Стовер Мэтью Вудринг. Новый Орден Джедаев: Изменник

   Джейсен даже не пошевелился.
   - Этот... ээ, твой друг, - нервно сказал Ганнер, - Не очень-то он рад тебя видеть...
   - Да, пожалуй, не могу сказать, что я удивлен. Когда мы виделись с ним последний раз, я пытался убить его.
   - Убить... ээ, своего друга? - Ганнер попытался рассмеяться, гладя вниз с непреодолимым отвращением; смех получился визгливым, натужным, почти истерическим. - Как же ты поступаешь с врагами?
   Джейсен склонил голову, и взгляд его карих глаз внезапно стал задумчивым; но он только пожал плечами:
   - У меня нет врагов.
   - Что?
   Джейсен махнул рукой в сторону противоположной стены.
   - Видишь вон ту платформу, которая торчит из-под коралла? Это платформа для представителей Кашиика. Они предпочитают двери с ручным управлением. Ты далеко не так силен, как вуки, но при помощи Силы ты сможешь открыть эту дверь.
   - Вон там? - напрягся Ганнер. - Ты хочешь, чтобы я пошел туда?
   - Слушай: прямо по правую руку будет личный кабинет кашиикского сенатора. Рядом с его столом ты найдешь потайную дверь, за которой расположена шахта турболифта. Просто спустись вниз по шахте: она приведет тебя прямо в тоннели.
   Тоннели? Секретная шахта? С каких это пор Джейсен пришел в себя?
   - К чему вуки секретные турболифты?
   - Думаю, эти лифты были в каждом офисе: они доставляют пассажиров в скрытые тоннели, в которых полно изолированных помещений для секретных совещаний и других подобных дел. Они даже соединены с офисами Фей'лиа в императорском дворце.
   - Откуда тебе все это известно?
   - Ганнер, - холодно сказал Джейсен. - Эти офисы когда-то принадлежали моей матери.
   - А, ну да.
   - Если ты доберешься до тоннелей, то, по крайней мере, найдешь место, где можно переждать. Возможно, ты проживешь еще несколько дней. Возможно, тебе даже удастся убежать.
   Ганнер похолодел.
   - О чем ты говоришь?
   - О небольшой пробежке, Ганнер. Не упускай этот шанс.
   - О, нет, нет, нет, - Ганнер попятился, качая головой. - О, нет, ты не собираешься...
   - У нас не больше двух минут до того, как Ном Анор решит, что больше не может притворяться, будто так и было задумано. Еще через две минуты они вышибут ворота. И еще через тридцать секунд они убьют меня.
   - Что такого ты можешь здесь устроить, за что можно отдать жизнь?
   - У меня нет времени объяснять. И я даже не уверен, что для этого есть подходящие слова.
   - Ты полагаешь, что я побегу и оставлю тебя умирать? Ради некой цели, которую ты даже не можешь объяснить словами? Или ты идешь со мной, или я не двинусь с места!
   - По-прежнему играешь в героя, Ганнер?
   Ганнер моргнул - вопрос был, что называется, не в бровь, а в глаз - но продолжал упорствовать:
   - Нет. Я так, рядом постою. Это ты герой, Джейсен. Нам нужны такие, как ты. Вот почему я отправился на поиски. Ты нужен Новой Республике, - он приглушил голос. - Ты нужен Джейне. Если есть хоть малейший шанс выжить, ты должен использовать его, Джейсен. По крайней мере, ты должен попытаться!
   Джейсен покачал головой. Лицо его снова стало дюрастиловой маской.
   - Нет, не должен. Единственное, что мне следует делать - это быть тем, кто я есть.
   - О чем ты говоришь?
   - У Анакина был свой путь. У Джейны свой, - Джейсен развел руками, словно показывая всю тщетность попыток спорить с судьбой. - У меня - свой.
   - Меня не волнует какой-то там дурацкий путь! - резко сказал Ганнер. - Они вышибут дверь в любую секунду... нам надо уходить!
