Страница:
В этой шумной куче-мале он забыл на время о доме напротив, все разговоры были оставлены на потом, верх одержали эмоции, как только он появился на пороге дома, все еще красный и распаренный после своего чудесного превращения.
Через несколько минут они с удивлением услышали истошные завывания красно-синих сирен. «Какого черта!» подумал, обернувшись на всполохи за окном. Теперь этот дом его больше не волновал. Он вычеркнул его из жизни вместе со всеми его обитателями — мертвыми и еще, возможно, живыми.
Им было столько рассказать друг другу, и Сергей горел желаньем поскорее оказаться один на один с женой. Но в ближайшие часы это явно не удастся. По крайней мере, пока сынишка не угомонится и не пойдет спать.
Поужинали наскоро приготовленным тушеным мясом в горшочках, после чего Сашка потащил показывать «как они обставили дом». Хорошо обставили. Добротно. Ничего не упустив. Но на то и деньги, чтобы обставлять, философски подумалось ему. И в ту же минуту он ощутил себя д о м а. У себя дома, в кругу своей семьи. Любящей семьи…
— …ты лучше скажи, как вам удалось спастись из пожара? — задал Сергей давно мучавший его вопрос.
— Из какого пожара? — непонимающе уставилась на него Лена.
— Прости? — в свою очередь вылупился Сергей. — Что значит «какого»?!
Они лежали в новой для него кровати, в их новой для него спальни. За окном — глубокая ночь. Двадцать минут назад Сашка наконец угомонился в своей комнате и перестал петь песни. Сходивший посмотреть Сергей не мог сдержаться, чтобы не подойти и не поцеловать сына. Тот беспокойно зашевелил во сне ручкой, но нащупав его ладонь, вновь успокоился и мирно засопел в свете ночничка. Сергей выключил свет и вернулся в спальню.
…— Наша старая квартира выгорела дотла! И я собственными глазами видел, как пожарные вынесли два завернутых в брезент тела. И твое кольцо… то самое, помнишь из белого металла с рисунком?
Лена побледнела.
— Когда ты не вернулся после вечеринки на следующее утро, я решила заняться переездом, тем более, прикатила огромная заказанная машина, и носильщики недвусмысленно стали намекать, мол, неплохо бы и мебель потаскать. У них, видите ли все оплачено, и возвращать деньги они совсем не хотят. Управились часам к двум. А тебя все нет. — Лена, посмеиваясь, рассказывала о событиях более, чем месячной давности, словно это было только вчера. Сергей тоже помнил каждую минуту этого кошмара. — Ух, если бы ты знал, как я бесилась, представляя, что с тобой сделаю, когда ты появишься! Мы еще одну ночь провели в квартире, расположившись буквально на полу. Но мы не могли продолжать жить в пустой квартире! — она возмущенно пихнула его в бок. — А тут моя подруга Наташ…, а-а, ты ее все равно не знаешь, она недавно замуж выскочила и, узнав о нашем переезде, попросила пока не продавать квартиру, месяц, не больше, а дать возможность им пожить, пока его родители не переедут к бабке. Короче, все это совершенно неинтересно…
— Да уж. — вставил Сергей, любуясь ее взволнованным лицом.
— Господи, бедная Наташка! Я оставила ей свой телефон, на случай, когда ты соизволишь вернуться из загула. А кольцо она, наверное, где-нибудь нашла под плинтусом… Сама-то я его ужу год не видела… А через три дня заявила в милицию о твоей пропаже. И стала ждать. Деньги, твои, у нас были, наши координаты у всех кому нужно… И… — она запнулась. — И через неделю или что-то вроде, к нам заявились из милиции и, ни слова не говоря ни о каком пожаре, известили о твоей гибели!
Как он и рассчитывал. Только не предполагал, эта информация дойдет до жены. Ведь и он считал, их нет в живых!
— Опознать труп не представилось возможным, так как вспыхнул автомобиль… с тобой… и… там сгорело все практически до тла… А иных следов своего пребывания ты не оставил… ну, у зубного или где там еще… — Лена умолкла, и было видно, она все еще переживает страшные события месячной давности. — Но что с тобой-то случилось? — она устроилась поудобнее, так удобнее целовать его. — На самом деле ушел в запой?
Он рассмеялся и рассказал о своих приключениях вплоть до того момента, когда он взорвал свою машину.
— А после? — ее глаза загадочно мерцали в свете ночника.
Сергею же показалось, ее тело напряглось, когда он рассказывал о парнях в черных кожаных куртках, устроивших за ним погоню по ночному городку. А когда он упомянул про подвал, куда его пытались завести, Лена ощутимо вздрогнула. Приписав это сопереживаниям, продолжил:
— А после передо мной открылись два пути. Один из них, чрезвычайно романтический — затеряться среди бомжей, стать странником, размышляя над бренностью жизни, безропотно снося удары судьбы и уповая на милость людскую, как сказал бы один мой знакомый. А второй путь заключался в том, чтобы снова вернуть смысл существования, но без погружения в нищенскую нирвану. Взять свое, почувствовать себя человеком, самим определяющим свое житие-бытие. Вот так-то… Истина проста, как российский рубль — бороться за счастье-то надобно!
— Ты вернулся в разведку?
«Для начала я вернулся в ЦРУ» чуть было не ляпнул он, но не стал говорить на эту тему, помня, как лихо Лена ставит ярлыки, типа «предатель». А объяснять пришлось бы слишком многое. Всю свою жизнь. И время для объяснений явно не самое подходящее. Поэтому ответил предельно уклончиво:
— Нет, конечно! — «Вот и снова началось вранье в супружеской жизни!» — Я стал готовиться для возвращения в Штаты.
— Зачем! — от удивления она даже перестала касаться губами его лица.
— Как зачем? — искренне удивился он. — А здесь-то мне фиг делать? Вас я считал погибшими, уладил бы кое-какие дела и вперед! Раз эта страна отобрала у меня семью, то на фига мне тут оставаться!
— И ты бы так просто покинул свою Родину? — с деланным возмущением воскликнула она.
— Тише, Сашку разбудишь! — усмехнулся он. — Патриотка ты моя! Знаешь, за этот месяц я многое передумал! И это было не очень-то и просто, принимать какие-то решения, делать выводы, а самое главное — переосмысливать! В Штатах у меня был цель!
— Ты мог бы и здесь поработать «во благо»!
— Здесь? Здесь я работал бы во имя интересов! И прошу заметить, весьма далеких от государственных! Знаешь, за этот месяц утерял связь с этой страной! Пуповина оборвалась. А хищно-ласковые уговоры о великой России перестали действовать!
