Страница:
Мистер Трелони рассказал нам и о других определённых вещах, которые не были изображены на картах. Например, что полая часть стола точно соответствовала дну Волшебной Шкатулки, — видимо, углубление в столе было сделано специально для хранения шкатулки. Соответствующие ножки этого стола были обозначены на полу урэями[6] различной формы, причём голова каждого животного смотрела в направлении подобного урэя, повторенного на круглой ножке стола. Кроме того, он рассказал нам, что мумия лежит на приподнятой части дна саркофага, видимо, по форме соответствующей её фигуре, головой к западу, а ногами к востоку, в соответствии с направлениями потоков в земле.
Если это было сделано намеренно, — сказал он, — а я предполагаю, что это именно так и было задумано, использовавшаяся сила имела какое-то отношение к магнетизму или электричеству, или к тому и другому. Возможно, какая-то другая сила использована, например, элганация радия. С последним я производил эксперименты, но только с очень малыми количествами, какие мне удалось достать: так или иначе, я абсолютно уверен в том, что камень, из которого сделана шкатулка, абсолютно не поддаётся влиянию этой силы. Должны быть в природе материалы, не поддающиеся такому воздействию. Кажется, радий не проявляет своё воздействие, когда его помещают в смесь дёгтя с цинковой обманкой, и, несомненно, существуют другие подобные субстанции в природе, в которые его можно заключать. Возможно, они принадлежат к классу «инертных» элементов, открытых или отобранных сэром Вильямом Рамзаем. Шкатулка сделана из аэролита, в котором, возможно, содержатся неизвестные нам элементы. Поэтому вполне вероятно, что в ней могут быть заключены некие мощные силы, которые высвобождаются в тот момент, когда шкатулку открывают.
Мистер Трелони замолчал, но, продолжал неотрывно смотреть на шкатулку, как человек, обдумывающий сказанное. После паузы он продолжил:
— Есть одна вещь, которая, должен признаться, до сих пор представляется мне загадкой. Может быть, эта деталь не имеет первостепенной важности, но в таком деле, как наше, где так много неизвестного, надо считать важным буквально все. Я не могу себе представить, что в деле, выполненном с такой необычной скрупулёзностью, могло быть что-то, на что не обратили должного внимания. Как вы можете видеть из плана гробницы, саркофаг расположен вдоль её северной стороны, а Волшебная Шкатулка направлена на юг. Пространство, накрытое этим последним, совершенно лишено символов или орнаментальных украшений какого-либо рода. На первый взгляд кажется естественным объяснить этот факт тем, что рисунки делались после размещения саркофага в усыпальнице, но более внимательный осмотр убеждает: система символических изображений на полу задумана таким образом, чтобы был достигнут совершенно определённый эффект. Посмотрите, вот здесь письмена приведены в правильном порядке, как если бы они перепрыгнули через щель. И лишь обратив внимание на некоторые эффекты, начинаешь понимать, что это явление не случайно, оно имеет определённое назначение. В чем заключается это значение — вот что хотелось бы нам узнать. Посмотрите на верх и низ свободного пространства, которое лежит с западной и восточной стороны по отношению к голове и ногам саркофага. Здесь продублированы одни и те же символы, но расположены они так, что части каждой из групп являются цельными частями какой-то другой надписи, идущей наискось. Только когда вам удастся присмотреться как следует, вы различите символический смысл рисунка. Смотрите! Они устроены в углах и центре как наверху, так и на дне. В каждом случае изображено солнце, разрезанное пополам линией саркофага, которая служит как бы горизонтом. Вблизи от этих изображений, помещена ваза, которая в иероглифическом письме означает сердце — «Аб», как называют его египтяне. За каждой из них снова имеется рисунок — пара рук, широко распростёртых и поднятых вверх от локтей; это — графическое обозначение «Ка» или «Двойника». Но их относительное положение различно вверху и на дне. В головах саркофага верх «Ка» повёрнут в сторону вазы, а в ногах распростёртые руки направлены в сторону, противоположную вазе.
Такое расположение символов означает, по-видимому, что во время прохождения Солнца с Запада на Восток, от заката до восхода, Сердце остаётся материальным даже в гробнице и не может выйти за её пределы, а Двойник, представляющий активный принцип, идёт куда хочет как днём, так и ночью. Если это предположение правильно, оно является предупреждением — сигналом опасности — напоминанием о том, что сознание мумии не отдыхает и с ним следует считаться.
Или, может быть, внушают нам, что после ночи возрождения «Ка» тоже оставит сердце, таким образом, предупреждая, что при возрождении Царица будет восстановлена для чисто физического существования. В таком случае наиболее ценная часть её при возрождении была бы утрачена для мира! Что станет с её памятью, опытом, с её удивительной, странствующей душой? Однако, не это тревожит меня, в конце концов, это всего лишь рабочая гипотеза, и она находится в противоречии с египетской теологией, утверждающей, что «Ка» — существенная часть человеческой личности.
Он помолчал, а мы все ждали. Молчание прервал доктор Винчестер:
— Но не говорит ли все это о том, что Царица опасалась вторжения в её гробницу?
Мистер Трелони и засмеялся, отвечая ему:
— Мой дорогой сэр, она была подготовлена к этому событию. Грабитель гробниц отнюдь не является современным явлением. Очевидно, такие люди существовали уже во времена её собственной династии. Она не только была готова к вторжению, но, ожидала его. Укрытие ламы в Сердабе и установка мстящего «казначея» свидетельствуют, что была обеспечена защита.
Мы слушали молча. Первой заговорила Маргарет.
— Отец, могу я получить такую карту? Мне бы хотелось как следует изучить её в течение дня!
— Конечно, моя дорогая, — ответил мистер Трелони сердечно, передавая карту дочери. Он возобновил свои инструкции в несколько другом тоне, сообщая больше фактического материала, в котором уже отсутствовала всякая мистика.
