   Нярвей присела. Внимательно стала вертеть тяжелый капкан. Попробовала открыть зубастую пасть. Понюхала ржавые скобы. Потом пригнулась к земле и стала старательно изучать цепочки звериных и птичьих следов.
   Неожиданно девочка громко засмеялась.
   - Охотник, разуй глаза! Охотник!
   - Что там?
   - А ты читай! - Нярвей продолжала заразительно смеяться все смелее и смелее. - Следы собачьи!
   - Худая у тебя башка! - обиделся Есямэта. - Охотника вздумала учить. Как хлопну сейчас!
   - Учить никогда не поздно. А руками ты не размахивай, я не боюсь тебя! - сказала Нярвей. - Я начну охотиться, если ты не умеешь. Если Хосейка решил на собак капканы ставить, вы с ним всех переловите! Пойду привяжу Пушка!
   Есямэта больше не мог сдержаться: девчонка учила мужчину! Он сжал кулаки и бросился на нее.
   Но Нярвей не стала дожидаться расправы. Она побежала вдоль ручья, озабоченно выкрикивая:
   - Надо спасать Пушка! Пойду всем расскажу, что собак ловят капканами!
   Есямэта вернулся к кусту яры. Внимательно осмотрел следы. Они в самом деле показались ему собачьими. Но Хосейка собирался караулить большую черную лисицу. Да его ли это капкан? А зачем тогда взял ружье и патрон?
   Толстяк пожалел, что не поверил Хосейке. Наверное, дуракам всегда так везет на свете. Сколько раз он ходил на охоту, но никогда не встречал черную лисицу.
   "Подожду я Хосейку, - подумал Есямэта. - Скоро придет. Дам ему еще патронов. Уговорю его вдвоем охотиться. Кто бы ни убил большую черную лисицу - на двоих. За лисицу можно купить двустволку!"
   Есямэта остался доволен планом. Торопливо направился к чуму Хосейки.
   Из мокодана, обкуривая концы острых шестов, подымался белый дымок. Пахло наваристым супом.
   Хосейка оказался в чуме. На низком столике разложены тетради и книги.
   - Решил уроки делать? - спросил Есямэта.
   - Мария Ивановна шибко ругалась.
   - Знаю. Ходил караулить лисицу?
   - Один раз.
   - Стрелял?
   Хосейка закашлялся. А потом принялся громко чихать.
   - Простудился?
   - Наверное.
   - Горячий чай пей. Попал в лисицу?
   Хосейка отрицательно покачал головой.
   Есямэта облегченно вздохнул. Торопливо принялся извлекать из карманов патроны.
   - Помнишь, я говорил тебе, что одного патрона мало. Бери сколько надо! - Есямэта высыпал перед Хосейкой пять патронов. - Бери! Бери! Я не жадина, как ты.
   Хосейка смотрел на Есямэту с удивлением. Он никак не мог понять, почему так неожиданно расщедрился толстяк.
   - Бери, бери, у меня еще есть!
   - Ладно, давай! - Хосейка представил, как он сядет караулить большую лисицу. Но прежде всего он отправится на озера и убьет глупыша. Это лучшая приманка для песцов и лисиц. Он обязательно ее добудет!
   - Трудную задачу задала Мария Ивановна! - вздохнул Есямэта. - Два паровоза из одной станции вышли...
   - Два паровоза, - передразнил Хосейка. - Я буду летать на самолетах. Мария Ивановна не понимает: паровозы утонут в тундре. На колесах нельзя ездить.
   - Нельзя ездить на колесах, - сразу согласился Есямэта, который решил с Хосейкой не спорить.
   - Скажу учительнице, чтобы придумывала задачи с олешками. Паровозы не годятся!
   - Ты правду говоришь! - подхватил толстяк. - Я тоже скажу Марии Ивановне. Самолет хорошо, паровоз хорошо, а олени лучше!
   - Лучше! - засмеялся Хосейка. Нравилась ему веселая песня про оленей.
   - Я пойду? - сказал Есямэта, внимательно смотря на Хосейку. - Ты охоться. Дробь я достал. Патроны будут. Убьешь лисицу?
   - Конечно!
