Бельский тоже знал и никак не хотел смириться с таким развитием событий. И рискнул-таки – подмешал на одном из пиров дурманное зелье в питье самодержца. Царский кравчий, по обычаю делавший первый глоток из кубка Иоанна, не подозревал ни о чем, но негласно и загодя получил противоядие…
Когда царь вынырнул из наполненного кошмарами забытья, рядом лежало неподвижное, окровавленное тело старшего сына. Царевич был еще жив, но Бельский не сомневался, что истинных обстоятельств дела рассказать умирающий не сможет: получил первый страшный удар по затылку, не успев обернуться на послышавшиеся сзади шаги… Затем кровью наследника измазали конец посоха, с которым не расставался Грозный, туда же аккуратно прилепили несколько волосков из шевелюры Иоанна Иоанновича..
* * *
Авантюра Богдана Бельского, сделавшая следующим русским царем кроткого и богобоязненного Феодора Иоанновича, осталась первой и последней удачей главного русского инквизитора… Вся последовавшая его жизнь – до бесславного убийства в 1611 году в Казани – стала сплошной чередой провалов.
В последний год жизни Грозного ездил Бельский во главе посольства в Англию, вел переговоры об очередном, восьмом браке государя с королевской сестрой Марией Гастингс – неудачно. В начале царствия Феодора попытался было возродить опричнину – вновь неудачно. После смерти Феодора Иоанновича, не оставившего наследников, попытался вновь впихнуть на престол псевдоцаря Симеона Бекбулатовича – тщетно, самодержцем нежданно-негаданно стал Годунов, который не простил попытку Бельского – спустя четыре года приказал выщипать по волоску бороду и отправил в ссылку. Затаивший бешеную злобу Богдан сделал главную жизненную ставку на Самозванца – и вновь проиграл всё…
Но тогда, после смерти царевича, Бельский свято верил в свою звезду. И стал исподволь убирать с ключевых постов в Расправе людей Ртищева, подбираясь к главному своему неприятелю. И был близок к успеху – нрав у Грозного в последние годы и месяцы стал уж вовсе непредсказуем, летели головы самых ближних, самых верных…
Гавриле ничего не оставалось, как пустить в ход последние восковые шарики из запаса Бомелея. Подкупленный теремный холоп натер извлеченным из них зельем белые фигурки в комплекте царских шахмат… Холопа, бравшего зелье голыми руками, даже не пришлось убивать – тучный, одышливый, он сам умер в тот же день от приступа удушья.
Ртищев терпеливо ждал, зная, что ждать недолго, – порой на царя находил стих сыграть после обеда в шахматы. Причем Грозный всегда выбирал белые фигуры…
Глава 6
БЫСТРОТА И НАТИСК
1
Рабочий день в здешнем офисе «Уральского Чуда» завершался в шесть часов вечера. Но я позвонил Жеброву на два с лишним часа позже, уверенный: никуда он не уехал, сидит на месте, ждет моего звонка… И хотелось бы надеяться, что долгое бесплодное ожидание не пошло ему на пользу, что экс-чекист занервничает, сделает какую-либо ошибку…
– Сергей? – сказал Жебров, едва сняв трубку. Утверждения в его тоне было больше, чем вопроса.
Ладно, автоматическим определителем номера никого ныне не удивишь… Но фокус состоял в том, что звонил я не из унаследованной квартиры – с улицы, с трехсотметрового расстояния от теткиной хрущевки. Телефоны с «базой» и переносной трубкой – тоже весьма полезные приспособления.
– Сергей, Сергей… – подтвердил я.
– Слушаю вас внимательно, – Жебров явно предоставлял мне инициативу в разговоре.
– Я поразмыслил и решил принять ваше предложение. Насчет продажи квартиры. Со всеми шкафами, шифоньерами, чемоданами…
Вот так. Словно и не было ночного визита и пришпиленной к столу визитной карточки. Не интересует студента Рылеева девушка Эльза. Вернее, двести тысяч долларов интересуют куда больше…
– Как и когда мы сможем оформить сделку? – настойчиво спросил я. – У меня, честно говоря, есть и другие покупатели на примете…
Сработает или нет? Если за теткиным домом наблюдают – Жебров наверняка уже получил информацию, что я двадцать минут назад вошел в подъезд, влача огромнейший чемодан. А вот про мою эвакуацию через окно пустующей квартиры на втором этаже он едва ли догадывается.
После короткой паузы прозвучал ожидаемый ответ:
– Рабочий день уже закончился, Сергей, а денежные вопросы я единолично не решаю… Попробую связаться с финансовым директором. Оставайтесь у телефона, я перезвоню в ближайшие полчаса.
– Жду.
Запиликал отбой. Ждать я не стал – нельзя было терять ни минуты. Но и от телефона не отлучился – трубка так и оставалась в кармане, пока я торопливо пересекал два двора и садился в притаившийся за какими-то сараюшками «уазик». Не успел завести двигатель – ожила портативная рация. Единственное кодовое слово Скалли подтвердило – все наши расчеты оправдались. Жебров купился…
Я торопливо покатил в сторону «Уральского Чуда».
2
События, ставшие следствием телефонного разговора, воочию наблюдать мне не довелось. Жаль, зрелище того стоило…
Дело происходило так.
Спустя десять минут после того, как Жебров повесил трубку, к теткиному дому подкатили две машины: знакомый мне «Паджеро» и «Форд»-микроавтобус. Как и ожидалось, экс-чекист сделал выводы из моей стычки с «богатырями» у «Заимки» – из машин выгрузились аж восемь человек. Во главе с самим Михаилом Аркадьевичем. Была там и троица амбалов-богатырей (Добрыня бережно пестовал загипсованное запястье), были люди менее внушительных габаритов. К дверям подъезда они даже не успели направиться, кое-кто еще вылезал из салонов, когда раздался странный звук – свист, затем удар твердого о твердое…
Крыша микроавтобуса украсилась огромной вмятиной. В центре вмятины гордо возлежала половинка кирпича.
Изумленная пауза тянулась недолго, кто-то лишь успел начать матерную тираду – и не закончил. Кирпичи посыпались градом. Сверху, с крыши пятиэтажки.
Стрельба велась в основном по машинам, но отдельные шальные снаряды попадали и по стоявшим рядом людям. Одному из бойцов кусок кирпича угодил в плечо, другому рассек щеку, отрикошетив от «Паджеро».
После короткого оцепенения Жебров отдал команду – и его орлы рванули к парадной с высокого старта. Сам шеф предусмотрительно остался сзади, задрал голову, пытаясь высмотреть неведомых стрелков – точнее говоря, метателей. Не преуспел ни он, ни его подчиненные. Разглядеть кого-либо под таким углом оказалось невозможно, мешал обрамляющий крышу высокий поребрик. К тому же вглядываться Жеброву было некогда, приходилось уворачиваться от новых и новых снарядов – правда, в сторону машин летели они теперь пореже.
Зато бойцы натолкнулись на настоящий заградительный огонь. Кирпичи сыпались прямо-таки градом у самой двери. Вероятность разминуться с ними была ничтожна, желающих испытывать свое везение не нашлось… Вернее, нашелся один – мой старый добрый знакомец Ильюша Муромец. Не иначе как страстно желал поквитаться за купание в ручье и за поражение у «Заимки».
Пригнув голову, с бычьим ревом Муромец устремился вперед. Тут же небольшой острый обломок приземлился на его череп, но эта часть организма Ильи отличалась повышенной твердостью. Не сбавляя темпа, он несся дальше. И почти проскочил! Но лишь почти… В полушаге от спасительного козырька подъезда на богатыря обрушился приберегаемый на крайний случай снаряд – бумажный мешок, почти на треть заполненный окаменевшим цементом. Муромец рухнул как подкошенный. И остался лежать без звука, без движения. Зато теперь взревел Алеша Попович. Выдернул из-под полы пистолет и попытался прицелиться в неприятелей. Едва ли он сумел бы попасть, да и Жебров не дал такой возможности. Гаркнул на Алешу страшным голосом и скомандовал остальным отступление – в пешем порядке: как средства передвижения джип и микроавтобус явно никуда не годились. Ветровые стекла и фары разлетелись, из пробитого радиатора «Паджеро» валили клубы пара, про состояние кузовов и говорить не приходится… Бросив поверженное тело Ильи на поле боя, его коллеги отступили к трансформаторной будке. Последним отходил Алеша Попович, с большой неохотой убравший пистолет. Происшествие не осталось незамеченным. Со стороны раздавались визгливые женские голоса, кричавшие про хулиганов-отморозков, про немедленный вызов милиции и «скорой». Две добросердечные бабульки, коротавшие в отдалении вечер на лавочке, поспешили на помощь Муромцу. Тем временем бойцы Жеброва, выполняя приказ шефа, перекрыли выходы из всех четырех парадных дома – аккуратно, издалека, не попадая в зону обстрела. Затем двое из них, прижимаясь к стене, проскользнули в самый дальний подъезд. Никто на них не покусился. На бабулек, доковылявших наконец до Ильи, тоже… Обстрел прекратился. На крыше, куда поднялся разъяренный Жебров в сопровождении своих архаровцев, обнаружился лишь не до конца использованный запас битого кирпича. Злоумышленники как в воду канули… Могу лишь подозревать, какими выражениями комментировали происшествие охранники «Уральского Чуда» и их бравый шеф. Свидетелей и слушателей тому не нашлось: Славка и его приятели были уже далеко…
Дверь квартиры студента Рылеева оказалась гостеприимно раскрыта. Чемодан лежал в прихожей, на полу, – тоже раскрытый. И абсолютно пустой.
