Васина Нина. Женщина– апельсин

   Гнатюк рассердился на ее молчание.
   — Подведем итоги, — сказал он. — Вы безответственно указали на некоторые факты, которые могли почерпнуть где угодно, подслушать, например, под кроватью. Что, угадал? — Гнатюк торжествующе смотрел на залившуюся краской Далилу. — Вы приносите эти факты мне, старшему в отделении, чтобы я принял меры. И какие меры вы предлагаете? Охранять. Вывод? Вам нужен психоаналитик. Это не шутка. Вы находитесь с Кургановой в напряженных отношениях, вы написали такой отчет по ее делу, что у нас не знают, куда его запрятать. Вы не смогли просто прийти ко мне и сказать, чтобы я ее арестовал, к примеру, на основании приведенных вами фактов подслушивания, вы по-благородному предлагаете ее охранять, тем самым я должен утвердить ваш донос как вещь реальную!
   Далила сдернула со стола свою докладную.
   — Не сметь трогать ничего у меня на столе!
   — А то что, арестуете? — Далила завелась и не могла остановиться.
   — Выдеру как Сидорову козу! Если вы закончили с тестированием специалистов у нас в отделении, можете перейти к обслуживающему персоналу. Обо всех слухах докладывать лично мне, а то тут уборщица одна обещала конец света к пятнице, а я совсем был не в курсе! Все сведения подавать только в письменном виде. А я постараюсь дозвониться в этот ваш институт и похвалить вас за необычайное рвение. Свободны.
   Сердитый Гнатюк выждал десять минут после ухода Далилы, сделал несколько телефонных звонков и поднялся на третий этаж.
   Ева сидела с застывшим взглядом. Она была одна в кабинете. Увидев Гнатюка, вскочила и побледнела.
   — Я тут решил тебя проведать, узнать, как и что. Сиди. Как у тебя с напарником? Кстати, он очень просился к тебе!
   — Да неважно. Плохо даже.
   — Что, неисполнительный? Ева промолчала, пряча глаза. Гнатюк был ей неприятен, она вспомнила захват Слоника.
   — А это не его вы с Николаевым отвезли в морг на воспитание? Ева молча кивнула.
   — Так. — Гнатюк рассмотрел кабинет, встал и потрогал листик искусственного растения. — А я к тебе по делу, и если можно, скажу по-мужски. Коротко и понятно, ты уж извини, сама выбрала такую профессию. С кем ты спишь?
   — Как? — От неожиданности Ева опять встала.
   Гнатюк рассердился на себя за этот ее испуг, тоже встал и пошел к двери.
   — Я не могу предположить, что психолог в нашем отделении может прослушивать телефонные разговоры, к примеру, — сказал он, стоя у двери и не поворачиваясь, — или что ты обсуждаешь свои проблемы с ней самой. Поэтому говорю коротко. Тот мужик, с которым ты спишь, очень откровенен с психоаналитиком, и я уж не знаю, кто из наших это может быть! Она, конечно, дура, но навредить может. Будь осторожна.
   Гнатюк ушел.
   Ева медленно села на стул. В ней наступила странная тишина, она даже дыхания своего не слышала, организм затаился и дышал тихо-тихо.
   Звякнул телефон. Ее вызывал Подстаканов. Она положила трубку и высидела еще пять минут, не двигаясь.
   Подстаканов сообщил ей, что по распоряжению вышестоящего начальства ей полагается охранник в связи с непосредственной угрозой ее жизни и здоровью. Самый лучший специалист по борьбе в их отделе, бывший спецназовец, который так и не смог хорошо отрекомендовать себя оперуполномоченным, будет переведен от Евы Николаевны — «По твоей, кстати, просьбе!» — заметил Подстаканов — и назначен ее телохранителем.
   — А больше некого, сказали срочно и немедленно. — Подстаканов был сам удивлен больше Евы. — Это какое же ты дело ведешь, что они так взвились, или это по твоим старым делам?
   — А может, не надо? — просительно сказала Ева.
   — Ты меня пойми! Пусть он походит за тобой дня два, а там подберем кого-нибудь из спецохраны, сказали — срочно выбрать самого умелого, а у меня, сама понимаешь, какие умельцы.
   — Он стрелять не умеет! Мы с ним психологически несовместимы! Как он будет меня охранять? Если что случится, мне придется его прикрывать!
   — Он на стрельбище последний раз вложил все выстрелы в восьмерку и почти в одну точку. А насчет психологии, так это я считаю бабскими штучками, сама разберешься! Ты написала в докладной, что он профессионально непригоден как оперуполномоченный. Может, это его призвание, охранять! Короче, все! Появится — пришли ко мне, я его обрадую.
   — Тебя переводят на новую должность, — сказала Ева Волкову. — И почему это от тебя так воняет, что ты такое делаешь? Ты что, отлавливаешь бездомных кошек?
   — Намек понял, — сказал угрюмо Волков. — Но Маргарита из вас никудышняя, если уж мы заговорили о литературе. Романтики маловато.
   — Смотрите, он и Булгакова читал, ну до чего всесторонне развитый охранник!
   — Это кто — охранник?
   — Тебя ждет Подстаканов, а мне пора.
   — Я только хотел сказать. Вы вели дело этого старика, картежника, помните? Гостиница «Мечта». Его убили, пробита грудная клетка, внутренности подвергались вытаскиванию.
   — Где? — спросила Ева.
   — А я почем знаю, нашли тело на стройке, а где убили…
   — Где он сейчас?
   — Центральный городской морг.
   — Когда тебе Подстаканов объяснит про твою новую должность, ты можешь найти меня в морге. Я буду там. Место встречи, как говорится…
   Через полчаса Ева смотрела на спокойное лицо Короля, ей даже показалось, что он слегка улыбается.
   — Прощай, Король.
   — Странное, скажу вам, убийство. Во-первых, содержимое желудка. Устрицы и вино. Оригинально, да? И это завтрак шестидесятилетнего пенсионера! Если хотите посмотреть поближе, то здесь заметна степень перевариваемости пищи, видите? Это и это вот тут. Он был убит во время еды! Если бы такое произошло в ресторане, кто-нибудь бы заметил, это же не просто тихо пристрелить, тут целое представление было. Значит…
   — Заказ на дом или в гостиничный номер, — сказала Ева.
   — Точно. Город у нас, конечно, большой, но не думаю, что все тут и там заказывают на дом устриц. Никаких следов борьбы, под ногтями чисто. Сердце было вырвано, его доставали, но не попортили. Засунули обратно. Знаете, в последнее время странно изменился вид убийства как такового. Создается впечатление, что кто-то пробует разные необыкновенности, балдеет, как бы это сказать… У моего коллеги из хирургии пробрались в морг, у двух трупов пришлось доставать из груди какие-то щепки! — Страшно перепачканный патологоанатом стаскивал перчатки.
   — Это были колья, я думаю, — сказала задумчиво Ева. — Эти трупы были вампирами, им забили осиновые клинья.
   — Как вы сказали? Вампиры? Оригинально. Допустим, вампиры. Допустим, я могу предположить кражу внутренних органов, когда вскрываю ребенка без почек и печени, их можно пересадить, но ребенок — без мозга? Кому может понадобиться вычистить из черепной коробки ребенка мозги? Это кто делает? Как он называется?
   — Вы все время имеете дело с трупами. Как вам жизнь вообще кажется? Что это такое — жизнь?
   — Это состояние тела, только и всего. — Патологоанатом мыл руки и улыбался.
   — А душа? — спросила Ева?
   — А душа — материя абстрактная, все процессы в человеке — это химические реакции, и не более того. Американцы предположили, что скоро женщины сами будут себя обслуживать даже в плане сексуальных удовольствий. Они определили, что организм женщины умеет вырабатывать вещество, вызывающее оргазм. Это же химия, не более того. А если я, к примеру, сумею это вещество выработать в лабораторных условиях, вы думаете, у меня не будет желающих женщин его опробовать?
   — Какой кошмар! — запротестовала Ева. — Этого не должно быть.
   — Это ваше здоровое тело подсказывает вам реплики. А меня другое беспокоит. Ребенок-то неполноценный!
   — Какой ребенок?
   — У которого вытащили все мозги. Он умственно отсталый, ярко выраженные признаки. Нет, вы только подумайте, кому могли понадобиться мозги умственно отсталого ребенка? Парадокс.
   — Врачу, — сказала Ева. — Врачу, изучающему таких детей.
   — У вас не правильное представление о медицине. Врачу для изучения такой ребенок нужен живым, вот так-то.
   — Вы мне нравитесь, — сказала Ева неожиданно для себя. — Я, конечно, понимаю, что это только химическая реакция у меня внутри…
   — Вы схватываете на лету! Я бы предложил вам пообедать со мной, но что-то мне подсказывает, что вы откажетесь.
   Федя собрал почти всех своих исполнителей. Людей, которые во время установки прослушки имели хотя бы приблизительное отношение к Королю, было пятеро. Инспектор и оперуполномоченный, задержавшие Короля. Следователь, который приезжал на допросы в СИЗО, любимая женщина Короля Инка и подставленная Королю Мусульманка.
   Через пару часов первая информация об этих людях была у Феди. Мусульманку никто не видел с того самого вечера, когда она ушла с Королем из кафе. Любимая женщина Короля Инка уже полгода лечилась в специальном санатории от алкоголизма. Король не успел ее навестить после возвращения с юга. Инспектор и оперуполномоченный составили протокол задержания. Он был передан непосредственно в отдел по экономическим преступлениям, потом этим делом и допросами занималась некто Курганова, следователь отдела. Допросов было два, один по срочному требованию самого задержанного, в воскресный день.
   — Вот! — сказал Федя со значением. — В воскресенье, по срочному требованию! Нет, я не могу так представить, что Король зовет к себе следователя и ни с того ни с сего начинает что-то про меня выдавать. Это не пойдет. В воскресенье? Нет.
   — И все-таки, — сказал Феде секретарь, — повести ее надо. Он не мог ничего сказать и при задержании, тоже не вяжется.
   — Есть кто-то еще, кого мы не знаем. Король продал ему информацию тогда же ночью, как и услышал! Нет, тоже бред. Он был занят только игрой, и у него был чемодан денег.
   — А может, Король обиделся? — предположил секретарь. — На Макса трудно не обидеться, я тебе скажу.
   — Ну и обиделся, и что? Первый раз, что ли, мы его. Пусть походят пару дней за этой… Кургановой. Найти Мусульманку. Выехать в срочном порядке к «мохнатому» и получить приблизительный портрет женщины, которая увела Слоника с прогулки. Я должен отдохнуть, два дня дома не был.
   — Если Слоник жив, — сказал тихо секретарь, — то его надо прятать, кормить и вообще потребовать что-то, наконец!
   — Вот! И я про то же. Чего шелушиться? Пара дней ничего не даст, а с нами может кто-нибудь связаться. Едем домой, с женой мириться буду!
   Мириться Федя решил не просто так, а с подарком. Он приказал шоферу ехать в зоопарк, выбрался из машины угрюмый и объяснил, что зоопарки навевают на него тоску. Но вернулся обратно через полчаса веселый, с павлином под мышкой. Павлин придушенно култыкал и норовил ущипнуть.
   — Удивляюсь я на тебя, Федя, — задумчиво сказал секретарь, сняв пальто и накрыв скандального павлина. — И почему это ты не купил, к примеру, лошадь. Белую, а?
   — Была такая мысль, — вздохнул Федя. — За что я тебя люблю, так это за то, что мои мысли всегда к тебе приблудятся! Но на кой ей лошадь, скажи? Этого хоть можно в курятник на зиму засунуть, а лошадь… На ней скакать надо, представь, Наталья… ой, не могу! На лошади верхом! Это ж какая должна быть лошадь!
   Федя смеялся до слез, с подвываниями. Секретарь улыбался, глядя в окно.
   — Кусается! — радостно сказал Федя, проталкивая его в машину. Хвост не помещался. — Осторожно! — кричал Федя ошарашенному секретарю. — Самую красоту не прищеми!
   Дом встретил Федю полнейшим молчанием. Все, кто мог, попрятались где попало. Охранник у ворот прятал глаза.
   Федя вытолкал павлина на снег, тот стал отряхиваться и ходить кругами. Федя хлопал ему в ладоши, поглядывая на окна.
   — Подожди, Федя, — сказал секретарь и достал оружие. — Не нравится мне это, не заходи в дом. Я посмотрю все и позову тебя. — Он осторожно взошел на крыльцо.
   Федя огляделся и заметил странную тишину вокруг.
   — Наталья! — крикнул он. — Гляди, кого я тебе привез!
   Павлин тащил свой хвост, подметая легкий снежок.
   — Нет ее, — сказал секретарь, выходя. — Третий день нет, все боятся тебе показаться на глаза. А так все в порядке.
   — Тьфу! — Федя сердито топнул ногой. — До чего бестолковы, небось к сестре укатила, обиделась! Спроси, кто ее увозил, делов-то!
   — Никто ее не увозил. Пошла в баню париться, три часа прошло, тогда решили посмотреть, а ее нет.
   — А машина?
   — Не брала.
   Федя озадаченно осмотрел двор, ограду. Он еще не успел испугаться или рассердиться, просто решал простую задачку: куда могла подеваться большая Наталья из бани, так что ее никто не заметил. Он вошел в дом и обошел его.
   — Все осмотрели, — сказали ему. — И чердак, и подпол. Вся одежда на месте, сами гляньте, но документов нет.
   — Побрякушки? — спросил Федя наконец, забеспокоившись, и суетливо открыл небольшой сейф. — На месте…
   Он побродил еще минут пять по дому. Выбежавшая откуда-то Матрешка забрала с улицы замерзшего павлина.
   — А эта, подружка сердечная! — закричал Федя, углядев ее на улице.
   — Не знает она, ревела два дня, искала.
   — Ей пореветь, знаешь! Но этого же не может быть! У меня же такая охрана.
   — Ты, Федя, не злись. Разве мы когда чужого сюда пропустили хоть раз? А в тот день все разъехались, остались только свои. Мы же не могли подумать, что нужно и отсюда охранять. Да если бы она просто уехала, не было приказу ее останавливать и не пускать!
   — Но она же не уехала, она исчезла! Ее сестра!..
   — Звонили. Мы тебе потому и не сообщали, думали, вот-вот найдем. И сестре, и по тем телефонам, что в ее книжке записаны… Ни в парикмахерских, ни в казино ее не было. Получается, что она ушла в чем была, с маленькой сумочкой.
   — Она бросила меня! — сказал удивленно Федя. — Я ее выпорол, она обиделась и бросила меня. Убью, заразу, остригу налысо! Когда найду.
   — Киношник, — сказал задумчиво секретарь.
   — Нет! — ужаснулся Федя и замахал на него руками. — Этот недоносок? Я не верю.
   — А ты проверь.
   — Ну почему я и его не выпорол! Ведь хотел, хотел!
   — Потому что он был твой гость. Сколько людей послать?
   — Сколько? Да не знаю я, не знаю! Я его мизинцем пришибу! Ну пошли двоих, чтобы удобней было его нести.
   Ангел Кумус готовил самый большой и крепкий кол. Завтра должно было наступить полнолуние, значит, послезавтра кол уже годился к употреблению. Ангел любовно поглаживал обработанную древесину, чуть влажный ствол молодой осины издавал пронзительный и тревожный запах.
   Запиликал домофон. Ангел снял трубку, но ничего не говорил. Кто-то очень сердитый у двери подъезда обозвал его придурком и потребовал открыть дверь, угрожая в противном случае повыдергивать все ноги. Ангел задумчиво осмотрел свои ноги. Через пару минут стали стучать уже в дверь. Прислушавшись, Ангел понял, что там двое. Он притащил из ванной пару ведер воды и разлил их на полу. Быстро поставил и включил несколько телевизионных ламп. Подготовил камеру. Ящик с дымовыми шашками стоял в самом захламленном углу в монтажной, пришлось повозиться, а в двери уже ковырялись отмычкой. Ангел, ступая осторожно, прошел через белое пространство комнаты к сейфу, набрал подсмотренный код и достал оружие.
   Потом он включил камеру, отодвинул на двери длинный засов и медленно открыл дверь на себя.
   Два бравых мальчика, постояв несколько секунд, ринулись в квартиру. Они растянулись на мокрых голубых плитках почти одновременно и проскользили еще по инерции. Выругавшись, попытались быстро встать, но продолжали падать, как в смешном кино. А из углов странной белой комнаты на них надвигался белый клубящийся дым, как в фильмах ужасов.
   — Атас! — крикнул один из них. — Газы!
   — Да нет, — сказал от двери Ангел. — Это дымовые шашки.
   С перепугу мальчикам показалось, что низкорослый худой человечек держит у себя на плече что-то вроде небольшого дальнобойного орудия. Отмахиваясь от клубов дыма, они встали и достали оружие. Один из них не выдержал слепящего света и выстрелил в лампу. Лампа вспыхнула и взорвалась.
   Ангел спокойно продолжал снимать.
   — Ну ты… — неуверенно сказал стрелявший, тяжело дыша. — Что это ты делаешь тут, придурок?..
   — Отойдите немного в сторону, — сказал Ангел, — вы закрываете второго актера.
   Нервный мальчик поднял руку и навел на Ангела пистолет.
   — Эй, — сказал второй, — нам сказали привезти его, а не… — Он убрал оружие и улыбнулся Кумусу.
   — А я что, по-твоему, делаю! Брось это с плеча! — скомандовал нервный Ангелу. — Пойдешь с нами!
   — Куда бросить? — изумился Ангел и перестал снимать.
   — На пол, идиот!
   — Вы с ума сошли, — сказал Ангел и обиделся.
   Нервный выстрелил. Камеру вышибло из рук Ангела, она с грохотом упала на пол. Ангел смотрел на черное месиво у его ног с таким отчаяньем и ужасом, открыв рот, что стрелявший захохотал.
   Тогда Ангел левой рукой почти ленивым движением достал из-под рубашки навыпуск свой пистолет и выстрелил в смеющееся лицо.
   Второй мальчик не сразу понял, что произошло. Он попытался поднять свое оружие, но Ангел угрожающе крикнул и навел на него пистолет. Потом Кумус сделал несколько приказаний очень нехорошим тоном, продолжая угрожать пистолетом. Убитый напарник лежал в луже воды, разбросав руки. От лица почти ничего не осталось. Мальчик впервые видел смерть так близко, он недавно работал у Феди.
   — Мне только приказали привезти Стаса Покрышкина, честное слово! Я не виноват, что этот… разбил вам камеру! Не надо со мной ничего делать!..
   — Замотай своего парня в одеяло и отвези его.
   — Куда? — спросил мальчик, цепенея.
   — Куда хочешь, он не вампир, он вандал! И передай, что Стас уехал, а белые лягушки прекрасно едят вареную колбасу.
   — Совершенно верно! — поспешно согласился мальчик на всякий случай.
   Он замотал напарника в одеяло, с трудом взвалил его на плечо и, стараясь не упасть на мокрых плитках, очень медленно и осторожно вышел на лестницу.
   Когда он дожидался лифта, сдерживая дрожь в коленках, дверь внизу открылась и старческий голос прокричал:
   — Милицию вызывать, или опять фильм снимаете?
   — Все в порядке! — закричал мальчик, заталкивая труп в лифт, — Снимаем фильм, не беспокойтесь!
   Через час к Феде привели совершенно безумного, отбивающего дробь зубами, молоденького исполнителя.
   — Голуба, — сказал удивленный Федя. — Кто это вас так?
   — Не знаю… Не помню, он не говорил. Он только обозвал убитого… неприличным словом и просил передать, что белые лягушки все едят и едят… эту… вареную колбасу, а Стаса нет, он уехал. Он снимал нас камерой.
   Ева задумчиво смотрела со ступенек на Володю. Еще один букет роз. Володя улыбался ей замерзшими губами и махал рукой.
   — Ты разоришься, — сказала Ева, подходя к нему. — Я и так готова все тебе отдать, бесплатно. Ты мог бы зайти внутрь и подождать меня в теплом коридоре.
   — Никакой романтики, — протестующе сказал Володя. — И потом, вдруг меня захотят арестовать? Смотри, как я подозрительно выгляжу.
   Ева открыла дверцу своей машины. Они уселись. Ева задумчиво перебирала холодные головки роз у себя на коленях.
   — Твоя сестра уже вышла?
   — Не знаю. Я не видел, а что?
   — Подождем ее. Будем отдыхать вместе.
   — Слушай, — неуверенно сказал Володя, — может, не надо? Далила… Ей это может не понравиться, он наговорит тебе чего-нибудь.
   — Ей понравится, — пообещала Ева, заводясь. — Мы ведь и так неразлучная троица, а?
   На ступеньки управления вышла Далила. Она постояла немного, натягивая перчатки.
   Ева просигналила несколько раз. Далила удивленно подошла к машине.
   — Садись. — Ева показала рукой назад. — Семья будет в сборе, едем отдыхать и веселиться.
   Далила наклонилась и внимательно посмотрела на брата. Володя открыл дверцу.
   — Садись, я честно поделю букет пополам. — Ева уговаривала себя успокоиться, но красные пятна на щеках разгорались все ярче.
   — Букет — тебе, — сказал Володя и захлопнул посильней дверцу возле Далилы.
   Ева отъехала. Вслед за ней отъехали еще две машины и повели Еву, почти не прячась.
   Ева выбрала кафе наобум, по внешнему виду, спросила нервно и громко у гардеробщика, курят ли здесь. Столик выбирала Далила. За соседним столом уселась мрачная парочка. Двое мужчин лениво заказали кофе и играли в коробок спичек. Через стол сел раздосадованный Волков, он заказал минеральную воду и два бутерброда.
   Ева встретилась глазами с одним из играющих в коробок. Ее осмотрели внимательно и профессионально, запоминая. Ева удивленно посмотрела на Волкова, Волков пожал плечами. Он заметил, что Еву «ведут», сразу, только не мог понять, то ли произошла накладка в управлении и ей прислали профессиональную охрану, забыв освободить его, то ли это действительно те, от которых Еву надо охранять.
   — По-моему, это твой оперуполномоченный. — Далила кивнула на Волкова.
   — Охраняет. — Ева лениво разглядывала меню.
   Володя скучал, рассматривая свои руки.
   — Ну, родственнички, как будем дальше организовывать семью? — Ева сделала заказ и отбросила цветную бумажку.
   — Я чувствую, что ты меня пригласила, чтобы устроить представление, так ведь? — Далила старалась поймать взгляд Володи.
   — Нет. Я действительно хочу обсудить, как именно мы будем в дальнейшем трахаться и жить втроем.
   — Девочки, — сказал Володя, — может, я выйду освежиться, а вы пока без меня подеретесь?
   — Сиди, — сказала Далила, заводясь.
   — Ты-то нам и нужен, — заверила его Ева.
   — Не делай из меня клопа, который лезет в твою постель! — сказала Далила с чувством.
   — А я не против, чего уж там, так даже будет проще! А, Володечка? Тебе тоже будет удобней, не надо будет бежать к сестре после каждого нашего свидания и докладывать ей, что и как и в какой момент я сказала!
   — Я только хотел помочь, — сказал грустный Володя. — Это же ненормально — так переживать из-за работы.
   — Ты, моя лапочка, хотел помочь. Сначала ты хотел научить меня правильно питаться кашкой на завтрак, а потом быстро побежал к сестре, рассказать, какие ужасы я говорю в постели. А твоя сестра — классный специалист в психоанализе, — она знаешь, куда побежала? К моему начальству, доложить: Ева Курганова в постели говорит то-то и то-то, вы уж примите меры, она не поддается лечению!
   — Нет!.. — сказал Володя и посмотрел на Далилу.
   — Да! — сказала Ева.
   — Я только хотела, чтобы к тебе приставили охрану! Я не желаю тебе зла, а брат рассказал мне все это случайно, ты его достала описанием своих подвигов, убийств и всего такого.
   — Девочки, подождите, вы что, все это — серьезно? Далила, как же так, ты же говорила, что когда человек видит во сне, как он совершает акт насилия…
   — То это поддающееся лечению неуравновешенное состояние, и не более того, да? — Ева стукнула рукой по столу, печально звякнули фужеры.
   — Нет, она говорила, что это скрытые сексуальные потребности, которые человек не способен реализовать.
   — Заткнитесь оба! — Теперь по столу стукнула Далила.
   — Да! — поддержала ее Ева. — Что подумает обо мне охранник! Он весь набит этими самыми скрытыми сексуальными потребностями!
   Волков отложил бутерброд и сцепил зубы.
   За соседним столом двое перестали подкидывать коробок.
   — Мой брат, — продолжила Далила, приглушив голос, — поделился со мной своими страхами о тебе, не более. Я не собираюсь лезть к вам в постель, я уже говорила тебе, что не желаю с тобой больше видеться!
   — А я, наоборот, предлагаю трахаться втроем, это сэкономит мое время на выяснениях, кто кому чего сказал, а твое — на воспитании младшего братишки. И потом, — Ева погладила Далилу по щеке, — я от тебя без ума с того самого момента, как увидела тебя.
   Далила вскочила и быстро ушла. Толстый ковер приглушил ее возмущенные каблуки.
   — Ева, — сказал неуверенно Володя, — извини, я действительно…
   — Ты очень любишь свою сестричку, да? Недостаток мужского воспитания, я понимаю, тебя вообще в детстве били за болтливость?
   — Да я действительно решил, что у тебя кошмары наяву, правда, а этот твой вопль про удавку, которую ты забыла! Это же любого мужика в постели испугает!
   Ева откинулась на спинку высокого резного стула, выдохнула и посмотрела на Волкова. Волков невозмутимо вытирал рот салфеткой.
   — Володечка, — сказала Ева и наклонилась поближе. — Ты не ори так, дорогой, а то меня пристрелят прямо здесь, за столом. Вот ты испугаешься!
   Володя неуверенно усмехнулся и стал оглядываться. Волков смотрел на него злобно, в упор. Двое играющих в коробок — благожелательно и с сочувствием. Один даже подмигнул дружески, мол, «баба, что с нее взять!»
   — Я не собираюсь верить во всю эту галиматью… Шпионы, слежка, убийства, планы всякие, это бред! Бред! Я ухожу. Ты добилась своего, ты испортила мне вечер.
   Принесли заказ. Володя уже встал, он оглядел заполнившийся стол и радостно потиравшую руки Еву.
   — Я отужинаю на славу! — сказала она, подвинув к себе сразу две тарелки. Володя засмеялся.
   — Это мне принесли, — он указал на одну из тарелок.
   — Поздно, — ответила Ева с набитым ртом, — я два дня толком не ела, у меня разыгрался аппетит. Я буду прописывать тебя с сестрой всем, у кого плохой аппетит.
   — Давай мириться! — сказал Володя и сел.
   — Не подлизывайся, все — мое!
   Один из игравших в коробок вздохнул, встал и пошел к телефону. Он доложил, что ничего интересного пока не происходит, если не считать, что две очень клевые девочки в кафе битый час уговаривают одного идиота переспать с ними двумя, а тот против. Одна обиделась и ушла, а нужная им девочка теперь ест все, что заказано на троих. По этому поводу он еще поинтересовался, можно ли им с напарником хотя бы поесть в свое удовольствие, пока она так оттягивается. Ему назвали сумму, в которую они должны уложиться.