- Но мне показалось, вы говорили, что вторая кузина - кокетка.
   - Это была шутка. Если бы она была... ну, не стоит продолжать. Но вижу, что вы не решаетесь высказать свое мнение об Игнасии - хорошее или плохое, и, кажется, знаю причину. Я видел одно прелестное создание среди гуляющих, и видел, как некий мужчина весь день не отрывал от нее взгляда и больше никого не замечал. Ха-ха-ха!
   - Послушайте, капитан Морено! Надеюсь, вы больше не будете шутить на эту тему! Это все ваше воображение!
   - Скорее ваше. Но пусть будет по-вашему, amigo.
   Я хотел, чтобы получилось по-другому. Но старая поговорка против меня: "Чтобы отвести коня на водопой, нужен один человек, но даже двадцать не могут заставить его пить".
   В этот момент, к моему величайшему облегчению, появился молодой Коварубио, брат девушек, и сообщил, что начинаются танцы. Дона Рафаэля, который будет одним из распорядителей танцев, ждут под навесом, чтобы он руководил подготовкой.
   - Найдете меня там, - сказал мне Морено, - и я с радостью представлю вас такому количеству партнерш, какое только захотите. Хотя, если не ошибаюсь, - добавил он с многозначительной улыбкой, - вам нужна только одна. Hasta luego (До встречи).
   Глава XXIII
   ВАЛЬС
   Я еще несколько минут оставался в зале, допивая вино, которое мне налила одна из девушек. Все это время мысленно возвращался к нашему разговору.
   Странный разговор, и я не знал, что о нем думать. Казалось, капитан Морено хотел бы, чтобы я стал членом семьи, он почти сказал об этом. Но почему? Мне было непонятно. Его желание мне льстило, но я не понимал его мотивов.
   В конце концов, возможно, все объясняется просто его дружеским расположением ко мне (как я уже говорил, наша дружба очень окрепла). Или разговор был просто легкой, ничего не значащей болтовней.
   Впрочем, вскоре я отказался от размышлений на эту тему. Меня занимало кое-что другое, и, прикончив вино, я вышел наружу.
   Там все изменилось, словно на сцене театра. Зажгли лампы, и все пространство под навесом ярко осветилось. В ожидании танцев люди группами прогуливались под звуки настраиваемых гитар, скрипок и арф. В сущности, все ждали только появления знатных дам. Вскоре они появились в своих роскошных туалетах. Зазвучала музыка, и начался бал.
   Наверно, нет в мире другой страны, где бы классы разграничивались такой тонкой и незаметной перегородкой, как в Мексике. Даже в соседних Соединенных Штатах по-прежнему существует множество сословий, разделенных строгими границами (наследие, полученное от матери-Англии, от которого не удалось избавиться даже после столетия демократии). Но более экспансивные мексиканцы давно от него отказались, и, как и в других южноамериканских государствах, здесь можно увидеть скотовода или погонщика мулов, танцующего с дочерью hasiendado, или самого низкооплачиваемого рабочего рядом с нанимателем. Они могут вместе пить и курить и, если не сидят за одним обеденным столом, то уж вместе - за столом, на котором стучат кости или разлетаются карты. В игорных заведениях и салунах, за столом monte все мексиканцы равны - точно так же, как на общественных балах, известных как фанданго.
   Так было и сегодня. Несколько rancheros, в своих ярких костюмах, с абсолютно естественным видом пригласили на танец дам в сатине и драгоценностях. Но сам я испытывал гораздо большую неловкость, когда, осмотрев толпу, отыскал индейскую красавицу (ее трудно было не увидеть), поклонился ей и сказал:
   - Сеньорита, вы меня помните?
   Меня обрадовал ее ответный взгляд, а еще больше слова:
   - Помню ли вас, caballero? Что за вопрос! Конечно, помню и всегда буду помнить!
   - Вы очень добры, говоря так. Я польщен тем, что вы меня не забыли.
   - Как я могла забыть, сеньор? Вы спасли меня. Если бы не вы...
   - Прошу вас, не говорите больше о такой мелочи. Мне только жаль, что это помешало вам приезжать в город, как обычно. Но, может, вам это все равно?
   Задавая этот вопрос, я смотрел ей в лицо.
   - Конечно, не все равно. Дома так скучно и одиноко - иногда.
   - Одиноко? Но вы можете разговаривать со своим замечательным попугаем!
   Она в ответ рассмеялась.
   - Попугай - слишком скучное общество.
   - В этом я с вами не согласен. Мне бы он точно не наскучил. Я согласен слушать его всю жизнь.
   Она посмотрела на меня слегка удивленно и вопросительно.
   - Если он вам так нужен, сеньор, можете его взять. Когда брат в следующий раз поедет на рынок, он привезет его.
   - Ах, сеньорита, для меня главное не сам попугай, а то, что он говорит...
   В ее взгляде по-прежнему сквозило удивление.
   - "Не попугай, а что он говорит"? Что вы имеете в виду?
   У меня на языке было "Лорита", но я удержался. Наша дружба еще недостаточно крепка для такой фамильярности, и девушка может принять мой ответ за грубость. Но мне нужно было что-то ответить.
   Поэтому, запинаясь, я проговорил:
   - Неважно, не имеет значения... не сейчас... Когда встретимся снова... но... - Я замолчал, думая о том, как маловероятна наша новая встреча. Эта мысль, словно темная завеса, отделила нас друг от друга. - Вы ведь не все время будете держаться подальше от города?
   - Надеюсь. Мне так хочется снова увидеть ваших храбрых солдат, как они одновременно поворачивают и съезжаются. О, какое это было великолепное зрелище!
   - Я рад, что оно вам понравилось. Надеюсь, вы увидите его еще - много раз.
   - Я бы с радостью, если отец позволит. Но эти "красные шляпы"...
   Она внезапно замолкла, глядя в темноту, и я увидел на ее лице выражение, похожее на страх.
   - В чем дело? - спросил я.
   - Мужчина, похожий на него.
   - На кого?
   - На "красную шляпу", того самого, который гнался за нами на канале.
   - Где вы его увидели?
   - Он стоял вон там. - Она указала на один из увитых зеленью столбов, поддерживающих навес. - Но сейчас его уже там нет.
   - У него была красная лента на шляпе?
   - Нет, сеньор. Мне показалось, что я узнала его лицо. Как вам говорил мой брат, мы видели его несколько раз, но он всегда бывает одет по-разному. И сейчас он в другом платье, если это тот самый человек. Надеюсь, это не так.
   - Я тоже надеюсь. Вы простите, если я оставлю вас ненадолго?
   Она, по-видимому, не очень обрадовалась моему желанию отойти, но ответила:
   - Si, сеньор.
   - С вашего разрешения, я вскоре снова отыщу вас и попрошу быть моей партнершей в танце.
   Получив такое разрешение, я повернулся и отошел.
   Прошло не менее получаса, прежде чем я снова присоединился к ней. Все это время я бродил в толпе, всматриваясь в лица всех мужчин. Но все бесполезно. Никто из встречных не был похож на сеньора дона Иларио. Нужно ли объяснять, что я искал именно его?
   Должно быть, она ошиблась. После всего случившегося, наверное, она боится и ей всюду мерещится этот человек. Именно в этом дело.
   Придя к такому заключению, я прекратил поиски и вернулся к ней.
   Я видел, что она за это время танцевала несколько раз и с разными кавалерами. Мысли мои были заняты Эль Гуапо, и поэтому я не обращал внимания на ее партнеров. Только изредка поглядывал в ее сторону, восхищаясь ее грациозностью. Для меня смотреть на нее и восхищаться означало одно и то же. Никого из танцующих нельзя было сравнить с нею. La Bella казалась самой баядерой18!
   Наконец я пригласил ее на вальс!
   Танец был в старинном стиле, который Байрон назвал бы "поэзией движения". Вальсы в это время были в моде в Мексике, впрочем, как и в других частях западного мира. Я не сделал еще и круга, как понял, что в моих объятиях настоящая лесная нимфа. Она была такой легкой и гибкой, словно Серито или Тальони19.
   Когда музыка смолкла и вальс кончился, я предложил ей руку, и мы вышли в ночь. Мне было все равно, что скажут в "обществе", где, конечно, развязались языки. Я мог бы идти с ней и при самом ярком свете - не вызывающе, а с полным равнодушием к тому, что могут обо мне подумать, Пусть даже поверят, что мы обручились.
   И мы действительно вскоре обручились.
   Именно по этой причине отделились мы от шумной толпы. Нам надо было объясниться друг с другом - не словами, а чувствами. Нам одновременно захотелось побыть наедине. Только нам двоим светила луна. В канун Рождества мы обменялись клятвами, которые никогда не будут нарушены. Нашими свидетелями были только чистые снега Попокатепетля и Белой Женщины...
   Глава XXIV
   УЖИН
   Было еще не поздно, когда бал закончился. Сегодня в полночь предстояла еще так называемая "петушиная месса" (название происходит от того времени, когда не было часов, и крик петуха возвещал начало церемонии).
   Большинство собравшихся разошлись по своим домам, намереваясь к полуночи вернуться на мессу в капелле hasienda. В Мексике, где мужчины и женщины отлично ездят верхом, несколько миль или лиг не считаются расстоянием.
   А приглашенные семьей Коварубио гости, в том числе и я, остались на праздничный ужин.
   Я вошел не со всеми, а несколько минут спустя: меня задержало нежное прощание. Лорита с братом возвращались домой, в свое жилище на воде. Им сначала нужно было добраться до Сан-Исидро, это около полулиги, а оттуда до чинамп каналом, которым мы с Криттенденом добрались до берега.
   Нам нужно было договориться, когда и где мы снова встретимся. Затем, пожав руки, соединившись губами, не желая произносить "Adios", мы расстались. Лорита направилась вслед за братом, который уже отошел, а я вернулся к веселой толпе, усаживавшейся за столы.
   Ужин был великолепный. Предлагались все самые редкие и дорогие блюда, какими может похвастать Мексиканская долина: разнообразная дичь, свежие фрукты, вина Старого и Нового света, для охлаждения погруженные в снег с ближайшей sierras nevadas (горы, покрытые вечным снегом). И было очень весело; трудно представить себе, что через час все эти люди будут стоять на коленях на холодном каменном полу часовни и возносить молитвы! Сейчас праздник достиг своей кульминации, воцарился настоящий хаос, рождественские хлопушки трещали, как пистолетные выстрелы, всюду слышались остроумные замечания и взрывы хохота.
   Но я, который должен был быть счастливейшим из всех, кто только что завоевал сердце прекраснейшей из женщин, я не был счастлив! Какое-то тяжелое предчувствие закралось мне в душу, и его не могли снять ни окружающее веселье, ни выпитое вино.
   Я пытался понять, в чем причина, но не мог. Эта тяжесть не имела никакого отношения к легкой неприятности, происшедшей у меня с кузиной Игнасией; хотя по тому, что она избегала меня весь остаток вечера, я видел, что она по-прежнему на меня сердится. Но я об этом не думал, во всяком случае не придавал серьезного значения. Это никак не могло объяснить гнетущее чувство, завладевшее мной, словно кошмар.
   Чем бы оно могло объясняться? Я долго не мог понять, даже не мог высказать ни одного предположения, но как будто знал, что приближается беда. Наконец, предчувствие начало приобретать более ясные очертания, и они оказались ужасны. В тот благословенный час наших взаимных признаний я не думал о том, что ему предшествовало. Я совершенно забыл о том, что говорила Лорита - что она видела негодяя, пристававшего к ней. Но теперь я это вспомнил, вспомнил настолько отчетливо, что едва не вскрикнул. Эта темная туча, которая затмевала горизонт, теперь нависла над самой головой. Она, моя возлюбленная, в опасности! Я сразу поверил в это.
   И в тот же момент, подтверждая мои опасения, произошло странное совпадение. Женщины удалились, чтобы привести свои наряды в соответствие с предстоящей религиозной церемонией, а Криттенден, который до того времени был занят, подошел ко мне и сел рядом. И я услышал его слова:
   - Кстати, старина, вы не заметили здесь одного вашего старого знакомого?
   Я почувствовал раздражение, решив, что он имеет в виду чинамперу и собирается подшучивать надо мной, а я был в неподходящем настроении для шуток. И так как лучше всего в таком случае прямой ответ, я ответил, скрывая досаду:
   - Конечно, заметил. И если бы ваши глаза не ослепила одна красотка, вы бы видели, что не только заметил, но и танцевал с нею.
   - А, вы говорите об индейской девушке.
   - А вы о ком? - спросил я, сразу забыв о своем раздражении.
   - О том мошеннике, который от нас ускользнул, о лодочнике. Том, что бросил нас на чинампах.
   - Великое небо! - воскликнул я, вздрогнув. - Вы его видели, Криттенден? Видели сегодня?
   - Его или его призрак. Хотя если это призрак, то у него лучший вкус в одежде. Парень был не в лохмотьях, а в дорогом костюме из синего бархата, со множеством пуговиц, и на плече у него было серапе высшего качества. Но я совершенно уверен, что это наш бывший лодочник.
   - Но почему вы его не задержали? Или не сказали мне? У нас есть все основания арестовать этого негодяя! Или даже повесить его или застрелить на месте! Что вам помешало?
   - Могу вас заверить, не отсутствие желания. Возможности не было. Я не сразу понял, что это он. А когда убедился, что не ошибаюсь, было уже поздно. Я осмотрел окрестности, прихватив с собой вашего сержанта и сигнальщика, но больше костюм из синего бархата не увидел. Должно быть, он заметил, что я его узнал, и поспешил скрыться.
   Итак, если Криттенден видел нашего pelado - a он в этом совершенно уверен, - значит, и Эль Гуапо тоже был здесь. Я давно уже пришел к заключению, что эти двое - сообщники, salteadores из одной банды.
   И где они оба сейчас? Где "La Bella"? Добралась ли благополучно до дома?
   Я задавал себе эти вопросы, охваченный холодной дрожью.
   Но тут же произошло еще одно, не менее странное совпадение. Я рассказывал Криттендену о появлении здесь второго подозрительного человека, когда наш разговор прервал шум во дворе. Слышались возбужденные голоса, затем в столовую вбежал, запыхавшись, молодой индеец.
   - Брат прекрасной чинамперы! - услышал я несколько восклицаний.
   - В чем дело? - спросил я, вскочив с места.
   Почти лишний вопрос, потому что я предвидел ответ. Юноша с трудом ответил:
   - Моя сестра! Ее похитили! Милостивый боже, помилуй нас!
   Глава XXV
   КУДА?
   - Твою сестру похитили? Кто похитил?
   Еще один ненужный вопрос. Я сам мог бы назвать этих людей или описать их.
   - Разбойники, - ответил юноша, - salteadores. Я знаю, потому что у них лошади и оружие. Их было несколько. И, сеньор капитан, - продолжал он, узнав меня, - одного вы сами знаете. Это "красная шляпа", который гнался за нами на канале.
   Я больше не слушал его. Выбежал из комнаты, громко подзывая сигнальщика. Криттенден последовал за мной. К счастью, сигнальщик еще не лег спать; вместе с двумя товарищами он задержался на кухне, флиртуя с девушками-служанками.
   - Тревога, сигнальщик! Быстрее!
   Солдаты удивились - не столько неожиданному приказу, сколько моему возбужденному виду. Но все бросились к конюшне, и вскоре в стенах hasienda послышался боевой клич "По коням!".
   Пока готовили лошадей, я расспрашивал молодого индейца, пытаясь извлечь из него максимум информации. Как выяснилось, они с сестрой миновали Сан-Исидро и садились в скиф, когда из кустов показались два человека, схватили девушку и потащили прочь. Потом подняли на руки и понесли.
   - Она сопротивлялась, сеньор, изо всех сил, но кричать не могла, потому что негодяи набросили серапе ей на голову и заглушили голос.
   - А что делал ты?
   - Я выпрыгнул из лодки и побежал за ними. Но прежде, чем догнал, к ним присоединилось много других, все верхом, и с ними были еще две лошади без всадников, но оседланные. На одну посадили мою сестру - будь они прокляты! Тот, что держал ее, посадил ее перед собой, и все ускакали.
   - Но как ты узнал, что там "красная шляпа"?
   - Я хорошо рассмотрел его лицо, сеньор. Я почти настиг их, когда они ускакали, и луна светила ему в лицо. Он был не из тех двоих, которые ее схватили, а подъехал позже с остальными. Он отдавал приказы, и все его слушались. О, да, я уверен, что это он, сеньор! Я часто видел его, и сестра тоже. Ей показалось, что он был на празднике, во время танцев. Она как раз рассказывала мне об этом, когда мы возвращались к лодке, и она боялась. Боже, ее похитили! Что они с ней сделают?
   Его отчаяние казалось беспредельным, но оно было ничто по сравнению с моим. Его слова сводили меня с ума, и с огромным облегчением я услышал конский топот и звон упряжи снаружи. Мои люди уже в седлах! Я решил преследовать похитителя до самого его логова и сделать все, чтобы освободить девушку, даже если придется отдать свою жизнь.
   Конечно, Криттенден и Морено с нами. Мексиканский офицер не пожелал оставаться, напротив, казалось, он с радостью принял решение вернуться к боевым действиям. Доблестный военный, он чувствовал раздражение от того, что его сабля так долго ржавеет в ножнах. Но мне нужно было нечто большее, чем его сабля, - его совет и руководство. Без его опыта наша поездка напоминала бы погоню слепцов.
   Морено оказался нужным человеком в нужном месте. Ему были знакомы все дороги и тропы Мексиканской долины, все окружающие ее горы. Но что еще важнее, он знал привычки Эль Гуапо, знал, где обычно скрывался этот веселый Лотарио20, исполняющий роль грабителя. Все эти сведения он получил в свое время от полковника Эспиносы.
   Сев в седла, мы сразу спросили у Морено: "Куда?" Он задумался. Сан-Исидро на самом берегу озера; Ла Соледад находится на полпути между ним и Большой национальной дорогой, по которой мы добирались до hasienda. Эспиноса говорил, что логово бандита где-то вблизи пирамиды Сан Хуана де Теотиуакан. Прямой путь туда проходит из Сан-Исидро через Ла Соледад. Но можно воспользоваться и другой дорогой; эта дорога кружная, потому что ей приходится огибать cerro - небольшой вулкан, о котором уже говорилось. И она длиннее.
   Мы были уверены, что бандит, завладев добычей, будет торопиться в свое убежище. Но не знали, какой именно дорогой он воспользуется. Однако долго сомневаться нам не пришлось. В моем отряде был старый солдат, очень хороший следопыт. Как только мы отъехали на триста-четыреста ярдов от hasienda, я приказал ему спешиться и искать следы.
   Он слез с седла, присел и принялся осматривать землю. К счастью, ярко светила луна, и это облегчало его задачу.
   - Тут много лошадиных следов, капитан, но все идут от Веракрус - это те, кто съезжался на праздник.
   - Вернись немного назад, к озеру. Посмотри там.
   Он выполнил приказ, миновал въезд в hasienda, прошел еще десятка два ярдов и нагнулся.
   - Ну, что, они были здесь?
   - Да, капитан, дюжина или около того. Две лошади кажутся свежими, остальные, должно быть, с утра в пути.
   - Есть ли следы, ведущие от озера?
   - Один. Остальные ведут к озеру.
   - Это наше преимущество, - заметил мексиканский офицер, когда мы повернули лошадей в сторону дороги на Веракрус. - Чтобы добраться до пирамиды Сан Хуана, они должны пересечь Camino Nacional (Национальную дорогу) в районе деревни Лос Рейес. Мы двинемся к Тлаписахуа, а оттуда - к Лос Рейес. У нас в запасе не менее двадцати минут, мы можем догнать их и даже перегнать, прежде чем...
   - Вперед! Галопом! - закричал я, не дожидаясь, пока он докончит фразу, и мы поскакали, пришпоривая лошадей. Луна позволяла легко различать белую дорогу, поэтому не нужно было ни на мгновение натягивать узду. И мы скакали безостановочно, пока не добрались до главной мексиканской дороги. Повернув к городу, на огромной скорости мы промчались через Тлаписахуа. Гром копыт наверняка разбудил жителей местечка, которые давным-давно легли спать.
   Точно так же проскакали мы через Лос Рейес, но здесь уже никого не разбудили: жителей деревушки разбудил предыдущий отряд. И мы, проезжая между двумя рядами домов, видели в окнах встревоженные лица.
   Примерно в миле за Лос Рейес - если двигаться в сторону города, как мы и делали, - дорога на Сан Хуан де Теотйуакан резко сворачивает направо и идет по берегу большого соленого озера Тескоко. Мы не знали, где те, кого мы преследуем, впереди нас или еще позади, и, чтобы понять это, направились к пересечению дорог. Когда мы проезжали небольшую pueblita - деревеньку, ехавший со мной рядом старый следопыт негромко сказал:
   - Свежие следы, капитан. Десять или двенадцать лошадей недавно проходили этой дорогой; и скакали они быстро.
   Не успел он это договорить, как все убедились в его правоте. Обогнув несколько кустов, закрывавших поле зрения, мы увидели впереди на дороге, примерно в полумиле от нас, темное пятно. Это пятно двигалось, и в нем поблескивали металлические искорки-отражения.
   - Salteadores, рог cierto (точно)! - воскликнул Морено, догоняя меня. - Смотрите! Они свернули с главной дороги и направляются к Тескоко.
   Он был прав: темное пятно свернуло с дороги и двинулось направо, разделившись на шесть частей. Грабители скакали строем по двое. Очевидно, нас они еще не заметили, потому что двигались шагом, словно не опасаясь погони. Услышать нас они не могли, потому что дорога была покрыта толстым слоем пыли, заглушающей топот копыт.
   Увидев бандитов, я тут же натянул повод и приказал остановиться. Необходимо было получше разглядеть противника и принять решение, как действовать дальше. Было хорошо видно, как они движутся по отходящей вправо тропе, держа в руках пики (именно блеск их наконечников мы и заметили). Их человек двенадцать - меньше, чем нас. Но даже если бы их было в несколько раз больше, я продолжал бы преследование и знал, что все мои люди пошли бы за мной.
   Задержались мы лишь на несколько секунд. Мексиканский офицер сказал:
   - Как раз удобное место, чтобы их догнать. На протяжении трех лиг нет ни одного куста: даже мыши здесь негде спрятаться.
   - Галопом - вперед! - приказал я, и мы снова поскакали.
   Глава XXVI
   ОКОНЧАНИЕ РОЖДЕСТВЕНСКОГО УЖИНА
   Больше мы не делали попыток скрывать свое присутствие от разбойников. В ярком лунном свете это стало невозможно, и как только мы выехали из-за кустов, они нас увидели. Мы могли судить об этом, потому что они сразу пришпорили своих коней. Судя по тону их восклицаний, которые теперь доносились до нас, они были испуганы.
   Мы продолжали погоню. Скоро мы тоже свернули на дорогу, ведущую к Тескоко, а бандиты теперь были прямо перед нами.
   Отныне вопрос просто в том, чьи кони быстрее, но я не сомневался в результате. С собой я отобрал своих лучших людей, все они великолепные всадники. А американские лошади, мощные и длинноногие, не раз уже показывали свое преимущество перед маленькими мексиканскими мустангами. Но если я не опасался за результат гонки, то боялся того, что может случиться, когда мы догоним разбойников. Отчаянные мексиканские головорезы, зная, что их ожидает смерть, отказываются сдаваться, сражаются до последнего, а предварительно убивают пленных. Не раз слышал я рассказы о том, как прекрасная девушка получала удар мачете в сердце в тот момент, когда отец, брат или возлюбленный находил ее и готов был освободить! Что, если такова же судьба моей суженой?
   Я испытывал острую боль и страх. Но, к счастью, у меня не было времени долго раздумывать об этом. Через десять минут все решится.
   Мы видели, что разбойники предпринимают крайние усилия, чтобы уйти от погони. Размахивая пиками, они настегивали лошадей. Наши кони шли на огромной скорости, они тяжело дышали, и пена срывалась с их губ. Мы все молчали, никто не произнес ни слова, слышался только гром копыт и звон пустых ножен, потому что мы извлекли сабли.
   Вскоре разделявшие нас полмили сократились до четверти. Еще один рывок - и все будет кончено.
   - Рубите каждого, кто будет сопротивляться! - крикнул я своим людям. Но не повредите девушке, ради бога и ради меня!
   Мне показалось, что они поняли причину моей мольбы и сделают все, что только будет в их силах. Так или иначе, это были последние слова, пока морды наших мчащихся лошадей почти не коснулись хвостов мустангов.
   И тогда раздались голоса наших врагов, но не воинственный крик, не клич, призывающий к атаке. Это были трусливые возгласы:
   - Nos rendamos! (Сдаемся!)
   Мы страшно удивились, увидев, как разбойники бросают пики на дорогу и униженно умоляют сохранить им жизнь.
   Только двое попытались сопротивляться, и тут же (в соответствии с моим приказом, который слишком поздно было отменять) замертво упали с седел.
   Человек, который вез пленницу, подъехал ко мне. Девушка сидела перед ним в седле, с серапе на голове и со связанными руками.
   - Сеньор генерал, - сказал разбойник, - отдаю вам пленницу. Я рад, что все так закончилось. Caramba! Никогда бы не взялся за такое дело, если бы не наш вожак. Он убил бы меня, если бы я ослушался. Вот за что нужно быть благодарным! - добавил он, глядя на одного из убитых. - Эль Гуапо больше никогда не сможет отдавать мне такие приказы!
   Я не слушал его. Мысли мои были целиком поглощены девушкой. Я освободил ее от пут. Разбойник с усердием помогал мне. Наконец с ее головы сняли серапе и лунный свет упал на ее лицо. Длинные черные волосы девушки были распущены и растрепались, лицо побледнело, но глаза оставались такими же яркими и прекрасными, так же сверкали жизнью, как всегда.
   Бросив дикий взгляд, она сразу узнала меня и кинулась мне на грудь, воскликнув:
   - Это вы, amante mio (мой любимый)!
   - Да, Lorita querida (возлюбленная)! И вы можете больше не бояться этого человека! Вот он.
   Я указал на мертвого бандита, лежащего лицом кверху. Красивое лицо, искаженное гневом, который он, должно быть, испытывал в свои последние мгновения.
   Она бросила на него один взгляд, вздрогнула и крепче прижалась ко мне, воскликнув:
   - Уведите меня! О, уведите меня!
   Я отвел ее в сторону, и к нам подошли Криттенден и Морено. Поздравив чинамперу со спасением, последний повернулся ко мне и со смехом сказал:
   - Caballero, я должен вам ужин на шестерых. С радостью отдам этот долг завтра, в рождественскую ночь, в ресторане Эспириту Санту, если вам это удобно.
   Я с удивлением посмотрел на него. Подобное предложение в таком месте и в такое время!
   - Не понимаю вас, капитан Морено.
   - Вероятно, поймете, взглянув на это.
   Он протянул руку, и я увидел у него на ладони какой-то круглый, блестящий предмет. Это были золотые часы.
   - Это reloja (часы), - сказал Морено. - Именно их вы помогли унести вору в нашу первую встречу. Как видите, лучшие часы работы Лосада, как я вам и говорил, они обошлись мне в двадцать дублонов. Так что я не преувеличивал, когда заставил потратиться на ужин на шестерых.
   - Но как... где... каким образом вам удалось их вернуть?
   - А! Я совсем забыл! Только что - и непосредственно у самого вора. Вот он лежит. Больше ему ничего не украсть в этом мире, так что не знаю, что он будет делать в том. Mira (Смотрите)!
   Я посмотрел в ту сторону. Морено показывал на тело второго убитого разбойника, в котором я сразу узнал предавшего нас лодочника!
   Теперь я понял, о какой услуге стоимостью в несколько сотен долларов все время твердил pelado. Вор, лодочник и разбойник оказались одним и тем же человеком!
   Наше преследование бандитов так быстро и неожиданно завершилось, что мы успели вернуться в Ла Соледад к полуночной мессе. Но я не принял в ней участие, а заглянул на hasjenda только для того, чтобы прихватить брата моей невесты, который ожидал нас там.
   Я проводил моих будущих родственников до Сан-Исидро, усадил в лодку и вернулся в Ла Соледад. Было уже слишком поздно, чтобы пожелать дамам Коварубио спокойной ночи. Обе сестры легли спать, и, вероятно, донье Игнасии снился человек в мундире с желтыми нашивками, чьи низменные вкусы и пристрастия относительно женщин сделали его в ее глазах чудовищем.
   Опасаясь ее нерасположения, я постарался уехать из Ла Соледад с первыми лучами солнца. К счастью, у меня было правдоподобное объяснение такого раннего отъезда: надо было конвоировать захваченных разбойников в городскую тюрьму.
   Поэтому, поручив капитану Морено попрощаться от моего имени с кузинами, - дядя сам проводил меня, - я уехал задолго до начала almuerzo (второй завтрак). Конечно, Криттенден поехал со мной, хотя и не без сожаления. Он, конечно, предпочел бы остаться.
   В этот день Рождества нам с Морено не довелось вместе позавтракать, но зато мы поужинали с ним в Эспириту Санту. Кроме прежних шестерых, к нам присоединился Криттенден. Ужин был гораздо веселее первого, во всяком случае я так считаю. Потому что в этот вечер не говорилось ничего такого, что могло опечалить или рассердить меня. Даже полковник Эспиноса воздерживался: должно быть, слышал от своего друга Морено, что со временем та, кого он назвал Королевой озер, стала навсегда королевой моего сердца.
   К О Н Е Ц
   1 В 1846-48 гг. США вели захватническую войну против Мексики (здесь и далее - прим. редактора).
   2 Кортес Эрнан - испанский конкистадор; в 1519-21 гг. возглавил завоевательский поход в Мексику.
   3 Монтесума и Куаутемок - верховные вожди ацтеков в период завоевания Америки Кортесом.
   4 Церера - древняя италийско-римская богиня полей, земледелия и хлебных злаков; Флора - римская богиня цветов, юности; Помона - римская богиня плодов и фруктовых деревьев.
   5 Астлан - название легендарной прародины ацтеков.
   6 Малинче (Малинцин) - индейская девушка, в числе других рабынь подаренная отряду конкистадоров Кортеса, стала подругой Кортеса. Не раз помогала испанцам выйти из трудного положения.
   7 Касик - индейский вождь в Мексике и в Центральной Америке.
   8 Лукреция - в римской истории прекрасная и добродетельная супруга Тарквиния Коллатина.
   9 Ундина - по средневековым поверьям дух воды в образе женщины; наяда, русалка.
   10 Дюваль Клод - знаменитый французский разбойник XVII века.
   11 Фут равен 0,3048 м.
   12 Теночтитлан - главный город государства ацтеков.
   13 Миля равна 1,609 км.
   14 Ярд равен 91,44 см.
   15 Лига равна 4,828 км.
   16 В городе Теотиуакан (вблизи Мехико) в VI-XII вв. индейцами тольтеками создан ансамбль храмов с грандиозными "Пирамидой Солнца" и "Пирамидой Луны".
   17 После двухлетней захватнической войны в 1848 г. США навязали Мексике грабительский мирный договор, который был подписан в Гвадалупе-Идальго. По договору к США отходила почти половина территории Мексики. В 1853 г., угрожая новой войной, США принудили Мексику заключить т. н. договор Гадсдена, по которому они получали еще около 140 тыс. кв. км мексиканской территории. В первой половине XIX в. в Мексике образовались партии консерваторов и либералов, боровшихся между собой. В 1854 г. началась буржуазная революция.
   18 Баядера - название, данное европейцами индийским профессиональным танцовщицам.
   19 Серито и Тальони - знаменитые балерины XIX в.
   20 Лотарио - герой пьесы Н. Роу "Кающаяся красавица", бездушный негодяй и соблазнитель женщин.