Страница:
Они долго предавались ласкам, обнимая и целуя друг друга с такой страстью, как будто это был первый и последний раз. Слай все еще не осмеливался снять с Анжелы одежду, но он чувствовал, что девушка жаждет этого. Наконец, изнемогая от бесчисленных поцелуев, Анжела прошептала:
– Слай, прошу тебя… Я больше не могу. Никогда в жизни я не хотела так сильно…
Ее слова обожгли Слая, окатили его новой волной желания. Его руки моментально нащупали завязку на ее платье и начали торопливо справляться с узелком. Анжела пыталась помочь ему, так же торопливо и неловко. В результате они только сильнее затянули узелок.
– Ладно, – смеясь, сдался Слай. – Может быть, попробуем снять его по-другому?
Анжела согласно кивнула и присела на кровати, позволив Слаю стащить платье через голову. Перед глазами Слая предстало умопомрачительное зрелище. Анжела в алом белье, сотканном из тонких кружев, была великолепна. Он наклонился к ней, поцеловал в губы требовательно и одновременно нежно, а потом, отведя взгляд, хрипло прошептал:
– Мне нужно кое-что сказать тебе, Ангел…
Анжела нахмурилась. Даже не видя ее лица, Слай чувствовал ее раздосадованный взгляд. Но он должен был сказать ей об этом… Как бы она ни отнеслась к тому, что он скажет ей…
– Слай, не стоит… Я не хочу думать об этом сейчас.
– Я не о том хочу сказать, – перебил ее Слай. – Дело в том, что у меня это… – Слава богу, что в темноте не видно, как его щеки заливает малиновый румянец. – Этоу меня впервые…
Тридцатилетний мужчина, все еще не расставшийся с девственностью… Наверное, это смешно и нелепо. Но он еще плохо знал Анжелу – она не рассмеялась. Она прижалась к его уху губами и прошептала:
– Какое совпадение – и у меня тоже…
Слай слышал об этом от Годри и не очень-то верил. Но сейчас, когда об этом сказала сама Анжела, его душу наполнило непонятное чувство. Нежность, гордость и торжественность этого момента смешались в его душе, как краски на палитре художника. Может быть, судьба все-таки есть, и поэтому он сейчас рядом с Анжелой? Мужчина и женщина, которые жаждали настоящей любви, но так и не встретили ее до сих пор, оказались в одной постели… И судьба дарит им этот шанс – испытать то, чего у них никогда не было…
Касания Слая были ласковыми и осторожными. Пальцы Анжелы были нежными, как прикосновения легкого перышка. Она с наслаждением вдыхала его запах, дурманящий, чуть горьковатый. Анжела только сейчас поняла, что это – не аромат одеколона, а естественный запах Слая. Теперь он всегда будет ассоциироваться у нее с нежностью, с их нерастраченной нежностью и любовью, которую они с такой щедростью дарили сейчас друг другу…
Она не чувствовала особенной боли, когда Слай вошел в нее. Потому что эту мгновенную и краткую вспышку боли тут же заглушило несказанное наслаждение. Это было настоящим чудом. Это было именно тем, о чем она мечтала: слиянием двух тел, единением двух сердец. Ее губы пылали, раскрывались как лепестки цветка навстречу его губам, опаленным страстью. Она шептала слова, которые тут же забывала, потому что после них сразу же рождались новые, еще более нежные, более страстные. Упиваясь наслаждением, Анжела сознавала лишь одно: Слай сделал то, чего никто до него не смог. Он разбудил в ней женщину: любящую, нежную, ласковую. Он пробудил в ней любовь…
11
12
– Слай, прошу тебя… Я больше не могу. Никогда в жизни я не хотела так сильно…
Ее слова обожгли Слая, окатили его новой волной желания. Его руки моментально нащупали завязку на ее платье и начали торопливо справляться с узелком. Анжела пыталась помочь ему, так же торопливо и неловко. В результате они только сильнее затянули узелок.
– Ладно, – смеясь, сдался Слай. – Может быть, попробуем снять его по-другому?
Анжела согласно кивнула и присела на кровати, позволив Слаю стащить платье через голову. Перед глазами Слая предстало умопомрачительное зрелище. Анжела в алом белье, сотканном из тонких кружев, была великолепна. Он наклонился к ней, поцеловал в губы требовательно и одновременно нежно, а потом, отведя взгляд, хрипло прошептал:
– Мне нужно кое-что сказать тебе, Ангел…
Анжела нахмурилась. Даже не видя ее лица, Слай чувствовал ее раздосадованный взгляд. Но он должен был сказать ей об этом… Как бы она ни отнеслась к тому, что он скажет ей…
– Слай, не стоит… Я не хочу думать об этом сейчас.
– Я не о том хочу сказать, – перебил ее Слай. – Дело в том, что у меня это… – Слава богу, что в темноте не видно, как его щеки заливает малиновый румянец. – Этоу меня впервые…
Тридцатилетний мужчина, все еще не расставшийся с девственностью… Наверное, это смешно и нелепо. Но он еще плохо знал Анжелу – она не рассмеялась. Она прижалась к его уху губами и прошептала:
– Какое совпадение – и у меня тоже…
Слай слышал об этом от Годри и не очень-то верил. Но сейчас, когда об этом сказала сама Анжела, его душу наполнило непонятное чувство. Нежность, гордость и торжественность этого момента смешались в его душе, как краски на палитре художника. Может быть, судьба все-таки есть, и поэтому он сейчас рядом с Анжелой? Мужчина и женщина, которые жаждали настоящей любви, но так и не встретили ее до сих пор, оказались в одной постели… И судьба дарит им этот шанс – испытать то, чего у них никогда не было…
Касания Слая были ласковыми и осторожными. Пальцы Анжелы были нежными, как прикосновения легкого перышка. Она с наслаждением вдыхала его запах, дурманящий, чуть горьковатый. Анжела только сейчас поняла, что это – не аромат одеколона, а естественный запах Слая. Теперь он всегда будет ассоциироваться у нее с нежностью, с их нерастраченной нежностью и любовью, которую они с такой щедростью дарили сейчас друг другу…
Она не чувствовала особенной боли, когда Слай вошел в нее. Потому что эту мгновенную и краткую вспышку боли тут же заглушило несказанное наслаждение. Это было настоящим чудом. Это было именно тем, о чем она мечтала: слиянием двух тел, единением двух сердец. Ее губы пылали, раскрывались как лепестки цветка навстречу его губам, опаленным страстью. Она шептала слова, которые тут же забывала, потому что после них сразу же рождались новые, еще более нежные, более страстные. Упиваясь наслаждением, Анжела сознавала лишь одно: Слай сделал то, чего никто до него не смог. Он разбудил в ней женщину: любящую, нежную, ласковую. Он пробудил в ней любовь…
11
Когда Анжела открыла глаза, ей показалось, что вчерашний вечер – не более чем сон. Слая рядом не было. Не было даже намека на то, что они ночевали в одной постели. О реальности прошедшей ночи говорило только новое ощущение, поселившееся в душе и теле Анжелы. Ощущение того, что она изменилась, стала другой. Но, кажется, этого было недостаточно для того, чтобы она поверила:
этосвершилось.
