Томас Росс. Каскадер из Сингапура

   – Доказать это не удалось.
   – Оружие он добывал на Филиппинах. По его словам, покупал на черном рынке, но, скорее всего, выкрадывал с многочисленных американских складов. Дело было в 1946 году, сразу же после войны.
   – Давняя история, – пробурчал Нэш.
   – Во время войны, – невозмутимо продолжал Триппет, – Нэш захватил в плен японского вице-адмирала, а затем освободил его. Это произошло на Себу, не так ли, Джек?
   – Вы знаете, почему я освободил его.
   – Потому, если исходить из моей информации, что вы получили от него сто тысяч долларов.
   – Вранье, – отрезал Нэш. – Я освободил его, потому что японцы грозились истребить на острове всех филиппинцев.
   – Изящная выдумка. В нее поверили даже многие филиппинцы. Джек стал тогда чуть ли не национальным героем. Так уж получилось, что из-за неисправности двигателя гидроплану адмирала пришлось совершить вынужденную посадку, и он аккурат угодил в руки Джека, вместе с девятью старшими офицерами и схемой оборонительных укреплений островов. Джек и адмирал быстро нашли общий язык. Адмирал получил свободу в обмен на схему обороны и сто тысяч долларов, при условии, что широкой общественности станет известно о ложной угрозе массовой резни.
   – Угроза была не ложной и никто не говорил о ста тысячах долларов, – Нэш достал металлическую коробочку с табаком и свернул себе сигарету. – Да и какая разница, с тех пор прошло уже двадцать пять лет.
   – Продолжайте, – посмотрел я на Триплета.
   – Хорошо. Американское командование в Австралии каким-то образом прознало, что Джек собирается освободить адмирала, и ему приказали не обращать внимания ни на какие угрозы. Но Джек не подчинился прямому приказу, переправил схему оборонительных сооружений в Австралию, исхитрился получить сто тысяч долларов, освободил адмирала, филиппинское правительство объявило ему благодарность, а американцы отдали под суд.
   – Хотите выпить? – спросил я Нэша.
   – Конечно.
   – Джин пойдет?
   – Только со льдом. Это все выдумки, – он взял у меня полный бокал. – Филиппинцы дали мне медаль, а не объявили благодарность.
   – Почему вы рассказали все это? – спросил я Триплета.
   – Потому что не доверяю бывшему полковнику, – ответил тот.
   – Меня даже не разжаловали, – пояснил Нэш. – Правда, понизили в звании до майора.
   – Вернемся к моему первому вопросу, Нэш, – предложил я. – Сколько она вам платит?
   Он посмотрел в бокал, словно рассчитывал, что сумма написана на одном из ледяных кубиков.
   – Пять тысяч долларов. Американских.
   – За что?
   – Я укрываю Сачетти от полиции.
   – Где?
   – На моем кампите. Куда я собираюсь отвезти вас.
   – Сачетти сейчас там? – спросил я.
   – Час назад был там.
   – А где ваш кампит?
   – К югу от военно-морской базы, в проливе, недалеко от Селетара.
   – Почему там? – спросил Триппет.
   – Послушайте, я надеюсь, этот лайми ^[11]с нами не едет? – спросил Нэш.
   – Он теперь стопроцентный американец, – возразил я. – И едет с нами.
   – Сэмми был прав, – заметил Триппет. – Я рад, что он вызвал меня.
   – О чем это он? – переспросил Нэш.
   Я предложил ему не обращать внимания на слова Триппета, а он объяснил, что «Вилфреда Мария» стоит в проливе, потому что они скоро снимаются с якоря.
   – Где она вас нашла? – осведомился я.
   – Жена Сачетти?
   – Да.
   – У Толстухи Анни.
   – Когда?
   – Вчера утром.
   – И вам платят пять тысяч долларов только за то, что вы приютили его на несколько дней?
   Нэш вдавил окурок в пепельницу и взглянул на часы.
   – Не только. Сразу после вашей встречи я должен доставить его на яхту.
   – Где назначена встреча?
   – Они платят мне пять тысяч, чтобы я доставил его туда. Заплатите мне столько же, и вы узнаете, куда именно.
   – И лишь потому, что мы оба американцы и все такое, – добавил я.
   – Да, – кивнул Нэш. – Только поэтому.

Глава 23

   Группа американских туристов, все среднего возраста, потные, увешанные фото-и кинокамерами, получали ключи у портье. Их руководитель, суетливый мужчина в ярко-синей рубашке, сурово выговаривал что-то одному из туристов, пожелавшему узнать, почему они остановились здесь, а не в «Сингапуре», как его сестра Ванда, в прошлом году.
   Триппет и я следом за Нэшем протиснулись сквозь толпу, вышли на улицу и направились к стоянке велорикш.
   – Я думал, мы едем на другую сторону Острова, – сказал я Нэшу.
   – Всему свое время, – ответил тот. – Вы берете второго рикшу и прикажите ему следовать за первым.
   – Куда?
   – К Толстухе Анни.
   Я сказал «К Толстухе Анни» нашему рикше-китайцу, и он понимающе улыбнулся.
   Сотню ярдов спустя я высунул голову из-под брезентового полога и оглянулся. Третий велорикша отставал от нас не более, чем на пятьдесят футов, но я не смог разглядеть его пассажиров.
   – Я думаю, за нами следят, – поделился я своими наблюдениями с Триплетом.
   – Кто?
   – Не могу узнать.
   – В данной ситуации трудно предложить прибавить ходу.
   – Тогда удовольствуемся тем, что нас везут и не нужно идти самим.
   Заведение Толстухи Анни не произвело впечатления на Триппета, о чем он и сказал, когда мы остановились у тротуара.
   – Там хорошая гостиная, – вступился я за соотечественницу и расплатился с рикшей.
   Нэш поджидал нас у двери.
   – Пошли.
   Старуха с длинной трубкой все так же сидела на низкой скамье. Нас она словно и не заметила. Мы прошли в следующую комнату, с баром, новеньким кассовым аппаратом и Толстухой Анни, все триста фунтов которой затряслись от радости при виде Нэша.
   – Привет, капитан!
   – Он готов? – спросил Нэш.
   – Ждет, – она посмотрела на меня. – Вы недавно были у нас. Может, успеете перепихнуться? По-быстрому?
   – Не сегодня, – ответил я.
   – А как ваш симпатичный приятель?
   – Благодарю, нет времени, – и Триппет вежливо улыбнулся.
   Нэш двинулся к двери в задней стене, мы – за ним.
   – Мальчики, приходите еще, – крикнула вслед Толстуха Анни.
   Мы оказались в тускло освещенном коридоре. Следующая дверь вывела нас в узенький проулок, по которому мог проехать лишь один велорикша. Китаец с заостренными чертами лица поджидал нас, жадно затягиваясь сигаретой.
   – Кому-то придется ехать на чьих-то коленях, – заметил Нэш. – Я не знал, что нас будет трое.
   – Я сяду на ваши, – сказал мне Триппет.
   – Кто следил за нами, Нэш? – спросил я.
   – Наверное, фараоны.
   – Думаете, мы оставим их с носом?
   – Анни их задержит.
   Я сел рядом с Нэшем, а Триппет плюхнулся мне на колени, и я чуть не взвыл от боли, потому что «смит и вессон» надавил как раз на то место, куда пришелся один из ударов высокого китайца. Наш рикша что-то сказал Нэшу, тот рявкнул в ответ, и мы тронулись с места.
   Выехав из проулка, мы повернули налево. Некоторые прохожие хихикали, видя, что рикша везет трех человек, и Нэш начал бубнить насчет того, что Триппету ехать не стоило. Десять минут спустя рикша свернул на улицу, как я помнил, ведущую к реке Сингапур. На набережной рикша перестал крутить педали, и Нэш спрыгнул на землю.
   – Приехали, – сказал я Триппету.
   – Извините, – улыбнулся он и слез с моих коленей.
   После короткого спора Нэш расплатился с рикшей, спустился по лестнице, ведущей к воде, и дал пинка индусу с желтыми зубами. Тот улыбнулся, просыпаясь, начал развязывать веревку, тянущуюся от его большого пальца к катеру.
   – На борт, – приказал Нэш.
   Мы перелезли на катер, в том числе и сторож-индус, Нэш завел мотор, вывел катер на чистую воду и взял курс к истокам реки. Когда я оглянулся, двое мужчин стояли на той ступеньке, где совсем недавно спал индус, и смотрели на нас. В сумерках я не мог разглядеть их лиц.
   Мы проплыли с милю, и Нэш направил катер к правому берегу. Индус спрыгнул на землю, привязал одну веревку к металлическому кольцу, вторую – к большому пальцу ноги, сверкнул в улыбке желтыми зубами, свернулся калачиком и заснул.
   Мы поднялись на набережную, прошли мимо складов и свернули в какую-то узкую аллею. Нэш остановился то ли у сарая, то ли у гаража, достал ключ, нащупал в темноте замок, отомкнул его, убрал ключ обратно в карман и открыл ворота. Ни я, ни Триппет не вызвались ему помочь.
   В гараже стоял относительно новый «ягуар-240».
   – Ваш? – спросил я.
   – Мой.
   – Контрабанда, похоже, приносит неплохой доход.
   – Я не жалуюсь, – Нэш протянул мне ключ от гаража. – Когда я выеду, закройте ворота и заприте на замок.
   Заурчал двигатель, и «ягуар» медленно выкатился из гаража. Я закрыл ворота, повернул ключ в замке и влез на заднее сидение. Триппет устроился на переднем. Нэш включил фары, выехал на улицу с односторонним движением, через три квартала свернул направо. Чувствовалось, что водитель он никудышный.
   Мы пересекли торговый район Сингапура, выехали на Апэ-Томпсон-Роуд. Поворачивая налево, Нэш едва не столкнулся с «фольксвагеном», а потом чересчур долго ехал на второй передаче.
   – Нам далеко? – спросил я.
   – Одиннадцать, может, двенадцать миль.
   Последующие пятнадцать или двадцать минут мы молчали, Нэш же то и дело ругался, когда мотоциклисты обходили его справа. Оглянувшись в четвертый раз, я заметил, что фары идущей за нами машины не приблизились ни на ярд.
   На Ю-Чу-Канг-Роуд черный «шевель» чуть подрезал нас, но на этот раз Нэш не выругался.
   – Ваш приятель? – спросил я.
   – Не мой.
   – А как насчет того, что едет позади?
   – Кто?
   – Последние двадцать минут за нами едет какая-то машина. Миссис Сачетти просила не привозить хвоста.
   Нэш глянул в зеркало заднего обзора, наверное, впервые за всю поездку, и «ягуар» бросило влево. Триппет схватился за руль и выровнял автомобиль.
   – Я от него оторвусь.
   – Сначала дайте мне выйти из машины, – попросил Триппет.
   – Думаете, у вас получится лучше?
   – Я в этом не сомневаюсь.
   Нэш вдавил в пол педаль газа. Когда нас отделяло от «шевеля» тридцать или сорок ярдов, он трижды мигнул Фарами. В ответ дважды мигнули задние фонари «шевеля». Нэш полностью выключил освещение «ягуара», нажал на тормоза, и машину вынесло на левую обочину шоссе. Затем он заглушил мотор.
   – От этого мы не станем невидимыми, – хмыкнул Триппет.
   – Смотрите.
   Впереди светились задние фонари двух машин, проехавших мимо. Огни первой машины сверкнули, водитель нажал на тормоза, метнулись вправо, пересекая разделительную полосу, затем сместились влево. Потом тормозные фонари погасли, и задние внезапно поднялись вверх, перевернулись три раза и исчезли. Вторая машина подалась вправо, притормозила, затем вновь набрала скорость. Четырехдверного черного «шевеля» давно уже не было видно.
   Мы почти подъехали к машине, слетевшей с дороги. Она перевернулась три раза и лежала на крыше, привалившись к пальме. Около нее начала собираться толпа.
   – Остановитесь, – сказал я Нэшу.
   – Не могу. Мы уже опаздываем. Хотите вы видеть Сачетти или нет?
   – Остановитесь, а не то я сломаю вам шею.
   – Не командуйте мною, Которн.
   Я наклонился вперед, вытянул правую руку и нажал ребром ладони на адамово яблоко Нэша.
   – Остановитесь, – в третий раз повторил я.
   Нэш нажал на педаль тормоза, сбросил скорость, свернул на обочину. Я выскочил из кабины и поспешил к месту аварии. Триппет следовал за мной. Пока мы преодолели пятьдесят ярдов, отделявшие нас от разбитого автомобиля, его пассажиров уже вытащили из-под обломков. Из бака сочился бензин, стекла разлетелись вдребезги, корпус покорежило. Луч фонаря упал на лица пассажиров. В одном я признал детектива-сержанта Хуанга, правда, он лишился одного глаза. В другом – детектива-сержанта Тана. Оба были мертвы.
   – Знаете, кто они? – спросил Триппет.
   – Сингапурская полиция. Те, что допрашивали меня.
   – Представляете, как это произошло?
   – Нет. А вы?
   – Я не уверен, но, скорее всего, «шевель» заставил их резко взять вправо. Он внезапно возник на левой полосе. А потом, должно быть, лопнула шина.
   – Или ее прострелили.
   – Я ничего не слышал, да и выстрел чертовски сложный.
   – Когда сегодня днем в нас стреляли, я тоже не слышал выстрелов.
   – Похоже, Нэш дал сигнал «шевелю», когда мигнул фарами, – заметил Триппет.
   – Я в этом не сомневаюсь.
   – Значит, они все подстроили заранее.
   – Они не могли не принять меры предосторожности, чтобы отсечь хвост.
   – Теперь Сачетти обвинят и в смерти двух полицейских.
   – Едва ли. Мне кажется, тут ничего не удастся доказать.
   Помочь Хуангу и Тану мы ничем не могли, поэтому вернулись к «ягуару» и залезли в кабину.
   – Оба убиты, – информировал Нэша Триппет.
   – Плохо. Можно ехать?
   – Поехали, – разрешил я.
   Еще через две мили Нэш свернул на проселок, который уперся в болото.
   – Дальше пойдем пешком, – обрадовал нас Нэш. Тропа вывела к маленькой, сколоченной из досок пристани.
   – Что теперь? – спросил я.
   – Подождем. Кто-нибудь объявится.
   Мы ждали пять минут, а потом послышался скрип уключин. Кто-то плыл к нам на весельной лодке. Нэш сказал что-то по-китайски, и ему ответили. Голос показался мне знакомым.
   – Сюда, – показал Нэш и направился к дальнему краю пристани. Мы с Триппетом двинулись следом. Лодка уже стояла бортом к пристани. – Вы двое садитесь на корму.
   Мужчина, сидевший на веслах, включил фонарь, и мы с Триппетом слезли на корму.
   – Пусть они мне посветят, – попросил Нэш.
   Мужчина передал фонарь Триппету, и тот осветил нос лодки. Когда Нэш перебрался на лодку, Триппет перевел луч на мужчину, и я понял, почему голос показался мне знакомым. Он принадлежал высокому китайцу, который сначала стрелял в меня на площади Раффлза, а затем избил рукояткой пистолета до потери сознания в каюте «Чикагской красавицы». Без пистолета он выглядел чуть ли не голым.
   Китаец оттолкнулся от пристани и опустил весла на воду. Греб он пятнадцать минут. Наконец, мы оказались борт о борт с кораблем.
   – Теперь вверх по трапу. Зажгите фонарь, – скомандовал Нэш.
   Триплет включил фонарь и поводил лучом по борту, пока не нашел веревочную лестницу с деревянными перекладинами.
   – Вы, парни, поднимаетесь первыми, – продолжил Нэш.
   – Это ваш кампит? – спросил я.
   – Так точно, – ответил Нэш.
   Я поднялся первым, затем помог Триппету перелезть с лестницы на палубу «Вилфреды Марии». Нэш управился сам. Палубу освещали пять или шесть ламп. Длиной «Вилфреда Мария» была футов под семьдесят. Светились также окна каюты в палубной надстройке. Туда и направился Нэш. Мы пошли следом, а китаец, поднявшийся последним, замыкал шествие.
   – Вы уверены, что Сачетти здесь? – голос у меня сломался, как у тринадцатилетнего подростка.
   Нэш ухмыльнулся.
   – Вам действительно не терпится его увидеть, Которн?
   – Я ждал достаточно долго.
   – Его величество в каюте. За этой дверью.
   Я взялся за ручку, замер, на мгновение мне показалось, что сейчас начнется припадок, но все обошлось, и я открыл дверь. Внутри я увидел две койки, несколько стульев, карточный столик, на котором стояли бутылка джина и стакан. Мужчина в синей рубашке, сидевший за столом, долго и пристально смотрел на меня.
   – Привет, Которн, – наконец, поздоровался он, но ни голос, ни лицо не имели никакого отношения к Анджело Сачетти.
   За столом сидел Сэм Дэнджефилд.

Глава 24

   Триппет, Нэш и высокий китаец вошли вслед за мной в каюту, провонявшую запахами пота, гниющей копры, грязного белья и заношенных носков.
   – Привет, Сэм, – ответил я.
   – Присаживайтесь, – предложил Дэнджефилд. – Хотите выпить? Кажется, я еще ни разу не угощал вас.
   – Своей выпивкой нет.
   – Так как?
   – Спасибо, не хочу.
   – Это ваш компаньон? – он кивнул в сторону Триппета.
   – Совершенно верно.
   – Триппет, не так ли?
   – Да.
   – Присаживайтесь, мистер Триппет.
   Сели все, кроме высокого китайца, который привалился к переборке, сложив руки на груди.
   – Вы слишком глубоко копнули, Которн, – синие глаза Дэнджефилда уставились на меня. – Вы туповаты, но копнули слишком глубоко.
   – Мне и сейчас не все ясно, – ответил я.
   – Вы – Дэнджефилд? – вставил Триппет.
   Мужчина за столом кивнул большой лысой головой.
   – Именно так, мистер Триппет. Сэм Дэнджефилд из ФБР. Двадцать семь лет безупречной службы.
   – Это большие деньги, не правда ли, Сэм? Хватит с лихвой, чтобы заплатить по закладной за домик в Боувье.
   – Вы даже не представляете, какие большие, – он посмотрел на Нэша. – Все в порядке?
   Прежде чем ответить, Нэш закончил сворачивать сигарету.
   – Да. Двое полицейский попали в аварию.
   – Погибли?
   – Погибли.
   – Значит, покойников уже трое, – заметил я.
   Дэнджефилд хищно улыбнулся.
   – Вы догадались насчет дочери Лозупоне, так?
   – Две минуты назад. Но вы правы, Сэм, я действительно туповат. Мне следовало раскусить вас в доме То, когда вы с подробностями рассказывали о письме в панамский банк. Я не знал того, что знали вы, а почерпнуть эти подробности вы могли, лишь прочитав это письмо. Следовательно, вы виделись с Карлой. Более того, вы, должно быть, были последним человеком, кто виделся с ней.
   – Одним из последних, Которн, – поправил меня Дэнджефилд. – Одним из последних.
   – Ладно, – кивнул я, – а теперь ближе к делу. Где Сачетти?
   – Скажи ему, кузен Джек.
   Я повернулся к Нэшу.
   – Сачетти на Себу.
   – И что он там делает?
   – Лежит в могиле.
   – Лежит в могиле почти двадцать месяцев, не так ли, кузен Джек? – вмешался Дэнджефилд.
   Нэш поднял глаза к потолку, словно подсчитывая месяцы.
   – Примерно.
   Дэнджефилд налил себе джина.
   – Я намерен рассказать вам обо всем, Которн. Рассказать вам, потому что вы впутались в это дело случайно, да и приглянулись мне. Действительно, приглянулись. Просто вы не так уж умны.
   – Еще я не умею хранить секреты.
   Дэнджефилд отхлебнул джина, посмотрел на меня, поставил стакан на стол, рыгнул и потянулся за сигаретами.
   – Этот вы сохраните. Сколько у нас еще времени? – спросил он Нэша.
   Нэш глянул на часы.
   – Минут сорок.
