Страница:
— В новостях на эту тему ничего нового не видела.
Эйнджел взяла в руки пульт управления и положила ноги на столик. Спор на экране достиг своего апогея. Одновременно кричали трое или четверо людей
— … единственными реальными противниками демократов являются Грегг и конституционалисты…
— … поверьте мне, эти «пришельцы» были состряпаны в одной из генных биолабораторий…
— … имел хоть каплю здравого смысла, он бы уже подал в отставку и дал своему преемнику шанс.
— … НОА никогда не имели более десяти мест, и так продолжалось не менее пятнадцати лет…
Эйнджел переключила видеоком на спортивный канал и выключила звук.
— Новости смердят. Новости всегда смердят. Полиция, наверно, уже обгадилась от страха и не знает, что теперь, после этой смерти, предпринять.
— Как же этот бедняга умер?
— От компьютерного глюка.
Лей покачала головой, и Эйнджел услышала, как нервно постукивает о диван ее хвост.
— Зачем тебе нужно копаться в этом? Чего ты хочешь?
Прежде чем ответить, Эйнджел долго собиралась с мыслями.
— Если я буду сидеть сложа руки, то наверняка начну думать об этом, а к этому я не готова.
— И тем не менее придется.
Эйнджел в ожидании объяснения вопросительно посмотрела на подругу.
— Пока тебя не было, здесь побывало не меньше дюжины репортеров. Рано или поздно тебе придется встретиться с ними и поговорить.
— Но почему мне?
Эйнджел поудобнее устроилась на диване.
— И этот священник, как там его…
— Значит, опять звонил Коллор, превосходно. Какие еще новости?
— Так, еще адвокат…
— Де Гармо?
Лей кивнула.
— Хотел узнать, какие будут распоряжения относительно похорон мистера Дорсета.
— Байона.
— А?
— Ничего, — вздохнула Эйнджел.
— Может быть, теперь ты мне скажешь, откуда взялась эта машина?
Эйнджел повернулась к Лей и увидела, что та, обхватив лицо руками, не мигая смотрит на нее.
С каждым днем, вернее часом, город приобретал все более сюрреалистический вид.
Молнии яркими вспышками слева направо полосовали небо.
Эйнджел смотрела в сторону Двадцать третьей улицы. Фургон «Додж Электролайн» все еще стоял на своем прежнем месте.
— Он даже не сдвинулся с места.
— Из-за какого-то парня в этом фургоне ты собираешь целый день провести взаперти…
— У него видеоаппаратура.
Лей подошла к ней и помахала из окна.
— Но ты же не можешь вечно прятаться от репортеров. Они похожи на детей, чем больше им отказываешь в чем-то, тем более страстно они этого желают.
Эйнджел отошла от окна, и воздух потряс мощный раскат грома. Ей не хотелось говорить подруге о том, что фургон, по ее мнению, принадлежал отнюдь не репортеру. Слишком уж характерный был это фургон, — неотъемлемая принадлежность серой, неприметной, но обстоятельной работы. И парень с аппаратурой слишком уж напоминал ей, включая красноватые глаза, — того федерала, с которым она столкнулась в Центральной Больнице Фриско.
Эйнджел пожала плечами.
— Какого черта? Значит, по-твоему, это неизбежно?
Эйнджел вернулась к себе в комнату и открыла комод.
На дне ящика под грудой белья у нее хранилась не знавшая доселе применения «Беретта 031-S», девятимиллиметровый автоматический пистолет, стрелявший безгильзовыми патронами. Матовый, черного цвета, он приятно оттягивал ладонь. Из носка, хранившегося в этом же ящике, она высыпала несколько десятков патронов.
Позади послышался голос Лей:
— Что это, черт возьми?
Эйнджел даже не подняла глаз. Разрозненные компоненты она вытащила из ящика и положила их на свободное место на крышке комода.
— Давно бы пора знать, как выглядит оружие.
— Что ты собираешься с ним делать?
— Почистить и зарядить, будь оно неладно.
Довольно долго Лей наблюдала за тем, как Эйнджел воевала с признаками многолетнего отсутствия внимания. Потом, принявшись заряжать оружие, она сказала:
— Не беспокойся, Лей. Я не собираюсь палить в репортеров без разбора.
— Опять хочешь во что-нибудь вляпаться?
Эйнджел не слушала ее. Покопавшись в чулане, она наконец вышла в свободной блузе, скрывавшей засунутый за пояс джинсов пистолет.
— Единственное, чего я хочу, так это принять меры предосторожности. Я думаю, что тот полоумный моро, что прикончил Байрона, на свободе и, может быть, уже охотится за мной…
Эти слова не убедили Лей.
— Поверь, мне совсем не хочется стать основателем парада параноиков.
Эйнджел вышла из своей спальни и приблизилась к окну, выходящему на залив. На море по-прежнему штормило, небо полыхало молниями, слышались отдаленные грозовые разряды. Фургон все так же стоял на прежнем месте.
— Это будет нелегко.
Лей стояла в дверях комнаты Эйнджел.
— Что ты собираешься предпринять?
— Сейчас? Отправиться к Байрону на квартиру. Хорошенькое дельце, которое не должно вызвать ничьих подозрений. И никакого риска.
— Я поеду с тобой.
— Тебе не нужно…
Лей подошла к ней и положила руки на плечи Эйнджел.
— Я смогу удержать тебя от какой-нибудь глупости.
Эйнджел раскрыла рот, словно собиралась что-то сказать, но как будто передумала и только втянула в себя воздух. Бросив последний взгляд на пинка с камерой в фургоне, она сказала:
— Хорошо, пошли.
Перед парадной дверью, когда они спустились по ступенькам вниз, Эйнджел добавила:
— Мне очень хотелось бы знать, где они раздобыли мой адрес и номер видеокома.
— Это их работа.
Проходя мимо квартиры Бальтазара, Эйнджел уловила приглушенное бормотание включенного видеокома. Доносившиеся обрывки звуков делали реальность еще более сюрреалистичной. Эйнджел представила себе престарелого, больного и полуослепшего льва, сидящего перед экраном и вот уже в который раз просматривающего одни и те же мультяшки. На этот раз ничего смешного в его образе она не усматривала. Напротив, представившаяся сцена казалась в достаточной степени трагичной.
Было похоже, что перемены, коснувшиеся ее жизни, изменили ее отношение к Бальтазару — ведь такое будущее могло ожидать и ее.
