Оказалось, с тех безумных биржевых времен, когда мы держались друг за друга и были счастливы, многое изменилось.
Я слишком поздно покаялась перед Юркой…
Юрка моложе меня на десять лет, хотя, когда мы выходим вместе, все думают наоборот. Он на девять лет старше моего сына – и не могла же я воспринимать его как равного себе делового человека! Он постоянно прибегал со всякими затеями – то какое-то надомное производство изобрел, то альтернативную почту. Я и представить себе не могла, что за пять лет нашего романа он настолько поумнел!
Узнав горькую правду и первым делом пообещав дважды в неделю носить мне передачи, он задумался.
– Слушай, Наташка, все ведь не так уж плохо… Нужно просто перевести стрелки!
– Нужно – а как?
– Сейчас – никак, потому что ты ничего не знаешь. Ты можешь только догадываться, что в ближайшее время и Горохов, и Данилов, и Полиновский, и Сизов, и Древлянский, и Сидорчук просто-напросто исчезнут.
– Так что же мне – частных детективов нанимать?
Юрка расхохотался.
– Перекупят они твоих детективов с потрохами! Тебе нужно сидеть тихо-тихо… То есть, звонить им, жаловаться, звать на помощь, выслушивать их идиотские обещания, ну, ты понимаешь…
– Ну и?…
– А действовать буду я!
И он оказался прав. Он сделал то, что мне не сразу бы пришло в голову.
Десять лет – это не разница в возрасте. То есть, она вообще ни в чем не чувствуется, честное слово! Но только Юрка все-таки другое поколение. Я это поняла с тоской и жутью, когда он явился ко мне радостный и рассказал о своих подвигах. Я училась работать на компьютере в двадцать четыре года, причем ненавидела эту штуку всеми силами души. Бухгалтерская программа, которую мы осваивали на курсах, сильно глючила, постояннно прибегал отладчик, что-то там с ней делал, после чего начинал нас переучивать заново. А Юрка сел за компьютер в четырнадцать. Сейчас он в Сетях – как у меня дома. У себя-то он реже бывает.
Он побежал к приятелям, его свели с другими приятелями, и к концу недели девочка-хакер взломала внутренюю сеть в офисе Горохова.
– Она очень аккуратно там пошарила! – клялся Юрка. – Теперь мы понемногу до всех доберемся. И ты будешь без всякого детектива знать, что эти сволочи собираются делать. Когда к тебе приедут разбираться насчет кредитов, ты скажешь: Горохов нахапал столько-то, сейчас сидит в штате Айова под именем Моисея Рабиновича, а Сизов нахапал столько-то, ищите его на островах Фиджи.
– Где же я возьму доказательства?
– Когда человек исчезает как Горохов и обнаруживается в другом полушарии как Рабинович, это и есть доказательство. Главное – не суетись.
Он подумал и сурово заявил:
– Суетиться буду я!
Вот как вышло, что нам в руки попал очень странный файл…
– Полиновский перевел все стрелки на Древлянского, того, который землю им перепродал. Тот еще фрукт! Живая иллюстрация тезиса «жадность фраера сгубила». Но у него дочка умница, а у дочки жених. Я их переписку прочитал – так получается, что это он дал Древлянскому информацию о проекте! И вот теперь оба в панике. Девочка боится, что папа за решетку загремит, а жених этот, Костомаров, боится за девочку, – такую вводную дал мне Юрка. – А теперь читай!
Это была инструкция по поискам какого-то Грядущего и несколько приаттаченных файлов впридачу. Я их вскрыла, освоила и задумалась.
– Теперь ясно? – спросил Юрка. – Альтернативный вариант! Утопающий схватился за соломину.
– Ну и что мы из этого можем извлечь?
– А ты подумай.
Я подумала.
Если экспедиция, на которую мои предатели возлагают столько надежд, провалится – то ничего не меняется. А она, скорее всего, провалится. Но если эти самые проколы существуют и экспедиции даже удастся вернуться – добыча всех ослепит, сенсация всех оболванит, и возня над проектом продолжится.
Как говорят в Одессе – а что я с этого буду иметь?
Все равно ведь рано или поздно правда выплывет наружу. Пробный пуск установки можно произвести раз, другой и третий. Акты и прочую документацию – изготовить за полчаса. Но в конце концов придется предъявлять готовые корпуса, бункера, технику и все прочее. Под шум от первого результата, может быть, удастся получить следующую порцию денег. И все они опять потекут через меня! И связка кирпичей на моей шее станет еще увесистей!
Всякая надежность имеет свои пределы.
Мы с Юркой решили сделать ставку на правду и сдать предателей точно так же, как они подставили меня.
Тут уж мы унизились и до частного детектива.
К сожалению, о том, что Костомаров с Машей покатили в Протасов, мы узнали не сразу. Мы полагали, что они из Москвы куда-то полетят самолетом, и девочка-хакер держала руку на пульсе московских аэропортов. Только потом мы догадались действовать через компьютерную сеть железнодорожных касс. Я так давно не ездила поездом, что напрочь забыла, как выглядит билет. А Юрка, по-моему, никогда и не знал, что в билет впечатана фамилия пассажира.
В общем, когда он собрался в Протасов, экспедиция уже была практически готова. Еще бы – Костомаров не с пустыми карманами ехал. Эти жулики снабдили его деньгами как полагается. И еще Маша Древлянская явно взяла все свои кредитные карточки.
Юрка любит всякие затеи – особенно такие, которые требуют капиталовложений. Он замечательный парень, но деньги в руки ему давать опасно. Тем более, что за последний месяц со мной произошло что-то такое…
Осознав, что меня просто подставили, я сперва сидела и ходила, разинув рот и выпучив глаза. Как так?! Меня, никого не обманувшую, меня, самую надежную?! И кто??? КОМАНДА! Потом я наконец разозлилась.
К той минуте, когда Юрка вломился в квартиру, размахивая билетами на самолет, той женщины, с которой он прожил чуть ли не пять лет, не было и в помине. То есть, внешность осталась – и только. Я поклялась, что никто и никогда больше не будет прятаться за моей широкой спиной. Это случилось не вдруг – однако переплавка кучи металлолома в цельный слиток завершилась.
– Протасовский рейс дважды в неделю, если не лететь завтра – то вообще в понедельник! А на сдачу я купил даров моря! – похвастался Юрка. Билеты у него были в правой руке, а белый пластиковый контейнер кило на три – в левой. Старая история – за чем его ни посылай, обязательно купит на сдачу какой-нибудь дряни…
– Антон знает?
Антон – это его дружбан. Когда мы только задумали Юркин выезд в Протасов, сразу же стало ясно, что ехать лучше вдвоем, и Юрка это очень хорошо аргументировал. И кто же будет вторым, если не верный одноклассник?
То, что одноклассник в любую минуту был готов сорваться и мчаться хоть в Протасов, хоть на Камчатку, Юрку тронуло до глубины души, я же поняла, что мальчик нигде не работает. Неплохо для начала… Мало мне одного тунеядца…
– Антон завтра в шесть утра будет ждать меня в аэропорту. Ему предложили кевларовый жилет – может, возьмем? Мало ли что?
Чем дальше – тем большие траты предлагал восторженный Юрка, и я поневоле задумалась: ведь из Протасова будут приходить исключительно оптимистические сообщения с одним и тем же постскриптумом: пришли денег!
– Я подумаю.
Тут он полез целоваться. Очевидно, я сама его к этому приучила… Мне на секунду стало интересно, во сколько поцелуев он оценивает этот дурацкий кевларовый жилет.
– Погоди, пусти… У меня голубцы подгорят!
– Но когда я вернусь – мы поженимся?
К счастью, раздался скрежет ключа в замочкой скважине. Няня привела из школы младшенькую. При ней он уже не лез с дурацкими вопросами. Поженимся! Интересный брак. Хотя надо мной и нависли крупные неприятности, но есть у меня и недвижимость, и личный счет в банке, не моем, разумеется, и неплохой заработок, и серьезные планы на будущее. Вполне подходящее приданое для симпатичного бездельника, который работает примерно три месяца в году. Вот пять лет назад, когда я на себе сдуру поставила крест, и это имело-таки основания – уже целую вечность женщина с двумя маленькими детьми не была никому нужна, – так вот, если бы у него хватило уме сделать мне предложение пять лет назад, когда я была безумно счастлива уже только потому, что в моей жизни появилось что-то вроде мужчины…
Мы вместе поужинали. Няня доложила, как вел себя за обедом, душой уже летя в секцию карате, Дениска и на что пожаловалась дочкина преподавательница сольфеджио. Сын сам выбрал карате, и я охотно оплачивала тренировки, а дочку отдала учиться музыке только потому, что у нее обнаружился абсолютный слух и все в один голос сказали – я буду преступницей, если не скручу ребенка в бараний рог и не заставлю ходить на занятия. И я действительно ощущала себя преступницей – так яростно Дашка сопротивлялась своему неземному музыкальному будущему.
Интересно, что Юрка был полностью на стороне Дашки. Он несколько раз приводил в пример свою тетю – тоже был музыкальный слух со знаком качества, а потом бедная тетя сорок лет оттрубила концертмейстером в детском садике. Даже если он эту страдалицу выдумал – то выдумал очень удачно и реалистично.
Потом няня ушла, я проверила уроки, дала дочке посмотреть новую кассету с японскими мультиками, потом прибыл Дениска, я всех покормила ужином и разогнала по спальням.
Юрка с нетерпением ждал минуты, когда дети заснут, можно будет выключить телевизор и перебраться в мою спальню.
И все было замечательно…
В два часа ночи он еще раз попросил разбудить себя в пять утра и отрубился. Предполагалось, что я буду весь остаток ночи сидеть, тупо глядя на циферблат, что ли?
Удивительно, как раздражает молодое активное существо, когда и без него проблем по горло.
Убедившись, что он действительно спит, я залезла к нему в куртку, достала оба билета, его и Антошкин, пошла в туалет, порвала бумажки в мелкие клочья и спустила воду. А потом из другого конца шестикомнатной квартиры позвонила…
– Привет! – сказала я. Время суток для приветов было неподходящее, но моего звонка ждали.
– И вам привет.
– Все в порядке?
– Сидим, ждем сигнала.
Довольно было услышать голос, чтобы представить себе человека – спокойного, крепко стоящего на земле, уверенного, несуетливого, знающего свое дело.
– Значит, так. На протасовский рейс освободилось два места. Вы сразу идите к диспетчерам и объясняйте ситуацию. Люди заболели, помирают, тиф, чума, холера, что угодно, живут на другом конце города, вам по телефону сказали номера билетов…
Я продиктовала. Память на цифры у меня абсолютная, как Дашкин слух. Но и у того, кто меня слушал, она не хуже, дважды повторять не приходится.
– Понял. В без двадцати шесть подойти к диспетчерам и объяснить ситуацию.
– По прилете отзвонить.
– Само собой.
– Когда отыщете этого Фоменко – только наблюдение, понятно? Вечером еще раз отзвонить.
– Дальше – по обстоятельствам?
Я задумалась. Кто его знает, какие там вылезут обстоятельства. Допустим, идея отыскать на болоте прокол между временами не такая уж идиотская – и что тогда?
– Главное – информация, – решила я наконец. – И все носители информации. Кассеты, бумажки, ну, сами понимаете. То, что можно предъявить.
– Человек – это то, что можно предъявить?
Опять мне пришлось принимать решение. Скверное – но я спасала не только собственную шкуру, я спасала прежде всего своих детей. Если я влипну – они достанутся мужу, а ему доверять живое существо хоть малость полезнее таракана попросту опасно.
– С человеком возникнет куча проблем. Только неодушевленные предметы. И чтобы никто… ну…
– Потом не кричал о пропаже, – закончил мужской голос в трубке мою благоразумную мысль. Больше добавить мне было нечего.
Хорошо, что на свете еще есть мужчины, которые берут деньги за хорошо выполненную работу, подумала я, и хорошо, что я знаю, где взять таких мужчин. А лучше всего – что этой информации нет у моей проклятой КОМАНДЫ!
– Ни пуха ни пера, Феликс!
– К черту!
Он первым положил трубку.
Если за мной ведут наблюдение так же, как я сама – за Древлянским и Костомаровым, то уже знают: разбираться я отправила любовника-оболтуса и его приятеля. И уже вздохнули с облегчением, потому что такой десант – в первую очередь и главным образом прореха в кошельке. В моем.
Я же себя самой умной не считаю. Если я догадалась нанять девочку-хакера и залезть в транспортные Сети, то же самое могут проделать и Горохов, и Музалевский…
Вот пускай и ищут по всему Протасову красивого блондина в дорогих тряпках ростом метр восемьдесят семь, с громким голосом и широкими жестами!
И пусть обращают поменьше внимания на двух деловитых мужичков, спешащих по улице с простыми спортивными сумками. Мужички неприметные, обоим за тридцать, оба коротко стрижены, у обоих – совершенно пустые лица, глаз по такому лицу скользит беспрепятственно и ни на чем не застревает.
Мужички эти с первого дня основания банка служат у меня в охране. Место тихое – как раз для человека, который уже по горло сыт приключениями. Пару раз в странной ситуации я их брала телохранителями. И позавчера обоих отпустила в честно заработанный отпуск. Если кто не верит – ребята взяли билеты и вместе с подругами укатили в южном направлении.
И ни одного из них не зовут Феликсом…
Просто пару лет назад фишка у нас была такая: если я звоню и требую Феликса, значит, бросить все дела и прибыть туда, где я с телефоном нахожусь. Мало ли что! Сейчас же, исходя из того, что мои разговоры, возможно, прослушиваются, Феликс и пригодился!
А как ребят зовут на самом деле – извините, коммерческая тайна.
1754 год
– А ты уверен, что корабли из Марселя приходят в Санкт-Петербург? – спросил Феликс. – Конечно, он ближе, чем Рига, но приходят ли они в Ригу – тоже большой вопрос.
– Поплывем с пересадками. Была бы под рукой карта…
Витька взял прутик и стал рисовать по пыли контуры Европы.
– Каттегат и Скагеррак… – мечтательно произнес он. – Не могу спокойно слышать эти названия, сразу Летучий Голландец мерещится.
– Это где-то возле Дании, – вспомнил Феликс.
– Была бы Машка…
Феликс похлопал товарища по плечу.
– Ну, была бы. Мы, может, вообще палубными пассажирами поплывем, или в трюме, нам крысы пальцы обгрызать будут, потом еще неизвестно, насколько в Марселе застрянем, в трущобах. Ты обязательно хочешь протащить Машку через все это?
– Я хочу знать, что с ней.
– Если бы она попала сюда – нам бы про нее по рации сказали.
– Про Вовчика же не сказали.
Это был серьезный довод. Тело бывшего бармена, возможно, лежало в том самом лесу, куда с разбросом километра в полтора вынесло и Витьку Костомарова, и Аркадия Фоменко, и Феликса, и непонятно откуда взявшийся спецназ через яйцевидное пятно белого тумана. Во всяком случае, Феликс на него не наткнулся, спецназ если и наткнулся – то помалкивал. Но Вовчик Костомарову – никто, а Машка – невеста. Они могли ловить его на эту удочку. Если не ловили – то, наверно, Машке повезло и она осталась на Семеновских болотах…
– Может, все-таки попробуем выдернуть Фоменко?
– Нечем.
Витька с Феликсом догнали поезд великой княгини, до обеда держались впритык к телегам с мебелью, а когда поезд встал – быстренько проскочили вперед и увязались за богомольцами. Те шли попарно, бормоча молитвы, и если переговариваться очень тихо – никто не поймет, что разговор совершенно не божественного свойства.
Богомольцы направлялись к Питеру, и туда же ехали на телегах крепкие мужики – город вовсю строился. Замешавшись в дорожную толпу, Витька и Феликс чувствовали себя в сравнительной безопасности. Беспокоились они, правда, насчет спецназовского интеллекта – осознают ли ребята, куда их занесло, и догадываются ли, насколько опасно устраивать стрельбу в людном месте?
Ближе к вечеру все разбрелись по обе стороны обочины, сели подальше от пыли – перекусить. Феликс, покидая сарай, не взял с собой никаких припасов, у Витьки их и подавно не было. Но в карманах синего мундира завалялись деньги, медные полушки и копейки, чеканенные еще при царице Анне Иоанновне.
– Пойду, возьму на копейку хлеба и луковицу, – сказал Феликс. – Ты там с графьями в фараон дулся, а я с простыми мужичками говорить выучился.
Витька остался стеречь мешок. Он растянулся на траве, сунув мешок под голову, и удивился тому, что голова лежит на плоской и жесткой поверхности. Это был не сложенный лифчик, это было что-то совсем другое… Витька сквозь мешковину ощупал предмет величиной с прилично изданную книгу и крепко задумался.
Увидев подходящего Феликса, он отложил мешок и сел по-турецки.
– Вот это и будет наше пропитание до самого Питера, – сказал Феликс, показывая добычу. – Ночью сделаем марш-бросок километров хотя бы на десять. Главное теперь – не мельтешить.
– Ну так выбрось рацию, – посоветовал Витька.
– Рация пригодится.
Они разрезали большую луковицу и съели ее вприкуску с двумя толстыми ломтями плохо пропеченного ржаного хлеба. Потом Феликс лег отдохнуть и уставился в небо бездумными глазами. Витька сидел рядом, мысленно обращаясь к товарищу.
– Если ты егерь, который обходил территорию, случайно напоролся на перестрелку, принял спецназ за браконьеров, побежал разбираться и угодил в туманное пятно, то на кой хрен тебе прятать от меня ноутбук? – беззвучно, одними глазами, спрашивал Витька. – Наоборот – ты должен был бы с радостью отдать его мне – а вдруг я из него вытащу что-то полезное! Так кто же ты тогда, егерь Феликс?
Ответа, понятное дело, не было.
Феликс задремал. Хотя они с Витькой провели одинаково бессонную ночь, он, вероятно, больше нуждался в отдыхе. Или же, как человек бывалый, не зная, каким будет следующий ночлег, спал впрок, заранее заготовив это ценное умение – засыпать хоть ненадолго при первой возможности.
Мешок лежал сам по себе.
Витька осторожно развязал веревку, запустил вовнутрь руку и огладил завернутый в полотенце ноутбук. Теперь сомнений уже не осталось. Он раздвинул пальцами складки лифчика, ощупал фонарик, ощупал нож, сквозь ткань ощутил объем, который соответствовал воспоминанию о рации.
И тут же он вспомнил, как легко и непринужденно Феликс избавился от Шестнадцатого.