   Не успел Есямэта выйти из чума, как в сторону полетели тетрадки и книги. Хосейка стал собираться на охоту. На паровозах нельзя ездить по тундре. Он так и скажет Марии Ивановне... Олени лучше... На озере он должен убить глупыша или гагару. А доставать их из воды будет Лапа.
   - Лапа, Лапа! - Хосейка вышел из чума и принялся кричать. Потом он старательно обошел чум, вернулся к костру. Когда стал прятать в ларец патроны, заметил лежащую Лапу.
   - Ты почему не отзываешься? - строго спросил он и потрепал собаку за ухо.
   Лапа тихо взвизгнула, виновато смотря настороженными глазами на хозяина.
   - Что с тобой? - Хосейка увидел на белом воротнике собаки кровь. Принялся ее внимательно осматривать. Когда дотронулся до передней лапы, лайка страдальчески взвизгнула.
   На правой лапе были отрублены два пальца.
   - Где тебя угораздило?
   Лапа виновато замахала закрученной баранкой хвоста.
   - В капкан попала? - И вдруг страшная догадка поразила Хосейку: Лапа и в самом деле попала в чей-то капкан... Только чей?
   Хосейка чуть не плакал.
   - Что ты наделала, Лапа? Почему я такой невезучий? - громко спросил себя Хосейка. Его не радовала предстоящая охота. Он готов Есямэте отдать все его патроны и ружье. Пускай сам охотится. Если встретит черную лисицу, пусть стреляет. Ему все равно! Он не рыбак, не охотник! Зря он себя так называл. Не уследил за Лапой!
   Глава 9
   БЕЛАЯ НОЧЬ
   Время от времени Замарайка испуганно поглядывал на горизонт, куда пряталось солнце.
   Случилось что-то непонятное. Солнце не спряталось, как делало каждый день, а снова стало подыматься кверху, все такое же круглое и блестящее.
   Замарайка не мог понять, почему пропала черная ночь, куда делись звезды... Он собрался спать. Надо ведь отдохнуть перед охотой. Но напрасно он закрывал веки. Солнце било в глаза, ослепительное, яркое. Лисенок свернулся клубком и своим опушенным хвостом закрыл острую мордочку. Но это не помогло. Было нестерпимо жарко. Он ворочался и никак не мог заснуть.
   Странное беспокойство овладело лисенком. Он приподнялся и стал прислушиваться. Черные треугольники ушей напряженно ловили каждый звук. Никогда еще он не слышал в тундре столько звона капели, шуршания оползающего под берега реки снега, говорливого шума бегущих ручьев и потоков. Громче обычного, радостно, на все голоса перекликались пуночки, чирки-свистуны, трясогузки, серошейки, кулички, гагары, хохотуны черноголовые, турпаны, крачки, лебеди, канюки и белые совы.
   Замарайке не удавалось заснуть при ярком солнечном свете, сколько ни закрывал глаза. Случайно вспомнил о песцовой норе. Нора не раз его выручала. Должна помочь и сейчас. Он радостно представил, как растянется на старой подстилке. А на охоту выйдет, когда наступит темнота, когда ему будет легко подкрадываться к спящим в гнездах птицам.
   Лучше всего охотиться, когда небо затянуто тучами, нет луны и звезд.
   Сбежав с моховой кочки, Замарайка опешил. Пропала большая снежная поляна, по которой он еще недавно проходил, оставляя следы.
   Лисенок не мог поверить своим глазам. Не перепутал ли он дорогу? Такого еще с ним никогда не бывало. На всякий случай он решил отыскать свои следы, чтобы как следует во всем разобраться. Но его следы пропали. Напрасно он искал круглые ямки от лап, которые обычно показывали путь: все забеги к буграм и моховым кочкам, рысканье во время поиска и охоты.
   Перед Замарайкой неожиданно открылось маленькое озеро. Набежавший ветер зарябил воду. На ней появились желтые солнечные зайчики.
   Лисенок начал обегать по бровке озеро, выбирая сухие места. Нелегко дался ему длинный путь до песцовой норы. Не раз он проваливался в раскисшем снегу, попадал в болота, намокал. Замарайка обрадовался, когда увидел перед собой круглую дыру над берегом.