   – Больше нам и не нужно, – Дэнджефилд посмотрел на китайца. – Открой дверь, тут чертовски жарко.
   Китаец открыл дверь и вновь застыл у переборки.
   – Вы собирались рассказать мне, что случилось с Сачетти, – напомнил я Дэнджефилду. – Я сгораю от любопытства.
   Дэнджефилд хмыкнул.
   – Я знаю, Которн. Знаю, что сгораете. Так вот, прыгнув за борт, Сачетти проплыл под водой к поджидающему его сампану и отправился на Филиппины. Там он никого не знал, но полагал, что все устроится само по себе.
   – Благодаря микрофильму Коула.
   – Совершенно верно. С помощью микрофильма Чарли. Но так уж получилось, что у него кончились деньги. Наведя справки, он узнал, что кузен Джек ссужает жаждущих, правда, под большие проценты, и обратился к нему. Кузен Джек одолжил ему… сколько? Пять тысяч?
   – Шесть, – поправил его Нэш.
   – Шесть. Джек одолжил ему шесть тысяч в расчете получить назад семь, но Анджело просадил все деньги на скачках и не смог заплатить. Джек, естественно, потерял терпение, взял Анджело за руку и отвел его к двум своим бывшим клиентам, которые также не хотели отдавать долг. Они передвигались по Себу на инвалидных колясках, потому что уже не могли ходить на собственных ногах.
   – Нэш рассказывал мне о бейсбольных битах. Только использовал их сам Анджело.
   – Джек – большой выдумщик.
   – Это точно, – согласился я.
   – Заплатить Анджело не мог, поэтому решил взять Джека в долю. Анджело всегда хотелось быть боссом. Вы знаете, в Нью-Йорке и Лос-Анджелесе его и близко не подпускали к руководству, оставляя ему мелочевку. Деньги он собирался получить от крестного, а основную деятельность вести в Сингапуре. Он уже понял, что одному не справиться, и взял в долю Джека, который чувствовал себя на востоке, как рыба – в воде. Короче, Анджело рассказал Джеку, как он намерен шантажировать Чарли Коула, а Джек сказал ему, что нужно для того, чтобы открыть сингапурский филиал. Потом Джек получил возможность внимательно изучить микрофильм и понял, что в руках у него золотая жила. И вот тут Джека обуяла жадность.
   – Не очень-то я и пожадничал, – подал голос Нэш. – Я же взял тебя в долю.
   – Я – твой кузен, – возразил Дэнджефилд. – Так что вся прибыль осталась в семье.
   – Что случилось с Сачетти? – спросил я.
   – Попал под автомобиль, когда переходил улицу. Его задавило насмерть. Ужасно, конечно, но такое может случиться с каждым.
   – Вы с Нэшем действительно двоюродные братья?
   – Да, и росли вместе.
   – В Балтиморе, – добавил Нэш.
   – Сколько осталось времени? – спросил Дэнджефилд Нэша.
   – Двадцать минут.
   – Придется закругляться, Которн. Мы должны поймать прилив.
   – Вы куда-то плывете?
   – Все мы. Путешествие будет коротким.
   – Я вас не задержу.
   – Вы слишком часто шутите, Которн.
   – Вы уверены, что Сачетти мертв?
   – Абсолютно.
   – Кто же тогда женился на дочери То?
   – Мой двоюродный племянник, – ответил Дэнджефилд. – Сын Джека. Отрастил усы, длинные волосы, и кто мог сказать, что он – не Сачетти. Особенно в Сингапуре, где Сачетти никто и не знал.
   – Где он сейчас?
   – Сын Джека? В Панаме.
   – Забирает из банка миллион Лозупоне?
   – Вижу, вы все поняли, Которн.
   – А я, к сожалению, нет, – подал голос Триппет.
   Дэнджефилд одарил нас еще одной малоприятной улыбкой.
   – Сейчас я вам все объясню. Мы с Джеком выросли вместе, как он и сказал, в Балтиморе. В тридцать девятом он не поладил с полицией, но сумел завербоваться в матросы и удрать в Манилу. Перебивался с хлеба на воду, пока не осел на Себу. Я же поступил на юридический факультет. Всегда считался паинькой. Вы в этом не сомневаетесь, Которн, не так ли?