— Я думаю, что бы хорошо, если бы все мы знали схему электрической сети на случай какой-нибудь неполадки. Вы заметили, что мы обладаем полным запасом мощности в каждой части дома, так что не должно быть ни единого тёмного уголка в любом случае. Это я предусмотрел специально. Электрическая мощность вырабатывается группой турбин, движущихся под воздействием разности уровней воды при приливе и отливе, по примеру Ниагарского водопада. Надеюсь, такими действиями мы сведём к нулю вероятность неприятных ситуаций с освещением и сможем всегда располагать полным запасом необходимой мощности. Пройдёмте со мной и я объясню вам систему Цепей и укажу места включений и плавких предохранителей.
Я не мог не заметить, пока мы шли по всему дому, насколько великолепно задумана система и как мистер Трелони оградил себя от любой аварии, которую может вообразить человеческая мысль.
Но именно из самой завершённости этой системы выступал страх! В таком предприятии, как наше, границы человеческой мысли могли представлять из себя что угодно, но уж узостью никак не отличались. За ними находилась только Божественная мудрость и Божественная Власть!
Когда мы вновь вернулись к пещере; мистер Трелони привлёк наше внимание к другой теме:
— Теперь мы должны со всей определённостью установить точный час, когда начнётся Великий Эксперимент. Если наши приготовления завершены, все часы для нас одинаковы. Но если мы должны иметь дело с приготовлениями, сделанными женщиной чрезвычайно острого ума, которая полностью доверяет магии и для которой все имеет тайное значение, мы должны, прежде чем решить этот вопрос, поставить себя на её место. Теперь уже очевидно, что закат солнца имеет важное значение в приготовлениях. Так как эти солнца, вырезанные столь точно с математической точки зрения относительно края саркофага, были согласованы со всем устройством, мы должны соотносить с этим свои действия. Кроме того, мы обнаружили, что цифра 7 играла важную роль в мышлении Царицы, в её рассуждениях и действиях. Логически рассуждая, можно прийти к выводу, что время, установленное ею, — седьмой час после заката солнца. Это вытекает из того факта, что в каждом случае, когда действия совершались в моем доме, всегда выбиралось именно это время. В Корнуолле наше время определяется как три часа утра! — он говорил об этом как о решённом вопросе и весьма серьёзно, ко при этом слова его не содержали никакой мистики; такими же ясными были при этом и его манеры. И все же мы были значительной степени потрясены. Об этом можно было судить по бледности лиц, по тишине и молчанию, с которыми было принято решение. Единственный человек, чувствовавший себя при этом спокойно, была Маргарет, которая казалась в отстраненности, но готовой пробудиться при первой же нотке радости. Отец, внимательно наблюдавший за ней, улыбался: для него её настроение было прямым подтверждением его теории. Что касается меня самого, то я был вымотан, кажется, до предела. Точное определение часа, казалось мне, обрекло нас на Страшный Суд. Когда вспоминаю об этом теперь, то понимаю, как чувствует себя человек, приговорённый к казни, что он ощущает в течение своего последнего часа.
Теперь уже не было пути к отступлению! Мы все были в руках Господа!
Руки Господа…! И все же…! Какие другие силы также окружали нас? Что произойдёт со всеми нами, бедными частицами земной пыли, клубящейся на ветру, который налетит и уйдёт, когда никто и знать не будет об этом. Это было не для меня… Маргарет!
Я очнулся при звуках твёрдого голоса мистера Трелони:
— Теперь рассмотрим вопрос о светильниках и закончим наши приготовления.
Мы сели за работу и под его наблюдением подготовили египетские лампы, проверяя, хорошо ли они заполнены кедровым маслом, должным ли образом отрегулированы в них фитили и все ли в них находится в должном порядке. Мы одну за другой проверяли лампы и оставили в таком состоянии, что их можно было зажечь мгновенно и одновременно. Когда с этим было закончено, был произведён общий осмотр всего окружающего; все было готово к работе этой ночью.
Приготовления заняли довольно много времени, думаю, все удивились не меньше меня, когда, выбираясь из пещеры, услышали, как громадные часы в холле пробили четыре.
Мы поздно позавтракали — явление, не вызывавшее ни малейшей тревоги у нашего интенданта в настоящее время, — и по совету мистера Трелони разошлись по своим комнатам: каждый должен был по-своему подготовиться к тревогам и напряжению предстоящей ночи. Маргарет выглядела бледной и измождённой, так что я посоветовал ей лечь и постараться уснуть. Она обещала последовать моему совету. Рассеянность, которая сопровождала её в течение всего дня, окутывая, как туманом, ненадолго исчезла; со свойственной ей прелестью и деликатностью она поцеловала меня и пожелала спокойной ночи! С ощущением счастья, охватившим меня, я вышел из дому прогуляться по скалам. Мне не хотелось думать; у меня появилось инстинктивное чувство, что свежий воздух, свет солнца и мириады красот, созданных рукой Творца, могут наилучшим образом укрепить меня и подготовить к предстоящим событиям.
Когда я вернулся, вся группа собралась для вечернего чая. Свежий от прогулки, я вошёл в приподнятом настроении, которым всегда меня одаряла природа; почти приблизившись к концу столь странного предприятия, мы все так же монотонно были привязаны к нуждам и привычкам своей обыденной жизни.
Все мужчины нашей группы казались угрюмыми; время заточения, даже если и давало им отдых, одновременно позволяло задумываться. Маргарет была весела, почти жизнерадостна; но мне не хватало её обычной доброжелательности. По отношению к себе я чувствовал тень некоторого равнодушия, что снова наводило меня на мрачные мысли. Когда с чаем все было закончено, она вышла из комнаты, но через минуту вернулась со свёртком рисунков, с которыми не расставалась весь день. Пройдя близко к мистеру Трелони, она сказала:
— Отец, я тщательно продумала все то, что вы сказали сегодня о скрытом значении этих солнц, и сердец, и «Ка», и снова просмотрела все эти рисунки.
— И каковы же результаты, дитя моё? — с любопытством спросил мистер Трелони.
— Здесь возможно и другое толкование!
— Какие же именно? — его голос дрожал от нетерпения и беспокойства.
Маргарет отвечала странным звенящим голосом, и этот звон в голосе предупреждал: в том, что она собирается рассказать, заключается истина.
— Это означает, что при закате солнца «Ка» входит в «Аб», и только после рассвета «Ка» покинет «Аб».