— А как же твои романтические рассуждения на тему природных российских разухабистых далей, хоть и имеющих зачастую вид дикий и неприглядный совершенно или внутреннего истинного раздолья русской души. — насмешливо передразнила она его, сверкнув из-под полуприкрытых ресниц.
— Гиблая, безнадежная страна с ее глупостью, грубостью, хамской щедростью, тупой и пошлой удалью! А разухабистые дали хлопцы забросали пустыми бутылками и пластиковыми стаканчиками!
— Ничего себе! — присвистнула она. — Тебе бы на «Радио свободы» в советские времена работать!
— В советские времена у меня была Родина… — грустно проговорил он. — А относиться к числу «россиян» нет никакого желания. Ребячество, конечно, но… Они… попытались отнять у меня мечту…
Лена пристально посмотрела ему в глаза и тихо спросила:
— Но ведь ты всю свою жизнь мечтал стать шпионом, не так ли?
Он покачал головой и втянул губы, подыскивая подходящие слова.
— В детстве — да, мечтал, а когда стал взрослее, то поставил перед собой такую цель. А это разные вещи — мечта и цель…
— Да?
— Цель или достигается, или — нет. Мечта же в принципе не может быть достигнута. На то она и мечта… На место одной мечте приходит другая. Мечта — это нечто возвышенное, это то прекрасное, «питающее» нашу душу, и в конечном итоге определяет сущность человека…
Она прижалась к нему всем телом, от близости которого его уже давно бросало в жар и дохнула в ухо:
— А тебе не кажется, мы слишком болтливы?
— Я люблю тебя! — прошептал он в ответ, утыкаясь лицом в ее шею.
— Я тоже люблю тебя, Сережка! — ответила она. — Хоть и чувствую себя героиней сериала что-то вроде «И у кактуса тоже бывают шипы!»
— Или «Жестокие иглы розы…»
— В заднице!
— В зад…
Его организм все-таки не был железным. Он уснул, убаюканный ее ароматной кожей. Лена, удивленно взглянула на его макушку, улыбнулась и слегка отстранясь, стараясь не потревожить, долго смотрела на человека, с которым жизнь, казалось, разлучила навеки, но они вновь упрямо возвращаются друг к другу…
* * *
…Надо признать, для обоих посещение подобного закрытого, да еще «элитного» клуба было впервой. Но отказаться от приглашения было просто невозможно, поэтому немного посомневавшись по поводу выбора одежды, Сергей остановился на традиционном смокинге, решив, лучше перебрать и казаться франтом, нежели швейцар ледяным тоном процедит, сегодня, мол, не подают. Лена втиснулась в умопомрачительную юбчонку, которую Сергей по наивности принял поначалу за одежонку сына. Свободного покроя контрастная блузка оголила ее плечи, держась на теле уж и вовсе диковинным, на его мужской взгляд, образом. Но он промолчал. Во-первых, она и в самом деле выглядела потрясающе — эдакая высокая, стройная, сверкающая леди. А, во-вторых, рассудил, именно так, наверное, и следует одеваться в клуб с эротической шоу-программой. В самом деле, ведь не на оперу же собрались! Конечно, несколько смущало отсутствие на ней нижнего белья. Но, сжав зубы, был вынужден согласиться, такая обливная юбка начисто исключает наличие чего-либо еще.
Как и было обещано по телефону, самый настоящий лимузин поджидал их перед домом строго в назначенное время. Предупредительный шофер услужливо распахнул перед ними заднюю дверь, и они оказались в однокомнатной малогабаритной квартире со всеми удобствами. Это был, вероятно, самый огромный лимузин, в котором ему приходилось ездить. Лена одобрительно хмыкнула и нажала на панель перед ними. С мелодичным перезвоном дверца отъехала в сторону, открыв их взорам небольшой, но богатый бар. А еще через минуту они наслаждались холодным «Мартини Астор». Жизнь, в общем-то, текла в нужном направлении.
Столик в первом ряду небольшого и уютного зала позволял в полной мере наслаждаться происходящим на сцене, чуть возвышавшейся в паре метров. Извинившись, приглашающая сторона обещала присоединиться к ним позже, после того, как уладит несколько неотложных дел. Напомнив, все — за счет заведения, человек пожелал им приятного времяпрепровождения и растворился в полумраке зала. Сделав заказ, Сергей оглядел этот самый зал. Он был совсем небольшой, столиков на пятнадцать, невысокие ярусные уступы служили для того, чтобы сидящим в задних рядах не приходилось вытягивать шеи. Помимо ночничков на каждом круглом столике, зал освещался мягким, словно исходящим от стен, светом. Улыбнувшись своим соседям, также с интересом озиравшимся по сторонам, Сергей повернулся к Лене.
— Неплохо. И публика вроде приличная. — констатировал он, вылавливая из истинно шпионского коктейля «водка-мартини» лимонную дольку.
— Приличная публика по стриптизам не ходит! — с пуританской жеманностью произнесла Лена. — И я предпочитаю оливку…
— Дело вкуса. — покладисто согласился Сергей. — Но все же не стриптиз, а эротика… — и кивнул головой на небольшую полукруглую сцену, на которой явно разворачивалось действо.
Две мулатки, наряженные с максимальной скромностью, под звуки латиноамериканского танго энергично перемещались по ярко освещенной сцене, лавируя между расположенными довольно близко друг от друга традиционными для подобных шоу блестящими металлическими шестами и выделывали такие па, за которые их моментально дисквалифицировали бы на любом конкурсе бальных танцев. Сергей вынужден был признать, эти загорелые и гибкие девчонки свое дело знают. Он начал подтопывать ногой в такт музыке, не забывая, правда, при этом подкрепляться. С интересом скосил глаза на Лену — она довольно долго занималась этими самыми танцами и как раз с латиноамериканским уклоном. Глаза широко раскрыты, нижняя губа прикушена, пальцы постукивают по столу. Она даже наклонилась вперед, так ее захватило это зажигательное танго.
От танцовщиц не укрылось неподдельное восхищение ими белокурой красавицы в первом ряду. Они синхронно поклонились ей, а затем одна из них легко спорхнула со сцены и приблизилась к ним. На Сергея накатило облако парфюмерии, разбавленной потом — девчонки выкладывались на совесть! Продолжая покачивать обнаженными бедрами и зазывающе изгибаться талией, танцовщица неожиданно протянула руки к Лена и подняла ее на ноги. Сделала движение в сторону сцены, словно приглашая с собой. Лена засмеялась и отрицательно покачала головой.
— Нет, нет! Спасибо!
