Страница:
В условиях такой придушенной жизни, в обстановке заторможенной классовой борьбы, медленных назреваний протестов и органического накапливания прорывающихся вспышками сил - темп развития художественной литературы так же извилист, медлителен и полон оглядок в прошлое, как нетороплива эволюция социально-политических форм Испании. Для поэзии неувядаемыми образцами служат старинные "романсеро", для прозы - бессмертные творения Сервантеса, а для драмы - Лопе де-Вега и Кальдерой. К этим образцам неизменно возвращаются, варьируют их, подновляют, но традиции резко не нарушают, предпочитая веками эпигонствовать.., и схема испанской литературы обнажена до прозрачности…
Только что умерший Бласко Ибаньес в плеяде старых мастеров испанской литературы является совершенно своеобразной надстройкой. Ученик и последователь старших мастеров реализма, он взял от них отдельные стороны, развив, расширив и обновив их темы и интересы хорошей выучкой у Флобера и Золя; он инкрустировал их манеру необычайной тонкостью своих наблюдений и приемов, залил светом и воздухом те области "провинциального" романа которые выдвинули в литературу его предшественники в истории испанской литературы, и вдохнул во все здание, возведенное на наследственные средства, дух трепетной общественности и современности.
Главное значение Ибаньеса в том и заключается, что он поставил все точки над i литературно-общественных проблем и представил современную ему жизнь в свете борьбы и непрерывных взаимоотношений личностей и социальной среды, анархических взлетов и консервативной косности, протестов индивидуума против засасывающей тины общественного болота. Конечно, до марксистского сознания значения классовой борьбы Ибаньес никогда не поднимался, ибо он по существу и органичности - интеллигент, воспитанный на идеалистической философии и социологии XIX в. Но художник он сильный, пластически-выпуклый и тонко-отзвучный на все колебания социальной жизни своей родины, которую он многообразно и многосторонне изобразил во всех своих произведениях так, как умел ее понять.
А понимал он явления, как прогрессист и республиканец, будучи и в жизни борцом и протестантом не только как писатель, но и как депутат парламента кортесов. Он подвергался гонениям, сидел бесчисленное множество раз в тюрьмах, был высылаем и умер в изгнании, не примирившись ни с циничной политикой диктатора Примо-де-Ривера, ни с тупостью вырожденца Альфонса XIII, этой марионетки на испанском престоле.
Памфлеты Ибаньеса, направленные против этих двух злых гениев его родины, еще совсем недавно раздались по всей Европе, как две звонкие пощечины, нанесенные рукой негодующего художника по наглым физиономиям поработителей испанского народа…
Но творческий путь Бласко Ибаньеса сложился для него трагически. Писатель не обладал гениальностью Байрона, Гюго или Ибсена и до трагических образов, до трагической концепции мира никогда подняться не мог. Его творчество прошло трудный и тернистый путь от юношеского оптимизма к зрелому, полному размышлений и скепсиса пессимизму. Это восхождение художника к вершинам широких и общих кругозоров завершилось в последние годы известным просветлением в его взглядах, совершившимся не без влияния событий нашей революции, о чем свидетельствуют его последние произведения, обнаруживающие значительно большую четкость социологического понимания процессов, происходящих в классовом обществе, чем это было до последнего времени…
Родом валенсиец, Ибаньес выступил в литературе с необычайно красочными, живыми и полными глубокой любви к своим персонажам описаниями быта, нравов, темпераментов и характеров валенсийских крестьян, рыбаков, матросов, горожан, мелких торговцев и прочих представителей и представительниц родной ему провинции. В этом нехитром и несложном быте в изнурительном труде и в борьбе со стихиями он увидел то "страшное", что разбивает жизни, толкает на преступления, калечит души и тела и лежит за пределами доброй и злой воли человека: он увидел тень "рока", известной обреченности, которой подчинены темные, забитые и опутанные иезуитской догмой люди, бьющиеся» в сетях страстей, предрассудков, глухих инстинктов и нелепой общественной неукладности веками сложившегося строя.
Любовь, ревность, страсть, пороки, нищета и безысходность горя во всех степенях его выявлений придавили и расплющили человека, запутавшегося между бесчисленными "можно" и "нельзя", диктуемыми властями, попами, помещиками, традициями и неотвратимой экономикой самого строя жизни. Мужчины, юноши, девушки, женщины, старики, старухи, дети - все от мала до велика - мечутся и бьются на скользком круге жизни, падают за его край, гибнут в море, умирают от ножа, от болезни и нищеты, от затравленной совести, пытаются прорвать густую сетку норм и предрассудков и бывают счастливы лишь на короткий миг…
"Страшное" входит в жизнь, полную красок, ароматов и сил природы, завладевает нормальными инстинктами и обрекает на гибель потому, что люди темны, озлоблены и запуганы настолько, что не имеют сил сорганизоваться, устроить себе другую жизнь и раз навсегда уничтожить это пугало…
Если в первых романах Ибаньеса-"Бесшабашная жизнь (1894), "Майский цветок" (1895), "Проклятый хутор" (1898) и "В апельсиновых садах" (1900) - этот призрак рока не получает отчетливости социального зла, утонув в роскоши пейзажа и в деталях обрисовки типов прекрасной Валенсии, преломившихся через заряд бодрого оптимизма молодого писателя, то уж в ряде следующих романов, к которым перешел Ибаньес после отступа в область исторического жанра - "Куртизанка Сонника" (1901), - проблема общественной неукладности жизни начинает обрисовываться во весь свой рост.
