- Держи! Капитан кинул рыжему кинжал, и тот ловко начал пилить кабанью ногу, дрожа от нетерпения. С усмешкой смотрел на него Дигон: и ему было мало одного куска, но этот тощий багесец поистине оказался обжорой. Куда только влезало такое количество пищи, какое он с легкостью в себя пихал! Качнув головой, капитан выломал целую ногу и вцепился в неё зубами, обливаясь соком и порыкивая от удовольствия. Когда с кабанчиком было покончено и спутники, еле живые от неуемного чревоугодия, отвалились в разные стороны от костра, благодать снизошла к суровой душе капитана и он возжелал услышать наконец продолжение истории рыжего.
- Ну, - молвил он, кончиком клинка выковыривая из зубов застрявшее мясо. - Болтай дальше, но поскорее. Я спать хочу. Висканьо покорно кивнул, на сей раз не испытывая никакой охоты продолжать рассказ. Он объелся; ноги его гудели после целого дня пути, а глаза закрывались сами собой, будто сон положил на веки край тяжелого своего покрывала. Но - делать было нечего. Пока Дигон с ним - Виви должен следовать его желаниям.
- Я готов рассказать тебе все - от начала и до конца - так коротко, как только сумею. И все же я буду говорить долго. Станешь ли ты слушать, капитан? Не уснешь ли?
- Усну - утром доскажешь. Стах! Да не тяни же!
- Хорошо. Я остановился на том, как Деб сказал мне: "Насколько я понял, твоим даром может воспользоваться кто угодно, кроме тебя самого!" Это и взаправду так, Дигон. Если бы вместо тебя пошел ловить рыбу я - будь уверен, мы остались бы голодными. Ты, конечно, хочешь знать, как же тогда я спасся от пасти аллигатора?
- Нет, не хочу. Виви, который только-только начал входить во вкус повествования, обиженно смолк.
- О, потомок шелудивого осла! - беззлобно проворчал Дигон, и на это рыжему нечего было возразить, ибо он понятия не имел, чей же он в действительности потомок. - Бурган с тобой, валяй про аллигатора!
- Все очень просто, - приосанился Висканьо, довольный милостивым разрешением поведать сию подробность его жизни. - Меня вытащила из клетки моя старушка. Помнишь, та горгийка, которая искала жениха из принцев? Вот она и повернула ключ в ту сторону, в какую было нужно... Но я вижу по глазам твоим, что тебе не терпится узнать о моей беседе с Красивым Зюком? Что ж... Я пропущу наше с ним горячее обсуждение разных способов казни в Горгии, и перейду прямо к делу. Вот что поведал мне Деб дальше: "Милый мой Висканьо, теперь, когда мы наконец нашли друг друга, я открою тебе тайну, которую хранил всю жизнь. Но сначала ты должен дослушать про Бага Левена, мудреца из Саадха. Как я уже говорил, у него была лишь одна слабость золотые побрякушки. После того, как он предупредил жителей города о землетрясении, они преисполнились благодарности и нарекли Бага "почетным гражданином Тима", что само по себе не являлось такой уж ценностью (во всяком случае, так считаю я). Гораздо приятнее было другое: они стали таскать ему золото бесплатно! Конечно, в том хламе, какой издревле хранился в их сундуках, вряд ли могло оказаться что-либо очень дорогое, но Баг радовался и этому. И кто знает, не таким ли путем попал в дом мудреца... Впрочем, о сем чуть позже... Кажется, я упоминал, что наш Баг жил одиноко и праведно? Ну, его нравственность нас не слишком волнует, правда? Что же касается одиночества... На первый взгляд нам наплевать и на это. Но только на первый взгляд! Как ты думаешь, кому после его смерти перешло бы все накопленное им? Нет, не соседу. Родственнику! Так вот, один родственник у него все же был - внук тетки сводного брата отца Бага. Проживал сей достойный муж в столице Багеса, в Иссантии, и в то время, о котором я веду рассказ, вовсю сосал материнское молоко. Сейчас-то он будет, пожалуй, постарше меня, а я, как-никак, на днях справил пятьдесят пять зим..." Должен тебе сказать, Дигон, что лицом Деб Абдаррах довольно-таки молод, и я б ему не дал и сорока двух. Не хмурь брови, капитан, я продолжаю его повествование. "... а я, как-никак, на днях справил пятьдесят пять зим... И после смерти Бага - своевременной и тихой - его золото поехало с караваном в Иссантию, и уместилось оно в одном лишь тюке. Сие неважно, но чтоб рассказ мой был полон, скажу: вез наследство багова родственничка блонд из Руха, который занимался всеми делами нашего мудреца, так как много лет назад именно Баг посоветовал ему вложить все средства и силы в судейство. Блонд последовал совету и вскоре весьма и весьма преуспел. Исключительно из благодарности он и погрузил тюк с золотом Бага Левена на своего верблюда. Какова стоимость всех тех безделушек, приехавших к наследнику в Иссантию нас с тобой не должно трогать. Интересует нас только одна из них..." Тут разволновавшийся вдруг Висканьо прервался, вытер взмокший лоб. Дигон, однако, ничего не заметил - а может, сделал вид, что не заметил. Густые длинные ресницы его не дрогнули, и взгляд остался по-прежнему холоден и бесстрастен. Тем временем рыжий все-таки нашел в себе силы продолжать.
- Великую тайну открываю я тебе, Дигон, - осипшим голосом сказал он. - Гляди же, не брось меня одного. Ибо сдается мне, что ты и сам сможешь добиться успеха в деле сем, не прибегая к помощи талисмана...
- То лишь богам известно, - сумрачно ответствовал аккериец.
