Страница:
Ага, знаю. Ну, короче, вы с удивлением смотрите на меня, барышня. Почему, мол, я порвал с наукой и устроился сюда в музей экскурсоводом? Что ж, так оно и есть. А выставка «Пути развития современной генетики», о которой вы спрашивали, находится на третьем этаже, дорогая.
Ярослав Велинский
{*}.
Зденек Вольный
{*}.
Ярослав Велинский
{*}.
Эпидемия
{4}
(перевод Е. Вихревой)
Автобус занесло на повороте. Водитель негромко выругался.
— А вот раньше всю машинерию в лошадиных силах меряли, — ни с того ни с сего сказал широкоплечий мужчина со значком «Космосервис» на лацкане и засмеялся.
— Ну и что? — сердито отозвался водитель.
— Ничего! Лошадиные силы! Как вспомню, так вздрогну…
— Кое-кто уже и не вспомнит и не вздрогнет, — криво улыбнувшись, сказал водитель.
Сидящий на заднем сиденье старик потер сухие ладони, кашлянул и произнес:
— Моя невестка… — и замолчал.
К нему обернулись.
— Моя невестка, — наконец продолжил он, — каждый год машины меняла, так теперь места себе не находит, ножками ей неохота ходить.
Снова замолчал, а потом радостно, на весь автобус гаркнул:
— Доездилась!
И захихикал.
Рядом со стариком сидел мужчина с бесцветными, навыкате глазами, в очках и с портфелем в руках. Одним словом — интеллигент. Он раскрыл было рот, желая вступить в разговор, но передумал, протяжно вздохнул и снова уткнулся в стекло.
— Значок не продадите? — спросил водитель широкоплечего.
— Нет.
— Ну, обменяемся!
— Нет, — односложно повторил тот.
— Где достал? Стащил, что ли?
— Ну да! — обиделся широкоплечий. — Вчера с Марса на «Титанике» вернулся!
— А-а, — протянул водитель и тут же встрепенулся: — Кто ж это додумался так вашу посудину назвать? Был, помнится, такой дизель, сто лет назад в океане булькнул.
— Не было тогда дизеля, — вмешался старик. — тогда пар был.
— Да что хочешь, а только три тысячи человек — бульк! — заключил водитель и крутанул баранку. Пассажир с портфелем наконец подал голос:
— Тысяча пятьсот семнадцать. А спаслось тысяча семьсот одиннадцать человек.
— Да? — вежливо удивился широкоплечий. — А у нас на «Титанике» тридцать семь душ, и все живы, правда, связь отказала, три месяца болтались глухо. Вернулись, а здесь…
— Не знали, что у нас творится?
— На Луне первым делом об этом сообщили. Новость номер один.
— Хорошо вам, в космосе, — закряхтел старик. — А здесь столько людей угробилось, на сто «Титаников» наберешь! С другой стороны, и хорошего было мало, детского лица неделями не увидишь, все в противогазах! Выхлоп стены разъедал! — он махнул рукой и умолк.
В автобусе стало темно. Сильный ветер поднимал бурые тучи ржавчины над остовами автомобилей, гудел и выл, раскачивая искореженные металлические клочья, гнал по бетонному полотну стеклянную крошку…
— Как там, на Марсе? — спросил водитель.
— Солнца маловато.
Некоторое время все молчали. Автобус преодолевал спуски и подъемы, осторожно объезжая груды лома, грязные, маслянисто блестящие пятна и белесые полосы битого стекла.
Когда проезжали мимо горы покрышек, старик засопел, пересел вперед и, обернувшись к сидевшим в салоне, заявил:
— А ведь я в эпицентре был! Правда, до меня тогда ничего не дошло, мне уж потом объяснили.
— Что вы говорите? — привстал интеллигент с портфелем и тут же от толчка снова упал на сиденье.
— А то! У меня бензоколонка на тридцать пятом шоссе была. Неплохо зарабатывал, сейчас столько на овощах черта с два выжмешь, хотя, конечно, для здоровья овощи полезнее бензина.
— Так что же там у вас произошло? — блестя очками, спросил интеллигент.
— Славный был денек, — вздохнул старик. — Погода хорошая, машины одна за другой ко мне на колонку заворачивали. Тут подъезжает Боулдер на своем «мицубиси»…
— Хорошая была машина, — подхватил водитель, — теперь таких не увидишь.
— Почему не увидишь? — ответил широкоплечий. — У меня в гараже, например, стоит.
— …а тут появляется красотка, — продолжал старик, — из этих, что на автостопе промышляют. Сумка белая, глаза голубые. Ну, а Боулдер мимо юбки проехать не может. Я помощнику говорю, смотри, сейчас Боулдер подцепит ее, а потом всю неделю будет байки рассказывать. Боулдер вроде уж и тормозить начал, но тут его машина вдруг на поле въехала, кувыркнулась и ба-бах! Участок рапса дотла выгорел… и Боулдер, бедняга, теперь никому ничего не расскажет.
Пассажир с портфелем молча слушал старика.
— А потом на меня с помощником как понесло старую машину техпомощи! Мы еле увернулись, а ее юзом развернуло — и в стену! За ней ехала цистерна с молоком, так она прямо в старый каштан врезалась. Водителя ну просто выстрелило из кабины на дорогу…
— А что еще вы заметили? — нервно спросил интеллигент.
— Море молока!
— Да нет, что-нибудь такое…
— Какого еще «такого» вам надо, когда из машины Боулдера пламя бьет как из паяльной лампы, красотку, что он не успел подсадить, наизнанку выворачивает, а шофер молоковоза кровью на бетоне истекает! Пока до полиции дозвонились да пока там раскачались, к нам уже не подобраться — битых машин на несколько миль — какие столкнулись, а какие и сами по себе развалились… Раненые кричат, ругаются, неразбериха!..
— Да-да, — грустно покачал головой интеллигент, — вот так или почти так везде и было, один за другим, одна за другой…
— Ух ты! — вдруг воскликнул широкоплечий. — Так ведь вы же профессор Уилэби! Я вас на Луне в новостях видел. Вы этот, как его… председатель комиссии по расследованию! Точно!
— Бывший председатель, — тихо сказал профессор. — Комиссия по расследованию закончила свою работу из-за отсутствия предмета расследования.
— Как это отсутствия? — проворчал старик, делая широкий жест рукой. — А это все? Что они там все с ума посходили? Вы, ученые, придумайте, что полагается, даром что ли учились! Трамваи, может, пустите. Помню, трамваи давно были, в мое время… на электричестве. А?
Профессор Уилэби мрачно покачал головой.
— Ничего не выйдет. Эпидемия поражает любое транспортное средство. Механическое, с мотором. Проводились исследования…
— Доисследовались! — со злостью сказал старик.
Пассажиры неодобрительно посмотрели на него, затем перевели взгляды на профессора. Женщина в парике кашлянула и спросила:
— Так чего же они… взбесились?
— Я же говорю — эпидемия! Ну, если откровенно, до сих пор удовлетворительного объяснения нет, поэтому я считаю мое достаточно правдоподобным. Хотя с другой стороны…
— Ближе к делу, профессор! — перебил его водитель.
— Да, да, извините! — Профессор снял очки, подышал, протер стекла чистым носовым платком и продолжал: — Я не автоконструктор, не металловед и не социолог. Я биолог, точнее — ратуссолог…
— Как? — удивился широкоплечий.
— Специалист по крысам.
— Хе! — хмыкнул старик. — Хе-хе! Крысовед!
— Вот именно! — профессор и не думал обижаться. — У крыс, да и у некоторых других животных наблюдается странное, до конца не изученное явление. Как только их численность на единицу площади достигает критической величины, они словно сходят с ума и начинают уничтожать друг друга. Вот и машин сейчас расплодилось больше, чем людей! Выхлопные газы отравили атмосферу! Шагу ступить нельзя, чтоб не попасть под колеса. А что животные, что машины — законы природы едины. Началось в одном месте и пошло! Безумие заразительно… Вот потому-то я и говорю, что это похоже на эпидемию.
Несколько минут в автобусе было тихо, только гудел мотор, и ветер тонко выл в неплотно задвинутом стекле.
— А что у ваших крыс, — осторожно начал широкоплечий, — они что, пока друг друга не уничтожат, не успокоятся?
— Ну что вы! — воскликнул профессор. — Крысы — очень интересный объект исследования. Как только численность популяции… ну, количество их придет в норму, они сразу теряют агрессивность. Очень толковые существа, — явно гордясь крысами, закончил профессор.
— Допустим, — снова сказал широкоплечий, — чего же тогда машины не остановились?
— Превосходный вопрос, — обрадовался профессор и, подняв палец, продолжал: — Разве можно сравнивать тупые железяки с биологическими объектами! Если крысы — порождение и конечный продукт эволюции, длившейся миллионы лет, то машины — это незаконнорожденные исчадия движка и телеги, ублюдочные порождения человеческой лени и бензина! Пока они все не истребят друг друга, не успокоятся! Потому-то двум машинам на любом шоссе не разъехаться, теперь уже за сотни метров перекидывается эпидемия, и двум машинам становится тесно на таком расстоянии. И так будет!
— Аминь! — проникновенно заключил старик. Мотор автобуса натужно зарычал, машина, огибая скалу, шла на подъем.
— Ну и…! — сказал водитель и выругался. — Никогда я этот поворот не любил!
Сидящий рядом с ним широкоплечий, побледнев, уставился в ветровое стекло, а старик приподнялся с места и с идиотским ликованием воскликнул:
— Вот и съездили за хлебушком!
— А вот раньше всю машинерию в лошадиных силах меряли, — ни с того ни с сего сказал широкоплечий мужчина со значком «Космосервис» на лацкане и засмеялся.
— Ну и что? — сердито отозвался водитель.
— Ничего! Лошадиные силы! Как вспомню, так вздрогну…
— Кое-кто уже и не вспомнит и не вздрогнет, — криво улыбнувшись, сказал водитель.
Сидящий на заднем сиденье старик потер сухие ладони, кашлянул и произнес:
— Моя невестка… — и замолчал.
К нему обернулись.
— Моя невестка, — наконец продолжил он, — каждый год машины меняла, так теперь места себе не находит, ножками ей неохота ходить.
Снова замолчал, а потом радостно, на весь автобус гаркнул:
— Доездилась!
И захихикал.
Рядом со стариком сидел мужчина с бесцветными, навыкате глазами, в очках и с портфелем в руках. Одним словом — интеллигент. Он раскрыл было рот, желая вступить в разговор, но передумал, протяжно вздохнул и снова уткнулся в стекло.
— Значок не продадите? — спросил водитель широкоплечего.
— Нет.
— Ну, обменяемся!
— Нет, — односложно повторил тот.
— Где достал? Стащил, что ли?
— Ну да! — обиделся широкоплечий. — Вчера с Марса на «Титанике» вернулся!
— А-а, — протянул водитель и тут же встрепенулся: — Кто ж это додумался так вашу посудину назвать? Был, помнится, такой дизель, сто лет назад в океане булькнул.
— Не было тогда дизеля, — вмешался старик. — тогда пар был.
— Да что хочешь, а только три тысячи человек — бульк! — заключил водитель и крутанул баранку. Пассажир с портфелем наконец подал голос:
— Тысяча пятьсот семнадцать. А спаслось тысяча семьсот одиннадцать человек.
— Да? — вежливо удивился широкоплечий. — А у нас на «Титанике» тридцать семь душ, и все живы, правда, связь отказала, три месяца болтались глухо. Вернулись, а здесь…
— Не знали, что у нас творится?
— На Луне первым делом об этом сообщили. Новость номер один.
— Хорошо вам, в космосе, — закряхтел старик. — А здесь столько людей угробилось, на сто «Титаников» наберешь! С другой стороны, и хорошего было мало, детского лица неделями не увидишь, все в противогазах! Выхлоп стены разъедал! — он махнул рукой и умолк.
В автобусе стало темно. Сильный ветер поднимал бурые тучи ржавчины над остовами автомобилей, гудел и выл, раскачивая искореженные металлические клочья, гнал по бетонному полотну стеклянную крошку…
— Как там, на Марсе? — спросил водитель.
— Солнца маловато.
Некоторое время все молчали. Автобус преодолевал спуски и подъемы, осторожно объезжая груды лома, грязные, маслянисто блестящие пятна и белесые полосы битого стекла.
Когда проезжали мимо горы покрышек, старик засопел, пересел вперед и, обернувшись к сидевшим в салоне, заявил:
— А ведь я в эпицентре был! Правда, до меня тогда ничего не дошло, мне уж потом объяснили.
— Что вы говорите? — привстал интеллигент с портфелем и тут же от толчка снова упал на сиденье.
— А то! У меня бензоколонка на тридцать пятом шоссе была. Неплохо зарабатывал, сейчас столько на овощах черта с два выжмешь, хотя, конечно, для здоровья овощи полезнее бензина.
— Так что же там у вас произошло? — блестя очками, спросил интеллигент.
— Славный был денек, — вздохнул старик. — Погода хорошая, машины одна за другой ко мне на колонку заворачивали. Тут подъезжает Боулдер на своем «мицубиси»…
— Хорошая была машина, — подхватил водитель, — теперь таких не увидишь.
— Почему не увидишь? — ответил широкоплечий. — У меня в гараже, например, стоит.
— …а тут появляется красотка, — продолжал старик, — из этих, что на автостопе промышляют. Сумка белая, глаза голубые. Ну, а Боулдер мимо юбки проехать не может. Я помощнику говорю, смотри, сейчас Боулдер подцепит ее, а потом всю неделю будет байки рассказывать. Боулдер вроде уж и тормозить начал, но тут его машина вдруг на поле въехала, кувыркнулась и ба-бах! Участок рапса дотла выгорел… и Боулдер, бедняга, теперь никому ничего не расскажет.
Пассажир с портфелем молча слушал старика.
— А потом на меня с помощником как понесло старую машину техпомощи! Мы еле увернулись, а ее юзом развернуло — и в стену! За ней ехала цистерна с молоком, так она прямо в старый каштан врезалась. Водителя ну просто выстрелило из кабины на дорогу…
— А что еще вы заметили? — нервно спросил интеллигент.
— Море молока!
— Да нет, что-нибудь такое…
— Какого еще «такого» вам надо, когда из машины Боулдера пламя бьет как из паяльной лампы, красотку, что он не успел подсадить, наизнанку выворачивает, а шофер молоковоза кровью на бетоне истекает! Пока до полиции дозвонились да пока там раскачались, к нам уже не подобраться — битых машин на несколько миль — какие столкнулись, а какие и сами по себе развалились… Раненые кричат, ругаются, неразбериха!..
— Да-да, — грустно покачал головой интеллигент, — вот так или почти так везде и было, один за другим, одна за другой…
— Ух ты! — вдруг воскликнул широкоплечий. — Так ведь вы же профессор Уилэби! Я вас на Луне в новостях видел. Вы этот, как его… председатель комиссии по расследованию! Точно!
— Бывший председатель, — тихо сказал профессор. — Комиссия по расследованию закончила свою работу из-за отсутствия предмета расследования.
— Как это отсутствия? — проворчал старик, делая широкий жест рукой. — А это все? Что они там все с ума посходили? Вы, ученые, придумайте, что полагается, даром что ли учились! Трамваи, может, пустите. Помню, трамваи давно были, в мое время… на электричестве. А?
Профессор Уилэби мрачно покачал головой.
— Ничего не выйдет. Эпидемия поражает любое транспортное средство. Механическое, с мотором. Проводились исследования…
— Доисследовались! — со злостью сказал старик.
Пассажиры неодобрительно посмотрели на него, затем перевели взгляды на профессора. Женщина в парике кашлянула и спросила:
— Так чего же они… взбесились?
— Я же говорю — эпидемия! Ну, если откровенно, до сих пор удовлетворительного объяснения нет, поэтому я считаю мое достаточно правдоподобным. Хотя с другой стороны…
— Ближе к делу, профессор! — перебил его водитель.
— Да, да, извините! — Профессор снял очки, подышал, протер стекла чистым носовым платком и продолжал: — Я не автоконструктор, не металловед и не социолог. Я биолог, точнее — ратуссолог…
— Как? — удивился широкоплечий.
— Специалист по крысам.
— Хе! — хмыкнул старик. — Хе-хе! Крысовед!
— Вот именно! — профессор и не думал обижаться. — У крыс, да и у некоторых других животных наблюдается странное, до конца не изученное явление. Как только их численность на единицу площади достигает критической величины, они словно сходят с ума и начинают уничтожать друг друга. Вот и машин сейчас расплодилось больше, чем людей! Выхлопные газы отравили атмосферу! Шагу ступить нельзя, чтоб не попасть под колеса. А что животные, что машины — законы природы едины. Началось в одном месте и пошло! Безумие заразительно… Вот потому-то я и говорю, что это похоже на эпидемию.
Несколько минут в автобусе было тихо, только гудел мотор, и ветер тонко выл в неплотно задвинутом стекле.
— А что у ваших крыс, — осторожно начал широкоплечий, — они что, пока друг друга не уничтожат, не успокоятся?
— Ну что вы! — воскликнул профессор. — Крысы — очень интересный объект исследования. Как только численность популяции… ну, количество их придет в норму, они сразу теряют агрессивность. Очень толковые существа, — явно гордясь крысами, закончил профессор.
— Допустим, — снова сказал широкоплечий, — чего же тогда машины не остановились?
— Превосходный вопрос, — обрадовался профессор и, подняв палец, продолжал: — Разве можно сравнивать тупые железяки с биологическими объектами! Если крысы — порождение и конечный продукт эволюции, длившейся миллионы лет, то машины — это незаконнорожденные исчадия движка и телеги, ублюдочные порождения человеческой лени и бензина! Пока они все не истребят друг друга, не успокоятся! Потому-то двум машинам на любом шоссе не разъехаться, теперь уже за сотни метров перекидывается эпидемия, и двум машинам становится тесно на таком расстоянии. И так будет!
— Аминь! — проникновенно заключил старик. Мотор автобуса натужно зарычал, машина, огибая скалу, шла на подъем.
— Ну и…! — сказал водитель и выругался. — Никогда я этот поворот не любил!
Сидящий рядом с ним широкоплечий, побледнев, уставился в ветровое стекло, а старик приподнялся с места и с идиотским ликованием воскликнул:
— Вот и съездили за хлебушком!
Зденек Вольный
{*}.
Огонь из чистого золота
{5}
(перевод А. Першина)
И наступила неестественная, звенящая тишина. Потом по телу разлилось тепло: напряжение отпустило. Радость заполняла тесную кабину модуля, стремилась выплеснуться, словно гейзер целебного источника.
«Жаль, что у человека нет крыльев», — подумал Миллер, слегка поднимаясь в кресле специальной конструкции, частично гасящей перегрузки при космических полетах.
— Наклон семь градусов, — объявил пилот.
— Мне всегда везло на семерки, — ответил капитан. — Годится.
— Результаты анализа атмосферы практически совпадают с теми, что мы получили на орбите, — докладывал пилот. — Чудеса, ни следа двуокиси серы, хлороводорода…
— А города или промышленные агломераты ты не видишь? — засмеялся Миллер.
— Пока ничего не вижу, — пожал плечами пилот. — Только бесконечный лес — от полюса до полюса.
— Ты уверен, что это лес? — Капитан поудобнее устроился в кресле.
Пилот метнул на него взгляд, и, словно пристыженный, капитан тихонько вздохнул, не желая спорить с собеседником.
— А что ж это, по-твоему?
— Скорее всего, лес.
— Не делай из меня дурака… — приготовился защищаться пилот.
Миллер уставился в потолок; глаза у него голубые, как здешнее небо.
— Не понимаешь ты меня, — сказал он.
— Те, что летали сюда до нас, сели, как и мы, да и видели то же. А потом, видно, допустили какую-то ошибку в расчетах. Если мы повторим ошибку, нас постигнет их судьба.
— Каков процент кислорода в здешней атмосфере? — спросил Миллер после минуты напряженной тишины. — Двадцать семь?
— Двадцать семь и три десятых процента.
— Давай-ка взглянем на наши фотоснимки, — предложил капитан. — Пора приступать к работе.
Миллер молча присел к небольшому ящичку — портативной ЭВМ, вмонтированной в заднюю стену модуля. Экран дисплея засветился, и по нему побежали искрящиеся линии-паутинки помех, сменившиеся зеленой завесой — густой и непроницаемой. Кто-то тяжко вздохнул.
— Переключи на инфракрасный канал, — спокойно сказал капитан, поглаживая бороду. — Иначе не различить деталей.
Цвет на экране сменился: он стал вначале желтым, потом оранжевым и наконец бирюзово-голубым. Смена цвета свидетельствовала об изменении температуры на планете.
Они заканчивали первый облет планеты, шли на малой скорости, постепенно снижаясь, кружа и петляя над зеленым массивом.
Модуль опускался, приближаясь к пересекавшему экватор огромному горному хребту протяженностью в несколько сотен километров. Цвета на экране снова изменились.
— Настрой на обычный спектр, — попросил капитан.
Вершины гор засверкали стальным блеском.
— Смотри, как высоко забрался лес, — удивленно прошептал Миллер. — А это что?
— Пожар, — ответил пилот.
Они с интересом всматривались в открывшуюся внизу картину.
— Мне как-то доводилось просматривать аэрофотоснимки лесного пожара. Они напоминают то, что мы видим сейчас, — пилот решился дать свое заключение.
— Да? — засомневался капитан. — А что об этом думает ЭВМ?
Миллер нажал кнопку, и запись информации на экране прервалась. Почти в центре дисплея выделялось серое пятно, на инфракрасном канале оно приобрело ярко-оранжевую окраску. Миллер притронулся к кнопке, изображение на экране стало очень четким. Они зажмурились, не веря своим глазам: внизу стоял модуль, тот самый, что не вернулся с задания. Машина была наклонена, всем своим видом напоминая птицу со сломанными, опаленными огнем крыльями.
— Теперь понятно, что с ними случилось, — хрипло пробормотал пилот, отводя глаза.
— Ничего не понятно, — возразил капитан, — пока не выясним причину гибели экипажа.
— Может, воспользуемся вертолетом?
— Конечно, Том, — согласился капитан. — Но солнце уже садится, а нам необходимо прежде, чем выйти из модуля, сделать микробиологические анализы.
Утро встретило их приветливо — золотыми лучами солнца и свежестью голубоватой зелени. Первым из кабины вышел Миллер, оставшиеся в модуле члены экипажа, затаив дыхание, напряженно следили за тем, как он совершает первые шаги по неизвестной планете. Вот Миллер уже бежит в своем белом, отливающем золотом комбинезоне. Трава достает ему до колен, орошает его росой. Какое блаженство! Только тут Миллер в полной мере оценил, как точно посадил машину пилот. Том выбрал превосходное место — на травянистом берегу реки. Узкую полоску суши окаймляли редкие деревья; одному из них при посадке модуля срезало макушку.
Капитан внимательно разглядывал аэрофотоснимки, выданные ЭВМ. Из окна кабины он какое-то время наблюдал за сборкой вертолета, но затем решил присоединиться к остальным членам экипажа, чтобы принять участие в сборке.
Как только он вступил на почву, в нос ему ударил резкий запах бензина.
— Что тут происходит? — закричал он пилоту, который, направляясь к нему, шлепал по мелким лужам.
— Ничего особенного. — Том махнул рукой и отвернулся. — Заполнял баки бензином и забыл включить автомат.
— Ты с ума сошел! — не сдержался капитан, но тут же взял себя в руки. Он вспомнил картину пожара, запечатленную на снимках, и почувствовал, как его охватывает страх. — Немедленно отсасывай бензин!
— Уже, командир, — буркнул Том. Он укрепил шланг и ждал, когда заработает насос. Но насос не включался.
— Бог мой! — выдохнул капитан и с силой нажал на рычаг.
Над горизонтом поднималось оранжевое, как апельсин, немилосердно палящее солнце. Вдруг раздался крик Миллера.
— Что случилось? — крикнул в ответ капитан.
— У Тома не заводится двигатель!
Капитан прыгнул в кабину вертолета. Том нервничал: его пальцы с молниеносной быстротой перемещались по пульту управления, но запустить двигатель не удавалось.
— Черт возьми, не могу понять, в чем дело, — недоумевал пилот.
— Послушай, — обратился к капитану Миллер, — давай установим электродвигатель. Мы ведь, кажется, прихватили один с собой.
— Двигатель-то есть, — сказал Том, — а где взять аккумуляторы?
— Подключим солнечные батареи, — предложил Миллер.
— Но мы не дотянем до места гибели первого модуля.
— Предлагаю отправиться туда пешком, — не унимался Миллер. — Если через час выйти, к вечеру будем у цели. Идти-то каких-нибудь пятьдесят километров. Так или иначе, надо снаряжать экспедицию.
— Хорошо, — согласился капитан. — Пойдем мы с Миллером, а с тобой, Том, будем поддерживать постоянную связь. В случае необходимости ты немедленно прилетишь к нам.
Решили идти берегом вверх по течению.
— Ты обратил внимание, какая здесь чистая вода? — спросил Миллер. Они не могли оторвать взгляда от зеленовато-серебристых волн. — Как в сказке. Каждый камушек на дне виден.
— А рыбу заметил?
— Конечно!
Луг кончился, и теперь на поверхности воды отражались кроны деревьев. На пути космонавтов вырос лес, казалось, ему нет конца и края. Стройные высокие широкоствольные деревья с мясистыми листьями тесно прижимались друг к другу, преграждая дорогу незваным гостям. В лесу было тихо.
Вдруг капитан остановился, почувствовав как Миллер, идущий следом за ним, схватил его за руку. Оба застыли, тщетно пытаясь разглядеть что-нибудь в сумраке леса, но их глаза неизменно упирались в переплетенные ветви и замысловатые корни, выступающие наружу. Но вот капитан ощутил какое-то едва заметное движение и схватился за оружие.
— Не стреляй, — прошептал Миллер.
Но капитан и не собирался этого делать, его движение было чисто механическим. Прямо над ними, извиваясь, склонилась чешуйчатая ветка.
— Закрой глаза, — услышал он голос Миллера. Что их ждало — укус змеи или чьи-то железные объятия? Но ничего не произошло. Капитан открыл глаза.
— Убралась восвояси, — облегченно вздохнул Миллер. — Ты ведь знаешь, некоторые тропические змеи убивают жертву, выплевывая яд на расстояние несколько метров прямо ей в глаза.
— Вот мы и познакомились с планетой, — попытался пошутить капитан.
— В этих джунглях кого угодно встретишь, — ответил Миллер. — Но нам не страшно, комбинезоны у нас прочные, ни одному зверю их не прокусить.
Сквозь чащу деревьев робко пробился солнечный лучик. Они попытались двинуться вперед, но корни, обвивая ноги, их не пускали.
— Видно, нам с ними не справиться, — капитан, обессилев, остановился под огромным деревом, напоминающим платан.
— Работенка предстоит немалая, — согласился Миллер, — а потому можно и отдохнуть. — И он улегся прямо среди корней, пытаясь принять удобную позу.
Капитан решил последовать его примеру. Он расчистил небольшую площадку, утрамбовав почву, после чего улегся рядом с Миллером и мгновенно заснул. Ночью ему снилась змея с чешуйчатой спиной. Утром, любуясь солнечным зайчиком на листьях, капитан пытался вспомнить, о чем он беседовал во сне со змеей.
Он приподнялся, прислушиваясь. Казалось, лес дышал.
— Реши-ка задачку, друг, — проговорил Миллер, все еще лежа с закрытыми глазами. — Три дровосека вырубают за неделю восемьдесят четыре кубометра деревьев. Сколько вырубят два дровосека за три дня?
Капитан на минуту задумался.
— Двадцать четыре кубометра.
— И я так думаю, — Миллер облегченно вздохнул.
— Но при условии, что дровосеки трудились одинаково всю неделю. И если в их неделе было семь дней, — добавил капитан.
Миллер с интересом взглянул на него, словно желая узнать, что у него на уме. Потом молча встал, выдавил в рот тубу с куриным паштетом и тубу со сладким творогом. Пустые тубы Миллер сунул в сумку.
— Как по-твоему, мы идем в нужном, направлении? — спросил он, когда они вновь отправились в путь.
— В нужном, в нужном — пробурчал капитан.
И в самом деле через несколько минут они вышли на поляну и наткнулись на почерневшие ветки и обугленные стволы, из которых пробивались молодые побеги с нежными зелеными листочками. Космонавты остановились, пораженные открывшимся перед ними видом.
Кругом торчали обгорелые пни, почерневшие обрубки ветвей валялись вперемешку с трухлявыми стволами деревьев. В центре заросшей травой поляны беспомощно наклонившись возвышалась конусообразная башня из потрескавшегося обгорелого металла — все, что осталось от модуля.
Капитан и Миллер осторожно приблизились к космическому кораблю. Возле открытой двери в переходную камеру лежало почерневшее тело человека.
Капитан отвернулся.
— Нужно войти внутрь, — тихо сказал Миллер.
Они подошли почти вплотную к модулю, пытаясь подняться по лестнице, но едва коснулись двери кабины, как тело мертвого человека рассыпалось, превратилось в прах. Космонавты, подавленные страшным концом своих товарищей, молча постояли несколько минут, словно отдавая погибшим последний долг.
Потом капитан вскарабкался в кабину, добрался до пульта управления и вытащил черный ящик, где находилась документация. На стенках ящика виднелись следы пожара. Капитан, набрав код, попытался открыть крышку ящика, но замок не поддавался. Им ничего не оставалось, как, забрав ящик, двинуться с ним в обратный путь.
Уставшие и грустные, все еще под впечатлением увиденного, вернулись они к месту стоянки своего модуля.
— Дайте-ка мне взглянуть на замок, — сказал Том.
— Ты до сих пор не откачал бензин из почвы? — возмутился капитан.
— Я откачивал, — оправдывался пилот, — но много успело просочиться. К твоему сведению, я ни минуты не загорал, — он указал на двигатель, лежащий на траве около вертолета. — Он у меня все-таки завелся!
— Том, счетчик пистолета показывает, что ты стрелял, — удивленно сказал Миллер. — А ты молчишь!
— Об этом и говорить не стоит, — резко ответил пилот. Ему явно не хотелось касаться этой темы. — Мне почудилось, что на меня набрасывается огромная змея.
Капитан и Миллер переглянулись.
— А это оказалась всего-навсего ветка. Не представляю, откуда она могла здесь взяться.
— И что ты с ней сделал? — поинтересовался Миллер.
— Где лежала, там и лежит, что с веткой делают? — проворчал пилот.
— Ну и свинарник ты тут устроил! — Миллер огляделся. — Разлил масло, там банка валяется, возле модуля набросаны тубы с пищей.
— Что тебе от меня надо? — Том надулся. — Попробуй в два дня собрать вертолет! А банку эту я ищу уже битый час, в ней наша последняя изоляционная краска.
Миллер нагнулся, поднял несколько кусков проводов и засунул их в карман скафандра.
— И чего ты нервничаешь? — спросил пилот, беря в руки черный ящик.
Через полчаса он с торжественным видом вручил его командиру: ящик был открыт. Внутри находился бортовой журнал; бумага побурела от высокой температуры.
Капитан нетерпеливо перелистывал журнал, отыскивая последние записи. Найдя их, начал читать вслух.
«Жаль, что у человека нет крыльев», — подумал Миллер, слегка поднимаясь в кресле специальной конструкции, частично гасящей перегрузки при космических полетах.
— Наклон семь градусов, — объявил пилот.
— Мне всегда везло на семерки, — ответил капитан. — Годится.
— Результаты анализа атмосферы практически совпадают с теми, что мы получили на орбите, — докладывал пилот. — Чудеса, ни следа двуокиси серы, хлороводорода…
— А города или промышленные агломераты ты не видишь? — засмеялся Миллер.
— Пока ничего не вижу, — пожал плечами пилот. — Только бесконечный лес — от полюса до полюса.
— Ты уверен, что это лес? — Капитан поудобнее устроился в кресле.
Пилот метнул на него взгляд, и, словно пристыженный, капитан тихонько вздохнул, не желая спорить с собеседником.
— А что ж это, по-твоему?
— Скорее всего, лес.
— Не делай из меня дурака… — приготовился защищаться пилот.
Миллер уставился в потолок; глаза у него голубые, как здешнее небо.
— Не понимаешь ты меня, — сказал он.
— Те, что летали сюда до нас, сели, как и мы, да и видели то же. А потом, видно, допустили какую-то ошибку в расчетах. Если мы повторим ошибку, нас постигнет их судьба.
— Каков процент кислорода в здешней атмосфере? — спросил Миллер после минуты напряженной тишины. — Двадцать семь?
— Двадцать семь и три десятых процента.
— Давай-ка взглянем на наши фотоснимки, — предложил капитан. — Пора приступать к работе.
Миллер молча присел к небольшому ящичку — портативной ЭВМ, вмонтированной в заднюю стену модуля. Экран дисплея засветился, и по нему побежали искрящиеся линии-паутинки помех, сменившиеся зеленой завесой — густой и непроницаемой. Кто-то тяжко вздохнул.
— Переключи на инфракрасный канал, — спокойно сказал капитан, поглаживая бороду. — Иначе не различить деталей.
Цвет на экране сменился: он стал вначале желтым, потом оранжевым и наконец бирюзово-голубым. Смена цвета свидетельствовала об изменении температуры на планете.
Они заканчивали первый облет планеты, шли на малой скорости, постепенно снижаясь, кружа и петляя над зеленым массивом.
Модуль опускался, приближаясь к пересекавшему экватор огромному горному хребту протяженностью в несколько сотен километров. Цвета на экране снова изменились.
— Настрой на обычный спектр, — попросил капитан.
Вершины гор засверкали стальным блеском.
— Смотри, как высоко забрался лес, — удивленно прошептал Миллер. — А это что?
— Пожар, — ответил пилот.
Они с интересом всматривались в открывшуюся внизу картину.
— Мне как-то доводилось просматривать аэрофотоснимки лесного пожара. Они напоминают то, что мы видим сейчас, — пилот решился дать свое заключение.
— Да? — засомневался капитан. — А что об этом думает ЭВМ?
Миллер нажал кнопку, и запись информации на экране прервалась. Почти в центре дисплея выделялось серое пятно, на инфракрасном канале оно приобрело ярко-оранжевую окраску. Миллер притронулся к кнопке, изображение на экране стало очень четким. Они зажмурились, не веря своим глазам: внизу стоял модуль, тот самый, что не вернулся с задания. Машина была наклонена, всем своим видом напоминая птицу со сломанными, опаленными огнем крыльями.
— Теперь понятно, что с ними случилось, — хрипло пробормотал пилот, отводя глаза.
— Ничего не понятно, — возразил капитан, — пока не выясним причину гибели экипажа.
— Может, воспользуемся вертолетом?
— Конечно, Том, — согласился капитан. — Но солнце уже садится, а нам необходимо прежде, чем выйти из модуля, сделать микробиологические анализы.
Утро встретило их приветливо — золотыми лучами солнца и свежестью голубоватой зелени. Первым из кабины вышел Миллер, оставшиеся в модуле члены экипажа, затаив дыхание, напряженно следили за тем, как он совершает первые шаги по неизвестной планете. Вот Миллер уже бежит в своем белом, отливающем золотом комбинезоне. Трава достает ему до колен, орошает его росой. Какое блаженство! Только тут Миллер в полной мере оценил, как точно посадил машину пилот. Том выбрал превосходное место — на травянистом берегу реки. Узкую полоску суши окаймляли редкие деревья; одному из них при посадке модуля срезало макушку.
Капитан внимательно разглядывал аэрофотоснимки, выданные ЭВМ. Из окна кабины он какое-то время наблюдал за сборкой вертолета, но затем решил присоединиться к остальным членам экипажа, чтобы принять участие в сборке.
Как только он вступил на почву, в нос ему ударил резкий запах бензина.
— Что тут происходит? — закричал он пилоту, который, направляясь к нему, шлепал по мелким лужам.
— Ничего особенного. — Том махнул рукой и отвернулся. — Заполнял баки бензином и забыл включить автомат.
— Ты с ума сошел! — не сдержался капитан, но тут же взял себя в руки. Он вспомнил картину пожара, запечатленную на снимках, и почувствовал, как его охватывает страх. — Немедленно отсасывай бензин!
— Уже, командир, — буркнул Том. Он укрепил шланг и ждал, когда заработает насос. Но насос не включался.
— Бог мой! — выдохнул капитан и с силой нажал на рычаг.
Над горизонтом поднималось оранжевое, как апельсин, немилосердно палящее солнце. Вдруг раздался крик Миллера.
— Что случилось? — крикнул в ответ капитан.
— У Тома не заводится двигатель!
Капитан прыгнул в кабину вертолета. Том нервничал: его пальцы с молниеносной быстротой перемещались по пульту управления, но запустить двигатель не удавалось.
— Черт возьми, не могу понять, в чем дело, — недоумевал пилот.
— Послушай, — обратился к капитану Миллер, — давай установим электродвигатель. Мы ведь, кажется, прихватили один с собой.
— Двигатель-то есть, — сказал Том, — а где взять аккумуляторы?
— Подключим солнечные батареи, — предложил Миллер.
— Но мы не дотянем до места гибели первого модуля.
— Предлагаю отправиться туда пешком, — не унимался Миллер. — Если через час выйти, к вечеру будем у цели. Идти-то каких-нибудь пятьдесят километров. Так или иначе, надо снаряжать экспедицию.
— Хорошо, — согласился капитан. — Пойдем мы с Миллером, а с тобой, Том, будем поддерживать постоянную связь. В случае необходимости ты немедленно прилетишь к нам.
Решили идти берегом вверх по течению.
— Ты обратил внимание, какая здесь чистая вода? — спросил Миллер. Они не могли оторвать взгляда от зеленовато-серебристых волн. — Как в сказке. Каждый камушек на дне виден.
— А рыбу заметил?
— Конечно!
Луг кончился, и теперь на поверхности воды отражались кроны деревьев. На пути космонавтов вырос лес, казалось, ему нет конца и края. Стройные высокие широкоствольные деревья с мясистыми листьями тесно прижимались друг к другу, преграждая дорогу незваным гостям. В лесу было тихо.
Вдруг капитан остановился, почувствовав как Миллер, идущий следом за ним, схватил его за руку. Оба застыли, тщетно пытаясь разглядеть что-нибудь в сумраке леса, но их глаза неизменно упирались в переплетенные ветви и замысловатые корни, выступающие наружу. Но вот капитан ощутил какое-то едва заметное движение и схватился за оружие.
— Не стреляй, — прошептал Миллер.
Но капитан и не собирался этого делать, его движение было чисто механическим. Прямо над ними, извиваясь, склонилась чешуйчатая ветка.
— Закрой глаза, — услышал он голос Миллера. Что их ждало — укус змеи или чьи-то железные объятия? Но ничего не произошло. Капитан открыл глаза.
— Убралась восвояси, — облегченно вздохнул Миллер. — Ты ведь знаешь, некоторые тропические змеи убивают жертву, выплевывая яд на расстояние несколько метров прямо ей в глаза.
— Вот мы и познакомились с планетой, — попытался пошутить капитан.
— В этих джунглях кого угодно встретишь, — ответил Миллер. — Но нам не страшно, комбинезоны у нас прочные, ни одному зверю их не прокусить.
Сквозь чащу деревьев робко пробился солнечный лучик. Они попытались двинуться вперед, но корни, обвивая ноги, их не пускали.
— Видно, нам с ними не справиться, — капитан, обессилев, остановился под огромным деревом, напоминающим платан.
— Работенка предстоит немалая, — согласился Миллер, — а потому можно и отдохнуть. — И он улегся прямо среди корней, пытаясь принять удобную позу.
Капитан решил последовать его примеру. Он расчистил небольшую площадку, утрамбовав почву, после чего улегся рядом с Миллером и мгновенно заснул. Ночью ему снилась змея с чешуйчатой спиной. Утром, любуясь солнечным зайчиком на листьях, капитан пытался вспомнить, о чем он беседовал во сне со змеей.
Он приподнялся, прислушиваясь. Казалось, лес дышал.
— Реши-ка задачку, друг, — проговорил Миллер, все еще лежа с закрытыми глазами. — Три дровосека вырубают за неделю восемьдесят четыре кубометра деревьев. Сколько вырубят два дровосека за три дня?
Капитан на минуту задумался.
— Двадцать четыре кубометра.
— И я так думаю, — Миллер облегченно вздохнул.
— Но при условии, что дровосеки трудились одинаково всю неделю. И если в их неделе было семь дней, — добавил капитан.
Миллер с интересом взглянул на него, словно желая узнать, что у него на уме. Потом молча встал, выдавил в рот тубу с куриным паштетом и тубу со сладким творогом. Пустые тубы Миллер сунул в сумку.
— Как по-твоему, мы идем в нужном, направлении? — спросил он, когда они вновь отправились в путь.
— В нужном, в нужном — пробурчал капитан.
И в самом деле через несколько минут они вышли на поляну и наткнулись на почерневшие ветки и обугленные стволы, из которых пробивались молодые побеги с нежными зелеными листочками. Космонавты остановились, пораженные открывшимся перед ними видом.
Кругом торчали обгорелые пни, почерневшие обрубки ветвей валялись вперемешку с трухлявыми стволами деревьев. В центре заросшей травой поляны беспомощно наклонившись возвышалась конусообразная башня из потрескавшегося обгорелого металла — все, что осталось от модуля.
Капитан и Миллер осторожно приблизились к космическому кораблю. Возле открытой двери в переходную камеру лежало почерневшее тело человека.
Капитан отвернулся.
— Нужно войти внутрь, — тихо сказал Миллер.
Они подошли почти вплотную к модулю, пытаясь подняться по лестнице, но едва коснулись двери кабины, как тело мертвого человека рассыпалось, превратилось в прах. Космонавты, подавленные страшным концом своих товарищей, молча постояли несколько минут, словно отдавая погибшим последний долг.
Потом капитан вскарабкался в кабину, добрался до пульта управления и вытащил черный ящик, где находилась документация. На стенках ящика виднелись следы пожара. Капитан, набрав код, попытался открыть крышку ящика, но замок не поддавался. Им ничего не оставалось, как, забрав ящик, двинуться с ним в обратный путь.
Уставшие и грустные, все еще под впечатлением увиденного, вернулись они к месту стоянки своего модуля.
— Дайте-ка мне взглянуть на замок, — сказал Том.
— Ты до сих пор не откачал бензин из почвы? — возмутился капитан.
— Я откачивал, — оправдывался пилот, — но много успело просочиться. К твоему сведению, я ни минуты не загорал, — он указал на двигатель, лежащий на траве около вертолета. — Он у меня все-таки завелся!
— Том, счетчик пистолета показывает, что ты стрелял, — удивленно сказал Миллер. — А ты молчишь!
— Об этом и говорить не стоит, — резко ответил пилот. Ему явно не хотелось касаться этой темы. — Мне почудилось, что на меня набрасывается огромная змея.
Капитан и Миллер переглянулись.
— А это оказалась всего-навсего ветка. Не представляю, откуда она могла здесь взяться.
— И что ты с ней сделал? — поинтересовался Миллер.
— Где лежала, там и лежит, что с веткой делают? — проворчал пилот.
— Ну и свинарник ты тут устроил! — Миллер огляделся. — Разлил масло, там банка валяется, возле модуля набросаны тубы с пищей.
— Что тебе от меня надо? — Том надулся. — Попробуй в два дня собрать вертолет! А банку эту я ищу уже битый час, в ней наша последняя изоляционная краска.
Миллер нагнулся, поднял несколько кусков проводов и засунул их в карман скафандра.
— И чего ты нервничаешь? — спросил пилот, беря в руки черный ящик.
Через полчаса он с торжественным видом вручил его командиру: ящик был открыт. Внутри находился бортовой журнал; бумага побурела от высокой температуры.
Капитан нетерпеливо перелистывал журнал, отыскивая последние записи. Найдя их, начал читать вслух.
«19 января в 3.12 всемирного времени начинаем спускаться с орбиты. Приземлились в 6.54 неподалеку от реки, берущей начало в горах. Отклонение от расчетной точки посадки 20 километров к востоку».— Мы приземлились точнее, — с удовлетворением пробормотал пилот.
«Произвели химические, геохимические, метеорологические и микробиологические замеры. Результаты в памяти АКСО 193. Закат солнца в 19.20.
20 января. Здесь огромные леса. Наверное, такие же когда-то покрывали Землю. Все заняты уборкой деревьев, поврежденных при посадке модуля. Расчистили стартовую площадку для вертолета, использовали дефолианты. Эффект колоссальный: листья опадают мгновенно, а деревья можно «косить» лазером малой мощности. Обед из туб. После обеда занимались выгрузкой вертолета. Первая авария: заглох двигатель. Ищем причину неполадки.
Встреча со змеей. Применили оружие. Змея похожа на чешуйчатую ветку.
21 января. Здешняя почва пахнет чем-то необычным. Лазером вырубили деревья, расчистили место для лаборатории. В 22.06 объявили пожарную тревогу. Огонь распространяется с огромной скоростью даже во влажном лесу. Он облегчит нам работу…»