— Продолжай, — попросил отец хриплым голосом.
— В эту ночь Двойник Царицы, всегда свободный, останется в её сердце, которое смертно и не может покинуть место своего заключения в усыпальнице мумии. Когда Солнце упадёт в море, Царица Тера перестанет существовать до тех пор, пока Великий Эксперимент не вернёт её из сна к жизни после пробуждения. Вам и вашим друзьям нечего опасаться её. Вовсе не следует ожидать ничего дурного от бедной, беспомощной, мёртвой женщины, которая все эти столетия отдала за грядущий час в надежде на новую жизнь в новом мире, о котором она так страстно мечтала…!
Внезапно Маргарет замолчала. Когда она продолжила свою речь, в её словах появилась какая-то странная интонация, и прежде, чем она отвернулась, я успел заметить слезы в её глазах.
Вначале сердце отца не откликнулось на чувства дочери. Он выглядел возбуждённым, но на его лице отразилась тень угрюмой властности, напомнившая мне суровость его облика во время транса. Он не попытался утешить дочь, видя её глубокое сострадание Царице, только сказал:
— Мы должны проверить точность твоего предположения о её чувствах, когда наступит время!
Сказав все это, он поднялся по каменной лестнице и вошёл в свою комнату. Маргарет тревожным взглядом проследила за его уходом.
Как ни странно, но её тревога на сей раз не затронула меня так быстро и глубоко, как обычно.
Когда мистер Трелони удалился, в комнате воцарилась тишина. Не думаю, что кому-нибудь из нас хотелось говорить. Маргарет ушла в свою комнату, а я вышел на террасу, смотрящую на море. Свежий морской ветер и прелесть пейзажа, окружавшего меня, помогли восстановить хорошее настроение, в котором я пребывал ранее в тот день. Теперь я по-настоящему радовался, уверившись, что опасность, которой я страшился и которую могла навлечь на нас потревоженная в эту ночь Царица, более нам не угрожает. Меня убедила в этом вера Маргарет, убедила настолько прочно, что мне даже не пришло в голову проверять логику её предположений. В прекрасном состоянии духа и практически не ощущая беспокойства, угнетавшего меня все последние дни, я прошёл в свою комнату и прилёг на софу.
Меня разбудил Корбек, поспешно обратившийся ко мне:
— Спускайтесь в пещеру как можно быстрее. Мистер Трелони хочет нас всех сейчас же видеть. Поспешите!
Я спрыгнул с софы и стал бегом спускаться в пещеру. Там были уже все, кроме Маргарет, вошедшей сразу после меня и нёсшей на руках Сильвио.
Как только он увидел своего старого врага, тут же попытался освободиться из её рук, чтобы спуститься на пол, но Маргарет прочно удерживала и успокаивала его. Я поглядел на часы. Было около восьми.
Когда Маргарет присоединилась к нам, её отец сказал прямо, с тихой настоятельностью, которая была внове для меня:
— Ты веришь, Маргарет, что Царица Тера по своей воле решила расстаться со своей свободой? Стать мумией и больше ничем, до сих пор пока не закончится эксперимент? Быть спокойной при любых обстоятельствах, в то время как она лишится всякой власти до тех пор, пока акт возрождения не будет завершён. А ведь он может закончиться и неудачно?
После паузы Маргарет тихо ответила:
— Да!
Во время этой паузы все её существо, внешность, выражение лица, голос, манеры — все изменилось. Даже Сильвио почувствовал это и, употребив неистовые усилия, вывернулся из её рук; она, казалось, даже не заметила этого. Я ожидал, что кот, освободившись, атакует мумию, но на этот раз ничего такого не произошло. Казалось, он боится приблизиться к ней. Сжался в комок и отступил, жалобно мяукая, затем начал тереться о мои ноги. Я взял его на руки, и, устроившись у меня на коленях, он успокоился. Мистер Трелони заговорил снова:
— Ты уверена в том, что говоришь? Ты веришь в это всей своей душой?
Лицо Маргарет утратило рассеянное выражение; сейчас оно казалось освещённым той преданностью, которую ощущает человек, чувствуя необходимость или предназначение говорить о великих вещах. Она ответила голосом, хотя и тихим, но вибрирующим от убеждённости.
— Я знаю это! Моё знание превосходит мою веру!
Мистер Трелони заговорил снова:
— Если ты столь уверена, то, будь ты сама Царица Тера, хотела бы доказать любым возможным способом своё согласие?
— Да, любым способом! — ответ прозвенел бесстрашно.
Он заговорил снова, голосом, в котором не было и тени сомнения:
— Даже отказавшись от своего Гадателя, послав его на смерть, уничтожив его?
Она помолчала, и я мог заметить, что она страдает — страдает ужасно. В её глазах я видел выражение загнанного зверька, которое ни один человек, не сочувствуя, не мог видеть в глазах своей возлюбленной. Я был готов прервать этот мучительный разговор, когда глаза её отца, оглядев всех вокруг со свирепой определённостью, встретились с моими. Я встал молча, почти очарованный, то же произошло с другими мужчинами. Что-то происходило перед нами, чего мы совершенно не понимали!
Большими шагами мистер Трелони прошёл к стене пещеры и отодвинул ставень, закрывавший окно. Холодный воздух проник в помещение, и солнечный свет озарил их обоих, ибо рядом с ним стояла теперь и Маргарет. Он указал на солнце, которое погружалось в море в ореоле золотого огня, и его лицо было твёрдо, как камень. С абсолютной бескомпромиссной твёрдостью голосом, подобного которому уши мои не услышат до самой смерти, он сказал:
— Выбирай! Говори! Когда солнце целиком погрузится в море, будет слишком поздно!
Великолепие умирающего солнца, казалось, осветило лицо Маргарет, пока оно не засияло, будто внутри неё горел какой-то благородный огонь, когда она ответила:
— Даже тогда!
Затем, подойдя к маленькому столику, на котором лежала мумия кота, она положила на неё руку. Маргарет отошла от солнечного света, и тени вокруг не казались тёмными и глубокими. Ясным голосом она произнесла:
— Если бы я была Терой, я бы сказала «Забери все, чем я обладаю! Эта ночь существует только для одного Бога!»
