Страница:
Адмирал де-Робек молча пожал мне руку. Я решил выехать немедленно. Генерал Шатилов, узнав о моем решении, пришел в ужас.
- "Ты знаешь, что дальнейшая борьба невозможна. Армия или погибнет, или вынуждена будет капитулировать и ты покроешь себя позором. Ведь у тебя ничего, кроме незапятнанного имени не осталось. Ехать теперь, это безумие", - убеждал он меня. Однако, видя, что его доводы бессильны, он объявил, что едет со мной, не решаясь оставить меня в этот грозный час.
21-го марта броненосец "Император Индии" вышел в Крым. Море стихло. Мощно рассекая волны, уносил меня корабль к родным берегам. Там готовился эпилог русской трагедии. Над предпоследним актом ее готов был опуститься занавес истории.
31 июля 1922 года. Белград.
Послужной список Главнокомандующего Русской армией генерал-лейтенанта барона Врангеля (составлен 29 декабря 1921 года)
Послужной список Главнокомандующего Русской армией генерал-лейтенанта барона Врангеля (составлен 29 декабря 1921 года)
Генерал-лейтенант барон Петр Николаевич ВРАНГЕЛЬ
Главнокомандующий Русской армией.
Кавалер орденов:Св. Георгия IV ст.. Св. Николая Чудотворца II ст.. Георгиевского оружия. Св. Владимира III ст. с мечами и IV ст. с мечами и бантом, Св. Анны III ст.. Св. Станислава II ст. и III ст. с мечами и бантом. Св. Анны IV ст. с надписью За храбрость, Георгиевского Креста IV ст., Креста Спасения Кубани I ст. и Английского ордена Михаила и Георгия II ст.
Имеет медали: Светло-бронзовую в память 100-летия Отечественной войны, светло-бронзовую в память 300-летия царствования Дома Романовых, светло-бронзовую в память 200-летия Полтавской битвы. Честной Крест Св. Гроба Господня. Галлиполийский знак.
Родился 1878 года, августа 15 дня.
Вероисповедания православного.
Происходит из потомственных дворян Петроградской губернии
Воспитывался в Горном Институте Императрицы Екатерины II, выдержал испытание на корнета гвардии при Николаевской Академии Генерального Штаба по 1 разряду и дополнительный курс успешно.
Прохождение службы:
В службу вступил Л. Гв. в Конный полк рядовым на правах вольноопределяющегося 1 разряда 1901 сент. 1
нтер-офицером по окончании полковой учебной команды 1902 марта 10
Эстандарт-юнкером 1902 июля 2
Высочайшим приказом от 12 окт. 1902 г. произведен в корнеты с зачислением в запас Гвардейской кавалерии 1902 окт. 2
Высочайшим приказом определен во 2-й Верхнеудинский полк Забайкальского казачьего войска 1904 февр. 6
Переведен на службу во 2-й Аргунский казачий полк 1904 февр. 27
Награжден орденом Св. Анны IV ст. с надписью За храбрость 1904 июля 4
За отличие в делах против японцев произведен в сотники 1904 дек. 1
Переведен во 2-ю сотню Отдельного дивизиона разведчиков 1905 мая 26
За отличия в делах против японцев произведен в подъесаулы 1905 сент. 1
За отличие в делах против неприятеля награжден орденом Св. Станислава III ст. с мечами и бантом
Высочайшим приказом от 6 января 1906 г. переведен в 55 Драгунский Финляндский полк с переименованием в штабс-ротмистры 1906 янв. 6
По Высочайшему повелению прикомандирован к Северному отряду Свиты Его Величества Ген. Майора Орлова 1906 янв. 7
Государь Император Всемилостивейше соизволил лично пожаловать за отличие в делах против неприятеля орден Св. Анны III ст.1906 мая 9
С Высочайшего соизволения прикомандирован Л. Гв. к Конному полку 1906 авг. 30
Переведен Л. Гв. в Конный полк поручиком 1907 марта 26
Командирован в Николаевскую Академию Генерального Штаба 1907 авг. 20
Штабс-ротмистром 1909 дек. 6
Окончил дополнительный курс Академии успешно, причислен к Генеральному штабу и откомандирован от Академии к Штабу С.-Петербургского Военного Округа 1910 июня 3
По прохождении курса в Офицерской Кавалерийской школе (успешно) прибыл Л. Гв.в Конный полк временно командующим, затем командиром эскадрона Его Величества с 1912 мая 22
Всемилостливейше пожалован орден Св. Станислава II ст. 1912 дек. 6
Высочайшим приказом от 11 авг. 1913 г. произведен в ротмистры 1913 авг. 11
Георгиевская Дума в заседании своем 23 августа 1914г. удостоила награждением орденом Св. Великомученика и Победоносца Георгия IV ст 1914 авг. 23 (Приказ по войскам 1-й Армии от 30 авг. 1914 г. № 72 и Высочайший приказ от 13 окт. 1914 г.)
Назначен Начальником Штаба Сводно-Кавалерийской дивизии 1914 сент. 12
Назначен помощником командира по строевой части 1914 сент. 23
Государь Император всемилостивейше соизволил лично пожаловать за отличие в делах против неприятеля орден Св. Владимира IV степени с мечами и бантом 1914 окт. 27
Высочайшим приказом от 6 дек. 1914г. назначен Флигель-Адъютантом 1914 дек. 6
Высочайшим приказом от 12 дек. 1914г. произведен в полковники 1914 дек. 12
Приказом Войскам 10-й армии №418 за отличие в делах против неприятеля награжден Георгиевским Оружием 1915 апр. 13
Высочайшим приказом назначен командиром 1-го Нерчинского полка Забайкальского казачьего войска 1915 окт. 8
Высочайшим приказом награжден орденом Св. Владимира III ст. с мечами 1915 дек. 8
Высочайшим приказом от 27 ноября 1916 г. даровано два года старшинства в чине полковника 1915 дек. 6
Назначен командиром 2-й бригады Уссурийской конной дивизии 1916 дек. 24
Высочайшим приказом произведен за боевое отличие в генералмайоры 1917 янв. 13
Назначен временно командующим Уссурийской конной дивизией 1917 янв. 23
Командующим 7-ой Кавалерийской дивизией 1917 июля 9
Командующим сводным конным корпусом 1917 июля 10
Постановлением наградных Дум частей сводного конного корпуса, утвержденном командующим 8-ой Армией, награжден солдатским Георгиевским Крестом IV степени за отличия, высказанные им, как командиром сводного конного корпуса, прикрывавшего отход нашей пехоты к линии реки Сбруч в период с 10 по 20 июля 1917 г. 1917 июля 24
Приказом Верховного Главнокомандующего назначен командиром 3-го конного корпуса 1917 сент. 9
Вследствие большевистского переворота от службы отказался и в командование корпусом не вступил 1917 нояб. 10
Вступил в ряды Добровольческой Армии 1918 авг. 28
Назначен временно командующим 1-ой конной дивизией 1918 авг. 31
Начальником 1-ой конной дивизии 1918 окт. 31
Командиром 1-го конного корпуса 1918 нояб. 15
Приказами Главнокомандующего Добровольческой Армией:
Назначен командиром 1-го конного корпуса 1918 нояб. 15
За боевого отличия произведен в генерал-лейтенанты 1918 нояб. 22
Назначен Командующим Добровольческой Армией 1918 дек. 27
Назначен Командующим Кавказской Добровольческой Армией 1919 янв. 10
Назначен Командующей Добровольческой Армией и Главноначальствующим Харьковской области 1919 нояб. 26
Ввиду расформирования Армии зачислен в распоряжение Главнокомандующего 1919 дек. 20
Уволен в отставку 1920 февр. 8 (Телеграмма Главнок. № 002531)
Приказом назначен Главнокомандующим Вооруженными Силами
на Юге России 1920 марта 22
Получил звание кавалера Св. Гроба Господня и пожалован Честным Крестом Св. Гроба Господня 1920 авг. 20
Орденская Николаевская Дума 1-го Армейского корпуса 15 ноября постановила просить Главнокомандующего принять орден Св. Николая Чудотворца II степени
Согласно просьбе командира и всех чинов 1 -го Армейского корпуса Главнокомандующий принял для ношения на груди Галлиполийский знак 1921 нояб. 29
Принят в почетные старики и коренные жители многих станиц Кубанского, Терского и Астраханского казачьих войск, зачислен в войсковое сословие Всевеликого Войска Донского, зачислен в списки (по датам) 1-го Екатеринодарского Кошевого Атамана Чепеги полка, 1-го Корниловского ударного полка, 1-го пехотного Генерала Маркова, полка Лейб-Гвардии казачьего полка, эскадрона конной гвардии, Гусарского Ингерманландского дивизиона, Лейб-Гвардии Атаманского полка и 1-го стрелкового Генерала Дроздовского полка.
Сын Главнокомандующего барон Петр Врангель в воздаяние заслуг его отца приказами Атаманов состоит урядником Кубанского казачьего войска и подхорунжим 1-го Астраханского казачьего полка.
Женат первым браком на фрейлине Их Императорских Величеств, потомственной дворянке, дочери Камергера Высочайшего Двора девице Ольге Михайловне ИВАНЕНКО
Имеет детей:дочь Елену, сына Петра и дочь Наталию.
Недвижимого имущества не имеет.
Наказаниям или взысканиям не подвергался.
Участвовал:
В походах со 2-м Аргунским полком в составе отряда Генерала
Ренненкампфа с 1904 мар. 12 по 1905 мая 29
В разведке и делах со 2-й сотней Отдельного Дивизиона разведчиков с 1905 июня 1 по 1905 окт.15
В походах против Германии с 1914 июля 22 по 1917 сен. 9
В делах и походах против большевиков с 1918 авг. 31
В службе сего генерала не было обстоятельств, лишающих его права на получение знака отличия беспорочной службы или отдаляющих срок выслуги к сему знаку.
Подписал: Вр. и. д. Начальника Штаба Главнокомандующего Русской Армией, Генерального Штаба, Генерал -Лейтенант КУСОНСКИЙ.
Скрепил: Начальник Отделения Генерального Штаба, Генерального Штаба Полковник Подчертков
КНИГА ВТОРАЯ
Глава I
- "Ты знаешь, что дальнейшая борьба невозможна. Армия или погибнет, или вынуждена будет капитулировать и ты покроешь себя позором. Ведь у тебя ничего, кроме незапятнанного имени не осталось. Ехать теперь, это безумие", - убеждал он меня. Однако, видя, что его доводы бессильны, он объявил, что едет со мной, не решаясь оставить меня в этот грозный час.
21-го марта броненосец "Император Индии" вышел в Крым. Море стихло. Мощно рассекая волны, уносил меня корабль к родным берегам. Там готовился эпилог русской трагедии. Над предпоследним актом ее готов был опуститься занавес истории.
31 июля 1922 года. Белград.
Послужной список Главнокомандующего Русской армией генерал-лейтенанта барона Врангеля (составлен 29 декабря 1921 года)
Послужной список Главнокомандующего Русской армией генерал-лейтенанта барона Врангеля (составлен 29 декабря 1921 года)
Генерал-лейтенант барон Петр Николаевич ВРАНГЕЛЬ
Главнокомандующий Русской армией.
Кавалер орденов:Св. Георгия IV ст.. Св. Николая Чудотворца II ст.. Георгиевского оружия. Св. Владимира III ст. с мечами и IV ст. с мечами и бантом, Св. Анны III ст.. Св. Станислава II ст. и III ст. с мечами и бантом. Св. Анны IV ст. с надписью За храбрость, Георгиевского Креста IV ст., Креста Спасения Кубани I ст. и Английского ордена Михаила и Георгия II ст.
Имеет медали: Светло-бронзовую в память 100-летия Отечественной войны, светло-бронзовую в память 300-летия царствования Дома Романовых, светло-бронзовую в память 200-летия Полтавской битвы. Честной Крест Св. Гроба Господня. Галлиполийский знак.
Родился 1878 года, августа 15 дня.
Вероисповедания православного.
Происходит из потомственных дворян Петроградской губернии
Воспитывался в Горном Институте Императрицы Екатерины II, выдержал испытание на корнета гвардии при Николаевской Академии Генерального Штаба по 1 разряду и дополнительный курс успешно.
Прохождение службы:
В службу вступил Л. Гв. в Конный полк рядовым на правах вольноопределяющегося 1 разряда 1901 сент. 1
нтер-офицером по окончании полковой учебной команды 1902 марта 10
Эстандарт-юнкером 1902 июля 2
Высочайшим приказом от 12 окт. 1902 г. произведен в корнеты с зачислением в запас Гвардейской кавалерии 1902 окт. 2
Высочайшим приказом определен во 2-й Верхнеудинский полк Забайкальского казачьего войска 1904 февр. 6
Переведен на службу во 2-й Аргунский казачий полк 1904 февр. 27
Награжден орденом Св. Анны IV ст. с надписью За храбрость 1904 июля 4
За отличие в делах против японцев произведен в сотники 1904 дек. 1
Переведен во 2-ю сотню Отдельного дивизиона разведчиков 1905 мая 26
За отличия в делах против японцев произведен в подъесаулы 1905 сент. 1
За отличие в делах против неприятеля награжден орденом Св. Станислава III ст. с мечами и бантом
Высочайшим приказом от 6 января 1906 г. переведен в 55 Драгунский Финляндский полк с переименованием в штабс-ротмистры 1906 янв. 6
По Высочайшему повелению прикомандирован к Северному отряду Свиты Его Величества Ген. Майора Орлова 1906 янв. 7
Государь Император Всемилостивейше соизволил лично пожаловать за отличие в делах против неприятеля орден Св. Анны III ст.1906 мая 9
С Высочайшего соизволения прикомандирован Л. Гв. к Конному полку 1906 авг. 30
Переведен Л. Гв. в Конный полк поручиком 1907 марта 26
Командирован в Николаевскую Академию Генерального Штаба 1907 авг. 20
Штабс-ротмистром 1909 дек. 6
Окончил дополнительный курс Академии успешно, причислен к Генеральному штабу и откомандирован от Академии к Штабу С.-Петербургского Военного Округа 1910 июня 3
По прохождении курса в Офицерской Кавалерийской школе (успешно) прибыл Л. Гв.в Конный полк временно командующим, затем командиром эскадрона Его Величества с 1912 мая 22
Всемилостливейше пожалован орден Св. Станислава II ст. 1912 дек. 6
Высочайшим приказом от 11 авг. 1913 г. произведен в ротмистры 1913 авг. 11
Георгиевская Дума в заседании своем 23 августа 1914г. удостоила награждением орденом Св. Великомученика и Победоносца Георгия IV ст 1914 авг. 23 (Приказ по войскам 1-й Армии от 30 авг. 1914 г. № 72 и Высочайший приказ от 13 окт. 1914 г.)
Назначен Начальником Штаба Сводно-Кавалерийской дивизии 1914 сент. 12
Назначен помощником командира по строевой части 1914 сент. 23
Государь Император всемилостивейше соизволил лично пожаловать за отличие в делах против неприятеля орден Св. Владимира IV степени с мечами и бантом 1914 окт. 27
Высочайшим приказом от 6 дек. 1914г. назначен Флигель-Адъютантом 1914 дек. 6
Высочайшим приказом от 12 дек. 1914г. произведен в полковники 1914 дек. 12
Приказом Войскам 10-й армии №418 за отличие в делах против неприятеля награжден Георгиевским Оружием 1915 апр. 13
Высочайшим приказом назначен командиром 1-го Нерчинского полка Забайкальского казачьего войска 1915 окт. 8
Высочайшим приказом награжден орденом Св. Владимира III ст. с мечами 1915 дек. 8
Высочайшим приказом от 27 ноября 1916 г. даровано два года старшинства в чине полковника 1915 дек. 6
Назначен командиром 2-й бригады Уссурийской конной дивизии 1916 дек. 24
Высочайшим приказом произведен за боевое отличие в генералмайоры 1917 янв. 13
Назначен временно командующим Уссурийской конной дивизией 1917 янв. 23
Командующим 7-ой Кавалерийской дивизией 1917 июля 9
Командующим сводным конным корпусом 1917 июля 10
Постановлением наградных Дум частей сводного конного корпуса, утвержденном командующим 8-ой Армией, награжден солдатским Георгиевским Крестом IV степени за отличия, высказанные им, как командиром сводного конного корпуса, прикрывавшего отход нашей пехоты к линии реки Сбруч в период с 10 по 20 июля 1917 г. 1917 июля 24
Приказом Верховного Главнокомандующего назначен командиром 3-го конного корпуса 1917 сент. 9
Вследствие большевистского переворота от службы отказался и в командование корпусом не вступил 1917 нояб. 10
Вступил в ряды Добровольческой Армии 1918 авг. 28
Назначен временно командующим 1-ой конной дивизией 1918 авг. 31
Начальником 1-ой конной дивизии 1918 окт. 31
Командиром 1-го конного корпуса 1918 нояб. 15
Приказами Главнокомандующего Добровольческой Армией:
Назначен командиром 1-го конного корпуса 1918 нояб. 15
За боевого отличия произведен в генерал-лейтенанты 1918 нояб. 22
Назначен Командующим Добровольческой Армией 1918 дек. 27
Назначен Командующим Кавказской Добровольческой Армией 1919 янв. 10
Назначен Командующей Добровольческой Армией и Главноначальствующим Харьковской области 1919 нояб. 26
Ввиду расформирования Армии зачислен в распоряжение Главнокомандующего 1919 дек. 20
Уволен в отставку 1920 февр. 8 (Телеграмма Главнок. № 002531)
Приказом назначен Главнокомандующим Вооруженными Силами
на Юге России 1920 марта 22
Получил звание кавалера Св. Гроба Господня и пожалован Честным Крестом Св. Гроба Господня 1920 авг. 20
Орденская Николаевская Дума 1-го Армейского корпуса 15 ноября постановила просить Главнокомандующего принять орден Св. Николая Чудотворца II степени
Согласно просьбе командира и всех чинов 1 -го Армейского корпуса Главнокомандующий принял для ношения на груди Галлиполийский знак 1921 нояб. 29
Принят в почетные старики и коренные жители многих станиц Кубанского, Терского и Астраханского казачьих войск, зачислен в войсковое сословие Всевеликого Войска Донского, зачислен в списки (по датам) 1-го Екатеринодарского Кошевого Атамана Чепеги полка, 1-го Корниловского ударного полка, 1-го пехотного Генерала Маркова, полка Лейб-Гвардии казачьего полка, эскадрона конной гвардии, Гусарского Ингерманландского дивизиона, Лейб-Гвардии Атаманского полка и 1-го стрелкового Генерала Дроздовского полка.
Сын Главнокомандующего барон Петр Врангель в воздаяние заслуг его отца приказами Атаманов состоит урядником Кубанского казачьего войска и подхорунжим 1-го Астраханского казачьего полка.
Женат первым браком на фрейлине Их Императорских Величеств, потомственной дворянке, дочери Камергера Высочайшего Двора девице Ольге Михайловне ИВАНЕНКО
Имеет детей:дочь Елену, сына Петра и дочь Наталию.
Недвижимого имущества не имеет.
Наказаниям или взысканиям не подвергался.
Участвовал:
В походах со 2-м Аргунским полком в составе отряда Генерала
Ренненкампфа с 1904 мар. 12 по 1905 мая 29
В разведке и делах со 2-й сотней Отдельного Дивизиона разведчиков с 1905 июня 1 по 1905 окт.15
В походах против Германии с 1914 июля 22 по 1917 сен. 9
В делах и походах против большевиков с 1918 авг. 31
В службе сего генерала не было обстоятельств, лишающих его права на получение знака отличия беспорочной службы или отдаляющих срок выслуги к сему знаку.
Подписал: Вр. и. д. Начальника Штаба Главнокомандующего Русской Армией, Генерального Штаба, Генерал -Лейтенант КУСОНСКИЙ.
Скрепил: Начальник Отделения Генерального Штаба, Генерального Штаба Полковник Подчертков
КНИГА ВТОРАЯ
Глава I
Смена власти
Утром 22-го марта «Emperor of India» бросил якорь в Севастопольском рейде. Стоял чудный весенний день. В неподвижном море отражалось голубое небо и, залитый лучами солнца, белел и сверкал, раскинувшийся по высоким берегам бухты, Севастополь. На набережных виднелись снующие по всем направлениям люди, бухту бороздили многочисленные ялики и челны… Жизнь, казалось, шла своей обычной чередой и дикой представлялась мысль, что этот прекрасный город переживает последние дни, что, может быть, через несколько дней его зальет кровавая волна и здесь будет справляться красная тризна.
К нам подошел катер под Андреевским флагом и по трапу на палубу поднялся морской офицер. Он доложил, что прислан ко мне командующим флотом и что для меня отведено помещение на крейсере «Генерал Корнилов». Я приказал перевезти вещи на крейсер, а сам решил съехать на берег и прежде всего повидать председателя военного совета генерала Абрама Михайловича Драгомирова. По словам встретившего меня офицера, заседание совета должно было состояться в 12 часов дня в «Большом дворце», занятом командующим флотом, где и находился генерал Драгомиров.
Первое знакомое лицо, встреченное мною при сходе на берег, был генерал Улагай. Я не видел его с декабря прошлого года, в то время он лежал в Екатеринодаре, тяжело больной тифом. После своего выздоровления он в последние дни борьбы на Кубани командовал Кавказской армией, сменив генерала Шкуро, удаления которого потребовала от генерала Деникина Кубанская рада. Расчет ставки, усиленно выдвигавшей генерала Шкуро, в надежде использовать его популярность среди казаков, оказался ошибочным. Кавказская армия - кубанцы, терцы и часть донцов - не успев погрузиться, отходила вдоль Черноморского побережья по дороге на Сочи и Туапсе. За ними тянулось огромное число беженцев. По словам генерала Улагая, общее число кубанцев, в том числе и беженцев, доходило до сорока тысяч, донцов - до двадцати. Части были совершенно деморализованы и о серьезном сопротивлении думать не приходилось. Отношение к «добровольцам» среди не только казаков, но и офицеров было резко враждебно: генерала Деникина и «добровольческие» полки упрекали в том, что, «захватив корабли, они бежали в Крым, бросив на произвол судьбы казаков». Казаки отходили по гористой, бедной местными средствами, территории; их преследовали слабые части конницы товарища Буденного, во много раз малочисленное наших частей, но окрыленные победой. Большинство кубанских и донских обозов были брошены, запасов продовольствия на местах не было, и люди, и лошади голодали. В виду ранней весны подножный корм отсутствовал, лошади ели прошлогодние листья и глодали древесную кору. Казаки отбирали последнее у населения, питались прошлогодней кукурузой и кониной.
Генерал Улагай оставил свою армию в районе Сочи. Заместителем своим он назначил генерала Шкуро, во главе донских частей оставался генерал Стариков. Последние дни в Сочи среди членов Кубанской рады разногласия особенно усилились. Все громче раздавались голоса о необходимости вступить в переговоры с большевиками, другие предлагали просить о защите Грузию. Кубанский атаман генерал Букретов и председатель правительства инженер Иванис за несколько дней до отъезда генерала Улагая выехали в Крым.
На мой вопрос - «неужели при таком превосходстве наших сил нет возможности рассчитывать хотя бы на частичный успех - вновь овладеть Новороссийском и тем обеспечить снабжение, а там, отдохнув и оправившись, постараться вырвать инициативу у противника…» - генерал Улагай безнадежно махнул рукой.
- «Какой там, казаки драться не будут. Полки совсем потеряли дух».
Мне стало ясным, что дело действительно безнадежно. Дух был потерян не только казаками, но и начальниками. На продолжение борьбы казаками рассчитывать было нельзя.
В Крым переброшено было, включая тыл, около двадцати пяти тысяч добровольцев и до десяти тысяч донцов. Последние прибыли без лошадей и без оружия. Даже большая часть винтовок была при посадке брошена. Казачьи полки были совершенно деморализованы. Настроение их было таково, что генерал Деникин, по соглашению с Донским атаманом генералом Богаевским и командующим Донской армией генералом Сидориным, отказался от первоначального намерения поручить донским частям оборону Керченского пролива и побережья Азовского моря и решил немедленно грузить их на пароходы и перебросить в район Евпатории, отобрав от полков последнее оружие.
Добровольческие полки прибыли также в полном расстройстве. Конница без лошадей, все части без обозов, артиллерии и пулеметов. Люди были оборваны и озлоблены, в значительной степени вышли из повиновения начальников. При этих условиях и Добровольческий корпус боевой силы в настоящее время не представлял.
Фронт удерживался частями генерала Слащева, сведенными в Крымский корпус. Корпус состоял из бесчисленного количества обрывков войсковых частей, зачастую еще в зародыше, отдельных штабов и нестроевых команд. Всего до пятидесяти отдельных пехотных и кавалерийских частей. При этом боевой состав корпуса не превышал 3500 штыков и 2000 шашек. Общая численность противника на фронте генерала Слащева - XIII-ой советской армии была до 6000 штыков и 3000 шашек. При этих условиях, сил у генерала Слащева для обороны перешейков было достаточно, однако, сборный состав его частей и их слабая подготовка и, отмеченное нашей разведкой, постоянное усиление противника, заставляло считать наше положение далеко не устойчивым.
Я застал генерала Драгомирова в Большом дворце. Через час должно было открыться заседание военного совета и он спешил ознакомить меня в общих чертах с последними событиями.
Собранное накануне совещание оказалось чрезвычайно многочисленным. Несмотря на все усилия генерала Драгомирова, определенного решения добиться не удалось. Значительное число участников совещания решительно отказалось обсуждать вопрос о назначении преемника Главнокомандующего, считая недопустимым введение в армию принципа выборного начала и полагая, что преемник генерала Деникина должен быть назначен приказом последнего. Генерал Слащев, под предлогом необходимости его присутствия на фронте от дальнейшего участия уклонился и выехал из Севастополя; с ним уехали и представители Крымского корпуса. После совещания генерал Драгомиров донес по аппарату в Феодосию, где оставался генерал Деникин, о результатах первого совещания и высказанном последним пожелании. Однако генерал Деникин решительно отказался от назначения себе преемника, подтвердив свое требование о выборе нового Главнокомандующего военным советом.
Со своей стороны я считал совершенно недопустимым выбор нового Главнокомандующего его будущими подчиненными и единственно правильным назначение такового самим генералом Деникиным. Я ознакомил генерала Драгомирова с привезенным мною ультиматумом англичан.
- «По тем отрывочным сведениям, которые я имел в Константинополе, и которые получил только что от генерала Улагая, и при условии лишения нас всякой помощи со стороны союзников, я не вижу возможности продолжать борьбу», сказал я. «Я прибыл сюда потому, что не счел возможным не разделить с армией ее, быть может, последние часы и если судьба пошлет мне испытание встать во главе армии, я его приму. Однако я считаю, что при настоящих условиях генерал Деникин не имеет нравственного права оставить то дело, во главе которого он до сих пор стоял. Он должен довести это дело до конца и принять на себя ответственность за все, что произойдет».
- «Решение Главнокомандующего уйти - окончательно. Я убежден, что он его не изменит», ответил генерал Драгомиров (20 марта генерал Деникин писал генералу Драгомирову:
- «Это не военный совет, ваше высокопревосходительство, а какой-то совдеп», сказал я. «Я полагаю совершенно невозможным скрыть от военного совещания новые обстоятельства, в корне меняющие обстановку».
Я указал на ноту англичан. «Новый Главнокомандующий, кто бы он ни был, должен с полной определенностью знать, что при этих условиях будут от него требовать его соратники, а последние, что может им обещать новый вождь. Все это невозможно обсуждать в таком многолюдном собрании, в значительной мере состоящем из мальчиков. Ведь некоторые из нынешних командиров полков в нормальное время были бы только поручиками. Я полагаю, что из состава совета должны быть удалены все лица, младше командиров корпусов, или равных им по власти».
Генерал Драгомиров со мной охотно согласился. Мы тут же по списку наметили состав этих лиц: председатель - генерал от кавалерии Драгомиров, командующий флотом вице-адмирал Герасимов, Донской атаман генерал-лейтенант Богаевский, командующий Донской армией генерал-лейтенант Сидорин, начальник его штаба генерал-лейтенант Келчевский, начальник военного управления генерал-лейтенант Вязьмитинов, комендант Севастопольской крепости генерал-лейтенант Турбин, генерал-лейтенанты: Шатилов, Боровский, Покровский, Юзефович, Шиллинг, Кутепов, Улагай, Ефимов, Стогов, Топорков, начальник штаба Главнокомандующего генерал-майор Махров, начальник штаба командующего флотом контр-адмирал Евдокимов и я.
Генерал Драгомиров, отпустив прочих участников совещания, просил старших начальников перейти к нему в кабинет. Известие об ультиматуме англичан всех поразило. Значение его в полной мере учитывалось всеми, все были сумрачны и молчаливы. Генерал Драгомиров сообщил присутствующим, что генерал Деникин по-прежнему настаивает на выборе себе преемника. Однако все члены Совета продолжали считать такой порядок разрешения вопроса недопустимым.
Председательствующий предложил следующий выход из положения: старшие начальники в частном совещании выскажут свои предположения и назовут лицо, которое, по их мнению, может в настоящую минуту наиболее успешно выполнить возложенную на него задачу; генерал Драгомиров об этом сообщит генералу Деникину, доложив, что мнение участников совещания не связывает Главнокомандующего в его решении и еще раз предложит генералу Деникину приказом назначить себе преемника.
Я просил слова и вновь повторил сказанное уже генералу Драгомирову: в настоящих условиях я не вижу возможности рассчитывать на успешное продолжение борьбы. Ультиматум англичан отнимает последние надежды. Нам предстоит испить горькую чашу до дна. При этих условиях генерал Деникин не имеет права оставить армию. Мои слова были встречены гробовым молчанием. Мне стало ясно, что, как самим генералом Деникиным, так и всеми присутствующими, вопрос об оставлении Главнокомандующим своего поста уже предрешен.
- «Если генерал Деникин все же оставит армию», - продолжал я, - «и на одного из нас выпадет тяжкий крест, то прежде чем принять этот крест, тот, кто его будет нести, должен знать, что от него ожидают те, кто ему этот крест вверили. Повторяю, я лично не представляю себе возможным для нового Главнокомандующего обещать победоносный выход из положения. Самое большее, что можно от него требовать - это сохранить честь вверенного армии русского знамени. Конечно, общая обстановка мне менее знакома, чем всем присутствующим, а потому я, быть может, преувеличиваю безвыходность нашего положения. Я считаю совершенно необходимым ныне же выяснить этот вопрос». Все молчали.
Наконец, генерал Махров стал говорить о том, что как бы безвыходно ни казалось положение, борьбу следует продолжать - «пока у нас есть хоть один шанс из ста, мы не можем сложить оружия».
- «Да, Петр Семенович, это так», ответил генерал Шатилов, «если бы этот шанс был… Но, по-моему, у противника не девяносто девять шансов, а девяносто девять и девять в периоде…» Генерал Махров не возражал.
Для меня не было сомнения, что выбор участников совещания остановится на мне. Жребий был брошен, я сказал все, и дальнейшее зависело не от меня. Сославшись на нездоровье, я просил генерала Драгомирова разрешения оставить совещание.
На душе было невыразимо тяжело. Хотелось быть одному, разобраться с мыслями. Я вышел из дворца и пошел бродить по городу, ища уединения. Я прошел на Исторический бульвар и долго ходил по пустынным аллеям. Тяжелое, гнетущее чувство не проходило. Мне стало казаться, что душевное равновесие не вернется, пока я не получу возможности поделиться с кем-либо всем, что мучило мою душу. Мне вспомнилось посещение мое, в бытность в Севастополе, епископа Севастопольского Вениамина. Это было накануне оставления мною родной земли. Я также тогда переживал тяжелые часы. Теплая, полная искренней задушевности, беседа с владыкой облегчила тогда мою душу. Я решил пройти к епископу Вениамину. Последний знал уже о моем приезде и, видимо, мне обрадовался:
- «Вы хорошо сделали, что приехали сюда. Господь надоумил Вас. Это был Ваш долг», сказал он. «Я знаю, как тяжело Вам, знаю, какой крест Вы на себя берете. Но Вы не имеете права от этого креста отказываться. Вы должны принести жертву родной вам армии и России. На вас указал промысел Божий устами тех людей, которые верят Вам и готовы Вам вручить свою участь. Еще до Вашего приезда, как только генерал Драгомиров собрал совет, к нему обратился, указывая на Вас, целый ряд русских людей, духовенство православное, католическое и магометанское, целый ряд общественных организаций. Вот у меня копии с двух таких обращений».
Владыка, порывшись в лежащих на столе бумагах, передал мне две из них.
Пока я читал, владыка вышел в соседнюю горницу, откуда вынес икону Божьей Матери, старинного письма в золотой оправе с ризой, расшитой жемчугами. Он подошел ко мне. - «Этой старинной иконой я решил благословить Вас, когда Вы прибудете сюда на Ваш новый подвиг».
Я преклонил колено. Владыка благословил меня. Тяжелый камень свалился с сердца. На душе просветлело и я, спокойно решившись покориться судьбе, вернулся в Большой дворец.
Совещание давно уже кончилось. Следующее заседание было назначено на 6 часов вечера. Старшие начальники единогласно указали на меня, как на преемника генерала Деникина. Генерал Драгомиров сообщил Главнокомандующему о результатах сегодняшнего совещания.
Во дворец приезжал, державший флаг на дредноуте «Emperor of India», адмирал Сеймур. Глубоко порядочный человек, тип английского джентльмена в лучшем смысле этого слова, он был положительно удручен новым политическим выступлением своего правительства. Он через несколько часов уходил в Феодосию.
Командующий флотом адмирал Герасимов предложил мне перекусить. На вопрос мой о тоннаже, запасах угля и масла, которыми мы могли бы обеспечить суда, на случай необходимой эвакуации, я получил безнадежно неутешительный ответ. Тоннаж в портах Крыма достаточен, однако ни одно судно выйти в море не может. Не только нет запасов угля и масла, но и на кораблях ни угля, ни масла нет. Даже боевые суда нет возможности освещать электричеством. «Вы не поверите», добавил адмирал Герасимов, «нам нечем даже развести пары на буксирах, чтобы вывести суда на рейд. Если, не дай Бог, случится несчастье на фронте, никто не выйдет».
В б часов заседание совета старших начальников возобновилось под председательством генерала Драгомирова. Я передал присутствующим, что указание их на меня, как на будущего преемника генерала Деникина мне известно, что оказываемое мне моими соратниками в эти грозные дни доверие меня особенно обязывает перед самим собой и перед ними это доверие оправдать, что прежде чем дать свое согласие я должен быть уверен, что в силах выполнить то, что от меня ожидают, что, как я уже имел случай высказать, я не вправе обещать им победы, что в настоящих условиях мы на победу рассчитывать не можем. Я могу обещать лишь одно: не склонить знамени перед врагом и, если нам суждено будет погибнуть, то сохранить честь русского знамени до конца.
К нам подошел катер под Андреевским флагом и по трапу на палубу поднялся морской офицер. Он доложил, что прислан ко мне командующим флотом и что для меня отведено помещение на крейсере «Генерал Корнилов». Я приказал перевезти вещи на крейсер, а сам решил съехать на берег и прежде всего повидать председателя военного совета генерала Абрама Михайловича Драгомирова. По словам встретившего меня офицера, заседание совета должно было состояться в 12 часов дня в «Большом дворце», занятом командующим флотом, где и находился генерал Драгомиров.
Первое знакомое лицо, встреченное мною при сходе на берег, был генерал Улагай. Я не видел его с декабря прошлого года, в то время он лежал в Екатеринодаре, тяжело больной тифом. После своего выздоровления он в последние дни борьбы на Кубани командовал Кавказской армией, сменив генерала Шкуро, удаления которого потребовала от генерала Деникина Кубанская рада. Расчет ставки, усиленно выдвигавшей генерала Шкуро, в надежде использовать его популярность среди казаков, оказался ошибочным. Кавказская армия - кубанцы, терцы и часть донцов - не успев погрузиться, отходила вдоль Черноморского побережья по дороге на Сочи и Туапсе. За ними тянулось огромное число беженцев. По словам генерала Улагая, общее число кубанцев, в том числе и беженцев, доходило до сорока тысяч, донцов - до двадцати. Части были совершенно деморализованы и о серьезном сопротивлении думать не приходилось. Отношение к «добровольцам» среди не только казаков, но и офицеров было резко враждебно: генерала Деникина и «добровольческие» полки упрекали в том, что, «захватив корабли, они бежали в Крым, бросив на произвол судьбы казаков». Казаки отходили по гористой, бедной местными средствами, территории; их преследовали слабые части конницы товарища Буденного, во много раз малочисленное наших частей, но окрыленные победой. Большинство кубанских и донских обозов были брошены, запасов продовольствия на местах не было, и люди, и лошади голодали. В виду ранней весны подножный корм отсутствовал, лошади ели прошлогодние листья и глодали древесную кору. Казаки отбирали последнее у населения, питались прошлогодней кукурузой и кониной.
Генерал Улагай оставил свою армию в районе Сочи. Заместителем своим он назначил генерала Шкуро, во главе донских частей оставался генерал Стариков. Последние дни в Сочи среди членов Кубанской рады разногласия особенно усилились. Все громче раздавались голоса о необходимости вступить в переговоры с большевиками, другие предлагали просить о защите Грузию. Кубанский атаман генерал Букретов и председатель правительства инженер Иванис за несколько дней до отъезда генерала Улагая выехали в Крым.
На мой вопрос - «неужели при таком превосходстве наших сил нет возможности рассчитывать хотя бы на частичный успех - вновь овладеть Новороссийском и тем обеспечить снабжение, а там, отдохнув и оправившись, постараться вырвать инициативу у противника…» - генерал Улагай безнадежно махнул рукой.
- «Какой там, казаки драться не будут. Полки совсем потеряли дух».
Мне стало ясным, что дело действительно безнадежно. Дух был потерян не только казаками, но и начальниками. На продолжение борьбы казаками рассчитывать было нельзя.
В Крым переброшено было, включая тыл, около двадцати пяти тысяч добровольцев и до десяти тысяч донцов. Последние прибыли без лошадей и без оружия. Даже большая часть винтовок была при посадке брошена. Казачьи полки были совершенно деморализованы. Настроение их было таково, что генерал Деникин, по соглашению с Донским атаманом генералом Богаевским и командующим Донской армией генералом Сидориным, отказался от первоначального намерения поручить донским частям оборону Керченского пролива и побережья Азовского моря и решил немедленно грузить их на пароходы и перебросить в район Евпатории, отобрав от полков последнее оружие.
Добровольческие полки прибыли также в полном расстройстве. Конница без лошадей, все части без обозов, артиллерии и пулеметов. Люди были оборваны и озлоблены, в значительной степени вышли из повиновения начальников. При этих условиях и Добровольческий корпус боевой силы в настоящее время не представлял.
Фронт удерживался частями генерала Слащева, сведенными в Крымский корпус. Корпус состоял из бесчисленного количества обрывков войсковых частей, зачастую еще в зародыше, отдельных штабов и нестроевых команд. Всего до пятидесяти отдельных пехотных и кавалерийских частей. При этом боевой состав корпуса не превышал 3500 штыков и 2000 шашек. Общая численность противника на фронте генерала Слащева - XIII-ой советской армии была до 6000 штыков и 3000 шашек. При этих условиях, сил у генерала Слащева для обороны перешейков было достаточно, однако, сборный состав его частей и их слабая подготовка и, отмеченное нашей разведкой, постоянное усиление противника, заставляло считать наше положение далеко не устойчивым.
Я застал генерала Драгомирова в Большом дворце. Через час должно было открыться заседание военного совета и он спешил ознакомить меня в общих чертах с последними событиями.
Собранное накануне совещание оказалось чрезвычайно многочисленным. Несмотря на все усилия генерала Драгомирова, определенного решения добиться не удалось. Значительное число участников совещания решительно отказалось обсуждать вопрос о назначении преемника Главнокомандующего, считая недопустимым введение в армию принципа выборного начала и полагая, что преемник генерала Деникина должен быть назначен приказом последнего. Генерал Слащев, под предлогом необходимости его присутствия на фронте от дальнейшего участия уклонился и выехал из Севастополя; с ним уехали и представители Крымского корпуса. После совещания генерал Драгомиров донес по аппарату в Феодосию, где оставался генерал Деникин, о результатах первого совещания и высказанном последним пожелании. Однако генерал Деникин решительно отказался от назначения себе преемника, подтвердив свое требование о выборе нового Главнокомандующего военным советом.
Со своей стороны я считал совершенно недопустимым выбор нового Главнокомандующего его будущими подчиненными и единственно правильным назначение такового самим генералом Деникиным. Я ознакомил генерала Драгомирова с привезенным мною ультиматумом англичан.
- «По тем отрывочным сведениям, которые я имел в Константинополе, и которые получил только что от генерала Улагая, и при условии лишения нас всякой помощи со стороны союзников, я не вижу возможности продолжать борьбу», сказал я. «Я прибыл сюда потому, что не счел возможным не разделить с армией ее, быть может, последние часы и если судьба пошлет мне испытание встать во главе армии, я его приму. Однако я считаю, что при настоящих условиях генерал Деникин не имеет нравственного права оставить то дело, во главе которого он до сих пор стоял. Он должен довести это дело до конца и принять на себя ответственность за все, что произойдет».
- «Решение Главнокомандующего уйти - окончательно. Я убежден, что он его не изменит», ответил генерал Драгомиров (20 марта генерал Деникин писал генералу Драгомирову:
«ГлавнокомандующийСоседняя зала, где должно было происходить совещание, постепенно наполнялась народом. Оттуда доносился шум, говор, топот многочисленных ног. Вошедший с какими-то бумагами адъютант приотворил дверь и я увидел значительную толпу в несколько десятков человек.
Вооруженными Силами
на Юге России.
№ 145.
20 марта 1920 г.
Феодосия.
Многоуважаемый Абрам Михайлович,
Три года Российской смуты я вел борьбу, отдавая ей все свои силы и неся власть, как тяжкий крест, ниспосланный судьбой.
Бог не благословил успехом войск, мною предводимых. И хотя вера в жизнеспособность армии и в ее историческое призвание не потеряна, но внутренняя связь между вождем и Армией порвана. И я не в силах более вести ее. Предлагаю Военному Совету избрать достойного, которому я передам преемственно власть и командование.
Уважающий Вас А. Деникин
Его Высокопревосходительству
А. М. Драгомирову.
Председателю Военного Совета».)
- «Это не военный совет, ваше высокопревосходительство, а какой-то совдеп», сказал я. «Я полагаю совершенно невозможным скрыть от военного совещания новые обстоятельства, в корне меняющие обстановку».
Я указал на ноту англичан. «Новый Главнокомандующий, кто бы он ни был, должен с полной определенностью знать, что при этих условиях будут от него требовать его соратники, а последние, что может им обещать новый вождь. Все это невозможно обсуждать в таком многолюдном собрании, в значительной мере состоящем из мальчиков. Ведь некоторые из нынешних командиров полков в нормальное время были бы только поручиками. Я полагаю, что из состава совета должны быть удалены все лица, младше командиров корпусов, или равных им по власти».
Генерал Драгомиров со мной охотно согласился. Мы тут же по списку наметили состав этих лиц: председатель - генерал от кавалерии Драгомиров, командующий флотом вице-адмирал Герасимов, Донской атаман генерал-лейтенант Богаевский, командующий Донской армией генерал-лейтенант Сидорин, начальник его штаба генерал-лейтенант Келчевский, начальник военного управления генерал-лейтенант Вязьмитинов, комендант Севастопольской крепости генерал-лейтенант Турбин, генерал-лейтенанты: Шатилов, Боровский, Покровский, Юзефович, Шиллинг, Кутепов, Улагай, Ефимов, Стогов, Топорков, начальник штаба Главнокомандующего генерал-майор Махров, начальник штаба командующего флотом контр-адмирал Евдокимов и я.
Генерал Драгомиров, отпустив прочих участников совещания, просил старших начальников перейти к нему в кабинет. Известие об ультиматуме англичан всех поразило. Значение его в полной мере учитывалось всеми, все были сумрачны и молчаливы. Генерал Драгомиров сообщил присутствующим, что генерал Деникин по-прежнему настаивает на выборе себе преемника. Однако все члены Совета продолжали считать такой порядок разрешения вопроса недопустимым.
Председательствующий предложил следующий выход из положения: старшие начальники в частном совещании выскажут свои предположения и назовут лицо, которое, по их мнению, может в настоящую минуту наиболее успешно выполнить возложенную на него задачу; генерал Драгомиров об этом сообщит генералу Деникину, доложив, что мнение участников совещания не связывает Главнокомандующего в его решении и еще раз предложит генералу Деникину приказом назначить себе преемника.
Я просил слова и вновь повторил сказанное уже генералу Драгомирову: в настоящих условиях я не вижу возможности рассчитывать на успешное продолжение борьбы. Ультиматум англичан отнимает последние надежды. Нам предстоит испить горькую чашу до дна. При этих условиях генерал Деникин не имеет права оставить армию. Мои слова были встречены гробовым молчанием. Мне стало ясно, что, как самим генералом Деникиным, так и всеми присутствующими, вопрос об оставлении Главнокомандующим своего поста уже предрешен.
- «Если генерал Деникин все же оставит армию», - продолжал я, - «и на одного из нас выпадет тяжкий крест, то прежде чем принять этот крест, тот, кто его будет нести, должен знать, что от него ожидают те, кто ему этот крест вверили. Повторяю, я лично не представляю себе возможным для нового Главнокомандующего обещать победоносный выход из положения. Самое большее, что можно от него требовать - это сохранить честь вверенного армии русского знамени. Конечно, общая обстановка мне менее знакома, чем всем присутствующим, а потому я, быть может, преувеличиваю безвыходность нашего положения. Я считаю совершенно необходимым ныне же выяснить этот вопрос». Все молчали.
Наконец, генерал Махров стал говорить о том, что как бы безвыходно ни казалось положение, борьбу следует продолжать - «пока у нас есть хоть один шанс из ста, мы не можем сложить оружия».
- «Да, Петр Семенович, это так», ответил генерал Шатилов, «если бы этот шанс был… Но, по-моему, у противника не девяносто девять шансов, а девяносто девять и девять в периоде…» Генерал Махров не возражал.
Для меня не было сомнения, что выбор участников совещания остановится на мне. Жребий был брошен, я сказал все, и дальнейшее зависело не от меня. Сославшись на нездоровье, я просил генерала Драгомирова разрешения оставить совещание.
На душе было невыразимо тяжело. Хотелось быть одному, разобраться с мыслями. Я вышел из дворца и пошел бродить по городу, ища уединения. Я прошел на Исторический бульвар и долго ходил по пустынным аллеям. Тяжелое, гнетущее чувство не проходило. Мне стало казаться, что душевное равновесие не вернется, пока я не получу возможности поделиться с кем-либо всем, что мучило мою душу. Мне вспомнилось посещение мое, в бытность в Севастополе, епископа Севастопольского Вениамина. Это было накануне оставления мною родной земли. Я также тогда переживал тяжелые часы. Теплая, полная искренней задушевности, беседа с владыкой облегчила тогда мою душу. Я решил пройти к епископу Вениамину. Последний знал уже о моем приезде и, видимо, мне обрадовался:
- «Вы хорошо сделали, что приехали сюда. Господь надоумил Вас. Это был Ваш долг», сказал он. «Я знаю, как тяжело Вам, знаю, какой крест Вы на себя берете. Но Вы не имеете права от этого креста отказываться. Вы должны принести жертву родной вам армии и России. На вас указал промысел Божий устами тех людей, которые верят Вам и готовы Вам вручить свою участь. Еще до Вашего приезда, как только генерал Драгомиров собрал совет, к нему обратился, указывая на Вас, целый ряд русских людей, духовенство православное, католическое и магометанское, целый ряд общественных организаций. Вот у меня копии с двух таких обращений».
Владыка, порывшись в лежащих на столе бумагах, передал мне две из них.
Пока я читал, владыка вышел в соседнюю горницу, откуда вынес икону Божьей Матери, старинного письма в золотой оправе с ризой, расшитой жемчугами. Он подошел ко мне. - «Этой старинной иконой я решил благословить Вас, когда Вы прибудете сюда на Ваш новый подвиг».
Я преклонил колено. Владыка благословил меня. Тяжелый камень свалился с сердца. На душе просветлело и я, спокойно решившись покориться судьбе, вернулся в Большой дворец.
Совещание давно уже кончилось. Следующее заседание было назначено на 6 часов вечера. Старшие начальники единогласно указали на меня, как на преемника генерала Деникина. Генерал Драгомиров сообщил Главнокомандующему о результатах сегодняшнего совещания.
Во дворец приезжал, державший флаг на дредноуте «Emperor of India», адмирал Сеймур. Глубоко порядочный человек, тип английского джентльмена в лучшем смысле этого слова, он был положительно удручен новым политическим выступлением своего правительства. Он через несколько часов уходил в Феодосию.
Командующий флотом адмирал Герасимов предложил мне перекусить. На вопрос мой о тоннаже, запасах угля и масла, которыми мы могли бы обеспечить суда, на случай необходимой эвакуации, я получил безнадежно неутешительный ответ. Тоннаж в портах Крыма достаточен, однако ни одно судно выйти в море не может. Не только нет запасов угля и масла, но и на кораблях ни угля, ни масла нет. Даже боевые суда нет возможности освещать электричеством. «Вы не поверите», добавил адмирал Герасимов, «нам нечем даже развести пары на буксирах, чтобы вывести суда на рейд. Если, не дай Бог, случится несчастье на фронте, никто не выйдет».
В б часов заседание совета старших начальников возобновилось под председательством генерала Драгомирова. Я передал присутствующим, что указание их на меня, как на будущего преемника генерала Деникина мне известно, что оказываемое мне моими соратниками в эти грозные дни доверие меня особенно обязывает перед самим собой и перед ними это доверие оправдать, что прежде чем дать свое согласие я должен быть уверен, что в силах выполнить то, что от меня ожидают, что, как я уже имел случай высказать, я не вправе обещать им победы, что в настоящих условиях мы на победу рассчитывать не можем. Я могу обещать лишь одно: не склонить знамени перед врагом и, если нам суждено будет погибнуть, то сохранить честь русского знамени до конца.