А когда солнце за горизонтом скрылось, превратился волк снова в витязя, меч из ножен вынул, щитом лицо укрыл и говорит Ване:
– Вот теперь с ним можно и сразиться!
Сказал так Удача и напал на Юдище. Великан ужасный даже оторопел от такой наглости. Неужели на него такой маленький противник напасть осмелился?
Противник хоть и мал, да удал. А Юдище все свои силы в погоне за волком израсходовало. Только лапами отмахивается, да рычит без толку. А тут и Ваня тоже опомнился, саблю выхватил и на помощь Удаче пришел. Тоже на Юдище налетел соколенком смелым. И не выдержало натиска молодецкого Юдище ужасное, привыкшее только видом своим да размером брать, отступать стало. Один шаг назад сделало, другой, а на третьем шаге прямо в овраг свалилось. Да прямо на стволы деревьев острые. Насадилось как на колья. Заревело на весь лес от боли и ужаса. Забило хоботом во все стороны, заверещало.
– Поделом тебе, Юдище досталось, – сказал Ваня, пряча саблю в ножны. – Не надо было разбойничать.
Глянуло на героев Юдище, булькнуло в нем что-то, погасли глаза яркие, потухло пламя в пасти его жаркое. Сдохло Юдище.
Спустились Удача и царевич Ваня в овраг, отрубили у великана ужасного голову, погрузили ее на телегу и в Киевгород повезли. Царю Владисвету показывать.
Собрался весь народ киевогородский. Весь люд посадский. Все сбежались на голову Юдища посмотреть. От мала, до велика. Смотрят, дивятся. Героев смелых хвалят, прославляют.
Да только Ване до славы дела нет. Он во дворец царский торопится. Не терпится ему яблоки молодильные получить, да домой отправиться. Матушку и батюшку от смерти неминуемой спасать.
Былина одиннадцатая
К ЦАРЮ ИЛЬЕ МУРОМСКОМУ И В ГОСТЯХ У ЯГИ
– Неужто убили вы Юдище? – воскликнул Владисвет, когда увидел царевича Ваню и витязя Удачу.
– Убили, – ответил Ваня. – И голову тебе доставили. Во дворе твоего дворца, она находится. Не веришь моим словам, выгляни в оконце убедись. Глаза твои тебя не обманут.
Глянул Владисвет в оконце, увидел телегу с головой Юдища, от удивления крякнул, от страха поежился.
– Отдавай нам теперь яблоки молодильные, – сказал Ваня.
– Так и быть, – ответил Владисвет. – Отдам тебе яблоки молодильные. Ей-ей отдам, коли сослужишь ты мне службу последнюю, исполнишь задачку третью.
– Опять обманываешь! – воскликнул гневно Ваня царевич. – Может, время нарочно тянешь? А, царь Владисвет?
– Вспыльчивый ты, как я погляжу. Да только так положено, чтобы три службы было. Или тебе об этом невдомек? Не хочешь, не делай, ступай себе с Богом, я настаивать не буду. Мне и так достаточно с тебя. Разбойников поймал, Юдище обезглавил. Теперь и у меня голова не болит.
Видит царевич Ваня, что делать нечего.
– Сказывай, – говорит, – твою третью задачу.
– Так вот тебе. Слушай. Отправляйся ты в царство муромское, глухомань лесную, к царю тамошнему Илье, мужику бывшему, моему дружиннику службу презревшему.
– В царство муромское? – воскликнул Ваня. – Да ты что? Туда же год добираться надобно! Разве я успею?
– А как же ты успел за два дня из Князьграда сюды прибыть? – хитро ухмыльнулся Владисвет. – Таким же Макаром дойдешь и до Мурома.
Делать нечего. Пришлось согласиться.
– И что мне делать в царстве Муромском?
– Есть дочка любимая у Муромского царя. Любимая и единственная. Василинка имя ее. Пуще глаза ее старик любит, крепче сердца стережет. Ты царевну укради и ко мне во дворец доставь. Будет она у меня заложницей. За нее отец ее царь Илья свое царство к моим ногам сложит и признает себя моим вассалом извечным. И вернется ко мне былая слава и сила державная.
– Что ты мелешь такое? – закричал на царя запорожского царевич. – Как такую подлость свершить мне предлагать осмеливаешься? Чтобы я крал для тебя царевну? Вором меня представить хочешь?
– А ты и так вор, – ответил Владисвет. – Да к тому же неудачливый. Задачу ты мою слыхал? Слыхал. А коли слыхал, то пошел вон. И без царевны Василинки в мой дворец не приходи.
И тут же казаки царские к царевичу бросились, чтобы взашей его вытолкать из тронной палаты, да только Удача Ваню собой загородил и так на них глянул, что даже Микола Киевской на месте остановился, словно галушкой поперхнулся.
– Не дело так с царским сыном обращаться, – сказал казакам Удача, меч свой острый поглаживая. – Мы и сами уйдем и без вашей помощи. Да только сдается мне, что срамные дела в сем доме творятся, словно черви земляные его основ подтачивают. Знать пасть этому дому вскорости.
С этими словами и покинули дворец царя Владисвета царевич Ваня и друг его Удача. Покинули детинец, а вскоре и Киевгород у них за спиной остался.
– Что делать будем? – спрашивает Ваня у друга.
– Как что? – пожимает тот плечами. – Отправляемся в царство Муромские.
– Но каким образом? Ты даже волком до него быстро не доберешься.
– Волком не доберусь, а вот соколом долечу.
И обернулся Удача соколом ясным.
– А я как же? – восклицает Ваня.
– А я и тебя соколом оберну.
Сказал так сокол удача и накрыл царевича Ваню своими крыльями. А когда отошел от него, мальчик уже тоже птицей был.
– Полетели?
– Полетели!
Взмыли два сокола в небо синее и полетели на север, к царству Муромскому. Выше облаков они взлетели, так высоко, что даже солнце увидели, которое спать ложилось. И полетели они быстрее стрел, быстрее птиц. Облака под ними скатертью расстелились. И одно за другим назад побежали.
Недолго так летели соколы, солнце все-таки догнать не сумели. Нырнуло оно, под землю спряталось. И наступил вечер вечерний. Только глаза сокола так устроены, что плохо видят в сумраке вечернем. Однако делать нечего. Летят они, торопятся. Надеются к ночи успеть. Но не успели. Настала ночь.
– Я ничего не вижу! – крикнул тогда один сокол, тот который прежде царевичем был, другому.
– Ничего страшного! – ответил сокол. – Обернемся филинами. Крутанулся он прямо в воздухе вокруг себя, и уже не сокол по небу летит, крыльями воздух со свистом рассекает, а филин ушастый, разбойник ночной. Догнал он уже ослепшего сокола, ударил его крылом, и тот тоже филином заделался.
– Видишь теперь?
– Вижу! – отвечает филин. – Только теперь глаза болят от света луны круглой.
– Тогда летим вниз. Там будет сумрачнее.
Стали они вниз спускаться. Головы у них огромные, сами вниз их тянут. Подлетели они почти к самой земле и дальше полетели. Летят, крыльями машут, торопятся.
Вот степи бескрайние закончились, леса пошли темные, дремучие, непроходимые. Деревья в них высокие, могучие, ветви чуть не до самой луны протянули, листьями птиц схватить пытаются. На ветках их твари сидят неведомые, чудища да юдища разные, большими глазами на двух филинов лупят, сглазить хотят. Из-за туч показалась луна круглобокая. И сразу к ее свету мыши летучие полетели, хороводы танцевать начали, а потом разом обернулись девицами красавицами с крыльями стрекозьими и песни тоскливые запели. Поднялась в небо ступа с Ягой. Старуха помелом воздух от себя отгоняет, на двух филинов подозрительно глянула, но мимо пролетела. Подлетела к ночному светилу и стала его помелом чистить. Машет помелом, и от каждого ее взмаха луна все ярче и больше становится. Когда Яга луну до конца вычистила, то с силой стала бить ручкой от метлы по ней, и при каждом ударе от нее тысячи искр в небо летят, и звездами его усеивают.
Началось царство Муромское.
Но устали филины лететь. Отдохнуть захотели. Снизились на землю мягкую, и вновь в людской облик вернулись.
– Спать нам сейчас некогда, – говорит Удача Ване, – а вот закусить не помешает. Пойдем к Яге.
– К Яге? – царевич Ваня боязливо поежился.
Удача увидел его нерешительность, и успокоил:
– Она до утра домой не вернется. До этого времени мы уже успеем уйти далеко-далеко.
И побрели они тропами нехожеными. Идут по лесу дремучему, избушку Ягину ищут.
– Где же она находится? – спросил мальчик у витязя.
– А кто ее знает. По лесу бродит. Ноги ведь у нее есть куриные. Бабка, когда ее зовет, просо сыплет и приговаривает: «Цып, цып, цап, родимая. Цып, цып, цып хорошая!»
И как только сказал эти слова Удача, сразу где-то сбоку куриное кудахтанье послышалось, ветки и сучья затрещали, и прямо к ним из чащи выскочила избушка на курьих ножках. Жилище бабы Яги.
– А вот и она! – воскликнул Удача. – А ну, избушка, повернись ко мне передом, к лесу задом!
Но избушка только ногой нетерпеливо топнула, да в витязя и царевича грязной землей швырнула. Удача возмутился:
– Ах ты, окаянная! Почему не слушаешься? Вот я тебя!
– Подожди, – остановил Удачу Ваня. – Ты же не дал ей угощения обещанного. Как же она тебя слушаться будет? Сам ведь сказал, что Яга ее просом угощает.
– Где же я ей просо найду?
– Погоди, у меня, кажется, кусок сахара остался. Не все я мышам скормил, когда в темнице томился.
Достал Ваня из-за пазухи последний кусок сахару и под избушку бросил. Довольно избушка закудахтала, села на кусок сахару, как наседка на яйцо, покачалась немного, поквохтала, а когда встала, то сахару под ней уже не было.
– Слопала! – удивленно воскликнул Удача. – И чего на свете не бывает? Ну, теперь выполняй команду.
Избушка послушно повернулась к людям дверью и гостеприимно спустила крылечко резное. Друзья осторожно поднялись по ступеням и оказались в дому у Яги.
Огляделись они по сторонам и удивились, потому что ожидали увидеть жилище ведьмы, грязное, да пыльное, паутиной заросшее, а напротив увидели чистую аккуратную горенку, стол чистой скатертью покрытый, лавки добела выскобленные, половики яркие, потолок мелом побеленный и печь изразцовыми плитами выложенную.
– Ай да Яга! – покачал головой Удача. – Вот так хозяюшка! А с виду ведьма ведьмой. Может плохой только прикидывается?
Помыли они руки в рукомойнике, утерлись ряднами новыми и сели за стол. Стали по сторонам оглядываться. Удача нос поворотил в сторону печи и принюхался. Разочаровано произнес:
– А ведь пусто в печке. Нет там ничего. С самой зимы она не топлена. Что же мы есть будем? Неужели мне опять за зайцем бежать? Надо было, пока были филинами, хоть мышей наловить.
Услышав про мышей, Ваня поморщился:
– Лучше умереть, чем мышь есть!
И тут вдруг в печке что-то зашумело, загремело, заухало. Не успели друзья опомниться, как из нее Яга прямо в ступе вылетела. И как только через трубу умудрилась пробраться?
Закрутилась она на месте, а потом как закричит гортанным криком:
– Тпрр-ру! Стой, леший тебя, задери!
Остановилась ступа. Перевела Яга дух, и увидала царевича Ваню и витязя Удачу. От удивления даже речь позабыла. Только подбородком трясла, да кхвохтала как ее избушка. Наконец заговорила:
– Это кто же такие будете и что без спросу, без приглашения в моем доме делаете?
Удача за меч схватился, хочет колдунье голову снести единым махом, да только Ваня между ними оказался, остановил витязя.
– Мы, бабушка, путники, – обратился он к Яге. – Пришли в твой дом без спросу, про то на нас не гневайся.
Яга удивилась:
– Бабушка? – проговорила она скрипучим голосом. – Какая я тебе бабушка? У меня отродясь внуков не было. Одинокая я. Как перст одна. Вот в лесу живу, убогая.
– Меня матушка завсегда женщину долгую жизнь прожившую, бабушкой величать учила, – ответил царевич.
– Ох, и ласков ты внучек! – голос у Яги потеплел, и даже скрипеть перестал. – Не то, что ентот, аника воин. Сразу за меч хватается. Ладно, закрыл ты его, а не то бы живьем испепелила волка Удачу.
Удача смутился, пробормотал виновато:
– Прости, старая, коли обидел тебя. Что за меч схватился, так это у меня привычка богатырская. Кровь горячая.
– Коль горячая кровь, остужай почаще. Но что прощения просишь, хвалю. Итак, чего вам надобно?
– Отдохнуть мы у тебя остановились, – сказал царевич Ваня. – Помыться, перекусить. Не отказывай странникам.
– Что ж, Иван царевич Дубравов сын, не откажу в помощи, раз просить умеешь. Все про твои дела знаю. Все ведаю. И вижу, как устали вы оба. Сил у вас на день осталось, а дел впереди на неделю ишо.
– Как же нам быть?
– Для начала в баньку мою сходите. Помойтесь, попарьтесь. У меня водичка из лесного ручья с живой водой, у меня дровишки березовые, сухие и прошлогодние, венички липовые. Вмиг с вас всю усталость смоют и новые силы подарят. Ступайте. Ты, волк, вообще чай забыл, что вода горячая бывает?
– Это верно. Но когда же ты успела баню истопить? – удивился Удача.
– А пока мы тут с тобой лясы точили. Я ведь одним глазом на тебя смотрела, другим слугами управляла. Вот они все и сделали.
Пошли друзья в баню мыться, париться. И хотя страшновато им было, ведь чего только про Ягу в народе не говорят, а пуще всего именно ее баней пугают, что в ней она кушанья свои из людей делает. Но старуху обижать не решились.
Но вроде ничего. Баня оказалась как баня, даже просторнее обычной, и жар в ней суше, и вода свежее. С каждым вдохом, с каждым ковшичком, силы у них сразу стали прибавляться. Не обманула старая. Вода у нее вправду живой оказалась. Вышли из бани два друга, словно заново на свет родились. Чистые, свежие, хоть сейчас на край света готовы отправиться.
А Яга их к столу приглашает. Только стол у нее почему-то пустой, не накрытый кушаньями. Даже миски с горохом на ней не видно, не то, что каравай с киселем да со сметаною. Но ничего не сказали Ваня и Удача. Молча сели, на старуху вопросительно уставились.
– Что смотрите, угощайтесь? – сказала им Яга.
– А чем же угощаться? – осторожно спросил Удача.
– А чего вам хочется, то и ешьте.
– Хочется многого, да на столе ничего не видно.
– А это что? – хитро спросила Яга.
И тут же на скатерти горы с едой из ничего вдруг появились. Все, об чем гости незваные в ту минуту подумали, чего захотели в мыслях своих, перед ними оказалось.
А ребята голодные, хуже зверей весной, так на еду и бросились и целый час только животы набивали, ничего сказать не могли. Наконец напились, наелись, на лавках развалились. Отдышаться не могут. А Яга им кувшин с земляничным квасом подносит:
– Отведайте, сразу полегчает. Обжорство снимет, воздуху путь откроет.
Попили квасу друзья, и сразу в норму пришли.
– Ну, спасибо, бабушка! – хором сказали. – Вовек тебе благодарны будем. Теперь же нам пора.
– Ступайте, внучата милые. Нечего время терять на разговоры пустые. А за то, что так ко мне отнеслись по-доброму, забирайте с собой скатерть самобранку мою. Когда царевну покрасть захотите, она вам ой как поможет.
– Неужели только за ласку нашу, такое нам снисхождение? – хитро спросил ее Удача.
Яга ему также хитро ответила:
– Не только. У Ильи предо мной должок есть. Когда-то братца моего единственного Соловья Разгуляевича обидел он. Пришла пора поквитаться.
Удача засмеялся и вышел из избушки. А там его уже рассвет встретил и в волчью шкуру вновь обрядил.
– Иди, садись на своего витязя, – сказала Яга Ване царевичу. – И да поможет тебе удача.
Напоследок Ваня все же не удержался и у старухи спросил:
– А вправду люди сказывают, что ты людей в котлах варишь, а потом ешь?
Облизнулась ведьма и ответила:
– А ты больше людей слушай. И не то узнаешь. Хотя дурным человеком, иногда и я не прочь закусить. А добрых людей не трогаю.
И хотя сказала она так, Ваня все-таки поспешил к серому волку, который от нетерпения уже задними лапами землю рыл. Словно не волк, а конь боевой.
Сел на него мальчик, и поскакали они тропами лесными по темным Муромским лесам. После баньки волшебной, да угощения ведьминого волку серому версты саженями кажутся. Он их без труда за собой оставляет, как пахарь зерна в поле. И на такой скорости тем же утром добежали они до славного города Мурома, столицы царства старого богатыря Ильи Великого.
Город только просыпаться начал. Колокола даже не раззвонились еще. Видимо дьяки глаза еще не продрали, да руки не размяли. Маковки соборные да на колоколенках еще блестеть не начали.
– Ты хоть в коня превратись, друг сердечный, – попросил Удачу Ваня. – А то ведь если с волком я появлюсь, нас обоих бабы забьют коромыслами.
Согласился на это волк. Вытянулись его лапы, на концах у них копыта оформились, волчья пасть мордой лошадиной вытянулась. И вот уже перед Ваней не серый волк, а конь белоснежный золотой гривой машет, копытом бьет и ржет нетерпеливо. На спине у него седло роскошное. Точь в точь Сарацин батюшкой Ване подаренный.
Сел на него царевич Ваня верхом и в славный город Муром через главные ворота въехал.
Былина двенадцатая
ЦАРЕВНА ВАСИЛИНКА ИЛЬИНИШНА
Муром город конечно славный, но с Князьградом его конечно не сравнишь. И меньше он в десять раз, и людей на его улицах не так густо, и стены не такие высокие и мощные. Это наверно потому, что в стороне стоит Муром от главных торговых путей. И хотя он столица царства, а все же на первопрестольный град не похож.
Царь Илья не зря из мужиков в цари выбился. Пустой роскоши не любит. За красотой бесполезной не гонится. Город крепкими стенами окружил, из дубов вековых сложенных, башни дозорные до самых границ поставил и сидит себе в Муроме старость свою баюкает.
Жители Муромские под стать своему царю. Добродушные, тихие, пустых разговоров заводить не любят. Труженики.
Как царевич Ваня в городе оказался, то все ему удивительно было. Все свою жизнь он в Князьграде провел, нигде не был. А Киевгород, красотой и богатством славившийся, за своими делами срочными да трудными разглядеть не успел. Здесь же простота народная, его поразила. Скромность и в то же время достоинство собственное на каждом доме, на каждой избе, на каждой ставенке. И сразу видно, что любят муромчане царя своего Илью Муромского. Остановил одного посадника царевич и спросил у него как к царскому дворцу проехать.
– К царскому дворцу? – удивился посадник. – Ан у нас такого отродясь не было.
– Как не было? – удивился в свою очередь Ваня. – А где же ваш царь живет?
– Как где? Там же где и все люди. В доме значит. Царской дом тебе што ли надобен?
– Ну да.
– Это ты езжай ко главной церкви нашей, что на Красной площади, там Ильин дом и стоит.
– А где Красная площадь?
– Вона ее маковка виднеется!
Ваня понял, что ему надо ехать к самой большой церкви города. Церковь большая то большая, да только в Князьграде она бы самой скромной бы посчиталась.
– Спасибо, добрый человек.
Поблагодарил Ваня посадника и погнал коня, куда ему было надобно. Очень скоро он оказался на Красной площади. Посмотрел на площадь и посмеялся про себя. Какая же это площадь? Так, пустырь какой-то. Вон лужа посередине, в ней поросята плещутся, да утки с гусями плавают. Все округ травой поросло. Мальчишкам тут конечно приволье в горелки играть или друг друга салить, или лаптой баловаться. А площадью назвать трудно пространство сие.
Два главных здания стоят на площади. Церковь деревянная, красивая, узорная, маковки, словно шишки сосновые. Сразу видно, мастера великие церковь строили.
А вот и дом царский стоит. То, что это дом царя, Ваня сразу понял. Он хоть и не высок, и стеной не окружен каменной, и даже стражи вокруг не наставлено, однако сразу видно, что царь здесь живет, а не кто иной. Потому что мастерски отстроен терем, бревнышко к бревнышку положено, досочка к досочке, и все это резьбой искусной осыпано. А на стенах вырезаны все подвиги Ильи Муромского, о которых вся Русь знает, песни поет, да сказки складывает. Вот Илья Соловью разбойнику голову мечом срубает, вот царя Калина казнит, вот войско несметное разбивает, вот в ссоре с царем Владисветом Киевгород рушит.
Остановился царевич Ваня и не знает, что ему делать. То ли сразу в дом идти, то ли подождать немного.
– Чего ждать? – тихо спрашивает мальчика конь златогривый. – Бери скатерть самобранку и полезай в сад царский. Слышишь, там девки поют? Не иначе и Василинка с ними гуляет.
И то верно. Обошел царевич Ваня дом стороной, пошел вдоль забора высокого, что царский сад огород окружает, стал лаз искать. На это он мастак был. Дырки в заборе, словно носом чуял, недаром в Князьграде первым садовым разбойником прослыл. Сам Добробрюх ему в пояс кланялся при встрече, в надежде, что не станет он трогать сад его. И тут быстро лаз нашел, мальчишками Муромскими проделанный. Прополз он в сад, за ним Удача, который успел из коня в пса превратиться. Затаились они в бурьяне высоком под зарослями вишневыми, стали оглядываться.
По саду девки в красных сарафанах гуляют, песни поют, яблоки анисовые с веток срывают, в корзины кладут, да в дом относят. Не иначе царская ключница варенье затеяла, потому что по всему саду дух яблоневый с медом замешанный разносится, ноздри щекочет.
– Это какая же из них царевна будет? – спрашивает Ваня Удачу.
– Наверно вон та девица красавица, – показывает друг в собачьей шкуре на самую статную девицу в красном сарафане, с высоким кокошником на голове. – У нее и стан гордый и походка царственная.
– Как же ее сюда заманить?
– Ждать надо. Вон она и так уже от подружек своих отбилась, в нашу сторону приближается. Ты скатерть самобранку расстели, да уставь ее сладостями разными, пряниками, конфетами, леденцами, пирожками сладкими, медом и ватрушками. Особенно ватрушки не забудь. Девки их больше всего уважают.
Только хотел Ваня скатерть начать стелить, как вдруг услышали они с Удачей, что рядом с ними кто-то всхлипнул. Громко носом шмыгнул. Вздрогнули два похитителя, бурьян раздвинули и видят: рядом с ними в бурьяне девчонка прячется. В голубом сарафане, сидит, коленки обняла, на Ваню и пса огромными глазами таращится. Самой не больше десяти, нос красный у нее, опухший, не иначе плакала она долго.
– Ты чего тут делаешь? – спросил Ваня угрожающе. – Подслушиваешь?
– Вовсе нет, – отвечает девочка, а у самой на лице написано, что она все слышала. – Просто я от матушки спряталась, потому что она на меня осерчала.
– Это почему же?
– А я бутыль с медом выронила.
Ваня понимающе кивнул:
– Ну, тогда тебя точно поколотят.
– Меня? Поколотят? – Девочка вздернула плечами. – Да никогда! – Затем она погрустнела и снова шмыгнула носом. – А вот в угол на колени поставят. И молитвы заставят читать три вечера к ряду.
Жалко стало Ване девочку.
– Хочешь, выручу тебя от наказания?
– Конечно, хочу!
Расстелил мальчик скатерть Ягину на траве, а на ней бутыль с медом стоит.
– Бери бутыль и неси туда, где ты выронила. Увидят, что на месте она, про тебя и не подумают.
– Ой, спасибо! – обрадовалась девочка.
Схватила она бутыль, обняла обеими руками, крепко к груди прижала и убежала.
– Отчего ты у нее не спросил та ли царевна Василинка, на которую мы думаем или не та? – накинулся на Ваню пес.
– Забыл! А ты до сих пор не узнал? Ее же наверно подружки кличут. Отчего ты не подслушал?
– Да они песней заняты.
Но тут девочка в голубом сарафане обратно прибежала. Счастливая, довольная. Глаза от радости синевой сияют, косички золотые за спиной прыгают. Бухнулась она в бурьян рядом с Ваней.
– Поставила. Никто и не заметил ничего. Ой, спасибо тебе, мальчик. Не знаю чем и отблагодарить тебя.
– А ты мне скажи, вон та девица в красном сарафане, видишь?
– Вижу. Не слепая. Это…
Не успела досказать девочка, как Ваня ее перебил:
– Это царевна Василинка? Дочь царя Муромского?
Девочка вздрогнула и внимательно посмотрела на царевича и на пса его.
– А вы кто такие будете, что про царевну спрашиваете?
– А мы друзья ее, теткой Шамаханской царицей присланные, с подарками.
– Это, с какими же такими подарками?
– Угощения сладкие царица ей присылает. Скатерть эту волшебную. Самобранку. И еще многое другое.
– Отчего же вы в дом не войдете, не спросите, как полагается? – продолжала допытываться девочка.
– А Шамаханская царица сейчас в ссоре с царем Ильей. Хочет все без его ведома проделать. Помоги мне. Приведи сюда царевну, но чтобы никто этого не видел.
Очень внимательно девочка на Ваню посмотрела. Так внимательно, что не выдержал ее взгляда царевич, отвернулся в сторону, губу нижнюю прикусил. Покраснел даже.
– Ладно, приведу я ее, – сказала девочка.
Сказала она так и пошла к девице в красном сарафане. Подошла к ней, стала что-то в ухо шептать.
– Приведет или не приведет? – рядом с Ваней Удача пес волнуется. – Или силой брать придется?
Но девица в красном сарафане послушно девочке кивнула и в их сторону направилась. Обрадовались Ваня и Удача, про все забыли, скатерть расстелили на траве и мысленно всякие сладости и вкусности вспоминают, и тут же это все на скатерти появляется. Вот ведь чудо!
Занятые этим занятием они не заметили, как девочка отбежала в сторонку осторожно прокралась в бурьян, спряталась неподалеку и стала внимательно следить, что ее новые знакомые делают.
И видит она, как девица подходит к ним, мальчик ей в пояс кланяется, сесть приглашает, только вот сам почему-то в глаза ей глянуть не решается. Словно чего-то боится. Девица послушно садится, видит угощение на скатерти убранное, радостно улыбается, начинает угощаться. Мальчик ее о чем-то спрашивает, она согласно кивает. И вдруг!..
Вдруг девочка в своем укрытии видит, как пес осторожно за спину гостью подкрадывается, оборачивается вдруг добрым молодцом, толкает девицу красавицу на скатерть, та падает, и он ее в эту скатерть словно в мешок завязывает. Девица оборачивается, хочет крикнуть на помощь позвать, но у похитителя вдруг голова мордой волчьей на нее скалится, и девица без чувств прямо в мешок к нему падает. А волк вдруг стал конем и говорит мальчику: