Страница:
В банке его научили, что слишком быстрая прибыль – это, как правило, небольшая прибыль. Когда акции повышаются, не следует спешить, нужно выждать. Полезно иногда упустить плотвичку, чтобы потом выловить карпа. Неоднократно повторял он про себя эту истину.
В гестапо говорили, что Поллер ловок и хитер, хватка у него бульдожья. Еще никто не выскальзывал из его рук.
Однако самому Поллеру все его успехи казались пока слишком незначительными. Он ожидал своего часа. Воображал, что его рапорт когда-нибудь прочитает Гиммлер. А может, и сам фюрер. Поллер уже представлял себе, как вытянется физиономия у его шефа, когда он, Поллер, получит вызов из Берлина. А вдруг его произведут в штандартенфюреры [[2] ] и назначат шефом вроцлавского СД? Он непременно должен им стать!
По утрам он с важным видом становился перед зеркалом, торжественно поднимал руку в гитлеровском приветствии. Штандартенфюрер Эрнст Поллер! Штандартенфюрер! Можно ли вообразить себе что-нибудь более значимое?
И вот пришел наконец его час! Поллер с утра до вечера торчал в своем кабинете и ждал. Если он выиграет, то его мечта исполнится. А выиграть он должен! Необходимо только терпение. Но сколько может ждать наиболее терпеливый из всех терпеливых, Эрнст Поллер?
В тот день, когда Клос встречался в «Дороте» с Лизой Шмидт, Поллер, как он считал, уже был готов завершить свою операцию. У него в руках были все козыри, детально разработанный план и достоверная информация агента. Оставалось только неторопливо, постепенно, но не позже, чем в ближайшие двадцать четыре часа, реализовать все это.
Следовало обезвредить не только противника, который свил себе гнездо во Вроцлаве, но и его агентуру… Может, только теперь и начнется его большая игра?..
Но с кем он имеет дело? Неужели такие качества Поллера, как его профессиональное умение, ловкость и хитрость, могут идти в сравнение с аналогичными качествами славян? Он рассмеялся, залпом выпил рюмку коньяку, закурил сигару и посмотрел на часы. Поднял телефонную трубку, набрал номер. Раздался длинный гудок. С минуту подождал, потом бросил трубку и нажал кнопку звонка. В дверях появился (Эрнст Поллер не терпел даже тридцати секунд задержки) его помощник Йоганн Брандт.
– Позвони на телефонный узел, – сказал Поллер, – не поврежден ли телефон 209-13. Не могу дозвониться.
– 209-13? – повторил Брандт. – Будет исполнено.
5
6
7
В гестапо говорили, что Поллер ловок и хитер, хватка у него бульдожья. Еще никто не выскальзывал из его рук.
Однако самому Поллеру все его успехи казались пока слишком незначительными. Он ожидал своего часа. Воображал, что его рапорт когда-нибудь прочитает Гиммлер. А может, и сам фюрер. Поллер уже представлял себе, как вытянется физиономия у его шефа, когда он, Поллер, получит вызов из Берлина. А вдруг его произведут в штандартенфюреры [[2] ] и назначат шефом вроцлавского СД? Он непременно должен им стать!
По утрам он с важным видом становился перед зеркалом, торжественно поднимал руку в гитлеровском приветствии. Штандартенфюрер Эрнст Поллер! Штандартенфюрер! Можно ли вообразить себе что-нибудь более значимое?
И вот пришел наконец его час! Поллер с утра до вечера торчал в своем кабинете и ждал. Если он выиграет, то его мечта исполнится. А выиграть он должен! Необходимо только терпение. Но сколько может ждать наиболее терпеливый из всех терпеливых, Эрнст Поллер?
В тот день, когда Клос встречался в «Дороте» с Лизой Шмидт, Поллер, как он считал, уже был готов завершить свою операцию. У него в руках были все козыри, детально разработанный план и достоверная информация агента. Оставалось только неторопливо, постепенно, но не позже, чем в ближайшие двадцать четыре часа, реализовать все это.
Следовало обезвредить не только противника, который свил себе гнездо во Вроцлаве, но и его агентуру… Может, только теперь и начнется его большая игра?..
Но с кем он имеет дело? Неужели такие качества Поллера, как его профессиональное умение, ловкость и хитрость, могут идти в сравнение с аналогичными качествами славян? Он рассмеялся, залпом выпил рюмку коньяку, закурил сигару и посмотрел на часы. Поднял телефонную трубку, набрал номер. Раздался длинный гудок. С минуту подождал, потом бросил трубку и нажал кнопку звонка. В дверях появился (Эрнст Поллер не терпел даже тридцати секунд задержки) его помощник Йоганн Брандт.
– Позвони на телефонный узел, – сказал Поллер, – не поврежден ли телефон 209-13. Не могу дозвониться.
– 209-13? – повторил Брандт. – Будет исполнено.
5
Наступали ранние зимние сумерки. Подул резкий восточный ветер. Люди поднимали воротники плащей, ускоряли шаг, торопились укрыться в подъездах.
В квартире Лизы Шмидт было тепло и уютно. Над широким диваном, прикрытым пестрой накидкой, висел портрет фюрера. Два глубоких кресла стояли у столика, на котором возле телефона лежала потрепанная «Майн кампф». Клос внимательно оглядел комнату. Видимо, так и должно быть: по-мещански, без особого вкуса, в соответствии с ролью, но с какой?.. Только одно не гармонировало с обстановкой: рождественская елочка в углу комнаты. Разноцветные блестящие шарики, ангелочек на верхушке… Клос усмехнулся: ну разумеется, как он сразу не подумал об этом?! Он притянул к себе Лизу.
– Не спеши, Ганс… – проговорила она мягким, ласковым голосом. – Тебе нравится у меня?
– Очень, – ответил он откровенно. – Ты очень нравишься мне.
Клос подошел к столику и взял в руки «Майн кампф». Книга была потрепана, видно, ею часто пользовались. Взглянув на телефон, запомнил номер – 209-13.
Девушка молчала, ждала чего-то.
– Ты, Лиззи, не жалеешь, что пригласила меня?
– Нет, нет! – весело ответила она. (Клос почувствовал, что ее веселость и радушие наиграны.) – Я рада, что ты пришел. Сейчас приготовлю поесть и выпить.
– Из праздничных запасов?
– Нет, к празднику я не готовлюсь.
– А где будешь на рождество?
Девушка удивленно посмотрела на обер-лейтенанта:
– Почему ты об этом спрашиваешь?
– Да так… – уклончиво ответил Клос. – Стараюсь вспомнить, где я видел подобную елочку?
– Смешно. Елка как елка. Тебе не нравится? Я каждый год наряжаю елку.
– И всегда так, как эту? У нас в доме была другая. Почти без игрушек, голые ветви, прикрытые ватой… Во всех немецких домах, где я бывал, елки строгие, без особых украшений.
– Не понимаю. – Лиза смотрела на него с беспокойством. – Что ты хочешь этим сказать?
– Такие же елочки, украшенные разноцветными блестящими шариками, с ангелочками, я видел только в Польше, Лиззи. Это польская елка. – И подумал: «Паясничаю, как клоун, или в самом деле стал сентиментальным. Чего хочу достигнуть? Эта девушка около двух лет добывает сведения нашей разведки. Но почему предала? Если бы я знал, что она невиновна, то немедленно ушел бы из этого дома. А может, остался бы? Она приглашает к себе немецких офицеров, приезжающих с фронта в отпуск, а потом просматривает их карманы или вызывает каждого на откровенный разговор. Но сообщает ли она в гестапо о тех, кто слишком болтлив и разглашает военную тайну? А если Артур Второй ошибается?»
– Хочешь, я сниму с елки эти забавные игрушки? – спросила Лиза.
– Не говори так, это расстраивает меня.
– Почему? Или ты думаешь, что немецким офицерам не могут нравиться польские елки? А польские девушки?
– Я был в Польше, Лиззи, – серьезно ответил Клос. – Они нас, немцев, ненавидят. Нередко стреляют в нас. – Он снова притянул ее к себе. – Поэтому мы так тоскуем по немецким девушкам.
Как же надоело ему притворяться! С каким удовольствием он задал бы этой девушке два-три вопроса по-польски!
Клос обнял и поцеловал ее. Лиза сидела с закрытыми глазами.
– Не нужно, Ганс, отпусти меня, – сказала она строго.
– Почему, Лиззи?
– Я обещала приготовить тебе что-нибудь поесть и выпить.
– Я не голоден.
– Наберись терпения, милый… У нас есть время. Очень много времени.
Клос погасил верхний свет, включил радио. Передавали очередную сводку командования вермахта… Ожесточенные бои в Сталинграде и ничего больше… А ведь советские войска наступали по всему фронту. Армия Паулюса была окружена. Однако гитлеровское командование не сообщало об этом…
Клос попытался настроить себя на отдых. Из кухни доносилось позвякивание тарелок. Он подумал, что вечер с такой очаровательной девушкой действительно мог бы стать приятным. Клос посидел, закрыв глаза, потом вскочил с дивана и начал прохаживаться по комнате. Заглядывал во все углы, за картины, коврики и шторы, искал, не спрятаны ли здесь микрофоны. Ничего не обнаружив, он выключил радио и снова присел на диван. Его охватило разочарование. Прошел уже целый день, а он ни на шаг не продвинулся к своей цели.
Лиза действительно умела вкусно готовить. Вино, правда, оказалось не лучшего качества, но колбаса в томатном соусе и пирожные собственного изготовления были очень вкусны. Для всего этого необходимо иметь дополнительные продовольственные карточки.
Клос пил много, она все время подливала в его бокал, но сама почти не пила. Беседу вела тонко, осторожно. Он подивился ее умению задавать вопросы, на первый взгляд невинные, без особых намеков и предположений. Казалось, она не слушает собеседника, давая ему понять, что ее, немецкую девушку, служебные дела офицера вермахта вовсе не касаются. Но ее интересовала каждая мелочь, и девушка упорно добивалась своей цели.
Клос решил облегчить ей игру. Он рассказал о своих фронтовых друзьях, которые с танковым корпусом недавно переброшены из-под Москвы на Дон, даже назвал их имена, прибавил несколько фамилий офицеров и номера их частей, направленных под Сталинград.
– А ты? – спросила Лиза. – Тебя туда не пошлют?
Клос рассмеялся:
– Не знаю. Если танковую дивизию, которая недавно находилась во Франции, направляют на Волгу, то, вполне понятно, каждого из нас может ожидать Восточный фронт… Но я вернусь, Лиззи. Мы еще увидимся.
– Все так говорят, – со вздохом произнесла девушка. – Все, с кем я общалась здесь. Приезжают на несколько дней в отпуск – и обратно на фронт. Иногда получаю от них письма: тот отморозил ноги, а этот тяжело ранен. Не получаю только извещений об их гибели. Такие извещения мне не присылают…
– Ты со многими была знакома?
– Это что – ревность, Ганс? А не кажется ли тебе, что слишком рано?
Он притянул ее поближе к себе, и в это время раздался пронзительный звонок.
– Телефон? – спросил Клос.
– Нет, это в двери. – В ее голосе послышалось беспокойство: – Я никого не ждала. Подожди…
Лиза вышла в прихожую. Через дверь комнаты Клос увидел, как Лиза открыла. На пороге возник мужчина в форме железнодорожника.
Этого человека Клос не знал, и не успел рассмотреть получше его лицо, как вошедший грубо оттолкнул Лизу от двери.
– Лиза Шмидт? – спросил он громко.
– Да, это я. – Голос девушки дрогнул от испуга. – Слушаю вас.
– По приказу Артура… – начал мужчина.
Клос заметил в его руке пистолет и, мгновенно подскочив, захлопнул дверь, заслонил собой Лизу. Вальтер в его руке был уже наготове.
– Пистолет на пол! – крикнул обер-лейтенант. – Быстро!
Застигнутый врасплох, незнакомец растерялся и, не решаясь на схватку с немецким офицером, бросил оружие. Клос осторожно поднял пистолет с пола, не спуская глаз с железнодорожника.
– Теперь руки на затылок! – скомандовал он и добавил: – Надеюсь, Лиззи, ты пригласишь нас в комнату.
Он толкнул незнакомца к двери, посмотрел на белую как полотно Лизу. Только почувствовав, что напряжение спало Клос понял, в какой сложной ситуации оказался. Этот человек сказал: «По приказу Артура», следовательно, руководитель разведгруппы не отменил своего распоряжения о ликвидации Лизы Шмидт… Почему? Подвела связь? Не получил указания от органиста? А может, решил действовать вопреки приказу Центра, под свою личную ответственность? Так или иначе, но этот человек в форме железнодорожника был только исполнителем приказа своего руководителя.
Что должен в подобной ситуации предпринять немецкий офицер? Отдать незнакомца в руки полиции? Но об этом сразу станет известно гестапо. Артур не отменил своего приговора, может, он действительно уверен, что Лиза Шмидт предатель. Как она будет теперь себя вести? Вызовет полицию?
Клос еще не принял решения, хотя времени на размышление оставалось мало. Мужчина стоял около стены, заложив руки на затылок.
– Говори! – приказал Клос. Железнодорожник посмотрел на него с ненавистью:
– Ничего не скажу.
– Заговоришь в другом месте! – пригрозил Клос и обратился к Лизе. – Знаешь этого человека?
Лиза с трудом приходила в себя.
– Да… Нет… Что-то не припоминаю… – Девушка еще больше разволновалась.
– Вспомни, – настаивал Клос, – этот человек сказал что пришел по приказу Артура.
Лиза молчала. Клос наблюдал за ней с огромным напряжением. Его не интересовало, что будет говорить незнакомец. Клос ждал только, что скажет Лиза.
Девушка расплакалась. Это было настолько естественно, что Клос почти поверил в искренность ее слез.
– Скажу все, – плача, прошептала она. – Он брат Артура, а я совершила подлость.
Клос был готов поверить этому признанию, он даже снова почувствовал наплыв искренней симпатии к этой девушке, но что-то настораживало его. Она старалась спасти этого человека, но каковы истинные мотивы ее поступка? Если она работает на гестапо, то зачем ей защищать исполнителя приговора? Может, Лиза не доверяет ему, Клосу, и пытается выиграть время, чтобы продлить свою работу в группе Артура?
Лиза рассказала, что Артур был ее женихом, она обещала выйти за него замуж. Но он потерял обе ноги на фронте, и тогда… Девушка снова расплакалась:
– Я не смогла выполнить обещание. Не хотела губить свою молодость, а когда сказала ему об этом, то он…
Клос внимательно наблюдал за реакцией мужчины. Железнодорожник был достаточно сообразительным и сразу понял замысел Лизы, подхватил ее мысль.
– Артур перерезал себе вены, – продолжил он начатую Лизой сказку, – и скончался на моих руках. Я обещал отомстить за него – совершить акт правосудия над этой…
Клос сделал вид, что поверил. В данной ситуации это был Наилучший выход. Положение создалось весьма пикантное. Три человека вели сложную игру. И только он, Клос, знал цену этой игре.
Клос снова почувствовал неприятный осадок: оба изворачиваются, говорят неправду, но надо дать им выговориться.
– Документы! – обратился Клос к железнодорожнику.
Тот подал паспорт.
– Хорст Кушке, – прочитал Клос, – родился в Бытоме. Силезец… Разрешение на оружие, конечно, не имеете?
– За кого вы меня принимаете? – возмутился Хорст.
– За бандита, который с оружием в руках ворвался в чужой дом и хотел убить беззащитную женщину.
– Я работаю на железной дороге и оружие ношу с разрешения местных властей. Мне поручена охрана вокзала.
Клос сравнил номер пистолета с номером, указанным в удостоверении на право ношения оружия.
– Значит, вы хотели убить женщину из оружия, которое носите легально? – Клос продолжал защищать девушку, хотя это было нелегко делать. – Позволишь позвонить по телефону? – обратился он к Лизе.
– Не делай этого! – умоляюще посмотрела она на него. – Не звони в гестапо. Ведь он…
– Что это значит?! – воскликнул Клос. – Может, ты хочешь, чтобы я отпустил его?..
– Да-да, пожалуйста, прошу тебя, отпусти его, – приглушенным голосом произнесла Лиза.
«Превосходно играет, – подумал Клос. – Успокоилась, и только губы слегка дрожат».
– Отпустить его я не могу, – ответил он жестко. – Этот человек пытался убить тебя. Неужели ты не понимаешь этого?
Девушка бросила взгляд на Хорста и снова посмотрела на Клоса.
– Я чувствую себя виноватой, Ганс. Ведь это из-за меня Артур… – Голос ее снова задрожал.
«Наивная мелодрама. Она принимает меня за сентиментального простака!» – усмехнулся он и предложил:
– Тогда сама позвони в гестапо…
– Ганс, – прошептала Лиза, – есть такой обычай – нельзя отказывать в просьбе накануне рождества.
– Прекрасно. Ну допустим, я отпущу этого человека, но где гарантия, что он снова не придет к тебе, когда меня здесь уже не будет?
– Не приду, – пообещал Хорст. – Очень сожалею теперь, что хотел убить фрейлейн Шмидт. Она совсем не такая, как я думал раньше. Артур ошибался…
«Перестал верить своему руководителю, – подумал Клос. – Видимо, Хорст порядочный человек. А Лиза? В одном я пока убедился: она великолепная актриса».
– Хорошо, – согласился обер-лейтенант. – Может быть, я неправильно поступаю, но не могу отказать тебе в просьбе, Лиза. Вы свободны, Хорст Кушке. Документы? Оружие? Нет, не протягивайте руку, не получите, во всяком случае, сейчас. – Заглянув в паспорт, он прочитал адрес. – Теперь я знаю, где вы живете. Прошу вас не выходить из дому, а я за ночь подумаю, что с вами дальше делать. И не вздумайте, Кушке, бежать из города.
За Хорстом закрылась дверь. Клос и Лиза остались вдвоем. Он наполнил рюмки вином, сел на диван и закрыл глаза. Разведчик был измучен. Минувшую ночь не спал, целый день бегал по Вроцлаву, а теперь еще это…
– Благодарю тебя, Ганс, – сказала Лиза, прижавшись к нему.
Как Клос хотел, чтобы Лиза была обыкновенной девушкой, никем больше, только девушкой, с которой он мог бы провести время!
– А тот рождественский обычай, – тихо сказал он, – не немецкий обычай, Лиззи.
– Прошу тебя, Ганс, не говори больше об этом, – шепотом произнесла Лиза. – Так хочется забыть обо всем…
Клосу очень хотелось бы верить, что Лиза искренна с ним хотя бы в эту минуту… Он выключил свет. Еще успел подумать, что ночью Лиза проверит карманы его мундира, чтобы убедиться, кто же такой в действительности Ганс Клос…
В квартире Лизы Шмидт было тепло и уютно. Над широким диваном, прикрытым пестрой накидкой, висел портрет фюрера. Два глубоких кресла стояли у столика, на котором возле телефона лежала потрепанная «Майн кампф». Клос внимательно оглядел комнату. Видимо, так и должно быть: по-мещански, без особого вкуса, в соответствии с ролью, но с какой?.. Только одно не гармонировало с обстановкой: рождественская елочка в углу комнаты. Разноцветные блестящие шарики, ангелочек на верхушке… Клос усмехнулся: ну разумеется, как он сразу не подумал об этом?! Он притянул к себе Лизу.
– Не спеши, Ганс… – проговорила она мягким, ласковым голосом. – Тебе нравится у меня?
– Очень, – ответил он откровенно. – Ты очень нравишься мне.
Клос подошел к столику и взял в руки «Майн кампф». Книга была потрепана, видно, ею часто пользовались. Взглянув на телефон, запомнил номер – 209-13.
Девушка молчала, ждала чего-то.
– Ты, Лиззи, не жалеешь, что пригласила меня?
– Нет, нет! – весело ответила она. (Клос почувствовал, что ее веселость и радушие наиграны.) – Я рада, что ты пришел. Сейчас приготовлю поесть и выпить.
– Из праздничных запасов?
– Нет, к празднику я не готовлюсь.
– А где будешь на рождество?
Девушка удивленно посмотрела на обер-лейтенанта:
– Почему ты об этом спрашиваешь?
– Да так… – уклончиво ответил Клос. – Стараюсь вспомнить, где я видел подобную елочку?
– Смешно. Елка как елка. Тебе не нравится? Я каждый год наряжаю елку.
– И всегда так, как эту? У нас в доме была другая. Почти без игрушек, голые ветви, прикрытые ватой… Во всех немецких домах, где я бывал, елки строгие, без особых украшений.
– Не понимаю. – Лиза смотрела на него с беспокойством. – Что ты хочешь этим сказать?
– Такие же елочки, украшенные разноцветными блестящими шариками, с ангелочками, я видел только в Польше, Лиззи. Это польская елка. – И подумал: «Паясничаю, как клоун, или в самом деле стал сентиментальным. Чего хочу достигнуть? Эта девушка около двух лет добывает сведения нашей разведки. Но почему предала? Если бы я знал, что она невиновна, то немедленно ушел бы из этого дома. А может, остался бы? Она приглашает к себе немецких офицеров, приезжающих с фронта в отпуск, а потом просматривает их карманы или вызывает каждого на откровенный разговор. Но сообщает ли она в гестапо о тех, кто слишком болтлив и разглашает военную тайну? А если Артур Второй ошибается?»
– Хочешь, я сниму с елки эти забавные игрушки? – спросила Лиза.
– Не говори так, это расстраивает меня.
– Почему? Или ты думаешь, что немецким офицерам не могут нравиться польские елки? А польские девушки?
– Я был в Польше, Лиззи, – серьезно ответил Клос. – Они нас, немцев, ненавидят. Нередко стреляют в нас. – Он снова притянул ее к себе. – Поэтому мы так тоскуем по немецким девушкам.
Как же надоело ему притворяться! С каким удовольствием он задал бы этой девушке два-три вопроса по-польски!
Клос обнял и поцеловал ее. Лиза сидела с закрытыми глазами.
– Не нужно, Ганс, отпусти меня, – сказала она строго.
– Почему, Лиззи?
– Я обещала приготовить тебе что-нибудь поесть и выпить.
– Я не голоден.
– Наберись терпения, милый… У нас есть время. Очень много времени.
Клос погасил верхний свет, включил радио. Передавали очередную сводку командования вермахта… Ожесточенные бои в Сталинграде и ничего больше… А ведь советские войска наступали по всему фронту. Армия Паулюса была окружена. Однако гитлеровское командование не сообщало об этом…
Клос попытался настроить себя на отдых. Из кухни доносилось позвякивание тарелок. Он подумал, что вечер с такой очаровательной девушкой действительно мог бы стать приятным. Клос посидел, закрыв глаза, потом вскочил с дивана и начал прохаживаться по комнате. Заглядывал во все углы, за картины, коврики и шторы, искал, не спрятаны ли здесь микрофоны. Ничего не обнаружив, он выключил радио и снова присел на диван. Его охватило разочарование. Прошел уже целый день, а он ни на шаг не продвинулся к своей цели.
Лиза действительно умела вкусно готовить. Вино, правда, оказалось не лучшего качества, но колбаса в томатном соусе и пирожные собственного изготовления были очень вкусны. Для всего этого необходимо иметь дополнительные продовольственные карточки.
Клос пил много, она все время подливала в его бокал, но сама почти не пила. Беседу вела тонко, осторожно. Он подивился ее умению задавать вопросы, на первый взгляд невинные, без особых намеков и предположений. Казалось, она не слушает собеседника, давая ему понять, что ее, немецкую девушку, служебные дела офицера вермахта вовсе не касаются. Но ее интересовала каждая мелочь, и девушка упорно добивалась своей цели.
Клос решил облегчить ей игру. Он рассказал о своих фронтовых друзьях, которые с танковым корпусом недавно переброшены из-под Москвы на Дон, даже назвал их имена, прибавил несколько фамилий офицеров и номера их частей, направленных под Сталинград.
– А ты? – спросила Лиза. – Тебя туда не пошлют?
Клос рассмеялся:
– Не знаю. Если танковую дивизию, которая недавно находилась во Франции, направляют на Волгу, то, вполне понятно, каждого из нас может ожидать Восточный фронт… Но я вернусь, Лиззи. Мы еще увидимся.
– Все так говорят, – со вздохом произнесла девушка. – Все, с кем я общалась здесь. Приезжают на несколько дней в отпуск – и обратно на фронт. Иногда получаю от них письма: тот отморозил ноги, а этот тяжело ранен. Не получаю только извещений об их гибели. Такие извещения мне не присылают…
– Ты со многими была знакома?
– Это что – ревность, Ганс? А не кажется ли тебе, что слишком рано?
Он притянул ее поближе к себе, и в это время раздался пронзительный звонок.
– Телефон? – спросил Клос.
– Нет, это в двери. – В ее голосе послышалось беспокойство: – Я никого не ждала. Подожди…
Лиза вышла в прихожую. Через дверь комнаты Клос увидел, как Лиза открыла. На пороге возник мужчина в форме железнодорожника.
Этого человека Клос не знал, и не успел рассмотреть получше его лицо, как вошедший грубо оттолкнул Лизу от двери.
– Лиза Шмидт? – спросил он громко.
– Да, это я. – Голос девушки дрогнул от испуга. – Слушаю вас.
– По приказу Артура… – начал мужчина.
Клос заметил в его руке пистолет и, мгновенно подскочив, захлопнул дверь, заслонил собой Лизу. Вальтер в его руке был уже наготове.
– Пистолет на пол! – крикнул обер-лейтенант. – Быстро!
Застигнутый врасплох, незнакомец растерялся и, не решаясь на схватку с немецким офицером, бросил оружие. Клос осторожно поднял пистолет с пола, не спуская глаз с железнодорожника.
– Теперь руки на затылок! – скомандовал он и добавил: – Надеюсь, Лиззи, ты пригласишь нас в комнату.
Он толкнул незнакомца к двери, посмотрел на белую как полотно Лизу. Только почувствовав, что напряжение спало Клос понял, в какой сложной ситуации оказался. Этот человек сказал: «По приказу Артура», следовательно, руководитель разведгруппы не отменил своего распоряжения о ликвидации Лизы Шмидт… Почему? Подвела связь? Не получил указания от органиста? А может, решил действовать вопреки приказу Центра, под свою личную ответственность? Так или иначе, но этот человек в форме железнодорожника был только исполнителем приказа своего руководителя.
Что должен в подобной ситуации предпринять немецкий офицер? Отдать незнакомца в руки полиции? Но об этом сразу станет известно гестапо. Артур не отменил своего приговора, может, он действительно уверен, что Лиза Шмидт предатель. Как она будет теперь себя вести? Вызовет полицию?
Клос еще не принял решения, хотя времени на размышление оставалось мало. Мужчина стоял около стены, заложив руки на затылок.
– Говори! – приказал Клос. Железнодорожник посмотрел на него с ненавистью:
– Ничего не скажу.
– Заговоришь в другом месте! – пригрозил Клос и обратился к Лизе. – Знаешь этого человека?
Лиза с трудом приходила в себя.
– Да… Нет… Что-то не припоминаю… – Девушка еще больше разволновалась.
– Вспомни, – настаивал Клос, – этот человек сказал что пришел по приказу Артура.
Лиза молчала. Клос наблюдал за ней с огромным напряжением. Его не интересовало, что будет говорить незнакомец. Клос ждал только, что скажет Лиза.
Девушка расплакалась. Это было настолько естественно, что Клос почти поверил в искренность ее слез.
– Скажу все, – плача, прошептала она. – Он брат Артура, а я совершила подлость.
Клос был готов поверить этому признанию, он даже снова почувствовал наплыв искренней симпатии к этой девушке, но что-то настораживало его. Она старалась спасти этого человека, но каковы истинные мотивы ее поступка? Если она работает на гестапо, то зачем ей защищать исполнителя приговора? Может, Лиза не доверяет ему, Клосу, и пытается выиграть время, чтобы продлить свою работу в группе Артура?
Лиза рассказала, что Артур был ее женихом, она обещала выйти за него замуж. Но он потерял обе ноги на фронте, и тогда… Девушка снова расплакалась:
– Я не смогла выполнить обещание. Не хотела губить свою молодость, а когда сказала ему об этом, то он…
Клос внимательно наблюдал за реакцией мужчины. Железнодорожник был достаточно сообразительным и сразу понял замысел Лизы, подхватил ее мысль.
– Артур перерезал себе вены, – продолжил он начатую Лизой сказку, – и скончался на моих руках. Я обещал отомстить за него – совершить акт правосудия над этой…
Клос сделал вид, что поверил. В данной ситуации это был Наилучший выход. Положение создалось весьма пикантное. Три человека вели сложную игру. И только он, Клос, знал цену этой игре.
Клос снова почувствовал неприятный осадок: оба изворачиваются, говорят неправду, но надо дать им выговориться.
– Документы! – обратился Клос к железнодорожнику.
Тот подал паспорт.
– Хорст Кушке, – прочитал Клос, – родился в Бытоме. Силезец… Разрешение на оружие, конечно, не имеете?
– За кого вы меня принимаете? – возмутился Хорст.
– За бандита, который с оружием в руках ворвался в чужой дом и хотел убить беззащитную женщину.
– Я работаю на железной дороге и оружие ношу с разрешения местных властей. Мне поручена охрана вокзала.
Клос сравнил номер пистолета с номером, указанным в удостоверении на право ношения оружия.
– Значит, вы хотели убить женщину из оружия, которое носите легально? – Клос продолжал защищать девушку, хотя это было нелегко делать. – Позволишь позвонить по телефону? – обратился он к Лизе.
– Не делай этого! – умоляюще посмотрела она на него. – Не звони в гестапо. Ведь он…
– Что это значит?! – воскликнул Клос. – Может, ты хочешь, чтобы я отпустил его?..
– Да-да, пожалуйста, прошу тебя, отпусти его, – приглушенным голосом произнесла Лиза.
«Превосходно играет, – подумал Клос. – Успокоилась, и только губы слегка дрожат».
– Отпустить его я не могу, – ответил он жестко. – Этот человек пытался убить тебя. Неужели ты не понимаешь этого?
Девушка бросила взгляд на Хорста и снова посмотрела на Клоса.
– Я чувствую себя виноватой, Ганс. Ведь это из-за меня Артур… – Голос ее снова задрожал.
«Наивная мелодрама. Она принимает меня за сентиментального простака!» – усмехнулся он и предложил:
– Тогда сама позвони в гестапо…
– Ганс, – прошептала Лиза, – есть такой обычай – нельзя отказывать в просьбе накануне рождества.
– Прекрасно. Ну допустим, я отпущу этого человека, но где гарантия, что он снова не придет к тебе, когда меня здесь уже не будет?
– Не приду, – пообещал Хорст. – Очень сожалею теперь, что хотел убить фрейлейн Шмидт. Она совсем не такая, как я думал раньше. Артур ошибался…
«Перестал верить своему руководителю, – подумал Клос. – Видимо, Хорст порядочный человек. А Лиза? В одном я пока убедился: она великолепная актриса».
– Хорошо, – согласился обер-лейтенант. – Может быть, я неправильно поступаю, но не могу отказать тебе в просьбе, Лиза. Вы свободны, Хорст Кушке. Документы? Оружие? Нет, не протягивайте руку, не получите, во всяком случае, сейчас. – Заглянув в паспорт, он прочитал адрес. – Теперь я знаю, где вы живете. Прошу вас не выходить из дому, а я за ночь подумаю, что с вами дальше делать. И не вздумайте, Кушке, бежать из города.
За Хорстом закрылась дверь. Клос и Лиза остались вдвоем. Он наполнил рюмки вином, сел на диван и закрыл глаза. Разведчик был измучен. Минувшую ночь не спал, целый день бегал по Вроцлаву, а теперь еще это…
– Благодарю тебя, Ганс, – сказала Лиза, прижавшись к нему.
Как Клос хотел, чтобы Лиза была обыкновенной девушкой, никем больше, только девушкой, с которой он мог бы провести время!
– А тот рождественский обычай, – тихо сказал он, – не немецкий обычай, Лиззи.
– Прошу тебя, Ганс, не говори больше об этом, – шепотом произнесла Лиза. – Так хочется забыть обо всем…
Клосу очень хотелось бы верить, что Лиза искренна с ним хотя бы в эту минуту… Он выключил свет. Еще успел подумать, что ночью Лиза проверит карманы его мундира, чтобы убедиться, кто же такой в действительности Ганс Клос…
6
В семь утра город был еще погружен во мрак. Хауптштурмфюрер Поллер, который в этот раз позволил себе спать только четыре часа, приказал вызвать из следственного отдела полиции офицера Крипке. Поллер действовал быстро, не теряя ни секунды. Что-то непонятное волновало его, и это волнение требовало от Поллера необычной концентрации внимания. Он обладал интуицией, в которую слепо верил, и потому был убежден, что не допустит ошибки в задуманной операции.
– Прошу доложить, господин Крипке, как это было, – потребовал Поллер, когда в дверях появился упитанный офицер – один из тех старых полицейских служак, которые не были особенно уверены в себе, но имели собачий нюх. И сразу же добавил: – Благодарю за своевременное донесение в гестапо. Обещаю повышение по службе.
Полицейский расплылся в заискивающей улыбке.
– Мы почувствовали трупный запах, – начал он. – Это было в полдень. Осмотревшись, обнаружили труп мужчины в железнодорожной форме. У него был ужасный вид. Видимо, его сбросили с Лессингсбрюке прямо на волнорез. Но не это послужило причиной его смерти. Он был убит выстрелом в затылок с близкого расстояния. – Крипке взял сигару, предложенную ему Поллером. – В его кармане было двести марок, порядочная сумма… Паспорта он не имел, но при нем оказалось, служебное удостоверение на имя Хорста Кушке, – закончил Крипке.
Поллер взял в руки удостоверение и посмотрел на фотографию:
– Уточнили личность?
– Так точно, – подтвердил полицейский – Несомненно, это Хорст Кушке.
Хауптштурмфюрер молча дымил сигарой. Он должен был сопоставить факты. Эсэсовец был взволнован и зол, но сдерживался.
– Оставьте это мне, – сказал Поллер, указывая на удостоверение Кушке. – И пришлите материалы следствия. Делом об убийстве Хорста Кушке займется гестапо. Вы свободны, господин Крипке.
Поллер позвонил дежурному офицеру и приказал подать машину.
Люди толпились на трамвайных остановках. На Кайзербрюке машина с трудом пробилась через трамвайный затор.
Поллер посмотрел с моста на панораму города и вспомнил вдруг о листовках, которые перехватило гестапо. Они распространялись среди иностранных рабочих. «Вроцлав был и будет польским» – гласили листовки. Поллер о злостью стиснул зубы: «Негодяи! Этому никогда не бывать!»
Машина остановилась у подъезда старого каменного дома На четвертом этаже Поллер громко постучал в дверь, на которой виднелась металлическая табличка с надписью: «Хорст Кушке». Дверь открыла бледная, убитая горем женщина, с опухшими от слез и недосыпания глазами. Поллер едва посмотрел на нее. Он знал о ней все или почти все от своего агента.
– Гестапо! – рявкнул Поллер и вошел в комнату. Не церемонясь, он принялся открывать шкафы и ящики, выбрасывать содержимое на пол. Все перевернул вверх дном, надеясь найти доказательства подрывной деятельности погибшего.
– Прошу доложить, господин Крипке, как это было, – потребовал Поллер, когда в дверях появился упитанный офицер – один из тех старых полицейских служак, которые не были особенно уверены в себе, но имели собачий нюх. И сразу же добавил: – Благодарю за своевременное донесение в гестапо. Обещаю повышение по службе.
Полицейский расплылся в заискивающей улыбке.
– Мы почувствовали трупный запах, – начал он. – Это было в полдень. Осмотревшись, обнаружили труп мужчины в железнодорожной форме. У него был ужасный вид. Видимо, его сбросили с Лессингсбрюке прямо на волнорез. Но не это послужило причиной его смерти. Он был убит выстрелом в затылок с близкого расстояния. – Крипке взял сигару, предложенную ему Поллером. – В его кармане было двести марок, порядочная сумма… Паспорта он не имел, но при нем оказалось, служебное удостоверение на имя Хорста Кушке, – закончил Крипке.
Поллер взял в руки удостоверение и посмотрел на фотографию:
– Уточнили личность?
– Так точно, – подтвердил полицейский – Несомненно, это Хорст Кушке.
Хауптштурмфюрер молча дымил сигарой. Он должен был сопоставить факты. Эсэсовец был взволнован и зол, но сдерживался.
– Оставьте это мне, – сказал Поллер, указывая на удостоверение Кушке. – И пришлите материалы следствия. Делом об убийстве Хорста Кушке займется гестапо. Вы свободны, господин Крипке.
Поллер позвонил дежурному офицеру и приказал подать машину.
Люди толпились на трамвайных остановках. На Кайзербрюке машина с трудом пробилась через трамвайный затор.
Поллер посмотрел с моста на панораму города и вспомнил вдруг о листовках, которые перехватило гестапо. Они распространялись среди иностранных рабочих. «Вроцлав был и будет польским» – гласили листовки. Поллер о злостью стиснул зубы: «Негодяи! Этому никогда не бывать!»
Машина остановилась у подъезда старого каменного дома На четвертом этаже Поллер громко постучал в дверь, на которой виднелась металлическая табличка с надписью: «Хорст Кушке». Дверь открыла бледная, убитая горем женщина, с опухшими от слез и недосыпания глазами. Поллер едва посмотрел на нее. Он знал о ней все или почти все от своего агента.
– Гестапо! – рявкнул Поллер и вошел в комнату. Не церемонясь, он принялся открывать шкафы и ящики, выбрасывать содержимое на пол. Все перевернул вверх дном, надеясь найти доказательства подрывной деятельности погибшего.
7
Клос спешил. В трамвае было душно и многолюдно. На Кайзербрюке образовался затор. Обер-лейтенант сидел во втором вагоне и просматривал газету. Еще на остановке, когда садился в трамвай, он проверил, не следят ли за ним. Длинная вереница трамваев скопилась на мосту. Люди выскакивали из вагонов, бежали по мостовой, спешили на работу. Клос взглянул на часы: трамваи стояли уже десять минут. Он подумал, что сначала необходимо пойти к органисту, может быть, ему что-нибудь известно, потом, однако, решил не менять своего прежнего плана. Следовало бы поговорить с Хорстом Кушке. Рискованно? Да. Но осталось только полтора дня, а он еще не довел дела до конца, не смог установить главного – кто предал Артура Первого и его людей?
А Лиза Шмидт? Она агент гестапо или нет? Он пытался хладнокровно взвесить все «за» и «против»… Она спасла Кушке, но если бы не сделала этого и предала его в руки гестапо, то не смогла бы продолжать работу в группе Артура. Но имело ли это какое-нибудь значение? Лиза знала, что Артур приговорил ее к смерти, а потому, как бы ни поступила, была бы разоблачена. Может, попытаться установить контакт с Артуром?.. Лиза поцеловала Клоса на прощание. Девушка казалась ласковой, искренней, чистосердечной. Но она казалась такой же откровенной и тогда, когда рассказывала сказку о своем женихе Артуре. Она хорошо провела свою роль. Что ж, если она агент гестапо, то агент особо опасный.
А Кушке? Трудно представить, чтобы он согласился выполнить приказ, отмененный Центром. Железнодорожник, видимо, хороший исполнитель, но и только. Сам он ничего решить не может.
Почему Артур не выполнил приказ? Конечно, в особых случаях это может быть оправдано. Однако он получил твердое указание Центра. Получил ли? А если органист не передал ему этого указания? Нет, нужно встретиться с Артуром и все выяснить! Правда, это крайне опасно. За Артуром наверняка следят… Даже не исключено, что он уже арестован гестапо. И каковы дальнейшие намерения гестапо?.. Остается только ждать и действовать в зависимости от обстановки…
Если бы подпольщики ликвидировали их агента, то гестапо арестовало бы всех людей Артура. Но группа Артура действует, следовательно, провокатор не разоблачен. Видимо гестапо старается выйти на связь с Центром и начать игру-дезинформацию. «А что, если самому пойти в гестапо, повидаться с нужными людьми и постараться выведать намерения противника? – размышлял Клос. – Нет, из этого ничего не выйдет!»
Трамвай с грохотом дернулся и поехал. Клос свернул газету и прошел на переднюю площадку. Он не знал Вроцлава, но точно изучил план города по карте. Еще два перекрестка, и он должен сойти. Отсюда до дома Хорста Кушке идти минуты две.
Поллер, не церемонясь, выдвинул кресло на середину комнаты. Вытянул ноги и внимательно осматривал свои сапоги. Он был одет в штатское, но в сапогах с высокими голенищами. Вилли плохо начистил их, получит сегодня в морду, мерзавец.
– Теперь поговорим, – произнес Поллер важно.
Елена, жена Кушке, стояла перед гестаповцем в халате и домашних туфлях. Поллер видел, страх в глазах женщины. Она безуспешно пыталась сдержать нервную дрожь. Елена поправила волосы, и этот жест напуганной женщины рассмешил хауптштурмфюрера.
– Ну, что вам известно, фрау Кушке? – спросил он.
– Ничего.
– Он не сказал, куда пойдет?
– Не говорил.
– Знакомые? Друзья?
– У него не было близких друзей, – ответила Елена.
– Вздор… Польские сказки. У меня к полякам особое отношение.
– Он не встречался с ними… – Елена расплакалась.
– Но-но, только без истерики… Немецкие женщины должны переносить подобное спокойно… А в вашем кафе? – крикнул Поллер.
– Иногда заходил, – прошептала Елена. – Что в том удивительного? Я ведь работаю в кафе гардеробщицей.
– Каждый порядочный немец, – проговорил Поллер, – имеет право зайти в кафе, выпить кружку пива и сыграть партию в домино. Ваш муж играл в домино?
– Иногда. Это единственное развлечение, которое он себе позволял. Но Хорст играл только на маленькие ставки. Он никогда не пил, был бережлив, не бросал денег на ветер! – Елена снова всхлипнула.
– Меня не интересуют ставки! – прокричал Поллер. – С кем он играл в домино?
Его не удовлетворили ответы жены Кушке. Не для этого он пришел, чтобы выжимать из этой женщины мелкие подробности. На всякий случай он пригрозил ей арестом.
– У меня есть достаточно поводов, – сказал Поллер, – чтобы арестовать вас. В данном случае – хотя бы под предлогом того, что вы не помогаете следствию, а только осложняете дело. Но на этот раз… – Гестаповец задумался, а потом резко спросил: – Любовницы у вашего мужа были?
– Нет, – ответила Елена.
– Вы уверены? А с некой Лизой Шмидт он встречался? Елена не успела ответить, как раздался звонок. Поллер вскочил с кресла, схватился за кобуру:
– Ага! Нам представляется возможность познакомиться с приятелями господина Кушке! Откройте дверь, но только без глупостей. Если замечу, что подаете условный знак, стреляю без предупреждения.
Он встал сбоку от Елены. Она, с усилием открывая замок, посмотрела на Поллера и поняла, что он действительно выстрелит, если она не впустит того, кто пришел. Открыла дверь. На пороге стоял немецкий офицер, и Елена вздохнула с облегчением. Этого человека она не знала…
Когда дверь квартиры открылась, Ганс Клос сказал:
– Я хотел бы поговорить с господином Хорстом Кушке.
Елена отступила от порога, Клос вошел, и дверь за ним захлопнулась.
Перед Клосом стоял мужчина в штатской одежде, с пистолетом в руке.
Появление незнакомого немецкого офицера застало хауптштурмфюрера Поллера врасплох. Он не ожидал этого. Не менее поразили Поллера бесстрастный голос обер-лейтенанта, его спокойствие. Ни следа боязни, полная уверенность в себе… Это были качества, которые Поллер всегда ценил в людях.
– Кто вы? Прошу опустить оружие, не люблю, когда в меня целится штатский. – Клос говорил негромко, спокойно и уверенно.
Он сразу понял, что допустил ошибку. Не нужно было приходить сюда. «Этот человек из гестапо», – безошибочно определил Клос.
Поллер тут же подтвердил его догадку.
– Я не штатский, – проворчал он. – Я хауптштурмфюрер Поллер, из гестапо.
– Обер-лейтенант Клос. Рад вас видеть, господин хауптштурмфюрер!
– Да! Радость взаимная, господин обер-лейтенант, – с иронией проговорил Поллер. – Вы знакомы с господином Кушке?
А Лиза Шмидт? Она агент гестапо или нет? Он пытался хладнокровно взвесить все «за» и «против»… Она спасла Кушке, но если бы не сделала этого и предала его в руки гестапо, то не смогла бы продолжать работу в группе Артура. Но имело ли это какое-нибудь значение? Лиза знала, что Артур приговорил ее к смерти, а потому, как бы ни поступила, была бы разоблачена. Может, попытаться установить контакт с Артуром?.. Лиза поцеловала Клоса на прощание. Девушка казалась ласковой, искренней, чистосердечной. Но она казалась такой же откровенной и тогда, когда рассказывала сказку о своем женихе Артуре. Она хорошо провела свою роль. Что ж, если она агент гестапо, то агент особо опасный.
А Кушке? Трудно представить, чтобы он согласился выполнить приказ, отмененный Центром. Железнодорожник, видимо, хороший исполнитель, но и только. Сам он ничего решить не может.
Почему Артур не выполнил приказ? Конечно, в особых случаях это может быть оправдано. Однако он получил твердое указание Центра. Получил ли? А если органист не передал ему этого указания? Нет, нужно встретиться с Артуром и все выяснить! Правда, это крайне опасно. За Артуром наверняка следят… Даже не исключено, что он уже арестован гестапо. И каковы дальнейшие намерения гестапо?.. Остается только ждать и действовать в зависимости от обстановки…
Если бы подпольщики ликвидировали их агента, то гестапо арестовало бы всех людей Артура. Но группа Артура действует, следовательно, провокатор не разоблачен. Видимо гестапо старается выйти на связь с Центром и начать игру-дезинформацию. «А что, если самому пойти в гестапо, повидаться с нужными людьми и постараться выведать намерения противника? – размышлял Клос. – Нет, из этого ничего не выйдет!»
Трамвай с грохотом дернулся и поехал. Клос свернул газету и прошел на переднюю площадку. Он не знал Вроцлава, но точно изучил план города по карте. Еще два перекрестка, и он должен сойти. Отсюда до дома Хорста Кушке идти минуты две.
Поллер, не церемонясь, выдвинул кресло на середину комнаты. Вытянул ноги и внимательно осматривал свои сапоги. Он был одет в штатское, но в сапогах с высокими голенищами. Вилли плохо начистил их, получит сегодня в морду, мерзавец.
– Теперь поговорим, – произнес Поллер важно.
Елена, жена Кушке, стояла перед гестаповцем в халате и домашних туфлях. Поллер видел, страх в глазах женщины. Она безуспешно пыталась сдержать нервную дрожь. Елена поправила волосы, и этот жест напуганной женщины рассмешил хауптштурмфюрера.
– Ну, что вам известно, фрау Кушке? – спросил он.
– Ничего.
– Он не сказал, куда пойдет?
– Не говорил.
– Знакомые? Друзья?
– У него не было близких друзей, – ответила Елена.
– Вздор… Польские сказки. У меня к полякам особое отношение.
– Он не встречался с ними… – Елена расплакалась.
– Но-но, только без истерики… Немецкие женщины должны переносить подобное спокойно… А в вашем кафе? – крикнул Поллер.
– Иногда заходил, – прошептала Елена. – Что в том удивительного? Я ведь работаю в кафе гардеробщицей.
– Каждый порядочный немец, – проговорил Поллер, – имеет право зайти в кафе, выпить кружку пива и сыграть партию в домино. Ваш муж играл в домино?
– Иногда. Это единственное развлечение, которое он себе позволял. Но Хорст играл только на маленькие ставки. Он никогда не пил, был бережлив, не бросал денег на ветер! – Елена снова всхлипнула.
– Меня не интересуют ставки! – прокричал Поллер. – С кем он играл в домино?
Его не удовлетворили ответы жены Кушке. Не для этого он пришел, чтобы выжимать из этой женщины мелкие подробности. На всякий случай он пригрозил ей арестом.
– У меня есть достаточно поводов, – сказал Поллер, – чтобы арестовать вас. В данном случае – хотя бы под предлогом того, что вы не помогаете следствию, а только осложняете дело. Но на этот раз… – Гестаповец задумался, а потом резко спросил: – Любовницы у вашего мужа были?
– Нет, – ответила Елена.
– Вы уверены? А с некой Лизой Шмидт он встречался? Елена не успела ответить, как раздался звонок. Поллер вскочил с кресла, схватился за кобуру:
– Ага! Нам представляется возможность познакомиться с приятелями господина Кушке! Откройте дверь, но только без глупостей. Если замечу, что подаете условный знак, стреляю без предупреждения.
Он встал сбоку от Елены. Она, с усилием открывая замок, посмотрела на Поллера и поняла, что он действительно выстрелит, если она не впустит того, кто пришел. Открыла дверь. На пороге стоял немецкий офицер, и Елена вздохнула с облегчением. Этого человека она не знала…
Когда дверь квартиры открылась, Ганс Клос сказал:
– Я хотел бы поговорить с господином Хорстом Кушке.
Елена отступила от порога, Клос вошел, и дверь за ним захлопнулась.
Перед Клосом стоял мужчина в штатской одежде, с пистолетом в руке.
Появление незнакомого немецкого офицера застало хауптштурмфюрера Поллера врасплох. Он не ожидал этого. Не менее поразили Поллера бесстрастный голос обер-лейтенанта, его спокойствие. Ни следа боязни, полная уверенность в себе… Это были качества, которые Поллер всегда ценил в людях.
– Кто вы? Прошу опустить оружие, не люблю, когда в меня целится штатский. – Клос говорил негромко, спокойно и уверенно.
Он сразу понял, что допустил ошибку. Не нужно было приходить сюда. «Этот человек из гестапо», – безошибочно определил Клос.
Поллер тут же подтвердил его догадку.
– Я не штатский, – проворчал он. – Я хауптштурмфюрер Поллер, из гестапо.
– Обер-лейтенант Клос. Рад вас видеть, господин хауптштурмфюрер!
– Да! Радость взаимная, господин обер-лейтенант, – с иронией проговорил Поллер. – Вы знакомы с господином Кушке?