3
Росинант подкатил к розовому особняку на улице Красного флота аккуратно, несмотря на мое желание подлететь на полной скорости и остановиться с визгом и скрипом тормозов… И на высокое крыльцо я поднялся не мешкая, но и не привлекая внимание ненужной торопливостью.
Входная дверь была не заперта, в офис я проник беспрепятственно. На полу, возле преграждавшей путь стойки, вытянулась громадная туша Варвары Петровны. Над ней хлопотал доктор Скалли, делая инъекцию за инъекцией…
Надо было спешить, но я против воли задержался, рассматривая женщину. Неужели действительно к нам в руки попал Морфант? Не верилось… Несмотря ни на что – не верилось. Женщина как женщина, разве что чересчур большая.
Скалли тут же оторвался от своей жертвы и вцепился в новую. Проще говоря, в меня. Бесцеремонно задрал рубаху, стал щупать и мять живот – тот откликнулся резкой болью.
– Сергей, дело неладно… Тебе надо в стационар, пройти полный курс функциональной диагностики…
– К черту, не до того! Где Генка?
– В пультовой…
Я устремился было туда, но так просто отделаться от доктора не удалось. Вкатил на сей раз уже два укола, ладно хоть штаны спускать не заставил, ограничился засученным рукавом…
4
Кроме Мартынова в пультовой – небольшой комнатушке, сплошь заставленной аппаратурой, – присутствовал еще один персонаж. Обмякшее тело в пятнистом камуфляже мирно лежало в сторонке и в действии не участвовало.
– Где Эльза? – спросил я первым делом. Подробности проникновения в оставшийся почти без охраны особняк можно будет разузнать позже.
– Ищу, – коротко откликнулся Генка, манипулируя клавишами и тумблерами пульта.
Через секунду я присоединился к нему, благо система внутреннего наблюдения оказалась стандартная и знакомая. На мониторах возникали всё новые и новые помещения «Уральского Чуда» – Эльзы нигде не было…
– Кх-ммм.. не она, часом? – хмыкнул вдруг Генка.
– Не она… – бросил я быстрый взгляд на экран. Знакомая мне симпатичная девушка-менеджер – та, что принесла Варваре Петровне целый ворох благодарственных писем, – обнаружилась в комнате релаксации, на фоне джунглей, водопада и прочей африканской экзотики. Лица не было видно, но я узнал блузку с запоминающимся рисунком. Иных деталей туалета на менеджере не наблюдалось. Релаксировала девушка не в одиночестве, но в компании камуфлированного индивида – еще одного охранника, без промедления воспользовавшегося отъездом шефа. Они настолько увлеклись своим занятием, что проворонили бы не только захват офиса, но и пожар, наводнение, землетрясение…
– То-то именно этот экран отключен был… – тихонько сам себе пробормотал Гена. И громко добавил, обращаясь уже ко мне: – Держат ее не здесь. Не грусти, Сергуня, не сами отыщем, так выменяем… Я сейчас быстренько поломаю кайф этой парочке и разберусь с директорским и Жебровским сейфами. А ты займись компьютерами, времени в обрез. Все кодовые замки на дверях я разблокировал.
Скалли, как исправно докладывали нам мониторы, уже закончил возню с пленницей и находился сейчас в помещении, заставленном лабораторными столами и приборами, – быстро, почти не глядя, сгребал в большую сумку всевозможные баночки-скляночки и папки со стеллажей.
Агент Мартин вышел, на ходу доставая баллончик с усыпляющим газом.
А его коллега Хантер, торопливо переходя из кабинета в кабинет, занялся ремеслом компьютерного взломщика – причем слово «взломщик» характеризовало мою деятельность отнюдь не в переносном смысле. Аккуратно, подбирая пароли и коды доступа, скачивать информацию было некогда. И я самым варварским способом выдирал жесткие диски из раскуроченных ломиком-фомкой корпусов.
Работал машинально, голову занимали мысли об Эльзе – отчего-то я не сомневался, что мы обнаружим ее именно здесь… А теперь…
Стоп! Фомка повисла в воздухе. Нет, размышлять в режиме цейтнота мне явно противопоказано… Кто сказал, что все охранники «Чуда» полностью посвящены в тайные делишки Жеброва? Мы понадеялись на подглядывающую электронику, но наверняка тут есть какой-нибудь закуток с хорошей звукоизоляцией, не оборудованный видеокамерой, где человека можно приковать наручниками к водопроводной трубе…
5
Генка и Скалли встретили мою идею без энтузиазма – отведенное на операцию время истекло. Но можно было бы и рискнуть. Во избежание неприятных случайностей мы предпочли считать, что Жебров, едва столкнувшись с кирпичным обстрелом, всё поймет и тут же помчится обратно в офис. А Славка и его приятели не успеют или не сумеют вывести транспорт чудотворцев из строя.
Однако в реальности нам вполне мог достаться бонус – лишних минут тридцать или сорок. Достаточно, чтобы с минимальной долей риска обыскать оба этажа и подвал особняка. И найти заложницу.
Но мои коллеги рисковать захваченной добычей не пожелали. Да и в самом деле – что для них значила Эльза? Контора благотворительностью не занимается…
Кончилось тем, что я отдал Мартынову ключи от «уазика», взамен забрав пластит и детонаторы, оставшиеся после вскрытия сейфов. Помог загрузить пленницу и трофеи в машину. Росинант растворился в густеющих сумерках…
На улице Красного флота царили тишина и спокойствие.
Похоже, для местных обывателей остался незамеченным наш махновский налет на «Уральское Чудо».
Торопливо вернувшись в особняк, я первым делом открыл аварийный, пожарный выход. Главный вход, наоборот, запер – причем не только электронным кодовым замком, но дополнительно использовал в качестве засова металлическую ножку стула… Пока прикатившие орлы Жеброва будут ломиться в дверь, резидент Хантер тихо и незаметно покинет место действия.
Затем немедленно приступил к повторному обыску, начав, естественно, с наиболее удаленной от пожарного выхода части особняка.
На втором этаже обнаружилось лишь одно не оборудованное следящими системами помещение – примыкавшая к начальственным кабинетам комната отдыха. Ни Эльзы, ни кого-либо еще там не оказалось.
Внизу пришлось потратить больше минуты, сковыривая ломиком-фомкой навесной замок с неприметной двери. Результатом трудов стало лицезрение каморки, заставленной ведрами, швабрами и тому подобной ерундой…
Оставался подвал. Я поглядел на часы, прислушался – вроде всё тихо – и решил, что минут пятнадцать у меня в запасе есть. Успею.
Могучий врезной замок подвальной двери оказался фомке не по зубам. В пультовой, помнится, имелась доска со штырьками, на которых болтались украшенные бирками ключи. Но возвращаться и искать нужный я не стал – напихал в скважину пластита, раздавил головку детонатора с десятисекундным замедлением, прижался к стене – не хватало еще схлопотать в лоб обломком замка…
Мини-взрыв прозвучал в замкнутом помещении громко, резко, – оставалось лишь надеяться, что толстые стены не позволили звукам вырваться наружу. Впрочем, особой разницы уже нет. Так или иначе, но очень скоро все подробности нашего визита перестанут быть тайной.
Подвал в особняке был под стать прочему внутреннему убранству «Уральского Чуда» – обширный, чистый, с отделанными кафелем стенами, с аккуратно подметенным бетонным полом. Яркий свет вспыхнул автоматически, едва я распахнул раскуроченную дверь. Взгляду тут же предстало новенькое сверкающее оборудование: автономный дизель-генератор, что-то еще – не то водопроводное, не то отопительное… У стены зачем-то стоял кожаный диван, над ним – вовсе уж непонятно для чего – висело громадное зеркало.
Эльзы нигде не было видно. Надеясь всё же отыскать её, – судя по всему, имелись и другие подвальные помещения, – я торопливо стал спускаться по широкой лестнице.
И тут меня прохватило…
6
Боли не было. Просто ноги да и вся нижняя часть тела неожиданно куда-то делись, исчезли, испарились – и в следующее мгновение я увидел стремительно приближающийся к лицу бетонный пол…
Хрясь!
Во рту соленое, горячее – кровь. И твердое, острое – обломки зубов. Боли всё еще нет. Вместо нее удивление: как можно оказаться таким идиотом? Дебил… Кретин…
Руки – чужие, не мои, бесчувственные – упираются в гладкий бетон, пытаются приподнять отяжелевшее тело. Впустую. Крыса рассчитала всё точно…
Идиот, какой же я идиот… Грешил на Шмеля, на Сапсана, даже на Генку Мартынова – и просмотрел очевидное.
Скалли! Достаточно было подставить этот «икс» в уравнение – и всё решалось легко и просто… Доктор знал, когда и каким транспортом я поеду в Лесогорск. И запросто бывал в техлаборатории филиала – легко мог подменить предназначенный для резидента Хантера револьвер. Револьвер…
Револьвер… Рука не слушается, никак не хочет оказаться под полой куртки, или уже давно там, но бесчувственные пальцы не ощущают кобуру… Что же мне вколол Скалли?
Просто парализующее или…
Как можно было купиться на такую дешевку?! Пусть я не медик, но в ударах по организму и в их последствиях немного разбираюсь. Никак не требовало легкое повреждение от кулака Добрыни серьезного медикаментозного лечения… Идиот.
И эти его невнятные результаты экспертизы крови и шерсти Морфанта – у специалиста высочайшего класса (непонятными, кстати, путями попавшего в провинциальный филиал). Сразу надо было догадаться, что доктор играет не в нашей команде…
Пакет с пластитом лежит совсем рядом, руку протянуть, – только вот рука упрямо не желает никуда тянуться… Ползет медленно, незаметно, со скоростью часовой стрелки, и к тому времени, когда Жебров спустится в подвал, как раз преодолеет половину пути…
Время… Часовая стрелка… Вот оно что… До чего же проясняют голову удары о бетонный пол… Вот что за неправильность не давала мне покоя при воспоминаниях про то утро, когда младший агент Хантер стал резидентом в Лесогорске… Кретин, трижды кретин…
Время! Разнос у Шмеля начался в десять часов с какими-то минутами и долго не длился, потом я получил час на сдачу дел, потом был инструктаж в морге, тоже не затянувшийся… Каким образом я попал в отдел матобеспечения лишь в три часа пополудни? Куда подевались почти два часа?
Всё очень просто. Между разносом и инструктажем имел место визит в лабораторию Скалли, и мензурка якобы со спиртом, и комочек непонятной субстанции, якобы отбивающей запах спиртного… Не знаю, как там с запахом, но память о двух часах жизни она отбила напрочь. Можно лишь догадываться, что провел я те часы на кушетке в вотчине Скалли, провел тихо и мирно, не мешая доктору провернуть аферу с револьвером…
И я готов поспорить на все свои крохотные шансы выбраться живым из нынешней передряги: доктор, известный трудоголик, наверняка проработал до раннего утра в своей лаборатории – до того самого утра, когда «неизвестный» всадил четыре пули в Шмеля… «Неизвестный» не иначе как ловчее управлялся с микроскопом, чем с пистолетом, – и лишь потому начальник филиала остался жив.
…Пальцы наконец дотянулись, доскреблись до пакета с взрывчаткой. Но с детонатором совладать уже не смогли. Я стиснул крохотный металлический цилиндрик зубами, пятная кровью из разбитых губ, вдавил в податливую мягкую поверхность пластита… Теперь достаточно сжать покрепче челюсти, раздавить головку и… Но чего же добивался подлец Скалли? Именно этого? Или…
Похоже, всё-таки «или»… Челюсти немеют, теряют чувствительность… Еще немного – откажут и они. Взорвать пластит немедленно, пока есть возможность? А если Генка, отогнав «уазик» с трофеями подальше, всё же вернется? Вернется раньше Жеброва?
