– А если выберемся?
– Десять золотых в месяц и особо – за победу, – будничным тоном поведал чиновник. – Ну что, по рукам?
Лис молча кивнул. А куда деваться? Больше он ничего не умел.
– Вот и славно! – оживился секретарь, доставая из-под стола оплетенную лозой бутыль. Споро разлив вишневую наливку по вместительным бокалам, выточенным из темно-зеленого камня, он предложил: – За удачу! – и, не дожидаясь гостя, одним глотком осушил свою посудину.
Лис, промычав в ответ что-то невразумительное, из вежливости сделал небольшой глоток.
– А варранга зачем с собой взял? – пыхнув трубкой, хозяин кабинета вальяжно откинулся на спинку кресла и по-свойски подмигнул: – Учить будешь? – и, встретив непонимающий взгляд, снисходительно махнул рукой: – Пустое, еще никому не удавалось… Знаешь, сколько стоит хороший дрессировщик? Всю нашу гильдию можно купить с потрохами.
Нацедив себе из бутыли, он с непонятной горячностью продолжил:
– Многих я повидал на своем веку: и игроков хороших, и тренеров. И в Имперской лиге двое моих учеников играли… Не веришь?! – Секретарь гордо расправил плечи. – Я и сам в трех матчах участвовал – на замену выходил…
Залихватски опрокинув бокал, он пьяно вскинулся:
– По глазам вижу: сомневаешься… А зря. Если бы не сломали… – показав изуродованную руку, секретарь тяжело вздохнул: – Если б не бесов варранг, не в этой бы дыре я сейчас прозябал.
Щенок, весь разговор спокойно пролежавший у ног, глухо зарычал и приподнялся. Лис успокаивающе потрепал его по холке и осторожно спросил:
– А как там – в Имперской лиге?
– Попадешь в тройку – получишь особое приглашение на игру, – загадочно усмехнулся секретарь. – Это не наше боло, забава для черни… – огорченно щелкнув языком, он вслух забормотал: – И дернул меня нечистый в игроки податься. За славой погнался. Нет бы в школу магов поступить, глядишь, и выбился бы в помощники. Были же задатки… А там и до имперского тренера рукой подать.
Лис удивленно приподнял бровь:
– А что, только маги могут тренировать в лиге?
– А как ты Паутину игры плести будешь? – изумился секретарь и вновь повторил: – Это не наше боло… – глубоко затянувшись, он пустил дым колечком и задумчиво произнес: – Есть, правда, одна легенда. Старики рассказывают, что лет двести назад был тренер без магических способностей. И даже выигрывал что-то. Но… – секунду помолчав, строго закончил: – Ты выбрось эти мысли из головы, мы для лиги – мясо. Имперских игроков с детства тренируют, по нескольку наставников у каждого. Не одну тысячу золотых тратят на обучение.
Умолкнув, хозяин кабинета несколько минут покачивался в кресле, попеременно потягивая трубку и вино. Молчал и Лис, переваривая информацию. Наконец оторвавшись от раздумий, секретарь гильдии испытующе взглянул на гостя:
– Не передумал? – Дождавшись утвердительного кивка, он извлек из ящика стола договор: – Тогда подписывай…
Покинув кабинет с тремя золотыми аванса и жетоном наставника в кармане, Лис неторопливо направился к месту новой службы. Привычной и обыденной службы тренером. Так ему казалось, во всяком случае.
Глава шестая
Глава седьмая
– Десять золотых в месяц и особо – за победу, – будничным тоном поведал чиновник. – Ну что, по рукам?
Лис молча кивнул. А куда деваться? Больше он ничего не умел.
– Вот и славно! – оживился секретарь, доставая из-под стола оплетенную лозой бутыль. Споро разлив вишневую наливку по вместительным бокалам, выточенным из темно-зеленого камня, он предложил: – За удачу! – и, не дожидаясь гостя, одним глотком осушил свою посудину.
Лис, промычав в ответ что-то невразумительное, из вежливости сделал небольшой глоток.
– А варранга зачем с собой взял? – пыхнув трубкой, хозяин кабинета вальяжно откинулся на спинку кресла и по-свойски подмигнул: – Учить будешь? – и, встретив непонимающий взгляд, снисходительно махнул рукой: – Пустое, еще никому не удавалось… Знаешь, сколько стоит хороший дрессировщик? Всю нашу гильдию можно купить с потрохами.
Нацедив себе из бутыли, он с непонятной горячностью продолжил:
– Многих я повидал на своем веку: и игроков хороших, и тренеров. И в Имперской лиге двое моих учеников играли… Не веришь?! – Секретарь гордо расправил плечи. – Я и сам в трех матчах участвовал – на замену выходил…
Залихватски опрокинув бокал, он пьяно вскинулся:
– По глазам вижу: сомневаешься… А зря. Если бы не сломали… – показав изуродованную руку, секретарь тяжело вздохнул: – Если б не бесов варранг, не в этой бы дыре я сейчас прозябал.
Щенок, весь разговор спокойно пролежавший у ног, глухо зарычал и приподнялся. Лис успокаивающе потрепал его по холке и осторожно спросил:
– А как там – в Имперской лиге?
– Попадешь в тройку – получишь особое приглашение на игру, – загадочно усмехнулся секретарь. – Это не наше боло, забава для черни… – огорченно щелкнув языком, он вслух забормотал: – И дернул меня нечистый в игроки податься. За славой погнался. Нет бы в школу магов поступить, глядишь, и выбился бы в помощники. Были же задатки… А там и до имперского тренера рукой подать.
Лис удивленно приподнял бровь:
– А что, только маги могут тренировать в лиге?
– А как ты Паутину игры плести будешь? – изумился секретарь и вновь повторил: – Это не наше боло… – глубоко затянувшись, он пустил дым колечком и задумчиво произнес: – Есть, правда, одна легенда. Старики рассказывают, что лет двести назад был тренер без магических способностей. И даже выигрывал что-то. Но… – секунду помолчав, строго закончил: – Ты выбрось эти мысли из головы, мы для лиги – мясо. Имперских игроков с детства тренируют, по нескольку наставников у каждого. Не одну тысячу золотых тратят на обучение.
Умолкнув, хозяин кабинета несколько минут покачивался в кресле, попеременно потягивая трубку и вино. Молчал и Лис, переваривая информацию. Наконец оторвавшись от раздумий, секретарь гильдии испытующе взглянул на гостя:
– Не передумал? – Дождавшись утвердительного кивка, он извлек из ящика стола договор: – Тогда подписывай…
Покинув кабинет с тремя золотыми аванса и жетоном наставника в кармане, Лис неторопливо направился к месту новой службы. Привычной и обыденной службы тренером. Так ему казалось, во всяком случае.
Глава шестая
Сай-Дор, столица Империи, темница «Плач вдовы»,
пятый день месяца харризан
«Может, хватит уже быковать? – сварливо брюзжал Зануда. – Не пора ли за ум взяться?»
«Он первый начал, – недовольно буркнул Вовка, вспомнив детсадовскую отмазку».
«Какая разница: первый, последний?! Ты в чужом мире, здесь ты Никто и звать тебя Никак. За такие фокусы можно и головы лишиться. Стражу зачем избил?»
«А че они? – привел железобетонный довод Вовка».
«Отомстят! – пригрозил Зануда».
«За… мучаются пыль глотать! – В мрачном ответе прозвучала нешуточная угроза. – Мочил этих козлов и буду мочить!.. В сортире».
Мысленная беседа прервалась испуганным писком, раздавшимся из груды соломы в углу небольшой – шагов пять на пять – тюремной камеры. Гранитные своды темницы, истекающие крупными каплями подземной сырости, едва различались в мерцании оплывшей свечи. Вовка приподнялся с лежанки и встретил удивленный взгляд ярко-синих глаз, принадлежащих худенькому мальчугану лет пятнадцати-шестнадцати. Встряхнув копной густых черных волос, остриженных вровень с хрупкими плечами, мальчишка раздвинул пухлые губы в несмелой улыбке, обнажив белоснежные зубы.
