Томсон Эми. Цвет дали

   — Кожа плохо. Нельзя ходить, пока дождь не пойдет.
   Тварь снова покачала головой.
   Желтые полосы нетерпения потекли по спине Анито. Если кожа этой твари обгорела сильно, то она перестанет защищать от всяких других болезней. Анито синтезировала лекарство от ожога в своей аллу-а и размазала его по спине этого занудливого создания. Затем протянула ему пищу и заставила оставаться в прохладном лесном сумраке до тех пор, пока не пошел дождь.
   Когда дождь пошел, животное снова вернулось к своему серебристому дереву из мертвого камня. Оно оставалось там, слушая и разговаривая с ящиком, стоявшим у подножия «дерева», пока не стемнело. Анито встретила тварь на опушке и повела по следу, проложенному для них Укатоненом, чтобы показать дорогу в деревню Лайнан.
   Анито ощутила враждебность деревенских сразу же, как только они достигли их дерева. Пчелы тилан вились вокруг них, явно не доверяя их незнакомому запаху. Приветствия старейшин были сдержанны и даже оскорбительно официальны. Тем не менее Анито ответила им со всей вежливостью, которую они заслужили своим положением. Но ни на вес перышка больше или меньше того. Именно так поступил бы Илто. Глянув в сторону, она увидела еле заметную рябь одобрения, скользнувшую по руке Укатонена.
   Энкар выступил вперед и, широко расставив уши, привлек этим жестом внимание всей деревни.
   — Я помогаю Анито в деле, связанном с этими новыми существами, и выражаю благодарность за ваш теплый прием.
   Светло-коричневые пятна замешательства появились на телах жителей деревни. Укатонен тонко и мягко пристыдил их за невежливость. Изящество маневра произвело большое впечатление на Анито.
   А Укатонен между тем продолжал:
   — Хотя Анито молода, но она отлично воспитана одним из лучших из известных мне инката — главным старейшиной Нармолома. Он счел Анито достойной взять эту трудную и таинственную атву. Я путешествовал с Анито и этим странным созданием почти месяц и полностью согласен с суждением Илто об этой отличной молодой старейшине.
   Услыхав слова Укатонена, Анито в удивлении растопырила уши. Энкар обернулся к ней и жестом предложил выйти вперед.
   — Пожалуйста, кене, повторите ей истории, которые вы мне рассказывали. Поведайте все, что вы наблюдали, когда видели этих новых животных. Это ее атва, и она нуждается в нашей помощи, чтобы привести свою атву в гармонию с остальным миром.
   Укатонен сделал шаг назад, оставляя Анито на месте оратора. Старейшины рассматривали ее выжидающе, слушая, что же она им скажет. Анито внезапно ощутила себя маленькой и испуганной. Тяжесть взоров старейшин опустилась на нее петлями огромной змеи матрен. Надо действовать, пока ее не раздавили.
   — Кене-са, — обратилась она, воспользовавшись коллективным официальным титулованием старейшин, — мне очень важно услышать то, что вам известно об этих новых созданиях. Я должна научиться понимать их, прежде чем начинать с ними работать. Пожалуйста, окажите мне помощь.
   И Анито сделала шаг назад, встав рядом с Укатоненом и тем самым освободив место для следующего оратора. Она очень сожалела, что не сумела произнести более внушительную речь.
   Костяшки пальцев Укатонена коснулись ее плеча. Скосив глаза, она уловила слабые тона спокойствия и одобрения.
   Место оратора заняла Лалито — главная старейшина деревни.
   — Мы постараемся помочь тебе. Пожалуйста, будьте как дома и поешьте.
   Лалито подняла корзинку, полную аккуратных пакетов йаррама, и протянула ее обоим гостям. Укатонен взял один пакет, а затем вперед шагнула Анито и взяла два — себе и своей атве. При этом неожиданном жесте рябь удивления омыла тела большинства жителей деревни. Укатонен спокойно поблагодарил Лалито, как будто Анито не сделала ничего необычного.
   Когда церемония кончилась, все уселись и стали есть. Рябь улыбок и проблески разговоров мелькали на телах жителей деревни. Анито вдруг ощутила острую тоску по Нармолому. Здесь она была чужой. Как хотелось ей оказаться дома и начать учиться тому, как быть старейшиной деревни, как хотелось иметь атву, которую она понимала бы. Ей хотелось быть частичкой мира, а не сторонним наблюдателем.
   Укатонен коснулся ее плеча.
   — Ты держалась правильно, — сказал он ей. — Теперь жители деревни на твоей стороне.
   Анито отвернулась, стесняясь его похвал.
   — Это целиком твоя заслуга.
   — Я просто хорошо отозвался о тебе. И ты показала, что я сказал правду.
   — Чем же?
   — Тем, что не рассердилась, когда они были грубы, тем, что не захотела казаться большим, чем ты есть. Ты предстала перед ними смелой молодой старейшиной, отлично справляющейся с неимоверно трудной задачей. Они тебе сочувствуют. И хотят помочь.
   — Но я делала лишь то, чего требует простая вежливость. Каждый воспитанный тенду в таких обстоятельствах сделал бы то же самое.
   — Именно, — отозвался Укатонен. — Ты показала себя умной и хорошо воспитанной.
   — А что нам делать с этим существом?
   — Сейчас? Будем продолжать заботиться о его здоровье, будем наблюдать за ним, чтобы узнать о нем как можно больше. Чем больше мы о нем узнаем, тем легче нам будет с ними иметь дело, когда они вернутся.
   После обеда все деревенские столпились вокруг твари и принялись рассматривать ее. Они были куда грубее людей из деревни Анито. В Нармоломе у неизвестного животного была поддержка уважаемого всеми главного старейшины. А здесь оно было просто одно из животных, намеренно уничтоживших часть дома этих селян. Потребуется время, равное жизни поколения тенду, чтобы лес вернулся в состояние гармонии. Всей деревне предстоит трудиться, чтобы восстановить его, забросив все прочие дела. Неудивительно, что тенду Лайнана так рассержены.
   Анито с тревогой наблюдала за своей атвой, но та достойно выносила грубость деревенских и не выказывала явного гнева. На Анито ее выдержка и спокойствие произвели хорошее впечатление. Наконец создание бросило настойчивый взгляд на Анито и Укатонена. Анито знала его уже достаточно хорошо, чтобы понять, что животное устало и хочет, чтобы все это кончилось побыстрее.
   Укатонен коснулся плеча Лалито.
   — Это существо устало, кене, — сказал он вежливо. — Она нуждается в сне. Могу ли я, с твоего разрешения, забрать Иирин наверх и уложить ее спать?
   Лалито без особого энтузиазма выразила согласие. Достойного пути, чтобы отказать энкару в его просьбе, не существовало — нельзя же терять лицо в присутствии всей деревни.
   — Я отведу это существо в наше гостевое помещение, эк, — предложила Анито. В присутствии всех этих враждебно настроенных деревенских жителей она чувствовала себя неловко и охотно ухватилась за возможность побыть одной.
   Укатонен светом высказал согласие, и Анито сделала знак существу. Она отвела его в гостевую комнату, чуть повыше помещения, в котором жили тонки. Создание закопалось в листья ближайшей постели и тут же уснуло.
   Анито уселась возле стены и смотрела, как оно спит. Глубокое равномерное дыхание было отлично слышно в тишине комнаты. Тварь вела себя шумно даже когда спала. Не следовало ей брать эту тварь в атвы. Ничего, кроме неприятностей, из этого не вышло. Анито покачала головой. Этот жест она позаимствовала у твари, подумала Анито и тут же вспыхнула бежевым оттенком недовольства.
   Вот уже больше полумесяца, как она покинула Нармолом. И вот сейчас, увидев разговаривающих селян, она особенно остро затосковала по дому. Анито просто устала якшаться с неизвестными животными и чужими тенду.
   В комнату вошел Укатонен.
   — А я все удивляюсь, почему ты не возвращаешься?
   — Захотелось немного побыть одной.
   — Ты скучаешь без своей деревни, верно? — спросил Укатонен. — А я, наоборот, никогда не тоскую, даже если долго не оказываюсь среди людей. Месяцами я живу в джунглях один, но никогда не замечаю своего одиночества; зато стоит мне провести ночь в деревне, как тут же охватывает тоска. — Серая печаль на мгновение окутала его. — Мне скучно смотреть на них, слушать их сплетни и россказни. У них есть что-то, чего нет у меня. Должно быть, плохо, если у тебя нет места, к которому ты привязан.
   — Неужели ты нигде не чувствуешь себя дома? — спросила Анито.
   — Иногда бывает, — ответил он. — Случаются в диких зарослях такие минуты, когда ты ощущаешь гармонию. Вот тогда я дома. Иногда я встречаюсь с другими энкарами и тогда тоже ощущаю общность. Это, конечно, не деревня, но… — Волна голубовато-серой печали омыла тело энкара. — Прошло уже много времени с тех пор, как я общался с другими энкарами. Живу как торговец — брожу от одной деревни к другой.
   Анито чувствовала себя польщенной, что ей разрешили хоть на минуту представить себе, что значит быть энкаром. Она коснулась его плеча костяшками пальцев.
   — Прости меня, эй. Может быть, ты хочешь слиться со мной? Может, тогда тебе станет лучше?
   Укатонен с рябью сожаления прикоснулся к ее плечу.
   — Благодарю тебя, Анито, — сказал он, — но тебе необходимо выслушать то, что могут рассказать жители деревни об этих новых существах. Но, может быть, позже мне захочется.
   Они присоединились к старейшинам, сидевшим, беседуя, на берегу пруда. Некоторые в тени соединялись в аллу-а.
   Когда Укатонен и Анито присоединились к старейшинам, все разговоры прекратились.
   — Пожалуйста, расскажите нам о новых существах, — попросил Укатонен.
   И тут же последовал взрыв эмоций, главным образом в тонах гнева и страха, Укатонен поднял руки, и яркие тона потухли.
   — Ты, Корто, — сказал он, показывая на одну из старейшин. — Ты и твой бейми были первыми, кто увидел их. Расскажи, как это было.
   Корто вышла вперед на место оратора. Она застенчиво приветствовала энкара.
   — Как раз шел послеполуденный дождь. Мы с моим бейми шли к пляжу, что на Южном мысу, собирать йаррам и лайррин, когда вдруг услыхали незнакомый звук. Мы поглядели на океан и увидели какую-то огромную белую вещь, которая издавала страшный рев. Сначала я подумала было, что это одна из тех огромных ситарий, о которых нам рассказывали лайли-тенду. Но у нее не было длинных рук. Эта штука вылезла на берег. В ее животе открылась дыра, из которой вышли новые существа. Мне кажется, их было пять. Они были такие белые, что казались больными. Существа ходили по берегу взад и вперед. Они даже карабкались на скалы. Потом они все залезли обратно в брюхо этой огромной штуковины. Немного погодя это большое существо начало лезть по тропе на утес. Ног у него не было, а двигалось оно на серебристых полосах, которые ползли по земле. Существо, наверное, было тяжелым, так как оставляло глубокие следы на песке пляжа. Я послала моего бейми в деревню рассказать о том, что здесь происходит.
   Когда эта большая белая штука оказалась на утесе, из нее вышли существа поменьше. Они делали дыры в камне и заливали их чем-то. Затем раздался страшный шум. Он потряс землю и деревья и распугал всех животных. Я… — Тут Корто вспыхнула коричневым цветом. — Я… убежала, эн. Шум очень испугал меня. Вот и все, что я видела.
   — Спасибо, кене. Ты все сделала верно, — сказал ей Укатонен, темно-синим цветом выражая одобрение. Его похвала лишь усугубила застенчивость старейшины, но Анито заметила, как лазурный кружок гордости загорелся на ее спине, когда та возвращалась на свое место.
   — Кто видел этих существ следующим?
   Вспышки слов пробежали среди собравшихся, подобно тому как ветер скользит меж деревьев. Вперед выступили сразу двое.
   — Лалито послала нас посмотреть на то, что увидела Корто. Мы отправились к утесам. Там уже делали дерево из мертвого камня. Другие новые существа выжигали все растения на утесе. Потом они расстелили на земле толстый покров чего-то прозрачного, как вода, но твердого. Эта вещь начала вспухать и стала похожа на пузырь, только очень большой. Он был в поперечнике по меньшей мере восемь уай и почти такой же высокий, как деревья. Край пузыря был соединен с этой огромной белой громыхающей штукой. Существа стали вытаскивать еще какие-то предметы из брюха этой штуки и складывать их в большие ящики внутри пузыря. Там было по крайней мере с дюжину этих новых животных, эн. Они сняли с себя те белые шкуры, когда вошли внутрь, и мы увидели, что кожа у них коричневая, а на головах — мех, как у цветка та. Под белыми шкурами у них были еще другие. Ужасно они страшные, эн. Они ловили и убивали животных, но не ели их. Они их рубили на части, эн, но не ели.
   — А что еще они делали? — спросил Укатонен.
   Теперь на место оратора выступила Лалито.
   — Они летали по воздуху на каких-то шумных созданиях, сделанных из мертвого камня, — сказала главная старейшина. — Они собирали растения и насекомых. Они покрывали целые деревья этими прозрачными полотнищами, а потом все внутри отравляли. Затем срубали деревья, а всех мертвых зверей, которые жили в деревьях, подбирали. После того как они поймали и убили двух тинок, мы ушли в дерево на другом конце нашей территории. Но там было мало пищи. Некоторые старейшины предпочли умереть или уйти в леса, чтобы остальным хватило еды. После мы вернулись сюда, но к этому времени они сожгли большую часть нашего лучшего леса. Мы потеряли пять деревьев на и множество самых лучших плодовых деревьев.
   Теперь наша деревня не сможет быть такой большой, как раньше. Нашим бейми придется ждать многие годы, пока они станут старейшинами. Ведь мест, которые они могли бы занять, нет. Пройдет много-много лет, прежде чем будет достигнуто равновесие. Я еще никогда не видела такой катастрофы, эй. И я не знаю, что нам делать!
   Укатонен дернул подбородком и сел. Долго молча смотрел перед собой.
   — Ваши неприятности не новы, — сказал он наконец. Потом поднял руки, чтобы погасить переливы недоверия, пробежавшие по коже жителей деревни. — Хотя, конечно, эти новые животные нечто такое, с чем мы встречаемся впервые. Но ведь были деревни, которые теряли большие площади леса, иногда даже большие, чем вы. Эти леса уничтожались пожарами, бурями, наводнениями, оползнями, землетрясениями, и тем не менее деревни их восстанавливали. То же будет и с вами. Энкары знают о вашем несчастье. Они уже послали к вам на помощь меня. Придут и другие. Мы научим вас, как восстановить сожженный лес. Пройдет лишь несколько, сезонов, и у вас будет больше пищи, чем было раньше. От имени энкаров я поговорю с морским народом и попрошу их до лучших времен поставлять вам больше пищи. Морской народ много задолжал энкарам. Они дадут вам еду. Пошлите ваших людей к горным племенам и обменяйте сушеный йаррам на еду. Я дам вам разрешение на охоту в ничейных джунглях, как будто они ваши собственные угодья. Разрешение продлится девять сезонов. После этого оно вам уже не будет нужно.
   — Но, эн, — сказала Лалито, — тогда мы окажемся в большом долгу у энкаров. А как мы расплатимся с ними?
   — Пошлете своих старейшин становиться энкарами вместо того, чтобы давать им умирать в деревне, или отошлете нам кого-нибудь из молодых одаренных бейми.
   Лалито стала тускло-оранжевой.
   — Но ведь ты говоришь о большой жертве, эн. Ты хочешь, чтобы мы отсылали к вам своих старых и утомленных старейшин. Им придется умирать одним, без друзей. Ты просишь наших бейми — наше будущее. Ты хочешь бросить их в чужой и жестокий мир, вдали от деревни, которая их вскормила. Как же мы можем с ними так поступить?
   — Моя жизнь, — мягко сказал энкар, — не пуста. Я прожил жизнь долгую и неплохую. И если я иногда одинок и нахожусь далеко от людей, которые знают меня, то с тем большим удовольствием я вижусь с этими людьми при встречах. У меня множество друзей повсюду. Это хорошая жизнь. И она полна интереснейшими событиями. — Он помолчал. — Если же вам не нужна моя помощь или помощь растений и животных, которую я вам предлагаю, тогда я уйду, а вы можете решать свои проблемы сами. — Он встал, чтобы уйти, не обращая внимания на протесты и мольбы деревенских жителей.
   Лалито схватила его за локоть.
   — Ну пожалуйста, эн! У нас и в уме не было обидеть тебя или других энкаров. Просто мы будем тосковать о своих людях, когда они уйдут к тебе.
   — Ваши старейшины все равно умрут, а тинка, которая захочет стать бейми, всегда найдется, — отозвался Укатонен. Но я благодарен вам, что вы приняли мое предложение. Те, кого вы пошлете к нам, не пожалеют. А я завтра же начну помогать вам перестраивать вашу деревню. Сейчас же мне надо отдохнуть. — Он повернулся и пошел прочь от пруда.
   Анито, которой не хотелось оставаться одной с жителями деревни, последовала за Укатоненом. Тот пребывал в глубокой задумчивости и казался разгневанным.
   Когда они пришли в свою комнату, Анито тихонько коснулась плеча Укатонена. Он повернулся и посмотрел на нее. Красный огонь гнева погас.
   — В чем дело, эн? — спросила она.
   — Ничего такого, что можно было бы изменить, — ответил он, и серое облачко сожаления заволокло его слова. — Трудно иногда бывает разговаривать с деревенскими. Они иначе смотрят на вещи.
   Анито припомнила его недавние слова. Трудно, наверняка трудно быть энкаром. Слишком много времени проводят они в одиночестве. А она с наслаждением вернулась бы в деревню, туда, где кругом нее будут свои. Ей и сейчас их не хватает.
   — Не хочешь ли соединиться со мной, эн? — предложила она, протягивая руки.
   Укатонен окрасился в цвет морской волны — знак приязни.
   — С радостью. Спасибо тебе.
   Они вошли в контакт. Их эго сплелись друг с другом. Анито позволила себе обнажить ощущение горечи одиночества, накопившееся в ней. Она почувствовала, что Укатонен делает то же самое. Горькая волна одиночества, наполнявшая их души, спадала, пока они не согрелись в сплетении своих дружественных эго. Опыт и искусство Укатонена, молодость и энергичность Анито сливались вместе, пока не наступила гармония. А потом они разорвали контакт. Молча посидели, наслаждаясь ощущением радости и близости, которую разделили между собой. Встали и отправились спать.
