Страница:
Вячеслав – хоккеист «двурукий»: то есть владеет броском и пасом как справа, так и слева. Причем в выборе тактических средств, в исполнении технических приемов никогда не спешит. Но никогда и не опаздывает. Так действовать ему помогает широкая ориентировка, умение быстро и точно «читать» мысли и партнера и соперника. Вот почему обвести Фетисова редко кому удается, сам же он и в разрушительной и в созидательной деятельности преуспевает.
Воспитанник армейского клуба Вячеслав Фетисов с первых шагов в хоккее был приучен к такой игре. И не случайно, будучи еще только девятнадцатилетним, Вячеслав был приглашен в сборную СССР и дебютировал на чемпионате мира 1977 г. в Вене.
Столь молодых защитников редко вводят в состав на таких соревнованиях, как чемпионаты мира, – ведь необходимые для игрока обороны стабильность и надежность обычно приходят с годами. Правда, автору могут возразить, что в последние годы молодые защитники в сборной – не редкость. Но это лишь следствие возникшего дефицита игроков обороны. Тогда же, в конце 70-х годов, у тренеров сборной выбор был куда шире и тем не менее они остановились на Фетисове. И Вячеслав оправдал надежды. На чемпионате мира в Вене он ничем не напоминал стажера, лишь на время одевшего форму сборной СССР. Наоборот, и рядом с маститыми, даже такими, как Валерий Васильев, например, Фетисов выглядел достойным и равным партнером. Он сразу же, в год дебюта, убедил всех, что пришел в сборную не на сезон, а на долгие годы.
Случай подтвердил, сколь велика роль Вячеслава и в клубе и в сборной.
В 1984 г. Фетисов из-за сложнейшей травмы пропустил большую часть сезона. Едва только врачи дали «добро», Вячеслав вышел на лед, хотя, конечно, еще не был готов к играм. Но «неготовый» Фетисов в первой же своей встрече – встрече с московским «Динамо» смотрелся: и сам две шайбы забросил, и для партнеров с десяток голевых ситуаций создал. Доказал он – в который раз – весомость высокой технической оснастки и творческого отношения к хоккею.
Капитанов не назначают, а выбирают. И ошибиться в выборе кандидатуры на эту должность нельзя: больно уж важна и ответственна роль капитана, настолько важна, что далеко не каждый, пусть даже выдающийся, хоккеист пригоден для этой роли. Фетисов же словно был создан для нее. Он – живой пример доблести, сознательной дисциплины, любви к хоккею, высокого мастерства, наконец.
Более того, выделяют Вячеслава и чисто человеческие достоинства – умение дружить, помогать товарищу и, что немаловажно, слушать другого. Вот почему ребята верят своему капитану, всегда готовы идти за ним на спортивный подвиг во имя прославления своего клуба, нашей сборной, всего нашего хоккея.
Вожак, всегда готовый помочь друзьям, и особенно молодежи, обрести крылья – таков Вячеслав Фетисов. И именно таким мне представляется защитник, спортсмен хоккея грядущего.
…Играть рядом, в паре с Вячеславом Фетисовым и приятно, и чрезвычайно трудно: на его фоне легко стать неприметным. Однако постоянный партнер Фетисова по обороне Алексей Касатонов неприметным не стал.
Игрочище – так одним словом можно охарактеризовать этого ведущего защитника сборной СССР и ЦСКА последних лет.
Касатонов Алексей Викторович. Родился 14 октября 1959 г. Заслуженный мастер спорта. В 1976–1978 гг. играл в СКА (Ленинград), с 1978-го – в ЦСКА. Чемпион СССР 1979–1986 гг. Чемпион мира 1981–1983, 1986 гг. Чемпион Европы 1981–1983, 1985, 1986 гг. Олимпийский чемпион 1984 г. Лучший защитник чемпионата мира 1983 г. Награжден орденом «Знак Почета».
Еще шестнадцатилетним Алексей Касатонов, игравший тогда в Ленинграде, обращал на себя внимание складной, широкоплечей фигурой, неуемной активностью, страстностью в спортивной борьбе. Становление же Алексея проходило в ЦСКА, в армейском коллективе, где его научили честно и помногу трудиться, верно относиться к товарищам и к себе. И как здорово, что и первые, ленинградские, тренеры Касатонова, и тренеры ЦСКА не подгоняли Алексея под стандарт, а стремились развить в первую очередь такие его достоинства, как широта натуры, неуемность, любовь к действиям рискованным, кои всегда неприятны для любого соперника. Такое бережное отношение тренеров к тому, чем юношу одарила природа, и позволило Алексею Касатонову остаться самим собой.
В принципе на льду Касатонов все делает просто, не скрывая своих намерений от соперника. Но от этой «простоты» ему, сопернику Алексея, ничуть не легче становится. Особенно когда ему «в контакт» с Касатоновым войти приходится.
В атаке Алексей способен и обвести соперника, и воспользоваться для обыгрыша передачей. Бывает, изредка Касатонов в этих ситуациях теряет шайбу. Однако с такой страстью, с такой «обидой», не раздумывая, бросается на соперника, что сохранить добытую шайбу редко кому удается. Такие защитники, как Николай Сологубов, Эдуард Иванов, Валерий Васильев, – в прошлом, Алексей Касатонов – сегодня были особенно хороши во встречах с канадцами, коим в нужный момент могли преподать предметный урок на тему «посеешь ветер – пожнешь бурю…».
Я люблю таких отчаянных, щедро отдающих хоккею и зрителю все, что у них есть, хоккеистов. Они утверждают один из главных законов спорта – не жалеть себя, полностью отдаваться борьбе и стремиться, побеждая соперника, утверждать наш хоккей. И себя – в хоккее.
НАЦЕЛЕННЫЕ НА ГОЛЫ
Игрок – легенда
Не ростом единым …
Воспитанник армейского клуба Вячеслав Фетисов с первых шагов в хоккее был приучен к такой игре. И не случайно, будучи еще только девятнадцатилетним, Вячеслав был приглашен в сборную СССР и дебютировал на чемпионате мира 1977 г. в Вене.
Столь молодых защитников редко вводят в состав на таких соревнованиях, как чемпионаты мира, – ведь необходимые для игрока обороны стабильность и надежность обычно приходят с годами. Правда, автору могут возразить, что в последние годы молодые защитники в сборной – не редкость. Но это лишь следствие возникшего дефицита игроков обороны. Тогда же, в конце 70-х годов, у тренеров сборной выбор был куда шире и тем не менее они остановились на Фетисове. И Вячеслав оправдал надежды. На чемпионате мира в Вене он ничем не напоминал стажера, лишь на время одевшего форму сборной СССР. Наоборот, и рядом с маститыми, даже такими, как Валерий Васильев, например, Фетисов выглядел достойным и равным партнером. Он сразу же, в год дебюта, убедил всех, что пришел в сборную не на сезон, а на долгие годы.
Случай подтвердил, сколь велика роль Вячеслава и в клубе и в сборной.
В 1984 г. Фетисов из-за сложнейшей травмы пропустил большую часть сезона. Едва только врачи дали «добро», Вячеслав вышел на лед, хотя, конечно, еще не был готов к играм. Но «неготовый» Фетисов в первой же своей встрече – встрече с московским «Динамо» смотрелся: и сам две шайбы забросил, и для партнеров с десяток голевых ситуаций создал. Доказал он – в который раз – весомость высокой технической оснастки и творческого отношения к хоккею.
Капитанов не назначают, а выбирают. И ошибиться в выборе кандидатуры на эту должность нельзя: больно уж важна и ответственна роль капитана, настолько важна, что далеко не каждый, пусть даже выдающийся, хоккеист пригоден для этой роли. Фетисов же словно был создан для нее. Он – живой пример доблести, сознательной дисциплины, любви к хоккею, высокого мастерства, наконец.
Более того, выделяют Вячеслава и чисто человеческие достоинства – умение дружить, помогать товарищу и, что немаловажно, слушать другого. Вот почему ребята верят своему капитану, всегда готовы идти за ним на спортивный подвиг во имя прославления своего клуба, нашей сборной, всего нашего хоккея.
Вожак, всегда готовый помочь друзьям, и особенно молодежи, обрести крылья – таков Вячеслав Фетисов. И именно таким мне представляется защитник, спортсмен хоккея грядущего.
…Играть рядом, в паре с Вячеславом Фетисовым и приятно, и чрезвычайно трудно: на его фоне легко стать неприметным. Однако постоянный партнер Фетисова по обороне Алексей Касатонов неприметным не стал.
Игрочище – так одним словом можно охарактеризовать этого ведущего защитника сборной СССР и ЦСКА последних лет.
Касатонов Алексей Викторович. Родился 14 октября 1959 г. Заслуженный мастер спорта. В 1976–1978 гг. играл в СКА (Ленинград), с 1978-го – в ЦСКА. Чемпион СССР 1979–1986 гг. Чемпион мира 1981–1983, 1986 гг. Чемпион Европы 1981–1983, 1985, 1986 гг. Олимпийский чемпион 1984 г. Лучший защитник чемпионата мира 1983 г. Награжден орденом «Знак Почета».
Еще шестнадцатилетним Алексей Касатонов, игравший тогда в Ленинграде, обращал на себя внимание складной, широкоплечей фигурой, неуемной активностью, страстностью в спортивной борьбе. Становление же Алексея проходило в ЦСКА, в армейском коллективе, где его научили честно и помногу трудиться, верно относиться к товарищам и к себе. И как здорово, что и первые, ленинградские, тренеры Касатонова, и тренеры ЦСКА не подгоняли Алексея под стандарт, а стремились развить в первую очередь такие его достоинства, как широта натуры, неуемность, любовь к действиям рискованным, кои всегда неприятны для любого соперника. Такое бережное отношение тренеров к тому, чем юношу одарила природа, и позволило Алексею Касатонову остаться самим собой.
В принципе на льду Касатонов все делает просто, не скрывая своих намерений от соперника. Но от этой «простоты» ему, сопернику Алексея, ничуть не легче становится. Особенно когда ему «в контакт» с Касатоновым войти приходится.
В атаке Алексей способен и обвести соперника, и воспользоваться для обыгрыша передачей. Бывает, изредка Касатонов в этих ситуациях теряет шайбу. Однако с такой страстью, с такой «обидой», не раздумывая, бросается на соперника, что сохранить добытую шайбу редко кому удается. Такие защитники, как Николай Сологубов, Эдуард Иванов, Валерий Васильев, – в прошлом, Алексей Касатонов – сегодня были особенно хороши во встречах с канадцами, коим в нужный момент могли преподать предметный урок на тему «посеешь ветер – пожнешь бурю…».
Я люблю таких отчаянных, щедро отдающих хоккею и зрителю все, что у них есть, хоккеистов. Они утверждают один из главных законов спорта – не жалеть себя, полностью отдаваться борьбе и стремиться, побеждая соперника, утверждать наш хоккей. И себя – в хоккее.
НАЦЕЛЕННЫЕ НА ГОЛЫ
Игрок – легенда
Игрок-легенда – это самая верная и емкая характеристика Всеволода Боброва, великого форварда и нашего футбола, и нашего хоккея. Не буду говорить о футболе – о Боброве-футболисте написано немало. В хоккее же…
В начале одна лишь цифра: в среднем за матч Всеволод забрасывал не менее двух шайб – и сегодня в этом ему нет равных! Иностранцы, пытаясь раскрыть «секрет» Всеволода, часто приходили в раздевалку сборной с просьбой показать его клюшку. Отказа не было, но визитеры, подержав ее в руках, уходили с недоумением – слишком уж неудобной казалась им бобровская клюшка.
Она действительно была необычной – с длиннющим (более 32 сантиметров) крюком. Другой такой больше не было в мире – я по крайней мере не видел. И эта клюшка, неудобная для всех, кроме самого Боброва, в его руках способна была творить чудеса – он забрасывал шайбы и во время обводки, когда вратарь не ждал броска, и после передачи, и из зоны перед воротами, и из-за ворот «фирменным» бобровским броском, забивал скользящие шайбы и отправлял их в ворота с лета как заправский теннисист. Все это вратари соперников знали, не знали лишь одного – как Всеволод сыграет в данный, конкретный момент матча: ведь он никогда не повторялся.
Бобров Всеволод Михайлович. 1922–1979 гг. Заслуженный мастер спорта. Заслуженный тренер СССР. С 1946 по 1949 г. и с 1953-го по 1957-й выступал за ЦДКА, с 1949-го по 1953-й – за ВВС. Чемпион СССР 1948, 1949, 1951, 1952, 1955, 1956 гг. Чемпион мира 1954 и 1956 гг. Чемпион Европы 1954–1956 гг. Олимпийский чемпион 1956 г. Лучший нападающий чемпионата мира 1954 г. В 1951–1953 гг. – играющий тренер ВВС, в 1964–1967 гг. – старший тренер «Спартака», чемпиона страны 1967 г. В 1972–1974 гг. – старший тренер сборной СССР, чемпиона мира и Европы 1973 и 1974 гг. Был награжден орденом Ленина.
Какими качествами Бобров владел в совершенстве? Как он добился успеха? На эти вопросы ответить и легко – у него, как у форварда, не было слабых мест, и сложно – Всеволод во всем был самобытен. Так, он в совершенстве владел скоростью – обладая великолепной ориентировкой, Бобров знал, когда сбросить скорость, а когда прибавить. Его действия были скрытными и контрастными. Настолько контрастными, что пока противник при виде медленно сближавшегося с ним Всеволода только успевал подумать: мол, на этот раз пронесло, Бобров уже на «взрыве», обыгрывал его и забивал гол.
При обводке Всеволод очень любил далеко отпускать от себя шайбу. Настолько далеко, что любой другой потерял бы контроль над нею. Соперник обычно «клевал» на это – бросался к вроде бы потерянной Бобровым шайбе, а он тут же этим умело пользовался.
Уникальная клюшка, о которой я уже говорил, конечно, свою роль в этом играла, но главным было редкостное мышечное чувство Всеволода: клюшка была продолжением его руки, его нервов. Все зависело от того, как реагировал на движение Всеволода противник – высочайшая техника владения шайбой позволяла Боброву менять намерения в последний момент, когда обычный игрок изменить что-либо уже был не в состоянии.
Уже будучи тренером «Спартака», Всеволод Бобров однажды, как рассказывает Вячеслав Старшинов, преподал ведущим игрокам этого клуба урок техники. Недовольный качеством бросков спартаковских форвардов на тренировке, Бобров поставил в ворота фанерный щит так, что между ним и штангами остался маленький зазор, чтобы только шайба пролезала. Затем сам провел серию бросков, после каждого из которых шайба оказывалась в воротах, и попросил повторить упражнение. Повторить результат Боброва не смог никто, хотя среди спартаковцев было немало игроков сборной.
Однако голы, забитые Бобровым на той тренировке, не были, думаю, только следствием его большого таланта, как может кто-нибудь решить. Они – и результат той терпеливой, осознанной отработки приемов завершения атаки, которые отличали Всеволода.
Большую часть своей жизни в хоккее Бобров играл вместе с Евгением Бабичем и Виктором Шуваловым. По принятой ныне терминологии это звено следовало бы назвать «шуваловским». Но, по-моему, это было бы несправедливо: наиболее индивидуально яркими в этой тройке были именно крайние форварды – в первую очередь, конечно, Всеволод Бобров. Я бы сравнил этих крайних с Пеле и Гарринчей, поскольку и с теми и с другими справиться один на один было невозможно. И потому, отдавая должное Виктору Шувалову, не могу при этом не отметить, что в атаке ему было все же полегче, чем партнерам: опека Боброва и Бабича отнимала у соперника столько сил, что Шувалов чаще всего не имел «сторожа», чем, правда, он умело и пользовался, поражая размашистым броском ворота противника.
В первые годы развития нашего хоккея это звено, безусловно, было основным, но ведущим в звене конечно же был Всеволод, о чьей единственной «слабости» говорили тогда так: он не покидает льда, пока не поразит ворота. И действительно, случаи, чтобы Бобров ушел со льда без гола, были чрезвычайно редки. И переживал он эти случаи тоже чрезвычайно.
Раз это произошло в матче с командой родного для Всеволода Ленинграда. Мы, армейцы, выиграли со счетом 8:0. Ну и изругал же тогда сгоряча Бобров Бабича: мол, жадничает тот с пасом, все сам хочет забить… Упреки были несправедливы: Евгений, как никто в те годы, владел искусством тонкого паса, гордился, когда выкладывал шайбу на клюшку своему самому дорогому другу Всеволоду, которого буквально боготворил. Но и Боброва я понимал: его страсть к голам была ненасытной.
Соперники, быстро оценившие истинную силу Боброва, предпринимали самые различные меры для его нейтрализации. Самых лучших, самых мощных защитников выставляли они против Всеволода. Но, несмотря на все это, правые защитники (кроме Николая Сологубова) всегда играли против Всеволода неуверенно, с грубыми ошибками – Бобров нагонял на них страху еще до выхода на лед. И тогда в ход пускалась грубость.
«Охотились» за ним и на футбольных полях и на хоккейных. Но и после многочисленных операций Бобров не осторожничал, никогда не показывал, как тяжко ему бывало порой. Он чувствовал ответственность перед зрителем, который – и Всеволод это знал и ценил – в любую непогоду шел «на Боброва»!
После первого для сборной СССР чемпионата мира в Стокгольме в 1954 году пошел «на Боброва» и зритель зарубежный. Всеволод, капитан нашей сборной, и сам играл блестяще, и умел заразить порывом партнеров. Ни себе, ни другим не позволял играть неряшливо. Смело, в открытую говорил тренерам о необходимости заменить игрока, если тот не отвечал требованиям момента. Однако и самого себя Бобров превзошел в решающем матче первенства с канадцами. Причем плохую услугу оказала команде Канады одна из шведских газет.
Накануне решающего матча СССР – Канада в шведской прессе появилась карикатура, на которой верзила канадец давал урок хоккея сидящему за партой ученику – Боброву. Знай канадцы самолюбивый характер Всеволода, они заплатили бы, наверное, солидную толику долларов шведскому художнику-карикатуристу, чтобы тот не публиковал свое «произведение». Увидев его в газете, Всеволод закусил, что называется, удила: «Вечером рассчитаемся», – сказал он. И рассчитались. Сборная СССР, разгромив канадцев 7:2, стала чемпионом мира и Европы, а капитан сборной Всеволод Бобров был назван лучшим форвардом турнира.
Много после этого было блистательных побед у нашего хоккея. Много было воспитано выдающихся хоккеистов. Но первые победы сборной над канадцами, шведами, друзьями-соперниками из Чехословакии, добытые командой, капитаном которой был Всеволод Бобров, переоценить нельзя. Это были первые шаги нашего хоккея к мировому признанию. И какие шаги-то! Удивительно уверенные!
Успех сопутствовал Боброву и на тренерском поприще. Многие победы команды московского «Спартака», в том числе и звание чемпиона СССР 1967 года, были связаны с его именем, а в 1972 году он вновь – но уже в качестве старшего тренера сборной – столкнулся с канадцами. На этот раз с профессионалами, считавшими себя непобедимыми. Всеволод Бобров этот миф вместе с хоккеистами развеял – как в 1954 году.
Верой и правдой служил хоккею этот выдающийся спортсмен. И слава, которая к нему пришла еще в начале его спортивной карьеры, не оказалась для Боброва в отличие от некоторых других непосильным бременем. Может быть, потому, что он, как истинный талант, не купался в лучах этой славы, а считал себя обязанным постоянно идти вперед.
Характер Всеволода простым не назовешь. Он порой как бы подтверждал общепринятый тезис, что с талантом трудно работать. «Но так ли справедлив этот тезис?» – спросил я как-то в первые послевоенные годы у Бориса Андреевича Аркадьева.
– Конечно, – отвечал он. – Куда труднее, нежели со спортсменом без особых задатков. Зато какое это счастье, такая работа! Это – негласное соревнование между мною, тренером и им, спортсменом. И он и я должны становиться лучше, сильнее. Я обязан постоянно обогащаться новыми знаниями и делиться ими со спортсменом, иначе эту благородную «дуэль» не выиграть.
Продолжу высказывание мудрого тренера. Чрезмерное, неосторожное пользование тренерской властью может погубить талант спортсмена, что непозволительно, ибо, по словам того же Аркадьева, «на таких талантах, как Григорий Федотов, Всеволод Бобров, весь футбол держится». Однако столь же непозволительно тренеру и ходить под ведущим игроком клуба, побаиваться его – бывает же сегодня, коллеги-тренеры, и такое. Не в этом ли причина, что сейчас у нас меньше, чем хотелось бы, появляется талантливых хоккеистов? А ведь такие опережающие время спортсмены, как Всеволод Бобров, необходимы всегда, в любом виде спорта.
В начале одна лишь цифра: в среднем за матч Всеволод забрасывал не менее двух шайб – и сегодня в этом ему нет равных! Иностранцы, пытаясь раскрыть «секрет» Всеволода, часто приходили в раздевалку сборной с просьбой показать его клюшку. Отказа не было, но визитеры, подержав ее в руках, уходили с недоумением – слишком уж неудобной казалась им бобровская клюшка.
Она действительно была необычной – с длиннющим (более 32 сантиметров) крюком. Другой такой больше не было в мире – я по крайней мере не видел. И эта клюшка, неудобная для всех, кроме самого Боброва, в его руках способна была творить чудеса – он забрасывал шайбы и во время обводки, когда вратарь не ждал броска, и после передачи, и из зоны перед воротами, и из-за ворот «фирменным» бобровским броском, забивал скользящие шайбы и отправлял их в ворота с лета как заправский теннисист. Все это вратари соперников знали, не знали лишь одного – как Всеволод сыграет в данный, конкретный момент матча: ведь он никогда не повторялся.
Бобров Всеволод Михайлович. 1922–1979 гг. Заслуженный мастер спорта. Заслуженный тренер СССР. С 1946 по 1949 г. и с 1953-го по 1957-й выступал за ЦДКА, с 1949-го по 1953-й – за ВВС. Чемпион СССР 1948, 1949, 1951, 1952, 1955, 1956 гг. Чемпион мира 1954 и 1956 гг. Чемпион Европы 1954–1956 гг. Олимпийский чемпион 1956 г. Лучший нападающий чемпионата мира 1954 г. В 1951–1953 гг. – играющий тренер ВВС, в 1964–1967 гг. – старший тренер «Спартака», чемпиона страны 1967 г. В 1972–1974 гг. – старший тренер сборной СССР, чемпиона мира и Европы 1973 и 1974 гг. Был награжден орденом Ленина.
Какими качествами Бобров владел в совершенстве? Как он добился успеха? На эти вопросы ответить и легко – у него, как у форварда, не было слабых мест, и сложно – Всеволод во всем был самобытен. Так, он в совершенстве владел скоростью – обладая великолепной ориентировкой, Бобров знал, когда сбросить скорость, а когда прибавить. Его действия были скрытными и контрастными. Настолько контрастными, что пока противник при виде медленно сближавшегося с ним Всеволода только успевал подумать: мол, на этот раз пронесло, Бобров уже на «взрыве», обыгрывал его и забивал гол.
При обводке Всеволод очень любил далеко отпускать от себя шайбу. Настолько далеко, что любой другой потерял бы контроль над нею. Соперник обычно «клевал» на это – бросался к вроде бы потерянной Бобровым шайбе, а он тут же этим умело пользовался.
Уникальная клюшка, о которой я уже говорил, конечно, свою роль в этом играла, но главным было редкостное мышечное чувство Всеволода: клюшка была продолжением его руки, его нервов. Все зависело от того, как реагировал на движение Всеволода противник – высочайшая техника владения шайбой позволяла Боброву менять намерения в последний момент, когда обычный игрок изменить что-либо уже был не в состоянии.
Уже будучи тренером «Спартака», Всеволод Бобров однажды, как рассказывает Вячеслав Старшинов, преподал ведущим игрокам этого клуба урок техники. Недовольный качеством бросков спартаковских форвардов на тренировке, Бобров поставил в ворота фанерный щит так, что между ним и штангами остался маленький зазор, чтобы только шайба пролезала. Затем сам провел серию бросков, после каждого из которых шайба оказывалась в воротах, и попросил повторить упражнение. Повторить результат Боброва не смог никто, хотя среди спартаковцев было немало игроков сборной.
Однако голы, забитые Бобровым на той тренировке, не были, думаю, только следствием его большого таланта, как может кто-нибудь решить. Они – и результат той терпеливой, осознанной отработки приемов завершения атаки, которые отличали Всеволода.
Большую часть своей жизни в хоккее Бобров играл вместе с Евгением Бабичем и Виктором Шуваловым. По принятой ныне терминологии это звено следовало бы назвать «шуваловским». Но, по-моему, это было бы несправедливо: наиболее индивидуально яркими в этой тройке были именно крайние форварды – в первую очередь, конечно, Всеволод Бобров. Я бы сравнил этих крайних с Пеле и Гарринчей, поскольку и с теми и с другими справиться один на один было невозможно. И потому, отдавая должное Виктору Шувалову, не могу при этом не отметить, что в атаке ему было все же полегче, чем партнерам: опека Боброва и Бабича отнимала у соперника столько сил, что Шувалов чаще всего не имел «сторожа», чем, правда, он умело и пользовался, поражая размашистым броском ворота противника.
В первые годы развития нашего хоккея это звено, безусловно, было основным, но ведущим в звене конечно же был Всеволод, о чьей единственной «слабости» говорили тогда так: он не покидает льда, пока не поразит ворота. И действительно, случаи, чтобы Бобров ушел со льда без гола, были чрезвычайно редки. И переживал он эти случаи тоже чрезвычайно.