- Верно... Ну что же, слушай дальше. Я не был удивлен, когда Деб признался, что нас интересует только одна из золотых безделушек Бага нечто подобное я уже предполагал. Но какая? А Красивый Зюк опять начал издалека: "Не могу объяснить тебе, Висканьо, каким образом у бедного Бага Левена оказалась самая дорогая вещь работы горгийского мастера Хатхона сего не ведаю, - но он ею завладел. Знал ли мудрец о своем богатстве, нет ли - что о том толковать! К богу Шакалу все лишнее! Суть в том, что вместе с золотым ломом в Иссантию поехала и эта бесценная штуковина." Здесь, Дигон, я не выдержал и спросил, что же за штуковина поехала в Иссантию с караваном честного блонда. "С виду вроде бы ничего особенного... - неохотно ответил мне Деб. - Три маленьких - не больше твоей ладони - фигурки. Пастушка, держащая перед собою корзинку с яблоками, да две овцы при ней. Надо сказать, что мудрец Баг Левен был последним, кто обладал всеми тремя фигурками. Сейчас у наследника его хранится только пастушка с яблоками овец украл один нищий придурок, случайно забредший в дом, и потом продал их по отдельности. Когда мы доберемся до Иссантии, мы найдем придурка и узнаем, кто его покупатели..." "Зачем? - опять спросил я. - Зачем нам знать, где овцы? Не проще ли забрать одну пастушку?" Деб рассмеялся. Кстати, Дигон, у него очень неприятный смех... Не сердись, я продолжаю. "Одна пастушка, мой юный друг, стоит не больше, чем королевский дворец! И овцы тоже - за каждую нам заплатят по мешку золота, и только. Зато вместе им цена - весь Багес с землею, садами, домами и пастбищами!" Признаться, Дигон, после этих слов мне стало дурно. Стать владельцем Багеса? О, я с удовольствием! Конечно, я понимал, что Деб просто приводит пример стоимости фигурок и никто нам с ним не продаст целую страну, и все же... И все же! Когда глоток эганского красного привел меня в чувство, я задал Дебу очень важный вопрос. "Скажи мне, - попросил я. - А где мы найдем такого покупателя на пастушку с овцами? Есть ли в мире такой богач, у которого хватит денег на то, чтоб купить Багес или, предположим, Лахору?" Деб надулся как индюк и выдавил: "А сие не твоя забота, мальчик. Я уже знаю покупателя, и он ждет свою пастушку с нетерпением!" Мне очень стыдно, капитан, но при этих словах я чуть было не умер. Я представил вдруг, что сижу не в доме тимитского вора Деба Абдарраха, а во дворце, и дворец тот, конечно, находится не в Собачьей Мельнице, а в огромном красивом городе. Вокруг меня танцуют юные красавицы, и виночерпии стоят перед троном моим не только с кувшинами лучшего в мире вина, но и с печатью любви и почтения на лицах... Ах, как ясно увидел я сию картину, Дигон... Могло ли прежде мне, мальчишке из грязной помойки, даже привидеться такое в чудесном сне? Да и сейчас, когда я говорю об этом, сердце мое трепещет и стонет... Виви уткнулся вдруг носом в траву и горько заплакал.
* * *
- Вот навязался на мою голову, - пробурчал Дигон, пожимая плечами. Клянусь Стахом, приятель, твой Деб - хитрая лиса, и ничего ты не получил бы за эту девчонку с овцами! Ну, подумай своей пустой башкой! Разве стоит фигурка, пусть даже золотая, целой страны?
- Три фигурки... - всхлипывая, поправил Виви.
- Тьфу ты... Да хоть десять!
- Но ты же помнишь, Дигон, - рыжий сел, скрестив ноги, и вперил в аккерийца сердитый взгляд, - что я рассказывал тебе о мастере Хатхоне! Его работы стоили очень дорого, как дома и корабли! А пастушка с овцами - самая ценная его вещь!
- Наплевать! - отрезал капитан. - Все равно не стоит она Багеса. И даже вонючего Ванахейма не стоит. И не морочь мне голову! Висканьо замолчал, обдумывая контраргумент. Вихры его встопорщились от деятельной работы мозга ещё больше, розовые уши зашевелились.
- А зачем тогда Дебу эта пастушка? - торжествующе воскликнул он наконец. - Ну, что скажешь?
- Видно, не все тайны он тебе открыл, парень, - лениво пояснил капитан и закончил надоевший ему разговор долгим зевком. На это рыжему нечего было возразить. Он тоскливо уставился в черое небо, то и дело ежась от холода - костер отлично согревал его спереди, но сзади стоял редкий, продуваемый насквозь лесок, и, хотя ветер веял слабый, ленивый - языки пламени уверенно вздымались вверх, не отклоняясь в сторону и на ладонь, его вполне хватало на то, чтобы совсем онгорозить тощего полураздетого мальчишку. Очень редкая ночь, даже южная, тепла настолько, что человек свободно может обойтись одной полотняной рубахой и короткими штанами, а ночи в Багесе никогда не славились жарой. Духотой - да, но не жарой. А потому несчастному талисману приходилось несладко в своем скудном одеянии. Он мог бы попросить у Дигона куртку или плащ - тот, напротив, был одет как иранистанский принц, отправившийся в путешествие на далекий север и более всего на свете боящийся снега и простуды, - но не решался. Так и сидел он на холодной как мрамор траве, дрожа всем телом и мечтая о наступлении утра. Тогда солнце вновь согреет его добрыми лучами, и может так случится, что Митра заметит наконец ярко-рыжую, словно его огненное око, голову маленького своего раба, наделенного таким редким, но таким бесполезным для него самого даром... Погруженный в печальные свои раздумья, Виви не сразу ощутил на плече тяжелую руку капитана. А когда ощутил, и повернулся к нему с подобострастной улыбкой на тонких бледно-синих губах, то чуть не свалился в костер от потрясения. Сурово хмурясь, Дигон протягивал ему свою прекрасную кожаную куртку на волчьем меху, такую огромную, что в неё можно было запросто закутать трех таких же Виви.