В то время как она произносила эти слова, солнце погрузилось полностью в воду, и внезапно все мы оказались в глубокой тени. Некоторое время мы стояли в полной тишине. Сильвио спрыгнул с моих рук и побежал в своей хозяйке, отскакивая от её платья и как бы просясь, чтобы она взяла его на руки. Он не обращал теперь никакого внимания на мумию.
Маргарет светилась своей бесподобной прелестью, когда печально сказала:
— Солнце опустилось, отец! Увидит ли кто-нибудь из нас его снова? Наступила ночь всех ночей!
Если это было сделано намеренно, — сказал он, — а я предполагаю, что это именно так и было задумано, использовавшаяся сила имела какое-то отношение к магнетизму или электричеству, или к тому и другому. Возможно, какая-то другая сила использована, например, элганация радия. С последним я производил эксперименты, но только с очень малыми количествами, какие мне удалось достать: так или иначе, я абсолютно уверен в том, что камень, из которого сделана шкатулка, абсолютно не поддаётся влиянию этой силы. Должны быть в природе материалы, не поддающиеся такому воздействию. Кажется, радий не проявляет своё воздействие, когда его помещают в смесь дёгтя с цинковой обманкой, и, несомненно, существуют другие подобные субстанции в природе, в которые его можно заключать. Возможно, они принадлежат к классу «инертных» элементов, открытых или отобранных сэром Вильямом Рамзаем. Шкатулка сделана из аэролита, в котором, возможно, содержатся неизвестные нам элементы. Поэтому вполне вероятно, что в ней могут быть заключены некие мощные силы, которые высвобождаются в тот момент, когда шкатулку открывают.
Мистер Трелони замолчал, но, продолжал неотрывно смотреть на шкатулку, как человек, обдумывающий сказанное. После паузы он продолжил:
— Есть одна вещь, которая, должен признаться, до сих пор представляется мне загадкой. Может быть, эта деталь не имеет первостепенной важности, но в таком деле, как наше, где так много неизвестного, надо считать важным буквально все. Я не могу себе представить, что в деле, выполненном с такой необычной скрупулёзностью, могло быть что-то, на что не обратили должного внимания. Как вы можете видеть из плана гробницы, саркофаг расположен вдоль её северной стороны, а Волшебная Шкатулка направлена на юг. Пространство, накрытое этим последним, совершенно лишено символов или орнаментальных украшений какого-либо рода. На первый взгляд кажется естественным объяснить этот факт тем, что рисунки делались после размещения саркофага в усыпальнице, но более внимательный осмотр убеждает: система символических изображений на полу задумана таким образом, чтобы был достигнут совершенно определённый эффект. Посмотрите, вот здесь письмена приведены в правильном порядке, как если бы они перепрыгнули через щель. И лишь обратив внимание на некоторые эффекты, начинаешь понимать, что это явление не случайно, оно имеет определённое назначение. В чем заключается это значение — вот что хотелось бы нам узнать. Посмотрите на верх и низ свободного пространства, которое лежит с западной и восточной стороны по отношению к голове и ногам саркофага. Здесь продублированы одни и те же символы, но расположены они так, что части каждой из групп являются цельными частями какой-то другой надписи, идущей наискось. Только когда вам удастся присмотреться как следует, вы различите символический смысл рисунка. Смотрите! Они устроены в углах и центре как наверху, так и на дне. В каждом случае изображено солнце, разрезанное пополам линией саркофага, которая служит как бы горизонтом. Вблизи от этих изображений, помещена ваза, которая в иероглифическом письме означает сердце — «Аб», как называют его египтяне. За каждой из них снова имеется рисунок — пара рук, широко распростёртых и поднятых вверх от локтей; это — графическое обозначение «Ка» или «Двойника». Но их относительное положение различно вверху и на дне. В головах саркофага верх «Ка» повёрнут в сторону вазы, а в ногах распростёртые руки направлены в сторону, противоположную вазе.
Такое расположение символов означает, по-видимому, что во время прохождения Солнца с Запада на Восток, от заката до восхода, Сердце остаётся материальным даже в гробнице и не может выйти за её пределы, а Двойник, представляющий активный принцип, идёт куда хочет как днём, так и ночью. Если это предположение правильно, оно является предупреждением — сигналом опасности — напоминанием о том, что сознание мумии не отдыхает и с ним следует считаться.
Или, может быть, внушают нам, что после ночи возрождения «Ка» тоже оставит сердце, таким образом, предупреждая, что при возрождении Царица будет восстановлена для чисто физического существования. В таком случае наиболее ценная часть её при возрождении была бы утрачена для мира! Что станет с её памятью, опытом, с её удивительной, странствующей душой? Однако, не это тревожит меня, в конце концов, это всего лишь рабочая гипотеза, и она находится в противоречии с египетской теологией, утверждающей, что «Ка» — существенная часть человеческой личности.
Он помолчал, а мы все ждали. Молчание прервал доктор Винчестер:
— Но не говорит ли все это о том, что Царица опасалась вторжения в её гробницу?
Мистер Трелони и засмеялся, отвечая ему:
— Мой дорогой сэр, она была подготовлена к этому событию. Грабитель гробниц отнюдь не является современным явлением. Очевидно, такие люди существовали уже во времена её собственной династии. Она не только была готова к вторжению, но, ожидала его. Укрытие ламы в Сердабе и установка мстящего «казначея» свидетельствуют, что была обеспечена защита.
Мы слушали молча. Первой заговорила Маргарет.
— Отец, могу я получить такую карту? Мне бы хотелось как следует изучить её в течение дня!
— Конечно, моя дорогая, — ответил мистер Трелони сердечно, передавая карту дочери. Он возобновил свои инструкции в несколько другом тоне, сообщая больше фактического материала, в котором уже отсутствовала всякая мистика.
— Я думаю, что бы хорошо, если бы все мы знали схему электрической сети на случай какой-нибудь неполадки. Вы заметили, что мы обладаем полным запасом мощности в каждой части дома, так что не должно быть ни единого тёмного уголка в любом случае. Это я предусмотрел специально. Электрическая мощность вырабатывается группой турбин, движущихся под воздействием разности уровней воды при приливе и отливе, по примеру Ниагарского водопада. Надеюсь, такими действиями мы сведём к нулю вероятность неприятных ситуаций с освещением и сможем всегда располагать полным запасом необходимой мощности. Пройдёмте со мной и я объясню вам систему Цепей и укажу места включений и плавких предохранителей.
Я не мог не заметить, пока мы шли по всему дому, насколько великолепно задумана система и как мистер Трелони оградил себя от любой аварии, которую может вообразить человеческая мысль.
Но именно из самой завершённости этой системы выступал страх! В таком предприятии, как наше, границы человеческой мысли могли представлять из себя что угодно, но уж узостью никак не отличались. За ними находилась только Божественная мудрость и Божественная Власть!
Когда мы вновь вернулись к пещере; мистер Трелони привлёк наше внимание к другой теме:
— Теперь мы должны со всей определённостью установить точный час, когда начнётся Великий Эксперимент. Если наши приготовления завершены, все часы для нас одинаковы. Но если мы должны иметь дело с приготовлениями, сделанными женщиной чрезвычайно острого ума, которая полностью доверяет магии и для которой все имеет тайное значение, мы должны, прежде чем решить этот вопрос, поставить себя на её место. Теперь уже очевидно, что закат солнца имеет важное значение в приготовлениях. Так как эти солнца, вырезанные столь точно с математической точки зрения относительно края саркофага, были согласованы со всем устройством, мы должны соотносить с этим свои действия. Кроме того, мы обнаружили, что цифра 7 играла важную роль в мышлении Царицы, в её рассуждениях и действиях. Логически рассуждая, можно прийти к выводу, что время, установленное ею, — седьмой час после заката солнца. Это вытекает из того факта, что в каждом случае, когда действия совершались в моем доме, всегда выбиралось именно это время. В Корнуолле наше время определяется как три часа утра! — он говорил об этом как о решённом вопросе и весьма серьёзно, ко при этом слова его не содержали никакой мистики; такими же ясными были при этом и его манеры. И все же мы были значительной степени потрясены. Об этом можно было судить по бледности лиц, по тишине и молчанию, с которыми было принято решение. Единственный человек, чувствовавший себя при этом спокойно, была Маргарет, которая казалась в отстраненности, но готовой пробудиться при первой же нотке радости. Отец, внимательно наблюдавший за ней, улыбался: для него её настроение было прямым подтверждением его теории. Что касается меня самого, то я был вымотан, кажется, до предела. Точное определение часа, казалось мне, обрекло нас на Страшный Суд. Когда вспоминаю об этом теперь, то понимаю, как чувствует себя человек, приговорённый к казни, что он ощущает в течение своего последнего часа.
Теперь уже не было пути к отступлению! Мы все были в руках Господа!
Руки Господа…! И все же…! Какие другие силы также окружали нас? Что произойдёт со всеми нами, бедными частицами земной пыли, клубящейся на ветру, который налетит и уйдёт, когда никто и знать не будет об этом. Это было не для меня… Маргарет!
Я очнулся при звуках твёрдого голоса мистера Трелони:
— Теперь рассмотрим вопрос о светильниках и закончим наши приготовления.
Мы сели за работу и под его наблюдением подготовили египетские лампы, проверяя, хорошо ли они заполнены кедровым маслом, должным ли образом отрегулированы в них фитили и все ли в них находится в должном порядке. Мы одну за другой проверяли лампы и оставили в таком состоянии, что их можно было зажечь мгновенно и одновременно. Когда с этим было закончено, был произведён общий осмотр всего окружающего; все было готово к работе этой ночью.
Приготовления заняли довольно много времени, думаю, все удивились не меньше меня, когда, выбираясь из пещеры, услышали, как громадные часы в холле пробили четыре.
Мы поздно позавтракали — явление, не вызывавшее ни малейшей тревоги у нашего интенданта в настоящее время, — и по совету мистера Трелони разошлись по своим комнатам: каждый должен был по-своему подготовиться к тревогам и напряжению предстоящей ночи. Маргарет выглядела бледной и измождённой, так что я посоветовал ей лечь и постараться уснуть. Она обещала последовать моему совету. Рассеянность, которая сопровождала её в течение всего дня, окутывая, как туманом, ненадолго исчезла; со свойственной ей прелестью и деликатностью она поцеловала меня и пожелала спокойной ночи! С ощущением счастья, охватившим меня, я вышел из дому прогуляться по скалам. Мне не хотелось думать; у меня появилось инстинктивное чувство, что свежий воздух, свет солнца и мириады красот, созданных рукой Творца, могут наилучшим образом укрепить меня и подготовить к предстоящим событиям.
Когда я вернулся, вся группа собралась для вечернего чая. Свежий от прогулки, я вошёл в приподнятом настроении, которым всегда меня одаряла природа; почти приблизившись к концу столь странного предприятия, мы все так же монотонно были привязаны к нуждам и привычкам своей обыденной жизни.
Все мужчины нашей группы казались угрюмыми; время заточения, даже если и давало им отдых, одновременно позволяло задумываться. Маргарет была весела, почти жизнерадостна; но мне не хватало её обычной доброжелательности. По отношению к себе я чувствовал тень некоторого равнодушия, что снова наводило меня на мрачные мысли. Когда с чаем все было закончено, она вышла из комнаты, но через минуту вернулась со свёртком рисунков, с которыми не расставалась весь день. Пройдя близко к мистеру Трелони, она сказала:
— Отец, я тщательно продумала все то, что вы сказали сегодня о скрытом значении этих солнц, и сердец, и «Ка», и снова просмотрела все эти рисунки.
— И каковы же результаты, дитя моё? — с любопытством спросил мистер Трелони.
— Здесь возможно и другое толкование!
— Какие же именно? — его голос дрожал от нетерпения и беспокойства.
Маргарет отвечала странным звенящим голосом, и этот звон в голосе предупреждал: в том, что она собирается рассказать, заключается истина.
— Это означает, что при закате солнца «Ка» входит в «Аб», и только после рассвета «Ка» покинет «Аб».
— Продолжай, — попросил отец хриплым голосом.
— В эту ночь Двойник Царицы, всегда свободный, останется в её сердце, которое смертно и не может покинуть место своего заключения в усыпальнице мумии. Когда Солнце упадёт в море, Царица Тера перестанет существовать до тех пор, пока Великий Эксперимент не вернёт её из сна к жизни после пробуждения. Вам и вашим друзьям нечего опасаться её. Вовсе не следует ожидать ничего дурного от бедной, беспомощной, мёртвой женщины, которая все эти столетия отдала за грядущий час в надежде на новую жизнь в новом мире, о котором она так страстно мечтала…!
Внезапно Маргарет замолчала. Когда она продолжила свою речь, в её словах появилась какая-то странная интонация, и прежде, чем она отвернулась, я успел заметить слезы в её глазах.
Вначале сердце отца не откликнулось на чувства дочери. Он выглядел возбуждённым, но на его лице отразилась тень угрюмой властности, напомнившая мне суровость его облика во время транса. Он не попытался утешить дочь, видя её глубокое сострадание Царице, только сказал:
— Мы должны проверить точность твоего предположения о её чувствах, когда наступит время!
Сказав все это, он поднялся по каменной лестнице и вошёл в свою комнату. Маргарет тревожным взглядом проследила за его уходом.
Как ни странно, но её тревога на сей раз не затронула меня так быстро и глубоко, как обычно.
Когда мистер Трелони удалился, в комнате воцарилась тишина. Не думаю, что кому-нибудь из нас хотелось говорить. Маргарет ушла в свою комнату, а я вышел на террасу, смотрящую на море. Свежий морской ветер и прелесть пейзажа, окружавшего меня, помогли восстановить хорошее настроение, в котором я пребывал ранее в тот день. Теперь я по-настоящему радовался, уверившись, что опасность, которой я страшился и которую могла навлечь на нас потревоженная в эту ночь Царица, более нам не угрожает. Меня убедила в этом вера Маргарет, убедила настолько прочно, что мне даже не пришло в голову проверять логику её предположений. В прекрасном состоянии духа и практически не ощущая беспокойства, угнетавшего меня все последние дни, я прошёл в свою комнату и прилёг на софу.
Меня разбудил Корбек, поспешно обратившийся ко мне:
— Спускайтесь в пещеру как можно быстрее. Мистер Трелони хочет нас всех сейчас же видеть. Поспешите!
Я спрыгнул с софы и стал бегом спускаться в пещеру. Там были уже все, кроме Маргарет, вошедшей сразу после меня и нёсшей на руках Сильвио.
Как только он увидел своего старого врага, тут же попытался освободиться из её рук, чтобы спуститься на пол, но Маргарет прочно удерживала и успокаивала его. Я поглядел на часы. Было около восьми.
Когда Маргарет присоединилась к нам, её отец сказал прямо, с тихой настоятельностью, которая была внове для меня:
— Ты веришь, Маргарет, что Царица Тера по своей воле решила расстаться со своей свободой? Стать мумией и больше ничем, до сих пор пока не закончится эксперимент? Быть спокойной при любых обстоятельствах, в то время как она лишится всякой власти до тех пор, пока акт возрождения не будет завершён. А ведь он может закончиться и неудачно?
После паузы Маргарет тихо ответила:
— Да!
Во время этой паузы все её существо, внешность, выражение лица, голос, манеры — все изменилось. Даже Сильвио почувствовал это и, употребив неистовые усилия, вывернулся из её рук; она, казалось, даже не заметила этого. Я ожидал, что кот, освободившись, атакует мумию, но на этот раз ничего такого не произошло. Казалось, он боится приблизиться к ней. Сжался в комок и отступил, жалобно мяукая, затем начал тереться о мои ноги. Я взял его на руки, и, устроившись у меня на коленях, он успокоился. Мистер Трелони заговорил снова:
— Ты уверена в том, что говоришь? Ты веришь в это всей своей душой?
Лицо Маргарет утратило рассеянное выражение; сейчас оно казалось освещённым той преданностью, которую ощущает человек, чувствуя необходимость или предназначение говорить о великих вещах. Она ответила голосом, хотя и тихим, но вибрирующим от убеждённости.
— Я знаю это! Моё знание превосходит мою веру!
Мистер Трелони заговорил снова:
— Если ты столь уверена, то, будь ты сама Царица Тера, хотела бы доказать любым возможным способом своё согласие?
— Да, любым способом! — ответ прозвенел бесстрашно.
Он заговорил снова, голосом, в котором не было и тени сомнения:
— Даже отказавшись от своего Гадателя, послав его на смерть, уничтожив его?
Она помолчала, и я мог заметить, что она страдает — страдает ужасно. В её глазах я видел выражение загнанного зверька, которое ни один человек, не сочувствуя, не мог видеть в глазах своей возлюбленной. Я был готов прервать этот мучительный разговор, когда глаза её отца, оглядев всех вокруг со свирепой определённостью, встретились с моими. Я встал молча, почти очарованный, то же произошло с другими мужчинами. Что-то происходило перед нами, чего мы совершенно не понимали!
Большими шагами мистер Трелони прошёл к стене пещеры и отодвинул ставень, закрывавший окно. Холодный воздух проник в помещение, и солнечный свет озарил их обоих, ибо рядом с ним стояла теперь и Маргарет. Он указал на солнце, которое погружалось в море в ореоле золотого огня, и его лицо было твёрдо, как камень. С абсолютной бескомпромиссной твёрдостью голосом, подобного которому уши мои не услышат до самой смерти, он сказал:
— Выбирай! Говори! Когда солнце целиком погрузится в море, будет слишком поздно!
Великолепие умирающего солнца, казалось, осветило лицо Маргарет, пока оно не засияло, будто внутри неё горел какой-то благородный огонь, когда она ответила:
— Даже тогда!
Затем, подойдя к маленькому столику, на котором лежала мумия кота, она положила на неё руку. Маргарет отошла от солнечного света, и тени вокруг не казались тёмными и глубокими. Ясным голосом она произнесла:
— Если бы я была Терой, я бы сказала «Забери все, чем я обладаю! Эта ночь существует только для одного Бога!»
В то время как она произносила эти слова, солнце погрузилось полностью в воду, и внезапно все мы оказались в глубокой тени. Некоторое время мы стояли в полной тишине. Сильвио спрыгнул с моих рук и побежал в своей хозяйке, отскакивая от её платья и как бы просясь, чтобы она взяла его на руки. Он не обращал теперь никакого внимания на мумию.
Маргарет светилась своей бесподобной прелестью, когда печально сказала:
— Солнце опустилось, отец! Увидит ли кто-нибудь из нас его снова? Наступила ночь всех ночей!
Глава 19. Великий эксперимент
Если требуется свидетельство о том, как каждый их нас и все вместе мы пришли к вере в духовное существование Египетской Царицы, его можно было бы обнаружить в тех изменениях, которые всего за несколько минут произошли в нас после её добровольного отречения, сделанного, как все мы поверили, через Маргарет. Несмотря на приближение страшной пытки, о чем невозможно было забыть, мы выглядели и действовали так, будто на нас снизошла великая благодать. Ведь на самом деле мы жили в условиях настоящего террора в течение тех дней, когда мистер Трелони находился в трансе, и это ощущение тогда буквально въелось в наши души. Никто не в состоянии представить его, пока не испытает сам, что такое находиться в постоянном жутком ожидании какой-то неизвестной опасности, которая поджидает тебя в любой момент и в любой форме.
Изменение проявилось по-разному, в соответствии с каждой натурой. Маргарет была печальна. Доктор Винчестер — в приподнятом настроении и весьма наблюдателен; мистер Корбек находился скорее в задумчивом, чем анализирующем настроении. Сам я склонялся к веселью; освобождение от беспокойства в отношении Маргарет было достаточным для меня, по крайней мере, на некоторое время.
Что же касается мистера Трелони, он меньше всех поддавался переменам. Это было вполне естественно, ведь он в течение многих лет вынашивал намерение воплотить в жизнь то, что сегодня нам предстояло совершить; любое событие, связанное с этим, могло казаться ему лишь эпизодом, шагом к конечной цели. Его натура несла в себе огромный заряд лидерства, он ни разу не выражал сомнения по поводу задуманного дела. Мистер Трелони попросил мужчин пройти вместе с ним; из холла мы умудрились внести в пещеру дубовый стол, довольно длинный, но не слишком широкий, который стоял вдоль стены в холле. Мы поставили его в центре пещеры под группу ламп, ярко освещавших середину пещеры. Маргарет некоторое время наблюдала за нашими действиями, затем внезапно её лицо побледнело, и возбуждённым от волнения голосом она сказала:
— Что вы собираетесь делать, отец?
— Развернуть мумию кота! Царице Тере сегодня ночью не понадобится её Гадатель. Если она захочет иметь его при себе, это было бы опасным для нас, так что мы хотим обезвредить его. Ты не тревожишься, дорогая?
— О, нет! — быстро ответила она. — Но я подумала о своём Сильвио, о том, что бы я почувствовала, если бы это он был мумией, которую сейчас начнут распеленывать!
Мистер Трелони приготовил ножи и ножницы и положил кота на стол. Это начало нашей работы носило мрачный характер; моё сердце опустилось, когда я подумал о том, что могло произойти в этом одиноком доме в середине ночи. Чувство одиночества и ощущение изоляции от всего мира усиливалось от завывания ветра и от биения волн о скалы внизу. Но перед нами стояла слишком мрачная задача, чтобы на нас могли воздействовать внешние угрожающие условия: началось распеленывание мумии.
Количество бандажей казалось бесчисленным, и звук рвущегося материала — слои были склеены чем-то вроде битума, смолы и другими пахучими веществами — и маленькое облачко ароматной красной пыли, подымавшейся над нами, воздействовали на чувства каждого из нас. Когда сняли последний бандаж, наконец мы увидели животное, сидящее перед нами. Оно было все изогнуто кверху, его шерсть, зубы и когти полностью сохранились. Глаза были закрыты, но веки не казались такими свирепыми, как это мне представлялось. Усы были прижаты вниз с помощью бандажей, но, когда бандажи сняли, они снова встопорщились, как, наверное было при его жизни. Он представлял собой великолепное создание — тигровой кот огромных размеров. Но в то время как мы разглядывали его, наше восхищение сменилось чем-то, похожим на страх, и по каждому из нас пробежала дрожь; здесь было подтверждение тех страхов, которые мы должны были пережить.
Его рот и когти были запачканы сухими красными пятнами недавно пролитой крови!
Первым пришёл в себя доктор Винчестер: для него кровь сама по себе была достаточно привычным явлением. Он вынул увеличительное стекло и начал рассматривать пятна. Мистер Трелони громко дышал, словно освободившись от какого-то напряжения.
— Это то, чего я ожидал, — сказал он, — это обещает хорошие результаты последующих исследований.
Доктор Винчестер, рассматривая пятна на лапах кота, произнёс:
— Как я и ожидал! У него тоже по семь когтей!
Открыв свою записную книжку, он вынул кусок промокательной бумаги с отпечатками когтей Сильвио, на которой также были зарисованы следы царапин с запястья мистера Трелони. Он подложил бумагу под лапу мумии. Отметки когтей прекрасно совпадали.
Когда мы тщательно осмотрели кота, не обнаружив в нем, однако, ничего особенного, кроме того, что мумия была превосходной сохранности, мистер Трелони поднял его со стола. Маргарет подскочила к нему, крикнув:
— Будь осторожен, отец! Будь осторожен! Он может поранить тебя!
— Не теперь, моя дорогая! — ответил он, двигаясь в направлении лестницы. Её охватил страх.
— Куда ты идёшь? — спросила она слабеющим голосом.
— На кухню, — ответил он. — Огонь уничтожит всю его опасность в будущем; даже астральное тело не может материализоваться из пепла!
Он подал нам знак следовать за ним. Маргарет отвернулась рыдая. Я подошёл к ней, но она повернула меня спиной к себе и прошептала:
— Нет, нет! Иди с остальными. Ты можешь понадобиться отцу. Ох! Это так похоже на убийство! Бедный любимец Царицы… — Слезы бежали из-под пальцев, которыми она прикрывала глаза.
В кухне уже все было готово: огонь, который спичкой поднёс к печи мистер Трелони, в течение нескольких секунд разжёг растопку, и всколыхнулось пламя. Когда огонь стал постоянным и пламя выровнялось, он бросил в него тело кота. В течение нескольких секунд оно лежало тёмной массой в языках огня, а комната заполнялась запахом Жжёной шерсти. Затем огонь захватил и сухое тело. Вещества, использованные при бальзамировании, обратились в дополнительное горючее, и пламя зарычало с новой силой. Ещё несколько минут свирепого пламени, а затем все мы вздохнули спокойно. Гадателя Царицы Теры более не существовало!
Изменение проявилось по-разному, в соответствии с каждой натурой. Маргарет была печальна. Доктор Винчестер — в приподнятом настроении и весьма наблюдателен; мистер Корбек находился скорее в задумчивом, чем анализирующем настроении. Сам я склонялся к веселью; освобождение от беспокойства в отношении Маргарет было достаточным для меня, по крайней мере, на некоторое время.
Что же касается мистера Трелони, он меньше всех поддавался переменам. Это было вполне естественно, ведь он в течение многих лет вынашивал намерение воплотить в жизнь то, что сегодня нам предстояло совершить; любое событие, связанное с этим, могло казаться ему лишь эпизодом, шагом к конечной цели. Его натура несла в себе огромный заряд лидерства, он ни разу не выражал сомнения по поводу задуманного дела. Мистер Трелони попросил мужчин пройти вместе с ним; из холла мы умудрились внести в пещеру дубовый стол, довольно длинный, но не слишком широкий, который стоял вдоль стены в холле. Мы поставили его в центре пещеры под группу ламп, ярко освещавших середину пещеры. Маргарет некоторое время наблюдала за нашими действиями, затем внезапно её лицо побледнело, и возбуждённым от волнения голосом она сказала:
— Что вы собираетесь делать, отец?
— Развернуть мумию кота! Царице Тере сегодня ночью не понадобится её Гадатель. Если она захочет иметь его при себе, это было бы опасным для нас, так что мы хотим обезвредить его. Ты не тревожишься, дорогая?
— О, нет! — быстро ответила она. — Но я подумала о своём Сильвио, о том, что бы я почувствовала, если бы это он был мумией, которую сейчас начнут распеленывать!
Мистер Трелони приготовил ножи и ножницы и положил кота на стол. Это начало нашей работы носило мрачный характер; моё сердце опустилось, когда я подумал о том, что могло произойти в этом одиноком доме в середине ночи. Чувство одиночества и ощущение изоляции от всего мира усиливалось от завывания ветра и от биения волн о скалы внизу. Но перед нами стояла слишком мрачная задача, чтобы на нас могли воздействовать внешние угрожающие условия: началось распеленывание мумии.
Количество бандажей казалось бесчисленным, и звук рвущегося материала — слои были склеены чем-то вроде битума, смолы и другими пахучими веществами — и маленькое облачко ароматной красной пыли, подымавшейся над нами, воздействовали на чувства каждого из нас. Когда сняли последний бандаж, наконец мы увидели животное, сидящее перед нами. Оно было все изогнуто кверху, его шерсть, зубы и когти полностью сохранились. Глаза были закрыты, но веки не казались такими свирепыми, как это мне представлялось. Усы были прижаты вниз с помощью бандажей, но, когда бандажи сняли, они снова встопорщились, как, наверное было при его жизни. Он представлял собой великолепное создание — тигровой кот огромных размеров. Но в то время как мы разглядывали его, наше восхищение сменилось чем-то, похожим на страх, и по каждому из нас пробежала дрожь; здесь было подтверждение тех страхов, которые мы должны были пережить.
Его рот и когти были запачканы сухими красными пятнами недавно пролитой крови!
Первым пришёл в себя доктор Винчестер: для него кровь сама по себе была достаточно привычным явлением. Он вынул увеличительное стекло и начал рассматривать пятна. Мистер Трелони громко дышал, словно освободившись от какого-то напряжения.
— Это то, чего я ожидал, — сказал он, — это обещает хорошие результаты последующих исследований.
Доктор Винчестер, рассматривая пятна на лапах кота, произнёс:
— Как я и ожидал! У него тоже по семь когтей!
Открыв свою записную книжку, он вынул кусок промокательной бумаги с отпечатками когтей Сильвио, на которой также были зарисованы следы царапин с запястья мистера Трелони. Он подложил бумагу под лапу мумии. Отметки когтей прекрасно совпадали.
Когда мы тщательно осмотрели кота, не обнаружив в нем, однако, ничего особенного, кроме того, что мумия была превосходной сохранности, мистер Трелони поднял его со стола. Маргарет подскочила к нему, крикнув:
— Будь осторожен, отец! Будь осторожен! Он может поранить тебя!
— Не теперь, моя дорогая! — ответил он, двигаясь в направлении лестницы. Её охватил страх.
— Куда ты идёшь? — спросила она слабеющим голосом.
— На кухню, — ответил он. — Огонь уничтожит всю его опасность в будущем; даже астральное тело не может материализоваться из пепла!
Он подал нам знак следовать за ним. Маргарет отвернулась рыдая. Я подошёл к ней, но она повернула меня спиной к себе и прошептала:
— Нет, нет! Иди с остальными. Ты можешь понадобиться отцу. Ох! Это так похоже на убийство! Бедный любимец Царицы… — Слезы бежали из-под пальцев, которыми она прикрывала глаза.
В кухне уже все было готово: огонь, который спичкой поднёс к печи мистер Трелони, в течение нескольких секунд разжёг растопку, и всколыхнулось пламя. Когда огонь стал постоянным и пламя выровнялось, он бросил в него тело кота. В течение нескольких секунд оно лежало тёмной массой в языках огня, а комната заполнялась запахом Жжёной шерсти. Затем огонь захватил и сухое тело. Вещества, использованные при бальзамировании, обратились в дополнительное горючее, и пламя зарычало с новой силой. Ещё несколько минут свирепого пламени, а затем все мы вздохнули спокойно. Гадателя Царицы Теры более не существовало!