Эйнджел открыла дверь и ступила на тротуар. Парня с камерой, федерала, только что выглядывавшего с аппаратурой из окна водительского сиденья фургона, нигде небыло видно. Машина все еще стояла на другой стороне улицы. Было тихо, только где-то далеко прогремел раскат грома…
Эйнджел почувствовала, как ее рука непроизвольно потянулась к поясу, но тут же одернула себя. Она осмотрелась по сторонам. Выше по улице, на перекрестке, собралось несколько моро.
— Эйнджелика Лопес! — кто-то позвал ее.
Эйнджел и Лей повернулись одновременно.
Навстречу им устремились два безукоризненно одетых пинка латиноамериканской наружности. Следом за ними семенил белый с пятнами крыса-моро, тащивший на себе портативную видеоаппаратуру. В мгновение ока репортер оказался рядом. Моро навел объектив, и у Эйнджел возникло чувство, что они находятся в живом эфире, отчего у нее все внутри оборвалось. Латинос уже повернулся к камере и говорил:
— С вами Даниель Паскес. Эксклюзивное интервью «Субботних новостей залива»…
— Черт бы вас побрал.
Эйнджел резко обогнула камеру и наступила на голый розовый хвост крысы.
Оператор повернулся и начал снимать ее со спины. Эйнджел почувствовала, как чья-то рука легла ей на плечо. Эйнджел не спеша повернулась к Паскесу.
— Мисс Лопес…
— Убери от меня свои руки.
— Мисс…
— Я здесь не для того, чтобы набирать для тебя очки популярности. Убери руку или целую неделю будешь испражняться собственными зубами.
Паскес предусмотрительно выпустил ее плечо.
— Не могли бы вы уделить мне несколько минут…
Эйнджел уже не слушала его и уверенным шагом двигалась в сторону «БМВ». Лей уже поджидала ее там. По-видимому, пресса не считала ее заслуживающей внимания. Она услышала, как за ее спиной Паскес продолжал говорить:
— Разве вы не хотите, чтобы о ваших взглядах узнали?
Эйнджел, не оглядываясь, сделала неприличный жест пальцем. Набрав на пульте нужную комбинацию, она открыла машину, и они с Лей забрались в салон.
Лей заняла место пассажира.
— Ты думаешь, правильно поступила, так отбрив его?
— Плевать я на него хотела.
Эйнджел завела машину, и они покатили вниз по холму. Паскес и крыса-моро с аппаратурой бросились к своему фургону.
— Ну, только узнаю, кто дал мой адрес…
— Куда именно мы едем?
— К Башням Южного Пляжа.
Лей присвистнула.
Эйнджел обогнула конструкции, примыкающие к Шестнадцатой улице и направила «БМВ» в сторону побережья. Бессознательно она свернула на Мишн и поехала в сторону «Кроличьей норы».
— Иисус Христос!
Пришлось снизить скорость, поскольку улица вся была запружена пожарными машинами. Передвижение транспорта осуществлялось черепашьим шагом. Даже внутри салона с кондиционером она почувствовала запах гари. Вскоре ее глазам предстал и сам источник дыма — там, где когда-то находилась ее «любимая» забегаловка, полыхали развалины.
— Негодяи сожгли бар дотла.
— Возможно, это была случайность.
— Черта с два.
Эйнджел включила видеоком на панели автомобиля и принялась искать по каналам, надеясь услышать хоть слово о том, что произошло.
Но была вынуждена оставить это занятие, поскольку стоявшая впереди машина скорой помощи тронулась с места. В образовавшемся впереди пространстве она увидела все, что хотела.
Видеоком был настроен на канал новостей.
— … поджога. По мнению полиции, бар оказался жертвой умышленного нападения…
Пинк, которого увидела Эйнджел по другую сторону Мишн, был белым, тщедушного телосложения, в черной кожаной куртке. Это была женщина с татуировкой в виде охваченного огнем меча и глупой улыбкой на лице. Она стояла в стороне от толпы в узком проулке, вдали от любопытных взоров.
Женщина была совершенно лысой.
Черт возьми!
Позади «БМВ» раздался сигнал автомобильного гудка. Лей что-то сказала, но Эйнджел не слушала ее. Вместо этого она распахнула дверцу и бросилась к «лысой красавице».
В пять прыжков преодолела она двадцать метров, что разделяли их. Эйнджел совершала последний прыжок, когда женщина повернула голову и заметила несущегося на нее обезумевшего кролика.
Глаза ее расширились от ужаса, и она, словно защищаясь, подняла вверх руки.
— Чер… — не успела договорить она, когда Эйнджел обеими ногами приземлилась на судорожно подергивающемся теле несчастной.
В ушах Эйнджел все еще стоял гул полыхавшего через дорогу пожара, поэтому ей пришлось прокричать:
— Вы, вшивые бритоголовые!
В голове Эйнджел все смешалось — вой сирен, треск горящего строения, запах дыма, мокрых шлангов, порочного женского лица на фоне грязного, мокрого тротуара…
Бритоголовая попыталась сбросить ее. Но Эйнджел крепко, обеими руками, сжала ее голову, а одну ногу поставила на шею. Та поперхнулась и принялась сопротивляться еще яростнее, но пальцы Эйнджел надежно вцепились в ее уши. Зазубренные серьги врезались Эйнджел в ладони.
— Тебе был нужен пожар? Хочешь сама сгореть?
Эйнджел отпустила одно ухо и подняла блузку, чтобы извлечь «Беретту».
— Хочешь увидеть преисподнюю?
Когда бритоголовая увидела оружие, ее глаза едва не выскочили из орбит. Она с удвоенной силой принялась бороться с Эйнджел. Но сражаться и дышать одновременно оказалось для нее непосильной задачей.
— Эйнджел! — раздался голос сзади.
Эйнджел выхватила пистолет.
— Что ты делаешь?
Голос принадлежал Лей.
Боже, что, черт возьми, она собиралась сделать? Неужели хотела сделать из этой сучки пиццу, когда копы находились всего в нескольких…
Эйнджел повернула голову и посмотрела на пожар. Слава Богу, подумала она, внимание толпы по-прежнему было приковано к полыхавшему ярким факелом бару. Горела не только «Кроличья нора», но и три соседних здания.
Если она не станет больше искушать судьбу и спрячет оружие, то, возможно, избежит риска быть привлеченной к уголовной ответственности за ношение оружия, которым так бойко размахивала. О чем только она думала?
Эйнджел сняла ногу с шеи пинки, и та откатилась прочь. Бритоголовая хрипло вскрикнула, левая рука Эйнджел ощутила легкий толчок.
В ладони она все еще сжимала зазубренную серьгу.
— Спятивший мохнатый клубок, — умудрилась выдавить из себя лысая.
— Пойдем, Эйнджел.