Автор пристальней присматривается к жизни, видит фатальную значимость отдельных острых зубцов, цепляющихся один за другой в уродливом механизме социального строя Испании, четко намечает фигуры носителей зла в лице представителей правящих классов и от последнего валенсийского романа "Тростник и ил" (1901) выходит на широкий простор социально-бытового романа с охватом всей Испании.
В романе "Тростник и ил" еще чувствуется неполнота постановки проблемы вынужденного душными условиями предрассудков детоубийства, с возмездием и угрызениями совести, бросившими несчастного любовника Тоието а озеро после выстрела себе в грудь. Но уж в следующем романе «Толедский собор» (1903) действие перенесено в Кастилию, а центром его становится собор, оплот католичества и столп лжи мракобесия, арена интриг каноников и спокойная обитель кардинала-архиепископа…
В этом романе появляется у Ибаньеса впервые фигура героя-революционера, анархиста-теоретика Габриэля, вышедшего и темных углов семьи служителей каменной громады, прошедшего путь агитатора в Европе, томившегося з тюрьмах и застенках и вернувшегося домой,- чтоб зажечь сердца обиженных приживальщиков собора и толкнуть их на ограбление и убийство, ломимо воли, так как жертвой падает сам Габриэль. В этом романе взят большой разбег для обличения того зла, которое принесли черные сутаны судьбам Испания, играя в течение :веков роль хозяев страны и «узды религии» для порабощения народа.
С этого романа распахивается дверь для широких социальных тем Ибаньеса, упорно начинающего вращаться вокруг проблемы эксплуатации рабочих силами и средствами помещиков и попов, отвратительные тины которых получают •все большую и полную выразительность.
От «Втируши» (1904) через "Винный склад" (1905) и "Дикую орду" (1905) идет эта линия к новой смене жанра на быто-психологический роман.
Самый полный и насыщенный атмосферой общественности из этих трех романов является «Винный склад», рисующий обилие и роскошь виноградников Хереса в Андалузии, эксплоатируемых богачами Дюпонами, предок которых получил их путем обмана и ограбления доверившегося ему приказчику тогда - хозяина-испанца, вынужденного бежать с родины. Разбогатев и разжирев, последний Дюпон пород пился с граммами, женившись па маркизе, и повел свое хозяйство самыми бесчеловечными для рабочих-виноградарей путями. Конечно, вспыхивает забастовка, которая жестоко подавляется. В роман вплетен мотив, столь излюбленный французскими романистами, но получающий своеобразное испанское преломление, мотив изнасилования богатым развратником невесты честного парня и мести за этот акт со стороны брата несчастной. И в этом романе выступает привычная уже у Ибаньеса фигура революционера, получающая, однако, значительно более углубленные черты общественно-психологического типа.
Быто-психологический роман Ибаньеса эффектнее по декорациям таких сторон жизни, которые насыщены деталями переживаний и проблемами более общего порядка. Так, вопросы искусства, требующего жертвенности и отказа художника от "слишком земного" ради служения "музам, не терпящим суеты", развернуты Ибаньессм в романе "Обнаженная" (1906) в виде конфликта личности, стоящей на перепутье между любовью к женщине и любовью к искусству, причем вся проблема осложнена еще тем, что женщина не хочет и не может понять страсти художника к своему призванию.
Роман "Кровь и арена" (1907) рисует переживания знаменитого матадора, кумира публики, безумного храбреца Хуана Гальярдо на пути постепенного его падения и потери популярности, так что развенчанный кумир бросается навстречу смерти, утоляющей его отчаяние. Страницы, посвященные бою быков, описаниям арены, быту и нравам этого своеобразного мирка и обрисовке кровожадных инстинктов жестокой толпы, не имеют равных в мировой литературе, но психологическая линия романа не отвечает такой же полнотой и выразительностью жанровым сценам произведения.
Последние два романа, посвященные жизни и быту Испании,- «Мертвые повелевают» (1908) и "Луна Бенамор" (1909)-рассматривают проблему брака между представителями разных классов и рас и изобилуют необычайно зрелыми и глубокими наблюдениями писателя над жизнью, но выдают и его созревшую безотрадность пессимистической концепции мира.
В 1900 году Ибаньес уехал в Аргентину, где он основал в провинции Карриенте колонию для испанцев и написал книгу об этой стране. С этого года южная Америка овладевает тематикой Ибаньеса, и он пишет ряд романов из жизни новых для него и очень интересных для читателя жителей этого огромного, но недостаточно еще известного в литературе континента…
К числу наиболее замечательных произведений Ибаньеса последних лет следует отнести его итоговый сборник новелл "Солнце мертвых", в котором он возвышается до потрясающей силы изображения людей, завоевавших огромную славу, но не согретых в своем старческом одиночестве этим "солнцем мертвых", бессильным влить былую мощь и юность в одряхлевшее тело.
Ряд небольших новелл, написанных после войны и событий в России, показывает, как внимательно Ибаньес присматривался к нашей революции, сколько сочувствия он к ней обнаружил и как многому он научился, поняв основной социологический метод марксизма - теорию классовой борьбы. В свете этих новых озарений его родина - Испания - предстала перед ним в еще более мрачных тонах, а ее временные хозяева - в еще менее привлекательном обличий… И у Ибаньеса не находилось больше слов для своей несчастной Испании, знававшей лучшие и более героические времена. К ним и обратились взоры писателя, работавшего еще накануне смерти над историческим романом "Колумб"…
Смерть прервала далеко не закончившуюся творчески жизнь писателя: Ибаньес таил в себе еще возможности и силы, он только-только начал выходить на какой-то новый перекресток творчества, откуда он видел иные горизонты и возможности. Не говоря о кино, к которому Ибаньес почувствовал тягу за последние годы, он мог еще многое дать в области социально-бытового и психологического романа, преломленного в свете тех озарений, какие он испытал и отразил в последних вещах…
Но трагический путь писателя закончился, и пока еще несвоевременно подводить поспешные итоги. Одно, однако, несомненно, что Бласко Ибаньес был весьма крупным художником, чутким наблюдателем с огромным темпераментом, неустанным бойцом, ищущим правды и справедливости для всех угнетенных дорогой ему Испании и глубоко честным писателем и человеком, изгнанником и республиканцем, трибуном и общественником той высшей марки, какую только умела отчеканить старая идеалистическая школа философии.
Но самое главное в том, что Ибаньес бьл совершенно чужд той консервативной косности, которая неизбывно берет в плен всех, перешагнувших порог полу столетия жизни…
На заре седьмого десятка Ибаньес приветствовал новую зарю жизни и протягивал дружескую руку новым людям новых поколений… "Солнце мертвых" сияло ему животворным блеском и будило силы на новые труды.
Р. Куллз.
А.Ш. Космические теории и идеи Сванте Аррениуса
В. Н. ЦВЕТКОВ. Тайны строения простейших организмов в свете новейших исследований.
Рис. 1. Инфузория туфелька (Paramaccium aurelia): с- ротовое отверстие (цитостом), су - аналог глотки (цитофарипкс) п - частички пищи, а - выводное отверстие. v~ пульсирующая вакуоль с выводными каналами, небольшое ядро -f макронуклеус), mi ядро(макрорнуклеус; t- трихoцисты (органы защиты и нападения).
В то далекое время, когда в науке впервые было установлено понятие о живой клетке, взоры всех ученых, естественно, устремились на те живые существа, которые носят название одноклеточных или простейших.
На них смотрели, как на зачатки первичной живой материи, в них искали начала жизни органической природы и базу всего живущего. Такое мнение о значении, простейших, в ряду живых организмов, естественно, заставило ученых обратить внимание на их организацию.
Около ста лет тому назад немецкий ученый X. Эрнберг высказал предположение, что одноклеточные организмы, в главнейших чертах своего строения, являются как бы каплей сложной организации многоклеточных и обладают целым рядом органов, свойственных высшим животным, являясь тем самым такими же совершенными организмами, как и другие. Но с началом господства клеточной теории взгляд на простейших изменился. Так, француз Дюжарден указал на чрезвычайно простую организацию корненожек, состоящих из комочка протоплазмы с ядром внутри. Окончательное же поражение взглядам Эрнберга было нанесено теорией клеточного стооения организмов, выдвинутой Шлейденом и Шванном. Они показали, что организм высших животных состоит из множества клеточек, снабженных протоплазмой и ядром. Таким образом, оказалось, что простейших одноклеточных никак нельзя сравнивать с целым многоклеточным организмом, а только с отдельной частью такового- клеткой. Такое толкование породило, в свою очередь, теорию происхождения многоклеточных организмов от одноклеточных с так называемыми "переходными" формами. Однако, с усовершенствованием методов исследования, этот взгляд на одноклеточные организмы, как, на простейшие по своей организации, также потерпел некоторое поражение, с тех пор, как выяснилось, что одноклеточные организмы вовсе уже не так примитивно построены, а подчас достигают большой сложности и разнообразия появляются, во всяком случае, вполне самостоятельными "организмами", хотя и состоящими из одной, но особым образом организованней клетки. Этот взгляд, высказанный английским ученым Добеллем в 1931 году, конечно, должен был изменить старые воззрения на простейших и поставил на первое место изучение их, прежде всего организма, а потом уже как клетки.
Изучая простейших, как самостоятельные организмы, мы, естественно, должны искать у них и функции, присущие живым организмам, и обусловливающие эти функции органы и их значение. Действительно, исследования последнего времени показали, что многие одноклеточные организмы обладают целым рядом особых приспособлений, и в строении их клетки можно найти целый ряд "органов", заведующих тем или иным жизненным отправлением целого организма, при чем строение и функции этих органов во многом напоминают нам таковые у многоклеточных высших организмов.
Мы не будем останавливаться здесь на описании строения тела и органов всех простейших организмов, т. к. это заняло бы слишком много места, а скажем только несколько слов об инфузориях, как наиболее хорошо изученных в этом отношении организмах. Не останавливаясь на подробностях, скажем только, что новейшие исследования показали, что тело инфузорий в деталях своего строения достигает поразительной сложности имногие из органов этого тела, несомненно, могут быть сравнены, по строению и значению, со сложнейшими органами некоторых многоклеточных ине только беспозвоночных, но и высших позвоночных.
Особенно интересны этом отношении исследования, произведенные за последнее время профессором Ленинградского Госуд. Университета В. А. Догелем над строением некоторых инфузорий, живущих в кишечнике жвачных животных. Исследования эти открывают выразительнейшую картину поистине сложнейшего строения тела и внутренних органов инфузорий, на основании точнейших методов научного исследования.
Только что умерший Бласко Ибаньес в плеяде старых мастеров испанской литературы является совершенно своеобразной надстройкой. Ученик и последователь старших мастеров реализма, он взял от них отдельные стороны, развив, расширив и обновив их темы и интересы хорошей выучкой у Флобера и Золя; он инкрустировал их манеру необычайной тонкостью своих наблюдений и приемов, залил светом и воздухом те области "провинциального" романа которые выдвинули в литературу его предшественники в истории испанской литературы, и вдохнул во все здание, возведенное на наследственные средства, дух трепетной общественности и современности.
Главное значение Ибаньеса в том и заключается, что он поставил все точки над i литературно-общественных проблем и представил современную ему жизнь в свете борьбы и непрерывных взаимоотношений личностей и социальной среды, анархических взлетов и консервативной косности, протестов индивидуума против засасывающей тины общественного болота. Конечно, до марксистского сознания значения классовой борьбы Ибаньес никогда не поднимался, ибо он по существу и органичности - интеллигент, воспитанный на идеалистической философии и социологии XIX в. Но художник он сильный, пластически-выпуклый и тонко-отзвучный на все колебания социальной жизни своей родины, которую он многообразно и многосторонне изобразил во всех своих произведениях так, как умел ее понять.
А понимал он явления, как прогрессист и республиканец, будучи и в жизни борцом и протестантом не только как писатель, но и как депутат парламента кортесов. Он подвергался гонениям, сидел бесчисленное множество раз в тюрьмах, был высылаем и умер в изгнании, не примирившись ни с циничной политикой диктатора Примо-де-Ривера, ни с тупостью вырожденца Альфонса XIII, этой марионетки на испанском престоле.
Памфлеты Ибаньеса, направленные против этих двух злых гениев его родины, еще совсем недавно раздались по всей Европе, как две звонкие пощечины, нанесенные рукой негодующего художника по наглым физиономиям поработителей испанского народа…
Но творческий путь Бласко Ибаньеса сложился для него трагически. Писатель не обладал гениальностью Байрона, Гюго или Ибсена и до трагических образов, до трагической концепции мира никогда подняться не мог. Его творчество прошло трудный и тернистый путь от юношеского оптимизма к зрелому, полному размышлений и скепсиса пессимизму. Это восхождение художника к вершинам широких и общих кругозоров завершилось в последние годы известным просветлением в его взглядах, совершившимся не без влияния событий нашей революции, о чем свидетельствуют его последние произведения, обнаруживающие значительно большую четкость социологического понимания процессов, происходящих в классовом обществе, чем это было до последнего времени…
Родом валенсиец, Ибаньес выступил в литературе с необычайно красочными, живыми и полными глубокой любви к своим персонажам описаниями быта, нравов, темпераментов и характеров валенсийских крестьян, рыбаков, матросов, горожан, мелких торговцев и прочих представителей и представительниц родной ему провинции. В этом нехитром и несложном быте в изнурительном труде и в борьбе со стихиями он увидел то "страшное", что разбивает жизни, толкает на преступления, калечит души и тела и лежит за пределами доброй и злой воли человека: он увидел тень "рока", известной обреченности, которой подчинены темные, забитые и опутанные иезуитской догмой люди, бьющиеся» в сетях страстей, предрассудков, глухих инстинктов и нелепой общественной неукладности веками сложившегося строя.
Любовь, ревность, страсть, пороки, нищета и безысходность горя во всех степенях его выявлений придавили и расплющили человека, запутавшегося между бесчисленными "можно" и "нельзя", диктуемыми властями, попами, помещиками, традициями и неотвратимой экономикой самого строя жизни. Мужчины, юноши, девушки, женщины, старики, старухи, дети - все от мала до велика - мечутся и бьются на скользком круге жизни, падают за его край, гибнут в море, умирают от ножа, от болезни и нищеты, от затравленной совести, пытаются прорвать густую сетку норм и предрассудков и бывают счастливы лишь на короткий миг…
"Страшное" входит в жизнь, полную красок, ароматов и сил природы, завладевает нормальными инстинктами и обрекает на гибель потому, что люди темны, озлоблены и запуганы настолько, что не имеют сил сорганизоваться, устроить себе другую жизнь и раз навсегда уничтожить это пугало…
Если в первых романах Ибаньеса-"Бесшабашная жизнь (1894), "Майский цветок" (1895), "Проклятый хутор" (1898) и "В апельсиновых садах" (1900) - этот призрак рока не получает отчетливости социального зла, утонув в роскоши пейзажа и в деталях обрисовки типов прекрасной Валенсии, преломившихся через заряд бодрого оптимизма молодого писателя, то уж в ряде следующих романов, к которым перешел Ибаньес после отступа в область исторического жанра - "Куртизанка Сонника" (1901), - проблема общественной неукладности жизни начинает обрисовываться во весь свой рост.
Автор пристальней присматривается к жизни, видит фатальную значимость отдельных острых зубцов, цепляющихся один за другой в уродливом механизме социального строя Испании, четко намечает фигуры носителей зла в лице представителей правящих классов и от последнего валенсийского романа "Тростник и ил" (1901) выходит на широкий простор социально-бытового романа с охватом всей Испании.
В романе "Тростник и ил" еще чувствуется неполнота постановки проблемы вынужденного душными условиями предрассудков детоубийства, с возмездием и угрызениями совести, бросившими несчастного любовника Тоието а озеро после выстрела себе в грудь. Но уж в следующем романе «Толедский собор» (1903) действие перенесено в Кастилию, а центром его становится собор, оплот католичества и столп лжи мракобесия, арена интриг каноников и спокойная обитель кардинала-архиепископа…
В этом романе появляется у Ибаньеса впервые фигура героя-революционера, анархиста-теоретика Габриэля, вышедшего и темных углов семьи служителей каменной громады, прошедшего путь агитатора в Европе, томившегося з тюрьмах и застенках и вернувшегося домой,- чтоб зажечь сердца обиженных приживальщиков собора и толкнуть их на ограбление и убийство, ломимо воли, так как жертвой падает сам Габриэль. В этом романе взят большой разбег для обличения того зла, которое принесли черные сутаны судьбам Испания, играя в течение :веков роль хозяев страны и «узды религии» для порабощения народа.
С этого романа распахивается дверь для широких социальных тем Ибаньеса, упорно начинающего вращаться вокруг проблемы эксплуатации рабочих силами и средствами помещиков и попов, отвратительные тины которых получают •все большую и полную выразительность.
От «Втируши» (1904) через "Винный склад" (1905) и "Дикую орду" (1905) идет эта линия к новой смене жанра на быто-психологический роман.
Самый полный и насыщенный атмосферой общественности из этих трех романов является «Винный склад», рисующий обилие и роскошь виноградников Хереса в Андалузии, эксплоатируемых богачами Дюпонами, предок которых получил их путем обмана и ограбления доверившегося ему приказчику тогда - хозяина-испанца, вынужденного бежать с родины. Разбогатев и разжирев, последний Дюпон пород пился с граммами, женившись па маркизе, и повел свое хозяйство самыми бесчеловечными для рабочих-виноградарей путями. Конечно, вспыхивает забастовка, которая жестоко подавляется. В роман вплетен мотив, столь излюбленный французскими романистами, но получающий своеобразное испанское преломление, мотив изнасилования богатым развратником невесты честного парня и мести за этот акт со стороны брата несчастной. И в этом романе выступает привычная уже у Ибаньеса фигура революционера, получающая, однако, значительно более углубленные черты общественно-психологического типа.
Быто-психологический роман Ибаньеса эффектнее по декорациям таких сторон жизни, которые насыщены деталями переживаний и проблемами более общего порядка. Так, вопросы искусства, требующего жертвенности и отказа художника от "слишком земного" ради служения "музам, не терпящим суеты", развернуты Ибаньессм в романе "Обнаженная" (1906) в виде конфликта личности, стоящей на перепутье между любовью к женщине и любовью к искусству, причем вся проблема осложнена еще тем, что женщина не хочет и не может понять страсти художника к своему призванию.
Роман "Кровь и арена" (1907) рисует переживания знаменитого матадора, кумира публики, безумного храбреца Хуана Гальярдо на пути постепенного его падения и потери популярности, так что развенчанный кумир бросается навстречу смерти, утоляющей его отчаяние. Страницы, посвященные бою быков, описаниям арены, быту и нравам этого своеобразного мирка и обрисовке кровожадных инстинктов жестокой толпы, не имеют равных в мировой литературе, но психологическая линия романа не отвечает такой же полнотой и выразительностью жанровым сценам произведения.
Последние два романа, посвященные жизни и быту Испании,- «Мертвые повелевают» (1908) и "Луна Бенамор" (1909)-рассматривают проблему брака между представителями разных классов и рас и изобилуют необычайно зрелыми и глубокими наблюдениями писателя над жизнью, но выдают и его созревшую безотрадность пессимистической концепции мира.
В 1900 году Ибаньес уехал в Аргентину, где он основал в провинции Карриенте колонию для испанцев и написал книгу об этой стране. С этого года южная Америка овладевает тематикой Ибаньеса, и он пишет ряд романов из жизни новых для него и очень интересных для читателя жителей этого огромного, но недостаточно еще известного в литературе континента…
К числу наиболее замечательных произведений Ибаньеса последних лет следует отнести его итоговый сборник новелл "Солнце мертвых", в котором он возвышается до потрясающей силы изображения людей, завоевавших огромную славу, но не согретых в своем старческом одиночестве этим "солнцем мертвых", бессильным влить былую мощь и юность в одряхлевшее тело.
Ряд небольших новелл, написанных после войны и событий в России, показывает, как внимательно Ибаньес присматривался к нашей революции, сколько сочувствия он к ней обнаружил и как многому он научился, поняв основной социологический метод марксизма - теорию классовой борьбы. В свете этих новых озарений его родина - Испания - предстала перед ним в еще более мрачных тонах, а ее временные хозяева - в еще менее привлекательном обличий… И у Ибаньеса не находилось больше слов для своей несчастной Испании, знававшей лучшие и более героические времена. К ним и обратились взоры писателя, работавшего еще накануне смерти над историческим романом "Колумб"…
Смерть прервала далеко не закончившуюся творчески жизнь писателя: Ибаньес таил в себе еще возможности и силы, он только-только начал выходить на какой-то новый перекресток творчества, откуда он видел иные горизонты и возможности. Не говоря о кино, к которому Ибаньес почувствовал тягу за последние годы, он мог еще многое дать в области социально-бытового и психологического романа, преломленного в свете тех озарений, какие он испытал и отразил в последних вещах…
Но трагический путь писателя закончился, и пока еще несвоевременно подводить поспешные итоги. Одно, однако, несомненно, что Бласко Ибаньес был весьма крупным художником, чутким наблюдателем с огромным темпераментом, неустанным бойцом, ищущим правды и справедливости для всех угнетенных дорогой ему Испании и глубоко честным писателем и человеком, изгнанником и республиканцем, трибуном и общественником той высшей марки, какую только умела отчеканить старая идеалистическая школа философии.
Но самое главное в том, что Ибаньес бьл совершенно чужд той консервативной косности, которая неизбывно берет в плен всех, перешагнувших порог полу столетия жизни…
На заре седьмого десятка Ибаньес приветствовал новую зарю жизни и протягивал дружескую руку новым людям новых поколений… "Солнце мертвых" сияло ему животворным блеском и будило силы на новые труды.
Р. Куллз.
А.Ш. Космические теории и идеи Сванте Аррениуса
Скончавшийся в ноябре кинувшего года известный шведский ученый Сванте Аррениус представлял собою далеко незаурядную личность. Его идеи отличались большою оригинальностью и были теми пунктами, вокруг которых разгорались крупные споры ученых.
Приведем главнейшие из его положений и теорий.
Аррениус вычислил, что температура на поверхности земли упала бы на 21° С, если бы из воздуха исчезла вся углекислота; при этом углекислота
составляет только 0,03% воздуха. Таким образом, самые слабы? колебания содержания углекислоты в воздухе влекут за собою весьма значительные измерения в температуре, а вместе с тем и в органической жизни. Установленная геологами смена климатов между сравнительно теплыми эпохами и ледниковыми периодами имеет своею причиною именно колебания в количестве углекислоты, которая увеличивается вследствие вулканических извержений и процесса сжигания угля с промышленными целями (рис. 1). Но в то же время,- содержание углекислоты в воздухе уменьшается вследствие растворения в морской воде, образования карбонатов и, главным образом, жизненными процессами, происходящими в растениях. Как известно, растения вдыхают углекислоту и выдыхают кислород. Аррениус держится того мнения, что весь кислород, содержащийся в воздухе, является результатом этого выдыхания; растения, забирая из воздуха запасы углекислоты, тем самым обогащают воздух кислородом.
Рис. 1. Что защищает нас от грозящего ледникового периода: замена использованной углекислоты дымом вулканов, фабричных труб, локомотивов, пароходных толок и.т.п.
Рис. 2. Баланс солнечной энергии (по Аррениусу).
Центральный кружок обозначает Солнце, радиальные пунктирные линии - направление движения отдельных частиц солнечной материи; крупные и мелкие частицы удерживаются и притягиваются Солнцем, а частицы средней величины (имеющие и поперечнике около 0,001 миллиметра), подчиняясь силе светового давления, отлетают от Солнца в мировые пространства.
Но это означает не что иное, как приближение нового ледникового периода. В течение десяти тысяч лет имеющаяся ныне масса углекислоты была •бы израсходована полностью, если бы ее запасы не восставлялись. Производителями углекислоты являются, с одной стороны, вулканы, с другой- человек. Извержения вулканов, по мнению Аррениуса, являются теми силами, которые противодействуют наступлению нового ледникового периода. В предшествующие ледниковые эпохи деятельность вулканов на земле была значительно слабее, чем ныне.
Таким образом, мы живем, думает Аррениус, между Сциллой и Харибдой. С одной стороны, нам грозит новый ледниковый период, от которого людям придется искать спасения в Африке. Спасти нас от этой катастрофы может только другая катастрофа - усиленная вулканическая деятельность с ее спутниками - извержениями, землетрясениями, наводнениями и т. п.
Великий математик Эйлер еще в средине 18 века указал, что свет должен оказывать давление на те тела, на которые попадает. Тот же взгляд не чужд был и Кеплеру. В науке того времени эта идея светового давления не оставила сколько-нибудь заметного следа. Но в электромагнитной теории света гениального англичанина Максвелл она нашла себе новое подтверждение: было установлено, что явлениям света, как и всякой пространственной энергии, присуще давление. Если известно, что энергия=сила х см, а давление сила: см 2, то легко понять, почему это так. Отсюда давление= энергия : см 3; объемная плотность энергии обусловливает размеры движения). Аррениус в 1900 году оценил космологическое значение этого факта. Он вычислил, что мировые тела, имеющие диаметр в одну тысячную долю миллиметра, под действием светового давления отталкиваются от солнца. Тела меньших и больших размеров притягиваются; здесь сила тяжести перевешивает световое давление. Эта мысль Аррениуса внесла существенные изменения в наши представления о вселенной.
До сих пор знали только одну силу, которою Ньютон объяснял движение планет,-силу тяготения. Но уже Кант говорил о т. н. "репульсивной", т. е. об отталкивающей космической силе, которая должна была играть важную роль при возникновении солнечной системы.
В начале физики смотрели на эту кантовскую силу, как на досужее измышление философа. Теперь оказалось, что она действительно существует, и что ее существование возможно доказать лабораторным путем.
Звезды постоянно отдают в мировое пространство громадные массы энергии названного порядка величины, при чем эти массы колеблются в определенных границах, в зависимости от массы и температуры звезды. Сила давления при этом может превзойти действие тяготения раз в сорок. Отсюда понятно, что частицы могут при полете от звезды развить колоссальную быстроту. Жизнь каждой звезды, таким образом, состоит из постоянного движения материи, направленного либо от звезды, либо к звезде (рис. 2).
Особенно много материи отсылает от себя, по мнению Аррениуса, Солнце в периоды наибольшего образования на нем солнечных пятен; при чем частицы этой солнечной пыли, долетая до земли, могут вызывать здесь электрические явления в виде северных сияний. Эта же причина, может быть, вызываем и различные изменения погоды. В особенности сильно влияние этого фактора на погоду должно сказываться тогда, когда максимум пятен совпадает с новолунием, так как в этом случае луна, хотя и остается дня нас невидимою, содействует падению на земную поверхность больших количеств солнечной пыли: в пользу этого говорит и более старая теория о том, что луна, как и земля, представляет собою гигантский магнит.
Изложенный взгляд Аррениуса сильно расширил кругозор метеорологии и значительно поколебал старый взгляд, что погода представляет собою явление, исключительно зависящее от земли. Изменения, происходящие в земной атмосфере, обусловливаются частью процессами» совершающимися внутри земли, частью же являются следствием чисто космических воздействий. В свою очередь, процессы внутри земли зависят частью от внутренней химической жизни, магмы, частью же опять-таки стоят в связи с космическими процессами. Таковы, напр., колебания земной оси, опускание континентальных массивов, излучение земной теплоты.
Далеко не все метеорологи еще берут поставленный вопрос в таком широком масштабе, как это делает Аррениус, и, быть может, оттого современная метеорология так мало еще подвинулась вперед в смысле точности своих предсказаний погоды.
В заключение необходимо отметить одну теорию, правда, субъективную и не находящую себе общего признания в науке, любимую теорию Аррениуса о жизни во вселенной. Мельчайшие носители жизни, семена, споры и всевозможные простейшие одноклеточные существа, под действием сменяющихся условий тяготения» и светового давления, носятся в безграничных просторах вселенной, попадая всюду на небесные тела. Всюду, где только позволяют условия температуры, освещения и где имеется атмосфера, эти зародыши развиваются и кладут начало органической жизни. Вопрос о начале органической жизни Аррениус оставляет открытым, склоняясь к мысли о вечности и изначальном существовании ее, как и материи. Из всех отраслей естествознания, от ботаники до геологии, от астрономии до медицины, извлекает Аррениус доказательства этой любимой своей мысли о том, что жизнь существует не на одной только земле, но и далеко за ее пределами, других планетных мирах вселенной.
Таковы главные пункты, которыми интересовался и блестяще трактовал Аррениус, эта выдающаяся личность начала нашего века,-одновременно и химик, и геолог, и физик, и астроном человек широкого, живого и творческого ума, один из выдающихся философов естествознание в широком смысле этого слова.
А. Ж
Приведем главнейшие из его положений и теорий.
Аррениус вычислил, что температура на поверхности земли упала бы на 21° С, если бы из воздуха исчезла вся углекислота; при этом углекислота
составляет только 0,03% воздуха. Таким образом, самые слабы? колебания содержания углекислоты в воздухе влекут за собою весьма значительные измерения в температуре, а вместе с тем и в органической жизни. Установленная геологами смена климатов между сравнительно теплыми эпохами и ледниковыми периодами имеет своею причиною именно колебания в количестве углекислоты, которая увеличивается вследствие вулканических извержений и процесса сжигания угля с промышленными целями (рис. 1). Но в то же время,- содержание углекислоты в воздухе уменьшается вследствие растворения в морской воде, образования карбонатов и, главным образом, жизненными процессами, происходящими в растениях. Как известно, растения вдыхают углекислоту и выдыхают кислород. Аррениус держится того мнения, что весь кислород, содержащийся в воздухе, является результатом этого выдыхания; растения, забирая из воздуха запасы углекислоты, тем самым обогащают воздух кислородом.
Центральный кружок обозначает Солнце, радиальные пунктирные линии - направление движения отдельных частиц солнечной материи; крупные и мелкие частицы удерживаются и притягиваются Солнцем, а частицы средней величины (имеющие и поперечнике около 0,001 миллиметра), подчиняясь силе светового давления, отлетают от Солнца в мировые пространства.
Но это означает не что иное, как приближение нового ледникового периода. В течение десяти тысяч лет имеющаяся ныне масса углекислоты была •бы израсходована полностью, если бы ее запасы не восставлялись. Производителями углекислоты являются, с одной стороны, вулканы, с другой- человек. Извержения вулканов, по мнению Аррениуса, являются теми силами, которые противодействуют наступлению нового ледникового периода. В предшествующие ледниковые эпохи деятельность вулканов на земле была значительно слабее, чем ныне.
Таким образом, мы живем, думает Аррениус, между Сциллой и Харибдой. С одной стороны, нам грозит новый ледниковый период, от которого людям придется искать спасения в Африке. Спасти нас от этой катастрофы может только другая катастрофа - усиленная вулканическая деятельность с ее спутниками - извержениями, землетрясениями, наводнениями и т. п.
Великий математик Эйлер еще в средине 18 века указал, что свет должен оказывать давление на те тела, на которые попадает. Тот же взгляд не чужд был и Кеплеру. В науке того времени эта идея светового давления не оставила сколько-нибудь заметного следа. Но в электромагнитной теории света гениального англичанина Максвелл она нашла себе новое подтверждение: было установлено, что явлениям света, как и всякой пространственной энергии, присуще давление. Если известно, что энергия=сила х см, а давление сила: см 2, то легко понять, почему это так. Отсюда давление= энергия : см 3; объемная плотность энергии обусловливает размеры движения). Аррениус в 1900 году оценил космологическое значение этого факта. Он вычислил, что мировые тела, имеющие диаметр в одну тысячную долю миллиметра, под действием светового давления отталкиваются от солнца. Тела меньших и больших размеров притягиваются; здесь сила тяжести перевешивает световое давление. Эта мысль Аррениуса внесла существенные изменения в наши представления о вселенной.
В начале физики смотрели на эту кантовскую силу, как на досужее измышление философа. Теперь оказалось, что она действительно существует, и что ее существование возможно доказать лабораторным путем.
Звезды постоянно отдают в мировое пространство громадные массы энергии названного порядка величины, при чем эти массы колеблются в определенных границах, в зависимости от массы и температуры звезды. Сила давления при этом может превзойти действие тяготения раз в сорок. Отсюда понятно, что частицы могут при полете от звезды развить колоссальную быстроту. Жизнь каждой звезды, таким образом, состоит из постоянного движения материи, направленного либо от звезды, либо к звезде (рис. 2).
Особенно много материи отсылает от себя, по мнению Аррениуса, Солнце в периоды наибольшего образования на нем солнечных пятен; при чем частицы этой солнечной пыли, долетая до земли, могут вызывать здесь электрические явления в виде северных сияний. Эта же причина, может быть, вызываем и различные изменения погоды. В особенности сильно влияние этого фактора на погоду должно сказываться тогда, когда максимум пятен совпадает с новолунием, так как в этом случае луна, хотя и остается дня нас невидимою, содействует падению на земную поверхность больших количеств солнечной пыли: в пользу этого говорит и более старая теория о том, что луна, как и земля, представляет собою гигантский магнит.
Изложенный взгляд Аррениуса сильно расширил кругозор метеорологии и значительно поколебал старый взгляд, что погода представляет собою явление, исключительно зависящее от земли. Изменения, происходящие в земной атмосфере, обусловливаются частью процессами» совершающимися внутри земли, частью же являются следствием чисто космических воздействий. В свою очередь, процессы внутри земли зависят частью от внутренней химической жизни, магмы, частью же опять-таки стоят в связи с космическими процессами. Таковы, напр., колебания земной оси, опускание континентальных массивов, излучение земной теплоты.
Далеко не все метеорологи еще берут поставленный вопрос в таком широком масштабе, как это делает Аррениус, и, быть может, оттого современная метеорология так мало еще подвинулась вперед в смысле точности своих предсказаний погоды.
В заключение необходимо отметить одну теорию, правда, субъективную и не находящую себе общего признания в науке, любимую теорию Аррениуса о жизни во вселенной. Мельчайшие носители жизни, семена, споры и всевозможные простейшие одноклеточные существа, под действием сменяющихся условий тяготения» и светового давления, носятся в безграничных просторах вселенной, попадая всюду на небесные тела. Всюду, где только позволяют условия температуры, освещения и где имеется атмосфера, эти зародыши развиваются и кладут начало органической жизни. Вопрос о начале органической жизни Аррениус оставляет открытым, склоняясь к мысли о вечности и изначальном существовании ее, как и материи. Из всех отраслей естествознания, от ботаники до геологии, от астрономии до медицины, извлекает Аррениус доказательства этой любимой своей мысли о том, что жизнь существует не на одной только земле, но и далеко за ее пределами, других планетных мирах вселенной.
Таковы главные пункты, которыми интересовался и блестяще трактовал Аррениус, эта выдающаяся личность начала нашего века,-одновременно и химик, и геолог, и физик, и астроном человек широкого, живого и творческого ума, один из выдающихся философов естествознание в широком смысле этого слова.
А. Ж
В. Н. ЦВЕТКОВ. Тайны строения простейших организмов в свете новейших исследований.
В то далекое время, когда в науке впервые было установлено понятие о живой клетке, взоры всех ученых, естественно, устремились на те живые существа, которые носят название одноклеточных или простейших.
На них смотрели, как на зачатки первичной живой материи, в них искали начала жизни органической природы и базу всего живущего. Такое мнение о значении, простейших, в ряду живых организмов, естественно, заставило ученых обратить внимание на их организацию.
Около ста лет тому назад немецкий ученый X. Эрнберг высказал предположение, что одноклеточные организмы, в главнейших чертах своего строения, являются как бы каплей сложной организации многоклеточных и обладают целым рядом органов, свойственных высшим животным, являясь тем самым такими же совершенными организмами, как и другие. Но с началом господства клеточной теории взгляд на простейших изменился. Так, француз Дюжарден указал на чрезвычайно простую организацию корненожек, состоящих из комочка протоплазмы с ядром внутри. Окончательное же поражение взглядам Эрнберга было нанесено теорией клеточного стооения организмов, выдвинутой Шлейденом и Шванном. Они показали, что организм высших животных состоит из множества клеточек, снабженных протоплазмой и ядром. Таким образом, оказалось, что простейших одноклеточных никак нельзя сравнивать с целым многоклеточным организмом, а только с отдельной частью такового- клеткой. Такое толкование породило, в свою очередь, теорию происхождения многоклеточных организмов от одноклеточных с так называемыми "переходными" формами. Однако, с усовершенствованием методов исследования, этот взгляд на одноклеточные организмы, как, на простейшие по своей организации, также потерпел некоторое поражение, с тех пор, как выяснилось, что одноклеточные организмы вовсе уже не так примитивно построены, а подчас достигают большой сложности и разнообразия появляются, во всяком случае, вполне самостоятельными "организмами", хотя и состоящими из одной, но особым образом организованней клетки. Этот взгляд, высказанный английским ученым Добеллем в 1931 году, конечно, должен был изменить старые воззрения на простейших и поставил на первое место изучение их, прежде всего организма, а потом уже как клетки.
Изучая простейших, как самостоятельные организмы, мы, естественно, должны искать у них и функции, присущие живым организмам, и обусловливающие эти функции органы и их значение. Действительно, исследования последнего времени показали, что многие одноклеточные организмы обладают целым рядом особых приспособлений, и в строении их клетки можно найти целый ряд "органов", заведующих тем или иным жизненным отправлением целого организма, при чем строение и функции этих органов во многом напоминают нам таковые у многоклеточных высших организмов.
Мы не будем останавливаться здесь на описании строения тела и органов всех простейших организмов, т. к. это заняло бы слишком много места, а скажем только несколько слов об инфузориях, как наиболее хорошо изученных в этом отношении организмах. Не останавливаясь на подробностях, скажем только, что новейшие исследования показали, что тело инфузорий в деталях своего строения достигает поразительной сложности имногие из органов этого тела, несомненно, могут быть сравнены, по строению и значению, со сложнейшими органами некоторых многоклеточных ине только беспозвоночных, но и высших позвоночных.
Особенно интересны этом отношении исследования, произведенные за последнее время профессором Ленинградского Госуд. Университета В. А. Догелем над строением некоторых инфузорий, живущих в кишечнике жвачных животных. Исследования эти открывают выразительнейшую картину поистине сложнейшего строения тела и внутренних органов инфузорий, на основании точнейших методов научного исследования.