- По мне, так превратись ты хоть в сугроб, - ворчливо сопроводил аккериец свой щедрый дар, - и пусть Бурган сожрет мою печень, если я пожалею... - тут он запнулся, но все же продолжал. - А талисман в Иссантии мне точно пригодится.
- Ты решил идти за пастушкой? - с восторгом выдохнул Висканьо, клацая зубами от холода.
- Ты был прав - если вору из Тима так нужна эта золотая игрушка, значит, и мне она не помешает... А теперь спи. Виви показалось, что голос капитана несколько помягчел при последних словах. Но скорее всего, только показалось... Мечтательно улыбаясь, он свернулся клубком в теплом чреве Дигоновой куртки и, позабыв о только что мучивших его печальных думах, сладко уснул. Ему виделся большой и красивый дом, пышный сад, и под абрикосовым деревом - уставленный яствами стол, а за столом Дигон, небрежно подбрасывающий на ладони золотую фигурку пастушки...
* * *
Потом сон кончился. "Вставай, рыжая вошь!" - услышал Виви чей-то бас издалека, с верхушек деревьев или облаков... Он приподнял рыжие ресницы и узрел прямо перед собою яркий огненный шар, из которого струились нежные, светло-желтого цвета лучи. Ночь промелькнула так быстро, что он не успел выспаться, и теперь глаза его слезились от света, а виски ломило будто после неумеренно употребленного накануне вина. Тем не менее рыжий довольно бодро вскочил, бережно отряхнул куртку и, мгновенье поколебавшись, вернул её владельцу. Спустя ещё несколько вздохов спутники снова шли по выбранной ими тропке вдоль Колота.
- До чего мне надоел Багес! - бормотал Висканьо, безуспешно пытаясь идти в шаг с аккерийцем. - То густо, то пусто... Смотри, какие леса здесь! А на востоке сплошная степь, каждый глоток воды приходиться беречь. Тьфу!
- Везде так, - меланхолично ответствовал Дигон, шагая чуть впереди.
- В Канталии не так! И в Агране, и в Хитае, и в Ордии...
- Много ты знаешь! В Агране есть такие заброшенные деревни, в которых до сих пор люди ведать не ведают, война или мир в стране, а в Ордии - я бывал там как-то - многим и в городах неизвестно имя их правителя...
- И я не знаю... - потупился Виви.
- Чего?
- Как звать нашего правителя... Капитан хмыкнул, но, как ни странно, ничего обидного рыжему не сказал. Видимо, его волновали сейчас совсем другие вопросы. Хитрый Зюк не открыл Висканьо всей правды, так что теперь им предстояло выяснять, кто же наследник мудреца Бага Левена и где найти придурка, укравшего, а затем продавшего золотых овец. Дигон не сомневался, что пастушка и в самом деле одна стоила гораздо дешевле, чем с овцами - в этом-то хоть Деб Абдаррах не погрешил против истины, иначе зачем ему было тратить время на поиски всех трех фигурок. Он явно знал имя наследника и мог достаточно легко его найти, не то что вороватого придурка... Но какая же часть тайны осталась неизвестной для рыжего? Только последний глупец - а Дигон никогда не относил себя к этой весьма многочисленной группе населения - мог поверить, что за обычную золотую статуэтку, пусть даже искусно сделанную, кто-то отвалит кучу денег. Аккериец на мгновенье забыл, что именно такой последний глупец сопровождает его в Иссантию, а вспомнив, снова хмыкнул и снова великодушно промолчал.
- Слушай-ка, Дигон, а как мы найдем наследника Бага?
- Ты же талисман, - пожал плечами капитан.
- Вообще-то конечно... А вдруг он уже продал ее?
- Хватит молоть вздор! - оборвал разболтавшегося спутника Дигон. Расскажи лучше, за что багесские крестьяне вышвырнули тебя из деревни.
- Багесские крестьяне? - недоуменно уставился на него рыжий. - Они не трогали меня.
- А кто же привязал тебя к доске и бросил в Колот?
- А-а-а... Это Гана и Мисаил, парни Красивого Зюка.
- Ты что, стянул у них кувшин пива? - довольный своей шуткой аккериец ухмыльнулся.
- Вот еще, - обиделся Виви. - В доме Деба всего было полно, зачем бы я стал воровать? Да и Мисаилу на пиво наплевать...
- А мне наплевать на Мисаила! Отвечай на вопрос, а то я разобью тебе башку. Клянусь Стахом, надоела твоя болтовня! Виви втянул голову в плечи, совсем свыкшись с мыслью, что теперь капитан - его хозяин, а посему надо его бояться и слушаться.
- Они подслушали мой разговор с Дебом и решили от меня избавиться.
- Что ещё за разговор?
- Я же рассказывал тебе... О пастушке с яблоками и её овцах... Парни почему-то не хотели, чтобы Деб нашел их. Без меня-то ему наверняка не справиться с этим делом...
- Стах... Вот это уже интересно... Что ж ты раньше о том молчал, рыжая вошь?
- Какая тебе разница, за что эти дурни кинули меня в реку?
- Прах и пепел! Дурень ты сам! Если они не хотели, чтобы Деб нашел пастушку, значит, они знают её тайну! А то с чего бы им мешать хозяину? Видно, тайна не так проста...
- Ты думаешь, Дигон? - с надеждой вопросил рыжий, замирая от счастья. - Я же сказал тебе - это не простая пастушка и не простые овцы! Нам дадут за них целый корабль золота! Он подпрыгнул и крутанулся на месте, повизгивая от восторга. Дигон бросил на него красноречивый взгляд и не менее красноречиво сплюнул. При этом он и не подумал задержаться и подождать Виви, а поскольку шаг его был много шире шага рыжего талисмана, он быстро ушел далеко вперед - когда Висканьо наконец догнал его, то некоторое время изо рта его вырывалось лишь тяжелое дыхание, и ни одного слова. Дигона сие не огорчило.
- Целый корабль золота... - пропыхтел Виви, как только к нему вернулась способность говорить. - Или два корабля...
- Копыто Бургана тебе в зубы! - сморщился капитан, словно разжевал незрелое лесное яблоко. - Ты заткнешься наконец?
- Или три корабля... Рыжий будто обезумел. Взгляд его блуждал по залитой солнцем реке, по равнине, на которой буйно цвели кусты и цветы; губы шевелились - он уже подсчитывал прибыль. Аккериец подавил вздох, снова поймав себя на мысли бросить этого недоумка обратно в Колот. Жаль, что такой удивительный дар боги отдали такому жалкому существу. Нет бы в спутники Дигону достался крепкий и молчаливый воин, или даже болтун - в конце концов можно его не слушать, - но хотя бы не тупой! Тимит Иава Гембех, с которым Дигон шел почти тем же путем, что ныне с талисманом, тоже любил потрепать языком, но он был насмешлив и умен! Он много бродил по миру и много знал - с ним было интересно! Тогда они тоже направлялись к морю Запада, где на Желтом острове жила гнусная обезьяна, стащившая у маленького племени из далекой страны Ландхаагген символ жизни и процветания - вечно зеленую ветвь маттенсаи. Бывало, правда, что и на тимита юный капитан смотрел как на безумца - чего стоит, например, история с леммингами, дикими вонючими крысами, которые время от времени полчищами спускаются с гор и бегут к морю. Как радовался тогда Иава, увидев их! "Лемминги! Я всегда мечтал посмотреть схождение леммингов с гор!" Это не помешало ему отбиваться от вонючих грызунов в пещере под горой, а потом снова ликовать от счастья... А битва с вампирами в древнем лесу? Именно Иаве пришло в голову позвать на помощь Асвельна, бога маленького племени антархов. Еще пара мгновений, и путешественники навесгда остались бы в том лесу, но Асвельн огромным белым облаком спустился с небес и освободил их... А бегство из злой деревушки Алисто-Мано? Опять же благодаря сообразительности и осторожности тимита они выбрались оттуда! Вспомнив Иаву, капитан несколько погрустнел: отличный был товарищ. Верный, честный и смелый. Таким и должен быть спутник. Иава себя не пожалел ради него, тогда ещё девятнадцатилетнего мальчишки, бросившись под смертоносный меч - нет, не простой обезьяны, но полудемона, наделенного злобой и силой царства мрака, его породившего... Дигон с отвращением покосился на обезумевшего рыжего, даже отдаленно ничем не напоминавшего тимита. "Вот навязался на мою голову..." - в который раз повторил про себя капитан, опять раздражаясь, и вдруг в голову ему пришла счастливая мысль. Резко остановившись, он загородил талисману тропинку и, когда тот приблизился, вперил в него холодный взор своих синих глаз.
- А что если Гана и Мисаил решили сами прибрать к рукам пастушку с овцами? - медленно, словно только что догадавшись об истинных намерениях коварных Ганы и Мисаила, произнес он. Рыжий выкатил глаза да так и замер, пораженный таким предположением до глубины души. Слава Митре, ум его был достаточно живой для того, чтобы моментально перескочить с одной темы на другую, а потому возбуждение его тут же сменилось разочарованием: вторая версия Дигона показалась ему более правдоподобной, нежели первая. Как же мог он так ошибиться в парнях Деба? Он-то считал их добряками, и даже простил им то, что пришлось по их милости весь вечер и половину ночи проплавать на доске по вонючему Колоту! Теперь-то они точно опередят его и капитана - у них было время в запасе! О, негодяи! О, хитрые тимитские ублюдки!.. Горькие думы обуяли рыжего. Скрежеща зубами от ярости, он представлял братьев-разбойников на базаре, где толстый купец торговал у них пастушку с яблоками, а тощий старьевщик - овец. Потом воображение нарисовало ему вереницу кораблей, груженых золотом, и на первом из них - те же гнусные бандиты, разодетые в хитайский шелк и парчу, сидят на палубе да попивают эганское красное... А потом... Потом он увидел себя в сточной канаве, полуголого и босого... Склонный к быстрой перемене чувств, Висканьо вдруг впал в прострацию, и лишь мысль его ещё моталась где-то около пастушки и двух воров, но уже не яростно, а с тихой грустью. В одно мгновенье превратившись из будущего богача и счастливчика в нищего бродягу, талисман решил все же и на сей раз смириться со злой судьбой. Пробормотав проклятье, адресованное Бургану и детям его Гане и Мисаилу, он понурил голову и поплелся за Дигоном, который был вполне доволен тем, что нашел такой простой способ отвлечь рыжего от бредовых идей.
- Хей, рыжая вошь! А не спуститься ли нам к реке? Я хочу рыбы! Висканьо покорно кивнул и вслед за капитаном спрыгнул с холма вниз, к Колоту.
Глава 4
На сей раз путешественники не стали зря тратить время и разводить костер - они съели рыбу сырой, причем Висканьо, кажется, этого даже не заметил. Уставившись прямо перед собой, он жевал так вяло, словно заболел ордийской лихорадкой, отнимающей у человека не столько силу, сколько разум. Дигон же был бодр и, как обычно, голоден. Перемалывая крепкими зубами жесткое мясо, он думал о том, почему бы Гане и Мисаилу действительно не возжелать прикарманить пастушку с овцами? Вроде бы, мысль сия была не лишена основания... Отшвырнув недоеденную рыбину, аккериец рывком поднялся.
- Ну, - молвил он, кончиком клинка выковыривая из зубов застрявшее мясо. - Болтай дальше, но поскорее. Я спать хочу. Висканьо покорно кивнул, на сей раз не испытывая никакой охоты продолжать рассказ. Он объелся; ноги его гудели после целого дня пути, а глаза закрывались сами собой, будто сон положил на веки край тяжелого своего покрывала. Но - делать было нечего. Пока Дигон с ним - Виви должен следовать его желаниям.
- Я готов рассказать тебе все - от начала и до конца - так коротко, как только сумею. И все же я буду говорить долго. Станешь ли ты слушать, капитан? Не уснешь ли?
- Усну - утром доскажешь. Стах! Да не тяни же!
- Хорошо. Я остановился на том, как Деб сказал мне: "Насколько я понял, твоим даром может воспользоваться кто угодно, кроме тебя самого!" Это и взаправду так, Дигон. Если бы вместо тебя пошел ловить рыбу я - будь уверен, мы остались бы голодными. Ты, конечно, хочешь знать, как же тогда я спасся от пасти аллигатора?
- Нет, не хочу. Виви, который только-только начал входить во вкус повествования, обиженно смолк.
- О, потомок шелудивого осла! - беззлобно проворчал Дигон, и на это рыжему нечего было возразить, ибо он понятия не имел, чей же он в действительности потомок. - Бурган с тобой, валяй про аллигатора!
- Все очень просто, - приосанился Висканьо, довольный милостивым разрешением поведать сию подробность его жизни. - Меня вытащила из клетки моя старушка. Помнишь, та горгийка, которая искала жениха из принцев? Вот она и повернула ключ в ту сторону, в какую было нужно... Но я вижу по глазам твоим, что тебе не терпится узнать о моей беседе с Красивым Зюком? Что ж... Я пропущу наше с ним горячее обсуждение разных способов казни в Горгии, и перейду прямо к делу. Вот что поведал мне Деб дальше: "Милый мой Висканьо, теперь, когда мы наконец нашли друг друга, я открою тебе тайну, которую хранил всю жизнь. Но сначала ты должен дослушать про Бага Левена, мудреца из Саадха. Как я уже говорил, у него была лишь одна слабость золотые побрякушки. После того, как он предупредил жителей города о землетрясении, они преисполнились благодарности и нарекли Бага "почетным гражданином Тима", что само по себе не являлось такой уж ценностью (во всяком случае, так считаю я). Гораздо приятнее было другое: они стали таскать ему золото бесплатно! Конечно, в том хламе, какой издревле хранился в их сундуках, вряд ли могло оказаться что-либо очень дорогое, но Баг радовался и этому. И кто знает, не таким ли путем попал в дом мудреца... Впрочем, о сем чуть позже... Кажется, я упоминал, что наш Баг жил одиноко и праведно? Ну, его нравственность нас не слишком волнует, правда? Что же касается одиночества... На первый взгляд нам наплевать и на это. Но только на первый взгляд! Как ты думаешь, кому после его смерти перешло бы все накопленное им? Нет, не соседу. Родственнику! Так вот, один родственник у него все же был - внук тетки сводного брата отца Бага. Проживал сей достойный муж в столице Багеса, в Иссантии, и в то время, о котором я веду рассказ, вовсю сосал материнское молоко. Сейчас-то он будет, пожалуй, постарше меня, а я, как-никак, на днях справил пятьдесят пять зим..." Должен тебе сказать, Дигон, что лицом Деб Абдаррах довольно-таки молод, и я б ему не дал и сорока двух. Не хмурь брови, капитан, я продолжаю его повествование. "... а я, как-никак, на днях справил пятьдесят пять зим... И после смерти Бага - своевременной и тихой - его золото поехало с караваном в Иссантию, и уместилось оно в одном лишь тюке. Сие неважно, но чтоб рассказ мой был полон, скажу: вез наследство багова родственничка блонд из Руха, который занимался всеми делами нашего мудреца, так как много лет назад именно Баг посоветовал ему вложить все средства и силы в судейство. Блонд последовал совету и вскоре весьма и весьма преуспел. Исключительно из благодарности он и погрузил тюк с золотом Бага Левена на своего верблюда. Какова стоимость всех тех безделушек, приехавших к наследнику в Иссантию нас с тобой не должно трогать. Интересует нас только одна из них..." Тут разволновавшийся вдруг Висканьо прервался, вытер взмокший лоб. Дигон, однако, ничего не заметил - а может, сделал вид, что не заметил. Густые длинные ресницы его не дрогнули, и взгляд остался по-прежнему холоден и бесстрастен. Тем временем рыжий все-таки нашел в себе силы продолжать.
- Великую тайну открываю я тебе, Дигон, - осипшим голосом сказал он. - Гляди же, не брось меня одного. Ибо сдается мне, что ты и сам сможешь добиться успеха в деле сем, не прибегая к помощи талисмана...
- То лишь богам известно, - сумрачно ответствовал аккериец.