А потом я вдруг понимаю, что стою на ногах, стою с небывалой воздушной легкостью во всём теле, пакет с взрывчаткой куда-то делся, да уже и не нужен, я легко, словно и не касаясь грубого бетона, пересекаю подвал и смотрю в огромное зеркало, я знаю: в нем разгадка, в нем самое важное и главное, смотрю и не вижу там себя – гладкая зеркальная поверхность мутнеет, расплывается радужными разводами, сквозь них надвигается – всё ближе и ближе – оскаленная морда Зинаиды Макаровны, её клыки растут, уже не помещаются в пасти, и это смешно, и я смеюсь, но смех не слышен, лишь хрипло и страшно каркают вороны, много ворон, откуда их тут столько собралось? Медведица Зинаида исчезает, испугавшись, вместо нее теперь Жебров, молча и неодобрительно качает головой, в его руках чемоданчик с нарисованным значком доллара и длинным-длинным числом, я пытаюсь сосчитать нули и сбиваюсь, их всё больше и больше, они не помещаются, падают на пол и разбегаются, мерзко подхихикивая, и я знаю, что денег в чемоданчике нет, там Эльза – разрубленная на куски, но отчего-то живая, почти вся, не хватает лишь головы; голова вернулась в школьный сад, на свое законное место, говорит мне Жебров, ту пионерку лепили с твоей подружки, ты не знал? – она куда старше, чем выглядит; он говорит что-то еще, но я не слушаю, у меня проблема: тело стало вовсе уж невесомым и пытается взлететь к потолку, я с трудом удерживаюсь, когти на задних лапах вцепляются, крошат бетон пола, надо же, знать не знал, как это удобно, носил всю жизнь обувь, словно последний дурак; ты и есть последний дурак, хочет сказать мне Жебров, у него ничего не получается, лишь губы вытягиваются трубочкой и выдувают огромный мыльный пузырь, а может, и не мыльный, но он растёт и заполняет собой весь мир, и выпуклая его поверхность всё ближе, и я догадываюсь, что это бетонный пол, только отчего-то нежно-розовый, рядом, у самых глаз, я вижу мельчайшие багровые трещинки в бетоне, они удлинняются, ширятся, и я падаю в одну из них, падаю вверх, странно, почему никто до этого не додумался раньше, ведь падать вниз так больно, боль легка на помине, зависает рядом, трепеща стрекозиными крылышками, запускает зубы в меня, но я уже не я, меня нет, я обманул ее, я от бабушки ушел, от дедушки ушел, от зайца ушел, от медведя не уйти, не садись на пенек, не ешь пирожок, медвежоночком станешь, но я ведь не ел, не ел, я выбросил отравленный пирожок в урну, так за что же, за что, за что…
7
– Разгрузимся и сгоняю за Серегой, – сказал агент Мартин, с трудом затаскивая на пару с доктором неподъемную тушу женщины-морфанта на крылечко. – Я ж его знаю, втемяшится что в голову – пиши пропало. Будет там искать свою девицу до упора и спалится.
Владения «красного командира» Котовского располагались в семи минутах не привлекающей внимание езды от особнячка на улице Красного флота, и родившийся экспромтом план Мартынова не выглядел заведомой авантюрой.
У доктора Скалли, похоже, имелось другое мнение.
– По-моему, Сергей достаточно осторожный человек, – возразил доктор, закончив возиться с дверным замком и вновь подхватывая пленницу. – Мне кажется, нам сейчас надо…
Что казалось его коллеге, агент Мартин, первым вошедший в дом, так никогда и не узнал – нашарил выключатель, зажег свет, и тут же человек, неподвижно стоявший у стены, шагнул вперед. В руке тускло блеснул пистолет Геннадий дернулся было за оружием, но не закончил движение – узнал суб-командора Альберта Ивановича. Узнал с немалым удивлением – исполняющий обязанности начальника Уральско-Сибирского филиала почтил неожиданным визитом Лесогорскую резидентуру без обычной в таких случаях свиты. Даже не прихватив с собой хотя бы пару оперативников из личного звена.
– И чем же тут занимаются господа инквизиторы? – не здороваясь, поинтересовался суб-командор, без всякого любопытства разглядывая добычу своих подчиненных. Тон вопроса ничего хорошего не предвещал.
Мартин несколько растерялся. Он собирался на досуге хорошенько обдумать формулировки доклада, доказывающего, что их троица просто-таки вынуждена была совершить налет на «Уральское Чудо».
– По-моему, вам недвусмысленно запретили проводить в Лесогорске какие-либо операции, – продолжил Сапсан медленно и задумчиво, словно решая, какие именно кары немедленно обрушить на головы ослушников.
– Господин суб-командор… – начал Геннадий и не закончил.
Бах! – дернулся пистолет в руке Сапсана. Мартин, не в силах осознать произошедшее, оцепенело смотрел, как сползает по стене тело доктора Скалли.
Лишь когда ствол начал поворачиваться к нему, – медленно-медленно, казалось Мартину, – он вновь потянулся к кобуре, прекрасно сознавая, что не успеет…