Страница:
— Сенсацией? Что вы имеете в виду, сэр?
Фу Джордж осуждающе рассмеялся:
— Ничего вульгарного. Никаких там пари, дуэлей, скандалов…
— А-а-а… Я вас поняла.
Фу Джордж улыбнулся:
— Ваша милость, вы догадливы.
Роберта засмеялась:
— Боюсь, мое семейство такой грандиозной сенсации не одобрило бы, мистер Фу Джордж. Но о сенсации поскромнее можно потом поговорить. Почему бы нам не потолковать после бала?
— Я был бы только счастлив.
— Вот моя дверь. К вашим услугам, сэр.
— А я — к вашим, мадам.
Дверь за Робертой закрылась. Джефф Фу Джордж немного постоял в коридоре, прикусив губу. Интересно, Роберта просто-напросто отказала ему или была серьезна насчет сенсации «поскромнее»? Стоит ли ему продолжить ухаживания вечером или нет?
И он решил, что стоит. При том, что на станции находился Майджстраль, выбора у Фу Джорджа не оставалось. Он не имел права дать Дрейку шанс первым добраться до «Крылышка».
Уверившись в правильности принятого решения, Фу Джордж развернулся и отправился к своему номеру. Ему и его помощникам предстояло самым старательным образом отработать все мелочи, а стало быть, отрепетировать всю хореографию до тонкостей.
Фу Джордж не собирался позволить Майджстралю снова обставить себя.
— Рад вновь видеть вас. Позволите вас сопровождать?
Камисс взглянула на Зута и улыбнулась:
— Конечно. Я буду только рада.
Зут подвинул свой стул поближе к тому, на котором сидела Камисс.
— Как я посмотрю, вы с Майджстраля глаз не спускаете.
— И он с меня, — уныло проговорила Камисс. — Он меня раскусил.
На мгновение лицо Зута затуманилось дымкой увеличительного поля — он посмотрел в ту сторону, где сидели Майджстраль и маркиза. Дымка рассеялась — и Зут повернул голову к Камисс:
— Я подумал, что вас заинтересует урок физиономистики. У меня до вечера других планов нет.
Камисс просияла:
— Ничто не доставило бы мне большей радости.
— Теория основана на применении геометрического деления тела и головы на зоны с тем, чтобы затем отмечать в этих зонах что-то уникальное и способствующее запоминанию. Ну, например, голову человека можно поделить на зоны по горизонтальной линии, идущей слева направо на уровне глаз…
Камисс удивилась:
— Глаза расположены по центральной горизонтальной линии головы человека? А я считала, что глаза… гораздо ниже.
— Это оптический обман. Это из-за того, что мы выше людей ростом. Давайте, я вам покажу. — Зут вынул из кармана блокнот и очертил ручкой овал. Разделил его горизонтальной линией пополам, подрисовал глаза, нос-пуговку, рот, волосы. Стало вполне похоже на лицо человека.
— Ясно.
— У людей верхняя точка прикрепления ушей к голове также находится на линии глаз. Поэтому… — Зут продолжал рисовать.
— Ясно. Значит, если кончики ушей располагаются выше, чем уголки глаз, это что-то вроде особой приметы.
Язык Зута одобрительно завертелся.
— Верно. Но такое встречается редко. — Он продолжал делать наброски. — Я воспользовался для примера головой человека, поскольку овоидная форма проста с геометрической точки зрения. Головы хозалихов укладываются в форму сплющенного шестигранника, верхняя часть которого крупнее нижней.
Зут продолжал чертить в блокноте. Камисс слушала его и время от времени делала комментарии, но вскоре ей пришлось оторваться от этого интересного занятия. Правда, она успела отметить, что голова самого Зута представляла собой редкостный экземпляр шестигранника.
— Проклятие! — вскрикнула Камисс и вскочила.
Зут изумленно уставился на нее:
— Что-нибудь случилось, мадам?
— Майджстраль уходит, и мне надо бежать. Спасибо.
— Можно будет продолжить попозже.
— Благодарю вас. До свидания.
Дрейк обнюхал уши маркизы и направился к выходу. Камисс, сердце которой билось так часто, что, казалось, вот-вот выскочит из груди, помчалась за ним, хотя понимала, что все взгляды устремлены на нее.
Но Майджстраль ждал ее в дверном проеме — стоял, сложив руки на груди.
Фу Джордж осуждающе рассмеялся:
— Ничего вульгарного. Никаких там пари, дуэлей, скандалов…
— А-а-а… Я вас поняла.
Фу Джордж улыбнулся:
— Ваша милость, вы догадливы.
Роберта засмеялась:
— Боюсь, мое семейство такой грандиозной сенсации не одобрило бы, мистер Фу Джордж. Но о сенсации поскромнее можно потом поговорить. Почему бы нам не потолковать после бала?
— Я был бы только счастлив.
— Вот моя дверь. К вашим услугам, сэр.
— А я — к вашим, мадам.
Дверь за Робертой закрылась. Джефф Фу Джордж немного постоял в коридоре, прикусив губу. Интересно, Роберта просто-напросто отказала ему или была серьезна насчет сенсации «поскромнее»? Стоит ли ему продолжить ухаживания вечером или нет?
И он решил, что стоит. При том, что на станции находился Майджстраль, выбора у Фу Джорджа не оставалось. Он не имел права дать Дрейку шанс первым добраться до «Крылышка».
Уверившись в правильности принятого решения, Фу Джордж развернулся и отправился к своему номеру. Ему и его помощникам предстояло самым старательным образом отработать все мелочи, а стало быть, отрепетировать всю хореографию до тонкостей.
Фу Джордж не собирался позволить Майджстралю снова обставить себя.
— Рад вновь видеть вас. Позволите вас сопровождать?
Камисс взглянула на Зута и улыбнулась:
— Конечно. Я буду только рада.
Зут подвинул свой стул поближе к тому, на котором сидела Камисс.
— Как я посмотрю, вы с Майджстраля глаз не спускаете.
— И он с меня, — уныло проговорила Камисс. — Он меня раскусил.
На мгновение лицо Зута затуманилось дымкой увеличительного поля — он посмотрел в ту сторону, где сидели Майджстраль и маркиза. Дымка рассеялась — и Зут повернул голову к Камисс:
— Я подумал, что вас заинтересует урок физиономистики. У меня до вечера других планов нет.
Камисс просияла:
— Ничто не доставило бы мне большей радости.