   - Нет. Тебе нужно уходить. Мне надо... Ганнер, послушай. Мне важно, чтобы ты понял. Единственное, что в моей власти - единственное, что во власти любого из нас - это быть теми, кто мы есть на самом деле. Вот что я собираюсь сделать здесь. Быть собою.
   - Ты несешь какой-то бред! Сколько тебе? Семнадцать? Восемнадцать? Ты даже и не знаешь, кто ты на самом деле!
   - Мне не обязательно знать. Все, что нужно - это решить, - прямо ответил Джейсен. - Сделать выбор, и действовать.
   - Я не собираюсь оставлять тебя тут!
   - Как хочешь.
   - Как долго это продлится, Джейсен? Сколько? - Ганнер шагнул ближе. - Что, если они убьют тебя первым?
   Джейсен пожал плечами.
   - Значит, я проиграл. Когда становишься самим собой, первое, чему ты учишься - нет ничего, чего следует бояться.
   Прерывистый вой ударной волны заглушил ответ, а мост так резко тряхнуло, что это движение отдалось в ступнях Ганнера, и он покачнулся. Крутнувшись на пятках, он увидел, что изо рта-прохода вырываются клочья вонючего, как болотный газ, дыма.
   - С воротами покончено, - отстраненно произнес Джейсен. - Времени не осталось. Похоже, мы оба проиграли.
   Ганнер замер без движения. В его мозгу вспыхнуло свечение, и все стало на свои места. Он понял, о чем Джейсен говорил ему. Нет ничего, чего следует бояться. Он понял, каково это - когда в твоей власти быть тем, кто ты есть на самом деле. Ему даже ни к чему было знать, кто он есть. Он мог сам это решать. Он мог выбирать, и действовать. Внезапно его жизнь наполнилась смыслом. Она стала историей притворства, игры в героя.
   "Хорошо", подумал он. "Так тому и быть".
   Тошнота перестала мучить его. От нее не осталось даже воспоминания. Ни слабости. Ни сомнений.
   Сомнения и страх исчезли вместе с тошнотой. Ганнер поднял световой меч Анакина.
   - Мы оба проиграли, если только... - медленно сказал он. - ...Если только кто-нибудь не станет у них на пути.
   - Тебе так нужно изображать героя, - печально сказал Джейсен. - Даже когда это тебя убивает.
   Ганнер активировал клинок и пристально всмотрелся в искрящийся пурпур. Вот оружие героя. Настоящего героя. Не лицедея. Не бутафорского персонажа, каким всегда был он сам. Но сейчас это оружие было в руке Ганнера. "Мне не обязательно быть настоящим героем", подумал он. Ослепительная, такая привычная улыбка - "забудь-о-последствиях-и-дай-себе-волю" - осветила его лицо. Ганнер встряхнулся, и груз многочисленных лет спал с его плеч; глаза загорелись, как будто в красноватом жаре заплясали искорки. Он чувствовал себя начищенным до блеска не хуже новенького боевого дроида, и крепким, как парочка таких дроидов.
   "Мне ни к чему быть героем", безмолвно изумился Ганнер. "Надо всего лишь притвориться".
   - Я же сказал, что постою рядом, - беззаботно сказал он. - Моя задача - сделать так, чтобы настоящий герой прожил столько, сколько нужно для выполнения его задачи. Все это "стремление быть героем" всегда было моей величайшей слабостью.
   Джейсен смотрел на него - в него, сквозь него - словно знал все его потаенные мысли и желания, а потом кивнул.
   - Но ты должен понять, что это может также быть и твоим величайшим достоинством. Позволь себе использовать эту силу, Ганнер. Пригодится.
   - Да, - Ганнер заглядывал в светящийся клинок, словно в аметистовом свечении можно было прочитать будущее. Он улыбался тому, что видел. - Знаешь, а ты мне никогда не нравился, Джейсен. Я считал тебя неженкой. Слюнтяем. Мнительным занудой.
   - Мне ты тоже не нравился.
   Ганнер обернулся и увидел, что на его улыбку Джейсен отвечает своей, мягкой и понимающей.
   - Я считал, что ты всего лишь позер. Лицемерный охотник за славой, который больше думает о том, чтобы хорошо выглядеть, чем о том, чтобы хорошо поступать.