- Верно... Ну что же, слушай дальше. Я не был удивлен, когда Деб признался, что нас интересует только одна из золотых безделушек Бага нечто подобное я уже предполагал. Но какая? А Красивый Зюк опять начал издалека: "Не могу объяснить тебе, Висканьо, каким образом у бедного Бага Левена оказалась самая дорогая вещь работы горгийского мастера Хатхона сего не ведаю, - но он ею завладел. Знал ли мудрец о своем богатстве, нет ли - что о том толковать! К богу Шакалу все лишнее! Суть в том, что вместе с золотым ломом в Иссантию поехала и эта бесценная штуковина." Здесь, Дигон, я не выдержал и спросил, что же за штуковина поехала в Иссантию с караваном честного блонда. "С виду вроде бы ничего особенного... - неохотно ответил мне Деб. - Три маленьких - не больше твоей ладони - фигурки. Пастушка, держащая перед собою корзинку с яблоками, да две овцы при ней. Надо сказать, что мудрец Баг Левен был последним, кто обладал всеми тремя фигурками. Сейчас у наследника его хранится только пастушка с яблоками овец украл один нищий придурок, случайно забредший в дом, и потом продал их по отдельности. Когда мы доберемся до Иссантии, мы найдем придурка и узнаем, кто его покупатели..." "Зачем? - опять спросил я. - Зачем нам знать, где овцы? Не проще ли забрать одну пастушку?" Деб рассмеялся. Кстати, Дигон, у него очень неприятный смех... Не сердись, я продолжаю. "Одна пастушка, мой юный друг, стоит не больше, чем королевский дворец! И овцы тоже - за каждую нам заплатят по мешку золота, и только. Зато вместе им цена - весь Багес с землею, садами, домами и пастбищами!" Признаться, Дигон, после этих слов мне стало дурно. Стать владельцем Багеса? О, я с удовольствием! Конечно, я понимал, что Деб просто приводит пример стоимости фигурок и никто нам с ним не продаст целую страну, и все же... И все же! Когда глоток эганского красного привел меня в чувство, я задал Дебу очень важный вопрос. "Скажи мне, - попросил я. - А где мы найдем такого покупателя на пастушку с овцами? Есть ли в мире такой богач, у которого хватит денег на то, чтоб купить Багес или, предположим, Лахору?" Деб надулся как индюк и выдавил: "А сие не твоя забота, мальчик. Я уже знаю покупателя, и он ждет свою пастушку с нетерпением!" Мне очень стыдно, капитан, но при этих словах я чуть было не умер. Я представил вдруг, что сижу не в доме тимитского вора Деба Абдарраха, а во дворце, и дворец тот, конечно, находится не в Собачьей Мельнице, а в огромном красивом городе. Вокруг меня танцуют юные красавицы, и виночерпии стоят перед троном моим не только с кувшинами лучшего в мире вина, но и с печатью любви и почтения на лицах... Ах, как ясно увидел я сию картину, Дигон... Могло ли прежде мне, мальчишке из грязной помойки, даже привидеться такое в чудесном сне? Да и сейчас, когда я говорю об этом, сердце мое трепещет и стонет... Виви уткнулся вдруг носом в траву и горько заплакал.
* * *
- Вот навязался на мою голову, - пробурчал Дигон, пожимая плечами. Клянусь Стахом, приятель, твой Деб - хитрая лиса, и ничего ты не получил бы за эту девчонку с овцами! Ну, подумай своей пустой башкой! Разве стоит фигурка, пусть даже золотая, целой страны?
- Три фигурки... - всхлипывая, поправил Виви.
- Тьфу ты... Да хоть десять!
- Но ты же помнишь, Дигон, - рыжий сел, скрестив ноги, и вперил в аккерийца сердитый взгляд, - что я рассказывал тебе о мастере Хатхоне! Его работы стоили очень дорого, как дома и корабли! А пастушка с овцами - самая ценная его вещь!
- Наплевать! - отрезал капитан. - Все равно не стоит она Багеса. И даже вонючего Ванахейма не стоит. И не морочь мне голову! Висканьо замолчал, обдумывая контраргумент. Вихры его встопорщились от деятельной работы мозга ещё больше, розовые уши зашевелились.
- А зачем тогда Дебу эта пастушка? - торжествующе воскликнул он наконец. - Ну, что скажешь?
- Видно, не все тайны он тебе открыл, парень, - лениво пояснил капитан и закончил надоевший ему разговор долгим зевком. На это рыжему нечего было возразить. Он тоскливо уставился в черое небо, то и дело ежась от холода - костер отлично согревал его спереди, но сзади стоял редкий, продуваемый насквозь лесок, и, хотя ветер веял слабый, ленивый - языки пламени уверенно вздымались вверх, не отклоняясь в сторону и на ладонь, его вполне хватало на то, чтобы совсем онгорозить тощего полураздетого мальчишку. Очень редкая ночь, даже южная, тепла настолько, что человек свободно может обойтись одной полотняной рубахой и короткими штанами, а ночи в Багесе никогда не славились жарой. Духотой - да, но не жарой. А потому несчастному талисману приходилось несладко в своем скудном одеянии. Он мог бы попросить у Дигона куртку или плащ - тот, напротив, был одет как иранистанский принц, отправившийся в путешествие на далекий север и более всего на свете боящийся снега и простуды, - но не решался. Так и сидел он на холодной как мрамор траве, дрожа всем телом и мечтая о наступлении утра. Тогда солнце вновь согреет его добрыми лучами, и может так случится, что Митра заметит наконец ярко-рыжую, словно его огненное око, голову маленького своего раба, наделенного таким редким, но таким бесполезным для него самого даром... Погруженный в печальные свои раздумья, Виви не сразу ощутил на плече тяжелую руку капитана. А когда ощутил, и повернулся к нему с подобострастной улыбкой на тонких бледно-синих губах, то чуть не свалился в костер от потрясения. Сурово хмурясь, Дигон протягивал ему свою прекрасную кожаную куртку на волчьем меху, такую огромную, что в неё можно было запросто закутать трех таких же Виви.
- По мне, так превратись ты хоть в сугроб, - ворчливо сопроводил аккериец свой щедрый дар, - и пусть Бурган сожрет мою печень, если я пожалею... - тут он запнулся, но все же продолжал. - А талисман в Иссантии мне точно пригодится.
- Ты решил идти за пастушкой? - с восторгом выдохнул Висканьо, клацая зубами от холода.
- Ты был прав - если вору из Тима так нужна эта золотая игрушка, значит, и мне она не помешает... А теперь спи. Виви показалось, что голос капитана несколько помягчел при последних словах. Но скорее всего, только показалось... Мечтательно улыбаясь, он свернулся клубком в теплом чреве Дигоновой куртки и, позабыв о только что мучивших его печальных думах, сладко уснул. Ему виделся большой и красивый дом, пышный сад, и под абрикосовым деревом - уставленный яствами стол, а за столом Дигон, небрежно подбрасывающий на ладони золотую фигурку пастушки...
* * *
Потом сон кончился. "Вставай, рыжая вошь!" - услышал Виви чей-то бас издалека, с верхушек деревьев или облаков... Он приподнял рыжие ресницы и узрел прямо перед собою яркий огненный шар, из которого струились нежные, светло-желтого цвета лучи. Ночь промелькнула так быстро, что он не успел выспаться, и теперь глаза его слезились от света, а виски ломило будто после неумеренно употребленного накануне вина. Тем не менее рыжий довольно бодро вскочил, бережно отряхнул куртку и, мгновенье поколебавшись, вернул её владельцу. Спустя ещё несколько вздохов спутники снова шли по выбранной ими тропке вдоль Колота.
- До чего мне надоел Багес! - бормотал Висканьо, безуспешно пытаясь идти в шаг с аккерийцем. - То густо, то пусто... Смотри, какие леса здесь! А на востоке сплошная степь, каждый глоток воды приходиться беречь. Тьфу!
- Везде так, - меланхолично ответствовал Дигон, шагая чуть впереди.
- В Канталии не так! И в Агране, и в Хитае, и в Ордии...
- Много ты знаешь! В Агране есть такие заброшенные деревни, в которых до сих пор люди ведать не ведают, война или мир в стране, а в Ордии - я бывал там как-то - многим и в городах неизвестно имя их правителя...
- И я не знаю... - потупился Виви.
- Чего?
- Как звать нашего правителя... Капитан хмыкнул, но, как ни странно, ничего обидного рыжему не сказал. Видимо, его волновали сейчас совсем другие вопросы. Хитрый Зюк не открыл Висканьо всей правды, так что теперь им предстояло выяснять, кто же наследник мудреца Бага Левена и где найти придурка, укравшего, а затем продавшего золотых овец. Дигон не сомневался, что пастушка и в самом деле одна стоила гораздо дешевле, чем с овцами - в этом-то хоть Деб Абдаррах не погрешил против истины, иначе зачем ему было тратить время на поиски всех трех фигурок. Он явно знал имя наследника и мог достаточно легко его найти, не то что вороватого придурка... Но какая же часть тайны осталась неизвестной для рыжего? Только последний глупец - а Дигон никогда не относил себя к этой весьма многочисленной группе населения - мог поверить, что за обычную золотую статуэтку, пусть даже искусно сделанную, кто-то отвалит кучу денег. Аккериец на мгновенье забыл, что именно такой последний глупец сопровождает его в Иссантию, а вспомнив, снова хмыкнул и снова великодушно промолчал.
- Слушай-ка, Дигон, а как мы найдем наследника Бага?
- Ты же талисман, - пожал плечами капитан.
- Вообще-то конечно... А вдруг он уже продал ее?
- Хватит молоть вздор! - оборвал разболтавшегося спутника Дигон. Расскажи лучше, за что багесские крестьяне вышвырнули тебя из деревни.
- Багесские крестьяне? - недоуменно уставился на него рыжий. - Они не трогали меня.
- А кто же привязал тебя к доске и бросил в Колот?
- А-а-а... Это Гана и Мисаил, парни Красивого Зюка.
- Ты что, стянул у них кувшин пива? - довольный своей шуткой аккериец ухмыльнулся.
- Вот еще, - обиделся Виви. - В доме Деба всего было полно, зачем бы я стал воровать? Да и Мисаилу на пиво наплевать...
- А мне наплевать на Мисаила! Отвечай на вопрос, а то я разобью тебе башку. Клянусь Стахом, надоела твоя болтовня! Виви втянул голову в плечи, совсем свыкшись с мыслью, что теперь капитан - его хозяин, а посему надо его бояться и слушаться.
- Они подслушали мой разговор с Дебом и решили от меня избавиться.
- Что ещё за разговор?
- Я же рассказывал тебе... О пастушке с яблоками и её овцах... Парни почему-то не хотели, чтобы Деб нашел их. Без меня-то ему наверняка не справиться с этим делом...
- Стах... Вот это уже интересно... Что ж ты раньше о том молчал, рыжая вошь?
- Какая тебе разница, за что эти дурни кинули меня в реку?
- Прах и пепел! Дурень ты сам! Если они не хотели, чтобы Деб нашел пастушку, значит, они знают её тайну! А то с чего бы им мешать хозяину? Видно, тайна не так проста...
- Ты думаешь, Дигон? - с надеждой вопросил рыжий, замирая от счастья. - Я же сказал тебе - это не простая пастушка и не простые овцы! Нам дадут за них целый корабль золота! Он подпрыгнул и крутанулся на месте, повизгивая от восторга. Дигон бросил на него красноречивый взгляд и не менее красноречиво сплюнул. При этом он и не подумал задержаться и подождать Виви, а поскольку шаг его был много шире шага рыжего талисмана, он быстро ушел далеко вперед - когда Висканьо наконец догнал его, то некоторое время изо рта его вырывалось лишь тяжелое дыхание, и ни одного слова. Дигона сие не огорчило.