Лей схватила Эйнджел за руку.
Та снова засунула оружие за пояс джинсов.
— Что б ей…
Когда Лей повела ее вдоль проулка, бритоголовая нагло посмотрела ей в лицо:
— Мы знаем, кто ты.
— Заткнись.
— Пойдем, Эйнджел. — Лей продолжала тянуть ее в сторону машины.
Когда они подошли к «БМВ», до слуха Эйнджел долетел хриплый голос лысой:
— Пламенеющий меч правоты…
Дверца закрылась, и все смолкло.
Эйнджел с такой силой надавила на акселератор, что машина стрелой сорвалась с места. Вырвавшись из уличной пробки, они стремительно неслись по городским кварталам.
— Что на тебя нашло, девочка? Мне показалось, что ты собираешься убить…
— Так оно и было.
— А на меня ты не собираешься наброситься? Если собираешься, то я бы хотела это знать заранее. Если ты будешь так кидаться на каждого человека, который тебе попадется…
— Она не каждый.
— Тогда кто она, черт побери? И какого лешего ты танцевала на ее шее?
Теперь Эйнджел мчалась по Бийлу, нырнув под вздыбленный Эмбаркадеро Фривей. Когда «БМВ» проезжал под новым Оклендским мостом, Эйнджел сказала:
— Пожар устроила она или другие, ей подобные.
— Откуда, черт возьми, ты можешь это знать?
— Ты же сама видела. «Рыцари Человечества»…
— Ну и что? Ты что, ни с того ни с сего объявила войну каждой тусующейся здесь группе? Тогда тебе придется сражаться с половиной города. Эйнджел, я боюсь, тебе тогда пуль не хватит.
— Неужели ты не видишь, что происходит?
Эйнджел резко затормозила, и зеленый «Мадуро», отчаянно завывая клаксоном, промчался мимо, едва избежав столкновения.
— Что?
— Они устроили пожар в отместку. Кто-то в свою очередь станет мстить за это, и так будет продолжаться вечно. Конца и края этому нет. Другие тоже…
Эйнджел уткнулась лбом в руль управления автомобиля. Почему она никак не может отделаться от чувства, что летит в бездонную темную пропасть? Но, встряхнувшись, она заверила себя, что ее просто мутит от приставшего к шерсти запаха гари.
— Что тоже?
Глаза Эйнджел наполнились слезами.
— Боже, я ничего не знаю.
Лей обняла ее за плечи.
— Тебя просто выбили из колеи. Это понятно. Давай, наконец, отыщем жилье, которое ты унаследовала, и чего-нибудь выпьем. Хорошо?
Эйнджел кивнула и сделала глубокий вдох.
— Прости, Лей. Я последнее время совсем не могу держать себя в руках.
Башни Южного побережья находились как раз за углом Стенфорда и Таунсенда, прямо на берегу залива. Фактически, этот квартал располагался на месте бывшего вокзала. Все, что было за ним, включая набережную и несколько миллионов тонн прибрежных строений, во время землетрясения 34-го года сползли в воду. Теперь, когда туман рассеялся, Эйнджел подумала, что вид города значительно выиграл бы, если бы белые бетонные с черными стеклами конструкции в неоацтекском стиле скрылись под водой вместе с выступом Таунсенда.
Эйнджел припарковала машину в подземном гараже и вместе с Лей поднялась в здание.
Нажав цифровой код, указанный Де Гармо, она оказалась в вестибюле, где вместе с Лей они провели несколько минут — пришлось объяснить ситуацию охранникам. Нанятые копы вели себя любезно и достаточно профессионально. Эйнджел их поведение даже немного успокоило, заставив забыть, что разговаривает с людьми.
Но все равно некоторое напряжение присутствовало. Внешний лоск парней все же давал легкую трещину.
Понадобилось еще несколько минут, прежде чем закончилась двойная проверка и Эйнджел проводили к лифтам. Ей вручили удостоверение личности и пообещали, что отныне внесут ее данные в компьютер, и подвергаться подобным проверкам ей больше не придется.
Когда лифт устремился вверх, она спросила Лей:
— Видела это?
— Что? — не поняла Лей.
— Тех парней. Они это тоже чувствуют.
— Чувствуют что?
— Дух насилия. Мы здесь чужие, и люди начинают это понимать.
— Ты просто свихнулась.
На пятнадцатом этаже, где расположились апартаменты Байрона, двери с тихим шорохом распахнулись в стороны.
— Лей, боюсь, скоро здесь будет жарко, как в аду. Теперь это только вопрос времени.
— Здесь тебе не Нью-Йорк, не Лос-Анжелес. Мне кажется, ты все слишком близко принимаешь к сердцу и не видишь перспективы.
Эйнджел вела подругу по коридору к апартаментам под номером 156. На панели возле двери она набрала очередной цифровой код.
— А чем, собственно, Сан-Франциско отличается…
Дверь открылась, и Эйнджел не успела договорить то, что собиралась.
Не переступая порог, они молча уставились на открывшуюся их взглядам картину.
— Черт, — наконец произнесла Эйнджел.
— Я вызову полицию, — предложила Лей.
Эйнджел не услышала ее, но все равно кивнула. Она вошла в комнату, переступая через разбросанные, искромсанные диванные подушки. Кофейный столик развалился на три части, его стеклянная столешница была разбита. Ковровое покрытие на полу было изрезано аккуратными пятисантиметровыми полосами также, как и обивка на мягкой мебели.
Эйнджел уловила в воздухе слабый мускусный запах животного. Пахло то ли собакой, то ли лисой, сказать точно она не могла. Прошло уже какое-то время, и запах почти выветрился. В одном она была совершенно уверена — ничего общего с Байроном этот запах не имел.
Да, подумала Эйнджел, Лей следовало спуститься в вестибюль.
Повсюду были установлены видеокомы. Эйнджел даже казалось, что один из них находился даже на балконе.
Острожно ступая среди обломков, Эйнджел направилась к искалеченному, облитому спиртным бару, надеясь, что подонки, орудовавшие в квартире, оставили ей хотя бы что-нибудь выпить.
ГЛАВА 8
Эйнджел взяла в руки пульт управления и положила ноги на столик. Спор на экране достиг своего апогея. Одновременно кричали трое или четверо людей
— … единственными реальными противниками демократов являются Грегг и конституционалисты…
— … поверьте мне, эти «пришельцы» были состряпаны в одной из генных биолабораторий…
— … имел хоть каплю здравого смысла, он бы уже подал в отставку и дал своему преемнику шанс.
