Я вспомнил этого зенитчика. Высокий, худой, носатый. Улыбка какая-то себе на уме. Ну, собственно говоря, бытие определяет сознание. Я всегда думал, что он по-тихому может какую-нибудь пакость сделать. Точно также я ни на минуту не усомнился в угрозах рассвирепевшего капитана.
Огорчало меня другое - он оставил без внимания то, что мы тоже пришли в гости не с пустыми руками. Игорь только бегло кивнул, и сказал отдать зелень папоротнику.
И лишь Мурад одобрительно похлопал Васю по плечу. Я же пошел осмотреть местную "новостройку" - суперсортир.
Да, приличная яма, сверху доски от снарядных ящиков - наверняка дал Куценко - по краям деревянные шесты - интересно, а это где взяли? - на них наброшена маскировочная сеть. Но не это впечатлило. Впечатлил вид с толчка: вся долина была перед глазами. В процессе облегчения стихи надо было сочинять. Восторженные - о красоте природы, и все такое... Правда, запах-то был обычный. Дерьмовый был запах. Поэтому долго на том месте я не задержался.
Когда же я поднимался от сортира наверх, то опять столкнулся с Игорем. На этот раз он воспитывал каким-то дрыном Турка. Черный от загара боец энергично копал землю, и периодически получал вышеуказанным дрыном по тощему заду.
-- Что он копает? - полюбопытствовал я.
-- Могилу себе копает, - ответил Игорь, - чтобы помнил, турок, что она будет у меня под рукой. И я в любой момент его в ней зарою.
Черт его знает, за что Игорь так не любил турков? Этот, правда, был редкостным поганцем. Если он и не украл чего-нибудь, то вне всяких сомнений находился в размышлениях об этом. Махинации, вранье и банальные кражи - узок был круг его интересов. Но, по-видимому, лично Турка это вполне устраивало.
Не устраивало это только Игоря Молчанова, как я думал.
И каково же было мое удивление, когда я узнал, что именно Турок стал у Игоря денщиком! А собственно говоря, чему удивляться? Наверное, он справедливо рассудил, что такого типа лучше держать при себе, и направлять его природные склонности на относительно благие цели. Вообще-то, такое дело совсем не редкость. Не можешь победить? И не надо - привлеки на свою сторону!
Почувствовав неблагоприятную атмосферу, мы с Васей ограничились участием в обеде с мясным супом, сметаной с чесноком, и местным сыром, (который, кстати, Игорь конфисковал у зенитчиков), и откланялись.
Честно говоря, хотелось посмотреть на результаты похода конкистадоров Папена, и, вообще, что-то душа заболела.
Как ни странно, а пожалуй даже несколько зловеще, но Вася тоже почему-то стал испытывать смутную тревогу. Поэтому мы без лишних слов попрощались, и быстрым шагом направились домой. Вася, надо заметить, пытался выйти на Логвиненко по рации, и узнать, на месте ли наши "головорезы"? Но ничего не вышло. Скорее всего, Логвиненко вместо связи слушал радио, а выходить с таким вопросом на Лебедева было бы чистым самоубийством.
Сначала мы шли быстро, но когда дорога пошла в гору, резко сбавили. Один раз, к стыду своему следует признать, даже присели отдохнуть на камнях.
Но всю усталость сняло как рукой, когда оказалось, что в нашей палатке никого нет. Никого не было и на позициях. Пропал даже Солоха.
-- Ну, этого я сейчас найду, - пробормотал Вася и рванул в сторону роты Логвиненко.
Действительно, он быстро вернулся с нашим доблестным водителем, которого отсутствие "всякой шушеры" нимало не интересовало. Да - ушли, да не пришли. Туман-с...
Туман закрыл обзор напрочь. И это была не тучка, которая прошла бы минут через десять - пятнадцать. Этот конкретный туман был надолго. Вася беспомощно посмотрел на часы. Часов не было - он же сам вручил их Папену. А часики были очень хорошие: командирские, с компасом. На моего друга было больно смотреть.
-- Три раза туда обратно можно было сходить! - заскрипел он зубами.
-- Может быть, в тумане заблудились? - предположил я осторожно.
-- Какова черта! Когда мы сидели у Молчанова, никакого тумана не было. Везде солнце светило!.. Что-то случилось...
Да уж, положение было более чем хреновое. Даже если соврать, что они ушли самовольно, от того факта, что нас не было в этот момент на месте, не отвертишься. Во, блин, гоблин! Не армия, а детский сад. Куда пошел солдат? Зачем пошел солдат? За все отвечай! Ей-богу, как с дитем малым! Ну, того еще можно привязать или в манеж посадить, а этих - здоровых балбесов? Был такой сержант из этих же, дальневосточников, лежал в госпитале, вскрыл стол с лекарствами, нажрался разных... Думали, помрет. Из госпиталя выкинули на губу. А он оклемался. Выжил. Говорит, кайфа захотелось.
Досталось командиру роты: за слабую воспитательную работу с личным составом... Т-фу!
Ну где их черти носят!!!
Во мне росло чувство, что надо идти искать. Один хрен - влипли, так влипли. Или найдем, или... Все равно уже, можно не возвращаться. П..ц полный - полбатареи потеряли!
В тот момент, когда я уже собрался встать с ящика, и идти за броником, из тумана появился Лебедев.
-- А где ваш личный состав? - поинтересовался он. - Я три раза посылал за вашим Алиевым, и его три раза не смогли найти.
-- Вот, - я показал на Солоху, в душе сам ужасаясь своему идиотизму, вот наш личный состав.
-- Мне Алиев нужен, - как-то подозрительно терпеливо снова повторил нам начальник блока.
После небольшой паузы Вася все-таки сказал:
-- Сами ищем...
Глаза у капитана округлились (в эту минуту я его почти ненавидел):
-- Не понял... Как это - "сами ищем".
Вася стал долго и путанно объяснять, что они должны были быть здесь, но мы ходили к Шевцову, за таблицами стрельбы, вернулись, а никого нет; и черт его знает, куда они делись. Лебедев, в свою очередь, спросил, а какого хрена мы поперлись к Шевцову вдвоем, когда такая напряженная внутренняя и международная обстановка. На что Вася сказал, что одному пилить к Шевцову и скучно, и опасно.
-- Надо было взять с собой сержанта, - сказал капитан.
Тут уж Рац просто усмехнулся:
-- Кого? Алиева? Или Папена?
На такой убийственный ответ Лебедев просто не нашелся, что сказать. Но он быстро оправился, и достаточно угрожающе сказал:
-- Ищите личный состав. А то сами понимаете... Не дети...
Мы синхронно усмехнулись кривоватыми усмешками, и отвели глаза. Капитан ушел. Он так высоко нес свою голову, что попал ногой в одну из ям, то тут, то там попадавшихся на пути - не самое приятное воспоминание о первой проведенной на этом перевале ночи. Лебедев рухнул с матерным криком, а мы с Васей снова усмехнулись - на этот раз злорадно.
В течение следующего часа мы втроем молча сидели на ящиках перед стеной тумана.
Солоха, правда, рыпнулся уйти туда, откуда его извлек комбат, но Рац весьма внушающе посмотрел на него, и Солоха не решился спорить. Поэтому как три богатыря, подперев головы руками, мы продолжали ждать неизвестно чего.
И вот когда наш водитель уже практически начал клевать носом, я услышал подозрительный шум из-под обрыва, и между моих ног появилась голова Папена.
В это чудесное мгновение я одновременно со всей полнотой ощутил два совершенно противоположных чувства. С одной стороны мне хотелось расцеловать его грязную ушастую морду, а с другой - врезать со всей мочи ногой в челюсть. Я поступил несколько иначе. Когда "негритянин" вылез и встал на ноги, я сначала тепло улыбнулся ему, а потом изо всех сил ударил его в голень. Дико взвыв, Папен повалился на бок. С яростным оскалом Вася тащил за уши Рамира. Тот кряхтел, мычал, но старался делать это тихо. Со стороны казалось, что излишне горячий гость дружески надирает уши имениннику. Успевшие за это время вылезти, Алиев и Пимон с ужасом в глазах ждали своей участи.
-- Где вы шлялись, сволочи?! - с ревом подлетел к Пимону Солоха.
"Господи! Ну этот-то куда?" - со вздохом подумал я про себя. А вслух сказал:
-- Оставь его, Солохин! Он нам сейчас сам все расскажет.
Само собой разумеется, что перепуганный насмерть Пимон, захлебываясь и теряя в словах гласные и согласные, стал оправдываться. В кошару они попали очень быстро, взяли матрасы, одеяла, мешок муки, и можно было возвращаться. Но времени ушло немного, погода была великолепная, и Папен сказал: "Пойдем дальше - в свободные прерии! Свобода! Хоть недолгая, но вся наша!".
Я бросил взгляд на свободолюбивого Папена. Он перестал кататься по земле, и теперь сидел, обхватив поврежденную ногу двумя руками. Честно говоря, от Папена я такой прыти не ожидал. Вот уж удивил, так удивил!
Пимон продолжил повествование. Они пошли к следующей кошаре, нашли там также одеяла и матрасы, и, кроме того, пачку соли и дрожжей. (При этих словах Солоха оживился). Оставив все это, (Солоха сник), они пошли дальше, и дальше, и дошли черт его знает куда. Тогда до Алиева, наконец, дошло, что ведь придется возвращаться обратно! Он взвыл, и потребовал отправиться на базу. Папен, у которого, похоже, слетела крыша, предлагал пойти еще дальше...
Тут не выдержал Вася:
-- Ты, Папен, случайно не к противнику хотел перейти с оружием в руках, и предав своих товарищей? А?.. Отвечай, гад!
Папен завопил, что нет, нет и еще раз нет. Солоха отвесил Папену пендель.
Косясь на Солоху, Пимон продолжил в третий раз. Они повернули обратно, но тут, как на зло, на долину опустился туман, и они не знали, куда же им идти. Пошли наугад. В результате долго - долго бродили по неизвестным местам, пока, наконец, через два часа непрерывной ходьбы, не наткнулись на самую первую кошару. Тогда они забрали все, что смогли, и отправились домой.
-- Значит, дрожжей нет, - опять вспомнил о наболевшем не в меру сообразительный Солоха.
-- Не-е-е-т, - проблеял Пимон, и тут же получил заранее подготовленный пендель.
Наша разборка на этом закончилась. Теперь следовало подготовиться к контакту с начальником блока.
-- Ну что, орлы, - сказал Рац. - Сейчас все идем к начальнику блока, и вы все рассказываете как самовольно - я подчеркиваю - самовольно ушли в кошару за продуктами. Это справедливо. Если бы сделали так, как вам было сказано, то все было бы нормально. А вы послушались этого осла Папена, нарушили приказ, и теперь будете расхлебывать... Вам ясно!?
"Аргонавты" дружно закивали головами. Как мне показалось, Алиев перевел дух - он остался единственный из участников похода, который еще не получил ни одной затрещины. Но я не стал на этом акцентироваться - пусть живет.
-- Берите муку, - продолжил комбат, - и пойдем к Лебедеву. Будем откупаться.
-- А разве он знает? - пискнул "негритянин" откуда-то с земли.
-- Вы бы еще завтра утром пришли, а потом удивлялись, - вмешался я. Давайте, блин, быстрее!
Пимон и Алиев нырнули под откос, и через несколько минут, кряхтя и обливаясь потом, выволокли полный мешок муки.
-- Ну, пошли, - проворчал Вася, и мы все вместе отправились к Лебедеву.
Замять эту историю помогли два обстоятельства. Во-первых, очень поспособствовал мешок муки. Во-вторых, неугомонный начблок затеял очередную титаническую стройку. Насколько я понял, новый штаб. Для этого с большой земли ему даже привезли бревна. Черт его знает, как ему это удалось. Теперь нужны были рабочие. Много рабочих. Поэтому наши солдаты получили "химию": отработать три дня на объекте товарища Лебедева. Под мягким Васиным взглядом они не просто согласились, они прямо таки горели желанием поработать на стройке.
А вот матрасы и одеяла мы от капитана утаили. И это, пожалуй, с лихвой компенсировало нам все волнения, тяготы и неудачи Папеновской экспедиции.
Часть 7.
-- Местные чехи приходили, - сказал мне Вася своим невозмутимым ровным деловым голосом - так констатируют факты.
-- Чего им было надо? - Я, честно говоря, удивился.
За все время "сидения" ни о чем похожем не слышал.
-- А к кому приходили-то?
-- К Лебедеву. Рома Инин двух чехов завалил.
Я выпучил глаза, рывком сел на матраце, и более чем заинтересованно попросил:
-- А вот с этого места, пожалуйста, поподробнее!
Истина оказалась простой и примитивной. Каждую ночь наши блокпосты периодически простреливали местность. Гранатометный Ромкин взвод исключением в этом отношении не являлся. Из своих АГСов они палили каждую ночь. В одну из таких удачных ночей проходившие мимо нас по каким-то своим надобностям (вполне может быть, что и бандитским) чехи, попали, как говорится, под раздачу. Другими словами, умерли.
Как ни странно, по словам Васи, пришедшие чехи никаких претензий не предъявляли. Все, что им было нужно - это забрать тела. Они даже вполне откровенно объяснили, почему им пришлось прийти к нам. Сначала они надеялись забрать трупы под покровом ночи, но вовремя сообразили, что огонь ведется постоянно, в разные стороны, безо всякого плана. А следовательно, вероятность попасть под очередной разрыв очень высока.
Покрутившись так пару дней, и посмотрев на нашу беспорядочную пальбу, родственники покойных решили сами уже не рисковать, а просто с нами договориться.
-- Интересно, неужели мирных замочили? - задал я глупый вопрос.
-- Какого черта мирные будут по ночам шляться мимо блокпоста? - На свой глупый вопрос я получил достаточно умный ответ.
И то правда.
Следующий инцидент произошел у Игоря. Молчанов поймал "шпиона". А дело было так.
Донельзя разозленный вероломством коварных и загребущих зенитчиков, капитан решил восстановить поруганное реноме федеральных войск, и пригласил обитателей отрэкетированной кошары к себе на блокпост. В специальное место для гостей, где стоял приличных размеров навес, был сделан деревянный стол, лавки и находилась посуда.
Гости пришли не с пустыми руками. Уж чего - чего, а сыра, молока и прочих молочных и кисломолочных продуктов у них имелось достаточно. Пока папоротник принимал по описи подношения местных народностей, Молчанов лично, (из большого уважения), отправился за Куценко. Где шлялись в это время Дадаш и Аманат, было абсолютно непонятно. Вроде бы играли в карты в палатке.
В общем, пришло три абрека. Двое активно общались с Гаджихановым по поводу продуктов, а третий молодец тихой сапой отправился погулять по нашим позициям.
Он уже, насвистывая и помахивая палочкой, с задумчивым видом направлялся в сторону цитадели Швецова, когда, на свою беду, встретил направлявшихся ему навстречу Молчанова и Куценко.
-- О, папуас! - Приветствовал аборигена Куценко. Он был уже слегка навеселе и в явно игривом настроении.
Игорь же вовсе не разделил восторгов артиллериста, и с большим подозрением уставился на абрека.
-- Ты чего здесь делаешь? - грозно спросил он, -а?
Абрек несколько оторопел:
-- Гу-гуляю..
В общем, Молчанов навел на него автомат, положил на землю, и непреходящий в сознание Куценко крепко связал несчастному руки. Артиллерист остался охранять подозрительную личность, причем уселся прямо на него, а Молчанов помчался к рации, сообщить на ПХД, чтобы прислали особиста.
Когда Игорь, тяжело дыша, прискакал до своей палатки, то Дадаш и Аманат уже сидели с папоротником и гостями и активно употребляли спиртное.
-- Ну где ты ходишь, Игорь? - Аманат решил опередить возмущение капитана. Наивные, они думали, что Игорь будут недоволен тем, что они начали без него.
Молчанов только отмахнулся:
-- Я шпиона поймал! Где, блин, рация, турок?!!
За столом на пару секунд воцарилось замешательство. Гаджиханов застыл с открытым ртом и поднесенным к нему рюмкой; Аманат насупил брови; аборигены в изумлении уставились друг на друга; а Дадаш изъявил желание броситься Игорю на шею, как будто тот забил решающий гол в одной из важнейших футбольных встреч.
Игорь с трудом отцепился от крикливых фанатов, подхватил рацию, принесенную турком, и вызвал ПХД. На связи оказался сам Дагестанов, который на сообщение о поимке вражеского лазутчика отреагировал несколько неадекватно. Он долго молчал, потом сказал, что выезжает.
Майор, скорее всего, решил, что капитан напился до зеленых чертей, вот ему и мерещится противник. А заставать Молчанова в такой скользкий момент ему не хотелось. Одно дело ничего не знать, а другое дело - знать. И каким-то образом реагировать.
Молчанов и вся компания отправились к месту задержания. За исключением папоротника - он остался присматривать за гостями.
Когда гомонящая толпа добралась до Куценко, шум моментально стих: Дадаш и Аманат узнали в задержанном своего недавнего гостя и очень удивились. Игорь популярно объяснил им, сопровождая свои слова энергичной жестикуляцией, что под личиной друга скрывался злобный враг. А потому его надо сдать, куда следует. На стенания пленника, естественно, внимания никто не обращал.
Ждать пришлось недолго. Но вместо ожидаемого Дагестанова, на резвом МТЛБ примчался майор Лазаревич, в состоянии, близком к состоянию капитана Куценко.
Однозначно, комбат решил, что подобное должно идти к подобному. Если бы он приехал сам, то неизвестно как бы Дагестанов поступил. Но приехал Лазаревич - его удивить чем либо было трудно, и он спокойно, с помощью двух могучих и упитанных бойцов штабной охраны закинул пленника внутрь МТЛБ. Естественно, что ехать с ним вызвался Молчанов - надо же было объяснить особисту все перипетии случившегося.
Дагестанов вышел встречать Лазаревича и Молчанова лично. Ухмылка на его лице быстро сменилась на выражение озабоченности, как только он понял, что капитан абсолютно трезв. Молчанов даже дыхнул для верности на комбата, но тот только отмахнулся: ему доказательств не требовалось.
Игорь четко и конкретно изложил причины задержания, а на естественный вопрос, каким образом эти местные типы вообще оказались на блокпосту, нимало не церемонясь, изложил всю историю пиджака - рэкетира.
Дагестанов все больше и больше хмурился. В этот момент к офицерам подошел и сам господин особист. Молчанову пришлось еще раз пересказать свою незатейливую историю. Но, как ни странно, шпион особиста не слишком заинтересовал, а вот история о командире зенитчиков его тронула. Он зловеще заулыбался, а потом пошел в палатку к связисту Антохину. Позже выяснилось, что он вышел на связь с несчастным пиджаком, и потребовал немедленно прибыть к ним. Если ехать не на чем, пусть бежит бегом.
Наверное, зенитчик перепугался до смерти, так как прилетел на ПХД действительно бегом. Но это случилось уже после того, как Лазаревич повез Молчанова обратно. По дороге они встретили бегущего зенитчика, затем ковыляющих аксакалов. Те шли на ПХД с явной целью предложения выкупа. Бедняги уже наверняка прикидывали, сколько баранов придется отдать большим начальникам, чтобы вызволить родственника.
Игорь изволил пошутить, что движение между блоками становится излишне оживленным, и скоро оно сравняется с городским. Майор предложил давить всех встречных и поперечных. Игорь подозрительно спросил, что случилось с обычно добродушным и веселым старым майором.
Лазаревич с искренним недоумением посмотрел на Молчанова:
-- Ты что, не слышал еще что ли? Мою квартиру на базе ограбили.
-- И что вынесли? - Поинтересовался Игорь. - Насколько я помню, у тебя там особо ничего и не было. Так, поломанный телевизор, доисторический холодильник и продавленный диван... Неужели форму сперли??
-- Я не знаю, что там вынесли. Но дверь-то сломали!! Ее закрутили на проволоку и опечатали, но это же просто хрень! Открутят там эту херню и устроят блат-хату!
-- Не переживай, старый майор. Тебе один хрен нечего терять. Приедет Баринов, сделает замок на твоей халупе, и все будет нормально.
-- Пока Баринов приедет, там уже спасать будет нечего... А ладно, ты прав - дело-то житейское!!
В дальнейшем трезвому Игорю пришлось пресечь следующие задумки не в меру активного зампотеха.
Попытку заехать к Швецову и построить "всю эту кодлу".
Попытку совершить прыжок на МТЛБ с обрыва.
Попытку поехать к Лебедеву и забрать Пашу и Васю для продолжения банкета.
Попытку подраться с Куценко.
Попытку пострелять из орудий.
Молчанов измучился нравственно и физически, и использовал последнее средство. Он с мягким отеческим уговором заманил майора к себе, налил ему полный стакан браги, и Лазаревич опал. А когда к "столовой" приперся водитель МТЛБ и загундосил, что ему пора возвращаться, что он с утра "не жрамши", то дал водиле банку гречки с мясом, и тот резко успокоился.
Гаджиханов мирно сопел рядом с майором, а Дадаш и Аманат снова играли в карты.
"Шпиона" отпустили за двух баранов. "Освобожденный" и "освободители" резвым пастушьим шагом ускакали с ПХД какими-то обходными тропами, так, чтобы больше уже не встречаться с начальником второго блока.
У зенитчика дела обстояли намного хуже. Баранов у него не было, а у особиста не было отчета о проделанной работе. Раскрытие морального разложения в рядах "пиджачного офицерства" он вполне мог поставить себе в заслугу. Для этого ему потребовалось завести дело.
Но почти трехчасовая работа повисла под большим вопросом, когда оказалось, что к этому делу, так или иначе, придется привлекать сержанта зенитчиков, а именно аварца Ибрагима. У него были довольно влиятельные родители. И в армию он попал не потому, что его не могли отмазать. Нет. Просто у них в семье было не принято, чтобы мужчина не отслужил в армии.
Особист призадумался. Призадумался настолько, что даже отпустил пиджака обратно "ждать дальнейших распоряжений". Если бы зенитчик был по опытнее, то сообразил бы, что что-то не срастается у внутренней безопасности, и дышать можно попроще. Но он этого не знал, а потому отправился в свое расположение опять - таки пешком, в глубоком раздумье и повесив голову.
Как назло пошел дождь и промочил бедолагу до нитки.
-- Ну что, не соскучился еще по высоким гостям? - прокричал мне почти в ухо Вася.
Спросонок я и не сообразил сразу, чего это он? Обычно такими манерами Рац не отличался.
-- Ты чего? - спросил я. - Орешь? Игорь что ли приехал? Он же сказал, что на территорию Лебедя ни ногой?
-- Да ну, ты гонишь! Какой Игорь? Я же четко и громко сказал: высокие гости, а не приятные!
-- Да ну тебя Вася! Чой-то ты такой возбужденный? Кто приперся-то?
-- Да Светлов приехал - начштаба бригады. С инспекцией. С ним Бессовестных вместе. А у него скоро день рождения. Он меняет Логвиненко. И везет ящик водки! Понимаешь ты это, дорогой мой человек?! Ящик водки!!!
Я смотрел на Вася, и остатки сна улетучились совершенно. Вот до чего может жизнь на дикой природе довести человека! Ящику водки радуется...
Правда, язвительная память тут же подсказала мне собственные грехи: и падение из кузова "Урала" в пьяном виде, и песни в штабе до утра, появление в нетрезвом виде на разводе. Я даже покраснел. Утешало одно. Я-то все-таки на разводе отсиделся за строем - спасибо Старому Майору. А вот Вася через пару месяцев вышел на развод с голым торцом и красным флагом. Черт его знает, где он нашел флаг.
"Да-а-а...", - сказал тогда Игорь. - "Лейтенантская молодость!".
То, что творил в наши годы Молчанов, казалось сказкой. Впрочем, может быть, это и действительно была сказка? Кто проверял-то?
-- Ну и что Светлов будет смотреть? - спросил я размечтавшегося Васю.
-- Да ничего особенного. Как всегда: быт, огневые позиции, и все такое...
Я вылез из палатки и уныло осмотрел наши огневые позиции. Последним изменением в их конфигурации были два вывороченных камня. Но это были действительно Камни. Именно так, с большой буквы. Мы выворачивали их всем наличным составом, включая меня, включая Васю, включая даже Солоху! После этих титанических усилий мы с Васей перекинулись парой фраз и однозначно заключили, что этот труд сведет нас в могилу значительно быстрее, чем вероятный противник. И мы перестали мучить людей бессмысленным и нечеловеческим трудом.
Потом прибыли саперы, и бравый старлей иронично поинтересовался: "Ну и где у вас тут узкие места?".
Ну что ж! Мы показали бравому военному пару узких мест. Он заложил тротил, все укрылись.... Взрыв!..
При осмотре результатов иронично улыбались уже мы. Сапер как-то разом поскучнел, и бочком, бочком... Короче, исчез вместе со своей командой.
-- Мы вручную больше сделали! - гордо сообщил Папен, проведя сравнение достижений своих рук и тротила.
-- Два солдата из стройбата заменяют экскаватор! - произнес Вася незыблемую армейскую аксиому.
В данном случае она оказалась как нельзя кстати.
С этого момента любимой страшилкой Васи для подчиненных стала угроза выворачивания камней. По крайней мере, только от этих слов Алиева начинало трясти. Иногда я боялся, что с ним будет припадок.
Хорошо еще, что окончательно угомонился Лебедев. Он так устал от всего, что уже просто выползал на солнышко погреться в хорошую погоду, а в остальное время обсуждал с Косачем вопрос, когда же его, наконец, заменят.
Он даже пару раз обращался с этой идеей к Дагестанову. Но, как сообщил нам, давясь от смеха, хорошо информированный Игорь, начальство на базе считало, что лучшего места для капитана, чем землянка на склоне горы, просто не найти. И все же комбриг смилостивился. Он изволил передать через начальника нашей "группировки", что если проверка Светлова пройдет нормально, то Лебедева сменят. И вернется Скруджев.
А вот от этой новости даже у меня засосало под ложечкой. Не говоря уже о личном составе. Они поклялись завалить проверку и оставить Лебедя здесь до победного конца. К счастью, или к несчастью, но самоуверенный капитан даже не подозревал об этом. Он сиял как медный пряник. Вот Косач, тот не слишком радовался. У него то же были вполне конкретные подозрения, что Скрудж похоронит его сладкую жизнь.
Огорчало меня другое - он оставил без внимания то, что мы тоже пришли в гости не с пустыми руками. Игорь только бегло кивнул, и сказал отдать зелень папоротнику.
И лишь Мурад одобрительно похлопал Васю по плечу. Я же пошел осмотреть местную "новостройку" - суперсортир.
Да, приличная яма, сверху доски от снарядных ящиков - наверняка дал Куценко - по краям деревянные шесты - интересно, а это где взяли? - на них наброшена маскировочная сеть. Но не это впечатлило. Впечатлил вид с толчка: вся долина была перед глазами. В процессе облегчения стихи надо было сочинять. Восторженные - о красоте природы, и все такое... Правда, запах-то был обычный. Дерьмовый был запах. Поэтому долго на том месте я не задержался.
Когда же я поднимался от сортира наверх, то опять столкнулся с Игорем. На этот раз он воспитывал каким-то дрыном Турка. Черный от загара боец энергично копал землю, и периодически получал вышеуказанным дрыном по тощему заду.
-- Что он копает? - полюбопытствовал я.
-- Могилу себе копает, - ответил Игорь, - чтобы помнил, турок, что она будет у меня под рукой. И я в любой момент его в ней зарою.
Черт его знает, за что Игорь так не любил турков? Этот, правда, был редкостным поганцем. Если он и не украл чего-нибудь, то вне всяких сомнений находился в размышлениях об этом. Махинации, вранье и банальные кражи - узок был круг его интересов. Но, по-видимому, лично Турка это вполне устраивало.
Не устраивало это только Игоря Молчанова, как я думал.
И каково же было мое удивление, когда я узнал, что именно Турок стал у Игоря денщиком! А собственно говоря, чему удивляться? Наверное, он справедливо рассудил, что такого типа лучше держать при себе, и направлять его природные склонности на относительно благие цели. Вообще-то, такое дело совсем не редкость. Не можешь победить? И не надо - привлеки на свою сторону!
Почувствовав неблагоприятную атмосферу, мы с Васей ограничились участием в обеде с мясным супом, сметаной с чесноком, и местным сыром, (который, кстати, Игорь конфисковал у зенитчиков), и откланялись.
Честно говоря, хотелось посмотреть на результаты похода конкистадоров Папена, и, вообще, что-то душа заболела.
Как ни странно, а пожалуй даже несколько зловеще, но Вася тоже почему-то стал испытывать смутную тревогу. Поэтому мы без лишних слов попрощались, и быстрым шагом направились домой. Вася, надо заметить, пытался выйти на Логвиненко по рации, и узнать, на месте ли наши "головорезы"? Но ничего не вышло. Скорее всего, Логвиненко вместо связи слушал радио, а выходить с таким вопросом на Лебедева было бы чистым самоубийством.
Сначала мы шли быстро, но когда дорога пошла в гору, резко сбавили. Один раз, к стыду своему следует признать, даже присели отдохнуть на камнях.
Но всю усталость сняло как рукой, когда оказалось, что в нашей палатке никого нет. Никого не было и на позициях. Пропал даже Солоха.
-- Ну, этого я сейчас найду, - пробормотал Вася и рванул в сторону роты Логвиненко.
Действительно, он быстро вернулся с нашим доблестным водителем, которого отсутствие "всякой шушеры" нимало не интересовало. Да - ушли, да не пришли. Туман-с...
Туман закрыл обзор напрочь. И это была не тучка, которая прошла бы минут через десять - пятнадцать. Этот конкретный туман был надолго. Вася беспомощно посмотрел на часы. Часов не было - он же сам вручил их Папену. А часики были очень хорошие: командирские, с компасом. На моего друга было больно смотреть.
-- Три раза туда обратно можно было сходить! - заскрипел он зубами.
-- Может быть, в тумане заблудились? - предположил я осторожно.
-- Какова черта! Когда мы сидели у Молчанова, никакого тумана не было. Везде солнце светило!.. Что-то случилось...
Да уж, положение было более чем хреновое. Даже если соврать, что они ушли самовольно, от того факта, что нас не было в этот момент на месте, не отвертишься. Во, блин, гоблин! Не армия, а детский сад. Куда пошел солдат? Зачем пошел солдат? За все отвечай! Ей-богу, как с дитем малым! Ну, того еще можно привязать или в манеж посадить, а этих - здоровых балбесов? Был такой сержант из этих же, дальневосточников, лежал в госпитале, вскрыл стол с лекарствами, нажрался разных... Думали, помрет. Из госпиталя выкинули на губу. А он оклемался. Выжил. Говорит, кайфа захотелось.
Досталось командиру роты: за слабую воспитательную работу с личным составом... Т-фу!
Ну где их черти носят!!!
Во мне росло чувство, что надо идти искать. Один хрен - влипли, так влипли. Или найдем, или... Все равно уже, можно не возвращаться. П..ц полный - полбатареи потеряли!
В тот момент, когда я уже собрался встать с ящика, и идти за броником, из тумана появился Лебедев.
-- А где ваш личный состав? - поинтересовался он. - Я три раза посылал за вашим Алиевым, и его три раза не смогли найти.
-- Вот, - я показал на Солоху, в душе сам ужасаясь своему идиотизму, вот наш личный состав.
-- Мне Алиев нужен, - как-то подозрительно терпеливо снова повторил нам начальник блока.
После небольшой паузы Вася все-таки сказал:
-- Сами ищем...
Глаза у капитана округлились (в эту минуту я его почти ненавидел):
-- Не понял... Как это - "сами ищем".
Вася стал долго и путанно объяснять, что они должны были быть здесь, но мы ходили к Шевцову, за таблицами стрельбы, вернулись, а никого нет; и черт его знает, куда они делись. Лебедев, в свою очередь, спросил, а какого хрена мы поперлись к Шевцову вдвоем, когда такая напряженная внутренняя и международная обстановка. На что Вася сказал, что одному пилить к Шевцову и скучно, и опасно.
-- Надо было взять с собой сержанта, - сказал капитан.
Тут уж Рац просто усмехнулся:
-- Кого? Алиева? Или Папена?
На такой убийственный ответ Лебедев просто не нашелся, что сказать. Но он быстро оправился, и достаточно угрожающе сказал:
-- Ищите личный состав. А то сами понимаете... Не дети...
Мы синхронно усмехнулись кривоватыми усмешками, и отвели глаза. Капитан ушел. Он так высоко нес свою голову, что попал ногой в одну из ям, то тут, то там попадавшихся на пути - не самое приятное воспоминание о первой проведенной на этом перевале ночи. Лебедев рухнул с матерным криком, а мы с Васей снова усмехнулись - на этот раз злорадно.
В течение следующего часа мы втроем молча сидели на ящиках перед стеной тумана.
Солоха, правда, рыпнулся уйти туда, откуда его извлек комбат, но Рац весьма внушающе посмотрел на него, и Солоха не решился спорить. Поэтому как три богатыря, подперев головы руками, мы продолжали ждать неизвестно чего.
И вот когда наш водитель уже практически начал клевать носом, я услышал подозрительный шум из-под обрыва, и между моих ног появилась голова Папена.
В это чудесное мгновение я одновременно со всей полнотой ощутил два совершенно противоположных чувства. С одной стороны мне хотелось расцеловать его грязную ушастую морду, а с другой - врезать со всей мочи ногой в челюсть. Я поступил несколько иначе. Когда "негритянин" вылез и встал на ноги, я сначала тепло улыбнулся ему, а потом изо всех сил ударил его в голень. Дико взвыв, Папен повалился на бок. С яростным оскалом Вася тащил за уши Рамира. Тот кряхтел, мычал, но старался делать это тихо. Со стороны казалось, что излишне горячий гость дружески надирает уши имениннику. Успевшие за это время вылезти, Алиев и Пимон с ужасом в глазах ждали своей участи.
-- Где вы шлялись, сволочи?! - с ревом подлетел к Пимону Солоха.
"Господи! Ну этот-то куда?" - со вздохом подумал я про себя. А вслух сказал:
-- Оставь его, Солохин! Он нам сейчас сам все расскажет.
Само собой разумеется, что перепуганный насмерть Пимон, захлебываясь и теряя в словах гласные и согласные, стал оправдываться. В кошару они попали очень быстро, взяли матрасы, одеяла, мешок муки, и можно было возвращаться. Но времени ушло немного, погода была великолепная, и Папен сказал: "Пойдем дальше - в свободные прерии! Свобода! Хоть недолгая, но вся наша!".
Я бросил взгляд на свободолюбивого Папена. Он перестал кататься по земле, и теперь сидел, обхватив поврежденную ногу двумя руками. Честно говоря, от Папена я такой прыти не ожидал. Вот уж удивил, так удивил!
Пимон продолжил повествование. Они пошли к следующей кошаре, нашли там также одеяла и матрасы, и, кроме того, пачку соли и дрожжей. (При этих словах Солоха оживился). Оставив все это, (Солоха сник), они пошли дальше, и дальше, и дошли черт его знает куда. Тогда до Алиева, наконец, дошло, что ведь придется возвращаться обратно! Он взвыл, и потребовал отправиться на базу. Папен, у которого, похоже, слетела крыша, предлагал пойти еще дальше...
Тут не выдержал Вася:
-- Ты, Папен, случайно не к противнику хотел перейти с оружием в руках, и предав своих товарищей? А?.. Отвечай, гад!
Папен завопил, что нет, нет и еще раз нет. Солоха отвесил Папену пендель.
Косясь на Солоху, Пимон продолжил в третий раз. Они повернули обратно, но тут, как на зло, на долину опустился туман, и они не знали, куда же им идти. Пошли наугад. В результате долго - долго бродили по неизвестным местам, пока, наконец, через два часа непрерывной ходьбы, не наткнулись на самую первую кошару. Тогда они забрали все, что смогли, и отправились домой.
-- Значит, дрожжей нет, - опять вспомнил о наболевшем не в меру сообразительный Солоха.
-- Не-е-е-т, - проблеял Пимон, и тут же получил заранее подготовленный пендель.
Наша разборка на этом закончилась. Теперь следовало подготовиться к контакту с начальником блока.
-- Ну что, орлы, - сказал Рац. - Сейчас все идем к начальнику блока, и вы все рассказываете как самовольно - я подчеркиваю - самовольно ушли в кошару за продуктами. Это справедливо. Если бы сделали так, как вам было сказано, то все было бы нормально. А вы послушались этого осла Папена, нарушили приказ, и теперь будете расхлебывать... Вам ясно!?
"Аргонавты" дружно закивали головами. Как мне показалось, Алиев перевел дух - он остался единственный из участников похода, который еще не получил ни одной затрещины. Но я не стал на этом акцентироваться - пусть живет.
-- Берите муку, - продолжил комбат, - и пойдем к Лебедеву. Будем откупаться.
-- А разве он знает? - пискнул "негритянин" откуда-то с земли.
-- Вы бы еще завтра утром пришли, а потом удивлялись, - вмешался я. Давайте, блин, быстрее!
Пимон и Алиев нырнули под откос, и через несколько минут, кряхтя и обливаясь потом, выволокли полный мешок муки.
-- Ну, пошли, - проворчал Вася, и мы все вместе отправились к Лебедеву.
Замять эту историю помогли два обстоятельства. Во-первых, очень поспособствовал мешок муки. Во-вторых, неугомонный начблок затеял очередную титаническую стройку. Насколько я понял, новый штаб. Для этого с большой земли ему даже привезли бревна. Черт его знает, как ему это удалось. Теперь нужны были рабочие. Много рабочих. Поэтому наши солдаты получили "химию": отработать три дня на объекте товарища Лебедева. Под мягким Васиным взглядом они не просто согласились, они прямо таки горели желанием поработать на стройке.
А вот матрасы и одеяла мы от капитана утаили. И это, пожалуй, с лихвой компенсировало нам все волнения, тяготы и неудачи Папеновской экспедиции.
Часть 7.
-- Местные чехи приходили, - сказал мне Вася своим невозмутимым ровным деловым голосом - так констатируют факты.
-- Чего им было надо? - Я, честно говоря, удивился.
За все время "сидения" ни о чем похожем не слышал.
-- А к кому приходили-то?
-- К Лебедеву. Рома Инин двух чехов завалил.
Я выпучил глаза, рывком сел на матраце, и более чем заинтересованно попросил:
-- А вот с этого места, пожалуйста, поподробнее!
Истина оказалась простой и примитивной. Каждую ночь наши блокпосты периодически простреливали местность. Гранатометный Ромкин взвод исключением в этом отношении не являлся. Из своих АГСов они палили каждую ночь. В одну из таких удачных ночей проходившие мимо нас по каким-то своим надобностям (вполне может быть, что и бандитским) чехи, попали, как говорится, под раздачу. Другими словами, умерли.
Как ни странно, по словам Васи, пришедшие чехи никаких претензий не предъявляли. Все, что им было нужно - это забрать тела. Они даже вполне откровенно объяснили, почему им пришлось прийти к нам. Сначала они надеялись забрать трупы под покровом ночи, но вовремя сообразили, что огонь ведется постоянно, в разные стороны, безо всякого плана. А следовательно, вероятность попасть под очередной разрыв очень высока.
Покрутившись так пару дней, и посмотрев на нашу беспорядочную пальбу, родственники покойных решили сами уже не рисковать, а просто с нами договориться.
-- Интересно, неужели мирных замочили? - задал я глупый вопрос.
-- Какого черта мирные будут по ночам шляться мимо блокпоста? - На свой глупый вопрос я получил достаточно умный ответ.
И то правда.
Следующий инцидент произошел у Игоря. Молчанов поймал "шпиона". А дело было так.
Донельзя разозленный вероломством коварных и загребущих зенитчиков, капитан решил восстановить поруганное реноме федеральных войск, и пригласил обитателей отрэкетированной кошары к себе на блокпост. В специальное место для гостей, где стоял приличных размеров навес, был сделан деревянный стол, лавки и находилась посуда.
Гости пришли не с пустыми руками. Уж чего - чего, а сыра, молока и прочих молочных и кисломолочных продуктов у них имелось достаточно. Пока папоротник принимал по описи подношения местных народностей, Молчанов лично, (из большого уважения), отправился за Куценко. Где шлялись в это время Дадаш и Аманат, было абсолютно непонятно. Вроде бы играли в карты в палатке.
В общем, пришло три абрека. Двое активно общались с Гаджихановым по поводу продуктов, а третий молодец тихой сапой отправился погулять по нашим позициям.
Он уже, насвистывая и помахивая палочкой, с задумчивым видом направлялся в сторону цитадели Швецова, когда, на свою беду, встретил направлявшихся ему навстречу Молчанова и Куценко.
-- О, папуас! - Приветствовал аборигена Куценко. Он был уже слегка навеселе и в явно игривом настроении.
Игорь же вовсе не разделил восторгов артиллериста, и с большим подозрением уставился на абрека.
-- Ты чего здесь делаешь? - грозно спросил он, -а?
Абрек несколько оторопел:
-- Гу-гуляю..
В общем, Молчанов навел на него автомат, положил на землю, и непреходящий в сознание Куценко крепко связал несчастному руки. Артиллерист остался охранять подозрительную личность, причем уселся прямо на него, а Молчанов помчался к рации, сообщить на ПХД, чтобы прислали особиста.
Когда Игорь, тяжело дыша, прискакал до своей палатки, то Дадаш и Аманат уже сидели с папоротником и гостями и активно употребляли спиртное.
-- Ну где ты ходишь, Игорь? - Аманат решил опередить возмущение капитана. Наивные, они думали, что Игорь будут недоволен тем, что они начали без него.
Молчанов только отмахнулся:
-- Я шпиона поймал! Где, блин, рация, турок?!!
За столом на пару секунд воцарилось замешательство. Гаджиханов застыл с открытым ртом и поднесенным к нему рюмкой; Аманат насупил брови; аборигены в изумлении уставились друг на друга; а Дадаш изъявил желание броситься Игорю на шею, как будто тот забил решающий гол в одной из важнейших футбольных встреч.
Игорь с трудом отцепился от крикливых фанатов, подхватил рацию, принесенную турком, и вызвал ПХД. На связи оказался сам Дагестанов, который на сообщение о поимке вражеского лазутчика отреагировал несколько неадекватно. Он долго молчал, потом сказал, что выезжает.
Майор, скорее всего, решил, что капитан напился до зеленых чертей, вот ему и мерещится противник. А заставать Молчанова в такой скользкий момент ему не хотелось. Одно дело ничего не знать, а другое дело - знать. И каким-то образом реагировать.
Молчанов и вся компания отправились к месту задержания. За исключением папоротника - он остался присматривать за гостями.
Когда гомонящая толпа добралась до Куценко, шум моментально стих: Дадаш и Аманат узнали в задержанном своего недавнего гостя и очень удивились. Игорь популярно объяснил им, сопровождая свои слова энергичной жестикуляцией, что под личиной друга скрывался злобный враг. А потому его надо сдать, куда следует. На стенания пленника, естественно, внимания никто не обращал.
Ждать пришлось недолго. Но вместо ожидаемого Дагестанова, на резвом МТЛБ примчался майор Лазаревич, в состоянии, близком к состоянию капитана Куценко.
Однозначно, комбат решил, что подобное должно идти к подобному. Если бы он приехал сам, то неизвестно как бы Дагестанов поступил. Но приехал Лазаревич - его удивить чем либо было трудно, и он спокойно, с помощью двух могучих и упитанных бойцов штабной охраны закинул пленника внутрь МТЛБ. Естественно, что ехать с ним вызвался Молчанов - надо же было объяснить особисту все перипетии случившегося.
Дагестанов вышел встречать Лазаревича и Молчанова лично. Ухмылка на его лице быстро сменилась на выражение озабоченности, как только он понял, что капитан абсолютно трезв. Молчанов даже дыхнул для верности на комбата, но тот только отмахнулся: ему доказательств не требовалось.
Игорь четко и конкретно изложил причины задержания, а на естественный вопрос, каким образом эти местные типы вообще оказались на блокпосту, нимало не церемонясь, изложил всю историю пиджака - рэкетира.
Дагестанов все больше и больше хмурился. В этот момент к офицерам подошел и сам господин особист. Молчанову пришлось еще раз пересказать свою незатейливую историю. Но, как ни странно, шпион особиста не слишком заинтересовал, а вот история о командире зенитчиков его тронула. Он зловеще заулыбался, а потом пошел в палатку к связисту Антохину. Позже выяснилось, что он вышел на связь с несчастным пиджаком, и потребовал немедленно прибыть к ним. Если ехать не на чем, пусть бежит бегом.
Наверное, зенитчик перепугался до смерти, так как прилетел на ПХД действительно бегом. Но это случилось уже после того, как Лазаревич повез Молчанова обратно. По дороге они встретили бегущего зенитчика, затем ковыляющих аксакалов. Те шли на ПХД с явной целью предложения выкупа. Бедняги уже наверняка прикидывали, сколько баранов придется отдать большим начальникам, чтобы вызволить родственника.
Игорь изволил пошутить, что движение между блоками становится излишне оживленным, и скоро оно сравняется с городским. Майор предложил давить всех встречных и поперечных. Игорь подозрительно спросил, что случилось с обычно добродушным и веселым старым майором.
Лазаревич с искренним недоумением посмотрел на Молчанова:
-- Ты что, не слышал еще что ли? Мою квартиру на базе ограбили.
-- И что вынесли? - Поинтересовался Игорь. - Насколько я помню, у тебя там особо ничего и не было. Так, поломанный телевизор, доисторический холодильник и продавленный диван... Неужели форму сперли??
-- Я не знаю, что там вынесли. Но дверь-то сломали!! Ее закрутили на проволоку и опечатали, но это же просто хрень! Открутят там эту херню и устроят блат-хату!
-- Не переживай, старый майор. Тебе один хрен нечего терять. Приедет Баринов, сделает замок на твоей халупе, и все будет нормально.
-- Пока Баринов приедет, там уже спасать будет нечего... А ладно, ты прав - дело-то житейское!!
В дальнейшем трезвому Игорю пришлось пресечь следующие задумки не в меру активного зампотеха.
Попытку заехать к Швецову и построить "всю эту кодлу".
Попытку совершить прыжок на МТЛБ с обрыва.
Попытку поехать к Лебедеву и забрать Пашу и Васю для продолжения банкета.
Попытку подраться с Куценко.
Попытку пострелять из орудий.
Молчанов измучился нравственно и физически, и использовал последнее средство. Он с мягким отеческим уговором заманил майора к себе, налил ему полный стакан браги, и Лазаревич опал. А когда к "столовой" приперся водитель МТЛБ и загундосил, что ему пора возвращаться, что он с утра "не жрамши", то дал водиле банку гречки с мясом, и тот резко успокоился.
Гаджиханов мирно сопел рядом с майором, а Дадаш и Аманат снова играли в карты.
"Шпиона" отпустили за двух баранов. "Освобожденный" и "освободители" резвым пастушьим шагом ускакали с ПХД какими-то обходными тропами, так, чтобы больше уже не встречаться с начальником второго блока.
У зенитчика дела обстояли намного хуже. Баранов у него не было, а у особиста не было отчета о проделанной работе. Раскрытие морального разложения в рядах "пиджачного офицерства" он вполне мог поставить себе в заслугу. Для этого ему потребовалось завести дело.
Но почти трехчасовая работа повисла под большим вопросом, когда оказалось, что к этому делу, так или иначе, придется привлекать сержанта зенитчиков, а именно аварца Ибрагима. У него были довольно влиятельные родители. И в армию он попал не потому, что его не могли отмазать. Нет. Просто у них в семье было не принято, чтобы мужчина не отслужил в армии.
Особист призадумался. Призадумался настолько, что даже отпустил пиджака обратно "ждать дальнейших распоряжений". Если бы зенитчик был по опытнее, то сообразил бы, что что-то не срастается у внутренней безопасности, и дышать можно попроще. Но он этого не знал, а потому отправился в свое расположение опять - таки пешком, в глубоком раздумье и повесив голову.
Как назло пошел дождь и промочил бедолагу до нитки.
-- Ну что, не соскучился еще по высоким гостям? - прокричал мне почти в ухо Вася.
Спросонок я и не сообразил сразу, чего это он? Обычно такими манерами Рац не отличался.
-- Ты чего? - спросил я. - Орешь? Игорь что ли приехал? Он же сказал, что на территорию Лебедя ни ногой?
-- Да ну, ты гонишь! Какой Игорь? Я же четко и громко сказал: высокие гости, а не приятные!
-- Да ну тебя Вася! Чой-то ты такой возбужденный? Кто приперся-то?
-- Да Светлов приехал - начштаба бригады. С инспекцией. С ним Бессовестных вместе. А у него скоро день рождения. Он меняет Логвиненко. И везет ящик водки! Понимаешь ты это, дорогой мой человек?! Ящик водки!!!
Я смотрел на Вася, и остатки сна улетучились совершенно. Вот до чего может жизнь на дикой природе довести человека! Ящику водки радуется...
Правда, язвительная память тут же подсказала мне собственные грехи: и падение из кузова "Урала" в пьяном виде, и песни в штабе до утра, появление в нетрезвом виде на разводе. Я даже покраснел. Утешало одно. Я-то все-таки на разводе отсиделся за строем - спасибо Старому Майору. А вот Вася через пару месяцев вышел на развод с голым торцом и красным флагом. Черт его знает, где он нашел флаг.
"Да-а-а...", - сказал тогда Игорь. - "Лейтенантская молодость!".
То, что творил в наши годы Молчанов, казалось сказкой. Впрочем, может быть, это и действительно была сказка? Кто проверял-то?
-- Ну и что Светлов будет смотреть? - спросил я размечтавшегося Васю.
-- Да ничего особенного. Как всегда: быт, огневые позиции, и все такое...
Я вылез из палатки и уныло осмотрел наши огневые позиции. Последним изменением в их конфигурации были два вывороченных камня. Но это были действительно Камни. Именно так, с большой буквы. Мы выворачивали их всем наличным составом, включая меня, включая Васю, включая даже Солоху! После этих титанических усилий мы с Васей перекинулись парой фраз и однозначно заключили, что этот труд сведет нас в могилу значительно быстрее, чем вероятный противник. И мы перестали мучить людей бессмысленным и нечеловеческим трудом.
Потом прибыли саперы, и бравый старлей иронично поинтересовался: "Ну и где у вас тут узкие места?".
Ну что ж! Мы показали бравому военному пару узких мест. Он заложил тротил, все укрылись.... Взрыв!..
При осмотре результатов иронично улыбались уже мы. Сапер как-то разом поскучнел, и бочком, бочком... Короче, исчез вместе со своей командой.
-- Мы вручную больше сделали! - гордо сообщил Папен, проведя сравнение достижений своих рук и тротила.
-- Два солдата из стройбата заменяют экскаватор! - произнес Вася незыблемую армейскую аксиому.
В данном случае она оказалась как нельзя кстати.
С этого момента любимой страшилкой Васи для подчиненных стала угроза выворачивания камней. По крайней мере, только от этих слов Алиева начинало трясти. Иногда я боялся, что с ним будет припадок.
Хорошо еще, что окончательно угомонился Лебедев. Он так устал от всего, что уже просто выползал на солнышко погреться в хорошую погоду, а в остальное время обсуждал с Косачем вопрос, когда же его, наконец, заменят.
Он даже пару раз обращался с этой идеей к Дагестанову. Но, как сообщил нам, давясь от смеха, хорошо информированный Игорь, начальство на базе считало, что лучшего места для капитана, чем землянка на склоне горы, просто не найти. И все же комбриг смилостивился. Он изволил передать через начальника нашей "группировки", что если проверка Светлова пройдет нормально, то Лебедева сменят. И вернется Скруджев.
А вот от этой новости даже у меня засосало под ложечкой. Не говоря уже о личном составе. Они поклялись завалить проверку и оставить Лебедя здесь до победного конца. К счастью, или к несчастью, но самоуверенный капитан даже не подозревал об этом. Он сиял как медный пряник. Вот Косач, тот не слишком радовался. У него то же были вполне конкретные подозрения, что Скрудж похоронит его сладкую жизнь.