– А… это вы, – расстроенно констатировала она факт моего появления.
– Доброе утро, – я кашлянула и, чувствуя себя в высшей степени неловко, присела на диванчик. – Лика, мне очень жаль, но…
– Ничего, я и не надеялась особо, – девушка подтянула ноги к животу, – видели у дверей охрану?
– Да. А зачем она?
– Смотрят, чтобы я не сбежала. Они теперь постоянно за мной по пятам ходят.
– Не могу поверить… – я запустила руку в волосы и внимательно посмотрела на Лику.
– Ну я могу выйти за него замуж, – рассуждала та. – Папе это очень нужно. Но спать в одной постели с ним меня никто не заставит!
– Этого еще не хватало, – отозвалась я, хотя у меня появились определенные сомнения на сей счет.
– Может, у Василия Петровича есть какой-то свой план, который он намерен осуществить, а тебе не рассказывает, чтобы не проболталась и вела себя естественно? – попыталась я приободрить Лику.
– Ага, есть у него план, он в тюрьму собрался. Вчера прокурору позвонил, сказал: "Готовьтесь к процессу века". Подсчитал, что он по совокупности статей может в Книгу Гиннесса попасть. Прокурор там, по-моему, от страха весь испариной покрылся, решил, что тут подстава какая-то. У папы с депрессией вообще крыша поехала. Захожу в нему вчера, а он "Преступление и наказание" читает. Во-о-от такие слезы по щекам катятся!
– Да, Федор Михайлович – гений, – согласилась я.
Как-то раз ко мне наведался печальный Николай Иванович, с томиком Достоевского под мышкой, и говорит: "Я, Сан Саныч, прочитал роман "Идиот" и понял – это про меня". Велика же, однако, художественная сила, если младший детектив Яретенко представил себя Мышкиным…
– Лучше бы папа "Женитьбу Бальзаминова" еще раз посмотрел, – проворчала себе под нос Лика. – Эх, послезавтра меня торжественно, с помпой выдадут замуж за этого идиота Шерера. Нельзя сказать, что это мечта всей моей жизни, но, с другой стороны, с ним всегда сможет что-нибудь случиться…
Я с опаской посмотрела на Лику. Ее гены должны были рано или поздно заявить о себе.
Домовая посмотрела на часы, висевшие на стене, и сказала:
– Через пять минут будет в самый раз. Жорж в агонии. Идут последние приготовления. Мало того что мне испортили главный день в жизни, так еще и с помпой. Почему все такие эгоисты?!
Последний вопрос прозвучал риторически.
– Лика, помнишь фотографию, которую ты мне дала в первую нашу встречу? – я вытащила снимок из тетрадки. – Ты не узнаешь место?
Лика слезла с подоконника и переместилась ко мне на диван.
– Посмотри, – я ткнула пальцем в непонятный объект на заднем плане, – что это такое?
– Не знаю, но можно увеличить. – она встала и вытащила из ящика бюро ноутбук. Пока она его включала, я быстренько зачитала ей основные выводы из своих наблюдений. Лика зевнула.
– Только как доказать, что это все Никита, вот в чем вопрос, – заключила она, открывая папку с фотографиями. – Так…
Вскоре на экране появился тот самый снимок, который я держала в руках. Лика выделила область с непонятным объектом и стала его постепенно увеличивать. Сто двадцать процентов, сто тридцать, сто пятьдесят, двести, двести пятьдесят….
– Похоже на огромную спутниковую тарелку, – заключила девушка.
– Я знаю, где это, – у меня глаза, по-моему, кровью налились.
Значит, уфолог Миша, возле дома которого стоит эта махина, огромный локатор, спертый из какой-то противоракетной части, не посчитал нужным сообщить, что Эля Гаврилова, кроме НЛО, интересовалась еще и пчелами. Если он ее прячет…
– Найти бы способ ее выманить, если она жива, – вздохнула Лика.
И тут у меня в голове "коротнуло". Ни разу за полгода детективной деятельности не случалось озарений, и вот оно! Прямо как пишут в книгах.
– Анжелика Васильевна, у меня есть план…
Оставив визжащую от смеха Лику готовиться к ее части представления, я бегом помчалась в столовую.
Там сидел Василий Петрович, задумчиво размазывающий по тарелке манную кашу. Зрелище, скажу я вам, сюрреалистическое.
– Доброе утро! – я плюхнулась на стул, не дожидаясь разрешения.
– А вы уверены, что это утро доброе? – меланхолично, в стиле ослика Иа уточнил владелец бензинового комбината.
– Что это вы рисуете? – я не удержалась от вопроса, глядя, как Домовой чертит ложкой решетку на поверхности каши.
– Тренирую волю, – вздохнул Василий Петрович.
– Понятно, – я с опаской посмотрела на подошедшего ко мне официанта. – Извините, у меня на манную кашу аллергия… Нет ли у вас чего-нибудь сырного или ветчинного?
– Могу предложить омлет с сыром и ветчиной, – последовал приятный ответ.
– Давайте, и еще апельсиновый сок, две чашки кофе и пепельницу.
– Вижу, вы чем-то воодушевлены? – печально спросил Домовой. – Придумали, как расстроить свадьбу?
– Василий Петрович, – я постаралась улыбнуться как можно приветливей, – ну неужели эта свадьба для вас так много значит? Может, все-таки…
– Нет, она состоится!
Домовой треснул кулаком по столу так, что тарелка с кашей подпрыгнула в воздух и аккуратно легла ему на колени. Естественно, кашей вниз.
За сим последовала богатая мозаика непарламентских выражений, осуждающая манную кашу и ее мать, плавно переходящая в категоричный ультиматум о неизбежности свадьбы дочери!
Упс… Лучше бы я в какой-нибудь забегаловке кофе выпила.
Но как только мне принесли омлет, посыпанный паприкой и петрушкой, я переменила свое мнение. Слопав вкуснейшее блюдо и нежные булочки со взбитыми сливками, я еле-еле вылезла из-за стола. Как с таким грузом стремительно осуществлять спасение Лики – непонятно. Зато было так вкусно! Подавив в себе угрызения совести, я с наслаждением закурила еще одну сигаретку и направилась к себе. Итак, за сегодняшний день нужно многое успеть.
Николай Иванович воспринял очередное предложение съездить в Кавголово в штыки.
– На фиг туда опять тащиться?
– Искать пасеку.
– Пасеку? – младший детектив замолчал. – Хм… Ладно, заодно куплю Екатерине Львовне липового меда. Она вчера рассказывала, что Гусаков любил гречишный и, нисколько не считаясь с ее мнением, покупал только его. Кстати, а зачем нам пасека?
– Долго объяснять, встречаемся на том же месте.
Следующий звонок был сделан Грише.
– Алло! Это Ворошилова, помните, мы вчера встречались?
