Страница:
Алена закричала, забилась с новой силой и чуть не задохнулась: язык парня бесстыдно проник ей в рот, заполняя его без остатка. Она попыталась сжать зубы, вытолкать наглеца, но его язык был, словно из железа, в челюсти точно расширители вставили, не сомкнуть, а парень и не замечал ее попыток воспротивиться, ужасая ее своей силой и огромными размерами языка. Он настойчиво проникал все глубже, словно желал попасть в желудок, и высосать его содержимое, жадный, настырный, бесстыдный. Глаза кэн помутнели, и он застонал, сжав ладонью грудь девушки.
Ворковская не знала, что подобный ужас существует в природе. Ее тело словно парализовало. Она, не в силах противостоять насилию, лишь мычала, дрожа, мечтая умереть, как можно скорее, лишь бы не чувствовать на своем теле чужие руки, избавиться от жадного, наглого языка, терзающего ее рот, не видеть эту жуткую физиономию, то ли человека, то ли ожившей мумии с глазами сатаны. Слезы лились беспрерывным потоком, но ее палач не обращал на это внимание и, не оставляя ее рот в покое, продолжал исследовать ее тело настойчиво, непристойно, властно.
Лоан чувствовал себя человеком, 32 года живущим на ‘голодном пайке’, притупляющим, но не утоляющим его изо дня в день, и вот дорвавшимся до обильного стола с сытными, изысканными блюдами. И-цы девушки лилось беспрерывным потоком, легко переходя к Рэю, и тут же аккумулировалось, пронизывало живительными токами каждую клеточку его изголодавшегося, изможденного организма, возрождая и наполняя Лоан неведомыми доселе ощущениями: безграничной силой, бодростью, восторгом и упоением.
Он не мог оторваться, не желал прерывать нирвану, пока не заберет все, пока не насытится, и пил, пил, чувствуя приятное покалывание в мышцах, теплые волны жизненной мощи, окатывающие его с ног до головы. И он еще сомневался, ждал? Глупец, глупец!
Алена уже ничего не чувствовала, кроме апатии: губы давно онемели, тело горело от бесстыдных ласк, и этот безумный, бесконечный, голодный поцелуй, казалось, будет длиться до ее смерти. Ее она и ждала. Уже не сопротивляясь, не веря, что будет иначе и не желая другой участи для себя.
Но смерть ей не полагалась.
Пальцы Рэя проникли внутрь, и Алена, стряхнув оцепенение, возмущенно забилась, замычала, пытаясь освободиться, избавиться и от жадного языка, и от наглых, бесстыжих рук. Ее затошнило от омерзения и унижения, в ушах зашумело, и она вновь разрыдалась от бессилия, обиды и ужаса. Ненавистные глаза вперились в нее и вдруг что –– то твердое и большое вверглось в нее, разрывая внутренности, ослепляя неожиданной болью. Она пыталась вывернуться, но руки насильника крепко сжали ее ягодицы, ломая сопротивление, и тело Лоан вдавило ее в ложе, насаживая на себя. Ее обезумевший крик на секунду возбудил в Рэйсли странное чувство - жалости, но он даже не успел удивиться самому себе и тем более этому ненужному, глупому, по сути, чувству, как оно утонуло в огромном мощном выплеске и-цы девушки, и Рэй выпил все до дна, не желая упустить и капли.
Алена почувствовала, как боль словно толкнула ее в пропасть, и она, кружа, начала падать. Секунда, другая, и весь кошмар, участницей которого она стала поневоле, поблек, растворился и исчез, а вместе с ним и боль, и страшные глаза, и чувства, и мысли.
Лоан нехотя оторвался от губ девушки, слизнул оставшуюся каплю энергии и замер, настороженно вглядываясь в обескровленное лицо.
Сколько ей понадобится на восстановление? Час? Сутки? Трое? Месяц? Он не удержался и выпил все, другие после этого редко восстанавливались. Они так и умирали, кто сразу, кто в следующую встречу с ним, и ни разу ни одна не одарила его подобными чувствами: сытостью, бодростью и удовлетворением. Он никогда еще не ощущал себя таким сильным, здоровым, как сейчас. Сознание было ясным, зрение и слух обострились, исчезли слабость, нудящая боль внутри. Он чувствовал себя рожденным заново, обновленным, с безграничной потенцией и возможностями. Но не пройдет ли это через день? Девушка умрет, как и предсказывал Эллан, оказавшись одной из многих, и Рэй, только вкусив пьянящей энергии, только пригубив радости обновления, потеряет все, останется ‘смертником’, продлившим свою агонию на пару дней?
Нет! - шелохнулся страх в душе и Лоан с силой прижал безвольное тело рабыни к себе, словно желал удержать в нем жизнь. Время точно замерло, сердце гулко отсчитывало секунды, минуты и вдруг … Лоан прищурился, еще не веря, и улыбнулся, сначала чуть, потом шире и вот раскатисто засмеялся, переполненный счастьем: она! Модраш не забыл его!
На губах девушки появилась дымка, ее и-цы на глазах буквально за секунды образовало сгусток, знак избытка и переполненности, причем более яркий, мощный и насыщенный, чем тот, что Рэй забрал. Несколько минут, всего несколько минут, и девушка полностью восстановилась!
Кэн с восторгом смотрел на свою рабыню: теперь она принадлежит навеки, безраздельно! Это прекрасное, податливое тело, вмещающее его фаллос, эти чудесные длинные волосы, мечта любого флетонца, эти глаза, руки, запах, ее голос, мысли, а еще и ее бесконечная, удивительно мощная, чудодейственная энергия –– все это его! Он первый и единственный ее владелец! Никогда еще он не чувствовал себя столь значительным, влиятельным, богатым и сильным.
Алена очнулась и тут же пожалела об этом. Ее чудовищный кошмар продолжался. Глаза Рэя смотрели на нее с насмешливым прищуром. Блекло-фиолетовые губы изгибались в довольной улыбке, в устрашающей близости от ее опухших, истерзанных губ. Руки по-хозяйски шарили по телу, не упуская ни одну клеточку, а внутри нее росло и пульсировало, расширяясь и чуть не разрывая ее то, что называлось бы детородным органом, если б не имело столь странные особенности строения и функционирования.
Девушка не знала, сколько уже находится во власти чудовища, ей казалось –– вечность, и, судя по тому, что происходило –– эта пытка затянется до бесконечности.
–– Отпусти меня, пожалуйста, отпусти…–– прошептала жалобно, с мольбой взирая на своего палача.
–– Рано, мы не можем так быстро, как ваши мужчины, мы другие, –– прошептал тот в ответ с дьявольской усмешкой на устах и начал осыпать девушку поцелуями. И каждое прикосновение его губ было для Алены подобно укусу змеи. Ее передергивало от отвращения, страха, стыда и брезгливости, слезы вновь ринулись из глаз, как признание собственного бессилия, унижения и чужой власти над ее телом. И некуда было деться от похотливых бесстыдных ласк, от острого запаха имбиря и корицы, исходящего от Лоан:
–– Ненавижу! –– захрипела она, заметавшись.
Его ладони крепко сжали ее лицо, лишая возможности пошевелиться:
–– Это не имеет значения, милая. Твои чувства, мысли, тело … ты вся, изнутри и снаружи, отныне принадлежишь только мне, и станешь думать, делать, говорить, что я пожелаю, что я посчитаю нужным. Ты дождалась меня, сохранила чистоту, чтоб подарить ее мне, и за это, я буду ласков и терпелив с тобой. Я всегда буду рядом …у нас впереди вечность…
Это звучало неправдоподобно самоуверенно, властно и безапелляционно, как смертный приговор.
–– Бессрочная путевка в ад?! Чтоб ты сгорел в нем, подонок! –– выплюнула Алена. Рэй раскатисто рассмеялся, словно услышал удачную шутку.
–– Ты очаровательна в своей экспрессивности,… бесценна, неповторима и… забавна. Ты нравишься мне все больше и больше. Мы не будем скучать вместе.
–– Чтоб ты сдох! –– взъярилась девушка.
–– Это вряд ли, милая, –– рассмеялся Рэй и, с любопытством заглядывая ей в глаза, принялся ласкать соски, сначала нежно и осторожно, потом все сильнее и смелее. Алена задохнулась от возмущения, забилась, пытаясь высвободиться от жестоких рук, Рэй лишь улыбнулся, сильнее сдавив их, и исторг из горла девушки безумный крик. Это ему, видимо, понравилось, и он, довольно улыбнувшись, продолжил терзать соски более грубо и настойчиво, то с силой сжимая их, то чуть отпуская, а когда Алена кричала, впивался губами в шею, добавляя боли и страдания.
Он вел себя, как ненасытное животное. Впрочем, зверь, наверное, был бы нежней. Тело девушки превратилось в одну сплошную рану и горело огнем под непрекращающимися иезуитскими ласками, губы опухли и потеряли чувствительность, рот онемел и не закрывался, а внутренности, не оставляя ни на минуту, разрывала монотонная, пульсирующая боль. У Алены уже и мысли не было противиться, а смерть казалась не наказаньем - наградой.
Она совершенно отупела от происходящего и лишь обреченно стонала, когда твердые губы впивались в ее измученные, и язык Рэйсли начинал новую пытку бесконечным поцелуем.
Она словно странствовала по кругам ада: теряла сознание, приходила в себя, чтоб вновь изведать безумные ласки, боль, распирающий внутренности фаллос, язык, насилующий рот и снова потерять сознание. Наконец, то, что было внутри нее, достигло ужасающих размеров и словно лопнуло вместе с внутренностями. Алена дико закричала, забилась и потеряла сознание.
Когда она очнулась, Лоан стоял над ней, затягивая эластичные ремни на ее теле. Она дернулась и поняла, что крепко прикручена, как буйно помешанный в психбольнице. Рэй проверил крепления, внимательно посмотрел на нее, холодно улыбнулся и поцеловал:
–– Умница. Я очень доволен тобой.
Алену передернуло и захотелось сказать все, что она думает о нем, но язык не слушался. Лоан же спокойно накрыл ее невесть откуда взявшимся тонким одеялом в серебристый ромбик, изголовье ложа приподнял, заботливо поправив волосы, присел рядом улыбающийся, удовлетворенный и начал прилаживать браслет на запястье:
–– Я уйду ненадолго, а ты поспи пока. Приду, пообедаем.
–– Я… я хочу, .. в ванную…–– еле слышно прошептала Алена, с трудом шевеля языком, но он ее услышал и отрицательно мотнул головой, даже не взглянув:
–– Исключено. Вернусь, тогда. Потерпишь.
–– Нет…
Кэн заинтересованно посмотрел на нее, усмехнулся и погладил по лицу:
–– Ты упряма. Модраш знал, что мне подарить…
–– Пошел ты, со своим….
Рэй отвесил ей звонкую пощечину и нахмурился, угрожающе выставив палец:
–– Не смей!
Алена с ужасом смотрела на него, боясь пошевелиться, щека горела, а желания просить что-либо уже не было. Лоан удовлетворенно кивнул:
–– Хорошо. А теперь запомни: я не привык повторять дважды, а за непослушание буду наказывать. Теперь ты моя и как я скажу, так и будет! Я твой хозяин и не потерплю фривольностей, в любом проявлении, а в случае непослушания, буду очень строго взыскивать.
Рэйсли, видимо, хотел добавить что-то еще, но стена открылась и на пороге появился Эллан. Алена посмотрела на него с надеждой: может быть, он поможет ей?
Нет, ’Шерхан’ даже не глянул на нее, он во все глаза смотрел на кэн, а тот вскинул ладонь в знак приветствия, и ничуть не смущаясь своей наготы, встал, поднял комбинезон и начал не спеша одеваться.
–– Я так и знал! –– недовольно скривился доктор, кинув плоский чемоданчик. Алена поморщилась, предчувствуя грохот, но ничего не случилось –– чемоданчик просто завис в воздухе напротив ложа.
–– Ты не рано? –– спросил кэн, застегивая амуницию.
–– Скорее поздно.
–– Ты мог бы помешать? –– насмешливо глянул на него Лоан.
–– Я смотрю, ты ее пожалел.
–– Эллан, ты не выспался? Говоришь невпопад и странные вещи. С тэн слишком тесно пообщался? Или просто не в настроении?
–– Она жива, –– тоном обвинителя заметил доктор.
–– Она –– дар Модраш, –– Рэй со значением посмотрел на Эллана. Тот перевел недоверчивый взгляд с сейти на тэн, словно выискивал подвох, но ничего не нашел и воззрился на кэн:
–– Зайди потом ко мне.
–– Непременно, –– Лоан кивнул на девушку, –– Приведи ее в порядок.
И вышел.
‘Шерхан’ навис над Аленой и с циничным любопытством разглядывал ее минут пять. В тот момент, когда он появился на пороге, девушка допустила мысль, что он ей поможет, но сейчас, глядя в его холодные глаза хищника, поняла, что глубоко ошиблась, и все же взмолилась:
––Развяжи меня, пожалуйста! Ты ведь не хочешь, чтоб он здесь появлялся, так отпусти меня. Я сама все сделаю…Помоги.
Кафир презрительно поморщился: ни жалкий вид тэн, ни ее призыв к милосердию его не тронули. ‘Глупая девчонка даже не понимает, что Рэй ее уже никуда, никогда не отпустит. Как они отсталы: пытаться разжалобить безутешно напуганным личиком, просить о свободе, чтоб лишить себя жизни. Себя - собственность Лоан, его долгожданную добычу! Просить его, кафира двора сегюр!‘
Доктор иезуитски улыбнулся и присел рядом: ’Все-таки приятно видеть, как присмирела строптивица’.
–– А как на счет дерзостей? Закончились? Что так?
Губы Алены дрогнули, она вздохнула и зажмурилась, пытаясь сдержать слезы бессилия и обреченности: ‘К кому я обратилась? К садисту, такому же хищнику, дьяволу, как и Лоан. Да, для него просто праздник души видеть меня поверженной, раздавленной и униженной! ’
–– Чудовища!
–– Я смотрю, ты по-прежнему остра и невоздержанна на язык? Ничего, это ненадолго. Хочешь, я расскажу все, что тебя ждет? По пунктам? –– злорадствовал доктор, с притворным участием заглядывая ей в глаза и отрывая пластырь с плеча.
Алена настороженно косилась на него, понимая, что не услышит ничего хорошего, но ее мнения он все равно не послушает.
–– Рэйсли очень темпераментный мужчина. Впрочем, ты наверняка это заметила. Видишь ли, флэтонцы значительно отличаются по анатомическому строению и физиологическим данным от землян. Женщины нам необходимы каждый день, иначе наступает интоксикация. Резко наваливаются усталость, апатия, сон увеличивается до 6-8 часов, а бывает и до 10, опять же появляется раздражительность, снижается процесс регуляции, ухудшается память, реакция, в общем возникают весьма неприятные последствия, которых бы с радостью избежал любой на этом корабле…Мы в рейсе пять месяцев, представь, как голоден Лоан? Он не выпустит тебя, а если учесть, что половой акт флэтонца длится в среднем от 2 до 4 часов, а на восстановление уходит не больше часа, реже двух… проблем с потенцией мы не имеем вообще…то нетрудно догадаться, что тебя ждут долгие, долгие дни и ночи, полные страсти и ..покорности. Иначе он убьет тебя. Рэй –– человек решительный и жесткий, он не имеет слабостей, а ваши земные понятия о морали для него пустой звук. Он страшный собственник, прибавь к этому высокое самолюбие, недоверчивость, непримиримость, мстительность, властность и склонность к агрессии, и ты поймешь, что скучать тебе не придется. Поверь мне, я знаю Рэйсли с рождения. Он своеобразная и непредсказуемая личность. Он виртуозно владеет мэ-гоцо, ритуальным ножом и вскрывает артерии и трахею одним движением, четко, чисто, красиво, –– доктор закончил перевязку и похлопал Алену по щеке:
–– Ничего, ты получишь истинное удовольствие от общения с ним и славно проведешь дни полета. Тебе крупно повезло, ты выжила, а не умерла, как другие, сразу. Не знаю, почему у него такое пристрастие именно к земным тэн? Вы ведь так хрупки,… умираете при первом же половом акте с флэтонцем, влагалище слишком узкое, и мышцы у вас мало эластичны… Ты мне одну из его наложниц напоминаешь, тоже землянка, между прочим… была. Хорошенькая, молоденькая, может, и моложе тебя, полненькая, смешливая, волосы длинные и ямочка на щеке… Она тоже выжила… месяц Рэй с ней забавлялся, прямо удивительно наблюдать было. Обычно и недели не проходило, и женщины нет. Вообщем, возомнила та тэн о себе, не весть что. Рэй ее сам убил, чисто - вены вскрыл. Два часа всего и мучилась, а относился бы плохо или непослушной была, он бы не пощадил, дольше бы мучилась, много, много дней. Потом он и тебя принесет в жертву Модраш, когда наскучишь, и ты получишь шанс родиться вновь, свободной.
Алена в бессильном ужасе слушала вкрадчивый голос доктора и поняла лишь одно - она попала в руки психопатов:
–– Цивилизация похотливых шизоидов!
Эллан прищурился:
–– Скоро ты забудешь подобные выражения. Рэй учит быстро. Думаю, часа через два он вспомнит о своей наложнице и подарит тебе незабываемые уроки общения.
Доктор встал и поспешно покинул комнату. Тэн его раздражала.
Алена посмотрела на закрывшуюся стену и задергалась, пытаясь высвободиться из пут, но ремни лишь крепче врезались в тело и не поддавались. Девушка заплакала, кусая губы. Мысль, что хладнокровный убийца, бездушный садист Лоан вернется и все начнется заново, бросала ее в нервную дрожь и хотелось завыть от страха и пережитого унижения. Она не вынесет, нет. Нет! Нет!!
Г Л А В А 11
Кэн кинул сапфировый браслет в кучку платиновых гуэдо, лежащих на столе между ним и капитаном.
–– Все вместе это лишь стоимость тэн на сегодняшний день, а как насчет компенсации? Насколько я понял, ты взял ее, значит должен возместить нам ущерб… или продать себя. Так гласит закон, –– вкрадчиво заметил Вэрэн.
–– В полтора раза больше, будет переведено завтра, на твое имя, в первой половине дня. Разница в сумме причитается лично тебе. Награда за дальновидность и мудрость.
Вэрэн с достоинством кивнул, но брать гуэдо и признавать сделку не спешил, раздумывал. Уважение к методам действий и манерам сейти смешивалось с досадой на себя и сомнениями в ‘завтра’. Он взял сапфировый браслет, неторопливо вытащил пластины, а заодно проверил знаки его владельца: Эллан Кхэ. Вот это уже говорило о многом. Проныра кафир, клеврет Фейры, наушник Гвидэра, льстец и подхалим, лицемер и карьерист отдал свое гуэдо опальному сейти, без пяти минут трупу? Значит Лоан не такой уж и труп, и, по всему видать, возможны перемены.
Вэрэн оценивающе покосился на кэн: на умирающего тот похож не был. Сытый, удовлетворенный, уверенный, и пятна на лице поблекли, и губы посветлели. А ведь еще вчера он был на краю. Ах, да тэн, жаль, что для сына ее не приберег… А впрочем, если она продержится еще немного и поставит сейти на ноги, то в клане Лоан могут произойти большие перемены и Вэрэн окажется, как и кафир, в списке своих, а это очень выгодно: и гуэдо, и связи, и рабыни сынку, и новейший гоффит, а не эта развалина.
У Рэйсли лучше в доброжелателях числиться, чем в недругах. Ничего от него не ускользает, а по счетам всегда сторицей платит, что тем, что другим. Длинная у парня память и терпение безграничное, а воля и чутье, не чета Иллану. Таким не покрутишь, да и поперек встать поостережешься. Н-да, такого бы в сегюр…но это уж точно невозможно.
Вэрэн вернул пустой браслет и кивнул:
–– Хорошо, претендентов я оповещу. Завтра, как только нужная сумма окажется у меня. Тогда и сделку оформим. Будет тэн твоей. Хороша хоть? –– подмигнул капитан, улыбнувшись.
–– Она уже моя, –– предостерегающе прищурился кэн.
–– Если компенсация поступит. Речь-то не обо мне, сам понимаешь, уверенья претендентам без надобности. Они и так будут недовольны.
–– Завтра в три, –– Рэй встал и, кивнув, вышел.
Девчонка спала. Лоан остановил поднос с обедом у ложа и начал не спеша раздеваться. Через 7 часов у него вахта, они успеют.
Он снял браслет и пояс, расстегнул рукава и, не удержавшись, погладил волосы девушки. Она тут же открыла глаза.
–– Соскучилась? –– спросил он, улыбнувшись. Алену передернуло, и в глазах появилась гремучая смесь ненависти и ужаса. Это насторожило кэн.
–– Почему ты на меня так смотришь?
Тишина.
–– Алена, я не привык спрашивать дважды, –– жестко заметил он. Зрачки девушки стали огромными от страха, и Рэй решил чуть смягчить тон.
––Ты боишься? Почему? –– нагнулся он к ней, ласково погладил по щеке. Она дернулась, как от удара, и задрожала:
–– Не…не смей ме.. меня трогать! Извращенец! Какие же вы подонки!
–– Что? –– его рука застыла на секунду в воздухе и тут же опустилась девушке на шею: пальцы сдавили скулы, а запястье уперлось в трахею так, что чуть надави и конец,–– кто здесь был? –– прищурился он зло. Алена боялась пошевелиться и лишь беззвучно открывала рот, пытаясь вспомнить слова и издать членораздельные звуки.
–– Я спросил, –– зловеще процедил он. Ярость нахлынула на него безудержной волной, готовая затопить разум и продиктовать свои условия действий. Девушка в ужасе замотала головой: никого не было!
Рэйсли обвел взглядом комнату, подозрительно щурясь и раздувая ноздри, подумал, взвесил и, нехотя убрав руку с горла, продолжил раздеваться. Алена косилась на него, не веря, что осталась жива, и прикусила губу, чтоб не раскричаться во все горло в предчувствии неизбежного и не спровоцировать сумасшедшего на приступ бешенства.
Кэн, хмурясь, стягивал ботинки, обдумывая ее слова и причину странного поведения и, наконец, решил для себя, что дело в страхе перед болью. Земляне вообще боятся боли и смерти, а Алена к тому же была девственницей…Наверное, произошедшее немного потрясло ее и она еще не оправилась, не свыклась со своим новым статусом. Жаль, он не может знать это наверняка, девственницы ему попадались редко и после ничего рассказать не могли. Никому. Кроме своих богов.
Он почти успокоился, стянув комбинезон, начал расстегивать крепления ремней, освобождая девушку:
–– Ты зря боишься, Алена, боли больше не будет.
–– Ты убьешь меня быстро? –– вырвалось у нее, и Рэй замер, медленно повернулся к ней лицом и заинтересованно посмотрел:
–– Значит, говоришь, никого не было?
Взгляд не предвещал ничего хорошего: холодный и пустой, как вечная мерзлота. Девушка напряглась, ожидая чего угодно, и кивнула: никого. Кэн качнул подбородком, улыбнулся, как гремучая змея, если б та умела улыбаться, убрал ремни и подсадил тэн, рванув на себя за руки. Его глаза оказались в нескольких сантиметрах от Алениных:
–– Тогда почему ты решила, что я тебя убью? –– тихо спросил он.
–– Ты …ты убийца…–– неуверенно ответила она.
–– У тебя есть факты, милая? –– насмешливо прищурился кэн. Девушка растерялась и неуверенно пожала плечами.
–– Хорошо, давай разберемся, –– он сел удобнее, пододвинув Алену к себе и зажав ногами. Его орган уперся девушке в бедро, а руки по-хозяйски расположились на спине и животе. Она заволновалась, пытаясь отодвинуться, но тело еще не слушалось, онемевшее от долгого бездействия, и бунт не удался.
–– Сиди спокойно, –– предупредил кэн и обнял ее, прижимая к себе сильнее и совершенно лишая свободы. –– Так что там, на счет убийств? Кто тебе это сказал?
–– Никто, –– выдохнула Алена. Она чувствовала себя вещью, марионеткой: безвольной, отупевшей, сломленной.
–– Тогда откуда в твоей головке появилась эта мысль?
––Ты садист!
–– Да? –– неподдельно удивился парень и хмыкнул. –– Милая, ты разницу между убийцей и садистом улавливаешь?
––Монопенисуально,–– брякнула она.
Рэй даже отпрянул на секунду и брезгливо поморщился, глядя на девушку, как на нечто, в высшей степени неприличное:
–– Я смотрю, ты в совершенстве изучила словарь изысканных ругательств. С таким бы рвением к знаниям. Ты сокровище мое, будь так любезна, не сочти за труд впредь не засорять мой слух словесной грязью. Забудь свой земной жаргон, здесь он тебе более не пригодится. Я к своему здоровью отношусь трепетно. Да и за твоим теперь обязан последить, а если твой лексикон не изменится, мне придется стать очень строгим и суровым. А порой резким. В зависимости от степени твоей вменяемости. Ты меня поняла? Пока доступно? Или еще раз, но медленнее?
Рэй разозлился, и Алена это не только видела по его глазам, но и чувствовала: его руки превратились в железные тиски и доставляли боль.
–– Поняла! –– поспешно ответила она, и хватка чуть ослабла.
–– Хорошо, –– удовлетворенно кивнул кэн. –– Вернемся к начальной теме разговора. К твоему сведению, милая, садизм –– психическая патология, при которой человек получает удовлетворение, наслаждаясь страданиями и муками другого. Данное отклонение в нашей психике не имеет даже почвы для развития, а соответственно и места. Убийство же имеет более многоплановую формулировку и неоднозначную суть. Это целое искусство. И мы все, если хочешь, вольно или невольно убиваем, кто словом, а кто делом.
–– Ты насильник! –– с ненавистью посмотрела на него Алена, мысленно присовокупив к утверждению с десяток красочных эпитетов к портрету Лоан.
–– Еще одно словечко из твоего безразмерного словарного запаса? –– укоризненно качнул головой кэн. –– Меня всегда ‘умиляла’ ваша система воспитания и образования. Нечто среднее между дрессировкой и программированием. Всех в один ряд, в одни рамки. ’Гениально’. Мальчики и девочки, юные, неокрепшие души и сознания, с рождения находятся в одинаковом положении, словно у них одно предназначение! И чему удивляться в итоге? Деградации, развращению, мужскому инфантилизму и женской экспансии? Количеству физических инвалидов? Они лишь отображают количество взлелеянных вами моральных калек. В этом вы преуспели, как никто в галактике. Ты достойный продукт данной системы.
–– Что ты можешь знать о нас?! –– дернулась Алена, оскорбившись: а себя он, интересно, кем считает?
–– Все. Я с 18 лет готовился к встрече с тобой. Тщательно. Я, конечно, не мог учесть все нюансы, но постарался ничего не упускать. Особенно хорошо я изучил славянскую нацию. А теперь закончим тему. Первое: в твоей головке слишком много ненужного хлама. Он негативно сказывается на поведенческой и мотивационной структуре твоего сознания. Я займусь этим вопросом. Второе: в связи с чем ты решила, что я насильник?
Ворковская не знала, что подобный ужас существует в природе. Ее тело словно парализовало. Она, не в силах противостоять насилию, лишь мычала, дрожа, мечтая умереть, как можно скорее, лишь бы не чувствовать на своем теле чужие руки, избавиться от жадного, наглого языка, терзающего ее рот, не видеть эту жуткую физиономию, то ли человека, то ли ожившей мумии с глазами сатаны. Слезы лились беспрерывным потоком, но ее палач не обращал на это внимание и, не оставляя ее рот в покое, продолжал исследовать ее тело настойчиво, непристойно, властно.
Лоан чувствовал себя человеком, 32 года живущим на ‘голодном пайке’, притупляющим, но не утоляющим его изо дня в день, и вот дорвавшимся до обильного стола с сытными, изысканными блюдами. И-цы девушки лилось беспрерывным потоком, легко переходя к Рэю, и тут же аккумулировалось, пронизывало живительными токами каждую клеточку его изголодавшегося, изможденного организма, возрождая и наполняя Лоан неведомыми доселе ощущениями: безграничной силой, бодростью, восторгом и упоением.
Он не мог оторваться, не желал прерывать нирвану, пока не заберет все, пока не насытится, и пил, пил, чувствуя приятное покалывание в мышцах, теплые волны жизненной мощи, окатывающие его с ног до головы. И он еще сомневался, ждал? Глупец, глупец!
Алена уже ничего не чувствовала, кроме апатии: губы давно онемели, тело горело от бесстыдных ласк, и этот безумный, бесконечный, голодный поцелуй, казалось, будет длиться до ее смерти. Ее она и ждала. Уже не сопротивляясь, не веря, что будет иначе и не желая другой участи для себя.
Но смерть ей не полагалась.
Пальцы Рэя проникли внутрь, и Алена, стряхнув оцепенение, возмущенно забилась, замычала, пытаясь освободиться, избавиться и от жадного языка, и от наглых, бесстыжих рук. Ее затошнило от омерзения и унижения, в ушах зашумело, и она вновь разрыдалась от бессилия, обиды и ужаса. Ненавистные глаза вперились в нее и вдруг что –– то твердое и большое вверглось в нее, разрывая внутренности, ослепляя неожиданной болью. Она пыталась вывернуться, но руки насильника крепко сжали ее ягодицы, ломая сопротивление, и тело Лоан вдавило ее в ложе, насаживая на себя. Ее обезумевший крик на секунду возбудил в Рэйсли странное чувство - жалости, но он даже не успел удивиться самому себе и тем более этому ненужному, глупому, по сути, чувству, как оно утонуло в огромном мощном выплеске и-цы девушки, и Рэй выпил все до дна, не желая упустить и капли.
Алена почувствовала, как боль словно толкнула ее в пропасть, и она, кружа, начала падать. Секунда, другая, и весь кошмар, участницей которого она стала поневоле, поблек, растворился и исчез, а вместе с ним и боль, и страшные глаза, и чувства, и мысли.
Лоан нехотя оторвался от губ девушки, слизнул оставшуюся каплю энергии и замер, настороженно вглядываясь в обескровленное лицо.
Сколько ей понадобится на восстановление? Час? Сутки? Трое? Месяц? Он не удержался и выпил все, другие после этого редко восстанавливались. Они так и умирали, кто сразу, кто в следующую встречу с ним, и ни разу ни одна не одарила его подобными чувствами: сытостью, бодростью и удовлетворением. Он никогда еще не ощущал себя таким сильным, здоровым, как сейчас. Сознание было ясным, зрение и слух обострились, исчезли слабость, нудящая боль внутри. Он чувствовал себя рожденным заново, обновленным, с безграничной потенцией и возможностями. Но не пройдет ли это через день? Девушка умрет, как и предсказывал Эллан, оказавшись одной из многих, и Рэй, только вкусив пьянящей энергии, только пригубив радости обновления, потеряет все, останется ‘смертником’, продлившим свою агонию на пару дней?
Нет! - шелохнулся страх в душе и Лоан с силой прижал безвольное тело рабыни к себе, словно желал удержать в нем жизнь. Время точно замерло, сердце гулко отсчитывало секунды, минуты и вдруг … Лоан прищурился, еще не веря, и улыбнулся, сначала чуть, потом шире и вот раскатисто засмеялся, переполненный счастьем: она! Модраш не забыл его!
На губах девушки появилась дымка, ее и-цы на глазах буквально за секунды образовало сгусток, знак избытка и переполненности, причем более яркий, мощный и насыщенный, чем тот, что Рэй забрал. Несколько минут, всего несколько минут, и девушка полностью восстановилась!
Кэн с восторгом смотрел на свою рабыню: теперь она принадлежит навеки, безраздельно! Это прекрасное, податливое тело, вмещающее его фаллос, эти чудесные длинные волосы, мечта любого флетонца, эти глаза, руки, запах, ее голос, мысли, а еще и ее бесконечная, удивительно мощная, чудодейственная энергия –– все это его! Он первый и единственный ее владелец! Никогда еще он не чувствовал себя столь значительным, влиятельным, богатым и сильным.
Алена очнулась и тут же пожалела об этом. Ее чудовищный кошмар продолжался. Глаза Рэя смотрели на нее с насмешливым прищуром. Блекло-фиолетовые губы изгибались в довольной улыбке, в устрашающей близости от ее опухших, истерзанных губ. Руки по-хозяйски шарили по телу, не упуская ни одну клеточку, а внутри нее росло и пульсировало, расширяясь и чуть не разрывая ее то, что называлось бы детородным органом, если б не имело столь странные особенности строения и функционирования.
Девушка не знала, сколько уже находится во власти чудовища, ей казалось –– вечность, и, судя по тому, что происходило –– эта пытка затянется до бесконечности.
–– Отпусти меня, пожалуйста, отпусти…–– прошептала жалобно, с мольбой взирая на своего палача.
–– Рано, мы не можем так быстро, как ваши мужчины, мы другие, –– прошептал тот в ответ с дьявольской усмешкой на устах и начал осыпать девушку поцелуями. И каждое прикосновение его губ было для Алены подобно укусу змеи. Ее передергивало от отвращения, страха, стыда и брезгливости, слезы вновь ринулись из глаз, как признание собственного бессилия, унижения и чужой власти над ее телом. И некуда было деться от похотливых бесстыдных ласк, от острого запаха имбиря и корицы, исходящего от Лоан:
–– Ненавижу! –– захрипела она, заметавшись.
Его ладони крепко сжали ее лицо, лишая возможности пошевелиться:
–– Это не имеет значения, милая. Твои чувства, мысли, тело … ты вся, изнутри и снаружи, отныне принадлежишь только мне, и станешь думать, делать, говорить, что я пожелаю, что я посчитаю нужным. Ты дождалась меня, сохранила чистоту, чтоб подарить ее мне, и за это, я буду ласков и терпелив с тобой. Я всегда буду рядом …у нас впереди вечность…
Это звучало неправдоподобно самоуверенно, властно и безапелляционно, как смертный приговор.
–– Бессрочная путевка в ад?! Чтоб ты сгорел в нем, подонок! –– выплюнула Алена. Рэй раскатисто рассмеялся, словно услышал удачную шутку.
–– Ты очаровательна в своей экспрессивности,… бесценна, неповторима и… забавна. Ты нравишься мне все больше и больше. Мы не будем скучать вместе.
–– Чтоб ты сдох! –– взъярилась девушка.
–– Это вряд ли, милая, –– рассмеялся Рэй и, с любопытством заглядывая ей в глаза, принялся ласкать соски, сначала нежно и осторожно, потом все сильнее и смелее. Алена задохнулась от возмущения, забилась, пытаясь высвободиться от жестоких рук, Рэй лишь улыбнулся, сильнее сдавив их, и исторг из горла девушки безумный крик. Это ему, видимо, понравилось, и он, довольно улыбнувшись, продолжил терзать соски более грубо и настойчиво, то с силой сжимая их, то чуть отпуская, а когда Алена кричала, впивался губами в шею, добавляя боли и страдания.
Он вел себя, как ненасытное животное. Впрочем, зверь, наверное, был бы нежней. Тело девушки превратилось в одну сплошную рану и горело огнем под непрекращающимися иезуитскими ласками, губы опухли и потеряли чувствительность, рот онемел и не закрывался, а внутренности, не оставляя ни на минуту, разрывала монотонная, пульсирующая боль. У Алены уже и мысли не было противиться, а смерть казалась не наказаньем - наградой.
Она совершенно отупела от происходящего и лишь обреченно стонала, когда твердые губы впивались в ее измученные, и язык Рэйсли начинал новую пытку бесконечным поцелуем.
Она словно странствовала по кругам ада: теряла сознание, приходила в себя, чтоб вновь изведать безумные ласки, боль, распирающий внутренности фаллос, язык, насилующий рот и снова потерять сознание. Наконец, то, что было внутри нее, достигло ужасающих размеров и словно лопнуло вместе с внутренностями. Алена дико закричала, забилась и потеряла сознание.
Когда она очнулась, Лоан стоял над ней, затягивая эластичные ремни на ее теле. Она дернулась и поняла, что крепко прикручена, как буйно помешанный в психбольнице. Рэй проверил крепления, внимательно посмотрел на нее, холодно улыбнулся и поцеловал:
–– Умница. Я очень доволен тобой.
Алену передернуло и захотелось сказать все, что она думает о нем, но язык не слушался. Лоан же спокойно накрыл ее невесть откуда взявшимся тонким одеялом в серебристый ромбик, изголовье ложа приподнял, заботливо поправив волосы, присел рядом улыбающийся, удовлетворенный и начал прилаживать браслет на запястье:
–– Я уйду ненадолго, а ты поспи пока. Приду, пообедаем.
–– Я… я хочу, .. в ванную…–– еле слышно прошептала Алена, с трудом шевеля языком, но он ее услышал и отрицательно мотнул головой, даже не взглянув:
–– Исключено. Вернусь, тогда. Потерпишь.
–– Нет…
Кэн заинтересованно посмотрел на нее, усмехнулся и погладил по лицу:
–– Ты упряма. Модраш знал, что мне подарить…
–– Пошел ты, со своим….
Рэй отвесил ей звонкую пощечину и нахмурился, угрожающе выставив палец:
–– Не смей!
Алена с ужасом смотрела на него, боясь пошевелиться, щека горела, а желания просить что-либо уже не было. Лоан удовлетворенно кивнул:
–– Хорошо. А теперь запомни: я не привык повторять дважды, а за непослушание буду наказывать. Теперь ты моя и как я скажу, так и будет! Я твой хозяин и не потерплю фривольностей, в любом проявлении, а в случае непослушания, буду очень строго взыскивать.
Рэйсли, видимо, хотел добавить что-то еще, но стена открылась и на пороге появился Эллан. Алена посмотрела на него с надеждой: может быть, он поможет ей?
Нет, ’Шерхан’ даже не глянул на нее, он во все глаза смотрел на кэн, а тот вскинул ладонь в знак приветствия, и ничуть не смущаясь своей наготы, встал, поднял комбинезон и начал не спеша одеваться.
–– Я так и знал! –– недовольно скривился доктор, кинув плоский чемоданчик. Алена поморщилась, предчувствуя грохот, но ничего не случилось –– чемоданчик просто завис в воздухе напротив ложа.
–– Ты не рано? –– спросил кэн, застегивая амуницию.
–– Скорее поздно.
–– Ты мог бы помешать? –– насмешливо глянул на него Лоан.
–– Я смотрю, ты ее пожалел.
–– Эллан, ты не выспался? Говоришь невпопад и странные вещи. С тэн слишком тесно пообщался? Или просто не в настроении?
–– Она жива, –– тоном обвинителя заметил доктор.
–– Она –– дар Модраш, –– Рэй со значением посмотрел на Эллана. Тот перевел недоверчивый взгляд с сейти на тэн, словно выискивал подвох, но ничего не нашел и воззрился на кэн:
–– Зайди потом ко мне.
–– Непременно, –– Лоан кивнул на девушку, –– Приведи ее в порядок.
И вышел.
‘Шерхан’ навис над Аленой и с циничным любопытством разглядывал ее минут пять. В тот момент, когда он появился на пороге, девушка допустила мысль, что он ей поможет, но сейчас, глядя в его холодные глаза хищника, поняла, что глубоко ошиблась, и все же взмолилась:
––Развяжи меня, пожалуйста! Ты ведь не хочешь, чтоб он здесь появлялся, так отпусти меня. Я сама все сделаю…Помоги.
Кафир презрительно поморщился: ни жалкий вид тэн, ни ее призыв к милосердию его не тронули. ‘Глупая девчонка даже не понимает, что Рэй ее уже никуда, никогда не отпустит. Как они отсталы: пытаться разжалобить безутешно напуганным личиком, просить о свободе, чтоб лишить себя жизни. Себя - собственность Лоан, его долгожданную добычу! Просить его, кафира двора сегюр!‘
Доктор иезуитски улыбнулся и присел рядом: ’Все-таки приятно видеть, как присмирела строптивица’.
–– А как на счет дерзостей? Закончились? Что так?
Губы Алены дрогнули, она вздохнула и зажмурилась, пытаясь сдержать слезы бессилия и обреченности: ‘К кому я обратилась? К садисту, такому же хищнику, дьяволу, как и Лоан. Да, для него просто праздник души видеть меня поверженной, раздавленной и униженной! ’
–– Чудовища!
–– Я смотрю, ты по-прежнему остра и невоздержанна на язык? Ничего, это ненадолго. Хочешь, я расскажу все, что тебя ждет? По пунктам? –– злорадствовал доктор, с притворным участием заглядывая ей в глаза и отрывая пластырь с плеча.
Алена настороженно косилась на него, понимая, что не услышит ничего хорошего, но ее мнения он все равно не послушает.
–– Рэйсли очень темпераментный мужчина. Впрочем, ты наверняка это заметила. Видишь ли, флэтонцы значительно отличаются по анатомическому строению и физиологическим данным от землян. Женщины нам необходимы каждый день, иначе наступает интоксикация. Резко наваливаются усталость, апатия, сон увеличивается до 6-8 часов, а бывает и до 10, опять же появляется раздражительность, снижается процесс регуляции, ухудшается память, реакция, в общем возникают весьма неприятные последствия, которых бы с радостью избежал любой на этом корабле…Мы в рейсе пять месяцев, представь, как голоден Лоан? Он не выпустит тебя, а если учесть, что половой акт флэтонца длится в среднем от 2 до 4 часов, а на восстановление уходит не больше часа, реже двух… проблем с потенцией мы не имеем вообще…то нетрудно догадаться, что тебя ждут долгие, долгие дни и ночи, полные страсти и ..покорности. Иначе он убьет тебя. Рэй –– человек решительный и жесткий, он не имеет слабостей, а ваши земные понятия о морали для него пустой звук. Он страшный собственник, прибавь к этому высокое самолюбие, недоверчивость, непримиримость, мстительность, властность и склонность к агрессии, и ты поймешь, что скучать тебе не придется. Поверь мне, я знаю Рэйсли с рождения. Он своеобразная и непредсказуемая личность. Он виртуозно владеет мэ-гоцо, ритуальным ножом и вскрывает артерии и трахею одним движением, четко, чисто, красиво, –– доктор закончил перевязку и похлопал Алену по щеке:
–– Ничего, ты получишь истинное удовольствие от общения с ним и славно проведешь дни полета. Тебе крупно повезло, ты выжила, а не умерла, как другие, сразу. Не знаю, почему у него такое пристрастие именно к земным тэн? Вы ведь так хрупки,… умираете при первом же половом акте с флэтонцем, влагалище слишком узкое, и мышцы у вас мало эластичны… Ты мне одну из его наложниц напоминаешь, тоже землянка, между прочим… была. Хорошенькая, молоденькая, может, и моложе тебя, полненькая, смешливая, волосы длинные и ямочка на щеке… Она тоже выжила… месяц Рэй с ней забавлялся, прямо удивительно наблюдать было. Обычно и недели не проходило, и женщины нет. Вообщем, возомнила та тэн о себе, не весть что. Рэй ее сам убил, чисто - вены вскрыл. Два часа всего и мучилась, а относился бы плохо или непослушной была, он бы не пощадил, дольше бы мучилась, много, много дней. Потом он и тебя принесет в жертву Модраш, когда наскучишь, и ты получишь шанс родиться вновь, свободной.
Алена в бессильном ужасе слушала вкрадчивый голос доктора и поняла лишь одно - она попала в руки психопатов:
–– Цивилизация похотливых шизоидов!
Эллан прищурился:
–– Скоро ты забудешь подобные выражения. Рэй учит быстро. Думаю, часа через два он вспомнит о своей наложнице и подарит тебе незабываемые уроки общения.
Доктор встал и поспешно покинул комнату. Тэн его раздражала.
Алена посмотрела на закрывшуюся стену и задергалась, пытаясь высвободиться из пут, но ремни лишь крепче врезались в тело и не поддавались. Девушка заплакала, кусая губы. Мысль, что хладнокровный убийца, бездушный садист Лоан вернется и все начнется заново, бросала ее в нервную дрожь и хотелось завыть от страха и пережитого унижения. Она не вынесет, нет. Нет! Нет!!
Г Л А В А 11
Кэн кинул сапфировый браслет в кучку платиновых гуэдо, лежащих на столе между ним и капитаном.
–– Все вместе это лишь стоимость тэн на сегодняшний день, а как насчет компенсации? Насколько я понял, ты взял ее, значит должен возместить нам ущерб… или продать себя. Так гласит закон, –– вкрадчиво заметил Вэрэн.
–– В полтора раза больше, будет переведено завтра, на твое имя, в первой половине дня. Разница в сумме причитается лично тебе. Награда за дальновидность и мудрость.
Вэрэн с достоинством кивнул, но брать гуэдо и признавать сделку не спешил, раздумывал. Уважение к методам действий и манерам сейти смешивалось с досадой на себя и сомнениями в ‘завтра’. Он взял сапфировый браслет, неторопливо вытащил пластины, а заодно проверил знаки его владельца: Эллан Кхэ. Вот это уже говорило о многом. Проныра кафир, клеврет Фейры, наушник Гвидэра, льстец и подхалим, лицемер и карьерист отдал свое гуэдо опальному сейти, без пяти минут трупу? Значит Лоан не такой уж и труп, и, по всему видать, возможны перемены.
Вэрэн оценивающе покосился на кэн: на умирающего тот похож не был. Сытый, удовлетворенный, уверенный, и пятна на лице поблекли, и губы посветлели. А ведь еще вчера он был на краю. Ах, да тэн, жаль, что для сына ее не приберег… А впрочем, если она продержится еще немного и поставит сейти на ноги, то в клане Лоан могут произойти большие перемены и Вэрэн окажется, как и кафир, в списке своих, а это очень выгодно: и гуэдо, и связи, и рабыни сынку, и новейший гоффит, а не эта развалина.
У Рэйсли лучше в доброжелателях числиться, чем в недругах. Ничего от него не ускользает, а по счетам всегда сторицей платит, что тем, что другим. Длинная у парня память и терпение безграничное, а воля и чутье, не чета Иллану. Таким не покрутишь, да и поперек встать поостережешься. Н-да, такого бы в сегюр…но это уж точно невозможно.
Вэрэн вернул пустой браслет и кивнул:
–– Хорошо, претендентов я оповещу. Завтра, как только нужная сумма окажется у меня. Тогда и сделку оформим. Будет тэн твоей. Хороша хоть? –– подмигнул капитан, улыбнувшись.
–– Она уже моя, –– предостерегающе прищурился кэн.
–– Если компенсация поступит. Речь-то не обо мне, сам понимаешь, уверенья претендентам без надобности. Они и так будут недовольны.
–– Завтра в три, –– Рэй встал и, кивнув, вышел.
Девчонка спала. Лоан остановил поднос с обедом у ложа и начал не спеша раздеваться. Через 7 часов у него вахта, они успеют.
Он снял браслет и пояс, расстегнул рукава и, не удержавшись, погладил волосы девушки. Она тут же открыла глаза.
–– Соскучилась? –– спросил он, улыбнувшись. Алену передернуло, и в глазах появилась гремучая смесь ненависти и ужаса. Это насторожило кэн.
–– Почему ты на меня так смотришь?
Тишина.
–– Алена, я не привык спрашивать дважды, –– жестко заметил он. Зрачки девушки стали огромными от страха, и Рэй решил чуть смягчить тон.
––Ты боишься? Почему? –– нагнулся он к ней, ласково погладил по щеке. Она дернулась, как от удара, и задрожала:
–– Не…не смей ме.. меня трогать! Извращенец! Какие же вы подонки!
–– Что? –– его рука застыла на секунду в воздухе и тут же опустилась девушке на шею: пальцы сдавили скулы, а запястье уперлось в трахею так, что чуть надави и конец,–– кто здесь был? –– прищурился он зло. Алена боялась пошевелиться и лишь беззвучно открывала рот, пытаясь вспомнить слова и издать членораздельные звуки.
–– Я спросил, –– зловеще процедил он. Ярость нахлынула на него безудержной волной, готовая затопить разум и продиктовать свои условия действий. Девушка в ужасе замотала головой: никого не было!
Рэйсли обвел взглядом комнату, подозрительно щурясь и раздувая ноздри, подумал, взвесил и, нехотя убрав руку с горла, продолжил раздеваться. Алена косилась на него, не веря, что осталась жива, и прикусила губу, чтоб не раскричаться во все горло в предчувствии неизбежного и не спровоцировать сумасшедшего на приступ бешенства.
Кэн, хмурясь, стягивал ботинки, обдумывая ее слова и причину странного поведения и, наконец, решил для себя, что дело в страхе перед болью. Земляне вообще боятся боли и смерти, а Алена к тому же была девственницей…Наверное, произошедшее немного потрясло ее и она еще не оправилась, не свыклась со своим новым статусом. Жаль, он не может знать это наверняка, девственницы ему попадались редко и после ничего рассказать не могли. Никому. Кроме своих богов.
Он почти успокоился, стянув комбинезон, начал расстегивать крепления ремней, освобождая девушку:
–– Ты зря боишься, Алена, боли больше не будет.
–– Ты убьешь меня быстро? –– вырвалось у нее, и Рэй замер, медленно повернулся к ней лицом и заинтересованно посмотрел:
–– Значит, говоришь, никого не было?
Взгляд не предвещал ничего хорошего: холодный и пустой, как вечная мерзлота. Девушка напряглась, ожидая чего угодно, и кивнула: никого. Кэн качнул подбородком, улыбнулся, как гремучая змея, если б та умела улыбаться, убрал ремни и подсадил тэн, рванув на себя за руки. Его глаза оказались в нескольких сантиметрах от Алениных:
–– Тогда почему ты решила, что я тебя убью? –– тихо спросил он.
–– Ты …ты убийца…–– неуверенно ответила она.
–– У тебя есть факты, милая? –– насмешливо прищурился кэн. Девушка растерялась и неуверенно пожала плечами.
–– Хорошо, давай разберемся, –– он сел удобнее, пододвинув Алену к себе и зажав ногами. Его орган уперся девушке в бедро, а руки по-хозяйски расположились на спине и животе. Она заволновалась, пытаясь отодвинуться, но тело еще не слушалось, онемевшее от долгого бездействия, и бунт не удался.
–– Сиди спокойно, –– предупредил кэн и обнял ее, прижимая к себе сильнее и совершенно лишая свободы. –– Так что там, на счет убийств? Кто тебе это сказал?
–– Никто, –– выдохнула Алена. Она чувствовала себя вещью, марионеткой: безвольной, отупевшей, сломленной.
–– Тогда откуда в твоей головке появилась эта мысль?
––Ты садист!
–– Да? –– неподдельно удивился парень и хмыкнул. –– Милая, ты разницу между убийцей и садистом улавливаешь?
––Монопенисуально,–– брякнула она.
Рэй даже отпрянул на секунду и брезгливо поморщился, глядя на девушку, как на нечто, в высшей степени неприличное:
–– Я смотрю, ты в совершенстве изучила словарь изысканных ругательств. С таким бы рвением к знаниям. Ты сокровище мое, будь так любезна, не сочти за труд впредь не засорять мой слух словесной грязью. Забудь свой земной жаргон, здесь он тебе более не пригодится. Я к своему здоровью отношусь трепетно. Да и за твоим теперь обязан последить, а если твой лексикон не изменится, мне придется стать очень строгим и суровым. А порой резким. В зависимости от степени твоей вменяемости. Ты меня поняла? Пока доступно? Или еще раз, но медленнее?
Рэй разозлился, и Алена это не только видела по его глазам, но и чувствовала: его руки превратились в железные тиски и доставляли боль.
–– Поняла! –– поспешно ответила она, и хватка чуть ослабла.
–– Хорошо, –– удовлетворенно кивнул кэн. –– Вернемся к начальной теме разговора. К твоему сведению, милая, садизм –– психическая патология, при которой человек получает удовлетворение, наслаждаясь страданиями и муками другого. Данное отклонение в нашей психике не имеет даже почвы для развития, а соответственно и места. Убийство же имеет более многоплановую формулировку и неоднозначную суть. Это целое искусство. И мы все, если хочешь, вольно или невольно убиваем, кто словом, а кто делом.
–– Ты насильник! –– с ненавистью посмотрела на него Алена, мысленно присовокупив к утверждению с десяток красочных эпитетов к портрету Лоан.
–– Еще одно словечко из твоего безразмерного словарного запаса? –– укоризненно качнул головой кэн. –– Меня всегда ‘умиляла’ ваша система воспитания и образования. Нечто среднее между дрессировкой и программированием. Всех в один ряд, в одни рамки. ’Гениально’. Мальчики и девочки, юные, неокрепшие души и сознания, с рождения находятся в одинаковом положении, словно у них одно предназначение! И чему удивляться в итоге? Деградации, развращению, мужскому инфантилизму и женской экспансии? Количеству физических инвалидов? Они лишь отображают количество взлелеянных вами моральных калек. В этом вы преуспели, как никто в галактике. Ты достойный продукт данной системы.
–– Что ты можешь знать о нас?! –– дернулась Алена, оскорбившись: а себя он, интересно, кем считает?
–– Все. Я с 18 лет готовился к встрече с тобой. Тщательно. Я, конечно, не мог учесть все нюансы, но постарался ничего не упускать. Особенно хорошо я изучил славянскую нацию. А теперь закончим тему. Первое: в твоей головке слишком много ненужного хлама. Он негативно сказывается на поведенческой и мотивационной структуре твоего сознания. Я займусь этим вопросом. Второе: в связи с чем ты решила, что я насильник?