Уэверли Шеннон
Счастье приходит летом
Шеннон УЭВЕРЛИ
Счастье приходит летом
Перевод с английского А. Фартушной
Анонс
Джоанна рассчитывала спокойно провести лето в коттедже на берегу океана. Она пережила смерть мужа и теперь очень нуждалась в отдыхе.
Однако, подойдя к домику вместе со своим пятилетним сынишкой, она увидела, что там кто-то есть... Хорошо, конечно, что это оказался не вор, но встретить Майкла Мелоуна ей хотелось меньше всего на свете, ведь шесть лет назад он предал ее и женился на другой.
ГЛАВА ПЕРВАЯ
Джоанна стояла на палубе огромного белого парома и смотрела, как пристань Вудс-Хол постепенно уходит все дальше, а перед глазами открывается живописный южный берег Кейп-Кода. Жаркий солнечный день благоухал морем и рыбой. Джоанна глубоко вздохнула. Нужно успокоиться, и тогда все будет хорошо, сказала она себе. Но попытка не удалась.
Она облокотилась на перила и стала смотреть вниз, на пенящуюся воду, как вдруг ощутила в желудке чувство невесомости, такое чувство, будто ее быстро тянет куда-то назад, а вода становится опасно глубокой. Наверху, в знак прощания с материком, оглушающе загудел гудок. Стоявший рядом с Джоанной ее пятилетний сын Кэйси испуганно вздрогнул, но вскоре успокоился, и его вниманием снова завладели чайки, кружившие над широким кильватером.
Джоанна видела в ярких.синих глазах сына радостное волнение. Его уже загоревшие щеки порозовели, и она улыбнулась, вспомнив, как сама волновалась восемь лет назад, во время своего первого путешествия через пролив Винъярд-Саунд.
Но пережитое когда-то завораживающее ощущение неизведанного стало теперь всего лишь бесстрастным воспоминанием. Как бы вернуть к жизни хоть малую толику тех чувств? Возможно, это удастся во время предстоящего отдыха, думала она, рассматривая солнечные блики на воде. Безразличие ко всему давно стало ей привычным. Она разучилась находить удовольствие в еде, звуки музыки оставляли ее равнодушной, не влекли больше живописные закаты и росистые зори. У нее был только Кэйси, свет ее жизни, лишь ради него она вставала с постели по утрам. В своей жизни Джоанна натворила множество ошибок, и сын был единственной ее удачей.
Кэйси протянул над водой свою тонкую руку с недоеденным "хот-догом", его большие синие глаза следили за кружившей неподалеку чайкой. Чайки постоянно летали вслед за паромом на остров Мартас-Вшгьярд и не боялись людей. Одна подлетела к протянутому угощению и зависла на неподвижных крыльях, будто ее, как марионетку, держали на невидимых ниточках.
- Осторожно, Кэйси, как бы она не клюнула тебя в руку, - ласково сказала Джоанна. - Лучше брось ей.
Она осмотрелась в поисках свободного сиденья, но, как обычно в начале июля, паром был заполнен отдыхающими, которые направлялись на остров. Здесь были семьи всех размеров и возрастов, жаждущая приключений молодежь с рюкзаками и несколько пар новобрачных.
Джоанна устало вздохнула. У нее не было с ними ничего общего. Она чувствовала себя одинокой, изможденной и очень, очень старой. Неужели ей всего двадцать четыре? Ее мучило дурное предчувствие, что не надо было ехать. Ведь шесть лет назад она поклялась, что ноги ее больше не будет на Винъярде.
Но приглашение отца казалось таким соблазнительным...
Дорогая Джоанна!
Как дела у моей девочки ? У нас с Вив все в порядке, если не считать, что в последнее время мы живем в бешеном ритме. Моя фирма открывает филиал в Сан-Франциско, и мне нужно туда поехать, чтобы навести порядок в бухгалтерии. Я уезжаю из Бостона в конце июня. К сожалению, осталась всего одна неделя. Вив уже там - полетела к сестре в Пало-Алъто, подыскивает для нас квартиру.
Нас не будет месяца четыре, и осталась нерешенной одна проблема: наш коттедж на Мартас-Винъярде. Мы думали сдать его в аренду, но все же не хочется, чтобы там жили чужие люди. А если оставить дом пустым на лето, он станет приманкой для воров.
Так что, Джо, я предлагаю тебе пожить там. Хотя у нас с Вив не было времени все обсудить, я уверен: она, как и я, почувствует облегчение, когда узнает, что ты присматриваешь за домом. Кроме того, Кэйси там должно понравиться. Мой внук ведь еще ни разу не видел океана/
Но, самое главное, это пойдет на пользу тебе. Долгая болезнь Фила и его смерть были для тебя тяжелым ударом - может, более тяжелым, чем ты сама думаешь. В марте, когда мы виделись, ты плохо выглядела. Тебе нужен отдых и смена обстановки. Оставаться в Нью-Хэмпшире, в той квартире, где вы жили вместе, встречаться с друзьями, которые смотрят на тебя как на половину супружеской четы, - все это плохо на тебя действует и продлевает траур, который, по моему мнению, и без того излишне затянулся.
Обдумай все и скорей дай мне знать о своем решении. Надеюсь, ты будешь согласна.
С любовью, папа.
P.S. У нас уже отключили телефон, так что тебе придется написать. Поспеши.
Письмо пришло в то время, когда у Джоанны начали появляться на удивление похожие мысли. Хотя Фил умер, с виду ее жизнь почти не изменилась. Она все еще жила в той самой квартире, где они с Филом поселились сразу после свадьбы; работала на нижнем этаже того же дома - в принадлежавшем ее свекру магазине одежды; наносила визиты тем же родственникам и друзьям.
Сначала тот факт, что ничего не изменилось, воспринимался ею как благо, как залог того, что жизнь продолжается, а утрата не очень отразится на Кэйси. Но с недавнего времени она начала смотреть на это совершенно с другой стороны. Все напоминало ей о том, что Фила больше нет. В магазине, дома, за воскресным обедом у родственников явно кого-то недоставало.
Она устала от этого. Она любила Фила, но все же, наконец, оправилась от первой острой боли, вызванной его смертью. И теперь боялась, что эта уже привычная печаль останется навсегда. Если бы она могла избавиться от нее, от тех мест и от тех людей, неотъемлемой частью которых был Фил! Если бы только они с Кэйси могли вырваться из этого плена! Джоанна надеялась, что сын скоро забудет свое горе, но он очень любил отца. Раньше Кэйси был веселым, разговорчивым ребенком, а теперь на него частенько находила тихая печаль. Иногда его постель наутро оказывалась мокрой, он безутешно плакал по самым незначительным поводам и временами говорил о Филе так, будто тот жив: "Когда папа вернется... Спроси у папы..."
Джоанна пыталась относиться к этому спокойно и говорила себе, что это пройдет, ему только нужно время. Но бывало, что по ночам она чуть не плакала. Как помочь сыну пережить такой тяжелый период в жизни? Может ли она быть уверена, что это не оставит следов?
И вот пришло письмо от отца. Она не смогла скрыть удивления. В то время у нее как раз гостила мать, и Джоанна была вынуждена прочитать ей письмо.
- Ну как, поедешь? - Дороти привычно поджала губы.
- Ты шутишь? Я не могу сейчас бросить магазин, начинается летний сезон. Предложение чудесное, но...
Дороти задумалась и, наконец - очень неожиданно - сказала:
- Твой свекор переживет, если ты отдохнешь несколько недель.
- Возможно. Только вот у меня нет денег на отпуск.
- А страховка, которую оставил Фил? Может, возьмешь немного оттуда? Тебе ведь надо только на дорогу и на еду.
Мать, энергичная, неутомимая женщина, типичная северянка, всегда была для Джоанны примером силы и независимости, но даже она считала, что надо поехать. А почему бы и нет? У Джоанны так дрожали руки, что чашка с блюдцем зазвенели.
- Отпуск - это как раз то, что тебе нужно, - продолжала Дороти. - У тебя успокоятся нервы и прояснится в голове. Хоть я терпеть не могу, когда ты что-то принимаешь от отца, все же лучше тебе поехать. Отдохнешь как следует, а когда вернешься, все будет казаться проще - Кэйси, работа и все остальное. Я уверена.
Едва Джоанна сказала на работе о приглашении, свекор не только предоставил ей отпуск на все лето, но даже выдал дополнительную сумму, чтобы она могла хорошо отдохнуть и развеяться...
Но теперь, когда паром все больше удалялся от материка, ей стало казаться, что она приняла не-верное решение. Джоанна не винила родных в том, что они советовали ей уйти от печальной скуки жизни, она понимала, что они абсолютно правы. Но зачем было ехать сюда? Почему именно на этот остров?
Конечно, все желают ей добра, откуда им знать о несчастной любви, которую она пережила здесь шесть лет назад? Вернувшись в Нью-Хэмпшир, Джоанна держалась отлично - во всяком случае, лучше невозможно было в таких обстоятельствах. А затем состоялась свадьба с Филом, и все считали, что она счастлива.
Она и в самом деле была счастлива! Ее брак оказался удачным, она стала матерью, успешно работала и чувствовала себя активным членом общества.
С каждым днем Винъярд все больше удалялся в прошлое и года через два стал казаться почти нереальным - будто часть давнишнего сна. Джоанна отделилась от него, от наивной девочки, какой была когда-то, и от людей, которые там жили. После того лета она редко виделась с отцом и его женой только когда они приезжали на север и навещали ее. А Майкла она больше никогда не встречала.
Конечно же, ни к чему обманывать себя и утверждать, что она с тех пор о нем не думала. Воспоминания порой появлялись ниоткуда, заставая ее врасплох, и уносили в прошлое, прежде чем она успевала прогнать их. Но ей больше не было дела ни до Майкла, ни до Винъярда. Они уже давно ничего не значили для нее.
Однако теперь, когда на горизонте вырисовывались очертания Винъярда, в сердце Джоанны появился страх. Что, если остров не исцелит ее душу, на которой мертвой тяжестью лежит этот груз? Что, если вдобавок к новым откроются и старые раны?
- Мама! Она поймала! Я бросил, а она поймала! - Звонкий чистый голосок Кэйси рассеял темные мысли. Джоанна взглянула в его ангельское личико, проследила вместе с ним за улетающей чайкой и почувствовала, что его воодушевление передалось и ей.
- Как повезло нашей чайке - получить "хот-дог" на обед! - рассмеялась Джоанна. - Ладно, пойдем поищем, где бы присесть. Нам плыть еще полчаса.
Кэйси довольно кивнул и взял ее за руку. Он был худеньким, но крепким мальчиком, а его красивое лицо выражало задумчивую серьезность. Однако под этой серьезностью скрывался легкий и общительный характер. Он часто бывал вместе с Джоанной в магазине, и покупатели почти всегда заводили с ним разговор. Кэйси очаровывал людей. Точно так же, как и его отец, иногда думала Джоанна.
Они нашли свободное сиденье по правому борту, и Джоанна посадила сына на колени.
- Вон там, - указала она пальцем. - Вон остров, на котором живет дедушка Джим.
Кэйси подался вперед, его глаза оживились любопытством.
- Какой большой! - воскликнул он.
Должно быть, это идет вразрез с его представлениями об острове, почерпнутыми из мультиков, подумала Джоанна.
- Да, он двадцать миль длиной.
- И деревья там есть... прямо как у нас дома.
- Правильно, малыш. Там есть и дома - целые города. А еще есть фермы, леса и прекрасные луга. Ты, наверно, думал, что там только пальмы и соломенные хижины, - добавила она с ласковым смехом.
Кэйси робко пожал плечами и устало прильнул к ней. Этого и следовало ожидать - прошлой ночью он от волнения долго не мог уснуть. Джоанна положила подбородок на шелковистые каштановые волосы мальчика и стала осторожно его покачивать. Через несколько минут она заглянула в лицо Кэйси и увидела, что его длинные темные ресницы неподвижно лежат на щеках. Она нежно поцеловала его и снова стала смотреть на приближающийся остров.
Это будет чудесное лето, внушала она себе. Они будут поздно вставать, хорошо питаться и ходить на пляж, пока не станут коричневыми от загара. А в конце августа они вернутся в Нью-Хэмпшир обновленные, и она снова станет хозяйкой своей жизни.
И все же... Джоанну охватила дрожь, не имевшая ничего общего с вибрацией мотора. Это ощущение, будто глубокая серо-зеленая вода, опасно плещущаяся вокруг, наполнило ее душу страхом. И хотя она прекрасно знала, что корабль движется вперед, ее не покидало чувство, будто она удаляется назад...
В первый раз Джоанна побывала на Винъярде в шестнадцать лет - она только что окончила школу и была нескладным подростком, не знающим, куда девать руки и ноги. Зубы ее стягивала тонкая серебряная пластинка, а белокурые волосы были острижены слишком коротко для метра семидесяти.
Джоанна выросла застенчивой и сдержанной, хотя немного нервной. Родители развелись, когда ей было четыре года, и она почти не знала своего отца. Красавец Джим Скотт оставил жену ради шикарной светской дамы Вивьен Мелоун, с которой познакомился на деловой конференции в Бостоне.
Дороти тяжело пережила развод, но, будучи гордой и упрямой женщиной, запрятала свою боль глубоко в душе и будто целиком состояла из яростной независимости. Она больше не вышла замуж и ни от кого не принимала помощи. Дороти усердно работала и вырастила Джоанну в одиночку, позволив своему "тщеславному мужу-повесе" лишь несколько раз навестить дочь, "но только не с этой женщиной!".
- Не знаю, как я могла влюбиться в такого, - жаловалась мать Джоанне, хотя та была еще мала, чтобы понять. - Он слишком красив, и это его испортило. - С такими словами Дороти начинала резкими толчками водить утюгом по гладильной доске, а впечатлительная Джоанна, сидевшая у огня с книжками, впитывала в себя ее слова. - Красивые мужчины привыкают к тому, что им легко достаются женщины. Устанет от одной - отбрасывает ее в сторону и ищет другую.
Тут она отставляла утюг и облокачивалась на доску - точно так же, как их проповедник облокачивался на кафедру, предупреждая паству о кознях дьявола.
- Остерегайся красавцев, Джоанна, - говорила мать, и ее тонкие губы сжимались в ниточку. - Они разбивают сердца.
Внешне Джоанна была похожа на своего родителя: такие же зеленые ирландские глаза и густые светлые волосы, а еще подбородок с ямочкой и умная улыбка.
- Но, слава Богу, Джо, ты не такая же безрассудная. Ты хорошая, разумная девочка, я уж постаралась.
Джо была также очень проницательной девочкой, и, как отец ни старался доказать обратное, она знала: его новая жена Вивьен очень рада, что Дороти не позволяет ему навещать дочь и помогать ей деньгами. Вивьен хочет, чтобы он полностью порвал с прошлым и погрузился в новую, бостонскую жизнь. Там у него есть все, чего только может хотеть мужчина, - членство в дорогом клубе, круг зажиточных друзей, красивая жена и даже сын, правда от ее первого брака. Джоанна часто слышала нерешительность в голосе отца, когда он звонил, и это говорило о том, что Вивьен реагирует на каждое напоминание об их существовании холодным неудовольствием.
Джоанна не могла забыть горьких переживаний, которые взрослые привнесли в ее жизнь, и думала, что никогда не увидится с Вивьен и Майклом. Но все-таки пришлось это сделать - тем летом, когда ей исполнилось шестнадцать.
Кроме дома в Бостоне, у Джима и Вивьен был коттедж на Мартас-Винъярд острове у побережья Массачусетса. В один прекрасный день отец позвонил и сказал, что он свободен весь июль. Может, Джоанна приедет отдохнуть вместе?
- Ты хочешь поехать? - спросила мать.
- Не очень.
Дороти сдержала удовлетворенную улыбку.
- Ничего. Лучше все-таки поехать - показать ему, чего он лишился.
Джоанна прибыла на остров, готовая к худшему. Она знала, что Вивьен даже думать о ней не желает, и была уверена, что ей Вивьен тоже не понравится. Так оно и оказалось. Вивьен была совсем не похожа на ее мать моложавая, загорелая, энергичная. А почему бы ей и не быть такой? Самое утомительное, что ей приходилось делать, - это играть в гольф с другими представителями высшего бостонского общества, проводившими лето на острове.
А отец? Джоанна честно пыталась полюбить его. Но он был слишком занят собой и, смущая дочку, флиртовал со всеми женщинами подряд.
Правда, Майкл, сын Вивьен... Майкл вызывал у нее такие чувства, по сравнению с которыми остальные эмоции просто бледнели. Ее всегда возмущало, что чужой мальчишка занял в жизни отца место, принадлежащее ей. И теперь она была рада, что он оказался таким плохим и она может справедливо ненавидеть его. Майкл воплощал в себе все, против чего предостерегала ее мать, рассказывая о противоположном поле. Он был необыкновенно привлекателен, и это сделало его самоуверенным и своенравным. Приехав, Джоанна застала Майкла за телефонным разговором с одной девушкой, которой он объяснял, почему весь день провел на пляже с другой. По блеску его ярко-синих глаз она поняла, что ему ничуть не совестно за вранье.
Он стоял босой, в одних синих плавках, небрежно перекинув через плечо полотенце, и казался не ниже метра восьмидесяти ростом. Для двадцати лет Майкл был не слишком мускулист, но явно поддерживал форму. По мышцам его ног видно было, что он много бегает. Джоанна никогда еще не видела такого ровного золотистого загара.
Густые, блестящие каштановые волосы Майкла с привлекательной небрежностью вились вокруг лица. Даже в гостиной он не снял затемненные очки с янтарным отливом. Для пущего эффекта, решила Джоанна, с неприкрытым презрением разглядывая Майкла. Его губы были изогнуты в нагловатой улыбочке, а говорил он приятным грудным баритоном.
- Слезай с телефона, Джоанна приехала, - сказала Вивьен и с притворным отчаянием вздохнула: - Это мой сын-сердцеед.
Джоанна не сомневалась, что Майкл о себе того же мнения.
С первого же дня Джоанна с Майклом постоянно спорили. Вспоминая об этом, она признавала, что сама была зачинщицей ссор, но ничего не могла с собой поделать. В Майкле Мелоуне было что-то такое, что лишало ее обычной застенчивости и сдержанности. Возможно, взгляд его насмешливых синих глаз... Или то, как надменно он рассказывал о своей учебе в Йельском университете.. А может, эти высокомерные темные очки на кончике прямого носа. Как бы то ни было, весь месяц, что Джоанна пробыла на острове, они вели друг против друга постоянные военные действия: устраивали всевозможные ловушки, подшучивали над знакомыми, звонившими им по телефону, подкладывали в одежду медуз, добавляли в напитки острый соус - короче говоря, издевались друг над другом так, что Джоанна порой рыдала, а Майкл багровел от злости.
Никто еще не вызывал у нее такой ненависти, один его вид приводил Джоанну в бешенство. А вот девушки, похоже, находили его неотразимым. Ему постоянно кто-то звонил, и то и дело заходила какая-нибудь "случайно проезжавшая мимо" длинноногая красотка. Джоанна не могла этого выдержать. Почему привлекательные, взрослые девушки такие глупые? На какую отвратительную наживку Майкл их ловит?
Однако не успела она и оглянуться, как месяц закончился.
- Ну как, хорошо провела время? - спросил отец. Они стояли на пристани и ждали парома, который должен был отвезти Джоанну на материк.
- Да.
К ее собственному удивлению, это была правда. Майкл, тоже вызвавшийся ее проводить, резко поднял на нее взгляд.
- Настолько хорошо, что приедешь следующим летом? - продолжил отец.
- Да.
Джоанна сама не знала почему, но переполнявшее ее презрение странным образом улетучилось. Нельзя сказать, что между ней, отцом и Вив возникли теплые отношения, но они довольно сносно ладили. Джоанна ничего не обдумывала заранее - все вышло само собой.
И вдруг она поняла причину. Майкл! Она потратила столько времени и сил, придумывая для него различные каверзы, что почти забыла о своей неприязни к Вивьен и отцу. Майкл овладел всеми ее помыслами, стал объектом всех ее переживаний и, наверно, сам того не понимая, принял на себя ее долго сдерживаемый гнев. И теперь, вглядываясь в эти ясные синие глаза, она увидела в них радость и заботу, которых до сих пор не замечала, и поняла, что все это время он просто позволял ей выплескивать на него свои эмоции.
Те пять недель, которые Джоанна провела на острове следующим летом, отличались от предыдущего визита как день от ночи. По какому-то негласному соглашению они с Майклом заключили перемирие и больше не возвращались к издевательским выходкам, как в прошлый раз. Теперь пришло время узнать друг друга и подружиться. Они чуть ли не каждый день ходили вместе купаться, ездили на велосипедах по жарким и пустынным проселочным дорогам, брали лодку и катались по лагуне, искали раковины, готовили, читали, разговаривали особенно разговаривали! - сидя на крыльце до глубокой ночи, о литературе и астрономии, о музыке и политике.
И вскоре Джоанна стала чувствовать, что знает Майкла так хорошо, как никто, лучше даже, чем девушка, с которой он тогда встречался, - Банни Уилкокс. Пожив рядом с ним, Джоанна открыла серьезные стороны его натуры: Майкл был не только сердцеедом, как окрестила его мать, он также был очень умным и впечатлительным человеком, идеалистом, мечтателем. Тем летом Джоанна начала испытывать к нему глубокое уважение.
Однако, как бы ни были они близки, существовала тема, которой они никогда не касались. - личная жизнь. В своем городе она серьезно встречалась только с одним парнем - ее лучшим другом и преданным почитателем с четвертого класса Филом Ингаллсом. Ее отношения с Филом не заходили дальше нескольких невинных поцелуев во время прогулок. Ну а Майкл... У Джоанны было смутное подозрение, что он слал с Банни Уилкокс, а в прошлом году, может быть, и с другими своими приятельницами. Майкл со смехом ответил, что она все выдумывает, а потом даже рассердился и обвинил ее в том, что она путает его со своим отцом, но рассеять ее подозрения не смог.
Джоанна пыталась относиться к этому спокойно и зрело: в конце концов, Майклу двадцать один год, и в таком поведении нет ничего предосудительного. Но смириться с этим оказалось трудно. Майкл был самым привлекательным, умным и мужественным из всех, кого она встречала в своей жизни. И по ночам, когда за окном шумело море, она без сна лежала в кровати и думала, где он и что делает. Ее тело переполнялось такой глубокой и неизъяснимой жаждой чего-то, что в глазах появлялись слезы.
И снова быстро пронеслось время, и снова они стояли на пристани.
- Прошай, милая, - сказала Вивьен и холодно поцеловала Джоанну, едва коснувшись щеки.
Отец обнял ее и сказал:
- Пиши почаще.
Остался один Майкл, он стоял чуть поодаль и смотрел на нее с тихой печалью. Ветер развевал его густые темные волосы, казавшиеся в солнечных лучах русыми. Она подошла к нему и протянула руку.
- Вернешься в университет - покажи им всем, пусть знают наших, сказала Джоанна с напускной беззаботностью, которой совсем не чувствовала.
Майкл взял ее за руку и крепко сжал. Его синие глаза, потемневшие от смущения, смотрели на ее нежное загорелое лицо, на золотистые волосы, уже доросшие до плеч, в яркие зеленые глаза. Он сказал ей недавно, что за один год она из робкой девочки превратилась в красавицу...
- Тебе того же, крошка, - прошептал он.
И вдруг взял ее за плечи и поцеловал в щеку. Джоанна торопливо и застенчиво обняла его. Загудел гудок на пароме - сигнал подниматься на борт. Она отпрянула, схватила чемодан и побежала, часто моргая, чтобы скрыть слезы.
"Остерегайся красавцев, Джо, - эхом раздались у нее в голове слова матери. - Они разбивают сердца".
Майкл писал ей всю зиму. Дороти приходила от этого в ярость и выбрасывала письма, когда добиралась до почтового ящика раньше дочери. Но Джоанне все же удалось спасти большую их часть. Письма были длинные, написаны в хорошем, иногда даже в поэтическом стиле и наполнены тщательными описаниями его жизни в Йельском университете. Джоанна ждала этих писем, словно это был телесериал, по частям приходивший к ней по почте. Читая их, она почти слышала глубокий, мелодичный голос Майкла, ощущала тепло летнего солнца, будто они разговаривали на пляже, чувствовала аромат его влажных волос.
Конечно, Джоанна была влюблена в Майкла, этого уже нельзя было отрицать. Она любила его - очевидно, с того момента, когда впервые увидела. И все предостережения соблазненных и брошенных женщин, умудренных горьким опытом, не могли приуменьшить ее чувства ни на йоту.
А когда пришло то самое, последнее письмо, ее радости не было предела...
Моя дорогая Джоанна,
совсем скоро я уеду из общежития, осталось только собрать чемоданы. Хочу, чтобы ты знала: меня приняли в аспирантуру! Осенью отправлюсь в Вирджинию, там буду аспирантом и ассистентом профессора. Лучше просто не бывает.
Но главное то, что мы снова проведем на острове несколько недель вместе. Пожалуйста, на этот раз приезжай на все лето. Я скучал по тебе гораздо больше, чем ты себе представляешь или даже я сам представлял.
С Банни я не виделся с тех пор, как наши семьи ездили в Сент-Томас на Рождество, хотя она мне писала и несколько раз звонила. Похоже, она не может смириться с нашим разрывом. Но пути назад нет, и ей уже давно пора это понять. Хоть я и признаю, что когда-то она была моей девушкой и у нас были серьезные отношения, но теперь я понял, что все эти чувства бледны и безжизненны по сравнению с тем, что я начинаю испытывать к тебе.
Пожалуйста, Джо, приезжай на все лето. На этот раз оно принадлежит только нам с тобой.
Так началась их любовь. Тем летом Джоанна почувствовала, что очень сильно любит Майкла, и почему-то верила, что и он ее любит. Ведь он говорил ей об этом, повторял снова и снова, что она самый близкий для него человек и что он никогда не отпустит ее от себя. Майкл чувствовал, что они пара кажется, так он сказал? - в духовном, мистическом смысле и этот союз гораздо крепче, чем обычный брак...
Теперь, когда Джоанна смотрела на приближающийся остров, ее сердце было переполнено презрением. Все это оказалось сплошной ложью! У Майкла было предостаточно времени, чтобы попрактиковаться в умении завлекать. Он был мастером своего дела, и ему было наплевать, что потом Джоанну ждут самые горькие дни в ее жизни.
Счастье приходит летом
Перевод с английского А. Фартушной
Анонс
Джоанна рассчитывала спокойно провести лето в коттедже на берегу океана. Она пережила смерть мужа и теперь очень нуждалась в отдыхе.
Однако, подойдя к домику вместе со своим пятилетним сынишкой, она увидела, что там кто-то есть... Хорошо, конечно, что это оказался не вор, но встретить Майкла Мелоуна ей хотелось меньше всего на свете, ведь шесть лет назад он предал ее и женился на другой.
ГЛАВА ПЕРВАЯ
Джоанна стояла на палубе огромного белого парома и смотрела, как пристань Вудс-Хол постепенно уходит все дальше, а перед глазами открывается живописный южный берег Кейп-Кода. Жаркий солнечный день благоухал морем и рыбой. Джоанна глубоко вздохнула. Нужно успокоиться, и тогда все будет хорошо, сказала она себе. Но попытка не удалась.
Она облокотилась на перила и стала смотреть вниз, на пенящуюся воду, как вдруг ощутила в желудке чувство невесомости, такое чувство, будто ее быстро тянет куда-то назад, а вода становится опасно глубокой. Наверху, в знак прощания с материком, оглушающе загудел гудок. Стоявший рядом с Джоанной ее пятилетний сын Кэйси испуганно вздрогнул, но вскоре успокоился, и его вниманием снова завладели чайки, кружившие над широким кильватером.
Джоанна видела в ярких.синих глазах сына радостное волнение. Его уже загоревшие щеки порозовели, и она улыбнулась, вспомнив, как сама волновалась восемь лет назад, во время своего первого путешествия через пролив Винъярд-Саунд.
Но пережитое когда-то завораживающее ощущение неизведанного стало теперь всего лишь бесстрастным воспоминанием. Как бы вернуть к жизни хоть малую толику тех чувств? Возможно, это удастся во время предстоящего отдыха, думала она, рассматривая солнечные блики на воде. Безразличие ко всему давно стало ей привычным. Она разучилась находить удовольствие в еде, звуки музыки оставляли ее равнодушной, не влекли больше живописные закаты и росистые зори. У нее был только Кэйси, свет ее жизни, лишь ради него она вставала с постели по утрам. В своей жизни Джоанна натворила множество ошибок, и сын был единственной ее удачей.
Кэйси протянул над водой свою тонкую руку с недоеденным "хот-догом", его большие синие глаза следили за кружившей неподалеку чайкой. Чайки постоянно летали вслед за паромом на остров Мартас-Вшгьярд и не боялись людей. Одна подлетела к протянутому угощению и зависла на неподвижных крыльях, будто ее, как марионетку, держали на невидимых ниточках.
- Осторожно, Кэйси, как бы она не клюнула тебя в руку, - ласково сказала Джоанна. - Лучше брось ей.
Она осмотрелась в поисках свободного сиденья, но, как обычно в начале июля, паром был заполнен отдыхающими, которые направлялись на остров. Здесь были семьи всех размеров и возрастов, жаждущая приключений молодежь с рюкзаками и несколько пар новобрачных.
Джоанна устало вздохнула. У нее не было с ними ничего общего. Она чувствовала себя одинокой, изможденной и очень, очень старой. Неужели ей всего двадцать четыре? Ее мучило дурное предчувствие, что не надо было ехать. Ведь шесть лет назад она поклялась, что ноги ее больше не будет на Винъярде.
Но приглашение отца казалось таким соблазнительным...
Дорогая Джоанна!
Как дела у моей девочки ? У нас с Вив все в порядке, если не считать, что в последнее время мы живем в бешеном ритме. Моя фирма открывает филиал в Сан-Франциско, и мне нужно туда поехать, чтобы навести порядок в бухгалтерии. Я уезжаю из Бостона в конце июня. К сожалению, осталась всего одна неделя. Вив уже там - полетела к сестре в Пало-Алъто, подыскивает для нас квартиру.
Нас не будет месяца четыре, и осталась нерешенной одна проблема: наш коттедж на Мартас-Винъярде. Мы думали сдать его в аренду, но все же не хочется, чтобы там жили чужие люди. А если оставить дом пустым на лето, он станет приманкой для воров.
Так что, Джо, я предлагаю тебе пожить там. Хотя у нас с Вив не было времени все обсудить, я уверен: она, как и я, почувствует облегчение, когда узнает, что ты присматриваешь за домом. Кроме того, Кэйси там должно понравиться. Мой внук ведь еще ни разу не видел океана/
Но, самое главное, это пойдет на пользу тебе. Долгая болезнь Фила и его смерть были для тебя тяжелым ударом - может, более тяжелым, чем ты сама думаешь. В марте, когда мы виделись, ты плохо выглядела. Тебе нужен отдых и смена обстановки. Оставаться в Нью-Хэмпшире, в той квартире, где вы жили вместе, встречаться с друзьями, которые смотрят на тебя как на половину супружеской четы, - все это плохо на тебя действует и продлевает траур, который, по моему мнению, и без того излишне затянулся.
Обдумай все и скорей дай мне знать о своем решении. Надеюсь, ты будешь согласна.
С любовью, папа.
P.S. У нас уже отключили телефон, так что тебе придется написать. Поспеши.
Письмо пришло в то время, когда у Джоанны начали появляться на удивление похожие мысли. Хотя Фил умер, с виду ее жизнь почти не изменилась. Она все еще жила в той самой квартире, где они с Филом поселились сразу после свадьбы; работала на нижнем этаже того же дома - в принадлежавшем ее свекру магазине одежды; наносила визиты тем же родственникам и друзьям.
Сначала тот факт, что ничего не изменилось, воспринимался ею как благо, как залог того, что жизнь продолжается, а утрата не очень отразится на Кэйси. Но с недавнего времени она начала смотреть на это совершенно с другой стороны. Все напоминало ей о том, что Фила больше нет. В магазине, дома, за воскресным обедом у родственников явно кого-то недоставало.
Она устала от этого. Она любила Фила, но все же, наконец, оправилась от первой острой боли, вызванной его смертью. И теперь боялась, что эта уже привычная печаль останется навсегда. Если бы она могла избавиться от нее, от тех мест и от тех людей, неотъемлемой частью которых был Фил! Если бы только они с Кэйси могли вырваться из этого плена! Джоанна надеялась, что сын скоро забудет свое горе, но он очень любил отца. Раньше Кэйси был веселым, разговорчивым ребенком, а теперь на него частенько находила тихая печаль. Иногда его постель наутро оказывалась мокрой, он безутешно плакал по самым незначительным поводам и временами говорил о Филе так, будто тот жив: "Когда папа вернется... Спроси у папы..."
Джоанна пыталась относиться к этому спокойно и говорила себе, что это пройдет, ему только нужно время. Но бывало, что по ночам она чуть не плакала. Как помочь сыну пережить такой тяжелый период в жизни? Может ли она быть уверена, что это не оставит следов?
И вот пришло письмо от отца. Она не смогла скрыть удивления. В то время у нее как раз гостила мать, и Джоанна была вынуждена прочитать ей письмо.
- Ну как, поедешь? - Дороти привычно поджала губы.
- Ты шутишь? Я не могу сейчас бросить магазин, начинается летний сезон. Предложение чудесное, но...
Дороти задумалась и, наконец - очень неожиданно - сказала:
- Твой свекор переживет, если ты отдохнешь несколько недель.
- Возможно. Только вот у меня нет денег на отпуск.
- А страховка, которую оставил Фил? Может, возьмешь немного оттуда? Тебе ведь надо только на дорогу и на еду.
Мать, энергичная, неутомимая женщина, типичная северянка, всегда была для Джоанны примером силы и независимости, но даже она считала, что надо поехать. А почему бы и нет? У Джоанны так дрожали руки, что чашка с блюдцем зазвенели.
- Отпуск - это как раз то, что тебе нужно, - продолжала Дороти. - У тебя успокоятся нервы и прояснится в голове. Хоть я терпеть не могу, когда ты что-то принимаешь от отца, все же лучше тебе поехать. Отдохнешь как следует, а когда вернешься, все будет казаться проще - Кэйси, работа и все остальное. Я уверена.
Едва Джоанна сказала на работе о приглашении, свекор не только предоставил ей отпуск на все лето, но даже выдал дополнительную сумму, чтобы она могла хорошо отдохнуть и развеяться...
Но теперь, когда паром все больше удалялся от материка, ей стало казаться, что она приняла не-верное решение. Джоанна не винила родных в том, что они советовали ей уйти от печальной скуки жизни, она понимала, что они абсолютно правы. Но зачем было ехать сюда? Почему именно на этот остров?
Конечно, все желают ей добра, откуда им знать о несчастной любви, которую она пережила здесь шесть лет назад? Вернувшись в Нью-Хэмпшир, Джоанна держалась отлично - во всяком случае, лучше невозможно было в таких обстоятельствах. А затем состоялась свадьба с Филом, и все считали, что она счастлива.
Она и в самом деле была счастлива! Ее брак оказался удачным, она стала матерью, успешно работала и чувствовала себя активным членом общества.
С каждым днем Винъярд все больше удалялся в прошлое и года через два стал казаться почти нереальным - будто часть давнишнего сна. Джоанна отделилась от него, от наивной девочки, какой была когда-то, и от людей, которые там жили. После того лета она редко виделась с отцом и его женой только когда они приезжали на север и навещали ее. А Майкла она больше никогда не встречала.
Конечно же, ни к чему обманывать себя и утверждать, что она с тех пор о нем не думала. Воспоминания порой появлялись ниоткуда, заставая ее врасплох, и уносили в прошлое, прежде чем она успевала прогнать их. Но ей больше не было дела ни до Майкла, ни до Винъярда. Они уже давно ничего не значили для нее.
Однако теперь, когда на горизонте вырисовывались очертания Винъярда, в сердце Джоанны появился страх. Что, если остров не исцелит ее душу, на которой мертвой тяжестью лежит этот груз? Что, если вдобавок к новым откроются и старые раны?
- Мама! Она поймала! Я бросил, а она поймала! - Звонкий чистый голосок Кэйси рассеял темные мысли. Джоанна взглянула в его ангельское личико, проследила вместе с ним за улетающей чайкой и почувствовала, что его воодушевление передалось и ей.
- Как повезло нашей чайке - получить "хот-дог" на обед! - рассмеялась Джоанна. - Ладно, пойдем поищем, где бы присесть. Нам плыть еще полчаса.
Кэйси довольно кивнул и взял ее за руку. Он был худеньким, но крепким мальчиком, а его красивое лицо выражало задумчивую серьезность. Однако под этой серьезностью скрывался легкий и общительный характер. Он часто бывал вместе с Джоанной в магазине, и покупатели почти всегда заводили с ним разговор. Кэйси очаровывал людей. Точно так же, как и его отец, иногда думала Джоанна.
Они нашли свободное сиденье по правому борту, и Джоанна посадила сына на колени.
- Вон там, - указала она пальцем. - Вон остров, на котором живет дедушка Джим.
Кэйси подался вперед, его глаза оживились любопытством.
- Какой большой! - воскликнул он.
Должно быть, это идет вразрез с его представлениями об острове, почерпнутыми из мультиков, подумала Джоанна.
- Да, он двадцать миль длиной.
- И деревья там есть... прямо как у нас дома.
- Правильно, малыш. Там есть и дома - целые города. А еще есть фермы, леса и прекрасные луга. Ты, наверно, думал, что там только пальмы и соломенные хижины, - добавила она с ласковым смехом.
Кэйси робко пожал плечами и устало прильнул к ней. Этого и следовало ожидать - прошлой ночью он от волнения долго не мог уснуть. Джоанна положила подбородок на шелковистые каштановые волосы мальчика и стала осторожно его покачивать. Через несколько минут она заглянула в лицо Кэйси и увидела, что его длинные темные ресницы неподвижно лежат на щеках. Она нежно поцеловала его и снова стала смотреть на приближающийся остров.
Это будет чудесное лето, внушала она себе. Они будут поздно вставать, хорошо питаться и ходить на пляж, пока не станут коричневыми от загара. А в конце августа они вернутся в Нью-Хэмпшир обновленные, и она снова станет хозяйкой своей жизни.
И все же... Джоанну охватила дрожь, не имевшая ничего общего с вибрацией мотора. Это ощущение, будто глубокая серо-зеленая вода, опасно плещущаяся вокруг, наполнило ее душу страхом. И хотя она прекрасно знала, что корабль движется вперед, ее не покидало чувство, будто она удаляется назад...
В первый раз Джоанна побывала на Винъярде в шестнадцать лет - она только что окончила школу и была нескладным подростком, не знающим, куда девать руки и ноги. Зубы ее стягивала тонкая серебряная пластинка, а белокурые волосы были острижены слишком коротко для метра семидесяти.
Джоанна выросла застенчивой и сдержанной, хотя немного нервной. Родители развелись, когда ей было четыре года, и она почти не знала своего отца. Красавец Джим Скотт оставил жену ради шикарной светской дамы Вивьен Мелоун, с которой познакомился на деловой конференции в Бостоне.
Дороти тяжело пережила развод, но, будучи гордой и упрямой женщиной, запрятала свою боль глубоко в душе и будто целиком состояла из яростной независимости. Она больше не вышла замуж и ни от кого не принимала помощи. Дороти усердно работала и вырастила Джоанну в одиночку, позволив своему "тщеславному мужу-повесе" лишь несколько раз навестить дочь, "но только не с этой женщиной!".
- Не знаю, как я могла влюбиться в такого, - жаловалась мать Джоанне, хотя та была еще мала, чтобы понять. - Он слишком красив, и это его испортило. - С такими словами Дороти начинала резкими толчками водить утюгом по гладильной доске, а впечатлительная Джоанна, сидевшая у огня с книжками, впитывала в себя ее слова. - Красивые мужчины привыкают к тому, что им легко достаются женщины. Устанет от одной - отбрасывает ее в сторону и ищет другую.
Тут она отставляла утюг и облокачивалась на доску - точно так же, как их проповедник облокачивался на кафедру, предупреждая паству о кознях дьявола.
- Остерегайся красавцев, Джоанна, - говорила мать, и ее тонкие губы сжимались в ниточку. - Они разбивают сердца.
Внешне Джоанна была похожа на своего родителя: такие же зеленые ирландские глаза и густые светлые волосы, а еще подбородок с ямочкой и умная улыбка.
- Но, слава Богу, Джо, ты не такая же безрассудная. Ты хорошая, разумная девочка, я уж постаралась.
Джо была также очень проницательной девочкой, и, как отец ни старался доказать обратное, она знала: его новая жена Вивьен очень рада, что Дороти не позволяет ему навещать дочь и помогать ей деньгами. Вивьен хочет, чтобы он полностью порвал с прошлым и погрузился в новую, бостонскую жизнь. Там у него есть все, чего только может хотеть мужчина, - членство в дорогом клубе, круг зажиточных друзей, красивая жена и даже сын, правда от ее первого брака. Джоанна часто слышала нерешительность в голосе отца, когда он звонил, и это говорило о том, что Вивьен реагирует на каждое напоминание об их существовании холодным неудовольствием.
Джоанна не могла забыть горьких переживаний, которые взрослые привнесли в ее жизнь, и думала, что никогда не увидится с Вивьен и Майклом. Но все-таки пришлось это сделать - тем летом, когда ей исполнилось шестнадцать.
Кроме дома в Бостоне, у Джима и Вивьен был коттедж на Мартас-Винъярд острове у побережья Массачусетса. В один прекрасный день отец позвонил и сказал, что он свободен весь июль. Может, Джоанна приедет отдохнуть вместе?
- Ты хочешь поехать? - спросила мать.
- Не очень.
Дороти сдержала удовлетворенную улыбку.
- Ничего. Лучше все-таки поехать - показать ему, чего он лишился.
Джоанна прибыла на остров, готовая к худшему. Она знала, что Вивьен даже думать о ней не желает, и была уверена, что ей Вивьен тоже не понравится. Так оно и оказалось. Вивьен была совсем не похожа на ее мать моложавая, загорелая, энергичная. А почему бы ей и не быть такой? Самое утомительное, что ей приходилось делать, - это играть в гольф с другими представителями высшего бостонского общества, проводившими лето на острове.
А отец? Джоанна честно пыталась полюбить его. Но он был слишком занят собой и, смущая дочку, флиртовал со всеми женщинами подряд.
Правда, Майкл, сын Вивьен... Майкл вызывал у нее такие чувства, по сравнению с которыми остальные эмоции просто бледнели. Ее всегда возмущало, что чужой мальчишка занял в жизни отца место, принадлежащее ей. И теперь она была рада, что он оказался таким плохим и она может справедливо ненавидеть его. Майкл воплощал в себе все, против чего предостерегала ее мать, рассказывая о противоположном поле. Он был необыкновенно привлекателен, и это сделало его самоуверенным и своенравным. Приехав, Джоанна застала Майкла за телефонным разговором с одной девушкой, которой он объяснял, почему весь день провел на пляже с другой. По блеску его ярко-синих глаз она поняла, что ему ничуть не совестно за вранье.
Он стоял босой, в одних синих плавках, небрежно перекинув через плечо полотенце, и казался не ниже метра восьмидесяти ростом. Для двадцати лет Майкл был не слишком мускулист, но явно поддерживал форму. По мышцам его ног видно было, что он много бегает. Джоанна никогда еще не видела такого ровного золотистого загара.
Густые, блестящие каштановые волосы Майкла с привлекательной небрежностью вились вокруг лица. Даже в гостиной он не снял затемненные очки с янтарным отливом. Для пущего эффекта, решила Джоанна, с неприкрытым презрением разглядывая Майкла. Его губы были изогнуты в нагловатой улыбочке, а говорил он приятным грудным баритоном.
- Слезай с телефона, Джоанна приехала, - сказала Вивьен и с притворным отчаянием вздохнула: - Это мой сын-сердцеед.
Джоанна не сомневалась, что Майкл о себе того же мнения.
С первого же дня Джоанна с Майклом постоянно спорили. Вспоминая об этом, она признавала, что сама была зачинщицей ссор, но ничего не могла с собой поделать. В Майкле Мелоуне было что-то такое, что лишало ее обычной застенчивости и сдержанности. Возможно, взгляд его насмешливых синих глаз... Или то, как надменно он рассказывал о своей учебе в Йельском университете.. А может, эти высокомерные темные очки на кончике прямого носа. Как бы то ни было, весь месяц, что Джоанна пробыла на острове, они вели друг против друга постоянные военные действия: устраивали всевозможные ловушки, подшучивали над знакомыми, звонившими им по телефону, подкладывали в одежду медуз, добавляли в напитки острый соус - короче говоря, издевались друг над другом так, что Джоанна порой рыдала, а Майкл багровел от злости.
Никто еще не вызывал у нее такой ненависти, один его вид приводил Джоанну в бешенство. А вот девушки, похоже, находили его неотразимым. Ему постоянно кто-то звонил, и то и дело заходила какая-нибудь "случайно проезжавшая мимо" длинноногая красотка. Джоанна не могла этого выдержать. Почему привлекательные, взрослые девушки такие глупые? На какую отвратительную наживку Майкл их ловит?
Однако не успела она и оглянуться, как месяц закончился.
- Ну как, хорошо провела время? - спросил отец. Они стояли на пристани и ждали парома, который должен был отвезти Джоанну на материк.
- Да.
К ее собственному удивлению, это была правда. Майкл, тоже вызвавшийся ее проводить, резко поднял на нее взгляд.
- Настолько хорошо, что приедешь следующим летом? - продолжил отец.
- Да.
Джоанна сама не знала почему, но переполнявшее ее презрение странным образом улетучилось. Нельзя сказать, что между ней, отцом и Вив возникли теплые отношения, но они довольно сносно ладили. Джоанна ничего не обдумывала заранее - все вышло само собой.
И вдруг она поняла причину. Майкл! Она потратила столько времени и сил, придумывая для него различные каверзы, что почти забыла о своей неприязни к Вивьен и отцу. Майкл овладел всеми ее помыслами, стал объектом всех ее переживаний и, наверно, сам того не понимая, принял на себя ее долго сдерживаемый гнев. И теперь, вглядываясь в эти ясные синие глаза, она увидела в них радость и заботу, которых до сих пор не замечала, и поняла, что все это время он просто позволял ей выплескивать на него свои эмоции.
Те пять недель, которые Джоанна провела на острове следующим летом, отличались от предыдущего визита как день от ночи. По какому-то негласному соглашению они с Майклом заключили перемирие и больше не возвращались к издевательским выходкам, как в прошлый раз. Теперь пришло время узнать друг друга и подружиться. Они чуть ли не каждый день ходили вместе купаться, ездили на велосипедах по жарким и пустынным проселочным дорогам, брали лодку и катались по лагуне, искали раковины, готовили, читали, разговаривали особенно разговаривали! - сидя на крыльце до глубокой ночи, о литературе и астрономии, о музыке и политике.
И вскоре Джоанна стала чувствовать, что знает Майкла так хорошо, как никто, лучше даже, чем девушка, с которой он тогда встречался, - Банни Уилкокс. Пожив рядом с ним, Джоанна открыла серьезные стороны его натуры: Майкл был не только сердцеедом, как окрестила его мать, он также был очень умным и впечатлительным человеком, идеалистом, мечтателем. Тем летом Джоанна начала испытывать к нему глубокое уважение.
Однако, как бы ни были они близки, существовала тема, которой они никогда не касались. - личная жизнь. В своем городе она серьезно встречалась только с одним парнем - ее лучшим другом и преданным почитателем с четвертого класса Филом Ингаллсом. Ее отношения с Филом не заходили дальше нескольких невинных поцелуев во время прогулок. Ну а Майкл... У Джоанны было смутное подозрение, что он слал с Банни Уилкокс, а в прошлом году, может быть, и с другими своими приятельницами. Майкл со смехом ответил, что она все выдумывает, а потом даже рассердился и обвинил ее в том, что она путает его со своим отцом, но рассеять ее подозрения не смог.
Джоанна пыталась относиться к этому спокойно и зрело: в конце концов, Майклу двадцать один год, и в таком поведении нет ничего предосудительного. Но смириться с этим оказалось трудно. Майкл был самым привлекательным, умным и мужественным из всех, кого она встречала в своей жизни. И по ночам, когда за окном шумело море, она без сна лежала в кровати и думала, где он и что делает. Ее тело переполнялось такой глубокой и неизъяснимой жаждой чего-то, что в глазах появлялись слезы.
И снова быстро пронеслось время, и снова они стояли на пристани.
- Прошай, милая, - сказала Вивьен и холодно поцеловала Джоанну, едва коснувшись щеки.
Отец обнял ее и сказал:
- Пиши почаще.
Остался один Майкл, он стоял чуть поодаль и смотрел на нее с тихой печалью. Ветер развевал его густые темные волосы, казавшиеся в солнечных лучах русыми. Она подошла к нему и протянула руку.
- Вернешься в университет - покажи им всем, пусть знают наших, сказала Джоанна с напускной беззаботностью, которой совсем не чувствовала.
Майкл взял ее за руку и крепко сжал. Его синие глаза, потемневшие от смущения, смотрели на ее нежное загорелое лицо, на золотистые волосы, уже доросшие до плеч, в яркие зеленые глаза. Он сказал ей недавно, что за один год она из робкой девочки превратилась в красавицу...
- Тебе того же, крошка, - прошептал он.
И вдруг взял ее за плечи и поцеловал в щеку. Джоанна торопливо и застенчиво обняла его. Загудел гудок на пароме - сигнал подниматься на борт. Она отпрянула, схватила чемодан и побежала, часто моргая, чтобы скрыть слезы.
"Остерегайся красавцев, Джо, - эхом раздались у нее в голове слова матери. - Они разбивают сердца".
Майкл писал ей всю зиму. Дороти приходила от этого в ярость и выбрасывала письма, когда добиралась до почтового ящика раньше дочери. Но Джоанне все же удалось спасти большую их часть. Письма были длинные, написаны в хорошем, иногда даже в поэтическом стиле и наполнены тщательными описаниями его жизни в Йельском университете. Джоанна ждала этих писем, словно это был телесериал, по частям приходивший к ней по почте. Читая их, она почти слышала глубокий, мелодичный голос Майкла, ощущала тепло летнего солнца, будто они разговаривали на пляже, чувствовала аромат его влажных волос.
Конечно, Джоанна была влюблена в Майкла, этого уже нельзя было отрицать. Она любила его - очевидно, с того момента, когда впервые увидела. И все предостережения соблазненных и брошенных женщин, умудренных горьким опытом, не могли приуменьшить ее чувства ни на йоту.
А когда пришло то самое, последнее письмо, ее радости не было предела...
Моя дорогая Джоанна,
совсем скоро я уеду из общежития, осталось только собрать чемоданы. Хочу, чтобы ты знала: меня приняли в аспирантуру! Осенью отправлюсь в Вирджинию, там буду аспирантом и ассистентом профессора. Лучше просто не бывает.
Но главное то, что мы снова проведем на острове несколько недель вместе. Пожалуйста, на этот раз приезжай на все лето. Я скучал по тебе гораздо больше, чем ты себе представляешь или даже я сам представлял.
С Банни я не виделся с тех пор, как наши семьи ездили в Сент-Томас на Рождество, хотя она мне писала и несколько раз звонила. Похоже, она не может смириться с нашим разрывом. Но пути назад нет, и ей уже давно пора это понять. Хоть я и признаю, что когда-то она была моей девушкой и у нас были серьезные отношения, но теперь я понял, что все эти чувства бледны и безжизненны по сравнению с тем, что я начинаю испытывать к тебе.
Пожалуйста, Джо, приезжай на все лето. На этот раз оно принадлежит только нам с тобой.
Так началась их любовь. Тем летом Джоанна почувствовала, что очень сильно любит Майкла, и почему-то верила, что и он ее любит. Ведь он говорил ей об этом, повторял снова и снова, что она самый близкий для него человек и что он никогда не отпустит ее от себя. Майкл чувствовал, что они пара кажется, так он сказал? - в духовном, мистическом смысле и этот союз гораздо крепче, чем обычный брак...
Теперь, когда Джоанна смотрела на приближающийся остров, ее сердце было переполнено презрением. Все это оказалось сплошной ложью! У Майкла было предостаточно времени, чтобы попрактиковаться в умении завлекать. Он был мастером своего дела, и ему было наплевать, что потом Джоанну ждут самые горькие дни в ее жизни.