– Александра Александровна? – переспросил удивленный голос.
– Она самая! Гриша, вы можете устроить мне встречу с вашей подругой, ведущей "Светской хроники" Ланой Попенхайен?
– Зачем? – молодой человек насторожился.
– Успокойтесь, я не собираюсь выяснять с ней отношения. Наоборот, хочу подбросить сенсацию насчет свадьбы Лики Домовой и Никиты Шерера.
– Сколько хотите за материал? – тон стал деловым.
– Нисколько!
– Значит, материал неинтересный, – вынес вердикт промоутер.
– Очень даже интересный! – моментально исправилась я. – Денег мне не нужно, я хочу, чтобы Лана сказала что-нибудь о моем детективном агентстве.
– А-а, – понимающе протянул Гриша, – тогда понятно. Так бы сразу и сказали. Хотите, чтобы она стала вашим информационным спонсором. Насколько срочно надо выдать ваш материал?
– Сегодня вечером.
– Будет трудновато. Ладно, сейчас я ей перезвоню, попытаюсь договориться о встрече. Сегодня у нее кусок программы будет в прямом эфире. Постараюсь ее уговорить…
Далее по списку предстояло связаться с Ингой Вербицкой, но ее аппарат оказался вероломно выключенным. Я остановилась на обочине и, проклиная неудобство, набрала: "PkZVkNi 935 77 77" Отправив SMS, задумалась, а вдруг Эля не попадется на наш крючок?
Как только Вербицкая окажется "звонибельна", как говорит Ирина (внучка Николая Ивановича), она получит мое сообщение и, надеюсь, чем-нибудь поможет.
Проезжая по городу, я удивлялась количеству аварий на дороге. Едва ли не у каждого более-менее сложного перекрестка люди напряженно выясняли отношения. Причем картина одна и та же – разбитые бамперы и радиаторные решетки. Может, сегодня влияние звезд располагает к таким авариям?
Выезжая на Гончарную улицу, я попала в затор и оказалась в непосредственной близости от двух пострадавших. Не удержавшись от любопытства, опустила стекло и прислушалась.
– Лицензии лишать этих… за такое надо!
– … поотрывать!
– Из-за них по всему городу такое, гиббонов не дождаться!
Выяснилось, что в повышенной аварийности повинна утренняя программа какой-то радиостанции. Там юноша и девушка должны были на спор в течение трех часов изображать страстную интимную сцену. Периодически ведущий выдавал их в эфир. Мол, Саша и Маша честно громко стонут, ахают и охают. Никакого обмана. Наслаждайтесь. Водители от эфирного шока не успевали тормозить. А такого высокого рейтинга, как в это утро, у хулиганистой радиостанции не было никогда. Как говорит одна моя знакомая: интерактивнее некуда!
Николай Иванович ожидал в условленном месте. Выгуливал Бронса на все той же полянке. У меня возникло неприятное дежавю, и рука сама собой потянулась к ушибленному Кариной носу. Он вовсе не прошел.
– Привет, Сан Саныч, – вид у помощника был подозрительно-загадочный. Это не к добру. – А я вот решил тебя попросить, будь свидетельницей при подаче заявления.
– Вы хотите подать заявление? – меня удивил не сам факт такого решения, а скорость. – Поздравляю тебя и Екатерину Львовну.
– Так ты будешь почетным свидетелем?
– А что, теперь и для подачи заявления нужны свидетели? – изумилась я.
Мелькнула мысль, что, может быть, так наше государство задумало бороться с беспорядками в брачной сфере? Какие-то злыдни подают заявление с одной девушкой, а в торжественный день являются с другой? Или Екатерина Львовна настаивает на публичности этого события?
– Нет, но я хочу, чтобы ты своими глазами убедилась в серьезности моих намерений в отношении Катеньки, – заявил помощник.
– Коля, если у тебя есть сомнения, что я недостаточно серьезно оцениваю серьезность твоих намерений, ты можешь просто показать мне квитанцию за регистрационный сбор.
– Это невозможно, – Николай Иванович заложил руки за спину.
– Почему? – оторопела я.
– Потому что квитанцию Екатерина Львовна должна будет показать своей маме, – покрывшись красными пятнами, объяснил младший детектив.
Вся моя сила воли в этот момент сконцентрировалась на сохранении серьезного лица.
– Понимаешь, я хотел пригласить Екатерину Львовну к себе в гости. Показать ей ремонт, мебель. Уверен, что, живя с прежним мужем, она ничего подобного не видела. Ты же знаешь, какой я шик у себя навел.
О, да! Представьте, как смотрится в обычной однокомнатной квартире гипсовая лепнина, декоративные полуколонны, кожаная мебель на резных ножках, двери с мозаичной расстекловкой и фотообои "Тайная вечеря" на кухонной стене. Страшно? То-то же.
– И что? Мама потребовала принести квитанцию из загса, чтобы дать согласие на этот визит?
– Сан Саныч, Римма Аркадьевна женщина очень строгих правил. Она не может позволить…
– Чтобы ее дочка осталась старой девой? – я закусила губу, чтобы не засмеяться. – Коля, предлагаю тебе провести эту встречу при свидетелях. Позови Эмилию, она точно не допустит никакой непристойности. Интерьер у тебя после этого будет называться "Развалины графского замка". Память генерала позеленеет от злости.
– Вот о чем с тобой можно разговаривать?! Бронсик, пойдем прочь от этой циничной женщины.
Возмущенный помощник двинулся к своей машине. Я села в свою, завела мотор, и тут лампочка-индикатор вспыхнула противным красным огонечком. Блин, самое время! Надо было заправиться, но умная мысль, как известно, любит опаздывать. Дорога до резиденции уфологов показалась мне самой длинной в жизни. Во-первых, Бронс, которого затолкали на заднее сиденье, был этим страшно недоволен и постоянно пытался перелезть обратно, топча передними лапами мне плечи и голову. Во-вторых, я, по всей видимости, показалась ему недостаточно чистой, и боксер настойчиво пытался меня вымыть. Как я ни увертывалась, он каждый раз ухитрялся лизнуть меня в ухо или шею. Закапал слюной мое модное пальто с шелковым переливающимся золотисто-зелено-радужным верхом, на норковой подкладке. Мехом вовнутрь, то есть.
– Убери его, – рычала я.
– Ну он же любя! – оправдывался Николай Иванович.
В этот момент мне вспомнилось, как папа утешал меня после прочтения "Отелло". Папа знал, что почитать шестилетнему ребенку на ночь… В результате я полночи рыдала: "Она ведь не виновата! Как он мог! Он ее задушил!" На что папа утешал меня, в точности как младший детектив: "Ну что ты, Сашенька! Он ведь это любя…"
Поравнявшись с домом Миши, мы уставились на закрытые ставни и объявление на воротах: "Продается".
– Может, в магазин отлучился? – предположил простодушный помощник Яретенко.
Я попыталась себя успокоить тем, что Николай Иванович плохо видит и табличку не заметил.
Мы вылезли из машины и принялись давить на кнопку звонка у калитки. Без всякой надежды, что кто-нибудь ответит.
– Ну чего ломитесь-то?! – раздался позади нас громкий женский голос. – Нету же никого!
Мы обернулись и увидели бабу в ватнике, красном платке и валенках. Слава богу! Местная жительница!
– Скажите, – проникновенно обратилась я к ней, – где здесь пасека?
– А там! – баба махнула рукавицей в сторону леса, начинавшегося непосредственно за непроходимыми сугробами. – Училище пчеловодческое…
– Кхм, – я нервно оглядела свои сапоги на шпильке, потом глянула на сугробы и подумала, а может, хрен с ней, с Ликиной свадьбой, но резко себя одернула. – А так, чтобы на машине проехать, дороги нет?
– Как же нет?! Да что вы такое говорите! Есть дорога, вот же она, я вам ее и показываю!
Мы уставились на девственный снежный покров.
– И что, по ней никто не ездит? – спросил младший детектив.
– А на чем ездить-то? Тут машин ни у. кого нет, сами они до Кавголово не ездят, им ближе Сосновка. От нее до них автобус ходит.
– И вы к ним за медом не ходите? – удивился Николай Иванович.
– Что мы, медведи, что ли, чтоб за медом ходить? – засмеялась баба, обнажив золотые коронки. – Их меда тут днем с огнем не найдешь. Все финны забирают. Место тут хорошее, клевер, гречишное поле рядом, лес на пригорке, не болото, но и не сухо – пчелам одно раздолье. Я их мед раз только пробовала. Дачники угостили. Чистое золото! Не то что у нас на рынке продают. Башкирский да казахский. Сладкий, а вкуса и нет.
– Патокой разбавляют, гады, – заявил Николай Иванович.
– Хорошо если патокой, – махнула рукой баба, – а то… Ладно, недосуг мне с вами тут стоять.
– Извините! – я призывно махнула рукой.
– Ну чего еще? – обернулась селянка.
– А вы не знаете, куда ваш сосед уехал?
– Не знаю, вчера вещи покидал в машину и укатил. Ничего не сказал, чего говорить – не сообщил.
– Ну, хорошо, а куда обращаться-то но поводу покупки дома? Объявление же висит!
– По поводу покупки к Михайловым, это их дом. Они его кудрявому сдавали. Он, как тарелку их увидел, вцепился, как клещ, сдайте да сдайте. Михайловы и пустили его.
– А это разве не локатор? – растерялась я.
– Какой локатор! – расхохоталась баба. – Скажете тоже! Это муляж. Михайлов на каком-то заводе работал, они такие тарелки для устрашения НАТО производили. Понаставят таких вдоль границы, и американцы в ужасе.
Николай Иванович посерел.
– Он что, об этом рассказывает?! – громким шепотом спросил младший детектив у тетки.
– Каждый раз, как напьется. Ну все, хватит лясы точить, у меня еще куры не кормлены, обед не сварен. Все. Михайловы, если надо, в пятом доме живут. Отсюда через три двора.
"Нива" поехала по глубокому снегу и, к полной неожиданности, в нем не увязла. Мы благополучно пересекли поле и остановились перед двухэтажным строением типа "финского домика". Дом облупился до такой степени, что грязно-голубая штукатурка осталась лишь кое-где.
– Ну что ты теперь скажешь? – гордо спросил Николай Иванович. – Какие у тебя найдутся аргументы против покупки "машины председателя колхоза"?
Бронс, обрадовавшись, что его выпустили из машины, немедленно пометил все углы, попавшиеся на его пути. Младший детектив с трудом его изловил и запихнул обратно в "Ниву".
Перед тем как подняться на прогнившее насквозь крыльцо, я осторожно попробовала его ногой. Табличка на двери сообщала, что перед нами Пчеловодческое профессионально-техническое училище № 2 имени И. А. Халифмана. С опаской потянув ручку двери, мы попали в тамбур, выкрашенный яркой светло-зеленой краской. И тут нас ожидал сюрприз: внутри дом оказался светлым и жизнерадостным. Стены были художественно раскрашены под картинки природы. Вход в каждую аудиторию оформлен, как вход в улей. Не хватало только учеников в костюмах пчел.
Стенд "Информация" известил нас, что экспериментальное пчеловодческое хозяйство в этом году заготовило меда на 1, 2 тонны больше, чем в прошлом году. Администрация располагалась на втором этаже.
Возле нужной двери сидела мрачная женщина в черном и читала газету "Завтра".
– Вы к кому? – на нас уставились подозрительные враждебные глаза.
– Мы к администрации, – Николай Иванович вылез вперед и, улыбаясь самым приветливым образом, приблизился к женщине, – вы могли бы о нас сообщить?
То ли вахтерша, то ли секретарша окинула злобным взглядом мое пальто, сумку и сапоги.
– Никого нет, – отрубила она.
В этот момент из-за двери раздался взрыв хохота. Я нахмурилась и вытащила из кармана удостоверение.
– Александра Ворошилова, частный детектив.
И спокойно шагнула мимо тетки.
Распахнув дверь, увидела маленького лысого человечка, он хохотал над какой-то книжкой.
– Товарищи, вы к кому? – удивился человечек, уставившись на нас.
Предъявление удостоверений произвело на него удручающее впечатление.
– Я Миськов, заведующий учебным комбинатом, – представился он и почему-то обиделся.
– Вам знакомы эти люди? – я сунула ему под нос фотографию Эли с братом.
– Да, – вздохнул Миськов. – К сожалению… Это наша лаборантка, Гаврилова. Устроилась в прошлом году на полставки в ядохранилище. Вообще-то нам положено провизора там держать, но кто же за такую зарплату согласится. Вот и взяли ее на свою голову.
– Что же случилось? – мы с Николасм Ивановичем напряженно переглянулись.
– Что-что, поработала две недели и уволилась, документы забрала, сказала, что нашла другую работу. А потом инвентаризацию стали проводить и выяснилось – она целый пчелиный рой украла и цианид. Он у нас по строгой отчетности, между прочим… Я машинально сунула руку в карман. Кокаин! Я же его так и не выбросила! Блин! Разгуливаю по городу с дозой!
– Подождите… – у меня появилась догадка. – Для чего вы применяете цианиды?
– Против ос, – последовал ответ. – Не было-не было, а в прошлом году вдруг развелись. Я и заказал на всякий случай. Мы цианистый калий с сахаром размешиваем и раскладываем вблизи гнезд осиных…
Вытащив из кармана кокаин, я положила его перед Миськовым.
– Ой! Мама родная! – тот отпрянул и сложил руки на груди. – Это вы опрометчиво, гражданка частный детектив, так цианид носите. Рассыплется хоть чуть-чуть, на руку попадет – и каюк.
– Спасибо, вы нам очень помогли.
– А вы, что, Гаврилову ищете? – спросил Миськов.
– Да, – ответила я.
– Найдете, скажите, пусть рой вернет или стоимость его оплатит! У нас же убыток, пчелы-то элитные, коллекционные. Пусть хотя бы матку отдаст, если больше ничего не осталось!
Когда мы вышли на улицу, я вытащила сигареты и закурила.
– Ну что ж, теперь мы точно знаем, что Кристину Федоровну Гаврилову убила ее собственная дочка.
Николай Иванович с сомнением нахмурил брови.
– Поясни, я так и не понял, зачем ты с собой цианистый калий таскаешь.
– Это кокаин, такой же покупала Элина мать и якобы от передозировки умерла. Внешне неотличим от калийной соли цианистого водорода. Понимаешь? Эля либо подмешала матери в кокаин цианид, либо подменила порошок.
– Но он же вроде миндалем воняет, – скривился помощник.
– У Кристины Федоровны был такой отек и травма сосудов, что она запахов не чувствовала. Этим Эля и воспользовалась, чтобы хладнокровно ее отравить. А рой – это, скорее всего, тот самый, что появился неизвестно откуда на свадьбе. Идею с отравлением девушка, видимо, хранила про запас. И, как видишь, оказалась права. От пчел, никто не пострадал.
– Жуть, – помощник поежился. – Слушай, а откуда у тебя кокаин?
– Неважно, – я отмахнулась, было лень рассказывать всю эту историю с Эрнесто, – надо его выкинуть.
– Думаешь? – в глазах младшего детектива мелькнуло сомнение. – Дорогой, наверное… Жалко.
– И что ты предлагаешь? Положить его в бар и предлагать гостям?
– Слушай, а можег… может, попробуем? – нерешительно спросил Николай Иванович после секундного молчания.
По всей вероятности, у меня сделалось такое лицо, что младший детектив сильно пожалел о поспешности своего предложения.
– Сдурел?! – заорала я, когда снова обрела дар речи.
– Да я же так, в шутку, – оправдывался Николай Иванович. – Что ты, шуток не понимаешь?..
Всю обратную дорогу я популярно объясняла младшему детективу, как вредно потакать нездоровому любопытству. Говорила так гневно и серьезно, что даже Бронс притих. Лег на заднее сиденье и закрыл свою круглую голову лапами.
Пересев обратно в свою машину, я облегченно вздохнула. Николай Иванович отправился покупать последнее "Идеальное убийство", а я высматривала заправку. Только мне удалось ее обнаружить, как мобильный издал мелодичную трель. Это звонил Гриша.
– Светка нас ждет к трем, постарайтесь не опоздать, а то у нее там свои дела.
Я постаралась и не опоздала.
Гриша тащил меня по длинным извилистым коридорам телецентра. От одной мысли, что сейчас мне предстоит встреча с Ланой Попенхайен, руки сами собой сжимались в кулаки. И лишь сознание важности своей миссии удерживало от искушения прийти в ярость и выложить этой стерве все, что думаю о ее передаче и о ней самой, в частности.
– Еле уговорил! Только я ей не сказал, что она про вас сюжет снимала, – стрекотал Гриша. – Вы будьте повежливее, а то она подумает, что вы для разборки явились.
"Так оно и было бы!" – подумала я, испытывая жгучее желание пообещать вежливость и обмануть надежды.
Редакция программы располагалась в самом конце темного длиннющего коридора. Из открытой двери вырывался свет и доносились взрывы хохота.
Гриша вошел первым и, подняв вверх руки, принялся целоваться с какой-то чрезвычайно милой девушкой. Ее светлые волосы были уложены в аккуратную, чуть старомодную ракушку на затылке, а веселые карие глаза задорно блестели. Полноватая фигура в сочетании с нежно-персиковым цветом лица, природным румянцем и детским выражением придавали девушке неизъяснимое очарование. Когда их взаимные приветствия с Гришей иссякли, она посмотрела на меня и вздохнула.
– Ой, а я думала – все обойдется. Извините, что мы вас так показали, но людям сейчас злословие нравится. Нам даже некоторые начинающие звезды платят, чтобы мы про них что-нибудь съязвили! Вы не обижайтесь! Если хотите, можем вам один рекламный блок уступить. У нас есть внутри программы, а программа наша очень популярная! Пожалуйста, не сердитесь!
– Светка, ну ты что? – засуетился Гриша. – Ты что? Разве я привел бы к тебе врага? Это та самая женщина, о которой я тебе говорил, с сенсацией про Домовую и Шерера.
– Вы Лапа?!
У меня глаза на лоб полезли. Света Абрамова не имела ни малейшего сходства со своим экранным образом! В телевизоре она выглядит злющей толстой теткой лет тридцати пяти – тридцати семи!
– Да, ужас, правда? – девушка улыбнулась. – Это мне дирекция канала такой образ придумала. Сперва я была девочка-ромашка, а стала стервой Ланой. Зато рейтинг бешеный. Видите, – Света ткнула пальцем в обложку журнала на стене, – Лана Попенхайен, самая популярная ведущая прошлого года.
– С ума сойти, – я была поражена до глубины души. – И вам каждый раз нужно вот так перевоплощаться?!
– Да, – вздохнула Света, – когда запись, еще куда ни шло! Можно сделать дубль, переснять. А в прямом эфире образ выдерживать – жуть! Так что у вас за сенсация ? Расскажите…
Мы сели на диванчик возле столика, заваленного бумагами, и я изложила план, который придумали мы с Ликой. Света слушала внимательно, изредка задавая наводящие вопросы. Потом хихикнула и сказала:
– Это будет лучшая передача в моей жизни!
Едва удержавшись от победного клича, я набрала номер Лики и сказала, что она может звонить Никите и назначать свидание. Бедный – он и не представляет себе, что его ждет!
Осталась только Инга Вербицкая. Номер ее по-прежнему не отвечал.
– Черт, – я потерла лоб.
– Что-то случилось? – заботливо поинтересовалась Света.
– Мне нужно встретиться с Ингой, а я никак не могу до нее дозвониться сегодня целый день! – я почувствовала раздражение.
– Она дома, – уверенно заявила Лана. – Вроде ее новая книга особого успеха не имеет. У нее когда депрессия – она трубку не берет. Хотите, адрес дам?
– Хочу, – сказала я.
Выяснилось, что Вербицкая живет в самой обычной квартире, в блочном доме около метро "Озерки"… По дороге я раздобыла последнее "Идеальное убийство", приду под предлогом получения автографа.
– Доброе утро, – я кашлянула и, чувствуя себя в высшей степени неловко, присела на диванчик. – Лика, мне очень жаль, но…
– Ничего, я и не надеялась особо, – девушка подтянула ноги к животу, – видели у дверей охрану?
– Да. А зачем она?
– Смотрят, чтобы я не сбежала. Они теперь постоянно за мной по пятам ходят.
– Не могу поверить… – я запустила руку в волосы и внимательно посмотрела на Лику.
– Ну я могу выйти за него замуж, – рассуждала та. – Папе это очень нужно. Но спать в одной постели с ним меня никто не заставит!
– Этого еще не хватало, – отозвалась я, хотя у меня появились определенные сомнения на сей счет.
– Может, у Василия Петровича есть какой-то свой план, который он намерен осуществить, а тебе не рассказывает, чтобы не проболталась и вела себя естественно? – попыталась я приободрить Лику.
– Ага, есть у него план, он в тюрьму собрался. Вчера прокурору позвонил, сказал: "Готовьтесь к процессу века". Подсчитал, что он по совокупности статей может в Книгу Гиннесса попасть. Прокурор там, по-моему, от страха весь испариной покрылся, решил, что тут подстава какая-то. У папы с депрессией вообще крыша поехала. Захожу в нему вчера, а он "Преступление и наказание" читает. Во-о-от такие слезы по щекам катятся!
– Да, Федор Михайлович – гений, – согласилась я.
Как-то раз ко мне наведался печальный Николай Иванович, с томиком Достоевского под мышкой, и говорит: "Я, Сан Саныч, прочитал роман "Идиот" и понял – это про меня". Велика же, однако, художественная сила, если младший детектив Яретенко представил себя Мышкиным…
– Лучше бы папа "Женитьбу Бальзаминова" еще раз посмотрел, – проворчала себе под нос Лика. – Эх, послезавтра меня торжественно, с помпой выдадут замуж за этого идиота Шерера. Нельзя сказать, что это мечта всей моей жизни, но, с другой стороны, с ним всегда сможет что-нибудь случиться…
Я с опаской посмотрела на Лику. Ее гены должны были рано или поздно заявить о себе.
Домовая посмотрела на часы, висевшие на стене, и сказала:
– Через пять минут будет в самый раз. Жорж в агонии. Идут последние приготовления. Мало того что мне испортили главный день в жизни, так еще и с помпой. Почему все такие эгоисты?!
Последний вопрос прозвучал риторически.
– Лика, помнишь фотографию, которую ты мне дала в первую нашу встречу? – я вытащила снимок из тетрадки. – Ты не узнаешь место?
Лика слезла с подоконника и переместилась ко мне на диван.
– Посмотри, – я ткнула пальцем в непонятный объект на заднем плане, – что это такое?
– Не знаю, но можно увеличить. – она встала и вытащила из ящика бюро ноутбук. Пока она его включала, я быстренько зачитала ей основные выводы из своих наблюдений. Лика зевнула.
– Только как доказать, что это все Никита, вот в чем вопрос, – заключила она, открывая папку с фотографиями. – Так…
Вскоре на экране появился тот самый снимок, который я держала в руках. Лика выделила область с непонятным объектом и стала его постепенно увеличивать. Сто двадцать процентов, сто тридцать, сто пятьдесят, двести, двести пятьдесят….
– Похоже на огромную спутниковую тарелку, – заключила девушка.
– Я знаю, где это, – у меня глаза, по-моему, кровью налились.
Значит, уфолог Миша, возле дома которого стоит эта махина, огромный локатор, спертый из какой-то противоракетной части, не посчитал нужным сообщить, что Эля Гаврилова, кроме НЛО, интересовалась еще и пчелами. Если он ее прячет…
– Найти бы способ ее выманить, если она жива, – вздохнула Лика.
И тут у меня в голове "коротнуло". Ни разу за полгода детективной деятельности не случалось озарений, и вот оно! Прямо как пишут в книгах.
– Анжелика Васильевна, у меня есть план…
Оставив визжащую от смеха Лику готовиться к ее части представления, я бегом помчалась в столовую.
Там сидел Василий Петрович, задумчиво размазывающий по тарелке манную кашу. Зрелище, скажу я вам, сюрреалистическое.
– Доброе утро! – я плюхнулась на стул, не дожидаясь разрешения.
– А вы уверены, что это утро доброе? – меланхолично, в стиле ослика Иа уточнил владелец бензинового комбината.
– Что это вы рисуете? – я не удержалась от вопроса, глядя, как Домовой чертит ложкой решетку на поверхности каши.
– Тренирую волю, – вздохнул Василий Петрович.
– Понятно, – я с опаской посмотрела на подошедшего ко мне официанта. – Извините, у меня на манную кашу аллергия… Нет ли у вас чего-нибудь сырного или ветчинного?
– Могу предложить омлет с сыром и ветчиной, – последовал приятный ответ.
– Давайте, и еще апельсиновый сок, две чашки кофе и пепельницу.
– Вижу, вы чем-то воодушевлены? – печально спросил Домовой. – Придумали, как расстроить свадьбу?
– Василий Петрович, – я постаралась улыбнуться как можно приветливей, – ну неужели эта свадьба для вас так много значит? Может, все-таки…
– Нет, она состоится!
Домовой треснул кулаком по столу так, что тарелка с кашей подпрыгнула в воздух и аккуратно легла ему на колени. Естественно, кашей вниз.
За сим последовала богатая мозаика непарламентских выражений, осуждающая манную кашу и ее мать, плавно переходящая в категоричный ультиматум о неизбежности свадьбы дочери!
Упс… Лучше бы я в какой-нибудь забегаловке кофе выпила.
Но как только мне принесли омлет, посыпанный паприкой и петрушкой, я переменила свое мнение. Слопав вкуснейшее блюдо и нежные булочки со взбитыми сливками, я еле-еле вылезла из-за стола. Как с таким грузом стремительно осуществлять спасение Лики – непонятно. Зато было так вкусно! Подавив в себе угрызения совести, я с наслаждением закурила еще одну сигаретку и направилась к себе. Итак, за сегодняшний день нужно многое успеть.
Николай Иванович воспринял очередное предложение съездить в Кавголово в штыки.
– На фиг туда опять тащиться?
– Искать пасеку.
– Пасеку? – младший детектив замолчал. – Хм… Ладно, заодно куплю Екатерине Львовне липового меда. Она вчера рассказывала, что Гусаков любил гречишный и, нисколько не считаясь с ее мнением, покупал только его. Кстати, а зачем нам пасека?
– Долго объяснять, встречаемся на том же месте.
Следующий звонок был сделан Грише.
– Алло! Это Ворошилова, помните, мы вчера встречались?
– Александра Александровна? – переспросил удивленный голос.
– Она самая! Гриша, вы можете устроить мне встречу с вашей подругой, ведущей "Светской хроники" Ланой Попенхайен?
– Зачем? – молодой человек насторожился.
– Успокойтесь, я не собираюсь выяснять с ней отношения. Наоборот, хочу подбросить сенсацию насчет свадьбы Лики Домовой и Никиты Шерера.
– Сколько хотите за материал? – тон стал деловым.
– Нисколько!
– Значит, материал неинтересный, – вынес вердикт промоутер.
– Очень даже интересный! – моментально исправилась я. – Денег мне не нужно, я хочу, чтобы Лана сказала что-нибудь о моем детективном агентстве.
– А-а, – понимающе протянул Гриша, – тогда понятно. Так бы сразу и сказали. Хотите, чтобы она стала вашим информационным спонсором. Насколько срочно надо выдать ваш материал?
– Сегодня вечером.
– Будет трудновато. Ладно, сейчас я ей перезвоню, попытаюсь договориться о встрече. Сегодня у нее кусок программы будет в прямом эфире. Постараюсь ее уговорить…
Далее по списку предстояло связаться с Ингой Вербицкой, но ее аппарат оказался вероломно выключенным. Я остановилась на обочине и, проклиная неудобство, набрала: "PkZVkNi 935 77 77" Отправив SMS, задумалась, а вдруг Эля не попадется на наш крючок?
Как только Вербицкая окажется "звонибельна", как говорит Ирина (внучка Николая Ивановича), она получит мое сообщение и, надеюсь, чем-нибудь поможет.
Проезжая по городу, я удивлялась количеству аварий на дороге. Едва ли не у каждого более-менее сложного перекрестка люди напряженно выясняли отношения. Причем картина одна и та же – разбитые бамперы и радиаторные решетки. Может, сегодня влияние звезд располагает к таким авариям?
Выезжая на Гончарную улицу, я попала в затор и оказалась в непосредственной близости от двух пострадавших. Не удержавшись от любопытства, опустила стекло и прислушалась.
– Лицензии лишать этих… за такое надо!
– … поотрывать!
– Из-за них по всему городу такое, гиббонов не дождаться!
Выяснилось, что в повышенной аварийности повинна утренняя программа какой-то радиостанции. Там юноша и девушка должны были на спор в течение трех часов изображать страстную интимную сцену. Периодически ведущий выдавал их в эфир. Мол, Саша и Маша честно громко стонут, ахают и охают. Никакого обмана. Наслаждайтесь. Водители от эфирного шока не успевали тормозить. А такого высокого рейтинга, как в это утро, у хулиганистой радиостанции не было никогда. Как говорит одна моя знакомая: интерактивнее некуда!
Николай Иванович ожидал в условленном месте. Выгуливал Бронса на все той же полянке. У меня возникло неприятное дежавю, и рука сама собой потянулась к ушибленному Кариной носу. Он вовсе не прошел.
– Привет, Сан Саныч, – вид у помощника был подозрительно-загадочный. Это не к добру. – А я вот решил тебя попросить, будь свидетельницей при подаче заявления.
– Вы хотите подать заявление? – меня удивил не сам факт такого решения, а скорость. – Поздравляю тебя и Екатерину Львовну.
– Так ты будешь почетным свидетелем?
– А что, теперь и для подачи заявления нужны свидетели? – изумилась я.
Мелькнула мысль, что, может быть, так наше государство задумало бороться с беспорядками в брачной сфере? Какие-то злыдни подают заявление с одной девушкой, а в торжественный день являются с другой? Или Екатерина Львовна настаивает на публичности этого события?
– Нет, но я хочу, чтобы ты своими глазами убедилась в серьезности моих намерений в отношении Катеньки, – заявил помощник.
– Коля, если у тебя есть сомнения, что я недостаточно серьезно оцениваю серьезность твоих намерений, ты можешь просто показать мне квитанцию за регистрационный сбор.
– Это невозможно, – Николай Иванович заложил руки за спину.
– Почему? – оторопела я.
– Потому что квитанцию Екатерина Львовна должна будет показать своей маме, – покрывшись красными пятнами, объяснил младший детектив.
Вся моя сила воли в этот момент сконцентрировалась на сохранении серьезного лица.
– Понимаешь, я хотел пригласить Екатерину Львовну к себе в гости. Показать ей ремонт, мебель. Уверен, что, живя с прежним мужем, она ничего подобного не видела. Ты же знаешь, какой я шик у себя навел.
О, да! Представьте, как смотрится в обычной однокомнатной квартире гипсовая лепнина, декоративные полуколонны, кожаная мебель на резных ножках, двери с мозаичной расстекловкой и фотообои "Тайная вечеря" на кухонной стене. Страшно? То-то же.
– И что? Мама потребовала принести квитанцию из загса, чтобы дать согласие на этот визит?
– Сан Саныч, Римма Аркадьевна женщина очень строгих правил. Она не может позволить…
– Чтобы ее дочка осталась старой девой? – я закусила губу, чтобы не засмеяться. – Коля, предлагаю тебе провести эту встречу при свидетелях. Позови Эмилию, она точно не допустит никакой непристойности. Интерьер у тебя после этого будет называться "Развалины графского замка". Память генерала позеленеет от злости.
– Вот о чем с тобой можно разговаривать?! Бронсик, пойдем прочь от этой циничной женщины.
Возмущенный помощник двинулся к своей машине. Я села в свою, завела мотор, и тут лампочка-индикатор вспыхнула противным красным огонечком. Блин, самое время! Надо было заправиться, но умная мысль, как известно, любит опаздывать. Дорога до резиденции уфологов показалась мне самой длинной в жизни. Во-первых, Бронс, которого затолкали на заднее сиденье, был этим страшно недоволен и постоянно пытался перелезть обратно, топча передними лапами мне плечи и голову. Во-вторых, я, по всей видимости, показалась ему недостаточно чистой, и боксер настойчиво пытался меня вымыть. Как я ни увертывалась, он каждый раз ухитрялся лизнуть меня в ухо или шею. Закапал слюной мое модное пальто с шелковым переливающимся золотисто-зелено-радужным верхом, на норковой подкладке. Мехом вовнутрь, то есть.
– Убери его, – рычала я.
– Ну он же любя! – оправдывался Николай Иванович.
В этот момент мне вспомнилось, как папа утешал меня после прочтения "Отелло". Папа знал, что почитать шестилетнему ребенку на ночь… В результате я полночи рыдала: "Она ведь не виновата! Как он мог! Он ее задушил!" На что папа утешал меня, в точности как младший детектив: "Ну что ты, Сашенька! Он ведь это любя…"
Поравнявшись с домом Миши, мы уставились на закрытые ставни и объявление на воротах: "Продается".
– Может, в магазин отлучился? – предположил простодушный помощник Яретенко.
Я попыталась себя успокоить тем, что Николай Иванович плохо видит и табличку не заметил.
Мы вылезли из машины и принялись давить на кнопку звонка у калитки. Без всякой надежды, что кто-нибудь ответит.
– Ну чего ломитесь-то?! – раздался позади нас громкий женский голос. – Нету же никого!
Мы обернулись и увидели бабу в ватнике, красном платке и валенках. Слава богу! Местная жительница!
– Скажите, – проникновенно обратилась я к ней, – где здесь пасека?
– А там! – баба махнула рукавицей в сторону леса, начинавшегося непосредственно за непроходимыми сугробами. – Училище пчеловодческое…
– Кхм, – я нервно оглядела свои сапоги на шпильке, потом глянула на сугробы и подумала, а может, хрен с ней, с Ликиной свадьбой, но резко себя одернула. – А так, чтобы на машине проехать, дороги нет?
– Как же нет?! Да что вы такое говорите! Есть дорога, вот же она, я вам ее и показываю!
Мы уставились на девственный снежный покров.
– И что, по ней никто не ездит? – спросил младший детектив.
– А на чем ездить-то? Тут машин ни у. кого нет, сами они до Кавголово не ездят, им ближе Сосновка. От нее до них автобус ходит.
– И вы к ним за медом не ходите? – удивился Николай Иванович.
– Что мы, медведи, что ли, чтоб за медом ходить? – засмеялась баба, обнажив золотые коронки. – Их меда тут днем с огнем не найдешь. Все финны забирают. Место тут хорошее, клевер, гречишное поле рядом, лес на пригорке, не болото, но и не сухо – пчелам одно раздолье. Я их мед раз только пробовала. Дачники угостили. Чистое золото! Не то что у нас на рынке продают. Башкирский да казахский. Сладкий, а вкуса и нет.
– Патокой разбавляют, гады, – заявил Николай Иванович.
– Хорошо если патокой, – махнула рукой баба, – а то… Ладно, недосуг мне с вами тут стоять.
– Извините! – я призывно махнула рукой.
– Ну чего еще? – обернулась селянка.
– А вы не знаете, куда ваш сосед уехал?
– Не знаю, вчера вещи покидал в машину и укатил. Ничего не сказал, чего говорить – не сообщил.
– Ну, хорошо, а куда обращаться-то но поводу покупки дома? Объявление же висит!
– По поводу покупки к Михайловым, это их дом. Они его кудрявому сдавали. Он, как тарелку их увидел, вцепился, как клещ, сдайте да сдайте. Михайловы и пустили его.
– А это разве не локатор? – растерялась я.
– Какой локатор! – расхохоталась баба. – Скажете тоже! Это муляж. Михайлов на каком-то заводе работал, они такие тарелки для устрашения НАТО производили. Понаставят таких вдоль границы, и американцы в ужасе.
Николай Иванович посерел.
– Он что, об этом рассказывает?! – громким шепотом спросил младший детектив у тетки.
– Каждый раз, как напьется. Ну все, хватит лясы точить, у меня еще куры не кормлены, обед не сварен. Все. Михайловы, если надо, в пятом доме живут. Отсюда через три двора.
"Нива" поехала по глубокому снегу и, к полной неожиданности, в нем не увязла. Мы благополучно пересекли поле и остановились перед двухэтажным строением типа "финского домика". Дом облупился до такой степени, что грязно-голубая штукатурка осталась лишь кое-где.
– Ну что ты теперь скажешь? – гордо спросил Николай Иванович. – Какие у тебя найдутся аргументы против покупки "машины председателя колхоза"?
Бронс, обрадовавшись, что его выпустили из машины, немедленно пометил все углы, попавшиеся на его пути. Младший детектив с трудом его изловил и запихнул обратно в "Ниву".
Перед тем как подняться на прогнившее насквозь крыльцо, я осторожно попробовала его ногой. Табличка на двери сообщала, что перед нами Пчеловодческое профессионально-техническое училище № 2 имени И. А. Халифмана. С опаской потянув ручку двери, мы попали в тамбур, выкрашенный яркой светло-зеленой краской. И тут нас ожидал сюрприз: внутри дом оказался светлым и жизнерадостным. Стены были художественно раскрашены под картинки природы. Вход в каждую аудиторию оформлен, как вход в улей. Не хватало только учеников в костюмах пчел.
Стенд "Информация" известил нас, что экспериментальное пчеловодческое хозяйство в этом году заготовило меда на 1, 2 тонны больше, чем в прошлом году. Администрация располагалась на втором этаже.
Возле нужной двери сидела мрачная женщина в черном и читала газету "Завтра".
– Вы к кому? – на нас уставились подозрительные враждебные глаза.
– Мы к администрации, – Николай Иванович вылез вперед и, улыбаясь самым приветливым образом, приблизился к женщине, – вы могли бы о нас сообщить?
То ли вахтерша, то ли секретарша окинула злобным взглядом мое пальто, сумку и сапоги.
– Никого нет, – отрубила она.
В этот момент из-за двери раздался взрыв хохота. Я нахмурилась и вытащила из кармана удостоверение.
– Александра Ворошилова, частный детектив.
И спокойно шагнула мимо тетки.
Распахнув дверь, увидела маленького лысого человечка, он хохотал над какой-то книжкой.
– Товарищи, вы к кому? – удивился человечек, уставившись на нас.
Предъявление удостоверений произвело на него удручающее впечатление.
– Я Миськов, заведующий учебным комбинатом, – представился он и почему-то обиделся.
– Вам знакомы эти люди? – я сунула ему под нос фотографию Эли с братом.
– Да, – вздохнул Миськов. – К сожалению… Это наша лаборантка, Гаврилова. Устроилась в прошлом году на полставки в ядохранилище. Вообще-то нам положено провизора там держать, но кто же за такую зарплату согласится. Вот и взяли ее на свою голову.
– Что же случилось? – мы с Николасм Ивановичем напряженно переглянулись.
– Что-что, поработала две недели и уволилась, документы забрала, сказала, что нашла другую работу. А потом инвентаризацию стали проводить и выяснилось – она целый пчелиный рой украла и цианид. Он у нас по строгой отчетности, между прочим… Я машинально сунула руку в карман. Кокаин! Я же его так и не выбросила! Блин! Разгуливаю по городу с дозой!
– Подождите… – у меня появилась догадка. – Для чего вы применяете цианиды?
– Против ос, – последовал ответ. – Не было-не было, а в прошлом году вдруг развелись. Я и заказал на всякий случай. Мы цианистый калий с сахаром размешиваем и раскладываем вблизи гнезд осиных…
Вытащив из кармана кокаин, я положила его перед Миськовым.
– Ой! Мама родная! – тот отпрянул и сложил руки на груди. – Это вы опрометчиво, гражданка частный детектив, так цианид носите. Рассыплется хоть чуть-чуть, на руку попадет – и каюк.
– Спасибо, вы нам очень помогли.
– А вы, что, Гаврилову ищете? – спросил Миськов.
– Да, – ответила я.
– Найдете, скажите, пусть рой вернет или стоимость его оплатит! У нас же убыток, пчелы-то элитные, коллекционные. Пусть хотя бы матку отдаст, если больше ничего не осталось!
Когда мы вышли на улицу, я вытащила сигареты и закурила.
– Ну что ж, теперь мы точно знаем, что Кристину Федоровну Гаврилову убила ее собственная дочка.
Николай Иванович с сомнением нахмурил брови.
– Поясни, я так и не понял, зачем ты с собой цианистый калий таскаешь.
– Это кокаин, такой же покупала Элина мать и якобы от передозировки умерла. Внешне неотличим от калийной соли цианистого водорода. Понимаешь? Эля либо подмешала матери в кокаин цианид, либо подменила порошок.
– Но он же вроде миндалем воняет, – скривился помощник.
– У Кристины Федоровны был такой отек и травма сосудов, что она запахов не чувствовала. Этим Эля и воспользовалась, чтобы хладнокровно ее отравить. А рой – это, скорее всего, тот самый, что появился неизвестно откуда на свадьбе. Идею с отравлением девушка, видимо, хранила про запас. И, как видишь, оказалась права. От пчел, никто не пострадал.
– Жуть, – помощник поежился. – Слушай, а откуда у тебя кокаин?
– Неважно, – я отмахнулась, было лень рассказывать всю эту историю с Эрнесто, – надо его выкинуть.
– Думаешь? – в глазах младшего детектива мелькнуло сомнение. – Дорогой, наверное… Жалко.
– И что ты предлагаешь? Положить его в бар и предлагать гостям?
– Слушай, а можег… может, попробуем? – нерешительно спросил Николай Иванович после секундного молчания.
По всей вероятности, у меня сделалось такое лицо, что младший детектив сильно пожалел о поспешности своего предложения.
– Сдурел?! – заорала я, когда снова обрела дар речи.
– Да я же так, в шутку, – оправдывался Николай Иванович. – Что ты, шуток не понимаешь?..
Всю обратную дорогу я популярно объясняла младшему детективу, как вредно потакать нездоровому любопытству. Говорила так гневно и серьезно, что даже Бронс притих. Лег на заднее сиденье и закрыл свою круглую голову лапами.
Пересев обратно в свою машину, я облегченно вздохнула. Николай Иванович отправился покупать последнее "Идеальное убийство", а я высматривала заправку. Только мне удалось ее обнаружить, как мобильный издал мелодичную трель. Это звонил Гриша.
– Светка нас ждет к трем, постарайтесь не опоздать, а то у нее там свои дела.
Я постаралась и не опоздала.
Гриша тащил меня по длинным извилистым коридорам телецентра. От одной мысли, что сейчас мне предстоит встреча с Ланой Попенхайен, руки сами собой сжимались в кулаки. И лишь сознание важности своей миссии удерживало от искушения прийти в ярость и выложить этой стерве все, что думаю о ее передаче и о ней самой, в частности.
– Еле уговорил! Только я ей не сказал, что она про вас сюжет снимала, – стрекотал Гриша. – Вы будьте повежливее, а то она подумает, что вы для разборки явились.
"Так оно и было бы!" – подумала я, испытывая жгучее желание пообещать вежливость и обмануть надежды.
Редакция программы располагалась в самом конце темного длиннющего коридора. Из открытой двери вырывался свет и доносились взрывы хохота.
Гриша вошел первым и, подняв вверх руки, принялся целоваться с какой-то чрезвычайно милой девушкой. Ее светлые волосы были уложены в аккуратную, чуть старомодную ракушку на затылке, а веселые карие глаза задорно блестели. Полноватая фигура в сочетании с нежно-персиковым цветом лица, природным румянцем и детским выражением придавали девушке неизъяснимое очарование. Когда их взаимные приветствия с Гришей иссякли, она посмотрела на меня и вздохнула.
– Ой, а я думала – все обойдется. Извините, что мы вас так показали, но людям сейчас злословие нравится. Нам даже некоторые начинающие звезды платят, чтобы мы про них что-нибудь съязвили! Вы не обижайтесь! Если хотите, можем вам один рекламный блок уступить. У нас есть внутри программы, а программа наша очень популярная! Пожалуйста, не сердитесь!
– Светка, ну ты что? – засуетился Гриша. – Ты что? Разве я привел бы к тебе врага? Это та самая женщина, о которой я тебе говорил, с сенсацией про Домовую и Шерера.
– Вы Лапа?!
У меня глаза на лоб полезли. Света Абрамова не имела ни малейшего сходства со своим экранным образом! В телевизоре она выглядит злющей толстой теткой лет тридцати пяти – тридцати семи!
– Да, ужас, правда? – девушка улыбнулась. – Это мне дирекция канала такой образ придумала. Сперва я была девочка-ромашка, а стала стервой Ланой. Зато рейтинг бешеный. Видите, – Света ткнула пальцем в обложку журнала на стене, – Лана Попенхайен, самая популярная ведущая прошлого года.
– С ума сойти, – я была поражена до глубины души. – И вам каждый раз нужно вот так перевоплощаться?!
– Да, – вздохнула Света, – когда запись, еще куда ни шло! Можно сделать дубль, переснять. А в прямом эфире образ выдерживать – жуть! Так что у вас за сенсация ? Расскажите…
Мы сели на диванчик возле столика, заваленного бумагами, и я изложила план, который придумали мы с Ликой. Света слушала внимательно, изредка задавая наводящие вопросы. Потом хихикнула и сказала:
– Это будет лучшая передача в моей жизни!
Едва удержавшись от победного клича, я набрала номер Лики и сказала, что она может звонить Никите и назначать свидание. Бедный – он и не представляет себе, что его ждет!
Осталась только Инга Вербицкая. Номер ее по-прежнему не отвечал.
– Черт, – я потерла лоб.
– Что-то случилось? – заботливо поинтересовалась Света.
– Мне нужно встретиться с Ингой, а я никак не могу до нее дозвониться сегодня целый день! – я почувствовала раздражение.
– Она дома, – уверенно заявила Лана. – Вроде ее новая книга особого успеха не имеет. У нее когда депрессия – она трубку не берет. Хотите, адрес дам?
– Хочу, – сказала я.
Выяснилось, что Вербицкая живет в самой обычной квартире, в блочном доме около метро "Озерки"… По дороге я раздобыла последнее "Идеальное убийство", приду под предлогом получения автографа.