Страница:
- Берг и Богораз... - негромко проговорил комбриг и скривился. Лицо его внезапно потемнело, став почти бордовым. - Черт... Заходите! Последнее относилось, как выяснилось, к полковнику, который приоткрыл дверь и мялся на пороге. Волков быстро сложил фотографии в папку и завязал тесемки. Сергей, не зная, что ему делать, продолжал стоять у стола. - Товарища Пустельгу никуда не отпускать! Я буду здесь в одиннадцать вечера. Полковник послушно кивнул. - Вы, Сергей, пока отдохните. Ночью нам придется поработать. Старший лейтенант отчеканил "так точно!", но на душе стало невесело. Он понял, что, сам того не желая, попал в какую-то непростую и, возможно, опасную историю. - В последний раз, товарищ старший лейтенант... Вы уверены в том, что говорили? Сергей не колебался. Он привык отвечать за свои слова. - Хорошо. Тогда отдыхайте. И учтите: о нашем разговоре - никому. Ни сейчас, ни через десять лет! Можно было и не предупреждать. О том, где он находится, старший лейтенант Пустельга имел полное представление. Комбриг пожал руку Сергею, и тот еще раз ощутил холод, словно Волков держал все это время пальцы на льду. Короткий кивок полковнику - и странный человек с саперными петлицами вышел из кабинета. Дальнейшее было еще более странным. Кадровик, похоже, забыв о том, зачем Сергей понадобился в Столице, велел подождать за дверью, но через минуту вышел, сообщив, что старшему лейтенанту надлежит пройти в комнату No 318 и находиться там впредь до дальнейших распоряжений. Спорить не приходилось. Вскоре явился молчаливый сержант из внутренней охраны и, кивнув, предложил следовать за ним. Комната No 318 оказалась этажом ниже. Там было пусто, у стены стоял диван, в углу поблескивал умывальник, а на маленькой тумбочке выстроились бутылки "Боржоми". Сержант буркнул: "Отдыхайте, товарищ старший лейтенант", - и через секунду в замке заворочался ключ. Нельзя сказать, что Сергею это понравилось: находиться под замком в Большом Доме - в любом случае дело невеселое, но он вспомнил слова товарища Волкова и немного успокоился. У него есть время до одиннадцати, значит, можно отдохнуть. А что дальше, он скоро и так узнает... Волков зашел за ним в начале двенадцатого. Сергей был уже готов. На этот раз комбриг был хмур и неразговорчив. Он лишь коротко бросил: "Пошли", - и быстро зашагал по пустынному в этот поздний час коридору. Во дворе ждала машина - огромный черный "паккард" с зашторенными окнами. Молчаливый шофер, повинуясь знаку комбрига, завел мотор, и машина нырнула в подземный тоннель, выводящий на улицу... Столицу Сергей помнил плохо, тем более Столицу ночную. Шторки на окнах остались незадернутыми, но понять что-либо в калейдоскопе мелькавших за стеклами полутемных улиц было трудно. Пустельга сообразил лишь, что они миновали центр и направлялись куда-то к югу, переехав через один из огромных широких мостов с мощным чугунным парапетом. Комбриг молчал и смотрел прямо перед собой. Молчал и Сергей. Он попытался прислушаться к своему спутнику. Это удавалось не всегда, но порой старший лейтенант мог угадывать чувства людей. На этот раз ощущение было странным: Волков явно взволнован и, как показалось Сергею, напуган. Но больше всего Пустельгу поразил холод, исходивший от краснолицего. Такое Сергею не приходилось чувствовать ни разу, и он тут же вспомнил ледяную руку, протянутую для рукопожатия. Казалось, тело комбрига не излучает тепла, подобно всем иным людям, а жадно поглощает его, замораживая все вокруг... Сергея передернуло, и он оставил свои попытки, здраво рассудив, что виною всему может быть просто перемена обстановки и нервы: старший лейтенант тоже изрядно волновался. Из-за него, точнее из-за его слов, явно заваривалась какая-то крутая каша. И это первый день его приезда в Столицу! Машина, вынырнув из лабиринта улиц, помчалась вдоль высокого мрачного забора, за которым проглядывали верхушки недвижных в безветренную ночь деревьев. Сергей всмотрелся - и понял. Когда же "паккард" свернул в широкие ворота, за которыми в свете фар проступили мрачные силуэты каменных крестов, он убедился окончательно. Они приехали на кладбище. Он уже как- то бывал здесь - на погосте Донского монастыря. У ворот вышла заминка. Какие-то личности в штатском загородили проход, но комбриг выглянул из машины и путь тут же стал свободен. "Паккард" проехал еще сотню метров мимо молчаливых тихих оград и затормозил. - Выходим, - это было единственное, что счел необходимым пояснить Волков. Комбриг подождал, покуда Сергей выйдет из машины, с силой хлопнул дверцей и кивнул куда-то на боковую аллею. Идти пришлось недалеко. Впереди показались какие-то темные силуэты, Волков вгляделся и, бросив: "Стойте здесь", - заспешил навстречу. Нельзя сказать, что ночное путешествие напугало Сергея. В свои двадцать четыре года он видел вещи куда пострашнее, чем мирное столичное кладбище. Но сама поездка все же показалась зловещей. Тем более, чот он понимал, что именно можно искать здесь ночью, и не удивился, когда различил, что стоявшие неподалеку фигуры в штатском держат в руках лопаты. Волков вернулся скоро, причем не один. Его сопровождал крепкий широкоплечий человек в плаще с капюшоном. Странно, но капюшон оказался почему-то наброшен на голову, хотя ни дождя, ни ветра не было и в помине. Естественно, лицо неизвестного оставалось в черной тени - можно было лишь разобрать, что он пониже ростом, чем комбриг, что шагает он уверенно, как человек, не привыкший отступать и оглядываться, и еще - Сергей почему-то понял это сразу - неизвестный хорошо видит в темноте. "Никтолопия" мудреное слово, вычитанное когда-то из книжки, на мгновенье всплыло в сознании. Впрочем, думать об этом было некогда. - Вот он, - Волков кивнул на ставшего по стойке "смирно" Сергея. Неизвестный подождал мгновенье, затем протянул Пустельге короткую сильную ладонь. - Иванов. Ничего иного добавлено не было, но Сергей понял, что ему следует представиться по всей форме. Иванов нетерпеливо кивнул: - Подробности после. Сергей Павлович, значит, вы настаиваете, что человек на фотографии - жив? - Да. Так точно, - отступать было некуда. Человек в плаще вновь кивнул и задумался. - Товарищ Иванов, но вы же помните... - подал голос комбриг. - Что я должен помнить? - тон был внешне равнодушным, даже усталым. Сергей вдруг понял, что неизвестный ему товарищ Иванов очень не хочет заниматься этим странным делом. - Я был на похоронах... - Знаю. Вместе с вами тут было пол-Столицы... - Я видел тело... - Знаю... - голос оставался столь же равнодушным. - Я читал заключение экспертизы. - Дело не в экспертизе! - Волков повысил голос, и Сергей вдруг сообразил, что комбригу действительно страшно. - Я лично всадил ему две пули: в затылок и сердце! Разрывные! В морге, после вскрытия... - Вы писали об этом в рапорте. Ладно, если товарищ Пустельга настаивает... Сергей растерянно молчал. То, что пришлось услышать, сбило с толку. До этой минуты он считал, что неизвестный парень, виденный им на фотографии красный командир, которого считали погибшим. Но зачем тогда эти две пули, к тому же, разрывные? Впрочем, кое-что старший лейтенант уже начал соображать. Очевидно, история с этим неизвестным не так проста... - Пойдемте! - Иванов повернулся и зашагал по аллее. Через минуту они оказались возле небольшой ограды, которую окружал десяток крепких парней с лопатами и ломами. Тьма скрывала лица, но Сергею вдруг показалось странным, что все они были какими-то одинаковыми: рост, широкие плечи, ленивые, словно нарочито замедленные движения. И вновь повеяло холодом. Сергея даже передернуло, и он пожалел, что не захватил с собой шинель. - Вот, - луч фонарика скользнул по серому камню. Сергей тут же узнал фотографию: та же самая, только обведенная потемневшим от времени золоченым ободком. Луч высветил надпись. Пустельга всмотрелся: комполка Косухин Степан Иванович
1897-1921
Погиб за дело мирового пролетариата. На миг старший лейтенант решил, что ошибся. Могила того, кого он посчитал живым, - перед ним, и сомнениям, казалось, не может быть места. Он хотел сказать об этом вслух, но товарищ Иванов вновь кивнул и коротко бросил: "Начинайте!" Одинаковые парни с лопатами с неожиданной ловкостью начали перелезать через ограду, даже не подумав о запертой калитке. Волков потянул Сергея за рукав, и они отошли в сторону. Краснолицый достал пачку папирос и молча протянул Сергею. Пустельга не курил, бросив это ненужное занятие еще в колонии. Пришлось вежливо отказаться. Комбриг пожал плечами и щелкнул зажигалкой. Сергей украдкой оглянулся, пытаясь разглядеть, куда исчез тот, кто назвался Ивановым, но человек в плаще словно провалился сквозь землю. Старшему лейтенанту приходилось бывать на ночных эксгумациях, и он, не находя в этом зрелище ничего нового и интересного, предпочел отвернуться. В любом случае, тревожить могилы он не любил. К тому же, сейчас речь шла не о бандите или покончившем с собою шпионе, а о молодом красном командире, воевавшем, как и отец Сергея, на красных фронтах и так же сложившем голову за победу революции. Поэтому старший лейтенант решил просто ждать, поглядывая на неяркие осенние звезды. Волков был явно не столь терпелив. Он внимательно вглядывался в сторону копошившихся возле могилы парней, затем не выдержал и подошел поближе. Вернувшись через несколько минут, он затоптал окурок - это была уже вторая папироса подряд - и нервно хмыкнул: - Я смотрел, какая там земля. Ее не трогали много лет. Лучше всего было смолчать, но Сергей не сдержался: - Товарищ комбриг, я же не говорю, что тело находится там. - А где? - зло бросил краснолицый. - Его хоронили на глазах у сотен людей, Сергей. Мы держали пост у могилы два года! "Но почему?" - вопрос так и напрашивался, но Пустельга все же предпочел на этот раз промолчать. Надо будет - скажут. - Говорил я им! - Волков закурил третью папиросу, но, сделав лишь пару затяжек, нервно бросил ее на землю. - Говорил, что его трогать нельзя! Не послушали... Сергей окончательно понял, что дело, с которым он столкнулся, не из обычных. Похоже, товарищ Косухин, командир полка и орденоносец, погиб не от вражеской пули. Неудивительно, что товарищ Волков в свое время, то есть, очевидно, в далеком 21-м году, возражал против ликвидации этого улыбчивого парня. Но если все-таки Степан Иванович Косухин был убит, если в него всадили две разрывные пули для верности, то тут уж действительно начинался густой туман и неизвестность. Рядом послышался свист. Волков дернулся и быстро подошел к могиле. - Идите сюда, - позвал он через секунду, - скорее! Подойдя к разрытой яме, Пустельга первым делом заметил вывороченный из земли памятник. Затем черные спины расступились, на дно упал луч фонаря, и Сергей вздрогнул: из земли выступала темная крышка гроба. - Теперь осторожнее... - Волков вцепился руками в ограду, не сводя глаз со страшной ямы. Внезапно, к изумлению Сергея, он сунул руку в карман, и через мгновенье луч фонаря упал на тускло блеснувший черный ствол. - Интересно, в кого он собирается стрелять? - Сергей даже не удивился, решив лишь прибавить эту странность ко всем прочим. Лопаты сбросили землю с крышки. Снова послышался свист, на этот раз полный удивления. Волков чертыхнулся, а Сергей лишь покачал головой: по всей поверхности крышки шла широкая трещина, словно по гробу ударили чем-то тяжелым и острым, пытаясь расколоть твердое дерево. - Доставайте, только осторожно... - Волков дернул револьвером и, как сообразил Сергей, снял оружие с предохранителя. В первый раз за сегодняшний день Пустельга испугался. Нет, он не боялся мертвецов - видеть их приходилось часто, - но этот человек с револьвером, грозящий оружием полусгнившему гробу, показался ему в тот момент попросту ненормальным. Находиться рядом с таким, да еще ночью, было небезопасно, и Пустельга постарался незаметно отодвинуться в сторону. Началась возня. Пространство за оградой было узким, и крепкие парни попросту мешали друг другу. Наконец, удалось поддеть веревки, и гроб медленно выполз наружу. Кто-то притоптал землю, и мрачную находку поставили рядом с ямой, впритык к ограде. - Двоим остаться, остальные - прочь! По этой команде парни один за другим стали выбираться на дорожку. На Сергея вновь повеяло холодом, и вдруг он ощутил странную вещь: молчаливые землекопы тоже боялись - не меньше, а может, и больше, чем его краснолицый спутник. Двое оставшихся взялись за крышку. - Черт! - вначале Сергей не понял, но через секунду сообразил: крышка свободно сдвинулась с места - гвозди ее не держали. - Гроб был забит? - вопрос был явно лишним. Волков буркнул что-то непонятное и наконец приказал: - Открывайте! В голосе его почему-то прозвучала безнадежность. Кажется, он уже знал, что он увидит через секунду. Расколотые доски упали на землю, луч фонаря скользнул по истлевшим клочьям ткани, присыпанным комьями глины. Затем дернулся в сторону и вновь вернулся, словно электрический свет был способен найти то, чего там нет, и, похоже, нет уже давно. - Значит, все-таки правда... - товарищ Иванов стоял рядом и смотрел на гроб. - Не думал... - Я же предупреждал, - повторил Волков. - Его нельзя было трогать... Он же видел Большой Рубикон... - Отставить! - голос человека в плаще прозвучал словно удар бича. Комбриг вздрогнул и отвернулся. - Не паниковать! - это было уже произнесено почти шепотом. - Прикажите осмотреть гроб... Один из парней нагнулся, светя фонарем, и вдруг, вскрикнув, отскочил в сторону. Второй тоже нагнулся - и, не удержав равновесия, сполз в вырытую яму. - Сергей Павлович, прошу вас! На миг старшему лейтенанту стало холодно, затем - жарко. Он на всякий случай расстегнул кобуру и быстро перелез через ограду. От гроба пахло гнилым деревом и мокрой глиной. Кто-то подал ему фонарь. Сергей склонился, осторожно отбрасывая рукой засохшие куски глины, лежавшие на истлевшей обложке. Нет, ничего... И тут рука коснулась чего-то холодного, прямоугольной формы. Сергей быстро счистил налипшую глину. Да, он не ошибся, - это был небольшой кристалл - правильная призма, тщательно отшлифованная и ограненная. Свет фонаря приблизился, и кристалл заиграл темно-красным светом. Сергей успел заметить еще что-то сбоку: по поверхности камня шли мелкие, странные буквы, не похожие ни на русские, ни на латинские, но все же знакомые. Минуту Сергей колебался, а затем сообразил: в буквах было что-то общее с известным ему уйгурским алфавитом... - Что у вас? - голос Иванова вывел его из задумчивости. Он быстро закончил осмотр, убедился, что больше в гробу ничего нет, зажал кристалл в руке и перелез обратно через ограду. - Вот, товарищ Иванов... Больше ничего. Человек в плаще осторожно взял темно-красный кристалл и поднес к самому лицу. Волков подвинулся поближе и вдруг, охнув, отшатнулся. - Не ожидали? - голос Иванова был таким же спокойным и почему-то, как показалось Сергею, немного брезгливым. - Я тоже... Ну что ж... Прикажите навести здесь полный порядок. Составите рапорт и перешлете ко мне. Все! Волков козырнул и повернулся, чтобы отдать приказ парням с лопатами. Товарищ Иванов отошел вглубь аллеи и кивнул Сергею. Тот понял и, подойдя поближе, стал по стойке смирно. - Что ж, Сергей Павлович... - Иванов помолчал, а затем заговорил вновь. ваши подозрения оправдались. От имени правительства выражаю благодарность. Все, что видели сегодня, - забыть. Вопросы? - Что мне делать, если я его встречу? - мысль об этом приходила Сергею уже не первый раз. - Кого - его? - Косухина Степана Ивановича, - отчеканил Пустельга. В ответ послышался легкий, необидный смех: - Не думаю, что у вас появится такая возможность, товарищ старший лейтенант... Даже если вы правы... В таком случае он действительно должен быть очень далеко. Кстати, кажется товарищ Волков вам тоже советовал забыть об этом деле? - Так точно, - Сергей понял, что больше ему ничего не узнать, и решился: - Товарищ Иванов! Я по поводу этого камня... рубина. Я хочу сказать, что там есть надпись. Это какой-то восточный язык... - Вы специалист? - в голосе человека в капюшоне вновь прозвучала легкая ирония. - Ах да, вы же служили в Туркестане! В таком случае спасибо за консультацию... Он козырнул. Сергей поспешил подбросить ладонь к фуражке. Иванов повернулся, но, внезапно остановившись, заговорил, не оборачиваясь: - Чтоб вас не мучило любопытство, товарищ старший лейтенант... Это не рубин. Это вообще не камень. А оказался он здесь, потому что те, кто провернул это дело, хотели оставить нечто вроде визитной карточки. Надпись действительно на восточном языке - это бхотский, одно из тибетских наречий. Вопросы? - Н-никак... - сказать "нет" Сергей не успел. Темная фигура, стоявшая перед ним, исчезла, словно осенняя ночь поглотила странного незнакомца в плаще... Через час Пустельга вновь оказался в комнате No 317, правда на этот раз без караула у дверей. Он повалился на диван и мгновенно заснул, решив начисто забыть об этом неприятном деле. У старшего лейтенанта хватало опыта понять, что он столкнулся с тем, что обычному работнику НКВД лучше обходить стороной. Итак, все следовало забыть, и поскорее. Тем более, получи он это странное дело для расследования, установить что-либо путное Сергей едва ли смог бы. Он прекрасно понимал, как сложно искать человека, - все равно, живого или мертвого, пропавшего пятнадцать лет тому назад. Плохо было лишь одно: как бы Пустельга ни пытался забыть об увиденном, странный краснолицый комбриг и еще более непонятный человек в капюшоне едва ли забудут его самого - попавшего как кур во щип старшего лейтенанта из Ташкента. Второй визит к кадровику прошел совсем иначе. Тот, уже не обращая внимания на различные эпизоды биографии Сергея, направил его прямо к заместителю наркома. Фамилия не была названа, и Пустельга почувствовал себя совсем неуверенно. Приятно, конечно, что обыкновенного старшего лейтенанта принимает такой высокий чин, но лучше бы обойтись без этого. Впрочем; на этот раз Сергею повезло. Заместителем наркома оказался не кто иной, как сам товарищ Фриновский давний знакомый, когда-то руководивший его стажировкой в Столице. Фриновский, теперь уже комиссар госбезопасности 3-го ранга, не только узнал Пустельгу, но, казалось даже обрадовался. Во всяком случае, в его привычном: "Что стал? Садись!" - звучал тот максимум радушия, который был возможен для таких людей, как заместитель наркома внутренних дел. - Все еще старший лейтенант? - покачал он головой, бегло просмотрев документы Сергея. - Ты чего там, проштрафился? Да тебе уже пора майором быть! Пустельга искренне удивился. Его карьера шла вполне нормально, без всяких сбоев. Правда, он сам неоднократно был свидетелем внезапных "взлетов", но хорошо знал им цену, а главное - последствия... - Ну что, много басмачей поймал? Фриновский улыбался, и можно было не отвечать. Заместитель наркома, конечно, представлял, чем занимается Иностранный отдел Ташкентского отделения НКВД. - Ладно... - продолжал Фриновский. - Небось на Украину тянет, домой? Сергей поспешно кивнул, сердце екнуло и замерло. Неужели? - Нет, дорогой, не выйдет, - Фриновский покачал головой, точно его самого огорчало это обстоятельство. - Послужишь в Столице. Комнату дадим, паек... По театрам походишь... В общем, не робей, Пустельга, привыкнешь... Он постучал карандашом по крышке стола, помолчал минуту, затем закончил: - Для начала направляешься в группу майора Айзенберга. Пока рядовым сотрудником. Вопросы? Сергей даже растерялся. Уж чего-чего, а подобного он не ожидал. Было ясно, что здесь он не получит высокой должности, это не Ташкент. Но идти рядовым сотрудником в группу какого-то майора... Ему, в одинчку занимавшемуся всей иностранной агентурой в Туркестане!.. Было обидно, и Пустельга понял, что не зря его не тянуло в Столицу. - Обиделся! - понял замнаркома. - Там ты у себя был кум королю, а тут чуть ли не рядовым "наружником"... Эх ты, провинция! Ладно, слушай... Фриновский закурил и начал. Говорил он негромко, почти шепотом, и Сергею приходилось напрягаться, чтобы расслышать слова, гаснувшие в пустоте огромного кабинета: - Про твои подвиги в Ташкенте все знаю, и зря бы тебя с места не сдергивал. Группа Айзенберга - одна из самых ключевых в Главном управлении. Айзенберг занимается только одним делом, но таким, что тебе еще и не снилось. Месяц поработаешь с ним, а потом... Он замолчал, словно не решаясь закончить. Наконец заговорил вновь, но еще тише, на грани слышимости: - Потом ты его заменишь. К тому времени мы тебе кинем капитана, возглавишь группу. А за месяц ты должен полностью войти в курс дела. Учти, Айзенберг ничего не знает и знать не должен. Ты все понял? - Так точно! - выдохнул Сергей. Хотелось расспросить про саму группу, но он чувствовал: сейчас не время. - Все, - подытожил замнаркома, - иди к Айзенбергу, он в 542-й комнате. Приказ на тебя уже есть. Действуй, дзержинец! Очутившись в коридоре, Пустельга перевел дух. Хотелось посидеть где-нибудь в укромном уголке, выпить зеленого кок- чая, к которому успел привыкнуть в Ташкенте, и не спеша все обдумать. Но времени не было, и Сергей поспешил в загадочную 542-ю комнату... Дверь была приоткрыта, оттуда слышался гул голосов. Тянуло табачным дымом, да так, что отвыкший от этого зелья Сергей заранее затосковал. Он неуверенно тронул дверь рукой и заглянул внутрь. Да, здесь действительно курили. Пятеро крепких мужчин, сидели вокруг стола, уставленного стаканами с чаем. При виде Сергея, разговор смолк, и старший лейтенант поспешил отрекомендоваться по всей форме. - А, товарищ Пустельга! - высокий здоровяк с майорскими петлицами неторопливо вышел из-за стола. Фамилию он произнес правильно, и старший лейтенант сразу же почувствовал себя увереннее. - Майор Айзенберг, - продолжал здоровяк. - Ну, в курс дела вас ввели? - Никак нет! - вновь несколько упал духом Сергей. - Мне товарищ Фриновский... то есть, он сразу послал меня сюда... - Ага! Сергея посадили за стол и угостили чаем. Начало ему понравилось. - Ладно, перерыв! - решил майор. - Ну вот, товарищ старший лейтенант, вы теперь полноправный сотрудник группы "Вандея", поздравляю... Странное название резануло слух. В памяти забродили полузабытые с училищной скамьи имена и названия: Робеспьер, Марат, федераты и почему-то герцог де Шуазель... - Группа занимается поисками антисоветской террористической организации, действующей как в Столице, так и в ряде районов СССР, - продолжал Айзенберг. - По агентурным данным, эта организация носит название "Вандея" по имени французской провинции... Впрочем, думаю, пояснять не нужно? - Н-нет, насчет Вандеи я помню, - поспешно подтвердил Сергей. - В общем, наши отечественные вредители и террористы решили, как видно, подражать своим давним коллегам... Ну, группа у нас молодая, существуем мы недолго, так что вы, товарищ старший лейтенант, не опоздали... Айзенберг говорил уверенно, твердо и, одновременно, доброжелательно. Его тон понравился Сергею, да и сам майор пришелся по душе. И тут он вспомнил, что руководить группой товарищу Айзенбергу остался лишь месяц. И хорошо, если после этого пошлют куда-нибудь "на укрепление", хотя бы в тот же Ташкент... - После поговорим подробнее, ну а пока - в общих чертах, - продолжал Айзенберг, не подозревавший о размышлениях своего нового подчиненного. "Вандея" действует в трех направлениях. Первое - диверсии и террор на оборонных и народнохозяйственных объектах. Второе - распространение за пределами СССР порочащей информации о положении в стране. И третье агентурная разведка. Работают они скрытно, грамотно и очень профессионально. По мнению руководства, "Вандея" сейчас представляет наиболее серьезную опасность из всех подпольных организаций на территории СССР... Сергей ждал подробностей. Но, похоже, майор решил действительно сделать перерыв. Он отхлебнул чая и с удовольствием затянулся "Казбеком". - Товарищ майор, а если проглядеть кадры наркомата путей сообщения? Я имею в виду их сибирские отделения, а также все командировки туда за последние полгода, - вмешался один из сотрудников - худой, болезненного вида лейтенант. - Почему путей сообщения? - оживился Айзенберг, похоже, забыв о новичке. - Ну... Они же должны как-то добираться до места действия. Я бы на их месте действовал через железные дороги. - Хорошо, что вы не на их месте, - усмехнулся майор. - Этим уже занимаются, товарищ Каганович создал специальную комиссию. Если что-то будет, нам сообщат. Какие еще соображения? - Так перерыв же, Аркадий Иосифович, - заметил один из любителей чая. - Да, верно, - спохватился майор. - Вот видите, товарищ Пустельга... Похоже, майор собирался пошутить - во всяком случае, весь его вид говорил об этом - но услышать эту шутку Сергею не пришлось. Дверь - внутренняя, которая, очевидно, вела в другую комнату - отворилась, и на пороге вырос невысокий чернявый парень с мрачным нахмуренным видом. - Товарищ майор... - начал он, - товарищ майор... - Что с вами, Карабаев? - удивился Айзенберг. - Чай стынет! - Корф в Столице! - тот, кого назвали Карабаевым, произнес это на одном дыхании и, похоже, потратил на это весь наличный запас воздуха. - Что? - майор вскочил, вслед за ним - все остальные. Кто-то опрокинул стул, но никто не обратил внимание на это досадное обстоятельство. Один Сергей остался сидеть, ничего, естественно, не понимая. - Звонил Лихачев... только что... - выдавил из себя чернявый. - Корф собирается уезжать... Лихачев знает, где он... Мещанская, 8, пятнадцатая квартира... Лихачев говорит, что через час Корф... - Едем! Сватов, машину! - майор уже пришел в себя, и теперь деловито пристегивал к поясу кобуру. Кто-то, очевидно, упомянутый Сватов, уже снял телефонную трубку и кричал в нее: "Алло, алло? Коростылев, ты? В комнате закипел водоворот. Сергей поспешил отступить к стене, чтобы не мешать. Впрочем, все было готово за несколько секунд. Сотрудники проверили оружие, Сватов докричался до Коростылева, потребовав у него не одну, а целых две машины, и Айзенберг уверенно бросил: "Пошли!
1897-1921
Погиб за дело мирового пролетариата. На миг старший лейтенант решил, что ошибся. Могила того, кого он посчитал живым, - перед ним, и сомнениям, казалось, не может быть места. Он хотел сказать об этом вслух, но товарищ Иванов вновь кивнул и коротко бросил: "Начинайте!" Одинаковые парни с лопатами с неожиданной ловкостью начали перелезать через ограду, даже не подумав о запертой калитке. Волков потянул Сергея за рукав, и они отошли в сторону. Краснолицый достал пачку папирос и молча протянул Сергею. Пустельга не курил, бросив это ненужное занятие еще в колонии. Пришлось вежливо отказаться. Комбриг пожал плечами и щелкнул зажигалкой. Сергей украдкой оглянулся, пытаясь разглядеть, куда исчез тот, кто назвался Ивановым, но человек в плаще словно провалился сквозь землю. Старшему лейтенанту приходилось бывать на ночных эксгумациях, и он, не находя в этом зрелище ничего нового и интересного, предпочел отвернуться. В любом случае, тревожить могилы он не любил. К тому же, сейчас речь шла не о бандите или покончившем с собою шпионе, а о молодом красном командире, воевавшем, как и отец Сергея, на красных фронтах и так же сложившем голову за победу революции. Поэтому старший лейтенант решил просто ждать, поглядывая на неяркие осенние звезды. Волков был явно не столь терпелив. Он внимательно вглядывался в сторону копошившихся возле могилы парней, затем не выдержал и подошел поближе. Вернувшись через несколько минут, он затоптал окурок - это была уже вторая папироса подряд - и нервно хмыкнул: - Я смотрел, какая там земля. Ее не трогали много лет. Лучше всего было смолчать, но Сергей не сдержался: - Товарищ комбриг, я же не говорю, что тело находится там. - А где? - зло бросил краснолицый. - Его хоронили на глазах у сотен людей, Сергей. Мы держали пост у могилы два года! "Но почему?" - вопрос так и напрашивался, но Пустельга все же предпочел на этот раз промолчать. Надо будет - скажут. - Говорил я им! - Волков закурил третью папиросу, но, сделав лишь пару затяжек, нервно бросил ее на землю. - Говорил, что его трогать нельзя! Не послушали... Сергей окончательно понял, что дело, с которым он столкнулся, не из обычных. Похоже, товарищ Косухин, командир полка и орденоносец, погиб не от вражеской пули. Неудивительно, что товарищ Волков в свое время, то есть, очевидно, в далеком 21-м году, возражал против ликвидации этого улыбчивого парня. Но если все-таки Степан Иванович Косухин был убит, если в него всадили две разрывные пули для верности, то тут уж действительно начинался густой туман и неизвестность. Рядом послышался свист. Волков дернулся и быстро подошел к могиле. - Идите сюда, - позвал он через секунду, - скорее! Подойдя к разрытой яме, Пустельга первым делом заметил вывороченный из земли памятник. Затем черные спины расступились, на дно упал луч фонаря, и Сергей вздрогнул: из земли выступала темная крышка гроба. - Теперь осторожнее... - Волков вцепился руками в ограду, не сводя глаз со страшной ямы. Внезапно, к изумлению Сергея, он сунул руку в карман, и через мгновенье луч фонаря упал на тускло блеснувший черный ствол. - Интересно, в кого он собирается стрелять? - Сергей даже не удивился, решив лишь прибавить эту странность ко всем прочим. Лопаты сбросили землю с крышки. Снова послышался свист, на этот раз полный удивления. Волков чертыхнулся, а Сергей лишь покачал головой: по всей поверхности крышки шла широкая трещина, словно по гробу ударили чем-то тяжелым и острым, пытаясь расколоть твердое дерево. - Доставайте, только осторожно... - Волков дернул револьвером и, как сообразил Сергей, снял оружие с предохранителя. В первый раз за сегодняшний день Пустельга испугался. Нет, он не боялся мертвецов - видеть их приходилось часто, - но этот человек с револьвером, грозящий оружием полусгнившему гробу, показался ему в тот момент попросту ненормальным. Находиться рядом с таким, да еще ночью, было небезопасно, и Пустельга постарался незаметно отодвинуться в сторону. Началась возня. Пространство за оградой было узким, и крепкие парни попросту мешали друг другу. Наконец, удалось поддеть веревки, и гроб медленно выполз наружу. Кто-то притоптал землю, и мрачную находку поставили рядом с ямой, впритык к ограде. - Двоим остаться, остальные - прочь! По этой команде парни один за другим стали выбираться на дорожку. На Сергея вновь повеяло холодом, и вдруг он ощутил странную вещь: молчаливые землекопы тоже боялись - не меньше, а может, и больше, чем его краснолицый спутник. Двое оставшихся взялись за крышку. - Черт! - вначале Сергей не понял, но через секунду сообразил: крышка свободно сдвинулась с места - гвозди ее не держали. - Гроб был забит? - вопрос был явно лишним. Волков буркнул что-то непонятное и наконец приказал: - Открывайте! В голосе его почему-то прозвучала безнадежность. Кажется, он уже знал, что он увидит через секунду. Расколотые доски упали на землю, луч фонаря скользнул по истлевшим клочьям ткани, присыпанным комьями глины. Затем дернулся в сторону и вновь вернулся, словно электрический свет был способен найти то, чего там нет, и, похоже, нет уже давно. - Значит, все-таки правда... - товарищ Иванов стоял рядом и смотрел на гроб. - Не думал... - Я же предупреждал, - повторил Волков. - Его нельзя было трогать... Он же видел Большой Рубикон... - Отставить! - голос человека в плаще прозвучал словно удар бича. Комбриг вздрогнул и отвернулся. - Не паниковать! - это было уже произнесено почти шепотом. - Прикажите осмотреть гроб... Один из парней нагнулся, светя фонарем, и вдруг, вскрикнув, отскочил в сторону. Второй тоже нагнулся - и, не удержав равновесия, сполз в вырытую яму. - Сергей Павлович, прошу вас! На миг старшему лейтенанту стало холодно, затем - жарко. Он на всякий случай расстегнул кобуру и быстро перелез через ограду. От гроба пахло гнилым деревом и мокрой глиной. Кто-то подал ему фонарь. Сергей склонился, осторожно отбрасывая рукой засохшие куски глины, лежавшие на истлевшей обложке. Нет, ничего... И тут рука коснулась чего-то холодного, прямоугольной формы. Сергей быстро счистил налипшую глину. Да, он не ошибся, - это был небольшой кристалл - правильная призма, тщательно отшлифованная и ограненная. Свет фонаря приблизился, и кристалл заиграл темно-красным светом. Сергей успел заметить еще что-то сбоку: по поверхности камня шли мелкие, странные буквы, не похожие ни на русские, ни на латинские, но все же знакомые. Минуту Сергей колебался, а затем сообразил: в буквах было что-то общее с известным ему уйгурским алфавитом... - Что у вас? - голос Иванова вывел его из задумчивости. Он быстро закончил осмотр, убедился, что больше в гробу ничего нет, зажал кристалл в руке и перелез обратно через ограду. - Вот, товарищ Иванов... Больше ничего. Человек в плаще осторожно взял темно-красный кристалл и поднес к самому лицу. Волков подвинулся поближе и вдруг, охнув, отшатнулся. - Не ожидали? - голос Иванова был таким же спокойным и почему-то, как показалось Сергею, немного брезгливым. - Я тоже... Ну что ж... Прикажите навести здесь полный порядок. Составите рапорт и перешлете ко мне. Все! Волков козырнул и повернулся, чтобы отдать приказ парням с лопатами. Товарищ Иванов отошел вглубь аллеи и кивнул Сергею. Тот понял и, подойдя поближе, стал по стойке смирно. - Что ж, Сергей Павлович... - Иванов помолчал, а затем заговорил вновь. ваши подозрения оправдались. От имени правительства выражаю благодарность. Все, что видели сегодня, - забыть. Вопросы? - Что мне делать, если я его встречу? - мысль об этом приходила Сергею уже не первый раз. - Кого - его? - Косухина Степана Ивановича, - отчеканил Пустельга. В ответ послышался легкий, необидный смех: - Не думаю, что у вас появится такая возможность, товарищ старший лейтенант... Даже если вы правы... В таком случае он действительно должен быть очень далеко. Кстати, кажется товарищ Волков вам тоже советовал забыть об этом деле? - Так точно, - Сергей понял, что больше ему ничего не узнать, и решился: - Товарищ Иванов! Я по поводу этого камня... рубина. Я хочу сказать, что там есть надпись. Это какой-то восточный язык... - Вы специалист? - в голосе человека в капюшоне вновь прозвучала легкая ирония. - Ах да, вы же служили в Туркестане! В таком случае спасибо за консультацию... Он козырнул. Сергей поспешил подбросить ладонь к фуражке. Иванов повернулся, но, внезапно остановившись, заговорил, не оборачиваясь: - Чтоб вас не мучило любопытство, товарищ старший лейтенант... Это не рубин. Это вообще не камень. А оказался он здесь, потому что те, кто провернул это дело, хотели оставить нечто вроде визитной карточки. Надпись действительно на восточном языке - это бхотский, одно из тибетских наречий. Вопросы? - Н-никак... - сказать "нет" Сергей не успел. Темная фигура, стоявшая перед ним, исчезла, словно осенняя ночь поглотила странного незнакомца в плаще... Через час Пустельга вновь оказался в комнате No 317, правда на этот раз без караула у дверей. Он повалился на диван и мгновенно заснул, решив начисто забыть об этом неприятном деле. У старшего лейтенанта хватало опыта понять, что он столкнулся с тем, что обычному работнику НКВД лучше обходить стороной. Итак, все следовало забыть, и поскорее. Тем более, получи он это странное дело для расследования, установить что-либо путное Сергей едва ли смог бы. Он прекрасно понимал, как сложно искать человека, - все равно, живого или мертвого, пропавшего пятнадцать лет тому назад. Плохо было лишь одно: как бы Пустельга ни пытался забыть об увиденном, странный краснолицый комбриг и еще более непонятный человек в капюшоне едва ли забудут его самого - попавшего как кур во щип старшего лейтенанта из Ташкента. Второй визит к кадровику прошел совсем иначе. Тот, уже не обращая внимания на различные эпизоды биографии Сергея, направил его прямо к заместителю наркома. Фамилия не была названа, и Пустельга почувствовал себя совсем неуверенно. Приятно, конечно, что обыкновенного старшего лейтенанта принимает такой высокий чин, но лучше бы обойтись без этого. Впрочем; на этот раз Сергею повезло. Заместителем наркома оказался не кто иной, как сам товарищ Фриновский давний знакомый, когда-то руководивший его стажировкой в Столице. Фриновский, теперь уже комиссар госбезопасности 3-го ранга, не только узнал Пустельгу, но, казалось даже обрадовался. Во всяком случае, в его привычном: "Что стал? Садись!" - звучал тот максимум радушия, который был возможен для таких людей, как заместитель наркома внутренних дел. - Все еще старший лейтенант? - покачал он головой, бегло просмотрев документы Сергея. - Ты чего там, проштрафился? Да тебе уже пора майором быть! Пустельга искренне удивился. Его карьера шла вполне нормально, без всяких сбоев. Правда, он сам неоднократно был свидетелем внезапных "взлетов", но хорошо знал им цену, а главное - последствия... - Ну что, много басмачей поймал? Фриновский улыбался, и можно было не отвечать. Заместитель наркома, конечно, представлял, чем занимается Иностранный отдел Ташкентского отделения НКВД. - Ладно... - продолжал Фриновский. - Небось на Украину тянет, домой? Сергей поспешно кивнул, сердце екнуло и замерло. Неужели? - Нет, дорогой, не выйдет, - Фриновский покачал головой, точно его самого огорчало это обстоятельство. - Послужишь в Столице. Комнату дадим, паек... По театрам походишь... В общем, не робей, Пустельга, привыкнешь... Он постучал карандашом по крышке стола, помолчал минуту, затем закончил: - Для начала направляешься в группу майора Айзенберга. Пока рядовым сотрудником. Вопросы? Сергей даже растерялся. Уж чего-чего, а подобного он не ожидал. Было ясно, что здесь он не получит высокой должности, это не Ташкент. Но идти рядовым сотрудником в группу какого-то майора... Ему, в одинчку занимавшемуся всей иностранной агентурой в Туркестане!.. Было обидно, и Пустельга понял, что не зря его не тянуло в Столицу. - Обиделся! - понял замнаркома. - Там ты у себя был кум королю, а тут чуть ли не рядовым "наружником"... Эх ты, провинция! Ладно, слушай... Фриновский закурил и начал. Говорил он негромко, почти шепотом, и Сергею приходилось напрягаться, чтобы расслышать слова, гаснувшие в пустоте огромного кабинета: - Про твои подвиги в Ташкенте все знаю, и зря бы тебя с места не сдергивал. Группа Айзенберга - одна из самых ключевых в Главном управлении. Айзенберг занимается только одним делом, но таким, что тебе еще и не снилось. Месяц поработаешь с ним, а потом... Он замолчал, словно не решаясь закончить. Наконец заговорил вновь, но еще тише, на грани слышимости: - Потом ты его заменишь. К тому времени мы тебе кинем капитана, возглавишь группу. А за месяц ты должен полностью войти в курс дела. Учти, Айзенберг ничего не знает и знать не должен. Ты все понял? - Так точно! - выдохнул Сергей. Хотелось расспросить про саму группу, но он чувствовал: сейчас не время. - Все, - подытожил замнаркома, - иди к Айзенбергу, он в 542-й комнате. Приказ на тебя уже есть. Действуй, дзержинец! Очутившись в коридоре, Пустельга перевел дух. Хотелось посидеть где-нибудь в укромном уголке, выпить зеленого кок- чая, к которому успел привыкнуть в Ташкенте, и не спеша все обдумать. Но времени не было, и Сергей поспешил в загадочную 542-ю комнату... Дверь была приоткрыта, оттуда слышался гул голосов. Тянуло табачным дымом, да так, что отвыкший от этого зелья Сергей заранее затосковал. Он неуверенно тронул дверь рукой и заглянул внутрь. Да, здесь действительно курили. Пятеро крепких мужчин, сидели вокруг стола, уставленного стаканами с чаем. При виде Сергея, разговор смолк, и старший лейтенант поспешил отрекомендоваться по всей форме. - А, товарищ Пустельга! - высокий здоровяк с майорскими петлицами неторопливо вышел из-за стола. Фамилию он произнес правильно, и старший лейтенант сразу же почувствовал себя увереннее. - Майор Айзенберг, - продолжал здоровяк. - Ну, в курс дела вас ввели? - Никак нет! - вновь несколько упал духом Сергей. - Мне товарищ Фриновский... то есть, он сразу послал меня сюда... - Ага! Сергея посадили за стол и угостили чаем. Начало ему понравилось. - Ладно, перерыв! - решил майор. - Ну вот, товарищ старший лейтенант, вы теперь полноправный сотрудник группы "Вандея", поздравляю... Странное название резануло слух. В памяти забродили полузабытые с училищной скамьи имена и названия: Робеспьер, Марат, федераты и почему-то герцог де Шуазель... - Группа занимается поисками антисоветской террористической организации, действующей как в Столице, так и в ряде районов СССР, - продолжал Айзенберг. - По агентурным данным, эта организация носит название "Вандея" по имени французской провинции... Впрочем, думаю, пояснять не нужно? - Н-нет, насчет Вандеи я помню, - поспешно подтвердил Сергей. - В общем, наши отечественные вредители и террористы решили, как видно, подражать своим давним коллегам... Ну, группа у нас молодая, существуем мы недолго, так что вы, товарищ старший лейтенант, не опоздали... Айзенберг говорил уверенно, твердо и, одновременно, доброжелательно. Его тон понравился Сергею, да и сам майор пришелся по душе. И тут он вспомнил, что руководить группой товарищу Айзенбергу остался лишь месяц. И хорошо, если после этого пошлют куда-нибудь "на укрепление", хотя бы в тот же Ташкент... - После поговорим подробнее, ну а пока - в общих чертах, - продолжал Айзенберг, не подозревавший о размышлениях своего нового подчиненного. "Вандея" действует в трех направлениях. Первое - диверсии и террор на оборонных и народнохозяйственных объектах. Второе - распространение за пределами СССР порочащей информации о положении в стране. И третье агентурная разведка. Работают они скрытно, грамотно и очень профессионально. По мнению руководства, "Вандея" сейчас представляет наиболее серьезную опасность из всех подпольных организаций на территории СССР... Сергей ждал подробностей. Но, похоже, майор решил действительно сделать перерыв. Он отхлебнул чая и с удовольствием затянулся "Казбеком". - Товарищ майор, а если проглядеть кадры наркомата путей сообщения? Я имею в виду их сибирские отделения, а также все командировки туда за последние полгода, - вмешался один из сотрудников - худой, болезненного вида лейтенант. - Почему путей сообщения? - оживился Айзенберг, похоже, забыв о новичке. - Ну... Они же должны как-то добираться до места действия. Я бы на их месте действовал через железные дороги. - Хорошо, что вы не на их месте, - усмехнулся майор. - Этим уже занимаются, товарищ Каганович создал специальную комиссию. Если что-то будет, нам сообщат. Какие еще соображения? - Так перерыв же, Аркадий Иосифович, - заметил один из любителей чая. - Да, верно, - спохватился майор. - Вот видите, товарищ Пустельга... Похоже, майор собирался пошутить - во всяком случае, весь его вид говорил об этом - но услышать эту шутку Сергею не пришлось. Дверь - внутренняя, которая, очевидно, вела в другую комнату - отворилась, и на пороге вырос невысокий чернявый парень с мрачным нахмуренным видом. - Товарищ майор... - начал он, - товарищ майор... - Что с вами, Карабаев? - удивился Айзенберг. - Чай стынет! - Корф в Столице! - тот, кого назвали Карабаевым, произнес это на одном дыхании и, похоже, потратил на это весь наличный запас воздуха. - Что? - майор вскочил, вслед за ним - все остальные. Кто-то опрокинул стул, но никто не обратил внимание на это досадное обстоятельство. Один Сергей остался сидеть, ничего, естественно, не понимая. - Звонил Лихачев... только что... - выдавил из себя чернявый. - Корф собирается уезжать... Лихачев знает, где он... Мещанская, 8, пятнадцатая квартира... Лихачев говорит, что через час Корф... - Едем! Сватов, машину! - майор уже пришел в себя, и теперь деловито пристегивал к поясу кобуру. Кто-то, очевидно, упомянутый Сватов, уже снял телефонную трубку и кричал в нее: "Алло, алло? Коростылев, ты? В комнате закипел водоворот. Сергей поспешил отступить к стене, чтобы не мешать. Впрочем, все было готово за несколько секунд. Сотрудники проверили оружие, Сватов докричался до Коростылева, потребовав у него не одну, а целых две машины, и Айзенберг уверенно бросил: "Пошли!