Страница:
— Когда ты приехала в Штаты? — поинтересовалась Диана.
— В сорок пятом.
— А как тебе это удалось? Иммиграционная служба до сих пор слышать не желает об искусственно созданных людях.
Эви подумала о круглолицем чиновнике из Госдепартамента, проводившем с ней собеседование. Он сказал, что въезд франкам в страну заказан. Именно тогда Эви впервые услышала это словцо. Однако, если она даст согласие работать на правительство, он, пожалуй, похлопочет за нее.
— Мне пришлось пойти на кое-какие уступки, — сказала Эви.
— Могу себе представить.
Эви ощутила себя лгуньей. Ей следовало бы рассказать Диане все как на духу, но внезапно Эви стало страшно потерять свою новую подругу. Как, собственно, она могла сказать этой женщине, что провела двенадцать лет на правительственной службе?
А еще она ощущала смертельную усталость. Эви вздохнула:
— И все-таки мне нужно докончить мой сон, который ты прервала.
— Ясно, — Диана поднялась на ноги, подхватив с пола пижаму. — Спокойной ночи… то есть утра.
И она направилась к лесенке, ведущей на антресоли. Эви прокашлялась.
Диана обернулась:
— В чем дело?
Эви приподнялась, держа в здоровой руке кимоно.
— После таких трудов я остаюсь спать на софе.
Подогрев остатки вчерашнего ужина, она достала из рюкзака библиотечную инфокарту и засунула ее в считывающее устройство видеофона. Через секунду прибор уже был готов к работе. Эви пошарила вокруг и нашла пульт. Ночью каким-то образом он залетел под софу.
На экране появилась коммерческая телепрограмма — футбольная лига четвероногих. Игра была прервана из-за травмы одного из участников. Эви краем уха услышала, что назначен двадцатиметровый пенальти за незаконное применение когтей.
Эви нашла на пульте кнопку базы данных и вывела на экран информацию с карты.
Футбольный матч сменился на экране эмблемой нью-йоркской Публичной библиотеки.
— Япония, — сказала Эви себе под нос, досадуя, что на пульте Дианы отсутствуют многие сложные функции.
Она провела у экрана несколько часов, анализируя хорошо известные ей факты: политические убийства, ответственность за которые брал на себя Фронт Национального Освобождения, каким-то образом были связаны с Палатой Науки и Техники. Обычно ФНО наносил удары по твердолобым политикам, но некоторые из его жертв были из числа мягкотелых либералов. И наоборот, подчас это были реформаторы, которые хотели бы предоставить оккупированной Японии известную независимость. Кроме того, ФНО отличался нетерпимостью к соперничающим организациям. Особенно жестоко он преследовал тех, кто брал на себя смелость говорить от имени японского народа.
По мнению Эви, перед ней сейчас предстала организация, главной целью которой, несмотря на всю риторику, было стремление сохранить статус-кво.
Само по себе это мало что значило. Любая организация могла пасть жертвой бюрократической машины и борьбы за власть. Даже террористы — к ним это особенно относилось — могли настолько закоснеть в своих взглядах, что теряли из виду первоначальные цели.
Тем не менее, хотя наносимые фронтом удары ни в малейшей степени не содействовали освобождению Японии, они существенно замедляли технический прогресс по всему Тихоокеанскому кольцу. Особенно в тех областях, где японцы удерживали пальму первенства. Собственно говоря, подумала Эви, не будет большой натяжкой утверждать, что ФНО несет ответственность за то, что Азиатское научное содружество, одержимое подозрительностью, все больше замыкается в себе.
А послушные пришельцам конгрессмены принимали новые нелепые законы. Это снова заставило Эви задуматься о том, что ей и раньше не давало покоя, однако не позволяло сделать осмысленные выводы.
Штаты были не единственной страной, способной вести межзвездные исследования. До Пан-Азиатской войны Индия вместе с Японией опередили остальной мир в области космических программ.
До войны.
Эта война стала самой омерзительной главой в книге мировой истории. Она унесла около ста миллионов человеческих жизней. А жизни моро вообще никто не считал. Два десятилетия войны. И победителями вышли вовсе не те страны, которым следовало.
Может, тому причиной…
Нет. Эви не хотелось об этом думать. К чему ворошить прошлое. Сейчас ей хотелось одного — найти, наконец, подтверждение, что в ее истории действительно замешан Фронт Национального Освобождения Японии, а если это так, то почему.
Деньги.
Финансы всегда оказывались одной из ведущих причин. Именно идя по следу денег, ей наконец удалось разрушить подпольную организацию в Кливленде. Сумей она обнаружить, кто финансирует ФНО, то могла бы сузить поле своих поисков. Ей нужны частности, а не широкие обобщения.
Частности.
Еще раз пробежав пальцами по кнопкам, Эви услышала, что проснулась Диана. Пока на экране мелькал текст, Эви слышала, что Диана приняла душ, оделась и приготовила кофе.
Аромат кофе был теперь совсем близко. Диана присела рядом с Эви:
— Доброе утро.
— Собственно говоря, уже полчетвертого, — отозвалась Эви.
— Любительница точности. Я вижу, ты сегодня без очков.
Эви машинально поднесла к лицу правую руку, едва не ткнув себе в нос пультом.
База данных прекратила выдачу информации.
— Что там у тебя на экране?
Эви отложила пульт и взглянула на Диану. На ней был надет мешковатый свитер, который, однако, прекрасно на ней смотрелся.
— Пытаюсь выяснить, на кого же все-таки работают эти наемники-афганы.
Диана, сделав глоток кофе, спросила:
— Может, они работают на корпорацию «Ниоги»?
— Что? — Эви взглянула на экран.
Картинка застыла на Соединенных Штатах. Это была статья о благотворительном банкете, устроенном советом корпорации. Каждое блюдо обошлось не менее чем в тысячу долларов. Текст под картинкой утверждал, что в действительности банкет был устроен для сбора средств в пользу ФНО, который даже не пытался скрыть своей причастности. Статья почти не содержала конкретных фактов, зато была полна инсинуаций.
Что же касается самой Эви, эта картинка все расставляла для нее по своим местам. Над одним из этих тысячедолларовых блюд склонилось лицо, которое она никогда не забудет.
Тип с биноклем.
ГЛАВА 12
ГЛАВА 13
— В сорок пятом.
— А как тебе это удалось? Иммиграционная служба до сих пор слышать не желает об искусственно созданных людях.
Эви подумала о круглолицем чиновнике из Госдепартамента, проводившем с ней собеседование. Он сказал, что въезд франкам в страну заказан. Именно тогда Эви впервые услышала это словцо. Однако, если она даст согласие работать на правительство, он, пожалуй, похлопочет за нее.
— Мне пришлось пойти на кое-какие уступки, — сказала Эви.
— Могу себе представить.
Эви ощутила себя лгуньей. Ей следовало бы рассказать Диане все как на духу, но внезапно Эви стало страшно потерять свою новую подругу. Как, собственно, она могла сказать этой женщине, что провела двенадцать лет на правительственной службе?
А еще она ощущала смертельную усталость. Эви вздохнула:
— И все-таки мне нужно докончить мой сон, который ты прервала.
— Ясно, — Диана поднялась на ноги, подхватив с пола пижаму. — Спокойной ночи… то есть утра.
И она направилась к лесенке, ведущей на антресоли. Эви прокашлялась.
Диана обернулась:
— В чем дело?
Эви приподнялась, держа в здоровой руке кимоно.
— После таких трудов я остаюсь спать на софе.
* * *
Эви проснулась в полдень первого января. Осторожно выскользнула из постели, стараясь не разбудить Диану, и прошла в кухню.Подогрев остатки вчерашнего ужина, она достала из рюкзака библиотечную инфокарту и засунула ее в считывающее устройство видеофона. Через секунду прибор уже был готов к работе. Эви пошарила вокруг и нашла пульт. Ночью каким-то образом он залетел под софу.
На экране появилась коммерческая телепрограмма — футбольная лига четвероногих. Игра была прервана из-за травмы одного из участников. Эви краем уха услышала, что назначен двадцатиметровый пенальти за незаконное применение когтей.
Эви нашла на пульте кнопку базы данных и вывела на экран информацию с карты.
Футбольный матч сменился на экране эмблемой нью-йоркской Публичной библиотеки.
— Япония, — сказала Эви себе под нос, досадуя, что на пульте Дианы отсутствуют многие сложные функции.
Она провела у экрана несколько часов, анализируя хорошо известные ей факты: политические убийства, ответственность за которые брал на себя Фронт Национального Освобождения, каким-то образом были связаны с Палатой Науки и Техники. Обычно ФНО наносил удары по твердолобым политикам, но некоторые из его жертв были из числа мягкотелых либералов. И наоборот, подчас это были реформаторы, которые хотели бы предоставить оккупированной Японии известную независимость. Кроме того, ФНО отличался нетерпимостью к соперничающим организациям. Особенно жестоко он преследовал тех, кто брал на себя смелость говорить от имени японского народа.
По мнению Эви, перед ней сейчас предстала организация, главной целью которой, несмотря на всю риторику, было стремление сохранить статус-кво.
Само по себе это мало что значило. Любая организация могла пасть жертвой бюрократической машины и борьбы за власть. Даже террористы — к ним это особенно относилось — могли настолько закоснеть в своих взглядах, что теряли из виду первоначальные цели.
Тем не менее, хотя наносимые фронтом удары ни в малейшей степени не содействовали освобождению Японии, они существенно замедляли технический прогресс по всему Тихоокеанскому кольцу. Особенно в тех областях, где японцы удерживали пальму первенства. Собственно говоря, подумала Эви, не будет большой натяжкой утверждать, что ФНО несет ответственность за то, что Азиатское научное содружество, одержимое подозрительностью, все больше замыкается в себе.
А послушные пришельцам конгрессмены принимали новые нелепые законы. Это снова заставило Эви задуматься о том, что ей и раньше не давало покоя, однако не позволяло сделать осмысленные выводы.
Штаты были не единственной страной, способной вести межзвездные исследования. До Пан-Азиатской войны Индия вместе с Японией опередили остальной мир в области космических программ.
До войны.
Эта война стала самой омерзительной главой в книге мировой истории. Она унесла около ста миллионов человеческих жизней. А жизни моро вообще никто не считал. Два десятилетия войны. И победителями вышли вовсе не те страны, которым следовало.
Может, тому причиной…
Нет. Эви не хотелось об этом думать. К чему ворошить прошлое. Сейчас ей хотелось одного — найти, наконец, подтверждение, что в ее истории действительно замешан Фронт Национального Освобождения Японии, а если это так, то почему.
Деньги.
Финансы всегда оказывались одной из ведущих причин. Именно идя по следу денег, ей наконец удалось разрушить подпольную организацию в Кливленде. Сумей она обнаружить, кто финансирует ФНО, то могла бы сузить поле своих поисков. Ей нужны частности, а не широкие обобщения.
Частности.
Еще раз пробежав пальцами по кнопкам, Эви услышала, что проснулась Диана. Пока на экране мелькал текст, Эви слышала, что Диана приняла душ, оделась и приготовила кофе.
Аромат кофе был теперь совсем близко. Диана присела рядом с Эви:
— Доброе утро.
— Собственно говоря, уже полчетвертого, — отозвалась Эви.
— Любительница точности. Я вижу, ты сегодня без очков.
Эви машинально поднесла к лицу правую руку, едва не ткнув себе в нос пультом.
База данных прекратила выдачу информации.
— Что там у тебя на экране?
Эви отложила пульт и взглянула на Диану. На ней был надет мешковатый свитер, который, однако, прекрасно на ней смотрелся.
— Пытаюсь выяснить, на кого же все-таки работают эти наемники-афганы.
Диана, сделав глоток кофе, спросила:
— Может, они работают на корпорацию «Ниоги»?
— Что? — Эви взглянула на экран.
Картинка застыла на Соединенных Штатах. Это была статья о благотворительном банкете, устроенном советом корпорации. Каждое блюдо обошлось не менее чем в тысячу долларов. Текст под картинкой утверждал, что в действительности банкет был устроен для сбора средств в пользу ФНО, который даже не пытался скрыть своей причастности. Статья почти не содержала конкретных фактов, зато была полна инсинуаций.
Что же касается самой Эви, эта картинка все расставляла для нее по своим местам. Над одним из этих тысячедолларовых блюд склонилось лицо, которое она никогда не забудет.
Тип с биноклем.
ГЛАВА 12
«Корпорация „Ниоги“, — прочитала Эви, — „основана в 2040 году японскими промышленниками и финансистами в изгнании. Штаб-квартира в Нью-Йорк-Сити. Важнейший поставщик компаниям по производству электроники в Латинской Америке. Основной капитал — информация отсутствует. Важнейшие держатели акций — информация отсутствует. Оборот — точные данные отсутствуют, предположительно сравним с оборотом «Дженерал Моторс“.
