Страница:
— Как вам будет угодно, ваше величество, — откликнулся Крисп и послал людей с лопатами расчистить дорожку, чтобы император и его гости могли добраться до особнячка. Лучше бы он нагрел заклинанием воздух в зале, подумал Крисп; тепла от очагов явно не хватало. Но магия столь практическая наверняка была Анфиму не по душе.
Вечеринка удалась на славу, и Крисп искренне веселился, по крайней мере какое-то время. Но эти вечные попойки начали ему приедаться. Он оглянулся в поисках Анфима. Император наслаждался ласками удивительно гибкой девушки — одной из акробаток, как понял Крисп, когда она переменила позу. Крисп по опыту знал, что Анфим ничего не имеет против, когда его прерывают во время подобных упражнений. Однако вряд ли стоило беспокоить императора только ради того, чтобы испросить позволения смыться. Крисп просто передал хрустальную чашу с фантами слуге, отыскал свой плащ и ушел.
Сквозь косматые облака ярко светила луна. В ее бледном свете снег, окрашенный императором, выглядел почти черным, обрамляя тропинку какой-то странной каймой. Вернувшись в императорскую резиденцию, Крисп обнаружил, что стражники-халогаи нашли для этой каймы другое определение.
— Видал ты когда-нибудь такую идиотскую штуку? — спросил один из них, показав в сторону особнячка.
Крисп оглянулся на длинную темную полосу, бежавшую вдоль нормального белого снега, падавшего помаленьку с Фосовых небес:
— Да пожалуй что и не видал.
Халогаи рассмеялись. Ветеран, прослуживший императору много лет, хлопнул Криспа по спине.
— Ты свой парень, Крисп, — сказал он с протяжным северным акцентом. — Пошути мы так со Скомбром — он доложил бы Анфиму, и все бы мы завтра тю-тю домой, в Халогаланд. — Остальные стражники закивали.
— Спасибо, Вагн, — отозвался Крисп. Похвалы рослых белобрысых воинов всегда были ему приятны. — Думаю, в один прекрасный день вы уедете домой, но лучше бы тогда, когда вы сами захотите.
Вагн хлопнул его еще раз, с такой силой, что чуть было не столкнул со ступенек в снег.
— Да, ты понимаешь честь! — восторженно прогудел халогай. И, отсалютовав Криспу топором, широко распахнул перед ним дверь, точно перед Автократором. — Иди, согреешься!
Крисп с удовольствием последовал совету Вагна. Обогревательные трубы под полом давали какое-то тепло, но, добравшись до своей комнаты, он все равно развел огонь в жаровне. Погрел над ней руки, постоял возле благодатного тепла, пока не оттаяли уши и нос. И только начал снимать плащ, как над кроватью звякнул колокольчик.
На сей раз Крисп был уверен, что Анфим не последовал за ним с пирушки. К тому же Крисп уже привык к поздним вызовам императрицы: она полюбила время от времени вести с ним ночные беседы.
— Чем могу служить, ваше величество? — спросил Крисп, входя в императорскую спальню.
Дара махнула рукой, приглашая его сесть в кресло возле кровати. Сама она тоже сидела, укутавшись в одеяла и меха. Крисп оставил дверь открытой. Горничные и евнухи, пробегавшие порой по коридору, бросали в спальню любопытные взгляды. Как-то раз, когда Крисп с Дарой беседовали о лошадях, вернулся Анфим. Крисп тогда ужасно перенервничал, но Автократор, ничуть не осердившись, плюхнулся рядом с супругой на кровать и проболтал с ними до зари.
— Может, принести вам что-нибудь, ваше величество? — поинтересовался Крисп, прежде чем сесть.
— Нет, спасибо, сегодня ничего не нужно. А его величество тоже скоро придет?
— Я так не думаю, — ответил Крисп, вспомнив, чем занимался Анфим перед его уходом.
Что-то в его голосе, очевидно, насторожило императрицу.
— Почему? Что он там делает? — резко спросила она. И, пока он пытался придумать на ходу правдоподобную ложь, заговорила снова:
— Ладно, не утруждайся. Нетрудно догадаться. — Она на мгновение отвернулась от Криспа. — Я передумала. Пожалуй, я выпью немного вина. Только принеси весь кувшин, а не чашу.
— Хорошо, ваше величество! — Крисп поспешил к двери.
Когда он вернулся, Дара сказала:
— Можешь принести еще одну чашу, для себя, если хочешь.
— Нет, спасибо. С меня хватит того, что я выпил на… — Напоминать Даре о кутеже было явно ни к чему. — С меня хватит, — повторил Крисп и умолк.
— Вот как? Счастливчик! — Императрица выпила и без слов протянула Криспу чашу. Он наполнил ее. Дара выпила еще половину и так резко поставила чашу на столик, что вино расплескалось. — Какой смысл? Трезвая или пьяная, я все равно знаю!
Крисп нашел тряпку и вытер со столика винную лужу:
— Что вы знаете, ваше величество?
— А ты не догадываешься, Крисп? — горько сказала Дара. — Я непременно должна произнести вслух то, что понятно даже ребенку? Ладно, если тебе так хочется… Я знаю, что мой муж — Автократор, его величество, и прочая, и прочая, — развлекается там с очередной.., нет, будем называть вещи своими именами.., прелюбодействует там с очередной шлюхой. Опять. Третью ночь на этой неделе.., или четвертую? Я иногда сбиваюсь со счета. Или я не права, Крисп? — В глазах у Дары стояли слезы, она насилу сдерживалась, чтобы не разрыдаться. — Можешь ты сказать мне, что я не права?
Теперь уже Крисп не смог ни выдержать ее взгляда, ни ответить. Отвернувшись к стене, он покачал головой.
— Я это знаю, — снова сказала Дара. — Годами знала. Клянусь владыкой благим и премудрым, я знала это через пару дней после того, как на нас возложили свадебные венцы из цветов в Соборе! Я старалась не думать об этом, но порой не могу удержаться… — Она надолго умолкла. — И когда я не могу не думать, мне ужасно плохо. А главное — я не понимаю почему!
— Что, ваше величество? — не понял Крисп.
— Почему? — повторила Дара. — Почему он так со мной обращается? Не то чтобы он меня ненавидел. Он даже добр ко мне, когда вспоминает о моем существовании. Так почему, Крисп? Можешь ты мне сказать?
Крисп снова отвел глаза:
— Если вы простите мне мою откровенность, ваше величество, я сам этому удивляюсь с тех пор, как впервые вас увидел.
Императрица словно не слышала его.
— Быть может, он меня просто не хочет? Неужели я ему так неприятна? — Дара вдруг скинула с кровати все покрывала. Как обычно, она спала без одежды. — Тебе.., тебе я тоже.., неприятна?