   Ганнер расхохотался.
   - Ты не ошибся во мне.
   - Как и ты, - Джейсен протянул открытую ладонь. - Так что же: у нас появился шанс показать йуужань-вонгам, на что способны позер и мнительный зануда.
   Ганнер принял протянутую руку и крепко сжал.
   - Мы им так покажем, что они никогда не забудут.
   Джейсен отступил на шаг, и пульсация алого и зеленого в артериях на его одежде синхронизировалась с прерывистым свечением кипящей слизи под их ногами. Через край платформы к нему потянулись извивающиеся щупальца, и, роняя яркую слизь, нависли высоко над головой неким подобием подвижной короны: фигура Джейсена стала похожа на размытый крест в светящихся крупицах.
   - Джейсен!.. - выдохнул Ганнер. - У тебя за спиной!
   - Я знаю, - Джейсен посмотрел вверх. Щупальца слегка переместились, чтобы прикоснуться к нему, и он опустил руки, чтобы мерцающие изгибы удобнее улеглись на его плечах. - Не бойся. Это все часть плана.
   Щупальца охватили Джейсена и сняли его с платформы, мягко - почти любовно - покачивая и утягивая в пузырящуюся слизь, но огромные желтые глаза по-прежнему были полны нечеловеческой угрозы.
   - Выиграй для меня десять минут, - попросил Джейсен. - Этого будет достаточно.
   Из тоннеля раздался топот. Ганнер задержался еще на мгновение, наблюдая, как Джейсена затягивает в слизь. Он почувствовал возмущение в Силе, толчок из глубины, некий импульс: ступай.
   Ганнер сгреб подол своей одежды в горсть и стянул с себя робу. Горящие темным огнем артерии сократились, распространяя вокруг себя черноту. Ганнер уронил одежду на платформу.
   И выступил.
 

* * *

 
   Ном Анор заглянул сбоку в клубы дыма, которые вырывались из разорванного отверстия, что было раньше воротами. Отряд за отрядом без остановки скользил мимо искореженного дюрастила, который гудел и скрежетал, остывая. Воины исчезали в наполненном дымом и тенями атриуме, с оружием наизготовку, внимательно следя за любым намеком на появление врагов. Один отряд сразу же помчался по тоннелю к Колодцу - на разведку.
   Вот уже пять минут прошло. Ни один из них не вернулся. Ном Анор поспешил к выходу. Ему не удалось бы так долго выживать в этой войне, если бы он недооценивал джедаев. Под свод прорывалось красно-золотистое свечение. Потом под этим сводом появилась фигура: лениво бредущий сквозь дым силуэт в отблесках света.
   Силуэт человека. Вкрадчиво опасный: песчаная пантера, вышедшая на охоту. Мягкий, но упругий. Собранный. Хищный. Холодок суеверного ужаса пробежал по спине Ном Анора. Рядовых воинов словно порывом ветра отнесло назад, офицеры оглядывались на своих командиров, которые, в свою очередь, смотрели на Ном Анора.
   - Вопрос вашей компетенции, исполнитель. Что прикажете делать нам?
   - Ты! Эй, ты! - нервно выкрикнул Ном Анор на общегалактическом. - Что ты там делаешь?
   Ответом ему было глухое, насмешливо веселое урчание.
   - Разве это не очевидно? Стою на вашем пути.
   Ганнер Райсод. Ном Анор было расслабился; это был всего лишь Ганнер Райсод, слабак, который не мог даже ровно пройти по тротуару. Ганнер Райсод, которого остальные джедаи ни во что не ставили.
   Позер, лицедей. Шут. Ном Анор фыркнул. Ему стоит только приказать, чтобы этот дурак сдался... но в голосе Ганнера не было больше ни слабости, ни дурачества. И куда все-таки делся пропавший разведотряд?
   И хотел ли Ном Анор брать на себя ответственность за сражение у Колодца планетного мозга? Он с такой силой укусил себя за губу, что выступила кровь.
   - Посторонись! Тысячи воинов уже на подходе! Не надеешься же ты остановить нас!