– Ты кто, братишка? – дружелюбно спросил Вовка.
– Ян… – почему-то шепотом ответил мальчуган.
– За что тебя замели?
Глаза мальчишки наполнились слезами, а нос предательски хлюпнул. Дрожащим голосом он начал свой рассказ:
– Сам я родом из Алавии, а сюда бежал через северные перевалы Диких гор. Герцог Юсуф поднял восстание и захватил власть в княжестве. Всех преданных престолу он казнил, а за теми, кто сумел скрыться, идет охота…
– Что-то я не въехал, а менты куда смотрят? – поразился Вовка. – Или у вас так принято, резать всех по беспределу?
Горестно вздохнув, мальчишка накрутил на палец прядь волос.
– Я сам не понимаю, почему молчит император, – честно признался он и продолжил, глухо роняя фразы: – Три дня мы прятались в ожидании гвардейского легиона, но так и не дождались… Мою семью вырезали под корень и помощи мне ждать неоткуда. В столице я хотел укрыться у своего дяди, но по дороге на нас напали разбойники и убили всех слуг. Мне вновь удалось бежать, но без гроша в кармане и подорожной грамоты ты никто. Когда добрался до столицы, местная стража арестовала за бродяжничество, и теперь меня ждет рабство. Денег, чтобы заплатить штраф в пять золотых, у меня нет.
Вовка подошел к мальчишке, обнял его за плечи и крепко прижал к груди. Ласково потрепав спутанную шевелюру, успокаивающе произнес, внутренне содрогаясь от нахлынувшей ярости:
– Не кипешуй, пацан, деньги не проблема. За вшивых пять монет продавать в рабство?! Да здесь мозги надо кой-кому вправить, в хлам оборзели, отморозки!
– А как тебя звать, добрый человек? – доверчиво стрельнул глазищами мальчуган.
– Вовка, – с небольшой заминкой ответил браток.
– Вокка? – удивленно переспросил Ян и вновь зашмыгал носом, размазывая слезы грязным рукавом.
Сквозь приглушенные рыдания с трудом пробился голос Зануды, прозвучавший с угрюмым предостережением:
«Смотри, чтобы тебе самому мозги не вправили… Слышишь топот в коридоре?»
– Шура, не стучите лысиной по паркету! – с веселой злостью прорычал Вовка и бережно отстранил мальчишку: – Спрячься под лежанку и не высовывайся! Ща здесь будет небольшое бодалово.
Скинув с себя кожаную курку, он резко обернулся на скрежещущий звук открывающейся двери. В освещенном проеме появились силуэты тюремных надзирателей. Первым в камеру вошел, поигрывая короткой дубинкой, мордатый детина с наглым взглядом мутных от похмелья глаз. Следом ввалилось еще трое.
– Порезвимся? – с ухмылкой предложил детина.
– Давай! – охотно согласился Вовка и, поднырнув под удар дубинки, впечатал лоб в подбородок надзирателя.
Мрачное узилище взорвалось криками боли, проклятиями и звучными шлепками ударов. Через некоторое время численный перевес противника привел к закономерному исходу: руки буйному постояльцу крепко связали за спиной, а сам он с туго затянутой на шее веревкой угрюмо взирал на приближающегося детину. Второй конец веревки, перекинутый через дубовую балку, держали двое надзирателей.
– Порезвимся? – злобно прищурив неповрежденный глаз, прохрипел мордатый и с опаской шагнул вперед.
– Давай… – просипел полузадушенный Вовка, с силой отталкиваясь от каменного пола.
Сдвоенный удар ногами в челюсть отбросил хрустнувшее шейными позвонками тело к двери тюремной камеры. Резкий рывок веревки окончательно передавил захрипевшее напоследок горло, и свет в Вовкиных глазах потух. Чубайсы долбаные! – мелькнула напоследок угасающая мысль.
– Что ж ты, сын мой, сразу не показал свой знак? – по-отечески пожурил Вовку сухощавый тип в монашеской рясе. – Люди Тайного Канцлера не в нашей юрисдикции, и к тебе претензий нет… Ступай себе с миром и не греши более.
Вовка зябко поежился. Колодезная вода, как известно, лечит нокаут, но три ведра – это слишком. Мокрая одежда липнет к телу – холодно и мерзко. Даже пылающий злобой взор тюремного следака не греет.
– Золото… – боднув тяжелым взглядом, жестко потребовал Вовка.
– Ах да, совсем забыл! – с нескрываемой издевкой воскликнул монах и небрежно швырнул на стол изрядно похудевший мешочек.
Вовка двумя пальцами приподнял кошель за края. На потемневшую от времени и сырости деревянную поверхность сиротливо выкатился пяток монет. Он сгреб их в кулак, подбросил в воздух и, ловко перехватив, с силой припечатал к столу.
– Мальчишку я забираю с собой… Это штраф за бродяжничество.
– Похвальное деяние… – безразлично пожав плечами, монах вытащил из рукава пергаментный свиток и злорадно пояснил: – Тебя, сын мой, вызывает на дуэль граф Фензель.
Вовка сунул свиток в карман не читая.
– Зачем тебе этот бродяга? – неожиданно спросил монах. Резко спросил, словно выстрелил.
– А почем опиум для народа? – мгновенно отреагировал Вовка.
С минуту они буравили друг друга испепеляющими взглядами.
– Ступай! – раздраженно махнул рукой монах, догадавшись, что вразумительного ответа не дождется.
– Будь здоров, не кашляй! И не ешь на ночь сырые помидоры.
Небрежно брошенная фраза, прозвучавшая с легкой угрозой, настигла уже на пороге:
– Я думаю, что мы еще встретимся, сын мой.
– Да хоть каждый день, батя! – беспечно ухмыльнулся Вовка и, сделав на прощание «козу», от души хлопнул дверью.
Каземат покинули ближе к вечеру: бюрократия от среды обитания не зависит. Оглядев себя в лучах заходящего солнца, недавние узники весело расхохотались: Вовкина одежда выглядела чуть лучше лохмотьев мальчишки.
– Куда двинем?
– К дяде! – безапелляционно заявил мальчишка. – Он живет в нескольких кварталах отсюда.
– Что же ты ему маляву не передал? – удивился Вовка.
– Чего не сделал? – с не меньшим изумлением переспросил Ян.
– Весточку не переправил, – поправился попаданец.
– У герцога везде свои люди, – нехотя пояснил мальчишка. – И себя бы не спас, и дядю подвел бы под угрозу.
Темнело быстро. Солнце скрылось за вершинами гор, багровые отблески, прорывающиеся сквозь облака, осветили сумрачную улицу. В вечерний город крадучись пробиралась прохлада короткой ночи жаркого лета. Булыжная мостовая предательски разносила звуки шагов припозднившихся прохожих. Недолгий путь привел товарищей по несчастью к воротам двухэтажного особняка, скрытого за раскидистыми деревьями, растущими вдоль узкой улочки.
Дядя оказался невысоким толстячком с роскошными бакенбардами и хитрым настороженным взглядом беспокойно бегающих глаз. При виде мальчишки он испуганно ойкнул:
– Ва…
Ян предостерегающе приложил палец к губам и, кинув виноватый взгляд на Вовку, быстро сказал:
– Все расспросы предлагаю отложить на завтра. Сейчас нам необходимо помыться и сменить одежду… И еще, прикажи накрыть ужин, мы изрядно проголодались.
В голосе мальчишки неожиданно появилась властность. Дядя почтительно кивнул и отдал необходимые распоряжения возникшим из ниоткуда слугам. Спустя несколько минут Вовка лежал в небольшом бассейне, наполненном горячей водой. Две смуглые служанки, одетые только в набедренные повязки, кокетливо стреляя глазками, отмывали гостя от грязи. Стройные полуобнаженные девичьи тела мелькали перед взором разомлевшего братка, погружая его в состояние блаженной неги.
«Тебе какая больше нравится?» – мысленно обратился он к своему второму «я».
Зануда предостерегающе зашипел. Вовка с трудом поднял непослушные веки: в дверях стоял Ян. В широко распахнутых глазах: смущение, непонятный гнев и ледяное презрение. Уперев руки в бока, мальчишка высокомерно тряхнул подстриженной челкой и холодно произнес:
– Хватит нежиться, ужин стынет, все тебя только ждут.
Не слушая ответа, он круто развернулся и выскочил из ванной комнаты, с треском захлопнув дверь. Вовка с ленивым интересом отметил чудесное преображение мальчишки. Жаль, что пацан не девка, подумалось вдруг. Отдался бы сразу и сопротивляться не стал.
«Я всегда говорил, что ты идиот!» – как обычно непрошено влез Зануда.
«Да пошел ты!» – привычно буркнул Вовка, с кряхтеньем выбираясь из бассейна.
Накинув на себя расшитый халат, он с сожалением покосился на служанок и побрел на ужин. Беззлобно отвесив легкий пинок лохматой болонке, с яростным лаем выскочившей из-за поворота, гость ввалился в ярко освещенную столовую.
– Барон Глен, – церемонно представился дядя.
– Бригадир Троцкий, – недолго думая брякнул Вовка.
Барон, угодливо хихикнув, заговорщицки оглянулся по сторонам и понизил голос:
– Все понимаю – тайная служба.
– Базаров нет, – важно надул щеки попаданец. – Я тут у вас типа резидент.
– Не беспокойтесь: эти стены умеют хранить чужие секреты, – занервничал хозяин.
– Имей в виду: у нас руки длинные! – явно к месту вспомнилась киношная фраза. – Сечешь фишку? – продолжал нагонять жути Вовка. Благосклонно кивнув расторопному слуге, подавшему бокал с вином, он произнес единственно известный ему приличный тост: – Вздрогнем!
Послушно вздрогнув, барон поспешно переменил опасную тему:
– Я слышал, что завтра вам предстоит дуэль?
– Угу, – вежливо подтвердил Вовка.
– И кто ваш противник?
– Хрензель какой-то.
Мальчишка побледнел, а барон испугано ойкнул. Повадки хозяина начали реально напрягать – не мужик, а какая-то институтка. И взгляд, как у шныря вокзального, того и гляди сопрет чего-нибудь. Вовка гневно засопел.
– Граф Фензель – непобедимый турнирный боец, – торопливо внес пояснение перепуганный барон. – Против него у вас нет ни единого шанса… Кто-то очень хочет вашей гибели.
– Хотелка обломится! – беззвучно процедил Вовка и бесцеремонно пододвинул к себе блюдо с запеченным гусем. На любую экстремальную ситуацию его организм реагировал одинаково: есть хотелось до безумия. Предстоящий поединок при таких раскладах казался чем-то далеким и несущественным.
После ужина Ян потащил его в оружейную. Пока подбирали доспех, Вовка вполуха слушал короткую лекцию о конном поединке на турнирных копьях – его опыт верховой езды ограничивался парой вылазок в ночное в далеком детстве.
Невзирая на яростное сопротивление мальчишки, в качестве второго оружия он выбрал двуручный меч: за неимением горничной имеют кухарку. От земной поговорки Ян смущенно вспыхнул, и Вовка с ухмылкой пояснил: фехтовать он все равно не умеет, а эта сабелька выглядит внушительно. Хоть что-то, в общем. Утром, плотно позавтракав, они двинулись на ристалище.
Яркое солнце прогрело воздух, и Вовка моментально вспотел в толстом, ватном поддоспешнике. Зеленая поляна быстро заполнилась зрителями, встречающими бойцов радостными подбадривающими криками. Впереди оставалось еще три пары поединщиков, и Ян торопливо давал последние наставления. Бросив обреченный взгляд на ристалище, мальчишка тяжело вздохнул:
– Тебе пора!
Двое слуг сноровисто облачили самоубийцу в гору бронированного железа. С трудом взгромоздившись в седло, Вовка ободряюще подмигнул приунывшему Яну. Мальчишка неожиданно всхлипнул и умоляюще попросил:
– Вокка, пожалуйста, не вздумай погибать!
– Фигня война, главное маневры!
Бравурный тон совершенно не вязался с противным холодком, змейкой скользнувшим вдоль позвоночника. Да и маневр напомнил зигзаг противолодочного корабля, а не торжественный выезд победителя: получив латной перчаткой увесистый шлепок по крупу, вороной конь резво шарахнулся в сторону. Сбив с ног разносчика сладостей, строптивая скотина шустро сиганула обратно.
Прошептав ей (или ему) на ухо пару ласковых, Вовка под хохот зрителей подъехал к разноцветной ленте, преграждающей путь на поляну. Неожиданно засвербило в носу: войлочная шапочка, надетая под шлем, пробудила старую аллергию на шерсть.
– Как вас представлять? – новоявленного рыцаря встретил вопросом расфуфыренный павлином герольд.
– Крылатым ужасом, летящим в ночи! – съязвил Вовка.
Бросив на него безумный взгляд, герольд поспешил к центру, роняя на ходу перья.
«Ты сам понял, что сказал?» – всполошился Зануда.
«А че такого? – искренне удивился Вовка. – Я не баба, чтоб меня представлять».
«Ты безнадежен! – тяжело вздохнул внутренний голос. – Конферансье имел в виду – объявлять».
«А-а… – без капли сожаления протянул Вовка и смачно сплюнул на землю. – Я не виноват, что он такой тупой».
По левую руку возвышалась трибуна для знати. В уютных креслах за зрелищем наблюдали вельможи, богатые торговцы, их жены и любовницы. Графа Фензеля они встретили громкими аплодисментами. Справа толпился ремесленный люд, пронзительным свистом поддержавший Вовку. Раздался звук горна, и герольд торжественно возвестил:
– Славный рыцарь граф Фензель из Алавии бросает вызов вампиру, пожелавшему остаться неизвестным… Личные мотивы предполагают поединок до гибели одного из рыцарей… в смысле упырей… тьфу ты, поединщиков!
При последних словах трибуны радостно взвыли.
– Ап-чхи! – ухнул в ответ Вовка.
Это в кино рыцарские поединки начинаются с дружеских объятий в центре ристалища. Лишь после этого соперники разъезжаются в разные стороны и по сигналу устремляются навстречу друг другу. В этом мире все происходило иначе. Едва отзвучал пронзительный рожок, как граф, пришпорив своего скакуна, с ходу перешел в галоп. С оскаленной конской морды срывались хлопья пены, а разноцветные перья на кончике шлема весело развевались под напором ветра. Красивое зрелище, если смотреть на него со стороны.
– Твою ма-а-ап-чхи! – выдал очередную порцию бацилл Вовка.
Вороной конь вздрогнул крупной дрожью и боком двинулся вперед, опасливо кося одним глазом на всадника. Кончик копья нарисовал замысловатую восьмерку, пугливая скотина подкинула зад, и свежеиспеченный рыцарь начал потихоньку сползать с седла, кренясь на левую сторону. На трибунах раздался издевательский свист.
Когда расстояние между бойцами сократилось до нескольких ярдов, Вовка оглушительно чихнул в третий раз. Бронированная голова описала выверенную дугу и с гулким звоном врезалась промеж ушей несчастного животного. Бедный конь припал на передние ноги. Неудачливый всадник, благополучно разминувшись с наконечником копья соперника, по инерции пролетел вперед. Его собственное турнирное орудие, вычертив прощальную синусоиду, тяжелым хвостовиком ухнуло по забралу графа, выбив того из седла.
– Бой будет продолжен на мечах! – растерянный герольд озвучил решение в оглушительной тишине.
Вовка с трудом доковылял до собственного шатра и оглох от радостного визга. Ян повис у него на шее и, не скрывая слез, исступленно повторял:
– Живой, хвала Дремлющему, живой! Ты победил графа?
– По очкам, – мрачно буркнул Вовка, сдирая потные доспехи.
– Это как? – опешил мальчишка.
– Меч приготовь! – раздражено приказал браток, опрокидывая на себя ведро ледяной колодезной воды.
– Меч?! – упавшим голосом повторил Ян. – Так ты его не убил?
– Живой, сука! – озабоченно подтвердил Вовка. – Как один знакомый братан из Мавзолея.
– Ты сейчас о чем говоришь, Вокка?
Вовка не стал вдаваться в подробности. Растеревшись докрасна полотенцем, он натянул спортивные штаны и белую рубаху из тонкого льна. Ян в это время торопливо доставал пластинчатую кольчугу из окованного железом сундука. Вовка сумрачно покачал головой:
– Так пойду.
– Ты с ума сошел! – встрепенулся мальчишка. – Первый же удар станет смертельным. Двуручник хорош против панцирной пехоты, а не в поединке… Говорил же тебе: возьми другой меч!
Вовка нетерпеливо отмахнулся. Какая к черту разница, если ни тем, ни другим он не владеет?! Взяв в руки тяжелый клинок, он покрутил им в воздухе, приноравливаясь к балансу.
– Долго сражаться им не сможешь, – не на шутку встревожился Ян. – Выдохнешься через четверть звона.
– Тебя бы на кубинскую тренировку, – пробурчал в ответ Вовка. – Сто ударов пудовой кувалдой по камазовскому колесу. Три подхода, и все на время… Этот ножик пушинкой покажется.
Бессмысленный спор прервал пронзительный звук горна.
– Пора!
Ян беззвучно шмыгнул носом, до крови прикусил губу. Вовка вышел из шатра, вскинул на плечо меч и под изумленными взглядами зевак неспешно двинулся к арене. Свежий ветерок игриво лез под рубашку, шелковистая трава покорно стелилась под босые ступни. Соперник ждал, небрежно поигрывая клинком. Встав напротив него, Вовка коротко отсалютовал мечом.
– А ты смелый, холоп! – с усмешкой протянул граф.
– Сам козел! – лениво огрызнулся Вовка.
Откинув в сторону щит, соперник сбросил с себя кольчугу и поддоспешник, оставшись в белоснежной шелковой рубашке. – Ну что же, так будет даже интересней.
Трибуны одобрительно загудели. Едва граф Фензель, держа в откинутой руке средней длины меч, привлекающий внимание необычным черным цветом, сделал несколько шагов по кругу, как Вовка понял, что здесь ему ничего не светит. Живот скрутило липким страхом: перед ним стоял матерый волк.
Хороший рукопашник всегда обращает внимание на то, как двигается противник. Правильно говорил герой одного из мультфильмов: главное – это ноги. Разорвать или сократить дистанцию можно только за счет легких и быстрых ног. Опытный боец чувствует расстояние удара. Вовка умел двигаться хорошо, даже очень хорошо. Он достиг этого сотнями тренировок, когда от скакалки начинало рябить в глазах, а прыжки на край ринга с двадцатикилограммовым блином на плечах начинали сниться по ночам.
Соперник двигался не хуже. Он уверенно кружил по арене, пытаясь зайти за правое плечо и развернуть противника против солнца. Его опыт прошел закалку в сражениях и поединках, а пластику отточили многочисленные балы. Противник умел двигаться не хуже Вовки. Но, в отличие от него, он еще и превосходно владел мечом.
То, что произойдет дальше, Вовка просчитал за доли секунды, не прибегая к помощи Зануды. Один-единственный его удар станет последним. И смертельным. Как бы он ни хотел этого избежать, граф вынудит его ложными атаками нанести удар. Выдернет на себя, уйдет от меча и ответным выпадом поставит точку в поединке. Один взмах оружия – и пребывание в этом мире будет закончено. У него оставался призрачный шанс, но иного выхода он не видел.
Подняв двумя руками меч на манер деревенского колуна, Вовка быстро скользнул вперед. Что бы ни писали в исторических романах о древних воинских искусствах, современным методикам тренировок они противостоять не могут. Граф был очень хорош, даже слишком хорош, но в скорости с Вовкой тягаться не мог. Опытный боец принял единственно верное решение: не успевая отойти назад, граф ушел в сторону. В левую от соперника сторону. Это вбивалось в подсознание на уровне инстинктов, на этом и строился расчет.
Дальнейшее происходило как в замедленной съемке. Вес тела переместился на левую ногу одновременно с завершением удара. Брызнули искры от скрестившихся мечей, на лице графа успела мелькнуть торжествующая улыбка. Двуручный меч, скользнув по подставленному лезвию, по инерции устремился к земле, но Вовка и не пытался его контролировать. Черный клинок уже начинал свое смертельное движение, когда страшный лоу-кик сломал коленный сустав опорной ноги – уходя от атаки, граф также переместил вес тела на левую. Последовавший вслед за этим короткий боковой в висок возвестил об окончании поединка…
У шатра Вовку поджидал неприятный сюрприз. Двое стражников в красно-синих камзолах затаскивали яростно сопротивляющегося Яна в карету, а рядом стоял ухмыляющийся монах из темницы в окружении еще трех воинов.
– А ну стоять, козлы! – рыкнул Вовка, не обращая внимания на обнаженные мечи. – Ручонки свои блудливые убрали от пацана!
– От кого? – удивленно переспросил монах.
– Мальчишку отпустил по-шустрому! – с угрозой повторил Вовка.
– Мальчишку?! – расхохотался монах и, обернувшись к своим бойцам, коротко приказал: – Арестовать!
пятый день месяца харризан
«Может, хватит уже быковать? – сварливо брюзжал Зануда. – Не пора ли за ум взяться?»
«Он первый начал, – недовольно буркнул Вовка, вспомнив детсадовскую отмазку».
«Какая разница: первый, последний?! Ты в чужом мире, здесь ты Никто и звать тебя Никак. За такие фокусы можно и головы лишиться. Стражу зачем избил?»
«А че они? – привел железобетонный довод Вовка».
«Отомстят! – пригрозил Зануда».
«За… мучаются пыль глотать! – В мрачном ответе прозвучала нешуточная угроза. – Мочил этих козлов и буду мочить!.. В сортире».
Мысленная беседа прервалась испуганным писком, раздавшимся из груды соломы в углу небольшой – шагов пять на пять – тюремной камеры. Гранитные своды темницы, истекающие крупными каплями подземной сырости, едва различались в мерцании оплывшей свечи. Вовка приподнялся с лежанки и встретил удивленный взгляд ярко-синих глаз, принадлежащих худенькому мальчугану лет пятнадцати-шестнадцати. Встряхнув копной густых черных волос, остриженных вровень с хрупкими плечами, мальчишка раздвинул пухлые губы в несмелой улыбке, обнажив белоснежные зубы.
– Ты кто, братишка? – дружелюбно спросил Вовка.
– Ян… – почему-то шепотом ответил мальчуган.
– За что тебя замели?
Глаза мальчишки наполнились слезами, а нос предательски хлюпнул. Дрожащим голосом он начал свой рассказ:
– Сам я родом из Алавии, а сюда бежал через северные перевалы Диких гор. Герцог Юсуф поднял восстание и захватил власть в княжестве. Всех преданных престолу он казнил, а за теми, кто сумел скрыться, идет охота…
– Что-то я не въехал, а менты куда смотрят? – поразился Вовка. – Или у вас так принято, резать всех по беспределу?
Горестно вздохнув, мальчишка накрутил на палец прядь волос.
– Я сам не понимаю, почему молчит император, – честно признался он и продолжил, глухо роняя фразы: – Три дня мы прятались в ожидании гвардейского легиона, но так и не дождались… Мою семью вырезали под корень и помощи мне ждать неоткуда. В столице я хотел укрыться у своего дяди, но по дороге на нас напали разбойники и убили всех слуг. Мне вновь удалось бежать, но без гроша в кармане и подорожной грамоты ты никто. Когда добрался до столицы, местная стража арестовала за бродяжничество, и теперь меня ждет рабство. Денег, чтобы заплатить штраф в пять золотых, у меня нет.
Вовка подошел к мальчишке, обнял его за плечи и крепко прижал к груди. Ласково потрепав спутанную шевелюру, успокаивающе произнес, внутренне содрогаясь от нахлынувшей ярости:
– Не кипешуй, пацан, деньги не проблема. За вшивых пять монет продавать в рабство?! Да здесь мозги надо кой-кому вправить, в хлам оборзели, отморозки!
– А как тебя звать, добрый человек? – доверчиво стрельнул глазищами мальчуган.
– Вовка, – с небольшой заминкой ответил браток.
– Вокка? – удивленно переспросил Ян и вновь зашмыгал носом, размазывая слезы грязным рукавом.
Сквозь приглушенные рыдания с трудом пробился голос Зануды, прозвучавший с угрюмым предостережением:
«Смотри, чтобы тебе самому мозги не вправили… Слышишь топот в коридоре?»
– Шура, не стучите лысиной по паркету! – с веселой злостью прорычал Вовка и бережно отстранил мальчишку: – Спрячься под лежанку и не высовывайся! Ща здесь будет небольшое бодалово.
Скинув с себя кожаную курку, он резко обернулся на скрежещущий звук открывающейся двери. В освещенном проеме появились силуэты тюремных надзирателей. Первым в камеру вошел, поигрывая короткой дубинкой, мордатый детина с наглым взглядом мутных от похмелья глаз. Следом ввалилось еще трое.
– Порезвимся? – с ухмылкой предложил детина.
– Давай! – охотно согласился Вовка и, поднырнув под удар дубинки, впечатал лоб в подбородок надзирателя.
Мрачное узилище взорвалось криками боли, проклятиями и звучными шлепками ударов. Через некоторое время численный перевес противника привел к закономерному исходу: руки буйному постояльцу крепко связали за спиной, а сам он с туго затянутой на шее веревкой угрюмо взирал на приближающегося детину. Второй конец веревки, перекинутый через дубовую балку, держали двое надзирателей.
– Порезвимся? – злобно прищурив неповрежденный глаз, прохрипел мордатый и с опаской шагнул вперед.
– Давай… – просипел полузадушенный Вовка, с силой отталкиваясь от каменного пола.
Сдвоенный удар ногами в челюсть отбросил хрустнувшее шейными позвонками тело к двери тюремной камеры. Резкий рывок веревки окончательно передавил захрипевшее напоследок горло, и свет в Вовкиных глазах потух. Чубайсы долбаные! – мелькнула напоследок угасающая мысль.
– Что ж ты, сын мой, сразу не показал свой знак? – по-отечески пожурил Вовку сухощавый тип в монашеской рясе. – Люди Тайного Канцлера не в нашей юрисдикции, и к тебе претензий нет… Ступай себе с миром и не греши более.
Вовка зябко поежился. Колодезная вода, как известно, лечит нокаут, но три ведра – это слишком. Мокрая одежда липнет к телу – холодно и мерзко. Даже пылающий злобой взор тюремного следака не греет.
– Золото… – боднув тяжелым взглядом, жестко потребовал Вовка.
– Ах да, совсем забыл! – с нескрываемой издевкой воскликнул монах и небрежно швырнул на стол изрядно похудевший мешочек.
Вовка двумя пальцами приподнял кошель за края. На потемневшую от времени и сырости деревянную поверхность сиротливо выкатился пяток монет. Он сгреб их в кулак, подбросил в воздух и, ловко перехватив, с силой припечатал к столу.
– Мальчишку я забираю с собой… Это штраф за бродяжничество.
– Похвальное деяние… – безразлично пожав плечами, монах вытащил из рукава пергаментный свиток и злорадно пояснил: – Тебя, сын мой, вызывает на дуэль граф Фензель.
Вовка сунул свиток в карман не читая.
– Зачем тебе этот бродяга? – неожиданно спросил монах. Резко спросил, словно выстрелил.
– А почем опиум для народа? – мгновенно отреагировал Вовка.
С минуту они буравили друг друга испепеляющими взглядами.
– Ступай! – раздраженно махнул рукой монах, догадавшись, что вразумительного ответа не дождется.
– Будь здоров, не кашляй! И не ешь на ночь сырые помидоры.
Небрежно брошенная фраза, прозвучавшая с легкой угрозой, настигла уже на пороге:
– Я думаю, что мы еще встретимся, сын мой.
– Да хоть каждый день, батя! – беспечно ухмыльнулся Вовка и, сделав на прощание «козу», от души хлопнул дверью.
Каземат покинули ближе к вечеру: бюрократия от среды обитания не зависит. Оглядев себя в лучах заходящего солнца, недавние узники весело расхохотались: Вовкина одежда выглядела чуть лучше лохмотьев мальчишки.
– Куда двинем?
– К дяде! – безапелляционно заявил мальчишка. – Он живет в нескольких кварталах отсюда.
– Что же ты ему маляву не передал? – удивился Вовка.
– Чего не сделал? – с не меньшим изумлением переспросил Ян.
– Весточку не переправил, – поправился попаданец.
– У герцога везде свои люди, – нехотя пояснил мальчишка. – И себя бы не спас, и дядю подвел бы под угрозу.
Темнело быстро. Солнце скрылось за вершинами гор, багровые отблески, прорывающиеся сквозь облака, осветили сумрачную улицу. В вечерний город крадучись пробиралась прохлада короткой ночи жаркого лета. Булыжная мостовая предательски разносила звуки шагов припозднившихся прохожих. Недолгий путь привел товарищей по несчастью к воротам двухэтажного особняка, скрытого за раскидистыми деревьями, растущими вдоль узкой улочки.
Дядя оказался невысоким толстячком с роскошными бакенбардами и хитрым настороженным взглядом беспокойно бегающих глаз. При виде мальчишки он испуганно ойкнул:
– Ва…
Ян предостерегающе приложил палец к губам и, кинув виноватый взгляд на Вовку, быстро сказал:
– Все расспросы предлагаю отложить на завтра. Сейчас нам необходимо помыться и сменить одежду… И еще, прикажи накрыть ужин, мы изрядно проголодались.
В голосе мальчишки неожиданно появилась властность. Дядя почтительно кивнул и отдал необходимые распоряжения возникшим из ниоткуда слугам. Спустя несколько минут Вовка лежал в небольшом бассейне, наполненном горячей водой. Две смуглые служанки, одетые только в набедренные повязки, кокетливо стреляя глазками, отмывали гостя от грязи. Стройные полуобнаженные девичьи тела мелькали перед взором разомлевшего братка, погружая его в состояние блаженной неги.
«Тебе какая больше нравится?» – мысленно обратился он к своему второму «я».
Зануда предостерегающе зашипел. Вовка с трудом поднял непослушные веки: в дверях стоял Ян. В широко распахнутых глазах: смущение, непонятный гнев и ледяное презрение. Уперев руки в бока, мальчишка высокомерно тряхнул подстриженной челкой и холодно произнес:
– Хватит нежиться, ужин стынет, все тебя только ждут.
Не слушая ответа, он круто развернулся и выскочил из ванной комнаты, с треском захлопнув дверь. Вовка с ленивым интересом отметил чудесное преображение мальчишки. Жаль, что пацан не девка, подумалось вдруг. Отдался бы сразу и сопротивляться не стал.
«Я всегда говорил, что ты идиот!» – как обычно непрошено влез Зануда.
«Да пошел ты!» – привычно буркнул Вовка, с кряхтеньем выбираясь из бассейна.
Накинув на себя расшитый халат, он с сожалением покосился на служанок и побрел на ужин. Беззлобно отвесив легкий пинок лохматой болонке, с яростным лаем выскочившей из-за поворота, гость ввалился в ярко освещенную столовую.
– Барон Глен, – церемонно представился дядя.
– Бригадир Троцкий, – недолго думая брякнул Вовка.
Барон, угодливо хихикнув, заговорщицки оглянулся по сторонам и понизил голос:
– Все понимаю – тайная служба.
– Базаров нет, – важно надул щеки попаданец. – Я тут у вас типа резидент.
– Не беспокойтесь: эти стены умеют хранить чужие секреты, – занервничал хозяин.
– Имей в виду: у нас руки длинные! – явно к месту вспомнилась киношная фраза. – Сечешь фишку? – продолжал нагонять жути Вовка. Благосклонно кивнув расторопному слуге, подавшему бокал с вином, он произнес единственно известный ему приличный тост: – Вздрогнем!
Послушно вздрогнув, барон поспешно переменил опасную тему:
– Я слышал, что завтра вам предстоит дуэль?
– Угу, – вежливо подтвердил Вовка.
– И кто ваш противник?
– Хрензель какой-то.
Мальчишка побледнел, а барон испугано ойкнул. Повадки хозяина начали реально напрягать – не мужик, а какая-то институтка. И взгляд, как у шныря вокзального, того и гляди сопрет чего-нибудь. Вовка гневно засопел.
– Граф Фензель – непобедимый турнирный боец, – торопливо внес пояснение перепуганный барон. – Против него у вас нет ни единого шанса… Кто-то очень хочет вашей гибели.
– Хотелка обломится! – беззвучно процедил Вовка и бесцеремонно пододвинул к себе блюдо с запеченным гусем. На любую экстремальную ситуацию его организм реагировал одинаково: есть хотелось до безумия. Предстоящий поединок при таких раскладах казался чем-то далеким и несущественным.
После ужина Ян потащил его в оружейную. Пока подбирали доспех, Вовка вполуха слушал короткую лекцию о конном поединке на турнирных копьях – его опыт верховой езды ограничивался парой вылазок в ночное в далеком детстве.
Невзирая на яростное сопротивление мальчишки, в качестве второго оружия он выбрал двуручный меч: за неимением горничной имеют кухарку. От земной поговорки Ян смущенно вспыхнул, и Вовка с ухмылкой пояснил: фехтовать он все равно не умеет, а эта сабелька выглядит внушительно. Хоть что-то, в общем. Утром, плотно позавтракав, они двинулись на ристалище.
Яркое солнце прогрело воздух, и Вовка моментально вспотел в толстом, ватном поддоспешнике. Зеленая поляна быстро заполнилась зрителями, встречающими бойцов радостными подбадривающими криками. Впереди оставалось еще три пары поединщиков, и Ян торопливо давал последние наставления. Бросив обреченный взгляд на ристалище, мальчишка тяжело вздохнул:
– Тебе пора!
Двое слуг сноровисто облачили самоубийцу в гору бронированного железа. С трудом взгромоздившись в седло, Вовка ободряюще подмигнул приунывшему Яну. Мальчишка неожиданно всхлипнул и умоляюще попросил:
– Вокка, пожалуйста, не вздумай погибать!
– Фигня война, главное маневры!
Бравурный тон совершенно не вязался с противным холодком, змейкой скользнувшим вдоль позвоночника. Да и маневр напомнил зигзаг противолодочного корабля, а не торжественный выезд победителя: получив латной перчаткой увесистый шлепок по крупу, вороной конь резво шарахнулся в сторону. Сбив с ног разносчика сладостей, строптивая скотина шустро сиганула обратно.
Прошептав ей (или ему) на ухо пару ласковых, Вовка под хохот зрителей подъехал к разноцветной ленте, преграждающей путь на поляну. Неожиданно засвербило в носу: войлочная шапочка, надетая под шлем, пробудила старую аллергию на шерсть.
– Как вас представлять? – новоявленного рыцаря встретил вопросом расфуфыренный павлином герольд.
– Крылатым ужасом, летящим в ночи! – съязвил Вовка.
Бросив на него безумный взгляд, герольд поспешил к центру, роняя на ходу перья.
«Ты сам понял, что сказал?» – всполошился Зануда.
«А че такого? – искренне удивился Вовка. – Я не баба, чтоб меня представлять».
«Ты безнадежен! – тяжело вздохнул внутренний голос. – Конферансье имел в виду – объявлять».
«А-а… – без капли сожаления протянул Вовка и смачно сплюнул на землю. – Я не виноват, что он такой тупой».
По левую руку возвышалась трибуна для знати. В уютных креслах за зрелищем наблюдали вельможи, богатые торговцы, их жены и любовницы. Графа Фензеля они встретили громкими аплодисментами. Справа толпился ремесленный люд, пронзительным свистом поддержавший Вовку. Раздался звук горна, и герольд торжественно возвестил:
– Славный рыцарь граф Фензель из Алавии бросает вызов вампиру, пожелавшему остаться неизвестным… Личные мотивы предполагают поединок до гибели одного из рыцарей… в смысле упырей… тьфу ты, поединщиков!
При последних словах трибуны радостно взвыли.
– Ап-чхи! – ухнул в ответ Вовка.
Это в кино рыцарские поединки начинаются с дружеских объятий в центре ристалища. Лишь после этого соперники разъезжаются в разные стороны и по сигналу устремляются навстречу друг другу. В этом мире все происходило иначе. Едва отзвучал пронзительный рожок, как граф, пришпорив своего скакуна, с ходу перешел в галоп. С оскаленной конской морды срывались хлопья пены, а разноцветные перья на кончике шлема весело развевались под напором ветра. Красивое зрелище, если смотреть на него со стороны.
– Твою ма-а-ап-чхи! – выдал очередную порцию бацилл Вовка.
Вороной конь вздрогнул крупной дрожью и боком двинулся вперед, опасливо кося одним глазом на всадника. Кончик копья нарисовал замысловатую восьмерку, пугливая скотина подкинула зад, и свежеиспеченный рыцарь начал потихоньку сползать с седла, кренясь на левую сторону. На трибунах раздался издевательский свист.
Когда расстояние между бойцами сократилось до нескольких ярдов, Вовка оглушительно чихнул в третий раз. Бронированная голова описала выверенную дугу и с гулким звоном врезалась промеж ушей несчастного животного. Бедный конь припал на передние ноги. Неудачливый всадник, благополучно разминувшись с наконечником копья соперника, по инерции пролетел вперед. Его собственное турнирное орудие, вычертив прощальную синусоиду, тяжелым хвостовиком ухнуло по забралу графа, выбив того из седла.
– Бой будет продолжен на мечах! – растерянный герольд озвучил решение в оглушительной тишине.
Вовка с трудом доковылял до собственного шатра и оглох от радостного визга. Ян повис у него на шее и, не скрывая слез, исступленно повторял:
– Живой, хвала Дремлющему, живой! Ты победил графа?
– По очкам, – мрачно буркнул Вовка, сдирая потные доспехи.
– Это как? – опешил мальчишка.
– Меч приготовь! – раздражено приказал браток, опрокидывая на себя ведро ледяной колодезной воды.