— Нет, ваше величество. — В горле у Криспа пересохло. Он видел императрицу обнаженной много раз. Теперь он увидел ее голой. Соски у нее затвердели от холода — или по другой причине. Крисп в первый раз назвал ее по имени. — О нет. Дара! — выдохнул он.
— Словами лгать легко, — прошептала она. — Закрой двери; тогда мы увидим.
Крисп чуть было не вышел за дверь, вместо того чтобы закрыть ее. Он понимал, что императрица не столько хочет переспать с ним, сколько отомстить Анфиму. И если его застукают в ее постели, то вестиарием он, возможно, останется — после небольшой операции, которая сделает его таким же, как и все, служившие здесь до него.
Но Крисп хотел ее. Он с трудом подавлял в себе желание месяцами, не признаваясь в этом даже себе самому. Анфим, подумал он, наверняка так рано не придет. А евнухи или горничные, проходящие мимо, решат, что императрица здесь одна. Так он надеялся. И закрыл двери.
Дара тоже почувствовала опасность:
— Скорее!
Она протянула к нему руки. Крисп в мгновение ока скинул тунику и лег на кровать рядом с ней. Она обхватила его с такой силой, с какой тонущий хватается за плывущее мимо бревно.
— Скорее! — повторила она, на сей раз в самое ухо Криспа. Он постарался выполнить приказ.
И снова подумал о море, когда оторвался от нее немного позже, — о бушующем море. Губы у него распухли; на спине саднили царапины от ее ногтей. А он-то считал ее холодной!
— Его величество, — искренне проговорил Крисп, — просто дурак.
— Почему? — спросила Дара.
— А ты как думаешь? — Крисп погладил ее по голове Она замурлыкала и прижалась к нему. Но Крисп нехотя встал с постели. — Я лучше оденусь. — Он накинул тунику так же быстро, как сбросил ее. Дара скользнула под одеяла. Крисп снова открыл дверь и с глубоким облегчением выдохнул, увидав пустой коридор. — Похоже, пронесло.
— Похоже! — Глаза у Дары сияли. Она жестом пригласила его обратно в кресло, где он обычно сидел. — Я безумно рада.
— Тому, что нас не застукали? — Крисп содрогнулся. — Да уж! Если бы… — Чуть раньше он представил себе, какие могли быть последствия, если бы его поймали в императорской постели, — и больше об этом думать не хотел. Одного раза достаточно.
Дара покачала головой.
— Нет… Я рада тому.., что между нами было. — Она склонила голову набок, разглядывая его. — Ты не такой, как Анфим. — Дара говорила так тихо, что из коридора никто не смог бы услышать ее слов.
— Да? — отозвался Крисп, не найдя лучшего ответа. В спальне повисла тишина. В конце концов, видя, что Дара ждет вопроса, Крисп спросил:
— Чем же я не такой?
— Все, что он делает и велит делать мне, должно доставлять наслаждение в первую очередь ему. А мне — это уж как получится, — ответила Дара.
«Вполне похоже на Анфима, — подумал Крисп. — Как бишь сказал император той ночью, когда вызвал Криспа, занимаясь с Дарой любовью? „Ну что же ты остановилась, дорогая? Мне было так приятно!“
— А ты, по-моему, старался доставить удовольствие.., мне, — продолжала императрица. И умолкла, точно не могла в это поверить.
— Ну конечно! — Крисп почувствовал, как его переполняет жалость. — Чем лучше тебе, тем лучше и мне.
— Анфим так не думает, — сказала Дара. — Я таких, как ты, вообще не встречала. Да и где мне их было встречать? До сих пор у меня не было мужчины, кроме Анфима. До сих пор! — повторила она, наполовину гордясь тем, что отплатила хоть раз, императору той же монетой, которой он платил ей бессчетное количество раз, и наполовину изумляясь собственной дерзости.
— Мне пора возвращаться к себе, — произнес Крисп. Дара кивнула. Он встал с кресла, подошел к кровати и быстро поцеловал ее. Она улыбнулась ленивой, счастливой улыбкой.
— Я, возможно, вызову тебя еще, — сказала Дара, когда он был почти у двери.
— Надеюсь, ваше величество, — ответил Крисп, и оба они рассмеялись.
«Главное теперь, — подумал Крисп, ложась в свою кровать, — ничем не выдать себя завтра утром». Он прошел в этом смысле неплохую практику с Танилидои. И надеялся, что сумеет вести себя как ни в чем не бывало. Хорошо бы Дара тоже сумела.
Анфим ничего не заметил, так что они, наверное, справились неплохо. Криспу осталось только ждать, когда же в следующий раз среди ночи зазвенит серебряный колокольчик.
* * *
— Надеюсь, вы вполне благополучны, высокочтимый господин, — с низким поклоном проговорил Крисп.
— Вполне, почитаемый и почтенный господин. — Яковизий ответил поклоном не менее низким, после чего с облегчением опустился в кресло. — Вполне, хотя эта проклятая нога так и не поправилась полностью. Однако я пришел говорить не о ней.
— Я так и понял, — согласился Крисп, поднося Яковизию вино и креветки в горчично-пивном соусе. — О чем же вы пришли поговорить?
Перед тем как ответить, Яковизий быстро управился с креветками и промокнул губы и усы льняной салфеткой.
— Говорят, как только кончатся весенние дожди, начнется война с Макураном. — Он махнул в сторону капель, бьющихся об оконное стекло.
— Это давно не секрет, высокочтимый господин, — ответил Крисп. — Севастократор уже с осени муштрует солдат и проверяет амуницию.
— Я в курсе, благодарю тебя, — едко, как обычно, откликнулся Яковизий. — Я также в курсе того, на что Петроний почему-то закрывает глаза, а именно: есть все основания ожидать, что этой же весной Маломир двинется из Кубрата в поход. Я достаточно часто бывал в тех забытых Фосом краях и поэтому знаю, что там творится.
— Петроний не закрывает глаза на Кубрат, — медленно проговорил Крисп. — Честное слово. Но к войне с Макураном он готовился годами, и теперь, когда наконец все готово, он не хочет слушать ни о чем, что могло бы ее отложить. Вы сами-то с ним говорили?
— Не раз. Но он и вправду не хочет слушать. Петроний надеется, что заставы на границах удержат дикарей, «если они нападут», как он выразился. — Яковизий вздернул бровь. — А они нападут непременно!
— Но Петроний же в прошлом году заплатил Кубрату дань больше обычного, — сказал Крисп, пытаясь отыскать хоть лучик надежды. — Может, Маломир на этом успокоится?
— Его сиятельное высочество, возможно, так думает. Но Маломир не идиот. Когда ему дают деньги, он их берет. А когда он решит воевать, то будет воевать, и все! Кубраты любят драться, как тебе известно. Уж кому-кому, а тебе это известно лучше всех! — ответил Яковизий. Крисп встревоженно кивнул. — Наших сил на севере не хватит, чтобы остановить целую орду кочевников, — продолжал между тем Яковизий. — А насколько я знаю, они нападут всей Ордой. Это может быть весьма и весьма неприятно.
— Да уж! — Крисп подумал о своих племяшках, которых угонят в полон, как когда-то угнали его самого… если им повезет. А если нет… Он подумал о своей сестре, об односельчанах, о тысячах незнакомых ему людей — о том, что будет с ними, если им не повезет. — Но как нам заставить Петрония отложить поход на Макуран и укрепить север?
— Мне это не под силу. Благой бог свидетель, я пытался. Но ты, почитаемый и почтенный господин, имеешь влияние на его величество. Если Автократор отдаст приказ, даже Севастократор не посмеет ослушаться. — Яковизий хитро улыбнулся. — А поскольку, благодаря случайности судьбы и твоему прежнему положению, о котором я не дерзну упоминать, мне выпало счастье быть с тобой знакомым…
— Вы решили этим воспользоваться, — усмехнулся в ответ ему Крисп.
— Ну конечно решил! В конце концов, на что еще нужны высокопоставленные друзья?
— Я посмотрю, что можно сделать, — пообещал Крисп.
— Хорошо, — сказал Яковизий. — Я бы расцеловал тебя в благодарность, но ты, наверное, воспользуешься своим пресловутым влиянием и сошлешь меня за это на рудники. А потому я просто откланяюсь.
— Вы неисправимы!
— Надеюсь, Крисп! Благим богом клянусь — я очень надеюсь!
Крисп со смехом проводил своего бывшего хозяина до дверей императорской резиденции. Но когда Яковизий ушел, Криспу стало не до смеха. Его одолели тяжкие раздумья. Если он попытается помешать войне с Макураном, Петроний ему этого не простит. И неважно, какое влияние Крисп имеет на императора. Севастократор — человек куда более могущественный, и прекрасно это осознает.
* * *
— Ваше императорское высочество, — пробормотал Крисп, опустившись перед Петронием на одно колено и потупив глаза.
— Что еще за спектакль, Крисп? — нахмурился Севастократор. — Тебе ни к чему соблюдать со мной правила этикета! Все это зряшная потеря времени, а у меня его и так в обрез, если я хочу выступить на запад сразу после дождей. Поэтому говори, что хотел, и ступай!
— Хорошо, ваше сиятельное высочество, — сказал Крисп. Петроний нахмурился еще сильнее. Крисп сделал глубокий вдох и продолжил:
— Ваше сиятельное высочество! Когда вы так любезно помогли мне стать вестиарием, я пообещал, что скажу вам первому, если у меня возникнут сомнения насчет ваших действий. Сегодня я пришел сдержать обещание.
— Вот как? — Будь Петроний львом, он забил бы сейчас хвостом. — Ладно, почитаемый и почтенный господин, я вас внимательно слушаю! Говорите, будьте добры. — Теперь Петроний тоже заговорил официальным тоном — и с неприкрытой угрозой.
— Ваше сиятельное высочество! Вы уверены, что бросить все силы империи на войну с Макураном — действительно мудрое решение? Вы уверены, что оставшиеся войска смогут удержать северную границу? — Крисп рассказал о тревоге Яковизия по поводу Маломира.
— Ты не сказал мне ничего нового, — выслушав его, заявил Петроний. — К тому же меня это не волнует.
— А по-моему, это должно вас волновать, ваше сиятельное высочество! — сказал Крисп. — Яковизий вел дела с кубратами лет двадцать, если не больше. И раз он говорит, что они нападут, неужели вы рискнете северной границей ради западных земель?
— Если придется выбирать — рискну, — проговорил Петроний. — Западные земли богаче и обширнее той местности, что отделяет нас от Кубрата. Маломиру хорошо заплатили, чтобы он оставил нас в покое, да и граница не так уж оголена, как тебе кажется.
Крисп вспомнил тысячи солдат, прошедших через город Видесс в западном направлении. Тех самых солдат, чье присутствие удерживало кубратов от нападения. Маломир, естественно, заметит их уход.
— Это моя забота, — ответил Петроний, выслушав соображения Криспа. — Говорю тебе: кубраты не нападут! А если даже я ошибаюсь, их шайкам не удастся проникнуть глубоко за кордон.
— Я рад это слышать, ваше сиятельное высочество. Но предположим, что вы все-таки ошиблись, — не унимался Крисп. — Сможете вы прекратить войну с Макураном и отозвать солдат обратно на север? Это будет нелегко.
— Нелегко, — согласился Севастократор. — Но поскольку такой необходимости не возникнет, я не собираюсь зря ломать себе голову. И вообще, даже если ты прав, у меня есть способы дать кубратам укорот, можешь мне поверить!
Крисп скептически вздернул бровь:
— Не соблаговолит ли ваше сиятельное высочество рассказать мне об этих способах?
— Нет! Клянусь владыкой благим и премудрым, не соблаговолю! Послушайте-ка меня, почитаемый и почтенный господин… — Петроний, хоть и не был никогда слугой, прекрасно владел искусством превращать титулование в издевку. —…И послушайте внимательно! Я никому в Видессе не обязан давать объяснения, кроме разве что самого Автократора. А на сей раз я и ему объяснять не намерен. Я внятно излагаю, Крисп?
— Да, ваше сиятельное высочество. — Петроний явно не желает, чтобы этот вопрос ставили перед Анфимом, понял Крисп. — Но мне придется еще подумать, как поступить.
— Ты хорошенько подумай, Крисп! — Теперь в голосе Петрония звучало откровенное предупреждение. — Ты действительно хорошенько подумай перед тем, как тягаться со мной и выяснять, чье влияние на императора сильнее. Подумай также о судьбе Скомбра — хотел бы ты провести остаток дней своих в голой келье целомудренным монахом? Воздержание дастся тебе потруднее, чем евнуху, но это еще лучшее, что тебя может ожидать. Разозли меня как следует — и будет гораздо хуже. Не забывай об этом.
— Не забуду, ваше сиятельное высочество. — Крисп встал, стараясь унять бешено бьющееся сердце. — Но я также не забуду о том, что есть благо для империи. — Он откланялся. «Как бы там ни было, — подумал Крисп, — а сегодня впервые последнее слово осталось не за Петронием».
* * *
Листва сияла зеленью в веселых лучах весеннего солнца. Заливистые трели вернувшихся домой трясогузок и пеночек врывались в открытые окна императорской резиденции вместе с солнечным светом и нежным запахом цветущих вишневых деревьев, окружавших здание розовой кипенью.