Туманно, черт побери, слишком туманно. Эви хотелось от злости стукнуть кулаком по машине. Ей пришла в голову мысль позвонить парню из библиотеки, тому самому, что защитил диссертацию. Правда, ей не нужна была информация об этой чертовой «Ниоги» или ее подозрительном совете директоров. Ей требовалось узнать, кто такой этот тип с биноклем.
По крайней мере, она сумела заставить видеофон сделать для нее отпечаток его лица.
— Ты уверена, что твою машину никак нельзя настроить на графический поиск?
— Ты что, шутишь? Этот ящик? — Диана рассмеялась.
Затем она подавила смех и села, подтянув под свитером колени под подбородок.
— Извини, от меня не слишком много пользы, ведь правда?
— Если бы не ты, мне бы ни за что не раздобыть фото этого ублюдка — или, по крайней мере, разжиться этим допотопным ящиком, начиненным никуда не годной электроникой.
Эви вынула из машины библиотечную карточку, и на экран снова вернулся футбол. Она посмотрела на сделанный машиной отпечаток и вдруг вспомнила, что у нее в рюкзаке завалялся бинокль. В нем по-прежнему торчала инфокарта того типа, что вел за ней слежку. Наверняка он успел записать кое-что полезное для нее.
Эви расстегнула молнию рюкзака и вытащила бинокль. Это была довольно хитроумная электронная штуковина, однако Эви привела ее в негодность. Линзы треснули, а в видоискателе на жидких кристаллах был виден калейдоскопический узор из зеленого снега в перемешку с безжизненными черными пятнами. Эви попыталась вскрыть корпус, чтобы извлечь инфокарту.
— По крайней мере, он кое-что успел записать.
Карточка вошла в машину как раз в тот момент, когда лис-моро, играющий за сан-францискский «Тайфун», забил очередной гол.
Эви в ускоренном режиме прокрутила карту к самому началу. Видеоряд начался пустым экраном, на котором высвечивались время и вчерашняя дата. Счетчик начал отсчитывать секунды, и взгляду Эви предстала до боли знакомая сцена: она голышом начинает утренние упражнения. Она услышала, как у Дианы перехватило дыхание, и обернулась к подруге. Диана устроилась, вытянув шею вперед, на краю софы и не сводила с экрана глаз. Неожиданно она резко взмахнула рукой.
— Постой, что там у тебя?
«Что там у меня?»
Эви прокрутила запись вперед. Окуляры бинокля были направлены на зернистое зеленое изображение ее самой на балконе, занятой отжиманием пресса. Затем она прыжком бросилась на крышу. На экране было хорошо видно, как в подголовник ее тренажера впилась пуля.
Бинокль перевели на другой объект.
На экране возник в каком-то совершенно невозможном ракурсе кусок соседнего кондоминиума. Наблюдатель вовремя сосредоточился на открытом окне, чтобы засечь ружейную вспышку. На какое-то мгновение Эви показалось, будто она заметила лицо, однако в следующий момент наблюдатель снова перевел бинокль на нее.
Эви медленно прокрутила запись еще раз кадр за кадром, пока не наткнулась на тот, где можно было частично разглядеть лицо стреляющего. Эви сделала отпечаток и с этого кадра.
На снимке была явно не Сукиота.
— Ты его знаешь? — спросила ее Диана.
Эви покачала головой:
— По-моему, его зовут Гейб.
— Из легавых?
— Откровенно говоря, я в этом сомневаюсь.
Эви стала прокручивать видео назад. Сначала она снова увидела себя в собственной квартире вчерашним утром, после чего запись неожиданно перескочила, если верить дате на экране, еще на неделю назад. Наблюдатель следил сквозь окно за квартирой Фрея. Фрей был дома и с ним еще двое, которых Эви знала по службе. Один из них был ее сослуживцем по Мозговому Центру, Дэвид Прайс. Второй — ее непосредственный начальник — Эрин Хофштадтер. Человек, которому она докладывала о своих действиях на протяжении шести лет.
В квартире находились еще трое. Одного из них она не узнала, второго — не сумела отчетливо рассмотреть.
Третьим был снайпер.
Что за дьявольщина тут происходит? Эви застыла, глядя в упор на этот секстет, чтобы лучше рассмотреть лица. Отпечатанный машиной портрет снайпера был довольно расплывчатым. Вполне возможно, хотя и маловероятно, что она все-таки ошиблась. Эви одолевали сомнения.
Она засекла время. Сцена в квартире Фрея занимала около пяти минут. Начиналась она тем, что Фрей распахнул окно, а затем просто обрывалась в конце записи.
Эви вздохнула и несколько раз прогнала запись назад и вперед, пытаясь прочитать по губам разговор собравшихся.
Фрей открыл окно и выглянул наружу: «… надо ли нам привлекать ее?.. »
Он загораживал собой Хофштадтера, и Эви не сумела разглядеть ответ.
Один из незнакомцев, внешне похожий на университетского профессора, обратился к Хофштадтеру.
Он был повернут к Эви в профиль, и она смогла разобрать лишь пару слов — «дурацкая затея» и «отпуск». После чего профессор закрыл лицо руками и покачал головой. Прайс смотрел в окно, и Фрей лишь частично заслонял его. Он обращался через плечо Хофштадтера к профессору:
— Дак, не отклоняйтесь.
Прайс наклонился вперед, и Эви не разобрала конца предложения. Когда ей снова стали видны его губы, она сумела распознать слово «ксенобиология». Эви несколько раз прокрутила этот эпизод, чтобы убедиться, что она не ошиблась.
Фрей замахал на них руками. Он все еще выглядывал из окна.
— Успокойтесь. Не хватало нам еще сводить между собой счеты.
Один из неизвестных гостей, одетый в безукоризненно скроенный черный костюм, наконец заговорил. Он тоже махал руками, и губы его были видны на экране лишь несколько мгновений:
— Я вас предупреждал.
Прайс умоляюще возвел глаза к небу и произнес предложение, которое Эви сумела разобрать целиком:
— Вы и ваши вонючие тахионы.
— Заткнись, Пр… — Фрей обернулся, чтобы закончить беззвучную тираду.
Затем он сел, глядя на пятерку присутствующих из-за черной лакированной поверхности голографического столика.
— Решено, — ответил Хофштадтер на брошенную Фреем фразу.
Поскольку теперь Фрей пребывал в сидячем положении, Эви без труда могла читать по губам фразы Хофштадтера и Прайса.