   - Мне не нужно вас останавливать. Все, что мне нужно - это задержать вас.
   Услышав резкое искрящее гудение, Ном Анор буквально подпрыгнул. В руке у призрака ярко сверкнуло аметистовое острие.
   - Хотите, чтобы я посторонился? - призрак взмахнул светящимся клинком. - Подходите, отодвигайте.
   Дым постепенно рассеивался, и оказалось, что человек, стоящий под сводом, выглядит совсем не таким, каким запомнил его Ном Анор. На этом Ганнере были только линялые коричневые штаны и изношенные кожаные ботинки. Этот Ганнер был высок, широкоплеч, и свечение его меча бросало отблески на скульптурные мышцы обнаженной груди.
   Клинок в его руке был крепок, как скала, но не из-за этого Ном Анор медлил, нервно водя тонким желтым языком по кончикам острых зубов. Горящие глаза Ганнера - вот из-за чего он нервничал. Ганнер выглядел счастливым.
   - Тысячи воинов уже на подходе, - повторил Ном Анор, беспомощно потрясая кулаком. - А ты один, человек.
   - Один... джедай.
   - Ты безумец!
   Ответом был легкий и громкий смех, полный ощущения радости и свободы.
   - Нет. Я - Ганнер, - сверкающий клинок начертил в воздухе серию великолепных фигур, осветив весь свод и словно окружив полное безудержной звериной грации тело Ганнера радужным ореолом. - Этот порог, - заявил он с радостной улыбкой, - мой. Я требую его в безраздельное владение. Давайте сюда ваши тысячи; поодиночке, или всех сразу. Мне плевать, - закончив вращение, клинок покачнулся у груди Ганнера, и в темноте сверкнул его белозубый оскал. - Ни один не пройдет.
 

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ. ДОРОГОЙ СУДЬБЫ

 
   Они приближаются поодиночке - бесконечным потоком - воин за воином сменяют друг друга в благородном поединке. Затем они начинают вступать в схватку по двое.
   К тому моменту, когда они начинают нападать более многочисленными группами, им приходится перебираться через тела своих мертвых товарищей, чтобы приблизиться к нему. Гора трупов. Гора, которая становится стеной, потом валом. Ганнер Райсод строит крепость из мертвых тел. С безопасного расстояния - спрятавшись за искореженным полотном дюрастила, которое когда-то было воротами - за ним с невольным восхищением наблюдал Ном Анор. Все, что можно было рассмотреть в дыму и за спинами воинов, которые рвались вперед, чтобы отвлечь безумного джедая, были сверкающие пурпурные вспышки, порою освещавшие и самого джедая, который прыгал и кружился - все время в движении, в бесконечной атаке, ломающий и крушащий, усыпающий пол атриума трупами и отсеченными конечностями.
   - Это безумие! - повернулся Ном Анор к командиру воинов, стоявшему рядом с ним. - Нельзя просто взорвать его? Отравить газом? Что-нибудь вроде этого?
   - Нет, - шрамы на лице командира воинов вмиг приняли голубоватый оттенок. - Он встретил нас с честью. Хотите, чтобы йуужань-вонгские воины проявили меньшее благородство, чем неверный джиидай?
   - В черную дыру ваше благородство! Разве вы не понимаете? В Колодце планетного мозга сейчас находится джедай... и этот джедай - Джейсен Соло! - он произнес это имя так, словно оно могло привлечь какую-нибудь нечисть... возможно, так и было. Только дьявол мог уничтожить королеву воксина. Только дьявол мог убить дуриамов, формовщиков и воинов в Детской, и все же найти извилистую дорожку к доверию самого Ном Анора. К той самой черте, на которой он - он, Ном Анор, собственноручно - подтолкнул этого смертельно опасного джедая к единственному месту на Йуужань'таре, где одним махом можно уничтожить всю планету!
   - Джейсен Соло наедине с планетным мозгом...
   - Планетный мозг вполне в состоянии защитить себя сам.
   По другую сторону от Ном Анора стоял господин старший формовщик Ч'Ганг Хул.
