Стерлинг Брюс. Распад

   Оскар забарабанил пальцами по крышке лэптопа.
   — Это хорошо, что ты проявляешь такой живой интерес, Кевин. Я ценю это. Можешь мне не верить, но, в принципе, то, что ты сказал, для меня не новость. Я слишком хорошо знаю, что огромное число людей, что были выброшены из экономики, превращаются в организованные толпы. Я хочу сказать, они не голосуют, так что редко привлекают мое профессиональное внимание, но за последние годы им все чаще удается разрушить жизнь нам, оставшейся части населения.
   — Оскар, пролы и есть «оставшаяся часть». Вот люди вроде тебя не являются «оставшейся частью».
   — Я никогда не был оставшейся частью, — подтвердил Оскар. — Хочешь кофе?
   — Давай.
   Оскар налил две чашки. Кевин сунул руку в карман и вытащил белую палку прессованного растительного белка.
   — Хочешь кусочек?
   — Конечно.
   Оскар глубокомысленно жевал отломленный кусок. По вкусу он напоминал морковь с мыльной пеной.
   — Знаешь, — продолжал размышлять Оскар, — у меня есть свои предубеждения, — кто не имеет их, по правде говоря, — но я никогда не был против пролов. Просто мне надоело жить в обществе, раздробленном на мелкие кусочки. Я всегда жил надеждами на осуществление федеральной, демократической, национальной реформы. Такой, которая позволила бы создать государственную систему, где каждый мог бы играть достойную роль.
   — Но экономика вышла из-под из контроля. Люди больше не нуждаются в деньгах.
   — Ну, деньги это не все, но только попробуй прожить без них.
   Кевин пожал плечами.
   — Люди жили и до того, как были изобретены деньги. Деньги — это не закон природы. Деньги — всего лишь платежное средство. Ты можешь жить без денег, если заменяешь их чем-то другим. Пролы так делают. Они перепробовали миллион сверхъестественных трюков, чтобы получить то, что нужно, — блокирование дорог, грабеж, контрабанду, сбор металлолома, дорожные шоу… Кстати, учти, здесь вокруг очень много пролов. Ты ведь знаешь, как зарабатывается репутация, верно?
   — Конечно знаю, но это в действительности редко помогает.
   — Ну, не скажи! Я много лет жил за счет репутации. Скажем, ты приходишь к Регуляторам — их тут целые толпы. Ты появляешься в их лагере и демонстрируешь им настоящий рэп в стиле девяностых, после чего они сами стремятся наладить дела с тобой. Поскольку они видят, что ты хороший парень, и им хорошо, что ты живешь неподалеку. Ты вежливый, ты не грабитель, они могут доверить тебе своих детей, свои автомобили, свое имущество. Ты сертифицирован, как хороший сосед. Ты всегда играешь за них. Ты оказываешь им услуги. Ты не бандит. Это экономика, основанная на сетевых подарках.
   — Это гангстерский социализм! Сумасшедшая и совершенно нереалистичная модель. И это очень ненадежная модель. Ты можешь всегда подкупить людей, чтобы повысить свои оценки, и тогда деньги разрушат твое фантазерство. И ты опять окажешься там, где начал.
   — Это может хорошо работать. Проблема состоит в том, что организованные преступники находятся над пролами и они преднамеренно ломают сетевые сервера пролов. Им выгоднее иметь под собой неорганизованных пролов, поскольку пролы сами по себе — угроза для статус-кво. А что до денег, так тут дело в том, что жить без денег — это не по-американски. Но большая часть Африки живет вне экономики, основанной на деньгах, — они все питаются листовым белком, вырабатываемым этими голландскими машинами. Полинезия — то же самое. В Европе гарантировали ежегодные доходы, и много безработных заседает в парламентах. В Японии сети, основанные на подарках, всегда были большими. А русские и до сих пор еще считают, что собственность — это воровство, у этих бедняг денежная экономика никогда не работала. Так вот, если это настолько непрактично, то как же все другие живут таким образом? С Зеленым Хью у власти Регуляторы наконец получили целый американский штат.