   Грозный рев ручья привлек его внимание. Лисенок с удивлением отметил, что вода шла через берега, широко раскатываясь по тундре. Он прищурил глаза и с тревогой посмотрел на жгучее яркое солнце.
   Тундра менялась. Вода стремительно прибывала и прибывала.
   Замарайка испуганно бросился в нору. С трудом отдышался после утомительного бега. В темной норе он сразу успокоился, вернулась былая уверенность. Принюхался. Но мать с лисятами не приходила. Старые запахи зверей почти выветрились. Лисенок закрыл глаза, стараясь скорей отдаться отдыху.
   Но спать Замарайке долго не пришлось. Неожиданно он почувствовал, что замерз и хвост его намок. Он испуганно вскочил. Подстилку залила вода. Лисенок бросился к выходу.
   Солнце висело огромным шаром прямо над головой. Замарайка закрыл глаза. Он бросился вперед, не успев осмотреться и узнать, не подстерегала ли его наверху опасность.
   Холодная вода неслась в нору, промывая узкую канавку в глине.
   Выскочив наверх, лисенок не узнал знакомые места перед норой. Ручья уже не было. Шумела грозная река, таща по дну камни и темно-синие куски битого льда.
   Недалеко от себя Замарайка неожиданно увидел маленьких пестрых зверьков с круглыми мордочками. Волна выкинула их на высокий гребень. Зверьки испуганно засвистели, стараясь скорей доплыть до высокой кочки.
   Один зверек стал тонуть. Несколько раз он с головой скрывался под водой.
   Замарайка решил спасти незнакомого зверька. Он поймал его за мокрую шубу. Невольно острые зубы сомкнулись. Лисенок никогда еще не ел такого вкусного мяса. Так состоялось знакомство Замарайки с полярным леммингом.
   Маленького зверька лемминга в тундре называют еще пеструшкой по грязно-серому цвету шубы и рыжим пятнам.
   Охота нравилась Замарайке удивительной простотой. Ему не надо было бегать по воде, догонять пеструшек. Они сами плыли к нему со всех сторон и даже торопились.
   Скоро лисенок почувствовал, что замерз в холодной воде. Она подступала ему уже под самое брюхо. Он огляделся по сторонам и быстро взобрался на бугор.
   Весь бугор забили пеструшки. Лисенку негде было лечь и даже негде поставить лапы. А к островку торопились все новые и новые зверьки, ища спасения.
   Лисенок с удивлением смотрел на круглый диск красного солнца. Оно безжалостно растапливало снег и лед.
   Замарайке некогда было думать, что должно произойти. Он начал расшвыривать зверьков, чтобы освободить себе место. Торопился есть. Скоро он отяжелел от мяса. Растянулся на траве. Глаза сами собой закрылись.
   Сквозь сон лисенок слышал визгливый крик крачек, свист тяжелых крыльев белых сов. Он испуганно вскакивал, но тут же успокаивался.
   Крачки и белые совы охотились на зверьков. Им не было никакого дела до объевшегося пеструшками маленького лисенка.
   Проснулся Замарайка от сильной жажды. Воду не надо было искать. Она плескалась вокруг бугра, который возвышался, как самый настоящий остров. Лисенок чуть перевесился и вдоволь напился. Повернулся на бок. Под ним запищали пеструшки. Лисенок захотел играть. Он лениво потянулся и поймал пеструшку, подкинул зверька вверх и на лету поймал пастью. Но не стал есть, а выпустил. Испуганный зверек не убегал. Трусливо сидел перед лисенком, беспокойно озираясь по сторонам.
   Замарайка подтолкнул пеструшку лапой. Наконец зверек осмелел и проворно юркнул под ветки карликовых березок.
   Замарайка обрадовался, что нашел себе занятие. Он ловил маленьких зверьков передними лапами. Быстро хватал их, а потом тут же отпускал.
   Где-то вдалеке послышался лай собак. Замарайка испуганно прижался к земле и, весь дрожа, стал прислушиваться.
