Страница:
— Но мне-то ты можешь это объяснить?
— Ничего не хочу объяснять. Я уже все сказал! — Он хотел скорее прекратить этот тягостный для него разговор.
— Все?! — Катя, казалось, была потрясена.
— Нет, еще вот что: не приходи ко мне больше, пожалуйста! Не нужно!
— И это ты мне говоришь после всего, что я для тебя сделала?! — возмутилась Катя.
Но Леша опять замолчал, отведя глаза.
Катя решила идти до конца:
— Не-ет! Здесь что-то не то! Ты меня разлюбил? Посмотри мне в глаза и ответь: разлюбил?!
Они снова пристально смотрели друг другу в глаза. В гнетущей тишине губы Алексея дрогнули, и Катя поняла, что он вот-вот сдастся, еще мгновение, — и она добьется от него ответа. Во что бы то ни стало.
Катя вплотную подошла к Алексею и повторила:
— Ну?! Говори!
И он не выдержал, выкрикнул:
— Да!
Катя отпрянула от него, выпрямилась:
— Повтори, пожалуйста!
— Хорошо. Я повторю еще раз, — сказал Алеша уже твердо. — Я тебя разлюбил, и свадьбы не будет. Поверь, так будет лучше для нас обоих!
— Значит, ты все решил без меня? Ну хорошо! — в Катином голосе звучала ярость. Она развернулась и ушла, в сердцах хлопнув дверью.
Глядя в пустоту, Алексей устало произнес:
— Помнишь, Катя, я поклялся сделать тебя счастливой?! Сейчас я могу только лишь освободить тебя. А счастливой тебя сделает уже кто-то другой: тот, кого ты полюбишь после меня.
Выйдя из больницы, Толик не знал, что делать. Его трясло от бешенства. Не зная, как успокоиться, он прыгнул прямо с набережной в море и поплыл к маяку.
Когда он, мокрый и злой, зашел в подвал, Жора отрабатывал какой-то карточный фокус.
— Толик, хочешь, фокус новый покажу? — сказал Жора, не отрываясь от карт. — Только что выучил.
— Не хочу, — сказал Толик хмуро…
— Ого! Да ты же весь мокрый! — воскликнул Жора, посмотрев на брата. — Где был-то?!
— В больнице у Маши. Хотел с ней поговорить.
— Это она тебя окатила?
— Нет, я сам. Со злости.
— А-а! Тогда понятно. Тысячу раз тебе говорил: хватит уже разговаривать, надо действовать.
— Я и хотел действовать.
— Ну? Каким, интересно, образом? — насмешливо сказал Жора.
— Хотел разобраться с этим парнем, который к ней клеится.
— Вот! Это уже дело! А чего грустный? Не удалось этому фраеру репу начистить? Сбежал он, что ли?
— Никуда он не сбежал. Он ходить не может. А парень он оказался нормальный.
— Но ты хоть припугнул его?
— Не очень-то его испугаешь. Я же говорю, нормальный пацан.
— Так ты что, просто посмотрел на него и ушел? — возмутился Жора. — А Машу свою этому перцу оставил, пусть живут счастливо?
— Он мне не соперник, — грустно ответил Толик.
— Как это не соперник? Сейчас выздоровеет, на ноги встанет и уведет у тебя девку.
— Не выздоровеет и не встанет. Инвалид он на всю жизнь. Он вообще жить не хочет. Так что с Машей ему ничего не светит.
— А ты уверен? — засомневался Жора.
— Ну, в общем, да, — не совсем уверенно ответил Толик.
— Хорошо, а что ты собираешься дальше делать?
— Не знаю пока.
— Опять «не знаю»! Так и собираешься тут сидеть, как рыцарь печального образа? Надо дей-ство-вать!
— Да я бы с удовольствием! Но как?
Толик сидел за столом и задумчиво перебирал рассыпанные на столе карты. Жора ходил вокруг, играя червовой дамой между пальцами. Он рассуждал с огоньком в глазах:
— Что делать, что делать… Тут ведь есть масса вариантов!
— Ну, например?
— Тебе нужно показать своей Маше разницу между собой и этим Лешей.
— А что тут показывать-то? Он, вон, ходить не может, а я — живой, здоровый.
— Это-то да. Но она, я думаю, эту разницу не особенно замечает.
— Почему? — удивился Толик.
— Потому что он в больнице лежит, а ты дома сидишь. Для нее что тот, что другой — два тюфяка.
— Ну я ходил к ней. Причем не один год. Я даже пытался намекнуть ей на свои чувства…
— А она?
— Сказала, что тоже любит, но как брата.
— Здорово! У меня появилась сестра! Ладно, не будем о грустном. Понимаешь, ты должен открыть ей глаза: показать, что жизнь с тобой может быть веселой и интересной.
— Как я ей это покажу, если она даже прогуляться со мной ни разу не пошла?
— А вот в этом я тебе помогу. Я же твой брат!
— Поможешь? — с сомнением спросил Толик.
— Да! У меня есть план!
— Какой? — спросил Толик.
— План прекрасный и удивительный по своей простоте и эффективности, — рекламным голосом объявил Жора.
— Короче давай. Без эффективностей всяких. А то я понимать перестаю.
— Мы сделаем Маше сюрприз!
— Если ты про подарки, то я их уже дарил. Одних ракушек сколько перетаскал.
— Ракушек! Ты бы еще ей бычков вяленых притащил. Мы подарим Маше подарок нематериальный!
— Ты опять начинаешь? Говори проще, просил же! — рассердился Толик.
— Мы устроим ей романтический вечер!
— Романтический вечер? Это, вроде, хорошо… А как это?
— Представь себе — накрытый стол, шампанское, цветы, свечи, — начал Жора.
— А она пойдет? — перебил его Толик.
— Мы ее убедим! Я помогу! У меня знаешь какой опыт по этой части! — подмигнул Жора.
— Знаю, знаю.
— Вот и у тебя такой же будет со временем. Вам надо побыть с Машей вдвоем, без посторонних глаз. Надо выдернуть ее из привычной обстановки, и увидишь — ее сердце дрогнет.
— Звучит красиво…
— Еще бы! Я ерунды не посоветую! Слушайся меня, и все будет хорошо! Согласен? .
— Я тебя уже один раз послушался. Приперся с цветами, как дурак. И что вышло? Нет, на этот раз я сам все обдумаю.
— Ну-ну! Только, смотри, голову не сломай!
— Здравствуйте, Александр Александрович! — обрадовалась ему Людочка.
— Здравствуй, Люда. Сколько раз просил: зови меня Сан Саныч, а то слишком официально получается.
— Хорошо, Сан Саныч. Просто вы так сегодня выглядите солидно, у меня само вырвалось.
— Да, я сегодня при параде.
Сан Саныч подошел к Людочкиному столу и показал рукой на дверь кабинета:
— Что, начальство на месте?
— Самойлов был, но ушел. У него, сами знаете, проблемы в семье…
— Да, да, знаю. — Сан Саныч горестно покачал головой.
— Буравин должен прийти. Звонил, что скоро будет. Так что вы присаживайтесь, подождите.
— Хорошо, подожду. Мне его обязательно надо дождаться.
— Может, вам пока кофе сделать? — предложила Л годочка.
— Кофе? Даже не знаю. И так волнуюсь, а там еще кофеин этот.
— А с коньячком? — улыбнулась Людочка.
— С коньячком? А с коньячком, думаю, можно, — согласился Сан Саныч.
— А почему волнуетесь, Сан Саныч? Разговор какой-нибудь важный? — спросила Людочка, наливая кофе.
— Не то слово. Поворотный!
В это время пришел Буравин:
— Сан Саныч! Привет! Сколько лет, сколько зим! Ко мне?
— Так точно.
— Ух ты, как серьезно! Ну пойдем, поговорим.
Зайдя в кабинет, Сан Саныч снял фуражку и положил ее на стол.
— Ты, наверное, уже знаешь про наши дела? Про Алешу? — спросил его Буравин.
— Да, в курсе; Мы в больницу к нему ходили с Женькой. Жуткая история…
Буравин и Сан Саныч секунду помолчали.
— Не хочешь выпить? — предложил Буравин.
— Давай выпьем, — согласился Сан Саныч.
— Даже не знаю, за что…
— За Лешкино здоровье.
— Согласен.
Выпили. Помолчали.
— Как в рейсе? Без происшествий? Штормило вроде бы? — поинтересовался Буравин.
— Все в порядке. Нас этим не проймешь. Дизель работает как часы. Рейс как рейс, с одной только особенностью, — отметил значительно Сан Саныч.
— С какой особенностью?
— Это был мой последний рейс, Виктор.
— Саныч, как последний? Не можем мы без тебя! — удивился Буравин.
— Стар я стал. Мышей уже совсем не ловлю, — вздохнул Сан Саныч.
— Да брось, с чего это ты взял?
— Все так! Вот и Лешку я не доглядел, — пригорюнился Сан Саныч.
— Зря ты на себя наговариваешь. Нет в этом твоей вины.
— Это как посмотреть. Не отпустил бы я его тогда с корабля, может, и не было бы этой аварии.
— А я говорю, ты ни при чем. Это судьба. Да и как бы ты Лешу на его свадьбу не отпустил? Если бы он позже на берег сошел — еще бы больше торопился, и неизвестно, чем бы все закончилось.
— Не знаю. Может, так, а может, и не так… Да и свою жизнь мне пора налаживать. Полвека, считай, в море. Ни дома, ни семьи.
— Осесть решил? На берег потянуло?
— Потянуло, Витя, — признался Сан Саныч, — И куража прежнего у меня уже нет. Так что я твердо решил — ухожу.
Сан Саныч полез во внутренний карман, достал сложенный вчетверо листок бумаги, развернул его и положил перед Буравиным.
— Вот мое заявление.
— Значит, решил окончательно и бесповоротно? Не передумаешь?
— Не передумаю. Окончательно, — со вздохом сказал Сан Саныч.
— Ну что же, неволить тебя не могу. Поработал ты славно на своем веку, сказать нечего. Придется подписать.
Буравин подписал заявление и отдал Сан Санычу.
— Ну, спасибо за службу. А отдельное спасибо за то, что в свое время сделал из меня капитана. И за Бориса спасибо. Лучше него нельзя было старпома найти.
— Да ладно тебе, Виктор. Сами ведь всего добились. А вот учениками вы и впрямь были самыми лучшими.
— Нет, Сан Саныч, прямо говорю, я тебе многим в жизни обязан, если не всем.
И они обменялись крепким мужским рукопожатием.
— Ну что ты, Машенька, все страдаешь?! Ну хватит. Пойдем лучше вниз: я поесть приготовила.
— Спасибо, бабушка, — отозвалась Маша. — Знаешь, я подумала и поняла, что ты права. Не надо мне ухаживать за Алешей.
— И правильно. Мне тоже так кажется.
— Ведь если Катя и дальше будет ревновать Алешу, — продолжала Маша, — то может вообще отказаться выходить за него. А ему сейчас больше всего нужна ее поддержка.
— Конечно, Машенька, — согласно закивала баба Зина. — Молодец, что так решила! А с работой теперь что? Останешься в больнице или уйдешь оттуда?
— Зачем уходить? Мне нравится там работать. Мне просто запретили входить к Алеше в палату, а в остальном врачи мною довольны.
Задумчиво глядя на внучку, Зинаида с сомнением спросила:
— А получится ли у тебя? Тут ведь главное — не вид, а то, что в душе творится, Машенька!
— Получится. Если у Алеши с Катей все в порядке будет, то, значит, я опять помогла. Помогла, потому что не мешала, — уверенно сказала Маша.
— И то верно, — согласилась Зинаида.
— А потом, может быть, Катя поймет, что была неправа и разрешит мне за Алешей ухаживать.
— Ох, Маша, все тебе хочется в сказки верить, в чудеса. Не разрешит она, такие не меняются. Да и Алешу скоро выпишут, наверное, раз лечение не помогло. Смирись, внучка.
Маша молчала, опустив голову. Ей не хотелось соглашаться с бабушкой, но что можно было возразить? Она через силу улыбнулась.
— Опять ты права, бабушка. —Катя не изменится. Ну, значит, так тому и быть.
— Пойдем тогда обедать, — живо отозвалась Зинаида.
— Нет, спасибо, не хочу, — ответила Маша, вновь погружаясь в свои мысли.
Баба Зина обняла и погладила Машу по голове. Но, увидев, что та погружена в свои мысли, поцеловала ее в лоб и вышла из комнаты. Маша даже не заметила ее ухода.
В комнату вошел Борис и тихо сел рядом с женой. Не глядя на него, она сказала:
— Я до сих пор не могу поверить, что наш сын больше никогда не будет ходить…
— Мне тоже не верится… все это — как страшный сон.
— Сон?! Да, все правильно… — встрепенулась Полина. — Ты знаешь, каждую ночь со дня аварии я вижу один и тот же сон.
Полина всхлипнула, пытаясь сдержать слезы. Самойлов нежно обнял ее за плечи.
— В этом сне Алешка вбегает в квартиру и кричит, что утопил телефон. Все точь-в-точь, как в тот день перед аварией. А потом он выходит в прихожую уже в костюме, чтобы поехать в ЗАГС. И вот он уже у двери, и я кричу ему вслед.
Борис остановил Полину и продолжил:
— Ты кричишь: «Не ходи туда!»
— Ты слышал? — изумленно спросила Полина.
— Да, прошлой ночью. Ты кричала, потом открыла глаза, но тут же опять уснула.
— Потому что мне кажется, что я его остановлю. По крайней мере там, во сне. Но продолжения нет. Сон просто повторяется снова и снова.
Слезы помешали ей говорить. Взглянув на Алешину фотографию в своих руках, она заплакала еще сильнее. Пытаясь преодолеть рыдания, она сказала умоляющим тоном:
— Боря, нам нужно забирать Лешу домой, чем скорее мы сделаем это — тем будет лучше для него.
— А ты уверена, что так будет лучше? В больнице все же квалифицированные работники, нянечки, — с сомнением заметил Самойлов.
— Ничего. Здесь у него тоже будет нянечка. И поверь мне, самая лучшая.
— Кто же? — удивился Самойлов.
— Я, Боря. Лучшая сиделка для нашего сына — его мать, — уверенно ответила Полина.
— Ты сама хочешь ухаживать за Алешей?
— Да. Вся моя жизнь теперь будет посвящена сыну. Он не должен чувствовать себя одиноким.
— Это вечером, когда ты будешь возвращаться с работы. А днем он все равно будет оставаться один. Подумай, может быть, ему все-таки лучше побыть пока в больнице? — В голосе Бориса зазвучала забота и жалость к измученной супруге.
— Нет, там все для него чужое. Боря, я уже все решила. Я уволюсь с работы!
— Уволишься?! А как же твое открытие? Ты же сама мне говорила, как много значит для тебя археология. Эти твои атлеты…
— Атланты, Боря! — невесело улыбнулась Полина.
— Да, прости. Ты же мечтаешь доказать, что они в древности жили на нашей земле.
— Боря, ну о чем ты говоришь?! Мой сын для меня важнее!
— И все же я категорически против того, чтобы ты запирала себя в четырех стенах. Мы найдем хорошую сиделку, и она будет ухаживать за Алешей, пока мы на работе.
Полина вскрикнула:
— Нет уж! Чужого человека я к моему сыну не подпущу!
— И все же подумай, прошу тебя. Не поддавайся эмоциям. А Алешку мы заберем. Этот вопрос решен, — успокаивающим тоном сказал Борис.
— Тогда нам надо сделать перестановку в комнате. Надо все устроить так, чтобы Алешке было удобно дотянуться до своих вещей, не вставая.
— Конечно, я все сделаю, — пообещал Борис.
— Кровать надо переставить, — планировала Полина. — И тумбочку. Боря, а когда мы заберем его?
— Завтра. Сегодня мы с Костей подготовим комнату. А завтра привезем Алешу и уже здесь расскажем ему про диагноз. Думаю, тогда этот удар будет для него не таким тяжелым.
— Может быть, не ждать и забрать его сегодня? — все еще нервничала жена.
— Не беспокойся, один день он потерпит. К тому же он еще ничего не знает о своей инвалидности.
Полина согласно кивнула мужу, но глаза ее были полны тревоги. В моторном отсеке Сан Саныч с тоской рассматривал механизмы. Такой же тоскливый взгляд был и у Жени, который стоял за его спиной. Сан Саныч первым прервал натянутое молчание:
— Ну вот, все и решилось. Последние денечки я тут с вами работаю. Подписал Буравин мое заявление.
— Уговаривал остаться? — поинтересовался Женя.
— Конечно. Ты-то тоже уговариваешь. А он чем хуже?
— И все-таки торопитесь вы, Сан Саныч! — предостерег Женя.
— Да нет, Женька! — рассудительно заметил Сан Саныч. — Пора молодежи дорогу уступать. А то вот такие, как ты, пятки отдавят.
— Ну что вы говорите! Не конкурент я вам, а ученик. И всегда у вас учиться буду.
— Нет, я дело говорю. Жаль, из Алешки не успел капитана сделать… А вот на мое место ты встанешь!
— Да вы что, Сан Саныч?! Рано мне еще, — смутился Женя.
— Самое время! Да и кого, кроме тебя, Буравин поставить может? Ты же тоже мой ученик, как и он. Так что принимай дела.
— Для этого, Сан Саныч, нужен еще один рейс. Чтобы ни одной мелочи не упустить.
Сан Саныч аж крякнул:
— Женька, я за милю твои подвохи чую! Сказано — не пойду больше в море, значит — не пойду. Ты пойми, для тебя, молодого, рейс как день пролетает, а для меня — как четверть века тянется.
Женя попытался сменить тему на более приятную:
— Ну, а отходная-то будет, Сан Саныч? По морскому закону обязаны проставить!
— А как же! Каждому в команде по чарке. Но сначала есть у меня к тебе просьба. Помоги, не в службу, а в дружбу.
— Конечно! О чем речь? А что нужно сделать?
— Накрой, сынок, стол в моей каюте. Поставь там цветы, шампанское, конфеты… Хочу сделать сюрприз одному дорогому человеку.
Через некоторое время Сан Саныч пил чай на кухне у Зинаиды. Он не замечал, что заботливая Зинаида все время подвигала к нему корзиночку с печеньем. Собравшись с духом, Сан Саныч сказал:
— Вообще-то, мне надо серьезно поговорить с тобой, Зина.
— Ну, говори. Я тебя слушаю… — Зинаида так внимательно на него посмотрела, что Сан Саныч спасовал.
— Сейчас не могу. Давай пойдем куда-нибудь", прогуляемся. Что-то мне не сидится.
Сан Саныч заерзал на стуле, как будто сидел на раскаленной сковороде.
Но Зинаида настаивала:
— Говори здесь. Тут тебе никто не помешает!
— Не могу здесь! Пойдем, я тебе сюрприз приготовил! — почти жалобно попросил он.
— Сюрприз — дело хорошее! Только не пойду. Я себя плохо чувствую.
Взволнованный Сан Саныч вскочил:
— Что, сердце схватило?!
— Не надейся! Сердце у меня крепкое! Я еще долго тебя мучить буду!
— Зина, сколько раз я тебя упрашивал стать моей мучительницей до конца жизни?
— Ты мне зубы не заговаривай. Опять свататься собираешься?
— Да чтоб я провалился — свататься к такой вредине, как ты!
Сан Саныч резко сел на прежнее место. И неожиданно рухнул вместе со стулом. Оба рассмеялись.
— Ну, тогда ничего. А то я уже беспокоиться начала!
— Зиночка, ну хватит уже меня подначивать! Я уж и так, как школьник на экзамене.
— Правильно, я же учительница, хоть и на пенсии. Ладно, пей чай, пока совсем не остыл. А то быстро за поведение двойку поставлю!
Потом под язвительные замечания Зинаиды Сан Саныч чинил стул:
— И вот вечно ты так, Сан Саныч! Всю жизнь от тебя одни убытки… Поломаешь мне все, что можно, а потом в море уходишь. А чинить некому. Видел, что с крыльцом творится?
Сан Саныч хлопнул ладонью по отремонтированному стулу:
— Все, теперь лучше нового будет. Да, непорядок, когда мужскую работу выполнять некому. Знаешь что? Пойдем, все-таки прогуляемся! А я тебе по дороге расскажу, как с крыльцом твоим быть.
— Чувствую, какой-то подвох ты мне приготовил.
— Не подвох, а сюрприз! Я же тебе говорил.
— Ох, чувствую, пожалею яр том, что пошла, — покачала головой Зинаида.
— Ничего ты не пожалеешь. Я тебе обещаю!
— Ну ладно. Идем! — махнула рукой Зинаида.
И они вместе вышли на улицу.
Сан Саныч привел Зинаиду на свой корабль.
— А вот за этой дверью нас ждет кое-что интересное… — сказал он интригующе. — Входи, Зиночка.
Галантно открыв перед Зинаидой дверь, он помог ей зайти в каюту. Удивленному взору Зинаиды предстал праздничный стол с цветами и шампанским. Она вопросительно взглянула на Сан Саныча:
— День рождения у тебя вроде уже был?! Что ж за праздник намечается?
— Садись, сейчас узнаешь!
Зинаида присела за стол.
— Ну, так зачем ты меня сюда привел?
— На экскурсию. Разве тебе не интересно посмотреть, где я обитал все эти годы? Ведь сколько тебя сюда звал, а ты не соглашалась.
— Но сюрприз удался. Значит, я правильно сделала, что пошла на этот раз? Или сюрпризы еще впереди?
— Кое-что еще будет! Ну что же ты? Угощайся! Теперь я тебя потчевать буду.
— Так что же все-таки случилось? С чего вдруг все эти угощения, шампанское, праздничный стол?
— В знак моей тебе благодарности. Уж столько лет я к тебе в гости хожу — и всегда стол накрыт, а сам ни разу не угостил тебя!
— А в ресторан приглашал, разве не помнишь?
— Это когда денег не хватило? — рассмеялся Сан Саныч. — Как же такое забыть?! Вечер удался на славу! На самом деле, мне просто захотелось, чтобы ты посмотрела, как я живу тут по полгода один…
Зинаида оглянулась.
— Нормально живешь. Я думала, что у вас тут грязь во всех углах, да нет, ничего, уютно даже. Правда, явно не хватает женской руки!
Сан Саныч торжественно встал с бутылкой шампанского в руках.
— Вот! Ты прямо не в бровь, а в глаз попала! Я ведь как раз об этом и хотел поговорить с тобой… Зина, мы не первый год знаем друг друга… Ты для меня самый близкий человек…
— Саша, ты опять на замужество намекаешь? Стоит ли в наши годы об этом думать? — прервала его Зинаида.
— Возраст ничего не меняет. Ты же знаешь, в моей жизни было только две настоящих любви. Ты — и море…
— Да уж, знаю… — И Зинаида смущенно отвернулась. Глядя по сторонам, она заметила на стене фотографию, на которой она и Саша стояли рядом, совсем молодые.
— А у меня такой фотографии нет! Это когда ж мы снимались? — удивленно спросила она.
— Перед тем, как я впервые ушел в рейс за границу.
— Да, вспоминаю. Ты мне тогда впервые предложил выйти за тебя замуж.
— А ты мне первый раз отказала.
Сан Саныч вздохнул, встал со стула и подошел к висящей на стене карте мира, которая вся была испещрена флажками.
— Смотри, Зин. Здесь отмечены страны, в которых я был. Турция, Греция, Италия… Проще назвать те, что я не видел! И все это благодаря морю.
— А два ящика апельсинов под Новый год ты мне откуда привез?
— Из Марокко, кажется. Эх, Зина, если бы ты знала, что такое море! — мечтательно сказал Сан Саныч.
— А с чего ты взял, что я не знаю? Всю жизнь у моря живу!
— Да нет, это другое. Представь: ночь. Все небо усыпано звездами. Выходишь на палубу, смотришь на воду-и кажется, что в этом мире больше никого нет. Только ты — и море!
— Вот именно — «больше нет никого»! Потому мы и не были вместе, что ты меня на свое море променял. На дальние страны, пятибалльные штормы, крики чаек и соленые брызги!!! — возмутилась она.
Сан Саныч понурил голову.
Зинаида продолжала обиженно выговаривать Сан Санычу:
— Так что не надо мне рассказывать про две великих любви! У тебя лишь одна страсть — море! Из-за него мы и не смогли быть вместе.
— Конечно, ты всегда говорила, что тебе не нужен муж-моряк!
— Говорила и говорю: не нужен! Зачем жить с человеком, который бывает дома всего два месяца в году?
— Ну почему только два месяца? — тут уж обиделся Сан Саныч.
— А сколько?
— Три или даже четыре!
— Какая разница? Все равно ты только о море и думаешь! Один зюйд-вест в голове гуляет! Что, скажешь, не права?
Но Сан Саныч обиженно молчал. Тогда она продолжила:
— Ты дожил до Седых волос, а все твое имущество в одном чемодане умещается!
— Так уж и в одном!
— Может, поспорим? В общем, так, говорю тебе раз и навсегда: пока ты шастаешь по своим мерям, и не думай заводить разговоры о женитьбе!
— А если я спишусь на берег? Если брошу море, что тогда?
— Саша, ты мне уже лет пятнадцать это обещаешь… И ничего не меняется.
Тут Сан Саныч решительно заявил:
— На этот раз все будет по-другому! Вот увидишь — я уволюсь. Тогда ты примешь меня?
Удивлению Зинаиды не было предела.
— Саша, ты можешь по-человечески мне объяснись, чего ты от меня хочешь?
Сан Саныч решительно достал из вазы, стоящей на столе, букет цветов и опустился перед Зинаидой на колени.
— Зинаида Степановна, долгие годы я разрывался между любовью к морю и любовью к вам. Но теперь я сделал окончательный выбор. Я прошу вас стать моей женой.
— Саша… — Голос Зинаиды задрожал. И хотя она пыталась бороться со своими чувствами, но счастливая улыбка озарила ее лицо.
— Александр Александрович, я правильно понимаю: вы решили уйти с работы? — торжественно спросила она.
— Да, Зиночка.
— И ты никогда не будешь жалеть о своем решении и никогда его не изменишь?
— Нет. Слово моряка.
— Хорошо, моряк. Но пока ты еще на корабле. Вот когда заберешь отсюда все свои вещи — тогда и поговорим!
И, взяв из рук Сан Саныча цветы, она ласково его обняла.
— Я понимаю, у тебя сейчас не самое лучшее состояние…
— Почему? Со мной все в порядке! — ответила Катя, еле сдерживаясь.
— А с Алексеем? Я так поняла, что свадьбы не будет? — уточнила Ксюха.
— Нет, пиши, как мы планировали. Ничего не отменяется. Мы с Алешей обо всем этом поговорили, и он отменил свое решение.
— Так, значит, вы все-таки поженитесь? А когда?
— День нашего бракосочетания я назову позже. Просто Алеша сейчас в неадекватном состоянии. Ему надо прийти в себя. Я тебе потом позвоню. Извини.
И отвернувшись, Катя пошла так быстро, что Ксюха только махнула рукой. Догонять Катю ей показалось бессмысленным. Но Костя думал иначе, он бросился следом, крича:
— Катя, подожди! Я с тобой! Я провожу тебя! Катя! Да постой же!
Катя шла, не сбавляя шага и не оглядываясь. Но Костя все же догнал ее и попытался взять за руку. Не тут-то было! Не желая ни заботы, ни участия, Катя оттолкнула его и пошла дальше. Костя одно мгновение помедлил, а потом вновь последовал за ней.
— Ничего не хочу объяснять. Я уже все сказал! — Он хотел скорее прекратить этот тягостный для него разговор.
— Все?! — Катя, казалось, была потрясена.
— Нет, еще вот что: не приходи ко мне больше, пожалуйста! Не нужно!
— И это ты мне говоришь после всего, что я для тебя сделала?! — возмутилась Катя.
Но Леша опять замолчал, отведя глаза.
Катя решила идти до конца:
— Не-ет! Здесь что-то не то! Ты меня разлюбил? Посмотри мне в глаза и ответь: разлюбил?!
Они снова пристально смотрели друг другу в глаза. В гнетущей тишине губы Алексея дрогнули, и Катя поняла, что он вот-вот сдастся, еще мгновение, — и она добьется от него ответа. Во что бы то ни стало.
Катя вплотную подошла к Алексею и повторила:
— Ну?! Говори!
И он не выдержал, выкрикнул:
— Да!
Катя отпрянула от него, выпрямилась:
— Повтори, пожалуйста!
— Хорошо. Я повторю еще раз, — сказал Алеша уже твердо. — Я тебя разлюбил, и свадьбы не будет. Поверь, так будет лучше для нас обоих!
— Значит, ты все решил без меня? Ну хорошо! — в Катином голосе звучала ярость. Она развернулась и ушла, в сердцах хлопнув дверью.
Глядя в пустоту, Алексей устало произнес:
— Помнишь, Катя, я поклялся сделать тебя счастливой?! Сейчас я могу только лишь освободить тебя. А счастливой тебя сделает уже кто-то другой: тот, кого ты полюбишь после меня.
Выйдя из больницы, Толик не знал, что делать. Его трясло от бешенства. Не зная, как успокоиться, он прыгнул прямо с набережной в море и поплыл к маяку.
Когда он, мокрый и злой, зашел в подвал, Жора отрабатывал какой-то карточный фокус.
— Толик, хочешь, фокус новый покажу? — сказал Жора, не отрываясь от карт. — Только что выучил.
— Не хочу, — сказал Толик хмуро…
— Ого! Да ты же весь мокрый! — воскликнул Жора, посмотрев на брата. — Где был-то?!
— В больнице у Маши. Хотел с ней поговорить.
— Это она тебя окатила?
— Нет, я сам. Со злости.
— А-а! Тогда понятно. Тысячу раз тебе говорил: хватит уже разговаривать, надо действовать.
— Я и хотел действовать.
— Ну? Каким, интересно, образом? — насмешливо сказал Жора.
— Хотел разобраться с этим парнем, который к ней клеится.
— Вот! Это уже дело! А чего грустный? Не удалось этому фраеру репу начистить? Сбежал он, что ли?
— Никуда он не сбежал. Он ходить не может. А парень он оказался нормальный.
— Но ты хоть припугнул его?
— Не очень-то его испугаешь. Я же говорю, нормальный пацан.
— Так ты что, просто посмотрел на него и ушел? — возмутился Жора. — А Машу свою этому перцу оставил, пусть живут счастливо?
— Он мне не соперник, — грустно ответил Толик.
— Как это не соперник? Сейчас выздоровеет, на ноги встанет и уведет у тебя девку.
— Не выздоровеет и не встанет. Инвалид он на всю жизнь. Он вообще жить не хочет. Так что с Машей ему ничего не светит.
— А ты уверен? — засомневался Жора.
— Ну, в общем, да, — не совсем уверенно ответил Толик.
— Хорошо, а что ты собираешься дальше делать?
— Не знаю пока.
— Опять «не знаю»! Так и собираешься тут сидеть, как рыцарь печального образа? Надо дей-ство-вать!
— Да я бы с удовольствием! Но как?
Толик сидел за столом и задумчиво перебирал рассыпанные на столе карты. Жора ходил вокруг, играя червовой дамой между пальцами. Он рассуждал с огоньком в глазах:
— Что делать, что делать… Тут ведь есть масса вариантов!
— Ну, например?
— Тебе нужно показать своей Маше разницу между собой и этим Лешей.
— А что тут показывать-то? Он, вон, ходить не может, а я — живой, здоровый.
— Это-то да. Но она, я думаю, эту разницу не особенно замечает.
— Почему? — удивился Толик.
— Потому что он в больнице лежит, а ты дома сидишь. Для нее что тот, что другой — два тюфяка.
— Ну я ходил к ней. Причем не один год. Я даже пытался намекнуть ей на свои чувства…
— А она?
— Сказала, что тоже любит, но как брата.
— Здорово! У меня появилась сестра! Ладно, не будем о грустном. Понимаешь, ты должен открыть ей глаза: показать, что жизнь с тобой может быть веселой и интересной.
— Как я ей это покажу, если она даже прогуляться со мной ни разу не пошла?
— А вот в этом я тебе помогу. Я же твой брат!
— Поможешь? — с сомнением спросил Толик.
— Да! У меня есть план!
— Какой? — спросил Толик.
— План прекрасный и удивительный по своей простоте и эффективности, — рекламным голосом объявил Жора.
— Короче давай. Без эффективностей всяких. А то я понимать перестаю.
— Мы сделаем Маше сюрприз!
— Если ты про подарки, то я их уже дарил. Одних ракушек сколько перетаскал.
— Ракушек! Ты бы еще ей бычков вяленых притащил. Мы подарим Маше подарок нематериальный!
— Ты опять начинаешь? Говори проще, просил же! — рассердился Толик.
— Мы устроим ей романтический вечер!
— Романтический вечер? Это, вроде, хорошо… А как это?
— Представь себе — накрытый стол, шампанское, цветы, свечи, — начал Жора.
— А она пойдет? — перебил его Толик.
— Мы ее убедим! Я помогу! У меня знаешь какой опыт по этой части! — подмигнул Жора.
— Знаю, знаю.
— Вот и у тебя такой же будет со временем. Вам надо побыть с Машей вдвоем, без посторонних глаз. Надо выдернуть ее из привычной обстановки, и увидишь — ее сердце дрогнет.
— Звучит красиво…
— Еще бы! Я ерунды не посоветую! Слушайся меня, и все будет хорошо! Согласен? .
— Я тебя уже один раз послушался. Приперся с цветами, как дурак. И что вышло? Нет, на этот раз я сам все обдумаю.
— Ну-ну! Только, смотри, голову не сломай!
* * *
Сан Саныч долго готовился к этому визиту и пришел в офис при полном параде.— Здравствуйте, Александр Александрович! — обрадовалась ему Людочка.
— Здравствуй, Люда. Сколько раз просил: зови меня Сан Саныч, а то слишком официально получается.
— Хорошо, Сан Саныч. Просто вы так сегодня выглядите солидно, у меня само вырвалось.
— Да, я сегодня при параде.
Сан Саныч подошел к Людочкиному столу и показал рукой на дверь кабинета:
— Что, начальство на месте?
— Самойлов был, но ушел. У него, сами знаете, проблемы в семье…
— Да, да, знаю. — Сан Саныч горестно покачал головой.
— Буравин должен прийти. Звонил, что скоро будет. Так что вы присаживайтесь, подождите.
— Хорошо, подожду. Мне его обязательно надо дождаться.
— Может, вам пока кофе сделать? — предложила Л годочка.
— Кофе? Даже не знаю. И так волнуюсь, а там еще кофеин этот.
— А с коньячком? — улыбнулась Людочка.
— С коньячком? А с коньячком, думаю, можно, — согласился Сан Саныч.
— А почему волнуетесь, Сан Саныч? Разговор какой-нибудь важный? — спросила Людочка, наливая кофе.
— Не то слово. Поворотный!
В это время пришел Буравин:
— Сан Саныч! Привет! Сколько лет, сколько зим! Ко мне?
— Так точно.
— Ух ты, как серьезно! Ну пойдем, поговорим.
Зайдя в кабинет, Сан Саныч снял фуражку и положил ее на стол.
— Ты, наверное, уже знаешь про наши дела? Про Алешу? — спросил его Буравин.
— Да, в курсе; Мы в больницу к нему ходили с Женькой. Жуткая история…
Буравин и Сан Саныч секунду помолчали.
— Не хочешь выпить? — предложил Буравин.
— Давай выпьем, — согласился Сан Саныч.
— Даже не знаю, за что…
— За Лешкино здоровье.
— Согласен.
Выпили. Помолчали.
— Как в рейсе? Без происшествий? Штормило вроде бы? — поинтересовался Буравин.
— Все в порядке. Нас этим не проймешь. Дизель работает как часы. Рейс как рейс, с одной только особенностью, — отметил значительно Сан Саныч.
— С какой особенностью?
— Это был мой последний рейс, Виктор.
— Саныч, как последний? Не можем мы без тебя! — удивился Буравин.
— Стар я стал. Мышей уже совсем не ловлю, — вздохнул Сан Саныч.
— Да брось, с чего это ты взял?
— Все так! Вот и Лешку я не доглядел, — пригорюнился Сан Саныч.
— Зря ты на себя наговариваешь. Нет в этом твоей вины.
— Это как посмотреть. Не отпустил бы я его тогда с корабля, может, и не было бы этой аварии.
— А я говорю, ты ни при чем. Это судьба. Да и как бы ты Лешу на его свадьбу не отпустил? Если бы он позже на берег сошел — еще бы больше торопился, и неизвестно, чем бы все закончилось.
— Не знаю. Может, так, а может, и не так… Да и свою жизнь мне пора налаживать. Полвека, считай, в море. Ни дома, ни семьи.
— Осесть решил? На берег потянуло?
— Потянуло, Витя, — признался Сан Саныч, — И куража прежнего у меня уже нет. Так что я твердо решил — ухожу.
Сан Саныч полез во внутренний карман, достал сложенный вчетверо листок бумаги, развернул его и положил перед Буравиным.
— Вот мое заявление.
— Значит, решил окончательно и бесповоротно? Не передумаешь?
— Не передумаю. Окончательно, — со вздохом сказал Сан Саныч.
— Ну что же, неволить тебя не могу. Поработал ты славно на своем веку, сказать нечего. Придется подписать.
Буравин подписал заявление и отдал Сан Санычу.
— Ну, спасибо за службу. А отдельное спасибо за то, что в свое время сделал из меня капитана. И за Бориса спасибо. Лучше него нельзя было старпома найти.
— Да ладно тебе, Виктор. Сами ведь всего добились. А вот учениками вы и впрямь были самыми лучшими.
— Нет, Сан Саныч, прямо говорю, я тебе многим в жизни обязан, если не всем.
И они обменялись крепким мужским рукопожатием.
* * *
Баба Зина поднялась в комнату внучки и застала ее сидящей на кровати в глубокой задумчивости. С грустью глядя на Машу, бабушка покачала головой и окликнула ее:— Ну что ты, Машенька, все страдаешь?! Ну хватит. Пойдем лучше вниз: я поесть приготовила.
— Спасибо, бабушка, — отозвалась Маша. — Знаешь, я подумала и поняла, что ты права. Не надо мне ухаживать за Алешей.
— И правильно. Мне тоже так кажется.
— Ведь если Катя и дальше будет ревновать Алешу, — продолжала Маша, — то может вообще отказаться выходить за него. А ему сейчас больше всего нужна ее поддержка.
— Конечно, Машенька, — согласно закивала баба Зина. — Молодец, что так решила! А с работой теперь что? Останешься в больнице или уйдешь оттуда?
— Зачем уходить? Мне нравится там работать. Мне просто запретили входить к Алеше в палату, а в остальном врачи мною довольны.
Задумчиво глядя на внучку, Зинаида с сомнением спросила:
— А получится ли у тебя? Тут ведь главное — не вид, а то, что в душе творится, Машенька!
— Получится. Если у Алеши с Катей все в порядке будет, то, значит, я опять помогла. Помогла, потому что не мешала, — уверенно сказала Маша.
— И то верно, — согласилась Зинаида.
— А потом, может быть, Катя поймет, что была неправа и разрешит мне за Алешей ухаживать.
— Ох, Маша, все тебе хочется в сказки верить, в чудеса. Не разрешит она, такие не меняются. Да и Алешу скоро выпишут, наверное, раз лечение не помогло. Смирись, внучка.
Маша молчала, опустив голову. Ей не хотелось соглашаться с бабушкой, но что можно было возразить? Она через силу улыбнулась.
— Опять ты права, бабушка. —Катя не изменится. Ну, значит, так тому и быть.
— Пойдем тогда обедать, — живо отозвалась Зинаида.
— Нет, спасибо, не хочу, — ответила Маша, вновь погружаясь в свои мысли.
Баба Зина обняла и погладила Машу по голове. Но, увидев, что та погружена в свои мысли, поцеловала ее в лоб и вышла из комнаты. Маша даже не заметила ее ухода.
* * *
Полина сидела в комнате своего сына и бережно, словно боясь что-то испортить, перебирала его фотографии и детские рисунки, на каждом из которых было море. Волны, корабли и чайки, нарисованные детской рукой, выдавали заветную мечту. Полина вспомнила восторг в глазах Алеши, когда он смотрел на море. Неужели эта сбывшаяся, казалось, мечта разбита вдребезги?!В комнату вошел Борис и тихо сел рядом с женой. Не глядя на него, она сказала:
— Я до сих пор не могу поверить, что наш сын больше никогда не будет ходить…
— Мне тоже не верится… все это — как страшный сон.
— Сон?! Да, все правильно… — встрепенулась Полина. — Ты знаешь, каждую ночь со дня аварии я вижу один и тот же сон.
Полина всхлипнула, пытаясь сдержать слезы. Самойлов нежно обнял ее за плечи.
— В этом сне Алешка вбегает в квартиру и кричит, что утопил телефон. Все точь-в-точь, как в тот день перед аварией. А потом он выходит в прихожую уже в костюме, чтобы поехать в ЗАГС. И вот он уже у двери, и я кричу ему вслед.
Борис остановил Полину и продолжил:
— Ты кричишь: «Не ходи туда!»
— Ты слышал? — изумленно спросила Полина.
— Да, прошлой ночью. Ты кричала, потом открыла глаза, но тут же опять уснула.
— Потому что мне кажется, что я его остановлю. По крайней мере там, во сне. Но продолжения нет. Сон просто повторяется снова и снова.
Слезы помешали ей говорить. Взглянув на Алешину фотографию в своих руках, она заплакала еще сильнее. Пытаясь преодолеть рыдания, она сказала умоляющим тоном:
— Боря, нам нужно забирать Лешу домой, чем скорее мы сделаем это — тем будет лучше для него.
— А ты уверена, что так будет лучше? В больнице все же квалифицированные работники, нянечки, — с сомнением заметил Самойлов.
— Ничего. Здесь у него тоже будет нянечка. И поверь мне, самая лучшая.
— Кто же? — удивился Самойлов.
— Я, Боря. Лучшая сиделка для нашего сына — его мать, — уверенно ответила Полина.
— Ты сама хочешь ухаживать за Алешей?
— Да. Вся моя жизнь теперь будет посвящена сыну. Он не должен чувствовать себя одиноким.
— Это вечером, когда ты будешь возвращаться с работы. А днем он все равно будет оставаться один. Подумай, может быть, ему все-таки лучше побыть пока в больнице? — В голосе Бориса зазвучала забота и жалость к измученной супруге.
— Нет, там все для него чужое. Боря, я уже все решила. Я уволюсь с работы!
— Уволишься?! А как же твое открытие? Ты же сама мне говорила, как много значит для тебя археология. Эти твои атлеты…
— Атланты, Боря! — невесело улыбнулась Полина.
— Да, прости. Ты же мечтаешь доказать, что они в древности жили на нашей земле.
— Боря, ну о чем ты говоришь?! Мой сын для меня важнее!
— И все же я категорически против того, чтобы ты запирала себя в четырех стенах. Мы найдем хорошую сиделку, и она будет ухаживать за Алешей, пока мы на работе.
Полина вскрикнула:
— Нет уж! Чужого человека я к моему сыну не подпущу!
— И все же подумай, прошу тебя. Не поддавайся эмоциям. А Алешку мы заберем. Этот вопрос решен, — успокаивающим тоном сказал Борис.
— Тогда нам надо сделать перестановку в комнате. Надо все устроить так, чтобы Алешке было удобно дотянуться до своих вещей, не вставая.
— Конечно, я все сделаю, — пообещал Борис.
— Кровать надо переставить, — планировала Полина. — И тумбочку. Боря, а когда мы заберем его?
— Завтра. Сегодня мы с Костей подготовим комнату. А завтра привезем Алешу и уже здесь расскажем ему про диагноз. Думаю, тогда этот удар будет для него не таким тяжелым.
— Может быть, не ждать и забрать его сегодня? — все еще нервничала жена.
— Не беспокойся, один день он потерпит. К тому же он еще ничего не знает о своей инвалидности.
Полина согласно кивнула мужу, но глаза ее были полны тревоги. В моторном отсеке Сан Саныч с тоской рассматривал механизмы. Такой же тоскливый взгляд был и у Жени, который стоял за его спиной. Сан Саныч первым прервал натянутое молчание:
— Ну вот, все и решилось. Последние денечки я тут с вами работаю. Подписал Буравин мое заявление.
— Уговаривал остаться? — поинтересовался Женя.
— Конечно. Ты-то тоже уговариваешь. А он чем хуже?
— И все-таки торопитесь вы, Сан Саныч! — предостерег Женя.
— Да нет, Женька! — рассудительно заметил Сан Саныч. — Пора молодежи дорогу уступать. А то вот такие, как ты, пятки отдавят.
— Ну что вы говорите! Не конкурент я вам, а ученик. И всегда у вас учиться буду.
— Нет, я дело говорю. Жаль, из Алешки не успел капитана сделать… А вот на мое место ты встанешь!
— Да вы что, Сан Саныч?! Рано мне еще, — смутился Женя.
— Самое время! Да и кого, кроме тебя, Буравин поставить может? Ты же тоже мой ученик, как и он. Так что принимай дела.
— Для этого, Сан Саныч, нужен еще один рейс. Чтобы ни одной мелочи не упустить.
Сан Саныч аж крякнул:
— Женька, я за милю твои подвохи чую! Сказано — не пойду больше в море, значит — не пойду. Ты пойми, для тебя, молодого, рейс как день пролетает, а для меня — как четверть века тянется.
Женя попытался сменить тему на более приятную:
— Ну, а отходная-то будет, Сан Саныч? По морскому закону обязаны проставить!
— А как же! Каждому в команде по чарке. Но сначала есть у меня к тебе просьба. Помоги, не в службу, а в дружбу.
— Конечно! О чем речь? А что нужно сделать?
— Накрой, сынок, стол в моей каюте. Поставь там цветы, шампанское, конфеты… Хочу сделать сюрприз одному дорогому человеку.
Через некоторое время Сан Саныч пил чай на кухне у Зинаиды. Он не замечал, что заботливая Зинаида все время подвигала к нему корзиночку с печеньем. Собравшись с духом, Сан Саныч сказал:
— Вообще-то, мне надо серьезно поговорить с тобой, Зина.
— Ну, говори. Я тебя слушаю… — Зинаида так внимательно на него посмотрела, что Сан Саныч спасовал.
— Сейчас не могу. Давай пойдем куда-нибудь", прогуляемся. Что-то мне не сидится.
Сан Саныч заерзал на стуле, как будто сидел на раскаленной сковороде.
Но Зинаида настаивала:
— Говори здесь. Тут тебе никто не помешает!
— Не могу здесь! Пойдем, я тебе сюрприз приготовил! — почти жалобно попросил он.
— Сюрприз — дело хорошее! Только не пойду. Я себя плохо чувствую.
Взволнованный Сан Саныч вскочил:
— Что, сердце схватило?!
— Не надейся! Сердце у меня крепкое! Я еще долго тебя мучить буду!
— Зина, сколько раз я тебя упрашивал стать моей мучительницей до конца жизни?
— Ты мне зубы не заговаривай. Опять свататься собираешься?
— Да чтоб я провалился — свататься к такой вредине, как ты!
Сан Саныч резко сел на прежнее место. И неожиданно рухнул вместе со стулом. Оба рассмеялись.
— Ну, тогда ничего. А то я уже беспокоиться начала!
— Зиночка, ну хватит уже меня подначивать! Я уж и так, как школьник на экзамене.
— Правильно, я же учительница, хоть и на пенсии. Ладно, пей чай, пока совсем не остыл. А то быстро за поведение двойку поставлю!
Потом под язвительные замечания Зинаиды Сан Саныч чинил стул:
— И вот вечно ты так, Сан Саныч! Всю жизнь от тебя одни убытки… Поломаешь мне все, что можно, а потом в море уходишь. А чинить некому. Видел, что с крыльцом творится?
Сан Саныч хлопнул ладонью по отремонтированному стулу:
— Все, теперь лучше нового будет. Да, непорядок, когда мужскую работу выполнять некому. Знаешь что? Пойдем, все-таки прогуляемся! А я тебе по дороге расскажу, как с крыльцом твоим быть.
— Чувствую, какой-то подвох ты мне приготовил.
— Не подвох, а сюрприз! Я же тебе говорил.
— Ох, чувствую, пожалею яр том, что пошла, — покачала головой Зинаида.
— Ничего ты не пожалеешь. Я тебе обещаю!
— Ну ладно. Идем! — махнула рукой Зинаида.
И они вместе вышли на улицу.
Сан Саныч привел Зинаиду на свой корабль.
— А вот за этой дверью нас ждет кое-что интересное… — сказал он интригующе. — Входи, Зиночка.
Галантно открыв перед Зинаидой дверь, он помог ей зайти в каюту. Удивленному взору Зинаиды предстал праздничный стол с цветами и шампанским. Она вопросительно взглянула на Сан Саныча:
— День рождения у тебя вроде уже был?! Что ж за праздник намечается?
— Садись, сейчас узнаешь!
Зинаида присела за стол.
— Ну, так зачем ты меня сюда привел?
— На экскурсию. Разве тебе не интересно посмотреть, где я обитал все эти годы? Ведь сколько тебя сюда звал, а ты не соглашалась.
— Но сюрприз удался. Значит, я правильно сделала, что пошла на этот раз? Или сюрпризы еще впереди?
— Кое-что еще будет! Ну что же ты? Угощайся! Теперь я тебя потчевать буду.
— Так что же все-таки случилось? С чего вдруг все эти угощения, шампанское, праздничный стол?
— В знак моей тебе благодарности. Уж столько лет я к тебе в гости хожу — и всегда стол накрыт, а сам ни разу не угостил тебя!
— А в ресторан приглашал, разве не помнишь?
— Это когда денег не хватило? — рассмеялся Сан Саныч. — Как же такое забыть?! Вечер удался на славу! На самом деле, мне просто захотелось, чтобы ты посмотрела, как я живу тут по полгода один…
Зинаида оглянулась.
— Нормально живешь. Я думала, что у вас тут грязь во всех углах, да нет, ничего, уютно даже. Правда, явно не хватает женской руки!
Сан Саныч торжественно встал с бутылкой шампанского в руках.
— Вот! Ты прямо не в бровь, а в глаз попала! Я ведь как раз об этом и хотел поговорить с тобой… Зина, мы не первый год знаем друг друга… Ты для меня самый близкий человек…
— Саша, ты опять на замужество намекаешь? Стоит ли в наши годы об этом думать? — прервала его Зинаида.
— Возраст ничего не меняет. Ты же знаешь, в моей жизни было только две настоящих любви. Ты — и море…
— Да уж, знаю… — И Зинаида смущенно отвернулась. Глядя по сторонам, она заметила на стене фотографию, на которой она и Саша стояли рядом, совсем молодые.
— А у меня такой фотографии нет! Это когда ж мы снимались? — удивленно спросила она.
— Перед тем, как я впервые ушел в рейс за границу.
— Да, вспоминаю. Ты мне тогда впервые предложил выйти за тебя замуж.
— А ты мне первый раз отказала.
Сан Саныч вздохнул, встал со стула и подошел к висящей на стене карте мира, которая вся была испещрена флажками.
— Смотри, Зин. Здесь отмечены страны, в которых я был. Турция, Греция, Италия… Проще назвать те, что я не видел! И все это благодаря морю.
— А два ящика апельсинов под Новый год ты мне откуда привез?
— Из Марокко, кажется. Эх, Зина, если бы ты знала, что такое море! — мечтательно сказал Сан Саныч.
— А с чего ты взял, что я не знаю? Всю жизнь у моря живу!
— Да нет, это другое. Представь: ночь. Все небо усыпано звездами. Выходишь на палубу, смотришь на воду-и кажется, что в этом мире больше никого нет. Только ты — и море!
— Вот именно — «больше нет никого»! Потому мы и не были вместе, что ты меня на свое море променял. На дальние страны, пятибалльные штормы, крики чаек и соленые брызги!!! — возмутилась она.
Сан Саныч понурил голову.
Зинаида продолжала обиженно выговаривать Сан Санычу:
— Так что не надо мне рассказывать про две великих любви! У тебя лишь одна страсть — море! Из-за него мы и не смогли быть вместе.
— Конечно, ты всегда говорила, что тебе не нужен муж-моряк!
— Говорила и говорю: не нужен! Зачем жить с человеком, который бывает дома всего два месяца в году?
— Ну почему только два месяца? — тут уж обиделся Сан Саныч.
— А сколько?
— Три или даже четыре!
— Какая разница? Все равно ты только о море и думаешь! Один зюйд-вест в голове гуляет! Что, скажешь, не права?
Но Сан Саныч обиженно молчал. Тогда она продолжила:
— Ты дожил до Седых волос, а все твое имущество в одном чемодане умещается!
— Так уж и в одном!
— Может, поспорим? В общем, так, говорю тебе раз и навсегда: пока ты шастаешь по своим мерям, и не думай заводить разговоры о женитьбе!
— А если я спишусь на берег? Если брошу море, что тогда?
— Саша, ты мне уже лет пятнадцать это обещаешь… И ничего не меняется.
Тут Сан Саныч решительно заявил:
— На этот раз все будет по-другому! Вот увидишь — я уволюсь. Тогда ты примешь меня?
Удивлению Зинаиды не было предела.
— Саша, ты можешь по-человечески мне объяснись, чего ты от меня хочешь?
Сан Саныч решительно достал из вазы, стоящей на столе, букет цветов и опустился перед Зинаидой на колени.
— Зинаида Степановна, долгие годы я разрывался между любовью к морю и любовью к вам. Но теперь я сделал окончательный выбор. Я прошу вас стать моей женой.
— Саша… — Голос Зинаиды задрожал. И хотя она пыталась бороться со своими чувствами, но счастливая улыбка озарила ее лицо.
— Александр Александрович, я правильно понимаю: вы решили уйти с работы? — торжественно спросила она.
— Да, Зиночка.
— И ты никогда не будешь жалеть о своем решении и никогда его не изменишь?
— Нет. Слово моряка.
— Хорошо, моряк. Но пока ты еще на корабле. Вот когда заберешь отсюда все свои вещи — тогда и поговорим!
И, взяв из рук Сан Саныча цветы, она ласково его обняла.
* * *
Когда рассерженная Катя шла по больничному коридору, ее нагнала Ксюха:— Я понимаю, у тебя сейчас не самое лучшее состояние…
— Почему? Со мной все в порядке! — ответила Катя, еле сдерживаясь.
— А с Алексеем? Я так поняла, что свадьбы не будет? — уточнила Ксюха.
— Нет, пиши, как мы планировали. Ничего не отменяется. Мы с Алешей обо всем этом поговорили, и он отменил свое решение.
— Так, значит, вы все-таки поженитесь? А когда?
— День нашего бракосочетания я назову позже. Просто Алеша сейчас в неадекватном состоянии. Ему надо прийти в себя. Я тебе потом позвоню. Извини.
И отвернувшись, Катя пошла так быстро, что Ксюха только махнула рукой. Догонять Катю ей показалось бессмысленным. Но Костя думал иначе, он бросился следом, крича:
— Катя, подожди! Я с тобой! Я провожу тебя! Катя! Да постой же!
Катя шла, не сбавляя шага и не оглядываясь. Но Костя все же догнал ее и попытался взять за руку. Не тут-то было! Не желая ни заботы, ни участия, Катя оттолкнула его и пошла дальше. Костя одно мгновение помедлил, а потом вновь последовал за ней.