– А куда мне, мой мальчик, торопиться? – дядь-Юра покачал головой. – Торопиться мне уже некуда.
– Тогда давай зайдем ко мне, я возьму Аргошку, выгуляем, и я тебе кое-что расскажу.
– Ты уверен, что это нужно сделать именно сегодня?
– Время детское, – отвечал Артем и вдруг широко улыбнулся. – Дядь-Юр, я действительно пьян как фортепьян! Я повторяюсь!
Они вышли из цирка, прошли до угла, свернули, свернули еще раз и оказались в переулке, о существовании которого мало кто знал, кроме циркового народа и местных жителей. Днем там стояли машины бизнесменов, имевших конторы на проспекте, к ночи становилось пусто. Сейчас вот, кроме нескольких фургонов и загородившего ворота слоновоза, имелся только Артемов «форд».
Собственно говоря, в переулок можно было попасть и из циркового двора, что артисты и делали, торопясь вечером в общагу. Но Артему с дядь-Юрой и торопиться-то было некуда.
– Так вот, дядь-Юр, если ты в этом «Креативе» бывал, то знаешь…
Артема прервал звонкий лай. Из-за фургона выскочил и понесся ему навстречу Арго, волоча по асфальту поводок.
– Аргошка! Скотина! – воскликнул Артем, когда пес шлепнул его передними лапами по груди. – Хорош целоваться!
– Вот вы его и догуляйте, а я пошла! – крикнула издали Наталья, дама такой толщины, что цирковые, обычно считавшие женскую полноту наилучшим поводом для шуток, таращились на нее с каким-то первобытным почтением. Опять же, хозяйка гостиницы, как по документам числилась общага, поди брякни какую чушь – потом не обрадуешься…
Наталья вперевалочку вернулась в общагу. Артем и дядь-Юра переглянулись.
– Обмен веществ, ничего не поделаешь, – сказал дядь-Юра. – Послушай, мальчик, ведь у тебя с ней что-то там было!
– Было, – согласился Артем. – Семьдесят кило назад. Или даже, наверно, восемьдесят.
Наталья работала «каучук», и вовсе незачем было ей торопиться замуж и рожать дитя, она и в тридцать пять лет прекрасно бы успела решить эту проблему. Но ей вдруг показалось, что двадцать восемь – крайний срок.
Сперва она полгода провалялась на сохранении, потом дура-врачиха перекормила ее гормональными средствами, и из тонкой, как струнка, легкой, как пушинка, красавицы получился сущий бегемот. Однако бегемот не мог без цирка… И вот уже лет двадцать, бросив якорь и погрязнув в оседлой жизни, Наталья хозяйничала в общаге.
– Аргошка, фу, мерзавец! – крикнул он псу, который уже обнюхивал какую-то дрянь. Недавно в цирке опять травили крыс – только недоставало, чтобы он нашел и притащил хозяину в подарок дохлую крысу!
– Вообще-то, мальчик, сдается мне, что он уже неплохо выгулян, – заметил дядь-Юра. – И какого хрена сейчас тут околачиваться – лично я не понимаю.
– Ладно, дядь-Юр, – Согласился Артем, – бери меня, вяжи меня, тащии меня с этим поросенком до общаги.
Бери меня, вяжи меня – это было с давних времен, когда двадцатипятилетний Артем и пятидесятилетний дядь-Юра как-то вдруг сошлись на почве общих амурных похождений. Причем тогда Артем, потерпевший полный крах семейной жизни, развил такую бурную деятельность, что дядь-Юра при нем процветал, как султан в гареме. Когда же это было?..
Общага занимала угловое здание, точнее, два его этажа. Алешин быстро зашагал к перекрестку. Незастегнутый плащ развевался – и издали, да еще впотьмах, хозяин плаща действительно был похож на привидение.
Он шел по самой середине переулка – узкие тротуары были выщерблены, и Алешин не хотел спотыкаться. Артем, сопровождая Арго, который еще не на каждой собачьей точке отметился, шагал, напротив, впритирку к стене. До перекрестка они дошли почти одновременно, разве что Артем – с отставанием метров на десять, и тут обоих ослепил свет фар.
Непонятно откуда взявшаяся машина на немалой скорости понеслась как-то боком, юзом, Артем успел отскочить, Алешин упал. И машина, заложив вираж, унеслась с визгом. Арго залаял, Артем бросился к дядь-Юре.
Тот лежал на спине, раскинув руки. И даже не пытался встать…
– Дядь-Юр!.. – заорал Артем, грохаясь на колени.
– Ничего… – прошептал Алешин. – Мальчик… мобилка…
Арго продолжал лаять вслед исчезнувшей машине.
– Ты только не шевелись! Не двигайся, слышишь?
Артем вынул из кармана его плаща мобильный телефон, вызвал сперва «скорую», потом – милицию.
– Ты лежи, слышишь?
– Татьяна меня убьет, – очень тихо и очень внятно сказал Алешин. – Плащ новый, вчера купила.
– Молчи ты! – прикрикнул Артем. – У тебя, может, ребро сломано! Дышать как – не больно?
– Нормально…
– Пальцами пошевели! Всеми!
– Шевелятся. Помоги-ка…
– А что не так?
– Крыша едет…
– Тем более – не дергайся!
Артем раз в жизни перепугался до полусмерти – прямо при нем, пролетев в двух метрах от его носа, упала с трапеции девчонка, решившая поразить мир отвагой и работавшая без лонжи. Столпились, спросили, как самочувствие, упрямая девка брякнула, что нормально, кто-то сдуру протянул ей руку, она приподнялась, держась, села – и вдруг у нее хлынула горлом кровь.
Артем стал искать у дядь-Юры пульс и с перепугу не нашел. Он подумал – не умнее ли добежать до цирка, поднять переполох, может, там каким-то чудом застряла медсестра? Но оставить Алешина одного в темноте было бы преступлением – по крайней мере, так ему сейчас казалось.
Арго понял, что стряслась беда. Лег на асфальт рядом с дядь-Юрой, положил морду ему на бедро и сделал такие глаза, что вот-вот навернутся слезы с грецкий орех, никак не меньше.
«Скорая» приехала сравнительно быстро – и четверти часа не прошло. Артем правильно сделал, что назвал фамилию пострадавшего. Определенно, дядь-Юра успел стать городским любимцем.
А вот когда заявилась милицейская машина, Артем оказался в немалом затруднении.