   - Оставив соображения благородства в стороне, мы все равно не можем использовать ни сверхмощной взрывчатки, ни отравляющих газов. Планетный мозг больше пострадает от неуклюжей попытки спасения, чем от одного-единственного джиидая.
   - Это вам не обыкновенный джедай! - в сердцах воскликнул Ном Анор. - Вы понятия не имеете, на что он способен! Нам нужно пройти внутрь! Нужно остановить его!
   Командир воинов выкрикнул несколько приказов, и к своду отправился отряд тяжеловооруженной пехоты. Многослойная вондуун-крабовая броня, покрывавшая их с ног до головы, мерцала в свечении слизи. Командир воинов обернулся к Ном Анору.
   - Очень скоро мы будем внутри. Сохраняйте спокойствие, исполнитель.
   - Спокойствие ваше в черную дыру - тоже!
   - Мне кажется, вы немного... мм, не в себе, - тихо сказал Ч'Ганг Хул. Щупальца у его рта дернулись. - Можно подумать, будто вы чувствуете, в некотором роде... мм, ответственность за происходящее?
   Ном Анор открыл рот, вдохнул, начал что-то говорить, передумал, начал говорить другое... и замолчал. Щупальца у рта старшего формовщика сплелись в нечто почти что непристойное. Ном Анор отвел взгляд. Еще чуть-чуть, и он бы выдрал эти нелепые щупальца и съел бы прямо на глазах у самодовольно ухмыляющегося бюрократа...
   Немного ниже по тротуару, в быстро редеющей толпе жрецов и воинов, Ном Анор увидел Вержер. Она поймала его взгляд и движением головы показала направление, куда он должен следовать за ней. О, он последует - решил Ном Анор, извинившись перед господином старшим формовщиком за уход и направившись за Вержер.
   Она вышла к свету бело-голубого солнца и остановилась, держа в одной руке покрытую листьями ветвь с придорожного куста. Когда Ном Анор приблизился к ней, он прямо-таки рычал от злости.
   - Ты знаешь, что натворил твой "ученик"? Этот жалкий изменник предал нас... и виновата в этом ты!
   - Возможно, так и есть, - ее голос был, как всегда, звонким и радостным. - Но давай-ка проясним все связанные с виной вопросы; а, исполнитель? Важно не то, кто виноват на самом деле; важно то, кого предпочтет обвинить Цавонг Ла, да?
   Ном Анор прикрыл зубы-иглы изорванными губами. Он очень хорошо представлял себе, что предпримет Цавонг Ла, едва новости о бедствии достигнут ушей этого фанатика.
   - И что тебе нужно от меня теперь?
   - Ты должен взять меня с собой.
   Ном Анор застыл на месте.
   - Взять тебя с собой? - произнес он, старательно изображая недоумение.
   - Я тебе пригожусь. Я спасла жизнь жены Люка Скайуокера. В моем сопровождении, никто из Новой Республики не пристрелит тебя, едва увидев.
   Про себя Ном Анор признал, что она права, но на лице его ничего не отразилось.
   - Ты думаешь, у меня есть нечто... вроде плана побега?
   - Прошу тебя, исполнитель, - с упреком сказала Вержер. - У тебя всегда есть план побега. А на этот раз у тебя есть даже кое-что получше: секретный кораллолет, выращенный на уровнях, которые расположены еще ниже, чем Колодец.
   - Я... нет... нет у меня ничего такого!
   Откуда ей это может быть известно? Скрытый проход у дальнего борта Колодца - и открывался он только для Ном Анора - вел к кораллолету, который несколько месяцев назад, на начальной стадии превращения Галактического Сената в Колодец планетного мозга, был создан там подкупленным формовщиком.
   - Исполнитель, снова: прошу тебя. Ты разве единственный, кто может подкупить формовщика? И вся эта забота и беспокойство о спрятанном кораллолете, пока он рос...
   - Тссс! Хватит! - Ном Анор оглянулся на тех, кто стоял выше по тротуару. Командир воинов отвернулся, чтобы посмотреть на битву, но Ч'Ганг Хул по-прежнему изучающее рассматривал Ном Анора. Уйди он сейчас, это вызвало бы лишние подозрения - и тогда побег станет вовсе невозможен.
