– Вы хотите сказать!.. – воскликнул судья Ди.
– Да, хочу, – также монотонно ответила госпожа Куо. – У этих гвоздей очень маленькие головки. Если полностью забить его молотком, эту крошечную точку никогда не обнаружить в волосах на макушке. Никто никогда не узнает, как она его убила… и освободила себя.
Судья уставился на нее горящими глазами.
– Женщина, – воскликнул он, – вы спасли меня! Должно быть, это решение! Теперь ясно, почему она так боялась вскрытия и почему вскрытие не дало результатов! – Его усталое лицо осветила теплая улыбка, и он тихо добавил: – Как вы правы! Это может знать только женщина!
Госпожа Куо молча смотрела на него, и судья быстро спросил:
– Почему вью так печальны? Повторяю, вы, должно быть, правы. Это единственное решение!
Госпожа Куо накинула на голову капюшон шубы и, с мягкой улыбкой посмотрев на судью, произнесла:
– Да, вы увидите, что это единственное решение!
Она повернулась к двери и вышла.
Судья Ди стоял, глядя на закрытую дверь, и лицо его заливала бледность. Стоял он долго. Потом позвал слугу и приказал ему немедленно пригласить всех своих помощников.
Ма Жун, Чао Тай и Тао Гань вошли с печальным видом, но, когда они увидели выражение лица судьи Ди, их лица осветились недоверчивыми улыбками.
Он встал из-за стола, засунул озябшие руки в широкие рукава и произнес, сверкая глазами:
– Друзья мои, я уверен, что в ближайшее время мы раскроем преступление госпожи Лу! Мы проведём повторное вскрытие тела Лу Мина!
Ма Жун недоуменно посмотрел на двух своих друзей, но потом широко улыбнулся и воскликнул:
– Если ваша честь так говорит, то, значит, дело решено! Когда будем проводить вскрытие?
– Как можно скорее! – оживленно произнес судья Ди. – На этот раз мы будем действовать не на кладбище, а принесем гроб сюда, в суд.
Чао Тай кивнул.
– Вашей чести известно, – сказал он, – что настроение людей достигло опасной черты. Я согласен, что гораздо легче держать толпу в руках здесь, чем на кладбище.
Тао Гань произнес с некоторым сомнением:
– Когда я велел служащим приготовить листы бумаги для объявлений, то по их лицам понял, что им все ясно. Сейчас новость о том, что ваша честь собирается подать в отставку, распространяется по всему городу. Боюсь, когда люди узнают о повторном вскрытии, поднимется бунт.
– Я это прекрасно знаю, – твердым голосом произнес судья Ди, – и готов рискнуть. Предупредите Куо, чтобы он приготовил все для вскрытия в зале суда. Ма Жун и Чао Тай! Идите к мастерам гильдии мясников и мастеру Ляо! Известите их о моем решении и попросите сопровождать вас на кладбище, чтобы присутствовать при изъятии гроба и доставке его в суд. Если все пройдет быстро и спокойно, гроб доставят сюда раньше, чем об этом узнают в городе. Я уверен, что, когда новость о повторном вскрытии дойдет до горожан, их любопытство перевесит неприязнь ко мне, а присутствие мастеров, которым они доверяют, удержит их от опрометчивых поступков. Поэтому я рассчитываю, что до открытия заседания суда никакого бунта не произойдет.
Он ободряюще улыбнулся своим помощникам, и те поспешили удалиться. Улыбка застыла на лице судьи Ди. Ему стоило невероятных усилий сохранять бодрый вид в присутствии своих помощников. Только теперь он подошел к столу, сел и закрыл лицо руками.
23. Суд готовится к специальному заседанию; женщина, наконец, рассказывает свою поразительную историю
24. Судья выходит на тайную экскурсию; он наносит второй визит на Лечебный холм
25. Судебный лекарь выдвигает поразительное обвинение; приезжают два чиновника из имперской столицы
– Да, хочу, – также монотонно ответила госпожа Куо. – У этих гвоздей очень маленькие головки. Если полностью забить его молотком, эту крошечную точку никогда не обнаружить в волосах на макушке. Никто никогда не узнает, как она его убила… и освободила себя.
Судья уставился на нее горящими глазами.
– Женщина, – воскликнул он, – вы спасли меня! Должно быть, это решение! Теперь ясно, почему она так боялась вскрытия и почему вскрытие не дало результатов! – Его усталое лицо осветила теплая улыбка, и он тихо добавил: – Как вы правы! Это может знать только женщина!
Госпожа Куо молча смотрела на него, и судья быстро спросил:
– Почему вью так печальны? Повторяю, вы, должно быть, правы. Это единственное решение!
Госпожа Куо накинула на голову капюшон шубы и, с мягкой улыбкой посмотрев на судью, произнесла:
– Да, вы увидите, что это единственное решение!
Она повернулась к двери и вышла.
Судья Ди стоял, глядя на закрытую дверь, и лицо его заливала бледность. Стоял он долго. Потом позвал слугу и приказал ему немедленно пригласить всех своих помощников.
Ма Жун, Чао Тай и Тао Гань вошли с печальным видом, но, когда они увидели выражение лица судьи Ди, их лица осветились недоверчивыми улыбками.
Он встал из-за стола, засунул озябшие руки в широкие рукава и произнес, сверкая глазами:
– Друзья мои, я уверен, что в ближайшее время мы раскроем преступление госпожи Лу! Мы проведём повторное вскрытие тела Лу Мина!
Ма Жун недоуменно посмотрел на двух своих друзей, но потом широко улыбнулся и воскликнул:
– Если ваша честь так говорит, то, значит, дело решено! Когда будем проводить вскрытие?
– Как можно скорее! – оживленно произнес судья Ди. – На этот раз мы будем действовать не на кладбище, а принесем гроб сюда, в суд.
Чао Тай кивнул.
– Вашей чести известно, – сказал он, – что настроение людей достигло опасной черты. Я согласен, что гораздо легче держать толпу в руках здесь, чем на кладбище.
Тао Гань произнес с некоторым сомнением:
– Когда я велел служащим приготовить листы бумаги для объявлений, то по их лицам понял, что им все ясно. Сейчас новость о том, что ваша честь собирается подать в отставку, распространяется по всему городу. Боюсь, когда люди узнают о повторном вскрытии, поднимется бунт.
– Я это прекрасно знаю, – твердым голосом произнес судья Ди, – и готов рискнуть. Предупредите Куо, чтобы он приготовил все для вскрытия в зале суда. Ма Жун и Чао Тай! Идите к мастерам гильдии мясников и мастеру Ляо! Известите их о моем решении и попросите сопровождать вас на кладбище, чтобы присутствовать при изъятии гроба и доставке его в суд. Если все пройдет быстро и спокойно, гроб доставят сюда раньше, чем об этом узнают в городе. Я уверен, что, когда новость о повторном вскрытии дойдет до горожан, их любопытство перевесит неприязнь ко мне, а присутствие мастеров, которым они доверяют, удержит их от опрометчивых поступков. Поэтому я рассчитываю, что до открытия заседания суда никакого бунта не произойдет.
Он ободряюще улыбнулся своим помощникам, и те поспешили удалиться. Улыбка застыла на лице судьи Ди. Ему стоило невероятных усилий сохранять бодрый вид в присутствии своих помощников. Только теперь он подошел к столу, сел и закрыл лицо руками.
23. Суд готовится к специальному заседанию; женщина, наконец, рассказывает свою поразительную историю
В полдень судья Ди не притронулся к рису и супу, которые поставил перед ним слуга. Он смог лишь выпить чашку чая.
Куо доложил, что многочисленная толпа разгневанных горожан. Вошли встревоженные Ма Жун и Чао Тай.
– Атмосфера в зале суда ужасная, ваша честь, – серьезно произнес Ма Жун. – А на улице те, кто не попал в зал, выкрикивают ругательства и бросают камни в ворота.
– Впустите их! – резко распорядился судья Ди.
Ма Жун умоляюще посмотрел на Чао Тая, и тот попросил:
– Позвольте мне позвать солдат из Караульного войска, ваша честь! Они поставят кордоны вокруг суда и…
Судья хлопнул кулаком по столу.
– Я что, уже здесь не судья? – рявкнул он на своих помощников. – Это мой округ, это мои люди! Я не нуждаюсь ни в чьей помощи, сам сними справлюсь!
Возражать ему было бесполезно, но оба помощника очень боялись, что на этот раз судья ошибается.
Три раза ударили в гонг. Судья встал и прошел по коридору в зал суда в сопровождении двух своих помощников. В зловещей тишине он вошел в зал и сел за стол.
Зал был переполнен до отказа. Озадаченные стражники стояли там, где им было приказано. Слева судья Ди увидел гроб Лу Мина, возле которого стояли могильщик со своими помощниками. Госпожа Лу стояла перед гробом, опираясь на трость. Тао Гань и Куо стояли возле стола писца.
Судья Ди ударил молотком по столу и сказал:
– Я объявляю заседание открытым!
Вдруг госпожа Лу выкрикнула:
– Какое право имеет судья, подавший в отставку, открывать заседание?
В толпе поднялся гневный гул.
– Это заседание, – сообщил судья, – созвано для того, чтобы доказать, что торговец хлопком Лу Мин был подло убит. Могильщик, откройте гроб!
Госпожа Лу отступила к углу возвышения и закричала:
– Неужели мы позволим этому собаке-судье снова осквернять тело моего мужа?
Толпа подалась вперед. Со всех сторон послышались крики: «Долой судью!» Ма Жун и Чао Тай держали пальцы на рукоятях мечей, скрытых в складках одежды. Люди из первого ряда растолкали стражников.
В глазах госпожи Лу появился недобрый блеск. Она торжествовала. Ее горячая татарская кровь ликовала от предвкушения насилия и кровопролития. Она подняла руку, и люди остановились, глядя на эту потрясающую фигуру. Тяжело дыша, она показала на судью и начала:
– Этот собака-чиновник, этот…
Когда она глубоко вздохнула, чтобы перевести дух, судья Ди вдруг сухо произнес:
– Вспомните о ваших войлочных башмаках, женщина!
Госпожа Лу, наклонившись, взглянула на свои башмаки. Когда она выпрямилась, судья Ди впервые увидел в ее глазах неподдельный страх. Люди, стоящие впереди, быстро стали передавать неожиданное замечание судьи задним рядам. Когда госпожа Лу взяла себя в руки и, подыскивая слова, обратила взор к залу, там поднялся смущенный ропот.
– Что он сказал? – раздались нетерпеливые крики из задней части зала.
Когда госпожа Лу заговорила, ее голос заглушили удары молотков могильщиков. С помощью Тао Ганя могильщик быстро положил крышку на пол.
– Сейчас вы увидите ответ! – громко произнес судья Ди.
– Не верьте ему, он… – начала госпожа Лу, но тут же остановилась, увидев, что внимание толпы привлечено лишь к телу, поднятому из гроба и положенному юна циновку. Она отпрянула к краю стола, уставившись на ужасающие человеческие останки.
Судья Ди ударил молотком по столу и громко заговорил:
– Сейчас судебный лекарь осмотрит только голову трупа. Особое внимание он обратит на темя черепа под волосами.
Когда Куо опустился на корточки, в забитом зале воцарилась глубокая тишина. С улицы слышались неясные крики. Вдруг Куо выпрямился с мертвенно-бледным лицом и хриплым голосом произнес:
– Я докладываю, ваша честь, что в волосах я нашел маленькую металлическую точку. Кажется, это головка гвоздя.
К госпоже Лу вернулось самообладание.
– Это заговор! – вскричала она. – Гроб подложный!
Но зрителей уже охватило любопытство. Коренастый мясник из первого ряда крикнул:
– Мастер из нашей гильдии сам зарывал могилу! Молчи, женщина, мы хотим видеть, в чем дело!
– Докажите ваше утверждение! – рявкнул судья на Куо.
Аптекарь вынул из рукава щипцы. Госпожа Лу рванулась к нему, но старший стражник поймал и удержал ее. Пока она билась в его руках, как дикая кошка, Куо извлек из черепа длинный гвоздь. Он показал его толпе и положил юна стол перед судьей.
Госпожа Лу окаменела. Когда старший стражник отпустил ее, она, шатаясь, как слепая, подошла к столу писца и остановилась там с опущенной головой, опираясь на край стола.
В зале начался шумный обмен мнениями; кое-кто выскочил на улицу, чтобы рассказать любопытной толпе о происшедшем в зале. Судья ударил молотком по столу и, когда шум стих, обратился к госпоже Лу:
– Вы сознаетесь, что убили своего мужа, вбив гвоздь ему в темя?
Госпожа Лу медленно подняла голову. Ее трясло. Отбросив со лба прядь волос; она монотонно произнесла:
– Сознаюсь.
Услышав эти слова, в толпе оживленно заметались. Судья Ди откинулся в своем кресле. Когда в зале слова стало тихо, он устало произнес:
– А теперь я выслушаю ваше признание.
Госпожа Лу плотнее завернулась в халат и печально начала:
– Кажется, все было так давно! Неужели это так важно? – Прислонившись к столу, она посмотрела на высокое окно и вдруг сказала: —Мой муж, Лу Мин, был скучным, глупым человеком, что он понимал? Как я могла продолжать с ним жить, я, искавшая… – Глубоко вздохнув, она продолжила: – Я родила ему дочь, потом он потребовал еще и сына. Я больше не могла его терпеть. Однажды он пожаловался на боль в желудке, и я дала ему в качестве лекарства крепкого вина, смешанного со снотворным порошком. Когда он крепко заснул, я взяла длинный гвоздь, которым пробивала дырки на подошвах башмаков, и молотком забила его в череп, пока не осталась только головка.
– Убить ведьму! – крикнул кто-то.
Посыпались гневные возгласы. Настроение толпы изменилось, и ее ярость теперь была направлена против госпожи Лу. Судья Ди ударил молотком по столу.
– Тишина и порядок! – закричал он.
Публика тотчас же замолчала. Авторитет суда был восстановлен.
– Доктор Куан установил, что с ним случился сердечный приступ, – продолжила госпожа Лу и презрительно добавила: – Мне пришлось стать любовницей этого человека, чтобы заручиться его помощью. Он думал, что знает все тайны магии, а оказался лишь бесполезным новичком. Как только он подписал свидетельство о смерти, я порвала с ним все отношения. Тогда я стала свободной… Однажды, примерно месяц назад, я поскользнулась на снегу, выходя из лавки. Какой-то мужчина помог мне встать и провел в лавку. Я сидела на скамейке в своей лавке, а он массировал мне лодыжку. В каждом прикосновении его руки я чувствовала жизненную силу этого человека. Я поняла, что это, по крайней мере, партнер, которого я ждала. Я сосредоточила свои душевные и физические силы на том, чтобы притянуть этого человека к себе, во чувствовалось, что он сопротивляется. И всеже, когда он ушел, я знала, что он вернется. – С прежним оживлением госпожа Лу продолжила: – И он вернулся! Я победила! Этот человек был подобен горящему пламени, он одновременно любил и ненавидел меня, он ненавидел себя за то, что любит меня, и все же он любил меня! Нас связали сами корни жизни… – Она помолчала, наклонила голову и усталым голосом продолжила: – Но вскоре я поняла, что снова теряю его. Он обвинил меня в том, что я отнимаю у него жизненные силы, мешаю его внутренней дисциплине. Он сказал, что нам придется расстаться… Я была вне себя, я не могла жить без этого человека, чувствуя, что без него мои силы угасают… Я ему сказала, что, если он бросит меня, я убью его, как убила своего мужа! – Безутешно покачав головой, она продолжила: —Мне не следовало этого говорить! Я поняла это по его взгляду. Все было кончено. Тогда я поняла, что мне придется его убить. Я подсыпала яд в высушенный цветок жасмина и, переодевшись татарским юношей, отправилась в баню. Я объяснила, что пришла принести ему свои извинения и хочу, чтобы мы расстались друзьями. Он был холодно вежлив, но ничего не сказал о том, что сохранит мою тайну, и тогда я опустила цветок в чашку с чаем. Как только яд подействовал, он бросил на меня испепеляющий взгляд, открыл рот, во сказать ничего не смог. Но я поняла, что он проклял меня и что я погибла… Господи, он был единственным мужчиной, которого я когда-либо любила… и мне пришлось его убить! —Вдруг она подняла голову и, посмотрев прямо на судью, сказала: – Теперь я погибла! Можете делать со мной что хотите!
Судья Ди ужаснулся происшедшей с ней перемене. На ее гладком лице появились глубокие морщины, глаза потускнели, она внезапно постарела на десять лет. Теперь, когда ее неукротимый, сильный дух был сломлен, от нее не осталось ничего, кроме пустой оболочки.
– Прочтите признание! – приказал он писцу.
Пока писец читал свои записи, в зале царила мертвая тишина.
– Вы подтверждаете, что это действительно ваше признание? – спросил судья.
Госпожа Лу кивнула. Старший писец протянул ей документ, и она приложила к нему большой палец.
Судья Ди закрыл заседание.
Куо доложил, что многочисленная толпа разгневанных горожан. Вошли встревоженные Ма Жун и Чао Тай.
– Атмосфера в зале суда ужасная, ваша честь, – серьезно произнес Ма Жун. – А на улице те, кто не попал в зал, выкрикивают ругательства и бросают камни в ворота.
– Впустите их! – резко распорядился судья Ди.
Ма Жун умоляюще посмотрел на Чао Тая, и тот попросил:
– Позвольте мне позвать солдат из Караульного войска, ваша честь! Они поставят кордоны вокруг суда и…
Судья хлопнул кулаком по столу.
– Я что, уже здесь не судья? – рявкнул он на своих помощников. – Это мой округ, это мои люди! Я не нуждаюсь ни в чьей помощи, сам сними справлюсь!
Возражать ему было бесполезно, но оба помощника очень боялись, что на этот раз судья ошибается.
Три раза ударили в гонг. Судья встал и прошел по коридору в зал суда в сопровождении двух своих помощников. В зловещей тишине он вошел в зал и сел за стол.
Зал был переполнен до отказа. Озадаченные стражники стояли там, где им было приказано. Слева судья Ди увидел гроб Лу Мина, возле которого стояли могильщик со своими помощниками. Госпожа Лу стояла перед гробом, опираясь на трость. Тао Гань и Куо стояли возле стола писца.
Судья Ди ударил молотком по столу и сказал:
– Я объявляю заседание открытым!
Вдруг госпожа Лу выкрикнула:
– Какое право имеет судья, подавший в отставку, открывать заседание?
В толпе поднялся гневный гул.
– Это заседание, – сообщил судья, – созвано для того, чтобы доказать, что торговец хлопком Лу Мин был подло убит. Могильщик, откройте гроб!
Госпожа Лу отступила к углу возвышения и закричала:
– Неужели мы позволим этому собаке-судье снова осквернять тело моего мужа?
Толпа подалась вперед. Со всех сторон послышались крики: «Долой судью!» Ма Жун и Чао Тай держали пальцы на рукоятях мечей, скрытых в складках одежды. Люди из первого ряда растолкали стражников.
В глазах госпожи Лу появился недобрый блеск. Она торжествовала. Ее горячая татарская кровь ликовала от предвкушения насилия и кровопролития. Она подняла руку, и люди остановились, глядя на эту потрясающую фигуру. Тяжело дыша, она показала на судью и начала:
– Этот собака-чиновник, этот…
Когда она глубоко вздохнула, чтобы перевести дух, судья Ди вдруг сухо произнес:
– Вспомните о ваших войлочных башмаках, женщина!
Госпожа Лу, наклонившись, взглянула на свои башмаки. Когда она выпрямилась, судья Ди впервые увидел в ее глазах неподдельный страх. Люди, стоящие впереди, быстро стали передавать неожиданное замечание судьи задним рядам. Когда госпожа Лу взяла себя в руки и, подыскивая слова, обратила взор к залу, там поднялся смущенный ропот.
– Что он сказал? – раздались нетерпеливые крики из задней части зала.
Когда госпожа Лу заговорила, ее голос заглушили удары молотков могильщиков. С помощью Тао Ганя могильщик быстро положил крышку на пол.
– Сейчас вы увидите ответ! – громко произнес судья Ди.
– Не верьте ему, он… – начала госпожа Лу, но тут же остановилась, увидев, что внимание толпы привлечено лишь к телу, поднятому из гроба и положенному юна циновку. Она отпрянула к краю стола, уставившись на ужасающие человеческие останки.
Судья Ди ударил молотком по столу и громко заговорил:
– Сейчас судебный лекарь осмотрит только голову трупа. Особое внимание он обратит на темя черепа под волосами.
Когда Куо опустился на корточки, в забитом зале воцарилась глубокая тишина. С улицы слышались неясные крики. Вдруг Куо выпрямился с мертвенно-бледным лицом и хриплым голосом произнес:
– Я докладываю, ваша честь, что в волосах я нашел маленькую металлическую точку. Кажется, это головка гвоздя.
К госпоже Лу вернулось самообладание.
– Это заговор! – вскричала она. – Гроб подложный!
Но зрителей уже охватило любопытство. Коренастый мясник из первого ряда крикнул:
– Мастер из нашей гильдии сам зарывал могилу! Молчи, женщина, мы хотим видеть, в чем дело!
– Докажите ваше утверждение! – рявкнул судья на Куо.
Аптекарь вынул из рукава щипцы. Госпожа Лу рванулась к нему, но старший стражник поймал и удержал ее. Пока она билась в его руках, как дикая кошка, Куо извлек из черепа длинный гвоздь. Он показал его толпе и положил юна стол перед судьей.
Госпожа Лу окаменела. Когда старший стражник отпустил ее, она, шатаясь, как слепая, подошла к столу писца и остановилась там с опущенной головой, опираясь на край стола.
В зале начался шумный обмен мнениями; кое-кто выскочил на улицу, чтобы рассказать любопытной толпе о происшедшем в зале. Судья ударил молотком по столу и, когда шум стих, обратился к госпоже Лу:
– Вы сознаетесь, что убили своего мужа, вбив гвоздь ему в темя?
Госпожа Лу медленно подняла голову. Ее трясло. Отбросив со лба прядь волос; она монотонно произнесла:
– Сознаюсь.
Услышав эти слова, в толпе оживленно заметались. Судья Ди откинулся в своем кресле. Когда в зале слова стало тихо, он устало произнес:
– А теперь я выслушаю ваше признание.
Госпожа Лу плотнее завернулась в халат и печально начала:
– Кажется, все было так давно! Неужели это так важно? – Прислонившись к столу, она посмотрела на высокое окно и вдруг сказала: —Мой муж, Лу Мин, был скучным, глупым человеком, что он понимал? Как я могла продолжать с ним жить, я, искавшая… – Глубоко вздохнув, она продолжила: – Я родила ему дочь, потом он потребовал еще и сына. Я больше не могла его терпеть. Однажды он пожаловался на боль в желудке, и я дала ему в качестве лекарства крепкого вина, смешанного со снотворным порошком. Когда он крепко заснул, я взяла длинный гвоздь, которым пробивала дырки на подошвах башмаков, и молотком забила его в череп, пока не осталась только головка.
– Убить ведьму! – крикнул кто-то.
Посыпались гневные возгласы. Настроение толпы изменилось, и ее ярость теперь была направлена против госпожи Лу. Судья Ди ударил молотком по столу.
– Тишина и порядок! – закричал он.
Публика тотчас же замолчала. Авторитет суда был восстановлен.
– Доктор Куан установил, что с ним случился сердечный приступ, – продолжила госпожа Лу и презрительно добавила: – Мне пришлось стать любовницей этого человека, чтобы заручиться его помощью. Он думал, что знает все тайны магии, а оказался лишь бесполезным новичком. Как только он подписал свидетельство о смерти, я порвала с ним все отношения. Тогда я стала свободной… Однажды, примерно месяц назад, я поскользнулась на снегу, выходя из лавки. Какой-то мужчина помог мне встать и провел в лавку. Я сидела на скамейке в своей лавке, а он массировал мне лодыжку. В каждом прикосновении его руки я чувствовала жизненную силу этого человека. Я поняла, что это, по крайней мере, партнер, которого я ждала. Я сосредоточила свои душевные и физические силы на том, чтобы притянуть этого человека к себе, во чувствовалось, что он сопротивляется. И всеже, когда он ушел, я знала, что он вернется. – С прежним оживлением госпожа Лу продолжила: – И он вернулся! Я победила! Этот человек был подобен горящему пламени, он одновременно любил и ненавидел меня, он ненавидел себя за то, что любит меня, и все же он любил меня! Нас связали сами корни жизни… – Она помолчала, наклонила голову и усталым голосом продолжила: – Но вскоре я поняла, что снова теряю его. Он обвинил меня в том, что я отнимаю у него жизненные силы, мешаю его внутренней дисциплине. Он сказал, что нам придется расстаться… Я была вне себя, я не могла жить без этого человека, чувствуя, что без него мои силы угасают… Я ему сказала, что, если он бросит меня, я убью его, как убила своего мужа! – Безутешно покачав головой, она продолжила: —Мне не следовало этого говорить! Я поняла это по его взгляду. Все было кончено. Тогда я поняла, что мне придется его убить. Я подсыпала яд в высушенный цветок жасмина и, переодевшись татарским юношей, отправилась в баню. Я объяснила, что пришла принести ему свои извинения и хочу, чтобы мы расстались друзьями. Он был холодно вежлив, но ничего не сказал о том, что сохранит мою тайну, и тогда я опустила цветок в чашку с чаем. Как только яд подействовал, он бросил на меня испепеляющий взгляд, открыл рот, во сказать ничего не смог. Но я поняла, что он проклял меня и что я погибла… Господи, он был единственным мужчиной, которого я когда-либо любила… и мне пришлось его убить! —Вдруг она подняла голову и, посмотрев прямо на судью, сказала: – Теперь я погибла! Можете делать со мной что хотите!
Судья Ди ужаснулся происшедшей с ней перемене. На ее гладком лице появились глубокие морщины, глаза потускнели, она внезапно постарела на десять лет. Теперь, когда ее неукротимый, сильный дух был сломлен, от нее не осталось ничего, кроме пустой оболочки.
– Прочтите признание! – приказал он писцу.
Пока писец читал свои записи, в зале царила мертвая тишина.
– Вы подтверждаете, что это действительно ваше признание? – спросил судья.
Госпожа Лу кивнула. Старший писец протянул ей документ, и она приложила к нему большой палец.
Судья Ди закрыл заседание.
24. Судья выходит на тайную экскурсию; он наносит второй визит на Лечебный холм
Судья Ди вышел из зала суда вместе со своими помощниками. Толпа проводила их робкими одобрительными возгласами. Когда они вышли в коридор, Ма Жун звонко хлопнул Чао Тая по плечу. Оба не могли скрыть своего ликования. Даже Тао Гань довольно посмеивался, входя в кабинет судьи.
Но когда судья обернулся к ним, они, к своему крайнему удивлению, увидели, что лицо его так же холодно и бесстрастно, как и во время заседания.
– Долгий был день, – тихо заметил он. —Чао Тай и Тао Гань могут пойти отдохнуть, а тебя, Ма Жун, я, к сожалению, вынужден задержать.
После ухода Чао Тая и Тао Ганя судья Ди разорвал свое письмо префекту на мелкие кусочки и бросил их в мерцающие угли жаровни. Он молча подождал, пока они превратятся в пепел, и после этого обратился к Ма Жуну:
– Иди и переоденься в охотничий костюм! И выведи из конюшни двух лошадей!
Ма Жун был совершенно ошеломлен. Он хотел было попросить у судьи объяснений, но, взглянув на его лицо, молча вышел. На улице крупными хлопьями падал снег. Судья поднял лицо к свинцовому небу.
– Нам надо торопиться! – сказал он Ма Жуну. – При такой погоде скоро стемнеет.
Судья закрыл подбородок шейным платком и вспрыгнул в седло. Они выехали через боковые ворота.
Проезжая по главной улице, они увидели, что, несмотря на снег и ледяной ветер, у уличных лотков толпится народ. Под ненадежными навесами из промасленной бумаги люди бурно обсуждали сенсационное заседание суда, не обращая никакого внимания на двух всадников.
Когда всадники подъехали к Северным городским воротам, они ощутили ледяное дыхание ветра с равнины. Судья Ди постучал в двери караульного помещения и попросил у солдата дать им штормовой фонарь. Выехав за ворота, судья повернул на запад. Уже спускались сумерки, но снегопад, казалось, стал меньше.
– Далеко ли мы едем, ваша честь? – тревожно спросил Ма Жун. – В такую погоду недолго и заблудиться!
– Я знаю дорогу! – бросил судья. – Скоро мы будем на месте.
Они ехали к кладбищу.
На самом кладбище судья пустил лошадь шагом, а сам внимательно рассматривал могильные холмы. Миновав разрытую могилу Лу Мина, он направился дальше, в самый дальний угол. Там он спешился и вместе с Ма Жуном побрел среди могильных холмов, что-то бормоча себе под нос.
Вдруг он остановился, нагнулся и рукавом стряхнул снег с большой каменной плиты. Увидев имя «Ван», высеченное на плите, он повернулся к Ма Жуну:
– Вот! Помоги мне вскрыть эту могилу! В моем седельном мешке есть две большие лопаты.
Судья с Ма Жуном разгребли снег и землю, накопившуюся у основания плиты, и начали отодвигать ее. Это была тяжелая работа, и, когда плита наконец подалась, уже совсем стемнело. Луну заволакивали тяжелые облака.
Несмотря на холод, судья вспотел. Взяв у Ма Жуна зажженный фонарь, судья спрыгнул в склеп. В нос ему ударил затхлый воздух. Подняв фонарь, судья увидел под сводами склепа три гроба. Прочтя надписи, он остановился у гроба, стоящего справа.
– Держи фонарь! – приказал он Ма Жуну, невольно понизив голос.
Ма Жун с тревогой взглянул в осунувшееся лицо судьи, а тот вынул из рукава долото и, помогая себе лопатой, начал открывать крышку. Под сводами склепа раздались глухие удары.
– Начни с другой стороны! – велел судья Ма Жуну.
В мозгу Ма Жуна пронеслись самые путаные мысли, но он послушно поставил фонарь на каменный пол склепа и засунул лезвие лопаты под
крышку гроба. Они оскверняли могилу! В склепе было почти тепло, но его била дрожь. Он таки не понял, как долго они раскрывали гроб, но, когда, наконец, крышка была открыта, у него заболела спина. Используя лопаты в качестве рычагов, они приподняли крышку.
– Положим ее справа! – задыхаясь, произнес судья.
Они подтолкнули крышку, и та с гулким шумом упала на пол. Судья закрыл рот и нос шейным платком, и Ма Жун тотчас же сделал то же самое.
Судья поднял фонарь над открытым гробом. Внутри лежал скелет, в нескольких местах прикрытый кусками истлевшего савана. Ма Жун отпрянул. Судья передал ему фонарь, а сам, склонившись над гробом, ощупал череп. Убедившись, что он пуст, судья вынул его и внимательно рассмотрел. Ма Жуну показалось, что при слабом свете фонаря пустые глазницы злобно смотрят на судью.
Внезапно судья встряхнул череп. Раздался металлический звук. Судья подвес череп к глазам, осмотрел макушку и ощупал ее кончиком пальца. Проделав все это, он аккуратно положил череп на место и хриплым голосом произнес:
– Ну вот и все! Возвращаемся!
Выбравшись из склепа, они увидели, что облака рассеялись и на небе светит полная луна, освещая серебристым светом пустынное кладбище.
Судья Ди, поставив фонарь на снег, предложил:
– Давай положим плиту на место!
Эта работа заняла у них немало времени. Забросав плиту снегом, всадники сели на лошадей. Ма Жун не мог сдержать любопытства испросил:
– Кто там похоронен, ваша честь?
– Завтра узнаешь! На утреннем заседании я возбужу еще одно дело об убийстве!
У Северных городских ворот судья остановил коня и сказал:
– После такой вьюги такая прекрасная ночь! Возвращайся домой, Ма Жун, а я немного покатаюсь по холмам, чтобы развеяться!
И прежде чем Ма Жун успел что-либо сказать, судья пришпорил коня и ускакал. Он помчался в сторону Лечебного холма. У его подножия он остановил лошадь, вгляделся в снег, спешился, привязал коня и начал подниматься.
На плоской смотровой площадке, венчавшей вершину холма, у ограды стояла тоненькая фигурка в знакомой серой шубе, устремив взор на снежную равнину.
Услышав шаги, она медленно повернулась.
– Я знала, что вы придете сюда, – тихо произнесла женщина. – Я ждала вас.
Судья неподвижно стоял перед ней, и она быстро заговорила:
– Ваша одежда и обувь в грязи! Вы были там?
– Да, – медленно ответил судья Ди, – я был там вместе с Ма Жуном. Это старое убийство должно быть рассмотрено в суде.
Она округлила глаза. Судья смотрел мимо нее, отчаянно подыскивая слова.
Она плотнее закуталась в шубу.
– Я знала, что все так и случится, – монотонно произнесла она. – И все же… – Помолчав, она печально продолжила: – Вы не знаете, что…
– Я знаю! – с жаром перебил ее судья. —Я знаю, что заставило вас так поступить пять лет назад, и знаю, что вы… Я знаю, что заставило вас подсказать мне!
Она наклонила голову и странно, беззвучно зарыдала.
– Жизненный порядок должен быть восстановлен, – дрожащим голосом продолжил судья, – даже… если это ударит по нам самим. Поверьте мне, это сильнее меня. Наступающий день будет кромешным адом для вас… и для меня. Небу известно, как бы мне хотелось поступить иначе. Но я не могу… А ведь именно вы спасли меня! Простите меня… пожалуйста!
– Не говорите так! – вскричала она и, улыбнувшись сквозь слезы, тихо добавила: – Я, конечно, знала, как вы поступите, иначе я ничего вам бы не рассказала. И я бы не хотела, чтобы вы были другим!
Судья попытался ответить, по чувства душили его голос. Он лишь в отчаянии смотрел на нее. Она отвела взгляд.
– Не надо ничего говорить! – задыхаясь, произнесла она. – И не смотрите на меня. Я не могу видеть…
Она закрыла лицо руками. Судья стоял неподвижно. Ему казалось, будто холодный меч медленно вонзается ему в сердце.
Вдруг она подняла взгляд. Судья хотел что-то сказать, но она быстро прижала палец к губам.
– Не надо! – сказала она и, робко улыбнувшись, добавила: – Побудьте еще здесь! Разве вы не помните о цветах, падающих в снег? Если мы слушаем, мы слышим звук… – Весело указав на дерево у него за спиной, она быстро продолжила: – Смотрите, сегодня расцвели цветы! Пожалуйста, посмотрите!
Судья повернулся, поднял голову, и от зрелища цветущей зимней сливы у него перехватило дух. Дерево ясно выделялось на фоне освещенного луной неба, а маленькие красные цветочки казались сверкающими красными драгоценными камнями, покрывающими серебристые от инея сучья. Слабый ветерок шевелил ветки. Несколько лепестков сорвались и, трепеща, медленно упали на снег.
Он услышал за спиной словно треск дерева. Быстро обернувшись, судья увидел пролом в ограде.
Он был один на холме.
Но когда судья обернулся к ним, они, к своему крайнему удивлению, увидели, что лицо его так же холодно и бесстрастно, как и во время заседания.
– Долгий был день, – тихо заметил он. —Чао Тай и Тао Гань могут пойти отдохнуть, а тебя, Ма Жун, я, к сожалению, вынужден задержать.
После ухода Чао Тая и Тао Ганя судья Ди разорвал свое письмо префекту на мелкие кусочки и бросил их в мерцающие угли жаровни. Он молча подождал, пока они превратятся в пепел, и после этого обратился к Ма Жуну:
– Иди и переоденься в охотничий костюм! И выведи из конюшни двух лошадей!
Ма Жун был совершенно ошеломлен. Он хотел было попросить у судьи объяснений, но, взглянув на его лицо, молча вышел. На улице крупными хлопьями падал снег. Судья поднял лицо к свинцовому небу.
– Нам надо торопиться! – сказал он Ма Жуну. – При такой погоде скоро стемнеет.
Судья закрыл подбородок шейным платком и вспрыгнул в седло. Они выехали через боковые ворота.
Проезжая по главной улице, они увидели, что, несмотря на снег и ледяной ветер, у уличных лотков толпится народ. Под ненадежными навесами из промасленной бумаги люди бурно обсуждали сенсационное заседание суда, не обращая никакого внимания на двух всадников.
Когда всадники подъехали к Северным городским воротам, они ощутили ледяное дыхание ветра с равнины. Судья Ди постучал в двери караульного помещения и попросил у солдата дать им штормовой фонарь. Выехав за ворота, судья повернул на запад. Уже спускались сумерки, но снегопад, казалось, стал меньше.
– Далеко ли мы едем, ваша честь? – тревожно спросил Ма Жун. – В такую погоду недолго и заблудиться!
– Я знаю дорогу! – бросил судья. – Скоро мы будем на месте.
Они ехали к кладбищу.
На самом кладбище судья пустил лошадь шагом, а сам внимательно рассматривал могильные холмы. Миновав разрытую могилу Лу Мина, он направился дальше, в самый дальний угол. Там он спешился и вместе с Ма Жуном побрел среди могильных холмов, что-то бормоча себе под нос.
Вдруг он остановился, нагнулся и рукавом стряхнул снег с большой каменной плиты. Увидев имя «Ван», высеченное на плите, он повернулся к Ма Жуну:
– Вот! Помоги мне вскрыть эту могилу! В моем седельном мешке есть две большие лопаты.
Судья с Ма Жуном разгребли снег и землю, накопившуюся у основания плиты, и начали отодвигать ее. Это была тяжелая работа, и, когда плита наконец подалась, уже совсем стемнело. Луну заволакивали тяжелые облака.
Несмотря на холод, судья вспотел. Взяв у Ма Жуна зажженный фонарь, судья спрыгнул в склеп. В нос ему ударил затхлый воздух. Подняв фонарь, судья увидел под сводами склепа три гроба. Прочтя надписи, он остановился у гроба, стоящего справа.
– Держи фонарь! – приказал он Ма Жуну, невольно понизив голос.
Ма Жун с тревогой взглянул в осунувшееся лицо судьи, а тот вынул из рукава долото и, помогая себе лопатой, начал открывать крышку. Под сводами склепа раздались глухие удары.
– Начни с другой стороны! – велел судья Ма Жуну.
В мозгу Ма Жуна пронеслись самые путаные мысли, но он послушно поставил фонарь на каменный пол склепа и засунул лезвие лопаты под
крышку гроба. Они оскверняли могилу! В склепе было почти тепло, но его била дрожь. Он таки не понял, как долго они раскрывали гроб, но, когда, наконец, крышка была открыта, у него заболела спина. Используя лопаты в качестве рычагов, они приподняли крышку.
– Положим ее справа! – задыхаясь, произнес судья.
Они подтолкнули крышку, и та с гулким шумом упала на пол. Судья закрыл рот и нос шейным платком, и Ма Жун тотчас же сделал то же самое.
Судья поднял фонарь над открытым гробом. Внутри лежал скелет, в нескольких местах прикрытый кусками истлевшего савана. Ма Жун отпрянул. Судья передал ему фонарь, а сам, склонившись над гробом, ощупал череп. Убедившись, что он пуст, судья вынул его и внимательно рассмотрел. Ма Жуну показалось, что при слабом свете фонаря пустые глазницы злобно смотрят на судью.
Внезапно судья встряхнул череп. Раздался металлический звук. Судья подвес череп к глазам, осмотрел макушку и ощупал ее кончиком пальца. Проделав все это, он аккуратно положил череп на место и хриплым голосом произнес:
– Ну вот и все! Возвращаемся!
Выбравшись из склепа, они увидели, что облака рассеялись и на небе светит полная луна, освещая серебристым светом пустынное кладбище.
Судья Ди, поставив фонарь на снег, предложил:
– Давай положим плиту на место!
Эта работа заняла у них немало времени. Забросав плиту снегом, всадники сели на лошадей. Ма Жун не мог сдержать любопытства испросил:
– Кто там похоронен, ваша честь?
– Завтра узнаешь! На утреннем заседании я возбужу еще одно дело об убийстве!
У Северных городских ворот судья остановил коня и сказал:
– После такой вьюги такая прекрасная ночь! Возвращайся домой, Ма Жун, а я немного покатаюсь по холмам, чтобы развеяться!
И прежде чем Ма Жун успел что-либо сказать, судья пришпорил коня и ускакал. Он помчался в сторону Лечебного холма. У его подножия он остановил лошадь, вгляделся в снег, спешился, привязал коня и начал подниматься.
На плоской смотровой площадке, венчавшей вершину холма, у ограды стояла тоненькая фигурка в знакомой серой шубе, устремив взор на снежную равнину.
Услышав шаги, она медленно повернулась.
– Я знала, что вы придете сюда, – тихо произнесла женщина. – Я ждала вас.
Судья неподвижно стоял перед ней, и она быстро заговорила:
– Ваша одежда и обувь в грязи! Вы были там?
– Да, – медленно ответил судья Ди, – я был там вместе с Ма Жуном. Это старое убийство должно быть рассмотрено в суде.
Она округлила глаза. Судья смотрел мимо нее, отчаянно подыскивая слова.
Она плотнее закуталась в шубу.
– Я знала, что все так и случится, – монотонно произнесла она. – И все же… – Помолчав, она печально продолжила: – Вы не знаете, что…
– Я знаю! – с жаром перебил ее судья. —Я знаю, что заставило вас так поступить пять лет назад, и знаю, что вы… Я знаю, что заставило вас подсказать мне!
Она наклонила голову и странно, беззвучно зарыдала.
– Жизненный порядок должен быть восстановлен, – дрожащим голосом продолжил судья, – даже… если это ударит по нам самим. Поверьте мне, это сильнее меня. Наступающий день будет кромешным адом для вас… и для меня. Небу известно, как бы мне хотелось поступить иначе. Но я не могу… А ведь именно вы спасли меня! Простите меня… пожалуйста!
– Не говорите так! – вскричала она и, улыбнувшись сквозь слезы, тихо добавила: – Я, конечно, знала, как вы поступите, иначе я ничего вам бы не рассказала. И я бы не хотела, чтобы вы были другим!
Судья попытался ответить, по чувства душили его голос. Он лишь в отчаянии смотрел на нее. Она отвела взгляд.
– Не надо ничего говорить! – задыхаясь, произнесла она. – И не смотрите на меня. Я не могу видеть…
Она закрыла лицо руками. Судья стоял неподвижно. Ему казалось, будто холодный меч медленно вонзается ему в сердце.
Вдруг она подняла взгляд. Судья хотел что-то сказать, но она быстро прижала палец к губам.
– Не надо! – сказала она и, робко улыбнувшись, добавила: – Побудьте еще здесь! Разве вы не помните о цветах, падающих в снег? Если мы слушаем, мы слышим звук… – Весело указав на дерево у него за спиной, она быстро продолжила: – Смотрите, сегодня расцвели цветы! Пожалуйста, посмотрите!
Судья повернулся, поднял голову, и от зрелища цветущей зимней сливы у него перехватило дух. Дерево ясно выделялось на фоне освещенного луной неба, а маленькие красные цветочки казались сверкающими красными драгоценными камнями, покрывающими серебристые от инея сучья. Слабый ветерок шевелил ветки. Несколько лепестков сорвались и, трепеща, медленно упали на снег.
Он услышал за спиной словно треск дерева. Быстро обернувшись, судья увидел пролом в ограде.
Он был один на холме.
25. Судебный лекарь выдвигает поразительное обвинение; приезжают два чиновника из имперской столицы
На следующее утро судья Ди проснулся совершенно разбитым после мучительной ночи. Слуга, поставив перед ним утренний чай, печально сообщил:
– С женой нашего судебного лекаря произошло несчастье, ваша честь! Вчера вечером она, как обычно, отправилась на Лечебный холм собирать травы. Должно быть, она прислонилась к ограде, а та сломалась. На рассвете охотник нашел ее труп у подножия холма!
Выразив сожаление, судья приказал ему позвать Ма Жуна. Когда они остались наедине, судья печально сказал ему:
– Вчера ночью я совершил ошибку, Ма Жун. Ты никогда никому не должен рассказывать о нашем визите на кладбище. Забудь о нем!
Ма Жун кивнул большой головой и спокойно произнес:
– Я не очень силен по части ума, ваша честь, но исполнять приказы я умею. Если вы говорите «забудь!», я забуду!
Судья Ди отпустил его, проводив верного друга нежным взглядом. В дверь постучали, и вошел Куо. Судья быстро встал, подошел к нему и выразил официальные соболезнования.
Куо глядел на него большими печальными глазами.
– Это не был несчастный случай, ваша честь, —спокойно произнес он. – Моя жена звала это место как свои пять пальцев, а ограда была довольно крепкой. Я знаю, что она покончила с собой.
Судья Ди промолчал, и Куо продолжил тем же ровным голосом:
– Я признаюсь, что виновен в тяжком преступлении, ваша честь. Когда я попросил мою жену выйти за меня замуж, она предупредила меня, что убила своего мужа. Я ответил, что мне это все равно, потому что знал, что ее муж был жестокой скотиной и ему доставляло удовольствие издеваться как над людьми, так и над животными. Я знаю, что таких людей нужно уничтожать, хотя у меня не хватает мужества сделать это самому. Я не из тех, кто вершит великие дела, ваша честь. – Безнадежно подняв руки, он продолжил: – Я тогда не интересовался подробностями, мы никогда не упоминали об этом случае. Но я знал, что она часто думает об этом, терзаясь сомнениями. Мне бы, конечно, следовало заставить ее доложить о преступлении, во я эгоист, ваша честь. Для меня было бы невыносимо потерять ее…
Он смотрел в пол, его губы подрагивали.
– Тогда почему сейчас вью завели этот разговор? – спросил судья.
Куо поднял взгляд.
– Потому что знаю, что она одобрила бы это, ваша честь, – тихо ответил он. – Я знаю, что суд над госпожой Лу глубоко потряс ее, она чувствовала, что должна искупить свое преступление, покончив с собой. Она была исключительно искренней женщиной, и я знаю, что ей хотелось официально сообщить о своем преступлении, чтобы войти в потустороннюю жизнь с чистой душой. Поэтому-то я и пришел сообщить вам о преступлении, обвинив в сообщничестве также и себя.
– Вы понимаете, что это тяжкое преступление? – спросил судья.
– Конечно! – удивился Куо. – Моя жена знала, что после ее смерти я тоже не захочу больше жить!
Судья Ди молча погладил бороду. На мгновение его пронзила зависть к такой безграничной преданности, но он сказал:
– Я не могу возбудить посмертное дело против вашей жены, Куо. Она никогда не рассказывала вам, как убила своего мужа, а я не могу открыть могилу для вскрытия на основании одних только слухов. Кроме того, я думаю, что, если бы ваша жена действительно хотела сообщить о преступлении, которое, как она говорила, она совершила, она, безусловно, оставила бы письменное самообвинение.
– Это правда! – задумчиво произнес Куо. —Я об этом не подумал! Я так растерял… – и тихо добавил про себя: – Мне будет одиноко…
Судья Ди встал с кресла, подошел к нему испросил:
– Маленькая дочь госпожи Лу живет у вас? Да, – с нежной улыбкой произнес Куо. – Она славная малышка! Моя жена очень к ней привязалась.
– Тогда выполните свой долг, Куо! – твердо произнес судья. – Как только дело против госпожи Лу будет закрыто, удочерите девочку.
Куо благодарно посмотрел на судью и печально произнес:
– Я так расстроился, что даже не извинился за то, что не заметил гвоздя во время первого вскрытия, ваша честь! Я надеюсь…
– Забудем о прошлом! – перебил его судья. Куо опустился на колени и трижды коснулся лбом пола. Встав, он просто произнес:
– Спасибо, мой господин. – Повернувшись, чтобы идти, он добавил: – Ваша честь великий и добрый человек!
Куо медленно шаркал к двери, а судья чувствовал себя так, будто его отхлестали по лицу тяжелым кнутом.
Нетвердой походкой вернувшись к столу, он тяжело опустился в кресло. Только теперь ему вспомнилось, как Куо говорил о сомнениях своей жены. «Радость проходит, остаются угрызения совести и печаль». Она действительно знала все стихотворение! «Новая любовь не раз причиняет старую боль…». Его голова опустилась па стол.
– С женой нашего судебного лекаря произошло несчастье, ваша честь! Вчера вечером она, как обычно, отправилась на Лечебный холм собирать травы. Должно быть, она прислонилась к ограде, а та сломалась. На рассвете охотник нашел ее труп у подножия холма!
Выразив сожаление, судья приказал ему позвать Ма Жуна. Когда они остались наедине, судья печально сказал ему:
– Вчера ночью я совершил ошибку, Ма Жун. Ты никогда никому не должен рассказывать о нашем визите на кладбище. Забудь о нем!
Ма Жун кивнул большой головой и спокойно произнес:
– Я не очень силен по части ума, ваша честь, но исполнять приказы я умею. Если вы говорите «забудь!», я забуду!
Судья Ди отпустил его, проводив верного друга нежным взглядом. В дверь постучали, и вошел Куо. Судья быстро встал, подошел к нему и выразил официальные соболезнования.
Куо глядел на него большими печальными глазами.
– Это не был несчастный случай, ваша честь, —спокойно произнес он. – Моя жена звала это место как свои пять пальцев, а ограда была довольно крепкой. Я знаю, что она покончила с собой.
Судья Ди промолчал, и Куо продолжил тем же ровным голосом:
– Я признаюсь, что виновен в тяжком преступлении, ваша честь. Когда я попросил мою жену выйти за меня замуж, она предупредила меня, что убила своего мужа. Я ответил, что мне это все равно, потому что знал, что ее муж был жестокой скотиной и ему доставляло удовольствие издеваться как над людьми, так и над животными. Я знаю, что таких людей нужно уничтожать, хотя у меня не хватает мужества сделать это самому. Я не из тех, кто вершит великие дела, ваша честь. – Безнадежно подняв руки, он продолжил: – Я тогда не интересовался подробностями, мы никогда не упоминали об этом случае. Но я знал, что она часто думает об этом, терзаясь сомнениями. Мне бы, конечно, следовало заставить ее доложить о преступлении, во я эгоист, ваша честь. Для меня было бы невыносимо потерять ее…
Он смотрел в пол, его губы подрагивали.
– Тогда почему сейчас вью завели этот разговор? – спросил судья.
Куо поднял взгляд.
– Потому что знаю, что она одобрила бы это, ваша честь, – тихо ответил он. – Я знаю, что суд над госпожой Лу глубоко потряс ее, она чувствовала, что должна искупить свое преступление, покончив с собой. Она была исключительно искренней женщиной, и я знаю, что ей хотелось официально сообщить о своем преступлении, чтобы войти в потустороннюю жизнь с чистой душой. Поэтому-то я и пришел сообщить вам о преступлении, обвинив в сообщничестве также и себя.
– Вы понимаете, что это тяжкое преступление? – спросил судья.
– Конечно! – удивился Куо. – Моя жена знала, что после ее смерти я тоже не захочу больше жить!
Судья Ди молча погладил бороду. На мгновение его пронзила зависть к такой безграничной преданности, но он сказал:
– Я не могу возбудить посмертное дело против вашей жены, Куо. Она никогда не рассказывала вам, как убила своего мужа, а я не могу открыть могилу для вскрытия на основании одних только слухов. Кроме того, я думаю, что, если бы ваша жена действительно хотела сообщить о преступлении, которое, как она говорила, она совершила, она, безусловно, оставила бы письменное самообвинение.
– Это правда! – задумчиво произнес Куо. —Я об этом не подумал! Я так растерял… – и тихо добавил про себя: – Мне будет одиноко…
Судья Ди встал с кресла, подошел к нему испросил:
– Маленькая дочь госпожи Лу живет у вас? Да, – с нежной улыбкой произнес Куо. – Она славная малышка! Моя жена очень к ней привязалась.
– Тогда выполните свой долг, Куо! – твердо произнес судья. – Как только дело против госпожи Лу будет закрыто, удочерите девочку.
Куо благодарно посмотрел на судью и печально произнес:
– Я так расстроился, что даже не извинился за то, что не заметил гвоздя во время первого вскрытия, ваша честь! Я надеюсь…
– Забудем о прошлом! – перебил его судья. Куо опустился на колени и трижды коснулся лбом пола. Встав, он просто произнес:
– Спасибо, мой господин. – Повернувшись, чтобы идти, он добавил: – Ваша честь великий и добрый человек!
Куо медленно шаркал к двери, а судья чувствовал себя так, будто его отхлестали по лицу тяжелым кнутом.
Нетвердой походкой вернувшись к столу, он тяжело опустился в кресло. Только теперь ему вспомнилось, как Куо говорил о сомнениях своей жены. «Радость проходит, остаются угрызения совести и печаль». Она действительно знала все стихотворение! «Новая любовь не раз причиняет старую боль…». Его голова опустилась па стол.