— А я по-прежнему не против.
Тип в костюме что-то буркнул и раздраженно помахал рукой. Эви досадовала, что он никак не желает наклониться вперед.
Ей ужасно хотелось рассмотреть его лицо — его неясный профиль казался ей до боли знакомым. Речь, произнесенная типом в костюме, — чтобы он там ни говорил — вызвала довольно бурную реакцию. Все разом заговорили, пытаясь перекричать друг друга. В этот момент «костюм» наклонился в кадр, пытаясь в чем-то убедить собравшихся.
Эви остановила запись и взглянула на незнакомца. Его лицо показалось ей знакомым. Именно этот тип стоял позади Хофштадтера, когда она звонила тому из театра.
Вот, значит, кто они такие, те люди, что преследуют ее, подумала Эви. Этот тип в костюме, — Эви вспомнила, что Хофштадтер называл его Дэвидсон, — сам Хофштадтер и снайпер Гейб.
Но если среди своры Фрей, то почему же он не довел до конца порученное Гейбу дело и не прикончил ее? Ведь у него, можно сказать, были развязаны руки?
Эви перевела взгляд на Гейба, стоявшего на заднем плане стоп-кадра. Снайпер стоял у входной двери и, судя по всему, не принимал в разговоре никакого участия.
Эви снова прокрутила сцену всеобщей перебранки, пристально изучая каждое лицо.
«Костюм» наклонился вперед, говоря:
— … против того, чтобы в общество проникали не люди.
Прайс парировал:
— … в самом начале, Дэвидсон.
Хофштадтер гнул свое:
— … более поздняя дата окажется непродуктивной.
Профессор тоже говорил что-то, но Эви не смогла рассмотреть.
Гейб по-прежнему хранил молчание. Фрей прикрикнул на них, хотя Эви не поняла, что же он произнес, а затем начал тыкать пальцем в каждого из собравшихся. Сначала он указал на типа в костюме, Дэвидсона. Эви тот не был виден, так как он откинулся на спинку кресла и исчез из кадра.
Фрей указал на Прайса:
— Да.
Хофштадтер:
— Нет.
Ответа профессора Эви не разобрала.
Гейб:
— Я воздержался.
Фрей кивнул и видео перескочило на ночное изображение Эви, выходящей из балконной двери.
— Вот и все, — произнесла она и вытащила карту.
— Что все?
Эви повертела в руках кусочек пластика, лишенный всяких опознавательных знаков.
— Я бы сама хотела это знать. — На пластинку упал луч света, и поверхность карты заиграла радужными бликами. — А еще было бы неплохо, если бы у тебя аппарат был поновей.
Эви вытащила последнюю из имевшихся у нее инфокарт — ту, которую она позаимствовала в шахте лифта у афганского наемника. Эта карта была черной, с выбитым рядом цифр по верхнему краю. Она могла оказаться чем угодно.
Эви ввела ее в считывающее устройство. Однако машина воспроизвела лишь короткое сообщение: «Собственность корпорации „Ниоги“. Использовать только в служебных целях. Любое внеслужебное использование карается законом. Нарушителю грозит десять лет тюремного заключения и штраф свыше пятисот тысяч долларов».
— Черт, это же просто ключ.
Эви через плечо посмотрела на Диану:
— Ты права. Афганы работают на «Ниоги».
Диана поднялась, и, встав позади софы, обвила руками шею подруги. Эви нажала на пульте кнопку выброса, и на экране снова возник футбольный матч. Она поспешно убрала звук.
Затем подняла голову, глядя вверх на подругу.
— Ну что?
Диана поцеловала ее в лоб.
— Я просто гадаю, что ты собираешься предпринять?
Эви закрыла глаза, прижавшись головой к груди Дианы.
— Я еще не решила. Мне надо отдохнуть, восстановить силы, но эти люди все еще рыщут по моему следу.
— «Ниоги»?
Эви кивнула.
— Они обошлись с тобой довольно грубо.
— Так же, как и Агентство. Это они заварили всю эту кашу и втянули в нее меня.
Диана прикоснулась рукой к ее груди, и Эви, потянувшись, удержала ее. Ее снова бросило в жар, и она тотчас поняла, что вот-вот повторятся события предыдущей ночи. Ради Дианы она готова снова превратиться в лесбиянку.
— Что ты собираешься предпринять? — повторила вопрос Диана. — Я бы смогла раскопать кое-какие старые связи, еще из сороковых. Моро могут проявить сочувствие…
Эви покачала головой.
— Мне надо непременно выяснить, до того как я отправлюсь в Бронкс, почему все-таки заварилась эта каша.
— Ты что, собираешься просто так заявиться в кабинет к одному из боссов и задать ему пару вопросов?
Эви открыла глаза и в упор посмотрела на Диану. Тот тип, у которого она позаимствовала аэрокар, имел в своем расположении привилегированную парковку на башне «Ниоги».
Наверняка он из высших чинов корпорации.
— А почему бы нет?
С этими словами она поцеловала Диану за то, что та подсказала ей прекрасную идею. Когда Диана подняла голову, Эви сплюнула прилипший к губе рыжий волосок и сказала:
— Я умею втираться в доверие.
Полчаса на общественном коммуникаторе, и в руках у Эви имя чиновника — Ричард Сигер. Она позвонила ему домой — ей вряд ли удалось бы даже близко подойти к его кондоминиуму — и ее звонок перенаправили в «Ниоги». Эви повесила трубку, прежде чем ее соединили с кабинетом Сигера. Собственно говоря, она выяснила все, что хотела, — даже в праздник, 1 января, Сигер работал.
По крайней мере, он находился где-то внутри башни «Ниоги». Эви подошла к «Эстивалю» Дианы. Та, увидев ее приближение, опустила окно.
— А ты уверена, что действительно хочешь, чтобы я уехала?
Эви кивнула.
— Тебе следует держаться подальше от меня, когда все взлетит в воздух. Пока что еще никто не догадывается, что мы знакомы. Пусть так оно и остается.
— Особенно если учесть твой наряд. Я даже рада, — Диана произнесла эти слова с улыбкой.
Ведь именно ей удалось в считанные минуты раздобыть для подруги бесполый деловой костюм. Она одолжила его у одного из жильцов склада. Женский он или мужской, Эви затруднялась сказать. Костюм был слегка мешковат, однако в нем Эви легко могла сойти за мелкого клерка, и к тому же он хорошо скрывал ее «Мишков». Диана засунула руку в карман джинсов и что-то оттуда извлекла.
