И человек поступает против собственных интересов. И даже против
собственного желания. Он бы лучше дома кое-как прожил. А система не дает. У
нее свои интересы.
Рисковое это дело -- жить в эпоху экспансии. Но. Но. На уровне системы.
Система стремится расшириться. Система стремится стать мощнее. Система
стремится совершить самое большое, на что она способна. Кусок побольше --
сцапать, проглотить, переварить, включить в себя и стать еще здоровее.
Под каким лозунгом проходит экспансия -- значения не имеет. Лозунг мы
всегда придумаем. А факт заключается в том, что не было в истории такого
государства, которое не прошло бы стадию экспансии. И не было такой
экспансии, в процессе которой многие люди против личных интересов не
лишались бы добра, здоровья, родных, жизни. Но систему это не трогало. У нее
-- свои интересы.
Дружина во главе с предводителем -- это еще не государство, понятно.
Вот когда она сядет на оседлое племя и, при разделении функций, образует с
ним единую систему -- это государство. Общность территории и экономики.
Был ли Великий Монгольский Каганат государством? Скорее да, чем нет.
Правитель, нукеры, армия, законы, своего рода налоговая система, когда в
распоряжение начальствующей структуры предоставлялись кони, провиант, оружие
и сами люди.
Что создал сей каганат? В свой главный и славный период -- ничего. Зато
разрушил очень много чего. Целые города сметались под метелку. Великое
монгольское нашествие -- от Китая до Адриатики и Египта.
А что могли монголы, скотоводы-кочевники с их уровнем науки и техники,
создать такого эдакого в своей Великой степи? Да в общем ничего.
Теоретически: могли перенять технологии у Китая и Хорезма, распахать степь,
наладить ремесла, построить города -- но это дело долгое. А вот подчинить и
ограбить других могли сразу. И тем самым -- изменить лицо мира, совершить
максимальное действие, предельно переструктурировать окружающее бытие.
Предельно самореализоваться и самоутвердиться. Что было вполне в
закономерности системы.
Там, где ты ничего не можешь создать, ты должен разрушить.
Разнообразные древние германцы в конце концов снесли Рим -- и это самое
большое, что они смогли совершить. Созидать они стали гораздо позднее.
И вообще когда варвары грабят и завоевывают цивилизованных соседей --
это в истории как нельзя более обычно. Правда, когда грабят нецивилизованных
-- это тоже обычно. Повторяем, это может быть весьма и во всех смыслах
(кроме военного, бойцового) неразвитое государство -- но система
наличествует.
Александр Македонский, имея в виду всемирное насаждение эллинских
свобод и благ, сокрушил кучу восточных деспотий и южных торговых республик,
и не только. Насадить он им, кроме болячек, ничего не сумел. Некоторые
считают -- не успел. Скорее греки перенимали обычаи и культуру завоеванных
-- по мере краткого или продленного времени. Разрушил он навсегда -- а
созданными остались, на известное время, разве что библиотека и маяк в
Александрии. Но дел он наворотил и в историю въехал на Буцефале. Кумир юных
героев двадцати с лишним веков.
Что кормит захватчика? Вооруженная экспансия. И это дело системе
нравится. Созидать она станет не сразу и не всегда, а грабить будет, пока
есть кого грабить. Добывается оружие, рабы, одежды и украшения,
продовольствие и кони. А зачем остальное-то уничтожать? Чтобы не было
потенциальных врагов. Профилактика. Чтобы чужая культура не влияла на
собственную. Инстинкт самосохранения системы, доказавшей свое преимущество
над чужой. Чтоб свои возможности показать -- себе, своим, врагам.
Самоутверждение и самореализация личности и через то -- системы.
Хищник живет плотью поедаемых животных. Оно щиплет травку пятнадцать
часов в день и переваривает круглосуточно -- а он наедается за четверть часа
на трое суток. Это более эффективный способ потребления энергии: быстро,
много, уже преобразованной из растений. Вроде "сникерса": съел -- и порядок.
Хищник как усовершенствованная биосистема, опосредованно, через
"фильтр-обогатитель", работающая на энергии веществ земной коры и на
солнечной энергии. Сам он травой питаться не может, сдохнет, а жить надо.