   Когда Анито утром проснулась, ей почему-то показалось, что она уже в Нармоломе. Но потом она села на постели и тут же поняла, что ее дом все так же далек. По телу прошла волна печали. Это то ощущение уравновешенности и гармонии, которое снизошло на нее вчера ночью, обмануло ее и заставило думать, будто она уже дома. Укатонена уже не было, видимо, он разговаривал с деревенскими. Анито встала и отправилась в дебри, чтобы собрать завтрак для троих. В ближайшем ручье она поймала крупного пондери. Завтрак из него получится отменный, да еще и филе останется, которое можно будет отнести в дар Лалито. Анито смотрела, как исчезают по мере наступления смерти чередующиеся полосы коричневого, зеленого и черного цветов на теле рыбы; ей хотелось по этой игре цвета узнать о будущем, как, говорят, умеют делать энкары. Ничего она не увидела, кроме мертвой рыбы.
   Ее атва сидела на краю спальной платформы, когда Анито вошла в комнату.
   Анито протянула ей свернутый лист с рыбой.
   — Голодна? — спросила она.
   — Спасибо, Анито, — ответила та чистым, понятным языком кожи и протянула руку за рыбой.
   Анито чуть лист не уронила. Вопросительно посмотрела на существо.
   — Укатонен, — ответило существо, протягивая руки так, будто просило слияния.
   Укатонен вступал в контакт с этим существом и дал ему способность говорить. Это была тончайшая работа, и он совершил ее без помощи и поддержки, совершил с той тварью, которая уже убила двоих очень искушенных старейшин.
   — Плохо, — сказала она твари. — Укатонен заболеет. Я помогу.
   Когда несколько минут спустя вошел Укатонен, Анито сразу схватила его за руку.
   — Слияние с этим существом опасно. Ты должен был попросить у меня о поддержке. Ты что же, хочешь погибнуть, как погибли Илто и Кирито?
   Укатонен выпрямился и побагровел.
   — Я энкар! Мне помощь не нужна!
   — А я знаю эту тварь лучше всех живущих! Я видела, как умирала Кирито. Я знаю вкус яда, который убил Илто. Эта тварь — моя атва! Если ты умрешь, в ответе буду я. А чем я заплачу энкарам за твою смерть? Моей деревне придется несколько поколений отрабатывать этот долг! Я отказываюсь взваливать на себя такую ношу.
   — Анито, — мягко сказал ей Укатонен. — Иирин попросила меня об аллу-а. Я увидел в этом благо. Даже если б я умер, ты не отвечала бы за это. Энкары несут на себе весь груз ответственности за принятые ими решения. Твоя деревня нам не задолжала бы.
   — Но я винила бы себя! Перед своей смертью Илто научил меня, как обнаруживать и изгонять яд этого создания, не причиняя себе вреда. Дай мне проверить, насколько ты чист от яда. Если ты умрешь по причине моей бездеятельности, я буду чувствовать себя в долгу, и моей деревне придется отвечать за этот долг, — сказала Анито. — Пожалуйста, эн, разреши мне попробовать. Я не хочу, чтобы ты заболел от моей атвы. Ты слишком нужен мне. Если я ошиблась, то глупой буду выглядеть только я сама. Если права — ты избежишь болезни и смерти.
   Укатонен долго смотрел на нее. Его кожа являла грязноватую смесь противоречивых эмоций. Наконец он протянул руки, соглашаясь на аллу-а.
   — Спасибо, кене.
   Они сели в уголке. Анито слилась с Укатоненом. Обыскала все уголки тела, не нашла ничего. Видимо, он успешно решил задачу, как блокировать эту тварь, чтобы не дать ей вредить другим.
   — Это существо не повредило тебе, эй. Пожалуйста, прости, что я усомнилась в твоих силах. — Анито, стыдясь, опустила глаза.
   Укатонен коснулся ее плеча.
   — Все в порядке, Анито. Спасибо за твою заботу. И я обязательно спрошу тебя, кене, прежде чем сливаться с Иирин. Кстати, а где она?
   Анито огляделась. Ее атвы не было, как не было и ее сумки для сбора еды, а также и говорящего камня. Кожу Анито покрыла рябь удивления и раздражения.
   — Пойду поищу ее.
   — И я с тобой.
   К тому времени, когда они добрались до берега, уже разразился настоящий ливень. Тварь сидела, согнувшись в три погибели, под деревом из мертвого камня, разговаривая на своем шумном-языке со своими невидимыми собеседниками. Несколько глубоких порезов на плече выделялись злым красным цветом даже под странной полупрозрачной пеной. Об этих ранах было необходимо сейчас же позаботиться, иначе тварь заболеет. Анито почувствовала прилив раздражения: что за безголовое существо!
   Она поманила атву в лес и после долгого спора все же уговорила Иирин позволить ей и Укатонену залечить опасные порезы. Когда все кончилось, они все отправились к каменному дереву. Укатонен спросил тварь:
   — Что это такое?
   Лицо атвы посуровело.
   — Я говорю с моим народом. Мой народ очень далеко. Этот ящик посылает слова. Я покажу, — сказала она и начала произносить звуки в ящик.
   Укатонен, расставив уши, внимательно наблюдал, а затем спросил, не сможет ли он поговорить с ее народом. Тварь повозилась со своим говорящим камнем, затем поставила энкара так, чтобы он оказался прямо перед ним. И кивнула Укатонену.
   Укатонен представился, а потом сказал, что деревня очень сердита на новые существа за то, что те сожгли деревенский лес. Спросил, каким образом они думают привести все обратно в состояние гармонии.
   Атва выглядела огорченной и несчастной. Она переводила взгляд с леса на Укатонена, а потом на ящик, который разговаривал с теми — другими — существами. Затем она села перед ящиком и стала производить шум. Анито вслушивалась, но из этих горловых звуков ничего понять было невозможно.
   Тварь кончила говорить. Укатонен и Анито терпеливо ждали ответа от ящика.
   Тогда тварь дотронулась до Укатонена.
   — Мой народ далеко, — сказала она, махнув рукой в направлении неба, как будто ее люди жили в облаках. — Они не говорить… — тут она помолчала, подыскивая нужное слово. — Будет ночь, когда они заговорят с нами.
   — Где твой народ? — спросил Укатонен. — Как они тебя слышат?
   Тварь опять подумала, как бы отыскивая нужные слова. Потом взяла большой круглый камень, положила его на землю, еще раз потрогала, и показала на небо.
   — Этот камень есть… — сказала она и показала опять на небо.
   — Камень — это облака? — спросил Укатонен.
   Существо покачало головой и сделало новую попытку. Укатонен понял:
   — Камень — это солнце? — спросил он и показал твари символ солнца. Тварь подняла другой камень и после долгих стараний объяснила, что этот камень — земля, на которой они сейчас сидят. Еще один камень обозначил место, где живет ее народ.
   Анито покачала головой. То, что говорила тварь, было лишено всякого смысла. Она утверждает, что ее народ будто бы живет на небе, как птицы. Но ведь само существо летать не умеет. Оно и по деревьям-то лазить боится! Так как же ее народ может жить в небе?
   — Этого быть не может, — сказала Анито, повторяя слова Укатонена.
   После этого пошел уж совсем безумный разговор. Тварь не только продолжала твердить, что ее народ живет в небе, но и заявила, что они путешествуют от одной звезды к другой. Она утверждала, что звезды — все равно что солнце, а это уж была полная бессмыслица. Ведь звезды куда меньше солнца, и их можно видеть только по ночам. Да и вообще Анито не такая дура, чтобы по ночам высовывать голову наружу, когда бейл может уловить ее шорох своими чуткими, прослушивающими ночь ушами, и схватить Анито. Между тем существо продолжало бубнить, что ее люди сейчас находятся на пути к другой звезде и что повернуть назад они не могут. Сюда они вернутся после долгого отсутствия. Было только неясно, имеет ли Иирин в виду месяцы, сезоны или годы… но времени пройдет много. Когда завтра взойдет солнце, ее люди будут уже так далеко, что слова Иирин до них не долетят.