Страница:
— И что же, любой из новых камней обладает точно такими же свойствами? — спросил Карнеги.
— Получается так, — кивнул Френк. — Неужели Хлоя не могла…
— А сейчас они у кого есть? — перебил Карнеги.
— Ну, у Хлои есть, у Шилдрейка, наверное, у Эргли. По-моему, он плохо влияет на Хлою. Законники сплошь упрямые педанты, а Хлоя такая внушаемая! Нет, она не слабая, но слишком много усердия проявляет, чтобы угодить, и уж очень непоследовательная. Теперь вот, видишь, решила полагаться на собственное мнение, а то, что так с друзьями не поступают — на это ей наплевать.
— Да… — неопределенно протянул Карнеги. Честно говоря, он почти не слушал жалоб Линдсея. Хлоя интересовала его только как один из владельцев камня. — Да, шумихи вокруг этого дела много и, думаю, станет еще больше.
Они вышли на перекресток, как раз напротив газетных стендов. С листа «Ивнинг Ньюс» в глаза им метнулись заголовки: «Интервью с миссис Фергюсон», «Откуда взялся камень?». Рядом «Стар» в телеграфном стиле сообщала:
«Камень. Действия правительства. Официальный отчет».
«Ивнинг Стар» слегка запоздало описывала «Ситуацию в Риче». Карнеги быстро просмотрел статьи. «Конечно, — подумал он, — все это может оказаться мистификацией, но даже о мистификации надо бы сообщить шефу. Вот только вопрос: сейчас или утром?»
У входа в метро он простился с Линдсеем, все еще сокрушавшимся из-за упрямства Хлои.
Доведись Френку полчаса спустя снова изложить свои аргументы, он мог бы добиться успеха. Хлоя, чувствуя себя совершенно несчастной, лежала в постели и, по обыкновению, занималась самобичеванием. Конечно, она обидела Френка.
Нельзя было позволять себе такого резкого тона. Он ведь, в сущности, просил совсем немного, а она из чистого самолюбия даже не попробовала его понять. В самом деле, пользовался же камнем лорд Эргли. Хотя, конечно, он пользовался камнем, чтобы помочь другому. Ну и что? Ее тоже просили помочь другому. Не она же этот экзамен сдает. А судья убеждал ее пользоваться камнем и для себя, если нужда возникнет или опасность придет откуда-нибудь. Да, но то — опасность, а здесь — желание Френка побыстрее отделаться от экзаменов. Вряд ли экзамен так уж опасен… А даже если бы и так, смеет ли она? Хлоя не могла представить себе, чтобы лорд Эргли воспользовался камнем, например, для победы на выборах. Хотя лучше него Верховного судьи и быть не может, он и судил бы лучше других. Наверное, так нельзя, думала Хлоя. Какое у нее право требовать от Френка поступать так же, как Верховный судья? Вот если бы можно было спросить самого Сулеймана ибн Дауда, как использовать камень подобающим образом! Хотя, судя по легендам, даже Сулейману мудрость порой изменяла… Асмодей же занял его престол, и дочь фараона его обманывала… и алтари он воздвигал не тем богам… Она вспомнила разговор с лордом Эргли. Он предложил верить в бога… но в какого? В бога Сулеймана, Цезаря, Карла или Гарун-аль-Рашида? Или все они верили в одного и того же бога? А может быть, это был собственный бог камня?
Наполовину бессознательным движением Хлоя нащупала под подушкой шелковый узелок с камнем, и едва она коснулась его, как сон или какая-то другая волшебная сила подхватили и унесли ее. Уже не понять, во сне или наяву, тогда же или некоторое время спустя, ей открылись бездонные глубины космоса… Но пока она вперяла взор в бесконечность, произошла метаморфоза, и перед ней возник огромный колонный зал, заполненный толпами людей. Откуда-то издали послышался гул, толпа заволновалась и разделилась надвое. Хлоя ощущала себя среди этих людей, но не в каком-то конкретном месте, а так, словно она проносилась сквозь людские множества. Вокруг мелькали смуглые лица, длинные бороды, головы в тюрбанах, а потом вдруг людские ряды кончились и перед ней открылся некий центр, свободное пространство значительной протяженности и высоты. Позади, справа и слева, располагались шеренги сидящих людей. Справа изобиловали уже знакомые Хлое накидки и тюрбаны, в руках многие держали свитки или шкатулки, а некоторые — листы пергамента. Преобладали лица семитского типа со следами долгой жизни и напряженной работы мысли, но Хлоя отметила и одно-два молодых, энергичных лица, а потом надолго задержалась на человеке, казавшемся старше всех остальных, но оставлявшем впечатление необыкновенно цельной натуры, с ясными глазами и удивительно спокойным, умиротворенным лицом. Слева, напротив, отделенная широким Проходом, располагалась группа людей, одетых совсем уж странно. Здесь попадались доспехи, царские венцы, халат китайского мандарина; внимание Хлои привлекло совершенно классическое греческое лицо, обрамленное короткой кудрявой бородой, словно скопированное со знаменитых скульптур Аполлона, Тезея, Геракла или Асклепия. Прочие лица представлялись Хлое странными и страшными одновременно, но за ними виднелись существа и вовсе нечеловеческой природы! Многие были куда выше ростом, и если некоторые еще сохраняли отдаленное человекоподобие, то другие явно никогда не были людьми. Одно их них, напоминавшее фонтан, множеством водных струй создавало иллюзию многих рук и ног, другое, многоголовое, сплетало вокруг собственного жуткого торса целый лес щупалец. Так мог бы выглядеть древний Кракен12.
Над толпами летали стаи птиц. Невольно следя за их полетом, Хлоя подняла глаза и с изумлением поняла, что своды дворца тоже образованы птицами. Их были там мириады, с разноцветным оперением от пронзительно-яркого до траурно-мрачного, они сновали вверх-вниз и все же оставались на одном месте.
Впереди недвижно распростерлось чудовище, какой-то птичий царь из рода не то орлов, не то грифов, глаза его были прикрыты пленкой, а голову, чуть склоненную набок, украшал страшный клюв. Кажется, он что-то выискивал внизу. Хлоя тоже опустила глаза и вздрогнула: под летучим исполином волновалось море львиных голов. Пасти распахнуты в грозном реве, глотки отверсты и красны… Львы приседали, вставали на дыбы, исходили бессильной яростью. Зрелище было настолько изумительным, что на время Хлоя забыла обо всем остальном, в восторге и благоговении наблюдая царственных зверей. Ее не оставляло ощущение, что это не сон, и ее подозрение только усилилось, когда, покрывая звериный рык, в воздухе зародился музыкальный звук и поплыл над людскими множествами, а потом могучий голос запел: «Восславим Господа Вечного, Единого! Хвала и слава Господу Богу Израиля! Да будет Он благословен вовеки!» Звериные голоса, голоса людей, шум птичьих крыльев слились в единый ответный гул, и все смолкло. Прямо перед Хлоей в отдалении высился трон. Шесть львов стояли справа на ступенях и шесть львов стояли слева, а на троне, словно вырезанном из одного гигантского кристалла сапфира, восседал царь. Чело его венчала корона, а в ней сиял молочной белизной камень, в глубине которого, в золотых прожилках, жили и двигались угольно-черные буквы, слагающие имя Господа Миров. У подножия трона толпились знатоки Закона, послы из заморских стран, ужасные джины, ангелы падшие и божественные, и все ждали слова Сулеймана ибн Дауда, царя Иерусалимского.
Хлоя, широко раскрыв глаза, смотрела на мудреца всех времен, а он медленно поднял правую руку, дотоле лежавшую на колене, и все, кто был в огромной зале, склонились ниц. Царь простер руку вперед и раскрыл ладонь, но что лежало на ней, Хлоя не успела заметить. В глаза ей метну лея слепящий свет, все существо пронизала волна опустошительной боли, а затем пришло полное и окончательное удовлетворение, как будто в одну секунду пробудились, выплеснулись и осуществились все ее самые заветные желания, словно она обрела, наконец, совершенное восприятие, истинное стремление, и достигла конечной цели. Хлоя испытала столь мощное потрясение, что не смогла удержать крик; в тот же миг все исчезло, и она очнулась, стоя возле собственной кровати, вцепившись в спинку онемевшими пальцами и дрожа крупной дрожью.
В изнеможении Хлоя присела, почти упала на кровать.
Кровь шумела в ушах, и ей казалось, что она продолжает слышать львиный рык и мощный голос. Но постепенно до нее дошло, что голос совсем не тог.
— Мисс Барнет! Мисс Барнет! С вами все в порядке? — встревоженно звала из-за двери ее хозяйка.
— Да, да, мисс Уэбб, все нормально, спасибо, — едва проговорила Хлоя, — мне просто приснилось что-то. Извиняйте меня.
— Правда, нормально? — недоверчиво переспросила хозяйка. — Я уж думала, вас убивают там.
— Нет, нет, спасибо, не беспокойтесь, — с трудом отозвалась Хлоя, но потом все-таки встала, открыла дверь и успокоила как могла старую даму.
Добравшись опять до постели, совершенно опустошенная, она легла, вытянулась и провалилась в сон.
Сон оказался настолько продолжительным некрепким, что на следующее утро она прибыла в дом у Ланкастерских ворот на полчаса позже обычного и застала лорда Эргли в крайнем волнении.
— Нет, нет, ничего страшного! — поспешил успокоить ее судья. — Просто мне вдруг почудилось, что вы никогда не придете. Да и как не беспокоиться? Вы только поглядите, — и он протянул ей газету.
— «Странное происшествие в Бирмингеме, — прочитала Хлоя, — пропавший человек грабит лабораторию».
«Вчера, — торопливо скользила она глазами по строчкам, — считавшийся пропавшим без вести лаборант Илия Пондон был обнаружен в Бирмингеме при странных обстоятельствах. Профессор Пеллишер, чьим ассистентом и был пропавший, находился в Лондоне. Старший лаборант, совершавший обход помещений, обнаружил Пондона в лаборатории, запертой на ключ снаружи. Весь предыдущий день лабораторией никто не пользовался, а ключа у Лондона не было. Попытки добиться объяснений ни к чему не привели. Лондон крайне удивлен и, видимо, потерял память. Остается предположить, что ему был известен какой-то другой способ проникновения в закрытое помещение».
— «Другой способ»! — фыркнул лорд Эргли. — «Крайне удивлен»! По-моему, крайне удивляться ему надо было до этого. Понимаете, Хлоя, ведь это мы с вами сделали!
Это мы дали ему способ проникнуть!
— Мы? — растерянно переспросила Хлоя.
— Ну, конечно, мы! Правда, силой камня, но ведь именно мы решились применить эту силу! О Небеса! Как я рад! — лорд Эргли в возбуждении расхаживал по кабинету. — Интересно, как он сам это воспринимает? Знает? Догадывается?
Что он видел? Или чувствовал? Что он сделал, в конце концов? Просто ухватил за хвост вечер пятницы? А его память . — судья замолчал, глубоко задумавшись.
— Вы думаете, нам нужно знать об этом? — спросила Хлоя.
— Нужно или не нужно — не знаю, но хочется! — воскликнул судья.
— Мне тоже, — призналась Хлоя. — Хотите, я съезжу в Бирмингем и поговорю с ним?
— Ах, как это все сложно, — покачал головой судья. — Правительство, Джайлс, Шилдрейк, мэр, персы!
Хлоя мысленно добавила к этому перечню Френка (а если бы знала, к чему привела их вчерашняя размолвка, смело могла бы добавить и председателя Национального транспортного союза), но промолчала.
— Я не хочу отпускать вас, — продолжал судья, — но расспросить Пондона надо бы… если он хоть что-нибудь знает, — добавил он в сомнении. — Может, кто-нибудь съездит вместе с вами? Как насчет вашего друга?
— Ой, нет! — воскликнула Хлоя. — Со мной ничего не случится, — горячо начала убеждать она. — С какой стати им угрожать мне?
— Я вам говорил вчера, — напомнил судья, — им нужны все камни. Правительство этого очень хочет, и Шилдрейк хочет того же, а может, и персы тоже. Теперь еще и мэр прибавится, он вот-вот сообразит, что камень есть и у меня.
— Вы не сказали ему? — удивилась Хлоя.
— Нет, ничего я ему не сказал. Я вообще предпочитаю теперь ни с кем, кроме вас, об этом не говорить. Другие скажут, и вот тогда он насядет на меня, чтобы я ехал в Рич и лечил всех подряд.
О такой возможности Хлоя даже не думала и теперь с удивлением смотрела на судью.
— А вы поехали бы? — спросила она.
— Честное слово, не знаю, — ответил лорд Эргли. — Да я ведь не знаю даже, что произойдет в следующий момент. Все может быть. Мигнуть не успеешь, как засядешь посреди базарной площади с камнем в руке и будешь смотреть, как расслабленные собирают свои постели и идут себе восвояси13.
Нет, об этом лучше потом. Так вы действительно хотите поехать в Бирмингем?
— Наверное, надо съездить, — ответила Хлоя. — Интересно повидаться с человеком, которого вы спасли. По-моему, хорошо бы расспросить его.
Лорд Эргли подошел к телефону.
— Вы помните Донкастера? — неожиданно спросил он.
— Да, помню, конечно, — удивилась Хлоя. — А что?
— Ну и как он вам? — поинтересовался судья.
— Довольно симпатичный, интеллигентный человек, — пожала плечами Хлоя. — Но я особенно не приглядывалась…
— Но вы не станете возражать, если он составит вам компанию?
— Зачем? Наверное, не стоит. Впрочем, если вы хотите… Очень приятно, что вы беспокоитесь обо мне, — неожиданно добавила Хлоя.
Судья уже звонил в гостиницу, где остановился Донкастер, и только рукой махнул. Ожидая, пока портье разыщет Оливера, он лукаво подмигнул Хлое:
— А когда все это кончится, — должно же оно когда-нибудь кончиться, — вернемся к нашей «Природе Закона», а?
Если захотите, конечно. Нельзя сказать, чтобы она вас сильно волновала, верно?
Хлоя слегка покраснела, но тоже нашла в себе силы улыбнуться.
— Нет, вы не правы, что-то в ней есть. Просто сейчас это кажется таким далеким от всего, от…
— От людей, — подсказал лорд Эргли. — Но ведь и камень такой же. Или кажется таким. А что до наших вчерашних гипотез… Это мистер Донкастер? Лорд Эргли. Мистер Донкастер, как у вас с делами на сегодня?.. Ни своих, ни донкихотских?.. Вот и хорошо. Я хотел вам предложить составить компанию мисс Барнет… Она едет в Бирмингем. Да, все по тому же делу… Да, конечно, она вам по дороге все расскажет. Ну вот и отлично. Спасибо. До свидания. — Он положил трубку. — Так. Это уладили.
— Не знаю, какой от него толк в этой поездке, — с сомнением проговорила Хлоя.
— Ничего, ничего, займется ленчем, билетами, — сказал лорд Эргли. — Да, кстати, а деньги-то у вас есть? Я вам выдам.
Будет присматривать за вашей спиной, а то еще бросится какой-нибудь перс с ятаганом, или с чем они там бросаются?
— А от меня какой толк? — грустно спросила Хлоя.
— Самый большой, — торжественно заверил ее судья. — Вы проникнете в природу камня. — Он ободряюще положил руку на плечо девушки, и она несмело коснулась ее своей рукой. — Может статься, еще до конца всей этой истории нам придется положиться на камень, — серьезно продолжал он, — и хорошо бы знать, стоит ли это делать.
Глава 12
— Получается так, — кивнул Френк. — Неужели Хлоя не могла…
— А сейчас они у кого есть? — перебил Карнеги.
— Ну, у Хлои есть, у Шилдрейка, наверное, у Эргли. По-моему, он плохо влияет на Хлою. Законники сплошь упрямые педанты, а Хлоя такая внушаемая! Нет, она не слабая, но слишком много усердия проявляет, чтобы угодить, и уж очень непоследовательная. Теперь вот, видишь, решила полагаться на собственное мнение, а то, что так с друзьями не поступают — на это ей наплевать.
— Да… — неопределенно протянул Карнеги. Честно говоря, он почти не слушал жалоб Линдсея. Хлоя интересовала его только как один из владельцев камня. — Да, шумихи вокруг этого дела много и, думаю, станет еще больше.
Они вышли на перекресток, как раз напротив газетных стендов. С листа «Ивнинг Ньюс» в глаза им метнулись заголовки: «Интервью с миссис Фергюсон», «Откуда взялся камень?». Рядом «Стар» в телеграфном стиле сообщала:
«Камень. Действия правительства. Официальный отчет».
«Ивнинг Стар» слегка запоздало описывала «Ситуацию в Риче». Карнеги быстро просмотрел статьи. «Конечно, — подумал он, — все это может оказаться мистификацией, но даже о мистификации надо бы сообщить шефу. Вот только вопрос: сейчас или утром?»
У входа в метро он простился с Линдсеем, все еще сокрушавшимся из-за упрямства Хлои.
Доведись Френку полчаса спустя снова изложить свои аргументы, он мог бы добиться успеха. Хлоя, чувствуя себя совершенно несчастной, лежала в постели и, по обыкновению, занималась самобичеванием. Конечно, она обидела Френка.
Нельзя было позволять себе такого резкого тона. Он ведь, в сущности, просил совсем немного, а она из чистого самолюбия даже не попробовала его понять. В самом деле, пользовался же камнем лорд Эргли. Хотя, конечно, он пользовался камнем, чтобы помочь другому. Ну и что? Ее тоже просили помочь другому. Не она же этот экзамен сдает. А судья убеждал ее пользоваться камнем и для себя, если нужда возникнет или опасность придет откуда-нибудь. Да, но то — опасность, а здесь — желание Френка побыстрее отделаться от экзаменов. Вряд ли экзамен так уж опасен… А даже если бы и так, смеет ли она? Хлоя не могла представить себе, чтобы лорд Эргли воспользовался камнем, например, для победы на выборах. Хотя лучше него Верховного судьи и быть не может, он и судил бы лучше других. Наверное, так нельзя, думала Хлоя. Какое у нее право требовать от Френка поступать так же, как Верховный судья? Вот если бы можно было спросить самого Сулеймана ибн Дауда, как использовать камень подобающим образом! Хотя, судя по легендам, даже Сулейману мудрость порой изменяла… Асмодей же занял его престол, и дочь фараона его обманывала… и алтари он воздвигал не тем богам… Она вспомнила разговор с лордом Эргли. Он предложил верить в бога… но в какого? В бога Сулеймана, Цезаря, Карла или Гарун-аль-Рашида? Или все они верили в одного и того же бога? А может быть, это был собственный бог камня?
Наполовину бессознательным движением Хлоя нащупала под подушкой шелковый узелок с камнем, и едва она коснулась его, как сон или какая-то другая волшебная сила подхватили и унесли ее. Уже не понять, во сне или наяву, тогда же или некоторое время спустя, ей открылись бездонные глубины космоса… Но пока она вперяла взор в бесконечность, произошла метаморфоза, и перед ней возник огромный колонный зал, заполненный толпами людей. Откуда-то издали послышался гул, толпа заволновалась и разделилась надвое. Хлоя ощущала себя среди этих людей, но не в каком-то конкретном месте, а так, словно она проносилась сквозь людские множества. Вокруг мелькали смуглые лица, длинные бороды, головы в тюрбанах, а потом вдруг людские ряды кончились и перед ней открылся некий центр, свободное пространство значительной протяженности и высоты. Позади, справа и слева, располагались шеренги сидящих людей. Справа изобиловали уже знакомые Хлое накидки и тюрбаны, в руках многие держали свитки или шкатулки, а некоторые — листы пергамента. Преобладали лица семитского типа со следами долгой жизни и напряженной работы мысли, но Хлоя отметила и одно-два молодых, энергичных лица, а потом надолго задержалась на человеке, казавшемся старше всех остальных, но оставлявшем впечатление необыкновенно цельной натуры, с ясными глазами и удивительно спокойным, умиротворенным лицом. Слева, напротив, отделенная широким Проходом, располагалась группа людей, одетых совсем уж странно. Здесь попадались доспехи, царские венцы, халат китайского мандарина; внимание Хлои привлекло совершенно классическое греческое лицо, обрамленное короткой кудрявой бородой, словно скопированное со знаменитых скульптур Аполлона, Тезея, Геракла или Асклепия. Прочие лица представлялись Хлое странными и страшными одновременно, но за ними виднелись существа и вовсе нечеловеческой природы! Многие были куда выше ростом, и если некоторые еще сохраняли отдаленное человекоподобие, то другие явно никогда не были людьми. Одно их них, напоминавшее фонтан, множеством водных струй создавало иллюзию многих рук и ног, другое, многоголовое, сплетало вокруг собственного жуткого торса целый лес щупалец. Так мог бы выглядеть древний Кракен12.
Над толпами летали стаи птиц. Невольно следя за их полетом, Хлоя подняла глаза и с изумлением поняла, что своды дворца тоже образованы птицами. Их были там мириады, с разноцветным оперением от пронзительно-яркого до траурно-мрачного, они сновали вверх-вниз и все же оставались на одном месте.
Впереди недвижно распростерлось чудовище, какой-то птичий царь из рода не то орлов, не то грифов, глаза его были прикрыты пленкой, а голову, чуть склоненную набок, украшал страшный клюв. Кажется, он что-то выискивал внизу. Хлоя тоже опустила глаза и вздрогнула: под летучим исполином волновалось море львиных голов. Пасти распахнуты в грозном реве, глотки отверсты и красны… Львы приседали, вставали на дыбы, исходили бессильной яростью. Зрелище было настолько изумительным, что на время Хлоя забыла обо всем остальном, в восторге и благоговении наблюдая царственных зверей. Ее не оставляло ощущение, что это не сон, и ее подозрение только усилилось, когда, покрывая звериный рык, в воздухе зародился музыкальный звук и поплыл над людскими множествами, а потом могучий голос запел: «Восславим Господа Вечного, Единого! Хвала и слава Господу Богу Израиля! Да будет Он благословен вовеки!» Звериные голоса, голоса людей, шум птичьих крыльев слились в единый ответный гул, и все смолкло. Прямо перед Хлоей в отдалении высился трон. Шесть львов стояли справа на ступенях и шесть львов стояли слева, а на троне, словно вырезанном из одного гигантского кристалла сапфира, восседал царь. Чело его венчала корона, а в ней сиял молочной белизной камень, в глубине которого, в золотых прожилках, жили и двигались угольно-черные буквы, слагающие имя Господа Миров. У подножия трона толпились знатоки Закона, послы из заморских стран, ужасные джины, ангелы падшие и божественные, и все ждали слова Сулеймана ибн Дауда, царя Иерусалимского.
Хлоя, широко раскрыв глаза, смотрела на мудреца всех времен, а он медленно поднял правую руку, дотоле лежавшую на колене, и все, кто был в огромной зале, склонились ниц. Царь простер руку вперед и раскрыл ладонь, но что лежало на ней, Хлоя не успела заметить. В глаза ей метну лея слепящий свет, все существо пронизала волна опустошительной боли, а затем пришло полное и окончательное удовлетворение, как будто в одну секунду пробудились, выплеснулись и осуществились все ее самые заветные желания, словно она обрела, наконец, совершенное восприятие, истинное стремление, и достигла конечной цели. Хлоя испытала столь мощное потрясение, что не смогла удержать крик; в тот же миг все исчезло, и она очнулась, стоя возле собственной кровати, вцепившись в спинку онемевшими пальцами и дрожа крупной дрожью.
В изнеможении Хлоя присела, почти упала на кровать.
Кровь шумела в ушах, и ей казалось, что она продолжает слышать львиный рык и мощный голос. Но постепенно до нее дошло, что голос совсем не тог.
— Мисс Барнет! Мисс Барнет! С вами все в порядке? — встревоженно звала из-за двери ее хозяйка.
— Да, да, мисс Уэбб, все нормально, спасибо, — едва проговорила Хлоя, — мне просто приснилось что-то. Извиняйте меня.
— Правда, нормально? — недоверчиво переспросила хозяйка. — Я уж думала, вас убивают там.
— Нет, нет, спасибо, не беспокойтесь, — с трудом отозвалась Хлоя, но потом все-таки встала, открыла дверь и успокоила как могла старую даму.
Добравшись опять до постели, совершенно опустошенная, она легла, вытянулась и провалилась в сон.
Сон оказался настолько продолжительным некрепким, что на следующее утро она прибыла в дом у Ланкастерских ворот на полчаса позже обычного и застала лорда Эргли в крайнем волнении.
— Нет, нет, ничего страшного! — поспешил успокоить ее судья. — Просто мне вдруг почудилось, что вы никогда не придете. Да и как не беспокоиться? Вы только поглядите, — и он протянул ей газету.
— «Странное происшествие в Бирмингеме, — прочитала Хлоя, — пропавший человек грабит лабораторию».
«Вчера, — торопливо скользила она глазами по строчкам, — считавшийся пропавшим без вести лаборант Илия Пондон был обнаружен в Бирмингеме при странных обстоятельствах. Профессор Пеллишер, чьим ассистентом и был пропавший, находился в Лондоне. Старший лаборант, совершавший обход помещений, обнаружил Пондона в лаборатории, запертой на ключ снаружи. Весь предыдущий день лабораторией никто не пользовался, а ключа у Лондона не было. Попытки добиться объяснений ни к чему не привели. Лондон крайне удивлен и, видимо, потерял память. Остается предположить, что ему был известен какой-то другой способ проникновения в закрытое помещение».
— «Другой способ»! — фыркнул лорд Эргли. — «Крайне удивлен»! По-моему, крайне удивляться ему надо было до этого. Понимаете, Хлоя, ведь это мы с вами сделали!
Это мы дали ему способ проникнуть!
— Мы? — растерянно переспросила Хлоя.
— Ну, конечно, мы! Правда, силой камня, но ведь именно мы решились применить эту силу! О Небеса! Как я рад! — лорд Эргли в возбуждении расхаживал по кабинету. — Интересно, как он сам это воспринимает? Знает? Догадывается?
Что он видел? Или чувствовал? Что он сделал, в конце концов? Просто ухватил за хвост вечер пятницы? А его память . — судья замолчал, глубоко задумавшись.
— Вы думаете, нам нужно знать об этом? — спросила Хлоя.
— Нужно или не нужно — не знаю, но хочется! — воскликнул судья.
— Мне тоже, — призналась Хлоя. — Хотите, я съезжу в Бирмингем и поговорю с ним?
— Ах, как это все сложно, — покачал головой судья. — Правительство, Джайлс, Шилдрейк, мэр, персы!
Хлоя мысленно добавила к этому перечню Френка (а если бы знала, к чему привела их вчерашняя размолвка, смело могла бы добавить и председателя Национального транспортного союза), но промолчала.
— Я не хочу отпускать вас, — продолжал судья, — но расспросить Пондона надо бы… если он хоть что-нибудь знает, — добавил он в сомнении. — Может, кто-нибудь съездит вместе с вами? Как насчет вашего друга?
— Ой, нет! — воскликнула Хлоя. — Со мной ничего не случится, — горячо начала убеждать она. — С какой стати им угрожать мне?
— Я вам говорил вчера, — напомнил судья, — им нужны все камни. Правительство этого очень хочет, и Шилдрейк хочет того же, а может, и персы тоже. Теперь еще и мэр прибавится, он вот-вот сообразит, что камень есть и у меня.
— Вы не сказали ему? — удивилась Хлоя.
— Нет, ничего я ему не сказал. Я вообще предпочитаю теперь ни с кем, кроме вас, об этом не говорить. Другие скажут, и вот тогда он насядет на меня, чтобы я ехал в Рич и лечил всех подряд.
О такой возможности Хлоя даже не думала и теперь с удивлением смотрела на судью.
— А вы поехали бы? — спросила она.
— Честное слово, не знаю, — ответил лорд Эргли. — Да я ведь не знаю даже, что произойдет в следующий момент. Все может быть. Мигнуть не успеешь, как засядешь посреди базарной площади с камнем в руке и будешь смотреть, как расслабленные собирают свои постели и идут себе восвояси13.
Нет, об этом лучше потом. Так вы действительно хотите поехать в Бирмингем?
— Наверное, надо съездить, — ответила Хлоя. — Интересно повидаться с человеком, которого вы спасли. По-моему, хорошо бы расспросить его.
Лорд Эргли подошел к телефону.
— Вы помните Донкастера? — неожиданно спросил он.
— Да, помню, конечно, — удивилась Хлоя. — А что?
— Ну и как он вам? — поинтересовался судья.
— Довольно симпатичный, интеллигентный человек, — пожала плечами Хлоя. — Но я особенно не приглядывалась…
— Но вы не станете возражать, если он составит вам компанию?
— Зачем? Наверное, не стоит. Впрочем, если вы хотите… Очень приятно, что вы беспокоитесь обо мне, — неожиданно добавила Хлоя.
Судья уже звонил в гостиницу, где остановился Донкастер, и только рукой махнул. Ожидая, пока портье разыщет Оливера, он лукаво подмигнул Хлое:
— А когда все это кончится, — должно же оно когда-нибудь кончиться, — вернемся к нашей «Природе Закона», а?
Если захотите, конечно. Нельзя сказать, чтобы она вас сильно волновала, верно?
Хлоя слегка покраснела, но тоже нашла в себе силы улыбнуться.
— Нет, вы не правы, что-то в ней есть. Просто сейчас это кажется таким далеким от всего, от…
— От людей, — подсказал лорд Эргли. — Но ведь и камень такой же. Или кажется таким. А что до наших вчерашних гипотез… Это мистер Донкастер? Лорд Эргли. Мистер Донкастер, как у вас с делами на сегодня?.. Ни своих, ни донкихотских?.. Вот и хорошо. Я хотел вам предложить составить компанию мисс Барнет… Она едет в Бирмингем. Да, все по тому же делу… Да, конечно, она вам по дороге все расскажет. Ну вот и отлично. Спасибо. До свидания. — Он положил трубку. — Так. Это уладили.
— Не знаю, какой от него толк в этой поездке, — с сомнением проговорила Хлоя.
— Ничего, ничего, займется ленчем, билетами, — сказал лорд Эргли. — Да, кстати, а деньги-то у вас есть? Я вам выдам.
Будет присматривать за вашей спиной, а то еще бросится какой-нибудь перс с ятаганом, или с чем они там бросаются?
— А от меня какой толк? — грустно спросила Хлоя.
— Самый большой, — торжественно заверил ее судья. — Вы проникнете в природу камня. — Он ободряюще положил руку на плечо девушки, и она несмело коснулась ее своей рукой. — Может статься, еще до конца всей этой истории нам придется положиться на камень, — серьезно продолжал он, — и хорошо бы знать, стоит ли это делать.
Глава 12
Проблемы национального транспорта
Председатель Национального транспортного союза слушал своего подчиненного с явным недоверием. Если бы должность не приучила его быть осторожным с людьми, он давно бы выставил вон этого Карнеги с его дурацкими историями.
— Ты полагаешь, я поверю в человека, проходящего сквозь стены? — мрачно спросил он.
— Нет, сэр, что вы, сэр! — почтительно произнес Карнеги. — Я и не думал, что вы поверите. Я просто хотел поставить вас в известность, что об этом говорят.
— «Говорят» — это, стало быть, твой приятель? — еще мрачнее осведомился Председатель. — А доказательств у него, конечно, никаких, да?
— Он упоминал лорда Эргли, сэр, — негромко сказал Карнеги. — Именно поэтому я и решил вам рассказать.
— Что?! Ты имеешь в виду Верховного судью? Я, видно, прослушал. Повтори-ка это место еще раз.
— Да, сэр. Девушка моего приятеля — секретарша Верховного судьи, сэр.
Теофилус Мерридью встал, подошел к камину и некоторое время смотрел на огонь.
— Нет, это какая-то ерунда! — наконец бросил он раздраженно. — Но что-то же там должно в основе быть, чтобы получилась такая фантастическая история! Карнеги, я хотел бы сам поговорить с этим твоим приятелем.
— Пожалуйста, сэр. Только имейте в виду, он не собирался рассказывать мне так много.
— Я бы не сказал, что он много наговорил. Лорд Эргли — это совсем другое дело. Я как-то раз встречался с ним в одной комиссии, весьма толковый человек… И все-таки уж очень нелепо все. Черт возьми, что же у них там есть на самом деле? Ну-ка, расскажи еще раз, сначала.
Карнеги вновь поведал свою историю, особенно напирая на то, что сам в нее не верит, но, выполняя служебный долг, счел необходимым донести эти слухи до начальства, так как они связаны в какой-то мере с транспортом.
Мерридью выслушал его уже намного внимательней и задумался.
— Как бы нам заполучить кусочек этого драгоценного камня? — проговорил он. — Ты говоришь, у кого он?
— Ну, сэр, кусочек есть у девушки моего друга, есть у лорда Эргли, есть в правительстве после всех этих волнений в Риче. Наверное, еще у кого-нибудь. А-а, у Шилдрейка!
— Что? — во второй раз изумился председатель. — У Шилдрейка из «Атлантических Авиакомпаний»? Что же ты сразу не сказал? Я его прекрасно знаю. Вот его-то я, пожалуй, и расспрошу. Если он в курсе, что-нибудь я из него вытряхну.
— Мне показалось, сэр, — позволил себе тонко улыбнуться Карнеги, — что он в этой истории по другую сторону баррикад, если можно так выразиться.
— Ерунда! — заявил Мерридью. — Доходы — это работа, а работа — это доходы. Мы ведь договорились с американцами на согласительной конференции? Вот и хорошо.
Попробую добраться до него прямо сейчас.
Когда этим же утром, чуть позже, Шилдрейку доложили, что его хочет видеть Мерридью, американец не удивился.
В последнее время председатель Союза звонил и заходил довольно часто.
— Меня привело к вам одно забавное дельце, — в шутливом тоне начал Мерридью, усаживаясь в кресло. — Вы бы не рассказали мне побольше об этом вашем камне?
Шилдрейк опешил. Он никак не ожидал, что целебные свойства камня (ни о каких других газеты не знали) могут заинтересовать председателя Транспортного союза.
— А с какой стороны он вас интересует? — попытался он спросить как можно более равнодушно.
Председатель и вовсе был настороже. Понимая, насколько легко здесь можно нарваться на отпор или сморозить глупость, он все-таки сделал шаг вперед.
— Я просто надеялся проверить у вас, насколько справедливы слухи, исходящие от Верховного судьи. Что за странная связь у вашего камня с транспортом?
Шилдрейку пришлось опешить вторично.
— Транспорт? — фальшивым тоном переспросил он. — А что лорд Эргли говорил о транспорте?
— Нет, так не пойдет, — усмехнулся Мерридью. — Меня на такую удочку не поймаешь. Закон лучше не трогать.
Судью давайте вычеркнем. Я просто хотел узнать, сколько правды в тех разговорах, что так или иначе пошли по Лондону. Не мне вам говорить, что мы не очень-то заинтересованы в сокращении транспортного потенциала. Да и вам это ни к чему.
Шилдрейк задумался. С одной стороны, он не понимал, почему должен радеть за тайну, с другой стороны, имея за спиной Союз транспортников, можно нажать на правительство, чтобы оно определилось наконец в своих желаниях и чтобы эти желания не слишком расходились с его собственными.
Конечно, первым делом надо бы закрепить права на свой камень, но еще важнее прекратить появление новых камней, и чтоб даже мыслей об этом ни у кого не появлялось. Но ведь и Мерридью тоже должен быть в этом заинтересован.
Прикинув все это, а также учитывая репутацию Председателя как человека опытного и осторожного, Шилдрейк, опуская пока имена, кое-что рассказал Мерридью о свойствах камня и о реакции правительства на последние события. Под конец он достал из жилетного кармана свой камень и продемонстрировал Председателю.
— Ну и ну, — только и смог сказать Мерридью, — надеюсь, эта штука не собирается уничтожать все транспортные средства на островах? С виду — ни то ни се. И… и для чего оно вообще?
— Тамалти назвал его оригиналом всего сущего, — неуверенно произнес Шилдрейк.
— М-да, весьма оригинальное мнение, — попробовал пошутить Мерридью, не сводя глаз с камня.
— А лорд Эргли как-то сказал моей жене, — продолжал Шилдрейк, — что это центр и источник всего на свете.
— Чего — всего? — не понял Мерридью. — Послушайте, Шилдрейк, может, вы мне лучше покажете, как он действует, а? Ну, что происходит, когда им пользуются, если так можно сказать.
Шилдрейк не видел оснований в отказе, и через несколько минут совершенно ошарашенный и сильно обеспокоенный Мерридью снова возник в своем кресле. Теперь и он понимал, какая угроза нависла над судьбой всего транспорта в стране. Он твердо убедился, что необходимо всеми способами воспрепятствовать появлению новых экземпляров. С другой стороны, теперь ему до дрожи хотелось иметь такой же.
— А что будет делать со своим камнем эта секретарша? — спросил он. — Карнеги сказал мне, что у нее тоже есть экземпляр.
— Да, я знаю, — поморщился Шилдрейк. — У судьи тоже есть. Я пытался повлиять на Белсмера, чтобы он принял какие-нибудь меры, но… судья — слишком значительная фигура, чтобы… ну, чтобы решить этот вопрос простыми способами. По-моему, судья не очень-то расположен пользоваться своим камнем, но я все равно молю Бога, чтобы все экземпляры удалось собрать в одном месте. Вы же видите, нельзя допустить, чтобы они разбрелись по свету.
Мерридью еще немного посидел, задумавшись, а потом встал.
— Да, — сказал он, — хорошо, что в этом мы сходимся. Я вас очень прошу, дайте мне знать, как будут разворачиваться события.
— Ладно, — кивнул Шилдрейк. — только хорошо бы оставить все это между нами. По-моему, не стоит понапрасну волновать профсоюзные конференции. И подумайте, как нам удержать лорда Эргли…
— Не знаю, получится ли… Хорошо, я подумаю. До свидания.
Все еще пребывая в задумчивости, Мерридью вернулся к себе и сразу же вызвал Карнеги.
— Я повидался с Шилдрейком, — сообщил он. — Похоже, твой приятель не соврал. Знаешь, я бы посоветовал тебе помалкивать пока, и еще… держись за меня, а я тоже про тебя не забуду. Идет? Ну вот и отлично. А теперь расскажи-ка мне поподробнее об этом своем приятеле.
Карнеги в общих чертах обрисовал шефу Френка Линдсея.
— А как у него со средствами? — спросил Мерридью. — Паршиво, конечно? Говоришь, он сам не свой от этой истории? Ну а как ты полагаешь, свою выгоду он не упустит?
— Он всегда казался мне толковым парнем, сэр, — сообщил Карнеги. — Читает много, но это потому, что приходится.
— М-да, ну хорошо, — решил что-то про себя Мерридью. — Приведи-ка ты его сюда, ладно? Пусть заглянет ко мне после ленча, нет, лучше пригласи на ленч, хотя нет, не надо, не будем слишком нажимать. Просто пусть зайдет. И вовсе не обязательно все ему объяснять. Скажи просто, что мы говорили о камне, а ты помянул его в связи с этой историей, как знакомого мисс Барнет, и довольно.
Карнеги легко справился с поручением шефа. Скоро Френк уже сидел в кабинете Председателя Транспортного союза.
— Хорошо, что зашли, мистер Линдсей, — Мерридью был сама любезность. — Не уходите, Карнеги, побудьте с нами.
Мне неловко тревожить вас по пустякам, мистер Линдсей, но я надеюсь на вашу помощь, во всяком случае был бы весьма признателен за нее. Надо сказать, повод для встречи у нас конфиденциальный. Нас очень беспокоит одна история, а когда Карнеги помянул, что вы общались с лордом Эргли, я подумал, не побеседовать ли и нам на эту тему. Речь идет все о том же вашем камне.
— К сожалению, не о моем, — поправил его Френк.
Этим утром он проснулся с некоторым чувством раскаяния. Кажется, Хлоя обиделась не на шутку. Потом он подумал об экзамене, который стал ближе еще на день, и тут же пришел к мысли, что если уж кому и обижаться, так это ему.
На том он и остановился, когда его пригласил Мерридью.
— Я даже не видел его толком, — сказал он.
— Но ведь у мисс Барнет есть камень? — как о само собой разумеющемся заметил Мерридью.
— Да, есть, — подтвердил Френк. — И у Верховного судьи тоже есть.
— Да, кстати, о лорде Эргли, — тут же подхватил Мерридью. — Вы ведь встречались с ним?
— Один раз встречались, — кивнул Френк.
— Лорд Эргли — весьма приятный джентльмен, — сказал Мерридью, — но иногда, в некоторых вопросах, он, так сказать, недостаточно широко мыслит. Наверное, законник таким и должен быть. Я-то забочусь вот о чем. На мне лежит ответственность за благосостояние членов нашего профсоюза. Я должен думать, чтобы у них была крыша над головой и обед каждый день, то есть чтобы была работа. Понимаете, я этот камень в глаза не видел и не очень-то верю всяким разговорам, но если уж дело касается транспорта, я просто обязан разобраться. Думаю, что это какое-то новое научное открытие. А вы как считаете?
— Я не знаю наверняка, — ответил Френк, — но мисс Барнет говорила мне… и миссис Шилдрейк тоже…
— Ах, женщины, женщины! — доверительно подмигнул Председатель. — Они бывают так легковерны, правда? Но нет дыма без огня. Вот я и хочу понять, что там в основе? Поэтому, если уж выбирать между женщиной, законником и человеком достаточно образованным и достаточно широких взглядов, вроде вас, например, я, конечно, предпочту иметь дело с вами. Не знаю ваших политических убеждений, но думаю, вас не оставит равнодушным судьба миллионов рабочих нашей отрасли, жизнь которых оказалась в опасности.
— Ты полагаешь, я поверю в человека, проходящего сквозь стены? — мрачно спросил он.
— Нет, сэр, что вы, сэр! — почтительно произнес Карнеги. — Я и не думал, что вы поверите. Я просто хотел поставить вас в известность, что об этом говорят.
— «Говорят» — это, стало быть, твой приятель? — еще мрачнее осведомился Председатель. — А доказательств у него, конечно, никаких, да?
— Он упоминал лорда Эргли, сэр, — негромко сказал Карнеги. — Именно поэтому я и решил вам рассказать.
— Что?! Ты имеешь в виду Верховного судью? Я, видно, прослушал. Повтори-ка это место еще раз.
— Да, сэр. Девушка моего приятеля — секретарша Верховного судьи, сэр.
Теофилус Мерридью встал, подошел к камину и некоторое время смотрел на огонь.
— Нет, это какая-то ерунда! — наконец бросил он раздраженно. — Но что-то же там должно в основе быть, чтобы получилась такая фантастическая история! Карнеги, я хотел бы сам поговорить с этим твоим приятелем.
— Пожалуйста, сэр. Только имейте в виду, он не собирался рассказывать мне так много.
— Я бы не сказал, что он много наговорил. Лорд Эргли — это совсем другое дело. Я как-то раз встречался с ним в одной комиссии, весьма толковый человек… И все-таки уж очень нелепо все. Черт возьми, что же у них там есть на самом деле? Ну-ка, расскажи еще раз, сначала.
Карнеги вновь поведал свою историю, особенно напирая на то, что сам в нее не верит, но, выполняя служебный долг, счел необходимым донести эти слухи до начальства, так как они связаны в какой-то мере с транспортом.
Мерридью выслушал его уже намного внимательней и задумался.
— Как бы нам заполучить кусочек этого драгоценного камня? — проговорил он. — Ты говоришь, у кого он?
— Ну, сэр, кусочек есть у девушки моего друга, есть у лорда Эргли, есть в правительстве после всех этих волнений в Риче. Наверное, еще у кого-нибудь. А-а, у Шилдрейка!
— Что? — во второй раз изумился председатель. — У Шилдрейка из «Атлантических Авиакомпаний»? Что же ты сразу не сказал? Я его прекрасно знаю. Вот его-то я, пожалуй, и расспрошу. Если он в курсе, что-нибудь я из него вытряхну.
— Мне показалось, сэр, — позволил себе тонко улыбнуться Карнеги, — что он в этой истории по другую сторону баррикад, если можно так выразиться.
— Ерунда! — заявил Мерридью. — Доходы — это работа, а работа — это доходы. Мы ведь договорились с американцами на согласительной конференции? Вот и хорошо.
Попробую добраться до него прямо сейчас.
Когда этим же утром, чуть позже, Шилдрейку доложили, что его хочет видеть Мерридью, американец не удивился.
В последнее время председатель Союза звонил и заходил довольно часто.
— Меня привело к вам одно забавное дельце, — в шутливом тоне начал Мерридью, усаживаясь в кресло. — Вы бы не рассказали мне побольше об этом вашем камне?
Шилдрейк опешил. Он никак не ожидал, что целебные свойства камня (ни о каких других газеты не знали) могут заинтересовать председателя Транспортного союза.
— А с какой стороны он вас интересует? — попытался он спросить как можно более равнодушно.
Председатель и вовсе был настороже. Понимая, насколько легко здесь можно нарваться на отпор или сморозить глупость, он все-таки сделал шаг вперед.
— Я просто надеялся проверить у вас, насколько справедливы слухи, исходящие от Верховного судьи. Что за странная связь у вашего камня с транспортом?
Шилдрейку пришлось опешить вторично.
— Транспорт? — фальшивым тоном переспросил он. — А что лорд Эргли говорил о транспорте?
— Нет, так не пойдет, — усмехнулся Мерридью. — Меня на такую удочку не поймаешь. Закон лучше не трогать.
Судью давайте вычеркнем. Я просто хотел узнать, сколько правды в тех разговорах, что так или иначе пошли по Лондону. Не мне вам говорить, что мы не очень-то заинтересованы в сокращении транспортного потенциала. Да и вам это ни к чему.
Шилдрейк задумался. С одной стороны, он не понимал, почему должен радеть за тайну, с другой стороны, имея за спиной Союз транспортников, можно нажать на правительство, чтобы оно определилось наконец в своих желаниях и чтобы эти желания не слишком расходились с его собственными.
Конечно, первым делом надо бы закрепить права на свой камень, но еще важнее прекратить появление новых камней, и чтоб даже мыслей об этом ни у кого не появлялось. Но ведь и Мерридью тоже должен быть в этом заинтересован.
Прикинув все это, а также учитывая репутацию Председателя как человека опытного и осторожного, Шилдрейк, опуская пока имена, кое-что рассказал Мерридью о свойствах камня и о реакции правительства на последние события. Под конец он достал из жилетного кармана свой камень и продемонстрировал Председателю.
— Ну и ну, — только и смог сказать Мерридью, — надеюсь, эта штука не собирается уничтожать все транспортные средства на островах? С виду — ни то ни се. И… и для чего оно вообще?
— Тамалти назвал его оригиналом всего сущего, — неуверенно произнес Шилдрейк.
— М-да, весьма оригинальное мнение, — попробовал пошутить Мерридью, не сводя глаз с камня.
— А лорд Эргли как-то сказал моей жене, — продолжал Шилдрейк, — что это центр и источник всего на свете.
— Чего — всего? — не понял Мерридью. — Послушайте, Шилдрейк, может, вы мне лучше покажете, как он действует, а? Ну, что происходит, когда им пользуются, если так можно сказать.
Шилдрейк не видел оснований в отказе, и через несколько минут совершенно ошарашенный и сильно обеспокоенный Мерридью снова возник в своем кресле. Теперь и он понимал, какая угроза нависла над судьбой всего транспорта в стране. Он твердо убедился, что необходимо всеми способами воспрепятствовать появлению новых экземпляров. С другой стороны, теперь ему до дрожи хотелось иметь такой же.
— А что будет делать со своим камнем эта секретарша? — спросил он. — Карнеги сказал мне, что у нее тоже есть экземпляр.
— Да, я знаю, — поморщился Шилдрейк. — У судьи тоже есть. Я пытался повлиять на Белсмера, чтобы он принял какие-нибудь меры, но… судья — слишком значительная фигура, чтобы… ну, чтобы решить этот вопрос простыми способами. По-моему, судья не очень-то расположен пользоваться своим камнем, но я все равно молю Бога, чтобы все экземпляры удалось собрать в одном месте. Вы же видите, нельзя допустить, чтобы они разбрелись по свету.
Мерридью еще немного посидел, задумавшись, а потом встал.
— Да, — сказал он, — хорошо, что в этом мы сходимся. Я вас очень прошу, дайте мне знать, как будут разворачиваться события.
— Ладно, — кивнул Шилдрейк. — только хорошо бы оставить все это между нами. По-моему, не стоит понапрасну волновать профсоюзные конференции. И подумайте, как нам удержать лорда Эргли…
— Не знаю, получится ли… Хорошо, я подумаю. До свидания.
Все еще пребывая в задумчивости, Мерридью вернулся к себе и сразу же вызвал Карнеги.
— Я повидался с Шилдрейком, — сообщил он. — Похоже, твой приятель не соврал. Знаешь, я бы посоветовал тебе помалкивать пока, и еще… держись за меня, а я тоже про тебя не забуду. Идет? Ну вот и отлично. А теперь расскажи-ка мне поподробнее об этом своем приятеле.
Карнеги в общих чертах обрисовал шефу Френка Линдсея.
— А как у него со средствами? — спросил Мерридью. — Паршиво, конечно? Говоришь, он сам не свой от этой истории? Ну а как ты полагаешь, свою выгоду он не упустит?
— Он всегда казался мне толковым парнем, сэр, — сообщил Карнеги. — Читает много, но это потому, что приходится.
— М-да, ну хорошо, — решил что-то про себя Мерридью. — Приведи-ка ты его сюда, ладно? Пусть заглянет ко мне после ленча, нет, лучше пригласи на ленч, хотя нет, не надо, не будем слишком нажимать. Просто пусть зайдет. И вовсе не обязательно все ему объяснять. Скажи просто, что мы говорили о камне, а ты помянул его в связи с этой историей, как знакомого мисс Барнет, и довольно.
Карнеги легко справился с поручением шефа. Скоро Френк уже сидел в кабинете Председателя Транспортного союза.
— Хорошо, что зашли, мистер Линдсей, — Мерридью был сама любезность. — Не уходите, Карнеги, побудьте с нами.
Мне неловко тревожить вас по пустякам, мистер Линдсей, но я надеюсь на вашу помощь, во всяком случае был бы весьма признателен за нее. Надо сказать, повод для встречи у нас конфиденциальный. Нас очень беспокоит одна история, а когда Карнеги помянул, что вы общались с лордом Эргли, я подумал, не побеседовать ли и нам на эту тему. Речь идет все о том же вашем камне.
— К сожалению, не о моем, — поправил его Френк.
Этим утром он проснулся с некоторым чувством раскаяния. Кажется, Хлоя обиделась не на шутку. Потом он подумал об экзамене, который стал ближе еще на день, и тут же пришел к мысли, что если уж кому и обижаться, так это ему.
На том он и остановился, когда его пригласил Мерридью.
— Я даже не видел его толком, — сказал он.
— Но ведь у мисс Барнет есть камень? — как о само собой разумеющемся заметил Мерридью.
— Да, есть, — подтвердил Френк. — И у Верховного судьи тоже есть.
— Да, кстати, о лорде Эргли, — тут же подхватил Мерридью. — Вы ведь встречались с ним?
— Один раз встречались, — кивнул Френк.
— Лорд Эргли — весьма приятный джентльмен, — сказал Мерридью, — но иногда, в некоторых вопросах, он, так сказать, недостаточно широко мыслит. Наверное, законник таким и должен быть. Я-то забочусь вот о чем. На мне лежит ответственность за благосостояние членов нашего профсоюза. Я должен думать, чтобы у них была крыша над головой и обед каждый день, то есть чтобы была работа. Понимаете, я этот камень в глаза не видел и не очень-то верю всяким разговорам, но если уж дело касается транспорта, я просто обязан разобраться. Думаю, что это какое-то новое научное открытие. А вы как считаете?
— Я не знаю наверняка, — ответил Френк, — но мисс Барнет говорила мне… и миссис Шилдрейк тоже…
— Ах, женщины, женщины! — доверительно подмигнул Председатель. — Они бывают так легковерны, правда? Но нет дыма без огня. Вот я и хочу понять, что там в основе? Поэтому, если уж выбирать между женщиной, законником и человеком достаточно образованным и достаточно широких взглядов, вроде вас, например, я, конечно, предпочту иметь дело с вами. Не знаю ваших политических убеждений, но думаю, вас не оставит равнодушным судьба миллионов рабочих нашей отрасли, жизнь которых оказалась в опасности.