Но танцовщица, что-то лопоча на, черт возьми! испанском, явно не хотела ее отпускать, приглашая ее с собой.
— Та-та-та, сеньорита, та-та-та-та!
Ни черта не поняв, Сергей с интересом ждал, как скоро Лена «сломается». Он-то знал, танцы были ее страстью. Довольно скоро. Буквально секунд через десять она задорно посмотрела на него, словно спрашивая его одобрения. Улыбаясь, он пожал плечами. Под восторженный гром аплодисментов она поднялась вслед за мулаткой на сцену, где сразу же попала в объятия другой танцовщицы…
Она ни в чем не уступала своей партнерше. Также синхронно изгибалась, вместес притопывая ногами. Ззал стонал. Поначалу Сергей опасался, высокие «шпильки» будут ей мешать, но понял, подобные опасения излишни. Эти высоченные каблучищи словно являлись продолжением ног. Она контролировала не только каждую клеточку своего тела, но сцену, одежду, освещение, партнершу. Та ни разу не запуталась руками в порхающей шелковой блузке, их руки всегда встречались там и в ту секунду, когда это было необходимо, не было отдавленных ног или прочих несуразностей.
Переход этой же музыкальной темы в более спокойное и мелодичное звучание… Тела двух женщин словно слились, переплелись, руки, ноги. Перед зрителями мелькало то извивающееся обнаженное тело танцовщицы, то шелковая спина его жены. И он подумал, если жюри раньше их дисквалифицировало, то теперь просто все упали бы в обморок. Бешено раскручиваясь в разные стороны, они затем вновь сходились, все убыстряя свои движения. Сергей обомлел: партнерши так и льнули друг к другу, демонстрируя откровенное, грубое и плохо замаскированное желание…
Снова переход. На этот раз к африканским мотивам. Освещение сцены стало более резки, импульсивным, на контрасте цветов. Общий свет в зале погас совсем. Даже ночнички на столиках еле тлели. И только сцена будто горела закатным пламенем. Резкие, ритмичные такты с преобладанием ударных снова материализовали на сцене вторую танцовщицу. Они втроем закружились в неистовом цветовом вихре, и в какой-то момент обе обнаженные девушки оказались по обе стороны Лены, держа ее за руки. Миг, и веревочные петли, живыми змеями протянувшись от двух шестов, охватили ее запястья, разводя их в стороны. На щиколотках, блестя никелем сомкнулись тонкие прочные браслеты, натягиваясь цепочками к тем же шестам. Моментально ее стретчевая юбка, съежившись, скользнула вверх по бедрам, обнажая их почти до середины.
Сергей замер. Не зная, то ли перестрелять всех к чертовой матери, то ли это обычное дело — так заигрывать с гостями заведения, он ждал реакции Лены. Стоя лицом к залу, она сверкающими глазами, в которых совершенно не было испуга, взглянула на него, и он остался на месте. В следующую секунду позади нее мелькнули женские руки, взвилась словно пиратский флаг черная материя, и ее горящие любопытством и возбуждением глаза, скрылись за непроницаемым шелковым мраком, а обе мулатки словно растворились.
Публика затаила дыхание. Из зала не доносилось ни единого звука. Жила только клубящаяся красным паром сцена. Ритмы стали жестче, и если танго изливалось утонченной испанской страстью, то теперь зал окутывала первобытная дикая страсть Черного Континента. На сцену выскочили шесть чернокожих танцоров, гибких и блестящих от втертого в тела масла. Набедренные повязки искрились серебром, мерцали белки глаз. Ничего не видя, Лена будто все воспринимала посредством музыки и атмосферы. В блуждающей улыбке сверкнули ее зубы, талия и бедра слегка извивались под музыку, приняв правила игры. Мелькающие руки танцовщиков в строгой синхронности имитировали ласкающие движения, иногда так близко от ее тела, что при неверном свете Сергею казалось, будто они дотрагиваются до его жены. Почти через силу ему приходилось одергивать себя, убеждая, мол, это всего лишь шоу…
Музыка все яростнее. Окончательно погасли ночники, и в окружающем мраке адским пламенем горела сцена. Танцоры черными призраками носились по сцене, совершая немыслимо красивые пируэты на маленьком освещенном пятачке. «Тоже мне, „Белая девушка в ожидании Кинг-Конга“!» натужно усмехнулся про себя Сергей и вздрогнул.
За спиной у Лены оказался один из танцовщиков, вращая руками в бешеном темпе. Второй встал перед ней, застыв на мгновенье черным изваянием. Затем их руки с двух сторон устремились к ней, вцепились в блузку и рванули. С треском, слышным даже сквозь грохочущую музыку, материя разошлась по шву и, распавшись на два лоскута, скользнули по обнаженной теперь верхней части тела, утонув в дыму. Сергей вскочил на ноги, но две очень крепкие и сильные пары рук швырнули его обратно в глубокое кресло, а в горло уткнулись два же чрезвычайно острых тускло мерцающих прямых клинка.
Точно такой же или похожий клинок сверкнул и на сцене, вспарывая натянувшуюся на разведенных бедрах девушки юбку. Теперь она была совершенно обнажена, отливая казавшимся бронзовым в этом освещении загаром, словно настоящая путешественница, попавшая в плен дикарей.
Бешенный и страстный барабанный ритм стучал разгоряченной кровью в висках, рубашка облепила тело, а во рту пересохло, словно он никогда в жизни и не пил. Страстно молясь, чтобы все оказалось розыгрышем, чуть дернулся, но клинок надавил, и на воротник брызнула тончайшая струйка крови. Одновременно, помимо своей воли, он чувствовал к тому же и противоестественное первобытное яростное возбуждение, глядя, как, смотревшиеся диким, немыслимым контрастом черные руки ласкали светлое, трепещущее женское тело, на этот раз по-настоящему, умело и с захватывающей жесткостью, мельтеша, будто демонические молнии. Как они следуют очертаниям ее груди, безудержно скользят вниз по красивому впалому животу, обтекают темными струями ее бедра.
В какой-то миг разгоряченным взором он ухватил, как спорхнули серебристые набедренные повязки танцовщиков. Все это больше и больше напоминало ад, и четыре дьявола кружили вокруг, сливаясь с красно-черной игрой светотени. Еще один вдруг оказался позади девушки, одной рукой обхватив и сжав ее грудь, а второй резко запрокинув назад ее голову. Мелькавший вокруг ее шеи белый оскал зубов впился в ее рот.
Шестой же демон прыгнул перед ней, спиной к залу, слегка присел вплотную к ней и, опираясь на ее бедра, медленно распрямился. В мерцающем свете ритмично заходили словно высеченные из опала мышцы его ягодиц.