— Вот, пока я не забыла, — и она протянула Эви перламутровый складной нож с автоматическим лезвием. — Это выпало из твоей куртки.
— Спасибо, — Эви засунула ножик за голенище высокого ботинка — эту обувь она позаимствовала еще у Фрея. Затем она наклонилась и на прощанье поцеловала Диану. — Я тебе еще дам о себе знать.
— Надеюсь, — отозвалась Диана, отъезжая.
«Значит, я все-таки лесбиянка», — подумала Эви.
Она надела очки и вернулась к взятому напрокат лимузину. Ей бы, конечно, хотелось заполучить машину, не столь бросающуюся в глаза, но компания по прокату лимузинов единственная из всех тех, что работали в праздник, принимала наличность. Эви взяла машину напрокат всего на шесть часов, и ее пачка двадцаток заметно похудела.
Время шло к шести часам, когда Эви припарковала машину на Восьмой Авеню, напротив ворот гаража «Ниоги». Отсюда Эви был хорошо виден небоскреб «Эмпайр-Стейт-Билдинг» на 33-й улице. После недавней реконструкции он гордо возвышался над плотно обступившими его прямоугольниками из стекла и стали. В отличие от «Крайслер Билдинг», на «Эмпайр» нью-йоркцы не пожалели денег, решив обновить одряхлевший небоскреб. Из выбоины в дорожном покрытии рядом с ее лимузином валил пар, и Эви с издевкой подумала, что в этом городе жители пока что не поскупились на ремонт одного лишь «Эмпайра».
Чтобы убить время, Эви то открывала, то закрывала крышку приборной доски, либо щелкала кнопкой противоаварийной системы своего лимузина.
Цвет неба изменился от ослепительно голубого к фиолетовому. Эви не сводила глаз с ворот гаража, одновременно не упуская из виду проносившиеся мимо автомобили. На протяжении целого часа из гаража не выехало ни одной машины, а те, что проносились мимо, были в основном такси. К половине восьмого небо на фоне фонарей стало напоминать черную бездну. Согласно часам на приборной доске и внутреннему хронометру Эви, ровно в половине восьмого из гаража «Ниоги» показался автомобиль. На заднем сиденье Эви разглядела своего «старого знакомого» из пентхауса. Что ж, ее догадка подтвердилась — он еще не успел найти замену своему «Перегрину».
За рулем «Мирадора» сидел огромный японец. Как предположила Эви, скорее всего, шофер и телохранитель одновременно. Она позволила автомобилю отъехать вперед, а затем вывела вслед за ним свой лимузин и нырнула в поток транспорта.
Когда они неслись мимо сороковых улиц, Эви обогнала «Мирадор», заняв место в ряду как раз перед седаном босса из «Ниоги». У Пятьдесят Шестой их ждал красный свет, и Эви притормозила, сбросив скорость до черепашьего шага. Через полминуты на светофоре загорелся зеленый, и Эви нажала на газ.
Как только «Мирадор», висевший у нее в хвосте, набрал скорость, она резко тормознула.
И шофер, и бортовой компьютер «Мирадора» предприняли все возможное, чтобы только не врезаться в нее, но снег и небольшое расстояние между машинами сделали свое дело — позади Эви раздался вполне ее удовлетворивший, хотя и не столь впечатляющий, скрежет. Обе машины остановились посередине перекрестка, и шофер каждого из проносившихся мимо такси нашел удобный предлог, чтобы посильнее нажать на клаксон.
Эви улыбнулась себе под нос, заглушила мотор своего лимузина и вышла из машины.
— Что я натворила? — она произнесла эту фразу самым невинным тоном.
Вышедший ей навстречу из «Мирадора» шофер был настроен отнюдь не сочувственно. Огромный азиат оказался крепким, плотным детиной килограммов под двести и около двух метров ростом. Эви тотчас пришли на ум старые видеозаписи о борцах сумо. А еще она уловила слабый запах модифицированного тестостерона, исходивший от вен гиганта. Череп громилы был гладким, как коленка, однако на подбородке торчала темная щетина, против которой была бессильна любая бритва. А еще он был франком. Эви была известна эта разновидность — одна из ранних боевых моделей Хиасю. Именно с нее начались эксперименты с гормонами. Ее представители не отличались особым интеллектом.
— Эй, дамочка, какого хрена ты…
Эви подошла к нему и покачала головой.
— Поверьте, мне искренне жаль. Я понимаю, что виновата перед вами, — она положила ему на плечо здоровую руку. — Я возмещу вам все убытки. Ну зачем нам вмешивать в это дело полицию?
Его щека была совсем рядом, и Эви ощутила, как от гиганта исходит потная, удушающая волна похоти. Он с трудом сдерживал себя, да и как иначе, после того, что генные инженеры Хиасю сотворили с его семенниками.
Он явно пребывал в растерянности.
Эви резко вогнала колено ему в пах. Верзила ахнул и вытаращил глаза. Он вскинул руки, принимая боевую позу, но поздно.
Эви снова нанесла ему в нежное место удар коленом, отчего его глаза закатились куда-то к носу. Правой рукой Эви толкнула гиганта в грудь, и тот, шатаясь, отлетел на мостовую. Японец упал в снег рядом с ее лимузином и от удара потерял сознание.
Репродуктивные органы рекордных размеров, как тут промахнешься.
Мотор «Мирадора» все еще работал, а дверь была оставлена открытой. Эви подошла к машине и беспрепятственно уселась за руль. Отъехав от лимузина, она вырулила на 56-ую улицу.
Пока что все прошло гладко.
Она обернулась на большого начальника, который все еще не мог оторвать взгляд от ее лимузина. Он повернулся к ней и застыл, не веря собственным глазам.
Эви улыбнулась в ответ:
— Не стану даже спрашивать, помните ли вы меня?
И на всей скорости повела машину к мосту Квинсборо.
Туманно, черт побери, слишком туманно. Эви хотелось от злости стукнуть кулаком по машине. Ей пришла в голову мысль позвонить парню из библиотеки, тому самому, что защитил диссертацию. Правда, ей не нужна была информация об этой чертовой «Ниоги» или ее подозрительном совете директоров. Ей требовалось узнать, кто такой этот тип с биноклем.
По крайней мере, она сумела заставить видеофон сделать для нее отпечаток его лица.
— Ты уверена, что твою машину никак нельзя настроить на графический поиск?
— Ты что, шутишь? Этот ящик? — Диана рассмеялась.
