Виталий Вавикин. Вендари. Книга первая

   – Я не убивал ее, – затряс головой Гирт.
   – Мы нашли в твоем доме ее руку! Ее кровь была на твоем топоре. Не знаю, что ты сделал с ее телом, но…
   – Я не убивал ее… – настырно повторил Гирт, но внутри у него что-то екнуло. Солнечный день прогнал страхи. Теперь он мог вспоминать пришедшую в его дом тварь, не испытывая прежний ужас.
   – Надин была больна, ведь так? – детектив Джейсон Оливер подался вперед, навис над ним, опираясь руками о стол. – Поэтому ты называл ее тварью? Поэтому ты убил ее?
   – Я не убивал ее! – закричал Гирт. – Не убивал! Не убивал! – голос его сорвался.
   – Скажи, как ты избавился от ее тела, – устало сказал детектив. Гирт покачал головой. Джейсон Оливер сел за стол напротив подозреваемого, протянул ему сигарету, указал на фотографию Надин. – Я получил ее из базы отпечатков пальцев. Рука женщины в твоем доме принадлежит Надин Торн.
   – Это была тварь.
   – Это ты так называл ее? Ладно. Но если верить письму, которое Надин написала тебе, то у нее были к тебе чувства. Она строила свои планы на жизнь, в которых был ты…
   – Надин не тварь! – снова закричал Гирт охрипшим голосом.
   – Тогда почему ты убил ее?
   – Я ее не убивал… – Он обмяк. Мысли спутались. Гирт закрыл глаза, надеясь, что сейчас проснется и кошмар закончится.
   – Соседи видели тебя на улице с топором. На топоре была кровь Надин Торн и твои отпечатки…
   – Это была тварь… – прошептал Гирт. – Она пришла в мой дом, напала на меня. Спросите врачей, они подтвердят, что у меня сломаны ребра.
   – Женщина не могла нанести тебе такой удар.
   – Это была не женщина! – Гирт вздрогнул, вспомнив лицо твари, напавшей на него. – А та рука, которую вы нашли у меня в доме, она… она… ее суставы… у твари были вывернуты наизнанку все суставы. Как у насекомого… Не знаю… Это… – Память ожила, принесла голос твари. Знакомый голос. – Это не могла быть Надин. – По лицу Гирта покатились крупные капли пота. – Я познакомился с Надин несколько лет назад, и она была самой красивой женщиной из всех, кого я знал, а эта тварь, которая пришла ко мне ночью, это было…
   – Хочешь я познакомлю тебя с нашим психологом? – предложил ему детектив.
   – Что? С психологом? Зачем?
   – Ее зовут Клео Вудворт, и она сможет помочь тебе.
   – Помочь в чем? – Гирт уже начал понимать, начал вспоминать, но все еще не признавался себе в этом. – Помочь в чем? – закричал он, пытаясь наброситься на детектива, как на единственный источник всех его проблем.
   Джейсон Оливер толкнул его в грудь, заставляя сесть обратно на стул. Сломанные ребра пронзили сознание острой болью. Гирт застонал. Воспоминания снова вернулись в минувшую ночь. Теперь он видел все, словно на фотографии. Видел себя, видел тварь у окна. Уродливую тварь на четырех конечностях. Ее грудь находилась сверху, словно два небольших горба. Ее шея была вывернута на сто восемьдесят градусов. Ее лицо искажали судороги… Но это было лицо. Определенно. Сейчас Гирт уже не сомневался в этом. Знакомое лицо. Он зажмурился. Безумие, казалось, пробирается ему прямо в мозг, скребется изнутри по черепу. Безумие, в котором к нему пришла Надин в образе уродливой паукообразной твари. Его прекрасная Надин.
   – Я знал, что все не может быть так хорошо, – пробормотал он не столько детективу, сколько просто думая вслух.
   Их встреча с Надин была случайной. Было раннее утро. Гирт возвращался с ночной смены. Женщина стояла на мосту местной дамбы и смотрела в разверзшуюся далеко внизу бездну. Фары выхватили ее из туманной молочной белизны утра лишь на мгновение, но этого хватило Гирту, чтобы понять, что происходит. Он нажал на тормоза, выскочил из своей машины. Женщина обернулась, встретилась с ним взглядом и на губах ее появилась улыбка.
   – Не делай этого, – попросил Гирт. Еще в детстве родители велели ему держаться подальше от дамбы, пугая статистикой погибших здесь людей. – Не надо.
   – Почему? – женщина все еще улыбалась, но голос ее был монотонным, безжизненным.
   – Это глупо, – сказал Гирт.
   – Что ты знаешь о глупости? – спросила женщина.
   – Я знаю, что прыгать с этого моста – глупость.
   – Верно. Я не умру.
   – Как раз наоборот. – Гирт попытался вспомнить имена тех, кто утонул здесь.
   – Я другая, – сказала женщина.
   – Сильно сомневаюсь. – Гирт осторожно подошел к ней.
   Женщина не двигалась. Редкие порывы ветра колыхали подол ее черного платья. Ей было около тридцати, может, чуть больше. Длинные волосы волнами рассыпались по плечам. От нее пахло цветами и зимней свежестью. Запах был тонким, но Гирт почему-то уловил его. Никогда прежде не улавливал запахи женщин, ароматы духов, но сейчас уловил. Еще ему показалось, что на какое-то мгновение он услышал все мысли этой странной женщины. Женщины, возле ног которой клубились странные густые тени. Нет. Гирт никогда не боялся темноты, не верил в темноту. В это утро он тоже не верил, не боялся, но тени были.
   – Где ты живешь? – спросил женщину Гирт. – Давай я отвезу тебя домой?
   – Я не хочу домой.
   – Ладно… – Гирт огляделся по сторонам. – Тогда куда ты хочешь поехать?
   – Никуда.
   – Но и здесь я оставить тебя не смогу. – Гирт почему-то начал рассказывать о своей скучной однообразной работе, о том, что едет сейчас с ночной смены. – Но если ты согласишься, то я могу выпить с тобой пару чашек кофе. Только не прыгай.
   – Почему ты хочешь спасти меня?
   – Потому что я не хочу, чтобы кто-то умирал. По крайней мере не так глупо.
   – Ты ничего не понимаешь в глупости. – Женщина тяжело вздохнула и пошла к его машине.
   Они остановились в небольшом кафе, вдали от дамбы.
   – Меня зовут Надин, – сказала женщина, закуривая сигарету.
   Кафе только открылось, и посетителей не было. В открытые окна врывался ветер. Гирт заказал два кофе. Надин молчала. Курила сигарету за сигаретой и молчала.
   – У тебя есть семья? – спросил Гирт, устав от тишины. Она наградила его странным взглядом и качнула головой. – У меня тоже нет.
   – Почему?
   – Не знаю. – Гирт заставил себя улыбнуться. – Наверное, просто как-то не сложилось.
   – А ты хотел семью?
   – Как и все.
   – Все люди разные.
   – Ты разве не хочешь завести семью?
   – Я не могу завести семью.
   – Все могут завести семью.
   – Иногда все становится очень сложно.
   – С партнером?
   – Со всем.
   – Сомневаюсь, что такая женщина, как ты не может найти себе достойного партнера.
   – Ты считаешь меня красивой?
   – Очень.
   – Вот как… – Надин окинула его внимательным взглядом, словно увидела впервые. – Хочешь провести со мной ночь?
   – Ночь?
   – Ну, или день, в общем… – Она опустила глаза.
   – Так ты… – Гирт почувствовал разочарование.
   – Нет… – Надин улыбнулась. – По крайней мере я не занимаюсь этим за деньги.
   – Это хорошо.
   – Ты так думаешь?
   – Уверен. – Гирт вспомнил дамбу и подумал, что если сейчас уйдет, то эта женщина обязательно вернется и сделает то, что хотела сделать утром. – Если ты не хочешь быть одна, то мы можем поехать ко мне, я переоденусь, а потом…
   – Мне казалось, ты говорил, что я красивая.
   – Красивая.
   – Тогда почему ты не хочешь заняться со мной сексом?
   – Дело не во мне.
   – Тогда в чем?
   – Думаю, ты сама этого не хочешь.
   – Ты меня не знаешь. Совсем не знаешь. – Надин поднялась на ноги, покинула кафе. Гирт догнал ее, спросил, куда она идет. Надин пожала плечами. Солнце на небе то выглядывало из облаков, слепя глаза, то снова пряталось за сливочные пудинги, плывущие по небу. – Езжай домой, Гирт, – сказала Надин. – Возвращайся в свой маленький, скучный мир.
   – Не могу. – Он взял ее за руку, желая показать, что не отпустит ее. Не сейчас. Не так. – Не хочу прочитать о тебе в некрологах.
   – Мне не нужна твоя жалость.
   – Я разве говорил о жалости? – Он улыбнулся. Надин пассивно попыталась высвободить руку. – Не знаю, что у тебя случилось, но уверен, из любой ситуации есть выход.
   – Я знаю.
   – Не дамба. – Гирт потянул Надин к своей машине, усадил на пассажирское сиденье. Официантка в кафе стояла у окна, наблюдая за ними. – Думаю, она считает, что я маньяк, который похищает девушку на стоянке, – попытался пошутить Гирт.
   – Думаю, она просто считает, что у нас семейная размолвка, – сказала Надин.
   – Ну, пусть будет размолвка. – Гирт сел за руль, включил зажигание. Надин откинулась на спинку сиденья и закрыла глаза. – Не хочешь говорить? – спросил Гирт. Она не ответила. Гирт кивнул, выехал со стоянки.
   Когда он остановился возле своего дома, Надин открыла глаза, вышла из машины.
   – Ты, правда, здесь живешь? – спросила она, разглядывая скромный одноэтажный дом.
   – Не нравится?
   – Наоборот. – Она улыбнулась. – Это даже лучше, чем я себе представляла. – Они прошли в дом.
   – Я только приму душ и переоденусь, – сказал Гирт и выпросил у Надин обещание, что она дождется его.
   – Посмотрим! – рассмеялась Надин и начала по-хозяйски ходить по квартире, изучать ее.
   Около минуты Гирт наблюдал за ней, затем отправился в душ. Когда он вернулся в гостиную, Надин спала на диване. Гирт укрыл ее покрывалом. Она спала до позднего вечера. Спала дольше, чем спал сам Гирт, уставший после ночной смены. Он видел, как она расправляет мятое платье. Видел из кухни, готовя омлет на двоих.
   – А ты и правда очень странный, – сказала Надин, когда он позвал ее ужинать.
   – Почему? – спросил Гирт. Она встретилась с ним взглядом, но так и не ответила. Лишь сказала, что ей нужно уходить.
   – И не бойся. Тебе не придется читать обо мне в некрологах, – заверила Надин.
   Гирт стоял у окна и смотрел, как она идет по залитой алым закатом улице. Он не знал, вернется она или нет, не думал, не надеялся на это. Но Надин вернулась. Пришла неделю спустя и предложила устроить свидание.
   – Только сделай это не из жалости ко мне, – попросила она. Гирт сказал, что уже забыл о дамбе и о том далеком утре. – Хорошо, – сказала Надин и дала ему пятнадцать минут, чтобы собраться.
   На улице их ждало такси. Ресторан, куда привела Гирта Надин, был дорогим, и он чувствовал себя неловко.
   – Если хочешь, то можем пойти куда-нибудь, где тебе будет более комфортно, – предложила Надин.
   – Нет. Все нормально, – соврал Гирт, однако уже через четверть часа признался, что лучше будет уйти.
   Был поздний вечер, и когда они вышли на улицу, их окружили густые тени. Надин, казалось, совершенно не замечает их, но Гирт чувствовал дискомфорт еще больший, чем в ресторане. Он неосознанно выбирал те места, где фонари светили ярче других, где было больше всего неоновых вывесок, витрин. Но тени преследовали их, шли по пятам.
   – Что-то не так? – растерянно спросила Надин.
   – Просто разыгралось воображение. – Гирт заставил себя не обращать внимания на тени. Попытался заставить, но ночь начала пугать его. Никогда прежде не пугала, но сейчас пугала. В детстве он не боялся темноты. Не видел в ней ничего сверхъестественного, но сейчас, казалось, что мир встал с ног на голову. Гирт поймал себя на мысли, что единственное, чего он сейчас хочет – вернуться домой, включить свет во всех комнатах и закрыть двери.
   – Гирт? – Надин взяла его под руку. Близость женского тела помогла отвлечься, но он все равно видел, как тени ползут за ними, преследуют их. – Если хочешь, то можем поужинать у тебя, – предложила Надин. Гирт хотел отказаться, но мысль о доме и защите в знакомых стенах была слишком сильной. – Я не против. Так даже лучше. – Надин заглянула ему в глаза и улыбнулась. Ее улыбка понравилась Гирту. Ее лицо, взгляд, запах ее духов. Волнение и страх стали одним целым. Надин заставила его остановиться и поцеловала в губы. У нее было свежее и неровное дыхание. Ее тело казалось мягким и податливым, пластичным. Гирт почему-то почувствовал себя грубым и неуклюжим. И еще эти тени, за которыми он продолжал следить краем глаза. – Я слишком спешу? – спросила Надин.
   – Нет. – Гирт заставил себя улыбнуться.
   – Хорошо. – Надин предложила зайти в магазин. – Давай купим вино и немного телятины. Я приготовлю ужин, и мы попробуем начать это свидание еще раз, но уже в привычной тебе обстановке.
   – Я могу приготовить ужин и сам.
   – Или мы можем сделать это вместе. – Надин снова поцеловала его. Страстно, жадно, словно заблудившийся в пустыне путник, умирая от жажды, нашел флягу с холодной водой и теперь не может напиться. Гирт почувствовал возбуждение, смутился. Надин притворилась, что ничего не заметила.
   Они вошли в магазин. Тени остались за дверьми. Тени ждали. Гирт знал это, но близость Надин становилась более важной. По крайней мере сейчас. Он был так сильно занят мыслями об этом, что не заметил, как Надин сама расплатилась за покупки, снова смутился, хотел вернуть ей деньги. Надин не спорила, лишь снова поцеловала его. На этот раз еще более жадно, чем прежде, словно он и был той флягой с холодной водой, к которой припал губами умирающий от жажды путник в пустыне. У Гирта перехватило дыхание, закружилась голова. Все естество, казалось, тянется к Надин, к ее зовущему податливому телу.
   – Сначала ужин, помнишь? – она снова улыбнулась.
   Тени в подворотне ожили, зашептались. Гирт наблюдал за ними, пока Надин ловила такси. Мысли в его голове путались. Даже когда он оказался в своем доме, все стало только еще более странным. Присутствие Надин начало казаться ему сном. Сладким, дивным сном, который должен вот-вот рассыпаться, потому что начинается утро, встает солнце, и его лучи будят Гирта.
   – Не волнуйся, – попросила Надин. Гирт замер, ожидая еще одного поцелуя, но вместо поцелуя была лишь улыбка. Надин прошла на кухню. Гирт хотел помочь ей с ужином, но вместо этого стоял и смотрел, как она готовит. – У тебя давно не было женщины? – спросила не оборачиваясь Надин, словно прочитав все волнения, что были у него в голове.
   – Такой, как ты никогда, – честно признался Гирт.
   Надин обернулась. В глазах ее что-то вспыхнуло. Она поставила мясо в духовку, отвела Гирта в гостиную, усадила его на диван. Он не сопротивлялся. Волнение принесло немоту. Онемело все тело. Все мысли. Надин выключила в гостиной свет. Тени за окнами начали пробираться в дом. Гирт мог поклясться, что видит, как это происходит, но сейчас это было уже не главным.
   – Только не двигайся, – попросила его Надин, дождалась, когда он кивнет, подняла подол своего длинного платья.
   Старый диван скрипнул под ее коленями. Гирт ждал поцелуев, но поцелуев не было. Лишь только взгляд. Надин нависала над ним, смотрела ему в глаза. Где-то далеко, словно в другом мире, звякнула пряжка его ремня, который расстегнула Надин. Гирт замер, перестал дышать. Зажужжала молния на его брюках. Руки Надин коснулись его возбужденной плоти. Прикосновение не было ни грубым, ни нежным. Она просто хотела направить его в свое тело. Медленно опустилась, замерла. Глаза Надин были открыты. Она смотрела на Гирта, смотрела ему в глаза. Она не моргала, не двигалась. Работали лишь ее мышцы – там, внизу. Сначала осторожно и неспешно, затем настойчиво, энергично. Теперь заблудшим в пустыне странником были не губы Надин, а ее тело. А Гирт стал тем самым сосудом, который поможет этому страннику утолить свою жажду. Никогда прежде Гирт не чувствовал ничего подобного. Слышал, что некоторые женщины способны на подобное, но не думал, что это может случиться с ним. Происходящее снова начало казаться ему сном. Он даже не сразу понял, что испытал оргазм. Мышцы Надин сократились еще раз, замерли, затем сократились сильнее, словно пытаясь выжать его до последней капли. Гирт задрожал, вспомнил, что нужно дышать. Тени все еще скреблись в закрытые окна, но ему было уже все равно. Где-то на кухне звякнул таймер духовки. Мышцы Надин ослабили свою хватку, выпустили его возбужденную плоть из своего тела. Она застегнула ему брюки, поднялась с дивана, одернула платье. Гирт не двигался.
   – Ужин будет скоро готов, – сказала Надин.
   Она ушла на кухню. Гирт снова спросил себя, а не сон ли все это. Он закурил сигарету, бросая короткие взгляды в сторону кухни, где Надин по-хозяйски гремела посудой. Мысли в голове продолжали путаться. Не помог и бокал вина, который жадно выпил Гирт, как только они с Надин сели за стол.
   – Я сделала что-то не так? – спросила Надин. – Для тебя все это слишком быстро?
   – Нет. – Гирт спешно качнул головой. – Просто…
   – Тебе не нравятся активные женщины?
   – Нет. Просто у меня никогда… не было… такой, как ты. – Он налил себе еще вина. – С тобой мне кажется, что мир вокруг встает с ног на голову.
   – Это из-за дамбы или из-за того, как мы занимались сексом?
   – Не знаю. Ни одна знакомая мне женщина не хотела прыгнуть с дамбы и не могла делать такое в постели.
   – Тебе не понравилось?
   – Не думал, что такое вообще возможно. Как ты только научилась этому?
   – Не сразу.
   – Не сразу?! – Гирт нахмурился, словно собираясь спросить о подробностях, затем неожиданно рассмеялся, сказал, что ведет себя, как мальчишка, извинился за любопытство.
   – Ты уже не мальчишка, – сказала Надин.
   В ее глазах появилась теплота. Так, по крайней мере, показалось Гирту. Надин улыбнулась, напомнила об остывающем ужине. Гирт кивнул. Они разделались с мясом, разговаривая о пустяках, затем, не сговариваясь, отправились в спальню. Когда наступило утро, Надин ушла. Вместе с ней ушли и тени. Тени, к которым Гирт впоследствии смог привыкнуть. Он перестал их замечать, посчитав это необычное явление своим волнением или своей нерешительностью. Жизнь с Надин стала страной, отличной от той, что была без нее, и тени, казалось, были частью этой новой жизни. Иногда Надин и Гирт встречались каждый день на протяжении недели. Иногда он не видел ее пару месяцев. Не видел, но знал, что она вернется. Верил. Думал, что знает ее уже достаточно хорошо, чтобы сомневаться в своих чувствах к ней, в ее чувствах к нему. Он хотел сделать ей предложение и знал, что она не откажет. Нужно лишь не торопить ее, и не замечать ее маленьких странностей и причуд. Как не замечать теней, пришедших в его жизнь вместе с Надин. И все будет хорошо. Так думал Гирт. Думал, пока в его доме не появилась уродливая тварь похожая на паука. Думал, пока не оказался в комнате для допросов.
   Детектив Джейсон Оливер сидел напротив него и сверлил своего единственного подозреваемого взглядом. Топор, которым Гирт убил тварь, находился в отведенном для улик помещении участка. На столе лежала фотография Надин и ее письмо, найденное детективом в почтовом ящике. Письмо, в котором Надин просила Гирта быть более терпеливым, дать ей немного времени. Почерк был неровным и сбивчивым, словно она писала его в сильном алкогольном опьянении. И еще эта рука, о которой рассказал детектив! Гирт пытливо заглянул детективу в глаза. Нет, сомнений не было. Это не розыгрыш. Но если тварь, убитая им, была Надин, то… Гирт зажмурился, не понимая, что плачет.
   – Давай начнем сначала, – предложил ему детектив. Гирт кивнул. Он чувствовал себя раненым, сбитым столку животным, которого собаки для травли загнали в западню. – Тебе нужна еще одна сигарета? – спросил детектив Оливер.
   – Нет.
   – Тогда закурю я.
   Щелкнула зажигалка. Помещение заполнилось синим дымом. Детектив почему-то молчал, и Гирту казалось, что он может слышать, как в тишине трещит горящий табак.
   – Я не мог ее убить, – тихо сказал Гирт, касаясь пальцами фотографии Надин. Сказал не детективу, а себе.
   – Допустим, ты не понимал, что это она. – Детектив Оливер дождался, когда Гирт кивнет. – Допустим, мы пока закроем глаза на детали того, что случилось в твоем доме. – Гирт снова кивнул. – Ты помнишь, чем болела Надин?
   – Я не знал, что она болеет.
   – Но ее вывернутые суставы трудно не заметить. Не так ли?
   – У нее были нормальные суставы. – Гирт встретился взглядом с детективом. – Она была самой красивой женщиной из всех, кого я знал. Самой здоровой. Посмотрите на ее фотографию. Разве она похожа на уродца? Разве у женщины с подобной осанкой, как на фотографии, могут быть вывернутые наизнанку конечности? – Гирт выдержал тяжелый взгляд детектива. Джейсон Оливер невольно опустил глаза к фотографии Надин Торн. К фотографии, сделанной более ста лет назад. Еще Оливер вспомнил патологоанатома, показавшего ему изуродованную руку Надин, сказав, что не видел прежде ничего подобного.
   – Хорошо, оставим пока этот вопрос, – решил детектив. – Тогда попробуй мне объяснить, что случилось с ее телом. Какие химикаты ты использовал?
   – Я ничего не делал с телом.
   – Нам нужно как-то опознать его. Как получилось, что за пару минут оно превратилось в лужу жижи из человеческой плоти?
   – Это были тени.
   – Что?
   – Это они забрали тело твари, которое я разрубил… – Гирт вздрогнул, снова посмотрел на фотографию Надин. – Они всегда приходили с ней.
   – С тварью?
   – С Надин. – Усталость неожиданно навалилась на плечи Гирта, придавила его.
   Он попросил у детектива сигарету. Действие обезболивающих, которые дали ему врачи, кончалось, и ребра снова начинали болеть. Во рту снова начал ощущаться вкус крови. Гирт вспомнил врачей, не желавших отпускать своего пациента, пока не услышали, что он убийца. Такие далекие врачи из такой далекой ночи. Все это было уже не важно.
   – Я познакомился с Надин на мосту через дамбу, – сказал Гирт детективу.
   Он не знал почему, но ему показалось крайне важным рассказать, как они познакомились с этой женщиной. Где-то подсознательно Гирт ожидал, что детектив прервет его, скажет, что это несущественно, особенно когда воспоминания подошли к интимным моментам их близости, но детектив молчал. Курил сигарету за сигаретой и молчал. Хмурился иногда, но отнюдь не от интимных подробностей. Перед глазами мелькала отрубленная рука Надин Торн и ее вывернуты наизнанку суставы. К тому же была еще запись в базе данных об этой женщине, дотированная прошлым веком. Разве такое возможно? Детектив Джейсон Оливер нахмурился еще сильнее, закурил новую сигарету. «А эти тени?» Он бросил короткий взгляд на подозреваемого. «Чертовы психи, с ними действительно сам сойдешь с ума». История Гирта стала сбивчивой. Он добрался до минувшей ночи. Слезы и крупные капли пота на его лице смешались. Джейсон Оливер протянул ему новую пачку сигарет и бумажные спички, предложил стакан воды. Гирт покачал головой.
   – Хорошо. – Детектив поднялся на ноги, покинул комнату для допросов.
   Гирт не взглянул на него. Детектив Оливер закрыл дверь. Электронный замок щелкнул, закрылся. Теперь прямо по коридору и направо. Кабинет штатного психолога всегда выглядит ненужным и лишним, словно аппендицит, который рано или поздно вырезают у большинства людей. Постучать в дверь. Когда Клео Вудворт занята, она всегда вывешивает на табличку «не беспокоить». Но сейчас таблички нет. Выждать пару секунд, заглянуть в кабинет. За столом никого. В воздухе запах молотого кофе. В смежной с кабинетом комнате есть умывальник. Джейсон Оливер закрыл дверь и осторожно позвал психолога по имени. Доктор Вудворт выглянула из смежной комнаты. У нее были светлые волосы до плеч и опрятное ничем не примечательное лицо. В первый год ее работы в участке Оливер долго не мог запомнить, как она выглядит. Узнавал, когда видел, но пытаясь вспомнить, видел перед глазами десятки, сотни одинаковых лиц, обрамленных светлыми волосами. Лишь после ранения, когда Оливера обязали посещать психолога дважды в неделю, он смог запомнить ее лицо. И то, иногда не узнавая, проходил мимо, встречая на улице. Она окликала его. Он оборачивался, хмурился, извинялся, списывал все на ранение. Пуля попала в голову, раздробила лобную кость и застряла в черепе. Операция длилась больше восьми часов. Операция, во время которой Оливер все время находился в сознании. Врачи извлекали пулю, не надеясь, что их пациент выживет. Он слышал их голоса. Они просто делали свою работу. Несколько раз Оливер хотел спросить их, что случилось с его напарником. Хотел, но не мог. Он не чувствовал своего языка, не чувствовал губ, лица. Подобная немота подчиняла его больше месяца после операции. Врачи приходили и обещали, что речевые функции вернутся. Кто-то принес извлеченную из головы пулю и положил на прикроватную тумбу. Двигаться было больно, но Оливер заставил себя дотянуться до пули и выбросить ее в открытое окно. Его долго держали под наркозом. Так, по крайней мере, казалось Оливеру. За пеленой этого забытья, он не помнил, кто принес ему записную книжку и карандаш. Скорее всего, кто-то не знакомый, потому что карандаш вложили не в ту руку, и Оливер долго не мог разборчиво нацарапать имя своего напарника, чтобы узнать, что с ним случилось. Гвен Тэйлор. Гвен Тэйлор. Гвен Тэйлор. Оливер писал это имя снова и снова. Где-то подсознательно он понимал, что ее нет. Понимал, что чуда не будет, но там же где-то продолжал надеяться пусть и с какой-то отрешенной пессимистичной фатальностью. В первые две недели после операции он не видел снов. Просто закрывал глаза вечером и открывал утром. Потом закрывал их в начале дня и открывал уже вечером. Но потом сны вернулись. Один сон, повторявшийся снова и снова. Крутая лестница уходит вверх. По бокам желтые стены. За спиной поют птицы и шелестят на ветру листья деревьев. Наверху пустота. Сейчас пустота. Пустота, потому что Оливер знает, что случится через пару минут. Но тогда наверху лестницы был свет. Тогда они поднимались по скрипучим ступеням. Тогда он думал о чем угодно, но только не о смерти. Кассиус Марк младший жил в квартире № 17. Управляющий сказал, что это сразу за лестницей. Нужно лишь подняться и постучать. Нужно лишь подняться и умереть. Кассиус Марк младший высокий чернокожий толстяк с белыми зубами, один из которых блестит серебряной коронкой. На нем широкая синяя футболка, шорты ниже колен и мокасины апельсинового цвета. На шее у него татуировка змеи. Из его комнаты пахнет марихуаной. Местный сутенер позвонил Оливеру и сказал, что одна из его девушек не вернулась с работы. Она ушла с толстяком Марком младшим три дня назад. Девушку зовут Дэйзи. Оливер видел ее фотографию. Он смотрит на своего напарника, спрашивает темнокожего толстяка о Дэйзи. Толстяк улыбается.