Збых Анджей. Ставка больше, чем жизнь

   — Если вы желаете развлечься, сэр, — сказал хозяин гостиницы, — то рекомендую вам посетить превосходное ночное кабаре недалеко от нашей гостиницы. И тогда такси вам не понадобится. Кабаре называется «Кафе Росе», но прошу вас не придавать значения названию, это не…
   — Благодарю вас, — сухо прервал его Клос. — Я подумаю о вашем предложении.
   Клос лег, но уснуть не мог. Его раздражал этот предупредительный и назойливый господин — владелец гостиницы «Ориент».

 

 
   Витте заметил серебристо-серый лимузин Христопулиса недалеко от террасы модного кафетерия. Это был удобный случай поговорить с греком раньше, чем тот встретится с представителем министерства экономики Германии. Витте поспешил в кафетерий, но Христопулиса там не застал. Набросав несколько слов на листке бумаги, од подсунул его под стеклоочиститель «ягуара». Витте гнал от себя мысль, что молодой человек, с которым он два часа назад разговаривал в кабинете консула, приехал специально затем, чтобы скрупулезно разобраться в его злоупотреблениях, допущенных им в ущерб рейху. Осторожность никогда не помешает, решил Витте. Правда, Христопулис не из болтливых, но, если ему хорошо заплатят, он, не моргнув глазом, выдаст любой секрет. Поэтому лучше заранее Принять нужные меры. Береженого бог бережет.
   Консул Грандель необычайно любезно отнесся к гостю из Берлина и посоветовал Витте оказывать «всевозможную помощь доктору Клосу».
   Витте, обменявшись с Клосом несколькими общими фразами, понял, что он в целом неплохо разбирается в вопросах внешней торговли, представляет трудности получения дефицитного сырья или материалов, на которые наложено эмбарго, знает толк в расчетах, кредитах, комиссионных и тому подобном.
   Хотя Витте условился с Клосом прийти в кафе Росе около десяти, сам был там уже к часу его открытия. Он заметил на стоянке автомашин «ягуар» Христопулиса, — значит, грек нашел за стеклоочистителем его записку.
   Толстая особа с усами стояла перед входом в ночное кабаре и приветствовала Витте как старого знакомого, помогла ему снять плащ, выразила радость снова видеть «господина посла». Она так называла всех сотрудников иностранных представительств в Стамбуле, приходящих в кабаре.
   В большом зале, именуемом завсегдатаями кабаре зеркальным, сонная девица, в шароварах, с полузакрытым лицом, сервировала стол. Другая девица, тоже с закрытым лицом, полуобнаженная, плавно, как будто бы нехотя, раскачивала бедрами на небольшой эстраде в такт монотонной восточной мелодии, доносившейся из небольшой ниши, где три сидевшие рядом девушки перебирали струны неизвестных Витте инструментов.
   Витте осмотрелся вокруг. За низким столиком сидели несколько упитанных мужчин с восточной внешностью и громко над чем-то смеялись, но Христопулиса среди них не было. В зале, где обычно играли в карты, его также не оказалось. Тогда Витте вспомнил, что Христопулис может быть наверху, в личных апартаментах хозяйки ночного кабаре. Он был одним из тех знакомых Витте, кто имел право подниматься на этаж выше.
   Кабаре госпожи Росе, вопреки слухам, в общем-то было вполне приличным заведением. Пожалуй, никто из завсегдатаев не мог похвастаться интимными связями с какой-либо из очаровательных танцовщиц или служанок. И только немногие удостаивались чести подниматься в апартаменты хозяйки кабаре.
   Витте вздрогнул. Кто-то неожиданно дотронулся до его плеча. Он резко повернулся.
   — Все в заботах? — спросил его Христопулис. — Вы, господин советник, сейчас похожи на человека, которого аллах испытывает заботами, — уточнил свой вопрос грек.
   Он пододвинул к себе низкий пуф и уселся около Витте, положив небольшую холеную руку ему на колено. В полумраке засверкал всеми цветами радуги большой бриллиант на его пальце.
   Когда-то Витте спросил Христопулиса о стоимости этого перстня, на что тот небрежно ответил, что цена ему — два-три каменных дома в центре города.
   — Аллах посылает заботы, но аллах и освобождает от них, — шутливо заметил Христопулис, беря с подноса кельнерши, склонившейся над их столиком, два хрустальных бокала, наполненных до половины коричневатой жидкостью. — Выпьем за ваше здоровье, господин советник. Еще ничего лучшего не придумано от земных забот.
   — Аллах запрещает пить, — едко ответил Витте.
   — Ну что вы, господин советник! — блеснув белыми зубами, засмеялся Христопулис. — Аллах смотрит на это сквозь пальцы, в особенности когда пьют за успех выгодного дела. Я всегда был уверен, что вы, господин советник, обладаете незаурядной способностью заключать весьма выгодные сделки. Или, может быть, я ошибаюсь? Вы, господин Витте, может быть, слышали старую легенду об одном человеке, который продавал верного пса? — не дождавшись ответа, продолжал Христопулис. — Это был очень преданный пес, он всегда возвращался к своему хозяину. И его можно было снова продавать. А он снова возвращался…
   — Оставьте эти анекдоты, господин Христопулис! — с раздражением отозвался Витте. — Уже не раз я слышу ваши восточные сказки. Создается впечатление, что вы все кому-то подражаете.
   — Все мы кому-то подражаем, — спокойно согласился Христопулис. — Вот, например, вы, господин советник, тоже…
   — Христопулис, прошу вас! — взорвался Витте. — Вы что, хотите, чтобы мы поссорились?!
   — С чего вы это взяли? Я совсем не хочу потерять своего лучшего клиента. Может быть, нам и сегодня удастся выгодно предать своих псов. Мы должны об этом хорошенько подумать, господин советник.
   — Перестаньте валять дурака, господин Христопулис, — вздохнул Витте. — Мы должны на какое-то время воздержаться от сделок. Вы же отлично понимаете, что вам неплохо живется за моей спиной. И еще неизвестно, как пойдут у вас дела с моим преемником…
   — Что, вас отзывают в Берлин? — встрепенулся Христопулис.
   — Пока нет, но приехал некто из Берлина и, возможно, захочет кое-что выяснить. Этот тип не похож на человека, который понимает шутки.
   — А он знает цену деньгам? — спросил Христопулис и на вопросительный взгляд Витте добавил: — Как вы думаете, смог бы он отличить сто долларов от долларового банкнота?
   — Для вас, господин Христопулис, все так просто… Вы думаете, что все можно продать и купить. Я же не могу предложить ему взятку! Этот молодой человек кажется… — Витте задумался, подбирая слово, — слишком идейным. А такие не берут, — скривил он губы в иронической усмешке.
   Христопулис громко рассмеялся:
   — Ох уж эта ваша европейская сентиментальность! — Он подвинулся ближе к Витте: — Запомните на всю жизнь: все берут. Только одно неизвестно: сколько? — Щелкнул перед Витте золотым портсигаром: — Может быть, закурите? — Блеснуло пламя зажигалки. — Конечно, вы не можете так просто положить ему деньги в карман, но для этого существуют различные способы. Аллах запрещает пить, аллах не разрешает курить. Что еще запрещает аллах, Витте? Не следует ли вам поразмыслить? — Христопулис кивнул на завешенную портьерой дверь, ведущую в игральный зал. — Итак, Витте, азартная игра. Вы же можете проиграть ему немного денег! Пригласите его в этот зал. Если хотите, я могу вам в этом помочь.
   — Я уже пригласил его, — ответил Витте на предложение Христопулиса. — Он будет здесь, — посмотрел на часы, — менее чем через час.
   Витте почувствовал облегчение. Уже не первый раз присутствие этого циничного грека действовало — на него успокаивающе. Поднял хрустальный бокал, в котором кусочек льда почти совсем растаял:
   — За ваше здоровье, господин Христопулис. За ваши отличные идеи.
   Краем глаза Витте заметил спускающуюся сверху мадемуазель Росе в длинном элегантном закрытом платье. Она уже подходила к их столику. Витте поднялся, поцеловал ее нежную руку и спросил, получила ли она приглашение.
   Росе утвердительно кивнула.
   — Господин консул просил передать вам, что ваше присутствие на приеме доставило бы ему особую радость. Можем ли мы надеяться?..
   — Да, если мне ничего не помешает, я буду на вашем приеме, — ответила Росе.
   Она присела на край пододвинутого ей Христопулисом пуфа, как будто хотела подчеркнуть, что намеревается удостоить их своим присутствием не более минуты.
   Витте поспешил сообщить, что позволил себе пригласить в клуб представителя немецкого министерства экономики, который прибыл по важным делам в Стамбул.
   В этот момент одна из девушек подошла к их столику, держа на подносе телефонный аппарат.
   — Это вас, господин советник, — обратилась она к Витте.
   Без особого удивления он взял из ее рук телефонную трубку: не первый раз звонили ему по телефону в кабаре. Сам консул знал, где вернее всего можно найти советника в этот поздний час.
   Но сейчас это был не консул. Витте услышал только одну фразу, но и этого было достаточно, чтобы почувствовать всеохватывающий страх.
   — Вы себя плохо чувствуете? — спросил его Христопулис.
   — Держу пари, — Росе лучезарно улыбнулась, — что это звонила дама. Только женщина может произвести такое впечатление.
   — Да, это была женщина, — машинально подтвердил ее предположение Витте.
   Он сказал правду. Но то, что он услышал, не имело ничего общего с делами, на которые намекала Росе.
   Звонившая женщина сказала только одну фразу:
   — Я знаю, кому принадлежит лицевой счет в Центральном банке за номером 115/185.
   Но этого было вполне достаточно, чтобы Витте покрылся холодным потом, ибо он хорошо знал, кто владелец пятидесяти двух тысяч фунтов стерлингов, лежавших на этом счету.
   «Откуда она узнала, что это мой вклад? С какой целью сообщила об этом? Может быть, это шантаж? Кто эта женщина?» — мучительно думал Витте.
   — Видимо, это тот человек, которого вы ожидаете? — вывел его из задумчивости Христопулис. Грек показал на появившегося в дверях молодого человека в безукоризненно сшитом костюме.
   — Да, — ответил Витте. — Хэлло, Клос!
   Молодой человек подошел к их столику, галантно наклонился над протянутой ему рукой мадемуазель Росе, пожал руку Христопулису и дружески похлопал Витте по плечу.
   — Как здесь уютно, — сказал он улыбаясь и сразу же обратился к Христопулису: — Видимо, вы — господин Христопулис, благодаря которому советник Витте так умело и быстро устраивает дела с отправкой марганца в Германию?
   — Всегда готов служить моим немецким друзьям, — улыбнулся Христопулис.
   — Прошу вас, господин Клос, поближе познакомиться с господином Христопулисом, — защебетала Росе, — человеком, который познал все тайны этого города.
   Потом она встала и, кивнув им головой, подошла к стойке, у которой работала официантка. Клос проводил ее взглядом, а затем, закурив сигарету, предложенную ему Христопулисом, сказал:
   — Я хотел бы вас предупредить, господин Христопулис, что меня не очень интересуют тайны этого города. Однако я с большим удовольствием при вашем посредничестве установил бы деловые контакты в здешних торговых сферах.
   — Христопулис знает здесь всех, — вставил Витте.
   — Да, я знаю многих, — усмехнулся грек, — в особенности если это выгодно, и не знаю никого, если это не представляет для меня интереса.
   — Думаю, что мы договоримся с вами, господин Христопулис, — ответил Клос.
   — Все зависит от товара, который вас интересует, — уточнил Христопулис и резко переменил тему разговора: — Давайте отложим все это до завтра. Не каждый же день вы, представитель великой Германии, видите соблазнительных восточных красавиц. Знаете ли вы, что мадемуазель Росе должна была получить специальное разрешение полиции?
   — На показ этих девушек? — уточнил Клос.
   — Что вы, на это не требуется разрешения. А вот на танцы с закрытым лицом… В Турции уже двадцать лет, как женщинам не разрешается закрывать лица, но Росе всего может добиться.
   — Не хотите ли вы, господин Христопулис, этим сказать, что госпожа Росе как-то связана с турецкой полицией? — спросил многозначительно Клос.
   Христопулис странно усмехнулся и вместо ответа принудил их выслушать длинную, восточную историю, из которой следовало (если Клос правильно ее понял), что не тот человек опасен, который как-то связан с полицией, а тот, который работает на полицию.
   «Предостерегает он меня или издевается?» — подумал Клос, всматриваясь в подвижное лицо грека.

 

 
   Клос прибыл на прием в немецкое консульство в точно назначенное время и оказался первым гостем. Консул Грандель, любезно пожимая ему руку, почему-то не представил его сотрудникам консульства. Но его секретарша, сухопарая фрау фон Тильден, одетая в строгий серый костюм, напоминающий мундир, со значком гитлеровской партии в петлице, не скрывала иронической улыбки.
   — Пунктуальность — это исключительная особенность немецких офицеров, — промолвила она, направившись к Клосу.
   Под предлогом, что он хотел бы осмотреть сад во дворе консульства, Клос избавился от ее общества.
   Оказавшись в уединенной беседке, он попробовал подвести итог своего трехдневного пребывания в Стамбуле. Трехкратное посещение консульства позволило ему узнать всех его сотрудников. Кроме Гранделя, Витте и фрау фон Тильден в игру входил еще и Петерс — неразговорчивый, с виду подозрительный, всегда смотрящий исподлобья тип. Из этой четверки Клос должен был выбрать одного, кого он представит штандартенфюреру Рейсману как разоблаченного агента английской разведки. Пятый же сотрудник консульства — советник Бейтз — уже третий месяц лежал в стамбульском госпитале. Поэтому его можно было спокойно исключить из игры. Кроме того, по данным Рсйсмана, английский агент действовал в консульстве еще две недели после того, как Бейтза отправили в госпиталь.
   Теоретически агентом Интеллидженс сервис мог быть каждый из этой четверки — все они имели непосредственный доступ к секретным документам.
   Но задача Клоса прежде всего заключалась в том, чтобы обезопасить настоящего агента, и поэтому оставались уже только три кандидата на роль мифического английского агента.
   Пока ему удалось в какой-то степени узнать только одного советника Витте. Немаловажную роль в этом сыграл покер в кафе Росе. После первой же распасовки карт Клос понял, что Витте намеренно старается проиграть ему. Это насторожило Клоса.
   Клос хорошо играл в покер, он любил момент неторопливого открытия своих карт, минуту мгновенного решения — продолжать игру или же своевременно выходить из нее. Он любил также миг, когда решался идти на блеф. И поэтому без труда понял, что Витте и Христопулис подыгрывают ему.
   Клос решил подшутить над Витте: горка банкнот, так неудержимо росшая перед ним, вдруг оказалась собственностью советника консульства. Растерянность, с которой он должен был принять выигрыш, повеселила Клоса.
   Однако шутка имела и свою обратную сторону: она стоила Клосу едва не половины полученных им командировочных. Но он утешил себя тем, что слух о его проигрыше быстро дойдет до англичан, которые не упустят случая одолжить ему денег и попытаются завербовать. Сделают они это наверняка при помощи своего агента в немецком консульстве, что даст возможность Клосу не только узнать его, но и оградить от провала, исключив из числа сотрудников, подозреваемых СД в предательстве.
   Улучив момент, Росе сообщила Клосу, что ей известно имя человека, который имеет лицевой счет в стамбульском Центральном банке. Это весьма устраивало Клоса, поскольку именно этого человека можно было обвинить в предательстве. Но к ним подошли гости, и Росе вынуждена была переменить тему разговора. И только когда Клос наклонился, чтобы на прощание поцеловать ей руку, она шепнула ему:
   — Сообщу тебе об этом на приеме в консульстве.

 

 
   Итак, уже сегодня он будет знать имя владельца лицевого счета в Центральном банке. А может быть, Росе принесет ему весточку от своего шефа в Стамбуле, который по указанию Центра обязан всемерно ему помогать в выявлении английского агента. Хотя отношения между союзническими разведками не всегда были идеальными, в момент опасности они неоднократно действовали сообща.
   «Другое дело, — подумал Клос, — если бы удалось добраться до английского резидента в Стамбуле, но это не так-то просто».
   Клос не мог действовать в этом направлении, ибо это не могло быть осуществлено без риска демаскировать себя, на что — он это отлично понимал — Центр никогда бы не согласился.
   Сквозь редкие ветки деревьев Клос заметил спускающихся в сад гостей Гранделя. Через несколько минут он познакомился с господином Той Фунли, маленьким толстячком китайцем, представляющим императора Маньчжоу-Го, и его женой, миловидной японкой. Вскоре к ним подошел консул Грандель в сопровождении смуглого представительного господина.
   — Позвольте, господин Клос, — сказал консул, — представить вас нашему другу, князю Мжаванадзе.
   — Я рад, бесконечно рад познакомиться с вами, господин Клос, — улыбнулся князь. — Мне приятно пожать руку человеку, который прибыл из страны, несущей на своих плечах всю тяжесть борьбы с большевизмом.
   — Знаете ли вы, господин Клос, — вставил консул, — что князь — потомок царей и единственный легальный претендент на трон?
   — Сам фюрер обещал князю, что скоро он вступит на трон Грузии, — вставила стоящая рядом фрау фон Тильден таким тоном, как будто бы только от обещания фюрера зависело пожалование царского трона этому грузину.
   Клос, естественно, ответил, что знакомство с князем для него большая честь.
   Грандель, кивнув им, поспешил приветствовать новых гостей, а князь повернулся к стоявшему за ним мужчине, который минуту назад внимательно смотрел на Клоса, как будто хотел хорошо запомнить его, а сейчас приглушенным голосом что-то говорил князю по-грузински. Это был Пауль, верный слуга князя.
   — Прошу извинить меня, — обратился князь к Клосу. — Появился посол Японии. Я должен с ним поздороваться. Думаю, что мы с вами еще увидимся, господин Клос, — добавил он любезно. — Прошу вас пожаловать ко мне в любое удобное для вас время.
   Он кивнул Паулю, и тот незамедлительно подал Клосу небольшую визитную карточку князя.
   И снова Клос оказался в обществе сухой, как щепка, фрау фон Тильден.
   — Посол Японии дал понять князю, — поведала она величайшую новость, — что только он, князь, будет признан претендентом на трон будущей, свободной от большевизма Грузии.
   — Вы действительно верите, уважаемая фрау Тильден, — Клос решил подразнить ее, — что этот опереточный князь когда-нибудь сядет на трон?
   — Фюрер обещал ему это, — с твердой уверенностью ответила фон Тильден. — Фюрер сдержит свое слово. Разве вы, господин Клос, сомневаетесь в этом?
   — Вы не совсем меня поняли, фрау фон Тильден, и боюсь, что вы не понимаете нашего фюрера. Только английские скауты сдерживают свое слово, и то не всегда. А наш фюрер не является английским скаутом. Он сдержит слово, если это будет в интересах рейха, но нарушит его, если это будет более выгодно нам. Неужели вы не поняли до сих пор, на чем основывается наша новая национал-социалистская мораль?
   Фрау фон Тильден робко посмотрела на него. То, что говорил Клос, можно было понять двояко: или как циничное признание преданности закоснелого гитлеровца, или… Она решила об этом даже не думать — такое замешательство отразилось на ее лице.
   Из глубины сада показался Витте. Дружески помахал Клосу рукой. Фрау фон Тильден попыталась скрыться, но Клос остановил ее вопросом:
   — Не пришла ли на прием госпожа Росе?
   — Неужели и вы, господин Клос, стали ее поклонником? — скривила она рот и, не дождавшись ответа, направилась к зданию консульства.
   — Ну как, познакомились уже с князем? — спросил Витте. — Интересная личность, не правда ли?
   — Не только князь, но и тот, его…
   — Вы имеете в виду Пауля? Это тень князя. Он его шофер, камердинер и друг. Как и князь, происходит из знатного грузинского рода. Князь взял его с собой на прием по личной просьбе консула. Пауль будет гвоздем программы развлечений на сегодняшнем приеме. О! — показал он на группку гостей в другой стороне сада. — Кажется, Пауль уже начал. Вы, господин Клос, должны обязательно это посмотреть. — Витте направился в сторону гостей, но вдруг, как будто бы что-то вспомнив, остановился: — Да, чуть не забыл. Господин Клос, мне очень неприятно за вчерашнее. Я не хотел вас обидеть.
   — Не понимаю, — ответил Клос, хотя прекрасно понял, что имел в виду Витте.
   — Вы проиграли вчера мне очень много денег, — продолжал тот.
   — Стоит ли об этом говорить, — небрежно махнул рукой Клос.
   — Да, но я же знаю, как мало вам платят. Вы же очень ограничены в валюте… — Витте умолк, ожидая, что Клос поможет ему закончить мысль.
   Вчера, беря со стола стопку банкнот, выигранных у Клоса, Витте с упреком посмотрел на Христопулиса. «Вот видите, что вы натворили? — казалось, говорил этот взгляд. — Вместо проигрыша я выиграл».
   — Ну и что же, может быть, это к лучшему, — произнес Христопулис. — Раз он проиграл, то будет испытывать денежные затруднения, и вот тогда верный друг предложит ему взаймы. Вы одолжите ему денег и возьмете расписку, — наставлял Витте Христопулис.
   Теперь Витте ждал момента, когда Клос вынужден будет обратиться к нему за деньгами. Но Клос молчал. Тогда Витте решил атаковать его в лоб:
   — Прошу вас, господин Клос, сказать, откровенно, как у вас с деньгами.
   — Честно говоря, не очень густо, — ответил Клос.
   Он весь насторожился, ожидая, что ответит ему Витте. Если тот предложит ему денег, то, очевидно, он и является агентом, которого необходимо Клосу обезопасить.
   — Прошу вас, — сказал Витте, подавая Клосу пачку банкнот.
   — Что это? — Клос сделал вид, что не понимает.
   — Пятьсот фунтов. Немного больше, чем вы проиграли.
   — Это ни к нему. Я не могу… — На мгновение Клос заколебался.
   — Не беспокойтесь, господин Клос, — заверил его Витте. — Считайте, что я даю вам их взаймы. Я все предусмотрел и даже приготовил расписку, в которой не указан дрок возврата долга. Отдадите, когда вам удобно будет. Но, может быть, вам необходимо больше? — Он вынул авторучку и подал ее Клосу.
   — Согласен, — бросил Клос, ставя на протянутой бумажке неразборчивую закорючку. — А теперь пойдемте посмотрим на развлечения сегодняшнего вечера.
   — Да-да! — торопливо согласился Витте. На его лице появилось заметное удовлетворение.
   «Он полагает, что купил меня», — подумал Клос.
   Приближаясь к группе гостей, собравшихся возле развесистого дуба, Клос отметил про себя, что среди них нет Росе.
   А на то, что происходило под дубом, действительно стоило посмотреть.
   Маленькая миловидная жена консула Маньчжоу-Го стояла, прислонившись к стволу дерева. Пауль с расстояния десяти метров бросал в ее сторону ножи. Стальные лезвия окружали уже почти половину фигуры хрупкой японки. Очередной нож воткнулся в ствол чуть выше правого уха маленькой консульши. Три следующих ножа, брошенных один за другим в течение двух секунд, вонзились в ствол с точностью машинной строчки около шеи и плеч бесстрашной женщины.
   Гости бурными аплодисментами одобряли ее мужество.
   И только сейчас Клос заметил, что Пауль бросал ножи вслепую — его глаза были завязаны цветным платком.
   — У вас бесстрашная жена, — обратился Клос к китайцу со сморщенным как печеное яблоко лицом.
   Консул вместо ответа улыбнулся загадочной азиатской улыбкой.
   — Госпоже консульше опасность не грозит, — тихо сказал Мжаванадзе. — Пауль никогда не промахивается. Знают ли об этом мои враги?
   — Не хотел бы я быть вашим врагом, — заметил Клос.
   — Это зависит только от вас, господин Клос, — ответил ему тихо Мжаванадзе.
   Клос не успел еще подумать о том, что значат эти слова, как его внимание привлекла фрау фон Тильден. Чем-то взволнованная, она торопилась к гостям.
   — Господин консул… — обратилась она к Гранделю и что-то зашептала ему на ухо.
   Клос услышал только слова «Росе» и «в беседке». Но и этого ему было достаточно. Он быстро направился вслед за вышедшим из толпы консулом. Фрау фон Тильден шла впереди Гранделя.
   В беседке, где Клос недавно искал уединения, теперь лежала неподвижная Росе. Она была мертва. Петля из цветной шали плотно прилегала к ее нежной шее. На полу лежала открытая дамская сумочка. Губная помада, пудреница, кошелек с деньгами, французский паспорт — все было на месте.
   Машинально Клос посмотрел фамилию в паспорте: Росе — Мария Ляурин, родилась в 1908 году. «Ей было всего тридцать пять лет. Но она выглядела еще моложе», — подумал Клос и концом шали накрыл ее лицо.
   — Боже мой, — причитал Грандель, — я так всегда старался избежать скандала. — Что же сейчас делать?
   — Думаю, необходимо вызвать полицию, — сказал Клос.
   — На территорию консульства?
   — Вы просто ошалели! — воскликнула фрау фон Тильден.
   Клос посмотрел на нее с удивлением. Крепкие нервы, однако, у этой нацистки.
   — Боюсь, — со вздохом произнес Грандель, — что не удастся избежать вызова полиции, хотя она и окажется а весьма затруднительном положении, ибо почти все присутствующие на приеме иностранцы пользуются дипломатическим иммунитетом. Не могли бы вы, господин Клос, помочь нам в эту трудную минуту? Мы с фрау Тильден пойдем, — кивком головы консул показал в сторону гостей, которые смехом и аплодисментами награждали ловкость Пауля и отвагу консульши, — и попробуем подготовить их к тому, что произошло. А вы, господин Клос, позвоните в полицию, хорошо?