Затем она подавила смех и села, подтянув под свитером колени под подбородок.
— Извини, от меня не слишком много пользы, ведь правда?
— Если бы не ты, мне бы ни за что не раздобыть фото этого ублюдка — или, по крайней мере, разжиться этим допотопным ящиком, начиненным никуда не годной электроникой.
Эви вынула из машины библиотечную карточку, и на экран снова вернулся футбол. Она посмотрела на сделанный машиной отпечаток и вдруг вспомнила, что у нее в рюкзаке завалялся бинокль. В нем по-прежнему торчала инфокарта того типа, что вел за ней слежку. Наверняка он успел записать кое-что полезное для нее.
Эви расстегнула молнию рюкзака и вытащила бинокль. Это была довольно хитроумная электронная штуковина, однако Эви привела ее в негодность. Линзы треснули, а в видоискателе на жидких кристаллах был виден калейдоскопический узор из зеленого снега в перемешку с безжизненными черными пятнами. Эви попыталась вскрыть корпус, чтобы извлечь инфокарту.
— По крайней мере, он кое-что успел записать.
Карточка вошла в машину как раз в тот момент, когда лис-моро, играющий за сан-францискский «Тайфун», забил очередной гол.
Эви в ускоренном режиме прокрутила карту к самому началу. Видеоряд начался пустым экраном, на котором высвечивались время и вчерашняя дата. Счетчик начал отсчитывать секунды, и взгляду Эви предстала до боли знакомая сцена: она голышом начинает утренние упражнения. Она услышала, как у Дианы перехватило дыхание, и обернулась к подруге. Диана устроилась, вытянув шею вперед, на краю софы и не сводила с экрана глаз. Неожиданно она резко взмахнула рукой.
— Постой, что там у тебя?
«Что там у меня?»
Эви прокрутила запись вперед. Окуляры бинокля были направлены на зернистое зеленое изображение ее самой на балконе, занятой отжиманием пресса. Затем она прыжком бросилась на крышу. На экране было хорошо видно, как в подголовник ее тренажера впилась пуля.
Бинокль перевели на другой объект.
На экране возник в каком-то совершенно невозможном ракурсе кусок соседнего кондоминиума. Наблюдатель вовремя сосредоточился на открытом окне, чтобы засечь ружейную вспышку. На какое-то мгновение Эви показалось, будто она заметила лицо, однако в следующий момент наблюдатель снова перевел бинокль на нее.
Эви медленно прокрутила запись еще раз кадр за кадром, пока не наткнулась на тот, где можно было частично разглядеть лицо стреляющего. Эви сделала отпечаток и с этого кадра.
На снимке была явно не Сукиота.
— Ты его знаешь? — спросила ее Диана.
Эви покачала головой:
— По-моему, его зовут Гейб.
— Из легавых?
— Откровенно говоря, я в этом сомневаюсь.
Эви стала прокручивать видео назад. Сначала она снова увидела себя в собственной квартире вчерашним утром, после чего запись неожиданно перескочила, если верить дате на экране, еще на неделю назад. Наблюдатель следил сквозь окно за квартирой Фрея. Фрей был дома и с ним еще двое, которых Эви знала по службе. Один из них был ее сослуживцем по Мозговому Центру, Дэвид Прайс. Второй — ее непосредственный начальник — Эрин Хофштадтер. Человек, которому она докладывала о своих действиях на протяжении шести лет.
В квартире находились еще трое. Одного из них она не узнала, второго — не сумела отчетливо рассмотреть.
Третьим был снайпер.
Что за дьявольщина тут происходит? Эви застыла, глядя в упор на этот секстет, чтобы лучше рассмотреть лица. Отпечатанный машиной портрет снайпера был довольно расплывчатым. Вполне возможно, хотя и маловероятно, что она все-таки ошиблась. Эви одолевали сомнения.
Она засекла время. Сцена в квартире Фрея занимала около пяти минут. Начиналась она тем, что Фрей распахнул окно, а затем просто обрывалась в конце записи.
Эви вздохнула и несколько раз прогнала запись назад и вперед, пытаясь прочитать по губам разговор собравшихся.
Фрей открыл окно и выглянул наружу: «… надо ли нам привлекать ее?.. »
Он загораживал собой Хофштадтера, и Эви не сумела разглядеть ответ.
Один из незнакомцев, внешне похожий на университетского профессора, обратился к Хофштадтеру.
Он был повернут к Эви в профиль, и она смогла разобрать лишь пару слов — «дурацкая затея» и «отпуск». После чего профессор закрыл лицо руками и покачал головой. Прайс смотрел в окно, и Фрей лишь частично заслонял его. Он обращался через плечо Хофштадтера к профессору:
— Дак, не отклоняйтесь.
Прайс наклонился вперед, и Эви не разобрала конца предложения. Когда ей снова стали видны его губы, она сумела распознать слово «ксенобиология». Эви несколько раз прокрутила этот эпизод, чтобы убедиться, что она не ошиблась.
Фрей замахал на них руками. Он все еще выглядывал из окна.
— Успокойтесь. Не хватало нам еще сводить между собой счеты.
Один из неизвестных гостей, одетый в безукоризненно скроенный черный костюм, наконец заговорил. Он тоже махал руками, и губы его были видны на экране лишь несколько мгновений:
— Я вас предупреждал.
Прайс умоляюще возвел глаза к небу и произнес предложение, которое Эви сумела разобрать целиком:
— Вы и ваши вонючие тахионы.
— Заткнись, Пр… — Фрей обернулся, чтобы закончить беззвучную тираду.
Затем он сел, глядя на пятерку присутствующих из-за черной лакированной поверхности голографического столика.
— Решено, — ответил Хофштадтер на брошенную Фреем фразу.
Поскольку теперь Фрей пребывал в сидячем положении, Эви без труда могла читать по губам фразы Хофштадтера и Прайса.
— А я по-прежнему не против.
Тип в костюме что-то буркнул и раздраженно помахал рукой. Эви досадовала, что он никак не желает наклониться вперед.
Ей ужасно хотелось рассмотреть его лицо — его неясный профиль казался ей до боли знакомым. Речь, произнесенная типом в костюме, — чтобы он там ни говорил — вызвала довольно бурную реакцию. Все разом заговорили, пытаясь перекричать друг друга. В этот момент «костюм» наклонился в кадр, пытаясь в чем-то убедить собравшихся.
Эви остановила запись и взглянула на незнакомца. Его лицо показалось ей знакомым. Именно этот тип стоял позади Хофштадтера, когда она звонила тому из театра.