   Лай приближался, с каждой минутой становясь все явственнее и громче. Лисенок увидел на берегу ручья разномастную стаю собак. Собаки немного потоптались, вдруг бросились в ручей и переплыли. Замарайка не знал, что делать. Прыгать в воду побоялся, чтобы не привлечь к себе внимания. Собаки взбежали на соседний бугор, ошалело лая разными голосами с подвывом, хрипло и звонко.
   Замарайка приподнялся. Ему было видно, как собаки ловили пеструшек и жадно глотали их.
   Стая остановилась. Собаки принялись разглядывать залитую водой тундру. Высокий рыжий пес, предводитель стаи, настойчиво принюхивался, поводя тяжелой головой.
   Лисенку показалось, что собака прихватила его запах, и он подобрался, готовый к прыжку. Но, к счастью, все обошлось благополучно. Собаки, не дождавшись рыжего пса, бросились в противоположную сторону, к моховым кочкам. Рыжий пес немного постоял, вглядываясь в бугор, где лежал Замарайка. Потом, видно испугавшись, что ему мало достанется зверьков, бросился догонять собак.
   Лисенок не знал теперь, чем занять себя. Играть ему наскучило. Он с любопытством принялся смотреть, как пеструшки копали себе норки, проворно действуя острыми когтями. Наблюдать за работой зверьков было интересно, и это заняло его на время.
   Замарайка стал свидетелем драки зверьков. Он понял, что мыши старались скорей укрыться от врагов, как и он сам недавно спасался в круглый норе песца.
   Глава 10
   ДРАЧЛИВЫЙ ПЕТУШОК
   За две недели тундру исхлестали дожди. Над темной водой разлившихся озер по утрам стоял густой туман. Иногда в его ватных разрывах выглядывали черные макушки бугров, как горбатые спины белух.
   Нярвей надоел дождь. Не было спасения от него и дома. В чуме отсырели и провисли оленьи шкуры - нюки. При порывах ветра они сеяли холодные капли. Закопченные шесты блестели от стекавшей воды. Вода хлюпала и под широкими латами.
   Девочку утешал костер. Около теплого огня она грелась, спокойно думала. С тех пор как мать увезли на санитарном самолете в больницу, вся забота о доме легла на нее. Нярвей готовила обед, сушила и ремонтировала одежду отцу, братьям - сильному крепышу Варке и второкласснику Маату. Нярвей помнила, что делала мать, знала ее работу.
   В чуме потрескивали веточки яры, светились под закопченным чайником красные угольки. Но девочка с беспокойством пересчитывала палочки. Она кормила огонь расчетливо, но запас быстро таял.
   Варка помогал отцу в стаде. Маат сидел за маленьким столиком и делал уроки.
   - Ручку держи ровней! Пиши чище! - строго покрикивала на брата Нярвей, не отрываясь от своей работы.
   Девочка устала от плохой погоды и высокой воды. Трудно ей стало доходить до бугров, где можно было резать веточки березок и яры. Но Нярвей знала, что отцу с Варкой приходится еще трудней. День и ночь они, сменяя друг друга, мокли под холодным дождем, охраняя большое стадо оленей.
   "На маленьком костре плохо сушить одежду!" - думала озабоченно хозяйка и вздыхала. Она часто выглядывала из чума и смотрела на небо. Ветер не раздувал низкие облака. Девочка снова вздыхала. Прищуривала глаза. Тогда ей начинало казаться, что перед чумом плескалось море. Она читала книгу о море, видела цветные картинки.
   Чумы на бугре казались девочке парусниками. На одном плыл Тэбко, за ним ее подруга Учкалы, потом Сероко и Есямэта. Хосейкино место - в самом хвосте, чум его стоял дальше всех.
   Налетевший ветер зарябил воду. Надулись, захлопали тяжелыми полостями нюки.
   Нярвей не сумела сдержать вздоха. Зачем она себя обманывала, придумывала эту игру? Нет никакого моря. Перед чумом ровная тундра, с озерами, ручьями и рекой. Разыгрался холодный ветер с дождем. По воде заходили высокие волны с белыми барашками.
   - Пиши ровней! - сказала для острастки брату Нярвей и начала резать ветки яры.
   ...Проснулась Нярвей сразу. В чуме посветлело. По оленьим шкурам разбросаны кружками солнечные пятна.
   - Солнце приехало! - радостно закричала Нярвей и принялась тормошить Маата. - Вставай скорей, соня, посмотри - солнце!
   Девочка, выглянув из чума, с трудом узнала сверкающую тундру. Вода сошла. До самой линии горизонта, насколько хватало глаз, блестела зеленая трава, зеленые мшистые и красные камни. На озерах вода сверкала от солнечных лучей.
   Нярвей поздно услышала свистящий звук летящей веревки. Она не успела увернуться от тынзея.
   - Маат! - строго закричала на брата Нярвей. Но это не подействовало.
   Брат сильно дернул за веревку, затягивая петлю. Девочка упала и развеселилась. Нельзя обижаться на брата. Варка каждый день тренировался, пока научился метко бросать тынзей на оленей. Придет время, и Маату тоже придется помогать отцу в стаде.
   А сейчас он кидал свой тынзей на воткнутые в землю рога оленей, на бегущих собак и, конечно, на нее!
   - Поймал! Я хорошо бросаю! - похвалился мальчик и начал собирать веревку.
   Почти одновременно в разных местах раздались глухие выстрелы. А через минуту почти над самой головой девочки пронеслась большая стая уток.
   Маат кинулся в чум за ружьем. Зацепился ногой за несвернутый тынзей и упал.
   - Худая башка! - обругала брата девочка.
   - Тебе бы так! - захныкал Маат.
   Нярвей стало стыдно, что она обидела младшего брата. Она осталась в доме за мать, и надо быть ласковее.
   - Зачем ты плачешь, дурачок? - она обняла брата. - Убьешь еще утку!
   К чуму вышел Тэбко, хлопая высокими резиновыми сапогами. На плече у него висела двустволка. В руке он держал белую куропатку.
   Маат забыл о падении. Рукой вытер слезы. Последний раз шмыгнул носом и побежал к охотнику.
   - Одну убил?
   - Одну.
   - Петушки без курочек не пасутся! - сказала девочка и в упор посмотрела на Тэбко. - Я слышала два выстрела. - Ей не нравилось, когда Тэбко начинал хвалиться.
   - Я не мазал! - обиделся Тэбко и отвернулся от девочки. - Сказал, один раз стрелял - значит, один раз!
   - Хосейка тоже любит похвалиться. Ты похож на него!
   Тэбко сдернул с головы девочки платок с цветами.
   - Маат, подкинь платок! - сказал он. - Пусть потом Нярвей штопает дырки. Она хорошая мастерица. Быстро все зашьет.
   Мальчик растерянно смотрел на сестру, не зная, что ему делать. Он боялся ослушаться Тэбко и жалел новый платок сестры.
   - Маат, кидай! - разрешила Нярвей. Она сорвала с плеча Тэбко двустволку. - А потом я расколочу твою башку. Думаешь, я хуже стреляю?
   - Ты опоганила ружье, прикоснулась! - испуганно закричал Тэбко. - Не будет мне теперь удачи в охоте. - Он размахнулся и кинул в девочку куропатку.
   - Не знала я, что ты, Тэбко, старик. Веришь в глупые приметы, засмеялась Нярвей. - Точно, тебе не будет удачи в охоте. Твоя слава ко мне перейдет. Могу с тобой поспорить. Я больше тебя убью куропаток. Ты хороший охотник, а убил одного петушка. Сколько раз сегодня промазал? Молчишь? Выходи завтра на охоту!
   Тэбко покраснел. Угрюмо смотрел на рыжую девчонку, с которой зря связался. Она опоганила ему ружье, посмеялась над ним.
   - Боишься меня?
   - А чего мне тебя бояться! Я больше куропаток принесу.
   - Посмотрим!
   - Тарем, тарем, - согласился мальчишка. - Ладно, хорошо!
   Куда ей с ним тягаться, когда у него есть двустволка! Какая ушастая! Как заяц, далеко слышит. Сосчитала, сколько раз он стрелял! Ну промазал, а ей какое дело? Патроны у нее не просил!
   Тэбко развернулся и быстро зашагал к своему чуму.
   - Петушка забыл, Тэбко!
   - Оставь себе, завтра все равно ничего не добудешь!
   Нярвей не на шутку разозлилась на Тэбко. "Хвастун несчастный!" Она быстро развесила на шестах мокрую одежду отца и брата. Решила зайти к Учкалы. Надо обязательно с ней все обсудить. "Давно Тэбко задается. Надо доказать, что девчонки не хуже их. Умеют стрелять, ловить рыбу, ездить на оленях!"
   Учкалы обрадовалась приходу Нярвей.
   - Садись со мной чай пить.
   - Некогда. Надо Маату дать кушать.
   - Есть захочет, сам возьмет.
   - Ты права. Налей чаю. Завтра мне идти на охоту. Я с Тэбко поспорила. Должна больше него принести куропаток.
   - Думаешь, убьешь?
   - Должна. Пусть не думает, что девчонки не умеют охотиться.
   Нярвей осторожно налила крепкий чай в блюдце и, неторопливо дуя на кипяток, сделала маленький глоток.
   - Приходи, пойдем вместе на охоту.
   - Нярвей, у меня нет ружья!
   - Я тоже без ружья пойду! - сказала девочка и засмеялась. Обняла подругу и зашептала ей на ухо. - Поняла? Варка научил меня так охотиться. Хочешь пойти со мной?
   - Хорошо, - согласилась Учкалы, сразу оживляясь. Ей, как и Нярвей, давно хотелось проучить Тэбко.
   Рано утром подруги ушли в тундру. Морозило. В лужицах похрустывал ледок. Меховая одежда надежно защищала девочек от холодного ветра, который старательно прощупывал каждый шов и каждый стежок иголки, стараясь отыскать самую маленькую дырочку.
   На Ямале пастухи и охотники давно знали коварство ветра, привыкли к неожиданным метелям и пурге. Матери учили девочек шить теплые вещи и передавали им свои секреты. Все швы малицы и паниц обязательно прокладывались узкими полосками разноцветного сукна или длинными жесткими шерстинками.
   Девочки, разгоряченные быстрой ходьбой, не ощущали холода и ветра. Нярвей придирчиво осматривала встречающиеся по дороге бугры. Но пока они ее не удовлетворяли: слишком низкие.
   Учкалы устала, но подруга не думала останавливаться.
   - Ты к озерам идешь? - спросила Учкалы и выразительно посмотрела на Нярвей.
   Вместо ответа девочка уверенно направилась к высокому бугру, заросшему густым кустарником.
   - Попробуем здесь.
   На бугре Нярвей присела. Принялась старательно срезать траву и землю. Когда лезвие зацарапало по льду, прекратила работу. Поставила на ровную площадку маленький капканчик. Старательно замаскировала железо листьями березок, тонкими веточками и пучками мха.
   Учкалы внимательно смотрела, как подруга принялась прихорашивать петушка. Приглаживала взъерошенные перышки. Смыла с груди запекшуюся кровь.
   - Похож на живого? - спросила Нярвей и повернула раскрасневшееся лицо к подруге.
   - Точь-в-точь! - сказала Учкалы, любуясь мастерством подруги.
   Налюбовавшись вдоволь на свою работу, Нярвей укрепила петушка на холме.
   - Это все? - удивилась Учкалы.
   - Да. Осталось только ждать, когда прилетят драчуны драться с нашим петушком! - Нярвей засмеялась. - Тэбко не знает, что мы его петушком охотимся.
   - Ему не догадаться.
   - Я тоже так думаю.
   Девочки уселись недалеко от высокого бугра и стали ждать. Каждую минуту пролетали разные птицы: лебеди, утки, кулички. Все они перекликались, пересвистывались на разные голоса. Только не видно тяжелых куропаток - ни петушков, ни курочек.
   Томительно тянулось время. Но девочки выросли в краю настоящих охотников и рыболовов и умели ждать.
   - Обманул Варка! - нарушила молчание Учкалы. - Мальчишки все такие. Решил над тобой посмеяться.
   - Брату я верю.
   - Мальчишка он.
   - Не шуми! - недовольно оборвала подругу Нярвей. - Варка не ошибается.
   Прошел час, а за ним и второй. Неожиданно из-за дальнего бугра выпорхнула пара куропаток. Птицы успели наполовину вылинять, но много было еще белых перьев.