Страница:
– Рик, ты же знаешь, какое значение имеет для меня эта книга. Ну почему ты все так усложняешь?
Вздохнув, Рик проговорил:
– Ты должна понять: я придаю честности огромное значение. Я понимаю, почему мы с тобой не были откровенны друг с другом в начале нашего знакомства, но теперь это позади. Прошу тебя, Энни, никогда мне больше не лги.
Энни поразила мелькнувшая в его глазах боль. Ей захотелось рассказать ему все, но она с самого начала чувствовала, что в истории Рика и Декера еще не все точки расставлены над i, а она не могла подставлять под удар свое расследование, да и Рика нельзя было заставлять страдать.
– Ну так как? – спросил Рик, и голос его прозвучал почти враждебно.
– Ты прав. Однако бывает, что лучше скрыть правду, сейчас как раз такой случай.
Рик холодно уставился на нее:
– Ты хочешь сказать, что здесь замешан Декер? Обреченно вздохнув, Энни ответила:
– Да.
– Так я и думал, – бросил Рик и отвернулся.
– Рик, прошу тебя, попытайся меня понять. Я сожалею о том, что произошло между вами, но Декер мне очень помогает. Без него мне пришлось бы туго.
– Почему?
– Он много знает о войне Черного Ястреба, о том, где какое сражение происходило, и это экономит мне время. А у меня его не так уж много. В конце сентября мне нужно уезжать.
Рик молчал, и в душе Энни начал зарождаться страх.
– Может быть, Декер и был бы не прочь встрять между нами, – продолжала Энни, стараясь говорить убедительно, – но я уже предупредила его, чтобы он не смел этого делать.
– Плевать ему на тебя и на твою работу! Он задумал использовать тебя, чтобы насолить мне.
– Нет! – О Господи, как она ненавидела эту его упертость! – Декер на самом деле заинтересован в моей работе. Но если ты дашь ему шанс вывести тебя из терпения, он непременно им воспользуется. А ты давал ему уже не один такой шанс, верно?
Рик сердито прищурился, на щеках его вспыхнули два красных пятна.
– Энни... – предостерегающе протянул он, но Энни не дала ему договорить:
– Ты хочешь честности, Рик, но сможешь ли ты ее пережить? Сможешь ли пережить, если я скажу тебе, почему ты простил свою бывшую жену за то, что она тебя обманула, но не простил своего лучшего друга?
– Нет! – Рик резко оттолкнулся от раковины. – Дело не в этой давней истории, случившейся между мной и Декером, а в том, что ты продолжаешь меня обманывать!
И он направился к двери.
– Я тебя защищаю, Рик, – бросила ему вдогонку Энни. Дойдя до двери, Рик обернулся и с удивлением взглянул на нее:
– Меня? Ты защищаешь меня?
– Я была бы с тобой более откровенна, если бы знала, что эта откровенность не выведет тебя из равновесия и не причинит тебе боли. Но мы оба знаем, что этого не будет. Я могу отделить тебя от Декера. Я могу работать с ним, даже зная, какой низкий поступок он совершил. Но ты этого сделать не можешь.
– Это Декер звонил? Помолчав, Энни ответила:
– Я собираюсь с ним сегодня встретиться. Это внесет разлад в наши с тобой отношения?
Рик долго молча смотрел на нее, потом, гордо вскинув голову, ответил: – Нет.
– Докажи, – попросила Энни, подходя к нему.
Несколько секунд он недоуменно смотрел на нее, все еще сердясь, потом обнял, притянул к себе и поцеловал долгим, страстным поцелуем, от которого у Энни закружилась голова. Ей вдруг показалось, будто Рик хочет доказать, что она, Энни, принадлежит ему безраздельно, целиком и полностью, что никуда ей от него не деться. Ошеломленная этой мыслью, Энни попыталась тихонько отстраниться, однако Рик ее не отпустил.
И тогда Энни, поборов страх и странное ощущение, что она попалась в ловушку, прильнула к Рику еще теснее и отдалась на волю страстного поцелуя. С каждой секундой губы Рика становились все мягче, и Энни поняла: гнев и недоверие, мучившие его недавно, улетучились.
Наконец он отпустил ее.
– Иди работай, – тихо сказала Энни. – И я сделаю то же самое.
– Да. – Не глядя на Энни, Рик пригладил рукой волосы, потом повернулся, снова оделся в свою рабочую одежду и вышел за дверь.
Когда скрип гравия под его ногами стих, Энни устало прислонилась к косяку. Какая же она дура! Любая женщина, даже самая что ни на есть недалекая, поняла бы, что Рик Магнуссон – мужчина, ценящий честность превыше всего, стабильный и основательный, – создан для семейной жизни.
И женщина ему нужна под стать. И уж конечно, не такая, как она, Энни. Всю свою жизнь она переезжала с места на место и понятия не имеет, как можно жить по-другому. Этакое перекати-поле...
Ну как она не смогла сообразить, что их с Риком отношения, начавшись с невинной интрижки, непременно перерастут в нечто большее? Как могла поверить, что Рик не влюбится в нее, не захочет удержать ее при себе, не пожелает владеть ею безраздельно?
Глава 13
Вздохнув, Рик проговорил:
– Ты должна понять: я придаю честности огромное значение. Я понимаю, почему мы с тобой не были откровенны друг с другом в начале нашего знакомства, но теперь это позади. Прошу тебя, Энни, никогда мне больше не лги.
Энни поразила мелькнувшая в его глазах боль. Ей захотелось рассказать ему все, но она с самого начала чувствовала, что в истории Рика и Декера еще не все точки расставлены над i, а она не могла подставлять под удар свое расследование, да и Рика нельзя было заставлять страдать.
– Ну так как? – спросил Рик, и голос его прозвучал почти враждебно.
– Ты прав. Однако бывает, что лучше скрыть правду, сейчас как раз такой случай.
Рик холодно уставился на нее:
– Ты хочешь сказать, что здесь замешан Декер? Обреченно вздохнув, Энни ответила:
– Да.
– Так я и думал, – бросил Рик и отвернулся.
– Рик, прошу тебя, попытайся меня понять. Я сожалею о том, что произошло между вами, но Декер мне очень помогает. Без него мне пришлось бы туго.
– Почему?
– Он много знает о войне Черного Ястреба, о том, где какое сражение происходило, и это экономит мне время. А у меня его не так уж много. В конце сентября мне нужно уезжать.
Рик молчал, и в душе Энни начал зарождаться страх.
– Может быть, Декер и был бы не прочь встрять между нами, – продолжала Энни, стараясь говорить убедительно, – но я уже предупредила его, чтобы он не смел этого делать.
– Плевать ему на тебя и на твою работу! Он задумал использовать тебя, чтобы насолить мне.
– Нет! – О Господи, как она ненавидела эту его упертость! – Декер на самом деле заинтересован в моей работе. Но если ты дашь ему шанс вывести тебя из терпения, он непременно им воспользуется. А ты давал ему уже не один такой шанс, верно?