Отчаявшись проснуться и чувствуя, от безумия его отделяет очень маленький шаг, Сергей с ужасом ждал ее крика, зная, после него он бросится на кинжал. Ждал своего последнего мига… Но его не было. Тело ее выгнулось навстречу, встречая завоевателя, а предательски прорезавшееся зрение выхватило из красного мерцанья ее оскаленный в сладострастном стоне рот, все еще запрокинутую назад голову, влажный кончик языка на верхней губе. Глаза были по-прежнему спрятаны за повязкой, но услужливая память подсказала, как именно они закрываются в истоме, оставляя видимые сквозь пушистые ресницы узкие белые щелочки…
Казалось, черное мускулистое тело само создавало музыку, а не следовало ей, изгибаясь и переливаясь, словно струи водопада…
Сколько времени это продолжалось, Сергей не знал. Просто наступил миг, когда тело негра выгнулось, будто натянутый до предела лук, замерло и обрушилось куда-то вниз, в клубящийся туман. Но сразу же на его месте очутились двое других, закручиваясь в спирали, падая на колени и обвиваясь лианами вокруг ее напряженных голых ног, а Сергей скорее почувствовал, чем увидел, как вздулись мускулы на бедрах, напряглись икры, и побелели на ее животе костяшки пальцев того, кто был сзади…
Блестевшее от пота тело девушки извивалось, словно прекрасная кобра в своем смертоносном танце, но Сергей ясно понимал — она не пыталась вырваться, а была полностью во власти невиданного и не испытанного до сих пор наслаждения…
Тот, сзади, замер в мелкой дрожи и испарился также стремительно, словно его и не было вовсе, ее же тело будто вспыхивало, окруженное со всех сторон четырьмя черными и блестящими мужскими телами, среди мечущихся рук, переплетенных ног, напряженных лиц и пульсирующих в такт бешенной дьявольской музыки мышц…
…Он вскочил, презрев нож, и сел в кровати, дико озираясь в ночной комнате. Руки свело судорогой, и они стали «отходить», покалывая миллионами иголок. Во взмокшую от пота шею, словно в попытке удушить, впилась цепочка.
Лена мирно посапывала рядом, просунув руку под его подушку. И никаких негров поблизости… Но он еще долго с ужасом смотрел на нее, прежде чем до него стало доходить, они — дома, в своей спальне, все это — приснилось, часы на прикроватной тумбочке высвечивают красным 2:45 Р.М., и он в жизни не был ни в каком элитном стрип-клубе на эротическом экзотик-шоу. Не посещал он подобные заведения не из-за каких-то высоких моральных принципов, а просто не было ни желания, ни необходимости.
«Видать, появилась необходимость!» мелькнула четко сформулированная среди разноцветного, искрометного клубка в пылающей голове мысль. «Доходился по лесам, странник хренов!» прошептал он, «Эдак еще…» Заглянул под свое одеяло. «Да ладно тебе, не до такой же степени!» одернул сам себя.
Стоцкий осторожно слез с кровати и прошлепал босыми ногами в гостиную. Не включая света, бухнулся в кресло и налил коньяка. Вытер обильный пот подвернувшейся под руку своей же вчерашней рубашкой, тем не менее, облегченно убедившись, рубашка — самая обычная, а не фрачная, со стоечкой.
«Интересно, в таких случаях к психоаналитику или сексопатологу бежать надо?» успокаиваясь, продолжил он внутренний монолог. «А если попытаться истолковать этот сон, то к чему бы это?.. Или половое созревание в последнюю фазу вступило… Или наоборот вызревание…» Он кощунственным залпом влил в глотку превосходный «Хеннеси» и зажмурился от неожиданного яркого света. В дверном проеме стояла Лена, кутаясь в махровый халат.
— Ах, как это возбуждающе смотрится — голый Серж с коньяком! — оценила она мизансцену.
Он зыркнул налившимися кровью глазами, еще не в силах принять слова, хоть отдаленно связанные с эротикой.
— Кошмар приснился! — буркнул он, предлагая принять это в виде объяснения.
— Ага… — протянула насмешливо девушка. — Кошмар, да? Однако…
Она неотрывно смотрела куда-то в область его живота. Он проследил ее взгляд и, вспыхнув, попытался безуспешно прикрыться скомканной рубашкой.
«Точно — впал в детство! Капут агенту!» еще успел подумать он, прежде чем мозги заблокировались при виде сбрасываемого на пол женского халатика и хищного взгляда его супруги…
Глава 6
Витек Головнин «оттягивался» «Клинским», цвет которого вызывал в памяти видения маленькой тележки на резиновых колесиках, уставленную баночками в окошке двери с надписью «Лаборатория». Но после довольно сумбурного новоселья… этой… ну как ее… ну… в общем, даже «Клинское» было в кайф…
Трель дверного звонка начисто вышибла уже нарождающееся имя счастливой обладательницы новой квартиры в местном престижном краснокирпичном доме.
— …то та, Вть… — невнятно донеслось из его спальни, чутко отреагировав на перемены в шумовом фоне квартиры.
— Откуда я знаю? — искренне удивился Витек.
Взглянул на часы. «Точно, в чухало кто-то захотел!» совсем озлобился он, сопоставив комбинацию стрелок на стенных часах и выведя восемь часов утра. Среда. Восемь часов! С утра в среду! Прямо в восемь часов! Он даже не стал смотреть в глазок, решив сделать себе сюрприз, «воткнув в хлебало» незнакомцу.
Правда, красиво распахнуть металлическую дверь не удалось по двум причинам: тяжело, да и открывалась она наружу. Поэтому он просто наддал ее плечом, вывалившись на загаженную окурками, плевками и сексуальными измышлениями на стенах лестничную клетку.
— Ну что, му…
Страшный прямой удар в нос отбросил назад его голову, тело помимо воли попятилось обратно в квартиру и осело на пол под рогатой вешалкой с одеждой. Голова гудела, глаза залило слезами, неспособными, тем не менее, погасить жуткий фейерверк. Рот наполнился кровью то ли из разбитых губ и зубов, то ли из носа. Но не этот вопрос заботил Витька. Говоря откровенно, его вообще ничто не заботило, ибо от удара голова была пуста.
Сильный рывок в небо, мгновенная пауза и жутчайший контакт чего-то с грудной клеткой. Ноги отрываются от паркетного пола и устремляются по траектории вслед за остальным телом. Композиция приземляется почти в центре неухоженной комнаты, пребольно ударившись по пути затылком о журнальный столик. Но на эту боль уже никто не обращал внимания.