Аналогично государственная система стремится получать энергию самым
эффективным из доступных ей способов. Если отобрать у другого быстрее и
проще, чем делать самому -- отбираем.
И это вовсе не всегда имеет форму грабежа. Идеологически и нравственно
это может облекаться в самые разные одежды.
В эпоху крестовых походов христианская цивилизация отнюдь не стояла на
более высокой ступени развития, чем исламская. Дамасская сталь была лучшей в
мире. За азиатские шелка отваливала баснословные деньги европейская знать.
Восточная литература была изощренной и изящной. Врачи, математики, астрономы
Востока могли дать много очков вперед европейским. Что же сделали гордые
рыцари? Двинулись на Иерусалим под лозунгом освобождения гроба Господня и
разнесли все восточное, что смогли. Откуда у них брались деньги на кампанию?
С крестьян драли, у купцов занимали, короли свою казну задействовали;
церковь обосновательную базу подбивала. Государственная система в действии.
И государства, "созидательный момент" в которых "застоялся", на время стали
деструктивными: захватывали "без толку", убивали-грабили, уровень
цивилизации захваченных территорий не повышали, но старались понизить до
своего.
Заметьте: кончились, и весьма бесславно, крестовые походы -- и начался
Ренессанс: энергия системы направилась в другое русло.
Не созидание как. таковое -- цель государства. Цель его как системы --
производить максимальные действия, переструктурировать бытие насколько
возможно.
Чем превыше всего бредили мальчики тысячелетий? Подвигами. Какими?
Наотбивать в шахте больше всех угля? Хренушки, пусть рабы уголек колют.
Военными подвигами. На своей территории? Нет, это бедствия, от них боги нас
избавь. Малой кровью! на чужой территории! Карфаген? -- разрушить! Персов?
-- сжечь! Иерусалим? -- захватить! Царьград? -- щит на ворота прибить, чтоб
знали! И дойти до последнего моря, и спеть там песню о золотом Керулене и
голубом Ононе.
Влияние идеологии отбрасывать не надо, но в основе лежит естественная
тяга к максимальным ощущениям и максимальным действиям.
Государственная система использует это в своих интересах. Только
система дает возможность сообща эти действия совершать. А если ты не очень
хочешь подвигов? Не умеешь -- научим, не хочешь -- заставим! -- рявкает
сержант.
На этом этапе все прекрасно. Отбиваем врагов, осваиваем территорию,
строим не по дням, а по часам, занимаем должности по способностям, не
прокисая на ступенях иерархической лестницы, которая только формируется.
Будь кем хочешь и кем можешь. Традиции складываются на глазах, будущие
канонизированные патриархи -- свои ребята, вчера вместе пили. Все просто и
все по уму, а спор решим своим кулаком, или за столом, или под винчестером
шерифа. Ложишься помирать: вокруг толпа внуков бегает, за одним окном сад,
за другим поле. Вообще-то жизнь была трудная и грубая, но прошла с толком.
Это, конечно, метафора, жизнь в любые эпохи то и дело дерьмовата, но вот в
государственном масштабе -- примерно все вот так.
И вот тут начинается какая-то лажа. Приходит к тебе один чиновник,
приходит другой, и все чего-то предписывают. Или новые налоги, или производи
не меньше, чем столько-то, или наоборот -- не больше, чем столько-то, или не
смей переселяться, или наоборот -- выселяйся к черту, владелец земли весь
край продал, или собирайся в солдаты, или сдай в солдаты сына, или наоборот
-- сдай оружие и не смей иметь, или строй дом не больше ста квадратных
метров, или не шире двух окон по фасаду, или не смей курить на улицах, или
брей бороду, или наоборот -- бороду отпусти, а побрей голову, или не смей
обнажать бюст, или не пей пиво в общественных местах, или тебя посадят на
кол за гомосексуализм, или наоборот -- посадят в тюрьму за неприязнь к
гомосексуалисту, или не моги пойти на работу без диплома университета, или
копи сто лет деньги на обучение в университете, или не смей участвовать в
дуэли, или наоборот -- выходи на поединок под угрозой казни.
Система стремится работать эффективнее. Четче функционировать.
Изыскивает внутренние резервы. Приделывает к монаде все больше ниточек и
рычагов. Дерг сверху -- и дело пошло указанным образом. Система старается
повысить кпд монады как части себя, системы. В своих нуждах и интересах.
Происходит усложнение структуры. Можно сказать иначе: повышается
степень структурированности. А чем выше структура -- тем больше в ней
энергосодержания, как бы законсервированной энергии, тем дальше она от
энтропии -- ну, тем ниже уровень энтропии.
Естественным образом система продолжает структурироваться, тем самым
повышая свой энергетический уровень. Все по закону.
И сначала все идет отлично. Дело отлаживается в сторону часового
механизма. И вот этот механизм давит людей. А что делать.
На ранних стадиях государства люди растут вместе со страной и воедино
со страной. Благодаря выдающимся личным качествам -- добиваются постов,
которые сами же создают. Набивая казну -- прежде набивают собственные
сундуки. И каждый -- от владеющего парой рабов гражданина или
распоряжающегося парой подмастерий ремесленника -- и до поставленного
наверху короля -- стремятся организовать дело так, чтоб "институт" каждого
работал под ним четче. В идеале: я сплю, а дело делается. Совершенствование
отношений и связей.
Красе, Фуке и Потемкин не просто воруют, но одновременно поднимают и
крепят державу. И, наводя порядок "под собой", тем самым роют могилу себе и
своим потомкам.
Уже не человек красит место, а место начинает красить человека.
Ничтожный чиновник казнит героя-конкистадора: системе не нужны больше сильно
здоровые, ей нужно единообразие, управляемость, сложение сил.
Незаурядности нужны, пока идет переделка, организация, наращивание,
устаканивание. А когда все организовано -- система отвергает незаурядностей,
они дестабилизируют. Нужны заурядности.
(Дело здесь не в "снижении пассионарности" -- как строил линейно
детерминированную механистическую модель Лев Гумилев, объясняя все самым
простым способом: вот, сначала происходит толчок космической энергии,
запускающий социоэтнический процесс, а потом эта энергия постепенно
растрачивается, снижается. Это чересчур упрощенная трактовка, не учитывающая
механизмов преобразований. Внутрисистемные отношения меняются в зависимости
от того, как меняется со временем продолжающая жить и развиваться система,
закономерным образом стремящаяся к своему максимуму.)
Достигшая определенной сложности и мощности система для своего
дальнейшего развития и усиления стремится избавиться от самых активных
подсистем, влияние которых становится дестабилизирующим.
Ну -- бандит-хулиган-здоровый набьет морду любому, а десяток таких
терроризирует всю округу. Но если набрать их тысячу для войны -- они будут
грызть друг друга, норовить поступать своевольно, не подчиняться приказам,
которые им не нравятся. И самые буйные казнятся, несмотря на свои высшие
бойцовые качества -- чтоб усилить общее бойцовое качество войска. И прежде
всего войсковое руководство заботится о дисциплине, абсолютной
управляемости, безоговорочном выполнении приказов -- пусть будут бойцы хуже,
зато войско лучше. Принцип командной игры, а не звездной.
И вот крепкая система сажает на все узлы людей, которые будут лучше
исполнять то, что им задано. Плевать, что дурак, лишь бы шел в ногу.
Исполнительность предпочитается таланту.
И тогда адмирала Нельсона увольняют с флота, потому что он мешает
воровать губернатору -- но тот ворует "по чину" и вписывается в отношения
системы "Империи", а Нельсон дестабилизирует обстановку. Война? -- призовут,
убьют, прославят: но в мирное время он лишний.
На пике мощи государственная система совершает свои максимальные
действия. Строит пирамиды и Акрополь, подгребает полмира как Римская или
Британская империя.
Что тут происходит на системном уровне?
Во-первых, структура предельно усложнилась. Масса разных институтов,
обеспечивающих делание всего, что только можно придумать.
Во-вторых, это усложнение происходило не только на уровне материальном,
но и на уровне "чисто энергетическом" -- т. е. не только объектном, но и
функциональном. Возникает масса условностей, ритуалов, предписаний, запретов
-- на все случаи жизни: как себя вести.
Вот все это вместе не только количественно, но и качественно повышает
энергетику системы. Структурирование усложнено. Боец-барон жрал мясо руками
-- его потомок овладевает бесполезным искусством владения Десятью вилочками.
Бесполезное-то оно бесполезное, но:
На пике могущества системы энергопреобразовательная деятельность монады
(в среднем) также достигает максимума. Оно понятно: система действует
людскими руками и головами. Но:
Человек делает не то, что необходимо системе, а что ни попадя. Все
делает. Из собственных интересов и соображений. Они могут совпадать с
интересами системы, а могут и не совпадать.
А огромная ветвистая структура системы достигла максимума. Устоялась.
Система в фазе максимальной устойчивости. И сейчас практически никакие
дерганья ее монад ей не опасны. Тише комариных укусов.
Так. А преобразовательная деятельность окончилась: устаканилась
система.
Вот на этом этапе пускаются в рост науки, искусства, моды и
всевозможные прибамбасы. Системе ничто не грозит, все силы монаде напрягать
не надо, и теперь ее действия в большей степени, чем раньше, направляются на
собственные интересы.
Противоречие между интересами системы и монады начинает стремительно
расти.
"Наконец-то гуманизм! Пора подумать и о человеке!" -- говорят
гуманисты. -- "Мы хотим и имеем право больше и лучше пить, кушать, одеваться
и вообще наслаждаться физически и духовно".
Радости монад нет предела. Они начинают делать друг другу массаж и
кормить друг друга гамбургерами.
Но искусство и культура как-то быстро упираются в потолок. Так было в
Египте, Вавилонии, Греции и Риме... и у нас сейчас.
Но. Индивидуально-энергетический уровень монады постоянен, задан
Космосом через биологию. А общий, системный уровень ее энергии стал огромен.
А -- делать чего? Усилия направлять куда?
И выдвигается лозунг типа: "Сильные регионы -- сильный центр!" "Цель
всего -- благо человека!".
Наверх выплывает либеральная идеология: "Права человека выше прав
системы". (Это то же самое, что сказать: "Права головы выше прав человека в
собственного желания. Он бы лучше дома кое-как прожил. А система не дает. У
нее свои интересы.
Рисковое это дело -- жить в эпоху экспансии. Но. Но. На уровне системы.
Система стремится расшириться. Система стремится стать мощнее. Система
стремится совершить самое большое, на что она способна. Кусок побольше --
сцапать, проглотить, переварить, включить в себя и стать еще здоровее.
Под каким лозунгом проходит экспансия -- значения не имеет. Лозунг мы
всегда придумаем. А факт заключается в том, что не было в истории такого
государства, которое не прошло бы стадию экспансии. И не было такой
экспансии, в процессе которой многие люди против личных интересов не
лишались бы добра, здоровья, родных, жизни. Но систему это не трогало. У нее
-- свои интересы.
Дружина во главе с предводителем -- это еще не государство, понятно.
Вот когда она сядет на оседлое племя и, при разделении функций, образует с
ним единую систему -- это государство. Общность территории и экономики.
Был ли Великий Монгольский Каганат государством? Скорее да, чем нет.
Правитель, нукеры, армия, законы, своего рода налоговая система, когда в
распоряжение начальствующей структуры предоставлялись кони, провиант, оружие
и сами люди.
Что создал сей каганат? В свой главный и славный период -- ничего. Зато
разрушил очень много чего. Целые города сметались под метелку. Великое
монгольское нашествие -- от Китая до Адриатики и Египта.
А что могли монголы, скотоводы-кочевники с их уровнем науки и техники,
создать такого эдакого в своей Великой степи? Да в общем ничего.
Теоретически: могли перенять технологии у Китая и Хорезма, распахать степь,
наладить ремесла, построить города -- но это дело долгое. А вот подчинить и
ограбить других могли сразу. И тем самым -- изменить лицо мира, совершить
максимальное действие, предельно переструктурировать окружающее бытие.
Предельно самореализоваться и самоутвердиться. Что было вполне в
закономерности системы.
Там, где ты ничего не можешь создать, ты должен разрушить.
Разнообразные древние германцы в конце концов снесли Рим -- и это самое
большое, что они смогли совершить. Созидать они стали гораздо позднее.
И вообще когда варвары грабят и завоевывают цивилизованных соседей --
это в истории как нельзя более обычно. Правда, когда грабят нецивилизованных
-- это тоже обычно. Повторяем, это может быть весьма и во всех смыслах
(кроме военного, бойцового) неразвитое государство -- но система
наличествует.
Александр Македонский, имея в виду всемирное насаждение эллинских
свобод и благ, сокрушил кучу восточных деспотий и южных торговых республик,
и не только. Насадить он им, кроме болячек, ничего не сумел. Некоторые
считают -- не успел. Скорее греки перенимали обычаи и культуру завоеванных
-- по мере краткого или продленного времени. Разрушил он навсегда -- а
созданными остались, на известное время, разве что библиотека и маяк в
Александрии. Но дел он наворотил и в историю въехал на Буцефале. Кумир юных
героев двадцати с лишним веков.
Что кормит захватчика? Вооруженная экспансия. И это дело системе
нравится. Созидать она станет не сразу и не всегда, а грабить будет, пока
есть кого грабить. Добывается оружие, рабы, одежды и украшения,
продовольствие и кони. А зачем остальное-то уничтожать? Чтобы не было
потенциальных врагов. Профилактика. Чтобы чужая культура не влияла на
собственную. Инстинкт самосохранения системы, доказавшей свое преимущество
над чужой. Чтоб свои возможности показать -- себе, своим, врагам.
Самоутверждение и самореализация личности и через то -- системы.
Хищник живет плотью поедаемых животных. Оно щиплет травку пятнадцать
часов в день и переваривает круглосуточно -- а он наедается за четверть часа
на трое суток. Это более эффективный способ потребления энергии: быстро,
много, уже преобразованной из растений. Вроде "сникерса": съел -- и порядок.
Хищник как усовершенствованная биосистема, опосредованно, через
"фильтр-обогатитель", работающая на энергии веществ земной коры и на
солнечной энергии. Сам он травой питаться не может, сдохнет, а жить надо.
Аналогично государственная система стремится получать энергию самым
эффективным из доступных ей способов. Если отобрать у другого быстрее и
проще, чем делать самому -- отбираем.
И это вовсе не всегда имеет форму грабежа. Идеологически и нравственно
это может облекаться в самые разные одежды.
В эпоху крестовых походов христианская цивилизация отнюдь не стояла на
более высокой ступени развития, чем исламская. Дамасская сталь была лучшей в
мире. За азиатские шелка отваливала баснословные деньги европейская знать.
Восточная литература была изощренной и изящной. Врачи, математики, астрономы
Востока могли дать много очков вперед европейским. Что же сделали гордые
рыцари? Двинулись на Иерусалим под лозунгом освобождения гроба Господня и
разнесли все восточное, что смогли. Откуда у них брались деньги на кампанию?
С крестьян драли, у купцов занимали, короли свою казну задействовали;
церковь обосновательную базу подбивала. Государственная система в действии.
И государства, "созидательный момент" в которых "застоялся", на время стали
деструктивными: захватывали "без толку", убивали-грабили, уровень
цивилизации захваченных территорий не повышали, но старались понизить до
своего.
Заметьте: кончились, и весьма бесславно, крестовые походы -- и начался
Ренессанс: энергия системы направилась в другое русло.
Не созидание как. таковое -- цель государства. Цель его как системы --
производить максимальные действия, переструктурировать бытие насколько
возможно.
Чем превыше всего бредили мальчики тысячелетий? Подвигами. Какими?
Наотбивать в шахте больше всех угля? Хренушки, пусть рабы уголек колют.
Военными подвигами. На своей территории? Нет, это бедствия, от них боги нас
избавь. Малой кровью! на чужой территории! Карфаген? -- разрушить! Персов?
-- сжечь! Иерусалим? -- захватить! Царьград? -- щит на ворота прибить, чтоб
знали! И дойти до последнего моря, и спеть там песню о золотом Керулене и
голубом Ононе.
Влияние идеологии отбрасывать не надо, но в основе лежит естественная
тяга к максимальным ощущениям и максимальным действиям.
Государственная система использует это в своих интересах. Только
система дает возможность сообща эти действия совершать. А если ты не очень
хочешь подвигов? Не умеешь -- научим, не хочешь -- заставим! -- рявкает
сержант.
На этом этапе все прекрасно. Отбиваем врагов, осваиваем территорию,
строим не по дням, а по часам, занимаем должности по способностям, не
прокисая на ступенях иерархической лестницы, которая только формируется.
Будь кем хочешь и кем можешь. Традиции складываются на глазах, будущие
канонизированные патриархи -- свои ребята, вчера вместе пили. Все просто и
все по уму, а спор решим своим кулаком, или за столом, или под винчестером
шерифа. Ложишься помирать: вокруг толпа внуков бегает, за одним окном сад,
за другим поле. Вообще-то жизнь была трудная и грубая, но прошла с толком.
Это, конечно, метафора, жизнь в любые эпохи то и дело дерьмовата, но вот в
государственном масштабе -- примерно все вот так.
И вот тут начинается какая-то лажа. Приходит к тебе один чиновник,
приходит другой, и все чего-то предписывают. Или новые налоги, или производи
не меньше, чем столько-то, или наоборот -- не больше, чем столько-то, или не
смей переселяться, или наоборот -- выселяйся к черту, владелец земли весь
край продал, или собирайся в солдаты, или сдай в солдаты сына, или наоборот
-- сдай оружие и не смей иметь, или строй дом не больше ста квадратных
метров, или не шире двух окон по фасаду, или не смей курить на улицах, или
брей бороду, или наоборот -- бороду отпусти, а побрей голову, или не смей
обнажать бюст, или не пей пиво в общественных местах, или тебя посадят на
кол за гомосексуализм, или наоборот -- посадят в тюрьму за неприязнь к
гомосексуалисту, или не моги пойти на работу без диплома университета, или
копи сто лет деньги на обучение в университете, или не смей участвовать в
дуэли, или наоборот -- выходи на поединок под угрозой казни.
Система стремится работать эффективнее. Четче функционировать.
Изыскивает внутренние резервы. Приделывает к монаде все больше ниточек и
рычагов. Дерг сверху -- и дело пошло указанным образом. Система старается
повысить кпд монады как части себя, системы. В своих нуждах и интересах.
Происходит усложнение структуры. Можно сказать иначе: повышается
степень структурированности. А чем выше структура -- тем больше в ней
энергосодержания, как бы законсервированной энергии, тем дальше она от
энтропии -- ну, тем ниже уровень энтропии.
Естественным образом система продолжает структурироваться, тем самым
повышая свой энергетический уровень. Все по закону.
И сначала все идет отлично. Дело отлаживается в сторону часового
механизма. И вот этот механизм давит людей. А что делать.
На ранних стадиях государства люди растут вместе со страной и воедино
со страной. Благодаря выдающимся личным качествам -- добиваются постов,
которые сами же создают. Набивая казну -- прежде набивают собственные
сундуки. И каждый -- от владеющего парой рабов гражданина или
распоряжающегося парой подмастерий ремесленника -- и до поставленного
наверху короля -- стремятся организовать дело так, чтоб "институт" каждого
работал под ним четче. В идеале: я сплю, а дело делается. Совершенствование
отношений и связей.
Красе, Фуке и Потемкин не просто воруют, но одновременно поднимают и
крепят державу. И, наводя порядок "под собой", тем самым роют могилу себе и
своим потомкам.
Уже не человек красит место, а место начинает красить человека.
Ничтожный чиновник казнит героя-конкистадора: системе не нужны больше сильно
здоровые, ей нужно единообразие, управляемость, сложение сил.
Незаурядности нужны, пока идет переделка, организация, наращивание,
устаканивание. А когда все организовано -- система отвергает незаурядностей,
они дестабилизируют. Нужны заурядности.
(Дело здесь не в "снижении пассионарности" -- как строил линейно
детерминированную механистическую модель Лев Гумилев, объясняя все самым
простым способом: вот, сначала происходит толчок космической энергии,
запускающий социоэтнический процесс, а потом эта энергия постепенно
растрачивается, снижается. Это чересчур упрощенная трактовка, не учитывающая
механизмов преобразований. Внутрисистемные отношения меняются в зависимости
от того, как меняется со временем продолжающая жить и развиваться система,
закономерным образом стремящаяся к своему максимуму.)
Достигшая определенной сложности и мощности система для своего
дальнейшего развития и усиления стремится избавиться от самых активных
подсистем, влияние которых становится дестабилизирующим.
Ну -- бандит-хулиган-здоровый набьет морду любому, а десяток таких
терроризирует всю округу. Но если набрать их тысячу для войны -- они будут
грызть друг друга, норовить поступать своевольно, не подчиняться приказам,
которые им не нравятся. И самые буйные казнятся, несмотря на свои высшие
бойцовые качества -- чтоб усилить общее бойцовое качество войска. И прежде
всего войсковое руководство заботится о дисциплине, абсолютной
управляемости, безоговорочном выполнении приказов -- пусть будут бойцы хуже,
зато войско лучше. Принцип командной игры, а не звездной.
И вот крепкая система сажает на все узлы людей, которые будут лучше
исполнять то, что им задано. Плевать, что дурак, лишь бы шел в ногу.
Исполнительность предпочитается таланту.
И тогда адмирала Нельсона увольняют с флота, потому что он мешает
воровать губернатору -- но тот ворует "по чину" и вписывается в отношения
системы "Империи", а Нельсон дестабилизирует обстановку. Война? -- призовут,
убьют, прославят: но в мирное время он лишний.
На пике мощи государственная система совершает свои максимальные
действия. Строит пирамиды и Акрополь, подгребает полмира как Римская или
Британская империя.
Что тут происходит на системном уровне?
Во-первых, структура предельно усложнилась. Масса разных институтов,
обеспечивающих делание всего, что только можно придумать.
Во-вторых, это усложнение происходило не только на уровне материальном,
но и на уровне "чисто энергетическом" -- т. е. не только объектном, но и
функциональном. Возникает масса условностей, ритуалов, предписаний, запретов
-- на все случаи жизни: как себя вести.
Вот все это вместе не только количественно, но и качественно повышает
энергетику системы. Структурирование усложнено. Боец-барон жрал мясо руками
-- его потомок овладевает бесполезным искусством владения Десятью вилочками.
Бесполезное-то оно бесполезное, но:
На пике могущества системы энергопреобразовательная деятельность монады
(в среднем) также достигает максимума. Оно понятно: система действует
людскими руками и головами. Но:
Человек делает не то, что необходимо системе, а что ни попадя. Все
делает. Из собственных интересов и соображений. Они могут совпадать с
интересами системы, а могут и не совпадать.
А огромная ветвистая структура системы достигла максимума. Устоялась.
Система в фазе максимальной устойчивости. И сейчас практически никакие
дерганья ее монад ей не опасны. Тише комариных укусов.
Так. А преобразовательная деятельность окончилась: устаканилась
система.
Вот на этом этапе пускаются в рост науки, искусства, моды и
всевозможные прибамбасы. Системе ничто не грозит, все силы монаде напрягать
не надо, и теперь ее действия в большей степени, чем раньше, направляются на
собственные интересы.
Противоречие между интересами системы и монады начинает стремительно
расти.
"Наконец-то гуманизм! Пора подумать и о человеке!" -- говорят
гуманисты. -- "Мы хотим и имеем право больше и лучше пить, кушать, одеваться
и вообще наслаждаться физически и духовно".
Радости монад нет предела. Они начинают делать друг другу массаж и
кормить друг друга гамбургерами.
Но искусство и культура как-то быстро упираются в потолок. Так было в
Египте, Вавилонии, Греции и Риме... и у нас сейчас.
Но. Индивидуально-энергетический уровень монады постоянен, задан
Космосом через биологию. А общий, системный уровень ее энергии стал огромен.
А -- делать чего? Усилия направлять куда?
И выдвигается лозунг типа: "Сильные регионы -- сильный центр!" "Цель
всего -- благо человека!".
Наверх выплывает либеральная идеология: "Права человека выше прав
системы". (Это то же самое, что сказать: "Права головы выше прав человека в
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента