Ответом ему было свинцовое молчание.
И только кто-то прошипел:
- Сказано - подбрасывать дрова в костер, ну и подбрасывай! Нашел время болтать. Эти-то болтать не будут!
И правда, солдаты, густой цепью стоящие вдоль тротуара, имели очень грозный вид. Примкнутые штыки своим зловещим блеском наводили на мысли о вспоротом брюхе.
Люди не глядели в глаза друг другу. Общее внимание привлекали две вещи: въезд в Свиной закуток, откуда должны были везти пораженную генным духом преступную Интиль, и часы, стрелки которых неотвратимо двигались к десяти.
Все молчаливее становилась толпа, все угрюмее. Будто невидимое поле все сильнее сковывало их мысли и слова.
Нервы молодого человека не выдержали. Он во всю прыть рванулся в боковой переулок. Солдаты быстро вскинули карабины. В гробовой тишине зловеще щелкнули затворы. Беглец остановился, словно наткнулся на каменную стену. Согнувшись, как после удара в пах, едва перебирая ногами, юноша вернулся в галстучную толпу.
Откормленный и гладко выбритый субъект огляделся и сказал хорошо поставленным голосом:
- Не вижу причин для малодушия. Мы здесь для того, чтобы содействовать государству. Чтобы изъять, если можно так выразиться, из обращения фальшивую монету - государственную преступницу Интиль. Государство - это мы. И что на пользу государству, то на пользу нам. И вообще, слава Непостижимому, да будет он жив, здрав и невредим.
- Плюнуть бы тебе в твою морду поганую за такие слова, - донеслось до откормленного. - Тебе-то хорошо живется. Вон какую харю отъел!
- Ему-то чего бояться? Таких, как он, не трогают, - поддержал еще кто-то. - Мышь копны не боится!
- Кто? Кто только что говорил?! - расспрашивал неизвестно откуда взявшийся субъект с пронзительными глазами и бесцеремонными манерами.
Сай-доду, улыбаясь жалко и искательно, подходил то к одной, то к другой группке офицеров. Он так хотел, чтобы с ним поговорили! Ему так хотелось поделиться радостью. Ведь сегодня был и его праздник.
Офицеры, будто невзначай, поворачивались к нему спиной и продолжали говорить о каких-то своих делах. Только однажды кто-то из новичков, с любопытством вглядываясь в его лицо, спросил елейным голоском:
- Случайно не вашу дочь сегодня сжигать будут?
Сай-доду кивнул, радуясь и недоумевая одновременно. При чем тут дочь? Какое отношение безумная Интиль имеет к тому, что сегодня произойдет? Ведь свершилась его мечта! Он будет на трибуне! Он будет впереди всех!
Сбылось, как мечталось! Поставили Сай-доду впереди высших офицеров на трибуне. И никого не осталось возле него. Даже самые подлые старались отойти подальше, и между Сай-доду и прочими офицерами оказалось пустое пространство.
Отлично маршировали солдаты-молодцы! Шли, чеканя шаг и держа равнение на него, Сай-доду. Мерно и четко грохотал парадный строевой шаг, блистали штыки, сверкали начищенные сапоги, и острые солнечные зайчики, отражаясь от них, жалили глаза.
И пахло ваксой. Старый знакомый запах казармы! Но к этому знакомому запаху примешивался иной. Когда игривый теплый ветерок налетал со стороны площади Спасения, то к запаху ваксы и потревоженной сухой пыли примешивался тяжелый и жирный запах горелого мяса. То сжигали псевдо-Интиль и еще троих фирболжцев, отказавшихся принимать участие в экзекуции.
Сай-доду улыбался. Он был счастлив.
30
Дверь в кабинет Михаила Семеновича была открыта. Он перебирал документы, проверял, все ли упаковано, и, нервно покашливая, спрашивал:
- Северин, ну куда вы задевали блок для внеплановой развертки? И голопамяти семьдесят восьмого сектора нет! Это, знаете ли, так сказать!..
- Михаил Семенович, все на месте, - успокоительно басил Северин и добродушно подмигивал Владимиру. - Усе в полном порядке, шеф. Все склал и упаковал. Нас выгоняют, а я им свое добро оставлять буду? Никак нет! В такой ситуации я становлюсь остервенелым собственником.
Сухонькая фигурка явилась в дверном проеме.
- Северин, покажите этому своевольному гражданину, как разыскивают его наши гостеприимные хозяева.
Северин с готовностью включил видеон. И комната наполнилась ревом военных вертолетов. Они шли тремя волнами, по пять вертолетов в каждом звене. Над небольшой рощицей, возле которой совсем недавно находился Владимир, брюхо вертолетов полыхнуло огнем ракетного залпа. Совершив боевой заход, вертолеты ушли на базу, а их место заняли новые звенья.
Где только что была идиллическая рощица, полыхал необыкновенной силы пожар. Клубящаяся грибовидная тьма была пронизана непрестанно деформирующимися огненными пятнами и извивающимися темно-багровыми полосами.
- Вот так будут искать каждого, кто бежит от гостеприимства, назидательно заметил Северин, - и того, кто смеет посягнуть на Дом Эвтаназии.
Тут он посерьезнел и сказал почти ласково:
- Михаил Семенович едва успел тебя перехватить. Дом Эвтаназии мы давно под контроль взяли. По сути, он работает на нас. Лучших людей правительство направляет в Дом Эвтаназии, а мы их забираем и подменяем биокиберами.
Посланник с чемоданом в руке, в нормальной земной одежде вошел в комнату и сел рядом с приятелями.
- Скажите, - спросил Владимир, - какова дальнейшая судьба фирболжцев, которых вы переправляете да Землю?
- После обучения на Земле они возвращаются на родину. Естественно, с другими документами и с измененным внешним видом. Все, как в лучших книгах о разведчиках. Возвратившись на Фирболгию, они работают в детских садах. Или преподают в младших классах. Человека надо создавать тогда, когда он еще мягкая глина.
Значит, Интиль внешне тоже изменится. Лицо у Владимира вытянулось.
- Да... - протянул он. - Скажите еще вот что: вы знали, что меня похитят?
- Разумеется, нет, - ответил Северин. - Были, конечно, некоторые подозрения. Так что испытание на прочность получилось стихийно. В общем, ты вел себя неплохо. Но, пожалуйста, не зазнавайся и не думай, что взял Логоса за бороду. Дров ты все же наломал немало. На отопительный сезон хватит.
- Ну все, - сказал Михаил Семенович, вставая. - Посидели перед дорогой - и в путь!
Володя попытался процитировать:
Ваш чай остыл.
Вы пьете его стоя
И покидаете дом.
Язык почти не повиновался ему, превратившись в чужеродный мертвый предмет.
- Откуда такой пессимизм, молодой человек? - поинтересовался Посланник. - Северин, в который раз нас отсюда, так сказать, просят?
- В пятый, - ответил Северин и тут же быстро поправился: - Нет, в шестой. Видел тот клен во дворе Представительства? Мы посадили его, когда нас попросили отсюда во второй раз. И он нас дождался.
- Дождется и на этот раз, - подхватил Михаил Семенович. - Мы вернемся. И с каждым разом у нас здесь будет все больше друзей.
- Гравиканалом переместимся?
- Молчит конспиратор! - прикрикнул Северин. - Здесь никто и подозревать не должен, что он у нас есть. Полетим дедовским способом - на корабле.
- Пошли, пошли! - заторопил их Посланник. - Наше время истекает. Как бы нас не попросили физически.
Владимир сделал попытку встать и с удивлением заметил, что ноги ему не повинуются. Он скосил глаза и обнаружил, что лежит на диване. Из дивана торчали какие-то стебли, веточки.
Диван. Какой странный диван... Черный, как земля.
Владимир сделал отчаянную попытку оторваться от дивана, пойти вслед за друзьями... Ничего не получалось.
Стена напротив дивана постепенно таяла и темнела. Сквозь нее проступали размытые контуры деревьев.
Володе не хватало воздуха. Он ловил его широко раскрытым ртом. Сердце билось часто, с судорожным отчаянием, как рыба, оказавшаяся на берегу.
А фигуры друзей удалялись, сливаясь с тьмой, с небытием - уходили в _никуда_.
Володя, напрягая последние силы, пошевелился и почувствовал под грудью что-то теплое и влажное. Словно лежал он в теплом мелком болотце.
Что это? Неужели?!! И бледные немеющие уста его прошептали:
- Не надо больше крови... Не надо...
И только кто-то прошипел:
- Сказано - подбрасывать дрова в костер, ну и подбрасывай! Нашел время болтать. Эти-то болтать не будут!
И правда, солдаты, густой цепью стоящие вдоль тротуара, имели очень грозный вид. Примкнутые штыки своим зловещим блеском наводили на мысли о вспоротом брюхе.
Люди не глядели в глаза друг другу. Общее внимание привлекали две вещи: въезд в Свиной закуток, откуда должны были везти пораженную генным духом преступную Интиль, и часы, стрелки которых неотвратимо двигались к десяти.
Все молчаливее становилась толпа, все угрюмее. Будто невидимое поле все сильнее сковывало их мысли и слова.
Нервы молодого человека не выдержали. Он во всю прыть рванулся в боковой переулок. Солдаты быстро вскинули карабины. В гробовой тишине зловеще щелкнули затворы. Беглец остановился, словно наткнулся на каменную стену. Согнувшись, как после удара в пах, едва перебирая ногами, юноша вернулся в галстучную толпу.
Откормленный и гладко выбритый субъект огляделся и сказал хорошо поставленным голосом:
- Не вижу причин для малодушия. Мы здесь для того, чтобы содействовать государству. Чтобы изъять, если можно так выразиться, из обращения фальшивую монету - государственную преступницу Интиль. Государство - это мы. И что на пользу государству, то на пользу нам. И вообще, слава Непостижимому, да будет он жив, здрав и невредим.
- Плюнуть бы тебе в твою морду поганую за такие слова, - донеслось до откормленного. - Тебе-то хорошо живется. Вон какую харю отъел!
- Ему-то чего бояться? Таких, как он, не трогают, - поддержал еще кто-то. - Мышь копны не боится!
- Кто? Кто только что говорил?! - расспрашивал неизвестно откуда взявшийся субъект с пронзительными глазами и бесцеремонными манерами.
Сай-доду, улыбаясь жалко и искательно, подходил то к одной, то к другой группке офицеров. Он так хотел, чтобы с ним поговорили! Ему так хотелось поделиться радостью. Ведь сегодня был и его праздник.
Офицеры, будто невзначай, поворачивались к нему спиной и продолжали говорить о каких-то своих делах. Только однажды кто-то из новичков, с любопытством вглядываясь в его лицо, спросил елейным голоском:
- Случайно не вашу дочь сегодня сжигать будут?
Сай-доду кивнул, радуясь и недоумевая одновременно. При чем тут дочь? Какое отношение безумная Интиль имеет к тому, что сегодня произойдет? Ведь свершилась его мечта! Он будет на трибуне! Он будет впереди всех!
Сбылось, как мечталось! Поставили Сай-доду впереди высших офицеров на трибуне. И никого не осталось возле него. Даже самые подлые старались отойти подальше, и между Сай-доду и прочими офицерами оказалось пустое пространство.
Отлично маршировали солдаты-молодцы! Шли, чеканя шаг и держа равнение на него, Сай-доду. Мерно и четко грохотал парадный строевой шаг, блистали штыки, сверкали начищенные сапоги, и острые солнечные зайчики, отражаясь от них, жалили глаза.
И пахло ваксой. Старый знакомый запах казармы! Но к этому знакомому запаху примешивался иной. Когда игривый теплый ветерок налетал со стороны площади Спасения, то к запаху ваксы и потревоженной сухой пыли примешивался тяжелый и жирный запах горелого мяса. То сжигали псевдо-Интиль и еще троих фирболжцев, отказавшихся принимать участие в экзекуции.
Сай-доду улыбался. Он был счастлив.
30
Дверь в кабинет Михаила Семеновича была открыта. Он перебирал документы, проверял, все ли упаковано, и, нервно покашливая, спрашивал:
- Северин, ну куда вы задевали блок для внеплановой развертки? И голопамяти семьдесят восьмого сектора нет! Это, знаете ли, так сказать!..
- Михаил Семенович, все на месте, - успокоительно басил Северин и добродушно подмигивал Владимиру. - Усе в полном порядке, шеф. Все склал и упаковал. Нас выгоняют, а я им свое добро оставлять буду? Никак нет! В такой ситуации я становлюсь остервенелым собственником.
Сухонькая фигурка явилась в дверном проеме.
- Северин, покажите этому своевольному гражданину, как разыскивают его наши гостеприимные хозяева.
Северин с готовностью включил видеон. И комната наполнилась ревом военных вертолетов. Они шли тремя волнами, по пять вертолетов в каждом звене. Над небольшой рощицей, возле которой совсем недавно находился Владимир, брюхо вертолетов полыхнуло огнем ракетного залпа. Совершив боевой заход, вертолеты ушли на базу, а их место заняли новые звенья.
Где только что была идиллическая рощица, полыхал необыкновенной силы пожар. Клубящаяся грибовидная тьма была пронизана непрестанно деформирующимися огненными пятнами и извивающимися темно-багровыми полосами.
- Вот так будут искать каждого, кто бежит от гостеприимства, назидательно заметил Северин, - и того, кто смеет посягнуть на Дом Эвтаназии.
Тут он посерьезнел и сказал почти ласково:
- Михаил Семенович едва успел тебя перехватить. Дом Эвтаназии мы давно под контроль взяли. По сути, он работает на нас. Лучших людей правительство направляет в Дом Эвтаназии, а мы их забираем и подменяем биокиберами.
Посланник с чемоданом в руке, в нормальной земной одежде вошел в комнату и сел рядом с приятелями.
- Скажите, - спросил Владимир, - какова дальнейшая судьба фирболжцев, которых вы переправляете да Землю?
- После обучения на Земле они возвращаются на родину. Естественно, с другими документами и с измененным внешним видом. Все, как в лучших книгах о разведчиках. Возвратившись на Фирболгию, они работают в детских садах. Или преподают в младших классах. Человека надо создавать тогда, когда он еще мягкая глина.
Значит, Интиль внешне тоже изменится. Лицо у Владимира вытянулось.
- Да... - протянул он. - Скажите еще вот что: вы знали, что меня похитят?
- Разумеется, нет, - ответил Северин. - Были, конечно, некоторые подозрения. Так что испытание на прочность получилось стихийно. В общем, ты вел себя неплохо. Но, пожалуйста, не зазнавайся и не думай, что взял Логоса за бороду. Дров ты все же наломал немало. На отопительный сезон хватит.
- Ну все, - сказал Михаил Семенович, вставая. - Посидели перед дорогой - и в путь!
Володя попытался процитировать:
Ваш чай остыл.
Вы пьете его стоя
И покидаете дом.
Язык почти не повиновался ему, превратившись в чужеродный мертвый предмет.
- Откуда такой пессимизм, молодой человек? - поинтересовался Посланник. - Северин, в который раз нас отсюда, так сказать, просят?
- В пятый, - ответил Северин и тут же быстро поправился: - Нет, в шестой. Видел тот клен во дворе Представительства? Мы посадили его, когда нас попросили отсюда во второй раз. И он нас дождался.
- Дождется и на этот раз, - подхватил Михаил Семенович. - Мы вернемся. И с каждым разом у нас здесь будет все больше друзей.
- Гравиканалом переместимся?
- Молчит конспиратор! - прикрикнул Северин. - Здесь никто и подозревать не должен, что он у нас есть. Полетим дедовским способом - на корабле.
- Пошли, пошли! - заторопил их Посланник. - Наше время истекает. Как бы нас не попросили физически.
Владимир сделал попытку встать и с удивлением заметил, что ноги ему не повинуются. Он скосил глаза и обнаружил, что лежит на диване. Из дивана торчали какие-то стебли, веточки.
Диван. Какой странный диван... Черный, как земля.
Владимир сделал отчаянную попытку оторваться от дивана, пойти вслед за друзьями... Ничего не получалось.
Стена напротив дивана постепенно таяла и темнела. Сквозь нее проступали размытые контуры деревьев.
Володе не хватало воздуха. Он ловил его широко раскрытым ртом. Сердце билось часто, с судорожным отчаянием, как рыба, оказавшаяся на берегу.
А фигуры друзей удалялись, сливаясь с тьмой, с небытием - уходили в _никуда_.
Володя, напрягая последние силы, пошевелился и почувствовал под грудью что-то теплое и влажное. Словно лежал он в теплом мелком болотце.
Что это? Неужели?!! И бледные немеющие уста его прошептали:
- Не надо больше крови... Не надо...