Страница:
Сергеев вернулся домой, сказал жене, что еще не все потеряно, и лег на диван разрабатывать расценки на несбывшиеся надежды. Он прикинул, что люди будут нести всяческую хуйню. Угадать, сколько брать за неродившуюся песню или надежду на мировой рекорд на стометровке, никто не возьмется. Он решил взять эти надежды за условную единицу измерения, сразу отказался брать деньги с детей за желанные пятерки и с ветеранов за декларации правительства о повышении пенсии.
Потом он принял твердое решение стоять за цену не оправдавших надежд баб и обещаний кредитов на поддержку малого и среднего бизнеса – тут он твердо понимал, что эти надежды могут нанести серьезный материальный урон ожидающим и цена должна быть спасением от будущих расходов.
В перерыве мозгового штурма Сергеев пошел на кухню выпить чаю – хотя можно было бы выпить и водки за новорожденный бизнес, но он отказался от своего желания, посчитав, что еще рано открывать «Журавлей» (теперь он решил пить экономически целесообразную водку «Журавли» вместо безнравственно дорогого «Стандарта») – птица счастья, синица, не затрепетала пока зеленой бумажкой с портретом чужого президента.
Во время чаепития в кухню влетел сын, не ведающий, что его будущее под большим вопросом рецессии. Он стрельнул в папу дротиком, и папу осенило – надежды и мечты нужно расстреливать при сдаче на склад, иначе они могут вернуться и опять трахать мозг их хозяина.
– Пусть мальчик играет в развивающие игры, – сказал он жене голосом педагога со стажем и изъял пушку из рук юного милитариста.
Вечером Сергеев позвонил хозяину метровой щели на улице 1905 года и выяснил, что два квадратных метра стоят 300 долларов в месяц, свет и уборка за свой счет. Они поторговались, и цена превратилась в двести, и свет оказался совсем не нужен.
Сергеев решил, что в данном офисе уместнее свеча, а уборка пусть будет его проблемой.
«Сам уберу, – решил он, – корона не слетит». Договорились на понедельник.
Объявление вышло в субботу, в час дня он сел за компьютер и принялся ждать клиентов.
Первое письмо пришло от Константина. Он уточнял, чей член высылать, – ему мешал исполнить свою надежду начальник отдела. Сергеев напомнил об оплате и попросил прислать оба: один для сдачи на склад, а второй для предсказания Константину.
Случай оказался простой – тут и к бабке не ходи. Только он решил на первый раз гарантии не давать, рекомендовал не обольщаться за 30 у.е. – такие дела так просто не делаются. Назначил Константину на десять часов, надеясь, что до этого времени офис начнет работу в тестовом режиме.
Второе письмо пришло от женщины с необычной надеждой – ей пообещали ночь с Дмитрием Биланом за миллион, она прислала предоплату, но ничего не получила, ей только пришел е-мейл, где было указано, что сумма, к сожалению, должна быть в евро. Она так расстроилась, что хочет сдать свою мечту, несмотря на потраченные в виде аванса пять тысяч долларов. В конце письма была приписка: «Не можете ли Вы выслать из Вашего топ-файла член Билана на память?»
Сергеев пообещал не задумываясь – решил, что член Михалкова для утешения подойдет в самый раз.
Третье письмо, от молодого человека, Сергеева расстроило. Юноша желал получить предсказание, когда крякнут бабушка и дедушка из трешки на Соколе, завещанной ему после их ухода.
Внук написал, что снимки есть, он снял их «жучком» в туалете во время визита к дорогим ему старикам.
Сергеев строго ответил, что эвтаназией не занимается, и посоветовал молодому человеку тоже не пробовать, потому что вместо трешки на Соколе ему дадут шконку на много-много лет.
Внук ответил предсказателю непечатно, а в конце приписал: «Сталина на вас нет!»
Для контраста пришло письмо от писателя – солнечного человека со звериным оскалом, который желал узнать, когда сгинет «Камеди-клаб» и он один воцарится на всех каналах со своими анекдотами, украденными у других людей и коллег по цеху.
Сергеев ответил, что случай непростой, нужен весь букет резидентов клуба, и тогда он попробует предсказать, а пока посоветовал писателю этих резидентов попробовать, не исключено, что поможет, и в конце вставил смайлик с намеком, очень похожий на рот писателя.
Последнее письмо он получил от хозяина игровых салонов в Митино. Тот просил уточнить, что будет с 1 июля 2009 года, закроют ли его, какой член прислать для предсказания. Сначала Сергеев хотел получить золотую карту этого казино, но подумал о члене, решающем эти вопросы на федеральном уровне: лучше ему век его не видеть – и с сожалением ответил потенциальному клиенту: «Хуй его знает, и Вы знаете этого хуя».
Игровой магнат ответил кратко: «Спасибо за искренность, до 1 июля Вы мой личный гость».
Сергеев закрыл ноутбук, решив, что на сегодня хватит, завтра будет трудный день и надо выспаться, чтобы начать дело с чистого листа.
Утром, загрузив в машину ноутбук, принтер и веник он поехал в офис.
У дверей его ждал хозяин, он открыл заветную дверь, взял деньги и исчез в тумане московского утра.
Место внутри оказалось миленькое, старые газеты весны 2008-го кричали о новых победах: «Новый президент – новая жизнь». Три месяца прошло, и вот Сергеев здесь – опора режима, средний класс. Но делать нечего, и он стал складывать в мешок для мусора чужие обещания. Выбросив старые газеты, огляделся – стало как-то веселее. Он зажег свечу и начал клеить на стекло буквы из серебристой фольги, в которую заворачивают цыпленка, – он их вырезал сам по трафарету, вышло нарядно и значительно. Нашелся стул, он поставил ноутбук, свечу и плексигласовый тетраэдр, который он взял из дома в последний момент, – сувенир из Америки с видами Вашингтона в бликах свечи выглядел как магический объект.
На окошко Сергеев приладил скотчем пушечку сына – для расстрела на месте несбывшихся надежд.
Управился к девяти утра, первый клиент был назначен на десять, и он, решив выпить чаю, пошел к метро. Сергеев знал местечко, где давали турецкий чай в стаканчиках-армуду, с «талией» посередине, – их было удобно держать, и чай долго не остывал. «Умеют они жить все-таки, высокая адаптация в инородной среде», – с легкой завистью подумал Сергеев. Он вернулся в офис, зажег свечу. Перед окошком маячила фигура странного человека, с костылем в одной руке и с велосипедным колесом в другой. Он был чисто одет, лицо его было бледным и сосредоточенным, он явно пришел к нему. Сергеев это понял, открыл окошко и спросил человека, что его привело и не ошибся ли он адресом.
