Жвалевский Aндрей. Гимназия №13

   – Вот зараза, напугал до смерти. Я смотрю – глаза в темноте светятся, я уж думал, опять какая-то нечисть…
   – И кто там? – спросила Лёля.
   – Да Васька это.
   В проеме входной двери сидел огромный школьный кот. Вскормленный в столовой на недоеденных детских порциях, он был, наверное, самым сытым котом города, но при этом исправно клянчил мороженое у гимназистов, очень умело изображая «бедного голодного котика, который не ел уже неделю». В мороженом кот разбирался превосходно – трескал только пломбир местного производства, а от привозного, якобы молочного, кривил морду так, что гимназисты умирали со смеху. Надо сказать, что очень скоро вся гимназия научилась так же кривить морды при виде импортного мороженого, и продавщица ближайшего киоска, завидев гимназистов, сразу доставала из холодильника местный пломбир.
   Так вот, Васька проснулся и понял, что в школе что-то не так. По идее ночью должно быть тихо, а тут беготня, крики, слезы. Кот к такому не привык. Кот пришел проверить, что случилось. Сейчас он сидел и с интересом смотрел на группу неурочных посетителей, которые столпились во внутреннем дворике школы.
   – Кис-кис, – автоматически позвала Лёля.
   – Мяу! – ответил Васька.
   – И Ваську в школе заперло… – прошептала Люба. – Бедненький…
   – Чего это он бедненький? – удивился Антон. – Он и так из школы почти не выходит, только еды у нас нет…
   При слове «еда» кот оживился, подошел поближе и стал с наслаждением точить когти о старый дуб.
   – Дуб, кот… – выдавила из себя Люба.
   – Что? – спросили все.
   Но Люба так разволновалась, что объяснялась с трудом.
   – Кот под дубом… ходит… бродит… туда-сюда… Тьфу, все из головы вылетело… Песни поет… у Лукоморья… Маш!
 

 
   Люба умоляюще посмотрела на подругу. Маша тут же затараторила:
   – У Лукоморья дуб зеленый! Златая цепь на дубе том! И днем и ночью кот ученый! Все ходит по цепи кругом! Идет направо – песнь заводит…
   Васька демонстративно повернулся ко всем хвостом и продолжил драть кору.
   – Маш, спасибо, – сказала Люба.
   – Налево – сказку говорит! Там чудеса, там леший бродит…
   Люба поежилась.
   – Маш, хватит!
   – Русалка на ветвях сидит…
   Все, как по команде, задрали головы вверх и сделали шаг от дуба.
   – Там на неведомых дорожках следы невиданных зверей!
   – Маша, садись, десять! – скомандовала Лёля.
   Отличница замолчала.
   – Значит, в сказку попали, – сказал Мишка и засучил рукава. – Ну, иди сюда, котик, ты нам сейчас все расскажешь!
   Васька был очень умным котом. Иначе он бы ни за что не выжил в окружении почти тысячи школьников. Поэтому он, ласково улыбаясь и распушив свой огромный хвост, начал медленно обходить дуб, максимально отдаляясь от Мишки.
   – Не спугни! – зашипела Лёля и пошла навстречу коту.
   – Кис-кис-кис, – пропел Мишка.
   – Мрррр, – ответил Васька.
   Потерся о дуб, загадочно посмотрел наверх и, когда все тоже подняли головы, чтоб понять, что он там высматривает, одним прыжком сиганул в сторону, а потом на бешеной скорости метнулся к входной двери. Только его и видели.
   – Ну вооот, – протянул Мишка. – Что делать будем?
   – Ждать! – коротко ответил Антон. – Жрать захочет – придет. А пока нам нужно цепь золотую найти. Ни у кого нет с собой? Севка! Сева! – закричал Антоха. – Ты сможешь нам сделать золотую цепь?
   Севка подозрительно не отвечал, хотя его силуэт был прекрасно виден рядом с дубом. У Антохи в очередной раз оборвалось сердце, и пока он, обмирая, дошел до друга, то уже придумал себе сто ужасов, один ужаснее другого.
   – Не бойся, – остановила его Лёля, – он просто спит.
   Севка действительно просто спал на бугорке, который образовался после копания ямы, сжимая в руке очередной листок, исписанный формулами.
   – Нам всем надо поспать, – продолжила Лёля. – Наверное, уже поздняя ночь.
   – Здесь неудобно, – сказал Антон.
   – А мы в спортзал пойдем, на маты, – предложила Люба, – мы там часто после тренировок отдыхаем.
   Мишка взвалил Севку себе на плечи. И тот, вися, как худой Страшила, во сне продолжал бормотать что-то про второй закон термодинамики. Правильная Маша настояла на том, чтоб ее проводили до туалета, потому что перед сном надо умываться, с ней ушла Лёля, а остальные просто ввалились в зал и рухнули на маты.
   – Дежурного оставлять будем? – спросил Мишка.
   – А смысл? – ответил Антон. – Хуже не будет.
   На этой радостной ноте и заснули.
   Сны им снились самые обычные.
   Мишка с огнеметом наперевес гонялся за Васькой по лабиринтам «Контры».
   Маша получала огромную золотую медаль за выдающиеся успехи в учебе – правда, почему-то из рук Нины Константиновны, которая требовала медаль срочно съесть, пока она горячая.
   Лёля тоже видела кота, но не Ваську, а большого рыжего котяру, который приносил ей в зубах то рыбу, то ветку дуба, то золотую цепочку.
   Люба плыла свою любимую «пятидесятку», но бассейн все не кончался, и ей пришлось взлететь над водой и преодолеть расстояние до финиша по воздуху. Она летела и боялась, что ее дисквалифицируют за нарушение правил соревнований.
   Севка летал на взрыкивающем холодильнике и ласково называл его то «ковром-скороходом», то «сапогами-самолетами». На боку у холодильника красовалась надпись: «Даешь второй закон волшебной термодинамики!».
   Только у Антохи сон был какой-то очень загадочный. Ему казалось, что он бежит по освещенному луной полю. Серебряная трава доходила до пояса, но бежать в ней было очень легко, она словно сама расступалась перед Волковым, а потом смыкалась за его спиной так, что и следа не оставалось. А рядом, полностью скрытый ковылем, так же легко бежал волк. Антоха его не видел, но точно знал – волк там. Но совершенно его не боялся, наоборот, радовался, что волк его сопровождает. Антон даже время от времени подвывал, чтобы подбодрить спутника. Волк отзывался коротким приветственным рыком. На большее времени не оставалось – там, впереди, их ожидало что-то очень важное и срочное.
   Самое странное в этом сне было то, что он совсем не походил на сон.