— … НОА никогда не имели более десяти мест, и так продолжалось не менее пятнадцати лет…
Эйнджел переключила видеоком на спортивный канал и выключила звук.
— Новости смердят. Новости всегда смердят. Полиция, наверно, уже обгадилась от страха и не знает, что теперь, после этой смерти, предпринять.
— Как же этот бедняга умер?
— От компьютерного глюка.
Лей покачала головой, и Эйнджел услышала, как нервно постукивает о диван ее хвост.
— Зачем тебе нужно копаться в этом? Чего ты хочешь?
Прежде чем ответить, Эйнджел долго собиралась с мыслями.
— Если я буду сидеть сложа руки, то наверняка начну думать об этом, а к этому я не готова.
— И тем не менее придется.
Эйнджел в ожидании объяснения вопросительно посмотрела на подругу.
— Пока тебя не было, здесь побывало не меньше дюжины репортеров. Рано или поздно тебе придется встретиться с ними и поговорить.
— Но почему мне?
Эйнджел поудобнее устроилась на диване.
— И этот священник, как там его…
— Значит, опять звонил Коллор, превосходно. Какие еще новости?
— Так, еще адвокат…
— Де Гармо?
Лей кивнула.
— Хотел узнать, какие будут распоряжения относительно похорон мистера Дорсета.
— Байона.
— А?
— Ничего, — вздохнула Эйнджел.
— Может быть, теперь ты мне скажешь, откуда взялась эта машина?
Эйнджел повернулась к Лей и увидела, что та, обхватив лицо руками, не мигая смотрит на нее.
* * *
В воскресенье с северо-запада пришел грозовой фронт. Когда Эйнджел выглянула в окно, она увидела, что стальные тучи обложили небо на всем протяжении от «Золотых Ворот» [2] до Окленда. Шпили Нижнего города, еще залитые солнечным светом, четко выделялись на фоне потемневшего горизонта. Картину довершала ослепительно-белая скорлупа, поглотившая Алькатрас.С каждым днем, вернее часом, город приобретал все более сюрреалистический вид.
Молнии яркими вспышками слева направо полосовали небо.
Эйнджел смотрела в сторону Двадцать третьей улицы. Фургон «Додж Электролайн» все еще стоял на своем прежнем месте.
— Он даже не сдвинулся с места.
— Из-за какого-то парня в этом фургоне ты собираешь целый день провести взаперти…
— У него видеоаппаратура.
Лей подошла к ней и помахала из окна.
— Но ты же не можешь вечно прятаться от репортеров. Они похожи на детей, чем больше им отказываешь в чем-то, тем более страстно они этого желают.
Эйнджел отошла от окна, и воздух потряс мощный раскат грома. Ей не хотелось говорить подруге о том, что фургон, по ее мнению, принадлежал отнюдь не репортеру. Слишком уж характерный был это фургон, — неотъемлемая принадлежность серой, неприметной, но обстоятельной работы. И парень с аппаратурой слишком уж напоминал ей, включая красноватые глаза, — того федерала, с которым она столкнулась в Центральной Больнице Фриско.
Эйнджел пожала плечами.
— Какого черта? Значит, по-твоему, это неизбежно?
Эйнджел вернулась к себе в комнату и открыла комод.
На дне ящика под грудой белья у нее хранилась не знавшая доселе применения «Беретта 031-S», девятимиллиметровый автоматический пистолет, стрелявший безгильзовыми патронами. Матовый, черного цвета, он приятно оттягивал ладонь. Из носка, хранившегося в этом же ящике, она высыпала несколько десятков патронов.
Позади послышался голос Лей:
— Что это, черт возьми?
Эйнджел даже не подняла глаз. Разрозненные компоненты она вытащила из ящика и положила их на свободное место на крышке комода.
— Давно бы пора знать, как выглядит оружие.
— Что ты собираешься с ним делать?
— Почистить и зарядить, будь оно неладно.
Довольно долго Лей наблюдала за тем, как Эйнджел воевала с признаками многолетнего отсутствия внимания. Потом, принявшись заряжать оружие, она сказала:
— Не беспокойся, Лей. Я не собираюсь палить в репортеров без разбора.
— Опять хочешь во что-нибудь вляпаться?
Эйнджел не слушала ее. Покопавшись в чулане, она наконец вышла в свободной блузе, скрывавшей засунутый за пояс джинсов пистолет.
— Единственное, чего я хочу, так это принять меры предосторожности. Я думаю, что тот полоумный моро, что прикончил Байрона, на свободе и, может быть, уже охотится за мной…
Эти слова не убедили Лей.
— Поверь, мне совсем не хочется стать основателем парада параноиков.
Эйнджел вышла из своей спальни и приблизилась к окну, выходящему на залив. На море по-прежнему штормило, небо полыхало молниями, слышались отдаленные грозовые разряды. Фургон все так же стоял на прежнем месте.
— Это будет нелегко.
Лей стояла в дверях комнаты Эйнджел.
— Что ты собираешься предпринять?
— Сейчас? Отправиться к Байрону на квартиру. Хорошенькое дельце, которое не должно вызвать ничьих подозрений. И никакого риска.
— Я поеду с тобой.
— Тебе не нужно…
Лей подошла к ней и положила руки на плечи Эйнджел.
— Я смогу удержать тебя от какой-нибудь глупости.
Эйнджел раскрыла рот, словно собиралась что-то сказать, но как будто передумала и только втянула в себя воздух. Бросив последний взгляд на пинка с камерой в фургоне, она сказала:
— Хорошо, пошли.
Перед парадной дверью, когда они спустились по ступенькам вниз, Эйнджел добавила:
— Мне очень хотелось бы знать, где они раздобыли мой адрес и номер видеокома.
— Это их работа.
Проходя мимо квартиры Бальтазара, Эйнджел уловила приглушенное бормотание включенного видеокома. Доносившиеся обрывки звуков делали реальность еще более сюрреалистичной. Эйнджел представила себе престарелого, больного и полуослепшего льва, сидящего перед экраном и вот уже в который раз просматривающего одни и те же мультяшки. На этот раз ничего смешного в его образе она не усматривала. Напротив, представившаяся сцена казалась в достаточной степени трагичной.
Было похоже, что перемены, коснувшиеся ее жизни, изменили ее отношение к Бальтазару — ведь такое будущее могло ожидать и ее.
Эйнджел открыла дверь и ступила на тротуар. Парня с камерой, федерала, только что выглядывавшего с аппаратурой из окна водительского сиденья фургона, нигде небыло видно. Машина все еще стояла на другой стороне улицы. Было тихо, только где-то далеко прогремел раскат грома…
Эйнджел почувствовала, как ее рука непроизвольно потянулась к поясу, но тут же одернула себя. Она осмотрелась по сторонам. Выше по улице, на перекрестке, собралось несколько моро.
— Эйнджелика Лопес! — кто-то позвал ее.
Эйнджел и Лей повернулись одновременно.
Навстречу им устремились два безукоризненно одетых пинка латиноамериканской наружности. Следом за ними семенил белый с пятнами крыса-моро, тащивший на себе портативную видеоаппаратуру. В мгновение ока репортер оказался рядом. Моро навел объектив, и у Эйнджел возникло чувство, что они находятся в живом эфире, отчего у нее все внутри оборвалось. Латинос уже повернулся к камере и говорил:
— С вами Даниель Паскес. Эксклюзивное интервью «Субботних новостей залива»…
— Черт бы вас побрал.
Эйнджел резко обогнула камеру и наступила на голый розовый хвост крысы.
Оператор повернулся и начал снимать ее со спины. Эйнджел почувствовала, как чья-то рука легла ей на плечо. Эйнджел не спеша повернулась к Паскесу.
— Мисс Лопес…
— Убери от меня свои руки.
— Мисс…
— Я здесь не для того, чтобы набирать для тебя очки популярности. Убери руку или целую неделю будешь испражняться собственными зубами.
Паскес предусмотрительно выпустил ее плечо.
— Не могли бы вы уделить мне несколько минут…
Эйнджел уже не слушала его и уверенным шагом двигалась в сторону «БМВ». Лей уже поджидала ее там. По-видимому, пресса не считала ее заслуживающей внимания. Она услышала, как за ее спиной Паскес продолжал говорить:
— Разве вы не хотите, чтобы о ваших взглядах узнали?
Эйнджел, не оглядываясь, сделала неприличный жест пальцем. Набрав на пульте нужную комбинацию, она открыла машину, и они с Лей забрались в салон.
Лей заняла место пассажира.
— Ты думаешь, правильно поступила, так отбрив его?
— Плевать я на него хотела.
Эйнджел завела машину, и они покатили вниз по холму. Паскес и крыса-моро с аппаратурой бросились к своему фургону.
— Ну, только узнаю, кто дал мой адрес…
— Куда именно мы едем?
— К Башням Южного Пляжа.
Лей присвистнула.
Эйнджел обогнула конструкции, примыкающие к Шестнадцатой улице и направила «БМВ» в сторону побережья. Бессознательно она свернула на Мишн и поехала в сторону «Кроличьей норы».
— Иисус Христос!
Пришлось снизить скорость, поскольку улица вся была запружена пожарными машинами. Передвижение транспорта осуществлялось черепашьим шагом. Даже внутри салона с кондиционером она почувствовала запах гари. Вскоре ее глазам предстал и сам источник дыма — там, где когда-то находилась ее «любимая» забегаловка, полыхали развалины.
— Негодяи сожгли бар дотла.
— Возможно, это была случайность.
— Черта с два.
Эйнджел включила видеоком на панели автомобиля и принялась искать по каналам, надеясь услышать хоть слово о том, что произошло.
Но была вынуждена оставить это занятие, поскольку стоявшая впереди машина скорой помощи тронулась с места. В образовавшемся впереди пространстве она увидела все, что хотела.
Видеоком был настроен на канал новостей.
— … поджога. По мнению полиции, бар оказался жертвой умышленного нападения…
Пинк, которого увидела Эйнджел по другую сторону Мишн, был белым, тщедушного телосложения, в черной кожаной куртке. Это была женщина с татуировкой в виде охваченного огнем меча и глупой улыбкой на лице. Она стояла в стороне от толпы в узком проулке, вдали от любопытных взоров.
Женщина была совершенно лысой.
Черт возьми!
Позади «БМВ» раздался сигнал автомобильного гудка. Лей что-то сказала, но Эйнджел не слушала ее. Вместо этого она распахнула дверцу и бросилась к «лысой красавице».
В пять прыжков преодолела она двадцать метров, что разделяли их. Эйнджел совершала последний прыжок, когда женщина повернула голову и заметила несущегося на нее обезумевшего кролика.
Глаза ее расширились от ужаса, и она, словно защищаясь, подняла вверх руки.
— Чер… — не успела договорить она, когда Эйнджел обеими ногами приземлилась на судорожно подергивающемся теле несчастной.
В ушах Эйнджел все еще стоял гул полыхавшего через дорогу пожара, поэтому ей пришлось прокричать:
— Вы, вшивые бритоголовые!
В голове Эйнджел все смешалось — вой сирен, треск горящего строения, запах дыма, мокрых шлангов, порочного женского лица на фоне грязного, мокрого тротуара…
Бритоголовая попыталась сбросить ее. Но Эйнджел крепко, обеими руками, сжала ее голову, а одну ногу поставила на шею. Та поперхнулась и принялась сопротивляться еще яростнее, но пальцы Эйнджел надежно вцепились в ее уши. Зазубренные серьги врезались Эйнджел в ладони.
— Тебе был нужен пожар? Хочешь сама сгореть?
Эйнджел отпустила одно ухо и подняла блузку, чтобы извлечь «Беретту».
— Хочешь увидеть преисподнюю?
Когда бритоголовая увидела оружие, ее глаза едва не выскочили из орбит. Она с удвоенной силой принялась бороться с Эйнджел. Но сражаться и дышать одновременно оказалось для нее непосильной задачей.
— Эйнджел! — раздался голос сзади.
Эйнджел выхватила пистолет.
— Что ты делаешь?
Голос принадлежал Лей.
Боже, что, черт возьми, она собиралась сделать? Неужели хотела сделать из этой сучки пиццу, когда копы находились всего в нескольких…
Эйнджел повернула голову и посмотрела на пожар. Слава Богу, подумала она, внимание толпы по-прежнему было приковано к полыхавшему ярким факелом бару. Горела не только «Кроличья нора», но и три соседних здания.
Если она не станет больше искушать судьбу и спрячет оружие, то, возможно, избежит риска быть привлеченной к уголовной ответственности за ношение оружия, которым так бойко размахивала. О чем только она думала?
Эйнджел сняла ногу с шеи пинки, и та откатилась прочь. Бритоголовая хрипло вскрикнула, левая рука Эйнджел ощутила легкий толчок.
В ладони она все еще сжимала зазубренную серьгу.
— Спятивший мохнатый клубок, — умудрилась выдавить из себя лысая.
— Пойдем, Эйнджел.
Лей схватила Эйнджел за руку.
Та снова засунула оружие за пояс джинсов.
