Страница:
Нет сомнения, что идея народного хозяйства действительно чрезвычайно плодотворна, даже необходима для научно-экономического понимания. И следует лишь пожалеть, что «учение о народном хозяйстве» представляет столь мало развитую отрасль нашей науки. При ближайшем рассмотрении оказывается, что большинство научно-экономических авторов, хотя и считают чем-то само собой разумеющимся, что они занимаются «наукой о народном хозяйстве», почему они и ставят, как я показал на нескольких примерах, в начале систем своих учений понятие «народного хозяйства», – тем не менее, развивая эти системы, они высказывают все, что угодно, только не народно-хозяйственные соображения. Ибо все категории, которые обсуждаются в «системах учения о народном хозяйстве», в большей части не имеют ничего общего с «народным хозяйством». В них фигурируют понятия: «рынок, деньги, кредит; предприятие; конъюнктура, кризисы; заработная плата, земельная рента; процент на капитал и т. д.». Но даже в общих главах о производстве и распределении мы в самых редких случаях встречаем действительно народно-хозяйственную точку зрения, которая серьезно считается с идеей «народно-хозяйственного организма». От того, что имеют в виду меркантилисты, что пытался продолжать Франц Лист, от «учения о народном хозяйстве», мы имеем в настоящее время лишь несколько незначительных ростков. Напротив, политическая экономия соорудила свое здание на совершенно ином основании, использовала для создания своей системы совсем иные идеи, нежели идеи народного хозяйства.
Можно было бы возразить, что это повредило нашей науке, что она, таким образом, уклонилась от настоящего пути, дала себя увлечь ложным идеям, а «народное хозяйство» все же истинная идея, с помощью которой должна быть возведена система.
Это возражение ослабляется соображением о том, что идея народного хозяйства не может служить истинным основанием для образования системы, потому что она сама по себе совершенно пуста. Правда, существует плодотворная народно-хозяйственная точка зрения – рабочая идея организма, в существе своем предложенная уже Кантом, но то, что представляет собой идея народного хозяйства, все еще только точка зрения, все еще только рабочая идея. Какого рода этот организм, который я усматриваю в народном хозяйстве, этого именно само понятие не выражает. И так же, как абстрактное понятие «организма» не дает зоологу возможности понимать, пока он не знает, что он имеет перед собой – млекопитающееся или насекомое – так и для политэконома хозяйственный мир остается непонятным, пока он не познал его внутренней сущности. О ней же понятие народного хозяйства не говорит, очевидно, ничего. Представление об «общественном соединении единичных хозяйств внутри народного целого» оставляет для нас совершенно неясным, какого рода эта связь, а это-то именно и важно узнать.
А между тем, как мы увидим, существует очень много возможностей таких соединений, и «народное хозяйство» может базироваться на основе ремесленного строя, равно как на основе строя капиталистического или социалистического. И как раз то, чего мы требуем от идеи, определяющей систему, чтобы она сделала для нас ясной историческую особенность данной хозяйственной жизни и дала бы нам возможность поставить на надлежащее место в истории некоторое действительное положение хозяйства, – как раз этого идея народного хозяйства сделать не может. Она – рудиментарный член, сохранившийся от того представления о существе хозяйства, которое мы в настоящее время уже преодолели: представления об ordre naturel, естественном порядке хозяйственной жизни, который, понятно, может быть только один. Эта метафизическая предпосылка лежала в основе учения классиков. Потому-то она и могла применять понятие «народное хозяйство», которое было для нее не чем иным, как выражением единственного проявления хозяйственных отношений, и которое она поэтому невольно наполняла содержанием капиталистического хозяйственного строя, что все еще бессознательно делают теперешние «учителя народного хозяйства». Но если вглядеться в отношение и осознать ограниченность точки зрения, при которой понятие народного хозяйства ставилось в центр научного изучения хозяйства, то нельзя не сомневаться в недостаточности этого понятия и невозможности для него стать высшей систематизирующей идеей нашей науки. И я еще раз определенно отмечаю, что эта критика нисколько не умаляет значения этого понятия, как плодотворной и необходимой рабочей идеи.
Рядом с идеей народного хозяйства с недавнего времени все чаще появляются два других понятия, с помощью которых предполагается завершить систему хозяйственных отношений – понятие частного хозяйства и понятие мирового хозяйства.
Следующие, еще подлежащие обсуждению, попытки систематизации хозяйственных явлений избежали ошибки, которую я, главным образом, и подверг порицанию в только что проанализированной схеме. Они стараются определить различные способы хозяйства по содержанию.
2. Систематизация по «состоянию производства»
3. Систематизация по «длине пути сбыта»
Можно было бы возразить, что это повредило нашей науке, что она, таким образом, уклонилась от настоящего пути, дала себя увлечь ложным идеям, а «народное хозяйство» все же истинная идея, с помощью которой должна быть возведена система.
Это возражение ослабляется соображением о том, что идея народного хозяйства не может служить истинным основанием для образования системы, потому что она сама по себе совершенно пуста. Правда, существует плодотворная народно-хозяйственная точка зрения – рабочая идея организма, в существе своем предложенная уже Кантом, но то, что представляет собой идея народного хозяйства, все еще только точка зрения, все еще только рабочая идея. Какого рода этот организм, который я усматриваю в народном хозяйстве, этого именно само понятие не выражает. И так же, как абстрактное понятие «организма» не дает зоологу возможности понимать, пока он не знает, что он имеет перед собой – млекопитающееся или насекомое – так и для политэконома хозяйственный мир остается непонятным, пока он не познал его внутренней сущности. О ней же понятие народного хозяйства не говорит, очевидно, ничего. Представление об «общественном соединении единичных хозяйств внутри народного целого» оставляет для нас совершенно неясным, какого рода эта связь, а это-то именно и важно узнать.
А между тем, как мы увидим, существует очень много возможностей таких соединений, и «народное хозяйство» может базироваться на основе ремесленного строя, равно как на основе строя капиталистического или социалистического. И как раз то, чего мы требуем от идеи, определяющей систему, чтобы она сделала для нас ясной историческую особенность данной хозяйственной жизни и дала бы нам возможность поставить на надлежащее место в истории некоторое действительное положение хозяйства, – как раз этого идея народного хозяйства сделать не может. Она – рудиментарный член, сохранившийся от того представления о существе хозяйства, которое мы в настоящее время уже преодолели: представления об ordre naturel, естественном порядке хозяйственной жизни, который, понятно, может быть только один. Эта метафизическая предпосылка лежала в основе учения классиков. Потому-то она и могла применять понятие «народное хозяйство», которое было для нее не чем иным, как выражением единственного проявления хозяйственных отношений, и которое она поэтому невольно наполняла содержанием капиталистического хозяйственного строя, что все еще бессознательно делают теперешние «учителя народного хозяйства». Но если вглядеться в отношение и осознать ограниченность точки зрения, при которой понятие народного хозяйства ставилось в центр научного изучения хозяйства, то нельзя не сомневаться в недостаточности этого понятия и невозможности для него стать высшей систематизирующей идеей нашей науки. И я еще раз определенно отмечаю, что эта критика нисколько не умаляет значения этого понятия, как плодотворной и необходимой рабочей идеи.
Рядом с идеей народного хозяйства с недавнего времени все чаще появляются два других понятия, с помощью которых предполагается завершить систему хозяйственных отношений – понятие частного хозяйства и понятие мирового хозяйства.
Особые заслуги в разработке этой системы, образующей триаду: частное хозяйство – народное хозяйство – мировое хозяйство, приобрел Бернгард Гармс (Harms). «Так как мировое хозяйство не есть вещь в себе, но теснейшим образом связано с народным хозяйством, а то и другое сводится к единичному хозяйству, то и исследование должно исходить из последнего, чтобы потом через народное хозяйство прийти к хозяйству мировому» (Народное и мировое хозяйство. 1912. § 89).Против этого тройного расчленения хозяйственных явлений следует, прежде всего, возразить, что оно логически неприемлемо, так как эти три понятия не лежат в одной плоскости: в то время как «частное хозяйство» представляет собой эмпирическую реальность, «народное хозяйство» и «мировое хозяйство» являются чисто научным сочетанием разрозненных элементов в фиктивные единства. К этому может быть прибавлено, что категории «народное хозяйство» и «мировое хозяйство» имеют при этом еще совершенно различный смысл и познавательную ценность. Но, прежде всего, сомнения, на которые я обратил внимание по поводу применения понятия «народное хозяйство», как высшей системообразующей идеи экономической науки, остаются и увеличиваются по отношению к двум другим смежным понятиям. Как не имеет содержания понятие «народное хозяйство», хотя оно иногда непозволительным образом наполняется некоторым содержанием (как, например, указание на хозяйственно-связующие отношения лишь ввиду возникающего затруднения, но при этом уже делается заимствование у другого понятия, об употреблении которого теоретики народного хозяйства не отдают себе отчета), также совершенно бессодержательны и понятия «частное хозяйство» и «мировое хозяйство», покуда не будет определено каким-нибудь образом, в какой хозяйственной связи должны быть расположены «частное хозяйство» и «мировое хозяйство».
Далее он определяет: «Единоличное хозяйство — это организация для добывания (сохранения) и потребления вещественных благ, руководимая хозяйствующим субъектом» (Там же. С. 94).
Народное хозяйство есть совокупное понятие отношений и их взаимодействие между отдельными хозяйствами, ставших возможными благодаря свободе сношений и условиям техники передвижений народа, организованного в государство, основанных на однородных правовых нормах и поощряемых политико-экономическими мероприятиями.
Мировое хозяйство — это совокупное понятие соотношений между отдельными хозяйствами земного шара, ставших возможными благодаря высокоразвитым путям сообщения, регулируемых и поощряемых государственными международными договорами (Там же. С. 106).
Следующие, еще подлежащие обсуждению, попытки систематизации хозяйственных явлений избежали ошибки, которую я, главным образом, и подверг порицанию в только что проанализированной схеме. Они стараются определить различные способы хозяйства по содержанию.
2. Систематизация по «состоянию производства»
С давних времен делались попытки распределить в нашем сознании многообразие хозяйственной жизни по типам, классифицируя их по господствовавшим в известные периоды времени или у отдельных народов направлениям в производстве. Можно даже сказать, что это и есть древнейшая форма систематизации, так как мы находим ее применение уже у Аристотеля. В своей «Политике» (I, 3) он излагает следующее: различные виды жизненного строя, при которых исполняется естественная работа, таковы: жизнь кочевников, землепашцев, разбойников, рыболовов и охотников, – им он противопоставляет затем жизнь, направленную на приобретение денежного дохода.
Позднее, в социологической литературе XVIII в., эта классификация становится излюбленной: народы охотников, пастухов и земледельцев представляются как предварительная ступень к «цивилизованным» народам, у которых промышленность и торговля достигают полного развития. Например, в исследованиях А. Смита о военном деле, о воспитании и налоговом деле это подразделение играет большую роль (см., например: Смит А. «Богатство народов». Кн. III. Гл. 1, 3, 4 и кн. V. Гл. 1).
В Германии первым применил эту схему подразделения Фридрих Лист[17], который расширил ее в следующую пятичленность: 1) ступень дикости; 2) пастушество; 3) земледельческая ступень; 4) земледельческо-промышленная ступень; 5) земледельческо-промышленно-торговая ступень.
Полное развитие получил этот прием классификации у Густава Шенберга в его «Руководстве к политической экономии» (3-е изд. 1890 г. С. 27 и сл.).
Читатель, наверное, заметил, что при определении различных типов хозяйства под «состоянием производства» в каждом случае понимается иное. У народов охотничьих, пастушеских, земледельческих автор обозначает как «состояние производства» вполне определенный признак хозяйственной жизни – именно преобладающее направление производства, важнейшую отрасль пропитания. Нужно при этом заметить, что критерий различения хотя и ясен, но неправильно выбран. Нельзя рассматривать всю хозяйственную жизнь в ее особом своеобразии лишь как функцию этого признака. Если, как замечает Шенберг, рабство существует у пастушеских народов, как и у народов-хлебопашцев, то преобладающий род занятий не может быть определяющим для всего строения хозяйственной жизни. Но все-таки, как подразделительный критерий для примитивных видов хозяйства, понятие «состояния производства» еще имеет некоторый смысл. Он утрачивается совершенно по отношению к «высшим» типам хозяйственного устройства. Здесь он вообще расширяется в понятие «состояние хозяйственной жизни». Понятия «ремесленный народ», «торговый» или «промышленный народ» теперь определяются не по преобладающему направлению производства, ибо «производство» стало разносторонним, а по совершенно иным признакам: по правовому строю, образованию классов, разделению труда, по технике, распределению, величине предприятий и т. п., короче говоря, по всем существенным признакам, которые наблюдаются нами в «состоянии хозяйства». Но задача состоит как раз в том, чтобы связать эти отдельные черты в духовное единство и найти для этого идею. Это-то как раз здесь и упущено. Если «состояние производства» приравнивается к «состоянию хозяйственной жизни», то оно не может служить для систематизации этого «состояния хозяйственной жизни». Попытка Шенберга, которая, как мы видим, завершает старания многих видных исследователей хозяйства, должна быть признана неудавшейся.
Позднее, в социологической литературе XVIII в., эта классификация становится излюбленной: народы охотников, пастухов и земледельцев представляются как предварительная ступень к «цивилизованным» народам, у которых промышленность и торговля достигают полного развития. Например, в исследованиях А. Смита о военном деле, о воспитании и налоговом деле это подразделение играет большую роль (см., например: Смит А. «Богатство народов». Кн. III. Гл. 1, 3, 4 и кн. V. Гл. 1).
В Германии первым применил эту схему подразделения Фридрих Лист[17], который расширил ее в следующую пятичленность: 1) ступень дикости; 2) пастушество; 3) земледельческая ступень; 4) земледельческо-промышленная ступень; 5) земледельческо-промышленно-торговая ступень.
Полное развитие получил этот прием классификации у Густава Шенберга в его «Руководстве к политической экономии» (3-е изд. 1890 г. С. 27 и сл.).
Шенберг обозначает отличительный признак, которым он пользуется для классификации как «состояния производства», и различает шесть типов: 1) народ охотников, 2) народ рыболовов, 3) народ пастухов или кочевников, 4) оседлый народ чистых земледельцев, 5) промышленный и торговый народ, 6) индустриальный народ. В основе он характеризует отдельные типы с точки зрения того, «в каком отношении, в какой мере и в какой степени участвовали в создании благ каждый из трех факторов производства – работа, природа и капитал (т. е. материальное средство производства, созданное только людьми)».Я изложил более подробно суждения Шенберга, потому что в них содержится лучшее из всего, что было сказано об определении различных способов ведения хозяйства. Если все же они оказываются неудовлетворительными, то причина следующая: систематике Шенберга, дополненной подробным изображением «современного народного хозяйства», безусловно нельзя сделать упрека в бессодержательности. То, что Шенберг нам дает, это скорее полные жизни картины определенных хозяйственных и культурных условий. Но у него отсутствует как раз то, что наука и должна давать: порядок. Перечисленные Шенбергом существенные черты различных хозяйственных эпох совершенно обособленны и не имеют внутренней связи. Этим отдельным чертам недостает идейного единства для их сочетания в связную картину. Этот недостаток происходит из-за отсутствия системообразующей идеи, потому что так называемое «состояние производства» не есть такая идея.
В двух первых типах «природа господствует над производством и потреблением. Она одна производит и исключительно средства питания человека. Хозяйственная деятельность человека изолирована. Совместная органическая деятельность, подразделение людей на различные классы по роду занятий, обмен – еще не имеют места». Все имеют одинаковое занятие, исполняют однородную работу (мужская работа, женская работа? – В. 3.). Частное имущество состоит из движимости; совместное, общественное имущество состоит из участков для охоты (рыболовства), защищается родом от чужих родов. Но правовой институт собственности отсутствует.
У пастушеского или кочевого народа «скотоводство является главной отраслью производства и самым существенным источником пропитания… их главная деятельность уже не такая сугубо оккупаторская, как на первой ступени. Скотовод уже не предоставляет исключительно одной природе производить средства для своего пропитания.
Так как скот в стадах, как средство производства, захваченное человеком или созданное при его содействии, является капиталом, то на этой ступени хозяйства капитал также становится существенным фактором производства и самостоятельным источником дохода…
В стадах заключается теперь также возможность к образованию большего и приносящего доход имущества… Возможность образования имущества ведет также к имущественным различиям. Появляется разница между имущими и неимущими, между богатыми, состоятельными и бедными. Возможность разнообразной продуктивной деятельности отдельных единиц и безопасного экономического использования рабочей силы несвободных создает (!) разделение между работодателями и работниками, – между свободными и несвободными… В этом хозяйстве рабство возможно… а потому… оно часто имеется налицо. Разница в имущественном и в остальном хозяйственном положении и занимаемом месте создает здесь, как и всегда, другие социальные и политические классовые различия… Хозяйственное существование пастушеских народов уже значительно лучше. Главный источник пропитания становится правильнее и обеспеченнее… Но производство еще изолировано, ограничено потребностями хозяйства семьи. Разделение на различные самостоятельные классы по доходу, производство и правильный обмен меновыми благами обычно отсутствуют… Род хозяйства допускает большие объединения людей… Экономическим успехам соответствуют также успехи в праве (институт собственности, наследственное право, правовая защита, уголовное право и т. д.), в социальных отношениях и вообще в духовной жизни».
Состояние оседлого чисто земледельческого народа отличается тем, что люди стали оседлыми, и к скотоводству прибавилось хлебопашество, как главная отрасль производства и главный источник дохода. «С переходом к земледелию совершается важное изменение производства и всего хозяйственного положения людей… В своем собственном пропитании… они не зависят уже, как прежде, только от свободных даров природы, а сами устанавливают род продуктов земли и увеличивают их своей работой… С обработкой земли и длительным пребыванием в общине развиваются новые правовые отношения к земле». Хотя хозяйственные условия этих народов и различны, они все же обнаруживают следующие общие черты: большая и более разнообразная работа людей повышает удовлетворение материальных потребностей, делает более обеспеченным хозяйственное существование, уменьшает опасность перенаселения. Развитие поднимается, знание расширяется, нравы облагораживаются. Производство народа – по существу есть первобытное производство (производство сырья) с сельским хозяйством (хлебопашество, скотоводство) в качестве его главной отрасли; почти всегда это производство предметов непосредственного потребления в отдельных частных хозяйствах (изолированное производство)…
…Изготовление продуктов обмена и оплачиваемый обмен продуктов встречается лишь в виде исключения, но (!) очень часто к этим хозяйствам принадлежат также несвободные лица, рабочая сила которых, равным образом и имущество, используется господствующим классом в своих интересах…
…В хозяйствах наступает разделение труда по занятиям, производящее население расслаивается на разные классы по занятиям…
…Промышленная работа… первоначально – домашняя и побочная работа, а не самостоятельное профессиональное занятие: ее техника еще очень низка. Но с течением времени она почти повсюду развивается в самостоятельное профессиональное занятие… Появляются, как незначительная часть населения, ремесленники по профессии и ремесленные классы в различных отраслях промышленного труда… Но ремесло, только как исключение, – свободный источник дохода; в больших частных хозяйствах большинство ремесленников несвободны… работают на хозяина и для удовлетворения его хозяйственных потребностей… Свободной торговли, класса торговцев – не существует, и операции обмена, поскольку они вообще встречаются, – операции натурального обмена.
У народа промышленного и торгового существует, рядом с сельским и народным хозяйством и рыболовством, горное дело, промышленный труд в форме ремесла и торговля – самостоятельные профессиональные и доходные отрасли.
Рядом с сельскими округами, занимающимися преимущественно сельским и лесным хозяйством, существуют города как средоточия промысла и торговли. Население разделяется на сельское и городское… В городах тесно друг с другом живет и занимается хозяйством множество людей. Население… уже больше не производит всего, что оно потребляет в виде материальных благ. Состоя, главным образом, из торговцев и ремесленников, оно ограничивает по существу свое материальное производство созданием ремесленных продуктов и привлечением торговых товаров. Между городским и сельским населением развиваются правильные сношения для товарообмена, города становятся рынками… В области материальной производительности характерно, прежде всего, большее разделение труда. Это разделение труда, сопровождаемое дальнейшим разделением в отдельных предприятиях, особенно в ремесленных, ведет к большим техническим успехам. Ремесленные продукты становятся многочисленнее, разнообразнее, лучше и изготовляются с меньшими затратами. Но по существу продукт остается продуктом труда с простыми орудиями и инструментами. Торговля доставляет продукты других стран. Производство, бывшее до настоящего времени изолированным, становится в большой части общественным производством продуктов обмена, с постоянным сбытом последних. Также новым и характерным является публично-правовой институт особого блага – денег… Народное хозяйство становится денежным хозяйством… С этими деньгами, как с благом, обладающим абсолютной покупной силой, создается новый имущественный объект, новое средство производства, и так как они могут быть объектом оплачиваемой ссуды, – новый источник дохода. С введением денег появляется ссуда деньгами, заемный кредит в самых различных формах. Доходная работа становится во всех отраслях деятельностью также и лично-свободных людей. Но не всегда она – деятельность только свободных лиц.
…Всюду, вместе с более сложными хозяйственными отношениями, вместе с новыми учащающимися сношениями между ведущими хозяйство людьми, создается более сложное хозяйственное право… С изменившимся отношением производства и обмена складываются также новые имущественные отношения и специальный классовый строй… Работа, личность, личная заслуга и капитал становятся новыми элементами создания специальных классов… Новые имущественные классы, противопоставленные прежним, добиваются в общественной и политической жизни справедливого признания. Смягчаются, часто совсем уничтожаются, отношения личного господства.
Все эти отношения делают народное хозяйство ремесленных и торговых народов новой, самостоятельной и высшей формой хозяйственной жизни. Оно становится в большей степени основой справедливых и гуманных хозяйственных условий; вместе с этим народная жизнь становится культурной жизнью».
«Индустриальный народ достигает самой высокой ступени хозяйственного развития в истории. Это ступень, к которой в текущем столетии пришло большинство европейских народов и Соединенные Штаты Северной Америки». Характерны следующие моменты: «В народно-хозяйственном производстве индустрия, машинное производство, получает все большее применение и положение, господствующее над общим производством и путями сообщения, национальными и международными. Одновременно происходит полное преобразование хозяйственного организма во всех областях. Разделение труда и техника делают чрезвычайные успехи. Производство и потребление увеличиваются в огромных размерах, распределение, социальный классовый строй становятся в значительной мере иными и лучшими (!), народное хозяйство осуществляет в более высокой степени предпосылки хозяйственности и справедливости, гуманности, нравственности и становится основанием повышенной культурной жизни. Новая хозяйственная ступень – продукт высшего духовного развития народов с начала, так называемого, нового времени. Успехи в науках, в распространении всеобщего обучения, в познании и признании личных прав и нравственных обязанностей людей создали новый государственный строй. Государства становятся конституционными правовыми государствами с устремлением к дальнейшему развитию в культурные государства. Основаниями государственного порядка становятся свобода личности и равенство перед законом… Под влиянием новой экономической науки в области экономики каждый получает свободу деятельности, идущую очень далеко… Благотворный результат этой свободы увеличился еще одновременными большими успехами естественных и технических наук… Эти причины создали новое по существу положение технического процесса производства в области сельского хозяйства, промышленного труда, горного дела, совершенно новое дело транспорта, путей сообщения, страхования и кредита, совершенно иной способ сношений, особенно также мировых сношений. Рядом с увеличением производительности труда, капитал стал гораздо более значительным фактором народного хозяйства. Появилось бесчисленное количество новых видов предприятий, много новых профессиональных классов, и в предприятиях изменились во многих отношениях не только условия конкуренции и рынка, а с ними и вид производства, но и все экономическое и социальное положение многих предпринимателей. Крупное производство становится единственной возможной формой производства для многих предприятий и часто оттесняет мелкое и среднее производство, большие акционерные общества и другие товарищеские предприятия достигают еще неизвестного ранее значения. Становится в значительной степени иным положение многих классов наемных рабочих. Оно имеет много преимуществ, но и влечет за собой большую опасность (!). Одной из наиболее важных задач государства и общества становится защита рабочих от этой опасности, улучшение их положения, чтобы сделать его удовлетворительным, осуществление для них требований справедливости, гуманности и нравственности».
Читатель, наверное, заметил, что при определении различных типов хозяйства под «состоянием производства» в каждом случае понимается иное. У народов охотничьих, пастушеских, земледельческих автор обозначает как «состояние производства» вполне определенный признак хозяйственной жизни – именно преобладающее направление производства, важнейшую отрасль пропитания. Нужно при этом заметить, что критерий различения хотя и ясен, но неправильно выбран. Нельзя рассматривать всю хозяйственную жизнь в ее особом своеобразии лишь как функцию этого признака. Если, как замечает Шенберг, рабство существует у пастушеских народов, как и у народов-хлебопашцев, то преобладающий род занятий не может быть определяющим для всего строения хозяйственной жизни. Но все-таки, как подразделительный критерий для примитивных видов хозяйства, понятие «состояния производства» еще имеет некоторый смысл. Он утрачивается совершенно по отношению к «высшим» типам хозяйственного устройства. Здесь он вообще расширяется в понятие «состояние хозяйственной жизни». Понятия «ремесленный народ», «торговый» или «промышленный народ» теперь определяются не по преобладающему направлению производства, ибо «производство» стало разносторонним, а по совершенно иным признакам: по правовому строю, образованию классов, разделению труда, по технике, распределению, величине предприятий и т. п., короче говоря, по всем существенным признакам, которые наблюдаются нами в «состоянии хозяйства». Но задача состоит как раз в том, чтобы связать эти отдельные черты в духовное единство и найти для этого идею. Это-то как раз здесь и упущено. Если «состояние производства» приравнивается к «состоянию хозяйственной жизни», то оно не может служить для систематизации этого «состояния хозяйственной жизни». Попытка Шенберга, которая, как мы видим, завершает старания многих видных исследователей хозяйства, должна быть признана неудавшейся.
3. Систематизация по «длине пути сбыта»
Карл Бюхер на основании значительного ряда предшествовавших работ создал систематику хозяйственной жизни, которая и в настоящее время пользуется в широких кругах, особенно среди историков, большим авторитетом и рассматривается как окончательное разрешение проблемы. Бюхер облегчил изложение (и критику) своего учения, предпослав своим рассуждениям недвусмысленный критерий, по которому должны различаться отдельные виды хозяйственной организации. В «Происхождении народного хозяйства» (1-е изд., 1893 г. С. 14) он пишет: «Если мы хотим постичь все это развитие с одной какой-нибудь точки зрения, – как и многие другие систематики хозяйственной жизни, Бюхер полагает, что, располагая различные типы в последовательности времени, он тем самым дает изображение исторического течения хозяйства человечества, – это может быть только точка зрения, вводящая нас в круг основных явлений народного хозяйства и в то же время вскрывающая организующий момент предыдущего хозяйственного строя». А это значит выявить отношение, в каком производство благ находится к их потреблению, или, точнее: длину пути, проходимого продуктами от производителя к потребителю. С этой точки зрения мы можем все хозяйственное развитие, по крайней мере у народов Центральной и Западной Европы, разделить на три периода.