– Меч?! – упавшим голосом повторил Ян. – Так ты его не убил?
– Живой, сука! – озабоченно подтвердил Вовка. – Как один знакомый братан из Мавзолея.
– Ты сейчас о чем говоришь, Вокка?
Вовка не стал вдаваться в подробности. Растеревшись докрасна полотенцем, он натянул спортивные штаны и белую рубаху из тонкого льна. Ян в это время торопливо доставал пластинчатую кольчугу из окованного железом сундука. Вовка сумрачно покачал головой:
– Так пойду.
– Ты с ума сошел! – встрепенулся мальчишка. – Первый же удар станет смертельным. Двуручник хорош против панцирной пехоты, а не в поединке… Говорил же тебе: возьми другой меч!
Вовка нетерпеливо отмахнулся. Какая к черту разница, если ни тем, ни другим он не владеет?! Взяв в руки тяжелый клинок, он покрутил им в воздухе, приноравливаясь к балансу.
– Долго сражаться им не сможешь, – не на шутку встревожился Ян. – Выдохнешься через четверть звона.
– Тебя бы на кубинскую тренировку, – пробурчал в ответ Вовка. – Сто ударов пудовой кувалдой по камазовскому колесу. Три подхода, и все на время… Этот ножик пушинкой покажется.
Бессмысленный спор прервал пронзительный звук горна.
– Пора!
Ян беззвучно шмыгнул носом, до крови прикусил губу. Вовка вышел из шатра, вскинул на плечо меч и под изумленными взглядами зевак неспешно двинулся к арене. Свежий ветерок игриво лез под рубашку, шелковистая трава покорно стелилась под босые ступни. Соперник ждал, небрежно поигрывая клинком. Встав напротив него, Вовка коротко отсалютовал мечом.
– А ты смелый, холоп! – с усмешкой протянул граф.
– Сам козел! – лениво огрызнулся Вовка.
Откинув в сторону щит, соперник сбросил с себя кольчугу и поддоспешник, оставшись в белоснежной шелковой рубашке. – Ну что же, так будет даже интересней.
Трибуны одобрительно загудели. Едва граф Фензель, держа в откинутой руке средней длины меч, привлекающий внимание необычным черным цветом, сделал несколько шагов по кругу, как Вовка понял, что здесь ему ничего не светит. Живот скрутило липким страхом: перед ним стоял матерый волк.
Хороший рукопашник всегда обращает внимание на то, как двигается противник. Правильно говорил герой одного из мультфильмов: главное – это ноги. Разорвать или сократить дистанцию можно только за счет легких и быстрых ног. Опытный боец чувствует расстояние удара. Вовка умел двигаться хорошо, даже очень хорошо. Он достиг этого сотнями тренировок, когда от скакалки начинало рябить в глазах, а прыжки на край ринга с двадцатикилограммовым блином на плечах начинали сниться по ночам.
Соперник двигался не хуже. Он уверенно кружил по арене, пытаясь зайти за правое плечо и развернуть противника против солнца. Его опыт прошел закалку в сражениях и поединках, а пластику отточили многочисленные балы. Противник умел двигаться не хуже Вовки. Но, в отличие от него, он еще и превосходно владел мечом.
То, что произойдет дальше, Вовка просчитал за доли секунды, не прибегая к помощи Зануды. Один-единственный его удар станет последним. И смертельным. Как бы он ни хотел этого избежать, граф вынудит его ложными атаками нанести удар. Выдернет на себя, уйдет от меча и ответным выпадом поставит точку в поединке. Один взмах оружия – и пребывание в этом мире будет закончено. У него оставался призрачный шанс, но иного выхода он не видел.
Подняв двумя руками меч на манер деревенского колуна, Вовка быстро скользнул вперед. Что бы ни писали в исторических романах о древних воинских искусствах, современным методикам тренировок они противостоять не могут. Граф был очень хорош, даже слишком хорош, но в скорости с Вовкой тягаться не мог. Опытный боец принял единственно верное решение: не успевая отойти назад, граф ушел в сторону. В левую от соперника сторону. Это вбивалось в подсознание на уровне инстинктов, на этом и строился расчет.
Дальнейшее происходило как в замедленной съемке. Вес тела переместился на левую ногу одновременно с завершением удара. Брызнули искры от скрестившихся мечей, на лице графа успела мелькнуть торжествующая улыбка. Двуручный меч, скользнув по подставленному лезвию, по инерции устремился к земле, но Вовка и не пытался его контролировать. Черный клинок уже начинал свое смертельное движение, когда страшный лоу-кик сломал коленный сустав опорной ноги – уходя от атаки, граф также переместил вес тела на левую. Последовавший вслед за этим короткий боковой в висок возвестил об окончании поединка…
У шатра Вовку поджидал неприятный сюрприз. Двое стражников в красно-синих камзолах затаскивали яростно сопротивляющегося Яна в карету, а рядом стоял ухмыляющийся монах из темницы в окружении еще трех воинов.
– А ну стоять, козлы! – рыкнул Вовка, не обращая внимания на обнаженные мечи. – Ручонки свои блудливые убрали от пацана!
– От кого? – удивленно переспросил монах.
– Мальчишку отпустил по-шустрому! – с угрозой повторил Вовка.
– Мальчишку?! – расхохотался монах и, обернувшись к своим бойцам, коротко приказал: – Арестовать!
Глава седьмая
Сай-Дор, столица Империи, темница «Плач вдовы»,
шестой день месяца харризан
Дубовая, обитая железными полосами дверь закрылась с противным скрежетом, в лицо плеснула удушливая волна запахов потных, немытых тел. Несколько мгновений Вовка стоял на пороге, привыкая к тусклому полумраку, потом, сделав шаг вперед, вежливо поздоровался:
– Привет честной компании.
– И тебе не хворать, мил-человек, – с притворной лаской отозвалась горилла с бугристым лысым черепом и лохматыми бровями над близко посаженными глазами. – Проходи, устраивайся.
Вовка окинул взглядом предложенное место (второй ярус, рядом с парашей) и отрицательно мотнул головой. Имелось и еще одно свободное, прямо над гориллой, но, судя по кривым ухмылкам застывших в ожидании потехи уголовников, за это место предстояло пободаться. Вовка подобрался, недобро усмехнулся в ответ, зябко переступил босыми ногами по холодному каменному полу и спокойно спросил:
– Смотрящий кто?
Горилла одобрительно крякнула, почесала седую волосатую грудь, во всю ширь которой раскинулась татуированная птица, и ехидно поинтересовалась:
– Место не нравится?
– Не по кайфу.
– Тогда зачем явился непрошеным?
– Мимо шел, решил зайти проведать, как вы тут без меня.
Уголовники вразнобой, но одинаково мерзко гоготнули. Горилла растянула в усмешке тонкие губы, обнажая щербатые десна с гнилыми пеньками зубов, и приглашающим жестом хлопнула ладонью по своей лежанке. Выцветшие водянисто-серые глаза с изучающим прищуром наблюдали за гостем. Вовка неторопливо пересек камеру и молча опустился на нары.
– За что же тебя, мил-человек, к нам поселили? Вон, знак у тебя на плече, властью ставленный. Для вашего брата другие казематы приготовлены… Не иначе как к нам на воспитание?
Вовка сидел с невозмутимым видом, без особого интереса разглядывая окружающую обстановку. За длинным столом, стоявшим посредине камеры, играли в карты трое молодых парней, густо разрисованных татуировками. Остальные заключенные казались серой безликой массой и явственной угрозы не представляли. По крайней мере, Вовка на это надеялся.
– Чего примолк-то? Тебе вопрос задали.
– А ты че, прокурор? – небрежно осведомился Вовка.
Смотрящий радостно заржал и дружелюбно хлопнул братка по плечу.
– А ты, парень, не промах! Давай-ка хлопнем за знакомство… – и, приподнявшись с лежака, гаркнул куда-то в темноту: – Болт, чифирь сваргань по-быстрому!
Выкатившийся на кривых ногах маленький мужичок ловким движением снял огрызок свечи со стены, и уже через минуту по камере поплыл аромат крепчайшего черного чая. Дрожащее пламя на миг осветило кирпичную кладку с выбитой, осыпавшейся от времени надписью: «АФФТАР! ВЫПЕЙ ЙАДУ И ПЕШИ ИСЧО!»
– Это что за хрень? – с недоумением спросил Вовка.
Смотрящий вылупился на надпись, словно видел ее впервые, и, пальцем поманив мужичка, просипел:
– Слышь, Болт, че за малява тут накорябана?
– О, это старая история… – затянул волынку мужичок, глубокомысленно почесывая подбородок. Легкий подзатыльник от пахана ускорил повествование: – Случилась она лет триста назад, еще до войны. Правил в ту пору князь Пыхтя, и была у него дочка неописуемой красы: черноброва, румяна, коса до пят… – Он на секунду примолк и, выразительно чмокнув губами, двумя руками изобразил в пространстве кувшин: – Вот с такой фигурой! И влюбилась она без памяти в деревенского пастушка. Хороший был паренек: пригож, чернобров, румян… тьфу, ты!.. строен, кудряв и на флейте играл – Дремлющему не снилось. Когда князь проведал об этом, сразу же забрил парня в солдаты и спровадил на войну. А через два месяца пришла весточка – так, мол, и так, сложил добрый молодец буйную головушку в неравной битве. Юная княжна как узнала об этом, погоревала седмицу-другую, слезами обливаясь, а затем бросилась с высокого утеса в холодную воду и утопла.
Мужичок сноровисто разлил чифирь по кружкам, горестно вздохнул под пытливыми взглядами завороженных слушателей и неторопливо продолжил:
– А по весеннему разливу вернулся пастушок, живой и невредимый. Не смогла перенести его безутешная душа горькой разлуки, заплыл он далеко в безбрежное море и нырнул, чтобы найти свою любимую в подводном царстве. Раз нырнул, другой и… И с тех пор его никто не видел… – шмыгнув носом, Болт тоном заправского конферансье закончил: – Вот такая вот случилась в наших краях печальная история.
Некоторое время в камере стояла тоскливая тишина. Наконец, отгоняя видение, Вовка тряхнул головой и осторожно спросил:
– Ну, а надпись-то здесь при чем?
– Надпись? – недоуменно переспросил мужичок и, задумчиво почесав в затылке, небрежно пожал плечами: – Да хрен ее знает! Нацарапал какой-то урод, и всех делов.
шестой день месяца харризан
Дубовая, обитая железными полосами дверь закрылась с противным скрежетом, в лицо плеснула удушливая волна запахов потных, немытых тел. Несколько мгновений Вовка стоял на пороге, привыкая к тусклому полумраку, потом, сделав шаг вперед, вежливо поздоровался:
– Привет честной компании.
– И тебе не хворать, мил-человек, – с притворной лаской отозвалась горилла с бугристым лысым черепом и лохматыми бровями над близко посаженными глазами. – Проходи, устраивайся.
Вовка окинул взглядом предложенное место (второй ярус, рядом с парашей) и отрицательно мотнул головой. Имелось и еще одно свободное, прямо над гориллой, но, судя по кривым ухмылкам застывших в ожидании потехи уголовников, за это место предстояло пободаться. Вовка подобрался, недобро усмехнулся в ответ, зябко переступил босыми ногами по холодному каменному полу и спокойно спросил:
– Смотрящий кто?
Горилла одобрительно крякнула, почесала седую волосатую грудь, во всю ширь которой раскинулась татуированная птица, и ехидно поинтересовалась:
– Место не нравится?
– Не по кайфу.
– Тогда зачем явился непрошеным?
– Мимо шел, решил зайти проведать, как вы тут без меня.
Уголовники вразнобой, но одинаково мерзко гоготнули. Горилла растянула в усмешке тонкие губы, обнажая щербатые десна с гнилыми пеньками зубов, и приглашающим жестом хлопнула ладонью по своей лежанке. Выцветшие водянисто-серые глаза с изучающим прищуром наблюдали за гостем. Вовка неторопливо пересек камеру и молча опустился на нары.
– За что же тебя, мил-человек, к нам поселили? Вон, знак у тебя на плече, властью ставленный. Для вашего брата другие казематы приготовлены… Не иначе как к нам на воспитание?
Вовка сидел с невозмутимым видом, без особого интереса разглядывая окружающую обстановку. За длинным столом, стоявшим посредине камеры, играли в карты трое молодых парней, густо разрисованных татуировками. Остальные заключенные казались серой безликой массой и явственной угрозы не представляли. По крайней мере, Вовка на это надеялся.
– Чего примолк-то? Тебе вопрос задали.
– А ты че, прокурор? – небрежно осведомился Вовка.
Смотрящий радостно заржал и дружелюбно хлопнул братка по плечу.
– А ты, парень, не промах! Давай-ка хлопнем за знакомство… – и, приподнявшись с лежака, гаркнул куда-то в темноту: – Болт, чифирь сваргань по-быстрому!
Выкатившийся на кривых ногах маленький мужичок ловким движением снял огрызок свечи со стены, и уже через минуту по камере поплыл аромат крепчайшего черного чая. Дрожащее пламя на миг осветило кирпичную кладку с выбитой, осыпавшейся от времени надписью: «АФФТАР! ВЫПЕЙ ЙАДУ И ПЕШИ ИСЧО!»
– Это что за хрень? – с недоумением спросил Вовка.
Смотрящий вылупился на надпись, словно видел ее впервые, и, пальцем поманив мужичка, просипел:
– Слышь, Болт, че за малява тут накорябана?
– О, это старая история… – затянул волынку мужичок, глубокомысленно почесывая подбородок. Легкий подзатыльник от пахана ускорил повествование: – Случилась она лет триста назад, еще до войны. Правил в ту пору князь Пыхтя, и была у него дочка неописуемой красы: черноброва, румяна, коса до пят… – Он на секунду примолк и, выразительно чмокнув губами, двумя руками изобразил в пространстве кувшин: – Вот с такой фигурой! И влюбилась она без памяти в деревенского пастушка. Хороший был паренек: пригож, чернобров, румян… тьфу, ты!.. строен, кудряв и на флейте играл – Дремлющему не снилось. Когда князь проведал об этом, сразу же забрил парня в солдаты и спровадил на войну. А через два месяца пришла весточка – так, мол, и так, сложил добрый молодец буйную головушку в неравной битве. Юная княжна как узнала об этом, погоревала седмицу-другую, слезами обливаясь, а затем бросилась с высокого утеса в холодную воду и утопла.
Мужичок сноровисто разлил чифирь по кружкам, горестно вздохнул под пытливыми взглядами завороженных слушателей и неторопливо продолжил:
– А по весеннему разливу вернулся пастушок, живой и невредимый. Не смогла перенести его безутешная душа горькой разлуки, заплыл он далеко в безбрежное море и нырнул, чтобы найти свою любимую в подводном царстве. Раз нырнул, другой и… И с тех пор его никто не видел… – шмыгнув носом, Болт тоном заправского конферансье закончил: – Вот такая вот случилась в наших краях печальная история.
Некоторое время в камере стояла тоскливая тишина. Наконец, отгоняя видение, Вовка тряхнул головой и осторожно спросил:
– Ну, а надпись-то здесь при чем?
– Надпись? – недоуменно переспросил мужичок и, задумчиво почесав в затылке, небрежно пожал плечами: – Да хрен ее знает! Нацарапал какой-то урод, и всех делов.
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента