Сколько в Нидерландах русскоязычных гидов – никто не считал, но только на Елену Тихонову работают по контрактам десять соотечественников.
Как уверял один туроператор, многие его коллеги в Амстердаме специально подбирают в гиды молодых людей нетрадиционной сексуальной ориентации: тут с этим просто, некоторые приехали сюда, когда еще в Союзе была соответствующая статья в УК. Такие гиды пользуются немалым спросом.
В голландскую недвижимость вложено немало русских денег, но инвестируют в жилье здесь скорее ради стабильности: квартиры дорожают медленно, хотя и не дешевеют, места крайне мало, в центрах городов новое строительство вообще невозможно. Пять лет назад Георгий Гавлин купил дом за €200 тыс., сейчас он стоит €370 тыс. Игорь Крамаров в 1994 году тоже купил дом, который за 13 лет, по его словам, подорожал на 120 %. А в начале этого года в Амстердаме цены на недвижимость вовсе остановились.
– На подобный товар покупателя найти просто – это почти вся Африка от Ганы до Сомали, – говорит Константин. – В Европе распространены лизинговые схемы, прошло три года – от старой техники избавляются. А тут – я! Что-то продаю в Россию и на Украину, за два года серверы здесь дешевеют в несколько раз, но еще сохраняют рабочие возможности, вот я их и отправляю в Москву и Киев. А во Вьетнаме хорошо берут старые лучевые TV-трубки – по $4 за штуку. Там их как-то восстанавливают и ставят в «новые» телевизоры.
Продает Константин технику через аукцион eBay или отдает в переработку – по 70 центов за кило.
Сейчас его небольшой склад, арендованный под Роттердамом (за 300 кв. м полностью оборудованного помещения Туров платит €2 тыс.), забит почти под крышу. Правда, есть опасность «зависнуть» с товаром: за три месяца компьютеры подешевели на 20 %, кто не реализовал – «попал», а у Константина их было почти две тысячи. Что ж, это рынок.
Георгий Гавлин в Голландии с 1993 года. Друг просто захватил его с собой в Голландию – «страну посмотреть, машину купить». Понравилось, остался, тогда это было довольно просто, можно было уже через 11 месяцев получить новый – голландский – паспорт. Начал жизнь в новой стране Георгий с торговли легковушками, до середины 90-х в Голландии, как и в Германии, на этом поднялись многие. Навыков коммерсанта ему было не занимать: в 80-е годы, по его словам, он успешно «подрывал экономическую мощь СССР, занимаясь фарцовкой в минских гостиницах, за что вполне мог получить 15 лет, многие мои друзья отсидели, мне просто повезло».
– Один рыболовный траулер легко вмещает 60–70 машин, тогда в Роттердам советские моряки приплывали из Мурманска, сгружали рыбу, на эти деньги экипаж покупал машины и вез их на родину, – вспоминает Георгий. – Вот хороший бизнес был...
Года три назад начался настоящий бум на грузовики, тракторы, прицепы, прочие «тяжеловесы». С этой техникой такая же ситуация, как и с компьютерами: то, что приобретено по лизинговым схемам, выгодно чаще обновлять, а в Европе эти схемы очень развиты – на радость странам, не входящим в Евросоюз.
– Правда, с этого года в России из-за пошлин перестали брать тентовые прицепы старше семи лет, а за год до этого перестали покупать тягачи старше пяти лет, – говорит Георгий. – Зато в прошлом году отработал по максимуму, некоторые перекупщики сразу по 50 прицепов заказывали, чтобы успеть до введения пошлин.
Собирает грузовики и тракторы Георгий по всему Бенилюксу-на автобазах и у перевозчиков (как известно, четверть всего европейского рынка автоперевозок контролируют именно голландские транспортники).
Стоимость доставки на пароме одного прицепа до российского порта – €100–150 за погонный метр длины, наценка Георгия за услуги по поиску техники стандартна – €200–500 за единицу. Тентовый прицеп стоит на месте до €10 тыс., «дальнобойные» 2003 года Volvo, Scania и Mann – от €45 тыс., а считающиеся менее надежными Renault и IVECO – от €36 тыс.
Этим летом Георгий Гавлин вложил €30 тыс. в закупку трех небольших автоматических пельменных станков и в подготовку подвала своего дома под производство. Оборудование наладил сам: говорит, еще остались технические навыки, полученные на родине в техникуме, где учился на наладчика швейного оборудования («принципы одни и те же, что у швейного, что у пельменного станка»). Правда, пока налаживал технологию и подбирал местную муку и мясо (говядина и свинина по €3 за кило), до тонны продукта выкинули. Единственные конкуренты – соседние «русские» немцы с маркой «Батя»: до границы всего сотня километров, и многие голландцы ездят за покупками туда – так дешевле. Пока Георгий продает пельмени только среди знакомых русских: 800-граммовая пачка – €3,5, голландцам такой продукт вообще неизвестен.
– Главное, тут тебя в отличие от России проверками не достают, вполне легальный цех могу открыть в подвале собственного дома, но тут есть так называемая «вкусовая полиция», которая в случае жалоб на мою продукцию или проблем с качеством запросто может все производство прикрыть, у нее есть даже своя ТВ-передача, где рассказывают потребителям о проблемах пищевиков. Надеюсь, до меня они не доедут...
В стандартную коробку помещается 250 хризантем (по 20 центов оптом, розы – от €0,2 до 1 в зависимости от качества и сорта), на палету умещается 12 коробок, в фуру – 28 палет. Палета с цветами на аукционе Flora Holland стоит примерно €2 тыс., в фуре груза – на €147 тыс. В московской рознице – под полмиллиона. Грузовик должен доехать до московской розницы за неделю, иначе – одни убытки. Люди, далекие от этого бизнеса, уверены: цветы – это деньги из воздуха (особенно под 8 марта), сами же цветочники утверждают, что все «не так сладко и красиво, как кажется со стороны».
– Все, с Россией я завязал, достали, – клянется Вадим (фамилию просил не афишировать), чья компания занимается закупками цветов на одном из самых больших аукционов Flora Holland по заказам розничных продавцов по всей Европе. – Как ни включишь российские каналы, нас кто только не склоняет: цветочная мафия, монополисты, стяжатели... И никто не говорит, что каждый день нам приходится вставать в четыре утра, в пять уже надо быть на торгах, на сон – четыре-пять часов, и так каждый день, долгие годы.
На самом деле закупщик цветов (а на аукционе Flora Holland порядка десяти русскоязычных фирм, которые для работы здесь арендуют боксы, внося залог в объеме ежедневной дневной закупки – от €20 тыс.) – не просто посредник, а прежде всего «глаза покупателя», от которых зависит успех продажи цветочной партии в России. По огромному табло в форме часов, висящих напротив сидящих в амфитеатре закупщиков, бежит шарик цены, на мониторах – характеристика партии. Если успел вовремя нажать кнопку, цветы твои, на автоматической тележке они отправляются в арендованный бокс.
Вадим владеет и сетью московских розничных точек, что позволяет обходить постоянно меняющиеся таможенные нормы и законы, получая твердую прибыль.
– Раньше мы пользовались услугами голландских закупщиков, но качество их услуг и честность оставляли желать лучшего. Они просто завышали цены, – говорит Вадим.
Борьба российского Минсельхоза с трипсом (калифорнийским жучком) принесла цветочникам многомиллионные убытки.
Впрочем, цветочный поток не остановить – просто цена логистики выросла за счет перевалочных баз в Польше и Прибалтике, чьи фитосанитарные службы способны гарантировать отсутствие трипса не в пример голландским.
По данным российского торгпредства, еженедельно в Россию ввозится около 200 фур голландских цветов, снабженных фитосанитарными сертификатами третьих стран, в год это €1 млрд, то есть каждый четвертый цветок, выращенный в Нидерландах с экспортной целью, отправился в Россию.
ЕГИПЕТ. Коммерческий дауншифтинг
Прежде чем сдать ресторан в аренду, его обычно оборудуют практически под ключ: полностью готовы кухня и чилл-аут, куплена основная мебель.
Временному владельцу остается лишь оформить помещение по своему вкусу, купить посуду и нанять персонал, который традиционно получает не зарплату, а 10 % с выручки (самые высокооплачиваемые сотрудники – зазывалы, а кассир получает меньше всех).
Срок аренды ресторана, как правило, от трех до пяти лет. Месячная плата зависит от того, где расположено заведение: в Александрии временный владелец отстегивает арендодателю $400–500 в месяц, в Шарм-эш-Шейхе – $1–1,5 тыс.
Михаил Новиков приехал в Шарм-эш-Шейх 22 года назад, когда туристов там было совсем мало. Арендовал ресторан El Fanar и догадался заключить договор на 99 лет вперед с фиксированной ценой аренды на весь срок. Тогда владелец ресторана этой сделке был безумно рад. Вот так и получилось, что за аренду El Fanar Михаил до сих пор платит около $100 в месяц.
– Фактически я получил это заведение в подарок, – смеется Михаил. – Раз в год я меняю фонарики и прочую мелочь примерно на $1 тыс. Два года назад раскошелился на новую кухню – гриль, все дела. Вложил в нее около $8 тыс. Вот и все затраты.
«Подарок» ежемесячно приносит бизнесмену около $5–6 тыс. в зависимости от сезона.
Сейчас желающему арендовать место в туристическом городе придется платить от $1,5–2 тыс. в месяц за аренду. Те, кого такой уровень цен не устраивает, открывают бизнес в городах подешевле – Каире, Суэце – или неизвестных пока широкой общественности курортах вроде Дахаба или Табы.
Ценообразование в Каире лишено какой бы то ни было логики: в некоторых районах, например, квартиросъемщики до сих пор платят $15–20 ренты в месяц. В центре города цены на аренду взвинчены, но, как правило, в 1,5–2 раза ниже, чем в Шарм-эш-Шейхе. Тем не менее столица русских предпринимателей не привлекает: слишком суровы местные нравы. Кроме того, ресторан в Каире – это кебабная, а дорогой ресторан – Macdonald's или пиццерия.
Бизнес в Каире с маниакальным упорством пытаются организовать сами египтяне, мечтающие навсегда уехать из опостылевших курортных городов. Правда, как минимум 30 % местных бизнесменов используют для этого русский капитал: попросту говоря, деньги жены-россиянки.
Муж Анастасии Кэла (в девичестве Сурковой) египтянин Махмуд открыл в Каире закусочную: сэндвичи, пицца, газировка. Деньги – около $50 тыс. – одолжил у жены.
– Хитрые арабы, которые спят и видят, как обмануть бедных русских женщин, – это миф, – считает Анастасия. – Брак, заключенный в соответствии с египетским законодательством, жену-иностранку страхует. В большинстве случаев речь идет о займе на бизнес, который арабы впоследствии честно отдают.
– Я вообще не слышал, чтобы бизнесмен из России получал у нас какую-то сказочную прибыль, – говорит он. – По-моему, русские не понимают специфики местного бизнеса.
По глубокому убеждению местных, русские бизнесмены совершают слишком много ошибок, например, мыслят чересчур масштабно.
– Один русский приятель пришел с хорошей идеей, – рассказывает Мустафа. – Поставить палатку и торговать свежевыжатыми соками: туристы, которые идут плавать-загорать, в ресторан, может, и не зайдут, а попить чего-нибудь холодненького купят. Начали считать рентабельность. Почем, спрашиваю, будем фрукты покупать? Парень честно посчитал себестоимость – в грузовиках. Ну, думаю, ты бы еще танкер сюда пригнал, вообще бы копейки заплатили. Проблема только в том, что у нас пропускная способность улицы – 700–800 человек в день.
Самая страшная ошибка, которую может допустить предприниматель-иностранец, – взять местного управляющего и неделями не появляться в своем заведении. По мнению персонала, если хозяина нет на месте, значит, он плюет на свой бизнес и клиентов. Следовательно, сам Аллах велел его обворовывать.
Правда, надо отдать русским бизнесменам должное: правила делового этикета они усвоили хорошо, не в пример коллегам-немцам. По свидетельству местных, русские свято блюдут неофициальные территориальные границы между своим и соседними заведениями: пока клиент не пересек незримую черту, заговаривать с ним и зазывать к себе считается дурным тоном. Во время призыва к молитве в русских ресторанах, как и в арабских, выключается музыка.
Анна Велевцева была первой, кому пришла в голову идея заняться «охотой за головами». До этого она исколесила весь Египет. И всюду одно и то же: ресторанов сотни, а деньги гребет один, ну два предпринимателя. Весь секрет их успеха – грамотный менеджер – сикинна (нож), как его уважительно называют коллеги.
Идеальный сикинна, по мнению Велевцевой, знает два иностранных языка, умеет найти подход к каждому клиенту, понимает, когда можно выписать грабительский счет, а когда лучше предложить солидную скидку. Он дружит с владельцем соседнего бара (тот отпускает ему пиво для клиентов по себестоимости, а не втридорога), с бедуинами (ему достаются самые свежие морепродукты) и местными иностранцами (которые приехавших отдохнуть друзей тащат к нему в ресторан). Может красиво сервировать и трехкилограммового лобстера, и пачку сигарет.
– За такие кадры в Египте чуть ли не дерутся, – говорит Анна. – Один грамотный сотрудник может увеличить прибыль заведения втрое. Но грамотный персонал в здешних краях пока редкость – два-три толковых паренька на целый город...
Так родилась идея собрать команду лучших менеджеров и предложить владельцам заведений вроде ресторанов или салонов красоты профессиональные услуги по управлению предприятием.
– Обычно мы берем заведение клиента на аутсорсинг и ставим ему весь рабочий процесс с нуля: подбираем персонал, обучаем его, контролируем. Звучит, может, и смешно, но в Египте многие, казалось бы, элементарные истины местным кажутся каким-то откровением. Например, в одном довольно дорогом каирском ресторанчике год назад столовые приборы клали на кусок туалетной бумаги.
Шести месяцев обычно достаточно, говорит Анна, чтобы местный персонал начал более или менее сносно работать. Все это время сотрудник ее фирмы получает колоссальное по здешним меркам месячное вознаграждение (от $1 тыс.). Еще $500–600 получает сама «охотница за головами». С заказами работают семь-восемь ее подопечных одновременно, так что заработок получается неплохой.
Сегодня в Египте около двух десятков таких «блуждающих» контор, которые специализируются на бизнес-консалтинге. Благо почти никаких начальных вложений не требуется: достаточно напечатать визитки. Заказы приходят в основном по знакомству: пользоваться новой услугой предпочитают такие же иностранцы, которые в отличие от египтян не боятся вкладывать деньги в оптимизацию своего бизнеса.
А для того чтобы перейти на новый уровень – снять офис, открыть сайт в Интернете, создать электронную базу сотрудников, достаточно $15–20 тыс.
– Найти эти деньги, если живешь в Египте не один год, как я, не проблема, – считает владелец александрийской конторы El Masbat Владимир Польских. – Если ты человек верный, денег тебе обязательно одолжат, вернее, возьмут в гамейе.
Гамейя – система взаимопомощи, которая могла родиться только в такой стране, как Египет, где потребительского кредитования и кредитования малого бизнеса нет в принципе. Все египтяне уверены: хочешь сделать человеку добро – просто одолжи ему денег (дарить не принято: даже традиционные конвертики на свадьбу или рождение ребенка – временный заем).
Суть гамейи проста: несколько человек вносят в общую кассу ежемесячные взносы. Официанты платят по $10 в месяц, предприниматели – иногда до $1000. Раз в месяц скопившиеся деньги забирает один из членов клуба – в порядке очереди. И так – по кругу, как в советской кассе взаимопомощи. Получается тот же беспроцентный кредит: просто раз в год у человека оказывается в руках его годовой заработок. Никаких бумаг – все основано на взаимном доверии. И соблазна сорвать куш и скрыться ни у кого не возникает: показания нескольких десятков свидетелей – достаточное основание для уголовного дела.
Людмила и Юлия, владелицы «Русского ресторана» – самого дорогого заведения в городе, тоже замужем, но супругов к бизнесу и близко не подпускают, хотя у обеих не было поначалу ни малейшего предпринимательского опыта. Да он здесь, по их словам, и не требуется.
– Мы поняли одну простую вещь, которая определяет бизнес в любом маленьком арабском городе, – уверяет Людмила. – Вложения в навороченную кухню, оригинальное оформление, рекламу – все это деньги на ветер. Местные ходят обедать не туда, где вкусно и комфортно, а туда, где работает сосед или внучатый племянник. С туристами еще проще: они обедают там, куда их привел гид. А он, разумеется, привел туда, где комиссионные больше. Единственный способ выжить – нарабатывать связи с местными и контакты в турфирмах. Вот и все.
За судьбой «Русского ресторана» с интересом следят соседи – владельцы ресторана «Али Баба» Мустафа и Адель. По их мнению, русские дамы совершили большую ошибку, расположившись на втором этаже: ну кто будет тащиться наверх, чтобы посмотреть меню? Да и зазывалу внизу не поставишь: все пространство уже поделено между ресторанчиками, имеющими чилл-ауты у моря.
Впрочем, по словам русских бизнес-леди, с посещаемостью у них все нормально: ежедневно в ресторане обедают 20–25 человек. В обычном заведении клиентов раз в пять больше, но к конкурентам большинство заходят лишь выпить стаканчик сока. Клиенты же «Русского ресторана» чаще всего заказывают полноценный обед: средний счет в заведении – $20–25 на человека. По местным меркам – дорого.
В маленький, но многообещающий курортный Дахаб бизнесмены-иностранцы – преимущественно немцы и австралийцы-деньги поначалу вкладывали охотно. Но в апреле 2006 года неизвестные террористы взорвали в Дахабе три бомбы.
После этого развитие предпринимательства в Южном Синае (и в Дахабе в частности) закончилось. Практически все местные бизнесмены предпочли покинуть город, продав за бесценок свои заведения.
Кто-то просто испугался, кто-то справедливо рассудил, что в ближайшие год-два зарабатывать будет просто не на ком: теракт надолго отпугнет туристов. Впрочем, уехали не все: русские, как водится, остались.
Владимир Макаревич арендовал местное интернет-кафе чуть ли не на следующий месяц после теракта. Предыдущий временный владелец, немец по происхождению, контракт на аренду помещения разорвал и уехал на родину, даже не успев продать компьютеры и прочую технику. Хозяин заведения, египтянин, понимал, что следующего арендатора найдет очень нескоро. Поэтому «сумасшедшему русскому», которому взбрело в голову заняться бизнесом в такой неподходящий момент, сдал кафе практически за бесценок – $500 в месяц.
– Он мне даже технику, оставшуюся от того немца, подарил, – рассказывает Владимир. – А иначе стоять бы его заведению без дела долгие месяцы. Зато теперь деньги терял я. Первые четыре месяца стабильно работал в минус: туристов в городе не было вообще, а на одних только местных много не заработаешь. Они в интернет-кафе ходят как на праздник: раз в неделю, когда берут day off. Потом понемножку вышел на самоокупаемость, даже прибыль получал в отличие от других «интернетчиков». Как? Очень просто: не выгонял желающих посмотреть порнофильмы.
Как выяснилось, выжидал и работал в минус Владимир не зря. Сейчас туризм в Дахабе потихоньку возрождается. В месяц его заведение приносит уже $2–2,5 тыс.
Договор аренды заключен с формулировкой: «Не менее 15 лет». Арендная плата, как водится, фиксированная.
Земля тут пока стоит сущие копейки: в Нуэй-бе – $70–80 за кв. м, в Дахабе – от $100 до 250 (чем ближе к морю, тем, понятно, дороже). Для того чтобы построить небольшой домик, достаточно всего 40 кв. м, еще останется место и для садика – участка земли, усыпанного галькой, из которой торчат два-три чахлых арбузных ростка. Сама постройка в «египетском стиле» – ресепшен, спальня, совмещенный санузел, кухня, все выложено плиткой, а сверху в три слоя покрыто пестрыми коврами – обойдется максимум в $5 тыс. Прибавьте $1 тыс. на электричество и немудреную мебель – вот практически и все основные затраты.
В месяцы туристического наплыва такой домик можно сдавать за $350–400, а в мертвый сезон его, скорее всего, снимут locals (постоянно проживающие на Синае европейцы), правда, уже за полцены.
Окупается домик за три-четыре года. Но подводные камни есть и здесь: на каждый метр синайской земли найдутся три бедуина, каждый из них считает себя ее законным правообладателем. Документация же так запутана, что разобраться, кому, собственно, из хозяев платить деньги, крайне непросто.
Андрей Хинский сменил Москву на Синайский полуостров года два назад: не хотелось прерывать занятия любимым дайвингом. Пока присматривал себе съемное жилье, приметил один из бедуинских домиков – правда, цена ($200) показалась ему высокой.
– Потом подумал, посчитал рентабельность... Ну и решил рискнуть. Разменял свою московскую однушку на халупу в спальном районе с доплатой, продал и вложил около $20 тыс. в строительство на Синае. Прибыль не тратил – вкладывал в новые дома, благо строятся они за месяцы.
Сейчас в собственности у Андрея шесть домов. В год они стабильно приносят ему $7–8 тыс.
– Единственная проблема – местная полиция, – жалуется Андрей. – За русскими домовладельцами она следит зорко. Зато у наших коллег-бедуинов – полная свобода. Например, сдают они вам дом на месяц и просят депозит в размере месячной платы – на тот случай, если что-нибудь поломаете. Срок аренды проходит, вы просите депозит назад, а они вам отвечают: «Мефиш филюс» («Нет денег»). После чего уезжают в горы недели на две. Единственный совет, который вам дадут в туристической полиции, – попытайтесь продать хозяйский холодильник и вентилятор. А с меня, как с иностранца, спрос другой: полгода назад была неприятная история, когда я предложил клиентам пожить у меня лишний месяц в счет депозита. Полиция приехала разбираться на следующий же день: пришлось в тот же день (за неделю до срока) возвращать деньги и долго доказывать, что я никого не кидал.
Илья (фамилию просил не называть) – из тех фанатов дайвинга, кто превратил хобби в образ жизни: переехал на ПМЖ в Шарм-эш-Шейх, нашел работу в местном дайв-клубе – инструктором для русскоязычных туристов. Зарплату получал по местным меркам неплохую ($700–800), но на красивую жизнь в дорогом Шарме не хватало. Да и зависеть от капризов соотечественников не хотелось.
Можно, конечно, было заняться бизнесом, но не хотелось отвлекаться от занятий дайвингом. И тут нашлось решение.
– Один мой друг, араб, решил арендовать пафосный ресторанчик на Nayama-Bay, – рассказывает Илья, – и как раз подыскивал себе партнера. Я продал свою квартирку – все равно возвращаться не собираюсь – и вошел в долю. Вложил я $100 тыс., сейчас получаю около $5 тыс. в месяц (в зависимости от сезона). При этом сам я к ресторану не имею никакого отношения: всем заправляет Анвар. Он профессионал, ему, как говорится, и карты в руки. А я спокойно занимаюсь дайвингом.
Как уверял один туроператор, многие его коллеги в Амстердаме специально подбирают в гиды молодых людей нетрадиционной сексуальной ориентации: тут с этим просто, некоторые приехали сюда, когда еще в Союзе была соответствующая статья в УК. Такие гиды пользуются немалым спросом.
В голландскую недвижимость вложено немало русских денег, но инвестируют в жилье здесь скорее ради стабильности: квартиры дорожают медленно, хотя и не дешевеют, места крайне мало, в центрах городов новое строительство вообще невозможно. Пять лет назад Георгий Гавлин купил дом за €200 тыс., сейчас он стоит €370 тыс. Игорь Крамаров в 1994 году тоже купил дом, который за 13 лет, по его словам, подорожал на 120 %. А в начале этого года в Амстердаме цены на недвижимость вовсе остановились.
На вкус и цвет...
Константин Туров, владелец компании ixustrade.nl, нашел в Роттердаме свою нишу: он по дешевке скупает, а затем продает подержанную компьютерную технику – принтеры, копиры, факсы, магазинные кассы...– На подобный товар покупателя найти просто – это почти вся Африка от Ганы до Сомали, – говорит Константин. – В Европе распространены лизинговые схемы, прошло три года – от старой техники избавляются. А тут – я! Что-то продаю в Россию и на Украину, за два года серверы здесь дешевеют в несколько раз, но еще сохраняют рабочие возможности, вот я их и отправляю в Москву и Киев. А во Вьетнаме хорошо берут старые лучевые TV-трубки – по $4 за штуку. Там их как-то восстанавливают и ставят в «новые» телевизоры.
Продает Константин технику через аукцион eBay или отдает в переработку – по 70 центов за кило.
Сейчас его небольшой склад, арендованный под Роттердамом (за 300 кв. м полностью оборудованного помещения Туров платит €2 тыс.), забит почти под крышу. Правда, есть опасность «зависнуть» с товаром: за три месяца компьютеры подешевели на 20 %, кто не реализовал – «попал», а у Константина их было почти две тысячи. Что ж, это рынок.
Георгий Гавлин в Голландии с 1993 года. Друг просто захватил его с собой в Голландию – «страну посмотреть, машину купить». Понравилось, остался, тогда это было довольно просто, можно было уже через 11 месяцев получить новый – голландский – паспорт. Начал жизнь в новой стране Георгий с торговли легковушками, до середины 90-х в Голландии, как и в Германии, на этом поднялись многие. Навыков коммерсанта ему было не занимать: в 80-е годы, по его словам, он успешно «подрывал экономическую мощь СССР, занимаясь фарцовкой в минских гостиницах, за что вполне мог получить 15 лет, многие мои друзья отсидели, мне просто повезло».
– Один рыболовный траулер легко вмещает 60–70 машин, тогда в Роттердам советские моряки приплывали из Мурманска, сгружали рыбу, на эти деньги экипаж покупал машины и вез их на родину, – вспоминает Георгий. – Вот хороший бизнес был...
Года три назад начался настоящий бум на грузовики, тракторы, прицепы, прочие «тяжеловесы». С этой техникой такая же ситуация, как и с компьютерами: то, что приобретено по лизинговым схемам, выгодно чаще обновлять, а в Европе эти схемы очень развиты – на радость странам, не входящим в Евросоюз.
– Правда, с этого года в России из-за пошлин перестали брать тентовые прицепы старше семи лет, а за год до этого перестали покупать тягачи старше пяти лет, – говорит Георгий. – Зато в прошлом году отработал по максимуму, некоторые перекупщики сразу по 50 прицепов заказывали, чтобы успеть до введения пошлин.
Собирает грузовики и тракторы Георгий по всему Бенилюксу-на автобазах и у перевозчиков (как известно, четверть всего европейского рынка автоперевозок контролируют именно голландские транспортники).
Стоимость доставки на пароме одного прицепа до российского порта – €100–150 за погонный метр длины, наценка Георгия за услуги по поиску техники стандартна – €200–500 за единицу. Тентовый прицеп стоит на месте до €10 тыс., «дальнобойные» 2003 года Volvo, Scania и Mann – от €45 тыс., а считающиеся менее надежными Renault и IVECO – от €36 тыс.
Этим летом Георгий Гавлин вложил €30 тыс. в закупку трех небольших автоматических пельменных станков и в подготовку подвала своего дома под производство. Оборудование наладил сам: говорит, еще остались технические навыки, полученные на родине в техникуме, где учился на наладчика швейного оборудования («принципы одни и те же, что у швейного, что у пельменного станка»). Правда, пока налаживал технологию и подбирал местную муку и мясо (говядина и свинина по €3 за кило), до тонны продукта выкинули. Единственные конкуренты – соседние «русские» немцы с маркой «Батя»: до границы всего сотня километров, и многие голландцы ездят за покупками туда – так дешевле. Пока Георгий продает пельмени только среди знакомых русских: 800-граммовая пачка – €3,5, голландцам такой продукт вообще неизвестен.
– Главное, тут тебя в отличие от России проверками не достают, вполне легальный цех могу открыть в подвале собственного дома, но тут есть так называемая «вкусовая полиция», которая в случае жалоб на мою продукцию или проблем с качеством запросто может все производство прикрыть, у нее есть даже своя ТВ-передача, где рассказывают потребителям о проблемах пищевиков. Надеюсь, до меня они не доедут...
«Лучшие цветы России растут в Голландии»
Так шутит местная команда КВН «Кокаин» (Команда Королевства Нидерландов). И это близко к правде: до 70 % цветов на российский рынок поступает именно с голландских аукционов. Тут их 16.В стандартную коробку помещается 250 хризантем (по 20 центов оптом, розы – от €0,2 до 1 в зависимости от качества и сорта), на палету умещается 12 коробок, в фуру – 28 палет. Палета с цветами на аукционе Flora Holland стоит примерно €2 тыс., в фуре груза – на €147 тыс. В московской рознице – под полмиллиона. Грузовик должен доехать до московской розницы за неделю, иначе – одни убытки. Люди, далекие от этого бизнеса, уверены: цветы – это деньги из воздуха (особенно под 8 марта), сами же цветочники утверждают, что все «не так сладко и красиво, как кажется со стороны».
– Все, с Россией я завязал, достали, – клянется Вадим (фамилию просил не афишировать), чья компания занимается закупками цветов на одном из самых больших аукционов Flora Holland по заказам розничных продавцов по всей Европе. – Как ни включишь российские каналы, нас кто только не склоняет: цветочная мафия, монополисты, стяжатели... И никто не говорит, что каждый день нам приходится вставать в четыре утра, в пять уже надо быть на торгах, на сон – четыре-пять часов, и так каждый день, долгие годы.
На самом деле закупщик цветов (а на аукционе Flora Holland порядка десяти русскоязычных фирм, которые для работы здесь арендуют боксы, внося залог в объеме ежедневной дневной закупки – от €20 тыс.) – не просто посредник, а прежде всего «глаза покупателя», от которых зависит успех продажи цветочной партии в России. По огромному табло в форме часов, висящих напротив сидящих в амфитеатре закупщиков, бежит шарик цены, на мониторах – характеристика партии. Если успел вовремя нажать кнопку, цветы твои, на автоматической тележке они отправляются в арендованный бокс.
Вадим владеет и сетью московских розничных точек, что позволяет обходить постоянно меняющиеся таможенные нормы и законы, получая твердую прибыль.
– Раньше мы пользовались услугами голландских закупщиков, но качество их услуг и честность оставляли желать лучшего. Они просто завышали цены, – говорит Вадим.
Борьба российского Минсельхоза с трипсом (калифорнийским жучком) принесла цветочникам многомиллионные убытки.
Впрочем, цветочный поток не остановить – просто цена логистики выросла за счет перевалочных баз в Польше и Прибалтике, чьи фитосанитарные службы способны гарантировать отсутствие трипса не в пример голландским.
По данным российского торгпредства, еженедельно в Россию ввозится около 200 фур голландских цветов, снабженных фитосанитарными сертификатами третьих стран, в год это €1 млрд, то есть каждый четвертый цветок, выращенный в Нидерландах с экспортной целью, отправился в Россию.
ЕГИПЕТ. Коммерческий дауншифтинг
Текст: Наталья НейманУ большинства русских бизнесменов, осевших в Египте, не было никакого предпринимательского опыта. К успеху они шли путем проб и ошибок. Но, как правило, русские заведения выживали, выживают и даже приносят прибыль. Причина проста: в Египет люди приезжают не подзаработать, а на ПМЖ. Многие при этом сжигают за собой все мосты: продают свою жилплощадь, а деньги вкладывают в дело на новом месте. Деньги по местным меркам неплохие. Если местный предприниматель, обладающий капиталом в $30 тыс., права на ошибку не имеет, то его русский конкурент, у которого в кармане $80-100 тыс., может себе позволить поэкспериментировать.
Ресторан напрокат
В Египте до 70 % предпринимателей с русскими корнями предпочитают инвестировать в ресторанный бизнес. И не потому, что прибыль больше. Ресторан – отличный тренажер для новичка без предпринимательского опыта. В Египте принято заведения не строить самому, а снимать уже готовое место.Прежде чем сдать ресторан в аренду, его обычно оборудуют практически под ключ: полностью готовы кухня и чилл-аут, куплена основная мебель.
Временному владельцу остается лишь оформить помещение по своему вкусу, купить посуду и нанять персонал, который традиционно получает не зарплату, а 10 % с выручки (самые высокооплачиваемые сотрудники – зазывалы, а кассир получает меньше всех).
Срок аренды ресторана, как правило, от трех до пяти лет. Месячная плата зависит от того, где расположено заведение: в Александрии временный владелец отстегивает арендодателю $400–500 в месяц, в Шарм-эш-Шейхе – $1–1,5 тыс.
Михаил Новиков приехал в Шарм-эш-Шейх 22 года назад, когда туристов там было совсем мало. Арендовал ресторан El Fanar и догадался заключить договор на 99 лет вперед с фиксированной ценой аренды на весь срок. Тогда владелец ресторана этой сделке был безумно рад. Вот так и получилось, что за аренду El Fanar Михаил до сих пор платит около $100 в месяц.
– Фактически я получил это заведение в подарок, – смеется Михаил. – Раз в год я меняю фонарики и прочую мелочь примерно на $1 тыс. Два года назад раскошелился на новую кухню – гриль, все дела. Вложил в нее около $8 тыс. Вот и все затраты.
«Подарок» ежемесячно приносит бизнесмену около $5–6 тыс. в зависимости от сезона.
Сейчас желающему арендовать место в туристическом городе придется платить от $1,5–2 тыс. в месяц за аренду. Те, кого такой уровень цен не устраивает, открывают бизнес в городах подешевле – Каире, Суэце – или неизвестных пока широкой общественности курортах вроде Дахаба или Табы.
Ценообразование в Каире лишено какой бы то ни было логики: в некоторых районах, например, квартиросъемщики до сих пор платят $15–20 ренты в месяц. В центре города цены на аренду взвинчены, но, как правило, в 1,5–2 раза ниже, чем в Шарм-эш-Шейхе. Тем не менее столица русских предпринимателей не привлекает: слишком суровы местные нравы. Кроме того, ресторан в Каире – это кебабная, а дорогой ресторан – Macdonald's или пиццерия.
Бизнес в Каире с маниакальным упорством пытаются организовать сами египтяне, мечтающие навсегда уехать из опостылевших курортных городов. Правда, как минимум 30 % местных бизнесменов используют для этого русский капитал: попросту говоря, деньги жены-россиянки.
Муж Анастасии Кэла (в девичестве Сурковой) египтянин Махмуд открыл в Каире закусочную: сэндвичи, пицца, газировка. Деньги – около $50 тыс. – одолжил у жены.
– Хитрые арабы, которые спят и видят, как обмануть бедных русских женщин, – это миф, – считает Анастасия. – Брак, заключенный в соответствии с египетским законодательством, жену-иностранку страхует. В большинстве случаев речь идет о займе на бизнес, который арабы впоследствии честно отдают.
Русская зона
Фанат русской пищи и в Хургаде с голоду не умрет: тут тебе «У Захаровны», «У Иваныча», «Пельменная»... На El Garden Street строится ресторан, который, по слухам, называться будет «У Петровича». Сосед – владелец кафе Mummy Мустафа – пожимает плечами: по его мнению, в городе и так слишком много русских ресторанов.– Я вообще не слышал, чтобы бизнесмен из России получал у нас какую-то сказочную прибыль, – говорит он. – По-моему, русские не понимают специфики местного бизнеса.
По глубокому убеждению местных, русские бизнесмены совершают слишком много ошибок, например, мыслят чересчур масштабно.
– Один русский приятель пришел с хорошей идеей, – рассказывает Мустафа. – Поставить палатку и торговать свежевыжатыми соками: туристы, которые идут плавать-загорать, в ресторан, может, и не зайдут, а попить чего-нибудь холодненького купят. Начали считать рентабельность. Почем, спрашиваю, будем фрукты покупать? Парень честно посчитал себестоимость – в грузовиках. Ну, думаю, ты бы еще танкер сюда пригнал, вообще бы копейки заплатили. Проблема только в том, что у нас пропускная способность улицы – 700–800 человек в день.
Самая страшная ошибка, которую может допустить предприниматель-иностранец, – взять местного управляющего и неделями не появляться в своем заведении. По мнению персонала, если хозяина нет на месте, значит, он плюет на свой бизнес и клиентов. Следовательно, сам Аллах велел его обворовывать.
Правда, надо отдать русским бизнесменам должное: правила делового этикета они усвоили хорошо, не в пример коллегам-немцам. По свидетельству местных, русские свято блюдут неофициальные территориальные границы между своим и соседними заведениями: пока клиент не пересек незримую черту, заговаривать с ним и зазывать к себе считается дурным тоном. Во время призыва к молитве в русских ресторанах, как и в арабских, выключается музыка.
Анна Велевцева была первой, кому пришла в голову идея заняться «охотой за головами». До этого она исколесила весь Египет. И всюду одно и то же: ресторанов сотни, а деньги гребет один, ну два предпринимателя. Весь секрет их успеха – грамотный менеджер – сикинна (нож), как его уважительно называют коллеги.
Идеальный сикинна, по мнению Велевцевой, знает два иностранных языка, умеет найти подход к каждому клиенту, понимает, когда можно выписать грабительский счет, а когда лучше предложить солидную скидку. Он дружит с владельцем соседнего бара (тот отпускает ему пиво для клиентов по себестоимости, а не втридорога), с бедуинами (ему достаются самые свежие морепродукты) и местными иностранцами (которые приехавших отдохнуть друзей тащат к нему в ресторан). Может красиво сервировать и трехкилограммового лобстера, и пачку сигарет.
– За такие кадры в Египте чуть ли не дерутся, – говорит Анна. – Один грамотный сотрудник может увеличить прибыль заведения втрое. Но грамотный персонал в здешних краях пока редкость – два-три толковых паренька на целый город...
Так родилась идея собрать команду лучших менеджеров и предложить владельцам заведений вроде ресторанов или салонов красоты профессиональные услуги по управлению предприятием.
– Обычно мы берем заведение клиента на аутсорсинг и ставим ему весь рабочий процесс с нуля: подбираем персонал, обучаем его, контролируем. Звучит, может, и смешно, но в Египте многие, казалось бы, элементарные истины местным кажутся каким-то откровением. Например, в одном довольно дорогом каирском ресторанчике год назад столовые приборы клали на кусок туалетной бумаги.
Шести месяцев обычно достаточно, говорит Анна, чтобы местный персонал начал более или менее сносно работать. Все это время сотрудник ее фирмы получает колоссальное по здешним меркам месячное вознаграждение (от $1 тыс.). Еще $500–600 получает сама «охотница за головами». С заказами работают семь-восемь ее подопечных одновременно, так что заработок получается неплохой.
Сегодня в Египте около двух десятков таких «блуждающих» контор, которые специализируются на бизнес-консалтинге. Благо почти никаких начальных вложений не требуется: достаточно напечатать визитки. Заказы приходят в основном по знакомству: пользоваться новой услугой предпочитают такие же иностранцы, которые в отличие от египтян не боятся вкладывать деньги в оптимизацию своего бизнеса.
А для того чтобы перейти на новый уровень – снять офис, открыть сайт в Интернете, создать электронную базу сотрудников, достаточно $15–20 тыс.
– Найти эти деньги, если живешь в Египте не один год, как я, не проблема, – считает владелец александрийской конторы El Masbat Владимир Польских. – Если ты человек верный, денег тебе обязательно одолжат, вернее, возьмут в гамейе.
Гамейя – система взаимопомощи, которая могла родиться только в такой стране, как Египет, где потребительского кредитования и кредитования малого бизнеса нет в принципе. Все египтяне уверены: хочешь сделать человеку добро – просто одолжи ему денег (дарить не принято: даже традиционные конвертики на свадьбу или рождение ребенка – временный заем).
Суть гамейи проста: несколько человек вносят в общую кассу ежемесячные взносы. Официанты платят по $10 в месяц, предприниматели – иногда до $1000. Раз в месяц скопившиеся деньги забирает один из членов клуба – в порядке очереди. И так – по кругу, как в советской кассе взаимопомощи. Получается тот же беспроцентный кредит: просто раз в год у человека оказывается в руках его годовой заработок. Никаких бумаг – все основано на взаимном доверии. И соблазна сорвать куш и скрыться ни у кого не возникает: показания нескольких десятков свидетелей – достаточное основание для уголовного дела.
Женское лицо курортного бизнеса
Русские женщины, переехавшие на ПМЖ в курортные зоны вроде Дахаба, предпочитают бизнесом заниматься сами. Светлана Чистова открыла турецкую баню – Turkish Hamam – без помощи мужа-араба. Идея оказалась удачной: большинство туристов, оказавшихся в стране, где пресная вода на вес золота, даже в дорогих отелях не могут допроситься номера с ванной. А тут – джакузи, в котором можно сидеть хоть весь день, инфракрасная сауна и настоящий мыльный массаж, и все это за $70 с человека. В день в Turkish Hamam приходят до десяти человек.Людмила и Юлия, владелицы «Русского ресторана» – самого дорогого заведения в городе, тоже замужем, но супругов к бизнесу и близко не подпускают, хотя у обеих не было поначалу ни малейшего предпринимательского опыта. Да он здесь, по их словам, и не требуется.
– Мы поняли одну простую вещь, которая определяет бизнес в любом маленьком арабском городе, – уверяет Людмила. – Вложения в навороченную кухню, оригинальное оформление, рекламу – все это деньги на ветер. Местные ходят обедать не туда, где вкусно и комфортно, а туда, где работает сосед или внучатый племянник. С туристами еще проще: они обедают там, куда их привел гид. А он, разумеется, привел туда, где комиссионные больше. Единственный способ выжить – нарабатывать связи с местными и контакты в турфирмах. Вот и все.
За судьбой «Русского ресторана» с интересом следят соседи – владельцы ресторана «Али Баба» Мустафа и Адель. По их мнению, русские дамы совершили большую ошибку, расположившись на втором этаже: ну кто будет тащиться наверх, чтобы посмотреть меню? Да и зазывалу внизу не поставишь: все пространство уже поделено между ресторанчиками, имеющими чилл-ауты у моря.
Впрочем, по словам русских бизнес-леди, с посещаемостью у них все нормально: ежедневно в ресторане обедают 20–25 человек. В обычном заведении клиентов раз в пять больше, но к конкурентам большинство заходят лишь выпить стаканчик сока. Клиенты же «Русского ресторана» чаще всего заказывают полноценный обед: средний счет в заведении – $20–25 на человека. По местным меркам – дорого.
Интернет за бесценок
Еще два-три года назад ресторан Юлии и Людмилы не был самым дорогим заведением в городе.В маленький, но многообещающий курортный Дахаб бизнесмены-иностранцы – преимущественно немцы и австралийцы-деньги поначалу вкладывали охотно. Но в апреле 2006 года неизвестные террористы взорвали в Дахабе три бомбы.
После этого развитие предпринимательства в Южном Синае (и в Дахабе в частности) закончилось. Практически все местные бизнесмены предпочли покинуть город, продав за бесценок свои заведения.
Кто-то просто испугался, кто-то справедливо рассудил, что в ближайшие год-два зарабатывать будет просто не на ком: теракт надолго отпугнет туристов. Впрочем, уехали не все: русские, как водится, остались.
Владимир Макаревич арендовал местное интернет-кафе чуть ли не на следующий месяц после теракта. Предыдущий временный владелец, немец по происхождению, контракт на аренду помещения разорвал и уехал на родину, даже не успев продать компьютеры и прочую технику. Хозяин заведения, египтянин, понимал, что следующего арендатора найдет очень нескоро. Поэтому «сумасшедшему русскому», которому взбрело в голову заняться бизнесом в такой неподходящий момент, сдал кафе практически за бесценок – $500 в месяц.
– Он мне даже технику, оставшуюся от того немца, подарил, – рассказывает Владимир. – А иначе стоять бы его заведению без дела долгие месяцы. Зато теперь деньги терял я. Первые четыре месяца стабильно работал в минус: туристов в городе не было вообще, а на одних только местных много не заработаешь. Они в интернет-кафе ходят как на праздник: раз в неделю, когда берут day off. Потом понемножку вышел на самоокупаемость, даже прибыль получал в отличие от других «интернетчиков». Как? Очень просто: не выгонял желающих посмотреть порнофильмы.
Как выяснилось, выжидал и работал в минус Владимир не зря. Сейчас туризм в Дахабе потихоньку возрождается. В месяц его заведение приносит уже $2–2,5 тыс.
Договор аренды заключен с формулировкой: «Не менее 15 лет». Арендная плата, как водится, фиксированная.
Недвижимость по-бедуински
Впрочем, в Дахабе сейчас, как и повсюду на Синайском полуострове, основная «русская тема» – недвижимость.Земля тут пока стоит сущие копейки: в Нуэй-бе – $70–80 за кв. м, в Дахабе – от $100 до 250 (чем ближе к морю, тем, понятно, дороже). Для того чтобы построить небольшой домик, достаточно всего 40 кв. м, еще останется место и для садика – участка земли, усыпанного галькой, из которой торчат два-три чахлых арбузных ростка. Сама постройка в «египетском стиле» – ресепшен, спальня, совмещенный санузел, кухня, все выложено плиткой, а сверху в три слоя покрыто пестрыми коврами – обойдется максимум в $5 тыс. Прибавьте $1 тыс. на электричество и немудреную мебель – вот практически и все основные затраты.
В месяцы туристического наплыва такой домик можно сдавать за $350–400, а в мертвый сезон его, скорее всего, снимут locals (постоянно проживающие на Синае европейцы), правда, уже за полцены.
Окупается домик за три-четыре года. Но подводные камни есть и здесь: на каждый метр синайской земли найдутся три бедуина, каждый из них считает себя ее законным правообладателем. Документация же так запутана, что разобраться, кому, собственно, из хозяев платить деньги, крайне непросто.
Андрей Хинский сменил Москву на Синайский полуостров года два назад: не хотелось прерывать занятия любимым дайвингом. Пока присматривал себе съемное жилье, приметил один из бедуинских домиков – правда, цена ($200) показалась ему высокой.
– Потом подумал, посчитал рентабельность... Ну и решил рискнуть. Разменял свою московскую однушку на халупу в спальном районе с доплатой, продал и вложил около $20 тыс. в строительство на Синае. Прибыль не тратил – вкладывал в новые дома, благо строятся они за месяцы.
Сейчас в собственности у Андрея шесть домов. В год они стабильно приносят ему $7–8 тыс.
– Единственная проблема – местная полиция, – жалуется Андрей. – За русскими домовладельцами она следит зорко. Зато у наших коллег-бедуинов – полная свобода. Например, сдают они вам дом на месяц и просят депозит в размере месячной платы – на тот случай, если что-нибудь поломаете. Срок аренды проходит, вы просите депозит назад, а они вам отвечают: «Мефиш филюс» («Нет денег»). После чего уезжают в горы недели на две. Единственный совет, который вам дадут в туристической полиции, – попытайтесь продать хозяйский холодильник и вентилятор. А с меня, как с иностранца, спрос другой: полгода назад была неприятная история, когда я предложил клиентам пожить у меня лишний месяц в счет депозита. Полиция приехала разбираться на следующий же день: пришлось в тот же день (за неделю до срока) возвращать деньги и долго доказывать, что я никого не кидал.
Анонимный бизнес
Андрей не единственный предприниматель-дайвер. По его словам, в любом из городков, расположенных на берегу Красного моря, живут русские дайверы, владеющие ресторанами, салонами и клубами (или долей в них). Впрочем, точно их число выяснить невозможно: большинство из них шифруются.Илья (фамилию просил не называть) – из тех фанатов дайвинга, кто превратил хобби в образ жизни: переехал на ПМЖ в Шарм-эш-Шейх, нашел работу в местном дайв-клубе – инструктором для русскоязычных туристов. Зарплату получал по местным меркам неплохую ($700–800), но на красивую жизнь в дорогом Шарме не хватало. Да и зависеть от капризов соотечественников не хотелось.
Можно, конечно, было заняться бизнесом, но не хотелось отвлекаться от занятий дайвингом. И тут нашлось решение.
– Один мой друг, араб, решил арендовать пафосный ресторанчик на Nayama-Bay, – рассказывает Илья, – и как раз подыскивал себе партнера. Я продал свою квартирку – все равно возвращаться не собираюсь – и вошел в долю. Вложил я $100 тыс., сейчас получаю около $5 тыс. в месяц (в зависимости от сезона). При этом сам я к ресторану не имею никакого отношения: всем заправляет Анвар. Он профессионал, ему, как говорится, и карты в руки. А я спокойно занимаюсь дайвингом.