Вот, значит, кто они такие, те люди, что преследуют ее, подумала Эви. Этот тип в костюме, — Эви вспомнила, что Хофштадтер называл его Дэвидсон, — сам Хофштадтер и снайпер Гейб.
Но если среди своры Фрей, то почему же он не довел до конца порученное Гейбу дело и не прикончил ее? Ведь у него, можно сказать, были развязаны руки?
Эви перевела взгляд на Гейба, стоявшего на заднем плане стоп-кадра. Снайпер стоял у входной двери и, судя по всему, не принимал в разговоре никакого участия.
Эви снова прокрутила сцену всеобщей перебранки, пристально изучая каждое лицо.
«Костюм» наклонился вперед, говоря:
— … против того, чтобы в общество проникали не люди.
Прайс парировал:
— … в самом начале, Дэвидсон.
Хофштадтер гнул свое:
— … более поздняя дата окажется непродуктивной.
Профессор тоже говорил что-то, но Эви не смогла рассмотреть.
Гейб по-прежнему хранил молчание. Фрей прикрикнул на них, хотя Эви не поняла, что же он произнес, а затем начал тыкать пальцем в каждого из собравшихся. Сначала он указал на типа в костюме, Дэвидсона. Эви тот не был виден, так как он откинулся на спинку кресла и исчез из кадра.
Фрей указал на Прайса:
— Да.
Хофштадтер:
— Нет.
Ответа профессора Эви не разобрала.
Гейб:
— Я воздержался.
Фрей кивнул и видео перескочило на ночное изображение Эви, выходящей из балконной двери.
— Вот и все, — произнесла она и вытащила карту.
— Что все?
Эви повертела в руках кусочек пластика, лишенный всяких опознавательных знаков.
— Я бы сама хотела это знать. — На пластинку упал луч света, и поверхность карты заиграла радужными бликами. — А еще было бы неплохо, если бы у тебя аппарат был поновей.
Эви вытащила последнюю из имевшихся у нее инфокарт — ту, которую она позаимствовала в шахте лифта у афганского наемника. Эта карта была черной, с выбитым рядом цифр по верхнему краю. Она могла оказаться чем угодно.
Эви ввела ее в считывающее устройство. Однако машина воспроизвела лишь короткое сообщение: «Собственность корпорации „Ниоги“. Использовать только в служебных целях. Любое внеслужебное использование карается законом. Нарушителю грозит десять лет тюремного заключения и штраф свыше пятисот тысяч долларов».
— Черт, это же просто ключ.
Эви через плечо посмотрела на Диану:
— Ты права. Афганы работают на «Ниоги».
Диана поднялась, и, встав позади софы, обвила руками шею подруги. Эви нажала на пульте кнопку выброса, и на экране снова возник футбольный матч. Она поспешно убрала звук.
Затем подняла голову, глядя вверх на подругу.
— Ну что?
Диана поцеловала ее в лоб.
— Я просто гадаю, что ты собираешься предпринять?
Эви закрыла глаза, прижавшись головой к груди Дианы.
— Я еще не решила. Мне надо отдохнуть, восстановить силы, но эти люди все еще рыщут по моему следу.
— «Ниоги»?
Эви кивнула.
— Они обошлись с тобой довольно грубо.
— Так же, как и Агентство. Это они заварили всю эту кашу и втянули в нее меня.
Диана прикоснулась рукой к ее груди, и Эви, потянувшись, удержала ее. Ее снова бросило в жар, и она тотчас поняла, что вот-вот повторятся события предыдущей ночи. Ради Дианы она готова снова превратиться в лесбиянку.
— Что ты собираешься предпринять? — повторила вопрос Диана. — Я бы смогла раскопать кое-какие старые связи, еще из сороковых. Моро могут проявить сочувствие…
Эви покачала головой.
— Мне надо непременно выяснить, до того как я отправлюсь в Бронкс, почему все-таки заварилась эта каша.
— Ты что, собираешься просто так заявиться в кабинет к одному из боссов и задать ему пару вопросов?
Эви открыла глаза и в упор посмотрела на Диану. Тот тип, у которого она позаимствовала аэрокар, имел в своем расположении привилегированную парковку на башне «Ниоги».
Наверняка он из высших чинов корпорации.
— А почему бы нет?
С этими словами она поцеловала Диану за то, что та подсказала ей прекрасную идею. Когда Диана подняла голову, Эви сплюнула прилипший к губе рыжий волосок и сказала:
— Я умею втираться в доверие.
Полчаса на общественном коммуникаторе, и в руках у Эви имя чиновника — Ричард Сигер. Она позвонила ему домой — ей вряд ли удалось бы даже близко подойти к его кондоминиуму — и ее звонок перенаправили в «Ниоги». Эви повесила трубку, прежде чем ее соединили с кабинетом Сигера. Собственно говоря, она выяснила все, что хотела, — даже в праздник, 1 января, Сигер работал.
По крайней мере, он находился где-то внутри башни «Ниоги». Эви подошла к «Эстивалю» Дианы. Та, увидев ее приближение, опустила окно.
— А ты уверена, что действительно хочешь, чтобы я уехала?
Эви кивнула.
— Тебе следует держаться подальше от меня, когда все взлетит в воздух. Пока что еще никто не догадывается, что мы знакомы. Пусть так оно и остается.
— Особенно если учесть твой наряд. Я даже рада, — Диана произнесла эти слова с улыбкой.
Ведь именно ей удалось в считанные минуты раздобыть для подруги бесполый деловой костюм. Она одолжила его у одного из жильцов склада. Женский он или мужской, Эви затруднялась сказать. Костюм был слегка мешковат, однако в нем Эви легко могла сойти за мелкого клерка, и к тому же он хорошо скрывал ее «Мишков». Диана засунула руку в карман джинсов и что-то оттуда извлекла.
— Вот, пока я не забыла, — и она протянула Эви перламутровый складной нож с автоматическим лезвием. — Это выпало из твоей куртки.
— Спасибо, — Эви засунула ножик за голенище высокого ботинка — эту обувь она позаимствовала еще у Фрея. Затем она наклонилась и на прощанье поцеловала Диану. — Я тебе еще дам о себе знать.
— Надеюсь, — отозвалась Диана, отъезжая.
«Значит, я все-таки лесбиянка», — подумала Эви.