Анжела положила голову на соседнюю подушку. Подушка была пропитана до боли знакомым запахом – запахом Слая. Конечно, все это было! Как она могла сомневаться? Запах нежности, запах любви, от которой она вчера потеряла голову, будет теперь преследовать ее всю жизнь… Но, очевидно, Слай не чувствует того же, что и она. Иначе он остался бы рядом…
У меня это в первый раз,вспомнила она его слова, и сердце ее вновь наполнилось нежностью. И она тоже занималась любовью впервые! Не просто сексом, а именно любовью! А ведь Слай мог бы и не говорить ей об этом, она бы все равно не догадалась. Он казался таким умелым и опытным любовником. Так прекрасно понимал ее тело, слышал зов ее души… Но где же он сейчас?
Словно в ответ на вопрос Анжелы, раздался хлопок двери. Кто-то вошел в номер. Сердце Анжелы замерло. Это Слай… Зайдет ли он к ней? Захочет ли поговорить с ней? Или предпочтет отмолчаться насчет вчерашнего? Какое бы решение Слай не принял, она хочет знать его прямо сейчас…
– Мой Ангел все еще спит? – услышала она веселый голос Слая. – Или уже проснулся?
Обладатель голоса показался в проеме, разделяющем смежные комнаты. В его глазах был свет тысячи свечей, а в руках был поднос с завтраком. У Анжелы отлегло от сердца. Вот почему Слай ушел от нее – он хотел сделать ей сюрприз…
Она почувствовала себя такой невероятно счастливой, что чуть не расплакалась. Какая же она все-таки глупая, если думала, что Слай оставит ее после того, что было.
– Слай… – нежно прошептала она его имя. Теперь даже оно звучало для нее как-то особенно. – А я думала…
– Что? – улыбаясь, спросил Слай, присаживаясь на краешек ее кровати. – Что я сбежал от тебя?
– Угу, – кивнула она, с трудом сдерживая слезы нежности, наворачивающиеся на глаза.
– Мой сумасшедший Ангел! – Слай осторожно поставил поднос на тумбочку рядом с кроватью и заглянул в ее синие глаза. – Как ты могла подумать такое? Это была лучшая ночь в моей жизни. И ты думаешь, после такой ночи я смог бы уйти?
Его лицо склонилось над ней, и Анжела почувствовала его тяжелое дыхание. А потом ощутила жгучее, щекочущее прикосновение его губ к своим губам. Ее тело охватила знакомая истома. Оно сладко заныло в предвкушении чего-то большего, чем поцелуй. Но Слай ограничился поцелуем.
– После такой насыщенной ночи ты просто обязана хорошо поесть. – Он взял поднос с тумбочки и поставил его ей на колени. – Не сомневаюсь, что ты голодна как волк.
Да, хотела сказать Анжела, голодна. Только хочется мне вовсе не еды, Слай Хэмптон. А твоих горячих губ и ласковых рук… Но, чтобы сделать приятное Слаю, Анжела приступила к завтраку.
Воистину, аппетит приходит во время еды. Проглотив тост с сыром и ветчиной, Анжела почувствовала, что действительно проголодалась. Она намазала хлеб маслом и джемом и с удовольствием сделала глоток горячего кофе.
– А ты? – спросила она Слая, вспомнив о том, что он тоже ничего не ел со вчерашнего дня. – Разве ты не будешь завтракать?
– Странное дело… – Слай ласково улыбнулся и погладил ее по волосам. – Но мне совсем не хочется есть. Говорят, что любовь греет. Похоже, она еще и насыщает…
Анжела почувствовала, как внутри нее разливается тепло, и совсем не от глотка кофе. Любовь… Он сказал: любовь… Значит то, что она испытывает к этому мужчине, взаимно. Значит, он тоже хочет быть рядом с ней, постоянно сжимать ее в объятьях…
Анжела не переставала удивляться тому, как изменился Слай. Еще несколько дней назад это был хмурый ворчун с печатью постоянного недовольства на лице. А сейчас он словно сбросил десяток лет. Счастливый, с глазами, лучащимися светом, теплом и любовью, он напоминал девятнадцатилетнего юношу. Слай превратился в заботливого и понимающего мужчину. И эта перемена не только радовала Анжелу, но и пробуждала в ее душе невольную гордость. Слай разбудил в ней женщину, а она воскресила в нем мужчину. Им обоим было чем гордиться…
После завтрака Слай пошел в душ, а Анжела предприняла очередную попытку дозвониться до Годри. Ей не очень-то хотелось разговаривать с женихом – она чувствовала себя виноватой. Но разве у нее были другие варианты? Конечно, Питер довезет их до Вудроу… Но эксплуатировать этого парня Анжеле было неудобно. Наверное, этим вариантом придется воспользоваться, если Годри все еще нет. Чего, признаться, Анжеле сейчас хотелось больше всего… Если бы она могла себе позволить выбирать между разговором с Годри и поездкой с Питером, то выбрала бы второе…
В трубке раздались длинные губки. Анжела горько усмехнулась. Годри пропадал столько времени и объявился теперь, когда их проблемы почти решены…
– Алло! – До нее донесся непривычно взволнованный голос Годри. Анжела сжимала трубку так, как будто это была змея, готовая укусить, и не могла вымолвить ни слова. – Алло! Энжи, это ты? Энжи, детка, почему ты молчишь?
Имя «Энжи» резануло ее слух. Как будто кто-то прошуршал пенопластом над самым ухом. И почему Годри решил, что это она? Ведь Анжела звонит с незнакомого номера… Может быть, положить трубку? Может, ей не стоит отвечать Годри? Раздираемая сомнениями, Анжела просунула палец в колечки провода. Привычный жест вернул ее в реальность и отрезвил рассудок. Нет, нужно ответить. Рано или поздно они все равно увидятся. Рано или поздно…
– Годри, это я. Связь плохая, – краснея, соврала она. – Мы со Слаем попали в переделку. Я потом расскажу, что случилось. Мы не могли дозвониться до тебя все это время… Ты можешь приехать в Пингот и забрать нас из гостиницы? Она называется «Приют для усталого странника»…
– Но что случилось, Энжи? – Анжела услышала облегчение в голосе Годри, и ей стало стыдно. Стыдно за то, что она совсем забыла о нем. За то, что она предала его… Ведь то, что было у нее со Слаем, Годри расценит как предательство. Но можно ли считать предательством любовь? – Энжи? – прервал ее размышления Годри. – Ты меня слышишь, детка?
– Да, – выдавила из себя Анжела. У нее было такое чувство, будто ее скатали, как пластилиновый шарик. И она съежилась, уменьшилась в размерах. От стыда и чувства вины… – Мы потом поговорим, Годри. И я все тебе расскажу.
– Хорошо, – сдался он. – Пингот – это по пути в Шэдоу?
– Да, Годри. «Приют для усталого путника», запомнишь?
– Конечно. Думаю, там не так уж много гостиниц. Тем более, с таким длинным названием. Лечу на всех парах. Жди меня, детка. Я люблю тебя, ты слышишь?! Я люблю тебя!
Анжела чувствовала, что ей нужно ответить что-то теплое, ласковое. Но она смогла выдавить из себя только:
– Хорошо…
А после этого повесила трубку. В ее ушах по-прежнему стоял взволнованный голос Годри и его «я люблю тебя, детка». Наверное, она запомнит этот разговор надолго. Слишком тяжелым было чувство вины, навалившееся на ее плечи…
Теперь она прекрасно понимала, что чувствовал Слай, шептавший ей вчерашней ночью «мы не должны…» Он был прав. Они действительно не должны были делать этого. Во всяком случае, до разговора с Годри…
Слай, насвистывая, вышел из ванной. Он чувствовал внутри такой подъем, такую энергию, что готов был на самые безрассудные поступки. Ему хотелось кричать о своей любви, хотелось петь о ней. Но, в первую очередь, ему хотелось говорить о ней Анжеле, говорить бесконечно долго…
Скорбная поза Анжелы, съежившейся возле телефонной трубки, поумерила его пыл. Он сразу почувствовал тревогу, разлившуюся в атмосфере номера. Что-то не так… Вот только что? Когда он уходил, Анжела была весела и улыбчива, как весеннее утро. Что же изменилось за эти полчаса?
– Анжела, – тихо, чтобы не напугать, позвал девушку Слай.
Она повернулась. Ее лицо заволокла дымка печали. А глаза стали совсем бледными, не ярко-синими, а блекло-голубыми. Как будто за то время, пока Слай находился в душе, в номер ворвался смерч и смел с ее лица все краски…
– Я дозвонилась до Годри, – прикрывая свою боль подобием улыбки, ответила она. – Он нас заберет.
Ах, вот в чем дело. Годри… Как же Слай не понял этого сразу. Анжела позвонила Годри, тот рассказал ей, как скучал без нее все это время, она растаяла и сейчас раскаивается в содеянном. Теперь она скажет ему, что эта ночь была ошибкой…
Слай снял с плеч влажное полотенце и крепко сжал его рукой. Как будто это полотенце могло помочь ему остаться сильным и сдержать боль, нарастающую внутри.
Когда-то Слай думал, что исчерпал лимит боли до конца, но теперь он понимал, что это не так. Потому что та боль, которую он испытывал сейчас, разбивала его на осколки, разносила по частям… И он чувствовал, что с каждой секундой земля ускользает из-под его ног, не успевших почувствовать, что же такое твердая почва…
– Слай! – Анжела тотчас же заметила, как изменились, потемнели его зеленые глаза. – Если я звонила Годри, это еще ничего не значит…
– А что это должно значить? – переспросил Слай, пытаясь сделать вид, что он вовсе ни о чем таком и не думал.
– Слай, – вымученно улыбнулась Анжела. – Прошу тебя, давай не будем играть в прятки. – Она подошла к нему и забрала из его рук полотенце, в которое он вцепился так же крепко, как она, еще совсем недавно, в телефонную трубку. – Мы ведь говорили о понимании. Говорили о том, что каждый из нас собирает мозаику души другого… Ты ведь должен знать, что я не из тех женщин, которые говорят одно, а делают другое… Я не дарю себя всем и каждому, Слай. Ты понимаешь это?
Слай смущенно кивнул. Она права. А он полный и беспросветный идиот, если подумал, что Анжела способна подарить себя нелюбимому человеку… Он густо покраснел и отвел взгляд. А ведь когда-то он доверял любимой девушке. И, видимо, оттого что она не оправдала его доверия, теперь он изводит своей ревностью ни в чем не повинную Анжелу…
– Прости… – прошептал он ей. – Прости меня за то, что я веду себя как дурак. Впрочем, я и есть дурак. Настоящий болван, если присмотреться…
– Довольно самокритики, – перебила его Анжела и положила руки на его плечи, покрытые капельками воды. – Я понимаю, что ты чувствуешь… Пойми и меня. То, что было между нами вчера – великолепно… То, что будет завтра – будет еще прекраснее… Но ты должен немного подождать. Совсем чуть-чуть… Пока я не поговорю с Годри. Ты ведь не хочешь, чтобы я вывалила на него весь этот груз сразу, без подготовки?
Слай отрицательно покачал головой. Нет, он не хотел этого… Память мгновенно отбросила его назад, в прошлое. И Слай вспомнил того парня, каким он был когда-то. Он тоже хотел жениться на любимой девушке. Тоже строил планы на будущее. Но пришел Элиот – и одним махом разбил его иллюзии, как обыкновенную чайную чашку… Конечно, Годри Бинфорд – не юный романтик, но это не оправдывает Слая. Как ни крути, а Годри – его друг…
Он снял со своих плеч теплые руки Анжелы и рассеянно чмокнул ее в щеку.
– Хорошо, как скажешь. Пойду оденусь. Здесь чертовски холодно…
Холодно не здесь. Холодно у тебя в сердце, Слай Хэмптон. Если бы ты мог остаться один и хорошенько подумать над тем, что натворил…
Влюбился в невесту своего друга – редкостного бабника, но все же друга, – соблазнил ее и теперь хочешь увести ее из-под венца… В общем, делаешь все, что когда-то сделали с тобой. Да, ты любишь ее, а она – тебя. Но неужели ты не помнишь поговорку: на чужом несчастье счастья не построишь? Подумай об этом, Слай. Хорошенько подумай…
Годри прибыл в «Приют для усталого путника» гораздо раньше, чем предполагали Слай и Анжела. Он настолько разволновался из-за того, что случилось с невестой, что, недолго думая, взял частный самолет и вылетел в Пингот.