Так что же за игру ведет этот человек? Он именно ведет игру – и его противник вовсе не Витька, Витьку он терпит, скорее всего, как неизбежное зло. Вот спецназ – это уж точно его враг номер раз! И их одновременное появление на Семеновских болотах в самую неподходящую минуту может означать всего-навсего охоту неизвестного, но облеченного властью ведомства на непонятного, но много чего умеющего человека…
И Лешка! В наследство ли достался Феликсу ноутбук? Если Феликс так старательно его скрывает – то это «дело о наследстве» какое-то темное…
Витька в силу молодости нуждался в контрастах. А человек, применяющий к миру принцип контрастности, рядом с ярко-черным пятном непременно должен иметь ярко-белое. Делить человечество на друзей и врагов в молодости чревато тем, что если у тебя есть верные друзья – значит, чисто теоретически где-то поблизости околачиваются смертельные враги, и наоборот. К счастью, и верность друзей, и ненависть врагов никогда не доходит до максимума. Очевидно, Витьке еще только предстояло дожить до дня, когда присутствие с правой стороны врага не обязательно предполагает непременное присутствие с левой стороны друга…
Так ли плох спецназ, который потерял их след?
В практически чужом мире своих у Витьки – только Феликс, оказавшийся предателем, и спецназ. А больше – никого. Если спецназ хочет получить за Фоменко ноутбук…
Тут у Витьки в голове все окончательно спуталось.
Вместо логики ему на помощь пришла злость. Злость на самого себя. Феликс обошелся с ним, как с мальчишкой? Морочил ему голову, как младенцу? Ладно. Запомним. Младенец может и в собственную игру сыграть…
Витька довольно долго путался в складках и влезал пальцами в пустые карманы, пока вытащил рацию. Сунув ее за пазуху, он встал и побрел к кустам. Дело житейское – на то они и кусты, в восемнадцатом веке общественный туалет и в кошмарном сне бы никому не приснился. Да и в двадцать первом на шоссе Москва-Питер их негусто.
Кусты были ему, долговязому, по пояс, он прошел дальше, встал за березами, которые втроем росли от одного корня. Глядя между стволами, он убедился, что Феликс лежит неподвижно…
– Вызываю шестого, вызываю шестого, – заговорил он негромко. Эти слова были заготовлены, пока он шел к кустам. – Шестой, шестой! Вызываю шестого…
Он не сразу сообразил переключить рацию на прием.
– Шестой на связи, – был ответ. – Это кто? Костомаров?
– Я, – подтверидл Витька.
– Ну наконец-то! Где этот сучара?
Шестой имел в виду Феликса.
– Спит.
– Спит?
– Задремал на солнышке.
Витька был крайне изумлен началом беседы.
– Слушай, ты прости нас, дураков, что мы тебя с коня ссадили. Мы думали, что ноутбук – у тебя, – проникновенно сказал Шестой. – Нас за ним послали, ты тут ни при чем.
– А Фоменко?
– Да и Фоменко в общем-то ни при чем. Вы, ребята, страшную кашу с этим ноутбуком и с этой программой заварили. Если бы вы знали – сами бы его отдали.
– А сказать? – возмутился Витька. – Как стрелять – так это сразу, а сказать по-человечески – этому вас не учат!
– Так задание же! И никто тебя убивать не хотел…
– Да? А Лешка? Лешку ведь убили!
– Кто тебе сказал?
– Феликс.
– Ах, он у нас теперь Феликс?
– Да чтоб вы все сдохли… – пробормотал потрясенный Витька. Совсем забыв о конспирации, он присел на пень, оставшийся от четвертого ствола березы.
– Ты рацию не вырубай, ты говори, чтобы мы к тебе поближе подошли. А потом отрывайся от этого своего Феликса, и к нам. Вместе будем отсюда выбираться. Тебя тут, кстати, кое-кто ждет.
– Машка?! – не помня себя от радости, заорал Витька. – Дайте ей трубку… рацию!…
– Охотно дал бы, но она от меня за пару километров. Мы разделились, идем двумя группами.
– Как ее вызвать? – нетерпеливо спрашивал Витька. – У нее какой-то номер или без номера? Где она?
– Да не суетись ты, жених. Через пять минут она сама тебя вызовет, только не вырубай рацию. И сиди, где сидишь. Услышишь выстрел – не дергайся.
Витька онемел. Выстрел мог предназначаться только спящему Феликсу.
– Да ты говори, говори, – подбодрил Шестой. – Чует мое сердце, что Феликс твой знает, куда ноутбук подевался. Он тебе ничего не говорил?
– Н-нет… – пробормотал Витька. Смерти Феликса он вовсе не желал. Если выдать сейчас ноутбук – то снайпер по спящему человеку не промажет. Но если человек – носитель важной информации, снайпера в ход не пустят… И не соврал же он!… Феликс действительно ничего не говорил о ноутбуке!…
– Держись, Костомаров, скоро все кончится, – пообещал Шестой.
– А потом? – спросил Витька.
– Что – потом?
– Как отсюда выберемся?
– Вот найдем ноутбук, там все по полочкам разложено: и насчет выбраться тоже.
И Витька закусил губу.
Если бы в ноутбуке было какое-то гениальное средство вернуться, то Вовчик с Фоменко ему бы этим средством все уши прожужжали. В ноутбуке имелась не до конца доработанная схема хрономаршрутов в четырехмерном и зачем-то в пятимерном пространстве. И еще – Феликс наверняка знал от Лешки, что в ноутбуке есть, а чего там нет. Если бы все было так просто – стал бы он заседать на паперти, объясняя местному населению, что круги на небе – проекция дрейфующих крупных хронопроколов? Да он бы сам первым делом отсюда смылся – и с ноутбуком вместе!
Витька понял, что ничего уже не понимает.
Прав был старый дядька Юст, когда предупреждал: пока ты возишься с новостями, твоя дурная башка не учится сопоставлять факты. Как только начнешь анализировать – бросай новости, потому что они для тебя теперь балласт… Витька хотел ускорить события, сам себе хотел доказать, покидая агентство новстей, что созрел для анализа, и вот теперь понял, что анализ – не уравнение с одним неизвестным. Даже не уравнение с двумя неизвестными, а сложная конструкция, в которой знаки между буквами отсутствуют: может, плюс, может, минус, может, икс делится на игрек, может, в степень возводится…
Тут он вспомнил про неизвестную величину по имени Феликс и выглянул из-за березы. Он хотел убедиться, что фальшивый егерь спит, но опоздал – пусто было местечко на пригорке, мешок – и тот сгинул. Тут Витьке стало страшновато.
Он не знал, что бывает такое: проснуться ровно за полторы секунды до первого признака опасности.
А именно это с Феликсом произошло. Он не знал, какой звук вызвал тревогу – возможно, почти неслышный скрип распускаемого узла веревки. Несколько секунд он лежал с закрытыми глазами, слушая удаляющиеся Витькины шаги. Потом посмотрел из-под ресниц и еле слышно хмыкнул.
Чуть повернув голову, он видел, как Витька искал убежища за тройной березой. В просвете между стволами виднелся темно-зеленый, чуть бликующий потускневшим галуном, ворованный кафтан новостника Костомарова. Потом он исчез из просвета, но появился сбоку. Феликс понял, что Витька сидит, возможно, на пне, и пора действовать.
Он сполз с косогора, обошел привал богомольцев и подкрался к березе оттуда, откуда ждать его было вроде бы невозможно. Последние метры он проделал по-пластунски и прибыл вовремя.
– А если ноутбук остался там? – спрашивал Витька. – Что же вы тогда будете делать?
– Ноутбук с программой здесь, – отвечал еле слышный Феликсу голос Шестого. – Я сам видел его у Золотухина, когда Золотухин от нас сдуру убегал. Он бросил рюкзак и взял только ноутбук, понял? Ты не бойся, если что еще неясно – спрашивай. Я ведь понимаю – ты не дурак, хочешь разобраться, прежде чем к нам присоединиться…