Тот помялся и с трудом начал говорить. Он рассказал Сергееву, что полгода назад на этом переходе их с внуком сбил ненормальный человек на «девятке», торопившийся на встречу с девушкой, обещавшей неземную страсть. Он летел на встречу с мечтой и не заметил мужчину с ребенком. Внук погиб, и от велосипеда, который дед держал в тот момент в руке, осталось одно колесо. На этом же переходе осталась и одна нога, которую пришлось укоротить до колена.
Он просил взять его надежду на склад: он тогда вышел на пенсию, хотел научиться ездить на велосипеде и заодно научить внука. «Не могу спать полгода», – тяжело сказал человек и заплакал.
Сергеев вышел из щели, взял колесо и проговорил:
– Идите домой, я все сделаю, больше это вас мучить не будет.
Старик предложил какие-то деньги, но Сергеев не взял, решил, что на несчастьях он зарабатывать не будет – хватит и дураков.
Начало работы оказалось печальным. Он еще не знал тогда, что его ожидает на этом поприще, но морально был готов ко всему.
Когда он курил, с задней стороны офиса в соседнюю дверь ломбарда вошел крепкий мужик, по виду хозяин. Он холодно посмотрел на Сергеева, но, сканировав его внешний вид, понял, что тот ссать под дверь не будет, поздоровался, и они познакомились.
Сергеев представился, крепкий мужик назвался Рустамом, его очень удивил сергеевский бизнес, он никак не мог взять в толк, что это за склад, какие надежды можно собирать и какой болван будет платить незнамо за что.
Сергеев молчал, и тут Рустам стал жаловаться ему на свою любовницу из салона красоты, заколебавшую его своими просьбами и желаниями: то в кино, то в казино. Так достала, что мочи нет. Хотел выгнать, пугает, что повесится, или выпьет уксуса, или плеснет жене в рожу кислотой. Что с ней делать – непонятно.
Сергеев попросил показать фотографию сучки, и Рустам достал из портмоне маленькое фото на визу в Турцию, куда он собирался везти зарвавшуюся тварь.
Сергеев взял фото, приколол кнопкой на задней стенке и попросил Рустама дернуть за веревочку. Пушка стрельнула прямо в лоб оборзевшей твари, и свеча сразу потухла от резкого хлопка.
Рустам ошалел от увиденного, Сергеев сказал ему твердо и резко:
– Звони ей, и сам поймешь, что она тебе уже не страшна.
Он заметил, что Рустам боится, и настоял, показывая на дырку во лбу убитой несбывшейся надежды.
Рустам набрал и сказал твердо:
– Пошла вон, меня больше нет.
Никто не перезвонил – видимо, сработало. Рустам полез в бумажник, достал соточку зеленого цвета и сказал:
– Ты теперь мой брат, и я тебе крыша.
Бизнес получил первое вливание, было без пяти десять.
В десять подрулил Константин, желающий извести начальника. Он подал в окошко два фото: один член был старый, почти нерабочий – видимо, устал биться на двух фронтах: на работе его долбил во все щели помощничек, а дома молодая жена сушила его осенние дни своим летним задором. Видно было по всем данным, что скоро ему и так придет пиздец и нечего ему еще добавлять дополнительным гаданием. Его жизненные риски уже не спасет никакая страховка.
У окошка сучил ножками молодой член, Сергеев не взглянул на его отпечаток – даже по одежде было видно, что перед ним просто гондон, неблагодарная свинья, ждущая, когда можно будет взгромоздиться на загривок падающего зубра и, порвав ему шею молодыми клыками, сдвинуть с насиженного места.
Он повесил, как мишень, член молодого нахала и попросил его дернуть за веревочку. Дротик проткнул его, и тот почувствовал легкость внизу живота. «Больше ему эта штука не понадобится», – злорадно улыбнулся Сергеев и объявил цену предсказания.
– Две тысячи рублей, – твердо произнес он.
Дурачок дал три и получил рекомендации подождать, пока гром не грянет. Сергеев пояснил, что скоро у них будет налоговая и ему лучше затаиться, а то могут сделать обрезание.
Надо было зарядить ноутбук, и он пошел в магазин «Интим», повесив на окошко табличку «Переучет». За прилавком стояла крупная особь лет за сорок, вся в латексе и с губами и бюстом тысяч за 30 у.е. В руках у нее был фаллоимитатор, и она им играла, как кавказцы кинжалом. Дама измерила Сергеева взглядом оснащенной всеми прибамбасами подлодки пятого поколения и нервно улыбнулась оскалом семейства кошачьих.
Сергеев представился новым соседом и, кратко охарактеризовав свою ниву, попросил показать розетку.
Пока ноутбук заряжался, женщина-вепрь рассказывала ему о своем ассортименте – видно было, что она знает предмет хорошо, многое было испробовано на себе, работу свою она любила и душой, и телом.
Она кокетливо спросила, не может ли он ей предсказать судьбу, и протянула то, что вертела в руках.
Задача оказалась совсем экстремальной, он даже не мог предполагать, что до такого дойдет, но не оробел, в руки не взял, снял на камеру и пообещал вечером дать ответ.
Когда он вернулся в щель-офис, его уже ждали – из нарядного джипа торчала нежная ножка дамы, которая приехала убивать в себе Билана.
Дама оказалась скромной, номера на машине были очень силового ведомства, она сияла нефальшивыми драгоценностями, но шуба на ней была мехом белька внутрь.
Сергеев уже сам заранее наклеил мишень Билана в полный рост и только посоветовал стрелять ему в пах серебряным дротиком – он сделал от нечего делать пару наконечников из фольги, которая валялась на полу после изготовления вывески.
Дама понимающе закивала, оценила респект ее персоне и дала понять, что VIP-обслуживание приветствует.
Раздался выстрел, Дима остался без яиц, дама залилась румянцем и огнем и, по мнению Сергеева, даже испытала оргазм, или ему только показалось – он, как девяносто три процента мужчин, не различал, где игра, а где подлинная страсть.
Дама выдала 500 у.е. за доставленное удовольствие и даже не вспомнила, что хотела отпечаток части тела кумира, который растаял в дыму прошедшей казни.
Сергеев знал, чем отблагодарить VIP-клиентку, и повел ее в магазин к соседке, где та застряла на два часа.
