— Не будь смешным, Августус! Ты прекрасно знаешь, что ездил. Я видела, как ты уезжал, а вернулся ты пятичасовым автобусом вместе с Гвинет.
— Ах да, мои поиски! Это была удача. Я нашел исключительный оттенок, который долго не попадался мне на глаза. Но такие вещи не имеют отношения к пространству и времени, разумеется, вы меня понимаете.
Он без тени улыбки посмотрел на Джексона, который тем не менее спросил:
— Каким автобусом вы уехали?
— Наверное, в час сорок? — Он опять обращался к Миранде.
Та коротко кивнула:
— Если успел. Я видела, как ты выходил. Не видела, как ты влезал в автобус, но у тебя было достаточно времени.
Он вздохнул, на этот раз с облегчением:
— Вот видите, инспектор! Она всегда все знает.
Джексон с угрюмым видом продолжал задавать вопросы, но, как и следовало ожидать, отчет мистера Ремингтона о том, как он провел день, был очень невразумительным. Ходил, глядел на старые дома. Закончил поиски нужного оттенка. Видел машину Певерила, стоявшую на Рыночной площади. О нет, он понятия не имеет, во сколько это было. Он выпил кофе в закусочной, но в какой, хоть убей, не помнит. Забрел в художественный салон, какое-то время разглядывал работы молодого художника, который использует совершенно новую технику. Конечно, она еще не совсем отработана, но чувствуется стремление к предельной точности.
Инспектор с облегчением обратился к Джону Робинсону:
— А вы, сэр?
Робинсон словно нарочно подчеркивал свой деревенский выговор.
— Боюсь вас огорчить, но я тоже был в Ледлингтоне. Только я поехал не на автобусе, а на велосипеде, и… боюсь, не смогу назвать точное время отъезда и приезда. Выехал после того, как поел — где-то в середине дня, но я ем, когда хочется есть, а не по часам. Я вообще не собирался ехать в Ледлингтон, это получилось случайно. Я собирался в лес Роубури, но там стреляли, и я повернул обратно, но тут увидел, что Ледлингтон неподалеку, и решил туда заскочить.
— Вы даже примерно не знаете, когда это было?
— Полагаю, около трех. Ручаться не могу, я как-то не задумывался о том, который был час.
— Около трех. И что же вы делали, мистер Робинсон?
— Приехал в музей, походил там. Вы знаете, я интересуюсь птицами, а у них коллекция Хедлоу.
— Как долго вы там были?
— Ах, вы меня поймали! — сказал Робинсон. — Понятия не имею. Время, знаете ли, вещь переменная, как сказал Ремингтон. — Он очень удачно спародировал интонацию Ремингтона. — «Долгие линии скал, разрываясь, оставили пропасть, а в пропасти пена и желтый песок», как сказал поэт. Вы, конечно, понимаете, к чему это относится. — Он насмешливо оглядел компанию. — Музеи часто оказывают такое воздействие, как старый английский клуб: впадаешь в спячку, практически неотличимую от смерти. Опасность в том, что тебя могут, не разобравшись, похоронить. Надеюсь, что хоть это проделают красиво. «Маленький порт редко видал более пышные похороны». Естественно, вы узнали цитату. Один из ляпсусов Теннисона. Не хочу, чтобы кто-то принял стихи за мои.
Зная благоговейное отношение мисс Силвер к этому великому викторианцу, Фрэнк Эбботт ожидал, что она как-то его осадит, но увидел только нахмуренные брови — правда, сильно нахмуренные. Джон Робинсон выдержал ее взгляд. Мисс Силвер первая отвела глаза.
Инспектор Джексон продолжал расследование.
Мисс Гвинет дала скрупулезный отчет о вчерашних покупках. Мисс Элейн оставалась дома; она немного передохнула, а потом как могла развлекала их юную гостью мисс Эллиот.
Мисс Силвер сообщила, что приехала в Ледлингтон на автобусе примерно в три часа, где встретилась со своим старым другом, они вместе попили чаю, и она тут же вернулась в Дипинг — автобусом, который отходил в пять часов. Больше ей вопросов не задавали.
Мистер Крэддок ждал своей очереди в благородном молчании. Когда его попросили дать отчет о своих передвижениях, он подчинился, но это выглядело как поистине королевская милость.
— Я ездил в Ледлингтон. На часы не смотрел, так что точное время назвать не могу. Я был поглощен литературными трудами и не присоединился к общей трапезе. В таких случаях миссис Крэддок приносит мне ленч на подносе. Закончив главу, над которой трудился, я почувствовал необходимость глотнуть свежего воздуха. Я поехал в Ледлингтон, припарковался на Рыночной площади. Потом походил по городу, кое-что купил: марки, газеты, в таком роде. Потом сел в машину и поехал домой.
Как и Августус Ремингтон и Джон Робинсон, он не мог вспомнить точное время приезда и отъезда. Единственное, в чем он был уверен, так это в том, что вернулся засветло.
— Большего сказать не могу, — заключил он. — Я вправе был бы спросить, почему вы избрали нас для подобного допроса. Учтите: возмущен не только я лично, я говорю от лица Колонии. Имейте в виду: мы знаем свои права. Мы не были обязаны подчиняться и терпеть этот унизительный допрос. Но мы законопослушные граждане, и нам нечего скрывать.
Трудно сказать, как долго он бы продолжал свои излияния, но тут мистер Джон Робинсон разразился хохотом. Неудержимым и буйным, от всей души. Запрокинув голову, он хохотал чуть ли не до слез.
Совсем иначе повела себя Эмилия Крэддок. Она выпрямилась, затравленно огляделась по сторонам и соскользнула со стула на пол. Она была в глубоком обмороке.
Глава 24
Как всегда, мисс Силвер проявила свою неисчерпаемую житейскую мудрость. Она тут же распорядилась перенести Эмилию на диванчик в классную комнату и послала Дженнифер приготовить ей хорошего чаю. Того, что из тайных запасов: мисс Силвер довольно скоро обнаружила, что в доме имеется и «настоящий чай», так его называла миссис Крэддок. Когда Крэддока не было, они пили этот чай, сначала Эмилия конфузливо извинялась, но потом это стало приятным обычаем. Мисс Силвер особо выделила голосом слово «хороший» и была уверена, что Дженнифер принесет матери чай, взятый из правильной банки. Она выставила всех из комнаты и была вознаграждена всхлипыванием и ручьями слез.
— Извините… как глупо…
Мисс Силвер решительно ее перебила:
— Вы переутомились, это и правда было похоже на божий суд. Но теперь все кончилось. Вам нечего бояться.
— Вы… вы не знаете… — простонала Эмилия так тихо, что мисс Силвер еле разобрала слова, но — разобрала. Чтобы как-то ее подбодрить, она положила ей на плечо руку.
— Ради бога, не волнуйтесь. Все будет хорошо. Сейчас Дженнифер принесет чай и побудет с вами. Вам тепло, или подоткнуть одеяло повыше?
К тому времени как молодой констебль постучал в дверь и пригласил мисс Силвер к инспектору, она уже могла отойти от своей подопечной. Эмилия получила две чашки чаю и яйцо всмятку. Яйцо было идеей Дженнифер. «Ты ничего не ела за завтраком, — сварливо сказала она. — Я видела». В общем, мисс Силвер ушла с легким сердцем.
В кабинете были только оба инспектора. Для нее был приготовлен стул. Когда она села, Фрэнк Эбботт спросил:
— Ну как, что скажете? Что означает этот обморок?
Она, помедлив, нерешительно сказала:
— У миссис Крэддок слабое здоровье, И она ничего не ела за завтраком.
— И это все?
— Нет, думаю, не все.
— Это случилось после того, как Крэддок сказал, что им нечего скрывать.
Мисс Силвер покашляла.
— Не думаю, что это могло вызвать такой стресс.
Он слегка пожал плечами. Если бы они были одни, он бы проворчал, что она наверняка что-то прячет в рукаве. Ладно, если и прячет, то, значит, пока не готова это что-то предъявить… Он продолжил:
— Ну-ну… Какие-нибудь зловещие пасы со стороны сестер Тремлет?
— Не думаю.
Он засмеялся:
— Надо же, все были у нас на глазах, но ловко устроили дымовую завесу. Джексон соглашается, что ни на ком нет ни пятнышка. Охотно говорят, честно стараются помочь. Они бы и сейчас сидели там с постными физиономиями, если бы мы их не выставили. А как вам Миранда? Сплошные причуды. Она, видите ли, гуляла целый день. Ремингтон разливается соловьем. Он, видите ли, такое эфирное создание, что не замечает обыденных вещей. Не помнит, куда ходил, что делал, сколько это продолжалось.
Инспектор Джексон сказал:
— Его нетрудно будет проверить, личность колоритная, очень заметная.
Мисс Силвер живо к нему обернулась, как проворная серая птичка:
— Но имейте в виду: вчера он был одет совсем иначе. На нем был темный костюм и синий плащ. Рубашка, правда, с сильно открытым воротом, но из кармана плаща выглядывал шарф, в городе он мог его надевать. Он был без шляпы, и, конечно, такие необычайно светлые волосы трудно не заметить, но из кармана торчат краешек кепки.
Джексон уставился на нее:
— Вы его видели?
— Мы возвращались на одном автобусе.
Он сказал:
— Хоть что-то точное. Я знаю салон, о котором он говорил, Джарроса. Новый, для высоколобых. Его там должны вспомнить. Не могу сказать, что я склонен кого-то из этой компании подозревать, но банкнота, которую нашел бедняга Уэйн, наверняка каким-то образом связана с Колонией, и шеф считает, что надо двигаться по этому следу, учитывая вчерашнюю историю.
Ужасная трагедия, инспектор. Думаю, у меня есть для вас некоторая информация. Но о самой трагедии я знаю только то, что было в газетах.
— К сожалению, мы и сами знаем не больше этого. Так какая информация?
— Думаю, я видела убийцу. Автобус пришел раньше времени. С инспектором Эбботтом мы должны были встретиться в три, так что я поглядела на часы. Я потихоньку побрела к повороту с шоссе, и вдруг мимо меня прошел мужчина. У него была забинтована голова, он опирался на трость и нес небольшой чемодан. Его не было в автобусе, значит, он вышел с железнодорожного вокзала. Я решила, что он, видимо, направляется в больницу. Но я ошиблась. Инспектор Эбботт тоже приехал чуть раньше; уже садясь в его машину, я заметила, что забинтованный человек перешел через дорогу и свернул к переулку, ведущему на Центральную улицу. Я хорошо знаю Ледлингтон и, судя по тому, каким шагом он шел, могу сказать, что он должен был оказаться возле Кантри-банка около трех.
Оба инспектора ловили каждое слово. Фрэнк Эбботт сказал:
— Это точно был он, никакого сомнения. — Он извлек блокнот. — Теперь детали, все, что сможете. Рост?
Она помолчала, вспоминая.
— Думаю, средний. Он шел с тростью, хромал. При этом рост искажается, но когда человек при этом сутулится, может показаться, что он будет гораздо более высоким, когда выпрямится. На нем был свободный плащ, из тех, которые носят сейчас почти все… Он выгодно маскирует фигуру. Худые выглядят более полными, толстяки — более стройными и худыми. Бинты, разумеется, тоже были частью расчетливой маскировки, такую повязку легко снимать и надевать — как шапку. Я думаю, что хромота и просторный плащ тоже были придуманы с той же целью.
Инспектор Джексон был серьезен и мрачен. Он соображал не так быстро, как Фрэнк Эбботт, но был не менее умен и гораздо более опытен. Он сказал:
— Да, это так. Повязку он надел на вокзале, может, и плащ тоже. Поезд приходит в два сорок пять; в толпе выходящих кто-то мог бы заметить забинтованного пассажира. Но если они увидят, как он выходит из зала ожидания, то никто даже не догадается, что входил туда кто-то из попутчиков, когда он вышел — уже в повязках, — толпа успела рассосаться и его мало кто видел. Нет сомнения, все это было тщательно продумано.
Фрэнк Эбботт кивнул.
— И время просчитано до минуты, — сказал он и обратился к мисс Силвер: — Послушайте, давайте разберемся с размерами. Ради сравнения, никого не подозревая, кто из этих людей подходит по росту? Постарайтесь мысленно представить каждого в плаще, в бинтах, плюс палка и хромота.
Мисс Силвер сидела, скромно потупившись, и смотрела на руки, сложенные на коленях. Подняв голову и посмотрев на Эббота, она сказала:
— Ни ты, ни инспектор Джексон не подходите, вы оба слишком высокие. В тебе сто восемьдесят два сантиметра, а в вас, инспектор, еще больше. Такой рост не скроешь хромотой.
Изобразив веселое изумление, мысленно Фрэнк поаплодировал ее прямодушию и смелости. Измерять так измерять, никаких исключений. Он задумчиво произнес:
— Крэддок не так высок. Примерно сто семьдесят восемь сантиметров?
— Думаю, меньше. Люди с его конституцией кажутся выше, чем они есть. К тому же длинная блуза тоже увеличивает рост, на ногах сандалии на толстой подошве. И еще пышные волосы…
— Не хотите ли вы сказать…
Она сдержанно произнесла:
— Не ищи в моих словах особого смысла. Я просто отвечаю на ваш вопрос. Если позволишь, я продолжу. Элейн Тремлет, безусловно, не покидала Дип-Энд, и вообще ни она, ни ее сестра не смогли бы сойти за мужчину. Низенький мужчина в женской одежде кажется выше, а женщина в мужской — наоборот. Мисс Гвинет не явно намного ниже человека в бинтах. Правда, Миранда очень рослая, сантиметров сто семьдесят три. Копна волос, да еще ярко-рыжих, и развевающаяся одежда делает ее выше, но думаю, что я довольно точно угадала ее рост. Затем мистер Ремингтон. У него тонкая кость, и от этого может казаться ниже, чем на самом деле. Тонкая шея, что подчеркивается открытым воротом рубашки, нежные черты лица, белокурые волосы — все это придает этот эффект. На нем тоже сандалии, но не на новомодной толстой подошве, а на обыкновенной.
Оба инспектора внимательно слушали, Джексон даже с некоторым испугом. Фрэнк Эбботт сказал:
— Другими словами, если обмотать ему голову бинтами, обуть в туфли, прибавляющие пару сантиметров, его весьма средненькие сто шестьдесят семь запросто становятся ста семьюдесятью, а то и больше, и таким образом, его можно записать в кандидаты. Не мешало бы ему расширить плечи, но я думаю, это тоже не проблема. — Он засмеялся — Извините, но мне категорически не верится, что Августус станет играть с оружием более опасным, чем его иголка!
Мисс Сил вер посмотрела на него с осуждением.
— Должна тебе напомнить, что вопрос, на который я стараюсь ответить, был задан по поводу роста.
Эбботт тут же смиренно настроился на серьезный лад.
— Вы правы. Как насчет Джона Робинсона, он подходит? Он среднего роста, потянет на сто семьдесят пять сантиметров. Бинт прикрыл бы бороду. То же относится к Крэддоку. Бородатый мужчина должен что-то делать с бородой, если решается кого-то прикончить. Представьте себе Робинсона плюс бинты минус борода — как он вам покажется?
Она подумала и сказала:
— Рост совпадает с ростом убийцы. Мистер Робинсон ни низкий, ни высокий. Одежда на нем чересчур мешковатая, болтается, но у меня такое впечатление, что он имеет нормальную фигуру.
— Вы обратили внимание на руки того мужчины? — деловито поинтересовался Фрэнк.
— Он был в перчатках. Размер назвать не могу. Старые, разношенные замшевые перчатки, у меня они ассоциировались с его увечьем, и я отвела взгляд. Извините, что не могу сказать точнее, но ведь как-то неловко рассматривать человека, который страдает физическими недостатками.
Позже инспектор Джексон скажет Фрэнку: «Ну знаете, если она столько всего замечает при случайном взгляде на кого-то, тогда объясните мне, что значит разглядывать под микроскопом». Пока же он просто встал, оттолкнув стул.
— Ладно, мне пора побеседовать с Крэддоком. Узнаю номер его машины. Кстати, он, кажется, не держит ее в нормальном га-раже, там, где живут сестрички Тремлет, хотя там полно места. Вы что-нибудь можете сказать по этому поводу, мисс Силвер?
— Только то, что сказал мне он сам. Кабинет мистера Крэддока находится в центральной части дома, которую запирают, чтобы отделить от этого крыла, потому что там находиться небезопасно, того и гляди что-нибудь свалится на го лову. Его работа требует уединения и тишины. Как я поняла, в своем кабинете он изучает главным образом влияние планет на растительную и животную жизнь, для этого ему требуются поездки по соседним полям и лесам, хотя я думаю, что иногда он отъезжает гораздо дальше. Чтобы не беспокоить сестер Тремлет, он оборудовал под гараж одну из разрушенных комнат центральной части. Раньше там был зимний сад, рядом с которым северный подъезд, выходящий на противоположную сторону дома. Таким образом, он может выезжать в любое время дня и ночи, никому не мешая.
— И никто не будет знать, здесь он или нет. Действительно, очень удобно, — многозначительно заметил Джексон. Он направился к двери, но тут же вернулся. — Мисс Силвер, вы сейчас живете в семье этого субъекта. У вас были такие возможности, которых нет у нас. Вы видели его, когда он не устраивает шоу, пытаясь произвести впечатление. Как он вам показался? Просто любит покрасоваться или тут что-то другое? Видал я таких говорунов. У них не всегда одна показуха. Иногда за этим что-то стоит.
Аккуратное, с мелкими чертами личико мисс Силвер стало очень озабоченным и серьезным.
— Вы сказали, инспектор, что я могу судить о мистере Крэддоке, потому что видела его в моменты, когда он не пытается произвести впечатление. Я сильно сомневаюсь, что хоть кому-то удается видеть его в таком состоянии.
— Вы хотите сказать, он все время играет? — спросил Фрэнк.
— Еще как. Рисуется. Возможно, даже сам верит в то, что изображает. Но едва ли. Сестры Тремлет буквально на него молятся. Дама, которая называет себя Миранда, его обожает, потому сюда и приехала. Мистер Ремингтон, как мне кажется, ему завидует, но вносит свою лепту обожания. Жена называет его не иначе как мистер Крэддок и заискивает перед ним. Ни разу не слышала, чтобы она назвала его просто по имени. Представьте, их комнаты находятся в разных частях дома. Старшая, Дженнифер, ей двенадцать лет, как мне сказали, когда-то обожала отчима, теперь ненавидит и боится. Она девочка очень чувствительная и нервная. Мальчики не такие, оба непослушные непоседы, и я думаю, им просто нет до него дела, как, впрочем, и до всех остальных. Он постоянно ратует за свободу самовыражения, но когда дети самовольничают, он очень с ними суров. Жаден в еде, не терпит возражений и донимает жену придирками.
Инспектор Джексон сложил губы, как будто собрался присвистнуть, но передумал.
— Ничего себе размах! Но это еще не означает, что он ограбил банк.
— Нет, инспектор.
— Кто-нибудь из детей — его?
— Нет, всем троим он только отчим.
— Инспектор Эбботт что-то говорил о перевернутой лодке и ядовитых грибах. Откуда информация?
— От миссис Крэддок.
— У нее есть деньги?
— Да.
— Как-то связаны с содержанием детей?
— Насколько я поняла, это так.
— Ей не кажется, что муженек приложил руку к этим случаям?
Мисс Силвер ответила не сразу.
— Трудно сказать определенно. Она была расстроена и очень взволнована. Она много раз уверяла меня и себя, наверно, тоже, что детям повезло, что у них такой выдающийся отчим. Пожалуй, больше мне нечего сказать.
Джексон задумчиво сказал:
— Если бы он был рыжий…
Фрэнк засмеялся:
— Но он не рыжий. Да и будь он рыжим, это бы ничего не значило.
Мисс Силвер переводила взгляд с одного на другого, а Фрэнк продолжал:
— Грабитель в Эндерби-Грине был рыжий, помните, я вам рассказывал? Там тоже был убит управляющий, как вчера в Ледлингтоне. Но в Эндерби восемнадцатилетнему клерку повезло больше, чем бедолаге Уэйну, его уже выписали из больницы. Единственное, что он точно помнит, — это что убийца был рыжий. Ничего другого не заметил, только рыжую шевелюру. Так что улика, которую все запоминают, — рыжие волосы, скорее всего, тоже маскировка, как вчерашние бинты, на самом деле он наверняка не рыжий. Еще этот клерк, Смитерс его зовут, сказал, что вокруг шеи У грабителя был дважды обернут шарф, который закрывал его по самые уши, так что нельзя сказать, имелась ли у него борода. Вот такая любопытная деталь.
— Если он был так закутан, как же клерк увидел, что он Рыжий? — спросил Джексон.
— Ему намеренно продемонстрировали шевелюру. Во всяком случае, Смитерс клянется, что видел рыжего. — Он вскинул руку. — Ладно, Джексон, идите раскалывать Крэддока. Постарайтесь выведать, где он был в три часа дня третьего января. Я приду, когда освобожусь.
Инспектор Джексон опять повернулся к двери. «Спасибо, мисс Силвер», — сказал он и вышел из комнаты.
Мисс Силвер помнила описание мистера Сандроу, данное мисс Гвинет Тремлет, что он рыжий и с рыжей бородой, и помнила, что она говорила об этом Фрэнку Эбботту.
Глава 25
Когда дверь закрылась, Фрэнк ехидно посмотрел на нее.
— Ну?
— Ты меня о чем-то спрашиваешь, Фрэнк?
— Спрашиваю, что у вас в рукаве.
— Мой дорогой Фрэнк!
— О, знаю, знаю, у вас там ничего нет, вы никогда не вынимаете кролика из шляпы и никогда, никогда, никогда ничего не скрываете от полиции. Или в данном случае иначе?
— Только версия, которую еще надо обосновать, никаких фактов.
Он вскинул бровь.
— И где же грань между версией и фактом? Вам не кажется, что это напоминает ситуацию с европейскими границами? Итак, у вас есть версия. Может, поделитесь? Нет? Ну что ж, у меня тоже есть версия, и я хотел бы ее изложить. Что означает, что я хотел бы, чтобы вы со мной согласились. Это насчет девушки, которая ждала возле банка, пока убийца делал свое дело. Прекрасная блондинка и Забинтованный бандит, как их нарекли газетчики. Полагаю, вы ее не видели — так, как того мужчину?
Он говорил насмешливо, но она ответила с полной серьезностью:
— Нет, Фрэнк. Надо думать, кто-то ее и успел увидеть в то время, когда она ждала убийцу, я уверена, больше ее никто не увидит.
— Вы хотите сказать… — Он на момент испугался. — Нет, вы так не думаете. Все-таки объясните. Я мог не так вас понять.
Она сделала легкое движение.
— О нет, я не имела в виду, что ее должны были убить, просто она никогда не существовала. Никто не отправится на грабеж и убийство в сопровождении эффектной блондинки. Да, полагаю, ее видели прохожие, на это и был расчет. Могу я спросить, что видели свидетели?
— Что за вопрос! Мисс Муфин, компаньонка одной старухи, дала исчерпывающую информацию. Она сказала, что у дамочки «были совершенно золотые волосы. То есть не перестаешь гадать, натуральные они или нет, хотя в наше время даже порядочные девушки такое проделывают над своими волосами… И еще — у нее брови чуть ли не на лоб вылезают! Очень нелепо, и вся размалевана, а чтобы добиться такого цвета лица, нужно потратить несколько часов! Зато одежда ничем не примечательная: темный костюм и шляпка, по-моему, черная, но может быть и темно-синяя. Было плохо видно, небо закрывали тучи». Это самое подробное описание, хотя ее еще видели мистер Карпентер, молодой человек по имени Потингер и мальчишка из булочной. Мальчишку больше заинтересовала машина, но она оказалась украденной со стоянки на Рыночной площади, так что описание машины ничего нам не дает. Карпентер и Потингер эту девицу заметили. Карпентер вознегодовал, а Потингер просто остолбенел и хотел бы увидеть получше, но не удалось, она подняла руку к шляпе, как будто что-то с ней делала. Оба в один голос твердят, что она, как вы выразились, «эффектная блондинка». Я согласен с вами: эта раскраска — чистейшей воды маскировка, как бинты у убийцы. В результате нам придется искать обыкновенную серую мышку, на которую никто не оглянется, встретив на улице, таких девиц девятнадцать на дюжину в любом среднего размера городе; она пройдет в толпе, и никто не скажет, была она или нет.
Мисс Силвер приподняла голову.
— Думаю, ты прав. Однако имеется немалый задел для анализирования. Описание, данное мисс Муфин, очень для нас полезно. Как я знаю, машину они бросили в одном из переулков Ледстоу. Оттуда сообщнице пришлось уехать дальше, но перед этим она должна была изменить свою внешность. То есть снять парик и стереть макияж. Потом она, видимо, надела пальто или плащ. Небо было как раз пасмурное, а плащ хорошо скрывает фигуру. Уберите шляпу — и можно не волноваться, что вас кто-то узнает. Главное — побыстрее уйти с того места, где была оставлена машина. Мужчину она могла уже высадить, а может быть и нет. В любом случае им нужно было срочно расстаться и вернуться в обычное свое состояние и привычное окружение. Я думаю, они не рискнули воспользоваться общественным транспортом. Значит, им требуется мотоцикл или хотя бы велосипед. Не было ли в переулке, где они бросили машину, или поблизости такого места, где они могли прятать велосипед?
Он кивнул.
— Вы попали в точку. Там есть заброшенный сарай. В нем стоял мотоцикл, Джексон нашел следы масла. Видимо, таким образом отбыл мужчина. Шлем и защитные очки — отличная маскировка; он мог поехать в Ледстоу или обратно в Ледлингтон. Мог посадить сзади девицу, или же у нее был свой велосипед или машина другой марки, и она уехала в другом направлении, возможно, с добычей, которая составила три тысячи фунтов. Лично я считаю, что они при первой возможности разделились.
— Мне тоже так кажется.
Он оттолкнул свой стул.
— Два сердца бьются как одно! Мы с Джексоном возвращаемся к поискам иголки в стоге сена. У него это получается лучше, чем у меня. Мне быстро надоедает. — Вдруг он наклонился к ней. — Послушайте, почему миссис Крэддок упала в обморок?
— Она слабая женщина, Фрэнк.
Он опять поднял пшеничного цвета бровь.
— Ха, как я полагаю, она все время была слабой, но не грохалась в обморок. Почему ее слабость резко возросла именно в тот момент, когда мистер Крэддок заявил, что им нечего скрывать? Несколько драматично для случайного совпадения.
Мисс Сил вер деликатно покашляла.
— Ах да, мои поиски! Это была удача. Я нашел исключительный оттенок, который долго не попадался мне на глаза. Но такие вещи не имеют отношения к пространству и времени, разумеется, вы меня понимаете.
Он без тени улыбки посмотрел на Джексона, который тем не менее спросил:
— Каким автобусом вы уехали?
— Наверное, в час сорок? — Он опять обращался к Миранде.
Та коротко кивнула:
— Если успел. Я видела, как ты выходил. Не видела, как ты влезал в автобус, но у тебя было достаточно времени.
Он вздохнул, на этот раз с облегчением:
— Вот видите, инспектор! Она всегда все знает.
Джексон с угрюмым видом продолжал задавать вопросы, но, как и следовало ожидать, отчет мистера Ремингтона о том, как он провел день, был очень невразумительным. Ходил, глядел на старые дома. Закончил поиски нужного оттенка. Видел машину Певерила, стоявшую на Рыночной площади. О нет, он понятия не имеет, во сколько это было. Он выпил кофе в закусочной, но в какой, хоть убей, не помнит. Забрел в художественный салон, какое-то время разглядывал работы молодого художника, который использует совершенно новую технику. Конечно, она еще не совсем отработана, но чувствуется стремление к предельной точности.
Инспектор с облегчением обратился к Джону Робинсону:
— А вы, сэр?
Робинсон словно нарочно подчеркивал свой деревенский выговор.
— Боюсь вас огорчить, но я тоже был в Ледлингтоне. Только я поехал не на автобусе, а на велосипеде, и… боюсь, не смогу назвать точное время отъезда и приезда. Выехал после того, как поел — где-то в середине дня, но я ем, когда хочется есть, а не по часам. Я вообще не собирался ехать в Ледлингтон, это получилось случайно. Я собирался в лес Роубури, но там стреляли, и я повернул обратно, но тут увидел, что Ледлингтон неподалеку, и решил туда заскочить.
— Вы даже примерно не знаете, когда это было?
— Полагаю, около трех. Ручаться не могу, я как-то не задумывался о том, который был час.
— Около трех. И что же вы делали, мистер Робинсон?
— Приехал в музей, походил там. Вы знаете, я интересуюсь птицами, а у них коллекция Хедлоу.
— Как долго вы там были?
— Ах, вы меня поймали! — сказал Робинсон. — Понятия не имею. Время, знаете ли, вещь переменная, как сказал Ремингтон. — Он очень удачно спародировал интонацию Ремингтона. — «Долгие линии скал, разрываясь, оставили пропасть, а в пропасти пена и желтый песок», как сказал поэт. Вы, конечно, понимаете, к чему это относится. — Он насмешливо оглядел компанию. — Музеи часто оказывают такое воздействие, как старый английский клуб: впадаешь в спячку, практически неотличимую от смерти. Опасность в том, что тебя могут, не разобравшись, похоронить. Надеюсь, что хоть это проделают красиво. «Маленький порт редко видал более пышные похороны». Естественно, вы узнали цитату. Один из ляпсусов Теннисона. Не хочу, чтобы кто-то принял стихи за мои.
Зная благоговейное отношение мисс Силвер к этому великому викторианцу, Фрэнк Эбботт ожидал, что она как-то его осадит, но увидел только нахмуренные брови — правда, сильно нахмуренные. Джон Робинсон выдержал ее взгляд. Мисс Силвер первая отвела глаза.
Инспектор Джексон продолжал расследование.
Мисс Гвинет дала скрупулезный отчет о вчерашних покупках. Мисс Элейн оставалась дома; она немного передохнула, а потом как могла развлекала их юную гостью мисс Эллиот.
Мисс Силвер сообщила, что приехала в Ледлингтон на автобусе примерно в три часа, где встретилась со своим старым другом, они вместе попили чаю, и она тут же вернулась в Дипинг — автобусом, который отходил в пять часов. Больше ей вопросов не задавали.
Мистер Крэддок ждал своей очереди в благородном молчании. Когда его попросили дать отчет о своих передвижениях, он подчинился, но это выглядело как поистине королевская милость.
— Я ездил в Ледлингтон. На часы не смотрел, так что точное время назвать не могу. Я был поглощен литературными трудами и не присоединился к общей трапезе. В таких случаях миссис Крэддок приносит мне ленч на подносе. Закончив главу, над которой трудился, я почувствовал необходимость глотнуть свежего воздуха. Я поехал в Ледлингтон, припарковался на Рыночной площади. Потом походил по городу, кое-что купил: марки, газеты, в таком роде. Потом сел в машину и поехал домой.
Как и Августус Ремингтон и Джон Робинсон, он не мог вспомнить точное время приезда и отъезда. Единственное, в чем он был уверен, так это в том, что вернулся засветло.
— Большего сказать не могу, — заключил он. — Я вправе был бы спросить, почему вы избрали нас для подобного допроса. Учтите: возмущен не только я лично, я говорю от лица Колонии. Имейте в виду: мы знаем свои права. Мы не были обязаны подчиняться и терпеть этот унизительный допрос. Но мы законопослушные граждане, и нам нечего скрывать.
Трудно сказать, как долго он бы продолжал свои излияния, но тут мистер Джон Робинсон разразился хохотом. Неудержимым и буйным, от всей души. Запрокинув голову, он хохотал чуть ли не до слез.
Совсем иначе повела себя Эмилия Крэддок. Она выпрямилась, затравленно огляделась по сторонам и соскользнула со стула на пол. Она была в глубоком обмороке.
Глава 24
Как всегда, мисс Силвер проявила свою неисчерпаемую житейскую мудрость. Она тут же распорядилась перенести Эмилию на диванчик в классную комнату и послала Дженнифер приготовить ей хорошего чаю. Того, что из тайных запасов: мисс Силвер довольно скоро обнаружила, что в доме имеется и «настоящий чай», так его называла миссис Крэддок. Когда Крэддока не было, они пили этот чай, сначала Эмилия конфузливо извинялась, но потом это стало приятным обычаем. Мисс Силвер особо выделила голосом слово «хороший» и была уверена, что Дженнифер принесет матери чай, взятый из правильной банки. Она выставила всех из комнаты и была вознаграждена всхлипыванием и ручьями слез.
— Извините… как глупо…
Мисс Силвер решительно ее перебила:
— Вы переутомились, это и правда было похоже на божий суд. Но теперь все кончилось. Вам нечего бояться.
— Вы… вы не знаете… — простонала Эмилия так тихо, что мисс Силвер еле разобрала слова, но — разобрала. Чтобы как-то ее подбодрить, она положила ей на плечо руку.
— Ради бога, не волнуйтесь. Все будет хорошо. Сейчас Дженнифер принесет чай и побудет с вами. Вам тепло, или подоткнуть одеяло повыше?
К тому времени как молодой констебль постучал в дверь и пригласил мисс Силвер к инспектору, она уже могла отойти от своей подопечной. Эмилия получила две чашки чаю и яйцо всмятку. Яйцо было идеей Дженнифер. «Ты ничего не ела за завтраком, — сварливо сказала она. — Я видела». В общем, мисс Силвер ушла с легким сердцем.
В кабинете были только оба инспектора. Для нее был приготовлен стул. Когда она села, Фрэнк Эбботт спросил:
— Ну как, что скажете? Что означает этот обморок?
Она, помедлив, нерешительно сказала:
— У миссис Крэддок слабое здоровье, И она ничего не ела за завтраком.
— И это все?
— Нет, думаю, не все.
— Это случилось после того, как Крэддок сказал, что им нечего скрывать.
Мисс Силвер покашляла.
— Не думаю, что это могло вызвать такой стресс.
Он слегка пожал плечами. Если бы они были одни, он бы проворчал, что она наверняка что-то прячет в рукаве. Ладно, если и прячет, то, значит, пока не готова это что-то предъявить… Он продолжил:
— Ну-ну… Какие-нибудь зловещие пасы со стороны сестер Тремлет?
— Не думаю.
Он засмеялся:
— Надо же, все были у нас на глазах, но ловко устроили дымовую завесу. Джексон соглашается, что ни на ком нет ни пятнышка. Охотно говорят, честно стараются помочь. Они бы и сейчас сидели там с постными физиономиями, если бы мы их не выставили. А как вам Миранда? Сплошные причуды. Она, видите ли, гуляла целый день. Ремингтон разливается соловьем. Он, видите ли, такое эфирное создание, что не замечает обыденных вещей. Не помнит, куда ходил, что делал, сколько это продолжалось.
Инспектор Джексон сказал:
— Его нетрудно будет проверить, личность колоритная, очень заметная.
Мисс Силвер живо к нему обернулась, как проворная серая птичка:
— Но имейте в виду: вчера он был одет совсем иначе. На нем был темный костюм и синий плащ. Рубашка, правда, с сильно открытым воротом, но из кармана плаща выглядывал шарф, в городе он мог его надевать. Он был без шляпы, и, конечно, такие необычайно светлые волосы трудно не заметить, но из кармана торчат краешек кепки.
Джексон уставился на нее:
— Вы его видели?
— Мы возвращались на одном автобусе.
Он сказал:
— Хоть что-то точное. Я знаю салон, о котором он говорил, Джарроса. Новый, для высоколобых. Его там должны вспомнить. Не могу сказать, что я склонен кого-то из этой компании подозревать, но банкнота, которую нашел бедняга Уэйн, наверняка каким-то образом связана с Колонией, и шеф считает, что надо двигаться по этому следу, учитывая вчерашнюю историю.
Ужасная трагедия, инспектор. Думаю, у меня есть для вас некоторая информация. Но о самой трагедии я знаю только то, что было в газетах.
— К сожалению, мы и сами знаем не больше этого. Так какая информация?
— Думаю, я видела убийцу. Автобус пришел раньше времени. С инспектором Эбботтом мы должны были встретиться в три, так что я поглядела на часы. Я потихоньку побрела к повороту с шоссе, и вдруг мимо меня прошел мужчина. У него была забинтована голова, он опирался на трость и нес небольшой чемодан. Его не было в автобусе, значит, он вышел с железнодорожного вокзала. Я решила, что он, видимо, направляется в больницу. Но я ошиблась. Инспектор Эбботт тоже приехал чуть раньше; уже садясь в его машину, я заметила, что забинтованный человек перешел через дорогу и свернул к переулку, ведущему на Центральную улицу. Я хорошо знаю Ледлингтон и, судя по тому, каким шагом он шел, могу сказать, что он должен был оказаться возле Кантри-банка около трех.
Оба инспектора ловили каждое слово. Фрэнк Эбботт сказал:
— Это точно был он, никакого сомнения. — Он извлек блокнот. — Теперь детали, все, что сможете. Рост?
Она помолчала, вспоминая.
— Думаю, средний. Он шел с тростью, хромал. При этом рост искажается, но когда человек при этом сутулится, может показаться, что он будет гораздо более высоким, когда выпрямится. На нем был свободный плащ, из тех, которые носят сейчас почти все… Он выгодно маскирует фигуру. Худые выглядят более полными, толстяки — более стройными и худыми. Бинты, разумеется, тоже были частью расчетливой маскировки, такую повязку легко снимать и надевать — как шапку. Я думаю, что хромота и просторный плащ тоже были придуманы с той же целью.
Инспектор Джексон был серьезен и мрачен. Он соображал не так быстро, как Фрэнк Эбботт, но был не менее умен и гораздо более опытен. Он сказал:
— Да, это так. Повязку он надел на вокзале, может, и плащ тоже. Поезд приходит в два сорок пять; в толпе выходящих кто-то мог бы заметить забинтованного пассажира. Но если они увидят, как он выходит из зала ожидания, то никто даже не догадается, что входил туда кто-то из попутчиков, когда он вышел — уже в повязках, — толпа успела рассосаться и его мало кто видел. Нет сомнения, все это было тщательно продумано.
Фрэнк Эбботт кивнул.
— И время просчитано до минуты, — сказал он и обратился к мисс Силвер: — Послушайте, давайте разберемся с размерами. Ради сравнения, никого не подозревая, кто из этих людей подходит по росту? Постарайтесь мысленно представить каждого в плаще, в бинтах, плюс палка и хромота.
Мисс Силвер сидела, скромно потупившись, и смотрела на руки, сложенные на коленях. Подняв голову и посмотрев на Эббота, она сказала:
— Ни ты, ни инспектор Джексон не подходите, вы оба слишком высокие. В тебе сто восемьдесят два сантиметра, а в вас, инспектор, еще больше. Такой рост не скроешь хромотой.
Изобразив веселое изумление, мысленно Фрэнк поаплодировал ее прямодушию и смелости. Измерять так измерять, никаких исключений. Он задумчиво произнес:
— Крэддок не так высок. Примерно сто семьдесят восемь сантиметров?
— Думаю, меньше. Люди с его конституцией кажутся выше, чем они есть. К тому же длинная блуза тоже увеличивает рост, на ногах сандалии на толстой подошве. И еще пышные волосы…
— Не хотите ли вы сказать…
Она сдержанно произнесла:
— Не ищи в моих словах особого смысла. Я просто отвечаю на ваш вопрос. Если позволишь, я продолжу. Элейн Тремлет, безусловно, не покидала Дип-Энд, и вообще ни она, ни ее сестра не смогли бы сойти за мужчину. Низенький мужчина в женской одежде кажется выше, а женщина в мужской — наоборот. Мисс Гвинет не явно намного ниже человека в бинтах. Правда, Миранда очень рослая, сантиметров сто семьдесят три. Копна волос, да еще ярко-рыжих, и развевающаяся одежда делает ее выше, но думаю, что я довольно точно угадала ее рост. Затем мистер Ремингтон. У него тонкая кость, и от этого может казаться ниже, чем на самом деле. Тонкая шея, что подчеркивается открытым воротом рубашки, нежные черты лица, белокурые волосы — все это придает этот эффект. На нем тоже сандалии, но не на новомодной толстой подошве, а на обыкновенной.
Оба инспектора внимательно слушали, Джексон даже с некоторым испугом. Фрэнк Эбботт сказал:
— Другими словами, если обмотать ему голову бинтами, обуть в туфли, прибавляющие пару сантиметров, его весьма средненькие сто шестьдесят семь запросто становятся ста семьюдесятью, а то и больше, и таким образом, его можно записать в кандидаты. Не мешало бы ему расширить плечи, но я думаю, это тоже не проблема. — Он засмеялся — Извините, но мне категорически не верится, что Августус станет играть с оружием более опасным, чем его иголка!
Мисс Сил вер посмотрела на него с осуждением.
— Должна тебе напомнить, что вопрос, на который я стараюсь ответить, был задан по поводу роста.
Эбботт тут же смиренно настроился на серьезный лад.
— Вы правы. Как насчет Джона Робинсона, он подходит? Он среднего роста, потянет на сто семьдесят пять сантиметров. Бинт прикрыл бы бороду. То же относится к Крэддоку. Бородатый мужчина должен что-то делать с бородой, если решается кого-то прикончить. Представьте себе Робинсона плюс бинты минус борода — как он вам покажется?
Она подумала и сказала:
— Рост совпадает с ростом убийцы. Мистер Робинсон ни низкий, ни высокий. Одежда на нем чересчур мешковатая, болтается, но у меня такое впечатление, что он имеет нормальную фигуру.
— Вы обратили внимание на руки того мужчины? — деловито поинтересовался Фрэнк.
— Он был в перчатках. Размер назвать не могу. Старые, разношенные замшевые перчатки, у меня они ассоциировались с его увечьем, и я отвела взгляд. Извините, что не могу сказать точнее, но ведь как-то неловко рассматривать человека, который страдает физическими недостатками.
Позже инспектор Джексон скажет Фрэнку: «Ну знаете, если она столько всего замечает при случайном взгляде на кого-то, тогда объясните мне, что значит разглядывать под микроскопом». Пока же он просто встал, оттолкнув стул.
— Ладно, мне пора побеседовать с Крэддоком. Узнаю номер его машины. Кстати, он, кажется, не держит ее в нормальном га-раже, там, где живут сестрички Тремлет, хотя там полно места. Вы что-нибудь можете сказать по этому поводу, мисс Силвер?
— Только то, что сказал мне он сам. Кабинет мистера Крэддока находится в центральной части дома, которую запирают, чтобы отделить от этого крыла, потому что там находиться небезопасно, того и гляди что-нибудь свалится на го лову. Его работа требует уединения и тишины. Как я поняла, в своем кабинете он изучает главным образом влияние планет на растительную и животную жизнь, для этого ему требуются поездки по соседним полям и лесам, хотя я думаю, что иногда он отъезжает гораздо дальше. Чтобы не беспокоить сестер Тремлет, он оборудовал под гараж одну из разрушенных комнат центральной части. Раньше там был зимний сад, рядом с которым северный подъезд, выходящий на противоположную сторону дома. Таким образом, он может выезжать в любое время дня и ночи, никому не мешая.
— И никто не будет знать, здесь он или нет. Действительно, очень удобно, — многозначительно заметил Джексон. Он направился к двери, но тут же вернулся. — Мисс Силвер, вы сейчас живете в семье этого субъекта. У вас были такие возможности, которых нет у нас. Вы видели его, когда он не устраивает шоу, пытаясь произвести впечатление. Как он вам показался? Просто любит покрасоваться или тут что-то другое? Видал я таких говорунов. У них не всегда одна показуха. Иногда за этим что-то стоит.
Аккуратное, с мелкими чертами личико мисс Силвер стало очень озабоченным и серьезным.
— Вы сказали, инспектор, что я могу судить о мистере Крэддоке, потому что видела его в моменты, когда он не пытается произвести впечатление. Я сильно сомневаюсь, что хоть кому-то удается видеть его в таком состоянии.
— Вы хотите сказать, он все время играет? — спросил Фрэнк.
— Еще как. Рисуется. Возможно, даже сам верит в то, что изображает. Но едва ли. Сестры Тремлет буквально на него молятся. Дама, которая называет себя Миранда, его обожает, потому сюда и приехала. Мистер Ремингтон, как мне кажется, ему завидует, но вносит свою лепту обожания. Жена называет его не иначе как мистер Крэддок и заискивает перед ним. Ни разу не слышала, чтобы она назвала его просто по имени. Представьте, их комнаты находятся в разных частях дома. Старшая, Дженнифер, ей двенадцать лет, как мне сказали, когда-то обожала отчима, теперь ненавидит и боится. Она девочка очень чувствительная и нервная. Мальчики не такие, оба непослушные непоседы, и я думаю, им просто нет до него дела, как, впрочем, и до всех остальных. Он постоянно ратует за свободу самовыражения, но когда дети самовольничают, он очень с ними суров. Жаден в еде, не терпит возражений и донимает жену придирками.
Инспектор Джексон сложил губы, как будто собрался присвистнуть, но передумал.
— Ничего себе размах! Но это еще не означает, что он ограбил банк.
— Нет, инспектор.
— Кто-нибудь из детей — его?
— Нет, всем троим он только отчим.
— Инспектор Эбботт что-то говорил о перевернутой лодке и ядовитых грибах. Откуда информация?
— От миссис Крэддок.
— У нее есть деньги?
— Да.
— Как-то связаны с содержанием детей?
— Насколько я поняла, это так.
— Ей не кажется, что муженек приложил руку к этим случаям?
Мисс Силвер ответила не сразу.
— Трудно сказать определенно. Она была расстроена и очень взволнована. Она много раз уверяла меня и себя, наверно, тоже, что детям повезло, что у них такой выдающийся отчим. Пожалуй, больше мне нечего сказать.
Джексон задумчиво сказал:
— Если бы он был рыжий…
Фрэнк засмеялся:
— Но он не рыжий. Да и будь он рыжим, это бы ничего не значило.
Мисс Силвер переводила взгляд с одного на другого, а Фрэнк продолжал:
— Грабитель в Эндерби-Грине был рыжий, помните, я вам рассказывал? Там тоже был убит управляющий, как вчера в Ледлингтоне. Но в Эндерби восемнадцатилетнему клерку повезло больше, чем бедолаге Уэйну, его уже выписали из больницы. Единственное, что он точно помнит, — это что убийца был рыжий. Ничего другого не заметил, только рыжую шевелюру. Так что улика, которую все запоминают, — рыжие волосы, скорее всего, тоже маскировка, как вчерашние бинты, на самом деле он наверняка не рыжий. Еще этот клерк, Смитерс его зовут, сказал, что вокруг шеи У грабителя был дважды обернут шарф, который закрывал его по самые уши, так что нельзя сказать, имелась ли у него борода. Вот такая любопытная деталь.
— Если он был так закутан, как же клерк увидел, что он Рыжий? — спросил Джексон.
— Ему намеренно продемонстрировали шевелюру. Во всяком случае, Смитерс клянется, что видел рыжего. — Он вскинул руку. — Ладно, Джексон, идите раскалывать Крэддока. Постарайтесь выведать, где он был в три часа дня третьего января. Я приду, когда освобожусь.
Инспектор Джексон опять повернулся к двери. «Спасибо, мисс Силвер», — сказал он и вышел из комнаты.
Мисс Силвер помнила описание мистера Сандроу, данное мисс Гвинет Тремлет, что он рыжий и с рыжей бородой, и помнила, что она говорила об этом Фрэнку Эбботту.
Глава 25
Когда дверь закрылась, Фрэнк ехидно посмотрел на нее.
— Ну?
— Ты меня о чем-то спрашиваешь, Фрэнк?
— Спрашиваю, что у вас в рукаве.
— Мой дорогой Фрэнк!
— О, знаю, знаю, у вас там ничего нет, вы никогда не вынимаете кролика из шляпы и никогда, никогда, никогда ничего не скрываете от полиции. Или в данном случае иначе?
— Только версия, которую еще надо обосновать, никаких фактов.
Он вскинул бровь.
— И где же грань между версией и фактом? Вам не кажется, что это напоминает ситуацию с европейскими границами? Итак, у вас есть версия. Может, поделитесь? Нет? Ну что ж, у меня тоже есть версия, и я хотел бы ее изложить. Что означает, что я хотел бы, чтобы вы со мной согласились. Это насчет девушки, которая ждала возле банка, пока убийца делал свое дело. Прекрасная блондинка и Забинтованный бандит, как их нарекли газетчики. Полагаю, вы ее не видели — так, как того мужчину?
Он говорил насмешливо, но она ответила с полной серьезностью:
— Нет, Фрэнк. Надо думать, кто-то ее и успел увидеть в то время, когда она ждала убийцу, я уверена, больше ее никто не увидит.
— Вы хотите сказать… — Он на момент испугался. — Нет, вы так не думаете. Все-таки объясните. Я мог не так вас понять.
Она сделала легкое движение.
— О нет, я не имела в виду, что ее должны были убить, просто она никогда не существовала. Никто не отправится на грабеж и убийство в сопровождении эффектной блондинки. Да, полагаю, ее видели прохожие, на это и был расчет. Могу я спросить, что видели свидетели?
— Что за вопрос! Мисс Муфин, компаньонка одной старухи, дала исчерпывающую информацию. Она сказала, что у дамочки «были совершенно золотые волосы. То есть не перестаешь гадать, натуральные они или нет, хотя в наше время даже порядочные девушки такое проделывают над своими волосами… И еще — у нее брови чуть ли не на лоб вылезают! Очень нелепо, и вся размалевана, а чтобы добиться такого цвета лица, нужно потратить несколько часов! Зато одежда ничем не примечательная: темный костюм и шляпка, по-моему, черная, но может быть и темно-синяя. Было плохо видно, небо закрывали тучи». Это самое подробное описание, хотя ее еще видели мистер Карпентер, молодой человек по имени Потингер и мальчишка из булочной. Мальчишку больше заинтересовала машина, но она оказалась украденной со стоянки на Рыночной площади, так что описание машины ничего нам не дает. Карпентер и Потингер эту девицу заметили. Карпентер вознегодовал, а Потингер просто остолбенел и хотел бы увидеть получше, но не удалось, она подняла руку к шляпе, как будто что-то с ней делала. Оба в один голос твердят, что она, как вы выразились, «эффектная блондинка». Я согласен с вами: эта раскраска — чистейшей воды маскировка, как бинты у убийцы. В результате нам придется искать обыкновенную серую мышку, на которую никто не оглянется, встретив на улице, таких девиц девятнадцать на дюжину в любом среднего размера городе; она пройдет в толпе, и никто не скажет, была она или нет.
Мисс Силвер приподняла голову.
— Думаю, ты прав. Однако имеется немалый задел для анализирования. Описание, данное мисс Муфин, очень для нас полезно. Как я знаю, машину они бросили в одном из переулков Ледстоу. Оттуда сообщнице пришлось уехать дальше, но перед этим она должна была изменить свою внешность. То есть снять парик и стереть макияж. Потом она, видимо, надела пальто или плащ. Небо было как раз пасмурное, а плащ хорошо скрывает фигуру. Уберите шляпу — и можно не волноваться, что вас кто-то узнает. Главное — побыстрее уйти с того места, где была оставлена машина. Мужчину она могла уже высадить, а может быть и нет. В любом случае им нужно было срочно расстаться и вернуться в обычное свое состояние и привычное окружение. Я думаю, они не рискнули воспользоваться общественным транспортом. Значит, им требуется мотоцикл или хотя бы велосипед. Не было ли в переулке, где они бросили машину, или поблизости такого места, где они могли прятать велосипед?
Он кивнул.
— Вы попали в точку. Там есть заброшенный сарай. В нем стоял мотоцикл, Джексон нашел следы масла. Видимо, таким образом отбыл мужчина. Шлем и защитные очки — отличная маскировка; он мог поехать в Ледстоу или обратно в Ледлингтон. Мог посадить сзади девицу, или же у нее был свой велосипед или машина другой марки, и она уехала в другом направлении, возможно, с добычей, которая составила три тысячи фунтов. Лично я считаю, что они при первой возможности разделились.
— Мне тоже так кажется.
Он оттолкнул свой стул.
— Два сердца бьются как одно! Мы с Джексоном возвращаемся к поискам иголки в стоге сена. У него это получается лучше, чем у меня. Мне быстро надоедает. — Вдруг он наклонился к ней. — Послушайте, почему миссис Крэддок упала в обморок?
— Она слабая женщина, Фрэнк.
Он опять поднял пшеничного цвета бровь.
— Ха, как я полагаю, она все время была слабой, но не грохалась в обморок. Почему ее слабость резко возросла именно в тот момент, когда мистер Крэддок заявил, что им нечего скрывать? Несколько драматично для случайного совпадения.
Мисс Сил вер деликатно покашляла.