— Теория основана на применении геометрического деления тела и головы на зоны с тем, чтобы затем отмечать в этих зонах что-то уникальное и способствующее запоминанию. Ну, например, голову человека можно поделить на зоны по горизонтальной линии, идущей слева направо на уровне глаз…
Камисс удивилась:
— Глаза расположены по центральной горизонтальной линии головы человека? А я считала, что глаза… гораздо ниже.
— Это оптический обман. Это из-за того, что мы выше людей ростом. Давайте, я вам покажу. — Зут вынул из кармана блокнот и очертил ручкой овал. Разделил его горизонтальной линией пополам, подрисовал глаза, нос-пуговку, рот, волосы. Стало вполне похоже на лицо человека.
— Ясно.
— У людей верхняя точка прикрепления ушей к голове также находится на линии глаз. Поэтому… — Зут продолжал рисовать.
— Ясно. Значит, если кончики ушей располагаются выше, чем уголки глаз, это что-то вроде особой приметы.
Язык Зута одобрительно завертелся.
— Верно. Но такое встречается редко. — Он продолжал делать наброски. — Я воспользовался для примера головой человека, поскольку овоидная форма проста с геометрической точки зрения. Головы хозалихов укладываются в форму сплющенного шестигранника, верхняя часть которого крупнее нижней.
Зут продолжал чертить в блокноте. Камисс слушала его и время от времени делала комментарии, но вскоре ей пришлось оторваться от этого интересного занятия. Правда, она успела отметить, что голова самого Зута представляла собой редкостный экземпляр шестигранника.
— Проклятие! — вскрикнула Камисс и вскочила.
Зут изумленно уставился на нее:
— Что-нибудь случилось, мадам?
— Майджстраль уходит, и мне надо бежать. Спасибо.
— Можно будет продолжить попозже.
— Благодарю вас. До свидания.
Дрейк обнюхал уши маркизы и направился к выходу. Камисс, сердце которой билось так часто, что, казалось, вот-вот выскочит из груди, помчалась за ним, хотя понимала, что все взгляды устремлены на нее.
Но Майджстраль ждал ее в дверном проеме — стоял, сложив руки на груди.
6
Есть предметы, которые каким-то образом становятся волшебными. Для этого необязательно, чтобы они были самыми большими и даже самыми лучшими среди себе подобных, и все-таки как-то уж так выходит, что они приобретают романтический флер и превращаются в легенды. Одним из таких предметов является Фелькхорвиннский Ковер. Секта аскетов-ковроткачей с Песска умудрилась обожествить его создателя — Перса-Младшего. Этот ковер по размерам трудно отнести к категории Волшебных Предметов. Он так велик, что крали его всего однажды — это сделал романтический коллекционер Ральф Адверс, собиравший вещи, ему самому совершенно ненужные.
Ведь обычно похищения обожествляют предмет, окутывают его романтической аурой. Разве стала бы улыбка Джоконды столь загадочной, если бы ее столько раз не похищали, не перепродавали и не восторгались ею! Разве алмаз «Надежда» просиял бы столь ярко, если бы его происхождение не было окутано тайной и если бы его владельцы, начиная с Людовика XVI и Антуанетты, не погибали бы таким роковым, неотвратимым образом? Разве граф Орлов отвалил бы целое состояние за бело-голубой бриллиант, если бы тот не был вынут из глаза индусского идола? А разве Зутское Ожерелье стало бы самой знаменитой из Императорских регалий, если бы Ральф Адверс не пробрался в Город Семи Сверкающих Колец и не похитил его?
Большая часть Волшебных Предметов, перемещающихся с места на место по Вселенной, — это различные драгоценности. Драгоценные камни невелики, легки по весу — красть и перевозить их несложно, а когда они похищены при определенных обстоятельствах определенными людьми, они как раз и приобретают магический ореол. Нет ничего более романтического, чем верно организованное похищение, а особенно такое, которое отмечено смертью. Похоже, кровь приносит больше романтики, чем вульгарное воровство.
Среди огневиков, этих лучистых камней, выбрасываемых из ядер умирающих звезд при релятивистских скоростях, нет равного «Эльтдаунскому Крылышку», с которым смертей и похищений связано более чем достаточно. Когда финансист Коллинен сообщил своей любовнице графине Анк о том, что они должны расстаться, она не придумала ничего лучшего, чем прикончить его, а затем поместить внутренние органы Коллинена в криогенные контейнеры, изначально предназначенные для хранения частей тела любимых фаркских овчарок финансиста. Это преступление графиня совершила не потому, что так уж сильно боялась потерять возлюбленного, а скорее из-за того, что Коллинен был владельцем «Эльтдаунского Крылышка», и, утратив любовника, графиня Анк навсегда утратила бы и доступ к величественному сиянию камня, его холодному и тонкому великолепию. Но, видимо, какие-то чувства к Коллинену она все-таки питала: когда полиция наконец пробилась в Сумадорский замок, «Крылышко» оказалось в том же контейнере, где лежало сердце финансиста. Тронутый таким проявлением любви, император позволил своей кузине самой выбрать, какой смертью умереть.
Впоследствии два Вора в Законе пытались похитить «Крылышко», и оба погибли. Ральфу Адверсу похищение удалось, но потом, когда ему надоело жить, он покончил с собой, сжимая «Крылышко» в руке, тем самым превратив в легенду и себя самого, и огневик. Есть огневики и крупнее «Крылышка», есть и такие, в которых яснее горит свет умерших звезд, но нет среди них ни одного более романтичного и волшебного.
И ни у одного огневика нет столь роковой привлекательности. На его гибельное пламя прилетало немало мотыльков, и мало кому из них удавалось улететь, не опалив крылья. Такова суть волшебства: оно способно восхищать или уничтожать либо делать то и другое одновременно. И мало кому дано предугадать, что именно сотворит Волшебный Предмет с тем, кто окажется во власти его чар.
Бальный зал Сильверсайда определенно оказался во власти чар «Эльтдаунского Крылышка». В нем царило ощущение ожидания, которое от вспышек Рассветной Звезды становилось тихим, почти благоговейным. Сверкали и переливались блестками маскарадные костюмы, звенели хрустальные бокалы, разговаривали гости, и весь этот маленький мир ждал, понимая, что что-то должно произойти.
Дрейка Майджстраля, лицо которого закрывала полумаска, узнать было нетрудно. Он оделся Грэтом Дальтоном. На одном бедре у него болтался шестизарядный пистолет, на другом — элегантная рапира. Свои каштановые волосы по такому случаю Майджстраль подкрасил в более темный оттенок и собрал на затылке в пучок. В ушах его сверкали серьги с драгоценными камнями. Алые отсветы Рассветной Звезды, отражаясь от белоснежного гофрированного воротника, делали его лицо смуглым, и из-за этого он становился похожим на вольного стрелка, который много времени проводит под открытым небом, — эффект этот был продуман заранее. Разгуливая по залу, он небрежно вертел на пальцах свой шестизарядник.
Гости перешептывались, завидев его. Он делал вид, что не слышит.
Барон Сильверсайд, сохраняя каменное выражение лица, спросил:
— Вы проинструктировали своих людей, мистер Сан?
— Да, мой господин, — покорно отозвался Сан.
— Все на местах?
— Да, мой господин.
На пульте у мистера Сана вспыхнул очередной сигнал тревоги. Он не стал на него отвечать.
— За Майджстралем и Фу Джорджем будут следить, куда бы они ни направились?
— Да, мой господин.
Еще один сигнал. У Сана задергалась мышца на скуле.
— Поскольку они наверняка попытаются что-то предпринять нынче ночью, мы сможем разыскать коллекцию моей жены, если сумеем выяснить, где они прячут награбленное.
Сан ответил, старательно подбирая слова:
— У нас есть все основания надеяться на это, мой господин.
Барон холодно уточнил:
— Это у вас есть все основания надеяться, Сан. Надейтесь на то, что вы разыщете коллекцию, надейтесь на то, что засадите ворюг в кутузку. Потому что Киоко Асперсон, в свою очередь, надеется распять вас в интервью, а если мы не найдем коллекцию, я лично вручу ей молоток и гвозди.
Вспыхнули огоньки — новые сигналы тревоги. Сан с трудом сглотнул подступивший к горлу комок:
— Понимаю, мой господин.
— Надеюсь, мистер Сан. Надеюсь.
Камисс нарядилась официанткой — костюм черного цвета с желтыми лацканами и манжетами. Костюм пришлось взять в станционной кладовой, и его покрой не предусматривал ношения пистолета — он жутко мешал Камисс.
На грани отчаяния Камисс тащилась за Майджстралем, пробиравшимся сквозь толпу. Завидев «официантку», гости заказывали напитки, и она с трудом уворачивалась от них, чтобы не задеть пистолетом, спрятанным в рукаве, и, извиняясь, объясняла, что не может удовлетворить их просьбы.
Надеяться на лучшее не приходилось.
— Мистер Майджстраль?
Киоко Асперсон надела костюм Ронни Ромпера — любимой куклы детишек, героя похождений на Планете Приключений.
Майджстралю уже как-то раз довелось познакомиться с «Ронни Ромпером» — кровавым маньяком семи футов роста. Тот «Рони» пытался разрубить его на куски широченным мечом. И общение с ним протекало не очень приятно, поскольку маньяка, как классическое порождение ночных кошмаров, пришлось убивать не один раз, прежде чем с ним было покончено навсегда. С тех пор неизвестные в костюме Ронни Ромпера вызывали у Дрейка не самые радостные ассоциации.
Взяв себя в руки, Майджстраль приподнял «стетсон» и обнюхал уши нынешнего Ронни Ромпера, и, поскольку этот был куда ниже предыдущего, приветствие стоило Дрейку нешуточных усилий.
— Мисс Асперсон, — поприветствовал он репортершу.
— У вас прекрасный костюм, сэр. Очень вам подходит.
— Спасибо. — Блестящий шестизарядник крутанулся на пальцах и лег в ладонь Майджстраля. — А ваш просто чудесен.
— Чудеса, увы, сегодня во власти «Крылышка», — вздохнула Киоко, что для развеселой куклы выглядело странно. Она взмахнула волшебной палочкой, рассеивая голографические пылинки.
— Если оно здесь.
Кукла склонила голову набок:
— Вы в самом деле верите, что его здесь нет?
— Если его здесь нет, ожидания будут преступно обмануты, — сказал Майджстраль, окинув взглядом толпу гостей.
— И приготовления тоже?
Майджстраль улыбнулся:
— Кое-чьи приготовления — пожалуй, да.
— Но не ваши.
— Конечно, нет. — Он оглянулся через плечо на Камисс. — За мной следит вооруженная полисменка. Нужно быть безумцем, чтобы пытаться что-либо предпринять.
— Следовательно, в том, что касается вашего поединка с Фу Джорджем…
При слове «поединок» нервы Майджстраля, которые он с трудом успокаивал, натянулись как струны. Это слово напомнило ему еще об одном печальном случае из прошлого. Он напрягся.
— По-моему, я уже говорил вам, что по классу не могу сравниться с Фу Джорджем, — напомнил он. — Вызывать мистера Фу Джорджа на дуэль, да и вообще на какие-либо соревнования — значит переоценить себя.
Киоко понизила голос.
— А я бы за вас поболела, Майджстраль, — доверительно сообщила она. — Я на вас даже уже поставила. Слишком высоки ставки на тотализаторе — я не устояла.
Майджстраля такая новость почему-то не слишком удивила.
— Значит, в казино устроили тотализатор?
— Да. Два к полутора в пользу Фу Джорджа.
Глаза Майджстраля озорно сверкнули.
— Пожалуй, мне и самому стоит сделать ставку. Хотя, кажется, разница несколько велика.
Он поклонился Киоко и снова приподнял «стетсон».
— Ваш покорный слуга, мадам.
— Ставки в казино прекрасные. В тебя верят. И я, — добавила Ванесса, крепче сжав руку Фу Джорджа, — тоже.
— Спасибо тебе, Ванесса, дорогая. Но положение не совсем честное, признай. Если я обойду Майджстраля, это будет как раз то, чего от меня ожидают. Если Майджстралю улыбнется удача и он обойдет меня, все расстроятся и начнут гадать, уж не старею ли я, не теряю ли мастерство.
— Значит, надо раззадориться.
— Милая моя, — обиженно проговорил Фу Джордж. — Я только этим и занимаюсь.
Глаза Ванессы блеснули.
— Что касается меня, то я очень волнуюсь из-за вашего состязания.
— Должен я верить герцогине или нет — вот в чем вопрос.
— Рано или поздно — все равно ты должен попытаться похитить «Крылышко». Ты мне сам говорил.
— Верно. Но так, чтобы у меня было выбор. А тут… Очков за стиль мне не заработать — это как пить дать.
— А я думаю, что костюм прибавит очков на нынешнем сборище, или тебе так не кажется?
— Надеюсь. Ну вот мы и пришли, — решительно проговорил Фу Джордж у двери, ведущей в бальный зал, и предъявил приглашение. Прочитав имя и удостоверившись, что костюмы на приглашенных такие, какие указаны, мажордом не сдержал удивления — нижняя челюсть у него просто-таки отвисла.
Ванесса в шикарном платье из оранжевых перьев добровольно пошла на то, чтобы Фу Джордж затмил ее своим костюмом.
Следом за Ванессой и Фу Джорджем в бальный зал вошел Роман. В приглашении значилось, что он — лорд Грейвз, который, кстати говоря, был лицом совершенно реальным — дальним родственником Майджстраля, проживавшим в Империи. Мажордом — страж дверей, — все еще провожавший выпученными глазами Фу Джорджа, Романа пропустил, даже не глянув на него. А одет Роман был под дворянина из династии Монтийи — в камзол с оборками и шляпу с высокой заостренной тульей. В руке он сжимал трость. На пальце сверкал огромный перстень с печаткой. На публику новоявленный дворянин взирал с высоты своего роста и грациозно кланялся всем, кто на него смотрел.
Он был настоящим лордом Грейвзом. Ни у кого, кто смотрел на Романа, не возникало в этом ни малейших сомнений. Даже Дрейку пришлось как следует приглядеться, чтобы узнать собственного слугу.
Роман — Майджстраль вынужден был признать это — был просто великолепен. Его крупная мускулистая фигура приобрела благородство, элегантность, куртуазность. Понятие noblesse oblige[19] просто-таки струилось с кончиков его пальцев и капало подобно каплям меда. Само его присутствие заставляло людские сердца таять.
По справедливости — так всегда считал Дрейк, — это Роману надо было родиться дворянином, а ему самому кем-нибудь еще. Роман был так хорош во всем — он был насквозь пропитан добродетелями и порядочностью и воплощал их с такой элегантностью, которой Майджстраль, как он сам думал, был напрочь лишен. Майджстраль знал, как вести себя дворянину, а Роман был им.
Дрейк, стоявший в другом конце бального зала, несколько мгновений просто наслаждался, глядя на то, как Роман живет той жизнью, какой заслуживает.
— Прекрасный костюм. Графиня Риферз, не так ли?
— Благодарю вас, Зут, — улыбнулась леди Досвидерн. — Возьмите меня под руку.
— С удовольствием, моя госпожа. Его превосходительство ведет перекрестную беседу?
— Да. Он впал в транс сразу после… гм-м-м… инцидента на гонках и пробудет в таком состоянии еще несколько часов. Я точно знаю — по некоторым признакам. Глазные стебельки почти целиком втянуты.
— Вы сумели понять, почему его превосходительство ведет себя так?
— Пока нет. «Протоколы. Время обмена»? Эти термины и их значение — для меня новость.
— Но хотя бы догадки у вас есть?
— Нет, догадаться трудно. — Диафрагма леди Досвидерн подпрыгнула от отчаяния. — У каждого из мозгов дроми — своя особая коммуникативная и личностная функция, и когда они встречаются, каждый мозг действует и выражает свои мысли по-особому и по-своему общается с мозгами других дроми.
— Но тогда получается, что самый обычный разговор отнимает много времени.
— На Зинзлипе нет такого понятия, как обычный разговор. У каждого мозга свои заморочки, и, даже общаясь с Квльпом, я не сразу понимаю, какой из них облекает свои мысли в речь. И, наверное, никогда не пойму. — Она посмотрела на Зута и погладила его руку. — Но сейчас я по крайней мере знаю, с кем говорю.
— Простите, вы не могли бы принести нам пару бокалов ринка с содовой?
— Боюсь, что не смогу, сэр. Я уже выполняю заказ.
— Прости, милая. Я должен переговорить с Сильверсайдом.
— Похоже, он не в духе. Наверное, тебе не стоит его дергать.
— Милая, ты не поняла моей задумки. Я как раз и хочу поймать его в дурном настроении. Может быть, с ним будет легче договориться.
— Ну если ты так решил, — лениво проговорила маркиза и вдруг выпучила глаза. — О Боже! Посмотри на Фу Джорджа!
Котани посмотрел туда, куда устремила взгляд жена. Томное выражение тут же исчезло с его лица.
— Чтоб я помер! Вот это называется — подлить масла в огонь! А герцогиня уже здесь? — взволнованно пробормотал он. — Она его видела? — Пауза. — Не могу поверить — он даже прическу изменил.
Крутящееся, поблескивающее серебро…
— Казино? Интересно, какова разница в ставках на Майджстраля и Фу Джорджа?
— Три к одному, сэр. В пользу Фу Джорджа.
— Ставки изменились.
— Да. А вы видели бальный костюм Фу Джорджа?
— Понятно. Нужно бы сделать ставку. Четыре квиллера на Майджстраля.
— Хорошо, сэр.
Шестизарядник ловко крутанулся на пальцах и упал в кобуру. Майджстраль отключил защитный экран, поправил шляпу и вернулся в зал.
— Может быть, — задумчиво проговорила Ванесса-Беглянка, — мне с ней поговорить?
— У нас нет времени на обдумывание. Планы уже оговорены.
— Но все-таки, Фу Джордж…
— На этот раз я должен одолеть Майджстраля. Ты знаешь.
— Да.
— Я в костюме Ральфа Адверса. Это же все равно что орать во весь голос о том, что я собираюсь похитить «Крылышко».
— Да, — обиженно кивнула Ванесса. — Делай, что хочешь, Джефф. Я просто пытаюсь тебе помочь.
— Ты только представь, Перл. Мы можем увидеть преступление века!
— Я вся горю от нетерпения, — ответила Жемчужница равнодушно. На ней был костюм земного пирата — ботфорты, повязка на голове, черная ленточка на одном глазу. Сабли-близнецы ярко блестели. Она очень старалась выглядеть как можно более достоверно — в таких кругах на это обращали внимание.
Эдверт выбрала костюм трубочиста. Широкополая шляпа была прикреплена так, что кокетливо клонилась набок.
— Видела костюм Фу Джорджа? — спросила она.
— Ральф Адверс. Да видела. — Жемчужница поморщилась от боли в бедре. Жизнь, увы, отомстила ей за притворство: она таки немного растянула мышцы при попытке подставить ножку герцогине.
— Фу Джордж может похитить «Крылышко» прямо у нас на глазах!
Тут Жемчужница снова поморщилась, но на сей раз при виде того, кто к ним приближался:
— Как раз то, что мне сейчас больше всего нужно. Киоко Асперсон.
— Кто? О! Ронни Ромпер!
— Ага. Ронни Ромпер с информационными сферами. Кто это еще может быть?
— А я люблю Ронни Ромпера. Он здесь — значит, мы словно бы на Волшебной Планете Приключений.
Жемчужница улыбнулась в объектив надвигающихся камер.
— У вас с Ронни Ромпером так много общего, — съязвила она как раз вовремя, чтобы ее услышала Киоко. — Например, пустые головы.
— Моя госпожа.
— Майджстраль! — радостно воскликнула маркиза. — Надеюсь, вы придумали какую-нибудь диверсию? Котани меня снова покинул.
— Как это мило с его стороны. — Майджстраль обнюхал уши маркизы. Вечер обещает быть интересным.
— Надеюсь, это означает, что вы намерены похитить «Крылышко»?
Майджстраль улыбнулся:
— Ах. И это тоже.
Пааво Куусинен в красном пиратском костюме — в шляпе, брыжах и ботфортах — задумчиво гулял по залу и считал информационные сферы.
Он ничего не мог с собой поделать. И еще — ему начинало казаться, что это важно.
Он сосчитал сферы, кивнул и подошел к телефону. Включив защитный экран, он поставил пятьдесят нов на Дрейка Майджстраля. А потом сделал ставку на кое-кого еще.
— Да, Киоко. Красивый у Эдверт костюм, правда? Трубочист — это я придумала. А колечки — это уже ее идея, и она не ошиблась.
— Принесите мне, пожалуйста, еще бренди.
— Боюсь, что не сумею, мадам.
— Почему это? — рассерженно спросила женщина.
— Я уже выполняю другой заказ.
— Да вы просто торчите тут и глазеете на ковбоя. Официантка вы или нет?
— Бренди. Хорошо. Сейчас принесу.
— И поторопитесь.
Отчаяние Камисс было беспредельно.
— Вы просто не представляете, Зут, как я счастлива здесь, — ворковала леди Досвидерн. Кончики ее пальцев крепче сжали руку Зута. — Мне так давно не удавалось поговорить с кем-нибудь, кто бы не был…
— Лордом Квльпом. Да. Пятью лордами сразу.
— Да. Трубочист — отличная мысль. Милочке Эдверт то и дело приходится заниматься какой-нибудь чисткой.
Появление было рассчитано великолепно. Оно произошло именно тогда, когда ожидание достигло апогея. Как раз в тот миг, когда гости уже было забыли, что все они тут не главные, и принялись наслаждаться обществом друг друга, зазвенели цимбалы, воспели фанфары и в зал ступила герцогиня Беннская.
А на шее у нее сверкало «Эльтдаунское Крылышко».
Ведь обычно похищения обожествляют предмет, окутывают его романтической аурой. Разве стала бы улыбка Джоконды столь загадочной, если бы ее столько раз не похищали, не перепродавали и не восторгались ею! Разве алмаз «Надежда» просиял бы столь ярко, если бы его происхождение не было окутано тайной и если бы его владельцы, начиная с Людовика XVI и Антуанетты, не погибали бы таким роковым, неотвратимым образом? Разве граф Орлов отвалил бы целое состояние за бело-голубой бриллиант, если бы тот не был вынут из глаза индусского идола? А разве Зутское Ожерелье стало бы самой знаменитой из Императорских регалий, если бы Ральф Адверс не пробрался в Город Семи Сверкающих Колец и не похитил его?
Большая часть Волшебных Предметов, перемещающихся с места на место по Вселенной, — это различные драгоценности. Драгоценные камни невелики, легки по весу — красть и перевозить их несложно, а когда они похищены при определенных обстоятельствах определенными людьми, они как раз и приобретают магический ореол. Нет ничего более романтического, чем верно организованное похищение, а особенно такое, которое отмечено смертью. Похоже, кровь приносит больше романтики, чем вульгарное воровство.
Среди огневиков, этих лучистых камней, выбрасываемых из ядер умирающих звезд при релятивистских скоростях, нет равного «Эльтдаунскому Крылышку», с которым смертей и похищений связано более чем достаточно. Когда финансист Коллинен сообщил своей любовнице графине Анк о том, что они должны расстаться, она не придумала ничего лучшего, чем прикончить его, а затем поместить внутренние органы Коллинена в криогенные контейнеры, изначально предназначенные для хранения частей тела любимых фаркских овчарок финансиста. Это преступление графиня совершила не потому, что так уж сильно боялась потерять возлюбленного, а скорее из-за того, что Коллинен был владельцем «Эльтдаунского Крылышка», и, утратив любовника, графиня Анк навсегда утратила бы и доступ к величественному сиянию камня, его холодному и тонкому великолепию. Но, видимо, какие-то чувства к Коллинену она все-таки питала: когда полиция наконец пробилась в Сумадорский замок, «Крылышко» оказалось в том же контейнере, где лежало сердце финансиста. Тронутый таким проявлением любви, император позволил своей кузине самой выбрать, какой смертью умереть.
Впоследствии два Вора в Законе пытались похитить «Крылышко», и оба погибли. Ральфу Адверсу похищение удалось, но потом, когда ему надоело жить, он покончил с собой, сжимая «Крылышко» в руке, тем самым превратив в легенду и себя самого, и огневик. Есть огневики и крупнее «Крылышка», есть и такие, в которых яснее горит свет умерших звезд, но нет среди них ни одного более романтичного и волшебного.
И ни у одного огневика нет столь роковой привлекательности. На его гибельное пламя прилетало немало мотыльков, и мало кому из них удавалось улететь, не опалив крылья. Такова суть волшебства: оно способно восхищать или уничтожать либо делать то и другое одновременно. И мало кому дано предугадать, что именно сотворит Волшебный Предмет с тем, кто окажется во власти его чар.
Бальный зал Сильверсайда определенно оказался во власти чар «Эльтдаунского Крылышка». В нем царило ощущение ожидания, которое от вспышек Рассветной Звезды становилось тихим, почти благоговейным. Сверкали и переливались блестками маскарадные костюмы, звенели хрустальные бокалы, разговаривали гости, и весь этот маленький мир ждал, понимая, что что-то должно произойти.
Дрейка Майджстраля, лицо которого закрывала полумаска, узнать было нетрудно. Он оделся Грэтом Дальтоном. На одном бедре у него болтался шестизарядный пистолет, на другом — элегантная рапира. Свои каштановые волосы по такому случаю Майджстраль подкрасил в более темный оттенок и собрал на затылке в пучок. В ушах его сверкали серьги с драгоценными камнями. Алые отсветы Рассветной Звезды, отражаясь от белоснежного гофрированного воротника, делали его лицо смуглым, и из-за этого он становился похожим на вольного стрелка, который много времени проводит под открытым небом, — эффект этот был продуман заранее. Разгуливая по залу, он небрежно вертел на пальцах свой шестизарядник.
Гости перешептывались, завидев его. Он делал вид, что не слышит.
Барон Сильверсайд, сохраняя каменное выражение лица, спросил:
— Вы проинструктировали своих людей, мистер Сан?
— Да, мой господин, — покорно отозвался Сан.
— Все на местах?
— Да, мой господин.
На пульте у мистера Сана вспыхнул очередной сигнал тревоги. Он не стал на него отвечать.
— За Майджстралем и Фу Джорджем будут следить, куда бы они ни направились?
— Да, мой господин.
Еще один сигнал. У Сана задергалась мышца на скуле.
— Поскольку они наверняка попытаются что-то предпринять нынче ночью, мы сможем разыскать коллекцию моей жены, если сумеем выяснить, где они прячут награбленное.
Сан ответил, старательно подбирая слова:
— У нас есть все основания надеяться на это, мой господин.
Барон холодно уточнил:
— Это у вас есть все основания надеяться, Сан. Надейтесь на то, что вы разыщете коллекцию, надейтесь на то, что засадите ворюг в кутузку. Потому что Киоко Асперсон, в свою очередь, надеется распять вас в интервью, а если мы не найдем коллекцию, я лично вручу ей молоток и гвозди.
Вспыхнули огоньки — новые сигналы тревоги. Сан с трудом сглотнул подступивший к горлу комок:
— Понимаю, мой господин.
— Надеюсь, мистер Сан. Надеюсь.
Камисс нарядилась официанткой — костюм черного цвета с желтыми лацканами и манжетами. Костюм пришлось взять в станционной кладовой, и его покрой не предусматривал ношения пистолета — он жутко мешал Камисс.
На грани отчаяния Камисс тащилась за Майджстралем, пробиравшимся сквозь толпу. Завидев «официантку», гости заказывали напитки, и она с трудом уворачивалась от них, чтобы не задеть пистолетом, спрятанным в рукаве, и, извиняясь, объясняла, что не может удовлетворить их просьбы.
Надеяться на лучшее не приходилось.
— Мистер Майджстраль?
Киоко Асперсон надела костюм Ронни Ромпера — любимой куклы детишек, героя похождений на Планете Приключений.
Майджстралю уже как-то раз довелось познакомиться с «Ронни Ромпером» — кровавым маньяком семи футов роста. Тот «Рони» пытался разрубить его на куски широченным мечом. И общение с ним протекало не очень приятно, поскольку маньяка, как классическое порождение ночных кошмаров, пришлось убивать не один раз, прежде чем с ним было покончено навсегда. С тех пор неизвестные в костюме Ронни Ромпера вызывали у Дрейка не самые радостные ассоциации.
Взяв себя в руки, Майджстраль приподнял «стетсон» и обнюхал уши нынешнего Ронни Ромпера, и, поскольку этот был куда ниже предыдущего, приветствие стоило Дрейку нешуточных усилий.
— Мисс Асперсон, — поприветствовал он репортершу.
— У вас прекрасный костюм, сэр. Очень вам подходит.
— Спасибо. — Блестящий шестизарядник крутанулся на пальцах и лег в ладонь Майджстраля. — А ваш просто чудесен.
— Чудеса, увы, сегодня во власти «Крылышка», — вздохнула Киоко, что для развеселой куклы выглядело странно. Она взмахнула волшебной палочкой, рассеивая голографические пылинки.
— Если оно здесь.
Кукла склонила голову набок:
— Вы в самом деле верите, что его здесь нет?
— Если его здесь нет, ожидания будут преступно обмануты, — сказал Майджстраль, окинув взглядом толпу гостей.
— И приготовления тоже?
Майджстраль улыбнулся:
— Кое-чьи приготовления — пожалуй, да.
— Но не ваши.
— Конечно, нет. — Он оглянулся через плечо на Камисс. — За мной следит вооруженная полисменка. Нужно быть безумцем, чтобы пытаться что-либо предпринять.
— Следовательно, в том, что касается вашего поединка с Фу Джорджем…
При слове «поединок» нервы Майджстраля, которые он с трудом успокаивал, натянулись как струны. Это слово напомнило ему еще об одном печальном случае из прошлого. Он напрягся.
— По-моему, я уже говорил вам, что по классу не могу сравниться с Фу Джорджем, — напомнил он. — Вызывать мистера Фу Джорджа на дуэль, да и вообще на какие-либо соревнования — значит переоценить себя.
Киоко понизила голос.
— А я бы за вас поболела, Майджстраль, — доверительно сообщила она. — Я на вас даже уже поставила. Слишком высоки ставки на тотализаторе — я не устояла.
Майджстраля такая новость почему-то не слишком удивила.
— Значит, в казино устроили тотализатор?
— Да. Два к полутора в пользу Фу Джорджа.
Глаза Майджстраля озорно сверкнули.
— Пожалуй, мне и самому стоит сделать ставку. Хотя, кажется, разница несколько велика.
Он поклонился Киоко и снова приподнял «стетсон».
— Ваш покорный слуга, мадам.
— Ставки в казино прекрасные. В тебя верят. И я, — добавила Ванесса, крепче сжав руку Фу Джорджа, — тоже.
— Спасибо тебе, Ванесса, дорогая. Но положение не совсем честное, признай. Если я обойду Майджстраля, это будет как раз то, чего от меня ожидают. Если Майджстралю улыбнется удача и он обойдет меня, все расстроятся и начнут гадать, уж не старею ли я, не теряю ли мастерство.
— Значит, надо раззадориться.
— Милая моя, — обиженно проговорил Фу Джордж. — Я только этим и занимаюсь.
Глаза Ванессы блеснули.
— Что касается меня, то я очень волнуюсь из-за вашего состязания.
— Должен я верить герцогине или нет — вот в чем вопрос.
— Рано или поздно — все равно ты должен попытаться похитить «Крылышко». Ты мне сам говорил.
— Верно. Но так, чтобы у меня было выбор. А тут… Очков за стиль мне не заработать — это как пить дать.
— А я думаю, что костюм прибавит очков на нынешнем сборище, или тебе так не кажется?
— Надеюсь. Ну вот мы и пришли, — решительно проговорил Фу Джордж у двери, ведущей в бальный зал, и предъявил приглашение. Прочитав имя и удостоверившись, что костюмы на приглашенных такие, какие указаны, мажордом не сдержал удивления — нижняя челюсть у него просто-таки отвисла.
Ванесса в шикарном платье из оранжевых перьев добровольно пошла на то, чтобы Фу Джордж затмил ее своим костюмом.
Следом за Ванессой и Фу Джорджем в бальный зал вошел Роман. В приглашении значилось, что он — лорд Грейвз, который, кстати говоря, был лицом совершенно реальным — дальним родственником Майджстраля, проживавшим в Империи. Мажордом — страж дверей, — все еще провожавший выпученными глазами Фу Джорджа, Романа пропустил, даже не глянув на него. А одет Роман был под дворянина из династии Монтийи — в камзол с оборками и шляпу с высокой заостренной тульей. В руке он сжимал трость. На пальце сверкал огромный перстень с печаткой. На публику новоявленный дворянин взирал с высоты своего роста и грациозно кланялся всем, кто на него смотрел.
Он был настоящим лордом Грейвзом. Ни у кого, кто смотрел на Романа, не возникало в этом ни малейших сомнений. Даже Дрейку пришлось как следует приглядеться, чтобы узнать собственного слугу.
Роман — Майджстраль вынужден был признать это — был просто великолепен. Его крупная мускулистая фигура приобрела благородство, элегантность, куртуазность. Понятие noblesse oblige[19] просто-таки струилось с кончиков его пальцев и капало подобно каплям меда. Само его присутствие заставляло людские сердца таять.
По справедливости — так всегда считал Дрейк, — это Роману надо было родиться дворянином, а ему самому кем-нибудь еще. Роман был так хорош во всем — он был насквозь пропитан добродетелями и порядочностью и воплощал их с такой элегантностью, которой Майджстраль, как он сам думал, был напрочь лишен. Майджстраль знал, как вести себя дворянину, а Роман был им.
Дрейк, стоявший в другом конце бального зала, несколько мгновений просто наслаждался, глядя на то, как Роман живет той жизнью, какой заслуживает.
— Прекрасный костюм. Графиня Риферз, не так ли?
— Благодарю вас, Зут, — улыбнулась леди Досвидерн. — Возьмите меня под руку.
— С удовольствием, моя госпожа. Его превосходительство ведет перекрестную беседу?
— Да. Он впал в транс сразу после… гм-м-м… инцидента на гонках и пробудет в таком состоянии еще несколько часов. Я точно знаю — по некоторым признакам. Глазные стебельки почти целиком втянуты.
— Вы сумели понять, почему его превосходительство ведет себя так?
— Пока нет. «Протоколы. Время обмена»? Эти термины и их значение — для меня новость.
— Но хотя бы догадки у вас есть?
— Нет, догадаться трудно. — Диафрагма леди Досвидерн подпрыгнула от отчаяния. — У каждого из мозгов дроми — своя особая коммуникативная и личностная функция, и когда они встречаются, каждый мозг действует и выражает свои мысли по-особому и по-своему общается с мозгами других дроми.
— Но тогда получается, что самый обычный разговор отнимает много времени.
— На Зинзлипе нет такого понятия, как обычный разговор. У каждого мозга свои заморочки, и, даже общаясь с Квльпом, я не сразу понимаю, какой из них облекает свои мысли в речь. И, наверное, никогда не пойму. — Она посмотрела на Зута и погладила его руку. — Но сейчас я по крайней мере знаю, с кем говорю.
— Простите, вы не могли бы принести нам пару бокалов ринка с содовой?
— Боюсь, что не смогу, сэр. Я уже выполняю заказ.
— Прости, милая. Я должен переговорить с Сильверсайдом.
— Похоже, он не в духе. Наверное, тебе не стоит его дергать.
— Милая, ты не поняла моей задумки. Я как раз и хочу поймать его в дурном настроении. Может быть, с ним будет легче договориться.
— Ну если ты так решил, — лениво проговорила маркиза и вдруг выпучила глаза. — О Боже! Посмотри на Фу Джорджа!
Котани посмотрел туда, куда устремила взгляд жена. Томное выражение тут же исчезло с его лица.
— Чтоб я помер! Вот это называется — подлить масла в огонь! А герцогиня уже здесь? — взволнованно пробормотал он. — Она его видела? — Пауза. — Не могу поверить — он даже прическу изменил.
Крутящееся, поблескивающее серебро…
— Казино? Интересно, какова разница в ставках на Майджстраля и Фу Джорджа?
— Три к одному, сэр. В пользу Фу Джорджа.
— Ставки изменились.
— Да. А вы видели бальный костюм Фу Джорджа?
— Понятно. Нужно бы сделать ставку. Четыре квиллера на Майджстраля.
— Хорошо, сэр.
Шестизарядник ловко крутанулся на пальцах и упал в кобуру. Майджстраль отключил защитный экран, поправил шляпу и вернулся в зал.
— Может быть, — задумчиво проговорила Ванесса-Беглянка, — мне с ней поговорить?
— У нас нет времени на обдумывание. Планы уже оговорены.
— Но все-таки, Фу Джордж…
— На этот раз я должен одолеть Майджстраля. Ты знаешь.
— Да.
— Я в костюме Ральфа Адверса. Это же все равно что орать во весь голос о том, что я собираюсь похитить «Крылышко».
— Да, — обиженно кивнула Ванесса. — Делай, что хочешь, Джефф. Я просто пытаюсь тебе помочь.
— Ты только представь, Перл. Мы можем увидеть преступление века!
— Я вся горю от нетерпения, — ответила Жемчужница равнодушно. На ней был костюм земного пирата — ботфорты, повязка на голове, черная ленточка на одном глазу. Сабли-близнецы ярко блестели. Она очень старалась выглядеть как можно более достоверно — в таких кругах на это обращали внимание.
Эдверт выбрала костюм трубочиста. Широкополая шляпа была прикреплена так, что кокетливо клонилась набок.
— Видела костюм Фу Джорджа? — спросила она.
— Ральф Адверс. Да видела. — Жемчужница поморщилась от боли в бедре. Жизнь, увы, отомстила ей за притворство: она таки немного растянула мышцы при попытке подставить ножку герцогине.
— Фу Джордж может похитить «Крылышко» прямо у нас на глазах!
Тут Жемчужница снова поморщилась, но на сей раз при виде того, кто к ним приближался:
— Как раз то, что мне сейчас больше всего нужно. Киоко Асперсон.
— Кто? О! Ронни Ромпер!
— Ага. Ронни Ромпер с информационными сферами. Кто это еще может быть?
— А я люблю Ронни Ромпера. Он здесь — значит, мы словно бы на Волшебной Планете Приключений.
Жемчужница улыбнулась в объектив надвигающихся камер.
— У вас с Ронни Ромпером так много общего, — съязвила она как раз вовремя, чтобы ее услышала Киоко. — Например, пустые головы.
— Моя госпожа.
— Майджстраль! — радостно воскликнула маркиза. — Надеюсь, вы придумали какую-нибудь диверсию? Котани меня снова покинул.
— Как это мило с его стороны. — Майджстраль обнюхал уши маркизы. Вечер обещает быть интересным.
— Надеюсь, это означает, что вы намерены похитить «Крылышко»?
Майджстраль улыбнулся:
— Ах. И это тоже.
Пааво Куусинен в красном пиратском костюме — в шляпе, брыжах и ботфортах — задумчиво гулял по залу и считал информационные сферы.
Он ничего не мог с собой поделать. И еще — ему начинало казаться, что это важно.
Он сосчитал сферы, кивнул и подошел к телефону. Включив защитный экран, он поставил пятьдесят нов на Дрейка Майджстраля. А потом сделал ставку на кое-кого еще.
— Да, Киоко. Красивый у Эдверт костюм, правда? Трубочист — это я придумала. А колечки — это уже ее идея, и она не ошиблась.
— Принесите мне, пожалуйста, еще бренди.
— Боюсь, что не сумею, мадам.
— Почему это? — рассерженно спросила женщина.
— Я уже выполняю другой заказ.
— Да вы просто торчите тут и глазеете на ковбоя. Официантка вы или нет?
— Бренди. Хорошо. Сейчас принесу.
— И поторопитесь.
Отчаяние Камисс было беспредельно.
— Вы просто не представляете, Зут, как я счастлива здесь, — ворковала леди Досвидерн. Кончики ее пальцев крепче сжали руку Зута. — Мне так давно не удавалось поговорить с кем-нибудь, кто бы не был…
— Лордом Квльпом. Да. Пятью лордами сразу.
— Да. Трубочист — отличная мысль. Милочке Эдверт то и дело приходится заниматься какой-нибудь чисткой.
Появление было рассчитано великолепно. Оно произошло именно тогда, когда ожидание достигло апогея. Как раз в тот миг, когда гости уже было забыли, что все они тут не главные, и принялись наслаждаться обществом друг друга, зазвенели цимбалы, воспели фанфары и в зал ступила герцогиня Беннская.
А на шее у нее сверкало «Эльтдаунское Крылышко».
7
«Эльтдаунское Крылышко» до сих пор, как двести лет назад, обрамляла Оркхорская оправа. Камень сиял в центре изящного ожерелья, которое носила Четырнадцатая Герцогиня. Он имел форму слезинки, обращенной острым концом вниз, и отличался превосходной огранкой. А в самой сердцевине его, увеличенная за счет умелой огранки, сияла умирающая звезда. В оправе вокруг «Крылышка» сверкало двадцать более мелких огневиков.
Ее милость оделась в костюм графини Анк. Ее голову скрывала покрытая пушистым мехом хозалихская голова. Платье на герцогине было тускло-красное, и отсветы Рассветной Звезды окрашивали его в цвет свежей крови. Карие глаза хозалихской головы, сделанные из темных огневиков, мерцали сатанинским блеском. Лиф и длинные полы жакета усеивало множество драгоценных камней, которые при каждом движении герцогини сверкали и переливались. Тонкие шаровары были заправлены в высокие сапожки из кожи змеи. На поясе у Роберты блестел кривой ятаган — точная копия того самого, которым графиня Анк отправила на тот свет своего незадачливого возлюбленного.
Роберта вошла в бальный зал, враждебно выставив вперед кончики искусственных ушей. Губы фальшивой головы разъехались в зловещей ухмылке. Костюм герцогини был столь же сенсационен, как и знаменитый камень, сверкавший в ямочке между ее ключиц, и она знала это.
Ральф Адверс подошел к Роберте и отвесил низкий поклон:
— Ваша милость. Примите искренние поздравления с вашим дебютом. Ваш костюм великолепен. Уверен, сама графиня Анк никогда не выглядела лучше.
— Благодарю вас, Фу Джордж.
Роберта вынуждена была отдать ему должное: Фу Джордж смотрел ей в глаза, а не на «Эльтдаунское Крылышко». Но в его глазах мерцали темные, потаенные огоньки.
— Позвольте предложить вам руку, миледи?
— Конечно, сэр.
Они обнюхались и пошли по залу. Гости расступались, давая им дорогу, — кое-кто из благоговейного трепета, но большинство устремилось к телефонам — делать ставки.
— Теперь я понимаю, почему вы отклонили мое вечернее предложение, — сказал Фу Джордж. — Любая сенсация, какую бы я ни придумал, померкла бы рядом с той, что произвели вы.
— Вы принижаете себя, сэр. Всякий пришедший на мой бал, одевшись Ральфом Адверсом, не может пожаловаться на отсутствие сенсации.
Ее милость оделась в костюм графини Анк. Ее голову скрывала покрытая пушистым мехом хозалихская голова. Платье на герцогине было тускло-красное, и отсветы Рассветной Звезды окрашивали его в цвет свежей крови. Карие глаза хозалихской головы, сделанные из темных огневиков, мерцали сатанинским блеском. Лиф и длинные полы жакета усеивало множество драгоценных камней, которые при каждом движении герцогини сверкали и переливались. Тонкие шаровары были заправлены в высокие сапожки из кожи змеи. На поясе у Роберты блестел кривой ятаган — точная копия того самого, которым графиня Анк отправила на тот свет своего незадачливого возлюбленного.
Роберта вошла в бальный зал, враждебно выставив вперед кончики искусственных ушей. Губы фальшивой головы разъехались в зловещей ухмылке. Костюм герцогини был столь же сенсационен, как и знаменитый камень, сверкавший в ямочке между ее ключиц, и она знала это.
Ральф Адверс подошел к Роберте и отвесил низкий поклон:
— Ваша милость. Примите искренние поздравления с вашим дебютом. Ваш костюм великолепен. Уверен, сама графиня Анк никогда не выглядела лучше.
— Благодарю вас, Фу Джордж.
Роберта вынуждена была отдать ему должное: Фу Джордж смотрел ей в глаза, а не на «Эльтдаунское Крылышко». Но в его глазах мерцали темные, потаенные огоньки.
— Позвольте предложить вам руку, миледи?
— Конечно, сэр.
Они обнюхались и пошли по залу. Гости расступались, давая им дорогу, — кое-кто из благоговейного трепета, но большинство устремилось к телефонам — делать ставки.
— Теперь я понимаю, почему вы отклонили мое вечернее предложение, — сказал Фу Джордж. — Любая сенсация, какую бы я ни придумал, померкла бы рядом с той, что произвели вы.
— Вы принижаете себя, сэр. Всякий пришедший на мой бал, одевшись Ральфом Адверсом, не может пожаловаться на отсутствие сенсации.