Страница:
К экономическим правам казачества следует отнести и освобождение их от уплаты прямых государственных, в том числе и поземельных, налогов и подушной подати
[6], а также земского сбора. В соответствии с юридическими нормами «Положений» о воинской повинности казачьих войск на время нахождения казаков на военной службе они освобождались от всех личных денежных и натуральных повинностей. Исключение составляли налоги на имущество, которое служилые казаки платили наравне со всеми [74].
Казаки также имели право брать купеческие и промысловые свидетельства, разрешавшие заниматься торговой и мелкой производственной деятельностью. (Исключение составляли казаки, состоявшие в служилом разряде, которые не имели права выходить из войскового сословия и были обязаны отбывать воинскую повинность на общих для всех казаков основаниях.) В начале XX века они могли заниматься беспошлинной торговлей без каких-либо временных ограничений, но только на территориях казачьих областей. (Вне пределов войсковых земель этого права казаки не имели.) За казачьими войсками были закреплены исключительные права пользования находившимися на их территориях недрами, морскими, речными и озерными водами. А добыча полезных ископаемых и рыболовство во многих войсках были важными источниками доходов.
Казаки также имели права на бесплатное получение медицинской помощи и начальное образование в войсковых медицинских и образовательных учреждениях.
Все отмеченные права казачества самым непосредственным образом сказывались и на его довольно высоком социальном статусе в обществе, и на более значительных, по сравнению с общероссийской крестьянской массой, доходах, и на существенно лучшем Основными обязанностями казаков являлись следующие. Главной, достаточно сильно влиявшей на многие стороны их жизни, была поголовная, очень длительная и весьма обременительная обязательная военная служба. Порядки ее сроков, условий прохождения четко регламентировались специальными «Положениями» или «Уставами» о воинской повинности или о военной службе для каждого конкретного казачьего войска. (Исключение составляли только Семиреченское и Уссурийское войска, для которых аналогичные особые нормативные акты разработаны не были.) В самом начале XX века содержавшиеся в них конкретные нормативные положения были сведены в единый общероссийский свод «Законов о воинской повинности казачьих войск», изданный в 1901 году [75]. В соответствии с этими законами казаки всех казачьих войск, кроме Уральского, обязывались нести военную службу в течение 20 лет [7]. Уральские казаки служили 22 года. Весь период службы был разбит на три разряда. В первом, приготовительном, казаки служили 3 года, из них последний, 3-й год они находились в специальных тренировочных военных лагерях. После этого переходили в следующий, строевой, разряд, служба в котором продолжалась в течение 12 лет. Этот разряд подразделялся на три очереди, по четыре года в каждой. Действительную военную службу непосредственно в армии в течение 4 лет несли казаки 1-й очереди (на Кубани – частью и 2-й очереди) строевого разряда. Затем они, как тогда говорили, выходили на льготу и переводились в части 2-й очереди. Проходя службу в ней, казаки находились в постоянной мобилизационной готовности, имели строевых коней, полные комплекты исправного снаряжения и обмундирования, каждый год проходили 5-недельные военные лагерные сборы. Потом они переходили в части 3-й очереди, где также находились в течение 4 лет. При этом третьеочередные казаки получали право не содержать строевого коня и призывались на военные сборы только один раз на третьем году нахождения в этой очереди. По истечении 12 лет службы в строевом разряде казаки переводились в запасной разряд, в котором числились 5 лет. И только после этого, то есть после 20-летней службы, они выходили в отставку и могли призываться в армию лишь во время войны в ополчение. Несколько отличным был порядок прохождения военной службы уральскими казаками. После принятия присяги в 19 лет они на два года зачислялись в разряд внутреннеслужащих. Затем 15 лет служили в полевом разряде, из них 4 года на действительной службе. После этого они в течение 5 лет вновь были приписаны к разряду внутреннеслужащих, и далее выходили в отставку.
В 1901 году на основе предложений специальной правительственной комиссии во главе с генерал-лейтенантом М.А. Газенкампфом, изучавшей общее социально-экономическое положение казачества и причины его ухудшения, были приняты решения об освобождении от службы единственного кормильца в семье, о сокращении сроков лагерных сборов казаков 2-й очереди с 5 до 3 недель [76]. В 1909 году служба казаков в приготовительном разряде была уменьшена с 3 лет до 1 года и за счет этого общая ее продолжительность сокращалась с 20 до 18 лет [77]. Такой порядок воинской службы казачества сохранялся вплоть до 1917 года.
Выходя на службу, каждый казак обязан был за свой счет приобрести строевого коня, стоимость которого была очень значительной, несколько комплектов обмундирования, все необходимое снаряжение. Так, согласно официально утвержденному номенклатурному перечню, называвшемуся арматурным списком, каждый казак должен был иметь «седло с прибором» (т.е. со стременами, подпругами и так далее), уздечку, два мундира с шароварами и набрюшником, две шинели, полушубок овчинный или крытый (ватный, обшитый прочным сукном), теплую поддевку, теплую фуфайку со шлемом, две папахи, две фуражки, две гимнастические рубахи, две пары сапог, два башлыка, портупею, патронташ, холодное оружие (шашку, пику с погонным ремнем, наконечником и поножником; кубанцам и терцам – еще и кинжал), а также необходимое белье и «разную мелочь по арматурному списку», вплоть до бухч (сумочек с нитками и иголками) и ухналей (гвоздиков для подков) [78].
Общие прямые, не говоря уже о косвенных, финансовые затраты казачества на службу были достаточно велики. И хотя в каждом конкретном войске они, в зависимости от местного уровня цен на лошадей и амуницию, составляли различные суммы, но, тем не менее, такие траты для основной массы казачества являлись весьма и весьма существенными, а для части его – попросту нереальными. Так, на Дону они, по данным исследователей, составляли порядка 250–300 рублей [79]. (Характерно, что примерно такие же данные приводили в свое время и современники. Например, бывший в течение 11 лет, с 1906 по 1917 год, атаманом одной из донских станиц вахмистр И. Афонин впоследствии, уже находясь в эмиграции, свидетельствовал, что для исправного выхода на службу казаку требовалось порядка 307 рублей. При этом он приводил конкретные цены на все необходимые по арматурному списку предметы обмундирования и снаряжения, на строевых лошадей, которые он знал досконально, исходя из многолетнего опыта [80].) Примерно такими же были расходы и в большинстве других казачьих войск. В Сибирском войске, например, по данным авторитетных исследователей А.И. Долгих и А.Т. Топчего, они составляли до 300 рублей [81]. В Оренбургском войске уровень затрат казаков в начале XX века был одним из самых низких по сравнению с другими казачьими войсками и составлял, по мнению Л.А. Селивановской, тогда около 204 рублей [82]. Но уже к началу Первой мировой войны в том же войске он возрос вследствие постоянного роста цен на строевых лошадей и необходимое снаряжение (по данным Г.В. Пожидаевой, до 350–400 рублей) [83]. Затраты на приобретение всего необходимого при выходе на службу кубанским казакам, по подсчетам Н.И. Лебедика, накануне Первой мировой войны доходили до 500 рублей [84]. Помимо этого, казаки должны были содержать свое военное имущество и снаряжение в полном порядке, что также требовало определенных затрат. В среднем в год они составляли порядка 25 рублей [85]. Также дополнительных расходов требовали подготовка и прохождение казаками 2-й и 3-й очередей регулярных лагерных сборов. В Донском войске, в частности, они, по данным Д.С. Бабичева, обходились казаку в 112 рублей [86]. По мнению Л.И. Футорянского, на обеспечение воинской повинности у донских и оренбургских казаков ежегодно шла примерно половина средств, получаемых с пая середняцкого хозяйства [87]. Правда, данное утверждение нуждается в более обстоятельной и убедительной аргументации, основанной на конкретных цифровых выкладках доходов и расходов казаков.
Необходимо учитывать также, что все отмеченные финансовые затраты казачества на несение военной службы составляли только прямые денежные расходы. К ним конечно же надо добавить и косвенные материальные потери, связанные с отрывом от производственно-хозяйственной деятельности наиболее трудоспособного мужского казачьего населения. (Численность ежегодно служивших в армии казаков по отношению к общему количеству казачьего населения, по некоторым данным, в 13 раз превосходила неказачье население в целом по стране [88].)
Расходы, непосредственно связанные с материальным обеспечением выхода казаков на службу, довольно серьезно сказывались на состоянии их хозяйств. Данное обстоятельство отмечалось и официальными войсковыми и правительственными органами.
Помимо этого казачество было обременено прямыми финансовыми и также натуральными повинностями. Финансовые – это обязательные денежные платежи казаков, в соответствии с установленными в каждом войске порядками и размерами, в войсковые и станичные или, как их именовали в то время в официальных документах, общественные бюджеты. А казаки тех войск, территории которых находились в плане административно-территориального деления в пределах тех или иных губерний, несли дополнительно еще и губернские денежные повинности, составляющие по 0,9 копейки за десятину земельного пая или по 56 копеек с души [89]. Забайкальские казаки, как уже отмечалось, вследствие явных упущений в законодательстве, единственные до 1906 года ежегодно уплачивали и подушную подать. Государственный земский сбор, от уплаты которого казаки лично были освобождены, выплачивался из общих войсковых сумм каждого войска.
Натуральные повинности включали как общие для всего населения того или иного войска, казачьего и неказачьего, земские повинности, так и те, которые несло исключительно казачество. Земские – это выполнение дорожных, постовых, пожарных и ряда других частных обязанностей. Собственно казачьи натуральные повинности подразделялись на общевойсковые, станичные и хозяйственные. Причем помимо общих для всех казачьих войск обязанностей во многих из них, в основном на востоке страны, существовали и особые, дополнительные обязанности. Так, важнейшей обязанностью дальневосточного казачества являлась охрана государственной границы [90]. К пограничной службе активно привлекались забайкальские, семиреченские, амурские и уссурийские казаки.
Общевойсковые повинности – это участие в постройке, ремонте и текущем содержании дорог, мостов, служебных государственных и войсковых зданий и помещений, почтовых станций, казарм для расквартированных в области регулярных армейских частей, несение гарнизонной службы, перевозка и охрана или сопровождение почты, конвоирование арестованных и содержание их в пересыльных помещениях, устройство гатей и расчистка зимних дорог по льду рек (особенно активно эти работы велись в Забайкальском, Амурском и Уссурийском войсках), производство опалки (т.е. обивки деревом) мостов при переходе с санного на колесный путь и телеграфной линии и прочее. Помимо этого в том или ином войске казаки обязывались выполнять и иные дополнительные работы, необходимые, по мнению войсковой администрации, в интересах всего войска. Например, в Сибирском войске казачество принудительно использовалось для работы на соляных промыслах, часто привлекалось к перевозке провианта, заготовке сена для войсковых нужд, обслуживало войсковые винокуренные и консервные заводы, мукомольные мельницы и т.д. [91]. А в Амурском войске казаки постоянно осуществляли заготовку дров и угля для казенных пароходов [92]. И подобные названным или иные специфические внутренние войсковые обязанности имелись практически в каждом войске. Причем регламентировались они не государственными юридическими нормами и положениями, а местными подзаконными актами и административными решениями.
Станичными повинностями являлись подводная (т.е. несение казаками дежурства в станичном правлении с собственной лошадью и подводой (повозкой) для доставки служебной документации, пакетов, перевозы приезжавших по служебным делам представителей войсковой, а при необходимости и гражданской областной администрации), в казачьих войсках на востоке страны эта повинность зачастую называлась гоньбой; обеспечение постоянного сообщения по рекам (летом на лодках, зимой – по льду на санях), что особенно важным было в Амурском и Уссурийском войсках вследствие отсутствия там дорог; выполнение постойной повинности (т.е. предоставление жилых помещений проезжавшим транзитом или командированным в определенную станицу должностным лицам и проходящим войскам); несение караульной службы при станичных правлениях и на других важных общественных объектах (например, в запасных хлебных магазинах (складах); содержание в постоянной готовности летучей почты (экстренной связи посредством специальных верховых посыльных); выполнение казаками обязанностей вестовых при мировых судьях. Казаки также осуществляли строительство и ремонт общественных зданий и хозяйственных объектов в своей станице, плотин, станичных мельниц, паромов, перевозов, общественных зимовников, сенокошение станичных лугов и пойм, благоустройство станичных территорий и т.п. Кроме этого они привлекались и к другим специальным работам, носившим нерегулярный или разовый характер, таким как техническая и охранная помощь при межевании земель, сборе налогов, переписи населения и т.п.
В станицах всех войск, кроме Оренбургского, также был установлен обязательный ежегодный сбор хлеба или денег на его покупку в общественные станичные хлебные магазины (склады). Это был продовольственный страховой фонд на случай чрезвычайных обстоятельств (неурожая, гибели посевов и т.п.). Из этих же хлебных магазинов выдавались семенные и продовольственные ссуды нуждающимся казачьим хозяйствам, оказывалась безвозмездная помощь казакам и их семьям в экстраординарных случаях (потеря или тяжелая болезнь кормильца семьи, пожар и т.п.). В отличие от всех остальных войск в Оренбургском станичные хлебные магазины пополнялись за счет сохранявшейся, так называемой общественной запашки (т.е. посева, уборки и обмолота зерна, выращенного на общественных станичных землях).
Выполняя все отмеченные натуральные повинности, казаки не только тратили много сил и времени, но и несли экономические убытки. Несмотря на то что оценить их в денежном эквиваленте весьма сложно, некоторые исследователи, проведя подсчеты, получили следующие цифры. Так, Н.А. Хвостов считает, что все натуральные повинности казаков восточных войск страны в денежном содержании составляли до 60 рублей в год на каждого взрослого казака [93]. Л.А. Селивановская указывает на тот факт, что произведенный в 1906 году в некоторых станицах Оренбургского войска опыт переложения натуральных повинностей казаков на деньги показал, что они обходятся каждому из них в среднем от 50 до 70 рублей в год [94]. А по мнению дореволюционного историка А.П. Васильева, изучавшего положение забайкальского казачества, тяжесть его натуральных повинностей, переведенная на деньги, равнялась 18 руб. 88 коп. в год с каждой души мужского пола [95]. И хотя эта сумма была в несколько раз меньше приведенных выше данных по другим войскам, для основной массы забайкальских казаков и она являлась едва ли не предельной. Это подтверждали и официальные лица войсковой администрации [96].
Если же в целом оценивать экономический аспект соотношения прав и обязанностей казачества, то в начале XX века весьма значительные денежные расходы, которые несли казаки, еще покрывались за счет доходов, большая часть которых шла за счет имевшихся у них экономических льгот [97].
Помимо всех тягот и экономических последствий добросовестного исполнения казаками всех своих обязанностей, за чем строго и неустанно следили должностные лица станичных и войсковых администраций, казаки испытывали и немалые неудобства из-за законодательно оформленных ограничений свободы передвижения. В 1897 году были приняты специальные правила о порядке увольнения в мирное время казаков служилого состава в отлучку из мест проживания. В соответствии с ними казак мог покидать свою станицу в случае необходимости на срок до 3 месяцев только с разрешения станичного атамана и с обязательным его уведомлением о цели, месте и сроке поездки. Отлучка до 1 года допускалась только с разрешения атаманов отделов на основании соответствующего разрешения (приговора) станичного общества. Но даже и в этих случаях казак не освобождался от обязательных зимних занятий или лагерных сборов по военной подготовке. Увольнение от них он мог получить только в крайне редком случае по очень весомой причине, исключительно от наказного атамана войска [98]. Покидать место жительства на срок более одного года казакам строевого разряда было запрещено. Исключения из данного положения не допускались. Уехать из станицы на срок от 3 месяцев до года казак мог только после того, как получал специальный отпускной лист с указанием срока обязательного возвращения домой [99]. Такое положение дел давало веские основания современникам критически относиться к существовавшим обязанностям казаков и к условиям их жизни. Авторитетный дореволюционный, а затем эмигрантский донской историк С.Г. Сватиков по данному поводу высказал весьма категоричное суждение: «... вплоть до революции 1917 года казачество продолжало быть полукрепостным служилым сословием». По его мнению, «это видно из тех условий, которыми было обставлено передвижение казака с места на место даже во время состояния его на льготе» [100].
В морально-нравственном и психологическом планах отношение казаков к своим обязанностям было следующим. С одной стороны, чувство вполне законной гордости, определенного морального превосходства, основанные на общем социальном статусе казачества в обществе и на его отношении к возложенным обязанностям. Ведь главная из них – военная служба – рассматривалась ими не столько как обязательная тяжелая, длительная и обременительная повинность, а прежде всего как форма, причем весьма важная, ответственная и даже почетная, государственной службы. И думается, вся сложность и обременительность данной обязанности во многом нивелировалась ее общим государственным, а следовательно, почетным статусом. Принцип служения Отечеству считался в казачьей среде поистине основополагающим, незыблемым, одним из основных в целом в менталитете казачества. Восприятие его казаками, их отношение к нему во многом определяли и их жизненную парадигму. Отсюда и крайне серьезное отношение казаков к исполнению своего гражданского и воинского долга, высокое чувство ответственности при выполнении возложенных на них государством обязанностей. Казачество, исходя из доминировавших в его среде общих морально-нравственных принципов, в основной массе сознательно относилось к законодательно закрепленным обязанностям. А все это самым непосредственным образом влияло на формирование и постоянное укрепление устойчивой общественной и индивидуальной психологии казачества. Удивляющие современников стойкость и выносливость казаков, позволяющие им спокойно переносить все физические и морально-психологические тяготы военной службы и другие возложенные на них обязанности, основывались на весьма значительной и прочной базе, иными словами, на своего рода военно-корпоративном духе и особых чертах ментальности.
Вместе с тем имел место и известный консерватизм мышления, значительно влиявший на очевидное господство в сознании казаков практически полностью устоявшихся традиционных взглядов на существовавшие общественные и политические порядки, на основы политического строя и государственного устройства, представлявшиеся казакам незыблемыми. Это стало серьезным препятствием объективной оценке действительности с их стороны.
Несмотря на значительные материальные расходы казаков, на несение обязанностей, ухудшение общего экономического состояния их хозяйств, физический и морально-психологический гнет сословных тягот, подавляющее большинство, причем вне зависимости от их социального положения, довольно категорически выступало за сохранение существовавшей сословной организации казачества и самого его статуса как такового [101].
Таким образом, складывавшаяся на протяжении довольно длительного времени система прав и обязанностей казачества являлась одним из основных признаков его особой социальной организации в виде своеобразного военно-служилого сословия. Но в начале XX века внутри этой системы все более и более отчетливо обозначалось объективное, постоянно усиливавшееся кризисное состояние, обусловленное растущим несоответствием привилегий и тягот казаков, особенно в социально-экономическом и морально-психологическом планах. Причем данное проявление носило характер системного кризиса. Относительная устойчивость системы прав и обязанностей казаков определялась многими факторами, ключевыми из которых были ее официальные, законодательно оформленные принципы существования, постоянный государственный контроль за их сохранением и бесперебойным функционированием, а также существовавшие морально-нравственные основы казачьего мировоззрения по отношению к ней. Однако каждый из отмеченных аспектов помимо своей устойчивости и сильных проявлений имел и определенные противоречия как внешнего, так и внутреннего характера. Так, существовавшая законодательная база в данной области отставала от происходивших как в общем в стране, так и в казачьей среде, в частности, объективных социально-экономических процессов, неадекватно отражала частью уже сложившиеся, частью складывавшиеся новые жизненные реалии. Большому внешнему давлению и определенным внутренним противоречиям подвергались и лежавшие в основе отношения казачества к своим правам и обязанностям многие важные мировоззренческие принципы. Правда, некоторые из отмеченных аспектов существовали в скрытых формах, как, например, те, что были связаны с мировоззренческими установками казаков.
Растущая необходимость существенных корректировок и даже определенных реформационных преобразований в системе прав и обязанностей казаков диктовалась требованиями жизни, ее изменившимися условиями. Это вполне отчетливо осознавалось и представителями войсковых и даже правительственных органов власти и отчасти самим казачеством, особенно казачьей интеллигенцией.
Основу материального благосостояния казачества составляли доходы, получаемые главным образом от реализации его законодательно оформленных прав, и прежде всего от преимущественного земельного обеспечения. Одним из первых документов, регламентировавших положение дел в данной области, стало особое приложение к «Положению о Войске Донском» 1835 года, которое называлось «О поземельных довольствиях». В соответствии с ним служащим и отставным генералам полагалось по 1500 десятин земли, штаб-офицерам – по 400 десятин, обер-офицерам – по 200 десятин, рядовым казакам – по 30 десятин. Нормы этого документа были положены в основу аналогичных законодательных актов, относящихся ко всем другим казачьим войскам страны. 21 апреля 1869 года императором было утверждено «Мнение» Государственного Совета «О поземельном устройстве в казачьих войсках». По нему все земли того или иного войска подразделялись на три основные категории: 1) на отвод станицам; 2) на наделы генералов, штаб-офицеров и классных чиновников войска; 3) на различные войсковые надобности (так называемый войсковой запас) [102]. Новый статус получало станичное землевладение. Если раньше станичные земли юридически являлись собственностью каждой конкретной станицы, то теперь они находились в общинном владении. Это, естественно, гарантировало неприкосновенность данных земель и ограждало их от каких-либо посягательств со стороны как частных, так и юридических лиц, включая государственные и войсковые структуры. Правда, в случае возникновения необходимости изъятия части этих земель войсковыми органами между ними и станичными обществами возникали конфликтные ситуации из-за юридической неурегулированности данных процедур. И только с выходом в 1898 году специального положения Военного совета «О порядке принудительного отчуждения станичных земель для общественных войсковых нужд» была создана необходимая юридическая база и установились порядки разрешения возникавших спорных ситуаций [103].
Казаки также имели право брать купеческие и промысловые свидетельства, разрешавшие заниматься торговой и мелкой производственной деятельностью. (Исключение составляли казаки, состоявшие в служилом разряде, которые не имели права выходить из войскового сословия и были обязаны отбывать воинскую повинность на общих для всех казаков основаниях.) В начале XX века они могли заниматься беспошлинной торговлей без каких-либо временных ограничений, но только на территориях казачьих областей. (Вне пределов войсковых земель этого права казаки не имели.) За казачьими войсками были закреплены исключительные права пользования находившимися на их территориях недрами, морскими, речными и озерными водами. А добыча полезных ископаемых и рыболовство во многих войсках были важными источниками доходов.
Казаки также имели права на бесплатное получение медицинской помощи и начальное образование в войсковых медицинских и образовательных учреждениях.
Все отмеченные права казачества самым непосредственным образом сказывались и на его довольно высоком социальном статусе в обществе, и на более значительных, по сравнению с общероссийской крестьянской массой, доходах, и на существенно лучшем Основными обязанностями казаков являлись следующие. Главной, достаточно сильно влиявшей на многие стороны их жизни, была поголовная, очень длительная и весьма обременительная обязательная военная служба. Порядки ее сроков, условий прохождения четко регламентировались специальными «Положениями» или «Уставами» о воинской повинности или о военной службе для каждого конкретного казачьего войска. (Исключение составляли только Семиреченское и Уссурийское войска, для которых аналогичные особые нормативные акты разработаны не были.) В самом начале XX века содержавшиеся в них конкретные нормативные положения были сведены в единый общероссийский свод «Законов о воинской повинности казачьих войск», изданный в 1901 году [75]. В соответствии с этими законами казаки всех казачьих войск, кроме Уральского, обязывались нести военную службу в течение 20 лет [7]. Уральские казаки служили 22 года. Весь период службы был разбит на три разряда. В первом, приготовительном, казаки служили 3 года, из них последний, 3-й год они находились в специальных тренировочных военных лагерях. После этого переходили в следующий, строевой, разряд, служба в котором продолжалась в течение 12 лет. Этот разряд подразделялся на три очереди, по четыре года в каждой. Действительную военную службу непосредственно в армии в течение 4 лет несли казаки 1-й очереди (на Кубани – частью и 2-й очереди) строевого разряда. Затем они, как тогда говорили, выходили на льготу и переводились в части 2-й очереди. Проходя службу в ней, казаки находились в постоянной мобилизационной готовности, имели строевых коней, полные комплекты исправного снаряжения и обмундирования, каждый год проходили 5-недельные военные лагерные сборы. Потом они переходили в части 3-й очереди, где также находились в течение 4 лет. При этом третьеочередные казаки получали право не содержать строевого коня и призывались на военные сборы только один раз на третьем году нахождения в этой очереди. По истечении 12 лет службы в строевом разряде казаки переводились в запасной разряд, в котором числились 5 лет. И только после этого, то есть после 20-летней службы, они выходили в отставку и могли призываться в армию лишь во время войны в ополчение. Несколько отличным был порядок прохождения военной службы уральскими казаками. После принятия присяги в 19 лет они на два года зачислялись в разряд внутреннеслужащих. Затем 15 лет служили в полевом разряде, из них 4 года на действительной службе. После этого они в течение 5 лет вновь были приписаны к разряду внутреннеслужащих, и далее выходили в отставку.
В 1901 году на основе предложений специальной правительственной комиссии во главе с генерал-лейтенантом М.А. Газенкампфом, изучавшей общее социально-экономическое положение казачества и причины его ухудшения, были приняты решения об освобождении от службы единственного кормильца в семье, о сокращении сроков лагерных сборов казаков 2-й очереди с 5 до 3 недель [76]. В 1909 году служба казаков в приготовительном разряде была уменьшена с 3 лет до 1 года и за счет этого общая ее продолжительность сокращалась с 20 до 18 лет [77]. Такой порядок воинской службы казачества сохранялся вплоть до 1917 года.
Выходя на службу, каждый казак обязан был за свой счет приобрести строевого коня, стоимость которого была очень значительной, несколько комплектов обмундирования, все необходимое снаряжение. Так, согласно официально утвержденному номенклатурному перечню, называвшемуся арматурным списком, каждый казак должен был иметь «седло с прибором» (т.е. со стременами, подпругами и так далее), уздечку, два мундира с шароварами и набрюшником, две шинели, полушубок овчинный или крытый (ватный, обшитый прочным сукном), теплую поддевку, теплую фуфайку со шлемом, две папахи, две фуражки, две гимнастические рубахи, две пары сапог, два башлыка, портупею, патронташ, холодное оружие (шашку, пику с погонным ремнем, наконечником и поножником; кубанцам и терцам – еще и кинжал), а также необходимое белье и «разную мелочь по арматурному списку», вплоть до бухч (сумочек с нитками и иголками) и ухналей (гвоздиков для подков) [78].
Общие прямые, не говоря уже о косвенных, финансовые затраты казачества на службу были достаточно велики. И хотя в каждом конкретном войске они, в зависимости от местного уровня цен на лошадей и амуницию, составляли различные суммы, но, тем не менее, такие траты для основной массы казачества являлись весьма и весьма существенными, а для части его – попросту нереальными. Так, на Дону они, по данным исследователей, составляли порядка 250–300 рублей [79]. (Характерно, что примерно такие же данные приводили в свое время и современники. Например, бывший в течение 11 лет, с 1906 по 1917 год, атаманом одной из донских станиц вахмистр И. Афонин впоследствии, уже находясь в эмиграции, свидетельствовал, что для исправного выхода на службу казаку требовалось порядка 307 рублей. При этом он приводил конкретные цены на все необходимые по арматурному списку предметы обмундирования и снаряжения, на строевых лошадей, которые он знал досконально, исходя из многолетнего опыта [80].) Примерно такими же были расходы и в большинстве других казачьих войск. В Сибирском войске, например, по данным авторитетных исследователей А.И. Долгих и А.Т. Топчего, они составляли до 300 рублей [81]. В Оренбургском войске уровень затрат казаков в начале XX века был одним из самых низких по сравнению с другими казачьими войсками и составлял, по мнению Л.А. Селивановской, тогда около 204 рублей [82]. Но уже к началу Первой мировой войны в том же войске он возрос вследствие постоянного роста цен на строевых лошадей и необходимое снаряжение (по данным Г.В. Пожидаевой, до 350–400 рублей) [83]. Затраты на приобретение всего необходимого при выходе на службу кубанским казакам, по подсчетам Н.И. Лебедика, накануне Первой мировой войны доходили до 500 рублей [84]. Помимо этого, казаки должны были содержать свое военное имущество и снаряжение в полном порядке, что также требовало определенных затрат. В среднем в год они составляли порядка 25 рублей [85]. Также дополнительных расходов требовали подготовка и прохождение казаками 2-й и 3-й очередей регулярных лагерных сборов. В Донском войске, в частности, они, по данным Д.С. Бабичева, обходились казаку в 112 рублей [86]. По мнению Л.И. Футорянского, на обеспечение воинской повинности у донских и оренбургских казаков ежегодно шла примерно половина средств, получаемых с пая середняцкого хозяйства [87]. Правда, данное утверждение нуждается в более обстоятельной и убедительной аргументации, основанной на конкретных цифровых выкладках доходов и расходов казаков.
Необходимо учитывать также, что все отмеченные финансовые затраты казачества на несение военной службы составляли только прямые денежные расходы. К ним конечно же надо добавить и косвенные материальные потери, связанные с отрывом от производственно-хозяйственной деятельности наиболее трудоспособного мужского казачьего населения. (Численность ежегодно служивших в армии казаков по отношению к общему количеству казачьего населения, по некоторым данным, в 13 раз превосходила неказачье население в целом по стране [88].)
Расходы, непосредственно связанные с материальным обеспечением выхода казаков на службу, довольно серьезно сказывались на состоянии их хозяйств. Данное обстоятельство отмечалось и официальными войсковыми и правительственными органами.
Помимо этого казачество было обременено прямыми финансовыми и также натуральными повинностями. Финансовые – это обязательные денежные платежи казаков, в соответствии с установленными в каждом войске порядками и размерами, в войсковые и станичные или, как их именовали в то время в официальных документах, общественные бюджеты. А казаки тех войск, территории которых находились в плане административно-территориального деления в пределах тех или иных губерний, несли дополнительно еще и губернские денежные повинности, составляющие по 0,9 копейки за десятину земельного пая или по 56 копеек с души [89]. Забайкальские казаки, как уже отмечалось, вследствие явных упущений в законодательстве, единственные до 1906 года ежегодно уплачивали и подушную подать. Государственный земский сбор, от уплаты которого казаки лично были освобождены, выплачивался из общих войсковых сумм каждого войска.
Натуральные повинности включали как общие для всего населения того или иного войска, казачьего и неказачьего, земские повинности, так и те, которые несло исключительно казачество. Земские – это выполнение дорожных, постовых, пожарных и ряда других частных обязанностей. Собственно казачьи натуральные повинности подразделялись на общевойсковые, станичные и хозяйственные. Причем помимо общих для всех казачьих войск обязанностей во многих из них, в основном на востоке страны, существовали и особые, дополнительные обязанности. Так, важнейшей обязанностью дальневосточного казачества являлась охрана государственной границы [90]. К пограничной службе активно привлекались забайкальские, семиреченские, амурские и уссурийские казаки.
Общевойсковые повинности – это участие в постройке, ремонте и текущем содержании дорог, мостов, служебных государственных и войсковых зданий и помещений, почтовых станций, казарм для расквартированных в области регулярных армейских частей, несение гарнизонной службы, перевозка и охрана или сопровождение почты, конвоирование арестованных и содержание их в пересыльных помещениях, устройство гатей и расчистка зимних дорог по льду рек (особенно активно эти работы велись в Забайкальском, Амурском и Уссурийском войсках), производство опалки (т.е. обивки деревом) мостов при переходе с санного на колесный путь и телеграфной линии и прочее. Помимо этого в том или ином войске казаки обязывались выполнять и иные дополнительные работы, необходимые, по мнению войсковой администрации, в интересах всего войска. Например, в Сибирском войске казачество принудительно использовалось для работы на соляных промыслах, часто привлекалось к перевозке провианта, заготовке сена для войсковых нужд, обслуживало войсковые винокуренные и консервные заводы, мукомольные мельницы и т.д. [91]. А в Амурском войске казаки постоянно осуществляли заготовку дров и угля для казенных пароходов [92]. И подобные названным или иные специфические внутренние войсковые обязанности имелись практически в каждом войске. Причем регламентировались они не государственными юридическими нормами и положениями, а местными подзаконными актами и административными решениями.
Станичными повинностями являлись подводная (т.е. несение казаками дежурства в станичном правлении с собственной лошадью и подводой (повозкой) для доставки служебной документации, пакетов, перевозы приезжавших по служебным делам представителей войсковой, а при необходимости и гражданской областной администрации), в казачьих войсках на востоке страны эта повинность зачастую называлась гоньбой; обеспечение постоянного сообщения по рекам (летом на лодках, зимой – по льду на санях), что особенно важным было в Амурском и Уссурийском войсках вследствие отсутствия там дорог; выполнение постойной повинности (т.е. предоставление жилых помещений проезжавшим транзитом или командированным в определенную станицу должностным лицам и проходящим войскам); несение караульной службы при станичных правлениях и на других важных общественных объектах (например, в запасных хлебных магазинах (складах); содержание в постоянной готовности летучей почты (экстренной связи посредством специальных верховых посыльных); выполнение казаками обязанностей вестовых при мировых судьях. Казаки также осуществляли строительство и ремонт общественных зданий и хозяйственных объектов в своей станице, плотин, станичных мельниц, паромов, перевозов, общественных зимовников, сенокошение станичных лугов и пойм, благоустройство станичных территорий и т.п. Кроме этого они привлекались и к другим специальным работам, носившим нерегулярный или разовый характер, таким как техническая и охранная помощь при межевании земель, сборе налогов, переписи населения и т.п.
В станицах всех войск, кроме Оренбургского, также был установлен обязательный ежегодный сбор хлеба или денег на его покупку в общественные станичные хлебные магазины (склады). Это был продовольственный страховой фонд на случай чрезвычайных обстоятельств (неурожая, гибели посевов и т.п.). Из этих же хлебных магазинов выдавались семенные и продовольственные ссуды нуждающимся казачьим хозяйствам, оказывалась безвозмездная помощь казакам и их семьям в экстраординарных случаях (потеря или тяжелая болезнь кормильца семьи, пожар и т.п.). В отличие от всех остальных войск в Оренбургском станичные хлебные магазины пополнялись за счет сохранявшейся, так называемой общественной запашки (т.е. посева, уборки и обмолота зерна, выращенного на общественных станичных землях).
Выполняя все отмеченные натуральные повинности, казаки не только тратили много сил и времени, но и несли экономические убытки. Несмотря на то что оценить их в денежном эквиваленте весьма сложно, некоторые исследователи, проведя подсчеты, получили следующие цифры. Так, Н.А. Хвостов считает, что все натуральные повинности казаков восточных войск страны в денежном содержании составляли до 60 рублей в год на каждого взрослого казака [93]. Л.А. Селивановская указывает на тот факт, что произведенный в 1906 году в некоторых станицах Оренбургского войска опыт переложения натуральных повинностей казаков на деньги показал, что они обходятся каждому из них в среднем от 50 до 70 рублей в год [94]. А по мнению дореволюционного историка А.П. Васильева, изучавшего положение забайкальского казачества, тяжесть его натуральных повинностей, переведенная на деньги, равнялась 18 руб. 88 коп. в год с каждой души мужского пола [95]. И хотя эта сумма была в несколько раз меньше приведенных выше данных по другим войскам, для основной массы забайкальских казаков и она являлась едва ли не предельной. Это подтверждали и официальные лица войсковой администрации [96].
Если же в целом оценивать экономический аспект соотношения прав и обязанностей казачества, то в начале XX века весьма значительные денежные расходы, которые несли казаки, еще покрывались за счет доходов, большая часть которых шла за счет имевшихся у них экономических льгот [97].
Помимо всех тягот и экономических последствий добросовестного исполнения казаками всех своих обязанностей, за чем строго и неустанно следили должностные лица станичных и войсковых администраций, казаки испытывали и немалые неудобства из-за законодательно оформленных ограничений свободы передвижения. В 1897 году были приняты специальные правила о порядке увольнения в мирное время казаков служилого состава в отлучку из мест проживания. В соответствии с ними казак мог покидать свою станицу в случае необходимости на срок до 3 месяцев только с разрешения станичного атамана и с обязательным его уведомлением о цели, месте и сроке поездки. Отлучка до 1 года допускалась только с разрешения атаманов отделов на основании соответствующего разрешения (приговора) станичного общества. Но даже и в этих случаях казак не освобождался от обязательных зимних занятий или лагерных сборов по военной подготовке. Увольнение от них он мог получить только в крайне редком случае по очень весомой причине, исключительно от наказного атамана войска [98]. Покидать место жительства на срок более одного года казакам строевого разряда было запрещено. Исключения из данного положения не допускались. Уехать из станицы на срок от 3 месяцев до года казак мог только после того, как получал специальный отпускной лист с указанием срока обязательного возвращения домой [99]. Такое положение дел давало веские основания современникам критически относиться к существовавшим обязанностям казаков и к условиям их жизни. Авторитетный дореволюционный, а затем эмигрантский донской историк С.Г. Сватиков по данному поводу высказал весьма категоричное суждение: «... вплоть до революции 1917 года казачество продолжало быть полукрепостным служилым сословием». По его мнению, «это видно из тех условий, которыми было обставлено передвижение казака с места на место даже во время состояния его на льготе» [100].
В морально-нравственном и психологическом планах отношение казаков к своим обязанностям было следующим. С одной стороны, чувство вполне законной гордости, определенного морального превосходства, основанные на общем социальном статусе казачества в обществе и на его отношении к возложенным обязанностям. Ведь главная из них – военная служба – рассматривалась ими не столько как обязательная тяжелая, длительная и обременительная повинность, а прежде всего как форма, причем весьма важная, ответственная и даже почетная, государственной службы. И думается, вся сложность и обременительность данной обязанности во многом нивелировалась ее общим государственным, а следовательно, почетным статусом. Принцип служения Отечеству считался в казачьей среде поистине основополагающим, незыблемым, одним из основных в целом в менталитете казачества. Восприятие его казаками, их отношение к нему во многом определяли и их жизненную парадигму. Отсюда и крайне серьезное отношение казаков к исполнению своего гражданского и воинского долга, высокое чувство ответственности при выполнении возложенных на них государством обязанностей. Казачество, исходя из доминировавших в его среде общих морально-нравственных принципов, в основной массе сознательно относилось к законодательно закрепленным обязанностям. А все это самым непосредственным образом влияло на формирование и постоянное укрепление устойчивой общественной и индивидуальной психологии казачества. Удивляющие современников стойкость и выносливость казаков, позволяющие им спокойно переносить все физические и морально-психологические тяготы военной службы и другие возложенные на них обязанности, основывались на весьма значительной и прочной базе, иными словами, на своего рода военно-корпоративном духе и особых чертах ментальности.
Вместе с тем имел место и известный консерватизм мышления, значительно влиявший на очевидное господство в сознании казаков практически полностью устоявшихся традиционных взглядов на существовавшие общественные и политические порядки, на основы политического строя и государственного устройства, представлявшиеся казакам незыблемыми. Это стало серьезным препятствием объективной оценке действительности с их стороны.
Несмотря на значительные материальные расходы казаков, на несение обязанностей, ухудшение общего экономического состояния их хозяйств, физический и морально-психологический гнет сословных тягот, подавляющее большинство, причем вне зависимости от их социального положения, довольно категорически выступало за сохранение существовавшей сословной организации казачества и самого его статуса как такового [101].
Таким образом, складывавшаяся на протяжении довольно длительного времени система прав и обязанностей казачества являлась одним из основных признаков его особой социальной организации в виде своеобразного военно-служилого сословия. Но в начале XX века внутри этой системы все более и более отчетливо обозначалось объективное, постоянно усиливавшееся кризисное состояние, обусловленное растущим несоответствием привилегий и тягот казаков, особенно в социально-экономическом и морально-психологическом планах. Причем данное проявление носило характер системного кризиса. Относительная устойчивость системы прав и обязанностей казаков определялась многими факторами, ключевыми из которых были ее официальные, законодательно оформленные принципы существования, постоянный государственный контроль за их сохранением и бесперебойным функционированием, а также существовавшие морально-нравственные основы казачьего мировоззрения по отношению к ней. Однако каждый из отмеченных аспектов помимо своей устойчивости и сильных проявлений имел и определенные противоречия как внешнего, так и внутреннего характера. Так, существовавшая законодательная база в данной области отставала от происходивших как в общем в стране, так и в казачьей среде, в частности, объективных социально-экономических процессов, неадекватно отражала частью уже сложившиеся, частью складывавшиеся новые жизненные реалии. Большому внешнему давлению и определенным внутренним противоречиям подвергались и лежавшие в основе отношения казачества к своим правам и обязанностям многие важные мировоззренческие принципы. Правда, некоторые из отмеченных аспектов существовали в скрытых формах, как, например, те, что были связаны с мировоззренческими установками казаков.
Растущая необходимость существенных корректировок и даже определенных реформационных преобразований в системе прав и обязанностей казаков диктовалась требованиями жизни, ее изменившимися условиями. Это вполне отчетливо осознавалось и представителями войсковых и даже правительственных органов власти и отчасти самим казачеством, особенно казачьей интеллигенцией.
Основу материального благосостояния казачества составляли доходы, получаемые главным образом от реализации его законодательно оформленных прав, и прежде всего от преимущественного земельного обеспечения. Одним из первых документов, регламентировавших положение дел в данной области, стало особое приложение к «Положению о Войске Донском» 1835 года, которое называлось «О поземельных довольствиях». В соответствии с ним служащим и отставным генералам полагалось по 1500 десятин земли, штаб-офицерам – по 400 десятин, обер-офицерам – по 200 десятин, рядовым казакам – по 30 десятин. Нормы этого документа были положены в основу аналогичных законодательных актов, относящихся ко всем другим казачьим войскам страны. 21 апреля 1869 года императором было утверждено «Мнение» Государственного Совета «О поземельном устройстве в казачьих войсках». По нему все земли того или иного войска подразделялись на три основные категории: 1) на отвод станицам; 2) на наделы генералов, штаб-офицеров и классных чиновников войска; 3) на различные войсковые надобности (так называемый войсковой запас) [102]. Новый статус получало станичное землевладение. Если раньше станичные земли юридически являлись собственностью каждой конкретной станицы, то теперь они находились в общинном владении. Это, естественно, гарантировало неприкосновенность данных земель и ограждало их от каких-либо посягательств со стороны как частных, так и юридических лиц, включая государственные и войсковые структуры. Правда, в случае возникновения необходимости изъятия части этих земель войсковыми органами между ними и станичными обществами возникали конфликтные ситуации из-за юридической неурегулированности данных процедур. И только с выходом в 1898 году специального положения Военного совета «О порядке принудительного отчуждения станичных земель для общественных войсковых нужд» была создана необходимая юридическая база и установились порядки разрешения возникавших спорных ситуаций [103].