Он не мог сказать того, что понял, сидя на асфальте рядом с Алешиным. Оба высокие, худощавые, сутулые, в светлых плащах – и машина определенно приезжала не за Алешиным! Машине нужен был человек, который, сидя ночью в компьютерном подвале, слышал на лестнице что-то этакое! Машине нужен был человек, который осознал свою сопричастность к этому странному делу. И машина знала, что он как раз в это время должен оказаться на перекрестке, направляясь из цирка в общагу!..
Значит… значит…
Валера из «Креатива»?!.
Валера точно знал, куда пошел Артем с ноутбуком и с какой стороны он явится в общагу. Но какие у него были основания для убийства? Только то, что Артем, притворяясь алкоголиком, задавал вопросы касательно Забелина и Киреева?
Почему он ни с того ни с сего принял такое страшное решение? А ведь еще нужно было раздобыть машину, сесть за руль самому или убедить шофера, что иным путем от Артема не избавиться…
Все это были странности такого качества, что сам себе начнешь излагать – и то спятишь. Посторонним же – и пытаться не стоит…
Объяснив милиции, как было дело, описав примерные габариты странной машины (судя по высоте, это был джип), уточнив время наезда (на сей раз обошлось без таблицы!), Артем поймал такси и понесся искать дядь-Юру.
Все-таки он был под градусом и не рискнул сам сесть за руль.
Мобильник оставался у него – и он, улестив диспетчеров «скорой», наобещав пригласительных на ближайшую субботу и в первый ряд, выяснил, куда повезли Алешина.
Дальше приемного покоя его, естественно, не пустили. У Алешина не зря ехала крыша – удар, как и догадался Артем, вызвал внутреннее кровоизлияние, так что знаменитый цирковой директор уже лежал возле операционной.
Артем нашел себе в коридоре стул, чтобы сидеть, маяться совестью и ждать конца операции, но его вместе с Арго выставили на улицу. Наверно, правильно сделали.
Было всего лишь около полуночи. Вахтер в цирке наверняка смотрел телевизор. Те, что послали машину сбивать Артема, выслушали, надо думать, донесение шофера и вздохнули с облегчением – дело сделано, можно спать спокойно. А если они уже узнали об ошибке? Не ждет ли кто возле общаги?
Не впервые доводилось Артему ночевать в гримерке. Как у большинства артистов, был у него там налажен топчанчик, чтобы отдыхать между представлениями. Полотенца, мыло и зубная щетка имеются, более того – стоит возле зеркала маленькая кофеварка, а в столе есть запас кофе, сухарей и, на всякий пожарный случай, сухого корма для Аргошки…
В четверть первого оказались они в цирке.
Артем насыпал в собачью миску сушеных кругляшков и крестиков, убедился, что Арго всерьез занят ужином, сел на топчан и задумался.
Дело пахнет керосином, сказал он себе, дело пахнет крутым керосином…
Конечно, можно пойти в милицию, найти следователя Ловича и сказать ему – так, мол, и так, случайно сделался лжесвидетелем по делу Кузьменко, а теперь лжесвидетеля, который увидел лишнее, собрались убирать. Так что ночное происшествие несомненно связано с убийством.
Но откуда Артему знать, кто, кем и почем куплен в этом небольшом городе?
Возможно, уже на выходе из управления милиции на него налетит какой-нибудь самосвал с заляпанным номером. И исчезнет примерно в том же направлении, что неопознанный черный монолит, сбивший Алешина.
На государство надежды было мало.
Приходилось браться за дело самому.
С большим неудовольствием Артем полез в стол за ножницами.
Как все цирковые, он был ремесленником-универсалом и мог при нужде чинить реквизит.Но на сей раз Артем собрался не столько чинить, сколько портить.
В углу гримерки висела не на гвозде, а на целом костыле огромная тряпичная кукла – вульгарная тетка, ростом выше Артема, с такими вторичными половыми признаками, что втроем не обхватить. Сперва она была более или менее похожа на человека, но Артем, стараясь сделать ее посмешнее, довел до такого состояния, что хохот-то она вызывала, да только орудовать этим чучелом становилось все труднее, особенно когда болела спина. Даже не просто орудовать, а танцевать страстное аргентинское танго.
Кукла вместе с Артемом пересекла уже дюжины две государственных границ, вызывая огромный восторг таможенников. Могли возникнуть проблемы с дрессированными животными, которых не позволяли возить без справок о прививках, невзирая на все обаяние собачек, кошечек и мишек. Кукла, в которой хватило бы места на пуд героина, ездила беспрепятственно.
Именно поэтому она служила Артему складом всякого подозрительного и неожиданного добра.
Подпоров шов под лиловыми волосами, сделанными из заграничной мочалки для посуды, Артем сунул руку в самую середину головы и извлек небольшой пистолет в полной боевой готовности. Следующим движением достал полиэтиленовый пакетик с патронами.
Пистолет он получил в подарок. Бывают ситуации, когда неясно, чем расплачиваться за весомую услугу, в деньгах не измеряемую. Тогда идут в ход невероятные подарки, а возвращать их – значит наживать врагов.
Дядь-Юра однажды заполучил таким образом живого крошечного ишачонка, которого пришлось везти в вагоне пассажирского поезда, невзирая на ишачье презрение к гигиене. Артему, можно сказать, повезло – пистолет хоть не вонял. Хотя явно имел такую биографию, что лучше о ней не задумываться…
И вот теперь оказалось, что подарок может пригодиться.
Тот домище, куда попал Артем, двадцать лет назад имел, кроме прочих излишеств, открытую галерею, его опоясывавшую. Снаружи она смотрелись замечательно, а пользы от нее не было ни малейшей – очевидно, за все эти годы нога человека ни разу туда не ступила, потому что – не совершать же дугообразные променады в рабочее время?. В конце концов галерею поделили на несколько отсеков, вставили гигантские окна и пробили недостающие двери. Один из отсеков принадлежал редакции.
– Где я могу найти Аркадия Борисовича? – спросил Артем у немолодой секретарши.
– Аркадий Борисович занят.
Она явно не узнавала кинозвезду!
– Вы бы не могли с ним связаться? – спросил Артем холодно. – Мы договоривались насчет интервью, но я вот освободился раньше, чем рассчитывал, и весь в его распоряжении.
– Насчет интервью? – переспросила она, и в глазах появился-таки тот легонький прищур, который сопровождает узнавание.
– Да, о кинофестивале и моих последних съемках.
О последних съемках следовало бы помалкивать, подумал Артем, вот вылезет эта дребедень на экраны – и придется мне делать пластическую операцию, чтобы уже никто и никогда меня не узнал…
Сценарий, который ему дали прочитать во время сватовства, не имел ничего общего с конечным продуктом. Артем получил роль эпизодическую, вложил в нее все, что мог, но именно поэтому и не вписался в общую тупость, торчал, как дрын из болота. У режиссера хватило ума сократить его кусочки до предела, а самые интересные – выбросить.
Видимо, то, чему учили артистов три десятка лет назад, сейчас никому не требовалось, а то, что требовалось, Артему делать было скучно.
Секретарша набрала на телефон номер.
– Аркаша? Тебя тут ищут. Насчет интервью. Кто? – она посмотрела на Артема, но тот благоразумно отошел в сторону, туда, где на перегородке висели всякие интересные вещи – плакатики, газетные полосы и распечатки интернетовских курьезных новостей. – Ну, этот… Ну!..
Давай, голубушка, вспоминай, как назывался тот фильм, – думал Артем.
Народ должен знать своих героев.
Очевидно, журналист понял, о ком речь, и довольно быстро появился в приемной.
– Добрый день, – сказал ему Артем. – Вот видите – освободился, и сразу к вам.
– Это хорошо, – отвечал Аркадий Борисович, с таким пасмурным видом, будто ему сообщили: покойник перед смертью мучался, но не слишком.
– Знаете, какая у нас в цирке новость?
Аркадий Борисович поднял большие грустные глаза – до него еще не доходило. Вдруг дошло.
– Алешин?
– Он самый.
– Как он там? – быстро спросил журналист. – Обошлось?
– Тогда давай зайдем ко мне, я возьму Аргошку, выгуляем, и я тебе кое-что расскажу.
– Ты уверен, что это нужно сделать именно сегодня?
– Время детское, – отвечал Артем и вдруг широко улыбнулся. – Дядь-Юр, я действительно пьян как фортепьян! Я повторяюсь!
Они вышли из цирка, прошли до угла, свернули, свернули еще раз и оказались в переулке, о существовании которого мало кто знал, кроме циркового народа и местных жителей. Днем там стояли машины бизнесменов, имевших конторы на проспекте, к ночи становилось пусто. Сейчас вот, кроме нескольких фургонов и загородившего ворота слоновоза, имелся только Артемов «форд».
Собственно говоря, в переулок можно было попасть и из циркового двора, что артисты и делали, торопясь вечером в общагу. Но Артему с дядь-Юрой и торопиться-то было некуда.
– Так вот, дядь-Юр, если ты в этом «Креативе» бывал, то знаешь…
Артема прервал звонкий лай. Из-за фургона выскочил и понесся ему навстречу Арго, волоча по асфальту поводок.
– Аргошка! Скотина! – воскликнул Артем, когда пес шлепнул его передними лапами по груди. – Хорош целоваться!
– Вот вы его и догуляйте, а я пошла! – крикнула издали Наталья, дама такой толщины, что цирковые, обычно считавшие женскую полноту наилучшим поводом для шуток, таращились на нее с каким-то первобытным почтением. Опять же, хозяйка гостиницы, как по документам числилась общага, поди брякни какую чушь – потом не обрадуешься…
Наталья вперевалочку вернулась в общагу. Артем и дядь-Юра переглянулись.
– Обмен веществ, ничего не поделаешь, – сказал дядь-Юра. – Послушай, мальчик, ведь у тебя с ней что-то там было!
– Было, – согласился Артем. – Семьдесят кило назад. Или даже, наверно, восемьдесят.
Наталья работала «каучук», и вовсе незачем было ей торопиться замуж и рожать дитя, она и в тридцать пять лет прекрасно бы успела решить эту проблему. Но ей вдруг показалось, что двадцать восемь – крайний срок.
Сперва она полгода провалялась на сохранении, потом дура-врачиха перекормила ее гормональными средствами, и из тонкой, как струнка, легкой, как пушинка, красавицы получился сущий бегемот. Однако бегемот не мог без цирка… И вот уже лет двадцать, бросив якорь и погрязнув в оседлой жизни, Наталья хозяйничала в общаге.
– Аргошка, фу, мерзавец! – крикнул он псу, который уже обнюхивал какую-то дрянь. Недавно в цирке опять травили крыс – только недоставало, чтобы он нашел и притащил хозяину в подарок дохлую крысу!
– Вообще-то, мальчик, сдается мне, что он уже неплохо выгулян, – заметил дядь-Юра. – И какого хрена сейчас тут околачиваться – лично я не понимаю.
– Ладно, дядь-Юр, – Согласился Артем, – бери меня, вяжи меня, тащии меня с этим поросенком до общаги.
Бери меня, вяжи меня – это было с давних времен, когда двадцатипятилетний Артем и пятидесятилетний дядь-Юра как-то вдруг сошлись на почве общих амурных похождений. Причем тогда Артем, потерпевший полный крах семейной жизни, развил такую бурную деятельность, что дядь-Юра при нем процветал, как султан в гареме. Когда же это было?..
Общага занимала угловое здание, точнее, два его этажа. Алешин быстро зашагал к перекрестку. Незастегнутый плащ развевался – и издали, да еще впотьмах, хозяин плаща действительно был похож на привидение.
Он шел по самой середине переулка – узкие тротуары были выщерблены, и Алешин не хотел спотыкаться. Артем, сопровождая Арго, который еще не на каждой собачьей точке отметился, шагал, напротив, впритирку к стене. До перекрестка они дошли почти одновременно, разве что Артем – с отставанием метров на десять, и тут обоих ослепил свет фар.
Непонятно откуда взявшаяся машина на немалой скорости понеслась как-то боком, юзом, Артем успел отскочить, Алешин упал. И машина, заложив вираж, унеслась с визгом. Арго залаял, Артем бросился к дядь-Юре.
Тот лежал на спине, раскинув руки. И даже не пытался встать…
– Дядь-Юр!.. – заорал Артем, грохаясь на колени.
– Ничего… – прошептал Алешин. – Мальчик… мобилка…
Арго продолжал лаять вслед исчезнувшей машине.
– Ты только не шевелись! Не двигайся, слышишь?
Артем вынул из кармана его плаща мобильный телефон, вызвал сперва «скорую», потом – милицию.
– Ты лежи, слышишь?
– Татьяна меня убьет, – очень тихо и очень внятно сказал Алешин. – Плащ новый, вчера купила.
– Молчи ты! – прикрикнул Артем. – У тебя, может, ребро сломано! Дышать как – не больно?
– Нормально…
– Пальцами пошевели! Всеми!
– Шевелятся. Помоги-ка…
– А что не так?
– Крыша едет…
– Тем более – не дергайся!
Артем раз в жизни перепугался до полусмерти – прямо при нем, пролетев в двух метрах от его носа, упала с трапеции девчонка, решившая поразить мир отвагой и работавшая без лонжи. Столпились, спросили, как самочувствие, упрямая девка брякнула, что нормально, кто-то сдуру протянул ей руку, она приподнялась, держась, села – и вдруг у нее хлынула горлом кровь.
Артем стал искать у дядь-Юры пульс и с перепугу не нашел. Он подумал – не умнее ли добежать до цирка, поднять переполох, может, там каким-то чудом застряла медсестра? Но оставить Алешина одного в темноте было бы преступлением – по крайней мере, так ему сейчас казалось.
Арго понял, что стряслась беда. Лег на асфальт рядом с дядь-Юрой, положил морду ему на бедро и сделал такие глаза, что вот-вот навернутся слезы с грецкий орех, никак не меньше.
«Скорая» приехала сравнительно быстро – и четверти часа не прошло. Артем правильно сделал, что назвал фамилию пострадавшего. Определенно, дядь-Юра успел стать городским любимцем.
А вот когда заявилась милицейская машина, Артем оказался в немалом затруднении.
Он не мог сказать того, что понял, сидя на асфальте рядом с Алешиным. Оба высокие, худощавые, сутулые, в светлых плащах – и машина определенно приезжала не за Алешиным! Машине нужен был человек, который, сидя ночью в компьютерном подвале, слышал на лестнице что-то этакое! Машине нужен был человек, который осознал свою сопричастность к этому странному делу. И машина знала, что он как раз в это время должен оказаться на перекрестке, направляясь из цирка в общагу!..
Значит… значит…
Валера из «Креатива»?!.
Валера точно знал, куда пошел Артем с ноутбуком и с какой стороны он явится в общагу. Но какие у него были основания для убийства? Только то, что Артем, притворяясь алкоголиком, задавал вопросы касательно Забелина и Киреева?
Почему он ни с того ни с сего принял такое страшное решение? А ведь еще нужно было раздобыть машину, сесть за руль самому или убедить шофера, что иным путем от Артема не избавиться…
Все это были странности такого качества, что сам себе начнешь излагать – и то спятишь. Посторонним же – и пытаться не стоит…
Объяснив милиции, как было дело, описав примерные габариты странной машины (судя по высоте, это был джип), уточнив время наезда (на сей раз обошлось без таблицы!), Артем поймал такси и понесся искать дядь-Юру.
Все-таки он был под градусом и не рискнул сам сесть за руль.
Мобильник оставался у него – и он, улестив диспетчеров «скорой», наобещав пригласительных на ближайшую субботу и в первый ряд, выяснил, куда повезли Алешина.
Дальше приемного покоя его, естественно, не пустили. У Алешина не зря ехала крыша – удар, как и догадался Артем, вызвал внутреннее кровоизлияние, так что знаменитый цирковой директор уже лежал возле операционной.
Артем нашел себе в коридоре стул, чтобы сидеть, маяться совестью и ждать конца операции, но его вместе с Арго выставили на улицу. Наверно, правильно сделали.
Было всего лишь около полуночи. Вахтер в цирке наверняка смотрел телевизор. Те, что послали машину сбивать Артема, выслушали, надо думать, донесение шофера и вздохнули с облегчением – дело сделано, можно спать спокойно. А если они уже узнали об ошибке? Не ждет ли кто возле общаги?
Не впервые доводилось Артему ночевать в гримерке. Как у большинства артистов, был у него там налажен топчанчик, чтобы отдыхать между представлениями. Полотенца, мыло и зубная щетка имеются, более того – стоит возле зеркала маленькая кофеварка, а в столе есть запас кофе, сухарей и, на всякий пожарный случай, сухого корма для Аргошки…
В четверть первого оказались они в цирке.
Артем насыпал в собачью миску сушеных кругляшков и крестиков, убедился, что Арго всерьез занят ужином, сел на топчан и задумался.
Дело пахнет керосином, сказал он себе, дело пахнет крутым керосином…
Конечно, можно пойти в милицию, найти следователя Ловича и сказать ему – так, мол, и так, случайно сделался лжесвидетелем по делу Кузьменко, а теперь лжесвидетеля, который увидел лишнее, собрались убирать. Так что ночное происшествие несомненно связано с убийством.
Но откуда Артему знать, кто, кем и почем куплен в этом небольшом городе?
Возможно, уже на выходе из управления милиции на него налетит какой-нибудь самосвал с заляпанным номером. И исчезнет примерно в том же направлении, что неопознанный черный монолит, сбивший Алешина.
На государство надежды было мало.
Приходилось браться за дело самому.
С большим неудовольствием Артем полез в стол за ножницами.
Как все цирковые, он был ремесленником-универсалом и мог при нужде чинить реквизит.Но на сей раз Артем собрался не столько чинить, сколько портить.
В углу гримерки висела не на гвозде, а на целом костыле огромная тряпичная кукла – вульгарная тетка, ростом выше Артема, с такими вторичными половыми признаками, что втроем не обхватить. Сперва она была более или менее похожа на человека, но Артем, стараясь сделать ее посмешнее, довел до такого состояния, что хохот-то она вызывала, да только орудовать этим чучелом становилось все труднее, особенно когда болела спина. Даже не просто орудовать, а танцевать страстное аргентинское танго.
Кукла вместе с Артемом пересекла уже дюжины две государственных границ, вызывая огромный восторг таможенников. Могли возникнуть проблемы с дрессированными животными, которых не позволяли возить без справок о прививках, невзирая на все обаяние собачек, кошечек и мишек. Кукла, в которой хватило бы места на пуд героина, ездила беспрепятственно.
Именно поэтому она служила Артему складом всякого подозрительного и неожиданного добра.
Подпоров шов под лиловыми волосами, сделанными из заграничной мочалки для посуды, Артем сунул руку в самую середину головы и извлек небольшой пистолет в полной боевой готовности. Следующим движением достал полиэтиленовый пакетик с патронами.
Пистолет он получил в подарок. Бывают ситуации, когда неясно, чем расплачиваться за весомую услугу, в деньгах не измеряемую. Тогда идут в ход невероятные подарки, а возвращать их – значит наживать врагов.
Дядь-Юра однажды заполучил таким образом живого крошечного ишачонка, которого пришлось везти в вагоне пассажирского поезда, невзирая на ишачье презрение к гигиене. Артему, можно сказать, повезло – пистолет хоть не вонял. Хотя явно имел такую биографию, что лучше о ней не задумываться…
И вот теперь оказалось, что подарок может пригодиться.
* * *
Редакция «Спутника бизнесмена» занимала несколько кабинетов в классическом здании из стекла и бетона, одном из тех, что понастроили еще в семидесятые годы для нужд министерств и ведомств. Тогда на таких вещах не экономили, и в холлах вполне можно было устраивать соревнования по авиамоделизму. Но пришли иные времена – и, кроме прочих бед, вздорожало отопление. Стеклобетонные дворцы стали для своих хозяев дорогим удовольствием, и особый вклад в дело разорения вносили холлы, которые топи не топи – сквозняком все выдует. Немало архитекторов хорошо подзаработали на том, что более или менее художественно изуродовали эти царственные холлы, поделив их перегородками и перекрытиями вдоль и поперек. То, что получилось, вполне можно было сдавать в аренду фирмам. еще не поднявшимся настолько, чтоб завести особняки.Тот домище, куда попал Артем, двадцать лет назад имел, кроме прочих излишеств, открытую галерею, его опоясывавшую. Снаружи она смотрелись замечательно, а пользы от нее не было ни малейшей – очевидно, за все эти годы нога человека ни разу туда не ступила, потому что – не совершать же дугообразные променады в рабочее время?. В конце концов галерею поделили на несколько отсеков, вставили гигантские окна и пробили недостающие двери. Один из отсеков принадлежал редакции.
– Где я могу найти Аркадия Борисовича? – спросил Артем у немолодой секретарши.
– Аркадий Борисович занят.
Она явно не узнавала кинозвезду!
– Вы бы не могли с ним связаться? – спросил Артем холодно. – Мы договоривались насчет интервью, но я вот освободился раньше, чем рассчитывал, и весь в его распоряжении.
– Насчет интервью? – переспросила она, и в глазах появился-таки тот легонький прищур, который сопровождает узнавание.
– Да, о кинофестивале и моих последних съемках.
О последних съемках следовало бы помалкивать, подумал Артем, вот вылезет эта дребедень на экраны – и придется мне делать пластическую операцию, чтобы уже никто и никогда меня не узнал…
Сценарий, который ему дали прочитать во время сватовства, не имел ничего общего с конечным продуктом. Артем получил роль эпизодическую, вложил в нее все, что мог, но именно поэтому и не вписался в общую тупость, торчал, как дрын из болота. У режиссера хватило ума сократить его кусочки до предела, а самые интересные – выбросить.
Видимо, то, чему учили артистов три десятка лет назад, сейчас никому не требовалось, а то, что требовалось, Артему делать было скучно.
Секретарша набрала на телефон номер.
– Аркаша? Тебя тут ищут. Насчет интервью. Кто? – она посмотрела на Артема, но тот благоразумно отошел в сторону, туда, где на перегородке висели всякие интересные вещи – плакатики, газетные полосы и распечатки интернетовских курьезных новостей. – Ну, этот… Ну!..
Давай, голубушка, вспоминай, как назывался тот фильм, – думал Артем.
Народ должен знать своих героев.
Очевидно, журналист понял, о ком речь, и довольно быстро появился в приемной.
– Добрый день, – сказал ему Артем. – Вот видите – освободился, и сразу к вам.
– Это хорошо, – отвечал Аркадий Борисович, с таким пасмурным видом, будто ему сообщили: покойник перед смертью мучался, но не слишком.
– Знаете, какая у нас в цирке новость?
Аркадий Борисович поднял большие грустные глаза – до него еще не доходило. Вдруг дошло.
– Алешин?
– Он самый.
– Как он там? – быстро спросил журналист. – Обошлось?
– Вроде обошлось. Считают, что прооперировали удачно.
О том, как Татьяна, ворвавшись в больницу, атаковала с кошельком наперевес поднятого по тревоге главврача, Артем говорить не стал. И так вроде понятно. Но сделал легонькое такое движеньице кистью – пойдем, мол, отсюда, потолковать надо.
Аркадий Борисович понял.
– Тут у нас кафе имеется, – сказал он. – Хотите кофе?
Артем подумал, что в тесной кафешке серьезный разговор не получится, но выпить кофе был не прочь.
Журналист привел его в помещение, вполне пригодное для футбольного поля.
В те славные времена, когда строили здание из стекла и бетона, все сотрудники ведомства-заказчика имели обеденный перерыв в одно и то же время, так что столовая должна была вместить одновременно с полтысячи голодных. И она-таки их вмещала!
Сейчас огромная кухня пустовала, а вдоль одной стенки стояли прилавок и витринки непритязательного кафе. Несколько ближних столиков были заняты. Артем и Аркадий Борисович со своими чашками пошли к дальним, метров чуть ли не за полсотни.
– Я нашел вас потому, что вы хоть что-то знаете, а я не знаю ровно ничего, – сказал, сев, Артем. – Погодите, я не вообразил себя Шерлок-Холмсом! Я еще из ума не выжил!
– Да я молчу, молчу, – отвечал журналист. – Только вы, наверно, американских боевиков насмотрелись. Это у них там пресса свои расследования ведет. А у нас – что пресс-центр управления внутренних дел позволит, то и печатаем.
– А этот, как его? «Час справедливости»? – удивился Артем, вспомнив, какие безумные вещи вопияли со страниц еженедельника.
– Да кто его читает! Они там то за летающей тарелкой охотятся, то послания от марсиан по радио принимают, – Аркадий Борисович так неторопливо и старательно размешивал кофе, словно творил ритуал. – Они потому и выдвигают всякие дурацкие версии, что им никто серьезного материала не даст. Помните, когда «Курск» погиб? Такое дело, что не до стеба, а у них гипотеза: подлодка столкнулась с эн-эл-о подводного базирования, ведь всем известно – летающие тарелки стартуют из воды. И подписано каким-то кандидатом технических наук… Ну так что у вас на душе?
– Аркадий Борисович, я тогда, когда машина сбила Алешина, был с ним рядом.
– Да? – тут в вечно-печальных глазах прорезался профессиональный интерес.
– Да! В том-то и дело! Я видел эту машину! Очень похожа на джип. И я хочу понять…
– Что понять? – журналист был терпелив, как нянька с плохо говорящим младенцем.
– Могло ли быть такое, чтобы Алешин впутался в какие-то опасные разборки?
Погодите! Вы, наверно, просто не представляете себе, что это за должность – директор цирка!
И в глазах Аркадия Борисовича Артем прочитал: это для вас, цирковых, директор – царь, бог и воинский начальник, страшнее кошки зверя нет, и так далее. Тут, в городе, он – лицо заметное, но заметное не в силу реального влияния, а как достопримечательность.
– Он приглашает программу, которая приедет, может быть, прямо из Австралии, – начал объяснять Артем. – В цирковом багаже, в контейнерах, можно такие вещи провезти, что вам и не снилось…
Тут он вспомнил про свою персональную контрабанду – что любопытно, он недавно, пересекая границу, действительно забыл, что в голове огромной куклы, его любимой партнерши, имеется кое-что любопытное…
– Он помогает артистам заказывать реквизит и связан со всеми предприятиями, которые работают с металлом, в том числе и с оборонкой, – продолжал Артем. – Он постоянно сотрудничает со всякими благотворительными фондами, которые пытаются бесплатно провести на каждое представление по сто детдомовцев. А через фонды прокачиваются бешные деньги. У него в цирке, возможно, проводятся турниры по кик-боксингу – а вы знаете, что это такое. Я хочу понять – мог ли Алешин сделать что-то такое, за что его немедленно следовало бы убрать?
И, поскольку физиономия журналиста хранила выражение неподвижной скорби, Артем добавил:
– То есть – не был ли этот наезд, случившийся сразу после убийства Кузьменко, просто совпадением?
И тут собеседник несколько оживился.
– Послушайте, – проникновенно сказал Аркадий Борисович, – но ведь это же чушь какая-то! Я ни в жизнь не поверю, что Алешин был как-то связан с нашими так называемыми демократами!
– Насколько я знаю, он был связан только с цирком, – подтвердил Артем. – Но он уже который год тут директором. И он мог, сам того не желая…
– Вы его давно знаете?
– Очень давно… – Артем задумался. Действительно, не бывало такого, чтобы цирковые совались в политику. Во всяком случае, сознательно. Им просто не до того – своих забот хватает.
Был случай, правда, когда артист оказался нежелательным зятем не более не менее как генсека партии. Галина Брежнева, которая живмя жила в цирке, сошлась с молодым и очень перспективным иллюзионистом. То, что она была чуть ли не на двадцать лет старше, роли не играло. Каким-то образом дошло дело до загса, а загс этот был в Сочи. Пара без всякого испытательного срока расписалась, а на следующий день загс этот навестили строгие мужчины в штатском. Брак был аннулирован, паспорта – заменены, все причастные к романтической истории добровольно притихли. И, насколько Артему было известно, этот самый случай так и остался единственной попыткой циркового артиста влезть в Большую Политику.
– Сперва – Шемет, потом – Кузьменко, кто следующий? Следующий – Алешин? – Аркадий Борисович выразительно развел руками. – Интересный поворот. Ну, допустим, Шемета убили, чтобы припугнуть Кузьменко. Это – самая разумная версия. Какой и кому прок от убийства Кузьменко – уму непостижимо. Для того, чтобы разобраться с деньгами, Кузьменко был нужен живой… Погодите! Вы знаете, что Шемет делал интервью с Алешиным? Совершенно изумительное интервью!
– Ну и что?.. – спросил Артем. – Я вот газеты посмотрел – в городе ни одного мало-мальски известного человека не осталось, с кем бы он интервью не делал!
– Вот именно – ну и что! Нужно будет взять на телевидении кассету с этим интервью, – Аркадий Борисович сделался деловит беспредельно. – Мало шансов – но вдруг они оба сказали там что-то этакое?
Артем промолчал.
Не мог же он вот так прямо взять и заявить журналисту, что машина была послана за ним, за Артемом. Сперва нужно было убедиться, что дядь-Юра действительно никаким боком к местным разборкам не пристегнулся. А, значит, пострадал из-за Артема…
Вдруг Артем вспомнил, что и Забелин что-то такое выдавал с телеэкрана.
– Послушайте, а вы что – имеете доступ ко всем старым записям?
– Нет, конечно, – сразу и решительно ответил журналист. – А что? Вам что-то нужно?
– Да… – Артем задумался. Если сейчас назвать фамилию Забелина, Аркадий Борисович будет в большом недоумении. Какое отношение имеет бизнесмен к двум убийствам и одному покушению? Кроме того, что одно убийство произошло в принадлежащем его фирме доме… Не рассказывать же про хитро подстроенное лжесвидетельство! Журналисту это ни к чему.
– Да вы не стесняйтесь, – с профессиональной лаской в голосе ободрил Аркадий Борисович. – Вы говорите!
– Допустим, некий бизнесмен в самом начале этой вашей предвыборной борьбы активно обещал городу светлое будущее, – издалека и, как ему казалось, весьма туманно начал Артем. – Речь шла о больших деньгах, которые он и его, скажем так, коллеги собираются отдать народу в виде спонсорства.
Может ли это быть совпадением? Ну – что в нем проснулась совесть независимо от предвыборной кампании?
– Может, – сказал журналист. – Такие случаи бывали. Но о-о-очень редко.
– Одновременно с этими обещаниями данный бизнесмен вложил неплохие деньги в телерекламу своей фирмы, а, возможно, и нескольких фирм, – продолжал Артем. – Я знаю, как такие дела делаются у нас в цирке.
Он вкратце объяснил журналисту печальное положение в крупных цирках, рассчитанных на четыре-пять тысяч зрителей, которые не собирали на представления и половины зала. Директора привлекали рекламодателей тем, что за небольшие деньги размещали рекламу на програмках и афишах. Эти деньги позволяли циркам хотя бы платить зарплату уборщицам и заказывать свои рекламные ролики для телевидения. А телевидению рекламные доходы, честно отработанные, позволяли держать бесприбыльную передачу, вроде передачи Павла Шемета, имеющую определенный политический вес. Ну так вот – не являлась ли оплата тем безымянным бизнесменом своей рекламы фактическим финансированием каких-то предвыборных штучек в передаче Шемета?
Тем более, что рекламировалась в общем-то никому не нужная дрянь. Артем чуть было не проболтался – китайские тренировочные штаны…
Аркадий Борисович задумался.
– Механизм несложный, – согласился он, – и я уверен, что какие-то такие штуки Кузьменко проделывал. Деньги официально вкладывались в рекламу подштанников…
Артем на секунду поверил в яснослышание. – … а фактически – в сюжеты Шемета, который был паровозом.