Раз это произошло в матче с командой родного для Всеволода Ленинграда. Мы, армейцы, выиграли со счетом 8:0. Ну и изругал же тогда сгоряча Бобров Бабича: мол, жадничает тот с пасом, все сам хочет забить… Упреки были несправедливы: Евгений, как никто в те годы, владел искусством тонкого паса, гордился, когда выкладывал шайбу на клюшку своему самому дорогому другу Всеволоду, которого буквально боготворил. Но и Боброва я понимал: его страсть к голам была ненасытной.
Соперники, быстро оценившие истинную силу Боброва, предпринимали самые различные меры для его нейтрализации. Самых лучших, самых мощных защитников выставляли они против Всеволода. Но, несмотря на все это, правые защитники (кроме Николая Сологубова) всегда играли против Всеволода неуверенно, с грубыми ошибками – Бобров нагонял на них страху еще до выхода на лед. И тогда в ход пускалась грубость.
«Охотились» за ним и на футбольных полях и на хоккейных. Но и после многочисленных операций Бобров не осторожничал, никогда не показывал, как тяжко ему бывало порой. Он чувствовал ответственность перед зрителем, который – и Всеволод это знал и ценил – в любую непогоду шел «на Боброва»!
После первого для сборной СССР чемпионата мира в Стокгольме в 1954 году пошел «на Боброва» и зритель зарубежный. Всеволод, капитан нашей сборной, и сам играл блестяще, и умел заразить порывом партнеров. Ни себе, ни другим не позволял играть неряшливо. Смело, в открытую говорил тренерам о необходимости заменить игрока, если тот не отвечал требованиям момента. Однако и самого себя Бобров превзошел в решающем матче первенства с канадцами. Причем плохую услугу оказала команде Канады одна из шведских газет.
Накануне решающего матча СССР – Канада в шведской прессе появилась карикатура, на которой верзила канадец давал урок хоккея сидящему за партой ученику – Боброву. Знай канадцы самолюбивый характер Всеволода, они заплатили бы, наверное, солидную толику долларов шведскому художнику-карикатуристу, чтобы тот не публиковал свое «произведение». Увидев его в газете, Всеволод закусил, что называется, удила: «Вечером рассчитаемся», – сказал он. И рассчитались. Сборная СССР, разгромив канадцев 7:2, стала чемпионом мира и Европы, а капитан сборной Всеволод Бобров был назван лучшим форвардом турнира.
Много после этого было блистательных побед у нашего хоккея. Много было воспитано выдающихся хоккеистов. Но первые победы сборной над канадцами, шведами, друзьями-соперниками из Чехословакии, добытые командой, капитаном которой был Всеволод Бобров, переоценить нельзя. Это были первые шаги нашего хоккея к мировому признанию. И какие шаги-то! Удивительно уверенные!
Успех сопутствовал Боброву и на тренерском поприще. Многие победы команды московского «Спартака», в том числе и звание чемпиона СССР 1967 года, были связаны с его именем, а в 1972 году он вновь – но уже в качестве старшего тренера сборной – столкнулся с канадцами. На этот раз с профессионалами, считавшими себя непобедимыми. Всеволод Бобров этот миф вместе с хоккеистами развеял – как в 1954 году.
Верой и правдой служил хоккею этот выдающийся спортсмен. И слава, которая к нему пришла еще в начале его спортивной карьеры, не оказалась для Боброва в отличие от некоторых других непосильным бременем. Может быть, потому, что он, как истинный талант, не купался в лучах этой славы, а считал себя обязанным постоянно идти вперед.
Характер Всеволода простым не назовешь. Он порой как бы подтверждал общепринятый тезис, что с талантом трудно работать. «Но так ли справедлив этот тезис?» – спросил я как-то в первые послевоенные годы у Бориса Андреевича Аркадьева.
– Конечно, – отвечал он. – Куда труднее, нежели со спортсменом без особых задатков. Зато какое это счастье, такая работа! Это – негласное соревнование между мною, тренером и им, спортсменом. И он и я должны становиться лучше, сильнее. Я обязан постоянно обогащаться новыми знаниями и делиться ими со спортсменом, иначе эту благородную «дуэль» не выиграть.
Продолжу высказывание мудрого тренера. Чрезмерное, неосторожное пользование тренерской властью может погубить талант спортсмена, что непозволительно, ибо, по словам того же Аркадьева, «на таких талантах, как Григорий Федотов, Всеволод Бобров, весь футбол держится». Однако столь же непозволительно тренеру и ходить под ведущим игроком клуба, побаиваться его – бывает же сегодня, коллеги-тренеры, и такое. Не в этом ли причина, что сейчас у нас меньше, чем хотелось бы, появляется талантливых хоккеистов? А ведь такие опережающие время спортсмены, как Всеволод Бобров, необходимы всегда, в любом виде спорта.
Не ростом единым …
Это был единственный спортсмен, выступавший за сборные страны в трех видах спорта: футболе, хоккее и хоккее с мячом. Спортсмен, показавший высочайшее мастерство как на зеленых, так и на ледяных полях.
Трофимов Василий Дмитриевич. Родился 7 января 1919 г. Заслуженный мастер спорта. Заслуженный тренер СССР.
В хоккее с шайбой играл в 1946–1950 гг. и в 1953 г. за московское «Динамо». Чемпион СССР 1947 г.
Награжден орденами Трудового Красного Знамени и «Знак Почета».
Крепыш небольшого роста, прошедший славную и суровую школу жизни в 30-х годах в болшевской трудовой коммуне, Трофимов принадлежал к плеяде спортсменов, прославивших динамовскую команду. В первую очередь, конечно, футбольную, но и хоккейную тоже: ведь Трофимов был одним из сильнейших нападающих московского «Динамо», победившего в 1-м чемпионате СССР.
Новый для себя хоккей с шайбой Василий начал осваивать на пороге 27-летия. Однако высокоразвитые ловкость, быстрота, упорство позволили Трофимову овладеть техникой нового хоккея быстрее многих из нас и без видимых усилий. Он так цепко и, что поразительно, с этакой хитринкой обращался с шайбой, что отобрать ее у Василия было почти невозможно. Причем, владея шайбой, он видел все, что происходило на поле, и всегда был готов, не жадничая, отдать пас. Вот почему, когда Трофимова включили в команду, готовившуюся к матчам с чехословацким клубом ЛТЦ, его не надо было учить – этот умный игрок и так все делал правильно, в меру сочетал обводку и пас.
В те годы я часто ходил на тренировки динамовцев. Этот самобытный коллектив интересует меня и по сей день – ведь я вырос в «Юном динамовце», за который выступал до 17 лет. Тогда же, в конце 40-х годов, мне было интересно наблюдать за взаимоотношениями играющего тренера, выдумщика и великого тактика Михаила Якушина и Василия Трофимова. Якушин был чрезвычайно требовательным, но не припомню его замечаний в адрес Василия: думаю, азартная, с выдумкой игра Трофимова была Михаилу Иосифовичу по душе и не случайно играющий тренер и в футболе и в хоккее ставил рядом с собой в состав Василия.
Во встречах с ЛТЦ Василий Трофимов был одним из лучших. А когда гигант Йозеф Троусилек, который никак не мог приспособиться к дриблингу Трофимова, пытался пустить в ход бывшие тогда для нас в диковинку силовые приемы, Василий не изменил себе – скоростью и хитростью одолевал соперника.
К сожалению, по возрасту Трофимов оставил хоккей с шайбой еще до того, как мы начали выступать в чемпионатах мира. Но тем не менее чемпионом мира Василий впоследствии становился не раз – правда, не как игрок, а как старший тренер сборной, но не в хоккее с шайбой, а в хоккее с мячом.
Однако, говоря о Трофимове, нельзя не вспомнить и его партнеров по звену Всеволода Блинкова и Николая Поставнина. Это сильнейшее звено московского «Динамо» было очень скоростным и маневренным. Высокая культура паса позволяла этим форвардам успешно, без потерь шайбы проходить среднюю зону и с ходу завершать атаку. Пожалуй, эта тройка выделялась в свое время и серьезностью выполнения оборонительных функций в середине площадки. И хотя уже прошло с тех пор сорок лет, когда смотришь на игру «Динамо» нынешнего, штрихи стиля, созданного динамовскими первопроходцами, заметны. Как заметны и приемы, разработанные чуть позже другим динамовским звеном, в которое входили Валентин Кузин, Александр Уваров и сначала Борис Петелин, а позже Юрий Крылов.
Крайние нападающие Кузин и Крылов были быстры и техничны, а талант Уварова, центрфорварда бесстрашного и сообразительного, раскрылся на чемпионате мира 1954 г. в Стокгольме.
Сегодняшним хоккеистам есть чему поучиться у Александра. Как челнок без устали сновал он от одних ворот к другим, но в отличие от многих современных игроков – «челноков» Уваров в этом движении связывал в одно целое мысли и действия всех партнеров, и форвардов, и защитников. Он был истинным стержнем звена.
Уваров Александр Николаевич. Родился 7 марта 1922 г. Заслуженный мастер спорта.
С 1948 по 1960 г. выступал за московское «Динамо». Чемпион СССР 1954 г.
Чемпион мира 1954 и 1956 гг. Чемпион Европы 1954–1956 гг. Олимпийский чемпион 1956 г. Забросил первую шайбу сборной СССР в чемпионатах мира.
Награжден медалью «За трудовую доблесть».
Матч СССР – Канада на Белой олимпиаде в Кортина д Ампеццо в 1956 году закончился со счетом 2:0 в пользу нашей команды. И обе шайбы забросили крайние форварды динамовского звена – Кузин и Крылов. Но, что интересно, даже канадцы, отдавая должное Валентину и Юрию, выделяли Александра. Выделяли, хотя ростом, статью Уваров отнюдь не выделялся.
Человеком был Уваров скромным и довольно молчаливым. Но однажды, разговорившись с Александром по душам, я изменил о нем мнение – он был не просто предан хоккею, но еще прекрасно, причем творчески разбирался в теории нашего вида спорта. Тогда я понял, что совсем не случайно Аркадий Иванович Чернышев именно Уварову и его партнерам поручал действовать против самых сильных звеньев соперников.
Оставив хоккей, Уваров начал работать на ЗИЛе. И этот штрих биографии – но не только он один – роднит Александра с его партнером по сборной тех лет Николаем Хлыстовым, который тоже, оставив хоккей, вернулся в ряды рабочих.
Хлыстов Николай Павлович. Родился 10 ноября 1932 г. Заслуженный мастер спорта. С 1950 по 1961 г. выступал за клуб «Крылья Советов». Чемпион СССР 1957 г. Чемпион мира 1954 и 1956 гг. Чемпион Европы 1954–1956, 1958 гг. Олимпийский чемпион 1956 г. Награжден орденом «Знак Почета».
Хлыстов, как и Уваров, богатырским ростом не отличался – всего 167 см при весе 65 кг. Однако… Впрочем, особо о силе, ловкости, быстроте Николая говорить не буду – без этих качеств выдающимся хоккеистом просто невозможно стать. Что же касается скорости, особенно стартовой, то он был одним из самых быстрых форвардов тех лет. А это в сочетании с высокой техникой позволило Хлыстову в совершенстве овладеть обводкой – равных, не считая Всеволода Боброва, ему здесь не было. Не имея нужды контролировать шайбу зрительно, Николай следил за перемещением партнеров и противника, находя при этом – вот оно главнейшее достоинство – самые верные решения. При случае он сам завершал атаки, но мне всегда казалось, что это особого удовольствия Хлыстову не доставляло. Зато с какой охотой и старанием он выдавал голевые пасы. И выдавал партнеру Николай шайбу всегда удобно – словно на блюдечке с голубой каемочкой. Из нынешних наших мастеров только Владимира Крутова в этом отношении поставил бы я рядом с Хлыстовым.
Михаил Бычков – Алексей Гурышев – Николай Хлыстов – так выглядело первое звено московского клуба «Крылья Советов». В таком составе выступало оно и в сборной. Разными были все трое этих форвардов. Несколько неуклюжий на вид, но старательный и боевитый Михаил Бычков. Элегантный, высокого роста Алексей Гурышев, владевший высокой техникой, особенно в броске-щелчке. И душа тройки – талант первой величины Николай Хлыстов. Благодаря главным образом этому звену «Крылья Советов» под руководством тренера Владимира Кузьмича Егорова тогда на равных боролись с ведущими клубами страны: в 1951 году выиграли Кубок СССР, дважды – в 1955 и 1956 годах – были вторыми призерами первенства страны, а в 1957-м стали чемпионами.
Главным бомбардиром звена был Алексей Гурышев – на него в первую очередь обращали внимание и зрители и журналисты. И мне всегда было обидно, что даже не все специалисты замечали, какую выдающуюся роль играл в тройке маленький ростом, не бросающийся внешне в глаза Николай. И не случайно, когда сошел Хлыстов, трудно стало его партнерам – некому было «кормить» их пасами, то есть создавать условия для проявления их способностей. А если бы в те годы статистики подсчитывали не только голы, но и передачи по системе «гол + пас», Николаю, убежден, не было бы равных.
В конце сороковых – начале пятидесятых годов нам нужно было догнать зарубежных соперников, и мы, тренеры, делали занятия все более объемными и интенсивными. Справиться с нагрузками могли лишь хоккеисты волевые, сознательные, но порой и самые физически крепкие игроки их с трудом выдерживали. Трудно приходилось, конечно, и Хлыстову, однако он никогда не роптал на судьбу.
Однажды осенью мы тренировались в ГДР, в берлинском зале «Зееленбиндерхалле». Чтобы не терять времени, жили там же – на втором этаже поставили по нашей просьбе солдатские кровати и тумбочки. Там же и питались – внизу, на первом этаже. Лед предоставлялся нам по 6–8 часов в день, и это время, помноженное на трудолюбие, упорство, пытливость игроков и тренеров, должно было помочь нам резко повысить техническую вооруженность сборной.
На четвертый или пятый день тренировок я заметил, что Николая Хлыстова не видно в столовой. Поднялся на второй, смотрю, он лежит в кровати. «Что, приболел?» – спрашиваю. «Нет, – отвечает. – Все нормально». И тут я увидел, что из-под одеяла торчат ботинки с коньками.
Поймал Николай мой взгляд и говорит: «Да что снимать-то их?… Скоро опять на лед пора. А еду мне ребята сюда приносят. Вкусненько – с добавкой даже». Оказывается, ради того, чтобы не терять времени и сохранить силы, Хлыстов после тренировки снимал только футболку и так залезал под одеяло.
Застенчивый в жизни, в матчах Николай показывал удаль молодецкую. Никого никогда не боялся. Никому никогда не уступал. Поймать на силовой прием его, шустрого, верткого, было почти невозможно. И даже поймав, защитник, как правило, оставался ни с чем – Хлыстов отлетал от него, как мячик. Но отлетал-то вместе с шайбой. И мчался дальше.
Противника это злило, и он начинал нарушать правила, а наша сборная благодаря Николаю получала бесценные минуты для игры в большинстве. В этом отношении с Хлыстовым я могу сравнить только двух Владимиров – Елизарова и Викулова.
Николай Хлыстов, Александр Уваров, Василий Трофимов гигантами, если судить по сантиметрам роста, не были. Но давно доказано, не ростом единым жив и славен хоккеист…
Трофимов Василий Дмитриевич. Родился 7 января 1919 г. Заслуженный мастер спорта. Заслуженный тренер СССР.
В хоккее с шайбой играл в 1946–1950 гг. и в 1953 г. за московское «Динамо». Чемпион СССР 1947 г.
Награжден орденами Трудового Красного Знамени и «Знак Почета».
Крепыш небольшого роста, прошедший славную и суровую школу жизни в 30-х годах в болшевской трудовой коммуне, Трофимов принадлежал к плеяде спортсменов, прославивших динамовскую команду. В первую очередь, конечно, футбольную, но и хоккейную тоже: ведь Трофимов был одним из сильнейших нападающих московского «Динамо», победившего в 1-м чемпионате СССР.
Новый для себя хоккей с шайбой Василий начал осваивать на пороге 27-летия. Однако высокоразвитые ловкость, быстрота, упорство позволили Трофимову овладеть техникой нового хоккея быстрее многих из нас и без видимых усилий. Он так цепко и, что поразительно, с этакой хитринкой обращался с шайбой, что отобрать ее у Василия было почти невозможно. Причем, владея шайбой, он видел все, что происходило на поле, и всегда был готов, не жадничая, отдать пас. Вот почему, когда Трофимова включили в команду, готовившуюся к матчам с чехословацким клубом ЛТЦ, его не надо было учить – этот умный игрок и так все делал правильно, в меру сочетал обводку и пас.
В те годы я часто ходил на тренировки динамовцев. Этот самобытный коллектив интересует меня и по сей день – ведь я вырос в «Юном динамовце», за который выступал до 17 лет. Тогда же, в конце 40-х годов, мне было интересно наблюдать за взаимоотношениями играющего тренера, выдумщика и великого тактика Михаила Якушина и Василия Трофимова. Якушин был чрезвычайно требовательным, но не припомню его замечаний в адрес Василия: думаю, азартная, с выдумкой игра Трофимова была Михаилу Иосифовичу по душе и не случайно играющий тренер и в футболе и в хоккее ставил рядом с собой в состав Василия.
Во встречах с ЛТЦ Василий Трофимов был одним из лучших. А когда гигант Йозеф Троусилек, который никак не мог приспособиться к дриблингу Трофимова, пытался пустить в ход бывшие тогда для нас в диковинку силовые приемы, Василий не изменил себе – скоростью и хитростью одолевал соперника.
К сожалению, по возрасту Трофимов оставил хоккей с шайбой еще до того, как мы начали выступать в чемпионатах мира. Но тем не менее чемпионом мира Василий впоследствии становился не раз – правда, не как игрок, а как старший тренер сборной, но не в хоккее с шайбой, а в хоккее с мячом.
Однако, говоря о Трофимове, нельзя не вспомнить и его партнеров по звену Всеволода Блинкова и Николая Поставнина. Это сильнейшее звено московского «Динамо» было очень скоростным и маневренным. Высокая культура паса позволяла этим форвардам успешно, без потерь шайбы проходить среднюю зону и с ходу завершать атаку. Пожалуй, эта тройка выделялась в свое время и серьезностью выполнения оборонительных функций в середине площадки. И хотя уже прошло с тех пор сорок лет, когда смотришь на игру «Динамо» нынешнего, штрихи стиля, созданного динамовскими первопроходцами, заметны. Как заметны и приемы, разработанные чуть позже другим динамовским звеном, в которое входили Валентин Кузин, Александр Уваров и сначала Борис Петелин, а позже Юрий Крылов.
Крайние нападающие Кузин и Крылов были быстры и техничны, а талант Уварова, центрфорварда бесстрашного и сообразительного, раскрылся на чемпионате мира 1954 г. в Стокгольме.
Сегодняшним хоккеистам есть чему поучиться у Александра. Как челнок без устали сновал он от одних ворот к другим, но в отличие от многих современных игроков – «челноков» Уваров в этом движении связывал в одно целое мысли и действия всех партнеров, и форвардов, и защитников. Он был истинным стержнем звена.
Уваров Александр Николаевич. Родился 7 марта 1922 г. Заслуженный мастер спорта.
С 1948 по 1960 г. выступал за московское «Динамо». Чемпион СССР 1954 г.
Чемпион мира 1954 и 1956 гг. Чемпион Европы 1954–1956 гг. Олимпийский чемпион 1956 г. Забросил первую шайбу сборной СССР в чемпионатах мира.
Награжден медалью «За трудовую доблесть».
Матч СССР – Канада на Белой олимпиаде в Кортина д Ампеццо в 1956 году закончился со счетом 2:0 в пользу нашей команды. И обе шайбы забросили крайние форварды динамовского звена – Кузин и Крылов. Но, что интересно, даже канадцы, отдавая должное Валентину и Юрию, выделяли Александра. Выделяли, хотя ростом, статью Уваров отнюдь не выделялся.
Человеком был Уваров скромным и довольно молчаливым. Но однажды, разговорившись с Александром по душам, я изменил о нем мнение – он был не просто предан хоккею, но еще прекрасно, причем творчески разбирался в теории нашего вида спорта. Тогда я понял, что совсем не случайно Аркадий Иванович Чернышев именно Уварову и его партнерам поручал действовать против самых сильных звеньев соперников.
Оставив хоккей, Уваров начал работать на ЗИЛе. И этот штрих биографии – но не только он один – роднит Александра с его партнером по сборной тех лет Николаем Хлыстовым, который тоже, оставив хоккей, вернулся в ряды рабочих.
Хлыстов Николай Павлович. Родился 10 ноября 1932 г. Заслуженный мастер спорта. С 1950 по 1961 г. выступал за клуб «Крылья Советов». Чемпион СССР 1957 г. Чемпион мира 1954 и 1956 гг. Чемпион Европы 1954–1956, 1958 гг. Олимпийский чемпион 1956 г. Награжден орденом «Знак Почета».
Хлыстов, как и Уваров, богатырским ростом не отличался – всего 167 см при весе 65 кг. Однако… Впрочем, особо о силе, ловкости, быстроте Николая говорить не буду – без этих качеств выдающимся хоккеистом просто невозможно стать. Что же касается скорости, особенно стартовой, то он был одним из самых быстрых форвардов тех лет. А это в сочетании с высокой техникой позволило Хлыстову в совершенстве овладеть обводкой – равных, не считая Всеволода Боброва, ему здесь не было. Не имея нужды контролировать шайбу зрительно, Николай следил за перемещением партнеров и противника, находя при этом – вот оно главнейшее достоинство – самые верные решения. При случае он сам завершал атаки, но мне всегда казалось, что это особого удовольствия Хлыстову не доставляло. Зато с какой охотой и старанием он выдавал голевые пасы. И выдавал партнеру Николай шайбу всегда удобно – словно на блюдечке с голубой каемочкой. Из нынешних наших мастеров только Владимира Крутова в этом отношении поставил бы я рядом с Хлыстовым.
Михаил Бычков – Алексей Гурышев – Николай Хлыстов – так выглядело первое звено московского клуба «Крылья Советов». В таком составе выступало оно и в сборной. Разными были все трое этих форвардов. Несколько неуклюжий на вид, но старательный и боевитый Михаил Бычков. Элегантный, высокого роста Алексей Гурышев, владевший высокой техникой, особенно в броске-щелчке. И душа тройки – талант первой величины Николай Хлыстов. Благодаря главным образом этому звену «Крылья Советов» под руководством тренера Владимира Кузьмича Егорова тогда на равных боролись с ведущими клубами страны: в 1951 году выиграли Кубок СССР, дважды – в 1955 и 1956 годах – были вторыми призерами первенства страны, а в 1957-м стали чемпионами.
Главным бомбардиром звена был Алексей Гурышев – на него в первую очередь обращали внимание и зрители и журналисты. И мне всегда было обидно, что даже не все специалисты замечали, какую выдающуюся роль играл в тройке маленький ростом, не бросающийся внешне в глаза Николай. И не случайно, когда сошел Хлыстов, трудно стало его партнерам – некому было «кормить» их пасами, то есть создавать условия для проявления их способностей. А если бы в те годы статистики подсчитывали не только голы, но и передачи по системе «гол + пас», Николаю, убежден, не было бы равных.
В конце сороковых – начале пятидесятых годов нам нужно было догнать зарубежных соперников, и мы, тренеры, делали занятия все более объемными и интенсивными. Справиться с нагрузками могли лишь хоккеисты волевые, сознательные, но порой и самые физически крепкие игроки их с трудом выдерживали. Трудно приходилось, конечно, и Хлыстову, однако он никогда не роптал на судьбу.
Однажды осенью мы тренировались в ГДР, в берлинском зале «Зееленбиндерхалле». Чтобы не терять времени, жили там же – на втором этаже поставили по нашей просьбе солдатские кровати и тумбочки. Там же и питались – внизу, на первом этаже. Лед предоставлялся нам по 6–8 часов в день, и это время, помноженное на трудолюбие, упорство, пытливость игроков и тренеров, должно было помочь нам резко повысить техническую вооруженность сборной.
На четвертый или пятый день тренировок я заметил, что Николая Хлыстова не видно в столовой. Поднялся на второй, смотрю, он лежит в кровати. «Что, приболел?» – спрашиваю. «Нет, – отвечает. – Все нормально». И тут я увидел, что из-под одеяла торчат ботинки с коньками.
Поймал Николай мой взгляд и говорит: «Да что снимать-то их?… Скоро опять на лед пора. А еду мне ребята сюда приносят. Вкусненько – с добавкой даже». Оказывается, ради того, чтобы не терять времени и сохранить силы, Хлыстов после тренировки снимал только футболку и так залезал под одеяло.
Застенчивый в жизни, в матчах Николай показывал удаль молодецкую. Никого никогда не боялся. Никому никогда не уступал. Поймать на силовой прием его, шустрого, верткого, было почти невозможно. И даже поймав, защитник, как правило, оставался ни с чем – Хлыстов отлетал от него, как мячик. Но отлетал-то вместе с шайбой. И мчался дальше.
Противника это злило, и он начинал нарушать правила, а наша сборная благодаря Николаю получала бесценные минуты для игры в большинстве. В этом отношении с Хлыстовым я могу сравнить только двух Владимиров – Елизарова и Викулова.
Николай Хлыстов, Александр Уваров, Василий Трофимов гигантами, если судить по сантиметрам роста, не были. Но давно доказано, не ростом единым жив и славен хоккеист…