- Целый корабль золота... - пропыхтел Виви, как только к нему вернулась способность говорить. - Или два корабля...
- Копыто Бургана тебе в зубы! - сморщился капитан, словно разжевал незрелое лесное яблоко. - Ты заткнешься наконец?
- Или три корабля... Рыжий будто обезумел. Взгляд его блуждал по залитой солнцем реке, по равнине, на которой буйно цвели кусты и цветы; губы шевелились - он уже подсчитывал прибыль. Аккериец подавил вздох, снова поймав себя на мысли бросить этого недоумка обратно в Колот. Жаль, что такой удивительный дар боги отдали такому жалкому существу. Нет бы в спутники Дигону достался крепкий и молчаливый воин, или даже болтун - в конце концов можно его не слушать, - но хотя бы не тупой! Тимит Иава Гембех, с которым Дигон шел почти тем же путем, что ныне с талисманом, тоже любил потрепать языком, но он был насмешлив и умен! Он много бродил по миру и много знал - с ним было интересно! Тогда они тоже направлялись к морю Запада, где на Желтом острове жила гнусная обезьяна, стащившая у маленького племени из далекой страны Ландхаагген символ жизни и процветания - вечно зеленую ветвь маттенсаи. Бывало, правда, что и на тимита юный капитан смотрел как на безумца - чего стоит, например, история с леммингами, дикими вонючими крысами, которые время от времени полчищами спускаются с гор и бегут к морю. Как радовался тогда Иава, увидев их! "Лемминги! Я всегда мечтал посмотреть схождение леммингов с гор!" Это не помешало ему отбиваться от вонючих грызунов в пещере под горой, а потом снова ликовать от счастья... А битва с вампирами в древнем лесу? Именно Иаве пришло в голову позвать на помощь Асвельна, бога маленького племени антархов. Еще пара мгновений, и путешественники навесгда остались бы в том лесу, но Асвельн огромным белым облаком спустился с небес и освободил их... А бегство из злой деревушки Алисто-Мано? Опять же благодаря сообразительности и осторожности тимита они выбрались оттуда! Вспомнив Иаву, капитан несколько погрустнел: отличный был товарищ. Верный, честный и смелый. Таким и должен быть спутник. Иава себя не пожалел ради него, тогда ещё девятнадцатилетнего мальчишки, бросившись под смертоносный меч - нет, не простой обезьяны, но полудемона, наделенного злобой и силой царства мрака, его породившего... Дигон с отвращением покосился на обезумевшего рыжего, даже отдаленно ничем не напоминавшего тимита. "Вот навязался на мою голову..." - в который раз повторил про себя капитан, опять раздражаясь, и вдруг в голову ему пришла счастливая мысль. Резко остановившись, он загородил талисману тропинку и, когда тот приблизился, вперил в него холодный взор своих синих глаз.
- А что если Гана и Мисаил решили сами прибрать к рукам пастушку с овцами? - медленно, словно только что догадавшись об истинных намерениях коварных Ганы и Мисаила, произнес он. Рыжий выкатил глаза да так и замер, пораженный таким предположением до глубины души. Слава Митре, ум его был достаточно живой для того, чтобы моментально перескочить с одной темы на другую, а потому возбуждение его тут же сменилось разочарованием: вторая версия Дигона показалась ему более правдоподобной, нежели первая. Как же мог он так ошибиться в парнях Деба? Он-то считал их добряками, и даже простил им то, что пришлось по их милости весь вечер и половину ночи проплавать на доске по вонючему Колоту! Теперь-то они точно опередят его и капитана - у них было время в запасе! О, негодяи! О, хитрые тимитские ублюдки!.. Горькие думы обуяли рыжего. Скрежеща зубами от ярости, он представлял братьев-разбойников на базаре, где толстый купец торговал у них пастушку с яблоками, а тощий старьевщик - овец. Потом воображение нарисовало ему вереницу кораблей, груженых золотом, и на первом из них - те же гнусные бандиты, разодетые в хитайский шелк и парчу, сидят на палубе да попивают эганское красное... А потом... Потом он увидел себя в сточной канаве, полуголого и босого... Склонный к быстрой перемене чувств, Висканьо вдруг впал в прострацию, и лишь мысль его ещё моталась где-то около пастушки и двух воров, но уже не яростно, а с тихой грустью. В одно мгновенье превратившись из будущего богача и счастливчика в нищего бродягу, талисман решил все же и на сей раз смириться со злой судьбой. Пробормотав проклятье, адресованное Бургану и детям его Гане и Мисаилу, он понурил голову и поплелся за Дигоном, который был вполне доволен тем, что нашел такой простой способ отвлечь рыжего от бредовых идей.
- Хей, рыжая вошь! А не спуститься ли нам к реке? Я хочу рыбы! Висканьо покорно кивнул и вслед за капитаном спрыгнул с холма вниз, к Колоту.
Глава 4
На сей раз путешественники не стали зря тратить время и разводить костер - они съели рыбу сырой, причем Висканьо, кажется, этого даже не заметил. Уставившись прямо перед собой, он жевал так вяло, словно заболел ордийской лихорадкой, отнимающей у человека не столько силу, сколько разум. Дигон же был бодр и, как обычно, голоден. Перемалывая крепкими зубами жесткое мясо, он думал о том, почему бы Гане и Мисаилу действительно не возжелать прикарманить пастушку с овцами? Вроде бы, мысль сия была не лишена основания... Отшвырнув недоеденную рыбину, аккериец рывком поднялся.