Глава 4. Суета вокруг кота

   Проснулся Антон первым. Время определить было невозможно, все часы по-прежнему показывали 18–35, но чувствовал он себя бодрым и отдохнувшим. Мальчик вскочил и для бодрости забрался на шведскую стенку, пару раз качнул пресс…
   – Слабовато, – произнес голос физрука Аркадия Ивановича. – Давай еще парочку.
   Антон скосил глаза. У подножья шведской стенки стояла карикатура на Аркадия Ивановича (или, как его совершенно несправедливо дразнили, «Алкадича»). Росту в карикатуре было меньше метра, но пропорции оказались соблюдены в точности. Та же треугольная фигура – осиная талия и широченные плечи – та же короткая шея и те же бугры мышц повсюду.
   – Здравствуйте, – сказал Волков как можно вежливее. – А вы… этот… физкультурный?
   Мини-Алкадич фыркнул:
   – Физкультурным только техникум бывает, – строго сказал он. – На крайний случай, институт. Зальный я, понял! Хватит болтать! К снаряду!
   Пришлось прыгать через козла. Потом подтягиваться. Потом отжиматься. Антохе физкультура и раньше давалась легко, а сегодня, после освежающей пробежки во сне, он вообще чувствовал себя отлично. Зальный одобрительно бурчал что-то под нос.
   Постепенно от грохота, производимого Волковым, проснулись остальные. Они даже не стали пугаться или удивляться. То ли не проснулись еще окончательно, то ли уже привыкли. Один Мишка трусливо жался в угол.
   – Молодца! – наконец сжалился «физрук». – Девятка.
   И хотя Антон не пытался оспаривать оценку, зальный неумолимо объяснил:
   – Не десятка, потому что фиксация при соскоке – как у кикиморы! Стань в строй.
   Антоха решил играть до конца и стал в строй, который пока состоял из одного его.
   – Следующий! – объявил Зальный.
   Все по привычке замерли – вдруг пронесет. Кроме Антохи и Любы, никто из присутствующих физкультуру не жаловал. «Физрук» выдержал театральную паузу – совсем в духе своего прототипа.
   – Беркин! – объявил он, насладившись тишиной.
   Даже в полумраке стало заметно, как обескровело лицо Мишки. Теперь он если и напоминал медведя, то белого. Или даже какого-нибудь песца – так он скукожился.
   – Давай-давай! – нетерпеливо постучал ножкой Зальный. – Через козла будем прыгать!
   Мишка под сочувственными взглядами друзей поплелся на исходную. Козел был самым страшным его испытанием. Разогнаться Мишка еще мог. Мог и оттолкнуться. Но приземлялся всегда не после зловредного козла, а прямо на него. Козел, видимо, тоже вспомнил привычку Мишки плюхаться на него всем телом, потому что вдруг взбрыкнул и начал пятиться.
   – Стоять у меня! – прикрикнул на него Зальный, ничуть не удивившись капризу спортивного снаряда. – Волчья сыть, травяной мешок! А вот я тебя Волосеню скормлю!
   Последняя угроза подействовала. Козел, продолжая мелко трястись всеми четырьмя ногами, медленно вернулся на место. Мишка, который было поверил в освобождение от унизительного прыжка, тяжко вздохнул.
   Но прыгать ему все же не пришлось. Зальный вдруг навострил уши – только теперь все заметили, что они заостренные на концах, как у киношных эльфов, – и сказал почти нормальным голосом:
   – Отставить…
   Потом замер, пошевелил ушками и добавил убежденно:
   – Так, Антон, уводи свою стаю. Сейчас тут битва будет.
   После чего прыгнул на канат и с нечеловеческой ловкостью стал по нему вскарабкиваться. Маша ойкнула и метнулась к выходу. За ней бросились остальные (сонного Севку волокла за собой Люба). Только Антон задержался, чтобы спросить:
   – А кто биться будет? И с кем?
   – Все со всеми! – ответил Зальный из-под самого потолка.
   Антоха понял, что время для выяснения подробностей он выбрал неудачное. Свою «стаю» он догнал возле раздевалок. И услышал (или почуял?) что навстречу из коридора несется что-то очень опасное.
   – В раздевалку! – скомандовал он страшным голосом.
   Никто не стал спорить или задавать глупые вопросы. Заминка возникла только в том, что мальчики по инерции кинулись в свою раздевалку, девочки – в свою.
   Антоха вошел в раздевалку последним, но дверь прикрыл неплотно. Ему очень хотелось посмотреть, что же там такое движется по коридору. Он оставил щелку.
   И все равно ничего не понял. Мимо двери пронеслось что-то невразумительное – какие-то лапы, змеиные хвосты, клювы и вообще непонятные части тела.
   – З-з-закрой! – попросил Мишка. – С-с-страшно!
   Волков закрыл, хотя и нашел в себе силы пошутить:
   – Это тебе не «Контра»!
   Над шуткой Мишка не засмеялся. Антоха огляделся и понял, что они тут вдвоем. Видимо, Севка не смог вырваться из цепких рук Любки и теперь прячется вместе с девчонками.
   Антоха прислушался. Из зала сначала доносились невнятные голоса и выкрики: «Рун!» и, вроде бы, «Ра!». А потом началась битва. Волков мысленно поблагодарил зального за то, что тот предупредил их, – даже из-за стены битва впечатляла. От глухих ударов вздрагивал потолок (а один раз дрогнула дверь раздевалки – наверное, кто-то врезался в нее со всей дури). Крики усилились и стали нечленораздельными. А однажды раздался вовсе нечеловеческий вопль. Правда, он очень быстро оборвался. Судя по всему, существо, которое его издало, тут же разорвали в клочки.
   А потом все резко прекратилось. Антон подождал секунду и прислушался не столько к тишине снаружи, сколько к чутью внутри себя. Чутье говорило, что опасность миновала.
   – Все, Мишка, обошлось! – сказал он.
   Ответа не последовало. Волков встревоженно обернулся. Мишка сидел на полу в дальнем углу и мелко трясся, закрыв лицо руками. Это было даже не смешно. Антоха подошел к Мишке, сел перед ним на корточки и крепко взял его за руки.
   – Все! – сказал он тихо. – Они ушли. Все кончилось.
   И неожиданно для себя принялся напевать какую-то заунывную песню, состоящую из слова «М-м-м-м». С первых же звуков Мишка перестал колотиться.
   Он уже почти успокоился, когда дверь раздевалки распахнулась, и ввалились девчонки с Севкой. Севка с Машей наперебой рассказывали, как было страшно, как было ужасно и как хорошо, что все кончилось. Люба благодушно улыбалась. Лёля вытирала с ладони кровь носовым платком.
   – Они что, – тревожно спросил Антоха, – до вас добрались?
   Севка расхохотался, Маша смущенно замолкла, а Лёля сурово ответила:
   – Слыхал жуткий вопль в середине боя? Это Машка заорала. Пришлось ей рот затыкать, – она снова промокнула ладонь и поморщилась. – А она кусается.
   Теперь уже смеялись и Люба, и Антоха, и – самое важное – Мишка.
   – Ладно, – сказал Волков, поднимаясь, – надо добывать информацию. Лёля, Мишка и Люба – ловите кота. А мы с Севкой займемся золотой цепью.
   Лёля посмотрела на него, кажется, с неподдельным уважением. По крайней мере, ничего не добавила.
   – Я есть хочу, – заявил Мишка.
   – У нас только сметана осталась, – развела руками Люба, – но мы на нее кота ловить будем.
   – Вообще-то, – мечтательно произнес Севка, – раз уж мы в сказке, то тут где-то должна валяться скатерть-самобранка… И философский камень, который превращает любой металл в золото.
   – А как он выглядит? – заинтересовался Антоха.
   Севка почесал в затылке.
   – Понятно, – Антоха вздохнул. – Предлагаю для начала раздобыть хоть какую-нибудь цепь.
   – А еду? – спросил Мишка.
   Ему никто не ответил. Антон с Севкой взяли свечи и отправились на поиски. Сначала обшарили кладовки – безрезультатно. То есть результат, конечно, был, они нашли огромное количество разных вещей, в принципе бесценных, но в данный момент абсолютно ненужных. Потом они пошли в подсобку при кабинете физики. Там стал абсолютно ненужным Севка, потому что он мгновенно забыл, зачем здесь находится, и с наслаждением разглядывал всякие баночки и развинчивал всякие железячки.
   – Севка, нам цепь нужна! – гаркнул на него в очередной раз Антон, когда увидел, что Севка быстро разбирает какой-то сложный приборчик.
   – А? – опомнился Севка. – Извини, увлекся. А цепь тут есть. Только электрическая. О! А это мысль! Какая разница, какая цепь, давая я быстренько соберу чего-нибудь, мы подключим туда кота…
   – Севка! – гаркнул Антон. – Ты что, с дуба рухнул?
   – Нет еще. – захихикал Севка. – А по-моему, идея неплохая. О! А давай соберем небольшой говорящий прибор, назовем его КОТ, подключим в электрическую цепь, повесим на дуб. И посмотрим, что он нам скажет.
   – А почему КОТ?
   – Ну… Кибернетический Общий Товарищ, например…
   – Бред!
   – У тебя есть идеи получше?
   – Цепь нужно найти.
   Севка вздохнул и отложил распотрошенный прибор.
   – Давай рассуждать логически, – сказал он. – Для чего используются цепи?
   – Узников приковывают… – сказал Антон.
   – Этого в школе нет. Наверное… – Севка вздрогнул. – Хотелось бы в это верить.
   – Кандалы на цепях бывают, – продолжал Антоха.
   – Да иди ты! – воскликнул Севка. – Что-нибудь пожизнерадостнее можешь придумать?
   – Ограждают еще цепями всякие памятники, достопримечательности. Мы в Питере были, я помню там такие красивые были цепи на набережной…
   – Антоха, ты гений! – закричал Севка.
   – Да? – усомнился Антон.
   – Ну конечно! У нас в музее на третьем этаже, помнишь, какая-то тумбочка цепочкой огорожена. Мы еще ее роняли все время, когда на экскурсии там были.
   – Точно! – почему-то шепотом сказал Антон. – Побежали!

* * *

   В это время на первом этаже гимназии разворачивалось целое шоу. Кот Васька сидел в коридоре и с интересом слушал, что ему рассказывает Люба.
   – Васенька, солнышко, ну иди ко мне, я тебя за ушком почешу, сметанки дам, кис-кис-кис…
   Лёля с миской сметаны в руках делала шаг в сторону кота. Кот отодвигался ровно на такое же расстояние. Таким образом они прошагали уже большую часть коридора и надеялись на то, что он не бесконечен, и что рано или поздно кот упрется в стенку и отходить ему будет некуда.
   – Васенька, умный котик, хороший котик…
   – Мряу!
   – Голодный котик! Иди сюда…
   Коридор закончился, Васька огляделся, а потом мгновенно сиганул на шторы, с них на карниз… И начал рассматривать загонщицу с высоты своего нового положения.
   Люба расстроенно брякнула миску со сметаной на пол.
   – Вот зараза… Столько времени потеряли! Как его оттуда доставать?
   – Я могу залезть, – сказал Мишка.
   Лёля сравнила мощную фигуру Мишки с непрочным на вид карнизом.
   – Только карниз оборвешь.
   – Зато и кот свалится, – не смутился Мишка.
   – Все равно удерет, – махнула рукой Люба, – коридор же не закроешь. Давайте его заманим в какой-нибудь кабинет, там хоть дверь закрыть можно.
   Какой-нибудь кабинет оказался совсем рядом. Открыли дверь, в метре от порога оставили миску со сметаной, стали ждать.
 

 
   Мишка стоял у двери, готовый в любую секунду ее захлопнуть, девочки сидели внутри кабинета. После долгого и мучительного ожидания Васька все-таки появился. Он сел ровно на пороге и уставился внутрь.
   – Ну заходи же, – зашептала Люба, – ну что же ты сидишь…
   Кот на секунду задумался, поднял лапу и только собирался переступить порог… Раздался визг.
   – Да что же это такое? Да сколько ж можно! Аааа-пчхи! Я ж просила, я ж предупреждала! Аааап-чхи! Уберите животное! Пчхи! Пчхи! Пчхи!
   Ваську немедленно как ветром сдуло, а на середину кабинета, руки в боки, вышла учительница географии Клавдия Петровна. Как и все предыдущие уменьшенные копии учителей, эта внешне тоже была очень похожа на свой оригинал. В руке она держала огромный носовой платок и непрерывно чихала и сморкалась.
   – Чтобы духу этого животного тут не было! Я же просила, я же умоляла…
   Лёля с Любой в первый момент испугались от неожиданности, но теперь уже почти расслабились и с интересом смотрели, как Клавдия Петровна ругается в сторону входной двери.
   – Интересно, – спросила Люба, – за что она так не любит котов?
   – У нее, похоже, аллергия, – сообразила Лёля. – Помните, Ирка Миронова когда-то в школу костюм лисицы принесла? Такой, с хвостом? То-то у нас урок географии сорвался, даже дверь заклинило. Вот уж не знала, что у домовых бывает аллергия!
   – А что ты вообще знала? – обиделась Клавдия Петровна. – Приходют тут, незваны, непрошены, ни тебе здрасьте, ни слова доброго…
   – Извини, домовой-батюшка, – сказала Лёля. – Здравствуй ты, и мир твоему дому!
   – Вот так-то лучше, – подобрела учительница. – Только не домовой я. Кабинетный. Ой, сметанка! Спасибо, гости дорогие.
   В руке домового немедленно образовалась ложка, и сметана начала стремительно уменьшаться в объеме.
   – Это же Ва… – пыталась сказать Люба, но получила тычок в бок.
   – Угощайся, домо… то есть кабинетный-батюшка, а мы пойдем потихоньку, – сказала Лёля.
   – Идите, идите, – почавкали им вслед. – Если что понадобится – приходите, помогу. У меня тут карты всякие, компасы, глобус вон есть. Только котов не водить!
   – Не будем, Клавдия Петровна.
   Девочки вышли из кабинета и пригорюнились. Кот пропал. Мишка тоже. В какой момент они пропали, Лёля с Любой так и не заметили. Зато очень хорошо рассмотрели, как пропала сметана.

* * *

   В это время Севка с Антоном, отодрав цепь от столбиков, на которых она держалась, разложили ее в коридоре третьего этажа.
   – Может, сойдет и не золотая? – спросил Севка.
   – Может, и сойдет, – неуверенно сказал Антон. – А нельзя ее сверху позолотить?
   – Теоретически можно, – почесал затылок Севка, – методом гальванопластики. Но, боюсь, расход золота все равно будет очень большим…
   – А краска подойдет?
   Мальчишки вздрогнули и обернулись. В коридоре стояла Маша.
   – Мне страшно одной, я за вами хожу.
   – Ходи, только молча, – невежливо ответил Севка.
   – Я и ходила молча.
   – Вот и дальше молчи, – огрызнулся Севка еще раз.
   – Подожди, – заинтересовался Антон, – ты про какую краску говорила?
   – Про золотую, – сказала Маша, – в баллончике.
   – Где?
   – Да здесь рядом, у Ирочки в комнате. Мы когда к Новому году звезды рисовали, мы ее использовали. Только я в кабинет не пойду, там стра-ашно.
   – Ладно, не ходи, скажи, где искать.
   – В коробке. Под столом. Там много всего накидано. Ты вытащи ее всю сюда, тут найдем.
   Антон заскочил в кабинет педагога-организатора, на ощупь вытащил из-под стола коробку и вернулся с ней. Там, на дне, действительно еще с Нового года валялся баллон золотой краски, и буквально через пятнадцать минут златая цепь была готова. Нужно было только дать ей высохнуть. Мальчишки любовались своим творением, и Севка довольно сказал:
   – Ну, Маш, зачет. Надо же, даже от отличниц толк бывает!
   Антон засмеялся:
   – Сам-то что – двоечник, что ли?
   – Ну, то я, а то она, – возразил Севка. – Ладно, мы все молодцы! Пошли кота ловить.

* * *

   Васька сидел на подоконнике в столовой и, казалось, наслаждался видом троих измученных охотников. Только что они за ним бодрой рысцой оббежали полшколы и теперь пытались отдышаться. Кот невозмутимо наблюдал, кот был спокоен.
   – Он издевается над нами, да? – пропыхтел Мишка.
   – Похоже, – сказала Люба и улеглась на скамейку.
   – Трудно поймать черного кота в темной комнате, – непонятно сказала Лёля.
   – Особенно если кот – такая зараза! – добавил Мишка.
   Васька посмотрел на Мишку, как на дохлую мышь – с интересом, но без азарта.
   – Может, с ним как-то по-другому надо себя вести? – предложила Люба. – Может, по-хорошему?
   – Куда уж лучше, – огрызнулся Мишка и сглотнул слюну. – Сметану сожрал…
   – Я, кажется, поняла, – вдруг сказала Лёля. – Нам с ним договориться нужно.
   – Как? – спросила Люба.
   – Сейчас попробую…
   Лёля немного приблизилась к коту, села напротив него на скамейку и заговорила:
   – Вась, нам очень нужна твоя помощь. Понимаешь, мы застряли тут, в школе. Мы, конечно, глупость хотели сделать, мы понимаем, что сами виноваты… Но… Нас же дома родители ждут, да и вообще… Не сидеть же тут всю жизнь!
   Лёля вздохнула. Васька слушал ее, не шевелясь.
   – Вась, пожалуйста, помоги нам. Мы думаем, что если ты окажешься на золотой цепи, у дуба, то сможешь говорить и, может быть, поможешь нам отсюда выбраться. Мы сделаем все, что ты попросишь. Пожалуйста! Мы поищем еду.
   – Мр… – сказал кот.
   – Он согласен? – прошептала Люба.
   – Нет, это он среагировал на слово «еда», – мрачно сказал Мишка.
   А Лёля встала и медленно подошла к Ваське. Он не убегал, а спокойно смотрел, как она подходит.
   – Можно я тебя на руки возьму? – спросила Лёля.
   – Мр…
   Лёля подняла кота и чуть охнула от его тяжести. Васька немедленно устроился поудобнее и начал урчать как трактор, подставляя ей под руку по очереди оба уха.
   – Спасибо, Васька, – прошептала девочка.
   Когда высохла цепь, все собрались у дуба. К дубу цепь приделали, с усилием насадив крайнее звено на нижний сук, на другом конце сделали что-то вроде ошейника из Мишкиного реёмня (штаны с него и так не сваливались). Вытащили во двор совершенно разомлевшего и довольного Ваську. Он даже не проснулся, когда на него надели цепь, только потянулся сладко и перевернулся на другой бок. Поэтому пришлось еще почти час ждать, пока он насладится отдыхом.
   И вот Васька открыл глаза, тряхнул головой, недовольно покосился на цепь… Потом принялся тщательно вылизываться. Методично, начав с морды и закончив кончиком хвоста. Потом медленно обвел присутствующих взглядом, почесал лапой за ухом, вздохнул…
   – Так что насчет еды? – спросил кот.

Глава 5. Бред кошачий и директорский

   Ребята стояли в центре столовой и грустно смотрели на пустые полки буфета.
   – Может, что-нибудь за шкаф завалилось? – с надеждой спросила Люба.
   – Еще чуть-чуть, и я съем и сам шкаф, – заявил Мишка.
   – Хозяин-батюшка, домовой… То есть Столовой, – позвала Лёля. – Покажись, будь другом!
   Столовой возник точно в том же месте, где давеча растаял. Мишка вздрогнул, Люба инстинктивно прикрыла его собой.
   – Показаться – покажусь, – хитро ответил ложный завстоловой. – А вот быть другом я еще подумаю!
   И тут Лёля выкинула фортель, которого от нее никто не ожидал. Она медленно, с чувством поклонилась Столовому в ноги, да так и застыла в этой неудобной позе. Тот расчувствовался.
   – Ладно-ладно, – сказал он. – Чего ты, в самом деле? Поднимайся, девица!
   Хоть Лёле было и тяжело, она ответила:
   – Прошу тебя, хозяин, накорми, напои, не дай пропасть!
   Столовой в окончательном смущении спрыгнул со стола и помог Лёле распрямиться.
   – Вот молодежь!.. – пробормотал он. – С уважением… А еще ругают вас… Вы погодите, я сейчас!
   И он бросился к буфету, который вдруг оказался заполненным снедью так, что дверцы с трудом выдерживали ее напор.

* * *

   – И тут подходит Перун к Велесу и кааак шарахнет ему по башке! – вещал Васька, величаво вышагивая на цепи. – А Велес такой, удивляется… Кхе-кхе…
   Тут цепь, наконец, кончилась, натянулась и слегка придушила кота.
   Васька откашлялся, потом вылизался и осведомился у Маши:
   – Это я сейчас налево ходил?
   Маша устала кивнула. Она уже в сотый раз отвечала на этот вопрос.
   – Значит, – объявил Васька, – теперь направо пойду.
   Он развернулся и той же торжественной поступью двинулся к дубу.
   Все заранее сморщились и прикрыли уши.