— Что б ей…
Когда Лей повела ее вдоль проулка, бритоголовая нагло посмотрела ей в лицо:
— Мы знаем, кто ты.
— Заткнись.
— Пойдем, Эйнджел. — Лей продолжала тянуть ее в сторону машины.
Когда они подошли к «БМВ», до слуха Эйнджел долетел хриплый голос лысой:
— Пламенеющий меч правоты…
Дверца закрылась, и все смолкло.
Эйнджел с такой силой надавила на акселератор, что машина стрелой сорвалась с места. Вырвавшись из уличной пробки, они стремительно неслись по городским кварталам.
— Что на тебя нашло, девочка? Мне показалось, что ты собираешься убить…
— Так оно и было.
— А на меня ты не собираешься наброситься? Если собираешься, то я бы хотела это знать заранее. Если ты будешь так кидаться на каждого человека, который тебе попадется…
— Она не каждый.
— Тогда кто она, черт побери? И какого лешего ты танцевала на ее шее?
Теперь Эйнджел мчалась по Бийлу, нырнув под вздыбленный Эмбаркадеро Фривей. Когда «БМВ» проезжал под новым Оклендским мостом, Эйнджел сказала:
— Пожар устроила она или другие, ей подобные.
— Откуда, черт возьми, ты можешь это знать?
— Ты же сама видела. «Рыцари Человечества»…
— Ну и что? Ты что, ни с того ни с сего объявила войну каждой тусующейся здесь группе? Тогда тебе придется сражаться с половиной города. Эйнджел, я боюсь, тебе тогда пуль не хватит.
— Неужели ты не видишь, что происходит?
Эйнджел резко затормозила, и зеленый «Мадуро», отчаянно завывая клаксоном, промчался мимо, едва избежав столкновения.
— Что?
— Они устроили пожар в отместку. Кто-то в свою очередь станет мстить за это, и так будет продолжаться вечно. Конца и края этому нет. Другие тоже…
Эйнджел уткнулась лбом в руль управления автомобиля. Почему она никак не может отделаться от чувства, что летит в бездонную темную пропасть? Но, встряхнувшись, она заверила себя, что ее просто мутит от приставшего к шерсти запаха гари.
— Что тоже?
Глаза Эйнджел наполнились слезами.
— Боже, я ничего не знаю.
Лей обняла ее за плечи.
— Тебя просто выбили из колеи. Это понятно. Давай, наконец, отыщем жилье, которое ты унаследовала, и чего-нибудь выпьем. Хорошо?
Эйнджел кивнула и сделала глубокий вдох.
— Прости, Лей. Я последнее время совсем не могу держать себя в руках.
Башни Южного побережья находились как раз за углом Стенфорда и Таунсенда, прямо на берегу залива. Фактически, этот квартал располагался на месте бывшего вокзала. Все, что было за ним, включая набережную и несколько миллионов тонн прибрежных строений, во время землетрясения 34-го года сползли в воду. Теперь, когда туман рассеялся, Эйнджел подумала, что вид города значительно выиграл бы, если бы белые бетонные с черными стеклами конструкции в неоацтекском стиле скрылись под водой вместе с выступом Таунсенда.
Эйнджел припарковала машину в подземном гараже и вместе с Лей поднялась в здание.
Нажав цифровой код, указанный Де Гармо, она оказалась в вестибюле, где вместе с Лей они провели несколько минут — пришлось объяснить ситуацию охранникам. Нанятые копы вели себя любезно и достаточно профессионально. Эйнджел их поведение даже немного успокоило, заставив забыть, что разговаривает с людьми.
Но все равно некоторое напряжение присутствовало. Внешний лоск парней все же давал легкую трещину.
Понадобилось еще несколько минут, прежде чем закончилась двойная проверка и Эйнджел проводили к лифтам. Ей вручили удостоверение личности и пообещали, что отныне внесут ее данные в компьютер, и подвергаться подобным проверкам ей больше не придется.
Когда лифт устремился вверх, она спросила Лей:
— Видела это?
— Что? — не поняла Лей.
— Тех парней. Они это тоже чувствуют.
— Чувствуют что?
— Дух насилия. Мы здесь чужие, и люди начинают это понимать.
— Ты просто свихнулась.
На пятнадцатом этаже, где расположились апартаменты Байрона, двери с тихим шорохом распахнулись в стороны.
— Лей, боюсь, скоро здесь будет жарко, как в аду. Теперь это только вопрос времени.
— Здесь тебе не Нью-Йорк, не Лос-Анжелес. Мне кажется, ты все слишком близко принимаешь к сердцу и не видишь перспективы.
Эйнджел вела подругу по коридору к апартаментам под номером 156. На панели возле двери она набрала очередной цифровой код.
— А чем, собственно, Сан-Франциско отличается…
Дверь открылась, и Эйнджел не успела договорить то, что собиралась.
Не переступая порог, они молча уставились на открывшуюся их взглядам картину.
— Черт, — наконец произнесла Эйнджел.
— Я вызову полицию, — предложила Лей.
Эйнджел не услышала ее, но все равно кивнула. Она вошла в комнату, переступая через разбросанные, искромсанные диванные подушки. Кофейный столик развалился на три части, его стеклянная столешница была разбита. Ковровое покрытие на полу было изрезано аккуратными пятисантиметровыми полосами также, как и обивка на мягкой мебели.
Эйнджел уловила в воздухе слабый мускусный запах животного. Пахло то ли собакой, то ли лисой, сказать точно она не могла. Прошло уже какое-то время, и запах почти выветрился. В одном она была совершенно уверена — ничего общего с Байроном этот запах не имел.
Да, подумала Эйнджел, Лей следовало спуститься в вестибюль.
Повсюду были установлены видеокомы. Эйнджел даже казалось, что один из них находился даже на балконе.
Острожно ступая среди обломков, Эйнджел направилась к искалеченному, облитому спиртным бару, надеясь, что подонки, орудовавшие в квартире, оставили ей хотя бы что-нибудь выпить.
ГЛАВА 8
Они сидели на балконе. Небо заметно потемнело. Эйнджел упорно продолжала размышлять над тем, что еще могло случится.
— Вы не заметили, что-нибудь пропало? — спросил Анака.
— Я уже сказала тем копам, которые здесь были до вас, что это не мой дом.
Эйнджел отказывалась присесть. Ей даже не хотелось смотреть в сторону этого детектива с азиатской внешностью. Анака был последним в длинной чреде одетых в униформу людей, детективов и сотрудников лаборатории, которые были заняты тем, что в поисках следов разбирали завалы. Она уже дала показания одному полицейскому в форме и больше не желала повторяться.
— Снова все те же проклятые вопросы? Почему бы не заткнуться и не оставить меня в покое?
Она слышала, как Анака тягостно вздохнул, словно собирался что-то ответить ей. Но вместо этого он задал еще один вопрос.
— Когда в последний раз вы были здесь?
— Неделю назад, в среду. За последние полчаса ответ на этот вопрос ничуть не изменился.
— Возможно, что те самые люди, которые…
Эйнджел беспомощно огляделась.
«Черт, неужели он полагает, что я должна знать, могла ли та тройка безволосых придурков развлекаться здесь?»
Анака потер виски.
— Мисс Лопес, не могли бы вы вести себя полюбезнее?
— Чего вы суетитесь? У вас имеются подозреваемые. Они предстанут перед судом. Ваша работа завершена.
Эйнджел подошла к Анаке. Когда она стояла, а тот продолжал сидеть, глаза их находились на одном уровне. От копа исходил запах джина и усталости, смешанной с нервозностью.
— Ну да, — деланно улыбаясь, заключила она. — Эти бритоголовые паршивцы, чтобы облегчить вам жизнь, сделали и это.
— Я делаю свою работу. Все не так просто…
Анака огляделся по сторонам и поднялся.
— Как будто вам не все равно?
Похоже было, что этот вопрос не произвел на него никакого впечатления. Он посмотрел в комнату, где все еще копошились полицейские. Судебные медики в поисках биологического материала, отпечатков пальцев или лап посыпали гладкие поверхности порошком и просвечивали ультрафиолетовым лазером.
Анака подошел к двери и задвинул створки. Внезапно Эйнджел вспомнила о докторе Эллис. Еще она вспомнила о напряженном споре между двумя полицейскими в машине по пути следования в морг. Уайт ничего не хотел иметь общего с «заговорщиками» Анаки. Анака подозревал…
— Аутопсия показала что-то странное, — вслух сказала Эйнджел.
Анака резко повернулся.
— Что вам известно об этом?
В глазах Анаки читался параноидальный страх, который она наблюдала у доктора Эллис.
— Выяснили вы, почему проведение вскрытия было поручено доктору Эллис, которая, как известно, не является специалистом по кошачьим.
— Нет.
Анака предусмотрительно отошел от дверей.
— Я несколько раз пытался связаться с Эллис, чтобы узнать что-нибудь относительно вскрытия.
— Она вам сказала, что виновником смерти Байрона был моро?
— Что? Откуда вы знаете?
— Эллис сказала мне вчера, когда я загнала ее в угол. Правда, она едва не наложила при этом в штаны.
Ей было приятно видеть, что кто-то еще пришел в замешательство. И было неважно, что удивленное выражение держалось на его лице всего доли секунды.
Анака закивал головой, словно только что осознал какую-то истину.
— Сначала сфальсифицировала данные аутопсии, а потом струсила. Поэтому-то она исчезла…
Эйнджел собиралась спросить у него, что случилось с Эллис, но он не дал ей такой возможности и продолжил свои рассуждения, сменив тему. В голосе Анаки чувствовалась примесь страха или безумия.
— Все гораздо сложнее, чем кажется.
Он произнес эти слова с такой убежденностью, что Эйнджел отступила к перилам. Грозовой разряд разорвал небо, и впервые за все это время она заметила, каким бледным и изможденным он казался. На нем был все тот же мятый костюм, который она видела на нем в день посещения морга. Может быть, в этом же костюме он приходил к ней в «Ральф».
— О чем вы говорите?
Анака подошел к ней. В тот момент до них донесся раскат грома. Ветер усилился и погнал облака дальше на юг, в сторону залива. Последние светлые пятна на небе исчезли.
— Первое большое землетрясение. Пожары почти полностью погубили этот город.
Взгляд Анаки был устремлен на залив, где вздымался купол. Голос его стал более жестким и более сдержанным.
— В 34-м были деньги. Землетрясение, введение военного положения, экономический спад, перестройка общества… Этот город продавался и покупался, как на аукционе. За деньги из полицейских можно было сделать наемных убийц, подкупить пожарных тоже ничего не стоило…
— Что вы хотите этим сказать?
Анака повернулся к ней.
— Я не враг.
— Вы — винтик в этой машине.
— Нет.
Анака покачал головой.
— На протяжении двадцати лет… Четверть века прошло со времени землетрясения, но ничего не изменилось.
Небо разорвала новая яркая вспышка, вслед за которой послышался грозовой разряд, длившийся почти целую минуту. От раската грома даже завибрировали перила балкона, облокотившись на которые стояла Эйнджел. На нос ей упала первая капля дождя.
Анака продолжал говорить. Казалось, что о присутствии Эйнджел он забыл.
— Прокурор округа выносит обвинение на основании весьма сомнительных показаний. Я такого не припомню с тех времен, как Национальная Гвардия прекратила расстрелы мародеров.
Дождь усилился, интервалы между вспышками молний и громовыми раскатами сокращались.
— Они говорят, что хотят покончить с «Рыцарями»…
Теперь Анака говорил громче, но как Эйнджел не напрягалась, она уловила только последние слова фразы:
— «Ван Дайн Индастриал»?
— Вы говорите о предприятии, восстановившем Пирамиду? — прокричала она, стараясь пересилить поднявшуюся бурю.
— Да, и канатную дорогу, и часть Нижнего города, что лежит между Маркетом и Телеграф Хилл. Это здание тоже принадлежит им, как и большинство жилых домов, выходящих окнами на залив.
Небо прорвало, и дождь обрушился на город в полную силу. На балконе образовалась не успевавшая стекать лужа.
— Байрон Дорсет работал на «Ван Дайн», а в Сан-Франциско основа всего — именно «Ван Дайн».
— Это имеет какое-нибудь отношение к…
Анака покачал головой
— Как раз этим я и занимаюсь, помогите мне.
Он раздвинул двери и шагнул внутрь квартиры, Эйнджел тотчас последовала за ним.
Единственный запах, который ощутила там Эйнджел, был запахом ее собственной мокрой шерсти.
— А как насчет детектива Уайта?
— Он хороший полицейский, — в голосе его, однако, слышался легкий сарказм.
— Уайт недолюбливает вас, не так ли?
Анака пожал плечами.
— В участке найдется немного людей, кто испытывал бы ко мне теплые чувства. Я к этому привык.
— Вы не заметили, что-нибудь пропало? — спросил Анака.
— Я уже сказала тем копам, которые здесь были до вас, что это не мой дом.