Рик сердито прищурился, на щеках его вспыхнули два красных пятна.
– Энни... – предостерегающе протянул он, но Энни не дала ему договорить:
– Ты хочешь честности, Рик, но сможешь ли ты ее пережить? Сможешь ли пережить, если я скажу тебе, почему ты простил свою бывшую жену за то, что она тебя обманула, но не простил своего лучшего друга?
– Нет! – Рик резко оттолкнулся от раковины. – Дело не в этой давней истории, случившейся между мной и Декером, а в том, что ты продолжаешь меня обманывать!
И он направился к двери.
– Я тебя защищаю, Рик, – бросила ему вдогонку Энни. Дойдя до двери, Рик обернулся и с удивлением взглянул на нее:
– Меня? Ты защищаешь меня?
– Я была бы с тобой более откровенна, если бы знала, что эта откровенность не выведет тебя из равновесия и не причинит тебе боли. Но мы оба знаем, что этого не будет. Я могу отделить тебя от Декера. Я могу работать с ним, даже зная, какой низкий поступок он совершил. Но ты этого сделать не можешь.
– Это Декер звонил? Помолчав, Энни ответила:
– Я собираюсь с ним сегодня встретиться. Это внесет разлад в наши с тобой отношения?
Рик долго молча смотрел на нее, потом, гордо вскинув голову, ответил: – Нет.
– Докажи, – попросила Энни, подходя к нему.
Несколько секунд он недоуменно смотрел на нее, все еще сердясь, потом обнял, притянул к себе и поцеловал долгим, страстным поцелуем, от которого у Энни закружилась голова. Ей вдруг показалось, будто Рик хочет доказать, что она, Энни, принадлежит ему безраздельно, целиком и полностью, что никуда ей от него не деться. Ошеломленная этой мыслью, Энни попыталась тихонько отстраниться, однако Рик ее не отпустил.
И тогда Энни, поборов страх и странное ощущение, что она попалась в ловушку, прильнула к Рику еще теснее и отдалась на волю страстного поцелуя. С каждой секундой губы Рика становились все мягче, и Энни поняла: гнев и недоверие, мучившие его недавно, улетучились.
Наконец он отпустил ее.
– Иди работай, – тихо сказала Энни. – И я сделаю то же самое.
– Да. – Не глядя на Энни, Рик пригладил рукой волосы, потом повернулся, снова оделся в свою рабочую одежду и вышел за дверь.
Когда скрип гравия под его ногами стих, Энни устало прислонилась к косяку. Какая же она дура! Любая женщина, даже самая что ни на есть недалекая, поняла бы, что Рик Магнуссон – мужчина, ценящий честность превыше всего, стабильный и основательный, – создан для семейной жизни.
И женщина ему нужна под стать. И уж конечно, не такая, как она, Энни. Всю свою жизнь она переезжала с места на место и понятия не имеет, как можно жить по-другому. Этакое перекати-поле...
Ну как она не смогла сообразить, что их с Риком отношения, начавшись с невинной интрижки, непременно перерастут в нечто большее? Как могла поверить, что Рик не влюбится в нее, не захочет удержать ее при себе, не пожелает владеть ею безраздельно?
Глава 13
«3 мая 1832 года.
Казармы Джефферсона,
Сент-Луис
Наша дружба с Сайрусом не перестает меня удивлять. У нас с ним разные взгляды на жизнь, и тем не менее мы остаемся настоящими друзьями. Я дорожу Сайрусом так, как не дорожил еще ни одним человеком. Этой ночью мы говорили с ним о будущем. Я сказал, что выполню волю отца и посвящу свою жизнь юриспруденции и политике. Сайрус же хочет продолжить армейскую службу. Он утверждает, что в этом его жизнь. У меня это не вызвало удивления, как не вызывает удивления и то, что Сайрус видит эту войну иначе, чем я. Я считаю, что те, кто послал нас завоевывать эти богатейшие земли, прикрывают свои истинные цели благородными словами. Сайрус же со мной не согласен. Он убежден, что мы должны, не рассуждая, свято выполнять свой долг. Я готов его выполнять, но вы, матушка, научили меня превыше всего ценить правду, и я слишком дорожу ею, чтобы восторженно относиться к этому своему долгу».
Из письма лейтенанта Льюиса Хадсона своей матери Августине
В тот же день Энни отправилась к Оуэну Декеру домой. Он жил в современном двухэтажном доме, расположенном неподалеку от полностью модернизированной фермы с надворными постройками, напоминавшими самолетные ангары. Все эти строения навели Энни на мысль о крупном заводе, в который вложили огромные деньги. Эта так называемая фер-ма не шла ни в какое сравнение с уютной фермой Рика, где каждое поколение ее владельцев оставляло о себе память последующему, где, казалось, царил дух времени.
Припарковавшись на подъездной аллее, Энни направилась по тщательно подстриженному газону к дому и позвонила в дверь. Донесся детский крик, а потом послышался женский голос. Дверь распахнулась. На пороге стояла Карен Декер.
– Мисс Бекетт? – удивилась она.
Энни открыла было рот, чтобы ответить, но не успела. Темноволосый мальчуган прощебетал:
– Привет!
– Привет. – Энни улыбнулась мальчишке, одетому в футболку и мешковатые шорты. Красивый ребенок, похож на отца. Она перевела взгляд на Карен. – Можно войти?
Услышав этот вопрос, Карен, похоже, пришла в себя и отступила в сторону:
– Простите. Я... вас не ждала.
– Я пришла к вашему мужу, – пояснила Энни, прикрывая за собой дверь. – Миссис Михловски сказала, что он дома.
В доме царила благодатная прохлада – кондиционеры работали вовсю. Энни огляделась. Приятная гостиная. На полу игрушечные машинки и конструктор. Очень мило, однако того очарования, которым наполнена гостиная в доме Рика, нет.
– Да, он дома, – подтвердила Карен. Сынишка обхватил ее обеими руками. Платье натянулось, и внушительных размеров живот стал еще заметнее. – Не тискай маму так сильно, милый. – Она улыбнулась. – Джейсон, сбегай наверх, скажи папе, что к нему пришла тетя.
– Ладно!
Мальчуган бросился выполнять поручение. Вскоре Над головой у Энни послышался топот маленьких ног.
– Как Рик? – неторопливо спросила Карен Декер, и ее голубые глаза стали печальными и настороженными.
– Отлично, когда я его в последний раз видела, он шел на скотный двор работать. Вы же знаете Рика.
Карен совершенно искренне улыбнулась и удивительно помолодела – стала похожа на девочку на свадебном фото.
– Он много работает, – заметила она.
В напряженной тишине послышались тяжелые мужские шаги. Отец с сыном спускались по лестнице. Взглянув на них, Энни снова перевела взгляд на Карен.
– Он хороший человек, – тихо проговорила та.
В голосе ее сквозило одновременно и сожаление, и желание защитить. А вот кого, Энни так и не поняла: то ли настоящего мужа, то ли бывшего.
– А, Энни, – протянул Декер, подходя к ней и ведя мальчугана за ручку. Брюки цвета хаки, тенниска. Как всегда, элегантный и красивый. – Я пару раз пытался вам звонить...
– Рик был дома, и я отключила телефон, – перебила его Энни.
Возникла неловкая пауза. Взглянув на бледное, с широко раскрытыми глазами, лицо жены, Декер подвел к ней сына.
– Может, пройдем наверх, в мой кабинет? – Он поцеловал жену, ласково погладил ее по округлому животу и взъерошил сынишке волосы. Мальчуган рассмеялся. – Сюда.
Энни улыбнулась Карен Декер – та не ответила на улыбку, – подмигнула Джейсону, тот неожиданно засмущался и уткнулся лицом в мамину юбку.
Кабинет Декера был типично мужским. Обшитые темными панелями стены украшали ружья и картины на охотничью тему. После того как они уселись, Декер спросил:
– Рик знает, что вы здесь?
Странно, подумала Энни. Декер всегда зовет Рика по имени, а вот Рик его – по фамилии.
– Конечно, знает. Я ведь только снимаю в его доме комнату. В мою личную жизнь он не вмешивается. Он не слишком высокого мнения о моей работе, и ему абсолютно безразлично, встречаюсь я с вами или нет.
Откинувшись на спинку стула и вскинув темные брови, Декер несколько секунд пристально смотрел на нее.
– Неужели?
– Да, – холодно ответила она. Несмотря на то, что Энни сказала Рику про Декера, она не доверяла этому человеку и не хотела, чтобы он догадался, что ее с Риком связывают не просто деловые отношения, а нечто большее. Декер мог перестать оказывать ей поддержку, а без нее Энни пришлось бы намного труднее. – И он не устает повторять, что человек он занятой и у него нет времени на мою чепуху. Естественно, говорит он это в более красочных выражениях.
– Я в этом не сомневаюсь, – бросил Декер, по-прежнему следя за Энни с интересом, как ястреб за змеей, размышляя, схватить ли ее сейчас или немного подождать. – Итак, что привело вас ко мне?
– Во-первых, я хочу поблагодарить вас за то, что сумели заинтересовать моим расследованием средства массовой информации. Большое вам спасибо, хотя впредь я попрошу, чтобы вы заранее меня об этом предупреждали.
Декер улыбнулся:
– Мне это пришло в голову неожиданно. Я попросил Бетти позвонить на телевидение. Также я просил ее позвонить и вам, но она, должно быть, запамятовала. Ничего не поделаешь, годы дают о себе знать.
«Как же, «просил», – усмехнулась про себя Энни. – Наверное, как и та журналистка «пыталась» дозвониться».
– А еще я хотела узнать про генерала Сайруса Паттерсона Буна. Меня интересует, бывал ли он когда-нибудь в ваших местах.
– Мне об этом ничего не известно. Однако кое-кто из его потомков приезжал в 1932 году на церемонию, посвященную столетию сражения у реки Бэд-Экс. В некоторых местных га-зетах за тот год были напечатаны об этом заметки. Копии их находятся у нас в музее. Поговорите об этом с Бетти.
– Спасибо, я так и сделаю.
Склонив голову набок, Декер пристально изучал ее.
– А почему вы спрашиваете про Буна? У него безупречная репутация. Он был одним из самых выдающихся генералов нашей страны, несмотря на то что не ладил с Линкольном. Женился на великосветской красавице, нарожал с полдюжины детей и умер в старости очень богатым человеком.
– Я спрашиваю потому, что Бун с Льюисом были друзьями, а в ходе расследования я узнала, что Бун очень ему завидовал, несмотря на то, что был богаче. – Энни замолчала. Лицо Декера внезапно стало замкнутым, что ее порадовало. – Льюис учился в Уэст-Пойнте, причем подавал большие надежды, а Бун учился средненько. После окончания военного училища Льюису присвоили более высокое звание, хотя он был моложе Буна на год. Зависть творит с человеком странные вещи.
Декер на мгновение замер, но потом напустил на себя равнодушный вид, однако от Энни не укрылось, что он плотно сжал губы.
– Что вы имеете в виду?
– Перестаньте восстанавливать против себя Рика. Расхохотавшись, Декер откинулся на спинку стула:
– Должен вам сказать, что Рик пришел бы в ярость, узнай он, что вы пытаетесь защитить его.
– Так, значит, драка между вами все-таки неминуема, Оуэн?
В темных глазах Декера вспыхнула ярость.
– Я провожу вас до двери, мисс Бекетт.
После того как ее вежливо выдворили из дома, Энни села в машину. На душе у нее кошки скребли. Рик испытывал явную неприязнь к Декеру, но только сейчас она поняла, что скрывается за лощеной внешностью этого человека и что она умудрилась воскресить давний, непримиримый дух соперничества.
Может быть, это у нее узкий взгляд на вещи, а не у Рика. Может быть, ей следует перед ним извиниться.
Свернув к ферме, она увидела, что Рик бежит к старой конюшне, построенной еще его прапрапрадедом. Строение из потемневших от времени и непогоды бревен было по-прежнему крепким и служило теплым, надежным жилищем для бельгийских лошадей.
Встревоженная, Энни опустила окно и крикнула:
– Рик, что случилось?
– Ничего! – прокричал Рик в ответ и, обернувшись, махнул ей рукой. – Венера только что ожеребилась. Пошли посмотрим!
Сгорая от нетерпения, Энни быстро поставила машину и помчалась к конюшне.
– Рик, где ты?
– Здесь!
Голос его донесся откуда-то из дальнего угла. Рик стоял возле стойла, не отрывая взгляда от кобылы и ее новорожденного жеребенка – крошечного создания с тонкими, как у паука, ножками. В воздухе стоял густой запах пота, а синяя рубашка Рика и его руки были испещрены пятнами, о происхождении которых Энни сочла за лучшее не задумываться.
Впрочем, уже через секунду она вообще перестала замечать что бы то ни было: все внимание поглотило только что родившееся существо с огромными глазищами и тоненьким хвостиком.
– Какой красивый! – восхищенно прошептала она.
– Да, – ответил Рик, и в голосе его прозвучали горделивые нотки. Он ласково потрепал Венеру по боку: – Я знал, что ты родишь нам красивого жеребенка, Венера.
А Энни с грустью подумала, какую жестокую шутку сыграла с Риком судьба, лишив его возможности жить с собственной дочерью и видеть, как она растет. Такой мужчина, как Рик, – идеальный отец. И идеальный муж.
Она отвернулась, чтобы не видеть счастливого лица Рика. Взгляд ее упал на его измазанную рубашку.
– Ты весь выпачкался.
– Угу. Под конец Венере понадобилось немного помочь. Ничего, вымоемся.
– Вымоемся?
Рик ухмыльнулся, и от этой мальчишеской ухмылки у Энни перехватило дыхание. Сердце гулко забилось в груди, и Энни поняла, что произошло непоправимое.
О Господи, как же это случилось? Как она это допустила? Она так боялась, что он в нее влюбится, а потом, когда она уедет, станет страдать, что вовремя не разглядела грозящей ей опасности.
А теперь уже поздно... Слишком поздно... Она сама влюбилась в него.
Внезапно Энни почувствовала острое желание очутиться в его объятиях, желание, подогреваемое охватившей ее паникой. Захотелось, чтобы он прижал ее к себе крепко-крепко, чтобы растопил леденящий холод, возникший в душе.
Она бросилась к Рику, прижалась к нему, и он, хмыкнув, крепко обнял ее и поцеловал, ни о чем не спрашивая, лишь давая Энни то, что ей в данный момент было нужно.
Наконец, выпустив ее из объятий, он отстранился, чмокнул Энни в нос и снова ухмыльнулся.
– Пойдзм вымоемся и отпразднуем это событие.
В последний раз взглянув на Венеру и жеребенка – тот жадно сосал, подергивая хвостиком, – Энни взяла Рика за руку, и они направились к дому, словно двое ребятишек.
Однако во взгляде, который Рик периодически бросал на нее, не было ничего детского. Оказавшись в доме, он почему-то повел ее к погребу. Не доходя до двери, стянул с себя рубашку. Едва Энни вошла в похожее на пещеру помещение, как Рик прислонил ее к прохладной влажной стене и стащил с нее кофточку.
Почувствовав на своем теле его руки, Энни непроизвольно вздрогнула. Желание, охватившее ее на конюшне, вмиг куда-то улетучилось. Похоже, холодный сырой погреб не самое лучшее место для любовных утех. Рик принялся целовать ее груди своими горячими губами, и Энни попыталась расслабиться, чтобы насладиться его поцелуями, но не могла.
– Что с тобой? – прошептал ей на ухо Рик, и Энни снова вздрогнула:
– Ненавижу темноту, и пауков.
Рик расхохотался и принялся проворно стаскивать с Энни одежду. Она стала ему помогать, и скоро они оба стояли в погребе совершенно голые, только в одних носках. Рик стянул с себя и их, однако Энни не осмелилась этого сделать. Выйдя из погреба, она стала подниматься по крутым, шатким ступеням в ванную комнату.
Рик шел сзади, похлопывая Энни по голой попке. Очутившись в ванной, Рик, на секунду прижавшись к Энни своим теплым телом, от чего она тихонько ахнула, открыл краны, и в ванну с шумом полилась вода.
– Для тебя я даже пены для ванн не пожалею, – заявил Рик и, взяв с полки флакон, вылил чуть ли не половину его содержимого в воду.
– Вот уж не думала, что ты любишь нежиться в пене, – заметила Энни, погружаясь в теплую воду.
Она бросила на Рика вопросительный взгляд. На его воинственно торчавший член, направленный прямо на нее.
– Это Хизер притащила пену для ванн, – пояснил Рик и, заметив, куда смотрит Энни, довольно ухмыльнулся, от чего кончики его усов вздернулись. – Ну и как?
Энни смущенно кашлянула, втайне надеясь, что он имеет в виду температуру воды.
– Почему бы тебе самому не забраться в ванну и не проверить?
– Пожалуй, так и сделаю. – С этими словами Рик залез в ванну позади Энни, прислонился к задней стенке, а головой оперся о кафель. – О Господи, хорошо-то как... но я знаю, как сделать, чтобы стало еще лучше.
– Ах уж эти мужчины! – рассмеялась Энни. – Всегда знаешь, чего от них ожидать.
– В этом наша прелесть, – согласился Рик.
Прильнув к нему, Энни пылко его поцеловала, и на какое-то, довольно продолжительное, время они забыли обо всем на свете. Наконец, немного придя в себя, Рик ахнул – вода чуть не перелилась через край ванны – и поспешно закрыл краны.
Вновь прислонившись к спинке ванны, он притянул Энни к себе. Удовлетворенно вздохнув, она прижалась к его мокрой мыльной груди. Ванна была такая большая и глубокая, что в нее без труда влезло бы одновременно несколько детей – или двое взрослых, которым вздумалось совместить мытье с любовью.
Чувствуя восставшую плоть Рика, Энни бросила на него игривый взгляд и, набрав побольше пены, принялась покрывать ею грудь.
– Что ты делаешь? – удивился Рик.
Не отвечая, Энни начала совершать те же манипуляции с другой грудью.
– Всегда хотелось понять, что испытываешь, когда у тебя большая грудь, – наконец вымолвила она, с удовлетворением глядя на две пенные горы. – Ну как? Здорово?
Рик зашелся беззвучным смехом и, отметя пену в сторону, накрыл руками груди Энни и принялся теребить соски большими пальцами.
– Мне достаточно и маленькой, как у тебя.
Энни вздохнула и, ощущая, как внутри вновь начинает разгораться пожар желания, беспокойно заерзала.
– А я думала, все мужчины обожают большие груди.
– Некоторые из нас любят те, что находятся под рукой, – признался Рик, целуя ее в шею.
– Гм... – протянула Энни и, чувствуя, что кончики усов щекочут ей кожу, легонько толкнула его локтем. – Не слишком-то романтично.
– Ну тогда скажу, что я всякие груди люблю. Какого они размера, не имеет значения.
Энни повернулась к нему лицом так порывисто, что по воде пошли волны, и взглянула на пах Рика, возле которого собралась пена.
– Лучше не надо, – рассмеялся Рик.
– Не порть мне удовольствие. Теперь моя очередь позабавиться.
– Милая, по-моему, ты переходишь все границы.
Заметив в его глазах блеск, Энни заподозрила подвох, однако отреагировать не успела: Рик окунул ее в воду. Когда она, фыркая и отплевываясь, вынырнула на поверхность, он схватил флакон с шампунем и притянул Энни к себе.
– Я бы сейчас вымыл тебе рот шампунем, да лень.
– Так нечестно! Пользуешься тем, что сильнее меня, – буркнула Энни, глядя, как Рик, взбив шампунь в густую пену, принялся намыливать ей волосы. – Вот я тебя сейчас тоже окуну!
– Попробуй.
– И попробую!
– Энни, задержи дыхание.
Энни взвизгнула, однако сделать ничего не успела: Рик снова окунул ее в воду и начал ополаскивать ей волосы. Энни мужественно терпела, хотя вода лилась ей в рот. Но когда Рик закончил свои манипуляции, схватила его за лодыжки и утянула под воду. Он вынырнул смеясь и принялся мотать голо-вой, отряхиваясь, как мокрая собака, так что брызги полетели во все стороны.
К тому времени из ванны на пол уже вылилась половина воды, так что пришлось снова набирать воду, чтобы вымыться. Энни с Риком принялись намыливать друг друга. Прикосновение к ее телу скользких, мокрых рук Рика вызвало в ней яростный прилив желания. Хотелось, чтобы Рик поскорее занялся с ней любовью, хотелось почувствовать его в себе. Желание это усиливалось с каждой секундой.
– Эта ванна достаточно большая, чтобы можно было в ней немного поразвлечься, – прошептала Энни, покусывая Рику мочку уха и крепко ухватив его за плечи. Прильнув к нему, она потерлась телом о его восставшую плоть.
Рик лишь хмыкнул, и Энни, приподнявшись, стала медленно опускаться, вбирая его в себя осторожно, дюйм за дюймом.
Внезапно она почувствовала, что Рик замер.
– Подожди. Вот черт! Я не... Энни беззаботно поцеловала его.
Однако Рик рывком вышел из нее и одарил таким взглядом, что Энни должна была бы затрепетать от страха.
– Что с тобой, черт подери! Хочешь залететь?
– Конечно, нет! – холодно ответила Энни.
Она мысленно представила себе Рика. Вот он смотрит на нее, улыбаясь, касается своими нежными руками ее тела, вызывая бурю чувств. Потом перед глазами встал новорожденный жеребенок, жадно сосущий мать, и кобыла, не сводящая с него удовлетворенных, глаз. И на какую-то долю секунды Энни представила рядом с собой Рика: он смотрит на нее улыбаясь, а она кормит грудью их ребенка – красивого золотовласого мальчугана, похожего на маленького викинга.
И вновь в груди разлился холодок. О Господи, ну почему она такая дура! Семейная жизнь, особенно с Риком, не для нее. И нечего о ней мечтать.
– Ты прав, – проговорила она, вставая, и вода заструилась по ее телу. Рик вперился в нее жадным, горячим взглядом. – Похоже, мы увлеклись.
Рик тоже поднялся и крепко поцеловал ее. Энни чувствовала, что этим крепким, страстным поцелуем он пытается ей что-то сказать, однако не поняла, что именно, а спросить не решилась.
Схватив сразу несколько полотенец, Рик отдал половину Энни, и они принялись вытирать друг друга. Потом, по-прежнему не проронив ни слова, Рик взял ее за руку и повел в свою спальню. Ей нравилась эта комната: просторная, светлая, с обоями небесно-голубого цвета и старой кроватью на высоких ножках, покрытая сшитым вручную стеганым одеялом. Даже в самые холодные зимы, которые иногда выдаются в Висконсине, в спальне Рика наверняка по-летнему тепло и уютно.
Рик направился было к окну, чтобы закрыть шторы, однако Энни его остановила:
– Не нужно, пусть в окно светит солнышко.
Надев презерватив, Рик опустился на кровать, и тело Энни словно обдало жаром. Он любил ее медленно, нежно, несколько раз сумел заставить достичь невыразимого блаженства, после чего сам достиг вершины наслаждения.
Когда все кончилось, Энни обняла его и прижалась к нему всем телом, с трудом сдерживая слезы.
К чему плакать? Все равно слезами горю не поможешь.
Потом они снова пошли в ванную, вымылись и отправились на кухню, где Рик, стоя у плиты в одних трусах, приготовил жареные сандвичи с сыром. Забавное зрелище! Энни подумала, что теперь всегда, когда будет есть жареный сандвич с сыром, будет вспоминать Рика и улыбаться. После того как они перекусили, Энни попыталась заманить Рика на второй этаж, чтобы он помог ей убраться. Он не соглашался до тех пор, пока она не сказала:
– Обещаю, ты не пожалеешь. На втором этаже пять кроватей.
– Четыре, – поправил ее Рик, и его голубые глаза вспыхнули от нетерпения.
– Вполне достаточно, – заметила Энни.
Очутившись на втором этаже, Рик по просьбе Энни широко распахнул все двери и окна. Потом она попросила его отодвинуть в сторону старенькое пианино, чтобы вытереть под ним пыль.
Сняв чехол, Энни сыграла «Собачий вальс», решив блеснуть перед Риком своим умением.
– Ну как? – улыбнулась она ему. – Впечатляет?
Улыбнувшись в ответ, Рик встал с ней рядом, взял для разминки несколько аккордов, после чего лихо прошелся по клавишам, огласив весь дом энергичной, ритмичной песенкой в стиле регтайм. Энни, широко раскрыв от удивления глаза, смотрела, как его длинные, загрубевшие от работы пальцы летают по клавишам. Наконец музыка стихла.
– О Господи! Я понятия не имела, что ты умеешь играть. Ты не похож...
– Не похож на человека, который умеет играть на музыкальных инструментах? – договорил за нее Рик. – Я умею играть всего пару песен. Мама выучилась играть, чтобы в случае необходимости суметь заработать на жизнь, а я научился от нее. Но с тех пор, как Хизер уехала из этого дома, я не подходил к инструменту. – Он взял наугад еще несколько аккордов, звучавших то жалобно, то резко. – Мама любила это старенькое пианино.
Казармы Джефферсона,
Сент-Луис
Наша дружба с Сайрусом не перестает меня удивлять. У нас с ним разные взгляды на жизнь, и тем не менее мы остаемся настоящими друзьями. Я дорожу Сайрусом так, как не дорожил еще ни одним человеком. Этой ночью мы говорили с ним о будущем. Я сказал, что выполню волю отца и посвящу свою жизнь юриспруденции и политике. Сайрус же хочет продолжить армейскую службу. Он утверждает, что в этом его жизнь. У меня это не вызвало удивления, как не вызывает удивления и то, что Сайрус видит эту войну иначе, чем я. Я считаю, что те, кто послал нас завоевывать эти богатейшие земли, прикрывают свои истинные цели благородными словами. Сайрус же со мной не согласен. Он убежден, что мы должны, не рассуждая, свято выполнять свой долг. Я готов его выполнять, но вы, матушка, научили меня превыше всего ценить правду, и я слишком дорожу ею, чтобы восторженно относиться к этому своему долгу».
Из письма лейтенанта Льюиса Хадсона своей матери Августине
В тот же день Энни отправилась к Оуэну Декеру домой. Он жил в современном двухэтажном доме, расположенном неподалеку от полностью модернизированной фермы с надворными постройками, напоминавшими самолетные ангары. Все эти строения навели Энни на мысль о крупном заводе, в который вложили огромные деньги. Эта так называемая фер-ма не шла ни в какое сравнение с уютной фермой Рика, где каждое поколение ее владельцев оставляло о себе память последующему, где, казалось, царил дух времени.
Припарковавшись на подъездной аллее, Энни направилась по тщательно подстриженному газону к дому и позвонила в дверь. Донесся детский крик, а потом послышался женский голос. Дверь распахнулась. На пороге стояла Карен Декер.
– Мисс Бекетт? – удивилась она.
Энни открыла было рот, чтобы ответить, но не успела. Темноволосый мальчуган прощебетал:
– Привет!
– Привет. – Энни улыбнулась мальчишке, одетому в футболку и мешковатые шорты. Красивый ребенок, похож на отца. Она перевела взгляд на Карен. – Можно войти?
Услышав этот вопрос, Карен, похоже, пришла в себя и отступила в сторону:
– Простите. Я... вас не ждала.
– Я пришла к вашему мужу, – пояснила Энни, прикрывая за собой дверь. – Миссис Михловски сказала, что он дома.
В доме царила благодатная прохлада – кондиционеры работали вовсю. Энни огляделась. Приятная гостиная. На полу игрушечные машинки и конструктор. Очень мило, однако того очарования, которым наполнена гостиная в доме Рика, нет.
– Да, он дома, – подтвердила Карен. Сынишка обхватил ее обеими руками. Платье натянулось, и внушительных размеров живот стал еще заметнее. – Не тискай маму так сильно, милый. – Она улыбнулась. – Джейсон, сбегай наверх, скажи папе, что к нему пришла тетя.
– Ладно!
Мальчуган бросился выполнять поручение. Вскоре Над головой у Энни послышался топот маленьких ног.
– Как Рик? – неторопливо спросила Карен Декер, и ее голубые глаза стали печальными и настороженными.
– Отлично, когда я его в последний раз видела, он шел на скотный двор работать. Вы же знаете Рика.
Карен совершенно искренне улыбнулась и удивительно помолодела – стала похожа на девочку на свадебном фото.
– Он много работает, – заметила она.
В напряженной тишине послышались тяжелые мужские шаги. Отец с сыном спускались по лестнице. Взглянув на них, Энни снова перевела взгляд на Карен.
– Он хороший человек, – тихо проговорила та.
В голосе ее сквозило одновременно и сожаление, и желание защитить. А вот кого, Энни так и не поняла: то ли настоящего мужа, то ли бывшего.
– А, Энни, – протянул Декер, подходя к ней и ведя мальчугана за ручку. Брюки цвета хаки, тенниска. Как всегда, элегантный и красивый. – Я пару раз пытался вам звонить...
– Рик был дома, и я отключила телефон, – перебила его Энни.
Возникла неловкая пауза. Взглянув на бледное, с широко раскрытыми глазами, лицо жены, Декер подвел к ней сына.
– Может, пройдем наверх, в мой кабинет? – Он поцеловал жену, ласково погладил ее по округлому животу и взъерошил сынишке волосы. Мальчуган рассмеялся. – Сюда.
Энни улыбнулась Карен Декер – та не ответила на улыбку, – подмигнула Джейсону, тот неожиданно засмущался и уткнулся лицом в мамину юбку.
Кабинет Декера был типично мужским. Обшитые темными панелями стены украшали ружья и картины на охотничью тему. После того как они уселись, Декер спросил:
– Рик знает, что вы здесь?
Странно, подумала Энни. Декер всегда зовет Рика по имени, а вот Рик его – по фамилии.
– Конечно, знает. Я ведь только снимаю в его доме комнату. В мою личную жизнь он не вмешивается. Он не слишком высокого мнения о моей работе, и ему абсолютно безразлично, встречаюсь я с вами или нет.
Откинувшись на спинку стула и вскинув темные брови, Декер несколько секунд пристально смотрел на нее.
– Неужели?
– Да, – холодно ответила она. Несмотря на то, что Энни сказала Рику про Декера, она не доверяла этому человеку и не хотела, чтобы он догадался, что ее с Риком связывают не просто деловые отношения, а нечто большее. Декер мог перестать оказывать ей поддержку, а без нее Энни пришлось бы намного труднее. – И он не устает повторять, что человек он занятой и у него нет времени на мою чепуху. Естественно, говорит он это в более красочных выражениях.
– Я в этом не сомневаюсь, – бросил Декер, по-прежнему следя за Энни с интересом, как ястреб за змеей, размышляя, схватить ли ее сейчас или немного подождать. – Итак, что привело вас ко мне?
– Во-первых, я хочу поблагодарить вас за то, что сумели заинтересовать моим расследованием средства массовой информации. Большое вам спасибо, хотя впредь я попрошу, чтобы вы заранее меня об этом предупреждали.
Декер улыбнулся:
– Мне это пришло в голову неожиданно. Я попросил Бетти позвонить на телевидение. Также я просил ее позвонить и вам, но она, должно быть, запамятовала. Ничего не поделаешь, годы дают о себе знать.
«Как же, «просил», – усмехнулась про себя Энни. – Наверное, как и та журналистка «пыталась» дозвониться».
– А еще я хотела узнать про генерала Сайруса Паттерсона Буна. Меня интересует, бывал ли он когда-нибудь в ваших местах.
– Мне об этом ничего не известно. Однако кое-кто из его потомков приезжал в 1932 году на церемонию, посвященную столетию сражения у реки Бэд-Экс. В некоторых местных га-зетах за тот год были напечатаны об этом заметки. Копии их находятся у нас в музее. Поговорите об этом с Бетти.
– Спасибо, я так и сделаю.
Склонив голову набок, Декер пристально изучал ее.
– А почему вы спрашиваете про Буна? У него безупречная репутация. Он был одним из самых выдающихся генералов нашей страны, несмотря на то что не ладил с Линкольном. Женился на великосветской красавице, нарожал с полдюжины детей и умер в старости очень богатым человеком.
– Я спрашиваю потому, что Бун с Льюисом были друзьями, а в ходе расследования я узнала, что Бун очень ему завидовал, несмотря на то, что был богаче. – Энни замолчала. Лицо Декера внезапно стало замкнутым, что ее порадовало. – Льюис учился в Уэст-Пойнте, причем подавал большие надежды, а Бун учился средненько. После окончания военного училища Льюису присвоили более высокое звание, хотя он был моложе Буна на год. Зависть творит с человеком странные вещи.
Декер на мгновение замер, но потом напустил на себя равнодушный вид, однако от Энни не укрылось, что он плотно сжал губы.
– Что вы имеете в виду?
– Перестаньте восстанавливать против себя Рика. Расхохотавшись, Декер откинулся на спинку стула:
– Должен вам сказать, что Рик пришел бы в ярость, узнай он, что вы пытаетесь защитить его.
– Так, значит, драка между вами все-таки неминуема, Оуэн?
В темных глазах Декера вспыхнула ярость.
– Я провожу вас до двери, мисс Бекетт.
После того как ее вежливо выдворили из дома, Энни села в машину. На душе у нее кошки скребли. Рик испытывал явную неприязнь к Декеру, но только сейчас она поняла, что скрывается за лощеной внешностью этого человека и что она умудрилась воскресить давний, непримиримый дух соперничества.
Может быть, это у нее узкий взгляд на вещи, а не у Рика. Может быть, ей следует перед ним извиниться.