   – Разумеется, – ответил я.
   – Мы постоянно переписывались, а после войны я ему кое в чем помог. В Бюро стекается всякая информация, и я этим воспользовался.
   – А заработанное вы делили пополам?
   – Прибыль была невелика. Но когда Джек заполучил микрофильм Коула, а Анджело угодил под автомобиль, Джек связался со мной. Он не мог обойтись без помощника в Штатах, который знал, как работают Коул, Лозупоне и им подобные, и сколько из них можно выжать. То есть без меня он бы не получил ни цента. Кроме того, только я мог сказать ему, как организовать сеть букмекеров и все остальное. А Джек взял на себя защиту наших интересов в Сингапуре и решил эту проблему, заплатив То триста тысяч долларов.
   – То и его дочь знали, что это сын Нэша, а не Сачетти?
   – Знали, – кивнул Дэнджефилд, – но особо не возражали. Женитьба, к тому же, была чисто номинальной. Сын Джека не жаловал женщин.
   – Он предпочитает мальчиков, – вставил Нэш. – Чертова мамаша слишком его баловала.
   – Это он о своей первой жене, – пояснил Дэнджефилд. – Сейчас он женат на китаянке.
   – Я слышал.
   – Так что в Сингапуре все шло как по маслу. Деньги лились рекой, а То держал правительство за горло угрозой межнациональных распрей. Сачетти и пальцем не трогали, никто не выказывал неудовольствия, как вдруг Чарли Коул взбрыкнул и, не посоветовавшись со мной, позвонил Коллизи в Лос-Анджелес.
   – Вот тут на сцену вывели и меня.
   – Коул запаниковал и не нашел никого другого, к кому он мог бы обратиться.
   – И довериться.
   – Совершенно верно. И довериться.
   – А Коллизи был всего лишь посыльным.
   – Высокооплачиваемым, но посыльным, – подтвердил Дэнджефилд. – Я продумал все детали, но Коул испортил мне игру. Я собирался выжать миллион из Лозупоне, а затем упрятать его за решетку. Если б его перепроводили в Атланту, остальные отстали бы от Коула, и тот продолжал бы платить.
   – А что случилось с Карлой? – спросил я. – Зачем понадобилось убивать ее?
   – Я ее не убивал, – ответил Дэнджефилд. – Я вообще никого не убивал.
   – Тогда ваш приятель у двери.
   – Полицейские утверждают, что ее убил Анджело Сачетти, – ввернул Нэш.
   – Хорошо, – кивнул я. – Это ловкий ход, но зачем потребовалось убивать ее?
   – Карла разбушевалась, узнав, что всем заправляем я и Нэш, а Анджело Сачетти давно в могиле. Она угрожала рассказать обо всем своему старику, спутать нам все планы. Она питала к вам слабость, Которн.
   – Карлу мне жаль, – пожалуй, тут я мог бы добавить что-то еще.
   – Так что мы договорились с ней еще об одной встрече, она принесла письмо, мы взяли его, а затем передали ее тому господину, что стоит у вас за спиной. Мы также позаботились о том, чтобы в ее руке оказался бумажник Сачетти.
   – Все выглядело так, будто полицию сознательно выводили на ложную цель.
   – Мы к этому и стремились. Пусть теперь гадают. Анджело Сачетти исчез той же ночью. Сын Джека подстриг волосы, сбрил усы и улетел в Панаму под своей настоящей фамилией.
   – Потрясающе, – прокомментировал Триппет.
   – Раньше он служил в британской разведке, – пояснил Кэш своему кузену.
   – И теперь работаете на то же ведомство, мистер Триппет? – осведомился Дэнджефилд.
   – Нет. Я продаю старые автомобили.
   – Как Которн, да?
   – Кое-что для меня по-прежнему неясно, – заметил я.
   – С дальнейшими разъяснениями придется подождать, – ответил Дэнджефилд.
   – Нам пора сниматься с якоря. Возьми у этих джентльменов пиджаки, – обратился он к китайцу. – Им, похоже, очень жарко.