Крисп отнес Анфиму с Петронием поднос с вином и пирожными, после чего задержался в коридоре возле комнаты, где они беседовали. В руках у Криспа была тряпка, и время от времени он действительно смахивал пыль с выставленных в коридоре раритетов, но, застукай его кто-нибудь здесь, любому стало бы ясно, что он подслушивает.
Автократор с Севастократором обменялись любезностями, а затем перешли к делу. Когда Петроний спросил о Даре, Крисп чуть не выронил тряпку.
— С ней все нормально, спасибо, — сказал Анфим. — Она выглядит нынче вполне счастливой.
— Вот и ладно, — ответил ему дядя. — Возможно, скоро она подарит тебе сына.
Протирая старинный шлем Царя царей Макурана, Крисп невольно улыбнулся при мысли о том, что шансы на зачатие у Дары в последнее время сильно возросли. Императрица частенько вызывала его к себе по ночам. Им приходилось соблюдать осторожность, но они старались не упустить ни единой возможности.
— Дядя! — сказал наконец после необязательной болтовни Анфим. — Возможно, благой бог подарит тебе победу в войне с Макураном — но можешь ли ты поручиться, что у нас хватит сил отбить нападение кубратов?
Крисп замер, бросив даже притворяться, будто вытирает пыль, и чуть не вывернул шею, стараясь не пропустить ответа Петрония.
Последовала долгая пауза. Наконец Севастократор сказал:
— Я не думаю, что в этом году нам грозят серьезные неприятности со стороны кубратов.
— Но они уже начали набеги, насколько мне известно. — Анфим зашуршал пергаментом. — Вот, тут у меня два последних донесения, одно из Имброса, другое с восточной границы. В них говорится о набегах дикарей, угнавших коров и овец. Мне такие известия не по нутру. Они меня беспокоят. — Как правило, плохие вести попросту не доходили до императора. Однако Крисп постарался, чтобы на сей раз дошли.
— Покажи их мне. — Последовала еще одна пауза, пока Севастократор проглядывал документы. Потом Петроний фыркнул. — Это же блошиные укусы, Анфим! Пограничные отряды запросто прогнали обе шайки.
— А вдруг они пойдут всей ордой? — не сдавался Анфим. — Тогда отряды не сумеют их сдержать.
Крисп кивнул. Ему удалось-таки вселить тревогу в душу императора.
— По-моему, это крайне маловероятно, ваше величество, — ответил Петроний.
— А по-моему, вероятно, и даже очень! — отозвался Анфим. — Раз уж кубраты начали набеги, они теперь не успокоятся. Я настаиваю, чтобы ты укрепил северную границу, отозвав назад часть солдат, переброшенных на запад.
На сей раз Петроний молчал еще дольше.
— Настаиваешь? — проговорил он в конце концов, явно не веря собственным ушам. — Ты настаиваешь, племянник? — переспросил он с такой интонацией, точно поймал Анфима на очевидной ошибке и ожидал, что император ее исправит.
Но Анфим, хотя и дрогнувшим голосом — да и немудрено, подумал Крисп, на собственной шкуре испытавший, что значит противостоять авторитету Петрония, — ответил:
— Да, я настаиваю.
— Даже если придется свернуть кампанию против Макурана? — мягко спросил Севастократор.
— Даже тогда, — уже более твердо проговорил Анфим. — В конце концов, Автократор я или нет?
— Конечно, Автократор, — согласился Петроний. — Меня просто удивляет столь внезапный интерес к военным делам. Я полагал, что в подобных вопросах пользуюсь твоим доверием.
— Пользуешься, дядя! Ты же сам это прекрасно знаешь! — заверил его Анфим. Крисп подумал, что император начинает сдавать позиции. Но тот продолжал:
— И тем не менее в данном случае мне кажется, что твой воинственный пыл лишает тебя обычной осторожности.
— Это ваше последнее слово, ваше величество?
— Да.
«Анфим, когда хочет, может говорить как настоящий император, — подумал Крисп. — Вот только хватит ли этого, чтобы заставить Севастократора подчиниться?»
С одной стороны, вроде хватило. Но не совсем. После очередной задумчивой паузы Петроний сказал:
— Ваше слово для меня закон, ваше величество. — Крисп прекрасно знал, что Петроний лжет; но понимает ли это Анфим? Размышления Криспа вновь прервал голос Севастократора:
— И все-таки, если позволите, я хотел бы предложить решение, которое даст мне возможность оставить армию на западе и в то же время связать кубратам руки.
— Что ж, говори, — осторожно промолвил Анфим, заинтригованный тем, как Петроний собирается решить разом две столь противоречивые задачи.
— Спасибо, Анфим. Я скажу. Ты помнишь банду халогайских наемников во главе с северянином по прозванию Арваш Черный Плащ?
— Да, помню. Это который навел шороху в Хатрише, да?
— В Татагуше, ваше величество. Так вот, я позволил себе спросить у Арваша, не согласится ли он за определенную мзду напасть на Кубрат. Если он согласится, Маломир будет слишком занят, чтобы чинить нам неприятности, а мы при этом не потеряем ни единого видесского солдата. Ну, что скажете?
Анфим явно заколебался. Крисп топнул ногой по мраморному полу. У Петрония и впрямь оказался в запасе план, причем план превосходный. Крисп почувствовал, что его обошли с тыла.
— Я должен об этом подумать, дядя, — ответил наконец Анфим.
— Конечно, только думай побыстрее, потому что как только распогодится, каждый потерянный для кампании день дорого мне обойдется.
— Я сообщу тебе о своем решении завтра, — пообещал Анфим.
— И на том спасибо, — весело согласился Петроний.
Севастократор поставил на стол свою чашу, потом отодвинул кресло и начал вставать. Услыхав эти звуки, Крисп рванул в соседнюю комнату: ему совершенно не хотелось сейчас встречаться с Петронием. Но то ли он не успел, то ли чересчур нашумел — словом, сразу вслед за ним в комнату вошел Севастократор. Крисп, как и полагалось по этикету, преклонил колено перед вторым человеком империи.
— Ваше императорское высочество! — сказал он, опустив очи долу.
— Смотри мне в глаза, почитаемый и почтенный господин! — потребовал Петроний. Крисп нехотя повиновался. Лицо Севастократора было сурово и холодно, голос — бесстрастен. — Я вышвырнул из спальни вестиария лису вовсе не для того, чтобы сменить ее львом. Я предупреждал тебя, причем неоднократно, что ты поплатишься за непослушание. Теперь мне остается лишь избрать тебе достойную кару.
— Я считал, что вы совершаете ошибку, оголяя границу с Кубратом, — упрямо заметил Крисп. — Я говорил вам об этом — и повторяю еще раз. Ваш новый план мне нравится немногим больше. Разве может нападение какой-то банды причинить серьезные неприятности такой большой стране, как Кубрат? Вряд ли. И вряд ли это удержит кубратов от набегов на Видесс.
Вечеринка удалась на славу, и Крисп искренне веселился, по крайней мере какое-то время. Но эти вечные попойки начали ему приедаться. Он оглянулся в поисках Анфима. Император наслаждался ласками удивительно гибкой девушки — одной из акробаток, как понял Крисп, когда она переменила позу. Крисп по опыту знал, что Анфим ничего не имеет против, когда его прерывают во время подобных упражнений. Однако вряд ли стоило беспокоить императора только ради того, чтобы испросить позволения смыться. Крисп просто передал хрустальную чашу с фантами слуге, отыскал свой плащ и ушел.
Сквозь косматые облака ярко светила луна. В ее бледном свете снег, окрашенный императором, выглядел почти черным, обрамляя тропинку какой-то странной каймой. Вернувшись в императорскую резиденцию, Крисп обнаружил, что стражники-халогаи нашли для этой каймы другое определение.
— Видал ты когда-нибудь такую идиотскую штуку? — спросил один из них, показав в сторону особнячка.
Крисп оглянулся на длинную темную полосу, бежавшую вдоль нормального белого снега, падавшего помаленьку с Фосовых небес:
— Да пожалуй что и не видал.
Халогаи рассмеялись. Ветеран, прослуживший императору много лет, хлопнул Криспа по спине.
— Ты свой парень, Крисп, — сказал он с протяжным северным акцентом. — Пошути мы так со Скомбром — он доложил бы Анфиму, и все бы мы завтра тю-тю домой, в Халогаланд. — Остальные стражники закивали.
— Спасибо, Вагн, — отозвался Крисп. Похвалы рослых белобрысых воинов всегда были ему приятны. — Думаю, в один прекрасный день вы уедете домой, но лучше бы тогда, когда вы сами захотите.
Вагн хлопнул его еще раз, с такой силой, что чуть было не столкнул со ступенек в снег.
— Да, ты понимаешь честь! — восторженно прогудел халогай. И, отсалютовав Криспу топором, широко распахнул перед ним дверь, точно перед Автократором. — Иди, согреешься!
Крисп с удовольствием последовал совету Вагна. Обогревательные трубы под полом давали какое-то тепло, но, добравшись до своей комнаты, он все равно развел огонь в жаровне. Погрел над ней руки, постоял возле благодатного тепла, пока не оттаяли уши и нос. И только начал снимать плащ, как над кроватью звякнул колокольчик.
На сей раз Крисп был уверен, что Анфим не последовал за ним с пирушки. К тому же Крисп уже привык к поздним вызовам императрицы: она полюбила время от времени вести с ним ночные беседы.
— Чем могу служить, ваше величество? — спросил Крисп, входя в императорскую спальню.
Дара махнула рукой, приглашая его сесть в кресло возле кровати. Сама она тоже сидела, укутавшись в одеяла и меха. Крисп оставил дверь открытой. Горничные и евнухи, пробегавшие порой по коридору, бросали в спальню любопытные взгляды. Как-то раз, когда Крисп с Дарой беседовали о лошадях, вернулся Анфим. Крисп тогда ужасно перенервничал, но Автократор, ничуть не осердившись, плюхнулся рядом с супругой на кровать и проболтал с ними до зари.
— Может, принести вам что-нибудь, ваше величество? — поинтересовался Крисп, прежде чем сесть.
— Нет, спасибо, сегодня ничего не нужно. А его величество тоже скоро придет?
— Я так не думаю, — ответил Крисп, вспомнив, чем занимался Анфим перед его уходом.
Что-то в его голосе, очевидно, насторожило императрицу.
— Почему? Что он там делает? — резко спросила она. И, пока он пытался придумать на ходу правдоподобную ложь, заговорила снова:
— Ладно, не утруждайся. Нетрудно догадаться. — Она на мгновение отвернулась от Криспа. — Я передумала. Пожалуй, я выпью немного вина. Только принеси весь кувшин, а не чашу.
— Хорошо, ваше величество! — Крисп поспешил к двери.
Когда он вернулся, Дара сказала:
— Можешь принести еще одну чашу, для себя, если хочешь.
— Нет, спасибо. С меня хватит того, что я выпил на… — Напоминать Даре о кутеже было явно ни к чему. — С меня хватит, — повторил Крисп и умолк.
— Вот как? Счастливчик! — Императрица выпила и без слов протянула Криспу чашу. Он наполнил ее. Дара выпила еще половину и так резко поставила чашу на столик, что вино расплескалось. — Какой смысл? Трезвая или пьяная, я все равно знаю!
Крисп нашел тряпку и вытер со столика винную лужу:
— Что вы знаете, ваше величество?
— А ты не догадываешься, Крисп? — горько сказала Дара. — Я непременно должна произнести вслух то, что понятно даже ребенку? Ладно, если тебе так хочется… Я знаю, что мой муж — Автократор, его величество, и прочая, и прочая, — развлекается там с очередной.., нет, будем называть вещи своими именами.., прелюбодействует там с очередной шлюхой. Опять. Третью ночь на этой неделе.., или четвертую? Я иногда сбиваюсь со счета. Или я не права, Крисп? — В глазах у Дары стояли слезы, она насилу сдерживалась, чтобы не разрыдаться. — Можешь ты сказать мне, что я не права?
Теперь уже Крисп не смог ни выдержать ее взгляда, ни ответить. Отвернувшись к стене, он покачал головой.
— Я это знаю, — снова сказала Дара. — Годами знала. Клянусь владыкой благим и премудрым, я знала это через пару дней после того, как на нас возложили свадебные венцы из цветов в Соборе! Я старалась не думать об этом, но порой не могу удержаться… — Она надолго умолкла. — И когда я не могу не думать, мне ужасно плохо. А главное — я не понимаю почему!
— Что, ваше величество? — не понял Крисп.
— Почему? — повторила Дара. — Почему он так со мной обращается? Не то чтобы он меня ненавидел. Он даже добр ко мне, когда вспоминает о моем существовании. Так почему, Крисп? Можешь ты мне сказать?
Крисп снова отвел глаза:
— Если вы простите мне мою откровенность, ваше величество, я сам этому удивляюсь с тех пор, как впервые вас увидел.
Императрица словно не слышала его.
— Быть может, он меня просто не хочет? Неужели я ему так неприятна? — Дара вдруг скинула с кровати все покрывала. Как обычно, она спала без одежды. — Тебе.., тебе я тоже.., неприятна?
— Нет, ваше величество. — В горле у Криспа пересохло. Он видел императрицу обнаженной много раз. Теперь он увидел ее голой. Соски у нее затвердели от холода — или по другой причине. Крисп в первый раз назвал ее по имени. — О нет. Дара! — выдохнул он.
— Словами лгать легко, — прошептала она. — Закрой двери; тогда мы увидим.
Крисп чуть было не вышел за дверь, вместо того чтобы закрыть ее. Он понимал, что императрица не столько хочет переспать с ним, сколько отомстить Анфиму. И если его застукают в ее постели, то вестиарием он, возможно, останется — после небольшой операции, которая сделает его таким же, как и все, служившие здесь до него.
Но Крисп хотел ее. Он с трудом подавлял в себе желание месяцами, не признаваясь в этом даже себе самому. Анфим, подумал он, наверняка так рано не придет. А евнухи или горничные, проходящие мимо, решат, что императрица здесь одна. Так он надеялся. И закрыл двери.
Дара тоже почувствовала опасность:
— Скорее!
Она протянула к нему руки. Крисп в мгновение ока скинул тунику и лег на кровать рядом с ней. Она обхватила его с такой силой, с какой тонущий хватается за плывущее мимо бревно.
— Скорее! — повторила она, на сей раз в самое ухо Криспа. Он постарался выполнить приказ.
И снова подумал о море, когда оторвался от нее немного позже, — о бушующем море. Губы у него распухли; на спине саднили царапины от ее ногтей. А он-то считал ее холодной!
— Его величество, — искренне проговорил Крисп, — просто дурак.
— Почему? — спросила Дара.
— А ты как думаешь? — Крисп погладил ее по голове Она замурлыкала и прижалась к нему. Но Крисп нехотя встал с постели. — Я лучше оденусь. — Он накинул тунику так же быстро, как сбросил ее. Дара скользнула под одеяла. Крисп снова открыл дверь и с глубоким облегчением выдохнул, увидав пустой коридор. — Похоже, пронесло.
— Похоже! — Глаза у Дары сияли. Она жестом пригласила его обратно в кресло, где он обычно сидел. — Я безумно рада.
— Тому, что нас не застукали? — Крисп содрогнулся. — Да уж! Если бы… — Чуть раньше он представил себе, какие могли быть последствия, если бы его поймали в императорской постели, — и больше об этом думать не хотел. Одного раза достаточно.
Дара покачала головой.
— Нет… Я рада тому.., что между нами было. — Она склонила голову набок, разглядывая его. — Ты не такой, как Анфим. — Дара говорила так тихо, что из коридора никто не смог бы услышать ее слов.
— Да? — отозвался Крисп, не найдя лучшего ответа. В спальне повисла тишина. В конце концов, видя, что Дара ждет вопроса, Крисп спросил:
— Чем же я не такой?
— Все, что он делает и велит делать мне, должно доставлять наслаждение в первую очередь ему. А мне — это уж как получится, — ответила Дара.
«Вполне похоже на Анфима, — подумал Крисп. — Как бишь сказал император той ночью, когда вызвал Криспа, занимаясь с Дарой любовью? „Ну что же ты остановилась, дорогая? Мне было так приятно!“
— А ты, по-моему, старался доставить удовольствие.., мне, — продолжала императрица. И умолкла, точно не могла в это поверить.
— Ну конечно! — Крисп почувствовал, как его переполняет жалость. — Чем лучше тебе, тем лучше и мне.
— Анфим так не думает, — сказала Дара. — Я таких, как ты, вообще не встречала. Да и где мне их было встречать? До сих пор у меня не было мужчины, кроме Анфима. До сих пор! — повторила она, наполовину гордясь тем, что отплатила хоть раз, императору той же монетой, которой он платил ей бессчетное количество раз, и наполовину изумляясь собственной дерзости.
— Мне пора возвращаться к себе, — произнес Крисп. Дара кивнула. Он встал с кресла, подошел к кровати и быстро поцеловал ее. Она улыбнулась ленивой, счастливой улыбкой.
— Я, возможно, вызову тебя еще, — сказала Дара, когда он был почти у двери.
— Надеюсь, ваше величество, — ответил Крисп, и оба они рассмеялись.
«Главное теперь, — подумал Крисп, ложась в свою кровать, — ничем не выдать себя завтра утром». Он прошел в этом смысле неплохую практику с Танилидои. И надеялся, что сумеет вести себя как ни в чем не бывало. Хорошо бы Дара тоже сумела.
Анфим ничего не заметил, так что они, наверное, справились неплохо. Криспу осталось только ждать, когда же в следующий раз среди ночи зазвенит серебряный колокольчик.
* * *
— Надеюсь, вы вполне благополучны, высокочтимый господин, — с низким поклоном проговорил Крисп.
— Вполне, почитаемый и почтенный господин. — Яковизий ответил поклоном не менее низким, после чего с облегчением опустился в кресло. — Вполне, хотя эта проклятая нога так и не поправилась полностью. Однако я пришел говорить не о ней.
— Я так и понял, — согласился Крисп, поднося Яковизию вино и креветки в горчично-пивном соусе. — О чем же вы пришли поговорить?
Перед тем как ответить, Яковизий быстро управился с креветками и промокнул губы и усы льняной салфеткой.
— Говорят, как только кончатся весенние дожди, начнется война с Макураном. — Он махнул в сторону капель, бьющихся об оконное стекло.
— Это давно не секрет, высокочтимый господин, — ответил Крисп. — Севастократор уже с осени муштрует солдат и проверяет амуницию.
— Я в курсе, благодарю тебя, — едко, как обычно, откликнулся Яковизий. — Я также в курсе того, на что Петроний почему-то закрывает глаза, а именно: есть все основания ожидать, что этой же весной Маломир двинется из Кубрата в поход. Я достаточно часто бывал в тех забытых Фосом краях и поэтому знаю, что там творится.
— Петроний не закрывает глаза на Кубрат, — медленно проговорил Крисп. — Честное слово. Но к войне с Макураном он готовился годами, и теперь, когда наконец все готово, он не хочет слушать ни о чем, что могло бы ее отложить. Вы сами-то с ним говорили?
— Не раз. Но он и вправду не хочет слушать. Петроний надеется, что заставы на границах удержат дикарей, «если они нападут», как он выразился. — Яковизий вздернул бровь. — А они нападут непременно!
— Но Петроний же в прошлом году заплатил Кубрату дань больше обычного, — сказал Крисп, пытаясь отыскать хоть лучик надежды. — Может, Маломир на этом успокоится?
— Его сиятельное высочество, возможно, так думает. Но Маломир не идиот. Когда ему дают деньги, он их берет. А когда он решит воевать, то будет воевать, и все! Кубраты любят драться, как тебе известно. Уж кому-кому, а тебе это известно лучше всех! — ответил Яковизий. Крисп встревоженно кивнул. — Наших сил на севере не хватит, чтобы остановить целую орду кочевников, — продолжал между тем Яковизий. — А насколько я знаю, они нападут всей Ордой. Это может быть весьма и весьма неприятно.
— Да уж! — Крисп подумал о своих племяшках, которых угонят в полон, как когда-то угнали его самого… если им повезет. А если нет… Он подумал о своей сестре, об односельчанах, о тысячах незнакомых ему людей — о том, что будет с ними, если им не повезет. — Но как нам заставить Петрония отложить поход на Макуран и укрепить север?
— Мне это не под силу. Благой бог свидетель, я пытался. Но ты, почитаемый и почтенный господин, имеешь влияние на его величество. Если Автократор отдаст приказ, даже Севастократор не посмеет ослушаться. — Яковизий хитро улыбнулся. — А поскольку, благодаря случайности судьбы и твоему прежнему положению, о котором я не дерзну упоминать, мне выпало счастье быть с тобой знакомым…
— Вы решили этим воспользоваться, — усмехнулся в ответ ему Крисп.
— Ну конечно решил! В конце концов, на что еще нужны высокопоставленные друзья?
— Я посмотрю, что можно сделать, — пообещал Крисп.
— Хорошо, — сказал Яковизий. — Я бы расцеловал тебя в благодарность, но ты, наверное, воспользуешься своим пресловутым влиянием и сошлешь меня за это на рудники. А потому я просто откланяюсь.
— Вы неисправимы!
— Надеюсь, Крисп! Благим богом клянусь — я очень надеюсь!
Крисп со смехом проводил своего бывшего хозяина до дверей императорской резиденции. Но когда Яковизий ушел, Криспу стало не до смеха. Его одолели тяжкие раздумья. Если он попытается помешать войне с Макураном, Петроний ему этого не простит. И неважно, какое влияние Крисп имеет на императора. Севастократор — человек куда более могущественный, и прекрасно это осознает.
* * *
— Ваше императорское высочество, — пробормотал Крисп, опустившись перед Петронием на одно колено и потупив глаза.
— Что еще за спектакль, Крисп? — нахмурился Севастократор. — Тебе ни к чему соблюдать со мной правила этикета! Все это зряшная потеря времени, а у меня его и так в обрез, если я хочу выступить на запад сразу после дождей. Поэтому говори, что хотел, и ступай!
— Хорошо, ваше сиятельное высочество, — сказал Крисп. Петроний нахмурился еще сильнее. Крисп сделал глубокий вдох и продолжил:
— Ваше сиятельное высочество! Когда вы так любезно помогли мне стать вестиарием, я пообещал, что скажу вам первому, если у меня возникнут сомнения насчет ваших действий. Сегодня я пришел сдержать обещание.
— Вот как? — Будь Петроний львом, он забил бы сейчас хвостом. — Ладно, почитаемый и почтенный господин, я вас внимательно слушаю! Говорите, будьте добры. — Теперь Петроний тоже заговорил официальным тоном — и с неприкрытой угрозой.
— Ваше сиятельное высочество! Вы уверены, что бросить все силы империи на войну с Макураном — действительно мудрое решение? Вы уверены, что оставшиеся войска смогут удержать северную границу? — Крисп рассказал о тревоге Яковизия по поводу Маломира.
— Ты не сказал мне ничего нового, — выслушав его, заявил Петроний. — К тому же меня это не волнует.
— А по-моему, это должно вас волновать, ваше сиятельное высочество! — сказал Крисп. — Яковизий вел дела с кубратами лет двадцать, если не больше. И раз он говорит, что они нападут, неужели вы рискнете северной границей ради западных земель?
— Если придется выбирать — рискну, — проговорил Петроний. — Западные земли богаче и обширнее той местности, что отделяет нас от Кубрата. Маломиру хорошо заплатили, чтобы он оставил нас в покое, да и граница не так уж оголена, как тебе кажется.
Крисп вспомнил тысячи солдат, прошедших через город Видесс в западном направлении. Тех самых солдат, чье присутствие удерживало кубратов от нападения. Маломир, естественно, заметит их уход.
— Это моя забота, — ответил Петроний, выслушав соображения Криспа. — Говорю тебе: кубраты не нападут! А если даже я ошибаюсь, их шайкам не удастся проникнуть глубоко за кордон.
— Я рад это слышать, ваше сиятельное высочество. Но предположим, что вы все-таки ошиблись, — не унимался Крисп. — Сможете вы прекратить войну с Макураном и отозвать солдат обратно на север? Это будет нелегко.
— Нелегко, — согласился Севастократор. — Но поскольку такой необходимости не возникнет, я не собираюсь зря ломать себе голову. И вообще, даже если ты прав, у меня есть способы дать кубратам укорот, можешь мне поверить!
Крисп скептически вздернул бровь:
— Не соблаговолит ли ваше сиятельное высочество рассказать мне об этих способах?
— Нет! Клянусь владыкой благим и премудрым, не соблаговолю! Послушайте-ка меня, почитаемый и почтенный господин… — Петроний, хоть и не был никогда слугой, прекрасно владел искусством превращать титулование в издевку. —…И послушайте внимательно! Я никому в Видессе не обязан давать объяснения, кроме разве что самого Автократора. А на сей раз я и ему объяснять не намерен. Я внятно излагаю, Крисп?
— Да, ваше сиятельное высочество. — Петроний явно не желает, чтобы этот вопрос ставили перед Анфимом, понял Крисп. — Но мне придется еще подумать, как поступить.
— Ты хорошенько подумай, Крисп! — Теперь в голосе Петрония звучало откровенное предупреждение. — Ты действительно хорошенько подумай перед тем, как тягаться со мной и выяснять, чье влияние на императора сильнее. Подумай также о судьбе Скомбра — хотел бы ты провести остаток дней своих в голой келье целомудренным монахом? Воздержание дастся тебе потруднее, чем евнуху, но это еще лучшее, что тебя может ожидать. Разозли меня как следует — и будет гораздо хуже. Не забывай об этом.
— Не забуду, ваше сиятельное высочество. — Крисп встал, стараясь унять бешено бьющееся сердце. — Но я также не забуду о том, что есть благо для империи. — Он откланялся. «Как бы там ни было, — подумал Крисп, — а сегодня впервые последнее слово осталось не за Петронием».
* * *
Листва сияла зеленью в веселых лучах весеннего солнца. Заливистые трели вернувшихся домой трясогузок и пеночек врывались в открытые окна императорской резиденции вместе с солнечным светом и нежным запахом цветущих вишневых деревьев, окружавших здание розовой кипенью.
Крисп отнес Анфиму с Петронием поднос с вином и пирожными, после чего задержался в коридоре возле комнаты, где они беседовали. В руках у Криспа была тряпка, и время от времени он действительно смахивал пыль с выставленных в коридоре раритетов, но, застукай его кто-нибудь здесь, любому стало бы ясно, что он подслушивает.
Автократор с Севастократором обменялись любезностями, а затем перешли к делу. Когда Петроний спросил о Даре, Крисп чуть не выронил тряпку.
— С ней все нормально, спасибо, — сказал Анфим. — Она выглядит нынче вполне счастливой.
— Вот и ладно, — ответил ему дядя. — Возможно, скоро она подарит тебе сына.
Протирая старинный шлем Царя царей Макурана, Крисп невольно улыбнулся при мысли о том, что шансы на зачатие у Дары в последнее время сильно возросли. Императрица частенько вызывала его к себе по ночам. Им приходилось соблюдать осторожность, но они старались не упустить ни единой возможности.
— Дядя! — сказал наконец после необязательной болтовни Анфим. — Возможно, благой бог подарит тебе победу в войне с Макураном — но можешь ли ты поручиться, что у нас хватит сил отбить нападение кубратов?
Крисп замер, бросив даже притворяться, будто вытирает пыль, и чуть не вывернул шею, стараясь не пропустить ответа Петрония.
Последовала долгая пауза. Наконец Севастократор сказал:
— Я не думаю, что в этом году нам грозят серьезные неприятности со стороны кубратов.
— Но они уже начали набеги, насколько мне известно. — Анфим зашуршал пергаментом. — Вот, тут у меня два последних донесения, одно из Имброса, другое с восточной границы. В них говорится о набегах дикарей, угнавших коров и овец. Мне такие известия не по нутру. Они меня беспокоят. — Как правило, плохие вести попросту не доходили до императора. Однако Крисп постарался, чтобы на сей раз дошли.
— Покажи их мне. — Последовала еще одна пауза, пока Севастократор проглядывал документы. Потом Петроний фыркнул. — Это же блошиные укусы, Анфим! Пограничные отряды запросто прогнали обе шайки.
— А вдруг они пойдут всей ордой? — не сдавался Анфим. — Тогда отряды не сумеют их сдержать.
Крисп кивнул. Ему удалось-таки вселить тревогу в душу императора.
— По-моему, это крайне маловероятно, ваше величество, — ответил Петроний.
— А по-моему, вероятно, и даже очень! — отозвался Анфим. — Раз уж кубраты начали набеги, они теперь не успокоятся. Я настаиваю, чтобы ты укрепил северную границу, отозвав назад часть солдат, переброшенных на запад.
На сей раз Петроний молчал еще дольше.
— Настаиваешь? — проговорил он в конце концов, явно не веря собственным ушам. — Ты настаиваешь, племянник? — переспросил он с такой интонацией, точно поймал Анфима на очевидной ошибке и ожидал, что император ее исправит.
Но Анфим, хотя и дрогнувшим голосом — да и немудрено, подумал Крисп, на собственной шкуре испытавший, что значит противостоять авторитету Петрония, — ответил:
— Да, я настаиваю.
— Даже если придется свернуть кампанию против Макурана? — мягко спросил Севастократор.
— Даже тогда, — уже более твердо проговорил Анфим. — В конце концов, Автократор я или нет?
— Конечно, Автократор, — согласился Петроний. — Меня просто удивляет столь внезапный интерес к военным делам. Я полагал, что в подобных вопросах пользуюсь твоим доверием.
— Пользуешься, дядя! Ты же сам это прекрасно знаешь! — заверил его Анфим. Крисп подумал, что император начинает сдавать позиции. Но тот продолжал:
— И тем не менее в данном случае мне кажется, что твой воинственный пыл лишает тебя обычной осторожности.
— Это ваше последнее слово, ваше величество?
— Да.
«Анфим, когда хочет, может говорить как настоящий император, — подумал Крисп. — Вот только хватит ли этого, чтобы заставить Севастократора подчиниться?»
С одной стороны, вроде хватило. Но не совсем. После очередной задумчивой паузы Петроний сказал:
— Ваше слово для меня закон, ваше величество. — Крисп прекрасно знал, что Петроний лжет; но понимает ли это Анфим? Размышления Криспа вновь прервал голос Севастократора:
— И все-таки, если позволите, я хотел бы предложить решение, которое даст мне возможность оставить армию на западе и в то же время связать кубратам руки.
— Что ж, говори, — осторожно промолвил Анфим, заинтригованный тем, как Петроний собирается решить разом две столь противоречивые задачи.
— Спасибо, Анфим. Я скажу. Ты помнишь банду халогайских наемников во главе с северянином по прозванию Арваш Черный Плащ?
— Да, помню. Это который навел шороху в Хатрише, да?
— В Татагуше, ваше величество. Так вот, я позволил себе спросить у Арваша, не согласится ли он за определенную мзду напасть на Кубрат. Если он согласится, Маломир будет слишком занят, чтобы чинить нам неприятности, а мы при этом не потеряем ни единого видесского солдата. Ну, что скажете?
Анфим явно заколебался. Крисп топнул ногой по мраморному полу. У Петрония и впрямь оказался в запасе план, причем план превосходный. Крисп почувствовал, что его обошли с тыла.
— Я должен об этом подумать, дядя, — ответил наконец Анфим.
— Конечно, только думай побыстрее, потому что как только распогодится, каждый потерянный для кампании день дорого мне обойдется.
— Я сообщу тебе о своем решении завтра, — пообещал Анфим.
— И на том спасибо, — весело согласился Петроний.
Севастократор поставил на стол свою чашу, потом отодвинул кресло и начал вставать. Услыхав эти звуки, Крисп рванул в соседнюю комнату: ему совершенно не хотелось сейчас встречаться с Петронием. Но то ли он не успел, то ли чересчур нашумел — словом, сразу вслед за ним в комнату вошел Севастократор. Крисп, как и полагалось по этикету, преклонил колено перед вторым человеком империи.
— Ваше императорское высочество! — сказал он, опустив очи долу.
— Смотри мне в глаза, почитаемый и почтенный господин! — потребовал Петроний. Крисп нехотя повиновался. Лицо Севастократора было сурово и холодно, голос — бесстрастен. — Я вышвырнул из спальни вестиария лису вовсе не для того, чтобы сменить ее львом. Я предупреждал тебя, причем неоднократно, что ты поплатишься за непослушание. Теперь мне остается лишь избрать тебе достойную кару.
— Я считал, что вы совершаете ошибку, оголяя границу с Кубратом, — упрямо заметил Крисп. — Я говорил вам об этом — и повторяю еще раз. Ваш новый план мне нравится немногим больше. Разве может нападение какой-то банды причинить серьезные неприятности такой большой стране, как Кубрат? Вряд ли. И вряд ли это удержит кубратов от набегов на Видесс.