   Вержер словно прочитала его мысли.
   - Исполнитель, если мы не улетаем сейчас, то никакого полета вообще не будет. И корабля не будет, - она приподнялась на кончиках пальцев и прошептала. - Джейсен Соло украдет его.
 

* * *

 
   Слизь смыкается над Джейсеном, словно теплые губы.
   Но он не чувствует этого. Узловатые щупальца растягивают в стороны его руки, крепко обвивают ноги и сжимают горло. Их грубая хватка до крови царапает кожу - до крови, следы которой не растворяются в слизи, а зависают там неподвижной тройной спиралью. Щупальца вертят, скручивают и ломают его, увлекая на глубину водоема со слизью, которая светится алым и золотисто-желтым. Цвета меняются от жара его тела и переливаются в такт его движениям. Но и этого он не видит. На самой глубине водоема щупальца поворачивают его лицом вверх, укладывая на кольцо острых обломков; эти обломки были когда-то основанием трибуны главы государства, с которой так часто выступала его мать.
   Щупальца притягивают его и отбрасывают, прижимают к крупному подвижному телу: черные бугорки плоти между прозрачными зеленоватыми покровами и вытянутыми внутренностями. Щупальца тянутся от мясистого утолщения, окружающего разинутый жадный рот, и по обе стороны от этой впустую жующей утробы горят злобой огромные желтые глаза. Джейсен этого не замечает. Его внимание полностью приковано к пустоте в груди. Эта пустота звенит от гнева, враждебности и алчного триумфа: эмоции планетного мозга, которому его бывший друг и неудавшийся убийца попался в щупальца. Бывший друг, которому доверяли, и который предал доверие. Из мускульных бугорков окруженного щупальцами рта показываются выдвижные зубы-мечи, и начинают клацать и перекрещиваться, словно множество острых языков. Джейсен может ответить на это лишь грустью и сожалением.
   "Да. Я предал тебя. Я научил тебя доверять, и я научил тебя, что значит доверять предателю". А вот прощению он научить не может. Он сам еще этому не научился: слишком многого не сможет простить никогда.
   Щупальца сокращаются, проталкивая его в голодную утробу, и зубы-мечи касаются его кожи. Он не извивается от страха. Не сопротивляется. Не борется.
   Вместо того, он открывается. Из самой потайной глубины, из бездны, которая однажды стоила ему невероятной боли, он раскрывает объятия. Из пустоты в груди он изливает сострадание. Абсолютную эмпатию. Совершенное понимание. Он принимает боль, которую причинил дуриаму своим предательством; и разделяет боль, которую это предательство причинило ему. Он разделяет с дуриамом все воспоминания о многоцветье жизни: непередаваемая белизна страдания, красный прилив ярости, черная дыра отчаяния, ослепляющее излучение невосполнимой утраты... и пышная зелень молодых растений, серые оттенки камней и дюракрита, блеск самоцветов и транспаристила, бело-голубой жар полуденного солнца и неповторимое его отражение в клинке светового меча.
   Он открывает, насколько сильно он любит все это, ибо все эти явления суть одно: боль и радость, расставание и воссоединение, жизнь и смерть. Любить что-то означает любить все сразу, ибо ни одна вещь не может существовать сама по себе, а только вместе со всеми остальными. Всеобъемлющая вселенная. Сила. Все в одном. Йуужань-вонги и жители Новой Республики. Джейсен Соло и планетный мозг.
   "Предав тебя, я предал и себя. Убив твоих братьев, я убил часть себя. Ты можешь убить меня сам, но я буду продолжать жить в тебе. Мы едины".
   И Джейсен не уверен, обращается ли он к планетному мозгу с этими словами, или планетный мозг к нему, ибо и Джейсен, и планетный мозг - оба лишь разные проявлениями одной и той же вещи. Назовите это всеобъемлющей вселенной, или Силой, или бытием: это всего лишь слова. Они правдивы только наполовину. Даже менее - они лживы. Правда такова, что ее не объять словами.