Эйнджел отказывалась присесть. Ей даже не хотелось смотреть в сторону этого детектива с азиатской внешностью. Анака был последним в длинной чреде одетых в униформу людей, детективов и сотрудников лаборатории, которые были заняты тем, что в поисках следов разбирали завалы. Она уже дала показания одному полицейскому в форме и больше не желала повторяться.
— Снова все те же проклятые вопросы? Почему бы не заткнуться и не оставить меня в покое?
Она слышала, как Анака тягостно вздохнул, словно собирался что-то ответить ей. Но вместо этого он задал еще один вопрос.
— Когда в последний раз вы были здесь?
— Неделю назад, в среду. За последние полчаса ответ на этот вопрос ничуть не изменился.
— Возможно, что те самые люди, которые…
Эйнджел беспомощно огляделась.
«Черт, неужели он полагает, что я должна знать, могла ли та тройка безволосых придурков развлекаться здесь?»
Анака потер виски.
— Мисс Лопес, не могли бы вы вести себя полюбезнее?
— Чего вы суетитесь? У вас имеются подозреваемые. Они предстанут перед судом. Ваша работа завершена.
Эйнджел подошла к Анаке. Когда она стояла, а тот продолжал сидеть, глаза их находились на одном уровне. От копа исходил запах джина и усталости, смешанной с нервозностью.
— Ну да, — деланно улыбаясь, заключила она. — Эти бритоголовые паршивцы, чтобы облегчить вам жизнь, сделали и это.
— Я делаю свою работу. Все не так просто…
Анака огляделся по сторонам и поднялся.
— Как будто вам не все равно?
Похоже было, что этот вопрос не произвел на него никакого впечатления. Он посмотрел в комнату, где все еще копошились полицейские. Судебные медики в поисках биологического материала, отпечатков пальцев или лап посыпали гладкие поверхности порошком и просвечивали ультрафиолетовым лазером.
Анака подошел к двери и задвинул створки. Внезапно Эйнджел вспомнила о докторе Эллис. Еще она вспомнила о напряженном споре между двумя полицейскими в машине по пути следования в морг. Уайт ничего не хотел иметь общего с «заговорщиками» Анаки. Анака подозревал…
— Аутопсия показала что-то странное, — вслух сказала Эйнджел.
Анака резко повернулся.
— Что вам известно об этом?
В глазах Анаки читался параноидальный страх, который она наблюдала у доктора Эллис.
— Выяснили вы, почему проведение вскрытия было поручено доктору Эллис, которая, как известно, не является специалистом по кошачьим.
— Нет.
Анака предусмотрительно отошел от дверей.
— Я несколько раз пытался связаться с Эллис, чтобы узнать что-нибудь относительно вскрытия.
— Она вам сказала, что виновником смерти Байрона был моро?
— Что? Откуда вы знаете?
— Эллис сказала мне вчера, когда я загнала ее в угол. Правда, она едва не наложила при этом в штаны.
Ей было приятно видеть, что кто-то еще пришел в замешательство. И было неважно, что удивленное выражение держалось на его лице всего доли секунды.
Анака закивал головой, словно только что осознал какую-то истину.
— Сначала сфальсифицировала данные аутопсии, а потом струсила. Поэтому-то она исчезла…
Эйнджел собиралась спросить у него, что случилось с Эллис, но он не дал ей такой возможности и продолжил свои рассуждения, сменив тему. В голосе Анаки чувствовалась примесь страха или безумия.
— Все гораздо сложнее, чем кажется.
Он произнес эти слова с такой убежденностью, что Эйнджел отступила к перилам. Грозовой разряд разорвал небо, и впервые за все это время она заметила, каким бледным и изможденным он казался. На нем был все тот же мятый костюм, который она видела на нем в день посещения морга. Может быть, в этом же костюме он приходил к ней в «Ральф».
— О чем вы говорите?
Анака подошел к ней. В тот момент до них донесся раскат грома. Ветер усилился и погнал облака дальше на юг, в сторону залива. Последние светлые пятна на небе исчезли.
— Первое большое землетрясение. Пожары почти полностью погубили этот город.
Взгляд Анаки был устремлен на залив, где вздымался купол. Голос его стал более жестким и более сдержанным.
— В 34-м были деньги. Землетрясение, введение военного положения, экономический спад, перестройка общества… Этот город продавался и покупался, как на аукционе. За деньги из полицейских можно было сделать наемных убийц, подкупить пожарных тоже ничего не стоило…
— Что вы хотите этим сказать?
Анака повернулся к ней.
— Я не враг.
— Вы — винтик в этой машине.
— Нет.
Анака покачал головой.
— На протяжении двадцати лет… Четверть века прошло со времени землетрясения, но ничего не изменилось.
Небо разорвала новая яркая вспышка, вслед за которой послышался грозовой разряд, длившийся почти целую минуту. От раската грома даже завибрировали перила балкона, облокотившись на которые стояла Эйнджел. На нос ей упала первая капля дождя.
Анака продолжал говорить. Казалось, что о присутствии Эйнджел он забыл.
— Прокурор округа выносит обвинение на основании весьма сомнительных показаний. Я такого не припомню с тех времен, как Национальная Гвардия прекратила расстрелы мародеров.
Дождь усилился, интервалы между вспышками молний и громовыми раскатами сокращались.
— Они говорят, что хотят покончить с «Рыцарями»…
Теперь Анака говорил громче, но как Эйнджел не напрягалась, она уловила только последние слова фразы:
— «Ван Дайн Индастриал»?
— Вы говорите о предприятии, восстановившем Пирамиду? — прокричала она, стараясь пересилить поднявшуюся бурю.
— Да, и канатную дорогу, и часть Нижнего города, что лежит между Маркетом и Телеграф Хилл. Это здание тоже принадлежит им, как и большинство жилых домов, выходящих окнами на залив.
Небо прорвало, и дождь обрушился на город в полную силу. На балконе образовалась не успевавшая стекать лужа.
— Байрон Дорсет работал на «Ван Дайн», а в Сан-Франциско основа всего — именно «Ван Дайн».
— Это имеет какое-нибудь отношение к…
Анака покачал головой
— Как раз этим я и занимаюсь, помогите мне.
Он раздвинул двери и шагнул внутрь квартиры, Эйнджел тотчас последовала за ним.
Единственный запах, который ощутила там Эйнджел, был запахом ее собственной мокрой шерсти.
— А как насчет детектива Уайта?
— Он хороший полицейский, — в голосе его, однако, слышался легкий сарказм.
— Уайт недолюбливает вас, не так ли?
Анака пожал плечами.
— В участке найдется немного людей, кто испытывал бы ко мне теплые чувства. Я к этому привык.