Страница:
– Не смеши меня, ты уж, поди, лет пятьсот как старик, да и еще тысячу не одряхлеешь. – Настроение Дора заметно улучшилось, он даже перестал поглядывать на часы.
Внезапно раздавшийся треск в селекторе прервал разговор. Не осмелившийся войти в пассажирский салон самолета первый пилот сообщил, что прибывший точно по графику «небесный странник» кружит над аэробазой и просит разрешения зайти на посадку.
– Не сейчас, пускай подождут с полчаса, а потом садятся! И еще, – Дор заговорщически подмигнул Дакону, – подтверди командиру отряда, что первоначальные указания остаются в силе.
– Простите, босс, что вмешиваюсь не в свое дело, – робко заметил Дакон, – но если у вас для «воронов» нет другой работы, то тогда зачем вам Бартоло?
– Чувствую, засыплешь ты меня вопросами. Любопытство – плохое качество. Ну, не пугайся, не пугайся, я и так все собирался тебе рассказать. Когда Мал получит письмо, возможно, возникнут вопросы, тебе придется придумать подробное объяснение. Чем раньше начнешь, тем лучше получится, так что слушай и не перебивай. – Огюстин залпом выпил стакан вина, смягчив пересохшее в ходе продолжительного разговора горло, и продолжил: – Как тебе известно, эксперименты по «Проекту 107» проводятся в лаборатории одного из вампирских логов. Я не знаю, что точно произошло, но со смертью Финолия наши отношения с полесской общиной дестабилизировались. Я не могу рисковать, поэтому придется сворачивать работы. В письме, которое ты передашь, приказ для Бартоло напасть на кровососов и уничтожить всех. Мне не нужны свидетели, и я не могу допустить, чтобы хотя бы одна склянка из лаборатории, хотя бы один опытный образец попали не в те руки.
– Избавиться от вампиров руками морронов, весьма умный ход! – задумчиво произнес Дакон и затеребил правый ус. – Нападение на полесскую общину непременно приведет к расторжению мирного договора, и даже если стороны конфликта сумеют удержаться от развязывания войны, то это надолго отвлечет внимание сил, которые действительно могли помешать внедрению проекта. Ну а «вороны»-то вам зачем? Да и в вашем личном присутствии в Полесье, извините, смысла не вижу. Марту я вам и в главную резиденцию доставить мог.
– Если волки – санитары леса, то падальщики – лучшие ассенизаторы. «Воронье» слетится и уничтожит все следы, кроме проектной документации и некоторых опытных материалов. Я лично возьму их с собой и больше никому не доверю: самый надежный носитель информации – мозги! – Дор легонько постучал пальцем себя по виску. – Проект уже почти завершен, больше нет необходимости в местном материале, да и новая лаборатория под Мальфорном уже готова. Видел бы ты, дружище, какое там оборудование!
– Значит, «вороны» должны уничтожить выживших после битвы морронов, а справятся?
Вопрос прозвучал искренне, без фальши. В голосе Дакона не было ни капли сочувствия к тем, кого еще лет двадцать назад он называл собратьями. Обиды, нанесенные когда-то Советом Клана, не забылись, а лет десять душевных метаний и скитаний по свету, после которых он поступил на службу к Дору, только ожесточили сердце вечного старика.
– Знаешь, – в глазах Дора появился таинственный блеск, а голос почему-то перешел на шепот, – порой я этих ребят сам боюсь, не говоря уже о других, ну, тех из наших, что такие же, как я…
Рябиновая настойка домашнего производства – коварная штучка, пьется, как компот, ну а потом трудно встать на ноги. Марион не рассчитал дозы и понял, что произошло непоправимое, лишь когда обмякшее тело не смогло оторваться от кресла. Диспетчеру вдруг стало смешно, его больше не беспокоили маленькие житейские страхи, которые обычно портили жизнь: «А что будет, если будильник не прозвенит и утренняя смена застанет меня спящим?», «А что, если кто-то там наверху примет решение о сокращении службы и меня выкинут на улицу?», «А вдруг начальник захочет пристроить на тихое и спокойное местечко одного из родственников жены?» Эти «что» да «вдруг» делали жизнь Мариона Адарса невыносимой, съедали его изнутри и превращали в трусливого кролика, боявшегося жить и предпринимать хоть какие-то шаги, чтобы улучшить свое незавидное положение.
– Что будет, что будет?! – прокричал пьяный Марион в пустоту. – А ничего не будет, жизнь начнется… Топор за пояс – и на большак, так и то веселее!
Эйфория, настоянная на алкогольных парах, подняла диспетчера из кресла и направила к смотровому окну, из которого было видно почти все взлетно-посадочное поле.
– Ишь, прилетели… птахи заморские, – с трудом произнес заплетающийся язык захмелевшего диспетчера, не замечавшего, что он мыслит вслух. – Че бы вам только сделать, гадам?!
Желание напакостить незваным гостям вдруг стало доминирующей идеей в пьяной голове, оно потеснило отвращение к ненавистному начальнику и даже заглушило жалость к самому себе. Однако сделать диспетчер, по большому счету, ничего не мог. Красивый, напоминающий космический челнок из фантастического фильма, черный самолет с ярко-красными зигзагами на крыльях и фюзеляже стоял в конце второй посадочной полосы и не собирался выруливать к зданию аэробазы. Время шло, самолет оставался на прежнем месте, а бутылка пустела. Идеи, одна безумнее другой, метались в голове, но так и не смогли материализоваться в последовательную цепочку действий. Мариону стало жалко себя, такого беспомощного и ненужного, не имеющего даже возможности испортить кому-то жизнь. Он заплакал и сломал последнюю сигарету.
Тем временем на летном поле появилась кавалькада бронированных энергомобилей: два транспортных фургона, напоминавших по внушительным размерам и оснащенности средний танк, и три легковых энергомобиля, таких же бронированных, но без торчащих из лобовых стекол пулеметных дул.
Не отвлекаясь от самозабвенных стенаний, Марион наблюдал, как из таинственного самолета без опознавательных знаков вышли два человека и сели в машины. Легковые уехали, а вот фургоны, наоборот, начали медленно продвигаться к центру летного поля, как будто поджидая кого-то еще.
Сделав над собой титаническое усилие, Марион попытался повернуть голову, чтобы на всякий случай взглянуть на безмолвствующий аэрорадар. Перед тем как послать все к черту и напиться, диспетчер предусмотрительно выключил у аппаратуры звук. Однако поворот получился слишком резким, вместе с головой в движение пришел и весь корпус. Тело повело в сторону, и Марион очутился на полу. Невнятно пробормотав что-то про матерей тех придурков, кто выложил эту часть пола кафелем, а не устлал лепестками роз и мягким ковром, диспетчер выполз на позицию, с которой был хорошо виден монитор радара. Предположение профессионала, не потерявшего навыков даже в мертвецки пьяном состоянии, оправдалось: на радаре мерцала еще одна точка, но на этот раз синяя, обозначавшая в соответствии с международной классификацией борт класса «А», то есть большой самолет, предназначенный для перевозки до четырехсот пассажиров.
Точка вдруг прекратила кружить и двинулась прямо к центру. Послышался нарастающий гул, в оконных рамах задребезжали стекла, это интерконтинентальный транспортник быстро снижался, заходя на посадку под углом не менее 70 градусов. Сумасшедшего пилота явно не смутил тот факт, что морально устаревшая полоса старгородской аэробазы, хоть и пребывала в сносном, по полесским меркам, состоянии, но была слишком коротка и не рассчитана на прием самолета подобного класса.
Хмель моментально выветрился из головы диспетчера, но вот к телу так и не вернулось умение стоять на ногах. После тщетных попыток подняться Марион, лежа на полу, развернулся на сто восемьдесят градусов и пополз к блоку радиосвязи. Стремление предупредить об ошибке одного беспечного «летуна» и его пассажиров перевесило обиду на все человечество.
Неизвестно, сколько понадобилось времени единственному работнику ночной смены, чтобы преодолеть долгий путь в три с половиной метра, а затем еще и осилить подъем на стул, но, когда цель была достигнута, многотонный транспортник уже взлетал, а рядом с развороченной взлетной полосой уже не было таинственных фургонов.
Пьянство – порок, оно вредит, но иногда невидимые ангелы-хранители используют именно его, чтобы уберечь подопечных от роковых ошибок. Марион пропустил эффектное зрелище – он не увидел «воронов», когда они пересаживались в фургоны, – но зато он остался жив.
Глава 21
Внезапно раздавшийся треск в селекторе прервал разговор. Не осмелившийся войти в пассажирский салон самолета первый пилот сообщил, что прибывший точно по графику «небесный странник» кружит над аэробазой и просит разрешения зайти на посадку.
– Не сейчас, пускай подождут с полчаса, а потом садятся! И еще, – Дор заговорщически подмигнул Дакону, – подтверди командиру отряда, что первоначальные указания остаются в силе.
– Простите, босс, что вмешиваюсь не в свое дело, – робко заметил Дакон, – но если у вас для «воронов» нет другой работы, то тогда зачем вам Бартоло?
– Чувствую, засыплешь ты меня вопросами. Любопытство – плохое качество. Ну, не пугайся, не пугайся, я и так все собирался тебе рассказать. Когда Мал получит письмо, возможно, возникнут вопросы, тебе придется придумать подробное объяснение. Чем раньше начнешь, тем лучше получится, так что слушай и не перебивай. – Огюстин залпом выпил стакан вина, смягчив пересохшее в ходе продолжительного разговора горло, и продолжил: – Как тебе известно, эксперименты по «Проекту 107» проводятся в лаборатории одного из вампирских логов. Я не знаю, что точно произошло, но со смертью Финолия наши отношения с полесской общиной дестабилизировались. Я не могу рисковать, поэтому придется сворачивать работы. В письме, которое ты передашь, приказ для Бартоло напасть на кровососов и уничтожить всех. Мне не нужны свидетели, и я не могу допустить, чтобы хотя бы одна склянка из лаборатории, хотя бы один опытный образец попали не в те руки.
– Избавиться от вампиров руками морронов, весьма умный ход! – задумчиво произнес Дакон и затеребил правый ус. – Нападение на полесскую общину непременно приведет к расторжению мирного договора, и даже если стороны конфликта сумеют удержаться от развязывания войны, то это надолго отвлечет внимание сил, которые действительно могли помешать внедрению проекта. Ну а «вороны»-то вам зачем? Да и в вашем личном присутствии в Полесье, извините, смысла не вижу. Марту я вам и в главную резиденцию доставить мог.
– Если волки – санитары леса, то падальщики – лучшие ассенизаторы. «Воронье» слетится и уничтожит все следы, кроме проектной документации и некоторых опытных материалов. Я лично возьму их с собой и больше никому не доверю: самый надежный носитель информации – мозги! – Дор легонько постучал пальцем себя по виску. – Проект уже почти завершен, больше нет необходимости в местном материале, да и новая лаборатория под Мальфорном уже готова. Видел бы ты, дружище, какое там оборудование!
– Значит, «вороны» должны уничтожить выживших после битвы морронов, а справятся?
Вопрос прозвучал искренне, без фальши. В голосе Дакона не было ни капли сочувствия к тем, кого еще лет двадцать назад он называл собратьями. Обиды, нанесенные когда-то Советом Клана, не забылись, а лет десять душевных метаний и скитаний по свету, после которых он поступил на службу к Дору, только ожесточили сердце вечного старика.
– Знаешь, – в глазах Дора появился таинственный блеск, а голос почему-то перешел на шепот, – порой я этих ребят сам боюсь, не говоря уже о других, ну, тех из наших, что такие же, как я…
Рябиновая настойка домашнего производства – коварная штучка, пьется, как компот, ну а потом трудно встать на ноги. Марион не рассчитал дозы и понял, что произошло непоправимое, лишь когда обмякшее тело не смогло оторваться от кресла. Диспетчеру вдруг стало смешно, его больше не беспокоили маленькие житейские страхи, которые обычно портили жизнь: «А что будет, если будильник не прозвенит и утренняя смена застанет меня спящим?», «А что, если кто-то там наверху примет решение о сокращении службы и меня выкинут на улицу?», «А вдруг начальник захочет пристроить на тихое и спокойное местечко одного из родственников жены?» Эти «что» да «вдруг» делали жизнь Мариона Адарса невыносимой, съедали его изнутри и превращали в трусливого кролика, боявшегося жить и предпринимать хоть какие-то шаги, чтобы улучшить свое незавидное положение.
– Что будет, что будет?! – прокричал пьяный Марион в пустоту. – А ничего не будет, жизнь начнется… Топор за пояс – и на большак, так и то веселее!
Эйфория, настоянная на алкогольных парах, подняла диспетчера из кресла и направила к смотровому окну, из которого было видно почти все взлетно-посадочное поле.
– Ишь, прилетели… птахи заморские, – с трудом произнес заплетающийся язык захмелевшего диспетчера, не замечавшего, что он мыслит вслух. – Че бы вам только сделать, гадам?!
Желание напакостить незваным гостям вдруг стало доминирующей идеей в пьяной голове, оно потеснило отвращение к ненавистному начальнику и даже заглушило жалость к самому себе. Однако сделать диспетчер, по большому счету, ничего не мог. Красивый, напоминающий космический челнок из фантастического фильма, черный самолет с ярко-красными зигзагами на крыльях и фюзеляже стоял в конце второй посадочной полосы и не собирался выруливать к зданию аэробазы. Время шло, самолет оставался на прежнем месте, а бутылка пустела. Идеи, одна безумнее другой, метались в голове, но так и не смогли материализоваться в последовательную цепочку действий. Мариону стало жалко себя, такого беспомощного и ненужного, не имеющего даже возможности испортить кому-то жизнь. Он заплакал и сломал последнюю сигарету.
Тем временем на летном поле появилась кавалькада бронированных энергомобилей: два транспортных фургона, напоминавших по внушительным размерам и оснащенности средний танк, и три легковых энергомобиля, таких же бронированных, но без торчащих из лобовых стекол пулеметных дул.
Не отвлекаясь от самозабвенных стенаний, Марион наблюдал, как из таинственного самолета без опознавательных знаков вышли два человека и сели в машины. Легковые уехали, а вот фургоны, наоборот, начали медленно продвигаться к центру летного поля, как будто поджидая кого-то еще.
Сделав над собой титаническое усилие, Марион попытался повернуть голову, чтобы на всякий случай взглянуть на безмолвствующий аэрорадар. Перед тем как послать все к черту и напиться, диспетчер предусмотрительно выключил у аппаратуры звук. Однако поворот получился слишком резким, вместе с головой в движение пришел и весь корпус. Тело повело в сторону, и Марион очутился на полу. Невнятно пробормотав что-то про матерей тех придурков, кто выложил эту часть пола кафелем, а не устлал лепестками роз и мягким ковром, диспетчер выполз на позицию, с которой был хорошо виден монитор радара. Предположение профессионала, не потерявшего навыков даже в мертвецки пьяном состоянии, оправдалось: на радаре мерцала еще одна точка, но на этот раз синяя, обозначавшая в соответствии с международной классификацией борт класса «А», то есть большой самолет, предназначенный для перевозки до четырехсот пассажиров.
Точка вдруг прекратила кружить и двинулась прямо к центру. Послышался нарастающий гул, в оконных рамах задребезжали стекла, это интерконтинентальный транспортник быстро снижался, заходя на посадку под углом не менее 70 градусов. Сумасшедшего пилота явно не смутил тот факт, что морально устаревшая полоса старгородской аэробазы, хоть и пребывала в сносном, по полесским меркам, состоянии, но была слишком коротка и не рассчитана на прием самолета подобного класса.
Хмель моментально выветрился из головы диспетчера, но вот к телу так и не вернулось умение стоять на ногах. После тщетных попыток подняться Марион, лежа на полу, развернулся на сто восемьдесят градусов и пополз к блоку радиосвязи. Стремление предупредить об ошибке одного беспечного «летуна» и его пассажиров перевесило обиду на все человечество.
Неизвестно, сколько понадобилось времени единственному работнику ночной смены, чтобы преодолеть долгий путь в три с половиной метра, а затем еще и осилить подъем на стул, но, когда цель была достигнута, многотонный транспортник уже взлетал, а рядом с развороченной взлетной полосой уже не было таинственных фургонов.
Пьянство – порок, оно вредит, но иногда невидимые ангелы-хранители используют именно его, чтобы уберечь подопечных от роковых ошибок. Марион пропустил эффектное зрелище – он не увидел «воронов», когда они пересаживались в фургоны, – но зато он остался жив.
Глава 21
Муки совести
Цифры, цифры, цифры, проклятые цифры, они сводили с ума и неоднократно вызывали у Дианы спазмы сосудов, которые отважно глушились через каждый час увеличивающимися дозами принимаемых таблеток. Шестнадцатизначные номера счетов, девятизначные коды организаций рядом с их причудливыми наименованиями и длинные столбцы сумм с бесконечными нулями воспринимались затуманенным взором девушки как огромное математическое пятно, запачкавшее сразу целых восемьдесят семь листов белоснежной канцелярской бумаги.
Полночь давно миновала. Гостиничный номер, в котором каждая вещь напоминала о недавней гибели Дарка, походил на комнату студенческого общежития в последнюю ночь перед сдачей экзамена. Измятые и перепачканные сигаретным пеплом листки валялись повсюду. Страницы с первой по восемнадцатую были разбросаны по кровати, с шестьдесят первой по восемьдесят седьмую – еще не просмотрены, и поэтому лежали аккуратной стопкой на столе, а все, что оказалось в промежутке, усеяло пол, комод, телевизор, иными словами любую, имеющуюся под рукой исследователя горизонтальную поверхность. Желая вникнуть в суть аферы, Диана пыталась чертить схемы, выстраивать временные и территориальные графики перечисления платежей, группировать показатели по всевозможным признакам, но единой картины так и не получалось. За два с половиной часа безуспешного мозгового штурма Гроттке пришла лишь к пяти неутешительным выводам:
1. Огюстин Дор каким-то образом умудрился подчинить себе полесскую общину вампиров, которые по его приказу заставляли Осмаса Карвана осуществлять втайне от руководства банка крупные финансовые операции на международных рынках.
2. Деньги банка и клиентов не лежали без дела в ночное время, с их помощью осуществлялось воздействие на мировые фондовые рынки с целью скупки или разорения неугодных интерконтитинентальных компаний. Мощный поток финансовых средств, ряд подставных биржевых фондов, постепенная скупка, а затем резкий сброс от пяти до десяти процентов пакета акций – этого было вполне достаточно, чтобы дестабилизировать даже самый устоявшийся курс и вызвать панику на бирже. Главное, чтобы сброс инициировали не один, а одновременно несколько, формально независимых друг от друга участников торгов, территориально находившихся на разных концах света, тогда мыльный пузырь лопался с удвоенной силой. В этом случае у маклеров возникала непоколебимая уверенность, что это не грязные игры конкурирующих компаний или инсайдеров, а объективная тенденция изменившегося рынка.
3. Не только в Старгороде, но и в каждом крупном городе КС было хотя бы по одному банку, работавшему в «ночное время». Через них текли реки финансов, но вот кто кому в действительности платил и за что, оставалось загадкой. Как ни напрягала мозги Диана, но так и не смогла понять, за что «Виверийское общество исследователей морского дна» перечислило в марте прошлого года старгородской швейной фабрике несколько десятков миллионов и откуда у бедных, вечно выклянчивающих подачки ученых такие огромные деньги. В цепочках было слишком много посредников, слишком много лишних, запутывающих и отвлекающих шагов. Дор не жалел денег на конспирацию, видимо, прибыль от нелегальных сделок с лихвой покрывала все накладные расходы.
4. Корпорация Дора что-то замышляла в Намбусе и Полесье, поскольку основные потоки средств шли именно в эти страны.
5. Чтобы разобраться во всей этой финансовой бутафории и зацепиться за что-то конкретное, нужны были не жалкие дни, а годы.
«Дор что-то замышляет, банкиры во всем мире продажны, полесские вампиры у магната на побегушках, а в Намбусе и Полесье легче всего обделывать грязные дела, – подвела итог бессмысленных самоистязаний Диана, твердо решившая выкурить последнюю сигарету, лечь спать и больше никогда в жизни не возвращаться к копаниям в банковской макулатуре. – Мне-то от этого что за прок? Пока я додумаюсь, что этот гад собирается сотворить, он уже успеет провернуть свои махинации и возьмется за новые игрушки. Нужно действовать по-другому, копать с другого конца…»
До фильтра сигареты еще оставалось две-три затяжки, когда тишину ночи взорвал телефонный звонок.
– Диана Гроттке? – вопросил молодой мужской голос, по юности лет не дождавшись, пока девушка скажет «алло».
– Вы ошиблись, таких здесь нет, – ответила Диана, искусно изобразив наивысшую степень сонливости.
– Ах да, простите… – виновато пролепетал юноша. – Вы Либиша Милоса? Я Фавек, помните? Я выводил вас сегодня, то есть вчера вечером, из конторы.
Диана, конечно же, вспомнила миловидного, розовощекого юнца, который выписал ей по приказу Гентара фальшивые документы и от щедрот юной души вернул вместо громоздкой «сурабы» отобранный у кого-то другого пистолет-автомат с лазерным прицелом и миниатюрным глушителем. В те пятнадцать минут, пока оформлялись документы, Диана великодушно позволяла пылкому юнцу раздевать ее похотливым взглядом и томно вздыхать. За подарки надо благодарить, прощать невинные детские шалости, но телефонный звонок в третьем часу ночи перешел границы дозволенного.
– Допустим, че надо? – Грубость в пределах разумного и холодный, насмешливый тон были наилучшим оружием против докучливых воздыхателей мужского пола возрастом до двадцати пяти.
В трубке послышался вздох облегчения. Похоже, Диана неправильно определила причину ночного звонка, или ее «че» прозвучало не очень убедительно.
– Слава Богу, три раза не туда попадал, – весело прощебетал Фавек. – Связь у нас ни к черту, связисты – лентяи и пропойцы. Моя б воля, всю б телефонную службу за двадцать седьмой километр!
– Че надо?! – повторила Диана, которую с недавних пор сильно раздражала пустая болтовня.
«Человек должен говорить лишь по делу: кратко, четко, доходчиво. Чем больше слов, тем туманнее и расплывчатее их смысл!» – новый девиз Дианы был категоричен, максималистичен, но определенно, в нем было заложено зерно здравого смысла.
– Я звоню по поручению господина Донато, – бойко затараторил жизнерадостный оптимист из агентства политического сыска, которого не беспокоила сталь в голосе девушки. – Господин Донато приказал срочно разыскать вас и передать, что интересующая вас персона сегодня ночью прибыла в Старгород и остановилась в поместье барона Вина на одиннадцатом километре от города по южному шоссе.
– Что еще за поместье такое? – спросила Диана, сразу сообразив, о ком шла речь.
– Поместье как поместье, раньше принадлежало барону, а когда старик помер, отошло в собственность города. Вообще-то его вот уже два года как арендует для проведения международных конференций и прочих мероприятий старгородское общество собаководов, но господин… эта персона – его почетный член, поэтому и остановилась на два дня в особняке. Послезавтра она, то есть он, поскольку мужчина, улетает обратно, – выдал исчерпывающую информацию Фавек.
– А еще он, то есть уважаемый господин, который вам приказал меня найти, не просил передать чего-нибудь еще? – поинтересовалась Диана, не упустив возможности спародировать манеру разговора юного гапсовца, боявшегося упоминать по телефону должности и имена.
– Просил, – к удивлению Дианы, тут же ответил Фавек. – Он просил передать, что полностью разделяет и поддерживает основные линии внутренней политики Тарцита Третьего. Правда, если честно, я не знаю, кто это такой…
– Спасибо, молодой человек, я знаю, кем был Тарцит Третий, – окончила разговор Диана и повесила трубку.
«Старый хрыч, на самоубийство меня толкает!» – выругалась про себя Диана и потянулась еще за одной сигаретой. Усталость ушла, боль в висках притупилась под действием адреналина, буквально захлестнувшего мозг и тело.
Тарцит Третий был одним из самых известных правителей Восточко-Континентальной Империи. На рубеже тринадцатого и четырнадцатого веков на мировой политической арене было относительно спокойно: больших войн не было, но зато скучающие вассалы королей, и уж тем более самого императора, направили свои силы и воинский пыл на расширение своих владений, а самые отчаянные трудились на многообещающей ниве узурпации власти. Абсолютно по всем странам Континента прокатилась волна смут, мятежей, дворцовых заговоров и междоусобных войн. Тарцит Третий стал для потомков легендой, символом той неспокойной эпохи. Он продержался на троне целых шестьдесят семь лет, то есть до тех пор, пока не умер от старости. В большинстве современных учебников по психиатрии его персону приводят в качестве нагляднейшего примера явного параноика, а в курсах же лекций закрытых учебных заведений высшего дипломатического корпуса называют провидцем и мудрым политиком, у которого был врожденный дар раскрытия заговоров и распутывания сложных интриг.
На самом же деле он никогда ничего не распутывал, а просто обрубал… Как только атмосфера при дворе немного накалялась, он, не раздумывая и не обращая внимания на родственные связи, отдавал приказ о казни всех высокопоставленных чиновников, включая смотрителя имперского скотного двора, а затем набирал новых вассалов из числа провинциальной знати. Деспотичный самодержец не ограничивался полумерами и ни для кого не делал исключений. После трех-четырех чисток в Империи наступила долгожданная эпоха политического спокойствия.
Намек Мартина был понятен и ясен, как день. Диана не могла распутать клубок интриги, значит, нужно было выиграть время. Гроттке понимала, что Дор действовал не один, за ним стояла какая-то мощная тайная организация, пытавшаяся подстроить под себя целый мир. Какой бы выдающейся ни была личность, одиночки так высоко не забираются, на них непременно накидывается стая таких же амбициозных, но держащихся вместе волков. Как ни прискорбно было осознавать, но единственно возможным способом спутать карты злоумышленников и внести в их ряды раздор было убийство Дора. Тогда у Дианы появилось бы время, немного, год или два, но сейчас у нее в запасе оставались лишь считанные часы. Прилет Дора в Полесье был не случаен.
Чем больше Диана думала о том, как она в одиночку будет бороться с явно многочисленной охраной, тем сильнее было желание позабыть обо всем и уехать на какой-нибудь далекий южный остров. Однако так поступить она не могла, и дело было не только в моральных соображениях. К ней было «привязано» взрывное устройство, и часы мерно тикали, ведя обратный отчет последним дням и часам. Теперь уже девушка полностью верила тем неправдоподобным вещам, о которых рассказывал Дарк. Если она не остановит угрозу, нависшую над человечеством, то до скончания дней ей придется пробыть пациентом дешевой психиатрической клиники. Мысль о сумасшествии, длящемся века, пугала гораздо сильнее, чем смерть.
Оплавившийся фильтр сигареты обжег кончики пальцев. Решение было принято и обжалованию в более высокой инстанции не подлежало, потому что инстанции такой просто не было. Быстро собрав деньги и вещи в сумку, Диана положила сверху пистолет-автомат с тремя запасными магазинами, рывком застегнула молнию и ненадолго присела перед тем, как пуститься в самую наиглупейшую в ее жизни и определенно обреченную на провал авантюру.
Насладиться последними минутами спокойствия перед боем не дал громкий стук. Сам по себе факт, что кто-то осмелился ломиться в номер в поздний час, уже вызывал беспокойство, а, принимая во внимание то положение, в котором находилась Диана, отреагировать можно было только одним образом. Дверь номера распахнулась от сильного удара изнутри, и красная точка лазерного прицела заплясала на лбу незнакомца, внешне сильно напоминавшего смерть в мужском обличье.
– Стой там! – приказала Диана, укрывшаяся от глаз гостя в тени платяного шкафа. – Шаг вперед, буду стрелять!
– Альмирские грезы, – неожиданно произнес гость и уверенно шагнул внутрь номера.
– Что?! – вырвался выкрик изумления у растерявшейся Дианы.
– Что-что, пароль, вот что, – усмехнулся незнакомец и закрыл за собой дверь. – Только не говори, что его уже поменяли.
– Пошел вон! – Диана взвела курок, и красная точка снова нашла лоб. – Ты что, оглох?! Эй, бледнолицый клоун!
Конт, а это был именно он, по-прежнему оставался невозмутим и спокоен. Он избегал резких движений, но в то же время вел себя уверенно и даже в какой-то степени нахально. Скинув с одеяла сумку и расшвыряв ногой по полу пакеты с одеждой, оставшиеся после Дарка, он водрузил гору мышц своего тела на кровать и призывно похлопал ладонью по стулу, приглашая девушку присесть.
– Послушай, все это, конечно, забавно, но ни у тебя, ни у меня нет времени на детские шалости, поэтому сядь и поговорим. Я, как видишь, без оружия, – Конт поднял руки, демонстрируя, что ни в рукавах, ни под мышкой пальто нет пистолета, – а у тебя сороказарядный «беркан» одиннадцатого калибра. О чем тебе беспокоиться?
– Как ты догадался? – удивилась Диана, точно знавшая, что с того места, на котором сидел незнакомец, можно было различить лишь расплывчатые контуры ее силуэта.
– Я сам приказал выдать его тебе, – сознался Конт и осторожно, чтобы лишний раз не раздражать взволнованную девушку, поправил съехавшую на глаза прядь волос. – А ты что, думала, малыш Фавек так тобой залюбовался, что гладкоствольный пугач с настоящим оружием перепутал? Не такой уж он и наивный, каким хочет казаться, у нас в ГАПСе розовощеких ротозеев не держат.
Метка прицела исчезла со лба ночного гостя, но Диана по-прежнему оставалась в тени, на всякий случай решив не сокращать дистанцию.
– Так ты, значит, тоже от господина Донато. Что он на этот раз просил передать?
– Да, я работаю вместе с Мартином Гентаром и тоже моррон, но передавать он тебе ничего не просил, – произнес Конт, поедая бесцветными глазами темноту, в которой прятался пугливый собеседник. – Наоборот, если узнает о нашей беседе, то очень-очень разозлится, а в гневе старичок ужасен, даже ужаснее, чем его клетчатый пиджак.
– Так зачем же ты пришел?
– Зачем? – задумчиво повторил за девушкой Конт, наверное, пытаясь сам для себя найти ответ на этот трудный вопрос. – Затем, чтобы обратить внимание опытного полицейского на череду преследующих его в последнее время совпадений. Когда случайности происходят слишком часто, то возникает вопрос, а не единая ли это закономерность?
– Чего замолчал? Начал говорить, так выкладывай до конца, только прошу ближе к теме и без философствования, а то я и занервничать могу! – послышалось из темноты.
– А я-то думал, ты сама догадаешься. Ну да ладно, придется опять разжевывать как в детском саду, – ответил Конт и бесцеремонно развалился поперек кровати. – Итак, начну не очень издалека. Маленький, но мобильный и хорошо подготовленный спецотряд Континентальной полиции получил приказ заняться Огюстином Дором. Случайность, конечно, случайность, в мире полно других богачей и подлецов. После месяцев бесплодных трудов одному из членов отряда совершенно случайно попадается в руки диск с ценнейшей информацией, затем тоже по воле проказника-случая люди Дора за неполные сутки уничтожают весь отряд, кроме одного человека, притом заметь, не самого опытного и смекалистого, но зато сумевшего проникнуть на намбусийский секретный объект.
– А это-то здесь при чем? – не выдержала Диана.
– Да так, в принципе совпадение, но вот только автоматические системы безопасности на том объекте полностью идентичны тем устройствам, которыми утыкан периметр поместья барона Вина. Однако это тоже, как ты понимаешь, чистое совпадение, – ухмыльнулся Конт, искривив тонкие, бледные губы. – Провидению показалось мало, оно продолжило резвиться дальше. В погоне за ценными сведениями Диана Гроттке попадает в Полесье, именно туда, где проходят основные работы по «Проекту 107».
– Какому проекту? – опять подала голос Диана.
– Не отвлекайся и меня с мысли не сбивай! Через пару часов сама все узнаешь и увидишь, – недовольно проворчал Конт, не любивший рассказывать о чем-то вне рамок строгой логической и хронологической последовательности. – Сразу по прилете судьба сталкивает путешественницу с опальным морроном, который, сам того не подозревая, втянут в эту историю и у которого, кстати, тогда находился необходимый девушке диск. Потом в ход плавно протекающих рутинных событий вмешиваются две вроде бы совершенно непричастные к истории личности. Дарк Аламез получает записку от старого друга, а женщине-полицейскому передают сообщение по спецприемнику, и оба главных действующих лица почему-то в одно и то же время появляются в одном и том же ночном клубе. Эй, там, в потемках, чего молчишь?! Мне продолжать или заснула уже?!
– Говори, говори, я внимательно слушаю, – произнесла Диана и с громким щелчком поставила пистолет-автомат на предохранитель.
– Ну а дальше все просто. С небес спускается богиня удачи и покровительница дураков, берет смертельно раненную девушку под свою опеку и дарует ей жизнь, превращая в моррона. Потом на своих белоснежных крыльях богиня относит бесчувственную красавицу прямиком в постель вышеупомянутого Дарка Аламеза, который в ту ночь отсутствует, а через какие-то сутки вдруг ни с того ни с сего решает посетить очень интересный банк. Ну вот мы и перечислили первый десяток совершенно случайных совпадений. Затем все было еще проще, твоя история заходит на финальный виток. На банк нападают неизвестные злоумышленники, Дарк убит, Диана в руках полиции, и на сцене эффектно возникает Мартин Гентар, моррон, которого уже давно в Легионе считают мертвым. В задушевной беседе у камина бывший маг, а ныне шеф местной спецслужбы жалует с барского плеча несмышленой девушке ценнейшую информацию, не потому, что добрый и нежадный, а потому, что точно знает, что из одной только финансовой макулатуры никогда не понять, что происходит. Девушку отпускают, а на прощание, наверное, чтоб хоть как-то компенсировать моральный ущерб и огромный синяк на физии, снабжают не устаревшей моделью огнестрельной ореходавки, а современнейшим инструментом профессиональных убийц.
Полночь давно миновала. Гостиничный номер, в котором каждая вещь напоминала о недавней гибели Дарка, походил на комнату студенческого общежития в последнюю ночь перед сдачей экзамена. Измятые и перепачканные сигаретным пеплом листки валялись повсюду. Страницы с первой по восемнадцатую были разбросаны по кровати, с шестьдесят первой по восемьдесят седьмую – еще не просмотрены, и поэтому лежали аккуратной стопкой на столе, а все, что оказалось в промежутке, усеяло пол, комод, телевизор, иными словами любую, имеющуюся под рукой исследователя горизонтальную поверхность. Желая вникнуть в суть аферы, Диана пыталась чертить схемы, выстраивать временные и территориальные графики перечисления платежей, группировать показатели по всевозможным признакам, но единой картины так и не получалось. За два с половиной часа безуспешного мозгового штурма Гроттке пришла лишь к пяти неутешительным выводам:
1. Огюстин Дор каким-то образом умудрился подчинить себе полесскую общину вампиров, которые по его приказу заставляли Осмаса Карвана осуществлять втайне от руководства банка крупные финансовые операции на международных рынках.
2. Деньги банка и клиентов не лежали без дела в ночное время, с их помощью осуществлялось воздействие на мировые фондовые рынки с целью скупки или разорения неугодных интерконтитинентальных компаний. Мощный поток финансовых средств, ряд подставных биржевых фондов, постепенная скупка, а затем резкий сброс от пяти до десяти процентов пакета акций – этого было вполне достаточно, чтобы дестабилизировать даже самый устоявшийся курс и вызвать панику на бирже. Главное, чтобы сброс инициировали не один, а одновременно несколько, формально независимых друг от друга участников торгов, территориально находившихся на разных концах света, тогда мыльный пузырь лопался с удвоенной силой. В этом случае у маклеров возникала непоколебимая уверенность, что это не грязные игры конкурирующих компаний или инсайдеров, а объективная тенденция изменившегося рынка.
3. Не только в Старгороде, но и в каждом крупном городе КС было хотя бы по одному банку, работавшему в «ночное время». Через них текли реки финансов, но вот кто кому в действительности платил и за что, оставалось загадкой. Как ни напрягала мозги Диана, но так и не смогла понять, за что «Виверийское общество исследователей морского дна» перечислило в марте прошлого года старгородской швейной фабрике несколько десятков миллионов и откуда у бедных, вечно выклянчивающих подачки ученых такие огромные деньги. В цепочках было слишком много посредников, слишком много лишних, запутывающих и отвлекающих шагов. Дор не жалел денег на конспирацию, видимо, прибыль от нелегальных сделок с лихвой покрывала все накладные расходы.
4. Корпорация Дора что-то замышляла в Намбусе и Полесье, поскольку основные потоки средств шли именно в эти страны.
5. Чтобы разобраться во всей этой финансовой бутафории и зацепиться за что-то конкретное, нужны были не жалкие дни, а годы.
«Дор что-то замышляет, банкиры во всем мире продажны, полесские вампиры у магната на побегушках, а в Намбусе и Полесье легче всего обделывать грязные дела, – подвела итог бессмысленных самоистязаний Диана, твердо решившая выкурить последнюю сигарету, лечь спать и больше никогда в жизни не возвращаться к копаниям в банковской макулатуре. – Мне-то от этого что за прок? Пока я додумаюсь, что этот гад собирается сотворить, он уже успеет провернуть свои махинации и возьмется за новые игрушки. Нужно действовать по-другому, копать с другого конца…»
До фильтра сигареты еще оставалось две-три затяжки, когда тишину ночи взорвал телефонный звонок.
– Диана Гроттке? – вопросил молодой мужской голос, по юности лет не дождавшись, пока девушка скажет «алло».
– Вы ошиблись, таких здесь нет, – ответила Диана, искусно изобразив наивысшую степень сонливости.
– Ах да, простите… – виновато пролепетал юноша. – Вы Либиша Милоса? Я Фавек, помните? Я выводил вас сегодня, то есть вчера вечером, из конторы.
Диана, конечно же, вспомнила миловидного, розовощекого юнца, который выписал ей по приказу Гентара фальшивые документы и от щедрот юной души вернул вместо громоздкой «сурабы» отобранный у кого-то другого пистолет-автомат с лазерным прицелом и миниатюрным глушителем. В те пятнадцать минут, пока оформлялись документы, Диана великодушно позволяла пылкому юнцу раздевать ее похотливым взглядом и томно вздыхать. За подарки надо благодарить, прощать невинные детские шалости, но телефонный звонок в третьем часу ночи перешел границы дозволенного.
– Допустим, че надо? – Грубость в пределах разумного и холодный, насмешливый тон были наилучшим оружием против докучливых воздыхателей мужского пола возрастом до двадцати пяти.
В трубке послышался вздох облегчения. Похоже, Диана неправильно определила причину ночного звонка, или ее «че» прозвучало не очень убедительно.
– Слава Богу, три раза не туда попадал, – весело прощебетал Фавек. – Связь у нас ни к черту, связисты – лентяи и пропойцы. Моя б воля, всю б телефонную службу за двадцать седьмой километр!
– Че надо?! – повторила Диана, которую с недавних пор сильно раздражала пустая болтовня.
«Человек должен говорить лишь по делу: кратко, четко, доходчиво. Чем больше слов, тем туманнее и расплывчатее их смысл!» – новый девиз Дианы был категоричен, максималистичен, но определенно, в нем было заложено зерно здравого смысла.
– Я звоню по поручению господина Донато, – бойко затараторил жизнерадостный оптимист из агентства политического сыска, которого не беспокоила сталь в голосе девушки. – Господин Донато приказал срочно разыскать вас и передать, что интересующая вас персона сегодня ночью прибыла в Старгород и остановилась в поместье барона Вина на одиннадцатом километре от города по южному шоссе.
– Что еще за поместье такое? – спросила Диана, сразу сообразив, о ком шла речь.
– Поместье как поместье, раньше принадлежало барону, а когда старик помер, отошло в собственность города. Вообще-то его вот уже два года как арендует для проведения международных конференций и прочих мероприятий старгородское общество собаководов, но господин… эта персона – его почетный член, поэтому и остановилась на два дня в особняке. Послезавтра она, то есть он, поскольку мужчина, улетает обратно, – выдал исчерпывающую информацию Фавек.
– А еще он, то есть уважаемый господин, который вам приказал меня найти, не просил передать чего-нибудь еще? – поинтересовалась Диана, не упустив возможности спародировать манеру разговора юного гапсовца, боявшегося упоминать по телефону должности и имена.
– Просил, – к удивлению Дианы, тут же ответил Фавек. – Он просил передать, что полностью разделяет и поддерживает основные линии внутренней политики Тарцита Третьего. Правда, если честно, я не знаю, кто это такой…
– Спасибо, молодой человек, я знаю, кем был Тарцит Третий, – окончила разговор Диана и повесила трубку.
«Старый хрыч, на самоубийство меня толкает!» – выругалась про себя Диана и потянулась еще за одной сигаретой. Усталость ушла, боль в висках притупилась под действием адреналина, буквально захлестнувшего мозг и тело.
Тарцит Третий был одним из самых известных правителей Восточко-Континентальной Империи. На рубеже тринадцатого и четырнадцатого веков на мировой политической арене было относительно спокойно: больших войн не было, но зато скучающие вассалы королей, и уж тем более самого императора, направили свои силы и воинский пыл на расширение своих владений, а самые отчаянные трудились на многообещающей ниве узурпации власти. Абсолютно по всем странам Континента прокатилась волна смут, мятежей, дворцовых заговоров и междоусобных войн. Тарцит Третий стал для потомков легендой, символом той неспокойной эпохи. Он продержался на троне целых шестьдесят семь лет, то есть до тех пор, пока не умер от старости. В большинстве современных учебников по психиатрии его персону приводят в качестве нагляднейшего примера явного параноика, а в курсах же лекций закрытых учебных заведений высшего дипломатического корпуса называют провидцем и мудрым политиком, у которого был врожденный дар раскрытия заговоров и распутывания сложных интриг.
На самом же деле он никогда ничего не распутывал, а просто обрубал… Как только атмосфера при дворе немного накалялась, он, не раздумывая и не обращая внимания на родственные связи, отдавал приказ о казни всех высокопоставленных чиновников, включая смотрителя имперского скотного двора, а затем набирал новых вассалов из числа провинциальной знати. Деспотичный самодержец не ограничивался полумерами и ни для кого не делал исключений. После трех-четырех чисток в Империи наступила долгожданная эпоха политического спокойствия.
Намек Мартина был понятен и ясен, как день. Диана не могла распутать клубок интриги, значит, нужно было выиграть время. Гроттке понимала, что Дор действовал не один, за ним стояла какая-то мощная тайная организация, пытавшаяся подстроить под себя целый мир. Какой бы выдающейся ни была личность, одиночки так высоко не забираются, на них непременно накидывается стая таких же амбициозных, но держащихся вместе волков. Как ни прискорбно было осознавать, но единственно возможным способом спутать карты злоумышленников и внести в их ряды раздор было убийство Дора. Тогда у Дианы появилось бы время, немного, год или два, но сейчас у нее в запасе оставались лишь считанные часы. Прилет Дора в Полесье был не случаен.
Чем больше Диана думала о том, как она в одиночку будет бороться с явно многочисленной охраной, тем сильнее было желание позабыть обо всем и уехать на какой-нибудь далекий южный остров. Однако так поступить она не могла, и дело было не только в моральных соображениях. К ней было «привязано» взрывное устройство, и часы мерно тикали, ведя обратный отчет последним дням и часам. Теперь уже девушка полностью верила тем неправдоподобным вещам, о которых рассказывал Дарк. Если она не остановит угрозу, нависшую над человечеством, то до скончания дней ей придется пробыть пациентом дешевой психиатрической клиники. Мысль о сумасшествии, длящемся века, пугала гораздо сильнее, чем смерть.
Оплавившийся фильтр сигареты обжег кончики пальцев. Решение было принято и обжалованию в более высокой инстанции не подлежало, потому что инстанции такой просто не было. Быстро собрав деньги и вещи в сумку, Диана положила сверху пистолет-автомат с тремя запасными магазинами, рывком застегнула молнию и ненадолго присела перед тем, как пуститься в самую наиглупейшую в ее жизни и определенно обреченную на провал авантюру.
Насладиться последними минутами спокойствия перед боем не дал громкий стук. Сам по себе факт, что кто-то осмелился ломиться в номер в поздний час, уже вызывал беспокойство, а, принимая во внимание то положение, в котором находилась Диана, отреагировать можно было только одним образом. Дверь номера распахнулась от сильного удара изнутри, и красная точка лазерного прицела заплясала на лбу незнакомца, внешне сильно напоминавшего смерть в мужском обличье.
– Стой там! – приказала Диана, укрывшаяся от глаз гостя в тени платяного шкафа. – Шаг вперед, буду стрелять!
– Альмирские грезы, – неожиданно произнес гость и уверенно шагнул внутрь номера.
– Что?! – вырвался выкрик изумления у растерявшейся Дианы.
– Что-что, пароль, вот что, – усмехнулся незнакомец и закрыл за собой дверь. – Только не говори, что его уже поменяли.
– Пошел вон! – Диана взвела курок, и красная точка снова нашла лоб. – Ты что, оглох?! Эй, бледнолицый клоун!
Конт, а это был именно он, по-прежнему оставался невозмутим и спокоен. Он избегал резких движений, но в то же время вел себя уверенно и даже в какой-то степени нахально. Скинув с одеяла сумку и расшвыряв ногой по полу пакеты с одеждой, оставшиеся после Дарка, он водрузил гору мышц своего тела на кровать и призывно похлопал ладонью по стулу, приглашая девушку присесть.
– Послушай, все это, конечно, забавно, но ни у тебя, ни у меня нет времени на детские шалости, поэтому сядь и поговорим. Я, как видишь, без оружия, – Конт поднял руки, демонстрируя, что ни в рукавах, ни под мышкой пальто нет пистолета, – а у тебя сороказарядный «беркан» одиннадцатого калибра. О чем тебе беспокоиться?
– Как ты догадался? – удивилась Диана, точно знавшая, что с того места, на котором сидел незнакомец, можно было различить лишь расплывчатые контуры ее силуэта.
– Я сам приказал выдать его тебе, – сознался Конт и осторожно, чтобы лишний раз не раздражать взволнованную девушку, поправил съехавшую на глаза прядь волос. – А ты что, думала, малыш Фавек так тобой залюбовался, что гладкоствольный пугач с настоящим оружием перепутал? Не такой уж он и наивный, каким хочет казаться, у нас в ГАПСе розовощеких ротозеев не держат.
Метка прицела исчезла со лба ночного гостя, но Диана по-прежнему оставалась в тени, на всякий случай решив не сокращать дистанцию.
– Так ты, значит, тоже от господина Донато. Что он на этот раз просил передать?
– Да, я работаю вместе с Мартином Гентаром и тоже моррон, но передавать он тебе ничего не просил, – произнес Конт, поедая бесцветными глазами темноту, в которой прятался пугливый собеседник. – Наоборот, если узнает о нашей беседе, то очень-очень разозлится, а в гневе старичок ужасен, даже ужаснее, чем его клетчатый пиджак.
– Так зачем же ты пришел?
– Зачем? – задумчиво повторил за девушкой Конт, наверное, пытаясь сам для себя найти ответ на этот трудный вопрос. – Затем, чтобы обратить внимание опытного полицейского на череду преследующих его в последнее время совпадений. Когда случайности происходят слишком часто, то возникает вопрос, а не единая ли это закономерность?
– Чего замолчал? Начал говорить, так выкладывай до конца, только прошу ближе к теме и без философствования, а то я и занервничать могу! – послышалось из темноты.
– А я-то думал, ты сама догадаешься. Ну да ладно, придется опять разжевывать как в детском саду, – ответил Конт и бесцеремонно развалился поперек кровати. – Итак, начну не очень издалека. Маленький, но мобильный и хорошо подготовленный спецотряд Континентальной полиции получил приказ заняться Огюстином Дором. Случайность, конечно, случайность, в мире полно других богачей и подлецов. После месяцев бесплодных трудов одному из членов отряда совершенно случайно попадается в руки диск с ценнейшей информацией, затем тоже по воле проказника-случая люди Дора за неполные сутки уничтожают весь отряд, кроме одного человека, притом заметь, не самого опытного и смекалистого, но зато сумевшего проникнуть на намбусийский секретный объект.
– А это-то здесь при чем? – не выдержала Диана.
– Да так, в принципе совпадение, но вот только автоматические системы безопасности на том объекте полностью идентичны тем устройствам, которыми утыкан периметр поместья барона Вина. Однако это тоже, как ты понимаешь, чистое совпадение, – ухмыльнулся Конт, искривив тонкие, бледные губы. – Провидению показалось мало, оно продолжило резвиться дальше. В погоне за ценными сведениями Диана Гроттке попадает в Полесье, именно туда, где проходят основные работы по «Проекту 107».
– Какому проекту? – опять подала голос Диана.
– Не отвлекайся и меня с мысли не сбивай! Через пару часов сама все узнаешь и увидишь, – недовольно проворчал Конт, не любивший рассказывать о чем-то вне рамок строгой логической и хронологической последовательности. – Сразу по прилете судьба сталкивает путешественницу с опальным морроном, который, сам того не подозревая, втянут в эту историю и у которого, кстати, тогда находился необходимый девушке диск. Потом в ход плавно протекающих рутинных событий вмешиваются две вроде бы совершенно непричастные к истории личности. Дарк Аламез получает записку от старого друга, а женщине-полицейскому передают сообщение по спецприемнику, и оба главных действующих лица почему-то в одно и то же время появляются в одном и том же ночном клубе. Эй, там, в потемках, чего молчишь?! Мне продолжать или заснула уже?!
– Говори, говори, я внимательно слушаю, – произнесла Диана и с громким щелчком поставила пистолет-автомат на предохранитель.
– Ну а дальше все просто. С небес спускается богиня удачи и покровительница дураков, берет смертельно раненную девушку под свою опеку и дарует ей жизнь, превращая в моррона. Потом на своих белоснежных крыльях богиня относит бесчувственную красавицу прямиком в постель вышеупомянутого Дарка Аламеза, который в ту ночь отсутствует, а через какие-то сутки вдруг ни с того ни с сего решает посетить очень интересный банк. Ну вот мы и перечислили первый десяток совершенно случайных совпадений. Затем все было еще проще, твоя история заходит на финальный виток. На банк нападают неизвестные злоумышленники, Дарк убит, Диана в руках полиции, и на сцене эффектно возникает Мартин Гентар, моррон, которого уже давно в Легионе считают мертвым. В задушевной беседе у камина бывший маг, а ныне шеф местной спецслужбы жалует с барского плеча несмышленой девушке ценнейшую информацию, не потому, что добрый и нежадный, а потому, что точно знает, что из одной только финансовой макулатуры никогда не понять, что происходит. Девушку отпускают, а на прощание, наверное, чтоб хоть как-то компенсировать моральный ущерб и огромный синяк на физии, снабжают не устаревшей моделью огнестрельной ореходавки, а современнейшим инструментом профессиональных убийц.