— Эт шо…
Оглушительный звон пощечины, вскрик, бормотание, захлопывающаяся дверь в спальню.
Через несколько минут они с удивлением услышали истошные завывания красно-синих сирен. «Какого черта!» подумал, обернувшись на всполохи за окном. Теперь этот дом его больше не волновал. Он вычеркнул его из жизни вместе со всеми его обитателями — мертвыми и еще, возможно, живыми.
Им было столько рассказать друг другу, и Сергей горел желаньем поскорее оказаться один на один с женой. Но в ближайшие часы это явно не удастся. По крайней мере, пока сынишка не угомонится и не пойдет спать.
Поужинали наскоро приготовленным тушеным мясом в горшочках, после чего Сашка потащил показывать «как они обставили дом». Хорошо обставили. Добротно. Ничего не упустив. Но на то и деньги, чтобы обставлять, философски подумалось ему. И в ту же минуту он ощутил себя д о м а. У себя дома, в кругу своей семьи. Любящей семьи…
16 августа
00:15
— …ты лучше скажи, как вам удалось спастись из пожара? — задал Сергей давно мучавший его вопрос.
— Из какого пожара? — непонимающе уставилась на него Лена.
— Прости? — в свою очередь вылупился Сергей. — Что значит «какого»?!
Они лежали в новой для него кровати, в их новой для него спальни. За окном — глубокая ночь. Двадцать минут назад Сашка наконец угомонился в своей комнате и перестал петь песни. Сходивший посмотреть Сергей не мог сдержаться, чтобы не подойти и не поцеловать сына. Тот беспокойно зашевелил во сне ручкой, но нащупав его ладонь, вновь успокоился и мирно засопел в свете ночничка. Сергей выключил свет и вернулся в спальню.
…— Наша старая квартира выгорела дотла! И я собственными глазами видел, как пожарные вынесли два завернутых в брезент тела. И твое кольцо… то самое, помнишь из белого металла с рисунком?
Лена побледнела.
— Когда ты не вернулся после вечеринки на следующее утро, я решила заняться переездом, тем более, прикатила огромная заказанная машина, и носильщики недвусмысленно стали намекать, мол, неплохо бы и мебель потаскать. У них, видите ли все оплачено, и возвращать деньги они совсем не хотят. Управились часам к двум. А тебя все нет. — Лена, посмеиваясь, рассказывала о событиях более, чем месячной давности, словно это было только вчера. Сергей тоже помнил каждую минуту этого кошмара. — Ух, если бы ты знал, как я бесилась, представляя, что с тобой сделаю, когда ты появишься! Мы еще одну ночь провели в квартире, расположившись буквально на полу. Но мы не могли продолжать жить в пустой квартире! — она возмущенно пихнула его в бок. — А тут моя подруга Наташ…, а-а, ты ее все равно не знаешь, она недавно замуж выскочила и, узнав о нашем переезде, попросила пока не продавать квартиру, месяц, не больше, а дать возможность им пожить, пока его родители не переедут к бабке. Короче, все это совершенно неинтересно…
— Да уж. — вставил Сергей, любуясь ее взволнованным лицом.
— Господи, бедная Наташка! Я оставила ей свой телефон, на случай, когда ты соизволишь вернуться из загула. А кольцо она, наверное, где-нибудь нашла под плинтусом… Сама-то я его ужу год не видела… А через три дня заявила в милицию о твоей пропаже. И стала ждать. Деньги, твои, у нас были, наши координаты у всех кому нужно… И… — она запнулась. — И через неделю или что-то вроде, к нам заявились из милиции и, ни слова не говоря ни о каком пожаре, известили о твоей гибели!
Как он и рассчитывал. Только не предполагал, эта информация дойдет до жены. Ведь и он считал, их нет в живых!
— Опознать труп не представилось возможным, так как вспыхнул автомобиль… с тобой… и… там сгорело все практически до тла… А иных следов своего пребывания ты не оставил… ну, у зубного или где там еще… — Лена умолкла, и было видно, она все еще переживает страшные события месячной давности. — Но что с тобой-то случилось? — она устроилась поудобнее, так удобнее целовать его. — На самом деле ушел в запой?
Он рассмеялся и рассказал о своих приключениях вплоть до того момента, когда он взорвал свою машину.
— А после? — ее глаза загадочно мерцали в свете ночника.
Сергею же показалось, ее тело напряглось, когда он рассказывал о парнях в черных кожаных куртках, устроивших за ним погоню по ночному городку. А когда он упомянул про подвал, куда его пытались завести, Лена ощутимо вздрогнула. Приписав это сопереживаниям, продолжил:
— А после передо мной открылись два пути. Один из них, чрезвычайно романтический — затеряться среди бомжей, стать странником, размышляя над бренностью жизни, безропотно снося удары судьбы и уповая на милость людскую, как сказал бы один мой знакомый. А второй путь заключался в том, чтобы снова вернуть смысл существования, но без погружения в нищенскую нирвану. Взять свое, почувствовать себя человеком, самим определяющим свое житие-бытие. Вот так-то… Истина проста, как российский рубль — бороться за счастье-то надобно!
— Ты вернулся в разведку?
«Для начала я вернулся в ЦРУ» чуть было не ляпнул он, но не стал говорить на эту тему, помня, как лихо Лена ставит ярлыки, типа «предатель». А объяснять пришлось бы слишком многое. Всю свою жизнь. И время для объяснений явно не самое подходящее. Поэтому ответил предельно уклончиво:
— Нет, конечно! — «Вот и снова началось вранье в супружеской жизни!» — Я стал готовиться для возвращения в Штаты.
— Зачем! — от удивления она даже перестала касаться губами его лица.
— Как зачем? — искренне удивился он. — А здесь-то мне фиг делать? Вас я считал погибшими, уладил бы кое-какие дела и вперед! Раз эта страна отобрала у меня семью, то на фига мне тут оставаться!
— И ты бы так просто покинул свою Родину? — с деланным возмущением воскликнула она.
— Тише, Сашку разбудишь! — усмехнулся он. — Патриотка ты моя! Знаешь, за этот месяц я многое передумал! И это было не очень-то и просто, принимать какие-то решения, делать выводы, а самое главное — переосмысливать! В Штатах у меня был цель!
— Ты мог бы и здесь поработать «во благо»!
— Здесь? Здесь я работал бы во имя интересов! И прошу заметить, весьма далеких от государственных! Знаешь, за этот месяц утерял связь с этой страной! Пуповина оборвалась. А хищно-ласковые уговоры о великой России перестали действовать!
— А как же твои романтические рассуждения на тему природных российских разухабистых далей, хоть и имеющих зачастую вид дикий и неприглядный совершенно или внутреннего истинного раздолья русской души. — насмешливо передразнила она его, сверкнув из-под полуприкрытых ресниц.
— Гиблая, безнадежная страна с ее глупостью, грубостью, хамской щедростью, тупой и пошлой удалью! А разухабистые дали хлопцы забросали пустыми бутылками и пластиковыми стаканчиками!
— Ничего себе! — присвистнула она. — Тебе бы на «Радио свободы» в советские времена работать!
— В советские времена у меня была Родина… — грустно проговорил он. — А относиться к числу «россиян» нет никакого желания. Ребячество, конечно, но… Они… попытались отнять у меня мечту…
Лена пристально посмотрела ему в глаза и тихо спросила:
— Но ведь ты всю свою жизнь мечтал стать шпионом, не так ли?
Он покачал головой и втянул губы, подыскивая подходящие слова.
— В детстве — да, мечтал, а когда стал взрослее, то поставил перед собой такую цель. А это разные вещи — мечта и цель…
— Да?
— Цель или достигается, или — нет. Мечта же в принципе не может быть достигнута. На то она и мечта… На место одной мечте приходит другая. Мечта — это нечто возвышенное, это то прекрасное, «питающее» нашу душу, и в конечном итоге определяет сущность человека…
Она прижалась к нему всем телом, от близости которого его уже давно бросало в жар и дохнула в ухо:
— А тебе не кажется, мы слишком болтливы?
— Я люблю тебя! — прошептал он в ответ, утыкаясь лицом в ее шею.
— Я тоже люблю тебя, Сережка! — ответила она. — Хоть и чувствую себя героиней сериала что-то вроде «И у кактуса тоже бывают шипы!»
— Или «Жестокие иглы розы…»
— В заднице!
— В зад…
Его организм все-таки не был железным. Он уснул, убаюканный ее ароматной кожей. Лена, удивленно взглянула на его макушку, улыбнулась и слегка отстранясь, стараясь не потревожить, долго смотрела на человека, с которым жизнь, казалось, разлучила навеки, но они вновь упрямо возвращаются друг к другу…
* * *
…Надо признать, для обоих посещение подобного закрытого, да еще «элитного» клуба было впервой. Но отказаться от приглашения было просто невозможно, поэтому немного посомневавшись по поводу выбора одежды, Сергей остановился на традиционном смокинге, решив, лучше перебрать и казаться франтом, нежели швейцар ледяным тоном процедит, сегодня, мол, не подают. Лена втиснулась в умопомрачительную юбчонку, которую Сергей по наивности принял поначалу за одежонку сына. Свободного покроя контрастная блузка оголила ее плечи, держась на теле уж и вовсе диковинным, на его мужской взгляд, образом. Но он промолчал. Во-первых, она и в самом деле выглядела потрясающе — эдакая высокая, стройная, сверкающая леди. А, во-вторых, рассудил, именно так, наверное, и следует одеваться в клуб с эротической шоу-программой. В самом деле, ведь не на оперу же собрались! Конечно, несколько смущало отсутствие на ней нижнего белья. Но, сжав зубы, был вынужден согласиться, такая обливная юбка начисто исключает наличие чего-либо еще.
Как и было обещано по телефону, самый настоящий лимузин поджидал их перед домом строго в назначенное время. Предупредительный шофер услужливо распахнул перед ними заднюю дверь, и они оказались в однокомнатной малогабаритной квартире со всеми удобствами. Это был, вероятно, самый огромный лимузин, в котором ему приходилось ездить. Лена одобрительно хмыкнула и нажала на панель перед ними. С мелодичным перезвоном дверца отъехала в сторону, открыв их взорам небольшой, но богатый бар. А еще через минуту они наслаждались холодным «Мартини Астор». Жизнь, в общем-то, текла в нужном направлении.
Столик в первом ряду небольшого и уютного зала позволял в полной мере наслаждаться происходящим на сцене, чуть возвышавшейся в паре метров. Извинившись, приглашающая сторона обещала присоединиться к ним позже, после того, как уладит несколько неотложных дел. Напомнив, все — за счет заведения, человек пожелал им приятного времяпрепровождения и растворился в полумраке зала. Сделав заказ, Сергей оглядел этот самый зал. Он был совсем небольшой, столиков на пятнадцать, невысокие ярусные уступы служили для того, чтобы сидящим в задних рядах не приходилось вытягивать шеи. Помимо ночничков на каждом круглом столике, зал освещался мягким, словно исходящим от стен, светом. Улыбнувшись своим соседям, также с интересом озиравшимся по сторонам, Сергей повернулся к Лене.
— Неплохо. И публика вроде приличная. — констатировал он, вылавливая из истинно шпионского коктейля «водка-мартини» лимонную дольку.
— Приличная публика по стриптизам не ходит! — с пуританской жеманностью произнесла Лена. — И я предпочитаю оливку…
— Дело вкуса. — покладисто согласился Сергей. — Но все же не стриптиз, а эротика… — и кивнул головой на небольшую полукруглую сцену, на которой явно разворачивалось действо.
Две мулатки, наряженные с максимальной скромностью, под звуки латиноамериканского танго энергично перемещались по ярко освещенной сцене, лавируя между расположенными довольно близко друг от друга традиционными для подобных шоу блестящими металлическими шестами и выделывали такие па, за которые их моментально дисквалифицировали бы на любом конкурсе бальных танцев. Сергей вынужден был признать, эти загорелые и гибкие девчонки свое дело знают. Он начал подтопывать ногой в такт музыке, не забывая, правда, при этом подкрепляться. С интересом скосил глаза на Лену — она довольно долго занималась этими самыми танцами и как раз с латиноамериканским уклоном. Глаза широко раскрыты, нижняя губа прикушена, пальцы постукивают по столу. Она даже наклонилась вперед, так ее захватило это зажигательное танго.
От танцовщиц не укрылось неподдельное восхищение ими белокурой красавицы в первом ряду. Они синхронно поклонились ей, а затем одна из них легко спорхнула со сцены и приблизилась к ним. На Сергея накатило облако парфюмерии, разбавленной потом — девчонки выкладывались на совесть! Продолжая покачивать обнаженными бедрами и зазывающе изгибаться талией, танцовщица неожиданно протянула руки к Лена и подняла ее на ноги. Сделала движение в сторону сцены, словно приглашая с собой. Лена засмеялась и отрицательно покачала головой.
— Нет, нет! Спасибо!
Но танцовщица, что-то лопоча на, черт возьми! испанском, явно не хотела ее отпускать, приглашая ее с собой.
— Та-та-та, сеньорита, та-та-та-та!
Ни черта не поняв, Сергей с интересом ждал, как скоро Лена «сломается». Он-то знал, танцы были ее страстью. Довольно скоро. Буквально секунд через десять она задорно посмотрела на него, словно спрашивая его одобрения. Улыбаясь, он пожал плечами. Под восторженный гром аплодисментов она поднялась вслед за мулаткой на сцену, где сразу же попала в объятия другой танцовщицы…
Она ни в чем не уступала своей партнерше. Также синхронно изгибалась, вместес притопывая ногами. Ззал стонал. Поначалу Сергей опасался, высокие «шпильки» будут ей мешать, но понял, подобные опасения излишни. Эти высоченные каблучищи словно являлись продолжением ног. Она контролировала не только каждую клеточку своего тела, но сцену, одежду, освещение, партнершу. Та ни разу не запуталась руками в порхающей шелковой блузке, их руки всегда встречались там и в ту секунду, когда это было необходимо, не было отдавленных ног или прочих несуразностей.
Переход этой же музыкальной темы в более спокойное и мелодичное звучание… Тела двух женщин словно слились, переплелись, руки, ноги. Перед зрителями мелькало то извивающееся обнаженное тело танцовщицы, то шелковая спина его жены. И он подумал, если жюри раньше их дисквалифицировало, то теперь просто все упали бы в обморок. Бешено раскручиваясь в разные стороны, они затем вновь сходились, все убыстряя свои движения. Сергей обомлел: партнерши так и льнули друг к другу, демонстрируя откровенное, грубое и плохо замаскированное желание…
Снова переход. На этот раз к африканским мотивам. Освещение сцены стало более резки, импульсивным, на контрасте цветов. Общий свет в зале погас совсем. Даже ночнички на столиках еле тлели. И только сцена будто горела закатным пламенем. Резкие, ритмичные такты с преобладанием ударных снова материализовали на сцене вторую танцовщицу. Они втроем закружились в неистовом цветовом вихре, и в какой-то момент обе обнаженные девушки оказались по обе стороны Лены, держа ее за руки. Миг, и веревочные петли, живыми змеями протянувшись от двух шестов, охватили ее запястья, разводя их в стороны. На щиколотках, блестя никелем сомкнулись тонкие прочные браслеты, натягиваясь цепочками к тем же шестам. Моментально ее стретчевая юбка, съежившись, скользнула вверх по бедрам, обнажая их почти до середины.
Сергей замер. Не зная, то ли перестрелять всех к чертовой матери, то ли это обычное дело — так заигрывать с гостями заведения, он ждал реакции Лены. Стоя лицом к залу, она сверкающими глазами, в которых совершенно не было испуга, взглянула на него, и он остался на месте. В следующую секунду позади нее мелькнули женские руки, взвилась словно пиратский флаг черная материя, и ее горящие любопытством и возбуждением глаза, скрылись за непроницаемым шелковым мраком, а обе мулатки словно растворились.
Публика затаила дыхание. Из зала не доносилось ни единого звука. Жила только клубящаяся красным паром сцена. Ритмы стали жестче, и если танго изливалось утонченной испанской страстью, то теперь зал окутывала первобытная дикая страсть Черного Континента. На сцену выскочили шесть чернокожих танцоров, гибких и блестящих от втертого в тела масла. Набедренные повязки искрились серебром, мерцали белки глаз. Ничего не видя, Лена будто все воспринимала посредством музыки и атмосферы. В блуждающей улыбке сверкнули ее зубы, талия и бедра слегка извивались под музыку, приняв правила игры. Мелькающие руки танцовщиков в строгой синхронности имитировали ласкающие движения, иногда так близко от ее тела, что при неверном свете Сергею казалось, будто они дотрагиваются до его жены. Почти через силу ему приходилось одергивать себя, убеждая, мол, это всего лишь шоу…
Музыка все яростнее. Окончательно погасли ночники, и в окружающем мраке адским пламенем горела сцена. Танцоры черными призраками носились по сцене, совершая немыслимо красивые пируэты на маленьком освещенном пятачке. «Тоже мне, „Белая девушка в ожидании Кинг-Конга“!» натужно усмехнулся про себя Сергей и вздрогнул.
За спиной у Лены оказался один из танцовщиков, вращая руками в бешеном темпе. Второй встал перед ней, застыв на мгновенье черным изваянием. Затем их руки с двух сторон устремились к ней, вцепились в блузку и рванули. С треском, слышным даже сквозь грохочущую музыку, материя разошлась по шву и, распавшись на два лоскута, скользнули по обнаженной теперь верхней части тела, утонув в дыму. Сергей вскочил на ноги, но две очень крепкие и сильные пары рук швырнули его обратно в глубокое кресло, а в горло уткнулись два же чрезвычайно острых тускло мерцающих прямых клинка.
Точно такой же или похожий клинок сверкнул и на сцене, вспарывая натянувшуюся на разведенных бедрах девушки юбку. Теперь она была совершенно обнажена, отливая казавшимся бронзовым в этом освещении загаром, словно настоящая путешественница, попавшая в плен дикарей.
Бешенный и страстный барабанный ритм стучал разгоряченной кровью в висках, рубашка облепила тело, а во рту пересохло, словно он никогда в жизни и не пил. Страстно молясь, чтобы все оказалось розыгрышем, чуть дернулся, но клинок надавил, и на воротник брызнула тончайшая струйка крови. Одновременно, помимо своей воли, он чувствовал к тому же и противоестественное первобытное яростное возбуждение, глядя, как, смотревшиеся диким, немыслимым контрастом черные руки ласкали светлое, трепещущее женское тело, на этот раз по-настоящему, умело и с захватывающей жесткостью, мельтеша, будто демонические молнии. Как они следуют очертаниям ее груди, безудержно скользят вниз по красивому впалому животу, обтекают темными струями ее бедра.
В какой-то миг разгоряченным взором он ухватил, как спорхнули серебристые набедренные повязки танцовщиков. Все это больше и больше напоминало ад, и четыре дьявола кружили вокруг, сливаясь с красно-черной игрой светотени. Еще один вдруг оказался позади девушки, одной рукой обхватив и сжав ее грудь, а второй резко запрокинув назад ее голову. Мелькавший вокруг ее шеи белый оскал зубов впился в ее рот.
Шестой же демон прыгнул перед ней, спиной к залу, слегка присел вплотную к ней и, опираясь на ее бедра, медленно распрямился. В мерцающем свете ритмично заходили словно высеченные из опала мышцы его ягодиц.
Отчаявшись проснуться и чувствуя, от безумия его отделяет очень маленький шаг, Сергей с ужасом ждал ее крика, зная, после него он бросится на кинжал. Ждал своего последнего мига… Но его не было. Тело ее выгнулось навстречу, встречая завоевателя, а предательски прорезавшееся зрение выхватило из красного мерцанья ее оскаленный в сладострастном стоне рот, все еще запрокинутую назад голову, влажный кончик языка на верхней губе. Глаза были по-прежнему спрятаны за повязкой, но услужливая память подсказала, как именно они закрываются в истоме, оставляя видимые сквозь пушистые ресницы узкие белые щелочки…
Казалось, черное мускулистое тело само создавало музыку, а не следовало ей, изгибаясь и переливаясь, словно струи водопада…
Сколько времени это продолжалось, Сергей не знал. Просто наступил миг, когда тело негра выгнулось, будто натянутый до предела лук, замерло и обрушилось куда-то вниз, в клубящийся туман. Но сразу же на его месте очутились двое других, закручиваясь в спирали, падая на колени и обвиваясь лианами вокруг ее напряженных голых ног, а Сергей скорее почувствовал, чем увидел, как вздулись мускулы на бедрах, напряглись икры, и побелели на ее животе костяшки пальцев того, кто был сзади…
Блестевшее от пота тело девушки извивалось, словно прекрасная кобра в своем смертоносном танце, но Сергей ясно понимал — она не пыталась вырваться, а была полностью во власти невиданного и не испытанного до сих пор наслаждения…
Тот, сзади, замер в мелкой дрожи и испарился также стремительно, словно его и не было вовсе, ее же тело будто вспыхивало, окруженное со всех сторон четырьмя черными и блестящими мужскими телами, среди мечущихся рук, переплетенных ног, напряженных лиц и пульсирующих в такт бешенной дьявольской музыки мышц…
…Он вскочил, презрев нож, и сел в кровати, дико озираясь в ночной комнате. Руки свело судорогой, и они стали «отходить», покалывая миллионами иголок. Во взмокшую от пота шею, словно в попытке удушить, впилась цепочка.
Лена мирно посапывала рядом, просунув руку под его подушку. И никаких негров поблизости… Но он еще долго с ужасом смотрел на нее, прежде чем до него стало доходить, они — дома, в своей спальне, все это — приснилось, часы на прикроватной тумбочке высвечивают красным 2:45 Р.М., и он в жизни не был ни в каком элитном стрип-клубе на эротическом экзотик-шоу. Не посещал он подобные заведения не из-за каких-то высоких моральных принципов, а просто не было ни желания, ни необходимости.
«Видать, появилась необходимость!» мелькнула четко сформулированная среди разноцветного, искрометного клубка в пылающей голове мысль. «Доходился по лесам, странник хренов!» прошептал он, «Эдак еще…» Заглянул под свое одеяло. «Да ладно тебе, не до такой же степени!» одернул сам себя.
Стоцкий осторожно слез с кровати и прошлепал босыми ногами в гостиную. Не включая света, бухнулся в кресло и налил коньяка. Вытер обильный пот подвернувшейся под руку своей же вчерашней рубашкой, тем не менее, облегченно убедившись, рубашка — самая обычная, а не фрачная, со стоечкой.
«Интересно, в таких случаях к психоаналитику или сексопатологу бежать надо?» успокаиваясь, продолжил он внутренний монолог. «А если попытаться истолковать этот сон, то к чему бы это?.. Или половое созревание в последнюю фазу вступило… Или наоборот вызревание…» Он кощунственным залпом влил в глотку превосходный «Хеннеси» и зажмурился от неожиданного яркого света. В дверном проеме стояла Лена, кутаясь в махровый халат.
— Ах, как это возбуждающе смотрится — голый Серж с коньяком! — оценила она мизансцену.
Он зыркнул налившимися кровью глазами, еще не в силах принять слова, хоть отдаленно связанные с эротикой.
— Кошмар приснился! — буркнул он, предлагая принять это в виде объяснения.
— Ага… — протянула насмешливо девушка. — Кошмар, да? Однако…
Она неотрывно смотрела куда-то в область его живота. Он проследил ее взгляд и, вспыхнув, попытался безуспешно прикрыться скомканной рубашкой.
«Точно — впал в детство! Капут агенту!» еще успел подумать он, прежде чем мозги заблокировались при виде сбрасываемого на пол женского халатика и хищного взгляда его супруги…
Глава 6
19 августа
11:00
Витек Головнин «оттягивался» «Клинским», цвет которого вызывал в памяти видения маленькой тележки на резиновых колесиках, уставленную баночками в окошке двери с надписью «Лаборатория». Но после довольно сумбурного новоселья… этой… ну как ее… ну… в общем, даже «Клинское» было в кайф…
Трель дверного звонка начисто вышибла уже нарождающееся имя счастливой обладательницы новой квартиры в местном престижном краснокирпичном доме.
— …то та, Вть… — невнятно донеслось из его спальни, чутко отреагировав на перемены в шумовом фоне квартиры.
— Откуда я знаю? — искренне удивился Витек.
Взглянул на часы. «Точно, в чухало кто-то захотел!» совсем озлобился он, сопоставив комбинацию стрелок на стенных часах и выведя восемь часов утра. Среда. Восемь часов! С утра в среду! Прямо в восемь часов! Он даже не стал смотреть в глазок, решив сделать себе сюрприз, «воткнув в хлебало» незнакомцу.
Правда, красиво распахнуть металлическую дверь не удалось по двум причинам: тяжело, да и открывалась она наружу. Поэтому он просто наддал ее плечом, вывалившись на загаженную окурками, плевками и сексуальными измышлениями на стенах лестничную клетку.
— Ну что, му…
Страшный прямой удар в нос отбросил назад его голову, тело помимо воли попятилось обратно в квартиру и осело на пол под рогатой вешалкой с одеждой. Голова гудела, глаза залило слезами, неспособными, тем не менее, погасить жуткий фейерверк. Рот наполнился кровью то ли из разбитых губ и зубов, то ли из носа. Но не этот вопрос заботил Витька. Говоря откровенно, его вообще ничто не заботило, ибо от удара голова была пуста.
Сильный рывок в небо, мгновенная пауза и жутчайший контакт чего-то с грудной клеткой. Ноги отрываются от паркетного пола и устремляются по траектории вслед за остальным телом. Композиция приземляется почти в центре неухоженной комнаты, пребольно ударившись по пути затылком о журнальный столик. Но на эту боль уже никто не обращал внимания.
— Эт шо…
Оглушительный звон пощечины, вскрик, бормотание, захлопывающаяся дверь в спальню.