   — Зеленый Хью — Сталин местного разлива! Он строит культ личности!
   — Я согласен, что он сукин сын, но он гигантский сукин сын. Власти его штата управляют сервером Регуляторов. Ясно же, что они появились у той авиабазы не случайно. Кочевники Хью действительно имеют то, что требуется, это вам не заставы на дороге, где ставка — иенни и проволочные побрякушки. Теперь у них есть оборудование американских ВВС — щелчок по лбу федеральному правительству. Это удачный ход! А сейчас они пасутся прямо здесь неподалеку.
   — Кевин, перестань запугивать меня. Я и так знаю, что пролы — угроза. Я понял это после того первомайского бунта в Вустере в сорок втором году. Возможно, ты не обратил на него внимания, но у меня есть ленты, где все это записано, — я просмотрел их, наверное, сотню раз. Люди в моем родном штате буквально разобрали на части банк собственноручно. Это было сплошное безумие. Самая сумасшедшая вещь, какую я когда-либо видел.
   Кевин прожевал свою палку.
   — Ну, мне не надо было записывать на пленку, я сам там был.
   — Ты? — Оскар подался вперед. — Кто заказал все это?
   — Никто. Никто ничего не заказывал. Это был государственный банк, они добыли там много аппаратуры. Кто-то что-то сказал, собрались активисты, организовали нападение. И как только они разгромили банк, все исчезли и рассеялись. Никто никогда не найдет заказчиков. Не найдут даже программное обеспечение. Это было организовано с главного подпольного, глубоко законспирированного сервера. Он так глубоко запрятан, что его никто в глаза не видел.
   — А почему ты участвовал в этом, Кевин? Почему ты рисковал ради такой сумасшедшей вещи?
   — В основном чтобы повысить свои оценки на сервере. И еще потому что… ну, в общем, они воняли. — Глаза Кевина заблестели. — Поскольку люди, управляющие нами, занимаются закулисными махинациями, они лгут, мошенничают и шпионят. Эти сукины дети, они находятся у власти. У них и так на руках все карты, но им этого мало, они пытаются обманом и мошенничеством выудить еще побольше у обычных людей. Они получили то, что заслужили! Если бы не ноги, я бы поучаствовал в таком деле еще раз.
   Оскара пробрала дрожь азарта, он чувствовал, что уже близок к пониманию. Благодаря исповеди Кевина многие факты наконец-то встали на свое место. Ситуация во многом прояснилась и оказалась еще более опасной, чем он предполагал.
   Оскар понял теперь, что был абсолютно прав, доверившись интуиции и взяв Кевина на работу. Такой человек, как Кевин, намного более безопасен, когда он с вами, а не с другими. Найти бы еще способ перетянуть его на свою сторону насовсем. Надо найти что-то такое, что имело бы значение для него.
   — Кевин, а что с твоими ногами?
   — Я белый. Забавные вещи случаются с белыми в наше время. — Кевин устало улыбнулся. — Особенно когда четыре копа с дубинками застают тебя в момент, когда ты выворачиваешь светофор… Так что теперь я вдвойне никчемен. Старая жизнь осталась позади… А знаешь, я ведь даже голосовал однажды! За Бамбакиаса.
   — Это чрезвычайно интересно. А почему за него?
   — Поскольку он строит здания для нас, шеф! Он строит их собственными руками и никогда не берет ни цента. И мне не жаль, что я голосовал за него, потому что, понимаешь, он — настоящий! Я знаю, что он сейчас не в себе, но все равно — он хотел чего-то настоящего. А что, у нас целая страна не в себе. Он богач, интеллектуал, коллекционер и вообще дерьмо, но по крайней мере он не лицемер, как Хью. Хью кричит, что он — будущее Америки, а попутно проворачивает тайные махинации с европейцами.
   — Он продал нас, верно? — Оскар кивнул. — Это уже слишком, это нельзя простить.
   — Угу. Точно так же, как Президент.
   — Как? Ты говоришь о том, что Два Пера?..
   — Фактически Президент неплохой парень в некотором роде. Он сделал кое-что хорошее для беженцев на Западе. Там сейчас все по-другому: после тех гигантских пожаров и переселений большие отряды кочевников заняли целые города и округа… Но это не примиряет меня с ним. Два Пера — голландский агент.
   Оскар улыбнулся.
   — Ты шутишь? Голландский агент?
   — Да, голландцы поддерживают его уже много лет. Голландские тайные агенты многих вербуют из разочаровавшихся этнических групп. Белых американских туземцев… Америка — большая страна. Это же твое правило: разделяй и властвуй.
   — Послушай, при чем тут Джеронимо? Наш президент — лесной барон, миллиардер, бывший губернатор штата Колорадо.
   — Именно Джеронимо, Оскар. Отними у Америки деньги, и что мы имеем? Мы имеем просто сборище разных племен.
 
   Поскольку иск против Нормана был отозван, команда Оскара устроила вечеринку по поводу его проводов. Народу пришло много. Отель был переполнен сотрудниками Коллаборатория, которые сердечно восхищались Норманом и высоко оценили бесплатные спиртные напитки и еду.
   — У вас такой красивый отель, — сказал Альберт Гаццанига. Мажордом Греты прибыл в компании Уоррена Титче и Сирила Морелло — двоих разочаровавшихся активистов Коллаборатория. Титче, как волк, сражался за бесплатные кафетерии, в то время как Морелло был единственным честным человеком в отделе кадров. Оскар был восхищен, увидев, что эти трое спонтанно объединились. Это был очевидный признак того, что все идет так, как он и задумывал.
   Гаццанига сжимал фужер с коктейлем, прикрытый небольшим бумажным зонтиком.
   — И этот небольшой ресторан здесь великолепен. Я обедал бы здесь каждый день, если бы не надо было дышать грязным внешним воздухом.
   — Как жаль, это все твоя аллергия, да, Альберт?
   — Мы все под куполом заработали себе аллергию. Хочу подкинуть вам хорошую идею — почему не сделать крытый переход по улице между отелем и куполом?
   Оскар засмеялся.
   — К чему нам полумеры? Давайте сделаем лучше крышу над всем городом.
   Гаццанига покосился в его сторону.
   — Ты в шутку или всерьез? Никогда не могу разобрать, когда ты шутишь.
   Норман потянул Оскара за рукав. Лицо Нормана раскраснелось, глаза были полны сентиментальных пьяных слез.
   — Я уезжаю, Оскар! Это мое последнее «до свидания».
   — Да? — пробормотал Оскар. Он взял Нормана под локоть и направился с ним подальше от толпы. — Ты должен остаться после вечеринки. Мы будем играть в покер.
   — Так что, ты сможешь отослать меня назад в Бостон с хорошим денежным подарком и это не будет нигде записано?
   Оскар укоризненно посмотрел на него.
   — Дитя, ты первый парень в моей команде, кто сказал вслух об этой моей печальной маленькой слабости! Ты уже взрослый мальчик. Надо научиться быть тактичным.
   — Нет, я не хочу, — сказал Норман, который был очень пьян. — Я теперь могу быть невежливым, раз вы уволили меня.
   Оскар потрепал Нормана по спине.
   — Это было для твоей же пользы. Ты совершил главный удачный ход, так что твоя роль сыграна.
   — Я только хотел сообщить тебе, что не жалею ни о чем. Я многое узнал о политике. Кроме того, я избил профессора и при этом избежал неприятностей. Это само по себе чего-то стоит!
   — Ты хороший мальчик, Норман. Удачи тебе в технической школе. Только будь поосторожней, когда начнешь изучать рентгеновский лазер.