Свернув к ферме, она увидела, что Рик бежит к старой конюшне, построенной еще его прапрапрадедом. Строение из потемневших от времени и непогоды бревен было по-прежнему крепким и служило теплым, надежным жилищем для бельгийских лошадей.
Встревоженная, Энни опустила окно и крикнула:
– Рик, что случилось?
– Ничего! – прокричал Рик в ответ и, обернувшись, махнул ей рукой. – Венера только что ожеребилась. Пошли посмотрим!
Сгорая от нетерпения, Энни быстро поставила машину и помчалась к конюшне.
– Рик, где ты?
– Здесь!
Голос его донесся откуда-то из дальнего угла. Рик стоял возле стойла, не отрывая взгляда от кобылы и ее новорожденного жеребенка – крошечного создания с тонкими, как у паука, ножками. В воздухе стоял густой запах пота, а синяя рубашка Рика и его руки были испещрены пятнами, о происхождении которых Энни сочла за лучшее не задумываться.
Впрочем, уже через секунду она вообще перестала замечать что бы то ни было: все внимание поглотило только что родившееся существо с огромными глазищами и тоненьким хвостиком.
– Какой красивый! – восхищенно прошептала она.
– Да, – ответил Рик, и в голосе его прозвучали горделивые нотки. Он ласково потрепал Венеру по боку: – Я знал, что ты родишь нам красивого жеребенка, Венера.
А Энни с грустью подумала, какую жестокую шутку сыграла с Риком судьба, лишив его возможности жить с собственной дочерью и видеть, как она растет. Такой мужчина, как Рик, – идеальный отец. И идеальный муж.
Она отвернулась, чтобы не видеть счастливого лица Рика. Взгляд ее упал на его измазанную рубашку.
– Ты весь выпачкался.
– Угу. Под конец Венере понадобилось немного помочь. Ничего, вымоемся.
– Вымоемся?
Рик ухмыльнулся, и от этой мальчишеской ухмылки у Энни перехватило дыхание. Сердце гулко забилось в груди, и Энни поняла, что произошло непоправимое.
О Господи, как же это случилось? Как она это допустила? Она так боялась, что он в нее влюбится, а потом, когда она уедет, станет страдать, что вовремя не разглядела грозящей ей опасности.
А теперь уже поздно... Слишком поздно... Она сама влюбилась в него.
Внезапно Энни почувствовала острое желание очутиться в его объятиях, желание, подогреваемое охватившей ее паникой. Захотелось, чтобы он прижал ее к себе крепко-крепко, чтобы растопил леденящий холод, возникший в душе.
Она бросилась к Рику, прижалась к нему, и он, хмыкнув, крепко обнял ее и поцеловал, ни о чем не спрашивая, лишь давая Энни то, что ей в данный момент было нужно.
Наконец, выпустив ее из объятий, он отстранился, чмокнул Энни в нос и снова ухмыльнулся.
– Пойдзм вымоемся и отпразднуем это событие.
В последний раз взглянув на Венеру и жеребенка – тот жадно сосал, подергивая хвостиком, – Энни взяла Рика за руку, и они направились к дому, словно двое ребятишек.
Однако во взгляде, который Рик периодически бросал на нее, не было ничего детского. Оказавшись в доме, он почему-то повел ее к погребу. Не доходя до двери, стянул с себя рубашку. Едва Энни вошла в похожее на пещеру помещение, как Рик прислонил ее к прохладной влажной стене и стащил с нее кофточку.
Почувствовав на своем теле его руки, Энни непроизвольно вздрогнула. Желание, охватившее ее на конюшне, вмиг куда-то улетучилось. Похоже, холодный сырой погреб не самое лучшее место для любовных утех. Рик принялся целовать ее груди своими горячими губами, и Энни попыталась расслабиться, чтобы насладиться его поцелуями, но не могла.
– Что с тобой? – прошептал ей на ухо Рик, и Энни снова вздрогнула:
– Ненавижу темноту, и пауков.
Рик расхохотался и принялся проворно стаскивать с Энни одежду. Она стала ему помогать, и скоро они оба стояли в погребе совершенно голые, только в одних носках. Рик стянул с себя и их, однако Энни не осмелилась этого сделать. Выйдя из погреба, она стала подниматься по крутым, шатким ступеням в ванную комнату.
Рик шел сзади, похлопывая Энни по голой попке. Очутившись в ванной, Рик, на секунду прижавшись к Энни своим теплым телом, от чего она тихонько ахнула, открыл краны, и в ванну с шумом полилась вода.
– Для тебя я даже пены для ванн не пожалею, – заявил Рик и, взяв с полки флакон, вылил чуть ли не половину его содержимого в воду.
– Вот уж не думала, что ты любишь нежиться в пене, – заметила Энни, погружаясь в теплую воду.
Она бросила на Рика вопросительный взгляд. На его воинственно торчавший член, направленный прямо на нее.
– Это Хизер притащила пену для ванн, – пояснил Рик и, заметив, куда смотрит Энни, довольно ухмыльнулся, от чего кончики его усов вздернулись. – Ну и как?
Энни смущенно кашлянула, втайне надеясь, что он имеет в виду температуру воды.
– Почему бы тебе самому не забраться в ванну и не проверить?
– Пожалуй, так и сделаю. – С этими словами Рик залез в ванну позади Энни, прислонился к задней стенке, а головой оперся о кафель. – О Господи, хорошо-то как... но я знаю, как сделать, чтобы стало еще лучше.
– Ах уж эти мужчины! – рассмеялась Энни. – Всегда знаешь, чего от них ожидать.
– В этом наша прелесть, – согласился Рик.
Прильнув к нему, Энни пылко его поцеловала, и на какое-то, довольно продолжительное, время они забыли обо всем на свете. Наконец, немного придя в себя, Рик ахнул – вода чуть не перелилась через край ванны – и поспешно закрыл краны.
Вновь прислонившись к спинке ванны, он притянул Энни к себе. Удовлетворенно вздохнув, она прижалась к его мокрой мыльной груди. Ванна была такая большая и глубокая, что в нее без труда влезло бы одновременно несколько детей – или двое взрослых, которым вздумалось совместить мытье с любовью.
Чувствуя восставшую плоть Рика, Энни бросила на него игривый взгляд и, набрав побольше пены, принялась покрывать ею грудь.
– Что ты делаешь? – удивился Рик.
Не отвечая, Энни начала совершать те же манипуляции с другой грудью.
– Всегда хотелось понять, что испытываешь, когда у тебя большая грудь, – наконец вымолвила она, с удовлетворением глядя на две пенные горы. – Ну как? Здорово?
Рик зашелся беззвучным смехом и, отметя пену в сторону, накрыл руками груди Энни и принялся теребить соски большими пальцами.
– Мне достаточно и маленькой, как у тебя.
Энни вздохнула и, ощущая, как внутри вновь начинает разгораться пожар желания, беспокойно заерзала.
– А я думала, все мужчины обожают большие груди.
– Некоторые из нас любят те, что находятся под рукой, – признался Рик, целуя ее в шею.
– Гм... – протянула Энни и, чувствуя, что кончики усов щекочут ей кожу, легонько толкнула его локтем. – Не слишком-то романтично.
– Ну тогда скажу, что я всякие груди люблю. Какого они размера, не имеет значения.
Энни повернулась к нему лицом так порывисто, что по воде пошли волны, и взглянула на пах Рика, возле которого собралась пена.
– Лучше не надо, – рассмеялся Рик.
– Не порть мне удовольствие. Теперь моя очередь позабавиться.
– Милая, по-моему, ты переходишь все границы.
Заметив в его глазах блеск, Энни заподозрила подвох, однако отреагировать не успела: Рик окунул ее в воду. Когда она, фыркая и отплевываясь, вынырнула на поверхность, он схватил флакон с шампунем и притянул Энни к себе.
– Я бы сейчас вымыл тебе рот шампунем, да лень.
– Так нечестно! Пользуешься тем, что сильнее меня, – буркнула Энни, глядя, как Рик, взбив шампунь в густую пену, принялся намыливать ей волосы. – Вот я тебя сейчас тоже окуну!
– Попробуй.
– И попробую!
– Энни, задержи дыхание.
Энни взвизгнула, однако сделать ничего не успела: Рик снова окунул ее в воду и начал ополаскивать ей волосы. Энни мужественно терпела, хотя вода лилась ей в рот. Но когда Рик закончил свои манипуляции, схватила его за лодыжки и утянула под воду. Он вынырнул смеясь и принялся мотать голо-вой, отряхиваясь, как мокрая собака, так что брызги полетели во все стороны.
К тому времени из ванны на пол уже вылилась половина воды, так что пришлось снова набирать воду, чтобы вымыться. Энни с Риком принялись намыливать друг друга. Прикосновение к ее телу скользких, мокрых рук Рика вызвало в ней яростный прилив желания. Хотелось, чтобы Рик поскорее занялся с ней любовью, хотелось почувствовать его в себе. Желание это усиливалось с каждой секундой.
– Эта ванна достаточно большая, чтобы можно было в ней немного поразвлечься, – прошептала Энни, покусывая Рику мочку уха и крепко ухватив его за плечи. Прильнув к нему, она потерлась телом о его восставшую плоть.
Рик лишь хмыкнул, и Энни, приподнявшись, стала медленно опускаться, вбирая его в себя осторожно, дюйм за дюймом.
Внезапно она почувствовала, что Рик замер.
– Подожди. Вот черт! Я не... Энни беззаботно поцеловала его.
Однако Рик рывком вышел из нее и одарил таким взглядом, что Энни должна была бы затрепетать от страха.
– Что с тобой, черт подери! Хочешь залететь?
– Конечно, нет! – холодно ответила Энни.
Она мысленно представила себе Рика. Вот он смотрит на нее, улыбаясь, касается своими нежными руками ее тела, вызывая бурю чувств. Потом перед глазами встал новорожденный жеребенок, жадно сосущий мать, и кобыла, не сводящая с него удовлетворенных, глаз. И на какую-то долю секунды Энни представила рядом с собой Рика: он смотрит на нее улыбаясь, а она кормит грудью их ребенка – красивого золотовласого мальчугана, похожего на маленького викинга.
И вновь в груди разлился холодок. О Господи, ну почему она такая дура! Семейная жизнь, особенно с Риком, не для нее. И нечего о ней мечтать.
– Ты прав, – проговорила она, вставая, и вода заструилась по ее телу. Рик вперился в нее жадным, горячим взглядом. – Похоже, мы увлеклись.
Рик тоже поднялся и крепко поцеловал ее. Энни чувствовала, что этим крепким, страстным поцелуем он пытается ей что-то сказать, однако не поняла, что именно, а спросить не решилась.
Схватив сразу несколько полотенец, Рик отдал половину Энни, и они принялись вытирать друг друга. Потом, по-прежнему не проронив ни слова, Рик взял ее за руку и повел в свою спальню. Ей нравилась эта комната: просторная, светлая, с обоями небесно-голубого цвета и старой кроватью на высоких ножках, покрытая сшитым вручную стеганым одеялом. Даже в самые холодные зимы, которые иногда выдаются в Висконсине, в спальне Рика наверняка по-летнему тепло и уютно.
Рик направился было к окну, чтобы закрыть шторы, однако Энни его остановила:
– Не нужно, пусть в окно светит солнышко.
Надев презерватив, Рик опустился на кровать, и тело Энни словно обдало жаром. Он любил ее медленно, нежно, несколько раз сумел заставить достичь невыразимого блаженства, после чего сам достиг вершины наслаждения.
Когда все кончилось, Энни обняла его и прижалась к нему всем телом, с трудом сдерживая слезы.
К чему плакать? Все равно слезами горю не поможешь.
Потом они снова пошли в ванную, вымылись и отправились на кухню, где Рик, стоя у плиты в одних трусах, приготовил жареные сандвичи с сыром. Забавное зрелище! Энни подумала, что теперь всегда, когда будет есть жареный сандвич с сыром, будет вспоминать Рика и улыбаться. После того как они перекусили, Энни попыталась заманить Рика на второй этаж, чтобы он помог ей убраться. Он не соглашался до тех пор, пока она не сказала:
– Обещаю, ты не пожалеешь. На втором этаже пять кроватей.
– Четыре, – поправил ее Рик, и его голубые глаза вспыхнули от нетерпения.
– Вполне достаточно, – заметила Энни.
Очутившись на втором этаже, Рик по просьбе Энни широко распахнул все двери и окна. Потом она попросила его отодвинуть в сторону старенькое пианино, чтобы вытереть под ним пыль.
Сняв чехол, Энни сыграла «Собачий вальс», решив блеснуть перед Риком своим умением.
– Ну как? – улыбнулась она ему. – Впечатляет?
Улыбнувшись в ответ, Рик встал с ней рядом, взял для разминки несколько аккордов, после чего лихо прошелся по клавишам, огласив весь дом энергичной, ритмичной песенкой в стиле регтайм. Энни, широко раскрыв от удивления глаза, смотрела, как его длинные, загрубевшие от работы пальцы летают по клавишам. Наконец музыка стихла.
– О Господи! Я понятия не имела, что ты умеешь играть. Ты не похож...
– Не похож на человека, который умеет играть на музыкальных инструментах? – договорил за нее Рик. – Я умею играть всего пару песен. Мама выучилась играть, чтобы в случае необходимости суметь заработать на жизнь, а я научился от нее. Но с тех пор, как Хизер уехала из этого дома, я не подходил к инструменту. – Он взял наугад еще несколько аккордов, звучавших то жалобно, то резко. – Мама любила это старенькое пианино.