Она надела очки и вернулась к взятому напрокат лимузину. Ей бы, конечно, хотелось заполучить машину, не столь бросающуюся в глаза, но компания по прокату лимузинов единственная из всех тех, что работали в праздник, принимала наличность. Эви взяла машину напрокат всего на шесть часов, и ее пачка двадцаток заметно похудела.
Время шло к шести часам, когда Эви припарковала машину на Восьмой Авеню, напротив ворот гаража «Ниоги». Отсюда Эви был хорошо виден небоскреб «Эмпайр-Стейт-Билдинг» на 33-й улице. После недавней реконструкции он гордо возвышался над плотно обступившими его прямоугольниками из стекла и стали. В отличие от «Крайслер Билдинг», на «Эмпайр» нью-йоркцы не пожалели денег, решив обновить одряхлевший небоскреб. Из выбоины в дорожном покрытии рядом с ее лимузином валил пар, и Эви с издевкой подумала, что в этом городе жители пока что не поскупились на ремонт одного лишь «Эмпайра».
Чтобы убить время, Эви то открывала, то закрывала крышку приборной доски, либо щелкала кнопкой противоаварийной системы своего лимузина.
Цвет неба изменился от ослепительно голубого к фиолетовому. Эви не сводила глаз с ворот гаража, одновременно не упуская из виду проносившиеся мимо автомобили. На протяжении целого часа из гаража не выехало ни одной машины, а те, что проносились мимо, были в основном такси. К половине восьмого небо на фоне фонарей стало напоминать черную бездну. Согласно часам на приборной доске и внутреннему хронометру Эви, ровно в половине восьмого из гаража «Ниоги» показался автомобиль. На заднем сиденье Эви разглядела своего «старого знакомого» из пентхауса. Что ж, ее догадка подтвердилась — он еще не успел найти замену своему «Перегрину».
За рулем «Мирадора» сидел огромный японец. Как предположила Эви, скорее всего, шофер и телохранитель одновременно. Она позволила автомобилю отъехать вперед, а затем вывела вслед за ним свой лимузин и нырнула в поток транспорта.
Когда они неслись мимо сороковых улиц, Эви обогнала «Мирадор», заняв место в ряду как раз перед седаном босса из «Ниоги». У Пятьдесят Шестой их ждал красный свет, и Эви притормозила, сбросив скорость до черепашьего шага. Через полминуты на светофоре загорелся зеленый, и Эви нажала на газ.
Как только «Мирадор», висевший у нее в хвосте, набрал скорость, она резко тормознула.
И шофер, и бортовой компьютер «Мирадора» предприняли все возможное, чтобы только не врезаться в нее, но снег и небольшое расстояние между машинами сделали свое дело — позади Эви раздался вполне ее удовлетворивший, хотя и не столь впечатляющий, скрежет. Обе машины остановились посередине перекрестка, и шофер каждого из проносившихся мимо такси нашел удобный предлог, чтобы посильнее нажать на клаксон.
Эви улыбнулась себе под нос, заглушила мотор своего лимузина и вышла из машины.
— Что я натворила? — она произнесла эту фразу самым невинным тоном.
Вышедший ей навстречу из «Мирадора» шофер был настроен отнюдь не сочувственно. Огромный азиат оказался крепким, плотным детиной килограммов под двести и около двух метров ростом. Эви тотчас пришли на ум старые видеозаписи о борцах сумо. А еще она уловила слабый запах модифицированного тестостерона, исходивший от вен гиганта. Череп громилы был гладким, как коленка, однако на подбородке торчала темная щетина, против которой была бессильна любая бритва. А еще он был франком. Эви была известна эта разновидность — одна из ранних боевых моделей Хиасю. Именно с нее начались эксперименты с гормонами. Ее представители не отличались особым интеллектом.
— Эй, дамочка, какого хрена ты…
Эви подошла к нему и покачала головой.
— Поверьте, мне искренне жаль. Я понимаю, что виновата перед вами, — она положила ему на плечо здоровую руку. — Я возмещу вам все убытки. Ну зачем нам вмешивать в это дело полицию?
Его щека была совсем рядом, и Эви ощутила, как от гиганта исходит потная, удушающая волна похоти. Он с трудом сдерживал себя, да и как иначе, после того, что генные инженеры Хиасю сотворили с его семенниками.
Он явно пребывал в растерянности.
Эви резко вогнала колено ему в пах. Верзила ахнул и вытаращил глаза. Он вскинул руки, принимая боевую позу, но поздно.
Эви снова нанесла ему в нежное место удар коленом, отчего его глаза закатились куда-то к носу. Правой рукой Эви толкнула гиганта в грудь, и тот, шатаясь, отлетел на мостовую. Японец упал в снег рядом с ее лимузином и от удара потерял сознание.
Репродуктивные органы рекордных размеров, как тут промахнешься.
Мотор «Мирадора» все еще работал, а дверь была оставлена открытой. Эви подошла к машине и беспрепятственно уселась за руль. Отъехав от лимузина, она вырулила на 56-ую улицу.
Пока что все прошло гладко.
Она обернулась на большого начальника, который все еще не мог оторвать взгляд от ее лимузина. Он повернулся к ней и застыл, не веря собственным глазам.
Эви улыбнулась в ответ:
— Не стану даже спрашивать, помните ли вы меня?
И на всей скорости повела машину к мосту Квинсборо.
ГЛАВА 13
На нижнем уровне моста велись ремонтные работы. Но из-за праздника в них возник небольшой перерыв. Эви вела «Мирадор» мимо брошенного дорожного оборудования и знаков объезда прямиком на нижнюю автостраду, где их было не так легко обнаружить.
«Мирадор» летел мимо каких-то машин, бетономешалок, куч строительного мусора. Эви слегка сбросила скорость. «Мирадор», как только его колеса закружились по разбитому бетону, задрожал, как консервная банка. Справа от Эви внезапно оборвался заградительный барьер. Она остановила машину, но мотор выключать не стала.
Теперь ветер доносил до них лишь неясный гул транспорта, проносившегося где-то над их головами.
Эви вытащила «Мишков» и навела дуло на своего высокопоставленного пленника:
«Мирадор» летел мимо каких-то машин, бетономешалок, куч строительного мусора. Эви слегка сбросила скорость. «Мирадор», как только его колеса закружились по разбитому бетону, задрожал, как консервная банка. Справа от Эви внезапно оборвался заградительный барьер. Она остановила машину, но мотор выключать не стала.
Теперь ветер доносил до них лишь неясный гул транспорта, проносившегося где-то над их головами.
Эви вытащила «Мишков» и навела дуло на своего высокопоставленного пленника: