Страница:
Впрочем, пещеры, особенно освещенные полной иллюминацией «Вепря», у которого помимо стандартных фар в комплект входил мощнейший прожектор, способный вращаться во все стороны, были восхитительным зрелищем. Даже покинутые, они сверкали зеркальными сталактитами и сталагмитами, отшлифованными гномами по их представлению об эстетике, тускло светили облепившими стену фосфоресцирующими мхами и блестели ярко-салатовым цветом люминесцентных красок. Что еще радовало – заблудиться в подземном царстве было невозможно. По одной простой причине – от ворот вел всего лишь один достаточно широкий для «Вепря» проход, во все остальные мог протиснуться гном, простой человек или даже богатырь в полных доспехах и на коне, но уж никак не широченный внедорожник. Так что как потерявший что-то ночью человек должен искать это под фонарями (все равно больше нигде не найдет), так и наши герои ехали там, где им позволяли условия. О том, что протаранить каменную толщу даже у такой махины не выйдет, у Толяна мозгов хватило понять, потому он вел с максимально возможной осторожностью, лишь изредка сбивая сталактит-другой.
– Слышь, Олег, – решил расширить свой кругозор Колян, – а мы че, где-то уже под Донецком?
– Донецком? – даже многовековой опыт вампира не всегда позволял ему понять ход мысли приятелей.
– Ну да, наш кореш один из Донецка, его все Шахта кличут, позывало такое, базарил, что там тоже такое все черное, там все под землей копаются, уголь копают – так и тут, ты гля, вон, сколько каменюк навалено…
– Ну, как бы тебе так сказать… – Олег задумался – он считал, что ранимой психике Коляна с Толяном еще рано знать, что они в другой мир попали, это может травмировать их душевное равновесие, а потому приходилось отвечать с определенной долей осторожности. – Это, конечно, тоже шахты, ты угадал, но не совсем в Донецке…
– Колян, ты совсем тупой! – избавил Олега от необходимости отвечать Толян. – Какой на … Донецк? Ты башкой вари, а не хавалом! Мы куда едем?
– Куда? – не понял Колян
– На запад! А Донецк – это восток! А мы сейчас где?
– Где?
– В горах! Какие у нас горы на западе? Карпаты, … мать! Значит мы в Карпатах, там тоже шахтеры живут! Географию учи, …, … мать!
Олег не стал переубеждать Толяна.
А пока внедорожник катался по опустевшим подземельям, где-то не так уж далеко проснулся дракон. Шесть глаз древнего создания раскрылись, три пасти издали вой, который уже давно не слышали своды этого мира. Дракону не нужен был свет, он видел все магическим зрением, видел мир вокруг сквозь толщу гор, видел людей и нелюдь, чуял запаниковавших богов и богатую добычу. Дракон знал – скоро он опять взлетит в небеса, и в окружении своей неразумной преданной свиты, что все эти века стерегла его покой, пролетит над миром, внушая ужас лишь одним своим грозным видом. Дракон не боялся магов, магия бессильна против его племени, дракон не боялся лучников, ни одна стрела не могла пробить его чешую, дракон не боялся богатырей и героев, их мечи и копья не могли нанести ему значительные увечья. Дракон слал зов своим слугам, смертным и бессмертным – они должны были прийти на него, и стать наместниками в его империи, которая будет существовать вечно. Дракон наслаждался силой, купался в потоках магии, пронизывающих Драконий Хребет, его могучие крылья распрямились, готовясь вынести треглавого змея на волю из тьмы горных пещер. А потом магический взор дракона наткнулся на букашку. Мелкое, ничем не примечательное существо, которое сейчас было совсем рядом, в каком-то десятке верст от пещеры дракона. Знакомую, очень хорошо знакомую букашку – ту самую, от которой он, владыка сущего, бежал в этот мир, едва спася свою шкуру. Жалкую букашку, которая когда-то осмелилась бросить вызов дракону, и, планомерно, добилась своего. Букашку, одни воспоминания о которой вызывали у дракона озноб, дрожь и холодный пот, хоть драконы, как известно, потеть не умеют. Букашку, которая некогда взяла себе имя Олег, и теперь, не оставалось никаких сомнений, пришла сюда по его, дракона, душу.
Дракон завыл, и от воя этого содрогнулись горы…
– Почуял меня, Горыныч! – усмехнулся Олег. – Запаниковал! Ну да ничего, это ему все равно не поможет. Всемир, ты как, готов морально совершить подвиг и сразить страшного змия? Вижу, что готов – значит будешь мне ассистировать, методику ловли Горынычей мы еще с Илюшей в свое время разработали, на этот раз уже не уйдет.
«Вепрь» мчался вперед. Подгорные карлы хорошо поработали, прорубив сквозные туннели через все свое царство. Внедорожик держал приличную скорость, на радость любителя экстремальной езды Толяна, и окружающие пейзажи так и мелькали за окнами. Шурфы, рядом с которыми валялись отвалы полудрагоценных камней, россыпи мифриловой руды, за которые Китеж-град готов был любые деньги заплатить, сложные механические устройства, как правило, на мускульной тяге, целые галереи съедобных мхов и грибов, освещаемых сложной системой проводящих свет с поверхности зеркал. Огромные печи-домны, еще даже не остывшие, прогреваемые теплом подведенной из глубин земли лавы. Даже целый зоопарк, единственное, что заинтересовало Толяна с Коляном – огромная пещера, все стены которой были заставлены клетками, от совсем крошечных, где какие-то крысы жили, до средних, откуда на отряд взирали глаза голых, одичавших людей (местные гномы считали людей одной из разновидностей обезьян), и до огромных. Была одна клетка-великан, высотой добрых два десятка метров, где, лютуя и стегая решетку огненным бичом, бился самый настоящий демон, время от времени, подвывая от ужаса. Впрочем, судя по окружающему эту клетку слою пепла и обгорелых прутьях, огненный демон сидел тут уже не год и не два, так что волноваться, что эта тварь сейчас вырвется на свободу, не стоило.
– Круто! – прокомментировал Колян. – Слышь, Олег, а че это такое сидит? Его стрелять можно?
– Это балрог, – пояснил вампир, – его стрелять можно, но не нужно, во-первых он несъедобный, во-вторых сразу же в пепел после смерти превращается. Реликтовый, между прочим, вид, вымирающий, кремниевая форма жизни, они землю миллиарды лет назад заселяли, потом в недрах попрятались, наружу почти не вылезают. Надо же, балрога пленили, а Горыныча испугались… – покачал головой Олег. – Странный народ эти гномы, ничего не боятся, кроме драконов и большой воды.
– Олег, но как они могли справиться со столь великой силой? – изумлялся Всемир, – Я лишь слышал про огненных демонов бездны, одолеть их считается выше сил человеческих…
– Одолеть их проще простого, – отмахнулся Олег, – заманить в ловушку, они на тепло лезут, потом чем-то остудить, например, пару тонн воды на голову вылить. И готово – каменюка каменюкой, дохлее не бывает, а если потом прогреть – оживет. Главное, глупости не делать – с мечом против такого делать нечего, если, конечно, жизнь дорога.
Толян тем временем, решив, что конкретные пацаны в зоопарках не охотятся, уже вел машину дальше, так что зал с одичавшими людьми и беснующимся балрогом остался позади. А впереди уже буквально через пол часа героев ждали ворота, ведущие из подгорного царства на волю, во внешний мир. Как и первые, распахнутые настежь – страх перед драконом оказался сильнее вошедшей в легенды педантичности гномов, и они, уходя из дома, даже не соизволили закрыть за собой входную дверь.
Машина выехала наружу, и перед нашими героями предстала огромная пустынная красно-серая равнина, подсвечиваемая лучами заходящего солнца. Ни кустика, ни деревца – начинаясь от самого хребта, покрытая пожухлыми травами, равнина уходила до горизонта, способная вызвать тоску и депрессию даже у самого морально стойкого человека.
– Темные земли… – пробормотал Всемир.
– Ночью все земли темные, – отмахнулся Олег. – Толян, тормози. Будем тут ночевать.
– В натуре! – согласился бритоголовый шкаф.
Привал был устроен прямо у ворот подгорного царства – «Вепрь» заправлен очередной порцией медовухи, желудки героев, сытным ужином. Как бы ни был уныл окружающий пейзаж, на аппетит истинных богатырей такие мелочи повлиять не способны. Это Любославу кусок в горло не лез, да Всемир пол часа грыз да жевал утиное крылышко – Колян с Толяном уплетали за обе щеки с истинным аристократизмом дорвавшихся до «жрачки» орангутангов. Олег, в свое время побывавший на званных приемах почти во всех европейских королевских дворах, задумчиво грыз краюху черного хлеба, изучая что-то в темнеющих небесах.
– А вот и Горыныч полетел, – тихо пробормотал он.
И действительно – там, над горами, в небесной выси, стремительно мчался куда-то на запад огромный треглавый дракон, извергая струи пламени. Внушающий ужас древний реликт ушедших эпох летел прочь, воображая себя властителем земным и небесным.
Дракон умчался быстро. Кроме Олега, его никто даже и не заметил – все были заняты более приземленными делами, Колян с Толяном ели и пили, Любослав молился, Всемир тосковал о несбыточном.
– Олег, это темные земли… – подсев к вампиру поближе, сообщил Древощит. – Земли обмана и предательства, земли тоски и вечных иллюзий. Тут ничему нельзя верить, в древние времена на эти земли было наложено страшное проклятье, и люди ушли отсюда. А те, что остались, уже не люди. Это… Это прислужники тьмы. Они лишились души, получив взамен загадочные колдовские силы, понять природу которых не в силах наши волхвы. Это сила… Она не от богов и не от демонов, она…
– Ты главное скажи – эти самые, темные, у них кровь какого цвета?
– Кровь? – Всемир удивился. – Красная у них кровь…
– Ну и прекрасно. Раз кровь красная, значит, они точно так же умеют ее проливать, значит уже не бессмертные, а все остальное особой роли не играет, – подытожил Олег.
– Олег, я знаю, ты великий герой, быть может, знай мы твое истинное имя, лежать нам у твоих ног, но темные земли страшны! Они убивают не честной стрелой, а мороками и наважденьями, внушая живым ужас и желание избавиться от бренного тела…
– Во-первых, Всемир, меня на самом деле зовут Олег, а во-вторых, ты посмотри на наших богатырей, и скажи мне честно, они похожи на людей, которым надоело бренное тело?
Колян с Толяном действительно на таких были не очень похожи. Веселые, счастливые, они, сидя в обнимку, только что продегустировав «пшенный хмель», весело распевали нечто задорное, не в такт и фальшивя, зато от всей души. И не волновали их никакие земли, темные или светлые, никакие драконы и маги, они наслаждались жизнью и прекрасным сафари, которое им организовал Олег.
– Быть может ты и прав, – задумчиво признал Всемир, – говорят же, что тем, кто духом чист и сердцем открыт, никакие призрачные мороки темной земли не страшны, тем же, кто свершил в своей жизни зло, никогда не пройти через эти края, ибо страшнее самых лютых хищников наваждения моральных терзаний…
– Ну, тогда точно можно не волноваться! – улыбнулся Олег. – Уж чем-чем, а моральными терзаниями наших богатырей не испугаешь!
А пока отважные герои обсуждали моральный облик друг друга, дракон летел на запад. Он почуял своего врага, поджидающего у самого входа в гномьи пещеры и готового в любой момент укрыться там от драконьего пламени, но не тронул его. Не только по этой причине. Дракон слишком хорошо помнил, чем закончилась их прошлая встреча, а потому не хотел больше рисковать. Уничтожить Олега должны будут другие – те, кто в свое время поклялся служить дракону, и теперь настало время исполнять принесенные клятвы. Дракон летел на запад. В темные земли, где, укрытый вечным мраком, на одинокой скале стоял величественный замок. Там уже ждали огромные сундуки с золотом и прочие дары, томились в высокой башне приготовленные в жертву юные девственницы. Но дракону этого было мало. Он летел, чтоб потребовать службы темных воинов, и первым их делом будет именно Олег. «Проклятый вампир погибнет!» – твердил, как буддийскую мантру, сам себе древний дракон.
– Не дождешься, Горыныч! – усмехнулся Олег, прекрасно умеющий улавливать исходящие от дракона эманации магической силы.
Вампир тоже готовился к бою. У него не было верных союзников, если не считать храпящую рядом честную компанию, Олег не умел извергать пламя, зато он обладал тем, чего у Горыныча никогда не имелось – человеческим разумом. И сейчас, уютно устроившись и созерцая сверкающее звездами небо, вампир предавался воспоминаниям…
Народная память штука очень забавная. Народ совершенно спокойно забывает одних героев, придумывает других, третьих смешивает с четвертыми, а пятых разделяет на шестых и седьмых. Никто уже не вспомнит о Руде Пыхатом, легендарном славянском князе, создавшим первое централизованное государство, само его имя исчезло из истории, зато все прекрасно помнят Добрыню Никитича, который ничем в жизни не прославился, кроме того, что он князю Владимиру родным дядей приходился. Илье Муромцу, реальному богатырю, чьи мощи в Киево-Печерской Лавре лежат, приписаны подвиги, о которых он сам не ведал, а из всех воспоминаний о Вольге в памяти народной остался лишь поход в индийское царство, куда тот ходил по сугубо личному делу, да встреча с неким Микулой Селяниновичем, с которым Вольга никогда в жизни не встречался. Впрочем, Олег не обижался на народ, за последнюю тысячу лет ставший родным – за славой он никогда не гнался, имя свое любой ценой превозносить не любил. Его даже забавляло, что былинный Вольга, он же Волх, упорно назывался сыном змия, в то время как реальный Олег того самого змия гнал в три шеи из русской земли.
Они вообще были старыми знакомыми. Когда Олег еще только приехал в Киев, город, ставший его родиной на следующую тысячу лет, Горыныч уже жил тут, на горе Почайной, в районе нынешнего Подола. Жил, не тужил, землями всеми в округе правил через своих наместников-людей. Олег, до этого пару веков проживший в Скандинавии, просто ошалел от такого нахальства – у них, у викингов, принято было драконам головы рубить, а эти странные славяне вместо того, чтоб собраться всем миром и показать дракону, кто в доме хозяин, дань ему уже не первое столетье платили. В памяти народной и через тысячу лет об этом память сохранилась, о чем даже пьеса написана[7]. Рыцарь круглого стола, с самим Артуром братавшийся и с Мерлином пьянствовавший, Олег, естественно, с дружиной своей змия погнал. Настоящие викинги, которых сам Один в Вальхалле ждет в ожидании часа Рангарёк, и не таких били – в те времена вообще земля была интересным местом. Собственно говоря, после того «подвига» сказки о богатыре-Вольге и стали из уст в уста передаваться, в последствии перемешавшись, да так, что уже не Вольга сразил змия, а змий Вольге отцом приходился.
Погнать-то Олег дракона погнал, да в первый раз не далеко, змий запрятался, затаился, исподтишка вредить наловчился. При этом прикидывался тихим да мирным, мудрыми речами на свою сторону не только людей, а и богов завлекал. Которых сам же Олег в славянских землях и пристроил, богатый скандинавский опыт сказался.
Вампир долго терпел такое соседство. Целый век. Пока это ему окончательно не надоело, и уже во владимирские времена вдвоем с Ильей, Муромцем прозванным, загнал Горыныча в ловушку, хвост ему прищемил, да смилостивился, не стал головы рубить. По просьбе Ильи, тот по жизни был мягкосердечным, и тогда драконьим слезам поверил. Отпустил, получив клятвенное обещание не ступать больше на землю славянскую.
Дракон клятву сдержал – поселился на юге, сначала на Кавказе, потом в окрестностях Лагора, а когда на север безобразничать прилетал, то девиц прямо с лету хватал, к земле не дотрагиваясь. И опять Олег терпел, да не вытерпел, на этот раз уже в одиночку на дракона пошел, и показал Горынычу, на что способен разгневанный вампир. Да так показал, что в самом Лагоре и следа от драконьего дворца не осталось, а местный люд перепуганный уже через поколение заставил себя о местном треглавом «князе» забыть. Так что свидетелей геройства Олега скоро не осталось, рассказать, что он делал в индийской земле, никто не мог. А славяне, почесав в затылке, подумали, подумали, да и придумали былину, где Вольга то в птицу, то в горностая перекидывается. Хотя на самом деле если Олег в кого и перекидывался, то только в огромную летучую мышь, да и то по молодости, чем старше становился, тем ему больше человечий облик нравился. Тот самый, что ему, верховному вампиру, самому древнему из представителей этого племени, был от рождения дан.
Под такие мысли и воспоминания Олег и заснул. Сладко заснул, не боясь ни мести Горыныча, ни темной земли, где некие жутко страшные, по словам Всемира, мороки всем грозили.
Утро же началось для вампира с воплей Любослава.
– Ааа… Горе, страх велико горе случишеся! Горе на наши главы валишеся, не мочи вперед ходити, верташися надобно веско скоро! – вопил своим писклявым голосом жрец, бегая кругами и молитвенно взывая к небу. – Як мочи скоро верташися, грех велик воля божеши не слушатися! Верташися, немедля верташися! Горе, грех велик! А…
– Убью, …! Ты че орешь, … мать! Я тебя щас …, … …! Урою! – вопил разбуженный Любославом Толян, гоняясь за волхвом с шампуром в руке и звеня многочисленными золотыми цепями.
Под ноги бритоголовому шкафу сейчас попадаться не стоило. Мало того, что страдающий от дикого сушняка в горле, а потому злой и недовольный, так еще и не выспавшийся – Толян был опасней не кормленного неделю тигра. Будить Толяна, давно уже никто не смел, даже охранники в колонии, где он сидел. Не рисковали. Не то, что боялись, не хотели лишние травмы и переломы получать. В этом плане с Коляном проще было. Того вообще разбудить еще никто не смог, ему и сирену под ухо подносили, и водой обливали – храпит, не шевельнется. Так и сейчас, по нему Любослав с Толяном уже и потоптаться успели, а Колян спит, как ни в чем не бывало.
– Я что-то пропустил? – задал Олег риторический вопрос ничего не понимающему Всемиру.
– Не ведаю, что могло бы внушить столь великий страх Любославу… – пожал плечами Древощит.
– Вот и я не ведаю, – сознался Олег, которому было откровенно лень разбирать царящую в голове волхва кашу, а потому разобраться с ситуацией вампир предпочел более прозаичным способом. Дождавшись, пока Любослав и Толян окончательно выдохнутся, задора у обоих хватило километра на полтора кругового спринта, Олег, зевая, поднялся и стал между ними. Тяжело дышавший Толян, боевой запал которого уже выветрился вместе с похмельем, притормозил, не став налетать на своего кореша, остановился и Любослав, укрывшись за Олегом и продолжая что-то лепетать.
– Урою гада! – для порядка пригрозил Толян шампуром, отправившись в сторону машины в поисках чего-то съестного, пока Олег выяснял, что же так перепугало жреца.
– Случашеся горе, горе велико, до ся пора не происходяши подобного! Тревога велика – знак, поверташи и возврашятися надобно! – пискливо повторял Любослав с усердием заклинившей пластинки, но, под настойчивыми расспросами Олега, стушевался, наконец объяснив, что же все таки произошло.
– И всего-то? – Олег нахмурился. – И ты по таким мелочам нас всех перепугал? Любослав, вот скажи, не стыдно тебе после этого? Пожилой человек, солидный, представитель уважаемого волховского сословия, и туда же! Раздул, понимаешь, из мыши слона, были бы для этого хоть какие-то реальные основания…
– Что случилось, Олег? – спросил подошедший Всемир.
– Да ничего особенного, – отмахнулся вампир, – наш любезный волхв, как всегда, к своим богам обращался, а те ему не ответили… Такое, видите ли, никогда в его жреческой практике не встречалось, вот и перепугался, решил, что это небесный знак, что мы идем не той дорогой, и нужно срочно возвращаться назад…
– Всегда, всегда отвечаши! – чуть не плакал от обиды волхв, которого боги, как плохие взрослые дяди ребенка, обидели, внимания своего не обратили.
– Любослав, – обратился к Жаровнику Олег, – знал бы ты, сколько жрецов и священников вообще никогда в жизни от своих богов никаких знаков не получали, и ничего, верят! А тут разик не ответили, и ты перепугался! Вот скажи, до этого они что говорили? Что мы верным путем идем? Вот видишь! Верным! А мы и сейчас туда же идем, никуда не сворачивая – так что не волнуйся, отзовутся еще твои боги, никуда они не денутся. Уж кому, как не мне, их знать…
– Это все темные земли! – с видом великого мудреца, глаголющего не менее великую истину, произнес Всемир. – Это их мороки! Недаром бежали люди из сих земель, ибо тут самые страшные страхи людские сбываются, и даже боги наши, заступники, что в тяжкую годину плече подставят, не имеют тут силы своей!
– Ну, на счет того, что в тяжкую годину боги подставят, можно и поспорить, – заметил Олег, – а на счет остального согласен. Слышал, Любослав, что тебе умный человек сказал? Место тут такое! До богов не достучаться, вот проедем темные земли – и молись своим богам, сколько душа твоя пожелает. Хоть сутки подряд, только тихо, а то Толян и так разозлился, в следующий раз, боюсь, мне уже этого богатыря не удержать…
Любослав лишь горестно закивал – несчастный, побитый жизнью и брошенный богами волхв, в котором буквально за пару дней ничего не осталось от того веселого дедка, что первым встретил героев в новом мире, понуро побрел в сторону «Вепря». По дороге собирая и складывая походный набор идолов, оказавшимися в этих землях просто кусками долбленого дерева.
Толян, добрая душа, не стал мстить – ограничился запущенной в Любослава обглоданной утиной лапкой, да и то скорее для порядка, все равно промахнулся. А скоро и соня-Колян проснуться изволил, довольный жизнью и ведать не ведавший, что совсем недавно его использовали как барьер в беге с препятствиями. Все позавтракали, темные земли темными землями, а в сытном двухразовом питании Олег с Толяном и Коляном себе отказывать не собирались, устроились на своих местах, ну и поехали дальше. В сторону, противоположную горам и восходящему солнцу, а именно на запад.
Темные земли, унылые вечером, и утром тоже особой красотой пейзажей похвастаться не могли. Пожухлые травы, скукожившиеся листья, сморщившиеся стебли, съежившиеся цветы, усохшая земля – вот и все разнообразие вокруг. Цвета от уныло-желтого до скорбно-серого, даже небо, без единого облачка, могли вызвать только тоску и меланхолию. Короче – просто прекрасное место для такого любителя быстрой езды, как Толян, которому наконец не надо было смотреть по сторонам в поисках преградивших дорогу деревьев, а можно было просто давить со всей силы на педаль газа и наслаждаться скоростью.
А скорость и впрямь хорошая, не даром ведь рекорды быстрой езды в пустынных местах всегда устанавливают. Двести десять километров в час, да еще и все окна настежь открытые, «чтоб лучше скорость чувствовалась», да еще и высунувший голову из окна Колян – такое моментально любую тоску разгонит. Правда, есть одно «но», достаточно на дороге встретится небольшому кювету, канаве или бревну, и путешествие «Вепря» окончится досрочно с летальным для машины исходом. Но Олег, есть же небольшие преимущества того, что ты верховный вампир, своим внутренним чутьем чуял – ближайшую сотню-другую километров ничего подобного им не встретится, а потому, как истинный русский человек, наслаждался быстрой ездой.
– Толян, – вдруг, ни с того, ни с сего, попросил Олег, – закрой окна.
– Нафига? – не понял шкаф.
– Так надо, и выключи заодно кондиционер, – объяснил Олег, и на столь разумный аргумент Толяну не оставалось ничего, кроме как послушаться.
Ну а потом начались давно обещанные Всемиром мороки. Причем индивидуальные.
Любослав видел пса. Огромного, снежно-белого пса, с пушистой шерстью и громадными клыками. Того самого, которого Любослав, тогда еще не волхв, а маленький мальчик, принес с улицы домой, совсем еще щенком, а мать заставила выбросить его на улицу. Самое горькое воспоминание в жизни Любослава, загубленная им душа, грех, которого Жаровник до сих пор не мог себе простить. И теперь пес вырос, стал размером с доброго теленка, и пришел за ним, за Любославом, пришел изъять его душу, и выбросить, свершив тем самым справедливую месть. Пес, уже размером не с теленка, а с огромного буйвола, смотрел в тонированные окна внедорожника, со всех сторон сразу, смотрел прямо на Любослава, глаза в глаза, скалил свою огромную пасть. Любослав знал, что пес знал, что Любослав знал, что пес знал, и так далее, что Любослава покинули боги – потому не боялся их гнева и мести, готовясь проглотить волхва. Единственное, что его останавливало – стекла богатырского железного коня. Жаровник верил, что странного коня, прибежавшего из другого мира на колесах, пьющего только брагу и хмель, не одолеть никакому врагу, и только эта вера и удерживала пса снаружи, не давала ему ворваться внутрь и начать рвать жреца на кусочки!
– Разорвяши! – ревел пес. – Рызгрыжи, съеши, проглатиши! Не сбежиши! Не сбежиши! – завывал пес, размером с целую гору. – Отомстиши! Любослава грызяши-кусаши, рвяши-еши-глатиши! Не сбежиши! Не сбежиши! – выл снежно-белый пес.
– Слышь, Олег, – решил расширить свой кругозор Колян, – а мы че, где-то уже под Донецком?
– Донецком? – даже многовековой опыт вампира не всегда позволял ему понять ход мысли приятелей.
– Ну да, наш кореш один из Донецка, его все Шахта кличут, позывало такое, базарил, что там тоже такое все черное, там все под землей копаются, уголь копают – так и тут, ты гля, вон, сколько каменюк навалено…
– Ну, как бы тебе так сказать… – Олег задумался – он считал, что ранимой психике Коляна с Толяном еще рано знать, что они в другой мир попали, это может травмировать их душевное равновесие, а потому приходилось отвечать с определенной долей осторожности. – Это, конечно, тоже шахты, ты угадал, но не совсем в Донецке…
– Колян, ты совсем тупой! – избавил Олега от необходимости отвечать Толян. – Какой на … Донецк? Ты башкой вари, а не хавалом! Мы куда едем?
– Куда? – не понял Колян
– На запад! А Донецк – это восток! А мы сейчас где?
– Где?
– В горах! Какие у нас горы на западе? Карпаты, … мать! Значит мы в Карпатах, там тоже шахтеры живут! Географию учи, …, … мать!
Олег не стал переубеждать Толяна.
А пока внедорожник катался по опустевшим подземельям, где-то не так уж далеко проснулся дракон. Шесть глаз древнего создания раскрылись, три пасти издали вой, который уже давно не слышали своды этого мира. Дракону не нужен был свет, он видел все магическим зрением, видел мир вокруг сквозь толщу гор, видел людей и нелюдь, чуял запаниковавших богов и богатую добычу. Дракон знал – скоро он опять взлетит в небеса, и в окружении своей неразумной преданной свиты, что все эти века стерегла его покой, пролетит над миром, внушая ужас лишь одним своим грозным видом. Дракон не боялся магов, магия бессильна против его племени, дракон не боялся лучников, ни одна стрела не могла пробить его чешую, дракон не боялся богатырей и героев, их мечи и копья не могли нанести ему значительные увечья. Дракон слал зов своим слугам, смертным и бессмертным – они должны были прийти на него, и стать наместниками в его империи, которая будет существовать вечно. Дракон наслаждался силой, купался в потоках магии, пронизывающих Драконий Хребет, его могучие крылья распрямились, готовясь вынести треглавого змея на волю из тьмы горных пещер. А потом магический взор дракона наткнулся на букашку. Мелкое, ничем не примечательное существо, которое сейчас было совсем рядом, в каком-то десятке верст от пещеры дракона. Знакомую, очень хорошо знакомую букашку – ту самую, от которой он, владыка сущего, бежал в этот мир, едва спася свою шкуру. Жалкую букашку, которая когда-то осмелилась бросить вызов дракону, и, планомерно, добилась своего. Букашку, одни воспоминания о которой вызывали у дракона озноб, дрожь и холодный пот, хоть драконы, как известно, потеть не умеют. Букашку, которая некогда взяла себе имя Олег, и теперь, не оставалось никаких сомнений, пришла сюда по его, дракона, душу.
Дракон завыл, и от воя этого содрогнулись горы…
– Почуял меня, Горыныч! – усмехнулся Олег. – Запаниковал! Ну да ничего, это ему все равно не поможет. Всемир, ты как, готов морально совершить подвиг и сразить страшного змия? Вижу, что готов – значит будешь мне ассистировать, методику ловли Горынычей мы еще с Илюшей в свое время разработали, на этот раз уже не уйдет.
«Вепрь» мчался вперед. Подгорные карлы хорошо поработали, прорубив сквозные туннели через все свое царство. Внедорожик держал приличную скорость, на радость любителя экстремальной езды Толяна, и окружающие пейзажи так и мелькали за окнами. Шурфы, рядом с которыми валялись отвалы полудрагоценных камней, россыпи мифриловой руды, за которые Китеж-град готов был любые деньги заплатить, сложные механические устройства, как правило, на мускульной тяге, целые галереи съедобных мхов и грибов, освещаемых сложной системой проводящих свет с поверхности зеркал. Огромные печи-домны, еще даже не остывшие, прогреваемые теплом подведенной из глубин земли лавы. Даже целый зоопарк, единственное, что заинтересовало Толяна с Коляном – огромная пещера, все стены которой были заставлены клетками, от совсем крошечных, где какие-то крысы жили, до средних, откуда на отряд взирали глаза голых, одичавших людей (местные гномы считали людей одной из разновидностей обезьян), и до огромных. Была одна клетка-великан, высотой добрых два десятка метров, где, лютуя и стегая решетку огненным бичом, бился самый настоящий демон, время от времени, подвывая от ужаса. Впрочем, судя по окружающему эту клетку слою пепла и обгорелых прутьях, огненный демон сидел тут уже не год и не два, так что волноваться, что эта тварь сейчас вырвется на свободу, не стоило.
– Круто! – прокомментировал Колян. – Слышь, Олег, а че это такое сидит? Его стрелять можно?
– Это балрог, – пояснил вампир, – его стрелять можно, но не нужно, во-первых он несъедобный, во-вторых сразу же в пепел после смерти превращается. Реликтовый, между прочим, вид, вымирающий, кремниевая форма жизни, они землю миллиарды лет назад заселяли, потом в недрах попрятались, наружу почти не вылезают. Надо же, балрога пленили, а Горыныча испугались… – покачал головой Олег. – Странный народ эти гномы, ничего не боятся, кроме драконов и большой воды.
– Олег, но как они могли справиться со столь великой силой? – изумлялся Всемир, – Я лишь слышал про огненных демонов бездны, одолеть их считается выше сил человеческих…
– Одолеть их проще простого, – отмахнулся Олег, – заманить в ловушку, они на тепло лезут, потом чем-то остудить, например, пару тонн воды на голову вылить. И готово – каменюка каменюкой, дохлее не бывает, а если потом прогреть – оживет. Главное, глупости не делать – с мечом против такого делать нечего, если, конечно, жизнь дорога.
Толян тем временем, решив, что конкретные пацаны в зоопарках не охотятся, уже вел машину дальше, так что зал с одичавшими людьми и беснующимся балрогом остался позади. А впереди уже буквально через пол часа героев ждали ворота, ведущие из подгорного царства на волю, во внешний мир. Как и первые, распахнутые настежь – страх перед драконом оказался сильнее вошедшей в легенды педантичности гномов, и они, уходя из дома, даже не соизволили закрыть за собой входную дверь.
Машина выехала наружу, и перед нашими героями предстала огромная пустынная красно-серая равнина, подсвечиваемая лучами заходящего солнца. Ни кустика, ни деревца – начинаясь от самого хребта, покрытая пожухлыми травами, равнина уходила до горизонта, способная вызвать тоску и депрессию даже у самого морально стойкого человека.
– Темные земли… – пробормотал Всемир.
– Ночью все земли темные, – отмахнулся Олег. – Толян, тормози. Будем тут ночевать.
– В натуре! – согласился бритоголовый шкаф.
Привал был устроен прямо у ворот подгорного царства – «Вепрь» заправлен очередной порцией медовухи, желудки героев, сытным ужином. Как бы ни был уныл окружающий пейзаж, на аппетит истинных богатырей такие мелочи повлиять не способны. Это Любославу кусок в горло не лез, да Всемир пол часа грыз да жевал утиное крылышко – Колян с Толяном уплетали за обе щеки с истинным аристократизмом дорвавшихся до «жрачки» орангутангов. Олег, в свое время побывавший на званных приемах почти во всех европейских королевских дворах, задумчиво грыз краюху черного хлеба, изучая что-то в темнеющих небесах.
– А вот и Горыныч полетел, – тихо пробормотал он.
И действительно – там, над горами, в небесной выси, стремительно мчался куда-то на запад огромный треглавый дракон, извергая струи пламени. Внушающий ужас древний реликт ушедших эпох летел прочь, воображая себя властителем земным и небесным.
Дракон умчался быстро. Кроме Олега, его никто даже и не заметил – все были заняты более приземленными делами, Колян с Толяном ели и пили, Любослав молился, Всемир тосковал о несбыточном.
– Олег, это темные земли… – подсев к вампиру поближе, сообщил Древощит. – Земли обмана и предательства, земли тоски и вечных иллюзий. Тут ничему нельзя верить, в древние времена на эти земли было наложено страшное проклятье, и люди ушли отсюда. А те, что остались, уже не люди. Это… Это прислужники тьмы. Они лишились души, получив взамен загадочные колдовские силы, понять природу которых не в силах наши волхвы. Это сила… Она не от богов и не от демонов, она…
– Ты главное скажи – эти самые, темные, у них кровь какого цвета?
– Кровь? – Всемир удивился. – Красная у них кровь…
– Ну и прекрасно. Раз кровь красная, значит, они точно так же умеют ее проливать, значит уже не бессмертные, а все остальное особой роли не играет, – подытожил Олег.
– Олег, я знаю, ты великий герой, быть может, знай мы твое истинное имя, лежать нам у твоих ног, но темные земли страшны! Они убивают не честной стрелой, а мороками и наважденьями, внушая живым ужас и желание избавиться от бренного тела…
– Во-первых, Всемир, меня на самом деле зовут Олег, а во-вторых, ты посмотри на наших богатырей, и скажи мне честно, они похожи на людей, которым надоело бренное тело?
Колян с Толяном действительно на таких были не очень похожи. Веселые, счастливые, они, сидя в обнимку, только что продегустировав «пшенный хмель», весело распевали нечто задорное, не в такт и фальшивя, зато от всей души. И не волновали их никакие земли, темные или светлые, никакие драконы и маги, они наслаждались жизнью и прекрасным сафари, которое им организовал Олег.
– Быть может ты и прав, – задумчиво признал Всемир, – говорят же, что тем, кто духом чист и сердцем открыт, никакие призрачные мороки темной земли не страшны, тем же, кто свершил в своей жизни зло, никогда не пройти через эти края, ибо страшнее самых лютых хищников наваждения моральных терзаний…
– Ну, тогда точно можно не волноваться! – улыбнулся Олег. – Уж чем-чем, а моральными терзаниями наших богатырей не испугаешь!
А пока отважные герои обсуждали моральный облик друг друга, дракон летел на запад. Он почуял своего врага, поджидающего у самого входа в гномьи пещеры и готового в любой момент укрыться там от драконьего пламени, но не тронул его. Не только по этой причине. Дракон слишком хорошо помнил, чем закончилась их прошлая встреча, а потому не хотел больше рисковать. Уничтожить Олега должны будут другие – те, кто в свое время поклялся служить дракону, и теперь настало время исполнять принесенные клятвы. Дракон летел на запад. В темные земли, где, укрытый вечным мраком, на одинокой скале стоял величественный замок. Там уже ждали огромные сундуки с золотом и прочие дары, томились в высокой башне приготовленные в жертву юные девственницы. Но дракону этого было мало. Он летел, чтоб потребовать службы темных воинов, и первым их делом будет именно Олег. «Проклятый вампир погибнет!» – твердил, как буддийскую мантру, сам себе древний дракон.
– Не дождешься, Горыныч! – усмехнулся Олег, прекрасно умеющий улавливать исходящие от дракона эманации магической силы.
Вампир тоже готовился к бою. У него не было верных союзников, если не считать храпящую рядом честную компанию, Олег не умел извергать пламя, зато он обладал тем, чего у Горыныча никогда не имелось – человеческим разумом. И сейчас, уютно устроившись и созерцая сверкающее звездами небо, вампир предавался воспоминаниям…
Народная память штука очень забавная. Народ совершенно спокойно забывает одних героев, придумывает других, третьих смешивает с четвертыми, а пятых разделяет на шестых и седьмых. Никто уже не вспомнит о Руде Пыхатом, легендарном славянском князе, создавшим первое централизованное государство, само его имя исчезло из истории, зато все прекрасно помнят Добрыню Никитича, который ничем в жизни не прославился, кроме того, что он князю Владимиру родным дядей приходился. Илье Муромцу, реальному богатырю, чьи мощи в Киево-Печерской Лавре лежат, приписаны подвиги, о которых он сам не ведал, а из всех воспоминаний о Вольге в памяти народной остался лишь поход в индийское царство, куда тот ходил по сугубо личному делу, да встреча с неким Микулой Селяниновичем, с которым Вольга никогда в жизни не встречался. Впрочем, Олег не обижался на народ, за последнюю тысячу лет ставший родным – за славой он никогда не гнался, имя свое любой ценой превозносить не любил. Его даже забавляло, что былинный Вольга, он же Волх, упорно назывался сыном змия, в то время как реальный Олег того самого змия гнал в три шеи из русской земли.
Они вообще были старыми знакомыми. Когда Олег еще только приехал в Киев, город, ставший его родиной на следующую тысячу лет, Горыныч уже жил тут, на горе Почайной, в районе нынешнего Подола. Жил, не тужил, землями всеми в округе правил через своих наместников-людей. Олег, до этого пару веков проживший в Скандинавии, просто ошалел от такого нахальства – у них, у викингов, принято было драконам головы рубить, а эти странные славяне вместо того, чтоб собраться всем миром и показать дракону, кто в доме хозяин, дань ему уже не первое столетье платили. В памяти народной и через тысячу лет об этом память сохранилась, о чем даже пьеса написана[7]. Рыцарь круглого стола, с самим Артуром братавшийся и с Мерлином пьянствовавший, Олег, естественно, с дружиной своей змия погнал. Настоящие викинги, которых сам Один в Вальхалле ждет в ожидании часа Рангарёк, и не таких били – в те времена вообще земля была интересным местом. Собственно говоря, после того «подвига» сказки о богатыре-Вольге и стали из уст в уста передаваться, в последствии перемешавшись, да так, что уже не Вольга сразил змия, а змий Вольге отцом приходился.
Погнать-то Олег дракона погнал, да в первый раз не далеко, змий запрятался, затаился, исподтишка вредить наловчился. При этом прикидывался тихим да мирным, мудрыми речами на свою сторону не только людей, а и богов завлекал. Которых сам же Олег в славянских землях и пристроил, богатый скандинавский опыт сказался.
Вампир долго терпел такое соседство. Целый век. Пока это ему окончательно не надоело, и уже во владимирские времена вдвоем с Ильей, Муромцем прозванным, загнал Горыныча в ловушку, хвост ему прищемил, да смилостивился, не стал головы рубить. По просьбе Ильи, тот по жизни был мягкосердечным, и тогда драконьим слезам поверил. Отпустил, получив клятвенное обещание не ступать больше на землю славянскую.
Дракон клятву сдержал – поселился на юге, сначала на Кавказе, потом в окрестностях Лагора, а когда на север безобразничать прилетал, то девиц прямо с лету хватал, к земле не дотрагиваясь. И опять Олег терпел, да не вытерпел, на этот раз уже в одиночку на дракона пошел, и показал Горынычу, на что способен разгневанный вампир. Да так показал, что в самом Лагоре и следа от драконьего дворца не осталось, а местный люд перепуганный уже через поколение заставил себя о местном треглавом «князе» забыть. Так что свидетелей геройства Олега скоро не осталось, рассказать, что он делал в индийской земле, никто не мог. А славяне, почесав в затылке, подумали, подумали, да и придумали былину, где Вольга то в птицу, то в горностая перекидывается. Хотя на самом деле если Олег в кого и перекидывался, то только в огромную летучую мышь, да и то по молодости, чем старше становился, тем ему больше человечий облик нравился. Тот самый, что ему, верховному вампиру, самому древнему из представителей этого племени, был от рождения дан.
Под такие мысли и воспоминания Олег и заснул. Сладко заснул, не боясь ни мести Горыныча, ни темной земли, где некие жутко страшные, по словам Всемира, мороки всем грозили.
Утро же началось для вампира с воплей Любослава.
– Ааа… Горе, страх велико горе случишеся! Горе на наши главы валишеся, не мочи вперед ходити, верташися надобно веско скоро! – вопил своим писклявым голосом жрец, бегая кругами и молитвенно взывая к небу. – Як мочи скоро верташися, грех велик воля божеши не слушатися! Верташися, немедля верташися! Горе, грех велик! А…
– Убью, …! Ты че орешь, … мать! Я тебя щас …, … …! Урою! – вопил разбуженный Любославом Толян, гоняясь за волхвом с шампуром в руке и звеня многочисленными золотыми цепями.
Под ноги бритоголовому шкафу сейчас попадаться не стоило. Мало того, что страдающий от дикого сушняка в горле, а потому злой и недовольный, так еще и не выспавшийся – Толян был опасней не кормленного неделю тигра. Будить Толяна, давно уже никто не смел, даже охранники в колонии, где он сидел. Не рисковали. Не то, что боялись, не хотели лишние травмы и переломы получать. В этом плане с Коляном проще было. Того вообще разбудить еще никто не смог, ему и сирену под ухо подносили, и водой обливали – храпит, не шевельнется. Так и сейчас, по нему Любослав с Толяном уже и потоптаться успели, а Колян спит, как ни в чем не бывало.
– Я что-то пропустил? – задал Олег риторический вопрос ничего не понимающему Всемиру.
– Не ведаю, что могло бы внушить столь великий страх Любославу… – пожал плечами Древощит.
– Вот и я не ведаю, – сознался Олег, которому было откровенно лень разбирать царящую в голове волхва кашу, а потому разобраться с ситуацией вампир предпочел более прозаичным способом. Дождавшись, пока Любослав и Толян окончательно выдохнутся, задора у обоих хватило километра на полтора кругового спринта, Олег, зевая, поднялся и стал между ними. Тяжело дышавший Толян, боевой запал которого уже выветрился вместе с похмельем, притормозил, не став налетать на своего кореша, остановился и Любослав, укрывшись за Олегом и продолжая что-то лепетать.
– Урою гада! – для порядка пригрозил Толян шампуром, отправившись в сторону машины в поисках чего-то съестного, пока Олег выяснял, что же так перепугало жреца.
– Случашеся горе, горе велико, до ся пора не происходяши подобного! Тревога велика – знак, поверташи и возврашятися надобно! – пискливо повторял Любослав с усердием заклинившей пластинки, но, под настойчивыми расспросами Олега, стушевался, наконец объяснив, что же все таки произошло.
– И всего-то? – Олег нахмурился. – И ты по таким мелочам нас всех перепугал? Любослав, вот скажи, не стыдно тебе после этого? Пожилой человек, солидный, представитель уважаемого волховского сословия, и туда же! Раздул, понимаешь, из мыши слона, были бы для этого хоть какие-то реальные основания…
– Что случилось, Олег? – спросил подошедший Всемир.
– Да ничего особенного, – отмахнулся вампир, – наш любезный волхв, как всегда, к своим богам обращался, а те ему не ответили… Такое, видите ли, никогда в его жреческой практике не встречалось, вот и перепугался, решил, что это небесный знак, что мы идем не той дорогой, и нужно срочно возвращаться назад…
– Всегда, всегда отвечаши! – чуть не плакал от обиды волхв, которого боги, как плохие взрослые дяди ребенка, обидели, внимания своего не обратили.
– Любослав, – обратился к Жаровнику Олег, – знал бы ты, сколько жрецов и священников вообще никогда в жизни от своих богов никаких знаков не получали, и ничего, верят! А тут разик не ответили, и ты перепугался! Вот скажи, до этого они что говорили? Что мы верным путем идем? Вот видишь! Верным! А мы и сейчас туда же идем, никуда не сворачивая – так что не волнуйся, отзовутся еще твои боги, никуда они не денутся. Уж кому, как не мне, их знать…
– Это все темные земли! – с видом великого мудреца, глаголющего не менее великую истину, произнес Всемир. – Это их мороки! Недаром бежали люди из сих земель, ибо тут самые страшные страхи людские сбываются, и даже боги наши, заступники, что в тяжкую годину плече подставят, не имеют тут силы своей!
– Ну, на счет того, что в тяжкую годину боги подставят, можно и поспорить, – заметил Олег, – а на счет остального согласен. Слышал, Любослав, что тебе умный человек сказал? Место тут такое! До богов не достучаться, вот проедем темные земли – и молись своим богам, сколько душа твоя пожелает. Хоть сутки подряд, только тихо, а то Толян и так разозлился, в следующий раз, боюсь, мне уже этого богатыря не удержать…
Любослав лишь горестно закивал – несчастный, побитый жизнью и брошенный богами волхв, в котором буквально за пару дней ничего не осталось от того веселого дедка, что первым встретил героев в новом мире, понуро побрел в сторону «Вепря». По дороге собирая и складывая походный набор идолов, оказавшимися в этих землях просто кусками долбленого дерева.
Толян, добрая душа, не стал мстить – ограничился запущенной в Любослава обглоданной утиной лапкой, да и то скорее для порядка, все равно промахнулся. А скоро и соня-Колян проснуться изволил, довольный жизнью и ведать не ведавший, что совсем недавно его использовали как барьер в беге с препятствиями. Все позавтракали, темные земли темными землями, а в сытном двухразовом питании Олег с Толяном и Коляном себе отказывать не собирались, устроились на своих местах, ну и поехали дальше. В сторону, противоположную горам и восходящему солнцу, а именно на запад.
Темные земли, унылые вечером, и утром тоже особой красотой пейзажей похвастаться не могли. Пожухлые травы, скукожившиеся листья, сморщившиеся стебли, съежившиеся цветы, усохшая земля – вот и все разнообразие вокруг. Цвета от уныло-желтого до скорбно-серого, даже небо, без единого облачка, могли вызвать только тоску и меланхолию. Короче – просто прекрасное место для такого любителя быстрой езды, как Толян, которому наконец не надо было смотреть по сторонам в поисках преградивших дорогу деревьев, а можно было просто давить со всей силы на педаль газа и наслаждаться скоростью.
А скорость и впрямь хорошая, не даром ведь рекорды быстрой езды в пустынных местах всегда устанавливают. Двести десять километров в час, да еще и все окна настежь открытые, «чтоб лучше скорость чувствовалась», да еще и высунувший голову из окна Колян – такое моментально любую тоску разгонит. Правда, есть одно «но», достаточно на дороге встретится небольшому кювету, канаве или бревну, и путешествие «Вепря» окончится досрочно с летальным для машины исходом. Но Олег, есть же небольшие преимущества того, что ты верховный вампир, своим внутренним чутьем чуял – ближайшую сотню-другую километров ничего подобного им не встретится, а потому, как истинный русский человек, наслаждался быстрой ездой.
– Толян, – вдруг, ни с того, ни с сего, попросил Олег, – закрой окна.
– Нафига? – не понял шкаф.
– Так надо, и выключи заодно кондиционер, – объяснил Олег, и на столь разумный аргумент Толяну не оставалось ничего, кроме как послушаться.
Ну а потом начались давно обещанные Всемиром мороки. Причем индивидуальные.
Любослав видел пса. Огромного, снежно-белого пса, с пушистой шерстью и громадными клыками. Того самого, которого Любослав, тогда еще не волхв, а маленький мальчик, принес с улицы домой, совсем еще щенком, а мать заставила выбросить его на улицу. Самое горькое воспоминание в жизни Любослава, загубленная им душа, грех, которого Жаровник до сих пор не мог себе простить. И теперь пес вырос, стал размером с доброго теленка, и пришел за ним, за Любославом, пришел изъять его душу, и выбросить, свершив тем самым справедливую месть. Пес, уже размером не с теленка, а с огромного буйвола, смотрел в тонированные окна внедорожника, со всех сторон сразу, смотрел прямо на Любослава, глаза в глаза, скалил свою огромную пасть. Любослав знал, что пес знал, что Любослав знал, что пес знал, и так далее, что Любослава покинули боги – потому не боялся их гнева и мести, готовясь проглотить волхва. Единственное, что его останавливало – стекла богатырского железного коня. Жаровник верил, что странного коня, прибежавшего из другого мира на колесах, пьющего только брагу и хмель, не одолеть никакому врагу, и только эта вера и удерживала пса снаружи, не давала ему ворваться внутрь и начать рвать жреца на кусочки!
– Разорвяши! – ревел пес. – Рызгрыжи, съеши, проглатиши! Не сбежиши! Не сбежиши! – завывал пес, размером с целую гору. – Отомстиши! Любослава грызяши-кусаши, рвяши-еши-глатиши! Не сбежиши! Не сбежиши! – выл снежно-белый пес.