– Кем?
– Паровозом. Вагоны за собой тащил. Зрительский рейтинг, всякие конкурсы и тому подобное. Жаль, вы его не видели! Это был человек-молния.
То, что должно было прозвучать комплиментом, наилучшим из всего, что можно сказать об артисте, прозвучало, естественно, унылой укоризной: вот не был бы ты, Шемет, молнией, и остался бы жив…
Но не анализировать деятельность покойного Павла Шемета пришел сюда Артем. Если бы за этим – не сидел бы на стуле прямо, словно аршин проглотил. Пистолет на спине, за ремнем штанов, как полагалось бы носить нунчаки, в тело не врежется, не так он расположен, но его можно сквозь пиджак и плащ задеть спинкой стула. А вываливаться на пол ему незачем.
Артем пришел навести мостик…
– Так вот, что касается Алешина, – он помолчал с таким видом, будто речь шла о государственной тайне. – Если мы с вами твердо уверены, что он не завел тут смертельных врагов и не впутался в политику, то есть основания полагать… вы только не думайте, что я окончательно спятил… есть основания полагать, что его приняли за меня. Мы были в похожих светлых плащах, и машина сбила его там, где должен был подойти к двери я.
– Та-ак… Значит, сунули нос в это дело? – журналист был так угрюм, будто Артема на выходе ждал взвод киллеров.
– Судьба. Сами понимаете – я оказался свидетелем совершенно случайно. И я узнал что-то такое, чего мне знать не следовало. Что это за дрянь – не знаю! Понятия не имею!
– Тише, тише… Так чего же вы от меня хотите?
– Аркадий Борисович, у вас хорошие отношения со следователем Ловичем.
Помните, вы его еще бультерьером назвали? Вы бы не могли свести меня с ним? Я что-то знаю – но я понятия не имею, что я такое знаю! Пусть он меня как следует расспросит!
О том, как Татьяна, ворвавшись в больницу, атаковала с кошельком наперевес поднятого по тревоге главврача, Артем говорить не стал. И так вроде понятно. Но сделал легонькое такое движеньице кистью – пойдем, мол, отсюда, потолковать надо.
Аркадий Борисович понял.
– Тут у нас кафе имеется, – сказал он. – Хотите кофе?
Артем подумал, что в тесной кафешке серьезный разговор не получится, но выпить кофе был не прочь.
Журналист привел его в помещение, вполне пригодное для футбольного поля.
В те славные времена, когда строили здание из стекла и бетона, все сотрудники ведомства-заказчика имели обеденный перерыв в одно и то же время, так что столовая должна была вместить одновременно с полтысячи голодных. И она-таки их вмещала!
Сейчас огромная кухня пустовала, а вдоль одной стенки стояли прилавок и витринки непритязательного кафе. Несколько ближних столиков были заняты. Артем и Аркадий Борисович со своими чашками пошли к дальним, метров чуть ли не за полсотни.
– Я нашел вас потому, что вы хоть что-то знаете, а я не знаю ровно ничего, – сказал, сев, Артем. – Погодите, я не вообразил себя Шерлок-Холмсом! Я еще из ума не выжил!
– Да я молчу, молчу, – отвечал журналист. – Только вы, наверно, американских боевиков насмотрелись. Это у них там пресса свои расследования ведет. А у нас – что пресс-центр управления внутренних дел позволит, то и печатаем.
– А этот, как его? «Час справедливости»? – удивился Артем, вспомнив, какие безумные вещи вопияли со страниц еженедельника.
– Да кто его читает! Они там то за летающей тарелкой охотятся, то послания от марсиан по радио принимают, – Аркадий Борисович так неторопливо и старательно размешивал кофе, словно творил ритуал. – Они потому и выдвигают всякие дурацкие версии, что им никто серьезного материала не даст. Помните, когда «Курск» погиб? Такое дело, что не до стеба, а у них гипотеза: подлодка столкнулась с эн-эл-о подводного базирования, ведь всем известно – летающие тарелки стартуют из воды. И подписано каким-то кандидатом технических наук… Ну так что у вас на душе?
– Аркадий Борисович, я тогда, когда машина сбила Алешина, был с ним рядом.
– Да? – тут в вечно-печальных глазах прорезался профессиональный интерес.
– Да! В том-то и дело! Я видел эту машину! Очень похожа на джип. И я хочу понять…
– Что понять? – журналист был терпелив, как нянька с плохо говорящим младенцем.
– Могло ли быть такое, чтобы Алешин впутался в какие-то опасные разборки?
Погодите! Вы, наверно, просто не представляете себе, что это за должность – директор цирка!
И в глазах Аркадия Борисовича Артем прочитал: это для вас, цирковых, директор – царь, бог и воинский начальник, страшнее кошки зверя нет, и так далее. Тут, в городе, он – лицо заметное, но заметное не в силу реального влияния, а как достопримечательность.
– Он приглашает программу, которая приедет, может быть, прямо из Австралии, – начал объяснять Артем. – В цирковом багаже, в контейнерах, можно такие вещи провезти, что вам и не снилось…
Тут он вспомнил про свою персональную контрабанду – что любопытно, он недавно, пересекая границу, действительно забыл, что в голове огромной куклы, его любимой партнерши, имеется кое-что любопытное…
– Он помогает артистам заказывать реквизит и связан со всеми предприятиями, которые работают с металлом, в том числе и с оборонкой, – продолжал Артем. – Он постоянно сотрудничает со всякими благотворительными фондами, которые пытаются бесплатно провести на каждое представление по сто детдомовцев. А через фонды прокачиваются бешные деньги. У него в цирке, возможно, проводятся турниры по кик-боксингу – а вы знаете, что это такое. Я хочу понять – мог ли Алешин сделать что-то такое, за что его немедленно следовало бы убрать?
И, поскольку физиономия журналиста хранила выражение неподвижной скорби, Артем добавил:
– То есть – не был ли этот наезд, случившийся сразу после убийства Кузьменко, просто совпадением?
И тут собеседник несколько оживился.
– Послушайте, – проникновенно сказал Аркадий Борисович, – но ведь это же чушь какая-то! Я ни в жизнь не поверю, что Алешин был как-то связан с нашими так называемыми демократами!
– Насколько я знаю, он был связан только с цирком, – подтвердил Артем. – Но он уже который год тут директором. И он мог, сам того не желая…
– Вы его давно знаете?