После визита странной дамы он вышел покурить. У входа в ломбард Рустам прощался с майором МВД, они познакомились. Рустам похвалил соседа-предсказателя и сказал:
– Это что-то с чем-то, – намекая на особый талант Сергеева.
Майору кто-то позвонил, и Сергеев услышал слова «перехват» и «операция “Литой пиздец”».
Рустам спросил майора:
– Кого прессовать будут?
Майор ответил возбужденно, назвал пару мелькавших в прессе фамилий расхитителей народного добра и резво поскакал готовиться к операции. По походке майора Сергеев понял, что папахи ему не носить и он закончит свои дни охранником в супермаркете.
Рустаму он этого не сказал – зачем расстраивать нового друга? Предложил вечером отметить начало бизнеса в армянском ресторане.
– Пригласи интимщицу, – сказал Рустам. – Одинокая женщина, пусть порадуется.
Так и порешили.
На улице стало темнеть, за четыре часа работы в кармане уже была совсем неплохая сумма, еще пара часов – и на сегодня хватит, решил он и не заметил, как на обочине остановился лакированный катафалк.
К окошку подошел охранник и попросил Сергеева пройти в машину для частной консультации.
На заднем сиденье его ждал молодой мужчина, в руке у него была плоская фляжка с логотипом очень большой строительной компании.
Мужик пил и листал альбом проектов, которые похоронили все его благосостояние. Он посмотрел сквозь Сергеева и спросил, можно ли уничтожить все это навсегда. Сергеев взял альбом, из него выпали фотографии уважаемых и всенародно избранных людей из мэрии.
– Я с властью конфликтовать не намерен, – сухо ответил Сергеев. – Власть, она от Бога, а картинки – без проблем.
Он знал, что это все бумага и взрывать ничего не придется.
– А что с этим делать? – спросил клиент. – Хочу выйти на ай-пи-оу в Лондоне.
Лицо клиента показалось знакомым, Сергеев его узнал – он часто мелькал на экране, учил добиваться успеха лохов.
– Вам не на ай-пи-оу надо, а валить, завтра вас закроют в результате операции «Литой пиздец». – Майору мысленно было послано спасибо за инсайдерскую информацию.
– Не гони, – ответил клиент, – на меня блок стоит на самом верху.
– Не знаю про блок, но валить надо, и немедленно.
Клиент куда-то позвонил и побледнел – там уклончиво подтвердили.
– Но у меня нет кэша, что делать?
– Часики сдай в ломбард, я договорюсь, – твердо сказал Сергеев.
Пришел Рустам, взял в руки часы со всеми турбиенами, повертел в руке и дал три штуки.
– Но я за них сотку платил в Женеве! – нервно воскликнул клиент.
– До Женевы еще добраться надо, – голосом хирурга ответил Рустам.
Они с Рустамом вышли из машины, хлопок закрывающейся дверцы разделил их судьбы. Последнее, что удалось услышать, была команда водителю «В Шереметьево!». Из отъезжающей машины вылетела пустая фляжка, на логотипе последняя буква «х» была перечеркнута вертикальной полоской посередине, получилось слово «МИРАЖ».
Рустам поехал сдавать часы в салон и дал сразу Сергееву пятьсот за подгон клиента.
– А ты талантливый мозгодел, – сказал Рустам и уехал.
До конца работы оставался час.
Свеча горела на его столе и привлекала прохожих. Остановились две малолетки, по виду школьницы, и показали в телефоне какого-то Сережу из 11 «Б», которого они не могли поделить уже целую четверть – он на них даже не смотрел, увлеченный пивом «Охота» и старшекурсницей экономического колледжа, которая давала ему и себя, и деньги на пиво.
«Мне малолетки в хуй не уперлись» – так грубо он ответил им на перемене, когда они предложили ему сделать свой выбор.
Они ушли с уроков, растоптанные его холодностью и непониманием, выпили его любимое пиво «Охота», послушали песню группы «Бумбокс» про несчастную любовь и не поняли ничего про белые обои, черную посуду, не могли взять в толк, почему он на ней так сдвинут, на какой-то сучке из колледжа.
Сначала решили пойти и броситься вместе с крыши, но одна из них захотела писать еще не выйдя на крышу, потому решили стать эмо, потом – вступить в готы… И тут им попался склад со свечой в окошке.
Пьяные школьницы просили расстрелять свою любовь на месте, но Сергеев отказал, объяснил, что так бывает, это не последняя любовь и даже не первая, а Сережа – грубый дурак, но его тоже убивать не надо.
Он посоветовал им пойти на кастинг в какой-нибудь сериал типа «Любовь на…» и забыться в творческом экстазе. Одна из девочек, сказала:
– Я пробовала экстази – полное говно, не вставляет.
Сергеев понял, что педагог он не очень, но намекнул девочке, что если она еще что-нибудь вставит себе, то никакой Сережа ей не светит, а светит, что ей вставит группа охотников до обкуренных малолеток.
Они заржали – видимо, кое-что все-таки уже понимали – и пошли по домам, как надеялся Сергеев.
Он позвонил домой и сказал жене, что немного задержится по делам бизнеса.
– Много не пей, – робко попросила жена, зная, что самые тяжелые последствия бывают именно после таких встреч.
Когда он вернулся, у окошка стояла нестарая, хорошо одетая женщина в вещах прошлогодней коллекции. Она подала в окошко фотографию небольшого домика на горке у прохладного пруда.
– Мне уже никогда его не иметь, – горько сказала она.
Муж ушел, сославшись на проблемы с кредитом. «Надо скрыться на время», – объяснил он и скрылся, а подруга видела его на Удальцова в мебельном, где он выбирал кровать вместе с молодой девушкой – видно, решил начать с чистого листа в новой кровати.
Сергеев все понял и спросил, где она живет. Оказалось, рядом, на улице братьев Мокеевых.
– Продайте квартиру, и вам хватит на домик и даже на новую кровать.
Женщина улыбнулась, и в глазах ее Сергеев заметил в бликах свечи сладкие слезы надежды вместо горьких отчаяния, которые были выплаканы уже давно.
– Не кляните его! – крикнул он ей вдогонку. – Он не враг, просто испугался и хочет спрятаться в другой норке.
Из-за шума машин она этого не услышала, у нее появилась цель, и она двигалась к ней уверенно и стремительно.
Сергеев задул свечу, подсчитал приход. Людские горести, как оказалось, приносят неплохой доход. Он закрыл свой склад и пошел за Рустамом в ломбард.
Через полчаса они сидели в армянском ресторане и пили за дружбу. После семи подгребла соседка из магазина телесных радостей.
Выпили, и Сергеев решил сказать тост и заодно ввернул про обещанное соседке предсказание. Он сказал, что скоро она будет держать в своих руках не жалкий пластмассовый имитатор с подогревом, а настоящий живой прибор красивого и полного жизни мужчины. Кризис вагонами выбросит таких на рынок повторного брака, старые жены их терпеть не будут, они пойдут на поиски и мимо нее точно не пройдут. Не промахнется настоящий охотник, целясь в такую вкусную дичь, сам упадет своей тушкой в ее сладкое ложе.
Рустам не понял, но тоже зааплодировал – он любил, когда у людей все хорошо. Соседке прогноз очень понравился, но она попросила уточнить сроки. Сергеев твердо ответил, что в марте, не позже.
Приехал он домой поздно, после ресторана пришлось ехать в караоке, настояла хозяйка «Интима», она там часто пела песни из фильма «31 июля». Пела хорошо, и ей аплодировали за редкость выбора и за голос, в котором было слишком много неудовлетворенного желания. Понятно, что в основном поют те, кому не дают.
Жена уже спала, он юркнул под одеяло и тоже заснул.
Утром он доложил, что дело двигается, и второпях полетел на 1905 года. Когда он открывал свою заветную дверь, его кто-то тронул за плечо – перед ним стоял крепко сложенный мужчина в штатском, его служебное положение было очевидным – представитель власти. Он попросил Сергеева пройти с ним в черную «Волгу».
При мысли, что он попал за вчерашний совет предполагаемой жертве операции «Литой пиздец», его обдало жаром, люди в черной «Волге» молчали, как в плохом кино.
Когда выехали на Знаменку, Сергеев загадал: если направо, то на Лубянку, но машина рванула в Боровицкие ворота, и розовощекий старлей на шлагбауме улыбнулся своим. Человек, сидевший рядом с водителем, тихо сказал:
– В первый корпус.
Через два часа Сергеев уже работал в отделе среднесрочных прогнозов нетрадиционными методами и ему дали пропуск с гербом и ключ от номера в доме отдыха «Лесные дали» для восстановления сил.
Склад несбывшихся надежд работает, Рустам посадил туда свою сестру, ранее торговавшую цветами. Магазин «Интим» тоже поменял хозяина: предсказание сбылось, хозяйке вся эта лабуда уже не нужна – она нашла свое счастье, живет с управляющим очень проблемного банка.
Диалоги с товарищем
Потом он принял твердое решение стоять за цену не оправдавших надежд баб и обещаний кредитов на поддержку малого и среднего бизнеса – тут он твердо понимал, что эти надежды могут нанести серьезный материальный урон ожидающим и цена должна быть спасением от будущих расходов.
В перерыве мозгового штурма Сергеев пошел на кухню выпить чаю – хотя можно было бы выпить и водки за новорожденный бизнес, но он отказался от своего желания, посчитав, что еще рано открывать «Журавлей» (теперь он решил пить экономически целесообразную водку «Журавли» вместо безнравственно дорогого «Стандарта») – птица счастья, синица, не затрепетала пока зеленой бумажкой с портретом чужого президента.
Во время чаепития в кухню влетел сын, не ведающий, что его будущее под большим вопросом рецессии. Он стрельнул в папу дротиком, и папу осенило – надежды и мечты нужно расстреливать при сдаче на склад, иначе они могут вернуться и опять трахать мозг их хозяина.
– Пусть мальчик играет в развивающие игры, – сказал он жене голосом педагога со стажем и изъял пушку из рук юного милитариста.
Вечером Сергеев позвонил хозяину метровой щели на улице 1905 года и выяснил, что два квадратных метра стоят 300 долларов в месяц, свет и уборка за свой счет. Они поторговались, и цена превратилась в двести, и свет оказался совсем не нужен.
Сергеев решил, что в данном офисе уместнее свеча, а уборка пусть будет его проблемой.
«Сам уберу, – решил он, – корона не слетит». Договорились на понедельник.
Объявление вышло в субботу, в час дня он сел за компьютер и принялся ждать клиентов.
Первое письмо пришло от Константина. Он уточнял, чей член высылать, – ему мешал исполнить свою надежду начальник отдела. Сергеев напомнил об оплате и попросил прислать оба: один для сдачи на склад, а второй для предсказания Константину.
Случай оказался простой – тут и к бабке не ходи. Только он решил на первый раз гарантии не давать, рекомендовал не обольщаться за 30 у.е. – такие дела так просто не делаются. Назначил Константину на десять часов, надеясь, что до этого времени офис начнет работу в тестовом режиме.
Второе письмо пришло от женщины с необычной надеждой – ей пообещали ночь с Дмитрием Биланом за миллион, она прислала предоплату, но ничего не получила, ей только пришел е-мейл, где было указано, что сумма, к сожалению, должна быть в евро. Она так расстроилась, что хочет сдать свою мечту, несмотря на потраченные в виде аванса пять тысяч долларов. В конце письма была приписка: «Не можете ли Вы выслать из Вашего топ-файла член Билана на память?»
Сергеев пообещал не задумываясь – решил, что член Михалкова для утешения подойдет в самый раз.
Третье письмо, от молодого человека, Сергеева расстроило. Юноша желал получить предсказание, когда крякнут бабушка и дедушка из трешки на Соколе, завещанной ему после их ухода.
Внук написал, что снимки есть, он снял их «жучком» в туалете во время визита к дорогим ему старикам.
Сергеев строго ответил, что эвтаназией не занимается, и посоветовал молодому человеку тоже не пробовать, потому что вместо трешки на Соколе ему дадут шконку на много-много лет.
Внук ответил предсказателю непечатно, а в конце приписал: «Сталина на вас нет!»
Для контраста пришло письмо от писателя – солнечного человека со звериным оскалом, который желал узнать, когда сгинет «Камеди-клаб» и он один воцарится на всех каналах со своими анекдотами, украденными у других людей и коллег по цеху.
Сергеев ответил, что случай непростой, нужен весь букет резидентов клуба, и тогда он попробует предсказать, а пока посоветовал писателю этих резидентов попробовать, не исключено, что поможет, и в конце вставил смайлик с намеком, очень похожий на рот писателя.
Последнее письмо он получил от хозяина игровых салонов в Митино. Тот просил уточнить, что будет с 1 июля 2009 года, закроют ли его, какой член прислать для предсказания. Сначала Сергеев хотел получить золотую карту этого казино, но подумал о члене, решающем эти вопросы на федеральном уровне: лучше ему век его не видеть – и с сожалением ответил потенциальному клиенту: «Хуй его знает, и Вы знаете этого хуя».
Игровой магнат ответил кратко: «Спасибо за искренность, до 1 июля Вы мой личный гость».
Сергеев закрыл ноутбук, решив, что на сегодня хватит, завтра будет трудный день и надо выспаться, чтобы начать дело с чистого листа.
Утром, загрузив в машину ноутбук, принтер и веник он поехал в офис.
У дверей его ждал хозяин, он открыл заветную дверь, взял деньги и исчез в тумане московского утра.
Место внутри оказалось миленькое, старые газеты весны 2008-го кричали о новых победах: «Новый президент – новая жизнь». Три месяца прошло, и вот Сергеев здесь – опора режима, средний класс. Но делать нечего, и он стал складывать в мешок для мусора чужие обещания. Выбросив старые газеты, огляделся – стало как-то веселее. Он зажег свечу и начал клеить на стекло буквы из серебристой фольги, в которую заворачивают цыпленка, – он их вырезал сам по трафарету, вышло нарядно и значительно. Нашелся стул, он поставил ноутбук, свечу и плексигласовый тетраэдр, который он взял из дома в последний момент, – сувенир из Америки с видами Вашингтона в бликах свечи выглядел как магический объект.
На окошко Сергеев приладил скотчем пушечку сына – для расстрела на месте несбывшихся надежд.
Управился к девяти утра, первый клиент был назначен на десять, и он, решив выпить чаю, пошел к метро. Сергеев знал местечко, где давали турецкий чай в стаканчиках-армуду, с «талией» посередине, – их было удобно держать, и чай долго не остывал. «Умеют они жить все-таки, высокая адаптация в инородной среде», – с легкой завистью подумал Сергеев. Он вернулся в офис, зажег свечу. Перед окошком маячила фигура странного человека, с костылем в одной руке и с велосипедным колесом в другой. Он был чисто одет, лицо его было бледным и сосредоточенным, он явно пришел к нему. Сергеев это понял, открыл окошко и спросил человека, что его привело и не ошибся ли он адресом.
Тот помялся и с трудом начал говорить. Он рассказал Сергееву, что полгода назад на этом переходе их с внуком сбил ненормальный человек на «девятке», торопившийся на встречу с девушкой, обещавшей неземную страсть. Он летел на встречу с мечтой и не заметил мужчину с ребенком. Внук погиб, и от велосипеда, который дед держал в тот момент в руке, осталось одно колесо. На этом же переходе осталась и одна нога, которую пришлось укоротить до колена.
Он просил взять его надежду на склад: он тогда вышел на пенсию, хотел научиться ездить на велосипеде и заодно научить внука. «Не могу спать полгода», – тяжело сказал человек и заплакал.
Сергеев вышел из щели, взял колесо и проговорил:
– Идите домой, я все сделаю, больше это вас мучить не будет.
Старик предложил какие-то деньги, но Сергеев не взял, решил, что на несчастьях он зарабатывать не будет – хватит и дураков.
Начало работы оказалось печальным. Он еще не знал тогда, что его ожидает на этом поприще, но морально был готов ко всему.
Когда он курил, с задней стороны офиса в соседнюю дверь ломбарда вошел крепкий мужик, по виду хозяин. Он холодно посмотрел на Сергеева, но, сканировав его внешний вид, понял, что тот ссать под дверь не будет, поздоровался, и они познакомились.
Сергеев представился, крепкий мужик назвался Рустамом, его очень удивил сергеевский бизнес, он никак не мог взять в толк, что это за склад, какие надежды можно собирать и какой болван будет платить незнамо за что.
Сергеев молчал, и тут Рустам стал жаловаться ему на свою любовницу из салона красоты, заколебавшую его своими просьбами и желаниями: то в кино, то в казино. Так достала, что мочи нет. Хотел выгнать, пугает, что повесится, или выпьет уксуса, или плеснет жене в рожу кислотой. Что с ней делать – непонятно.
Сергеев попросил показать фотографию сучки, и Рустам достал из портмоне маленькое фото на визу в Турцию, куда он собирался везти зарвавшуюся тварь.
Сергеев взял фото, приколол кнопкой на задней стенке и попросил Рустама дернуть за веревочку. Пушка стрельнула прямо в лоб оборзевшей твари, и свеча сразу потухла от резкого хлопка.
Рустам ошалел от увиденного, Сергеев сказал ему твердо и резко:
– Звони ей, и сам поймешь, что она тебе уже не страшна.
Он заметил, что Рустам боится, и настоял, показывая на дырку во лбу убитой несбывшейся надежды.
Рустам набрал и сказал твердо:
– Пошла вон, меня больше нет.
Никто не перезвонил – видимо, сработало. Рустам полез в бумажник, достал соточку зеленого цвета и сказал:
– Ты теперь мой брат, и я тебе крыша.
Бизнес получил первое вливание, было без пяти десять.
В десять подрулил Константин, желающий извести начальника. Он подал в окошко два фото: один член был старый, почти нерабочий – видимо, устал биться на двух фронтах: на работе его долбил во все щели помощничек, а дома молодая жена сушила его осенние дни своим летним задором. Видно было по всем данным, что скоро ему и так придет пиздец и нечего ему еще добавлять дополнительным гаданием. Его жизненные риски уже не спасет никакая страховка.
У окошка сучил ножками молодой член, Сергеев не взглянул на его отпечаток – даже по одежде было видно, что перед ним просто гондон, неблагодарная свинья, ждущая, когда можно будет взгромоздиться на загривок падающего зубра и, порвав ему шею молодыми клыками, сдвинуть с насиженного места.
Он повесил, как мишень, член молодого нахала и попросил его дернуть за веревочку. Дротик проткнул его, и тот почувствовал легкость внизу живота. «Больше ему эта штука не понадобится», – злорадно улыбнулся Сергеев и объявил цену предсказания.
– Две тысячи рублей, – твердо произнес он.
Дурачок дал три и получил рекомендации подождать, пока гром не грянет. Сергеев пояснил, что скоро у них будет налоговая и ему лучше затаиться, а то могут сделать обрезание.
Надо было зарядить ноутбук, и он пошел в магазин «Интим», повесив на окошко табличку «Переучет». За прилавком стояла крупная особь лет за сорок, вся в латексе и с губами и бюстом тысяч за 30 у.е. В руках у нее был фаллоимитатор, и она им играла, как кавказцы кинжалом. Дама измерила Сергеева взглядом оснащенной всеми прибамбасами подлодки пятого поколения и нервно улыбнулась оскалом семейства кошачьих.
Сергеев представился новым соседом и, кратко охарактеризовав свою ниву, попросил показать розетку.
Пока ноутбук заряжался, женщина-вепрь рассказывала ему о своем ассортименте – видно было, что она знает предмет хорошо, многое было испробовано на себе, работу свою она любила и душой, и телом.
Она кокетливо спросила, не может ли он ей предсказать судьбу, и протянула то, что вертела в руках.
Задача оказалась совсем экстремальной, он даже не мог предполагать, что до такого дойдет, но не оробел, в руки не взял, снял на камеру и пообещал вечером дать ответ.
Когда он вернулся в щель-офис, его уже ждали – из нарядного джипа торчала нежная ножка дамы, которая приехала убивать в себе Билана.
Дама оказалась скромной, номера на машине были очень силового ведомства, она сияла нефальшивыми драгоценностями, но шуба на ней была мехом белька внутрь.
Сергеев уже сам заранее наклеил мишень Билана в полный рост и только посоветовал стрелять ему в пах серебряным дротиком – он сделал от нечего делать пару наконечников из фольги, которая валялась на полу после изготовления вывески.
Дама понимающе закивала, оценила респект ее персоне и дала понять, что VIP-обслуживание приветствует.
Раздался выстрел, Дима остался без яиц, дама залилась румянцем и огнем и, по мнению Сергеева, даже испытала оргазм, или ему только показалось – он, как девяносто три процента мужчин, не различал, где игра, а где подлинная страсть.
Дама выдала 500 у.е. за доставленное удовольствие и даже не вспомнила, что хотела отпечаток части тела кумира, который растаял в дыму прошедшей казни.
Сергеев знал, чем отблагодарить VIP-клиентку, и повел ее в магазин к соседке, где та застряла на два часа.
После визита странной дамы он вышел покурить. У входа в ломбард Рустам прощался с майором МВД, они познакомились. Рустам похвалил соседа-предсказателя и сказал:
– Это что-то с чем-то, – намекая на особый талант Сергеева.
Майору кто-то позвонил, и Сергеев услышал слова «перехват» и «операция “Литой пиздец”».
Рустам спросил майора:
– Кого прессовать будут?
Майор ответил возбужденно, назвал пару мелькавших в прессе фамилий расхитителей народного добра и резво поскакал готовиться к операции. По походке майора Сергеев понял, что папахи ему не носить и он закончит свои дни охранником в супермаркете.
Рустаму он этого не сказал – зачем расстраивать нового друга? Предложил вечером отметить начало бизнеса в армянском ресторане.
– Пригласи интимщицу, – сказал Рустам. – Одинокая женщина, пусть порадуется.
Так и порешили.
На улице стало темнеть, за четыре часа работы в кармане уже была совсем неплохая сумма, еще пара часов – и на сегодня хватит, решил он и не заметил, как на обочине остановился лакированный катафалк.
К окошку подошел охранник и попросил Сергеева пройти в машину для частной консультации.
На заднем сиденье его ждал молодой мужчина, в руке у него была плоская фляжка с логотипом очень большой строительной компании.
Мужик пил и листал альбом проектов, которые похоронили все его благосостояние. Он посмотрел сквозь Сергеева и спросил, можно ли уничтожить все это навсегда. Сергеев взял альбом, из него выпали фотографии уважаемых и всенародно избранных людей из мэрии.
– Я с властью конфликтовать не намерен, – сухо ответил Сергеев. – Власть, она от Бога, а картинки – без проблем.
Он знал, что это все бумага и взрывать ничего не придется.
– А что с этим делать? – спросил клиент. – Хочу выйти на ай-пи-оу в Лондоне.
Лицо клиента показалось знакомым, Сергеев его узнал – он часто мелькал на экране, учил добиваться успеха лохов.
– Вам не на ай-пи-оу надо, а валить, завтра вас закроют в результате операции «Литой пиздец». – Майору мысленно было послано спасибо за инсайдерскую информацию.
– Не гони, – ответил клиент, – на меня блок стоит на самом верху.
– Не знаю про блок, но валить надо, и немедленно.
Клиент куда-то позвонил и побледнел – там уклончиво подтвердили.
– Но у меня нет кэша, что делать?
– Часики сдай в ломбард, я договорюсь, – твердо сказал Сергеев.
Пришел Рустам, взял в руки часы со всеми турбиенами, повертел в руке и дал три штуки.
– Но я за них сотку платил в Женеве! – нервно воскликнул клиент.
– До Женевы еще добраться надо, – голосом хирурга ответил Рустам.
Они с Рустамом вышли из машины, хлопок закрывающейся дверцы разделил их судьбы. Последнее, что удалось услышать, была команда водителю «В Шереметьево!». Из отъезжающей машины вылетела пустая фляжка, на логотипе последняя буква «х» была перечеркнута вертикальной полоской посередине, получилось слово «МИРАЖ».
Рустам поехал сдавать часы в салон и дал сразу Сергееву пятьсот за подгон клиента.
– А ты талантливый мозгодел, – сказал Рустам и уехал.
До конца работы оставался час.
Свеча горела на его столе и привлекала прохожих. Остановились две малолетки, по виду школьницы, и показали в телефоне какого-то Сережу из 11 «Б», которого они не могли поделить уже целую четверть – он на них даже не смотрел, увлеченный пивом «Охота» и старшекурсницей экономического колледжа, которая давала ему и себя, и деньги на пиво.
«Мне малолетки в хуй не уперлись» – так грубо он ответил им на перемене, когда они предложили ему сделать свой выбор.
Они ушли с уроков, растоптанные его холодностью и непониманием, выпили его любимое пиво «Охота», послушали песню группы «Бумбокс» про несчастную любовь и не поняли ничего про белые обои, черную посуду, не могли взять в толк, почему он на ней так сдвинут, на какой-то сучке из колледжа.
Сначала решили пойти и броситься вместе с крыши, но одна из них захотела писать еще не выйдя на крышу, потому решили стать эмо, потом – вступить в готы… И тут им попался склад со свечой в окошке.
Пьяные школьницы просили расстрелять свою любовь на месте, но Сергеев отказал, объяснил, что так бывает, это не последняя любовь и даже не первая, а Сережа – грубый дурак, но его тоже убивать не надо.
Он посоветовал им пойти на кастинг в какой-нибудь сериал типа «Любовь на…» и забыться в творческом экстазе. Одна из девочек, сказала:
– Я пробовала экстази – полное говно, не вставляет.
Сергеев понял, что педагог он не очень, но намекнул девочке, что если она еще что-нибудь вставит себе, то никакой Сережа ей не светит, а светит, что ей вставит группа охотников до обкуренных малолеток.
Они заржали – видимо, кое-что все-таки уже понимали – и пошли по домам, как надеялся Сергеев.
Он позвонил домой и сказал жене, что немного задержится по делам бизнеса.
– Много не пей, – робко попросила жена, зная, что самые тяжелые последствия бывают именно после таких встреч.
Когда он вернулся, у окошка стояла нестарая, хорошо одетая женщина в вещах прошлогодней коллекции. Она подала в окошко фотографию небольшого домика на горке у прохладного пруда.
– Мне уже никогда его не иметь, – горько сказала она.
Муж ушел, сославшись на проблемы с кредитом. «Надо скрыться на время», – объяснил он и скрылся, а подруга видела его на Удальцова в мебельном, где он выбирал кровать вместе с молодой девушкой – видно, решил начать с чистого листа в новой кровати.
Сергеев все понял и спросил, где она живет. Оказалось, рядом, на улице братьев Мокеевых.
– Продайте квартиру, и вам хватит на домик и даже на новую кровать.
Женщина улыбнулась, и в глазах ее Сергеев заметил в бликах свечи сладкие слезы надежды вместо горьких отчаяния, которые были выплаканы уже давно.
– Не кляните его! – крикнул он ей вдогонку. – Он не враг, просто испугался и хочет спрятаться в другой норке.
Из-за шума машин она этого не услышала, у нее появилась цель, и она двигалась к ней уверенно и стремительно.
Сергеев задул свечу, подсчитал приход. Людские горести, как оказалось, приносят неплохой доход. Он закрыл свой склад и пошел за Рустамом в ломбард.
Через полчаса они сидели в армянском ресторане и пили за дружбу. После семи подгребла соседка из магазина телесных радостей.
Выпили, и Сергеев решил сказать тост и заодно ввернул про обещанное соседке предсказание. Он сказал, что скоро она будет держать в своих руках не жалкий пластмассовый имитатор с подогревом, а настоящий живой прибор красивого и полного жизни мужчины. Кризис вагонами выбросит таких на рынок повторного брака, старые жены их терпеть не будут, они пойдут на поиски и мимо нее точно не пройдут. Не промахнется настоящий охотник, целясь в такую вкусную дичь, сам упадет своей тушкой в ее сладкое ложе.
Рустам не понял, но тоже зааплодировал – он любил, когда у людей все хорошо. Соседке прогноз очень понравился, но она попросила уточнить сроки. Сергеев твердо ответил, что в марте, не позже.
Приехал он домой поздно, после ресторана пришлось ехать в караоке, настояла хозяйка «Интима», она там часто пела песни из фильма «31 июля». Пела хорошо, и ей аплодировали за редкость выбора и за голос, в котором было слишком много неудовлетворенного желания. Понятно, что в основном поют те, кому не дают.
Жена уже спала, он юркнул под одеяло и тоже заснул.
Утром он доложил, что дело двигается, и второпях полетел на 1905 года. Когда он открывал свою заветную дверь, его кто-то тронул за плечо – перед ним стоял крепко сложенный мужчина в штатском, его служебное положение было очевидным – представитель власти. Он попросил Сергеева пройти с ним в черную «Волгу».
При мысли, что он попал за вчерашний совет предполагаемой жертве операции «Литой пиздец», его обдало жаром, люди в черной «Волге» молчали, как в плохом кино.
Когда выехали на Знаменку, Сергеев загадал: если направо, то на Лубянку, но машина рванула в Боровицкие ворота, и розовощекий старлей на шлагбауме улыбнулся своим. Человек, сидевший рядом с водителем, тихо сказал:
– В первый корпус.
Через два часа Сергеев уже работал в отделе среднесрочных прогнозов нетрадиционными методами и ему дали пропуск с гербом и ключ от номера в доме отдыха «Лесные дали» для восстановления сил.
Склад несбывшихся надежд работает, Рустам посадил туда свою сестру, ранее торговавшую цветами. Магазин «Интим» тоже поменял хозяина: предсказание сбылось, хозяйке вся эта лабуда уже не нужна – она нашла свое счастье, живет с управляющим очень проблемного банка.
Диалоги с товарищем
Жили два товарища в России. Один перестал работать на радио из-за отсутствия энергии – не мог со скоростью молотилки нести пургу, не давая слушателю понять, что ему говорят. Темп, буря и натиск – эти методы, вошедшие в моду, исключили его из процесса. Он-то думал, когда говорил, а сейчас нужно другое – блок сменяет блок, интерактив, ты спрашиваешь слушателя и сам ему отвечаешь, пока не пошел рекламный блок, – и все.
Второй товарищ был журналистом модного глянцевого журнала, в котором вел колонку обо всем, что в голову взбредет, но ему сказали в одночасье – герои должны быть не старше сорока, успешные, с хорошими зубами и доходом не менее десяти штук в месяц.
Помыкался товарищ полгода и ушел – если сам получаешь двадцать тысяч рублей, как понять человека с десяткой и без вставной челюсти? Не выходит. Выходит неправда.
Остались они на обочине, а умирать рано, не берут их еще в другое измерение. Нет, говорят в небесной канцелярии, на пенсии поживите, порадуйтесь преобразованиям, за которые вы страдали ночами бессонными. Дождались? Вот и хавайте свою свободу ртом и жопой.
Но «новые песни придумала жизнь, не надо ребята о песне тужить» – эти слова из старой песни успокаивали «ребят», сидящих на обочине текущей жизни.
Новые песни слушать было невозможно, расцвел буйным цветом вирус самозванства.
Каждый мог стать каждым. Сегодня ты никто, а завтра ты звезда и тебе внимают миллионы. Во всех жанрах открылись шлюзы, на берег полезли мутанты и гады всех размеров. Они начали пожирать культурный планктон, а икру и мальков продавать на всех углах. Их стали поедать те, кого раньше к столу не подпускали из-за шерсти звериной и речи нечленораздельной.
Сбились прицелы и ориентиры, каждый охотник стрелял, даже не зная, где сидит фазан. Стрелял кучно, на поражение, не жалея патронов. Фоторужья потерялись в арсенале «базук» и «мух». Цель была одна – настрелять побольше, а потом – суп с котом, а лучше со всеми скотами, вместе взятыми.
На таком живописном склоне две улитки лежали и наблюдали, как мимо них течет «жисть», полная подмосковного шика и питерских комплексов. Их город был оккупирован.
Во времена оккупации есть два варианта: сотрудничать с новой властью или бороться в подполье. Оба не подходили, пришлось уйти во внутреннюю эмиграцию.
Каждый из них, как айсберг на поверхности, жил обыденной жизнью, но изредка они выходили на связь и предавались разговорам, в которых не пытались удивить друг друга – просто болтали о том, что видели и слышали. Выколоть себе глаза и заклеить уши сил не находилось, поэтому кое-что извне залетало в их беспокойные головы, и они обсуждали то, что летало вокруг и иногда падало гадкими лепешками на голову и в другие места, в том числе в душу.
За ночь налетало много разного дерьма, иногда по самую макушку, а иногда и совсем с головой приходилось нырять, чтобы выплыть в чистом месте. Они, конечно, ограничивали себя, не смотрели основные каналы – там творилась вакханалия самозванцев. Так бывает: придешь вроде в приличное место – а там шоу эротическое. Есть невозможно, голые девки в тарелку лезут – ну какой тут аппетит?!
Брюзжать по этому поводу бессмысленно, никакая терапия не поможет, только хирургия. Надо отсечь источники инфекции, а иначе не заметишь, как сам станешь пассивным участником этого свинства и захрюкаешь.
Утром они вставали после бессонной ночи каждый у себя дома, покорно выслушивали от близких разговоры о своей никчемности. Потом опять ложились спать, чтобы не слышать навязшее в зубах: «Вот люди живут – и дачи у них, и таджики с филиппинками за домом смотрят, а баррель растет…»
Ну и растет этот баррель, а тебе что? Какое тебе дело до барреля? А они: «Опять доллар упал…» Так доллар не папа в Воронеже, пусть падает.
Такое внимание к мировым процессам очень раздражало. Вместо того чтобы жить на свои кровные, люди, не помывши лица, с утра слушают про Никкей и Доу Джонс. Ты на пенсии в пять тысяч рублей, на хер ты читаешь список «Форбс»? Кого там ищешь? Себя? Родственников своих?
Ну нажил человек! Тебе все равно не достанется, если у него отберут. Кто-то покупает чужие яйца. Жалко тебе? Но твои-то целы, на них никто не посягает, чеши свои или продай, если покупатель есть.
Второй товарищ был журналистом модного глянцевого журнала, в котором вел колонку обо всем, что в голову взбредет, но ему сказали в одночасье – герои должны быть не старше сорока, успешные, с хорошими зубами и доходом не менее десяти штук в месяц.
Помыкался товарищ полгода и ушел – если сам получаешь двадцать тысяч рублей, как понять человека с десяткой и без вставной челюсти? Не выходит. Выходит неправда.
Остались они на обочине, а умирать рано, не берут их еще в другое измерение. Нет, говорят в небесной канцелярии, на пенсии поживите, порадуйтесь преобразованиям, за которые вы страдали ночами бессонными. Дождались? Вот и хавайте свою свободу ртом и жопой.
Но «новые песни придумала жизнь, не надо ребята о песне тужить» – эти слова из старой песни успокаивали «ребят», сидящих на обочине текущей жизни.
Новые песни слушать было невозможно, расцвел буйным цветом вирус самозванства.
Каждый мог стать каждым. Сегодня ты никто, а завтра ты звезда и тебе внимают миллионы. Во всех жанрах открылись шлюзы, на берег полезли мутанты и гады всех размеров. Они начали пожирать культурный планктон, а икру и мальков продавать на всех углах. Их стали поедать те, кого раньше к столу не подпускали из-за шерсти звериной и речи нечленораздельной.
Сбились прицелы и ориентиры, каждый охотник стрелял, даже не зная, где сидит фазан. Стрелял кучно, на поражение, не жалея патронов. Фоторужья потерялись в арсенале «базук» и «мух». Цель была одна – настрелять побольше, а потом – суп с котом, а лучше со всеми скотами, вместе взятыми.
На таком живописном склоне две улитки лежали и наблюдали, как мимо них течет «жисть», полная подмосковного шика и питерских комплексов. Их город был оккупирован.
Во времена оккупации есть два варианта: сотрудничать с новой властью или бороться в подполье. Оба не подходили, пришлось уйти во внутреннюю эмиграцию.
Каждый из них, как айсберг на поверхности, жил обыденной жизнью, но изредка они выходили на связь и предавались разговорам, в которых не пытались удивить друг друга – просто болтали о том, что видели и слышали. Выколоть себе глаза и заклеить уши сил не находилось, поэтому кое-что извне залетало в их беспокойные головы, и они обсуждали то, что летало вокруг и иногда падало гадкими лепешками на голову и в другие места, в том числе в душу.
За ночь налетало много разного дерьма, иногда по самую макушку, а иногда и совсем с головой приходилось нырять, чтобы выплыть в чистом месте. Они, конечно, ограничивали себя, не смотрели основные каналы – там творилась вакханалия самозванцев. Так бывает: придешь вроде в приличное место – а там шоу эротическое. Есть невозможно, голые девки в тарелку лезут – ну какой тут аппетит?!
Брюзжать по этому поводу бессмысленно, никакая терапия не поможет, только хирургия. Надо отсечь источники инфекции, а иначе не заметишь, как сам станешь пассивным участником этого свинства и захрюкаешь.
Утром они вставали после бессонной ночи каждый у себя дома, покорно выслушивали от близких разговоры о своей никчемности. Потом опять ложились спать, чтобы не слышать навязшее в зубах: «Вот люди живут – и дачи у них, и таджики с филиппинками за домом смотрят, а баррель растет…»
Ну и растет этот баррель, а тебе что? Какое тебе дело до барреля? А они: «Опять доллар упал…» Так доллар не папа в Воронеже, пусть падает.
Такое внимание к мировым процессам очень раздражало. Вместо того чтобы жить на свои кровные, люди, не помывши лица, с утра слушают про Никкей и Доу Джонс. Ты на пенсии в пять тысяч рублей, на хер ты читаешь список «Форбс»? Кого там ищешь? Себя? Родственников своих?
Ну нажил человек! Тебе все равно не достанется, если у него отберут. Кто-то покупает чужие яйца. Жалко тебе? Но твои-то целы, на них никто не посягает, чеши свои или продай, если покупатель есть.