Это был еще один камешек в огород Слая. Каким бы ни был Годри Бинфорд, он все же любит Анжелу. Они были вместе несколько лет. Но тут невесть откуда взялся Слай и встал между ними…
Слай понимал, что обо всем этом нужно было думать вчера, но вчера он был опьянен Анжелой, одурманен любовью. Запретной любовью, на которую он не имел никакого права…
Анжела видела, что со Слаем происходит что-то не то. Ее огорчало, что теперь, в присутствии Годри, они не могут говорить друг с другом. Разве что обменяться парой ничего не значащих фраз. А ей так хотелось подойти к Слаю, обнять его и расспросить, почему на его лице вновь эта маска неприступной холодности. Почему его глаза вновь заволокла пелена грусти? Почему он снова прежний: холодный, отстраненный, чужой?
Вместо этого ей приходилось терпеливо отвечать на вопросы Годри и в очередной раз рассказывать об их со Слаем злоключениях. Она старалась быть с Годри помягче – это ведь она виновата перед ним, – но навязчивая нежность жениха не вызывала в ней ничего, кроме раздражения. Сдерживать которое Анжеле стоило серьезных усилий.
Когда она звонила Питеру и Джилл, чтобы поблагодарить супругов и попрощаться с ними, ее голос был настолько грустным, что Джилл это заметила.
– Анжела, вы уверены, что все в порядке? – обеспокоенно спросила она. – Может быть, вам все-таки нужна помощь?
Да, мне нужна помощь, хотелось ответить Анжеле, очень нужна. Но, увы, помочь мне может только один человек. И именно он сейчас недоступен… Но вместо этого она ответила:
– Нет, нет. Все прекрасно. Просто я немного устала…
Ей показалось, что Джилл не очень-то ей поверила. Впрочем, рассказать правду Анжела все равно не могла. Поэтому ей оставалось только смириться с ситуацией. До поры до времени.
И в машине, и в самолете Слай не проронил ни слова. Анжела, принужденно улыбаясь, болтала с Годри и чувствовала, как внутри нарастает отчаяние. Оно заполняло душу быстро и неумолимо, так что Анжела с нетерпением ждала той минуты, когда они наконец-то прилетят в Вудроу. Иначе она не выдержит и взорвется. Прямо в самолете. И что с ней тогда будут делать Слай и Годри?
Больше всего ее пугало то, что она не нужна Слаю. Что он разобрал ее по частям, как интересную игрушку со сложным механизмом, а потом решил избавиться от нее. Может быть, когда она сказала ему, что оставит Годри ради него, он испугался? Как часто пугаются мужчины, на которых ложится ответственность? Но ведь она ничего не требовала взамен. Она хотела только, чтобы Слай любил ее и был рядом. Или этого слишком много?
Бесконечная карусель вопросов вертелась в ее голове, не давая ей сосредоточиться на разговоре с Годри. Она то и дело, путалась в ответах, лепила невпопад фразы. На вопрос Годри: «И как же ты выдержала все это, детка?» – она ответила коротким «да» и легким кивком головы.
– Энжи, детка, о чем ты думаешь? – не выдержал наконец Годри. – У меня такое ощущение, что ты совсем меня не слышишь. Что с тобой?
– Я просто устала, – смутилась Анжела. – Просто устала от всего, что произошло в последние дни…
Серые глаза Годри смотрели на нее внимательно и серьезно. Очевидно, он пытался понять, говорит ли она правду. Анжела не выдержала его тяжелого взгляда и опустила глаза, делая вид, что разглядывает кайму на платье. Она прекрасно понимала, что выдает себя. Но теперь ей было все равно. Отчаяние и чувство вины рвали ее душу на части, превращали ее в хаотичное скопление обрывков мыслей и осколков чувств. Управлять всем этим она была не в состоянии. Словно неумелый возница Фаэтон, она готова была упасть с небес и разбиться. Только жаль, Слай не вознесет ее на свои небеса как созвездие любви…
Спустившись с трапа самолета, она почувствовала себя еще хуже. Ветер плевал в лицо острыми осколками дождя, небо хмурилось свинцом и сеяло в ее душе еще большую тревогу. Анжела оглянулась на Слая. Может быть, его холодное лицо хоть немного изменилось, потеплело? Но весь облик Слая по-прежнему выражал ледяное равнодушие к происходящему.
Что я тебе сделала?! – хотелось закричать Анжеле. За что ты так наказываешь меня, любимый?! Почему вчера я была твоим Ангелом, а сегодня стала чужим человеком? Но вместо этого она молча приняла протянутую Годри руку и села в подъехавшую машину.
– Пожалуй, я доберусь своим ходом, – неожиданно произнес Слай, когда Анжела и Годри уже сели в машину. – Если ты, Годри, будешь так добр и одолжишь мне денег.
– Конечно, – с каким-то облегчением произнес Годри и полез за бумажником. Анжеле показалось, что он даже обрадовался предложению Слая. – Сколько угодно.
Пока Годри рылся в бумажнике, Анжела с нескрываемой болью в глазах смотрела на Слая. В ее глазах отразилось все: и падающее свинцовое небо, и холодные сумерки, обосновавшиеся в ее душе, и горечь, и опустошающее чувство утраты, и вопрос, который она хотела выкрикнуть в лицо Слаю: «За что?!». Но Слай лишь отвел глаза, не желая встречаться с ее отчаянным взглядом. Отвел глаза, взял деньги, протянутые Годри, и, развернувшись, скрылся за пеленой нарастающего дождя.
Анжела положила голову на соседнюю подушку. Подушка была пропитана до боли знакомым запахом – запахом Слая. Конечно, все это было! Как она могла сомневаться? Запах нежности, запах любви, от которой она вчера потеряла голову, будет теперь преследовать ее всю жизнь… Но, очевидно, Слай не чувствует того же, что и она. Иначе он остался бы рядом…
У меня это в первый раз,вспомнила она его слова, и сердце ее вновь наполнилось нежностью. И она тоже занималась любовью впервые! Не просто сексом, а именно любовью! А ведь Слай мог бы и не говорить ей об этом, она бы все равно не догадалась. Он казался таким умелым и опытным любовником. Так прекрасно понимал ее тело, слышал зов ее души… Но где же он сейчас?
Словно в ответ на вопрос Анжелы, раздался хлопок двери. Кто-то вошел в номер. Сердце Анжелы замерло. Это Слай… Зайдет ли он к ней? Захочет ли поговорить с ней? Или предпочтет отмолчаться насчет вчерашнего? Какое бы решение Слай не принял, она хочет знать его прямо сейчас…
– Мой Ангел все еще спит? – услышала она веселый голос Слая. – Или уже проснулся?
Обладатель голоса показался в проеме, разделяющем смежные комнаты. В его глазах был свет тысячи свечей, а в руках был поднос с завтраком. У Анжелы отлегло от сердца. Вот почему Слай ушел от нее – он хотел сделать ей сюрприз…
Она почувствовала себя такой невероятно счастливой, что чуть не расплакалась. Какая же она все-таки глупая, если думала, что Слай оставит ее после того, что было.
– Слай… – нежно прошептала она его имя. Теперь даже оно звучало для нее как-то особенно. – А я думала…
– Что? – улыбаясь, спросил Слай, присаживаясь на краешек ее кровати. – Что я сбежал от тебя?
– Угу, – кивнула она, с трудом сдерживая слезы нежности, наворачивающиеся на глаза.
– Мой сумасшедший Ангел! – Слай осторожно поставил поднос на тумбочку рядом с кроватью и заглянул в ее синие глаза. – Как ты могла подумать такое? Это была лучшая ночь в моей жизни. И ты думаешь, после такой ночи я смог бы уйти?
Его лицо склонилось над ней, и Анжела почувствовала его тяжелое дыхание. А потом ощутила жгучее, щекочущее прикосновение его губ к своим губам. Ее тело охватила знакомая истома. Оно сладко заныло в предвкушении чего-то большего, чем поцелуй. Но Слай ограничился поцелуем.
– После такой насыщенной ночи ты просто обязана хорошо поесть. – Он взял поднос с тумбочки и поставил его ей на колени. – Не сомневаюсь, что ты голодна как волк.
Да, хотела сказать Анжела, голодна. Только хочется мне вовсе не еды, Слай Хэмптон. А твоих горячих губ и ласковых рук… Но, чтобы сделать приятное Слаю, Анжела приступила к завтраку.
Воистину, аппетит приходит во время еды. Проглотив тост с сыром и ветчиной, Анжела почувствовала, что действительно проголодалась. Она намазала хлеб маслом и джемом и с удовольствием сделала глоток горячего кофе.
– А ты? – спросила она Слая, вспомнив о том, что он тоже ничего не ел со вчерашнего дня. – Разве ты не будешь завтракать?
– Странное дело… – Слай ласково улыбнулся и погладил ее по волосам. – Но мне совсем не хочется есть. Говорят, что любовь греет. Похоже, она еще и насыщает…
Анжела почувствовала, как внутри нее разливается тепло, и совсем не от глотка кофе. Любовь… Он сказал: любовь… Значит то, что она испытывает к этому мужчине, взаимно. Значит, он тоже хочет быть рядом с ней, постоянно сжимать ее в объятьях…
Анжела не переставала удивляться тому, как изменился Слай. Еще несколько дней назад это был хмурый ворчун с печатью постоянного недовольства на лице. А сейчас он словно сбросил десяток лет. Счастливый, с глазами, лучащимися светом, теплом и любовью, он напоминал девятнадцатилетнего юношу. Слай превратился в заботливого и понимающего мужчину. И эта перемена не только радовала Анжелу, но и пробуждала в ее душе невольную гордость. Слай разбудил в ней женщину, а она воскресила в нем мужчину. Им обоим было чем гордиться…
После завтрака Слай пошел в душ, а Анжела предприняла очередную попытку дозвониться до Годри. Ей не очень-то хотелось разговаривать с женихом – она чувствовала себя виноватой. Но разве у нее были другие варианты? Конечно, Питер довезет их до Вудроу… Но эксплуатировать этого парня Анжеле было неудобно. Наверное, этим вариантом придется воспользоваться, если Годри все еще нет. Чего, признаться, Анжеле сейчас хотелось больше всего… Если бы она могла себе позволить выбирать между разговором с Годри и поездкой с Питером, то выбрала бы второе…
В трубке раздались длинные губки. Анжела горько усмехнулась. Годри пропадал столько времени и объявился теперь, когда их проблемы почти решены…
– Алло! – До нее донесся непривычно взволнованный голос Годри. Анжела сжимала трубку так, как будто это была змея, готовая укусить, и не могла вымолвить ни слова. – Алло! Энжи, это ты? Энжи, детка, почему ты молчишь?
Имя «Энжи» резануло ее слух. Как будто кто-то прошуршал пенопластом над самым ухом. И почему Годри решил, что это она? Ведь Анжела звонит с незнакомого номера… Может быть, положить трубку? Может, ей не стоит отвечать Годри? Раздираемая сомнениями, Анжела просунула палец в колечки провода. Привычный жест вернул ее в реальность и отрезвил рассудок. Нет, нужно ответить. Рано или поздно они все равно увидятся. Рано или поздно…
– Годри, это я. Связь плохая, – краснея, соврала она. – Мы со Слаем попали в переделку. Я потом расскажу, что случилось. Мы не могли дозвониться до тебя все это время… Ты можешь приехать в Пингот и забрать нас из гостиницы? Она называется «Приют для усталого странника»…
– Но что случилось, Энжи? – Анжела услышала облегчение в голосе Годри, и ей стало стыдно. Стыдно за то, что она совсем забыла о нем. За то, что она предала его… Ведь то, что было у нее со Слаем, Годри расценит как предательство. Но можно ли считать предательством любовь? – Энжи? – прервал ее размышления Годри. – Ты меня слышишь, детка?
– Да, – выдавила из себя Анжела. У нее было такое чувство, будто ее скатали, как пластилиновый шарик. И она съежилась, уменьшилась в размерах. От стыда и чувства вины… – Мы потом поговорим, Годри. И я все тебе расскажу.
– Хорошо, – сдался он. – Пингот – это по пути в Шэдоу?
– Да, Годри. «Приют для усталого путника», запомнишь?
– Конечно. Думаю, там не так уж много гостиниц. Тем более, с таким длинным названием. Лечу на всех парах. Жди меня, детка. Я люблю тебя, ты слышишь?! Я люблю тебя!
Анжела чувствовала, что ей нужно ответить что-то теплое, ласковое. Но она смогла выдавить из себя только:
– Хорошо…
А после этого повесила трубку. В ее ушах по-прежнему стоял взволнованный голос Годри и его «я люблю тебя, детка». Наверное, она запомнит этот разговор надолго. Слишком тяжелым было чувство вины, навалившееся на ее плечи…
Теперь она прекрасно понимала, что чувствовал Слай, шептавший ей вчерашней ночью «мы не должны…» Он был прав. Они действительно не должны были делать этого. Во всяком случае, до разговора с Годри…
Слай, насвистывая, вышел из ванной. Он чувствовал внутри такой подъем, такую энергию, что готов был на самые безрассудные поступки. Ему хотелось кричать о своей любви, хотелось петь о ней. Но, в первую очередь, ему хотелось говорить о ней Анжеле, говорить бесконечно долго…
Скорбная поза Анжелы, съежившейся возле телефонной трубки, поумерила его пыл. Он сразу почувствовал тревогу, разлившуюся в атмосфере номера. Что-то не так… Вот только что? Когда он уходил, Анжела была весела и улыбчива, как весеннее утро. Что же изменилось за эти полчаса?
– Анжела, – тихо, чтобы не напугать, позвал девушку Слай.
Она повернулась. Ее лицо заволокла дымка печали. А глаза стали совсем бледными, не ярко-синими, а блекло-голубыми. Как будто за то время, пока Слай находился в душе, в номер ворвался смерч и смел с ее лица все краски…
– Я дозвонилась до Годри, – прикрывая свою боль подобием улыбки, ответила она. – Он нас заберет.
Ах, вот в чем дело. Годри… Как же Слай не понял этого сразу. Анжела позвонила Годри, тот рассказал ей, как скучал без нее все это время, она растаяла и сейчас раскаивается в содеянном. Теперь она скажет ему, что эта ночь была ошибкой…
Слай снял с плеч влажное полотенце и крепко сжал его рукой. Как будто это полотенце могло помочь ему остаться сильным и сдержать боль, нарастающую внутри.
Когда-то Слай думал, что исчерпал лимит боли до конца, но теперь он понимал, что это не так. Потому что та боль, которую он испытывал сейчас, разбивала его на осколки, разносила по частям… И он чувствовал, что с каждой секундой земля ускользает из-под его ног, не успевших почувствовать, что же такое твердая почва…
– Слай! – Анжела тотчас же заметила, как изменились, потемнели его зеленые глаза. – Если я звонила Годри, это еще ничего не значит…
– А что это должно значить? – переспросил Слай, пытаясь сделать вид, что он вовсе ни о чем таком и не думал.
– Слай, – вымученно улыбнулась Анжела. – Прошу тебя, давай не будем играть в прятки. – Она подошла к нему и забрала из его рук полотенце, в которое он вцепился так же крепко, как она, еще совсем недавно, в телефонную трубку. – Мы ведь говорили о понимании. Говорили о том, что каждый из нас собирает мозаику души другого… Ты ведь должен знать, что я не из тех женщин, которые говорят одно, а делают другое… Я не дарю себя всем и каждому, Слай. Ты понимаешь это?
Слай смущенно кивнул. Она права. А он полный и беспросветный идиот, если подумал, что Анжела способна подарить себя нелюбимому человеку… Он густо покраснел и отвел взгляд. А ведь когда-то он доверял любимой девушке. И, видимо, оттого что она не оправдала его доверия, теперь он изводит своей ревностью ни в чем не повинную Анжелу…
– Прости… – прошептал он ей. – Прости меня за то, что я веду себя как дурак. Впрочем, я и есть дурак. Настоящий болван, если присмотреться…
– Довольно самокритики, – перебила его Анжела и положила руки на его плечи, покрытые капельками воды. – Я понимаю, что ты чувствуешь… Пойми и меня. То, что было между нами вчера – великолепно… То, что будет завтра – будет еще прекраснее… Но ты должен немного подождать. Совсем чуть-чуть… Пока я не поговорю с Годри. Ты ведь не хочешь, чтобы я вывалила на него весь этот груз сразу, без подготовки?
Слай отрицательно покачал головой. Нет, он не хотел этого… Память мгновенно отбросила его назад, в прошлое. И Слай вспомнил того парня, каким он был когда-то. Он тоже хотел жениться на любимой девушке. Тоже строил планы на будущее. Но пришел Элиот – и одним махом разбил его иллюзии, как обыкновенную чайную чашку… Конечно, Годри Бинфорд – не юный романтик, но это не оправдывает Слая. Как ни крути, а Годри – его друг…
Он снял со своих плеч теплые руки Анжелы и рассеянно чмокнул ее в щеку.
– Хорошо, как скажешь. Пойду оденусь. Здесь чертовски холодно…
Холодно не здесь. Холодно у тебя в сердце, Слай Хэмптон. Если бы ты мог остаться один и хорошенько подумать над тем, что натворил…
Влюбился в невесту своего друга – редкостного бабника, но все же друга, – соблазнил ее и теперь хочешь увести ее из-под венца… В общем, делаешь все, что когда-то сделали с тобой. Да, ты любишь ее, а она – тебя. Но неужели ты не помнишь поговорку: на чужом несчастье счастья не построишь? Подумай об этом, Слай. Хорошенько подумай…
Годри прибыл в «Приют для усталого путника» гораздо раньше, чем предполагали Слай и Анжела. Он настолько разволновался из-за того, что случилось с невестой, что, недолго думая, взял частный самолет и вылетел в Пингот.
Это был еще один камешек в огород Слая. Каким бы ни был Годри Бинфорд, он все же любит Анжелу. Они были вместе несколько лет. Но тут невесть откуда взялся Слай и встал между ними…
Слай понимал, что обо всем этом нужно было думать вчера, но вчера он был опьянен Анжелой, одурманен любовью. Запретной любовью, на которую он не имел никакого права…
Анжела видела, что со Слаем происходит что-то не то. Ее огорчало, что теперь, в присутствии Годри, они не могут говорить друг с другом. Разве что обменяться парой ничего не значащих фраз. А ей так хотелось подойти к Слаю, обнять его и расспросить, почему на его лице вновь эта маска неприступной холодности. Почему его глаза вновь заволокла пелена грусти? Почему он снова прежний: холодный, отстраненный, чужой?
Вместо этого ей приходилось терпеливо отвечать на вопросы Годри и в очередной раз рассказывать об их со Слаем злоключениях. Она старалась быть с Годри помягче – это ведь она виновата перед ним, – но навязчивая нежность жениха не вызывала в ней ничего, кроме раздражения. Сдерживать которое Анжеле стоило серьезных усилий.
Когда она звонила Питеру и Джилл, чтобы поблагодарить супругов и попрощаться с ними, ее голос был настолько грустным, что Джилл это заметила.
– Анжела, вы уверены, что все в порядке? – обеспокоенно спросила она. – Может быть, вам все-таки нужна помощь?
Да, мне нужна помощь, хотелось ответить Анжеле, очень нужна. Но, увы, помочь мне может только один человек. И именно он сейчас недоступен… Но вместо этого она ответила:
– Нет, нет. Все прекрасно. Просто я немного устала…
Ей показалось, что Джилл не очень-то ей поверила. Впрочем, рассказать правду Анжела все равно не могла. Поэтому ей оставалось только смириться с ситуацией. До поры до времени.
И в машине, и в самолете Слай не проронил ни слова. Анжела, принужденно улыбаясь, болтала с Годри и чувствовала, как внутри нарастает отчаяние. Оно заполняло душу быстро и неумолимо, так что Анжела с нетерпением ждала той минуты, когда они наконец-то прилетят в Вудроу. Иначе она не выдержит и взорвется. Прямо в самолете. И что с ней тогда будут делать Слай и Годри?
Больше всего ее пугало то, что она не нужна Слаю. Что он разобрал ее по частям, как интересную игрушку со сложным механизмом, а потом решил избавиться от нее. Может быть, когда она сказала ему, что оставит Годри ради него, он испугался? Как часто пугаются мужчины, на которых ложится ответственность? Но ведь она ничего не требовала взамен. Она хотела только, чтобы Слай любил ее и был рядом. Или этого слишком много?
Бесконечная карусель вопросов вертелась в ее голове, не давая ей сосредоточиться на разговоре с Годри. Она то и дело, путалась в ответах, лепила невпопад фразы. На вопрос Годри: «И как же ты выдержала все это, детка?» – она ответила коротким «да» и легким кивком головы.
– Энжи, детка, о чем ты думаешь? – не выдержал наконец Годри. – У меня такое ощущение, что ты совсем меня не слышишь. Что с тобой?
– Я просто устала, – смутилась Анжела. – Просто устала от всего, что произошло в последние дни…
Серые глаза Годри смотрели на нее внимательно и серьезно. Очевидно, он пытался понять, говорит ли она правду. Анжела не выдержала его тяжелого взгляда и опустила глаза, делая вид, что разглядывает кайму на платье. Она прекрасно понимала, что выдает себя. Но теперь ей было все равно. Отчаяние и чувство вины рвали ее душу на части, превращали ее в хаотичное скопление обрывков мыслей и осколков чувств. Управлять всем этим она была не в состоянии. Словно неумелый возница Фаэтон, она готова была упасть с небес и разбиться. Только жаль, Слай не вознесет ее на свои небеса как созвездие любви…
Спустившись с трапа самолета, она почувствовала себя еще хуже. Ветер плевал в лицо острыми осколками дождя, небо хмурилось свинцом и сеяло в ее душе еще большую тревогу. Анжела оглянулась на Слая. Может быть, его холодное лицо хоть немного изменилось, потеплело? Но весь облик Слая по-прежнему выражал ледяное равнодушие к происходящему.
Что я тебе сделала?! – хотелось закричать Анжеле. За что ты так наказываешь меня, любимый?! Почему вчера я была твоим Ангелом, а сегодня стала чужим человеком? Но вместо этого она молча приняла протянутую Годри руку и села в подъехавшую машину.
– Пожалуй, я доберусь своим ходом, – неожиданно произнес Слай, когда Анжела и Годри уже сели в машину. – Если ты, Годри, будешь так добр и одолжишь мне денег.
– Конечно, – с каким-то облегчением произнес Годри и полез за бумажником. Анжеле показалось, что он даже обрадовался предложению Слая. – Сколько угодно.
Пока Годри рылся в бумажнике, Анжела с нескрываемой болью в глазах смотрела на Слая. В ее глазах отразилось все: и падающее свинцовое небо, и холодные сумерки, обосновавшиеся в ее душе, и горечь, и опустошающее чувство утраты, и вопрос, который она хотела выкрикнуть в лицо Слаю: «За что?!». Но Слай лишь отвел глаза, не желая встречаться с ее отчаянным взглядом. Отвел глаза, взял деньги, протянутые Годри, и, развернувшись, скрылся за пеленой нарастающего дождя.
12
«В его счастливых глазах отражалось ее лицо. Он понял, что только эта женщина сможет наполнить его жизнь смыслом и глубиной. И почему же эта простая истина не открылась ему раньше? Скольких бед и проблем они могли бы избежать…
Он склонился к ее лицу и почувствовал медовый запах ее губ. Они чуть открылись в ожидании поцелуя.
– Если бы ты знала, как нужна мне… – хрипло прошептал он. И, не в силах больше сдерживаться, поцеловал ее.
Она снова почувствовала его запах – запах нежности. Ее руки оплели его плечи и сжали их, чтобы никогда больше не размыкать объятий. И хотя Эмми знала, что уже не потеряет Ричарда, она все равно обнимала его так страстно, как будто делала это в последний раз.
Он догадался, почему ее объятия были такими крепкими.
– Эмми, любимая, – прошептал он, оторвавшись от ее губ. – Ты больше не потеряешь меня. Никто и ничто не сможет разлучить нас.
Именно эти слова Эмми и хотела услышать от Ричарда. Теперь она чувствовала себя по-настоящему счастливой. И никакие тени прошлого не смогли бы омрачить ее безоблачное счастье. Она заглянула в его зеленые глаза и прочитала в них то же, что чувствовала сама. Внезапно, изнемогая от переполнившей ее радости, она отстранилась от Ричарда и закричала на все побережье:
– Я люблю тебя!
И ответом ей были плеск волн и счастливая улыбка любимого мужчины…»
Анжела поставила многоточие и легонько оттолкнулась ногой от стола. Кресло на колесиках отъехало на несколько сантиметров. Анжела откинулась на спинку кресла и уставилась в потолок.
Сегодня она закончила роман. Слай, которого она когда-то хотела сделать отрицательным персонажем, стал в нем главным героем. А она – героиней романа. Анжела рисовала реальные взаимоотношения реальных людей. На страницах романа ожили ее чувства, ее мечты. Ей хотелось, чтобы именно так разрешилась ее ситуация. Чтобы Слай Хэмптон думал и чувствовал так же, как Ричард, возлюбленный Эмми.
Но сейчас, глядя в потолок и анализируя последние события, Анжела понимала, что это так же невозможно, как посмотреть на настоящего Санта Клауса. Потому что Слай Хэмптон плевать на нее хотел. И ему было абсолютно безразлично, о чем она сейчас думает и что чувствует.
После того, как Анжела разорвала помолвку с Годри, она несколько дней ждала, что Слай даст о себе знать. Но Слай Хэмптон как сквозь землю провалился. Анжела сходила с ума от ожидания и страха потерять навсегда этого мужчину.
Но прошла неделя, и она поняла, что ждать его прихода или звонка бесполезно. Он не придет. Анжела была лишь ярким пятном в его жизни. Всплеском чувств, о котором лучше позабыть, пока он не вторгся в его жизнь и не изменил ее полностью.
Слай испугался. В этом она не сомневалась. Однако оттого, что Анжела объяснила себе причину его исчезновения, легче ей не стало. Наоборот, стало еще горше. Значит, он не любил ее… Ведь она пошла на все ради своей любви: изменила человеку, с которым встречалась несколько лет, а затем разорвала с ним помолвку.
Ей было безумно жаль Годри. Когда Анжела рассказала ему обо всем, он побледнел как полотно. И ушел, не сказав больше ни слова. Анжела нисколько не сомневалась в том, что поступила правильно, открывшись ему. Но чувство вины не стало меньше после ее признания. Оно лишь усугубилось. Анжела причинила человеку боль, и от этого на душе стало еще тяжелее. Как будто свежие, незажившие раны присыпали солью…
После того, как точки над «i» в отношениях с Годри были расставлены, Анжела серьезно задумалась над тем, чтобы самой найти Слая. В конце концов, его телефон можно было найти в адресной книге. Или через каких-нибудь общих знакомых. Например, через Розмари и Ральфа, которые должны были на днях вернуться из свадебного путешествия.
Эти мысли бродили в голове Анжелы не долго. Несмотря на отчаяние и боль, владевшие ею, она не хотела наступать на горло собственной гордости. Ведь если она права и Слай действительно испугался, зачем ей унижаться перед ним? Навязывать себя? Она никогда не вела себя так с мужчинами, так почему Слай должен быть исключением?
Потому что ты любишь его, вздыхая, отвечала себе Анжела. Только потому, что любишь…
Ее долгим сомнениям и раздумьям положил конец звонок из издательства. Срок договора подходил к концу, а ее книга все еще не была написана. Это отрезвило Анжелу, и она начала работать. Анжела думала, что в таком состоянии писать ей будет невероятно тяжело. Но, к ее великому удивлению, страницы заполнялись с рекордной скоростью. Давно уже она не работала так плодотворно, как сейчас. Как будто кто-то невидимый сидел рядом с ней и выбирал для нее верные слова, подсказывал фразы, диктовал целые абзацы…
Книга помогла ей на время унять боль. Но лишь на время. Потому что, как только Анжела закончила роман, боль накатилась на нее новой волной. И подняла на поверхность все разбитые иллюзии, все невоплощенные мечты, все нереализованные надежды. А Анжеле оставалось только сидеть посреди этой разрухи, тупо рассматривая местами облетевшую на потолке побелку. И пытаться не думать. Забыть и не думать…
Он склонился к ее лицу и почувствовал медовый запах ее губ. Они чуть открылись в ожидании поцелуя.
– Если бы ты знала, как нужна мне… – хрипло прошептал он. И, не в силах больше сдерживаться, поцеловал ее.
Она снова почувствовала его запах – запах нежности. Ее руки оплели его плечи и сжали их, чтобы никогда больше не размыкать объятий. И хотя Эмми знала, что уже не потеряет Ричарда, она все равно обнимала его так страстно, как будто делала это в последний раз.
Он догадался, почему ее объятия были такими крепкими.
– Эмми, любимая, – прошептал он, оторвавшись от ее губ. – Ты больше не потеряешь меня. Никто и ничто не сможет разлучить нас.
Именно эти слова Эмми и хотела услышать от Ричарда. Теперь она чувствовала себя по-настоящему счастливой. И никакие тени прошлого не смогли бы омрачить ее безоблачное счастье. Она заглянула в его зеленые глаза и прочитала в них то же, что чувствовала сама. Внезапно, изнемогая от переполнившей ее радости, она отстранилась от Ричарда и закричала на все побережье:
– Я люблю тебя!
И ответом ей были плеск волн и счастливая улыбка любимого мужчины…»
Анжела поставила многоточие и легонько оттолкнулась ногой от стола. Кресло на колесиках отъехало на несколько сантиметров. Анжела откинулась на спинку кресла и уставилась в потолок.
Сегодня она закончила роман. Слай, которого она когда-то хотела сделать отрицательным персонажем, стал в нем главным героем. А она – героиней романа. Анжела рисовала реальные взаимоотношения реальных людей. На страницах романа ожили ее чувства, ее мечты. Ей хотелось, чтобы именно так разрешилась ее ситуация. Чтобы Слай Хэмптон думал и чувствовал так же, как Ричард, возлюбленный Эмми.
Но сейчас, глядя в потолок и анализируя последние события, Анжела понимала, что это так же невозможно, как посмотреть на настоящего Санта Клауса. Потому что Слай Хэмптон плевать на нее хотел. И ему было абсолютно безразлично, о чем она сейчас думает и что чувствует.
После того, как Анжела разорвала помолвку с Годри, она несколько дней ждала, что Слай даст о себе знать. Но Слай Хэмптон как сквозь землю провалился. Анжела сходила с ума от ожидания и страха потерять навсегда этого мужчину.
Но прошла неделя, и она поняла, что ждать его прихода или звонка бесполезно. Он не придет. Анжела была лишь ярким пятном в его жизни. Всплеском чувств, о котором лучше позабыть, пока он не вторгся в его жизнь и не изменил ее полностью.
Слай испугался. В этом она не сомневалась. Однако оттого, что Анжела объяснила себе причину его исчезновения, легче ей не стало. Наоборот, стало еще горше. Значит, он не любил ее… Ведь она пошла на все ради своей любви: изменила человеку, с которым встречалась несколько лет, а затем разорвала с ним помолвку.
Ей было безумно жаль Годри. Когда Анжела рассказала ему обо всем, он побледнел как полотно. И ушел, не сказав больше ни слова. Анжела нисколько не сомневалась в том, что поступила правильно, открывшись ему. Но чувство вины не стало меньше после ее признания. Оно лишь усугубилось. Анжела причинила человеку боль, и от этого на душе стало еще тяжелее. Как будто свежие, незажившие раны присыпали солью…
После того, как точки над «i» в отношениях с Годри были расставлены, Анжела серьезно задумалась над тем, чтобы самой найти Слая. В конце концов, его телефон можно было найти в адресной книге. Или через каких-нибудь общих знакомых. Например, через Розмари и Ральфа, которые должны были на днях вернуться из свадебного путешествия.
Эти мысли бродили в голове Анжелы не долго. Несмотря на отчаяние и боль, владевшие ею, она не хотела наступать на горло собственной гордости. Ведь если она права и Слай действительно испугался, зачем ей унижаться перед ним? Навязывать себя? Она никогда не вела себя так с мужчинами, так почему Слай должен быть исключением?
Потому что ты любишь его, вздыхая, отвечала себе Анжела. Только потому, что любишь…
Ее долгим сомнениям и раздумьям положил конец звонок из издательства. Срок договора подходил к концу, а ее книга все еще не была написана. Это отрезвило Анжелу, и она начала работать. Анжела думала, что в таком состоянии писать ей будет невероятно тяжело. Но, к ее великому удивлению, страницы заполнялись с рекордной скоростью. Давно уже она не работала так плодотворно, как сейчас. Как будто кто-то невидимый сидел рядом с ней и выбирал для нее верные слова, подсказывал фразы, диктовал целые абзацы…
Книга помогла ей на время унять боль. Но лишь на время. Потому что, как только Анжела закончила роман, боль накатилась на нее новой волной. И подняла на поверхность все разбитые иллюзии, все невоплощенные мечты, все нереализованные надежды. А Анжеле оставалось только сидеть посреди этой разрухи, тупо рассматривая местами облетевшую на потолке побелку. И пытаться не думать. Забыть и не думать…