   — Меня внизу ждет машина, — сказал Норман, переминаясь с ноги на ногу. — Мои папа и мамочка будут очень рады увидеть меня… Хорошо, что я уезжаю. Мне ужасно неприятно уезжать, но я знаю, что так лучше. Я только хотел сказать одну вещь перед отъездом. Поскольку я никогда искренне не говорил с вами о… ох… Ну вы понимаете…
   — О моем происхождении, — подсказал Оскар.
   — Я никогда не мог привыкнуть к этому. Видит Бог, я старался. Но я так и не привык. Никто к вам никогда не сможет привыкнуть. Даже ваша собственная команда. Вы просто сверхъестественный, очень-очень сверхъестественный парень. Вы необычно думаете. Необычно действуете. Вы даже не спите! Вы не совсем человек. — Норман вздохнул и слегка качнулся на месте. — Но знаете что? Вокруг вас всегда что-то происходит. Вы как бы их подталкиваете и двигаете, и то, что вы делаете, вправду имеет значение. Страна нуждается в вас! Пожалуйста, не позвольте нам развалиться, шеф. Не измените нам! Вам доверяют, мы все доверяем вам. И я верю вам, я верю в вас. Я еще молод, и мне нужно настоящее будущее. Боритесь за добро, боритесь за нас. Пожалуйста!
 
   У Оскара было достаточно времени, чтобы рассмотреть федеральный офис директора, поскольку доктор Арно Фелзиан заставил себя ждать. Кевин проводил время, кормя кусочками протеина бинтуронга Стикли, только что прибывшего из Бостона на самолете. На Стикли был надет радиоворотник, когти ему подрезали, клыки отполировали, у него был ухоженный вид, и он благоухал, как призовой пудель. Собственный запах Стикли почти не ощущался.
   Кто-то — возможно, из администрации сенатора Дугала — счел правильным украсить федеральный офис директора в самом высоком техасском стиле: на стене висели винтовки, головы быков, ковбойские седла, яркие глянцевые плакаты.
   Секретарь Фелзиана пригласил его пройти. Оскар повесил шляпу на высокой стойке внутри кабинета. Фелзиан сидел за инкрустированным столом из дуба и кедра. Виду него был настолько несчастный, насколько позволяли приличия.
   Директор носил бифокальные очки — металл и стекло что придавало Фелзиану трогательный старомодный вид в стиле двадцатого века. Фелзиан был стройным невысоким человеком лет шестидесяти. Живя в более суровом столетии, он был бы украшен лысиной и жирком.
   Оскар потряс директорскую руку и подвинул себе пестрый кожаный стул.
   — Рад вас снова увидеть, доктор Фелзиан. Я ценю, что вы смогли уделить мне ваше драгоценное время.
   У директора было устало терпеливое выражение лица.
   — Не волнуйтесь, все в порядке.
   — От имени сенатора и госпожи Элкотт Бамбакиас я хочу вернуть вам этот лабораторный экземпляр. Видите ли, госпожа Бамбакиас проявляет большую заботу о животных. Так что она исследовала этот экземпляр в Бостоне и обнаружила, что он в превосходной физической форме. Госпожа Бамбакиас поздравляет Коллабораторий с блестящими методами выращивания животных. Она также очень любит это животное, и хотя возвращает его, одновременно делает персональный вклад в его будущее благополучие.
   Фелзиан исследовал документ, который дал ему Оскар.
   — Это что, действительно подписанный бумажный чек?
   — Госпожа Бамбакиас находит приятным традиционный персональный контакт, — сказал Оскар. — Она очень сентиментальна относительно своего друга Стикли. — Он улыбнулся и достал камеру. — Я надеюсь, вы не будете возражать, если я сделаю несколько прощальных фотографий для ее альбома. Фелзиан устало вздохнул.
   — Господин Вальпараисо, я знаю, что вы прибыли сюда отнюдь не для того, чтобы фотографировать беспризорное животное у меня на коленях. Никто и никогда еще не возвращал наших животных. Никогда! Так что раз ваш сенатор возвращает экземпляр, это может только означать, что он планирует причинить нам реальный вред.
   Оскар был удивлен, услышав мрачные пророчества Фелзиана. Учитывая, что это был офис директора, он, естественно, предположил, что их разговор записывается на пленку, что все вокруг нашпиговано жучками. Возможно, Фелзиан махнул рукой на предусмотрительность. Он, наверное, воспринимал слежку и наблюдение как хроническую болезнь — вроде астмы.
   — Ни в коем случае, сэр! Сенатор Бамбакиас очень интересуется вашей Лабораторией. Он поддерживает федеральные исследования. Сенатор планирует сделать политику по поддержке науки оплотом законодательной деятельности.
   — Тогда я не понимаю, чего вы добиваетесь. Фелзиан выдвинул ящик стола и вытащил пачку распечаток.
   — Посмотрите на эти отставки. Они — старые ученые! И они покидают нас.
   — Это Мулэн, Ламберт, Дюлак и Дайан?
   — Четверо из моих лучших людей!
   — Да, я согласен, что они очень яркие и известные ученые. К сожалению, они также верные соратники и подручные Дугала.
   — Так вот оно что!
   — Да, конечно. Но вы знаете, они не страдают. Они воспользовались ситуацией. Они немедленно согласились яа предложения частной промышленности.
   Фелзиан склонился над бумагами.
   — И как же это вы все устраиваете? Вы рассеяли их по всей стране. Поразительно.
   — Спасибо. Это трудно, но с помощью современных методов осуществимо. Возьмем, к примеру, доктора Мулэн. Ее муж из штата Вермонт, и ее сын учится там в школе. Ее специальность — эндокринология. Так что мы ввели соответствующие параметры, и оптимальным результатом была маленькая фирма генетики в Нэшуа. Фирма не рвалась брать кого-либо по обычным запросам из бюро по трудоустройству, но я сделал так, что им позвонили из офиса сенатора и рассказали об их конкурентах в штате Луизиана. Тогда фирма с большим пониманием отнеслась к идее взять на работу доктора Мулэн. Мы сделали это, как только обнаружили довольно оригинальные отклонения в ведении расходных счетов в ее лаборатории.
   — Так что вы преднамеренно преследовали ее для устранения.
   — Но это совершенно естественно. Эти четверо — влиятельные люди, они местные лидеры. Они достаточно умны и могли бы устроить нам здесь неприятности. Но так как они действительно очень умные люди, нет нужды бить их по голове. Достаточно указать, в какой ситуации они оказались, и предложить им золотой парашют. И они уезжают.
   — Это чудовищно. Вы вырываете сердца и души из моей лаборатории, и никто не знает — никто даже не замечает этого.
   — Нет, сэр, это не чудовищно. Это очень гуманно. Это — хорошая политика.
   — Я отлично знаю, что у вас есть способности делать политические ходы. Мне непонятно, почему вы считаете, что имеете на это право!
   — Доктор Фелзиан… Это не вопрос права. Я профессиональный политический деятель. Это моя работа. Людей, подобных мне, не избирают на должности. Мы не упомянуты в Конституции. Мы не ответственны перед публикой. Но никто сейчас не может пройти выборы без профессионала, организующего кампанию. Я допускаю, что мы — странный класс людей. Я соглашаюсь с вами в том, что периодически мы получаем большую власть. Но не я изобрел эту ситуацию. Это — факт современной жизни.
   — Понятно.
   — Я делаю то, чего эта ситуация требует, это — все. Я — член федерально-демократической партии, мы — сторонники реформ, а место, где мы находимся, нуждается в серьезной реформе. Этой Лаборатории требуется новая метла. Здесь все затянуто паутиной, подобно… дайте-ка вспомнить… Ну, подобно этой яхте-казино на озере Чарльз, которая была куплена на деньги из фонда ирригации.
   — Я не имел никакого отношения к тому делу.
   — Я знаю, что вы не участвовали в этом лично. Но вы закрыли глаза, потому что сенатор Дугал принимал участие в каждой сессии Конгресса и приносил вам ваш кусочек колбасы. Я уважаю ваши усилия по руководству Лабораторией. Но сенатор Дугал был главой Комитета по науке в течение шестнадцати лет. И вы никогда не смели ему перечить. Что, вероятно, было к лучшему для вас, иначе он сокрушил бы вас. Но этот парень не мог остановиться и красть понемногу — он закончил тем, что крал вагонами, и страна просто не могла уже ему это позволить.
   Фелзиан откинулся на спинку стула. Оскар мог заметить, что на смену слепому ужасу пришло что-то другое. Теперь директор даже находил нечто приятное в этом разговоре.
   — Почему вы мне говорите все это?
   — Поскольку я знаю вас как приличного человека, господин директор. Я знаю, что эта Лаборатория была делом вашей жизни. Несмотря на многие сложности, вы защищали свое положение, защищали Лабораторию, стремились обеспечить здесь сносные условия работы. Я уважаю ваши усилия и не имею ничего против вас лично. Но по сути дела, вы сейчас здесь персона нон грата. Настало время предоставить вам возможность достойно уйти.
   — И что это за возможность, если точно?
   — Ну, у меня есть полезные контакты в университете штата Техас. Скажем, пост в Гальвестонском научном центре здоровья. Это хороший городок, Гальвестон, — от острова там, конечно, не слишком много осталось после повышения уровня моря, но они восстановили их знаменитую Морскую стену, и там сохранились прекрасные старые здания. Могу показать вам рекламные брошюры.
   Фелзиан рассмеялся.
   — Вы не сможете сместить здесь всех.
   — Нет, конечно, в этом нет необходимости. Я только должен удалить ключевые фигуры, лидеров, тогда оппозиция потеряет силу. И если я смогу добиться, чтобы вы сотрудничали со мной, мы можем сделать все быстро. С достоинством, поддерживая все правила приличия. В лучших традициях научного сообщества.
   Фелзиан торжествующе скрестил на груди руки.
   — Вы льстите мне, потому что не имеете компромата на меня!
   — Почему я должен обращаться к угрозам? Вы — разумный человек.
   — Вы ничего не получите! Или вы что, предполагали, что я добровольно буду сотрудничать с вами, сложу свой меч и оставлю вам директорский пост? Ну вы и наглец!
   — Но я говорю правду.
   — Единственная проблема, которую я вижу здесь, — это вы. А ваша проблема — что вы не можете причинить мне никакого вреда.
   Оскар вздохнул.
   — Почему нет? Могу. Я прочитал ваши труды.
   — Какие труды? Я работаю в администрации. Я не издаю ничего уже десять лет.
   — Ну, я читал ваши труды, господин директор. Конечно, я не генетик и, к моему сожалению, должен признать, мало что понимаю в них. Но я провел полную ревизию. Они все были тщательно просмотрены нашей командой оппо-экспертов. За вашу научную карьеру вы издали семьдесят пять трудов, каждый из них набит числовыми таблицами. Они красиво смотрятся. Слишком красиво, потому что шесть из них имеют те же самые наборы данных.
   — Что вы хотите сказать?
   — Я хочу сказать, что кто-то стал лениться в этой Лаборатории и прекратил серьезно заниматься исследовательской работой.
   Фелзиан покраснел.
   — Вы не можете доказать это.
   — К сожалению для вас, я смогу доказать это. Поскольку все там черным по белому. Тогда вы очень торопились — вам надо было либо издать новый труд, либо вас затерли бы, а потому вы решили срезать некоторые углы. И это плохо. Это очень плохо. Для профессионального ученого это фатально. Стоит об этом узнать вашим коллегам, и они сами отберут у вас меч и сорвут эполеты, и вам конец.
   Фелзиан ничего не ответил. Оскар пожал плечами.
   — Я уже говорил прежде, я — не ученый. Я не воспринимаю мошенничество в науке с той смертельной серьезностью, с какой к этому относятся ученые. Лично я не вижу, как ваше мошенничество могло бы причинить кому-то вред, так как никто не обратил внимание на ваши труды.
   — Я ничего не знаю об этой так называемой проблеме. Должно быть, это были мои студенты.
   Оскар усмехнулся.
   — Видите ли, мы знаем, что вы не можете сорваться с этого крючка. Несомненно, вы можете скрыть доллар, когда речь идет о простом финансовом мошенничестве. Но это не просто деньги. Это — результаты работы в Лаборатории, ваш вклад в науку. Вы состряпали эти книги. Мы оба знаем, через что вам придется пройти, если я об этом расскажу. Так что о чем здесь еще можно говорить? Давайте перейдем к насущным проблемам.
   — Что вы от меня хотите?
   — Я хочу, чтобы вы оставили пост, и, кроме того, мне нужна ваша помощь в назначении нового директора.
   — Грета Пеннингер.
   — Нет, — сказал Оскар сразу, — Грета Пеннингер была тактически полезна для меня, но у меня есть другой кандидат, который вам понравится гораздо больше. Он старый ваш коллега — профессор Джон Федуччия, прежний президент Бостонского университета.
   Фелзиан был удивлен.
   — Джон Федуччия? Как он попал в ваш список?
   — Федуччия — идеальный кандидат! Он закаленный администратор и начинал карьеру в университете штата Техас, этот факт придаст ему необходимую привлекательность в глазах местных людей. Плюс Федуччия — друг сенатора Бамбакиаса. И что самое замечательное, Федуччия также имеет политический вес. Он — член федерально-демократической партии.
   Фелзиан смотрел на него с изумлением.
   — Вы хотите сказать, что вовлекли бедную Грету Пеннингер в эту историю, в то время как планировали поставить сюда какого-то янки, личного друга вашего босса?
   Оскар нахмурился.
   — Послушайте, не будьте столь жестоки. Конечно, я восхищаюсь Гретой Пеннингер. Она прекрасно подходила для сыгранной ею роли — она создала основу для изменений. Но она не потянет управление Лабораторией. Она не понимает Вашингтона. Нам нужен ответственный, опытный человек, закаленный, кто хорошо ориентируется в политических реалиях. Федуччия нам подходит. А Грета наивна, ее легко можно сбить с толку. Это может обернуться катастрофой.
   — На самом деле, я думаю, что она могла бы очень хорошо с этим справиться.
   — Нет, она намного лучше справится с той работой, которой она занималась до этого в Лаборатории. Мы можем освободить ее от административной должности в правлении и поддержать в надлежащей ей роли рабочего исследователя, это будет и правильно и уместно.
   — Так, чтобы вы могли крутить с ней роман и никто бы не замечал этого.
   Оскар промолчал.
   — Когда она займет пост директора, то будет в центре внимания. И ваше гнусное небольшое развлечение станет невозможным.
   Оскар поерзал на стуле.
   — Я действительно не ожидал этого от вас. Это недостойно. Ваше поведение не подходит джентльмену и ученому.
   — Вы что, думаете, я не знал о ваших делишках?
   Ну, я не беспомощный клоун, за какого вы меня держите! Пеннингер будет следующим директором! А вы с вашей командой можете убираться обратно в Вашингтон. Я оставляю этот офис — нет, не потому, что вы вынудили меня, а потому, что я устал до смерти от этой работы! — Фелзиан ударил рукой по столу. — Здесь теперь ужасно. Мы потеряли поддержку в Сенате. Все превратилось в фарс! Я умываю руки и прощаюсь и с вами, и с Вашингтоном, и со всем, что с вами связано. И запомните одну вещь, молодой человек. Если вы выступите против меня, когда Пеннингер займет пост директора, я разоблачу вас. Вы можете доставить мне хлопоты, вы можете даже унизить меня. Но если вы попробуете это сделать, я разоблачу вас и нового директора, и это будет не труднее, чем переломить пару спичек!