- Ох, Лизка! Ведь не испанка же, не француженка в конце концов. И откуда в ней столько прыти? - Император нервно оправил мундир. - Довольно об этом. Мои подозрения на ваш счет окончательно развеяны, и я больше не держу на вас зла. Но запомните, поручик, пока я жив, вам не бывать ротмистром.
- Но почему, государь?
- Потому что я не могу допустить продвижения по службе офицера, который своим примером может разложить мне всю армию. Гусар должен прежде всего думать не о женщинах, а об лошадях.
- Одно другому не помеха. К тому же у них так много общего.
- В самом деле? - приставив к глазам лорнет, император с интересом взглянул на поручика. - Поясните вашу мысль.
- Длинные волосы, лебединая шея, стройные ноги, округлый живот, широкий зад...
- Как я понимаю, вы описываете свой идеал лошади?
- Нет, государь, женщины. Но особой разницы я не вижу.
Александр покачал головой.
- И все-таки вы ошибаетесь, поручик. Женщина - это, скорее, кошка.
- Лошадь, ваше величество.
- Кошка.
- Лошадь, ваше величество.
- Да что вы всё заладили: лошадь, ваше величество, лошадь, ваше величество! - рассердился царь. - Вы что, обзываетесь?
- Простите, государь, я не хотел вас обидеть, - смутился Ржевский. - Я думал, в споре рождается истина.
- В споре может родится только болтовня!
Миновав Дворцовую набережную, у Прачешного моста они свернули на Фонтанку.
- Одна мысль не дает мне покоя, поручик, - сказал Александр. - Как вам удается так легко сходится с женщинами?
- Да проще пареной репы, ваше величество. Обычно я подхожу к смазливой барышне и говорю: "Мадам, позвольте вам впендюрить".
- Но так можно и по морде получить!
- Можно и по морде получить... а можно и впендюрить!
Царь усмехнулся.
- Вы мужественный человек, поручик.
- Не жалуюсь.
- Оригинальные у вас приемы...
- Показать?
- Хм, это было бы занятно. Хотите прямо сейчас?
- Я хочу всегда!
- Тогда вперед, поручик. Вокруг столько женщин - вам и карты в руки.
Ржевский наметанным глазом быстро присмотрел себе подходящую кандидатуру среди встречных дам. Приклеив к своему лицу лукавую улыбку и выпятив грудь, поручик направился наперерез высокой худощавой женщине лет тридцати.
Царь остался на месте, приложив к глазам лорнет.
- Любопытно, любопытно, - бормотал он.
Женщина при ближайшем рассмотрении оказалась выше поручика чуть ли не на целую голову, но того это нисколько не смутило. Подойдя к женщине вплотную, Ржевский решительно взял ее за руку и что-то тихо произнес.
Лицо дамы разом вспыхнуло. Попридержав свои юбки, она сделала неуловимое движение коленом и как ни в чем не бывало прошла мимо.
А Ржевский остался стоять. Сложившись вдвое, он жадно вдыхал воздух широко открытым ртом.
- А вы говорите - по морде, - с мягкой улыбкой заметил царь, подойдя к нему. - Догадываюсь, куда она вам залепила.
Поручик с трудом выпрямился.
- Не повезло, ваше величество. Зато вы убедились, что женщина - та же лошадь. Нет, как она меня лягнула! Сущая кобыла, черт ее раздери.
Глава 15
Когда душа копытом бьет
Дойдя до Аничкова моста, император с поручиком повернули на Невский проспект. Подобная прогулка совершалась Александром ежедневно и называлась le tour imperial - императорский круг.
Царь разглядывал дам в лорнет, непринужденно отвечая на поклоны узнававших его прохожих, среди которых большую часть составляли чиновники, гуляющие дамы, приезжие из провинции и неслужащие франты.
Поручик Ржевский перемигивался со всеми мало-мальски хорошенькими барышнями, походя делясь с императором своими впечатлениями.
- Какая талия! Вы только взгляните, государь. Словно ножка от бокала. Черт побери, такую талию одной пятерни хватит, чтобы обнять. А ручки, какие, право, ручки! Как две соломинки. Ваше величество, что же вы уставились на какую-то старуху?
- Мда? Это старуха? - растерянно пробормотал царь. - У меня, должно быть, запотел лорнет.
- Не мудрено запотеть, ваше величество: при таком-то изобилии красоток! - подхватил поручик. - Смотрите скорее налево! Какая фигурка, а? А бедра, бедра! Какие же должны быть у нее ножки! Черт возьми, доживу ли я до блаженных времен, когда будет мода на мини-юбки?
- Боюсь, что нет.
- Очень жаль... Ох, какая пышечка пошла!
- Тише, поручик. Расшумелись на весь бульвар. Не смущайте барышень.
- Какой там, ваше величество. Их смутишь! Взгляните на эти чопорные мордашки. Это же мрамор, честное слово. Женщина, докладываю вам, государь, существо загадочное, с норовом. Поначалу, когда к ней только сунешься, она обычно холодна, как сосулька. Встречаются, конечно, исключения, которые сразу готовы броситься в ваши объятия. Но это редкость. И большей частью за деньги... Так вот, пока эту непреступную сосульку растормошишь, растопишь, семь потов сойдет. Иное дело мы, мужчины. От одного их томного взгляда, который, быть может, ничего такого и не означает, - сатанеем, с ума готовы спрыгнуть. Нет, признаюсь честно, в ближнем бою терпеть не могу жеманниц чопорных и кислых дур - только на расстоянии. А tet-a-tet люблю веселых, игривых и бойких.
- Да-а, moh cher, женщины, женщины... les femmes одним словом...
Возбуждение поручика передалось царю, и он уже почти не опускал своего лорнета, пялясь на дам, так страстно восхваляемых его спутником.
- Ваше величество, - вдруг выпалил Ржевский, схватив императора за рукав. - Как вам эти две кокетки в шляпках, что обогнали нас и идут под ручку? Как виляют! Черт! Каков соблазн. Мыслимое ли дело устоять.
- Что вы предлагаете?
- Ваша слева, моя справа.
- Вообще-то я предпочитаю блондинок, - замялся Александр.
- Тогда ваша справа, а моя слева.
- Вообще-то мне уже пора вернуться в Зимний...
- Какое может быть удовольствие от прогулки, если не поволочиться за хорошенькой барышней!
- Никакого.
- И я о том же.
Поручик потащил царя за собой.
- А вдруг во мне признают монарха? - сказал Александр.
- Так вы же не при короне, государь. Впрочем, возьмите на всякий случай мой кивер.
Царь надел гусарскую фуражку поручика, надвинув козырек по самые брови.
- Замечательно, - сказал Ржевский. - И делайте вид, что вы - это не вы.
- А как?
- Ссутультесь, поменьше важности. Подбородок пониже, манеры поразвязнее и улыбайтесь во всю ширь лица. Никто и не догадается, что вы царь. Женщине главное, чтоб ее почитали за царицу. Будь рядом с ней хоть черт, хоть Бог - не важно: лишь бы смог!
- Что это вы вдруг стихами заговорили, поручик?
- Вдохновение, ваше величество, вдохновение. Душа копытом бьет. Идемьте скорее, а то потеряем наших малюток из виду.
- Вы полагаете, они уже наши?
- Как говорится в Святом Писании: "Кто возжелал женщину, тот все равно что переспал с ней".
- Если мы с ними уже переспали, к чему вся эта суета?
- Ну что вы, государь, как маленький, - хмыкнул Ржевский. - Переспим, значит, еще раз. От нас не убудет.
- Пожалуй, - сказал царь, все еще сомневаясь.
Он не боялся женщин, нет. Но одно дело тискать их на балу во дворце в качестве царя - первого мужчины государства, и совсем другое - приставать к ним на улице, подобно праздному гуляке.
Дамы, за которыми они шли уже начали украдкой оглядываться. Как известно, у женщин и на затылке есть глаза. И ушки их, когда надо, способны слышать за версту.
Царь опять глубоко вздохнул.
- Ваше величество, - сказал Ржевский, - вы вздыхаете так, будто вы Людовик XVI и вас ведут на эшафот.
Александр I вздрогнул, суетливо проведя рукой по шее, словно желая убедиться, что голова его еще на месте. На долю секунды ему почудилась на загривке холодная сталь гильотины.
- Прекратите пугать меня якобинцами, поручик, - раздраженно сказал он. - Когда я вспоминаю об их дьявольском изобретении, у меня все опускается и я совершенно не в состоянии думать о женщинах.
- Думать предоставьте мне, государь. Говорить тоже буду я. От вас требуется лишь улыбаться и кивать головою. И спрячьте подальше ваш лорнет. По нему вас любая собака опознает.
В этот момент барышня, что шла слева, обернулась, с улыбкой подмигнув обоим сразу двумя глазами.
Ржевский расцвел, заулыбался.
- Видите, ваше величество, они совсем не прочь.
- Да и я, признаться, тоже.
- Значит, переходим к решительному штурму!
- Только ради бога, поручик, без этого вашего "впердолить".
- Впендюрить.
- Вот-вот, не вздумайте ляпнуть. Я не выношу, когда меня бьют по лицу: у меня от этого сразу кровь из носу.
- Не беспокойтесь, государь, с двумя женщинами я этот прием не употребляю.
- Почему?
- Двоим одновременно не впендюришь... Ну, всё, труба зовет.
Оправив на поясе саблю, поручик в два шага догнал незнакомок и зашел слева.
- Пардон, драгоценные мои, - обратился он к ним. - Вы меня не узнаете?
- Нет, - со сдержанной улыбкой отвечала брюнетка. - А что вам угодно?
- Мне угодно поцеловать вам ручку. Не откажите в любезности, сударыня.
Она пожала плечами, но руку протянула.
- Разве мы знакомы?
- Да разве бы я смог забыть ваш милый образ, однажды вас увидев?! Пусть это было на балу, в театре. Какая разница! Я безумно рад, что мы снова вместе.
- О боже, отдайте же руку... - кокетливо проворковала брюнетка. - Впились, как змий.
- Покоряюсь, - улыбнулся поручик. - Надеюсь, что ненадолго. А это мой шурин, Александр.
- Шурин? Так вы женаты?
- Нет, упаси господь! Я оговорился, это мой старший брат. Поди поближе, Шурик, ну чего ты... - Подтолкнув императора к блондинке, он шепнул ему на ухо: - Целуйте ручку.
Пока Александр занимался со своей дамой, Ржевский подставил брюнетке локоть:
- Почему бы нам не прогуляться?
- Мы шли домой...
- В таком случае, мы с братом охотно вас проводим.
- Знаете, сударь, - доверчиво обронила брюнетка, взяв поручика под руку, - ваш брат так похож на нашего императора, просто жуть.
- Ха! Все так говорят. И что самое смешное, они, представьте, тезки и по батюшке! Но, откровенно говоря, брат тяготится этим сходством. Так что тс-с-с... - Поручик приложил палец к губам.
Он мельком взглянул, чем занят император. Оказалось, что тот, быстро оправившись от первоначальной неловкости, уже вовсю болтает со своей барышней, обращаясь к ней не иначе, как mon ange.
- Делайте со мной, что хотите, - кокетливо сказала брюнетка Ржевскому, - но я так и не могу вспомнить, как вас зовут.
- Видите ли, моя милая, не каждая дама в состоянии спокойно вынести упоминание моего имени.
- Неужели? Вы меня заинтриговали. Но все же я хотела бы знать.
- Хорошо, я скажу. Только прежде позвольте поддержать вас за талию.
Она уступила.
- Имею честь, поручик Ржевский! - на одном дыхании выпалил он.
- Да-а? - Она не упала в обморок, а только сильнее оперлась телом на его руку - А меня зовут Екатерина.
- Великое у вас имя, Катюша, великое, - прошептал поручик, целуя ее в щечку. И еще крепче прижал к себе ее поддатливый теплый стан.
Глава 16
Гусары не разини
Поручик Ржевский заперся с брюнеткой в спальне. Царь с блондинкой расположились в гостиной. При дележе комнат император настоял, чтобы вокруг его персоны было больше воздуха и света. Поручик не стал возражать. С дамами он был готов общаться и в конюшне. Учитывая, что дверь спальной комнаты выходила прямо в гостиную, царь взял с поручика слово, что тот, прежде чем выйти из спальни в гостиную, обязательно постучит.
- Это случится не скоро, - заметил Ржевский с усмешкой подмигнув льнувшей к нему брюнетке. - А если через минуту услышите стук, не пугайтесь - это будет означать, что я всего лишь скинул сапоги.
Оставшись наедине со своей новой знакомой, Ржевский тут же подхватил ее на руки и понес к кровати. На ходу, сгорая от нетерпения, он целовал ее в шею.
- Ржевский, неужели вам нужно от женщин только это? - с томной улыбкой промолвила она.
- Черта с два, голубушка. Шейка - это только для затравки, - и он запустил руку в ее декольте.
Екатерина заерзала на постели.
- Может, все-таки разберем постель?
- К чему эти условности... С вами - хоть на голой земле.
- Ну конечно, не вам же спину морозить! - рассмеялась Екатерина.
Но поручик уже не слушал вздор, который она несла. Он развивал наступление.
- Нет, дайте локоть!
- Берите.
- И другой дайте.
- Пожалуйста. Поручик, вы растаскиваете меня по кусочкам, как пирог.
- То ли еще будет, Катюша. Гусары не разини.
В это время за дверью, в гостиной, император Александр чинно сидел с блондинкой на диване и держал ее за руку.
- Как вы полагаете, Машенька, будет война с Наполеоном? - спрашивал он, перебирая ее тонкие пальчики. - Или пронесет?
- Будет, Александр Палыч, не будет - какая разница? - отвечала она. - Я, слава богу, французскому языку обучена. Да и Наполеон, говорят, мужчина хоть куда. Вроде невзрачный с виду, зато темпераментный.
- Опасаюсь я его, - вырвалось у Александра.
Девушка с удивлением взглянула на него.
- Александр Палыч, вы же не женщина. Да и сказать, чтобы женщины его боялись, тоже вряд ли. Вот окажись сейчас передо мною Наполеон, я бы не пикнула. Делай, что хочешь!
- А ежели б царь?
- Александр?
- Да.
- Тоже ничего. Говорят, у него любовниц мильон и незаконнорожденных младенцев целый монастырь.
- Врут люди, - сказал царь. - Не целый монастырь, а только половина.
В этот момент поблизости два раза что-то громко стукнуло. Царь вздрогнул, отпрянув от девушки на другой конец дивана.
- Что вы, Александр Палыч, это поручик сапоги снял.
- Ах да!
- Мы будем с вами любовничать или нет? - не выдержала Машенька.
- Непременно, мой ангел. Сейчас у нас вырастут крылышки.
Пока Александр I еще только собирался проявить свои лучшие мужские качества, поручик Ржевский уже успел доказать своей даме, что гусары гарцуют на женщинах не хуже, чем на лошадях.
- Поручик, вы прелесть, - щебетала счастливая Екатерина, теребя ему каштановые кудри.
Поручик улыбался и жмурился как кот.
- Притомились, душенька?
- Немножко. Может, все-таки постель разберем?
- Жэ ман бран, - сладко потянулся он.
- Что? Я не совсем поняла.
- Я говорю, накакать мне на это.
- Фу, как вы выражаетесь.
- Пардон. Зачем надо было просить перевести?
- Но вы же знаете, как мы, женщины, любопытны.
- Да уж, - почесал за ухом Ржевский, - хоть к ноге привязывай.
- Кого, нас? Зачем?
- Да не вас... Любопытство ваше меня больно раззадоривает.
- Так в чем же дело? - промурлыкала она. - Идите сюда...
- А я уже здесь...
Когда самое интересное опять было позади, поручик деловито поинтересовался:
- Катюша, вы замужем?
- А что, предложение решили сделать?
- Нет, честно, замужем?
- Ну, замужем.
"Слава богу, - подумал Ржевский, вытирая пот со лба. - Не будет с женитьбой приставать". У него словно камень свалился с плеч. Почувствовав прилив свежих сил, он ткнулся носом ей в ключицу.
- Катюша, ягодка моя... малинка...
- Опять?! - изумилась Екатерина. - Дайте хоть отдышаться.
- Жэ ман бран, - сказал Ржевский, залезая на нее.
- Поручик, вы чудо-о-о-вище...
- За это меня и лю-у-у-бят.
Спустя некоторое пикантное время, Екатерина лежала, раскинувшись на кровати, совершенно без чувств. Ржевский приложил ухо к ее груди.
- Кажется, стучит.
- Я не м... я... у... - промычала женщина.
- Чего?
- Не трожьте меня, я вся... горю. Подите... сьешьте яблоко... что хотите... оставьте...
- Не хочу я яблоко, хочу мою ягодку, мою малинку...
- Говорят вам, хватит, - вяло отбрыкнулась Екатерина.
- Ладно, Катюша, отдыхай. Хочешь, я тебе пока загадку загадаю?
- Ну, хочу.
- В небесах клинок, на земле копыта.
- Ой, поручик, зачем вы меня смущаете, я стесняюсь...
- А чего там стесняться. Это гусар на лошади.
Екатерина растянула губы в мученической улыбке.
- Люблю, когда женщина улыбается, - сказал Ржевский, погладив ее по ноге. - Меня это вдохновляет.
- Перестаньте, я устала. Дайте же наконец отдохнуть!
Она перевернулась на живот, опрометчиво явив взору поручика две аппетитные ляжки. Ржевский алчно подкрутил усы.
- Можно и так, - пробормотал он. И стал пристраиваться сверху.
Екатерина с воплем откатилась в сторону, полубезумным взглядом уставившись на него.
- Поручик, вы животное!
- Я гусар, - возразил он.
- Вы понимаете, что я больше не могу. Не могу! Не могу!!
- Да ты лежи, Катюша, лежи. Отдыхай, душечка. Я же тебя не неволю. Я сам все сделаю.
Решительно встав с кровати, Екатерина принялась быстро одеваться.
- Ну куда ты, ну зачем ты... - расстроился Ржевский.
Она бросила ему в ноги штаны.
- Побаловались и хватит.
- Екатерина, не дури. Давай еще поваляемся.
Он протянул к ней руки, надеясь поймать ее за бедра.
- Не могу-у-у!!! - завизжала она.
И схватилась за саблю.
Глава 17
Она, он и Наполеон
- Я все же полагаю, Машенька, война с Наполеоном будет, - говорил царь, тычась носом в девичье плечо. - Непременно будет.
- Вы, Александр Палыч, рассуждайте, сколько хотите, только, умоляю, не останавливайтесь.
- Да, да, примите мои извинения... Этот проклятый корсиканец не успокоится, пока не подожжет Москву.
- Что-то я никак не подожгусь. Прибавьте, Александр Палыч... порезче! порезче!
- Да, да... он всех будет резать. Он сам про себя говорит, что ни во что не ставит и миллион человеческих жизней.
- Ой-ой-ой, умираю...
- Что такое? Что с вами?
- Не спрашивайте... - Машенька закатила глаза, вся сделавшись пунцовой. - Шевелитесь же, бога ради. Вы можете ругаться матерно?
- Не могу, воспитание не позволяет.
- Попробуйте, миленький, ну пожалуйста, попробуйте. Я это обожаю. Ну же! Ну!
- Наполеон, сволочь! - воскликнул царь. - Якобинец чертов, гад, ублюдок, собака, сука, кобель, зараза.
- О-о-о, как хорошо. Мать... мать его помяните...
- Наполеон, твою мать! - разошелся император, чувствуя, что дело близится к развязке. - Чтоб ты сдох!
Машенька металась под ним, царапая его плечи, и шептала, словно в бреду:
- Еще, еще... как сладко...
- Наполеон, твою праматерь! Отца твоего и братьев! У-у-у...
Еще мгновение - и все было кончено.
Царь навалился на нее всем телом, тяжко отдуваясь.
- Бонапарт, корсиканская вонючка, - еле слышно бормотал он. - Якобинец голоштанный...
- Александр, слезьте с меня.
- Выскочка... коротышка недоделанный...
- Слезьте же, я вас прошу! - взмолилась Маша, толкая его руками в грудь.
Царь покорно перекатился на спину, тупо уставившись в потолок.
- Ненавижу... Наполеон, скотина, уродина...
- Замолчите вы наконец со своим Наполеоном! Меня это уже не возбуждает. Давайте лучше поговорим о любви.
- Да... да... о любви. Знаете ли, Машенька, я очень любил свою бабушку.
Девушка приподнялась на локте, вытаращив на императора глаза.
- Что вы с ней делали??
- Она меня очень баловала, - говорил царь, думая о своем. - Бабушка обучала меня разным наукам, построила мне дачу под Царским Селом.
- Вот это да! - позавидовала Маша.
- Бабушка-а... - печально вздохнул Александр. - Царство ей небесное. Она так много для меня значила. Она подыскала мне жену, голубоглазую принцессу. Во имя ее светлой памяти добрые люди задушили моего батюшку, моего безумного папу Павла.
От этих откровений у девушки по спине побежали мурашки.
- Я не могу забыть наш последний ужин с папенькой, - словно в забытьи, продолжал царь. - Я вдруг чихнул, а он улыбнулся и говорит: "Будьте здоровы, сударь!" И этой же ночью он был задушен в своей спальне моим детским шарфом.
Побледнев, как привидение, Маша натянула на себя одеяло, пряча от него свою обнаженную шею. Царь плакал, не обращая на нее никакого внимания.
- Бедный папа! Когда-нибудь и меня вот так же - шарфом. Господи, уйти бы в монастырь, в леса, куда угодно...
Маша стала тихо отползать к краю дивана. Внезапно царь открыл заплаканные глаза.
- Куда вы, заинька?
Она свалилась на пол. Он вскочил, чтобы помочь ей, но она завизжала от страха:
- Нет, не трожьте меня!
Скользя задом по полу, она пятилась от растерянного Александра, с ужасом глядя на протянутые к ней руки.
В этот момент из спальни донесся истошный женский визг, и оттуда с диким воплем выскочил голый поручик Ржевский, а за ним, размахивая саблей, выбежала не менее голая Екатерина.
Глава 18
Екатерина в гневе
- Кастрирую-у-у! - орала Екатерина, гоняясь за Ржевским по всей гостиной.
- Катюша, что ты, не надо, - уговаривал ее поручик, сложив руки фиговым листком. - Постеснялась бы при людях.
- Пусть все видят. Убийца!
- Какой же я убийца, ягодка? Я же никого не убил. Я же ради тебя старался.
- Подстилку из меня хотел сделать! Я тебе покажу, черт ненасытный.
От этой живописной картины у сидевшей на полу Машеньки отнялся язык. Вертя головой, она с очумелым видом следила за этой беготней. Царь стоял возле нее, не зная, что предпринять: то ли помочь своей даме подняться, то ли прийти на выручку Ржевскому.
Между тем Екатерина загнала поручика в угол. Не долго думая, он сорвал со стены картину с натюрмортом и прикрылся ею, как щитом. Екатерина ударила саблей по полотну, и изображенный на ней арбуз разделился на две части.
Бросив картину, Ржевский принялся бегать вокруг царя с Машенькой.
- Держите ее! - вопил он. - Отберите у нее саблю!
- Я тебе покажу "еще поваляемся"! - орала Екатерина. - Ты у меня сейчас поваляешься.
- Дамы и господа, дамы и господа, - твердил Александр, от всей души сочувствуя положению Ржевского и, с другой стороны, откровенно любуясь обнаженными телесами упитанной брюнетки. - Так нельзя, успокойтесь.
- Я спокоен, я уже спокоен! - кричал поручик. - Я больше не хочу.
Машеньку разобрал смех.
- Чего вы хихикаете? - возмутился Ржевский, оббегая вокруг них в десятый раз. - Не вижу ничего смешного.
Но девушка смеялась уже во весь голос. За ней начал похохатывать и царь.
Поняв, что в их стороны помощи никакой не дождешься, Ржевский рванул обратно в спальню. Едва он успел спрятаться за распахнутой дверью, как следом ворвалась Екатерина. Увидев, что поручик словно испарился, она растерянно опустила клинок. Воспользовавшись ее замешательством, он налетел на нее сзади, обезоружил и повалил на постель.
- Катюша, я больше не буду, - зашептал он, прижав ее всем телом к одеялу. - Опомнись, голубушка.
- Пусти!
- А ты драться будешь?
- Буду!
- Тогда, пардон, не пущу.
- Негодяй, - простонала она, но сил сопротивляться у нее уже не было.
Она перестала вырываться и затихла. Видя ее покорность, Ржевский слегка ослабил хватку.
Со стороны их положение выглядело теперь более, чем пикантным. Екатерина лежала на постели, лицом вниз, раскинув руки, сверху нее лежал голый поручик. Черт знает что можно было подумать! Но на самом деле они были бесчувственны и равнодушны ко всему, как солдаты, после длительного марша устроившиеся на привал.
По щеке Екатерины не спеша прокатилась слезинка.
- Господи, я так рада, - тихо проговорила она. - Вы не можете себе представить, поручик.
- И чему вы радуетесь? - вяло поинтересовался он.
- Если бы я сделала с вами то, чем грозила - от меня отвернулись бы все мои подруги. Они бы мне этого не простили.
- Что подруги! - возмутился Ржевский. - А обо мне вы подумали? Каково бы было мне!
- Не дергайтесь, лежите спокойно.
- Да я-то лежу.
- Вот и лежите.
- И буду лежать.
Он поцеловал ее в плечо. Она не шевельнулась.
- Катюша, ну что ты как неживая?
- Поручик, вы сумасшедший. Если вы еще раз попытаетесь...
- Милая, вы должны меня понять. Уже три дня, как я совершенно не общался с женщинами.
- В каком смысле?
- В том самом.
- Значит, мне пришлось отдуваться за троих?
- Почему за троих? За дюжину!
Глава 19
Плюньте, ваше величество!
Иван Захарыч Ванюрихин, коллежский секретарь, в прекрасном настроении поднимался по ступенькам до своей квартиры на четвертом этаже. Поездка в Москву по служебным делам оказалась более чем успешной. Он даже смог вернуться домой на сутки раньше срока. "То-то семейство мое обрадуется, - думал Иван Захарыч. - Заждались, верно, папочку".
Открыв входную дверь ключом, он на цыпочках, чтобы сделать сюрприз, проследовал до гостиной. Еще издали он услышал какой-то шум. "Катенька, цыпленочек мой, - ласково улыбнулся чиновник. - Дочку, наверно, отчитывает. Вечно у них без меня недоразумения".
Он толкнул дверь и вошел.
- А вот и я!
Счастливая мина мгновенно сошла с его лица, сменившись удивленной гримасой. Его дочь, его осьмнадцатилетняя Машенька, стояла посреди комнаты в обнимку с каким-то незнакомым мужчиной. Оба были голые. До последней нитки! И Машенька еще смеялась своим заливистым, почти детским смехом, а голый господин ей подхихикивал.
- Но почему, государь?
- Потому что я не могу допустить продвижения по службе офицера, который своим примером может разложить мне всю армию. Гусар должен прежде всего думать не о женщинах, а об лошадях.
- Одно другому не помеха. К тому же у них так много общего.
- В самом деле? - приставив к глазам лорнет, император с интересом взглянул на поручика. - Поясните вашу мысль.
- Длинные волосы, лебединая шея, стройные ноги, округлый живот, широкий зад...
- Как я понимаю, вы описываете свой идеал лошади?
- Нет, государь, женщины. Но особой разницы я не вижу.
Александр покачал головой.
- И все-таки вы ошибаетесь, поручик. Женщина - это, скорее, кошка.
- Лошадь, ваше величество.
- Кошка.
- Лошадь, ваше величество.
- Да что вы всё заладили: лошадь, ваше величество, лошадь, ваше величество! - рассердился царь. - Вы что, обзываетесь?
- Простите, государь, я не хотел вас обидеть, - смутился Ржевский. - Я думал, в споре рождается истина.
- В споре может родится только болтовня!
Миновав Дворцовую набережную, у Прачешного моста они свернули на Фонтанку.
- Одна мысль не дает мне покоя, поручик, - сказал Александр. - Как вам удается так легко сходится с женщинами?
- Да проще пареной репы, ваше величество. Обычно я подхожу к смазливой барышне и говорю: "Мадам, позвольте вам впендюрить".
- Но так можно и по морде получить!
- Можно и по морде получить... а можно и впендюрить!
Царь усмехнулся.
- Вы мужественный человек, поручик.
- Не жалуюсь.
- Оригинальные у вас приемы...
- Показать?
- Хм, это было бы занятно. Хотите прямо сейчас?
- Я хочу всегда!
- Тогда вперед, поручик. Вокруг столько женщин - вам и карты в руки.
Ржевский наметанным глазом быстро присмотрел себе подходящую кандидатуру среди встречных дам. Приклеив к своему лицу лукавую улыбку и выпятив грудь, поручик направился наперерез высокой худощавой женщине лет тридцати.
Царь остался на месте, приложив к глазам лорнет.
- Любопытно, любопытно, - бормотал он.
Женщина при ближайшем рассмотрении оказалась выше поручика чуть ли не на целую голову, но того это нисколько не смутило. Подойдя к женщине вплотную, Ржевский решительно взял ее за руку и что-то тихо произнес.
Лицо дамы разом вспыхнуло. Попридержав свои юбки, она сделала неуловимое движение коленом и как ни в чем не бывало прошла мимо.
А Ржевский остался стоять. Сложившись вдвое, он жадно вдыхал воздух широко открытым ртом.
- А вы говорите - по морде, - с мягкой улыбкой заметил царь, подойдя к нему. - Догадываюсь, куда она вам залепила.
Поручик с трудом выпрямился.
- Не повезло, ваше величество. Зато вы убедились, что женщина - та же лошадь. Нет, как она меня лягнула! Сущая кобыла, черт ее раздери.
Глава 15
Когда душа копытом бьет
Дойдя до Аничкова моста, император с поручиком повернули на Невский проспект. Подобная прогулка совершалась Александром ежедневно и называлась le tour imperial - императорский круг.
Царь разглядывал дам в лорнет, непринужденно отвечая на поклоны узнававших его прохожих, среди которых большую часть составляли чиновники, гуляющие дамы, приезжие из провинции и неслужащие франты.
Поручик Ржевский перемигивался со всеми мало-мальски хорошенькими барышнями, походя делясь с императором своими впечатлениями.
- Какая талия! Вы только взгляните, государь. Словно ножка от бокала. Черт побери, такую талию одной пятерни хватит, чтобы обнять. А ручки, какие, право, ручки! Как две соломинки. Ваше величество, что же вы уставились на какую-то старуху?
- Мда? Это старуха? - растерянно пробормотал царь. - У меня, должно быть, запотел лорнет.
- Не мудрено запотеть, ваше величество: при таком-то изобилии красоток! - подхватил поручик. - Смотрите скорее налево! Какая фигурка, а? А бедра, бедра! Какие же должны быть у нее ножки! Черт возьми, доживу ли я до блаженных времен, когда будет мода на мини-юбки?
- Боюсь, что нет.
- Очень жаль... Ох, какая пышечка пошла!
- Тише, поручик. Расшумелись на весь бульвар. Не смущайте барышень.
- Какой там, ваше величество. Их смутишь! Взгляните на эти чопорные мордашки. Это же мрамор, честное слово. Женщина, докладываю вам, государь, существо загадочное, с норовом. Поначалу, когда к ней только сунешься, она обычно холодна, как сосулька. Встречаются, конечно, исключения, которые сразу готовы броситься в ваши объятия. Но это редкость. И большей частью за деньги... Так вот, пока эту непреступную сосульку растормошишь, растопишь, семь потов сойдет. Иное дело мы, мужчины. От одного их томного взгляда, который, быть может, ничего такого и не означает, - сатанеем, с ума готовы спрыгнуть. Нет, признаюсь честно, в ближнем бою терпеть не могу жеманниц чопорных и кислых дур - только на расстоянии. А tet-a-tet люблю веселых, игривых и бойких.
- Да-а, moh cher, женщины, женщины... les femmes одним словом...
Возбуждение поручика передалось царю, и он уже почти не опускал своего лорнета, пялясь на дам, так страстно восхваляемых его спутником.
- Ваше величество, - вдруг выпалил Ржевский, схватив императора за рукав. - Как вам эти две кокетки в шляпках, что обогнали нас и идут под ручку? Как виляют! Черт! Каков соблазн. Мыслимое ли дело устоять.
- Что вы предлагаете?
- Ваша слева, моя справа.
- Вообще-то я предпочитаю блондинок, - замялся Александр.
- Тогда ваша справа, а моя слева.
- Вообще-то мне уже пора вернуться в Зимний...
- Какое может быть удовольствие от прогулки, если не поволочиться за хорошенькой барышней!
- Никакого.
- И я о том же.
Поручик потащил царя за собой.
- А вдруг во мне признают монарха? - сказал Александр.
- Так вы же не при короне, государь. Впрочем, возьмите на всякий случай мой кивер.
Царь надел гусарскую фуражку поручика, надвинув козырек по самые брови.
- Замечательно, - сказал Ржевский. - И делайте вид, что вы - это не вы.
- А как?
- Ссутультесь, поменьше важности. Подбородок пониже, манеры поразвязнее и улыбайтесь во всю ширь лица. Никто и не догадается, что вы царь. Женщине главное, чтоб ее почитали за царицу. Будь рядом с ней хоть черт, хоть Бог - не важно: лишь бы смог!
- Что это вы вдруг стихами заговорили, поручик?
- Вдохновение, ваше величество, вдохновение. Душа копытом бьет. Идемьте скорее, а то потеряем наших малюток из виду.
- Вы полагаете, они уже наши?
- Как говорится в Святом Писании: "Кто возжелал женщину, тот все равно что переспал с ней".
- Если мы с ними уже переспали, к чему вся эта суета?
- Ну что вы, государь, как маленький, - хмыкнул Ржевский. - Переспим, значит, еще раз. От нас не убудет.
- Пожалуй, - сказал царь, все еще сомневаясь.
Он не боялся женщин, нет. Но одно дело тискать их на балу во дворце в качестве царя - первого мужчины государства, и совсем другое - приставать к ним на улице, подобно праздному гуляке.
Дамы, за которыми они шли уже начали украдкой оглядываться. Как известно, у женщин и на затылке есть глаза. И ушки их, когда надо, способны слышать за версту.
Царь опять глубоко вздохнул.
- Ваше величество, - сказал Ржевский, - вы вздыхаете так, будто вы Людовик XVI и вас ведут на эшафот.
Александр I вздрогнул, суетливо проведя рукой по шее, словно желая убедиться, что голова его еще на месте. На долю секунды ему почудилась на загривке холодная сталь гильотины.
- Прекратите пугать меня якобинцами, поручик, - раздраженно сказал он. - Когда я вспоминаю об их дьявольском изобретении, у меня все опускается и я совершенно не в состоянии думать о женщинах.
- Думать предоставьте мне, государь. Говорить тоже буду я. От вас требуется лишь улыбаться и кивать головою. И спрячьте подальше ваш лорнет. По нему вас любая собака опознает.
В этот момент барышня, что шла слева, обернулась, с улыбкой подмигнув обоим сразу двумя глазами.
Ржевский расцвел, заулыбался.
- Видите, ваше величество, они совсем не прочь.
- Да и я, признаться, тоже.
- Значит, переходим к решительному штурму!
- Только ради бога, поручик, без этого вашего "впердолить".
- Впендюрить.
- Вот-вот, не вздумайте ляпнуть. Я не выношу, когда меня бьют по лицу: у меня от этого сразу кровь из носу.
- Не беспокойтесь, государь, с двумя женщинами я этот прием не употребляю.
- Почему?
- Двоим одновременно не впендюришь... Ну, всё, труба зовет.
Оправив на поясе саблю, поручик в два шага догнал незнакомок и зашел слева.
- Пардон, драгоценные мои, - обратился он к ним. - Вы меня не узнаете?
- Нет, - со сдержанной улыбкой отвечала брюнетка. - А что вам угодно?
- Мне угодно поцеловать вам ручку. Не откажите в любезности, сударыня.
Она пожала плечами, но руку протянула.
- Разве мы знакомы?
- Да разве бы я смог забыть ваш милый образ, однажды вас увидев?! Пусть это было на балу, в театре. Какая разница! Я безумно рад, что мы снова вместе.
- О боже, отдайте же руку... - кокетливо проворковала брюнетка. - Впились, как змий.
- Покоряюсь, - улыбнулся поручик. - Надеюсь, что ненадолго. А это мой шурин, Александр.
- Шурин? Так вы женаты?
- Нет, упаси господь! Я оговорился, это мой старший брат. Поди поближе, Шурик, ну чего ты... - Подтолкнув императора к блондинке, он шепнул ему на ухо: - Целуйте ручку.
Пока Александр занимался со своей дамой, Ржевский подставил брюнетке локоть:
- Почему бы нам не прогуляться?
- Мы шли домой...
- В таком случае, мы с братом охотно вас проводим.
- Знаете, сударь, - доверчиво обронила брюнетка, взяв поручика под руку, - ваш брат так похож на нашего императора, просто жуть.
- Ха! Все так говорят. И что самое смешное, они, представьте, тезки и по батюшке! Но, откровенно говоря, брат тяготится этим сходством. Так что тс-с-с... - Поручик приложил палец к губам.
Он мельком взглянул, чем занят император. Оказалось, что тот, быстро оправившись от первоначальной неловкости, уже вовсю болтает со своей барышней, обращаясь к ней не иначе, как mon ange.
- Делайте со мной, что хотите, - кокетливо сказала брюнетка Ржевскому, - но я так и не могу вспомнить, как вас зовут.
- Видите ли, моя милая, не каждая дама в состоянии спокойно вынести упоминание моего имени.
- Неужели? Вы меня заинтриговали. Но все же я хотела бы знать.
- Хорошо, я скажу. Только прежде позвольте поддержать вас за талию.
Она уступила.
- Имею честь, поручик Ржевский! - на одном дыхании выпалил он.
- Да-а? - Она не упала в обморок, а только сильнее оперлась телом на его руку - А меня зовут Екатерина.
- Великое у вас имя, Катюша, великое, - прошептал поручик, целуя ее в щечку. И еще крепче прижал к себе ее поддатливый теплый стан.
Глава 16
Гусары не разини
Поручик Ржевский заперся с брюнеткой в спальне. Царь с блондинкой расположились в гостиной. При дележе комнат император настоял, чтобы вокруг его персоны было больше воздуха и света. Поручик не стал возражать. С дамами он был готов общаться и в конюшне. Учитывая, что дверь спальной комнаты выходила прямо в гостиную, царь взял с поручика слово, что тот, прежде чем выйти из спальни в гостиную, обязательно постучит.
- Это случится не скоро, - заметил Ржевский с усмешкой подмигнув льнувшей к нему брюнетке. - А если через минуту услышите стук, не пугайтесь - это будет означать, что я всего лишь скинул сапоги.
Оставшись наедине со своей новой знакомой, Ржевский тут же подхватил ее на руки и понес к кровати. На ходу, сгорая от нетерпения, он целовал ее в шею.
- Ржевский, неужели вам нужно от женщин только это? - с томной улыбкой промолвила она.
- Черта с два, голубушка. Шейка - это только для затравки, - и он запустил руку в ее декольте.
Екатерина заерзала на постели.
- Может, все-таки разберем постель?
- К чему эти условности... С вами - хоть на голой земле.
- Ну конечно, не вам же спину морозить! - рассмеялась Екатерина.
Но поручик уже не слушал вздор, который она несла. Он развивал наступление.
- Нет, дайте локоть!
- Берите.
- И другой дайте.
- Пожалуйста. Поручик, вы растаскиваете меня по кусочкам, как пирог.
- То ли еще будет, Катюша. Гусары не разини.
В это время за дверью, в гостиной, император Александр чинно сидел с блондинкой на диване и держал ее за руку.
- Как вы полагаете, Машенька, будет война с Наполеоном? - спрашивал он, перебирая ее тонкие пальчики. - Или пронесет?
- Будет, Александр Палыч, не будет - какая разница? - отвечала она. - Я, слава богу, французскому языку обучена. Да и Наполеон, говорят, мужчина хоть куда. Вроде невзрачный с виду, зато темпераментный.
- Опасаюсь я его, - вырвалось у Александра.
Девушка с удивлением взглянула на него.
- Александр Палыч, вы же не женщина. Да и сказать, чтобы женщины его боялись, тоже вряд ли. Вот окажись сейчас передо мною Наполеон, я бы не пикнула. Делай, что хочешь!
- А ежели б царь?
- Александр?
- Да.
- Тоже ничего. Говорят, у него любовниц мильон и незаконнорожденных младенцев целый монастырь.
- Врут люди, - сказал царь. - Не целый монастырь, а только половина.
В этот момент поблизости два раза что-то громко стукнуло. Царь вздрогнул, отпрянув от девушки на другой конец дивана.
- Что вы, Александр Палыч, это поручик сапоги снял.
- Ах да!
- Мы будем с вами любовничать или нет? - не выдержала Машенька.
- Непременно, мой ангел. Сейчас у нас вырастут крылышки.
Пока Александр I еще только собирался проявить свои лучшие мужские качества, поручик Ржевский уже успел доказать своей даме, что гусары гарцуют на женщинах не хуже, чем на лошадях.
- Поручик, вы прелесть, - щебетала счастливая Екатерина, теребя ему каштановые кудри.
Поручик улыбался и жмурился как кот.
- Притомились, душенька?
- Немножко. Может, все-таки постель разберем?
- Жэ ман бран, - сладко потянулся он.
- Что? Я не совсем поняла.
- Я говорю, накакать мне на это.
- Фу, как вы выражаетесь.
- Пардон. Зачем надо было просить перевести?
- Но вы же знаете, как мы, женщины, любопытны.
- Да уж, - почесал за ухом Ржевский, - хоть к ноге привязывай.
- Кого, нас? Зачем?
- Да не вас... Любопытство ваше меня больно раззадоривает.
- Так в чем же дело? - промурлыкала она. - Идите сюда...
- А я уже здесь...
Когда самое интересное опять было позади, поручик деловито поинтересовался:
- Катюша, вы замужем?
- А что, предложение решили сделать?
- Нет, честно, замужем?
- Ну, замужем.
"Слава богу, - подумал Ржевский, вытирая пот со лба. - Не будет с женитьбой приставать". У него словно камень свалился с плеч. Почувствовав прилив свежих сил, он ткнулся носом ей в ключицу.
- Катюша, ягодка моя... малинка...
- Опять?! - изумилась Екатерина. - Дайте хоть отдышаться.
- Жэ ман бран, - сказал Ржевский, залезая на нее.
- Поручик, вы чудо-о-о-вище...
- За это меня и лю-у-у-бят.
Спустя некоторое пикантное время, Екатерина лежала, раскинувшись на кровати, совершенно без чувств. Ржевский приложил ухо к ее груди.
- Кажется, стучит.
- Я не м... я... у... - промычала женщина.
- Чего?
- Не трожьте меня, я вся... горю. Подите... сьешьте яблоко... что хотите... оставьте...
- Не хочу я яблоко, хочу мою ягодку, мою малинку...
- Говорят вам, хватит, - вяло отбрыкнулась Екатерина.
- Ладно, Катюша, отдыхай. Хочешь, я тебе пока загадку загадаю?
- Ну, хочу.
- В небесах клинок, на земле копыта.
- Ой, поручик, зачем вы меня смущаете, я стесняюсь...
- А чего там стесняться. Это гусар на лошади.
Екатерина растянула губы в мученической улыбке.
- Люблю, когда женщина улыбается, - сказал Ржевский, погладив ее по ноге. - Меня это вдохновляет.
- Перестаньте, я устала. Дайте же наконец отдохнуть!
Она перевернулась на живот, опрометчиво явив взору поручика две аппетитные ляжки. Ржевский алчно подкрутил усы.
- Можно и так, - пробормотал он. И стал пристраиваться сверху.
Екатерина с воплем откатилась в сторону, полубезумным взглядом уставившись на него.
- Поручик, вы животное!
- Я гусар, - возразил он.
- Вы понимаете, что я больше не могу. Не могу! Не могу!!
- Да ты лежи, Катюша, лежи. Отдыхай, душечка. Я же тебя не неволю. Я сам все сделаю.
Решительно встав с кровати, Екатерина принялась быстро одеваться.
- Ну куда ты, ну зачем ты... - расстроился Ржевский.
Она бросила ему в ноги штаны.
- Побаловались и хватит.
- Екатерина, не дури. Давай еще поваляемся.
Он протянул к ней руки, надеясь поймать ее за бедра.
- Не могу-у-у!!! - завизжала она.
И схватилась за саблю.
Глава 17
Она, он и Наполеон
- Я все же полагаю, Машенька, война с Наполеоном будет, - говорил царь, тычась носом в девичье плечо. - Непременно будет.
- Вы, Александр Палыч, рассуждайте, сколько хотите, только, умоляю, не останавливайтесь.
- Да, да, примите мои извинения... Этот проклятый корсиканец не успокоится, пока не подожжет Москву.
- Что-то я никак не подожгусь. Прибавьте, Александр Палыч... порезче! порезче!
- Да, да... он всех будет резать. Он сам про себя говорит, что ни во что не ставит и миллион человеческих жизней.
- Ой-ой-ой, умираю...
- Что такое? Что с вами?
- Не спрашивайте... - Машенька закатила глаза, вся сделавшись пунцовой. - Шевелитесь же, бога ради. Вы можете ругаться матерно?
- Не могу, воспитание не позволяет.
- Попробуйте, миленький, ну пожалуйста, попробуйте. Я это обожаю. Ну же! Ну!
- Наполеон, сволочь! - воскликнул царь. - Якобинец чертов, гад, ублюдок, собака, сука, кобель, зараза.
- О-о-о, как хорошо. Мать... мать его помяните...
- Наполеон, твою мать! - разошелся император, чувствуя, что дело близится к развязке. - Чтоб ты сдох!
Машенька металась под ним, царапая его плечи, и шептала, словно в бреду:
- Еще, еще... как сладко...
- Наполеон, твою праматерь! Отца твоего и братьев! У-у-у...
Еще мгновение - и все было кончено.
Царь навалился на нее всем телом, тяжко отдуваясь.
- Бонапарт, корсиканская вонючка, - еле слышно бормотал он. - Якобинец голоштанный...
- Александр, слезьте с меня.
- Выскочка... коротышка недоделанный...
- Слезьте же, я вас прошу! - взмолилась Маша, толкая его руками в грудь.
Царь покорно перекатился на спину, тупо уставившись в потолок.
- Ненавижу... Наполеон, скотина, уродина...
- Замолчите вы наконец со своим Наполеоном! Меня это уже не возбуждает. Давайте лучше поговорим о любви.
- Да... да... о любви. Знаете ли, Машенька, я очень любил свою бабушку.
Девушка приподнялась на локте, вытаращив на императора глаза.
- Что вы с ней делали??
- Она меня очень баловала, - говорил царь, думая о своем. - Бабушка обучала меня разным наукам, построила мне дачу под Царским Селом.
- Вот это да! - позавидовала Маша.
- Бабушка-а... - печально вздохнул Александр. - Царство ей небесное. Она так много для меня значила. Она подыскала мне жену, голубоглазую принцессу. Во имя ее светлой памяти добрые люди задушили моего батюшку, моего безумного папу Павла.
От этих откровений у девушки по спине побежали мурашки.
- Я не могу забыть наш последний ужин с папенькой, - словно в забытьи, продолжал царь. - Я вдруг чихнул, а он улыбнулся и говорит: "Будьте здоровы, сударь!" И этой же ночью он был задушен в своей спальне моим детским шарфом.
Побледнев, как привидение, Маша натянула на себя одеяло, пряча от него свою обнаженную шею. Царь плакал, не обращая на нее никакого внимания.
- Бедный папа! Когда-нибудь и меня вот так же - шарфом. Господи, уйти бы в монастырь, в леса, куда угодно...
Маша стала тихо отползать к краю дивана. Внезапно царь открыл заплаканные глаза.
- Куда вы, заинька?
Она свалилась на пол. Он вскочил, чтобы помочь ей, но она завизжала от страха:
- Нет, не трожьте меня!
Скользя задом по полу, она пятилась от растерянного Александра, с ужасом глядя на протянутые к ней руки.
В этот момент из спальни донесся истошный женский визг, и оттуда с диким воплем выскочил голый поручик Ржевский, а за ним, размахивая саблей, выбежала не менее голая Екатерина.
Глава 18
Екатерина в гневе
- Кастрирую-у-у! - орала Екатерина, гоняясь за Ржевским по всей гостиной.
- Катюша, что ты, не надо, - уговаривал ее поручик, сложив руки фиговым листком. - Постеснялась бы при людях.
- Пусть все видят. Убийца!
- Какой же я убийца, ягодка? Я же никого не убил. Я же ради тебя старался.
- Подстилку из меня хотел сделать! Я тебе покажу, черт ненасытный.
От этой живописной картины у сидевшей на полу Машеньки отнялся язык. Вертя головой, она с очумелым видом следила за этой беготней. Царь стоял возле нее, не зная, что предпринять: то ли помочь своей даме подняться, то ли прийти на выручку Ржевскому.
Между тем Екатерина загнала поручика в угол. Не долго думая, он сорвал со стены картину с натюрмортом и прикрылся ею, как щитом. Екатерина ударила саблей по полотну, и изображенный на ней арбуз разделился на две части.
Бросив картину, Ржевский принялся бегать вокруг царя с Машенькой.
- Держите ее! - вопил он. - Отберите у нее саблю!
- Я тебе покажу "еще поваляемся"! - орала Екатерина. - Ты у меня сейчас поваляешься.
- Дамы и господа, дамы и господа, - твердил Александр, от всей души сочувствуя положению Ржевского и, с другой стороны, откровенно любуясь обнаженными телесами упитанной брюнетки. - Так нельзя, успокойтесь.
- Я спокоен, я уже спокоен! - кричал поручик. - Я больше не хочу.
Машеньку разобрал смех.
- Чего вы хихикаете? - возмутился Ржевский, оббегая вокруг них в десятый раз. - Не вижу ничего смешного.
Но девушка смеялась уже во весь голос. За ней начал похохатывать и царь.
Поняв, что в их стороны помощи никакой не дождешься, Ржевский рванул обратно в спальню. Едва он успел спрятаться за распахнутой дверью, как следом ворвалась Екатерина. Увидев, что поручик словно испарился, она растерянно опустила клинок. Воспользовавшись ее замешательством, он налетел на нее сзади, обезоружил и повалил на постель.
- Катюша, я больше не буду, - зашептал он, прижав ее всем телом к одеялу. - Опомнись, голубушка.
- Пусти!
- А ты драться будешь?
- Буду!
- Тогда, пардон, не пущу.
- Негодяй, - простонала она, но сил сопротивляться у нее уже не было.
Она перестала вырываться и затихла. Видя ее покорность, Ржевский слегка ослабил хватку.
Со стороны их положение выглядело теперь более, чем пикантным. Екатерина лежала на постели, лицом вниз, раскинув руки, сверху нее лежал голый поручик. Черт знает что можно было подумать! Но на самом деле они были бесчувственны и равнодушны ко всему, как солдаты, после длительного марша устроившиеся на привал.
По щеке Екатерины не спеша прокатилась слезинка.
- Господи, я так рада, - тихо проговорила она. - Вы не можете себе представить, поручик.
- И чему вы радуетесь? - вяло поинтересовался он.
- Если бы я сделала с вами то, чем грозила - от меня отвернулись бы все мои подруги. Они бы мне этого не простили.
- Что подруги! - возмутился Ржевский. - А обо мне вы подумали? Каково бы было мне!
- Не дергайтесь, лежите спокойно.
- Да я-то лежу.
- Вот и лежите.
- И буду лежать.
Он поцеловал ее в плечо. Она не шевельнулась.
- Катюша, ну что ты как неживая?
- Поручик, вы сумасшедший. Если вы еще раз попытаетесь...
- Милая, вы должны меня понять. Уже три дня, как я совершенно не общался с женщинами.
- В каком смысле?
- В том самом.
- Значит, мне пришлось отдуваться за троих?
- Почему за троих? За дюжину!
Глава 19
Плюньте, ваше величество!
Иван Захарыч Ванюрихин, коллежский секретарь, в прекрасном настроении поднимался по ступенькам до своей квартиры на четвертом этаже. Поездка в Москву по служебным делам оказалась более чем успешной. Он даже смог вернуться домой на сутки раньше срока. "То-то семейство мое обрадуется, - думал Иван Захарыч. - Заждались, верно, папочку".
Открыв входную дверь ключом, он на цыпочках, чтобы сделать сюрприз, проследовал до гостиной. Еще издали он услышал какой-то шум. "Катенька, цыпленочек мой, - ласково улыбнулся чиновник. - Дочку, наверно, отчитывает. Вечно у них без меня недоразумения".
Он толкнул дверь и вошел.
- А вот и я!
Счастливая мина мгновенно сошла с его лица, сменившись удивленной гримасой. Его дочь, его осьмнадцатилетняя Машенька, стояла посреди комнаты в обнимку с каким-то незнакомым мужчиной. Оба были голые. До последней нитки! И Машенька еще смеялась своим заливистым, почти детским смехом, а голый господин ей подхихикивал.