 

* * *

 
   Удар световым клинком по амфижезлу, невидимая петля, с разрушительной энергией хлещущая по коже между большим и указательным пальцем йуужань-вонга - там, где рука охватывает оружие...
   Смерч лихо закрученного сальто над головами двух сражающихся бок о бок воинов... и их беспомощное падение, когда световой меч одним ударом рассекает основания их шей и отрубает конечности... Изумленное мигание глаз воина, когда аметистовое острие вонзается в его открытый рот, прожигая твердое нёбо до самых костей черепа... В этих кратких вспышках - смерть, которую несет Ганнер Райсод... Резкий запах подгорелого молока - это йуужань-вонгская кровь, свертывающаяся из-за жара клинка... бахрома обжигающего льда - полоски его плоти, иссеченные амфижезлами... холодное пламя яда, отравляющего нервные окончания... Это всего лишь слабые помехи в симфонии Силы, которую исполняет Ганнер Райсод... Сила не только поддерживает его, не только поднимает и уносит его: Сила втекает в вены, чтобы его сердце билось в одном ритме с ритмом вселенной. Он стал Силой, и Сила стала им. Он и не подозревает о неотвратимости смерти: причины и следствия исчезли вместе со страхом, и сомнениями, и болью в ту самую нескончаемую секунду, когда он сознательно лишил себя самообладания.
   Стоя под сводом арки, ожидая йуужань-вонгов, Ганнер осознал, что вот это - прямо здесь, прямо сейчас - и есть то самое, ради чего он прожил жизнь. Его ноги ступили на этот путь в тот день, когда он родился; любой успех или трагедия, любая дурацкая выходка и унижение, каждый необъяснимый поворот жестокой судьбы добавлял каплю к тому потоку внутри него, который копился за барьерами самодисциплины. Эти барьеры были созданы родителями, пытавшимися сгладить острые углы его высокомерия; безжалостными шутками приятелей, высмеивающих его попытки впечатлить их; и даже обучением у Люка Скайуокера...
   "Джедай ничего не строит из себя, Ганнер. Сражение - это не игра. Для джедая схватка - это заведомый проигрыш. Трагедия. Если необходимо пролить кровь, джедай делает это быстро, хирургически точно, со всем подобающим почтением. Со скорбью". Ганнер так долго, так натужно пытался быть тем, кем все хотели его видеть; пытался сдерживать свою склонность к драматизму, к красивости, грации, артистизму; пытался быть хорошим сыном, хорошим другом, скромным человеком, настоящим джедаем... Но под сводом этой арки попыткам пришел конец. Нет причины и дальше отрицать правду о себе. Игра в героя не просто допустима... она необходима. Чтобы удержать этот порог, недостаточно ранить и убивать, недостаточно быть сдержанным, хирургически точным, и скорбящим. Чтобы удержать порог, он должен не просто разить, а разить без усилия, без опасения, со смехом.
   С радостью. Чтобы удержать порог, он должен танцевать, кружить и прыгать, увлекая своих противников. Жертв. Он должен вынудить их помедлить перед тем, как выступить против него. Должен заставить их бояться. Он произнес слова: волшебное заклинание, разрушившее барьеры и освободившее бурный поток.
   Ни один не пройдет. В его руках клинок павшего героя, но теперь он сам герой, и падать не ему. Он возносится. Сила гремит в нем, и он гремит в Силе. Сняв запреты, оставив в стороне все сознательные мысли, прислушиваясь только к своей страсти и радости, он обретает мощь, о которой и не мечтал. Он сам стал схваткой. Он не знает об усыпавших пол тоннеля трупах, которые его ноги проворно минуют сами по себе. Он не знает об искореженных пластинах дюрастила, которые сам же и оторвал от обломков ворот, поднимающихся и вращающихся вокруг него, чтобы отразить ударных жуков и защитить его с боков. Не знает о покрытых кораллами статуях из атриума, которые Сила увлекла в танец; о гигантских фигурах всех рас Новой Республики, которые словно ожили и выступили на его стороне, гремя, вертясь и падая, подминая под себя десятки и сотни врагов, и превращая атриум в какую-то бойню.