– Очень давно… – Артем задумался. Действительно, не бывало такого, чтобы цирковые совались в политику. Во всяком случае, сознательно. Им просто не до того – своих забот хватает.
Был случай, правда, когда артист оказался нежелательным зятем не более не менее как генсека партии. Галина Брежнева, которая живмя жила в цирке, сошлась с молодым и очень перспективным иллюзионистом. То, что она была чуть ли не на двадцать лет старше, роли не играло. Каким-то образом дошло дело до загса, а загс этот был в Сочи. Пара без всякого испытательного срока расписалась, а на следующий день загс этот навестили строгие мужчины в штатском. Брак был аннулирован, паспорта – заменены, все причастные к романтической истории добровольно притихли. И, насколько Артему было известно, этот самый случай так и остался единственной попыткой циркового артиста влезть в Большую Политику.
– Сперва – Шемет, потом – Кузьменко, кто следующий? Следующий – Алешин? – Аркадий Борисович выразительно развел руками. – Интересный поворот. Ну, допустим, Шемета убили, чтобы припугнуть Кузьменко. Это – самая разумная версия. Какой и кому прок от убийства Кузьменко – уму непостижимо. Для того, чтобы разобраться с деньгами, Кузьменко был нужен живой… Погодите! Вы знаете, что Шемет делал интервью с Алешиным? Совершенно изумительное интервью!
– Ну и что?.. – спросил Артем. – Я вот газеты посмотрел – в городе ни одного мало-мальски известного человека не осталось, с кем бы он интервью не делал!
– Вот именно – ну и что! Нужно будет взять на телевидении кассету с этим интервью, – Аркадий Борисович сделался деловит беспредельно. – Мало шансов – но вдруг они оба сказали там что-то этакое?
Артем промолчал.
Не мог же он вот так прямо взять и заявить журналисту, что машина была послана за ним, за Артемом. Сперва нужно было убедиться, что дядь-Юра действительно никаким боком к местным разборкам не пристегнулся. А, значит, пострадал из-за Артема…
Вдруг Артем вспомнил, что и Забелин что-то такое выдавал с телеэкрана.
– Послушайте, а вы что – имеете доступ ко всем старым записям?
– Нет, конечно, – сразу и решительно ответил журналист. – А что? Вам что-то нужно?
– Да… – Артем задумался. Если сейчас назвать фамилию Забелина, Аркадий Борисович будет в большом недоумении. Какое отношение имеет бизнесмен к двум убийствам и одному покушению? Кроме того, что одно убийство произошло в принадлежащем его фирме доме… Не рассказывать же про хитро подстроенное лжесвидетельство! Журналисту это ни к чему.
– Да вы не стесняйтесь, – с профессиональной лаской в голосе ободрил Аркадий Борисович. – Вы говорите!
– Допустим, некий бизнесмен в самом начале этой вашей предвыборной борьбы активно обещал городу светлое будущее, – издалека и, как ему казалось, весьма туманно начал Артем. – Речь шла о больших деньгах, которые он и его, скажем так, коллеги собираются отдать народу в виде спонсорства.
Может ли это быть совпадением? Ну – что в нем проснулась совесть независимо от предвыборной кампании?
– Может, – сказал журналист. – Такие случаи бывали. Но о-о-очень редко.
– Одновременно с этими обещаниями данный бизнесмен вложил неплохие деньги в телерекламу своей фирмы, а, возможно, и нескольких фирм, – продолжал Артем. – Я знаю, как такие дела делаются у нас в цирке.
Он вкратце объяснил журналисту печальное положение в крупных цирках, рассчитанных на четыре-пять тысяч зрителей, которые не собирали на представления и половины зала. Директора привлекали рекламодателей тем, что за небольшие деньги размещали рекламу на програмках и афишах. Эти деньги позволяли циркам хотя бы платить зарплату уборщицам и заказывать свои рекламные ролики для телевидения. А телевидению рекламные доходы, честно отработанные, позволяли держать бесприбыльную передачу, вроде передачи Павла Шемета, имеющую определенный политический вес. Ну так вот – не являлась ли оплата тем безымянным бизнесменом своей рекламы фактическим финансированием каких-то предвыборных штучек в передаче Шемета?
Тем более, что рекламировалась в общем-то никому не нужная дрянь. Артем чуть было не проболтался – китайские тренировочные штаны…
Аркадий Борисович задумался.
– Механизм несложный, – согласился он, – и я уверен, что какие-то такие штуки Кузьменко проделывал. Деньги официально вкладывались в рекламу подштанников…
Артем на секунду поверил в яснослышание. – … а фактически – в сюжеты Шемета, который был паровозом.
– Кем?
– Паровозом. Вагоны за собой тащил. Зрительский рейтинг, всякие конкурсы и тому подобное. Жаль, вы его не видели! Это был человек-молния.
То, что должно было прозвучать комплиментом, наилучшим из всего, что можно сказать об артисте, прозвучало, естественно, унылой укоризной: вот не был бы ты, Шемет, молнией, и остался бы жив…
Но не анализировать деятельность покойного Павла Шемета пришел сюда Артем. Если бы за этим – не сидел бы на стуле прямо, словно аршин проглотил. Пистолет на спине, за ремнем штанов, как полагалось бы носить нунчаки, в тело не врежется, не так он расположен, но его можно сквозь пиджак и плащ задеть спинкой стула. А вываливаться на пол ему незачем.
Артем пришел навести мостик…
– Так вот, что касается Алешина, – он помолчал с таким видом, будто речь шла о государственной тайне. – Если мы с вами твердо уверены, что он не завел тут смертельных врагов и не впутался в политику, то есть основания полагать… вы только не думайте, что я окончательно спятил… есть основания полагать, что его приняли за меня. Мы были в похожих светлых плащах, и машина сбила его там, где должен был подойти к двери я.
– Та-ак… Значит, сунули нос в это дело? – журналист был так угрюм, будто Артема на выходе ждал взвод киллеров.
– Судьба. Сами понимаете – я оказался свидетелем совершенно случайно. И я узнал что-то такое, чего мне знать не следовало. Что это за дрянь – не знаю! Понятия не имею!
– Тише, тише… Так чего же вы от меня хотите?
– Аркадий Борисович, у вас хорошие отношения со следователем Ловичем.
Помните, вы его еще бультерьером назвали? Вы бы не могли свести меня с ним? Я что-то знаю – но я понятия не имею, что я такое знаю! Пусть он меня как следует расспросит!